12

Гарри уже достаточно выпил. Ему пора было остановиться и вернуться домой, но сегодня ему не хотелось быть благоразумным.

Доктор Маттеоти выгнал его из клиники. Какая страшная несправедливость!.. Но Маттеоти ничего не хотел слушать.

– Вы были на дежурстве, поэтому должны нести ответственность, – сказал он холодно. – Я не хочу знать, чем вы занимались, когда этот гнусный репортер проник в палату.

Гарри не стал ему рассказывать, как в тот вечер Бетти Вуд стала его любовницей... Он дорого заплатил за свое удовольствие. Тем более дорого, что на следующий день Бетти не хотела его знать...

С моря подул прохладный ветер. Ночь была светлая, на небе сияли звезды, и луна ярко светила. Прекрасная ночь...

Мимо прошла женщина, держа за руки двоих детей, и Гарри подумал о своей жене и детях, которые ждали его дома. Он не решался вернуться домой с дурной новостью. Он не строил иллюзий: найти другую работу невозможно. Маттеоти никогда не даст ему хорошей рекомендации.

Он выругался и остановился, привлеченный неоновой вывеской «Джонни».

Гарри открыл дверь и неуверенно прошел к обтянутой красной кожей стойке.

В баре было много посетителей.

– Рюмку чинзано, – пробормотал он.

Бармен подал ему рюмку и спросил:

– Вам не по себе? Что-то не так?

– Не твое дело, – ответил Гарри раздраженно.

Бармен пожал плечами и отошел, искоса поглядывая на него. Гарри залпом выпил рюмку.

– Повтори и оставь замечания при себе.

Бармен с подчеркнутой небрежностью обслужил его. Вдруг Гарри услышал позади женский голос:

– Это помогает при хандре. Я знаю, как это бывает... Гарри медленно обернулся, и ему показалось, что он погрузился в вату.

Рядом с ним сидела круглолицая блондинка с приятным лицом, красивыми голубыми глазами и пухлыми губами. На ней было облегающее сиреневое платье со смелым декольте в форме каре. Ему показалось, что сегодня вечером он уже где-то ее видел.

Она положила руку на его плечо и наклонилась к нему.

– У вас что-то случилось, – сказала она. – Можете не рассказывать, я знаю, что это такое. Вам плохо?

Он покачал головой. Заметив, что у нее пустая рюмка, он предложил:

– Что-нибудь выпьете?

– Не могу вам отказать...

Он осушил рюмку и крикнул:

– Два чинзано.

Бармен протянул руку:

– Три доллара.

Гарри взорвался:

– Я дам тебе в морду!..

Женщина схватила его за руку.

– Оплатите, – посоветовала она. – Не надо скандалить.

Он послушался и сунул руку во внутренний карман пиджака. Он был пуст.

– Черт возьми!

Он покраснел под насмешливым взглядом бармена, затем трясущимися руками стал выворачивать свои карманы. Наконец он пробормотал:

– Я потерял бумажник...

– Разумеется, Тото, – неожиданно фамильярно сказал бармен. – Подожди, сейчас ты объяснишь это патрону.

Он протянул руку к телефонному аппарату, но женщина поспешно сказала:

– Нет, нет, не надо. Я все улажу...

Она открыла сумочку, вынула из нее десятидолларовую бумажку и протянула ее бармену. Бармен сердито посмотрел на ошеломленного Гарри.

– Не понимаю, как я мог его потерять. Это очень странно...

Она хлопнула его по ляжке:

– Оставь, это еще не трагедия. За твое здоровье!

Они выпили, и она предложила:

– Пойдем отсюда. Мне здесь не нравится.

Он согласился и соскользнул с табурета. Она взяла сдачу, оставив разумные чаевые, и, взяв его под руку, помогла ему выйти. Его качало:

– Мне плохо...

Она тащила его к автомобилю. Открыв дверцу, она втолкнула его внутрь. Он завалился на сиденье и закрыл глаза. У него ужасно болела голова.

Машина тронулась. Занятная девушка! На шлюху не похожа... Решила проветриться...

Он впал в полузабытье.

Услышав приглушенную музыку, он открыл глаза и обомлел: в лунном свете блестела морская дорожка. Женский голос спросил:

– Вам лучше?

– Да, – ответил он, ища ее глазами.

– Я сзади, так удобнее. Иди сюда.

Он чувствовал себя гораздо лучше, но опасался, что не сможет ее удовлетворить.

– Меня зовут Джойс, – сказала она, прижимаясь к нему. – А тебя?

– Гарри.

Она расстегнула ему сорочку и просунула под нее руку.

– Ты мне очень нравишься, – прошептала она. – Я хочу, чтобы ты забыл о неприятностях.

Он вспомнил о пропаже бумажника, и сейчас это больше всего расстраивало его. Он попытался вспомнить...

Джойс умело поцеловала его, но он остался равнодушным. Ему хотелось, чтобы она оставила его в покое.

– Ты можешь ни о чем не думать, кроме удовольствия? – спросила она глухим и дрожащим голосом.

Ему было явно не до нее.

Она приподнялась и облокотилась на спинку сиденья.

– Рассказывай, тебе полегчает. Ты увидишь.

Он рассказал ей все, что с ним произошло.

Когда он умолк, она положила руку на его ляжку и сказала:

– Ты прав, это грязная история. На твоем месте я разыскала бы эту пациентку и все ей объяснила. Она поймет, что ты здесь ни при чем. Она поможет тебе...

Мысль неплохая. Гарри хотел тут же за нее ухватиться, но рука Джойс парализовала его...

– Ее адрес должен быть в регистрационном журнале клиники. Это не трудно...

Она положила голову ему на плечо, ее рука скользнула вниз... Гарри почувствовал, что его мышцы окрепли...

– Если хочешь, я отвезу тебя на машине.

Внезапно он вспомнил:

– Она была принята в клинику по рекомендации брата Маттеоти...

Джойс продолжала ласкать его:

– Ты сможешь заглянуть в журнал?

– Да, – ответил он, ища ее рот. – Секретарь – мой старый приятель. Он не откажет мне в этой услуге...

Ее тело дрожало в его объятиях...

13

Гарри вернулся домой очень поздно. Джойс привезла его в пригород Лос-Анджелеса.

Раздеваясь перед сном, он наткнулся на свой бумажник, оказавшийся во внешнем кармане пиджака. Неужели он был так пьян, что не сумел найти его?

Ему повезло, что он встретился с Джойс. Заниматься с ней любовью было намного приятнее, чем с Бетти Вуд.

Она назначила ему свидание на десять утра возле клиники. Маттеоти приезжает на обход в одиннадцать часов. Он всегда оперирует во второй половине дня.

Когда Гарри проснулся, жены и детей уже не было. Он быстро умылся и вышел, не позавтракав.

Он пришел в клинику в четверть десятого. Джордж, секретарь, был уже в кабинете. Увидев Гарри, он сказал:

– Ты можешь получить расчет, я все подготовил. Мне жаль, что так вышло...

Гарри выругался.

– И все из-за этого проклятого журналиста. Если бы он жил в Лос-Анджелесе, а не в Нью-Йорке, я бы набил ему морду.

Джордж выдвинул ящик стола и отсчитал несколько банкнот.

– Я понимаю... Патрону надо было оставить в палате сиделку.

Он придвинул к Гарри ведомость и попросил расписаться.

Гарри, не считая, сунул деньги в карман. Затем смущенно спросил:

– Ты не мог бы мне дать адрес этой женщины, из-за которой я пострадал? Я хотел бы с ней поговорить, объяснить ей... У меня трое детей...

Джордж раздраженно ответил:

– Ничем не могу тебе помочь. Маттеоти забрал вчера вечером историю болезни и все, что касалось этой женщины. Так что изъяты все следы ее пребывания в клинике. Какое-то непонятное дело.

Гарри раскрыл рот:

– Ты хочешь сказать, что нельзя узнать ни ее имени, ни адреса?

– Нет, но я помню, что ее звали Эстер. Лучше не лезь в это дело, если хочешь моего совета.

Гарри растерянно пробормотал:

– Спасибо, старина...

Они пожали друг другу руки, и Гарри направился к двери. Джордж окликнул его:

– Мой совет: обратись в профсоюз. Если эта история окутана такой тайной, может, что-нибудь у тебя и получится. Во всяком случае, тебе дадут хорошую рекомендацию.

Гарри подмигнул:

– О'кей. Спасибо, Джордж.

– Привет, Гарри!

Джойс уже ждала его. Гарри сел в машину, которая сейчас же тронулась. Джойс немного нервничала.

– За тобой никто не следил? – спросила она, глядя в зеркало машины.

– С какой стати? – удивился Гарри.

– Ты взял адрес?

– Нет.

– Как нет?

Гарри не понимал, почему это ее так трогает.

– Патрон изъял все документы, имеющие отношение к этой женщине. Джордж помнит только ее имя: Эстер.

Она сбавила скорость и остановила машину:

– Эстер... А откуда она?

Гарри улыбнулся:

– Теперь это уже не имеет значения.

Он удивился произошедшей с Джойс перемене.

– Ты тюфяк, Гарри! На твоем месте я бы из-под земли достала эту женщину! Хотя бы для того, чтобы хлопнуть ее по заду...

– Зачем? – удивился Гарри. – Она не виновата, если этот поганый журналист...

– Ты говоришь, что ее рекомендовал брат твоего шефа? Как его зовут?

– Оставь, – посоветовал Гарри. – Патрона зовут Маттеоти, это всем известно...

– А брата? Ты знаешь его?

Он загадочно улыбнулся:

– Это секрет. Я знаю, что он физик и работает в Уайт-Сэндзе, конструирует ракеты...

Джойс глубоко вздохнула:

– Прекрасно. Выходи. У меня еще куча дел на сегодня.

Он разочарованно спросил:

– Ты так торопишься? Когда мы увидимся?

Она быстро ответила:

– Сегодня в десять вечера у «Джонни». Пока...

Он наклонился, чтобы поцеловать ее. Она холодно протянула ему губы и резко сказала:

– Давай быстрее. Мне некогда.

Берт Баттен шел по тротуару, когда машина Джойс остановилась перед кафе, где они должны были встретиться.

Некоторое время он постоял перед витриной готового платья. Убедившись, что за Джойс не было хвоста, он пересек улицу и вошел в кафе.

Джойс сидела за столиком перед дымящимся кофе и подрисовывала губы. Берт сел рядом с девушкой и тоже заказал себе кофе.

– Привет, цыпленок. Какие новости?

– Хирург уничтожил все следы пребывания особы в клинике. Я полагаю, по просьбе ФБР. Ее звали Эстер, фамилию и адрес установить не удалось. Ее прислал брат Маттеоти, хирурга. Он физик в Уайт-Сэндзе.

Берт провел холеной рукой по темным волнистым волосам.

– О'кей, – сказал он. – Больше не встречайся с этим парнем.

Он положил ей в сумочку пачку денег:

– За работу. Возвращайся домой и жди инструкций. Пока...

Она послушно поднялась. Берту Баттену лучше не противоречить.

14

Юбер сказал Изадоре:

– Я привык работать в одиночестве. Если ты останешься здесь, я не смогу сосредоточиться.

Это требование не вызвало у нее восторга. Черкесов, наверное, приказал ей ни на шаг не отходить от Менцеля. Она сказала, что будет находиться в лаборатории, пока он будет работать в кабинете. Он наотрез отказался.

– Завтра я попытаюсь работать в твоем присутствии... – сказал он, красноречиво посмотрев на нее.

Она предложила:

– Если это тебя так мучает, мы можем заняться любовью прямо сейчас.

Хорошенькое решение!

Он сказал, что предпочитает делать это ночью, без спешки.

В конце концов она уступила, показав ему, на какую следует нажать кнопку, чтобы предупредить ее, что он закончил. Она вышла, заперев за собой дверь на ключ, чтобы «оградить его от любопытных посетителей».

Оставшись один, Юбер принялся скрупулезно изучать оставленные ему документы. Сомнений не было: они были взяты из исследовательской лаборатории, относящейся к «Air Materiel Command». Жаль, что Юбер не сможет захватить с собой в США изобличающие документы. Оставалось запечатлеть их визуально и позднее воспроизвести по памяти, после чего можно будет начинать расследование...

До самого вечера он был занят этим титаническим трудом. Выучить текст нетрудно, но запомнить последовательность ничего не значащих цифр и формул – задача невероятной сложности. В восемь часов, совершенно изнуренный, Юбер заснул за столом.

В этой позе его застала Изадора, пришедшая за ним в десять часов. Она разбудила его и, глядя на тени под глазами, сказала с упреком:

– Ты с ума сошел. Разве можно так работать? Так недолго и заболеть. Надо было уже давно позвать меня.

Он, пошатываясь, встал.

– Я очень увлекся, – объяснил он. – Пока еще говорить рано, но мне кажется, что я на верном пути.

Она вытолкнула его в коридор:

– Тебе нужно расслабиться. Ты голоден?

Он похлопал себя по животу:

– Да, он пуст.

Изадора пригласила его к себе на ужин. Он постепенно расслаблялся.

– Забавная штука жизнь... Незадолго до окончания войны в подземных лабораториях, где мы укрывались, мы безуспешно пытались найти сплав, который мог бы в течение длительного времени выдерживать температуру в пять тысяч градусов. Этот сплав был нам также нужен для летающих дисков, которые сегодня принято называть тарелками.

Изадора слушала его со сдержанным интересом, не более того.

– Нам тоже удалось получить борид циркония, выдерживающий температуру три тысячи градусов, но на летающем диске его можно было использовать только в течение двадцати часов и каждый раз производить замену сопла. В настоящее время вы, видимо, заняты тем же...

Никакой реакции со стороны Изадоры.

– ...Это разорительно. При сплаве, выдерживающем пять тысяч градусов, сопла можно будет использовать минимум в течение ста часов. Я надеюсь, что Черкесов покажет мне аппараты, создателем которых я в какой-то мере являюсь?

Изадора спокойно встала из-за стола:

– Ты спросишь его об этом завтра при встрече.

Он предложил:

– Пойдем, выйдем на свежий воздух.

Она посмотрела на часы:

– Одиннадцать. Ты еще не привык к глубине. Несмотря на то что воздух кондиционированный, нужна привычка... Пошли.

Она протянула ему военную плащ-палатку, а сама завернулась в драповую накидку. В караульном посту Изадора оставила свою подпись в журнале. Они вошли в лифт, который сразу же начал подниматься.

У Изадоры был свой ключ от бронированной двери, вырубленной в скале. Юбер подумал, что где-то должен быть другой, большой вход, через который вносят оснащение и оборудование для подземного города.

Ночь была холодной, небо затянуто облаками. Над вершинами гор неприятно свистел ветер. Юбер с удовольствием наполнял легкие чистым горным воздухом.

Изадора повела его по карнизу к площадке. Внизу протекал бурный ручей. Юбер подумал, что мог бы спокойно сбросить ее вниз и освободиться... чтобы сдохнуть в горах от холода и голода... Необходимо сделать так, чтобы за ним кого-нибудь прислали. Но как это сделать? В настоящий момент он не был готов вернуться в Вашингтон.

– Осторожно! – предупредила Изадора. – Справа пропасть.

Мозг Юбера был явно перевозбужден: он непрерывно думал о тарелках. Это было каким-то наваждением. Он не мог отделаться от ощущения, что разгадка тайны где-то рядом...

ЦРУ пронюхало о существовании тарелок сразу после разгрома Германии. Из полученных сведений стало известно, что копия чертежей летающего диска находится в замке, принадлежащем Кейтелю, в Бад-Гандерсхайме, неподалеку от Ганновера. В замке ничего не нашли. В то же время агенты ЦРУ сообщили, что русские обнаружили в Бреслау двигатели, предназначенные для летающих дисков. Они захватили трех инженеров, участвовавших в создании аппаратов под руководством Менцеля. Создателем этих дисков является Менцель, но русским удалось начать их конструирование благодаря поимке в Бреслау инженеров.

Оставалось узнать, где изготовляются таинственные приборы, и обнаружить их базу. Секрет должен тщательно охраняться в стране, где даже план такого большого города, как Москва, представляет государственную тайну.

Сейчас русские поручили «Менцелю» расшифровать для них формулу нового сплава, который позволит совершенствовать летающие диски.

Они вышли по горному карнизу на скалистую площадку.

Неожиданно Юбер застыл как вкопанный. Изадора тоже остановилась, не зная, какое принять решение. Небо над ними озарилось ярким светом, который медленно опускался на площадку, где они находились. Светящийся вращающийся круг выбрасывал вертикальный пучок света...

Внезапно площадка осветилась многочисленными прожекторами, установленными, по-видимому, в скалах. Юбер прислонился к скалистой стене, прижав к себе Изадору.

Светящийся предмет продолжал медленно опускаться. Неясное гудение перекрывало свист ветра. Наконец аппарат был полностью освещен прожекторами. Менее ста метров отделяло Юбера от тарелки, так интриговавшей весь западный мир.

Огромный круглый диск, около сорока метров в диаметре, был окружен струистым огненным ободом, отражавшимся на металлическом корпусе. Чудовищный аппарат неожиданно выпустил короткие костыли, оканчивающиеся чем-то наподобие шаров. Обод тотчас же исчез.

Из центральной части гигантского диска появился освещенный изнутри колпак, и Юбер четко различил внешний обод, продолжающий вращаться вокруг диска за счет центробежной силы. В этом вращающемся на гироскопе ободе вокруг центральной части должны были находиться двенадцать симметрично расположенных турбин, приводимых в действие сжатым газом на основе гелия.

Неожиданно в свете прожекторов возник бегущий к тарелке силуэт в защитном скафандре. Человек скрылся с другой стороны аппарата, и Юбер не успел понять, как он проник внутрь. Впрочем, это было неважно...

Снова появился огненный круг, и Юбера окатила мощная воздушная волна. Огромный диск медленно поднялся и выбросил вертикальное пламя из центральной части. Дополнительный двигатель, запускаемый при взлете и посадке, питался смесью жидкого кислорода и этилового спирта.

Гигантский аппарат резко взмыл в небо и исчез в облаках.

Прожекторы погасли, и темная ночь снова окутала горы. Резко свистел ветер...

Юбер дрожащей рукой дернул себя за ухо. Он не бредил. Он уже думал о содержании своего рапорта, который он представит в Вашингтон об использовании Вооруженными Силами СССР летающих тарелок.

Ни рапорт, ни выводы не появятся ни в одном из американских журналов...

– Пойдем назад! – крикнула Изадора.

Он наклонился к ней:

– Я испытываю чувства отца, встретившегося с ребенком после десятилетней разлуки.

– Ты с ума сошел!

Он рассмеялся:

– Ты видела ее так же хорошо, как и я.

Она молчала до входа в лифт. Там она странно взглянула на него и сказала:

– Не станешь же ты утверждать, что видел летающую тарелку?

Он сердито сжал зубы и процедил:

– Нет. Я уверен в том, что видел призрак моей бабушки.

Она пожала плечами:

– Это был аналог американского аппарата с чечевицеобразным крылом: "X".

– Разумеется, – ответил он. – Ребенку понятно.

Прежде чем выйти из лифта, она предупредила:

– Желательно никому не рассказывать о том, что мы видели.

– Я общаюсь только с тобой, дорогая. Всю ночь ты будешь стеречь меня в своей кровати.

Она даже не улыбнулась.

Оставив еще одну подпись в журнале караульной службы, они прошли в свои апартаменты.

Идя по коридору, она посоветовала:

– Возьми пижаму и приходи ко мне.

«На кой черт?» – подумал Юбер.

15

Берт Баттен из осторожности оставил машину в парке, при въезде в Санта-Фе. Оттуда он доехал до центра города на автобусе.

Санта-Фе находился неподалеку от Лас-Вегаса и военных полигонов, так что он был напичкан агентами ФБР. Малейшая автомобильная авария, и ваша личность попадает в картотеку; начинаются щекотливые вопросы о целях вашего пребывания в столице Нью-Мехико...

«Чтобы жить долго, – думал Баттен, – нужно оставаться незаметным».

Около четырех часов он вошел в небольшой сквер неподалеку от церкви св. Антония и некоторое время наблюдал за игрой черных детей.

В пятнадцать минут пятого мимо него, даже не взглянув в его сторону, спокойно прошел человек. Он был высокого роста, стройный, одет в темно-синий костюм и белую сорочку с накрахмаленным воротничком и синим галстуком. Черные гладкие волосы были тщательно зачесаны назад. У него было худое, смуглое лицо, и весь его облик напоминал преподавателя лицея среднего достатка. В руке он держал сложенную газету «Нью-Йорк геральд трибюн».

Берт Баттен мельком взглянул на него и повернул голову в ту сторону, откуда появился незнакомец.

Когда две минуты спустя незнакомец скрылся, Берт Баттен демонстративно посмотрел на часы, изобразил на лице досаду и поднялся со скамейки, разглаживая брюки...

Он задержался у киоска, стоявшего перед церковью, и купил «Нью-Йорк геральд трибюн».

Затем он вошел в кафе, сел за столик, заказал чашку кофе и развернул газету.

Погрузившись в чтение двенадцатой страницы, он, казалось, не обратил внимания на человека, вошедшего в зал. Мужчина, прошедший мимо него в скверике, тоже сел за один из столиков.

Берт Баттен подчеркивал красным карандашом некоторые слова, которые он выбирал, по-видимому, не наугад. На это у него ушло почти полчаса. Закончив, он быстро пробежал глазами остальные страницы газеты и сложил ее по странному совпадению точно таким же образом, как была сложена газета незнакомца в сквере. После этого он выпил свой кофе и расплатился с официантом.

Посмотрев на часы, он встал и направился к лестнице, ведущей вниз, где находились туалеты. Когда через две минуты он поднимался наверх, он столкнулся с незнакомцем из сквера.

Никто не заметил, как мужчины обменялись газетами.

Берт Баттен спокойно вышел из кафе и пошел к автобусной остановке. Спустя полчаса он сидел за рулем своей машины...

Арнольд Клоуз вернулся в Уайт-Сэндз спустя два часа. Он был возбужден, как всякий раз, когда Лионель (он знал Баттена под этим именем) поручал ему работу. Арнольду Клоузу хотелось сделать гораздо больше для дела. Ему казалось, что ему дают мало работы...

Закрывшись в своей комнате, расположенной во флигеле для холостяков, он сразу развернул переданную ему газету, взял бумагу и карандаш и начал выписывать по порядку все подчеркнутые в тексте слова.

Получилось следующее:

«Недавно один из ваших инженеров рекомендовал своему брату, хирургу в Лос-Анджелесе, одну женщину, нуждающуюся в операции на бедре. Репортаж об этой операции появился в „Лайфе“ за прошлую неделю. Женщина изображена на обложке. Имя хирурга...»

Имя было составлено из отдельных букв, разделенных вертикальными черточками.

«...Маттеоти. Узнайте имя женщины, ее адрес и ее окружение. Должна жить с братом. Дело важное и срочное. Буду ждать вас завтра и в последующие дни в условленном месте».

Арнольд Клоуз запомнил текст и сжег бумагу над пламенем зажигалки. Та же участь постигла двенадцатую страницу газеты.

Он закурил сигарету и посмотрел на часы. Пора было идти на ужин в ресторан, обслуживающий почти исключительно холостых инженеров. Но Арнольд Клоуз не спешил: он не хотел есть.

Маттеоти... Действительно, в Уайт-Сэндзе был физик с таким именем, брат которого был известным хирургом.

Эндрью Маттеоти... Он работал в отделе «МХ-5», в самом секретном и тщательно охраняемом из всех отделов. Арнольд Клоуз уже в течение нескольких месяцев безуспешно пытался узнать, чем занимается этот отдел.

Эндрью Маттеоти никогда не выходил за пределы Центра. Это свидетельствовало о степени важности той работы, в которой он участвовал.

Несмотря на то что он был холост, Маттеоти жил в отдельном флигеле. Флигель круглосуточно охранялся, поэтому Арнольд Клоуз не смог выполнить поручение Баттена: что-нибудь найти во флигеле, что могло бы навести их на след.

Арнольд Клоуз нервно курил... Если Маттеоти уже несколько месяцев не имел связи с внешним миром, то, следовательно, он не мог рекомендовать своему брату человека со стороны. Значит, эта женщина тоже из Уайт-Сэндза. Но в отделе «МХ-5» нет женщин.

Вывод: речь идет о жене одного из сотрудников отдела «МХ-5».

Комната погрузилась в сумерки. Лионель предупредил, что дело очень срочное. Надо попытаться сделать что-нибудь сегодня же вечером.

Во-первых, найти журнал «Лайф» за прошлую неделю. Может быть, он сразу узнает женщину на фотографии? Все возможно...

Он вышел из комнаты, не запирая двери. Он хотел, чтобы все считали его открытым человеком, которому нечего скрывать. Он был разговорчив и часто повторял своим приятелям: «Подожди меня в моей комнате, дверь не заперта».

Он прошел в библиотеку, зал которой использовался также для игр. Никого не было, все ушли на ужин.

Он подошел к тяжелому столу, на котором обычно лежали все журналы, и начал искать.

На столе лежало около десяти журналов, но нужного ему номера не было... Странно.

Он обошел зал, заглядывая под столы и стулья, чтобы удостовериться, что он не валяется в каком-нибудь углу.

Вероятно, журнал бы изъят службой безопасности.

Тяжелый случай.

Завтра ему придется отправиться в Лас-Вегас. Досадно.

Идя по коридору, Клоуз услышал кашель. Он остановился и прислушался. Кашель доносился из комнаты Хэмза. Почему он не пошел на ужин?

Клоуз постучал в дверь.

– Входите!

Хэмз лежал в постели.

– Привет! – сказал Клоуз. – Что с тобой?

– Я простыл, играя в теннис. Меня прихватило сегодня после обеда.

Клоуз участливо спросил:

– Тебе ничего не надо? Ты обратился к врачу?

– Он придет после ужина... А ты почему не ужинаешь?

Клоуз улыбнулся:

– Я был сегодня в Санта-Фе и объелся пирожными...

Внезапно он увидел на кровати журнал «Лайф». Нагнувшись, он спросил:

– Можно взглянуть?

– Пожалуйста.

Клоуз взял в руки журнал и увидел спящую на кровати женщину. Хороший снимок и красивая девушка... прекрасные белокурые волосы, немного выступающие скулы, высокий выпуклый лоб, тяжелые веки, резко очерченный пухлый рот, тонкая, гибкая шея...

– Красивая, не правда ли? – спросил Хэмз. – Изуродована нацистскими свиньями...

– Да, – подтвердил Клоуз, – свиньи...

Ему казалось, что он уже видел это лицо. Жаль, что глаза закрыты...

Он искал предлог, чтобы уйти. Схватившись руками за живот, он скорчил гримасу и пробормотал:

– Извини меня, Хэмз... Что-то неладно...

На улице стало совсем темно. Из пустыни дул легкий, теплый ветерок.

Клоуз остановился в дверях и размышлял, идти ли ему на ужин. Он опоздал всего на пятнадцать минут, максимум на двадцать. Неожиданно перед одним из флигелей, в ста метрах от него, остановились две машины. Вновь прибывшие или отъезжающие?