Ройс понуро улыбнулся и пожал плечами:

— Боюсь, вам лучше было бы взять с собой Янковского, сэр.

— Потому что он меньше ростом?

— Нет, м'лорд! — Ройс был даже слегка возмущен. — Потому что он настоящий ветеран.

Барраярскому графу закон позволял содержать лишь ограниченное число приведенных к присяге телохранителей; по традиции, Форкосиганы чаще всего набирали своих оруженосцев из отставных военных, отслуживших по двадцать лет. По политической необходимости последние десятилетия на эту должность вербовали в основном бывших эсбэшников. Это была живая, энергичная компания, но у многих из них уже пробивалась седина. Ройс был среди них интересным исключением.

— С каких пор это стало иметь значение? — Оруженосцы Майлзова отца относились к Ройсу как к младшему, поскольку таковым он и являлся, но если они обращались с ним как с человеком второго сорта…

— Э-э… — Ройс неопределенно развел руками вокруг себя, из чего Майлз сделал вывод, что проблема заключается в более недавних столкновениях.

Майлз, собиравшийся уже было двинуть вперед по узкому коридору, вместо этого прислонился к стене и скрестил руки на груди.

— Слушай, Ройс — на императорской службе едва ли найдется человек твоих лет или моложе, который столь же часто оказывался под обстрелом, сколь и ты во время службы в хассадарской муниципальной охране. Не давай этим чертовым зеленым мундирам запугать тебя. Это всего лишь пустая похвальба. Половина из них грохнулись бы в обморок, если бы от них потребовалось обезвредить кого-нибудь вроде того психованного убийцы, который расстреливал прохожих на Хассадарской площади.

— Я был уже на полпути через площадь, м'лорд. Это было бы все равно что доплыть до середины реки, решить, что переплыть ее не сможешь, и повернуть обратно. Броситься на него было безопаснее , чем развернуться и бежать прочь. В обоих случаях у него оставалось равное количество времени для того, чтобы взять меня на мушку.

— Но зато он не успевал подстрелить еще дюжину случайных свидетелей. Автоматический игольник — мерзкое оружие. — Майлз на мгновение задумался.

— В том-то и дело, м'лорд.

При всем своем внушительном росте, Ройс имел обыкновение робеть в присутствии людей более высокого социального статуса — что, к несчастью, на службе у Форкосиганов происходило с ним почти постоянно. А поскольку застенчивость его внешне проявлялась в основном как тупая бесстрастность, окружающие зачастую не замечали его смущения.

— Ты оруженосец Форкосиганов, — твердо заявил Майлз. — Призрак генерала Петра облачен в этот коричневый с серебром. Это они будут тебя побаиваться, уверяю тебя.

Мимолетная улыбка Ройса была скорее благодарной, нежели убежденной.

— Жаль, что мне не довелось познакомиться с вашим дедом, м'лорд. Судя по легендам, которые ходили о нем в округе, он был нечто. Мать рассказывала, что мой прадед воевал вместе с ним в горах во время цетагандийской оккупации.

— Вот как! У нее остались о нем какие-нибудь семейные предания?

Ройс пожал плечами.

— Он умер от радиации вскоре после того, как Форкосиган-Вашный был разрушен. Моя бабушка довольно мало о нем рассказывала, так что я ничего толком не знаю.

— Жаль.

Из-за угла высунулся лейтенант Смоляни:

— Мы уже пристыковались к “Принцу Ксаву”, лорд Аудитор Форкосиган. Переходная труба загерметизирована и они готовы принять вас на борт.

— Очень хорошо, лейтенант.

Майлз последовал за Ройсом, которому пришлось пригнуться, чтобы пройти через овальную дверь в тесный шлюзовой отсек. Смоляни занял место у пульта управления шлюзом. Пульт мигнул и запищал; дверь скользнула в сторону, и за нею обнаружились люк и труба переходного туннеля. Майлз кивнул Ройсу, и тот, глубоко вздохнув, устремился вперед. Смоляни выпрямился и отдал честь; Майлз ответил ему признательным кивком со словами: “Спасибо, лейтенант, ” — и отправился следом за Ройсом.

Метр эластичной переходной трубы с поднимающей желудок к горлу невесомостью заканчивался аналогичным люком. Майлз ухватился за поручни, втянул себя в проем и мягко приземлился на ноги. Здешний шлюзовой отсек был гораздо просторней. Слева с торжественным видом замер Ройс, ожидавший его появления. Люк флагмана закрылся за спиной Майлза.

Перед ним навытяжку стояли четверо мужчин — трое в зеленой форме и один штатский. Ни один из них и глазом не моргнул при виде столь нетипичного для барраярца телосложения Майлза. Вероятно, Форпатрил, которого сам Майлз лишь смутно помнил по нескольким мимолетным встречам среди столичной публики Форбарр-Султаны, запомнил его гораздо более отчетливо, и предусмотрительно просветил своих подчиненных относительно мутантной внешности самого малорослого (а также самого молодого и самого нового) Голоса императора Грегора.

Адмирал Эжен Форпатрил был среднего роста, коренаст, седовлас и мрачен. Он сделал шаг вперед и четко взял под козырек:

— Милорд Аудитор, добро пожаловать на борт “Принца Ксава”.

— Благодарю, адмирал. — Майлз не добавил “счастлив видеть вас”: в сложившихся обстоятельствах никто из этой компании не мог испытывать радости по поводу его прибытия.

Форпатрил продолжал:

— Позвольте представить вам командира службы безопасности флота, капитана Брана.

Поджарый, напряженный офицер, который, возможно, бы даже более мрачен, чем его адмирал, сдержанно кивнул. Именно Бран был оперативным командующим той злополучной патрульной группы, чьи разудалые подвиги превратили незначительное юридическое недоразумение в крупный дипломатический инцидент. Нет, определенно не счастлив.

— Старший каргомейстер комаррского флотского консорциума Молино.

Молино тоже был человеком в летах, и на лице его застыло точно такое же кислое выражение, что и у барраярцев, хоть он и отличался от них элегантным темным костюмом в комаррском стиле. Старший каргомейстер был высокопоставленным должностным лицом и финансовым руководителем временной корпоративной организации, которую представлял собой торговый флот, и потому на него возлагалась большая часть ответственности адмирала флота, хотя полномочия его были довольно ограничены. Кроме того, на его плечи была взвалена незавидная задача поддерживать равновесие между подчас весьма несхожими интересами комаррских предпринимателей и их барраярских военных защитников, чего обычно и без всякого кризиса было достаточно, чтобы довести человека до расстройства пищеварения. Каргомейстер вежливо пробормотал:

— Милорд Форкосиган.

Тут в голосе Форпатрила прозвучали несколько отчаянные нотки:

— Старший юрист моего флота, мичман Деслорье.

Долговязый Деслорье, болезненно-бледный под легкой россыпью задержавшихся на его физиономии юношеских прыщей, ухитрился кивнуть.

Майлз изумленно моргнул. Во времена, когда он, работая под прикрытием, командовал независимым — вроде как независимым — наемным флотом, осуществлявшим галактические операции для СБ, юридическое ведомство было одним из ключевых во всей организации; одни только переговоры о разрешении на мирный проход боевых кораблей через локальное пространство, подведомственное тому или иному правительству, были работой кошмарной сложности, обеспечивающей полную занятость.

— Мичман. — Майлз кивнул в ответ и, очень осторожно подбирая слова, заметил: — Кажется… э-э, возложенная на вас ответственность весьма значительна для человека вашего возраста и звания.

Деслорье прочистил горло и еле слышно пролепетал:

— Глава нашего отдела некоторое время назад был отправлен домой, милорд Аудитор. Отпуск по семейным обстоятельствам. Его мать скончалась.

“Кажется, я уже начинаю понимать, к чему они клонят”.

— Это, часом, не ваш первый галактический рейс?

— Да, милорд.

Очевидно, движимый чувством сострадания, Форпатрил вступил в беседу:

— Я и весь мой личный состав полностью в вашем распоряжении, милорд Аудитор. Как вы и просили, мы подготовили свои рапорты. Не желаете ли проследовать в наш конференц-зал?

— Да, благодарю вас, адмирал.

Немного потолкавшись в коридорах, вся компания добралась до типового конференц-зала военного корабля: привинченные к полу кресла и стол, оснащенный головидом, шероховатое покрытие под ногами, впитавшее еле ощутимый затхлый дух, свойственный герметичному и унылому помещению, в которое никогда не проникал луч солнечного света или дуновение свежего воздуха. Это место даже пахло по-военному. Майлз подавил желание втянуть в себя этот знакомый воздух, вызывавший ностальгию по старым временам. Повинуясь его жесту, Ройс занял позицию у двери. Остальные дождались, пока лорд Аудитор усядется, и лишь затем расположились в креслах вокруг стола: Форпатрил — по левую руку от него, Деслорье — как можно дальше.

Форпатрил, демонстрируя четкое понимание этикета, соответствующего данной ситуации, или, по крайней мере, некоторое чувство самосохранения, начал:

— Итак, чем могу служить вам, милорд Аудитор?

Майлз сложил руки домиком на столе.

— Я — Аудитор: моя первейшая задача — слушать. Будьте любезны, адмирал Форпатрил, опишите мне последовательность событий с вашей точки зрения. Что завело вас в эту тупиковую ситуацию?

— С моей точки зрения? — Форпатрил скривился. — Все началось с обычных, на первый взгляд, вещей. Предполагалось, что мы остановимся в доках Станции Граф на пять дней для намеченного перемещения груза и пересадки пассажиров. Поскольку в то время у нас не было оснований полагать, что квадди враждебны к нам, я предоставил столько увольнений на станцию, сколько было возможно — это стандартная процедура.

Майлз кивнул. Назначение барраярских эскортов для комаррских кораблей варьировалось от явного до подспудного и вовсе негласного. В соответствии с публичной версией, эскорты нужны были для того, чтобы отгонять пиратов от грузовых судов и обеспечить военные корабли опытом в маневрировании — не менее ценным, чем военные игры. Менее афишируемым был тот факт, что подобные рейсы давали возможность для сбора всевозможных разведданных — экономических, политических, социальных, да и военных тоже. А еще они предоставляли молодым провинциальным барраярцам — будущим офицерам и будущим штатским — акклиматизирующее соприкосновение с широкой галактической культурой. К негласной стороне дела относилась по-прежнему сохраняющаяся напряженность между барраярцами и комаррцами — наследие совершенно оправданного (с точки зрения Майлза) завоевания Комарра Барраяром, произошедшего поколение тому назад. Император настойчиво проводил политику перехода от оккупации к полной политической и социальной интеграции двух планет. Процесс этот шел медленно и со скрипом.

Форпатрил продолжал:

— Корабль корпорации Тоскане “Идрис” был помещен в док для отладки скачкового привода. Когда его разобрали, там обнаружились непредвиденные осложнения. Отремонтированные детали, когда их установили обратно, не прошли калибровочный тест и были отосланы обратно в станционные мастерские на доработку. Пока тянулась эта канитель, пять дней превратились в десять. И тут выяснилось, что исчез лейтенант Солиан.

— Правильно ли я понял, что лейтенант был барраярским офицером связи службы безопасности на борту “Идриса”? — спросил Майлз. Флотский полисмен, ответственный за поддержание мира и порядка среди команды и пассажиров, выявление любой незаконной или угрожающей деятельности, наблюдение за подозрительными личностями — немало исторических захватов кораблей было осуществлено изнутри. Он же был первой линией обороны в контрразведке. В его менее гласные обязанности входило отслеживание потенциальной нелояльности среди комаррских подданных императора. Он же был обязан оказывать максимально возможное содействие в критической ситуации, координируя эвакуацию или спасательную операцию, проводимую военным эскортом. Офицер связи, чья работа из скучной до зевоты в мгновение ока могла превратиться в убийственно требовательную.

Впервые за все время подал голос капитан Бран:

— Да, милорд.

Майлз повернулся к нему:

— Один из ваших людей, не так ли? Как бы вы охарактеризовали лейтенанта Солиана?

— Он был назначен недавно, — ответил Бран и после небольшой заминки добавил: — Я не был близко знаком с ним, но у него были хорошие рекомендации с предыдущих мест службы.

Майлз взглянул на каргомейстера.

— А вы знали его, сэр?

— Я по большей части оставался на борту “Рудры”, — ответил Молино, — поэтому мы встречались лишь несколько раз. Но он произвел на меня впечатление обходительного и компетентного человека. По всей видимости, он неплохо ладил с командой и пассажирами. Прямо-таки ходячая реклама ассимиляции.

— Прошу прощения?

Откашлявшись, Форпатрил пояснил:

— Солиан был комаррцем, милорд.

— Вот как. — “Вот ч-черт”. В рапортах не упоминалась эта ценная подробность. Комаррцы были лишь недавно допущены на барраярскую военную службу; первое поколение таких офицеров подбиралось тщательнейшим образом — их заслуги должны были доказать их лояльность и компетентность. “Любимчики императора”, — вот как со скрытым раздражением отзывался о них по крайней мере один из прежних сослуживцев Майлза, барраярских офицеров. Успех интеграции был одним из наивысших личных приоритетов Грегора. Несомненно, адмирал Форпатрил тоже знал об этом. Выяснение таинственной судьбы Солиана сразу влетело на несколько позиций в Майлзовом списке наиболее срочных дел.

— Каковы были обстоятельства его первоначального исчезновения?

Бран ответил:

— Оно прошло очень тихо, милорд. Он, как положено, отметился по окончании своей смены, но так и не явился на свою следующую вахту. Когда его каюту наконец проверили, оказалось, что, по-видимому, оттуда пропали некоторые из его личных вещей и чемодан, хотя большая часть обмундирования осталась там. Факт его ухода с корабля не был зафиксирован, но… если оттуда возможно ускользнуть незамеченным, то уж он-то наверняка знал, как. Вот почему я предположил дезертирство. После этого корабль тщательно обыскали. На случай, если он подделал записи, или утащил с собой часть груза, или что-нибудь в этом духе.

— У вас создалось впечатление, что он был недоволен своей должностью?

— Не… нет, милорд. Ничего особенного.

— А что-нибудь не-особенное?

— Ну, был, как всегда, этот вечный треп о комаррце, носящем эту… — Бран указал на себя, — форму. Полагаю, что на занимаемой им должности Солиану могло доставаться от обеих сторон.

“Вообще-то сейчас мы все пытаемся быть одной стороной”. Майлз решил, что сейчас не время и не место разбирать скрывающиеся за неосознанным выбором слов Брана домыслы.

— Каргомейстер Молино, могли бы вы пролить дополнительный свет на это обстоятельство? Подвергался ли Солиан… э-э, осуждению со стороны его соотечественников-комаррцев?

Молино покачал головой:

— Насколько я могу судить, он нравился команде “Идриса”. Занимался делом, не ввязывался в ссоры.

— И тем не менее, насколько я понимаю, вашим первым… впечатлением было то, что он дезертировал?

— Это представлялось возможным, — признал Бран. — Я вовсе не хочу клеветать на Солиана, но все же он был комаррцем. Возможно, для него это оказалось тяжелее, чем он предполагал. Хотя адмирал Форпатрил не разделял моего мнения, — справедливости ради добавил он.

Форпатрил махнул рукой в рассудительно-поясняющем жесте:

— Это лишь еще один довод против версии дезертирства. Высшее командование весьма осторожно подходит к тому, каких именно комаррцев принимать на военную службу. Им не нужны публичные провалы.

— В любом случае, — продолжал Бран, — мы бросили на его поиски все силы флотской службы безопасности, а также попросили помощи у властей Станции Граф. Которую они не особенно жаждали предоставить. Они лишь твердили все одно и то же — что не нашли никаких свидетельств его пребывания ни в зонах с искусственной гравитацией, ни в районах невесомости, и никаких записей о том, что человек с такими приметами покидал станцию на каком-нибудь из их кораблей, курсирующих в здешнем локальном пространстве.

— И что же произошло далее?

Адмирал Форпатрил ответил:

— Время шло, ремонт на “Идрисе” был завершен. На меня оказывалось всевозрастающее давление, — он недоброжелательно глянул на Молино, — с целью заставить покинуть Станцию Граф и продолжить путь по запланированному маршруту. Но я… я не бросаю своих людей — по крайней мере, делаю все, что в моих силах, только бы не допустить этого.

Молино процедил сквозь зубы:

— С экономической точки зрения бессмысленно задерживать целый флот из-за одного-единственного человека. Вы могли бы позволить флоту двигаться дальше, а здесь оставить одно небольшое судно или даже просто следственную группу, которая по завершении расследования могла бы нагнать нас.

— Но у меня есть также постоянный приказ-инструкция не разделять флот, — сказал Форпатрил, напрягая челюсть.

— Но в этом секторе на нас уже несколько десятков лет не совершалось пиратских нападений, — возразил Молино. Майлз чувствовал, что присутствует при энном заходе продолжающегося уже бог весть сколько спора.

— Да, с тех самых пор, когда Барраяр начал бесплатно предоставлять вам военное сопровождение, — с фальшивой сердечностью заметил Форпатрил. — Странное совпадение, не так ли? — Голос его зазвучал тверже. — Я не бросаю своих людей. Я поклялся в этом, когда был еще желторотым мичманом — во время эскобарского разгрома. — Он обратил взгляд на Майлза. — Так уж случилось, что под командованием вашего отца.

“Ой-ей. Тут могут быть неприятности…” Майлз позволил себе с любопытством приподнять брови:

— Что же вы испытали там, сэр?

Форпатрил хмыкнул, погружаясь в воспоминания.

— Я был младшим пилотом боевого десантного катера, осиротевшего после того, как эски на высокой орбите разнесли ко всем чертям наш корабль-матку. Наверное, если бы мы успели вернуться на него в ходе отступления, то взорвались бы вместе с ним, и все же… Некуда пришвартоваться, некуда бежать, и даже те несколько кораблей, что сумели уцелеть и шли с открытым стыковочным узлом, не стали задерживаться, чтобы подобрать нас. Пара сотен человек на борту, среди них немало раненых — это был настоящий кошмар, вот что я тебе скажу.

«…сынок», — едва не сорвалось с языка адмирала в конце последней фразы — Майлз явственно ощутил это.

Майлз осторожно заметил:

— Не уверен, что к тому моменту, когда адмирал Форкосиган унаследовал от погибшего принца Серга командование вторжением, у него оставался особо широкий выбор.

— О, да вовсе никакого, — согласился Форпатрил, снова махнув рукой. — Я и не говорю, что он не сделал всего возможного в тех условиях. Но он не мог спасти всех, и я оказался среди тех, кого принесли в жертву. Провел почти год в эскобарском лагере военнопленных, прежде чем переговорщики наконец не вытащили меня оттуда. Эскобарцы устроили нам отнюдь не сладкую жизнь, уж сможете мне поверить.

“Могло быть и хуже. Представьте себя на месте эскобарской военнопленной в одном из наших лагерей”. Но Майлз решил пока не напрягать воображение адмирала подобным экзерсисом.

— Могу себе представить.

— Все это я говорю к тому, что знаю, каково быть покинутым, и без крайней нужды ни за что не поступлю так со своими людьми. — Взгляд сузившихся глаз, брошенный им на каргомейстера, ясно давал понять, что тающие на глазах комаррские корпоративные прибыли не квалифицируется как достаточно веский довод в пользу нарушения этого принципа. — Последующие события подтвердили… — Тут он запнулся и решил несколько перефразировать собственное высказывание. — Какое-то время я думал, что последующие события подтверждают мою правоту.

— Какое-то время, — повторил Майлз. — А теперь уже нет?

— Теперь… ну… то, что случилось в дальнейшем, привело… привело нас в довольно сильное замешательство. Кто-то без разрешения воспользовался пассажирским шлюзом грузового дока Станции Граф по соседству с тем, к которому был пристыкован “Идрис”. Однако рядом с ним не было замечено ни корабля, ни пассажирской капсулы — затворы переходной трубы не были активизированы. К тому времени, когда туда прибыл караульный из службы безопасности станции, в доке уже никого не было. Но на полу было разлито огромное количество крови, и остался след, как будто что-то волокли к шлюзу. В результате анализа выяснилось, что кровь принадлежала Солиану. Все выглядело так, будто он пытался вернуться на “Идрис”, и кто-то напал на него.

— Некто, не оставляющий отпечатков ног, — мрачно добавил Бран.

Отвечая на вопросительный взгляд Майлза, Форпатрил пояснил:

— В зонах с искусственной гравитацией, где живут планетники, квадди летают на небольших таких парящих креслах. Они управляют креслом нижними руками, а верхние остаются свободными. Никаких отпечатков ног. Собственно, и самих ног тоже.

— А, понятно, — сказал Майлз. — Кровь, но не тело — было ли найдено тело?

— Еще нет, — ответил Бран.

— Его искали?

— О да. Во всех возможных направлениях.

— Полагаю, вам приходило в голову, что дезертир мог фальсифицировать свое убийство или самоубийство, дабы избавиться от преследования.

— Я мог бы предположить такое, — сказал Бран, — но я видел лужу на полу того дока. Никто не может потерять столько крови и остаться в живых. Там было по крайней мере литра три или четыре.

Майлз пожал плечами:

— Первая стадия подготовки к срочной криозаморозке заключается в обескровливании пациента и замещении крови криожидкостью. Этот процесс вполне может оставить на полу несколько литров крови, а жертва остается при этом… ну, потенциально живой. — В ходе одной из операций Свободных Дендарийских наемников — той, что пошла катастрофически наперекосяк — он сам испытал на себе эту процедуру: по крайней мере, так ему потом рассказывали Элли Куин и Бел Торн. Разумеется, сам он не мог помнить этого, но Бел чрезвычайно живо расписал ему этот эпизод.

Брови Брана взлетели вверх.

— Я не думал об этом.

— Ну, это просто вдруг пришло мне на ум, — извиняющимся тоном произнес Майлз. “Я могу показать вам шрамы”.

Бран нахмурился, затем покачал головой:

— Не думаю, что это успели бы проделать до прибытия станционной службы безопасности.

— Даже если бы портативная криокамера стояла наготове?

Бран открыл было рот, затем снова закрыл его. Наконец он сказал:

— Это сложный сценарий, милорд.

— Я не настаиваю на нем, — покладисто отозвался Майлз. Он поразмыслил о другой стороне процесса криооживления. — Хотя должен также указать, что, помимо тела жертвы, существуют и другие источники получения нескольких литров чьей-либо собственной свежей крови. Например, лаборатория криооживления или больничный синтезатор. Поверхностный генетический анализ продукта определенно покажет совпадение кода ДНК. Такую кровь даже нельзя назвать поддельной в буквальном смысле этого слова. Хотя криминалистическая биолаборатория может обнаружить разницу. Да и следы криожидкости тоже найти нетрудно, если бы только кто-то удосужился их поискать. — Он тоскливо добавил: — Терпеть не могу косвенные улики. Кто проводил идентификацию крови?

Бран неловко заерзал.

— Квадди. Мы передали им генетический код Солиана, как только начали его разыскивать. Но к тому времени туда уже прибыл офицер связи с “Рудры” — их техник провел анализ прямо у него на глазах. Как только анализатор запищал, мой человек сразу же доложил мне об этом. Именно тогда я полетел туда, чтобы взглянуть на все лично.

— Взял ли он образец крови для перепроверки анализа?

— Я… полагаю, что да. Я могу спросить у хирурга флота, получил ли он этот образец до того, как… хм, нас всецело захватили другие события.

Адмирал Форпатрил явно был неприятно поражен.

— Я был совершенно уверен, что бедняга Солиан убит. По некоторым… — Он умолк.

— Все сказанное пока отнюдь не исключает и этой версии, — утешил его Майлз. — В любом случае, какое-то время вы искренне верили этому. Пожалуйста, велите хирургу своего флота изучить образец крови более тщательно и доложите мне о результатах.

— И службе безопасности Станции Граф тоже?

— Э-э… возможно, им пока не стоит. — Даже если результат экспертизы окажется отрицательным, сомнение лишь навлечет на барраярцев еще большие подозрения в глазах квадди. Если же он будет положительным… Майлзу хотелось думать о первом варианте. — Ну так что произошло далее?

— Из-за того, что Солиан принадлежал к флотской службе безопасности, его убийство — вероятное убийство — представлялось особенно зловещим, — признал Форпатрил. — Пытался ли он добраться до своих, чтобы о чем-то предупредить? Этого мы не знали. Поэтому я отменил все увольнения, привел флот в состояние боевой готовности и приказал всем кораблям выйти из доков.

— Без объяснений, почему , — ввернул Молино.

Форпатрил сурово воззрился на него:

— Во время тревоги командир не тратит время на объяснение приказов. Он рассчитывает, что ему беспрекословно подчинятся. Кроме того, зная, как ваши люди грызут удила и жалуются на задержку, я едва ли мог подумать, что мне надо повторять приказ дважды. — На скуле его дрогнул желвак; адмирал выдохнул и продолжил свой рассказ: — В тот момент у нас были кое-какие неполадки со связью.

“Вот наконец появляется дымовая завеса”.

— Насколько мы поняли, патруль из двух человек, посланный за опоздавшим офицером…

— Это был мичман Корбо?

— Да. Корбо. Патруль вместе с мичманом был атакован и обезоружен квадди, которые затем заключили их под стражу — по крайней мере, таково было наше понимание ситуации в то время. Позже выяснилось, что на самом деле все было гораздо сложнее. Но это вся информация, которой я располагал на тот момент, когда как раз пытался вытащить со Станции Граф весь наш личный состав и подготовить флот к любым экстренным действиям, вплоть до немедленной эвакуации из локального пространства.

Майлз подался вперед.

— Вы полагали, что ваших людей захватили некие случайные квадди, или все же понимали, что это сделала служба безопасности Станции Граф?

Форпатрил едва не заскрежетал зубами. И тем не менее ответил:

— Да, мы знали, что это была их служба безопасности.

— Вы обращались за советом к вашему юристу?

— Нет.

— Сам мичман Деслорье предлагал вам свой совет?

— Нет, милорд, — только и смог прошептать Деслорье.

— Понятно. Продолжайте.

— Я приказал капитану Брану выслать штурмовую группу для спасения теперь уже троих людей из ситуации, которая, как я полагал, представляет смертельную опасность для барраярского личного состава, в чем мы совсем недавно имели несчастье убедиться.

— Вооруженных не только парализаторами, насколько я понимаю?

— Не мог же я приказать своим людям выступить против столь превосходящих сил с одними только парализаторами, милорд, — сказал Бран. — Там ведь миллион этих мутантов!

Майлз позволил своим бровям слегка приподняться:

— На Станции Граф? Я думал, ее постоянное население составляет около пятидесяти тысяч. Причем это гражданское население.

Бран нетерпеливо отмахнулся:

— По отношению к дюжине что миллион, что пятьдесят тысяч — разницы никакой. Так что им было необходимо оружие, обладающее авторитетом. Моей спасательной группе нужно было как можно быстрее провести операцию и вернуться, встречая на пути как можно меньше сопротивления и возражений. Парализатор в качестве оружия убеждения бесполезен.

— Я знаком с этим аргументом. — Майлз откинулся в кресле и потер губы ладонью. — Продолжайте.

— Моя группа достигла того места, где содержались наши люди…

— Третий участок службы безопасности Станции Граф, не так ли? — уточнил Майлз.

— Да.

— Скажите-ка, за время пребывания флота здесь не сталкивался ли кто-нибудь из ваших людей в увольнительной со службой безопасности Станции? Никаких пьяных дебошей, никаких нарушений безопасности или общественного порядка, ничего такого?

Бран, выглядевший так, будто слова тащат из него клещами, ответил:

— На прошлой неделе трое были арестованы службой безопасности Станции Граф за небезопасное вождение гравикресел нетрезвом виде.

— И что произошло с ними? Как юрисконсульт вашего флота справился с этой ситуацией?

Мичман Деслорье пробормотал:

— Они несколько часов просидели в кутузке, затем я спустился туда, проследил за тем, чтобы за них был уплачен штраф, и поручился судье, что они не будут покидать своих кают до самого отлета.

— Стало быть, к тому времени вы уже были знакомы со стандартной процедурой вызволения ваших людей из неприятностей с властями Станции?

— На этот раз они не были пьяницами или хулиганами. Это были наши вооруженные силы при исполнении своих обязанностей, — заявил Форпатрил.

— Продолжайте, — вздохнул Майлз. — Что произошло с вашим патрулем?

— Я все еще не располагаю рапортами непосредственных участников тех событий, милорд, — натянуто произнес Бран. — Квадди допустили к ним в их теперешнее место заключения только одного невооруженного медика. Нам известно лишь, что в третьем участке службы безопасности произошла перестрелка — были пущены в ход и парализаторы, и плазматроны. Затем туда сбежалась тьма-тьмущая квадди, и наши люди были окружены и взяты в плен.

Майлз очень отчетливо представил себе, что немалую часть этой “тьмы-тьмущей” квадди составляло большинство профессиональных и добровольческих пожарных бригад Станции Граф. “Плазменный огонь. На невоенной космической станции. О, бедная моя больная голова”.

— Итак, — мягко проговорил Майлз, — после того, как мы обстреляли полицейский участок и подпалили поселение, что мы сделаем на бис?

Адмирал Форпатрил на миг стиснул зубы.

— Боюсь, что, когда комаррские корабли не подчинились моему настоятельному приказу немедленно сниматься с якоря и вместо этого позволили запереть себя в доках, я потерял инициативу в этом конфликте. К тому времени во власти квадди оказалось уже слишком много заложников, а независимые комаррские капитаны-владельцы были столь медлительны в выполнении моих приказов, что, пока они раскачивались, милиция квадди успела окружить нас. Мы замерли в противостоянии почти на целых два дня. А затем нам было приказано ничего не предпринимать и ждать вашего прибытия.