– Шофер тоже убит? – спросила она.
      – Нет, нет, – возразил Альмейра. – Он оглушен, но, надеюсь, скоро очнется. В противном случае мы отправим его в больницу.
      – Это хорошо, что есть хоть один свидетель, – вздохнула молодая женщина. – Что вы хотите знать помимо наших имен?
      – Все, что касается вашей деятельности, а также почему эти двое убиты…
      – Это сведение счетов между секретными службами, – начала китаянка.
      – Правда ли, что один из них, некто Диас, виновен в смерти двух американских граждан?
      – Да, – подтвердила китаянка. – Если это необходимо, я могу сделать заявление. Я готова сотрудничать с вами, но при условии, что вначале я изложу мотив наших действий, то есть моих соотечественников из Китая (Формозы)…
      Она кивнула головой в сторону небольшого секретера.
      – Вы найдете там все канцелярские принадлежности, – сказала она.
      Альмейра взял блокнот и авторучку и развязал китаянке руки, оставив ее привязанной к стулу.
      Она положила блокнот на колени и начала писать.
      – Сначала я должна сообщить имена? – спросила она, взглянув на комиссара.
      – Да, конечно…
      Альмейра стоял сбоку от нее и читал то, что она писала. Когда она закончила писать заявление, комиссар приказал:
      – Остальное я буду диктовать вам сам. Вы можете, разумеется, добавить кое-что… Пишите. Я заявляю, что сеньор Цанг Пен Хуа, известный под псевдонимом Диас, виновен в убийстве…
      Китаянка молча писала под диктовку комиссара.
      – Теперь подпишите.
      – Разве этого достаточно? Вам трудно будет найти его сообщников.
      – Неважно, тем более что они уже мертвы. Китаянка протянула ему бумагу, которую комиссар положил возле телефона, набирая номер комиссариата.
      – Алло, говорит комиссар Альмейра. Пригласите инспектора Акунто… Акунто? Вы взяли показания у девушки?
      – Да, шеф. Она сказала слово в слово, как вы и предполагали, – ответил инспектор с восхищением в голосе.
      – Чутье, – скромно прокомментировал комиссар. – Но это не все, есть еще работа… Берите машину и двух-трех человек и приезжайте на улицу Херонимос…
      Объяснив, как ехать, он повесил трубку.
      – Теперь, когда все кончено, я могу предложить вам чашку чаю, – сказала китаянка мягким голосом.
      Видя, что комиссар колеблется, она добавила:
      – Конечно, он уже остыл… Пожалуйста, комиссар. «Надо подумать, – сказал себе комиссар. – Когда мои люди приедут и увидят эту женщину связанной, они решат, что я вынудил ее написать заявление, в то время как если она будет свободно сидеть…»
      – Подождите, – сказал он, – мне надо посмотреть, как чувствует себя шофер…
      Он вышел из дома и направился в гараж. Шофер слабо стонал, но был еще в бессознательном состоянии. Альмейра не решился еще раз ударить шофера по голове: его люди будут здесь через пять минут.
      Он вернулся в дом и отвязал китаянку.
      – Большое спасибо, – поблагодарила она и взяла поднос, чтобы отнести его на кухню.
      Альмейра последовал за ней. Женщина поставила кипятить чайник и заменила чашки, после чего они вместе вернулись в салон. Когда в салон вошел Акунто в сопровождении трех солдат, он не поверил своим глазам при виде этой идиллической сцены. Не обращая внимания на вошедших, сеньора Чен Чу Кьян разливала чай. Потом она медленно поднесла чашку к губам.
      Альмейра подошел к телефону, возле которого лежало заявление китаянки, взял его и обратился к полицейским:
      – Господа, мадам сделала заявление, которое я охотно прочитаю вам в ее присутствии… Трупами займемся позднее, – заключил он с мрачным юмором.
      Прочитав, он протянул ручку китаянке.
      – Подпишите…
      Она снисходительно исполнила то, о чем попросил ее комиссар, затем потеряла всякий интерес к происходящему, продолжая пить чай…
      – Пойдите в гараж и посмотрите, не нуждается ли шофер в медицинской помощи, – распорядился комиссар.
      Затем он пробормотал себе под нос, что нужно предупредить секретные службы Португалии, но сначала перевезти мадам в комиссариат.
      – Вы поедете с нами, Акунто.
      Его слова сопроводил звон разбитого фарфора.
      Маленькая тонкая рука с ухоженными ногтями повисла в воздухе, а из склоненной набок головы вылезали из орбит глаза…
      Женщина была мертва…
      Два часа, затраченные на составление ноты, в основу которой легли записи из черного блокнота и документы, переснятые сыном генерала Ловареса, прошли для Юбера незаметно. В посольстве его встретил рыжий Марвин, американец ирландского происхождения, который работал на ЦРУ под вывеской третьего атташе. Усадив Юбера, он распорядился, чтобы им принесли напитки и газеты. Одна из газет сообщала о нападении на генштаб вооруженных сил. Другая выдвигала гипотезу, что причиной пожара могло быть короткое замыкание, в результате которого часть дворца сгорела.
      Внимание Юбера привлек заголовок на первой странице, не менее интригующий, чем информация о покушении: «Сын генерала Ловареса погиб, защищая честь женщины».
      Журналист делал акцент на том, что мужчины эксплуатируют женщин. Хуанито Мендерес не желал, чтобы его бывшая подруга начала новую жизнь с Мигелем Ловаресом, которого она любила. Далее приводились подробности их трагической встречи в квартире Анжелы Олейра. Юная Хасинта, настоящая любовница Мендереса, заявила, что он решил убить их обоих, то есть Мигеля и Анжелу. Мигель умер, защищая женщину.
      – Что вы на это скажете? – спросил Марвин, который уже в течение нескольких минут наблюдал за Юбером.
      – Мне кажется, что комиссара Альмейра ждет хорошая карьера, – лаконично ответил Юбер.
      – Вы не находите, что выстрел не достиг цели?
      – Генерала Ловареса не в чем упрекнуть, – заметил Юбер. – Он никого не предавал. Он должен быть благодарен комиссару Альмейра, который предпочел, чтобы Мигель Ловарес умер достойной смертью. Иначе ему пришлось бы предстать перед судом как предателю. Ну а если Альмейра осмелился убрать его, то лишь потому, что Ловарес сделал то же самое с Транелли, своим бывшим поваром, шантажировавшим его после того, как он узнал Мигеля во время убийства нашего соотечественника Джонса.
      – Вы думаете, что это сделал Ловарес? – спросил Мартин.
      – Во всяком случае, это логичное объяснение, и Альмейра пришел к тому же выводу, что и я. В конце концов не будем забывать, что в течение определенного времени генерал Ловарес возглавлял португальские секретные службы, в которых часто использовался метод быстрой расправы с предателями и шантажистами. Кроме того, комиссар Альмейра будет благодарен мне за китайцев с Формозы, которых мне пришлось сегодня ликвидировать. Таким образом, они получили сполна за убийство Лесли и Джонса…
      После короткой паузы Юбер добавил:
      – Мне остается встретиться с Фрэнком Дьюсоном, и на этом моя миссия будет закончена.
      – Вы думаете, что комиссар Альмейра позволит вам так просто уехать?
      – А что вы прикажете делать с благодарностью? Он получил все на блюдечке, меня никто не видел, и все почести достанутся ему, ему одному.
      – Прекрасно сыгранная партия, – сказал Марвин Юберу, протянувшему ему руку для прощания.
      Когда Юбер Бониссер попросил ключ от своей комнаты в отеле «Риц», ему передали две записки. В каждой из них говорилось, что ему звонил комиссар Альмейра. Во второй записке уточнялось, что комиссар перезвонит после девяти часов вечера.
      Юбер поднялся в свой номер и начал укладывать вещи. Он намеревался уехать сразу же после своего свидания с Дьюсоном. Закончив укладывать чемодан, Юбер взглянул на часы. Было около девяти часов вечера, и Юбер решил выйти, не дожидаясь звонка комиссара Альмейра. Ничего нового он ему не сообщит…
      Юбер вышел из отеля, повернул за угол, немного прошелся по улицам, прежде чем войти в дом, где проживал резидент ЦРУ. Он позвонил, и Августина, узнав посетителя, сразу же впустила его, добродушно улыбаясь.
      – Сеньор Дьюсон еще не вернулся, – сообщила она. – Но вы можете подождать в салоне. Я принесу вам виски, если вы не против.
      Юбер согласно кивнул и прошел в салон. Горничная вкатила в комнату столик, заставленный бутылками и рюмками. Когда горничная удалилась и Юбер остался один, он обошел салон, открывая поочередно все ящики и шкафы, но резидент был профессионалом и в его доме ничто не указывало на его принадлежность к американским секретным службам. Только револьвер с полной обоймой говорил о том, что Фрэнк Дьюсон был начеку. Юбер вернулся в кресло и стал потягивать виски.
      Дьюсон появился десять минут десятого. У него был усталый вид.
      – Какой приятный сюрприз! – воскликнул Дьюсон при виде Юбера. – Я бесконечно рад вас видеть у себя. Пойду предупрежу Августину, а вас попрошу поухаживать за мной и налить мне виски…
      Несколько минут спустя они сидели друг против друга.
      – Вы видели пожар в генштабе? – спросил Дьюсон. Я находился в Сетюбале и узнал о нем по радио.
      – Как вы относитесь к версии короткого замыкания? – спросил Юбер в свою очередь.
      – Бред. Завтра я узнаю от своих информаторов, кто совершил этот подвиг.
      – Дьюсон, я хочу задать вам один неприятный вопрос, и я попрошу вас ответить на него, но не как коллеге, а как другу.
      Фрэнк Дьюсон напрягся в ожидании неприятной новости, но выдавил из себя улыбку.
      – Прошу вас, – сказал он дрогнувшим голосом.
      – Вернее, два вопроса… Первый: есть ли среди ваших информаторов китаец по имени Цанг Пен Хуа? Я знаю, что называть имена сотрудников противоречит нашим правилам, но прошу вас на этот раз сделать исключение.
      – Да, – решительно ответил Дьюсон, – это один из моих информаторов.
      – Что вы можете о нем сказать? – настаивал Юбер.
      – Он оказал мне уже немало услуг, он хорошо здесь устроился и, несмотря на то что он был выслан с Формозы, доверяет мне.
      – А вы ему?
      – Разумеется. Я не вижу причин…
      – Вы настолько доверяете ему, что сообщили о моем приезде сюда…
      – Я действительно говорил ему об этом, так как он беспокоился за меня после совершения двух известных вам убийств. Я в свою очередь тоже хочу задать вам несколько вопросов…
      – Подождите, сначала закончим с Цанг Пен Хуа, которого другие называли Диасом и который виновен в смерти двух наших коллег.
      Дьюсон попытался возразить, но Юбер продолжал:
      – Он пощадил вас только потому, что считал, что вы симпатизируете их делу.
      – Действительно, я говорил ему, что не одобряю результаты голосования ООН, но говорить о симпатиях… Что вы решили?
      – Необходимо ликвидировать его, другого выхода нет. Найти виновного – это цель моей миссии, но дело не должно получить огласки. Вы готовы идти со мной?
      – Я не допущу, чтобы вы пошли туда один, тем более что он живет в доме с другими… Вы в курсе?
      Юбер утвердительно кивнул.
      – У вас есть револьвер? – спросил резидент.
      Юбер достал из внутреннего кармана пиджака револьвер Мигеля Ловареса, неоднократно стрелявший в течение этого дня.
      – А у вас? – спросил в свою очередь Юбер.
      – Разумеется, в каждой комнате по одному. После убийства Лесли и Джонса я… Вы не можете себе представить… Когда мы займемся Цангом Пен Хуа?
      Юбер рассмеялся и похлопал Дьюсона по плечу.
      – В этом уже нет необходимости. Налейте мне еще виски, а я расскажу вам о всех событиях сегодняшнего дня.
      – Вы подозревали меня?
      – Поставьте себя на мое место. Ваше имя фигурировало в блокноте, который мне передала китаянка с соответствующим комментарием. Не только вы оказались в подобном положении. Еще один способ расправиться с американскими агентами… Теперь что касается документов, переснятых у генерала Ловареса. Они теряли всю свою ценность в силу одного их упоминания в анонимном письме, но это позволяло им заставить поверить банду убийц в то, что они представляют собой мощную организацию…
      – Удивительно все-таки, – продолжал резидент. – Вы должны поставить свечку Мари-Хосе Сардоаль, так как именно она сообщила вам самые ценные сведения…
      – Да, я собираюсь отправиться поблагодарить ее. После ужина я наведаюсь в «Бико Дурадо».
      – А как же комиссар Альмейра?
      – Он подождет…
      В одиннадцать часов вечера Юбер вышел из такси и вошел в «Бико Дурадо».
      Заметив его, Мари-Хосе бросилась ему навстречу.
      – Дэвид, как я рада тебя видеть! Весь день я… я…
      – Тебе так трудно сказать?
      – Да. Я влюблена.
      – Не расстраивайся. От этой болезни быстро вылечиваются: я знаю много рецептов.
      – Господина Левиса просят к телефону, – сказал бармен. – Вы будете говорить здесь или пройдете в кабину?
      – В кабину.
      Звонил комиссар Альмейра.
      – Я повсюду разыскиваю вас, – пролаял он в трубку. – Вы развлекаетесь, а я работаю…
      – Вы считаете, что я мало поработал? – насмешливо бросил Юбер.
      – Я не это хотел сказать, – пробормотал Альмейра. – Я хотел сказать, что китаянка, которую вы так хорошо привязали, отравилась.
      – Сочувствую вам, – вздохнул Юбер, – она была прекрасным свидетелем.
      – Да, но она сделала это после того, как дала показания.
      – В таком случае чего требует народ? Убийцы на месте… А что думает о событиях генерал Ловарес?
      Юбер развлекался.
      – Я только что от генерала… Он очень опечален… Это понятно…
      – Еще бы, – перебил Юбер. Альмейра прокашлялся и продолжал:
      – Сеньор Левис, мне не дает покоя одна мысль… «Ну вот», – подумал Юбер.
      – Единственным свидетелем этого дела остается шофер, который, несмотря на полученные удары, смог прекрасно описать своего обидчика… Но мне не хочется портить вам настроение… Желаю вам хорошо провести время в нашей чудесной стране, где есть изумительные уголки… Советую вам отправиться в Эстораль… Это Монте-Карло на Атлантике. В Каске вы встретите множество коронованных в прошлом персон. Все это будет способствовать вашему инвестированию на Иберийском полуострове.
      Юберу никак не удавалось остановить этот словесный поток.
      – Спасибо, комиссар. Благодарю вас, комиссар. До свидания, комиссар…
      В отчаянии он повесил трубку.
      Выйдя из кабины, Юбер вытер платком лоб.
      – Больной, – сказал он вслух.
      – Кто болен? – спросила Мари-Хосе.
      – Приятель.
      – Что с ним? Это серьезно?
      – Достаточно серьезно, бедняга… Словесный понос… Я приглашаю тебя на несколько дней в Эстораль.
      – О! Это чудесно! – воскликнула Мари-Хосе. Ее глаза заблестели от возбуждения. – Там столько коронованных особ!..
      «Нет, с меня довольно…» – подумал Юбер.