Его врач строго отчитал его по поводу такой склонности — Непорядочно по отношению к Карин возлагать на нее такое бремя, ведь так? Ты должен научиться быть щедрым и от давать, а не только брать то что тебе необходимо. Абсолютно верно, верно. Но черт возьми, даже его врачу Карин понравилась настолько, что она пыталась уговорить девушку заняться психотерапией. Все любили Карин, потому что она любила всех. Всем хотелось быть рядом с ней; она заставляла людей обнаруживать в себе что-то хорошее. Все хотели сделать хоть что-то для нее. У нее в изобилии было все, чего Марку так не хватало: хорошее настроение, заразительный энтузиазм, сочувствие, здравомыслие. У нее были необозримые перспективы в области продаж; как много они двое могли бы сделать вместе, Марк — со своей способностью к анализу, а Карин — к общению со всей остальной частью человечества… Сама мысль о том, что он почему-то потеряет ее, доводила его до неистовства.

Но как только она вновь благополучно вернулась вместе с Энрике и госпожой Форсуассон, охватившая Марка паника исчезла и дыхание выровнялось. Хотя все расслабились после завтрака, Карин вновь их растормошила; необходимо было выполнить еще одну поставленную на этот день задачу — подобрать камни для сада Майлза. Ципис обеспечил их голокартой, наметил направление поездки и передал в их распоряжение двух широкоплечих любезных молодых людей с ручными устройствами подачи и летающий фургон с подъемником. Фургон полетел вслед за флаером, который Марк повел на юг, к вырисовывающемуся серому зигзагу Дендарийских гор.

Марк приземлился в горной долине, обрамленной скалистым ущельем. Эта территория была собственностью семьи Форкосиганов, полностью необработанной. Марк видел, почему. Девственный кусок местной барраярской растительности — ладно, лесом это назвать было нельзя, хотя и кустарник здорово разросся — простирался на километры по непривлекательным склонам.

Госпожа Форсуассон вышла из флаера и стала разглядывать открывающуюся на севере панораму населенных равнин Округа Форкосиганов. Теплый воздух скрывал дальнюю линию горизонта волшебным синим туманом, но на сотню километров вдаль было хорошо видно. Увенчанные тремя радугами белые кучевые облака раздувались, возвышаясь над серо-серебряной поверхностью словно враждующие замки.

— О, — сказала она, расплывшись в улыбке. — Вот это правильное небо. Таким оно и должно быть. Я понимаю, Карин, почему вы сказали, что лорду Форкосигану здесь нравится. — Она почти непроизвольно раскинула руки, стараясь охватить как можно больше. — Обычно холмы похожи на стены вокруг меня, но это… это просто прекрасно.

Мускулистые парни с механизированным подъемником посадили свой транспорт возле флаера. Госпожа Форсуассон отправила их вместе с оборудованием вниз в ущелье, чтобы отобрать для нее приятные на глаз подлинные дендарийские валуны и булыжники, чтобы потом отправить добычу далеко в Форбарр-Султану. Энрике последовал за ними, словно долговязый и чрезвычайно неуклюжий щенок. Марк, которого подъемы и спуски обычно заставляли задыхаться и сопеть, ограничился видом на ущелье сверху и прогулкой по не столь устрашающе крутой долине под руку с Карин.

Когда его рука скользнула ей на талию и он наконец обнял ее, она прильнула к нему, но стоило ему совершить ошибку, попытавшись в подсознательном сексуальном порыве прижаться лицом к ее груди и вдохнуть ее запах, она, к несчастью, напряглась и отпрянула. Проклятье.

— Карин… — протестующе протянул он.

Она покачала головой. — Прости меня. Прости..

— Нет… не извиняйся передо мной.. Это заставляет меня чувствовать себя слишком странно. Я хочу, чтобы ты тоже хотела меня, а иначе ничего, черт возьми, не надо. Я думал, раньше это было так.

— Было. И есть. Я…. — она запнулась и попробовала еще раз. — Там на Колонии Бета я думала, что я действительно взрослая, полноценная личность. А когда я вернулась домой… я осознала, что всем — каждым куском хлеба, каждой тряпкой — я завишу от своей семьи и от этого места. И так было всегда, даже когда я была на Бете. Может быть, это все было… ненастоящим.

Он сжимал ее руку; ее по крайней мере он мог не отпускать. — Ты хочешь быть хорошей. Ладно, это я могу понять. Но следует крайне осторожно позволять другим определять за тебя, что именно хорошо. Создавшие меня террористы, черт возьми, преподали мне этот урок.

Она обняла его в ответ, и на ее лице отразилось сострадание, вызванное его ужасными воспоминаниями. Поколебавшись, она продолжала, — Два взаимно исключающих определения сводят меня с ума. Я не могу быть хорошей одновременно по здешним и по тамошним меркам. Я научилась быть хорошей девочкой на Колонии Бета, и в каком-то смысле это было не легче, чем быть хорошей девочкой здесь. И иногда намного мучительнее. Но… я чувствую, будто я приняла в себя слишком много, если ты понимаешь, о чем я.

— Я думаю, да. — он надеялся, что это не он был причиной чего-то из этих мучений, но подозревал, что это именно так. Ну, точнее — он знал. В прошлом году было несколько неприятных периодов. Но все же она осталась с ним. — Однако ты должна выбрать то, что хорошо для Карин, а не для Барраяра, — он глубоко вздохнул, стараясь быть честным, — И даже не для Беты. — Даже не для меня?

— С тех пор как я вернулась домой, я и самой себя не могу найти, чтобы спросить, что именно хорошо для меня.

Для нее это было метафорой, напомнил он себе. Хотя возможно метафорой была и Черная Команда у него в голове. Метафоры давали метастазы. Они могли так делать, если давление было достаточно сильным..

— Я хочу вернуться на Колонию Бета, — сказала она низким, страстным голосом, окидывая невидящим взглядом весь поразительный пейзаж вокруг. — Я хочу остаться там, пока по-настоящему не повзрослею и не смогу всюду оставаться собой. Как графиня Форкосиган.

Брови Марка взлетели, когда он примерил эту роль на нежную Карин. Про его мать справедливо было бы сказать — ничто и никто не может ее заставить согласиться ни на какую чушь собачью. Но лучше бы приобрести такое свойство, не пройдя через войну и босиком по огню.

Карин в беде — это было как затмение солнца. С опаской он снова обнял ее за талию. К счастью, она поняла это как жест поддержки, а не назойливость, и снова прильнула к нему.

Черная Команда играла роль ударного отряда в чрезвычайной ситуации, но они были командирами. Пыхтуну стоило еще потерпеть — он вполне может, черт возьми, удовлетвориться свиданием с правой рукой Марка, или чем-то в этом роде. Да, для такого дела правая рука была вполне значительной персоной.

Но что, если она наконец стала собой, а для него здесь не оставалось никакого места…?

Здесь было нечего ловить. Ну-ка смени тему, быстро. — Кажется, Ципису понравилась госпожа Форсуассон.

При этих словах ее лицо на мгновение осветила благодарность. Следовательно, и я, должно быть, давил на нее. Рева захныкал где-то глубоко внутри, но Марк придушил его.

— Катриона? Да, мне тоже.

Теперь она называла ее просто по имени, отлично. Стоило их оставить в дамской комнате вместе подольше. — Ты можешь сделать вывод, что Майлз ей нравится?

Карин пожала плечами. — Это так выглядит. Она действительно упорно работает в его саду и вообще.

— Я имею в виду, действительно ли она влюблена? Я даже ни разу не слышал, как она называет его по имени. Как можно влюбиться в кого-то, с кем даже не на «ты»?

— О, это все форовские штучки — Ух. — Марк с сомнением принял этот довод. — Действительно, Майлз делается настоящим фором. Я думаю, это его аудиторство шарахнуло его по голове. А ты могла бы сблизиться с ней и попробовать подобрать к ней ключи?

— Шпионить за ней? — неодобрительно нахмурилась Карин. — Это Майлз надоумил тебя мне это предложить?

— На самом деле, не он. Это Ципис. Он слегка беспокоится за Майлза. И… и я тоже.

— Я хотела бы стать ей другом…

Естественно.

— Кажется, друзей у нее немного. Она слишком часто переезжала. И, думаю, несчастный случай с ее мужем на Комарре был ужаснее, чем она хочет показать. Когда женщина так переполнена молчанием, оно переливается через край.

— Но как относительно Майлза? Ему будет хорошо с ней?

Карин повела бровью вниз, в его сторону. — А кто побеспокоится спросить, будет ли ей хорошо с Майлзом?

— Хм…хм… а почему нет? Он графский наследник. Состоятельный. Имперский Аудитор божьим соизволением. Чего еще может хотеть фор?

— Не знаю, Марк. Смотря какой фор. Я точно знаю, что предпочла бы остаться с тобой и твоей Черной Командой в ее самом беспокойном состоянии на целых сто лет, а не провести неделю наедине с Майлзом. Он… подменяет тебя.

— Только, если ему это позволить. — Но его обдало жаром от мысли, что несмотря на все она предпочла его великолепному Майлзу, и внезапно он почувствовал себя менее голодным.

— А как его остановишь? Я еще помню, когда мы были с сестрами были маленькими и вместе с мамой приходили в гости к леди Корделии, и Майлзу приказывали нас чем-нибудь занять. Это было довольно жестоко по отношению к четырнадцатилетнему мальчику, но разве я это понимала? Он решил, что из нас вчетвером получится женская строевая команда, и заставлял нас маршировать по внутреннему садику Дома Форкосиганов или в бальной зале, когда шел дождь. По-моему, мне тогда было четыре. — она нахмурилась своим воспоминаниям. — Кто Майлзу нужен, так это женщина, которая «will tell him to go soak his head», иначе это будет бедствием. В первую очередь для нее. — сделав паузу, она мудро добавила, — Хотя раз для нее, то рано или поздно — и для него.

— Ох.

Тут любезные молодые люди поднялись, отдуваясь, из ущелья и опустили туда подъемник. Сопровождаемые клацанием и глухим стуком, они закончили погрузку, закатили подъемник в аэрокар и повели машину на север. Через какое-то время показались запыхавшиеся госпожа Форсуассон и Энрике. Энрике, сжимавший в руках огромный пучок местных барраярских растений, выглядел вполне бодро. Кровь прилила к его щекам. Ученый, наверное, не был на открытом воздухе много лет, и теперь это несомненно пошло ему на пользу, несмотря на то, что с него капало после того, как он упал в ручей.

Они разместили все растения сзади и Энрике успел наполовину высохнуть, когда они наконец снова сели во флаер, потому что солнце уже клонилось к закату. Марк получил удовольствие, попробовав разогнать флаер как следует, и они сделали еще один круг над долиной и двинулись на север, обратно в столицу. Машина дрожала как стрела, отдаваясь приятной вибрацией под его ногами и в кончиках пальцев, и они достигли предместий Форбарр-Султаны еще когда только начало темнеть.

Сначала они высадили госпожу Форсуассон у дома ее тети и дяди возле Университета и получили от нее на прощание многочисленные заверения, что она завтра задержится в особняке Форкосиганов и поможет Энрике раздать научные имена всем его новым ботанических образцам. Карин выпрыгнула на углу возле городского дома своей семьи и на прощание слегка поцеловала Марка в щеку. Назад, Пыхтун. Это не для тебя.

Марк загнал флаер обратно в угол в полуподвальном гараже Дома Форкосиганов и отправился вслед за Энрике в лабораторию, чтобы проверить и накормить масляных жуков, как обычно по вечерам. Энрике резко оборвал колыбельную, которую он напевал маленьким отвратительным ползунам, хотя он обычно вполголоса болтал — наполовину с ними, наполовину сам с собой — пока слонялся по лаборатории. Этот человек чертовски долго проработал в полном одиночестве, по мнению Марка. Однако нынче вечером Энрике мурлыкал под нос, размещая новую порцию растений по порядку, известному только ему и госпоже Форсуассон, некоторые — в мензурки с водой , а другие — сохнуть на бумаге на лабораторном столе.

Марк отвернулся от взвешивания, подсчета и раскладывания щедрых порций древесных опилок по клеткам масляных жуков и обнаружил, что Энрике сидит за коммом и яростно молотит по клавишам. А, хорошо. Возможно эскобарец собирался передавать еще одну методику, которая в будущем может принести выгоду. Марк подошел к нему, собираясь пробормотать что-нибудь поощрительное. Но на экране была не вызывающая головокружение молекулярная схема, а большой кусок мелко написанного текста.

— Что это? — спросил Марк.

— Я обещал послать Катрионе копию моей докторской диссертации. Она меня попросила, — объяснил Энрике с гордостью и оттенком удивления. — Относительно Бактериального и Грибного синтеза вне-клеточных Запасающих Энергию Составов. Это легло в основание всей моей дальнейшей работы с масляными жуками, когда я наконец открыл их как идеального носителя микробного комплекса.

— А. — Марк заколебался. Он теперь тоже зовет ее Катрионой? Вообще-то, если Карин называет вдову по имени, Энрике тоже вряд ли захочет быть исключением? — Она сможет это прочесть? — Энрике писал так же непонятно, как и говорил, насколько Марк мог это видеть.

— О, я не предполагаю, что она проследит математику молекулярных энергетических потоков — мои кураторы на факультете тоже ее не одолели — но, я уверен, она получит их суть из картинок. Пока… возможно, можно кое-то еще сделать с этим резюме, сделать его более привлекательным для беглого взгляда. Следует признать, это оно слегка суховато. — Он закусил губу и склонился над коммом. Через минуту он спросил, — Вы можете придумать, что подходит к слову «глиоксилат»?

— Нет… не так сразу. Попробуйте оранжевый. Или серебряный.

— Это ни с чем не рифмуется. Если вы не можете помочь, Марк, то уходите.

— А что вы делаете?

— Изоцитрат — конечно, да, но это не совсем наглядно… я пытаюсь понять, не произведет ли более сильный эффект резюме в форме сонета.

— Это звучит совершенно… ошеломляюще.

— Вы думаете? — расцвел Энрике и снова зажужжал под нос. — Треонин, сенин…

— Пингвин, — сказал Марк наугад. — И тысяча картин. — Энрике раздраженно замахал на него.. Черт возьми, Энрике не должен растрачивать свой ценный мозг впустую на написание стихов; он, как предполагалось, разрабатывал взаимодействия длино-цепных молекул с благоприятными энергетическими потоками, или что-то вроде этого. Марк посмотрел на эскобарца, который словно вопросительный знак сосредоточенно скорчился на стуле перед комм-пультом, и его брови нахмурились во внезапном волнении.

Даже Энрике не могло бы прийти в голову, что можно привлечь женщину этой его диссертацией? Или наоборот, только Энрике мог вообразить…? Это было, в конце концов, единственным успехом в его короткой жизни. Марк допускал, что любая женщина, которая могла этим увлечься, ему подошла бы, но… но не эта. Не только Майлз влюбился. Все же госпожа Форсуассон была чрезмерно вежлива. Она несомненно ответила ему что-то в этом роде, вне зависимости от того, как ужаснуло ее это предложение. А Энрике, которому в жизни слишком не хватало участия, так же как… как кое-кому, кого Марк знал слишком хорошо, — попался на это. Срочная отправка всех работ с жуками на постоянное место в Округ оказалась внезапно намного более срочной задачей. Сморщив губы, Марк на цыпочках тихо удалился из лаборатории.

По дороге в холл он все еще мог слышать довольное бормотание Энрике, — Микополисахариды, хм, тут есть свой ритм, ми-ко-по-ли-са-ха-рид…

***

Космопорт Форбарр-Султаны наслаждался серединой вечернего затишья в движении. Айвен нетерпеливо оглядел зал и переложил букет пряно пахнущих орхидей из правой руки в левую. Он надеялся, что леди Донна не окажется слишком уставшей после прыжка и будет способна к небольшому общению. Цветы должны были просто сделать акцент на его намерение возобновить знакомство; букет не был столь громадный и безвкусный, чтобы навести на мысль об отчаянности его положения, но достаточно изящный и дорогой, чтобы вызвать серьезный интерес у такой чувствительной к нюансам персоны как Донна.

Стоящий рядом с Айвеном Байерли Форратьер с удобством оперся на колонну и скрестил руки на груди. Он поглядел на букет и улыбнулся своей специфической улыбкой, которую Айвен заметил, но проигнорировал. Байерли мог бы отпустить остроумный или частично остроумный комментарий от себя, но он конечно не шел в сравнение с любовными ухаживаниями его кузины.

Несколько неуловимых моментов эротического сновидения, в котором ему привиделась Донна прошлой ночью, постоянно всплывали в памяти Айвена. Он предложит взять ее багаж или скорее, то, что она будет держать в руке, в обмен на букет. Он помнил, что обычно леди Донна не путешествовала налегке.

Если только она не вернулась с маточным репликатором в руках, в котором находится клон Пьера. В этом случае ей придется нести его самой — Айвен не дотронется до него даже палкой. Би по прежнему сводил его с ума своим молчанием относительно того, что такое леди Донна могла раздобыть на Колонии Бета, намереваясь расстроить вступление в права ее кузена Ришара. Действительно, кто-то рано или поздно должен был бы прибегнуть к уловке с клоном. Последующие политические осложнения могли бы лечь на плечи его кузенов Форкосиганов, но он сам — просто Форпатрил, представитель младшей линии — знал как себя с этим вести. Слава богу, у него не было голоса в Совете Графов.

— А, — Би отвалился от колонны и, пристально оглядев зал, и поднял руку в кратком приветствии. — Теперь пойдем.

Айвен проследил направление его взгляда. К ним приближались трое. Седой, мрачно выглядящий мужчина справа, считая со стороны Би, как он понял по униформе, был старший оруженосец покойного графа Пьера, по имени Сзабо. Отлично, леди Донна была под опекой и защитой во время ее долгой поездки. Высокий мужчина слева, тоже в штатском, был еще один из охранников Пьера. Его более низкий статус был заметен как по его возрасту, так и потому, что он вел за собой плавучую платформу с тремя чемоданами на ней. Его лицо, как отчетливо видел Айвен, выражало своего рода тайное смятение, обычное для барраярцев, которые возвращаются из своего первого путешествия на Колонию Бета: парень сам не знал, то ли ему упасть на землю и поцеловать бетон, то ли развернуться и убежать обратно на челнок.

Человека в центре Айвен никогда раньше не встречал. Он выглядел атлетичным, среднего роста, скорее гибким, чем мускулистым, хотя его гражданский китель весьма плотно обтягивал плечи. Он был одет в неброский черный костюм с самым скромным бледно-серым кантом, вызывающим в памяти псевдо-военный барраярский стиль отделки мужской одежды. Изысканная одежда подчеркивала его худощавую привлекательную внешность: бледная кожа, широкие темные брови, коротко подстриженные черные волосы, и щеголеватые иссиня-черные борода и усы. Он шагал энергично. Его искрящиеся коричневые глаза, казалось, оглядывали все вокруг, как будто он это видели впервые и ему нравилось, что он видел.

О, дьявол, Донна завела бетанского любовника? Это было бы досадно. И это был не просто мальчишка; подойдя к нему вместе с Би, Айвен увидел, что тот уже по меньшей мере на четвертом десятке. В нем было что-то странно знакомое. Черт возьми, он выглядел настоящим Форратьером — эти глаза, волосы, ухмыляющийся и важный одновременно вид.. Неизвестный сын Пьера? Обнародованная наконец тайная причина того, почему граф никогда не был женат? В таком случае Пьеру должно было быть около пятнадцати, когда родился этот парень, однако в этом нет ничего невозможного.

Би отвесил сердечный поклон улыбающемуся незнакомцу, и обратился к Айвену. — Вас двоих, я думаю, представлять друг другу не надо.

— А мне кажется, надо, — возразил Айвен.

Белозубая улыбка мужчины сделалась шире, и он протянул руку, которую Айвен машинально пожал. Его пожатие было крепким и сухим. — Лорд Доно Форратьер, к вашим услугам, лорд Форпатрил, — у него был приятный тенор, с совсем не бетанским акцентом, а скорее выговором барраярца из форов.

И наконец улыбающиеся глаза, яркие, как тлеющие угольки…

— Ах, черт, — прошипел Айвен, отскочив и выдернув свою руку. — Донна, ты не… — Бетанская медицина, о да. И бетанские хирурги. Они там на Колонии Бета могли сделать, и делали, все что ни пожелаешь, если у вас только были деньги и вы могли подтвердить, что вы совершеннолетний и соглашаетесь на это добровольно.

— Если Совет графов поступит так, как я планирую, то скоро я буду графом Доно Форратьером, — продолжила Донна — Доно — кто бы это ни был.

— Или тебя убьют из-за угла. — Айвен глядел на… на него с постепенно пропадающим недоверием. — Ты что, серьезно думаешь, что это может сработать?

Он — она — дернула бровью в сторону оруженосца Сзабо, на сантиметр выпятившего подбородок. Донна /Доно/ сказала, — Ох, поверь мне, мы детально оценили все варианты, прежде чем взялись за это. — Тут она /он/ неважно — кто заметила орхидеи, которые Айвен все еще сжимал в левой руке. — О, Айвен, это мне? Какой ты милый! — проворковала она, вырвала у него букет и поднесла его к лицу. Она скромно моргнула ему черными ресницами поверх букета, и, прикрыв бороду, внезапно и ужасно снова стала похожа на прежнюю леди Донну.

— Не на людях, — сказал оруженосец Сзабо сквозь зубы.

— Извини, Сзабо — голос снова вернулся к прежнему мужскому низкому тону. — Нельзя было устоять. Я имею в виду, это же Айвен.

Сзабо пожатием плеч поставил точку в разговоре — но не в проблеме.

— Я буду теперь себя контролировать, я обещаю. — лорд Доно перевернул букет в руке, ухватив его словно оружие, и развернул плечи словно по стойке «смирно».

— Так лучше, — сказал Сзабо рассудительно.

Айвен уставился на все это, ужасающе зачарованный. — Бетанские доктора прибавили тебе еще и роста? — Он поглядел вниз; каблуки полуботинок лорда Доно не были специально сделаны повыше.

— Я того же самого роста, что и всегда, Айвен. Мне изменили кое-что другое, но не рост.

— Да нет, ты теперь выше, черт возьми. Сантиметров на десять.

— Только в твоем восприятии. Один из многих забавных психологических побочных эффектов тестостерона, которые я обнаружила, наряду с удивительными колебаниями настроения. Когда мы доедем до дома, я измерю свой рост, и ты убедишься.

— Да, — сказал Би, оглядевшись вокруг, — я предлагаю продолжить этот разговор в более приватном месте. Ваш лимузин ждет, как вы и распорядились, лорд Доно, вместе с вашим шофером, — он отвесил своему кузену слегка иронический поклон.

— Ну, я вам… не нужен вам на этом воссоединении семейства, — попрощался Айвен и собрался украдкой убраться прочь.

— О, очень даже нужен, — сказал Би. С одинаковыми дьявольскими усмешками, оба Форратьера взяли Айвена с двух сторон под руки и повели его к выходу. Захват Доно был весьма убедительно силен. Оруженосец пошел за ними.

Парадный лимузин покойного графа Пьера стоял там же, где Би его оставил. Ожидающий наготове оруженосец-водитель в знаменитой сине-серой ливрее Форратьеров поспешил открыть заднюю дверцу перед лордом Доно и его спутниками. Водитель искоса поглядел на нового лорда, но совсем не казался удивленным изменением. Младший оруженосец погрузил весь небольшой багаж и сел на переднее сиденье рядом с водителем, начав , — Черт возьми, хорошо вернуться домой. Ты не представляешь, Джорис, что я видел на этой Бете…

Задняя дверца закрылась за Доно, Би, Сзабо и Айвеном, заглушая его слова. Автомобиль мягко тронулся прочь от космопорта. Айвен покрутил головой и уныло спросил, — Это весь твой багаж? — Багаж леди Донны обычно умещался только в два автомобиля. — А где остальное?

Лорд Доно откинулся на сиденье, поднял подбородок и вытянул ноги. — Я его оставил там, на Колонии Бета. Мой оруженосец посоветовал мне путешествовать только с одним чемоданом, Айвен. Век живи — век учись Айвен отметил местоимение, мой оруженосец. — Они — он кивнул на слушавшего Сзабо, — все участвовали в этом?

— Конечно, — сказал Доно легко. — Как и полагается. Мы все собрались вместе в ночь после смерти Пьера, и мы со Сзабо представили наш план, а они все тогда принесли мне присягу.

— Очень, гм… лояльно с их стороны.

Сзабо сказал, — Мы много лет могли видеть, как леди Донна помогает управлять Округом. Даже из те моих людей, кто был в меньшей степени, хм, лично согласен с планом — они тоже преданные уроженцы этого Округа. Никто не хотел смотреть, как он достанется Ришару.

— Я думаю, у вас был удобный случай подстеречь его, — согласился Айвен. Через минуту он добавил, — Как это он ухитрился выкинуть прочь вас всех ?

— Он сделал это не внезапно, — сказал Би. — Ришар не такой герой. Это стоило ему многих лет постоянных усилий.

— Я сомневаюсь, — сказал Доно неожиданно беспристрастным тоном, — что кто-то сейчас помнит, как он пытался изнасиловать меня, когда мне было двенадцать, а когда я дала ему отпор — утопил из мести моего нового щенка. В конце концов, кому тогда было дело до этого.

— А…, — открыл рот Айвен.

— Используя доверие твоей семьи, — заметил Би, — Ришар убедил их, что щенок погиб по твоей вине. Ему всегда очень хорошо удавались подобные вещи.

— Ты мне тогда поверил, — возразил ему Доно. — Почти единственный, кто поверил.

— А, но у меня был тогда свой опыт общения с Ришаром, — заметил Би. В подробности он вдаваться не стал.

— Я тогда еще не служил вашему отцу — отметил Сзабо в свое оправдание.

— Считай, что тебе повезло, — вздохнул Доно. — Дом тогда был не в порядке — и это еще слишком мягко сказано. И никто не мог навести порядок, пока старика не хватил удар.

— Ришар Форратьер, — продолжал рассказывать Айвену оруженосец Сзабо, — учитывая, э-э, волновавшие всех проблемы графа Пьера, считал графство и округ Форратьер своей собственностью все последние двадцать лет. Не в его интересах было, чтобы у Пьера стало лучше со здоровьем или чтобы он завел свою семью. Я точно знаю, что он подкупил родственников первой молодой леди, к которой Пьер сватался, чтобы они отказали ему и выдали ее за другого. На второй попытке Пьера жениться Ришар поставил крест, незаконно передав семье девушки некие секретные медицинские данные Пьера. А что до смерти третьей его невесты при аварии флаера — не было доказано ничего , но Пьер полагал, что это вовсе не был несчастный случай.

— Пьер… верил во много странных вещей, — отметил Айвен нервно.

— И я тоже не верю в несчастный случай. — сказал Сзабо сухо. — Флаером управлял один из моих лучших людей. Он тоже был убит.

— О. Гм. Но вы не подозреваете, что смерть самого Пьера…?

Сзабо пожал плечами. — Я полагаю, что наследственная склонность к сердечным заболеваниям не убила бы Пьера, если бы он не был в столь сильной депрессии и мог позаботиться о себе.

— Я старалась, Сзабо, — сказал Доно / Донна — мрачно. — Но после этого эпизода с медицинскими записями он стал таким параноиком по отношению к своим докторам.

— Да, я знаю. — Сзабо, утешая, попытался погладить ее по руке, но поймав себя на этом, вместо этого мягко хлопнул его по плечу. Кривая улыбка Доно была свидетельством того, что он высоко оценил подобную тактичность.

— В любом случае, — продолжал Сзабо, — было достаточно ясно, что никто из верных Пьеру оруженосцев — а мы все были ему верны, помоги ему господь, бедняге — удержался бы хоть пять минут на службе у Ришара. Его первым шагом (мы все это слышали из его собственных уст) было бы полностью очистить дом от всех и всего лояльного к Пьеру и установить тут своих собственных людей. Сестра Пьера, конечно же, стояла во главе этого списка.

— Если у Ришара было бы хоть чуть-чуть чувства самосохранения, — пробормотал Доно отчаянно.

— Он мог бы сделать это? — спросил Айвен с сомнением. — Выгнать тебя из твоего дома? Или по завещанию Пьера у тебя нет никаких прав ?

— Из дома, из Округа, отовсюду. — Доно мрачно улыбнулся. — Пьер не оставил завещания, Айвен. Он не хотел называть Ришара своим наследником, его братьев и сыновей он тоже не любил, и все еще, думаю, до последнего надеялся исключить их из линии наследования, передав все права своему родному сыну. Дьявольщина, Пьер мог бы прожить еще лет сорок, при современном состоянии медицины. А все что я могла получить как леди Донна — это крохи того, что когда-то было дано мне в приданое. Имущество в ужасном беспорядке.

— Я не удивлен, — сказал Айвен. — Но ты правда думаешь, что справишься с этим? Я имею в виду, Ришар — все же предполагаемый наследник. И кто бы ты теперь не была, ты не была младшим братом Пьера на момент его смерти.

— Это — наиболее важный юридический момент в моем плане. Наследник графа только в том случае наследует все в момент смерти своего предшественника, если его ранее уже привели к присяге перед Советом. В противном случае наследования не происходит до того момента, пока не произойдет подтверждения графами. А в этот момент — где-то в ближайшие две недели — я буду считаться, очевидно, братом Пьера.

Айвен закусил губу, пытаясь продраться через эту мысль. Судя по тому, как гладко сидел черный китель, прекрасные большие груди, в которые он как-то зарылся… хватит думать об этом, теперь их уже явно нет. — Ты действительно сделала операцию, чтобы… что ты сделала с… ну, ты ведь теперь не нечто двуполое, так ведь? Или где -… все?

— Если ты говоришь о моих прежних женских органах, я их бросила с остальной частью моего багажа там на Бете. Хирург был настолько искусен, что шрамов ты можешь не найти. Эти части тела свое отработали — и, бог свидетель, не могу сказать, что без них я скучаю.

Айвен-то не просто скучал, а тосковал. Отчаянно. — Я думал, ты могла заморозить их. На случай, если ты не выиграешь дела или изменишь свои намерения. — Айвен пробовал сохранять обнадеживающий тон. — Я знаю, есть бетанцы, которые меняли пол туда и обратно три-четыре раза в жизни.

— Да, я встречала таких в клинике. Они очень доброжелательны и дружелюбны, кстати говоря.

Сзабо только слегка возвел глаза к небу. Он теперь выступал в роли личного камердинера лорда Доно? Это было общепринятой обязанностью старшего оруженосца графа. Сзабо, должно быть, засвидетельствовал все превращение в деталях. Два свидетеля. Она взяла собой двух свидетелей, как я вижу.

— Нет, — продолжил Доно, — если я когда-нибудь снова захочу стать женщиной — что я делать не собираюсь, сорока лет мне хватило — то воспользуюсь новыми клонированными органами, как я сделала сейчас. Может быть, я снова стану девственницей. Что за ужасная мысль.

Айвен колебался. Наконец он спросил, — Но разве тебе не пришлось добавить от кого-то Y-хромосому? Как ты это сделала? Ее добавили бетанцы? — Он беспомощно скосил глаза ниже пояса Доно, и тут же отвел их. — Может ли Ришар доказать, что… что часть наследника — бетанская?