Сахалинский инцидент

      Самолет, который преследовался истребителем 805, летел со скоростью 430 узлов между 03:12 и 03:19 часов. Затем он увеличил скорость до 450 узлов, что являлось, возможно, его максимальной скоростью. Тем не менее, на отрезке своего полета, соотносящегося с этим промежутком времени, рейс 007 сохранял скорость 496 узлов, то есть летел заметно быстрее. Целью 805-го не мог быть рейс 007. Что же касается нарушителя, преследуемого истребителем А, радарная карта JDA показывает, что с 03:25 до 03:29 он пролетел 48 морских миль финального отрезка своего радарного следа за четыре минуты. Это означает, что он летел со скоростью 720 узлов, или Мах 1.25, а никакой Боинг 747 не может лететь быстрее скорости звука. Два самолета, один из которых был способен летать быстрее скорости звука, были сбиты над Сахалином и, очевидно, ни один из них не был корейским Боингом. Что же тогда случилось с рейсом 007?
      Новости о его исчезновении противоречили друг другу с самого начала. Первоначально полагалось, что у него возникли проблемы на R-20, его официальном маршруте через Тихий океан. Японский военно-морской флот и спасательные суда JMSA сначала искали самолет рядом с NOKKA, контрольной точкой, где КАL 007 должен был находиться в 03:26 японского времени. Они не нашли ничего. Затем было объявлено, что лайнер приземлился на Сахалине и пассажиры были в безопасности. Затем оказалось что лайнер не приземлился на Сахалине и мог быть сбит. Какая из этих историй истинна? Первая, в соответствии с которой самолет разбился рядом с NOKKA в северной части Тихого океана? Вторая, что он благополучно сел на Сахалине? Или третья, по которой он был сбит?
      Два самолеты были сбиты над Сахалином, но ни один из них не был корейским реактивным лайнером. Третий самолет, летевший над Тихим океаном, не был найден. Это подтверждает факт, что ни одна из этих трех версий не была правильной. Был только один способ увидеть истину: изучить в каком направлении дрейфовали обломки авиалайнера и принять во внимание время, за которое они достигли Монерона. Это изучение показывает, что рейс 007 не разбивался у Монерона.
      Аудитория слушала меня очень внимательно. У меня было впечатление, что до сих пор я смог их убедить, но наиболее трудная часть моего выступления была еще впереди. Пока же, основываясь на анализе обломков, я должен был противоречить официальной версии событий. Мне нужно было излагать свои аргументы крайне дипломатично. К сожалению, я был настолько занят своей речью что потерял счет времени. У меня оставалось десять минут. Не так много времени для того, что я хотел сделать.
      Я начал с замечания, что никаких обломков корейского лайнера не было найдено к северу от Монерона. Если бы я бросил бутылку с молоком или саке, вероятно я бы нашел молоко или саке, вместе с битым стеклом на земле, рядом с тем местом, где я бросил бутылку. Именно это заставило адмирала Исаму Имамура сделать замечание: "если мы не найдем никаких обломков от корейского самолета в следующие несколько часов, нам придется предположить, что он не разбивался в этом месте". Ни один обломок КАL 007 не достиг предполагаемого места падения в течении более чем недели после катастрофы. Если бы обломки приплыли на официальное место катастрофы, значит лайнер разбился где-то в другом месте.
      Корейский лайнер не разбивался у Монерона. Но где же тогда? Поскольку обломки дрейфовали вместе с течением Цусима Шио, которое течет с юга на север, самолет должен был разбиться к югу от Монерона. Но где именно? Обломки самолета, идентифицированные как куски кабины Боинга 747 были найдены в проливе Цугару. Самолет должен был упасть в море рядом с проливом Цугару, заметно к западу и к югу для того, чтобы обломки могли войти в пролив, в то время как остальные его части продолжали дрейфовать к северу в Японское море, прежде чем достигли Вакканая и Сахалина.
      Последние несколько минут я говорил без остановки, мои глаза были устремлены на часы, которые показывали, что мое время истекло. Я закончил тем, что буду рад ответить на любые вопросы и занял свое место под взрыв аплодисментов. Пробираясь через толпу, по выражениям лиц, я чувствовал, что аудитория ободрена. Улыбкам согласия и видел как они кивками выражали свое одобрение. Следующие 15 минут были посвящены свободной дискуссии, которая служила некоторым переходом между моим выступлением и речью следующего оратора. Затем высказались Масуо и Сугимото, добавляя свои комментарии и анализируя мои выводы.
      Во время последовавшего далее периода оживленной дискуссии я обнаружил, что правительственные заявления все еще способны оказывать некоторое влияние на других людей, даже перед лицом предоставленных мною свидетельств. Уважение аудитории к властям все еще перевешивало и причинно-следственные связи, и логику. Это впечатление было усилено статьями в газетах, вышедшими на следующее утро. Они сообщали о заседании и о моей речи, но их комментарии были использованы для того, чтобы посеять сомнения в моих словах. Мне ничего не оставалось ничего иного, кроме как продолжать расследование.
      7. KAL007 не отвечает
      После моей лекции на ассамблее Ассоциации, я отправился в офис авиакомпании Шова Эйркрафт, неподалеку от Токио. Поскольку у меня были контакты в японской авиации, я смог получить рекомендацию от вице-президента авиакомпании JAL, главы исследовательского отделения, чтобы встретиться с одним из его друзей, главой инженерного департамента в Шова и ведущим специалистом отделения, которое производило ячеистые панели. Я принес с собой несколько кусков с ячеистой структурой, которые нашел на пляжах в Сай и Окушири. Они были немедленно посланы в лабораторию. Анализ показал, что это не обломки самолетов-мишеней, как заявляли японские воздушные силы самообороны. Они не были произведены ни в компании Шова, ни вообще где-либо в Японии. Позднее я обнаружил, что некоторые обломки имели корейскую маркировку ( KАЛ 007 (РД7442) был переоснащен в Корее).
      Для того, чтобы как можно тщательнее все проверить, вскоре после визита в Шова Эйркрафт я отправился в штаб-квартиру Ниппон Фрейхауф, японского производителя контейнеров. Я был представлен другим вице-президентом JAL, мистером Кондо, генеральному менеджеру Фрейхауфа, мистеру Макио Язаки, который проработал в JAL тридцать лет, из них последние пятнадцать - возглавляя исследовательский отдел ячеистых панелей и контейнеров. Если кто-то и мог идентифицировать найденные мною обломки, то это мог быть только мистер Язаки.
      Изучив обломки, мистер Язаки пришел к выводу, что некоторые из обломков с ячеистой структурой могли принадлежать переборке панели пассажирского салона. Другие обломки имели все характеристики панели, используемой для грузовых контейнеров, предназначенных для транспортировки ценных товаров, доставляемых по воздуху, таких как электронные инструменты, компьютеры и тому подобное. Несколько дней спустя, 11 марта 1993 года, российское правительство передало представителям семей погибших на борту КАL 007 93 фотографии различных обломков. Среди них была фотография куска с ячеистой структурой идентичного обломкам, найденным в проливе Цугару и на острове Окушири. К его поверхности приклеился счет от авиакомпании КАL. Мистер Язаки был прав в своих оценках.
      Таким образом обломки, найденные далеко к югу от Монерона в проливе Цугару не принадлежали самолетам-мишеням, как об этом заявляли представители JASDF. Среди обломков были куски, идентичные найденным на севере и принадлежавшие КАL 007. Некоторые обломки, найденные на юге, были явно корейского происхождения. Это был материал такого же типа, который используется в больших транспортных самолетах, включая Боинг 747, ни один другой большой транспортный самолет не терпел катастрофу в том районе, откуда они были принесены течением.
      Заявление JASDF, что обломки на юге принадлежат самолетам-мишеням, когда на самом деле они никакого отношения к мишеням не имели, было первым конкретным свидетельством, на которое я натолкнулся в моем расследовании. Это свидетельство показывало, что кто-то хотел скрыть тот факт, что корейский лайнер разбился не у Монерона, а в 400 милях к югу, неподалеку от города Ниигата. Ниигата была следующей контрольной точкой на официальном маршруте КАL 007 в Сеул. Таким образом самолет пролетел почти весь путь вплоть до контрольной точки, где он мог снова выйти на связь в открытом эфире, как будто на его маршруте не произошло ничего неожиданного. Жаль, что он так и не достиг Ниигаты. Но даже и в этом случае, мне казалось, что есть большая вероятность, что он вел переговоры по радио и после того, когда, как нам было сказано, его сбили.
      Токийский контроль объявил, что корейский авиалайнер в последний раз выходил на связь с наземным контролем в 03:27. Многие неинформированные наблюдатели предположили, что он пытался послать сигнал бедствия. Текст сообщения, опубликованного вскоре после катастрофы газетой "Асахи Симбун" имел следующее содержание:
      03:27:00 (КЕ 007): TOKYO RADIO, KOREAN AIR ZERO ZERO SEVEN.
      03:27:25 (Tokyo): KOREAN AIR ZERO ZERO SEVEN, TOKYO
      03:27:10 (KE 007): KOREAN AIR ZERO ZERO SEVEN?
      (слабо и неразборчиво)
      Радиосвязь - первичный способ контроля за воздушным движением. Процедуры и язык переговоров стандартизированы, чтобы улучшить взаимопонимание между диспетчерами и пилотами. Один из наиболее серьезных инцидентов в истории авиации, а именно, столкновение двух Боингов 747 на аэродроме острова Тенериф, был прямым результатом небрежного следования соответствующей радиопроцедуре. Для того, чтобы избежать путаницы и не перегружать эфир ненужной болтовней, радиосвязь следует строгим протоколам.
      Вызывающая сторона сначала произносит позывной станции, которую она вызывает, далее следует слова "это" (часто опускается для быстроты) и свой собственный позывной. Вызывающий должен ждать до тех пор, пока вызываемый не отзовется. Затем он вызывает снова, повторяя первоначальную процедуру, за которой на этот раз следует сообщение. Следование правильной процедуре критически важно для гладкого хода радиообмена. Пилотам и персоналу наземного контроля запрещено передавать рутинные сообщения без следования описанной выше процедуре.
      Тем не менее, в аварийных ситуациях следуют другому протоколу. Нет времени вызывать, ждать ответа, и повторять те же самые слова снова и снова, до тех пор пока не будет установлена связь. В аварийной ситуации пилот может передать сообщение непосредственно, предварив его словом "pan" (от французского "panne", или "авария") или "мayday" (от французского m?aider, или "помогите мне") - в зависимости от степени срочности. Эти слова повторяются три раза. Они предупреждают любого, что вызывающий передает срочное сообщение. Более важно то, что оно выполняет роль сигнала другим самолетам и радиостанциям, использующим эту частоту, чтобы те прекратили передачу и освободили канал.
      Нет сомнения, что "последняя передача" КАL 007 было обычным сообщением. Обычный формат передачи исключает возможность того, что это был сигнал бедствия. Это чрезвычайно важно. Передача состоялась в 03:27:00 по токийскому времени. Но, как нам сказали, КАL 007 был поражен ракетой в 03:26:21. Одной секундой раньше пилот советского перехватчика 805, который, как предполагают, сбил самолет, заявил, что он выпустил ракету, одной секундой позднее он сказал, что цель была поражена. Как же мог корейский авиалайнер хладнокровно передать в Токио рутинное сообщение через тридцать девять секунд после того, как он был уничтожен? Но он послал именно обычное сообщение, или, скорее, начал его передавать - даже если это сообщение, по любой причине, было затем прервано.
      У КАL 007 был повод для того, чтобы послать обычное сообщение в 03:27. Самолет ранее указал время своего прибытия в контрольный пункт NOKKA над северной частью Тихого океана в 03:26. Если даже, как мы знаем, он на самом деле там не находился, есть все причины ожидать, что, как это делалось на всем пути от Аляски, он должен был послать сообщение о том, что контрольная точка пройдена.
      Но каким образом он смог послать обычное сообщение через тридцать девять секунд после того, как был объявлен уничтоженным? На этот вопрос у нас уже есть ответ. КАL 007 не был целью, которую советский перехватчик 805, по его словам, уничтожил одной или двумя ракетами в 03:26:21. Он не мог быть этой целью, потому что разбился не поблизости, а в четырехстах милях к югу. Действительный вопрос заключается в том, почему после краткого ожидания и приглашения Токио продолжить передачу, сообщения корейского авиалайнера быстро стали "слабыми и неразборчивыми".
      Международная организация гражданской авиации (ИКАО), отделение ООН по вопросам гражданской авиации, которое предприняло расследование катастрофы, интерпретировало эту часть сообщения как "быстрая декомпрессия? опускаюсь до одной тысячи". Эта интерпретация подтверждает заявление США, что самолет находился в воздухе вплоть до 03:38. Японский эксперт интерпретировал его как "все двигатели? быстрая декомпрессия? один ноль один ноль дельта". Ларри Портер, независимый американский авиационный эксперт имел возможность изучить пленку с записью этого сообщения. Джон Кеппел предоставил ему копию пленки из аэропорта Нарита и попросил его проанализировать сообщение для расследования КАL 007, предпринятого Фондом за конституционное правление. Портер - бывший военный диспетчер, который проработал в FAA ряд лет. У него есть своя собственная хорошо оборудованная электронная исследовательская лаборатория. Он не нашел никаких следов ни японской расшифровки "быстрая декомпрессия? опускаюсь до одной тысячи", ни расшифровки ИКАО "все двигатели? быстрая декомпрессия? один ноль один ноль дельта". А услышал он следующее:
      КЕ 007: THAT WAS KOREAN AIR ZERO ZERO SEVEN? [Это был КАL 007]
      REPEAT CONDITIONS [Повторите условия]
      GONNA BE A BLOODBATH? REAL BAD [Будет кровавая баня? очень плохо]
      Позднее Портер сказал Кеппелу что "будет" могло быть сказано в сослагательном наклонении - "должна была быть". Спустя несколько лет лабораторией электрической компании Иватсу в Токио был сделан более тщательный анализ сообщения. Стало ясно, что, хотя сообщение определенно было передано с борта КАL 007, оно не было сделано вторым пилотом лайнера, который вел передачу. Часть сообщения, записанное в Нарита, поступила с другого самолета на частоте, на которую в тот момент был настроен один из приемников корейского самолета. Слова с другого самолета, которые были слышны в пилотской кабине КАL 007 благодаря громкоговорителю, были восприняты микрофоном второго пилота, вместе с его собственными словами, и преданы в Нарита на отведенной для корейского лайнера частоте. Удивленный серьезностью того, что он услышал во время передачи в Токио, второй пилот забыл в задумчивости снять палец с кнопки микрофона. Когда я реконструировал сообщение, последовательность оказалась следующей:
      КЕ 007: TOKYO RADIO, KOREAN AIR ZERO ZERO SEVEN.
      Tokyo: KOREAN AIR ZERO ZERO SEVEN, TOKYO.
      Неизвестный: Это была ?
      KE 007: KOREAN AIR ZERO ZERO SEVEN?
      (говорит Токийскому контролю)
      Неизвестный: повторяю?
      КЕ 007: REPEAT CONDITIONS (Кому это было адресовано?)
      Неизвестный: Будет (должна была быть) кровавая баня... очень плохо?
      Это объяснило бы почему передача КАL 007 в Токио как будто внезапно ослабела и стала неразборчивой: голос, который слышал наземный контроль, не был больше голосом второго пилота, а гораздо более слабыми звуками передачи с борта другого самолета. Второй пилот должно быть понял, что его микрофон все еще работает на токийский контроль, поскольку он выключил его и таким образом то, что прозвучало как скрытая передача, не было записано в Токио.
      Рутинный вызов корейским самолетом токийского контроля, время, прошедшее после того как взорвались ракеты 805-го и последнее сообщение КАL 007 - все это указывает на то, что КАL 007 все еще продолжал обычный полет в 03:27:10, в то время, когда он умышленно прекратил передачу, имитируя проблемы с радио. Исследование пленки за период времени после 03:27:10 было следующим логическим шагом в определении того, пытался ли КАL 007 вновь связываться с кем-то на отведенной для него частоте вплоть до момента своей гибели.
      ...Записывающее устройство токийского контроля были совершенно новым и в то время все еще находились в состоянии тестирования. Это был магнитофон, который был способен записывать одновременно двенадцать различных дорожек, каждая из них соответствовала своему каналу. Всего записывалось четыре VHF (близкого радиуса действия) канала, включая международный сигнал бедствия на частоте 121.5 MHz, четыре HF (дальнего радиуса действия) канала, три телефонных канала и один канал для временного сигнала. Каждая из этих дорожек могла прослушиваться индивидуально и временной сигнал мог быть наложен на любую из дорожек. Временной сигнал состоял из кода Морзе, который давал часы и минуты, и осциллятора, который отмечал секунды. Это давало точный сигнал для всех дорожек, без помех для качества звука или его различимости.
      ?На копии ленты 1983 года из Нарита, переданной "Diet", время произносилось вслух женским голосом. Голос не только называл время, но также повторял все протокольные формальности, используемые в вежливом японском разговоре. Хотя голос был достаточно приятным, он накладывался на передачи и мешал пониманию того, что было записано на пленке. Это не лезло ни в какие ворота.
      ...Я обнаружил, что KAL 007 послал несколько сообщений после своей "последней" передачи в 03:27:10, один раз в 03:52, KAL 015, и один раз, в 04:10, KAL 050, другим корейским авиалайнерам.
      После того как передача в 03:27:10 была прервана тревожным сообщением, услышанном на другом канале, корейский лайнер просто прекратил связь с Токио, хотя второй пилот не выключил микрофон достаточно быстро, как, возможно, ему следовало бы. Токийский контроль, вполне естественно, не поняв странное и неразборчивое сообщение, сделал замечание: "Нечитаемо, нечитаемо" и попросил корейский лайнер повторить. Но KAL 007 этого не сделал. Как не ответил он ни на один из последующих вызовов Токио, пытавшегося восстановить контакт. Он также не назвал свои позывные снова. Почему?
      Для того, чтобы ответить на этот вопрос, мы должны принять во внимание тот факт, что отклонившись от своего разрешенного курса и не отмечая этого в докладах о своем положении, KAL 007 сделал нечто, что не имело никакого отношения к его обязанностям гражданского самолета. Как мы увидим далее, когда я буду анализировать события во время полета через Берингово море, для того, чтобы не дать наземному контролю возможности разобраться в том, что происходит, КАL 007 дважды симулировал неполадки передатчика VHF (близкого радиуса действия) и просил KAL 015, летящего тем же маршрутом, передать за него доклады о местоположении, неправильное содержание которых ввело наземный контроль в заблуждение.
      Я не буду пытаться воспроизвести то, о чем думали пилот и второй пилот KAL 007, но предоставлю слово фактам, позволяющим предположить, каковы могли быть их мотивы не отвечать на вызовы Токио. Факты показывают, что пока они действительно использовали радио короткое время, они не идентифицировали самолет, используя свой позывной обычным образом. Мы знаем, изучив океанские течения и дрейф обломков, что сразу же после 03:27 KAL 007 повернул на юг. Если бы он полетел в любом другом направлении, его обломки не оказались бы там, где были обнаружены.
      В часе полетного времени к югу находилась Ниигата, порт на западном побережье Хонсю, последняя контрольная точка в Японии на официальном пути KAL 007 в Сеул. В отличие от контрольной точки NOKKA, которая представляло всего лишь обозначенное географическое местоположение в Тихом океане, NIIGATA была контрольной точкой, оснащенной радаром. Если бы KAL 007 после своего длительного несанкционированного отклонения от курса пожелал бы снова включиться в систему воздушного контроля на официальном маршруте, NIIGATA была бы для этого самым очевидным местом. Находясь над Ниигатой, все что нужно было сделать, это идентифицировать себя для токийского контроля и доложить о прохождении через контрольную точку.
      Тот факт, что на своем пути к югу KAL 007 не упомянул свой позывной, позволяет предположить, что именно таковыми и были его намерения. Следуя вдоль западного побережья Хоккайдо, самолет находился в пределах досягаемости радара японского агентства самообороны. И даже от Цугарского пролива, летя на назначенной высоте 35000 футов (что он мог бы желать по соображениям безопасности), самолет находился в пределах досягаемости радара в Токио-Нарита. Следует также сказать что его передачи по VHF, которые, как и сигналы радара распространяясь по прямой линии, были бы услышаны в Токио. Если бы он ясно идентифицировал себя, Токио, которое искало авиалайнер с момента его странной передачи и молчания в ответ на вызовы, определило бы его позицию в примерно четырехстах милях от курса посредством пеленгации радиосигнала и по радару. На все вопросы был бы тогда получен ответ.
      Когда я пришел к пониманию смысла фактов, связанных с обломками и того, что пошло неладно с официальной интерпретацией "последнего сообщения" KAL 007 в 03:27, я понял, что должен изучить часть пленки Нарита, записанную после 03:27. Я делал это сначала на слух, потом на личном осциллоскопе и затем с помощью доктора К. Цубои, директора лаборатории Иватсу в Кагуяме неподалеку от Токио. Доктор Цубои является ведущим японским специалистом по акустическим сигналам и имеет в своем распоряжении первоклассное оборудование.
      Именно он обнаружил первое сообщение с борта KAL 007 после передачи в 03:27:10. Оно состояло из одного слова:
      03:30:05 (KE 007): ROGER
      Компьютер доктора Цубои автоматически проанализировал передачу вместе с другими сигналами и выдал голосовой отпечаток, распознаваемый как принадлежащий второму пилоту KAL 007. Это короткое сообщение было доказательством того, что корейский авиалайнер находился в то время в воздухе, совершая нормальный полет. Казалось, что KAL 007 отвечал на вызов, передавая только то, что было необходимо для понимания вызывающего, но недостаточно для того, чтобы быть обнаруженным Токио. Не совсем ясно, почему слово "Роджер" было произнесено на официальной частоте авиалайнера, а не на частоте станции, на сигнал которой KAL 007 отвечал. Кажется ясным, что самолет не отвечал на вызов Токио, поскольку он не сделал того, что в Токио просили его сделать, то есть повторить свое последнее сообщение.
      Между тем Токио, оказавшись неспособным связаться с KAL 007 попросил любой самолет, находящийся поблизости, попытаться установить с ним контакт. Первый самолет, к которому Токио обратился с просьбой, был, конечно, KAL 015, находящийся (согласно докладам о позиции двух самолетов) всего лишь в нескольких минутах позади 007 на маршруте R-20 и, таким образом, как полагал Токио, на самом деле был способен вызвать его по своему VHF, гораздо более надежному каналу, чем радио HF. По запросу Токио, KAL 015 вызвал KAL 007, но по радио HF:
      03:43:07 (КЕ 015): ZERO ZERO SEVEN, ZERO ONE FIVE
      KAL 015 вызвал KAL 007 только один раз по радио HF и не получил никакого ответа. Он передал Токио: "KAL 007 не отвечает". Есть нечто удивительное в отсутствии у KAL 015 интереса в контакте с самолетом своей же авиакомпании. Токио попросило попытаться связаться с KAL 007 снова, но на этот раз по VHF, используя международную частоту 121.5 MHz. KAL 015 сделал вызов и, на этот раз, установил контакт:
      03:52:09 (КЕ 015): ZERO ZERO SEVEN, ZERO ONE FIVE
      03:52:15 (КЕ 015): ZERO ZERO SEVEN, ZERO ONE FIVE
      03:52:40 (КЕ 007): ZERO ONE FIVE
      03:52:45 (КЕ 015): ZERO ZERO SEVEN, ZERO ONE FIVE
      03:54:35 (КЕ 015): ZERO ZERO SEVEN, ZERO ONE FIVE
      03:54:45 (КЕ 015): ZERO ZERO SEVEN, ZERO ONE FIVE
      03:54:45 (КЕ 007): (передача на корейском языке)
      03:54:47 (КЕ 015): ROGER
      В этом радиообмене KAL 015 вызывал KAL 007 дважды. Несколько секунд спустя КАL 007 ответил нечто неопределенное и не отвечающее протоколу, но на самом деле часто используемое в обмене между самолетами, когда пилоты знают друг друга и находятся на постоянной связи во время полета. Похоже, что KAL 015 не услышал и продолжал вызывать KAL 007 еще три раза. Затем KAL 007 передал короткое предложение по-корейски, которое KAL 015 получил и должен был понять, потому что он ответил "Roger" и перестал делать новые вызовы.
      Вероятно KAL 015 был в курсе того, что делал KAL 007. Существует свидетельство, что на более ранней стадии полета KAL 015 прикрывал несанкционированное отклонение KAL 007 от назначенного курса. Как увидит читатель далее, когда я буду обсуждать полет KAL 007 от Анкориджа через Берингово море, KAL 015 дважды передавал доклады о своей позиции для авиалайнера-"близнеца". В данном случае этот разговор остается коротким и загадочным. KAL 015 сотрудничал с KAL 007, изобразившем отказ радио, сообщив токийскому контролю, что они не смогли связаться с KAL 007, хотя фактом является, что, согласно пленке из Нарита, они на самом деле такую связь установили.
      Несколько минут спустя другой корейский самолет, KAL 050 появился в зоне токийского контроля. В своем самом первом вызове контроль подтвердил радарный контакт и потребовал, чтобы этот самолет связался с KAL 007.
      04:08:14 (Тоkyo): KOREAN ZERO ZERO FIVE ZERO, STAND BY YOUR REQUEST. ALSO, WE HAVE REQUEST. WOULD YOU ATTEMPT CONTACT WITH AH, CALL SIGN KOREAN ZERO ZERO SEVEN. AND IF YOU HAVE CONTACT WITH HIM TO CONTACT AH, TOKYO CONTROL ONE ONE EIGHT DECIMAL NINER
      [КАL 0050, контакт подтверждаем. Кроме того, просим вас связаться с KAL 007. И если у вас есть с ним связь, свяжитесь с токийским контролем на частоте 118.9]
      KAL 050 выполнил это требование и установил контакт с KAL 007.
      04:08:30 (КЕ 050): AH TOKYO, AH KOREAN ZERO ZERO SEVEN, THIS IS KOREAN AIR ZERO FIVE ZERO.
      04:09:15 (КЕ 050): AH KOREAN ZERO ZERO SEVEN, KOREAN AIR ZERO FIVE ZERO, ON ONE ONE EIGHT NINER [VHF 118.9].
      04:09:34 (КЕ 050): KOREAN ZERO ZERO SEVEN, THIS IS KOREAN AIR ZERO FIVE ZERO ON ONE ONE TWO DECIMAL FIVE, HOW DO YOU READ?
      04:09:51 (КЕ 007): ZERO FIVE?SEVEN
      04:09:54 (КЕ 050): AH, ROGER, AH, TOKYO CENTER ADVISES YOU TO CONTACT AH, ONE ONE EIGHT DECIMAL NINER, OVER.
      04:10:04 (КЕ 007): (передача на корейском языке)
      04:10:10 (КЕ 050): (передача на корейском языке)
      В сообщении на корейском языке KAL 007 объясняет KAL 050, что Токио-контроль не смог идентифицировать его эхо на радаре, спутав его с отметкой KAL 015. Услышав это, KAL 050 говорит: "В таком случае вам лучше поддерживать радиоконтакт с KAL 015". На это KAL 007 отвечает: "Мы постоянно контактируем с KAL 015".
      Сразу же после передач на корейском, KAL 015, который прослушивал ту же частоту, нарушает их разговор на корейском языке обычным позывным на английском.
      04:10:47 (КЕ 015): AH KOREAN AIR ZERO FIVE ZERO, THIS IS KOREAN AIR ZERO ONE FIVE, KOREAN AIR ZERO ZERO SEVEN (остальное сообщение на корейском)
      04:10:58 (КЕ 050): (отвечает на корейском)
      04:11:01 (КЕ 015): (первая часть сообщения на корейском)
      04:10:10 (КЕ 050): (передача на корейском)
      ONE TWO THREE FOUR?
      Сообщения на корейском заставляют серьезно задуматься. KAL 015 спрашивает KAL 050, устанавливал ли он связь с KAL 007. KAL 050, догадываясь по некоторым причинам, что KAL 007 хочет симулировать выход из строя радио, но не зная наверняка, в курсе ли этого секрета KAL 015, отвечает предусмотрительным "нет". KAL 015 затем говорит: "Вы можете связаться с KAL 007 в любое время при помощи вашей спецаппаратуры. Просто перейдите на один два три четыре". Один два три четыре - это частота 123.4 MHz, которая не прослушивается наземным контролем. Пилоты часто используют ее для частных разговоров. KAL 015, таким образом, попросил KAL 050 перейти на частоту 123.4 и пообещал, что на ней он сможет связаться с KAL 007 при помощи своей аппаратуры.
      Некоторые специалисты приписали передачи KAL 007 приведенные выше KAL 015. Но логика этой ситуации говорит нам, что это не так. Если бы KAL 050 устанавливал связь с KAL 015, он не стал бы просить его "оставаться на связи с KAL 015", и KAL 015 не стал бы отвечать, что он был "на связи с 015". Если бы к KAL 015 обращались оба участника,то очевидно, что он не был одним из них!
      Доктор Цубои из лаборатории Иватсу подтвердил, что голос действительно принадлежит второму пилоту KAL 007. Если мы посмотрим на все предложение, то увидим, что KAL 050 получил отклик от KAL 007 в 04:09:51, сразу же после его первого вызова на частоте 121.5 MHz. Ответ состоял из сокращенного позывного для KAL 050, за которым, после паузы, последовал сокращенный позывной KAL 007, использующего сокращенный стиль связи, который в ходу между двумя пилотами, хорошо знающими друг друга. Полное сообщение должно было быть таким: "ZERO FIVE (ZERO) (ZERO, ZERO) SEVEN)".
      Этот способ связи не является официально одобренным. Но он очень полезен в том случае, если нет неясности в том, кто вызывает, и когда краткость - и секретность в этом случае - желательны. Пилот KAL 050 точно знал, кто ему отвечает. Это доказывает его собственный ответ. На сообщение KAL 007 "Zero Five... Seven", он немедленно ответил: "Ah! Roger. Tokyo Center advises you [вас - Е.К.] to contact it on 118.9".
      Очевидно, что у пилота KAL 050 не было никаких сомнений о том, какой самолет ему ответил. Затем он передал сообщение из Токио рейсу KAL 007: "Tokyo is asking you to contact?".
      Остальная часть сообщения была на корейском. Оно говорит о том, что KAL 050 не знал о секретности с самого начала, но согласился следовать игре KAL 007, симулировавшего отказ радио. Что касается KAL 015, кажется, он активно участвовал в игре KAL 007, какой бы она ни была.
      Радиопередачи не являются единственным признаком того, что KAL 007 все еще летел нормально над Японским морем, по крайней мере через сорок пять минут после предполагаемой атаки над Сахалином. Есть указания на то, что токийский диспетчер видел эхо KAL 007 на своем радаре. В тот самый момент, когда KAL 007 связывался с KAL 050, у токийского контроля появились проблемы с идентификацией KAL 015. Диспетчер оказался неспособен определить, какая из двух меток на радарном экране принадлежит KAL 015.