ГЛАВА 21

— А что было потом? — спросила Сара.

— Не помню, вернее, помню очень смутно. Кажется, я решила попробовать силу собственных крыльев — предложила свои услуги тем, кому меня в свое время представил Толокин.

Сара мгновенно подсчитала: если Джейн начала карьеру убийцы в семнадцать, то она занималась этим в течение тринадцати-четырнадцати лет. Интересно, скольких ей удалось убрать за такой значительный отрезок времени?

Последние три ночи они спали вместе, на одной кушетке, и Джейн постепенно добавляла все новые и новые фрагменты к головоломкам своих воспоминаний. Порой Саре трудно было разобраться в том, что она испытывала: отвращение вместе с сочувствием, к которому примешивалась нежность. И вместе с тем рассказ Джейн невольно зачаровывал ее, ведь в их судьбах были точки соприкосновения: обе прошли в детстве насильственную дрессировку и обучение убивать. Многими чертами Толокин напоминал Саре отца.

Пора было перебираться на другое место. В кемпинге начали косо поглядывать на двух незнакомок, проводивших большую часть времени в фургоне с затемненными стеклами. Женщин обсуждали, строили догадки насчет их образа жизни и привычек, но все были одинаково далеки от правды. Причина затворничества путешественниц заключалась в сломанных ребрах Сары, которые причиняли ей боль и не позволяли подолгу вести машину. Джейн оставила в прошлом все свои познания в управлении автомобилем, и Сара, разумеется, доверить ей руль не могла.

Однажды вечером, когда Сара, уступив соблазну выпить снотворное, спала на кушетке, Джейн потихоньку выбралась из фургона и отправилась навестить Джада и Буббу. Бесконечные беседы с телохранительницей очень надоели ей. Вопросы Сары заставляли Джейн возвращаться к прошлому, от которого она всей душой стремилась отделаться. Нездоровое любопытство ирландки мешало ей воспринимать жизнь по-новому, сводило на нет все ее усилия, неотвратимо толкало в ад, куда она если и не падала, то продвигалась мелкими шажками — то отступая, то наверстывая упущенное. Нет, давлению следует сопротивляться, нужно наполнить мехи новым вином, а легкие — свежим воздухом.

Уже совсем стемнело, а Джейн все еще сидела у костра, разожженного двумя бродягами. Они, бесспорно, глупы, но приветливы. Поймав себя на том, что с удовольствием смеется над их плоскими шуточками, Джейн вновь подумала, что не все еще потеряно.

— Послушай, — предложил в этот вечер Джад, — а что, если ты удерешь от старухи и дальше отправишься с нами? Будешь нашей подружкой. Уверен, такая перспектива тебя не испугает. Там, в Лагуна-Бич, мы легко провернем какое-нибудь дельце, чтобы достать кучу бабок, не вкалывая.

— Соглашайся! — воскликнул Бубба. — Там, например, промышляет один тип, которого уж никак не назовешь бедняком — он платит молодым парочкам, если они разрешают снимать их в интимные моменты. В этом нет ничего противозаконного — он просто пополняет свою частную коллекцию. Даже если изредка заниматься этим бизнесом, можно жить припеваючи в полном безделье.

— Хорошая мысль, — одобрил Джад. Он пришел в возбуждение и начал задыхаться, произнося слова. — Любовь втроем еще лучше оплачивается. Тебя не смущает, что придется этим заниматься с нами обоими одновременно?

— Не знаю, — осторожно произнесла Джейн, — еще не пробовала.

— Сущие пустяки, — подтвердил Бубба, — множество девчонок так проводят время изо дня в день. И если ты, дожив до таких лет, через это не прошла, то, значит, с тобой не все в порядке.

Джейн посмотрела на стоявшую неподалеку палатку. Ее подстерегала опасность, не ее, конечно, а девушку, которую выпестовал Толокин. Та никогда бы не пошла на риск. Но именно по этой причине Джейн решила согласиться. Если она на самом деле хочет вырваться из сетей прошлого, следует пренебречь всеми условностями и драконовскими правилами ее тирана-воспитателя.

— Ты согласна? — умоляюще спросил Джад. Он канючил, точно мальчишка в надежде получить вторую порцию десерта, и это показалось ей забавным.

— Хорошо, — кивнула Джейн. — Только не оба одновременно, а по очереди — мне нужно время, чтобы привыкнуть.

Она старалась убедить себя, что поступает правильно: вырваться из-под парализующего влияния старика Джейн могла, лишь делая прямо противоположное тому, что тот внедрял в ее сознание. Без всякой задней мысли связать судьбу с сомнительными незнакомцами — что могло быть лучше? Кактус перевернется в могиле! А ночная незнакомка будет рвать на себе волосы! Большей пакости для нее просто невозможно придумать.

Джейн пробралась в палатку, пока Джад и Бубба спорили, кто из них будет первым. Жилище бродяг пропахло тяжелым мужским потом, пивом и запахом нестиранных носков. Она быстро разделась и вытянулась на спальном ложе с закрытыми глазами, положив руки вдоль тела.

«Если они сейчас захотят меня убить, — подумала Джейн, — это будет сделать нетрудно — я и пальцем не шевельну, не стану оказывать сопротивление».

Ей в голову не пришло поинтересоваться, кто из двоих парней лег на нее сверху, овладел ею, делал что-то с ее ногами. Она добровольно шла на это испытание и должна была выйти из него победительницей. Пока ее партнер обливался потом, в ней звучал голос взбесившейся от негодования ночной незнакомки: «Жалкая индюшка! Сейчас же прекрати! Он тебя задушит! Ты даже не представляешь, до какой степени сейчас беспомощна!»

Но Джейн и не думала ее слушаться. Когда руки парня обхватили ее шею, она осталась бесстрастной и не попыталась освободиться. Если они подосланы, чтобы ее убить, — сейчас или никогда! Джейн знала, что идти на такой риск значило искушать дьявола, но как иначе она могла освободиться от проклятия своей прошлой жизни? Если она совершает сейчас ошибку, то все равно через полминуты все будет кончено и она умрет.

Когда по телу Джейн волной прошла дрожь, парень подумал, что это от наслаждения. Он вышел из палатки, освободив место приятелю. Джейн позволила ему делать с ней все, что он хотел, — больше это не имело никакого значения. Теперь она знала, что ее не убьют. Они были безобидны, как два молодых бычка в загоне.

«Мне удалось, — подумала она, охваченная радостным возбуждением, почти восторгом. — Я вела себя как самая обыкновенная женщина. Значит, я не обречена и все смогу изменить».

Она слишком была занята своими мыслями, чтобы испытать удовольствие от близости, однако парни, кажется, ни о чем не догадывались. Когда с любовными делами было покончено, они прикурили сигареты с «травкой» и все трое уселись в палатке, окруженные кольцами едкого дыма.

— Теперь ты принадлежишь нам, — объявил Джад. — Считай, что соглашение вошло в силу. Завтра же скажешь старухе, что ты ее бросаешь, и мы отваливаем на побережье. Там будет здорово! Для молодежи, не слишком закомплексованной, найдется тысяча дел, чтобы жить припеваючи, не надрывая себе задницу. Есть там одна славная компания, прямо на пляже в дюнах, где все общее и все друг с другом делятся тем, что имеют. Чтобы тебя туда приняли, нужно привести с собой девушку. Теперь, когда ты с нами, все пойдет как по маслу. Ты станешь нашим вступительным взносом. Сначала, конечно, пока ты новенькая, мужики все время будут с тобой знакомиться, но это не продлится больше недели.

— Хорошо бы тебе чуток поправиться, — заметил Бубба, — потому что сейчас ты — кожа да кости. А мужикам нравятся девушки в теле — понимаешь, о чем я говорю? Уж придется тебе приналечь на мексиканскую фасоль!

Джейн слушала весь этот бред и размышляла о своем. Что значили их слова по сравнению с тем экзаменом, который она успешно выдержала? Она не думала, что справится, но сумела все преодолеть и послать к черту правила, которые вдалбливал ей старик. Ей удалось сказать решительное «нет» той незнакомке, что являлась к ней по ночам.

Она посмотрела на Джада и Буббу. Два недоумка, которыми она воспользовалась, в то время как они думали прямо противоположное. Ее забавляла эта туповатая развинченная парочка, особенно Джад, который твердил, что она отныне им принадлежит, что она теперь их женщина.

Джейн подумала, нужно ли ей воспользоваться случаем, который посылает судьба. Бросить Сару и раствориться в природе в компании двух молодых кретинов. Почему бы и нет? Случай — не был ли он чудодейственным лекарством от всех ее проблем? Но что-то ее все-таки удерживало. Не исключено, что именно вопиющая глупость парней.

«Не важно, — решила Джейн. — Не они, так другие. Я убедилась, что не запрограммирована чужой волей на веки вечные, я сама себе хозяйка, а не просто дрессированная собачонка».

Натянув одежду, что вызвало у парней возгласы протеста, Джейн выскользнула из палатки.

— Не забудь! — бросил напоследок Джад. — На рассвете отчаливаем.

— Если будет возможность, — добавил Бубба, — обчисть свою старуху!

Стояла уже глубокая ночь. Джейн пересекла территорию лагеря, вошла в душ и как следует вымылась. Нет, она не испытывала никакого потрясения или стыда. В близости с двумя мальчишками не было ничего противного или отталкивающего, по крайней мере они не рассматривали ее, подобно врачам, как кусок мяса, которому отказано в стыдливости.

Вернувшись в фургон, она застала Сару по-прежнему спящей.

В эту ночь Джейн впервые не увидела ничего неприятного. На следующее утро она начисто забыла о своем намерении отправиться в путешествие с двумя бродягами.

Но тут дело приняло нежелательный оборот. Джад и Бубба, раздосадованные тем, что их оставили с носом, начали преследовать свою случайную подружку. Несколько раз на протяжении всего следующего дня их плохо выбритые лица приклеивались к окнам фургона в надежде застать его обитательниц во время занятий любовью. К счастью, фоточувствительное покрытие окон сводило все их попытки на нет. Однако эти идиотские физиономии с вытаращенными глазами, прислоненные к стеклам, стали действовать Джейн на нервы. Не выдержав, она приоткрыла дверцу и сказала, чтобы они убирались к черту.

— Мерзавка! — прокричал Джад. — Ты нарушила договоренность. Ты — наша жена и обязана нас слушаться во всем. Пока не вернешься, мы никуда не поедем.

В ответ Джейн захлопнула у него перед носом дверь.

— В чем дело? — забеспокоилась Сара. — Вы знакомы с этими парнями?

— Немного, — уклонилась Джейн от объяснений. — Выбросьте из головы, это совсем не интересно.

Ирландка почувствовала, что пришло время перебираться на другое место. Она расплатилась за стоянку, ловя на себе тяжелые взгляды и неодобрительные ухмылки других обитателей кемпинга. Сара чувствовала, что Джейн совершила какой-то промах, и пожалела, что на время выпустила ее из поля зрения. Вернувшись, она воспользовалась тем, что Джейн принимала душ, и позвонила Дэвиду.

— Мне не удалось ничего обнаружить, — мрачным тоном произнес сын. — Пока я не нашел ни одного упоминания об исчезнувшей девчонке, не оставившей никаких следов, чьи родители работали бы над оформлением парка отдыха. Но если проследить такую информацию по другим штатам, то число подобных объявлений огромно. Создается впечатление, что по меньшей мере половина населения Америки только и занимается тем, что разыскивает своих близких.

— Продолжай, — вздохнула Сара. — Постарайся найти что-нибудь о некоем Толокине, умершем от передозировки наркотика вскоре после того, как его забрала «скорая» с сердечным приступом. Это должно было произойти лет двенадцать — пятнадцать назад, в тысяча девятьсот восемьдесят первом — восемьдесят четвертом годах, через несколько месяцев после пропажи девчонки.

— Боюсь, прошло слишком много времени, — проворчал Дэвид. — Тогда информационные системы находились в зачаточном состоянии, а если данные не были занесены в компьютер, то у меня не много шансов отыскать твоего старика убийцу. Следовало бы действовать консервативным методом — походить по больницам. Но ведь это титанический труд, не говоря уже о том, что мы не полицейские и нас никто не допустит к архивам.

— А если действовать хакерскими методами? Проникнуть в банк данных информационной службы? Там наверняка на него что-нибудь есть. Нужно же с чего-то начать.

— Я прослушал рассказ Джейн, просто волосы встают дыбом! Думаешь, это правда?

— Вне всякого сомнения.

Сара была вынуждена прекратить разговор, увидев, что Джейн вышла из душа с махровым полотенцем на голове.

Когда они выезжали со стоянки, мальчишки с деревьев забросали крышу их фургона камнями, а какой-то старик сделал отвратительную гримасу, шевеля языком и причмокивая. Минут через двадцать после того, как они покинули кемпинг, сзади послышался шум мотоциклов.

— Снова эти кретины, Джад и Бубба, — сказала Джейн. — Напрасно я с ними заигрывала, теперь они не отстанут.

Преследование парней так некстати осложнило им путешествие, что атмосфера в фургоне, и без того напряженная, накалилась до предела. Нападение произошло, когда Сара остановилась на заправочной станции. Серьезным недостатком бронированных автомобилей является огромное потребление горючего из-за значительного веса, и этот дом на колесах не был исключением. Пока Сара наполняла бак, Джейн расхаживала по станции. В фургоне была страшная духота, и ей хотелось подышать свежим воздухом.

Мотоциклы появились внезапно, когда Сара на другом конце заправочной станции уже заканчивала наполнять бак. Джад и Бубба взяли Джейн в кольцо и принялись носиться вокруг нее на мотоциклах, каждый раз пытаясь сдернуть с нее что-нибудь из одежды. То им удалось ухватить ее за юбку — посыпались пуговицы, в следующий раз — за кофту, да так, что тонкая материя сразу же расползлась по швам.

— Ты нас подставила! — вопили они. — Даром тебе это не пройдет!

Джейн растерялась, она стояла бледная, насмерть перепуганная, не зная, как защититься от них. Только сейчас Сара, увидев, как Джейн безвольно падает из одной пары рук в другие под громкий наглый хохот обидчиков, в полной мере оценила, в какого ягненка превратилась бывшая убийца.

До своего несчастья Джейн наверняка действовала бы с холодной расчетливостью, воспользовалась бы оружием и обратила их в бегство, однако теперь она не могла мобилизоваться, чтобы наказать мучителей.

Джад схватил Джейн за талию, а Бубба пытался затащить ее на заднее сиденье своего мотоцикла.

Сара бросила заправочный пистолет и поспешила на помощь своей спутнице. Находясь метрах в пяти от парней, она быстро выхватила «вальтер-ППК» и наставила дуло на одного из них.

— Отпустите ее и катитесь ко всем чертям! — крикнула Сара.

— Ты погляди, — расхохотался Бубба, — мамаша, кажется, рассчитывает напугать нас своей игрушкой. Ее счастье, что я не при оружии, иначе мне пришлось бы пробить в ее башке дырку.

Джад разразился громким смехом. Сара выстрелила дважды. Первая пуля перерубила кольцо золотой серьги, болтавшееся у парня в левом ухе, вторая разнесла вдребезги транзисторный приемник, привязанный веревкой к мотоциклу Джада.

Наглецы мгновенно вскочили на своих коней и исчезли за горизонтом. Взяв Джейн за руку, ирландка отвела ее в фургон. Джейн, казалось, была удручена своей пассивностью.

— Видели? — пробормотала она. — Я теперь полный ноль, меня словно парализовало. Хуже всего, что я точно знала, как нужно действовать, какой прием применить, но мое тело отказывалось принимать сигнал, идущий от мозга.

Она дрожала всем телом. Сара заставила ее лечь на кушетку и накрыла пледом, потом долила наконец бак, и они снова двинулись в путь.

Ночью, когда они уже легли, припарковав машину на новой стоянке для трейлеров, Джейн проснулась с криком ужаса, показывая на одно окно.

— Он вернулся! — еле выговорила она. — Индеец! Я только что его видела. Он наблюдал за мной через окно, пока я спала.

Сара с трудом натянула джинсы, рубашку, взяла пистолет и вышла на улицу. Рядом с фургоном никого не было. К счастью, корпус автомобиля был звуконепроницаемым и заглушил дикий вопль Джейн, так что, слава Богу, толпа возле фургона не собралась. Она с облегчением вздохнула. Прижав пистолет к бедру, чтобы он не бросался в глаза, Сара осторожно обошла стоянку, но не обнаружила ничего подозрительного. Ночной визитер словно растворился в воздухе.

«Если, разумеется, он вообще существовал», — подумала ирландка, поглядывая на фургон.

— Никого нет, — успокоила она Джейн. — Наверное, вы увидели дурной сон. Происшествие на стоянке взвинтило вам нервы, вот вы и…

— Не принимайте меня за идиотку! — возмутилась Джейн. — Вы ничем не лучше других: тоже считаете меня мифоманкой!

— Вовсе нет, — не согласилась Сара. — Просто я не понимаю, как ночью, сквозь затемненные стекла, вы разглядели лицо этого человека.

— Индеец, это он, — настаивала Джейн. — Его огромная голова загородила все окно. Голова великана!

Возражать было бесполезно. Джейн, очевидно, испытала сильное потрясение и еще не пришла в себя. Ирландка заставила ее выпить воды, положила ей на лоб влажную салфетку и уговорила снова лечь.

— Побудьте со мной, — попросила Джейн, взяв Сару за руку. — Когда вы рядом — он не посмеет вернуться.

Вскоре она уснула, безмятежно, как ребенок, а Сара еще долго сидела у ее изголовья, не сводя напряженного взгляда с черного квадратика окна. Не возникнет ли кто-нибудь вновь из темноты?

Весь следующий день они провели в пути. Их маршрут, как всегда, определяла Джейн. Ее нервозность и подозрительность возрастали с каждым часом. Около полудня она потребовала у Сары фотоаппарат «Полароид», который лежал в бардачке, и принялась фотографировать всех людей, которые встречались в дорожных забегаловках, куда Джейн и Сару приводили голод и желание немного размяться: там можно было с наслаждением вытянуть затекшие ноги, посидеть, наслаждаясь чашечкой кофе и куском яблочного пирога. На обороте каждой фотографии Джейн старательно писала дату и место, где был отснят кадр, после чего они аккуратно укладывались в конверт. По вечерам она высыпала все фотографии из пакетов и раскладывала на откидном столике, проверяя, не встречается ли на них слишком часто какое-либо лицо. Вооружившись лупой, Джейн вглядывалась в физиономии запечатленных на фотографиях людей, пытаясь обнаружить, не прибегал ли кто из них к маскарадным костюмам.

— Все внимание нужно сосредоточить на глазах. Взгляд невозможно подделать, он чаще всего нас выдает.

Если Джейн удавалось выявить повторяемость, ее возбуждение подскакивало на несколько градусов.

— Тот же тип! — восклицала она. — Взгляните, это он! Только теперь на нем парик.

Сара, посмотрев на снимок, пыталась ее разубедить.

— Ошибаетесь, — спокойно возражала она. — Совсем другой человек. Есть, конечно, небольшое сходство…

— Вы смотрите, да ничего не видите! — взрывалась тогда Джейн. — Сразу чувствуется — вы не профессионал. Взгляд у вас не наметан.

Скоро у них скопились уже целые кипы фотографий, все чаще им приходилось останавливаться возле придорожных магазинов, чтобы докупить кассет. Однажды ночью Джейн вновь видела индейца. На этот раз он сидел верхом на красной лошади. Сара уже снова задавала себе вопрос, не скатывалась ли несчастная Джейн в пропасть, именуемую шизофренией.

Однажды утром раздался телефонный звонок, и Сара услышала взволнованный голос сына.

— Послушай, — задыхаясь от волнения, сказал Дэвид, — Кристиан Шейн только что устроил мне разговор с одним типом, который обратился к ним в больницу! Тот предупредил, что не хотел бы иметь дело с полицией! Кажется, он знает Джейн. Более того, он называет себя ее мужем.

ГЛАВА 22

Новость, которую сообщил сын, повергла Сару в изумление. Джейн в роли супруги она представить не могла.

— А что еще он сообщил? — взволнованно спросила Сара.

— Ничего. Он настаивает на встрече с тобой, именно с тобой. Я сейчас пришлю тебе по факсу его фотографию. Камеры наружного наблюдения сняли его в разных ракурсах. Ты собираешься выполнить его просьбу?

— Ну разумеется, — вздохнула Сара. — Возможно, появился шанс пролить свет на эту историю. Нужно возвращаться.

— А Джейн?

— Нет. Лишняя осторожность не помешает. Если парень не лжет, я должна узнать, каковы его намерения. Не уверена, что Джейн жаждет с ним встречи. Она стремится покончить со своим прошлым, и ее можно понять.

Дождавшись, когда из факса наконец покажется фотография, Сара с раздражением обнаружила, что ее пальцы дрожат.

Боб Кэллахан оказался красивым мужчиной лет тридцати шести, с волевым лицом и квадратным подбородком. Он производил впечатление человека, привыкшего большую часть жизни проводить под открытым небом и принимать взвешенные решения. Его бычья шея свидетельствовала о том, что в молодости он много времени посвящал спорту. Сара не удивилась бы, узнав, что когда-то он был лидером университетской команды. Однако сейчас его плохо выбритые щеки и небрежно заправленная рубаха создавали впечатление, будто он только вышел из деревенской лавки, но не из спортивного магазина. Странно было видеть на этом грубоватом обветренном лице глаза такой чистой голубизны, что они казались выцветшими.