ЧАСОВНЯ ПРОЩЕНИЯ

Закатав штаны, Франсуа шагал босиком по самой кромке воды. Она была холодной, а пляж совсем пустынным. То и дело раздавались резкие крики присевших на берег чаек. Но как только мальчик приближался к ним, птицы сразу разлетались, оставляя на мокром песке следы лапок. А когда Франсуа оглядывался, чтобы зрительно измерить пройденное расстояние, он видел отпечатки своих ног на песке. Но это были всего лишь человеческие следы, они не вызывали тревоги. А вот те… Те, другие следы были просто абсурдом! Слишком уж они были четкими, слишком настоящими. Лошадь-призрак не могла их оставить. Она ведь ничего не весит, она парит над землей!

Франсуа повернул назад. Решено: он отправится в Портсал и поговорит с аббатом Флоиком. Надо ведь ему кому-то довериться. Для него одного эта тайна слишком тяжела. К тому же Маргарита очень хорошо сказала: «Кто, как не служитель Бога, должен объяснить появление призрака?» По возвращении в замок Франсуа ждал сюрприз.

Во дворе стоял мощный «ягуар», а отец Жауан разговаривал с двумя мужчинами. Первый, повыше, был одет в охотничью куртку, брюки для верховой езды и краги, а его спутник — в широкий плащ.

— А вот и он! — воскликнул Жауан.

Оба посетителя обернулись и посмотрели на Франсуа. Мальчику они сразу не понравились. Разумеется, это покупатели, а значит — враги. Тот, что был повыше, вышел вперед.

— Моя фамилия Дюшизо, — сказал он. — Я уже был здесь, а сейчас привел друга, которого это дело тоже заинтересовало. Можем ли мы осмотреть замок?

— Мой отец приедет через несколько дней, — попытался возразить Франсуа,

— Но нам очень бы хотелось посмотреть дом.

Чтобы вести деловые переговоры, надо знать заранее, о чем идет речь.

— А я еще к тому же и спешу, — добавил второй.

Ну как тут откажешь? Франсуа был вынужден согласиться. Начали они с больших пустых комнат основного корпуса.

— Мебель пропала во время войны, — пояснял Франсуа. — Во времена моего деда здесь было полно ценных вещей. Мне часто приходилось слышать, что это было целое богатство. Старинные драгоценности, золотая и серебряная посуда… Мой дед был известным коллекционером.

— Но за домом он не следил, — заметил Дюшизо и добавил, повернувшись к своему приятелю:

— Чтобы починить крышу, придется заплатить, по моим подсчетам, триста или четыреста тысяч франков. Представляете?

— Здесь очень крепкие стены, — возразил Франсуа.

— Толстые, а не крепкие, — поморщился Дюшизо, — это не одно и то же.

Этот визит причинил Франсуа настоящее страдание. Дюшизо критиковал буквально все. Он вытащил из кармана блокнот, в котором подсчитывал предстоящие расходы. А его приятель слушал и не говорил ни слова. Бедный Кермол! Его обсуждают перекупщики, как корову на скотном рынке!

— А эти башни? — продолжал Дюшизо. — Жить в них невозможно, а сколько места они занимают! Нет, я считаю, что здесь все надо снести. Строить что-то новое на основе этого старья просто невозможно. Ваш проект об устройстве здесь гостиницы абсолютно нереален. Сейчас такое время, что людям нужны удобства. А амбары! Вы еще не видели амбаров! Друг мой, это нечто!…

Дюшизо шел уже впереди всех и сам открывал двери.

— Фанера! — восклицал он, стуча кулаком по деревянной обшивке стен. — Все изъедено и вот-вот развалится на куски. Здешний невыносимый климат может выдержать только бетон…

Франсуа плелся за ними со слезами на глазах. Кермол обречен! Может быть, именно поэтому и пришла эта лошадь из прошлого? Мальчику хотелось чем-то утешить старый замок, и, следуя за этими палачами, он тихонько поглаживал стены и дверные косяки. И ничего они не гнилые! Кермол еще сто лет простоит. Просто надо любить его, ухаживать, лечить его раны…

— Вопрос решается просто, — заключил Дюшизо. — Внимания здесь заслуживает только земля. Поместье хорошо расположено и к тому же стоит не очень дорого. Вы сможете построить здесь с десяток бунгало, а также небольшой торговый центр. Если захотите, можете добавить станцию техобслуживания. С этой точки зрения операция может быть рентабельной.

Франсуа набрал побольше воздуха.

— Нет, — сказал он. Мужчины переглянулись.

— Нет, — повторил Франсуа. — Вы забываете, что часовня имеет историческую ценность. Ее нельзя сносить…

— Часовня? — переспросил Дюшизо. — Какая еще часовня? Я ее не видел.

— Часовня Прощения. Она находится в ложбине, поэтому ее отсюда не видно. Если хотите, я вам ее покажу.

— А где она?

— Справа от ворот. Совсем рядом.

— То есть прямо в центре поместья. Это все меняет, — прошептал тот, что пониже.

Дюшизо широким жестом отмел неожиданно возникшее препятствие.

— У меня в Париже связи, я все устрою. Если бы мы всегда прислушивались к мнению Музея изящных искусств, который определяет ценность исторических памятников, то Франция давно бы превратилась в страну древних лачуг. Надо жить настоящим, черт возьми!

Однако ему явно не удалось убедить приятеля. Для Дюшизо визит заканчивался неудачно. Мужчины вышли через южную башню, немного посовещались между собой, и Дюшизо высокомерно обратился к Франсуа:

— Можно посмотреть часовню?

— Разумеется.

Они обогнули скалу и сразу увидели склеп. Ветры и дожди сильно повредили его стены, а крест оброс мхом. Стоящая рядом со склепом часовенка была такой же древней и того же цвета, что и склеп. А вокруг летала желтая бабочка, видимо, первая в этом сезоне.

— Вот это? — спросил Дюшизо, вытянув шею.

У часовни давно уже не было двери, и с улицы можно было видеть алтарь, похожий на надгробную плиту. Он был усеян осколками кровли. Дневной свет пробивался через два окна, узкие, как бойницы.

— Вот это? — снова спросил Дюшизо. — Ну и рухлядь!

— Но колонны портала неплохо смотрятся, — заметил низенький. — Они напоминают романское искусство, что довольно необычно для этих мест.

— Пусть будет так, я не спорю, — махнул рукой Дюшизо. — У каждого свой вкус. Что же касается романского искусства, то мне здесь видятся скорее гаражи и дорога через долину, а с этой стороны площадка, спускающаяся к пляжу. Здесь есть над чем поработать. Я считаю…

Он отвел своего спутника в сторону, и между ними завязался оживленный спор. Франсуа не слышал, о чем они говорили.

— Я вам больше не нужен? — осведомился он.

— Нет, спасибо, — бросил Дюшизо.

До чего же противный тип! Возмущенный Франсуа вернулся к замку. Он нашел Жан-Марка за рулем грузовичка.

— Поедешь со мной в Портсал? — спросил Жан-Марк. — Я собираюсь за продуктами. Франсуа сел рядом с ним.

— Очень кстати. Я как раз хочу задать несколько вопросов аббату Флоику, Он все там же?

— Да, но сейчас он стал настоятелем собора Богоматери.

— Тем лучше. Высади меня перед его домом.

— Ты хочешь рассказать ему про лошадь?

— Я хочу навести справки о Кермоле. Аббат изучал местную историю, он может знать что-то, чего не знают другие.

— Я прочел его книжку и был разочарован. Набор дат и мелких незначительных деталей.

— И все-таки… Почему не использовать эту возможность? Жан-Марк ехал быстро, и вскоре машина остановилась перед домом, окна которого были уставлены цветочными горшками.

— Забери меня через час, — попросил Франсуа.

Он позвонил в дверь дома, и старая бретонка, морщинистая и горбатая, как злая колдунья, провела его в гостиную, пахнущую свеженатертым полом.

— Господин настоятель сейчас занят. Вы хотите исповедаться? Он исповедует по вечерам, начиная с пяти.

— Нет, я не собирался исповедоваться. Я всего лишь хотел задать ему несколько вопросов.

Старуха посмотрела на ботинки Франсуа, затем на паркет, в котором отражалась мебель, вздохнула и вышла.

— Это ты, Франсуа! — воскликнул священник с порога. — Как ты вырос! Неудивительно, что бедняжка Луиза тебя не узнала. Как учеба?

— Нормально.

— Родители здоровы?

— Да, господин настоятель, они скоро приедут.

— Что привело тебя ко мне?

— Ничего особенно существенного. Просто мы сейчас проходим в лицее Шатобриана, и я должен написать сочинение на тему бретонских легенд. (Шатобриан, Франсуа Рене (1768-1848) — выдающийся французский романтик). Вот я и подумал о Кермоле. Должно быть, есть какие-то легенды, связанные с нашим замком? «Как я вру! — думал Франсуа. — Но не могу же я рассказать ему про лошадь! Пока не время. И, кроме того, мы и правда сейчас изучаем Шатобриана».

— Легенды?.. Нет, не припоминаю. По крайней мере о Кермоле. Одну я знаю, но она относится к часовне Прощения. Это красивая легенда, но исторически она ни на чем не основана. Поэтому я не стал упоминать о ней в моей книге.

Священник взял стул и основательно на нем устроился, разгладив ладонями сутану.

— Героиня этой легенды лошадь. Я вижу, что это тебя удивило, но в нашем фольклоре много персонажей из мира животных…

— Какая это была лошадь? — взволнованно спросил Франсуа.

— Ну, этого я не знаю, ты слишком много хочешь. Возможно, боевая: в легенде упоминается, что она носила на себе рыцаря Бригоньяна. Эта история относится к XII веку. Господин де Бригоньян жил в то время в каком-то замке около Портсала. Я пытался найти следы замка, но не обнаружил даже развалин. Хроника, правда, может и ошибаться. Вполне возможно, что речь шла о Кермоле… Как бы там ни было, у этого рыцаря был недруг — граф де Тревор. Он жил в поместье Портсподер. К несчастью, немцы, строившие здесь укрепления во время войны, взорвали остатки стен этого замка — тогда они еще существовали,

— Ну, а лошадь? — торопил его Франсуа.

— Сейчас дойду и до нее. Однажды Бригоньян подстрелил оленя на территории графа де Тревора… якобы подстрелил: честно говоря, эта история не вызывает у меня доверия. Так вот, граф, рассердившись на Бригоньяна, подъехал однажды к замку, чтобы вызвать того на дуэль. Согласно легенде, он приехал на той самой лошади и стал поджидать Бригоньяна. Дело было в полночь…

— Извините, господин настоятель, я не совсем понял — так граф вызвал Бригоньяна на дуэль?

— Да, и они сразились. Это был страшный бой. Бригоньян упал, смертельно раненный, а у графа, тоже раненного, хватило еще сил добраться до поместья. Но он потерял так много крови, что спасти его не смогли. Де Тревор успел еще позвать капеллана и, осознав, как далеко завела его гордыня, раскаялся и приказал послать свою лошадь за раненым Бригоньяном. Видишь, какая интересная легенда!

— А лошадь? Что стало с ней?

— Она вернулась в замок, неся на спине умирающего Бригоньяна. Противники на смертном ложе простили друг друга. Через некоторое время в память об этом была построена часовня Прощения. Часовня прекрасна, что говорить, но сам факт этого события сомнителен. Знаешь, существует немало историй такого рода; их во множестве рассказывают в наших деревнях. Старые замки навевали на окрестных жителей самые разные фантазии, и теперь отличить правду от вымысла уже трудно.

— Господин настоятель, а вы верите, что такая лошадь существовала в действительности?

— Честно говоря, нет.

— А в призрак вы верите? Священник покачал головой.

— Я ничего не имею против чудес, — сказал он, — Но этой темой нельзя

злоупотреблять. — Он положил руку на плечо Франсуа. — Кермол прекрасный старинный замок. Благодарение Господу Богу, в нем никогда не происходило ничего трагического, и привидения там не водятся. Когда будешь писать свое сочинение, смело можешь рассказать об этом.

— В Кермоле, может, и нет, а в поместье де Тревора?

— Не забудь, что его больше не существует. Оно исчезло. А призраки они как вороны: исчезают, как только рушатся стены, в которых они обитали. Христианин не должен верить в привидения!

— Спасибо вам, господин настоятель. Священник и мальчик распрощались, и Франсуа вышел на улицу, потрясенный услышанным.

НОВЫЙ ПОКУПАТЕЛЬ

Вскоре подъехал Жан-Марк.

— Ну, узнал что-нибудь?

— Лошадь существует. — И Франсуа рассказал другу все, что услышал от аббата Флоика.

— Странно, — прошептал Жан-Марк. — Значит, на лошади действительно был всадник. Но почему же тогда он никак не проявлял себя до последней ночи?

— Видимо, он узнал, что замок может быть Продан и стерт с лица земли.

— Может быть, и так. Поскольку мы все равно ничего не знаем, сомнительное объяснение — это все же лучше, чем вообще никакого… Смотри, ветер изменил направление. Значит, на Святой неделе, как всегда, польют дожди.

А в замке их ждал новый сюрприз. Во дворе стоял великолепный лимузин.

— Еще один покупатель! — вздохнул Жан-Марк.

— К тому же богатый, — отозвался Франсуа. — Посмотри, ведь это «бентли», да еще с шофером.

Водитель в ливрее оливкового цвета с белыми пуговицами читал газету, разложив ее на руле. Когда грузовичок проезжал мимо, он даже не поднял глаз.

— Похоже, что на этот раз мы можем проиграть партию… — вздохнул Франсуа.

Он выскочил из машины и побежал выяснять у Маргариты, в чем дело, но по дороге наткнулся на высокого толстого блондина, которого сопровождал Жауан.

— Это сын господина Робьона, — объяснил Жауан.

Гость протянул Франсуа руку.

— Очень приятно. Меня зовут Ван дер Трост.

На нем был шикарный серый костюм, который, однако, не скрывал его полноту. Ван дер Трост жизнерадостно улыбался и даже вызывал некоторую симпатию.

— Я живу в Амстердам, — заявил он. — Я хочу купить поместье в этом… Я хочу сказать: здесь. Я обожаю. Пожалуйста, извините. Я не хорошо говорю по-французски.

— Вас послал нотариус? — спросил Франсуа.

— Да, нотариус.

— Он вам сообщил цену?

— Да, цена очень интересная. Прекрасный замок.

— Вы приехали прямо из Амстердама?

— Нет, не из Амстердама, а из… как это… Портсподера. Я снял виллу «Чайки» для моей семьи, которая скоро приезжать.

Франсуа замер. Кто-то совсем недавно говорил ему о Портсподере… Ну конечно, это же был аббат Флоик, когда рассказывал о графе де Треворе. Странное совпадение!

Ван дер Трост достал из внутреннего кармана очень красивый портсигар, вынул сигару и прикурил от золотой зажигалки.

— Могу посмотреть? — бросил он.

— Конечно, — ответил расстроенный Франсуа.

Он повел голландца в замок. Этот человек ему вроде бы и нравился, но мальчика отпугивала открытая демонстрация богатства. Франсуа начал обычные для таких случаев пояснения: замок был разграблен во время войны, произведения искусства бесследно пропали, и все в таком духе. Мальчик специально подчеркнул, что дед был очень богат: этот Ван дер Трост не должен думать, что имеет дело с нищими. Если замок и решено продать, то вовсе не из материальных соображений.

— Война! О, ужасно, ужасно! — твердил голландец.

Франсуа надеялся, что Ван дер Трост начнет все критиковать, как делал Дюшизо. Но ничего подобного: голландец просто наслаждался! Он был полон энтузиазма. Франсуа стал даже что-то придумывать, чтобы опорочить замок. Он постучал ладонью по дереву.

— Фанера! Все изъедено и вот-вот рассыплется.

Мальчик слово в слово повторил все, что говорил Дюшизо, но Ван дер Трост продолжал улыбаться.

— Моя фирма все ремонтировать, — отвечал он.

Так Франсуа узнал, чем занимается голландец. Оказалось, что он руководит цементным заводом. «Вот уж повезло», — кисло думал Франсуа. Это же надо — нашелся покупатель, который способен восстановить Кермол, не затратив ни гроша!

— Тут все надо снести, — бросил мальчик, искоса поглядывая на Ван дер Троста. Голландец даже подскочил.

— Никогда!… — вскричал он. — Это прекрасное жилище!

— Это еще ничего, — в Франсуа заговорил дух противоречия, — а вот если бы вы видели, какая раньше была главная башня!

Ван дер Трост по-прежнему был невозмутим.

— Я ее восстановлю.

Франдуа прекратил борьбу. Но беспощадный голландец пожелал еще пройтись по долине. Он явно уже чувствовал себя здесь хозяином. Когда они продрались сквозь колючие заросли утесника и терновника, Ван дер Трост поинтересовался:

— А что это за маленькая штука?

— Да так, старая часовня, — небрежно бросил Франсуа.

— Она тоже… достопримечательность?

— Конечно!

— Очень интересно! Мне она так нравится! «Вот тип! Все ему нравится, лишь бы только меня расстроить!» Начался дождь. Ван дер Трост, не обращая на это внимания, продолжал разглядывать все кругом.

— Мне бы хотелось узнать историю от это место, — заявил он, обводя рукой горизонт.

Франсуа тут же уступил.

— Я могу рассказать вам историю, например, вот этой часовни. Но давайте зайдем под крышу, а то совсем вымокнем.

И пока они стояли в этом маленьком сооружении, почти прижавшись друг к другу, Франсуа поведал голландцу историю часовни Прощения. И в этой обстановке, да еще в полутьме, она показалась ему самому вполне правдоподобной. А дождь продолжал заливать долину, море сердито вздыхало, и, может быть, где-то недалеко от них бродила в это время лошадь-призрак…

Голландец, раскрыв рот, завороженно слушал.

— Потрясающе! — прошептал он. — Моей семье понравится! — Он посмотрел на часы. — О! Я, кажется, злоупотребляю… Я должен уезжать.

Пригнувшись, они побежали под дождем. Шофер вышел из лимузина, снял фуражку, открыл дверь. Выглядело это шикарно! Ван дер Трост рухнул в машину и протянул Франсуа руку.

— До свидания. Все было прекрасно… Я вернусь! «Бентли» бесшумно заскользил по дороге, и скоро его серая тень растворилась в пелене дождя.

— Иди погрейся, — позвала мальчика Маргарита, — а то подхватишь простуду.

Жауаны и Жан-Марк сидели в кухне.

— У меня впечатление, что на этот раз это серьезно, — вздохнул дядюшка Жауан. — Он такой богатый!

Что это с ними? У них такой странный вид. Может, устали? Ах нет, они просто расстроены визитом.

— Ты сказал ему о лошади? — спросил Жан-Марк.

— Нет, ну что ты! Только рассказал историю часовни. У меня такое впечатление, что он готов купить все оптом, даже лошадь-призрак.

Маргарита подняла глаза к небу.

— Не надо над этим смеяться, Франсуа. Жауан встал на пороге.

— Сегодня ночью будет гроза. Вряд ли мы услышим лошадь.

— Будем бодрствовать все вместе, — предложила Маргарита, положив руку на плечо Франсуа.

Разговаривая, они постепенно забыли о Ван дер Тресте и думали теперь только о предстоящей ночи.

Потекли долгие унылые часы. Ветер все усиливался. Жауан прошел по амбарам и расставил всюду тазы и бочки, в которые обычно собирал воду. Жан-Марк в это время трудился над чем-то в «лаборатории». Рядом со своей комнатой он соорудил маленькую мастерскую и в такие вот моменты обычно собирал там разные модели, управляемые на расстоянии.

А Франсуа бродил по замку. Может быть, это в последний раз? Вдруг Ван дер Трост захочет ускорить завершение сделки? Франсуа попытался восстановить в памяти залы замка такими, какими они были до войны. Он не раз рассматривал фотографии: ценных картин в замке не было, но стены гостиной были украшены полотнами, написанными его прадедом. В библиотеке хранились уникальные издания. И все это пропало! Все разворовано квартировавшими в замке немцами. Как жаль!… В залах еще чувствовался запах сигары Ван дер Троста, это был запах нового хозяина. «Лучше бы я остался в Париже!» — прошептал Франсуа.

А лошадь? Эта призрачная лошадь, пришедшая из прошлого? Услышит ли он ее еще раз? Франсуа был уверен: да, она придет. Придет и принесет на себе раненого Бригоньяна.

НОЧЬ НАКАНУНЕ СРАЖЕНИЯ

Они устроились в комнате у Франсуа. Огонь весело потрескивал в камине, но они сидели напряженные, озабоченные. Жан-Марк принес из соседней комнаты кресла. Жауан прихватил кувшин сидра, а Маргарита испекла блинчики. Время от времени все четверо вздрагивали от голубых всполохов за окном. Вдруг шквалом налетел ветер, затем наступило затишье, и снова удары ветра и грома… На улице бушевала весенняя гроза.

Франсуа пытался сосредоточиться подумать, но ему никак не удавалось собрать разбегающиеся мысли. Ситуация абсолютно абсурдная! Как он ни старался, а все-таки не мог представить себе лошадь без кожи и костей. Может, выстрелить в нее из охотничьего ружья Жауана?