 |
|
Популярные авторы:: Joyce James :: БСЭ :: Лондон Джек :: Чехов Антон Павлович :: Самохвалов Максим :: Родари Джанни :: Толстой Лев Николаевич :: Уилсон Жаклин :: Горький Максим :: Деверо Джуд Популярные книги:: The Boarding House :: Уроки любви :: Камо :: Самый яркий свет :: Притчи :: Господство женщин :: Влюбленный опекун :: Последний дюйм :: Полюбить никогда не поздно :: Муму |
Майк Тоцци и Катберт Гиббонс (№4) - Грязный бизнесModernLib.Net / Крутой детектив / Бруно Энтони / Грязный бизнес - Чтение (стр. 12)
Глаза Немо были крепко закрыты, лицо стало неестественного пурпурно-красного цвета. – У тебя есть возможность избежать всего этого. Но для этого тебе нужен я. Я могу уладить твои дела с Саламандрой. Тебе придется сделать всего две вещи. – Дрель продолжала свою мучительную работу. – Чего тебе надо? Чего ты от меня хочешь? – Убей Тоцци и достань ковер. Он у него, Заставь его рассказать, где он, и затем прикончи его. – Как? – Ты малый сообразительный. Сам и решай. А где его найти, я подскажу. – Зачем его нужно убивать? Почему просто не взять ковер? – Есть две причины. Первая – он слишком много знает, вторая – я не дам тебе ни одной дозы, если ты этого не сделаешь. – Ты врешь. У тебя нет наркотиков. – Ну, думаю, Саламандра не станет возражать, если из ковра исчезнет пакетик-другой. Пускай удержит это из моего гонорара. Эти слова вызвали у Немо новый прилив энергии. Он открыл глаза и посмотрел на Огастина. – А что, если я этого не сделаю? Что тогда? Огастин вздрогнул. Боль, словно нож, вонзилась ему под глаз. Ах ты, маленький самодовольный болван. Огастин встал коленями на штангу и проскрипел сквозь зубы: – Ты помнишь, что случилось с твоим приятелем Джордано? А? Могу устроить повторное представление. Малыш. Из горла Немо вырвался не то стон, не то вопль. – Что ты несешь? Не понимаю. – А тебе и нечего понимать. Это не твоя печаль. Просто делай свое дело, и все хорошо кончится. Немо отчаянно сопротивлялся, пыхтел, сопел, пытаясь вернуть штангу обратно на штатив, но колено Огастина мешало ему. Немо, однако, продолжал борьбу. Очевидно, ему требовались более убедительные доказательства. – Как ты думаешь. Немо, сколько порошка в одном таком пакетике? Я думаю, около трехсот граммов. Почти треть килограмма. Если я позволю тебе оставить, скажем, три пакетика, на сколько тебе этого хватит? Килограмм необработанного героина? Примерно десять килограммов той дряни, которой торгуют на улице? Огастин подвинулся немного вперед, подталкивая штангу ближе к животу Немо, где ему было труднее удерживать ее на весу. Он пристально смотрел на багровое, искаженное лицо Немо, а сам в это время морщился от головной боли. – Стоп, засранец, прекрати! Огастин помедлил. – Ну так что? – Ты точно все уладишь с Саламандрой? Он не узнает, что это я возьму те пакетики? Ты ему не проболтаешься? – Если выполнишь мою просьбу... Немо тяжело дышал. Он слишком долго думал. Огастин продолжал давить на штангу. Ну, решайся же, черт тебя побери. – Ладно-ладно! Согласен! – Вот и хорошо. Огастин выпрямился и позволил штанге вернуться на место. Затем убрал колено. – Положи груз на штатив, Немо, расслабься. Боль в голове стала понемногу отступать. У Немо вырвался какой-то невообразимый звук, когда он бросил штангу на штатив, о который она ударилась с металлическим грохотом. Руки у Немо обвисли, язык вывалился, он не мог перевести дыхание и лежал, как Марат в ванне.[6]Огастин и сам здорово вспотел в своем пальто. Огастин взирал на него, словно на червя на тротуаре. Он был жалок. Настолько жалок, что умудрился выудить у него почти килограмм чистого героина. Но это, кстати, и неплохо. Ведь сегодняшнее доверенное лицо, завтра может тебя заложить. Немо как раз из таких. Не исключено, что через какое-то время он приползет к Саламандре, моля его о пощаде. Эти сентиментальные средиземноморские типы все таковы. Ну да ладно. Если его не удержат наркотики, можно будет придумать что-нибудь еще. Когда придет время. Краем глаза он заметил на другой стороне комнаты тренажер, имитирующий гребную лодку – жалкое подобие настоящих весел. Неожиданно он вспомнил, каково это – вывести восьмерку одному, одному грести по реке, когда бодрящий ветер дует в спину и ощущение подчиняющейся тебе энергии дарит чистую светлую радость. Господи, он не занимался этим со времен Йеля. Воспоминания заставили его улыбнуться. Огастин сделал глубокий вдох и понял, что боль отступила. Да, подумал он, сливки всегда всплывают на поверхность. Глава 18 – Ай-е-кэй! – выкрикнул инструктор, стоявший в углу мата. Это был Нил-сенсей, их наставник. Тоцци наблюдал, как он переходил к переднему краю мата. Его свободное черное хакама шелестело при ходьбе. Партнер Тоцци Сэм, так же, как и он, обладатель синего пояса, прекратил давить, и они поклонились друг другу. Последние пять минут они провели, сидя друг против друга на коленях в позе сейза, выполняя кокья-доса. Так всегда завершались занятия в классе айкидо. Это не было отработкой техники или бросков, это было гораздо больше, чем просто упражнение – проверка своего ки, своей внутренней энергии или что-то в этом роде. Для понятия ки у каждого есть собственное определение. Тоцци и Сэм старались по очереди опрокинуть друг друга. Один выставлял руки вперед, а другой держал его за запястья и сопротивлялся. Если толкавший применял слишком много физической силы и недостаточно ки, он, как правило, не мог сдвинуть противника с места. Трудно объяснить, в чем тут было дело, но когда удавалось достичь нужного ощущения – сильного, глубокого чувства внутри себя, сильного, но ненапряженного состояния в руках, – идущего из глубины души, тогда все удавалось. Удавалось сдвинуть противника независимо от его размеров, бросить на лопатки и придавить, опять-таки используя свое ки, а не мускулы. Тоцци и Сэм были равными по силе соперниками. Ни один не ослеплял другого излучением своего ки. Но сегодня Тоцци был несколько не в форме. Он полагался на мускулы, и Сэм весьма успешно ему сопротивлялся. Кажется, в этот вечер Тоцци не удастся достичь нужного состояния. Разве что он попрактикуется еще немного. Хорошо бы Сэм согласился задержаться и поработать с ним. Остальные ученики к этому времени уже собрались на краю мата и сидели в позе сейза в один ряд лицом к Нилу-сенсею. Он единственный был одет в черное хакама, которое имеют право носить только обладатели черного пояса. Нил-сенсей молча инспектировал своих бойцов, проверяя осанку каждого, делая замечания жестами, не словами, выгибая спину, расправляя грудь, чтобы вдохновить учеников, заставить их ощутить себя «большими». С этой проблемой сталкивались многие, для Тоцци она оказалась главной. Он был довольно крупный малый и всегда считал, что у него неплохая осанка, пока однажды во время занятий кто-то не сказал ему, что он сильно сутулится. Это случалось с ним каждый раз, когда он делал кокья-доса, и отражалось на его способности ощущать себя сильным, хотя Нил-сенсей и считал, что это менее важно, чем ясное состояние духа. За последние три года, с тех пор как он начал заниматься айкидо, Тоцци частенько думал, что его плохая осанка свидетельствует об основном недостатке его характера – заниженном уровне самооценки. Он хотел быть значительным, «большим», но его тело заявляло об обратном. Когда Нил-сенсей был удовлетворен, он повернулся на коленях к висящим на стене японским иероглифам, расшифровывающим понятие айкидо, и все одновременно сделали поклон. Потом он опять повернулся лицом к ученикам и улыбнулся из-под свисающих усов. – Приветствую новичков в школе айкидо Хобокен коки-кай. Тоцци оглядел присутствующих. Он уже заметил несколько новых лиц. Один, очень крупный парень, сидел, раскачиваясь взад-вперед. Его ноги мешали ему. Так часто бывает вначале. Нил-сенсей молча изучал учеников, улыбаясь и кивая. Он всегда делал это в конце занятий; еще одно испытание, проверка – сможешь ли ты сохранить хорошую осанку до самого конца. Тоцци вспомнил: когда у него был еще только белый пояс, эти последние несколько минут всегда были самыми мучительными. Наконец, Нил-сенсей поклонился классу, и в ответ все поклонились ему, выкрикивая в унисон: «Спасибо, сенсей». Обычно Тоцци ненавидел формальности, но в данном случае ничего не имел против. В данном случае все эти раскланивания были выражением взаимной благодарности учеников и учителя за хорошие занятия, а не выражением почтения к занимаемой человеком должности. Сначала с мата ушел Нил-сенсей, затем встали остальные и отправились переодеваться. Тоцци тоже поднялся, расправил ноги, но остался на ковре. Жаль, что занятия кончились. Здесь он хотя бы ненадолго мог забыть о своих бедах. Теперь же тревога и воспоминания о мрачном лице Огастина в его полутемном кабинете снова, как туман, заклубились вокруг него. Тоцци оглянулся в поисках Сэма, но тот уже ушел в раздевалку. Он хотел было попросить кого-нибудь еще немного позаниматься с ним, но передумал. Слишком он возбужден, и очередная неудачная кокья-доса, пожалуй, только ухудшит его состояние. Вместо этого он прошел в угол мата, к окну, и сел в позу сейза. Если сделать несколько дыхательных упражнений, возможно, удастся вернуть приятное ощущение собранности и уверенности в себе, свое ки. Выгибая спину, он начал медленно, в течение тридцати секунд, равномерно вдыхать ртом воздух, затем задержал его в легких на пять секунд и принялся за самое трудное – медленный выдох через рот в течение тридцати секунд, затем он снова задержал дыхание, сосчитал до пяти, и все сначала. Тоцци сосредоточился на своем дыхании, прикидывая время примерно, а не отсчитывая секунды. Но после пары циклов он опять начал думать об Огастине, его роскошном особняке и том клочке ковра, который угодил на лампу. Он представил орнамент этого ковра, и в нем все перевернулось. Сорок килограммов героина! Если его когда-нибудь застукают с таким количеством героина, подвесят за яйца, да так и оставят. Он даже слышал, как визжит Иверс: он, что, не знает, что весь груз необходимо сдать в Бюро? То, что он в данное время отстранен от исполнения обязанностей, не имеет никакого значения. Ему не может быть прощения. Тоцци мысленно прикинул: а не попытаться ли в случае чего объяснить, ковер ему был нужен для того, чтобы припереть к стенке Огастина, стремящегося сфабриковать против него дело. Хотя вряд ли кто-нибудь этому поверит. Огастин – рыцарь без страха и упрека, он же, наоборот, горячая голова, отступник, о его кровожадных наклонностях сообщалось даже в прессе – спасибо этому крысенышу Московицу. Тоцци напрягся, чтобы задержать воздух как можно дольше. Поймай они его с таким количеством героина, Огастин наверняка сам бы взялся вести процесс. И что бы ни говорил Тоцци, какие бы обвинения ни выдвигал против Огастина, все равно доспехи этого ублюдка сияли бы ярче солнца. Тоцци ясно представил себе: Огастин разделывается с гнусным агентом ФБР – достойное завершение его карьеры в качестве помощника генерального прокурора, перед тем как приступить к исполнению обязанностей мэра Нью-Йорка. Последний триумф перед уходом. Отправляясь к Огастину домой, он хотел повлиять на его сознание так, как он делал это в айкидо; он надеялся, что заставит нападающего следовать за наживкой, поставит того в двусмысленное положение и с силой швырнет его на задницу. Но теперь он не был уверен, что с Огастином это получилось. Пока что все оборачивалось против него. Возможно, он слишком понадеялся на то, чему научился на занятиях в школе. Вероятно, принципы айкидо нельзя так буквально переносить на жизненные ситуации. По-видимому, это хорошо для борьбы в спортивном зале или даже во время настоящей схватки, но, пожалуй, не стоило идти к Огастину с этим клочком ковра, не исключено, что это ошибка, большая ошибка. Грудная клетка Тоцци задрожала, когда он начал вдох. Неожиданно он заметил, что опять ссутулился. Вот черт. Ему так и не удалось стать «большим». – Извините. Тоцци открыл глаза. Перед ним стоял один из новеньких – тот большой парень, который раскачивался на коленях в конце занятий. Это был огромного роста чернокожий малый с толстым животом, вываливающимся из его куртки «ги» – борцовского кимоно. У начинающих таких курток, как правило, не бывает. Возможно, когда-то этот тип уже занимался каким-нибудь видом борьбы. Но, судя по размерам его брюха, очень давно. – Слушай, парень, могу я тебя попросить об одолжении? Тоцци осмотрелся. Зал был пуст. – Разумеется. – Я про ту хреновину в конце занятий. Непонятно, зачем все это? Что бы оно значило? Тоцци посмотрел на него. Парень подпрыгивал на одной ноге, сморщившись и склонив голову набок. – Как твои ноги? Парень посмотрел вниз. – Ноги как ноги. Ничего, работают. – Я имею в виду, ты не мог бы еще немного посидеть в позе сейза. – Нет проблем. Верзила неуклюже опустился на колени перед Тоцци, словно больной подагрой гиппопотам. – Покажи мне, как надо это делать. Он протянул свои ручищи, огромные, словно бейсбольные перчатки. От кисти до плеч они были толще болонской копченой колбасы. От него несло кулинарным жиром. – Кстати, меня зовут Майк, – сказал Тоцци, протянув руку. – Ага... Дэррил. Но друзья зовут меня Чипс. Сотрясая руку Тоцци, он расплылся в широченной улыбке, продемонстрировав свой частично беззубый рот. Ладонь Тоцци словно утонула в большой кожаной подушке. – О'кей, а теперь – первое, что надо уяснить относительно кокья-доса: это не состязание, не рукопашная схватка. Иначе, учитывая разницу в весе, ты, очевидно, победил бы меня. Но в данном случае... Давай-ка я тебе покажу. Толкай меня. Толкай изо всех сил. Чипс вытянул руки, и Тоцци ухватил его за запястья. Чипс изо всей силы толкнул его, но Тоцци применил ки, и руки Чипса обмякли, безжизненно повисли. Чипс морщился, плевался – бесполезно. Он не мог опрокинуть Тоцци. Тогда верзила приподнялся и всем весом навалился на своего противника, но его руки соскользнули с плеч Тоцци. Тот сидел, буквально прилипнув к мату, загадочно улыбаясь, – точь-в-точь Нил-сенсей, – до чертиков расстраивая Чипса. Теперь он чувствовал себя отлично. На какое-то мгновение ему показалось, что парню удастся сдвинуть его с места и он будет глупо выглядеть, но его айкидо работало. Ему даже стыдно стало, что он сомневался в своих силах. Оно работало! – Черт. Чипс наконец сдался и уселся на пятки. Его лицо лоснилось от пота, он полез в карман за носовым платком. – Теперь понятно? – спросил Тоцци. – Мускулы ничто против настоящего ки. Чипс с отвращением поморщился и засунул платок обратно в карман. – А как против этого? Он выхватил руку из кармана. Тоцци увидел сверкнувшее молнией лезвие, нацеленное прямо в его горло. Это был большой охотничий нож. Он отпрянул в сторону, но нож все-таки задел его и, разрезав куртку, скользнул по телу. Тоцци инстинктивно откатился назад и вскочил на ноги, отступив на несколько шагов, он заглянул под куртку – чуть выше грудной клетки небольшой кровавый разрез. Сукин сын... Держа перед собой нож, Чипс на полусогнутых ногах надвигался на Тоцци, упираясь указательным пальцем в тыльную сторону ножа. Тоцци это очень не понравилось. Дилетант зажал бы нож в кулак и занес над головой, чтобы рубануть им вниз, как Тони Перкинс в «Психопате», зарезавший свою жертву – как там ее звали? – в душевой. Ясно, что Чипс не дилетант, он умеет обращаться с ножом, а выражение его лица не вызывало никаких сомнений относительно его намерений. – Где ковер, парень? Тоцци не ответил, наблюдая, как Чипс подкрадывается ближе. Будь «большим», убеждал он себя. Стань большой мишенью. Так всегда говорил им Нил-сенсей. Заставь противника увязнуть в нападении. – Мужик, тебе жизнь надоела? Я же спросил, где этот хренов ковер? Тоцци выгнул спину, расправил плечи, подставил грудь. Чипс приближался осторожно, неторопливо, затем неожиданно бросился вперед – лезвие наготове, – метя ему прямо в лицо. Тоцци увернулся от лезвия и тыльной стороной ладони стал отжимать руку Чипса, продолжая направление его же удара до тех пор, пока не закрутил руку Чипса вокруг его шеи. Затем, приблизившись к нему вплотную, он швырнул его на спину. Они назвали этот прием «галстуком». Верзила зарычал, перевернулся на бок и поднялся на ноги значительно быстрее, чем Тоцци мог предположить. Да, он бросил этого сукиного сына на землю, но бросок был неправильный – он упустил прекрасную возможность отобрать у громилы нож, потому что был слишком озабочен тем, как отшвырнуть его подальше, отделаться от него. Теперь дело дрянь. – Мне нужен этот ковер, мать твою... Чипс снова надвигался на него, разрезая перед собой воздух. Он подбирался к Тоцци, целясь ножом ему в лицо, выжидая подходящий момент, затем сделал молниеносный и страшный бросок, собираясь перерезать Тоцци горло. Тоцци заставил себя быть «большим», стоять прямо до самого последнего мгновения, потом пригнулся, и нож просвистел у него над головой. Промахнувшись, Чипс споткнулся и потерял равновесие. Тоцци быстро схватил его за плечо и воротник куртки, крутанул и бросил на мат лицом вниз. Чипс приземлился на свой толстый живот и пропахал на нем несколько футов, издав при этом звук, напоминающий вырвавшийся на свободу ветер. Но этот проклятый нож, по-видимому, был у него в руках. Черт. Теперь открылась рана. Тоцци прижал локоть к ребрам, чтобы остановить кровотечение. На куртке под мышкой появилось большое красное пятно. Лучше бы он не смотрел на рану, потому что теперь думал о ней, представлял ее себе и даже чувствовал легкое головокружение. Он убеждал себя, что паникует напрасно – рана не так уж глубока. Чипс был уже на ногах и со злостью разглядывал рукав своей куртки – на манжете была кровь. – Ты замазал меня кровью. Де-е-рьмо. – Пришли мне чек из химчистки. Засранец. – Какой еще, к черту, чек? Откуда я знаю, может, у тебя СПИД. – Он с отвращением покачал головой. – Пора уже кончать с тобой, мужик. Чипс набросился на Тоцци и ударил его головой в лицо, но тот увернулся и очутился за его спиной, держась, как за поручень, за руку нападающего. Одной рукой он схватил Чипса за запястье, другой рубанул по его жирной шее. Затем отступил и встал на одно колено. Чипс опрокинулся назад и приземлился на свою задницу, его локти были зажаты в коленях Тоцци. Тоцци надавил на кисть Чипса, готовый переломить ему руку в локте. – Брось нож, засранец. – Пошел на хрен. Тоцци переломил его руку о свое колено, словно это была палка. Громила завопил, охотничий нож полетел на мат. – Я же предупреждал тебя, козел. Ты что, решил, что я дам тебе еще один шанс? Чипс выл, как собака в китайском ресторане. Тоцци отпустил его, и Чипс откатился в сторону, придерживая руку. Тоцци потянулся за ножом, лежавшим на краю мата, но у него опять началось головокружение, и он так и остался стоять на четвереньках. Заглянув под куртку, Тоцци увидел, что кровь продолжает течь, а кровавое пятно стало теперь величиной с пиццу. Он потянулся к ножу, но тот был вне пределов досягаемости. Комната кружилась у Тоцци перед глазами. Тяжело дыша, он на мгновение закрыл их, чтобы комната наконец остановилась. – Эй, сюда, дайте мне руку, черт вас побери. Тоцци открыл глаза. Чипс стоял в дверях, придерживая локоть, и вопил кому-то в коридор. Трое молодых парней ввалились в зал. Точь-в-точь группа захвата из представителей разных рас: черный, испанец и белый подонок. Все с золотыми цепочками, в свободных костюмах под громоздкими парками и с болтающимися шарфами. И все – громилы. – Врежьте как следует этому ублюдку. Я выкладывался, чтобы узнать, куда он дел ковер. А вы тут хлопали ушами!.. – Чипс был взбешен. Голова у Тоцци все еще кружилась. Он попытался сфокусировать взгляд на ноже, но тщетно – в глазах стоял туман. – Займитесь же им, ублюдки! Ах ты, черт. Глава 19 Рука у Чипса свисала с плеча, как дохлый питон. То ли от боли, то ли от злости он непрерывно корчил жуткие рожи: раздувал ноздри, шевелил губами, поднимал и опускал брови. И, не умолкая, орал на своих подручных: – Задайте же этому мерзавцу, выбейте из него мозги! Но парни не спешили выполнять его приказание, они просто стояли, глядя на Тоцци, выжидая, кто первый сдвинется с места. Белый пижон с высокой шапкой волос подошел к полке на стене, где лежал деревянный инвентарь для тренировок, и схватил тяжелую деревянную палку – джо. – Сейчас, сейчас я ему покажу, – пробормотал он. Тоцци, забыв о своей ране, быстро вскочил на ноги. Парень шаг за шагом приближался к нему, держа в руках, словно бейсбольную биту, пятифутовый деревянный столб. Контролируй ситуацию, приказал себе Тоцци. Жди, пока он нападет, жди, пока он увлечется. Расслабься. Прими удобную позу и держись с достоинством. И, черт побери, будь «большим»! Сохраняй ясность сознания. Но это было непросто. Он выпятил грудь, глубоко вздохнул и расправил плечи. Затем ему вспомнились слова Нила-сенсея: «Прежде чем ввязаться в борьбу – победи». Тоцци с трудом изобразил на лице слабую улыбку, чтобы заставить себя поверить, что он уже победил, не очень-то это легко. Стоявший перед ним парень, панк-переросток, дергал в руках увесистую палку и явно был преисполнен желания произвести впечатление на своих приятелей. – Так ты скажешь, где он, или предпочитаешь, чтобы тебе размозжили башку? – произнес он, придвинувшись еще ближе. Тоцци заставил себя не двигаться с места. Он не ответил парню – не надо отвлекать себя разговором. – Эй, ты! – завизжал пижон. – Я задал тебе вопрос. Я жду ответа. Тоцци молчал. Стоял на своем месте и молчал. – Козел, – пробормотал парень, приближаясь. Он поднял палку над головой и размахнулся, намереваясь раскроить Тоцци голову. Тоцци ждал, выпрямившись, внимательно следя за палкой, которая уже начала описывать свою смертельную дугу. Увидев, что палка вот-вот обрушится на его голову, он слегка отодвинулся, чтобы избежать удара, и обеими руками схватил палку: одной рукой посередине, другой – в конце. Затем с силой рванул палку вниз, слегка отступил и опрокинул парня на спину. Помня, что его поджидают еще двое, Тоцци ткнул подростка концом палки в нос, словно в бильярдный шар. Тот завопил и схватился руками за лицо, а Тоцци быстро развернулся, чтобы поприветствовать следующего, того, кто рискнет подойти к нему. Двое других были готовы наброситься на него, но колебались, каждый выжидал, кто сделает первый шаг. – Вперед, мать вашу!.. – орал на них Чипс. – Чего вы ждете? Первым решился чернокожий. У него в руках был тренировочный деревянный меч боккен. Он приближался к Тоцци, размахивая этим мечом, словно пират. Слышался свист рассекаемого боккеном воздуха, но с каждым взмахом меча парень все больше рисковал потерять равновесие. Тоцци подождал, пока тот посильнее наклонится в одну сторону, и быстро вступил в борьбу, извлекая максимум преимуществ из длины палки джо: ткнув ею чернокожего в горло, он начал теснить его назад, вдавливая палку в его голосовые связки. Парень издал такой звук, словно его вот-вот вырвет, и свалился на корточки, хватаясь за горло и давясь. – Эй, что здесь происходит? Что случилось, Майк? Тоцци посмотрел наверх и увидел Нила-сенсея, выходящего из раздевалки. Он был в своей обычной уличной одежде. – Я не отказался бы от вашей помощи, сенсей, – ответил ему Тоцци. Мальчишка-испанец отвернулся от Тоцци и набросился на Нила. Сенсей был невысокого роста, и болван решил, что легко справится с ним. Как он ошибся! – Ты никому не сможешь помочь, червяк, – бормотал испанец, устремившись к Нилу с поднятыми кулаками – он намеревался размозжить ему голову. Но в самую последнюю минуту Нил отклонился и выбросил вперед свою руку. Наткнувшись на нее, парень, под действием собственной силы инерции, упал навзничь и ударился головой об пол так сильно, что она, как мячик, отскочила от некрашеного дерева. Парень в каком-то оцепенении подтянул колени и попытался поднять голову, но смог лишь с трудом повернуть ее. Тоцци наблюдал за Нилом, восхищаясь его спокойными и экономными движениями, как вдруг кто-то схватил его сзади и он ощутил холодный металл под подбородком. Тот же самый проклятый охотничий нож. Он инстинктивно схватился за гигантскую руку, давя на нее всем весом, отталкивая от ключицы, но напавший был чертовски силен. Тоцци подобрал подбородок и посмотрел вниз. Он узнал толстенные ручищи и ощутил на своей спине брюхо Чипса. Да, это был он. – Ты и твой приятель строите из себя больших умников, все шутите со своим дерьмовым айкидо. Теперь моя очередь шутить. Говори, где этот сраный ковер, или я отрежу твою башку и выброшу ее в окно. Стараясь удерживать лезвие подальше от горла, Тоцци обежал глазами комнату. В конце зала он увидел Нила, подававшего ему знаки руками. – Пригнись! – крикнул он. Тоцци тут же понял, что ему делать. Он расслабил плечи, согнулся в пояснице, сполз на пол и, задержав руку Чипса на уровне своей груди, перебросил его через спину. Тот с грохотом шлепнулся на мат и, хватаясь за вторую руку, завизжал, как кошка. – Все, я сматываюсь отсюда, парень. – Шатаясь на нетвердых ногах, держась за затылок, испанец заковылял к двери. Чернокожий уже смылся, а белый с расквашенным носом бросился к своему боссу и помог ему подняться. Он не сводил глаз с Тоцци и Нила, опасаясь их дальнейших действий. – Ну, Чипс, давай, пошли отсюда. Чипс выл и стонал, словно старуха на похоронах. Когда белый парень выводил его из двери, он даже зажмурился от боли. Они так спешили, что забыли про охотничий нож. Хорошо, подумал Тоцци, в изнеможении роняя голову. По крайней мере, можно будет взять отпечатки пальцев. Боясь потерять сознание, он опустился на колено и принялся исследовать свою рану. Его борцовское кимоно пропиталось кровью. Он сел и закрыл глаза, стараясь не отключиться. – У тебя кровь, Майк. – Нил-сенсей уже стоял над Тоцци. Тоцци кивнул и распахнул куртку, показывая ему свою рану. – Не вставай. В раздевалке есть комплект для оказания первой помощи. Просто крикни, если они вернутся. – О'кей, – кивнул Тоцци: Но когда Нил ушел, Тоцци бросился к краю мата, выглянул в дверь – убедиться, что там никого нет, – и приподнял край мата. Увидев то, что ему было нужно, он расслабился, тело его обмякло, он с облегчением вздохнул. Голубовато-бежевый орнамент на бордовом фоне, запечатлевшийся в его сознании, был прямо перед его глазами – он положил сюда ковер в тот день, когда они с Лоррейн подверглись нападению в доме дядюшки Пита. Тоцци опустил угол мата, накрыв им ковер, затем быстро отошел от края и снова улегся на мат, глядя на потрескавшийся потолок и прислушиваясь к биению своего сердца. Оно стучало тяжело и медленно, словно гонг. * * *
Добравшись до дома, Тоцци сразу бросился к телефону. Пока его штопали в кабинете неотложной помощи, он раздумывал, как лучше поступить. Это должно сработать. Наверняка сработает. Он использует того маленького крысеныша, чтобы выкурить большую крысу. Он позвонил в справочную службу Нью-Йорка и спросил номер редакции «Нью-Йорк трибюн». Пока телефонистка отвечала ему, он стащил пальто, стараясь не повредить швы, наложенные на рану. Быстро записав номер на полях журнала, лежавшего на подоконнике, он нажал на рычаг и, дождавшись гудка, набрал только что полученный номер редакции. Когда гудок прогудел дважды, он услышал женский голос: – Редакция. – Марка Московица, пожалуйста, – попросил Тоцци. – Посмотрю, на месте ли он. А кто его спрашивает? – Передайте ему, это Майк Тоцци. Он посмотрел на часы. Десять часов вечера. «Трибюн» – утренняя газета, так что как раз сейчас должен верстаться завтрашний номер. Хоть бы этот засранец был на месте. – Тоцци, чем могу быть тебе полезен? Хочешь рассказать мне еще что-нибудь хорошенькое? Тоцци представил, какое ехидство написано на морде крысеныша-переростка. – По правде говоря, Московиц, у меня кое-что для тебя есть. – Похоже, некоторых парней ничего не научит. Тоцци слышал, как тот прикурил сигарету и выдохнул в трубку. – Итак, что у тебя на уме? – Поскольку эта неделя небогата событиями – сейчас ведь каникулы, – я, пожалуй, дам тебе эксклюзивное интервью. Но на сей раз – для печати. Московиц усмехнулся. – Да ну? А кому ты нужен? Хочешь заявить, что ты невиновен? Дохлое дело. Этим никого не проймешь. – А что, если я заявлю, что Том Огастин выдвинул против меня ложное обвинение? Это проймет кого-нибудь? Крыса презрительно фыркнула: – Ты отнимаешь у меня время, Тоцци. Займись своей вендеттой где-нибудь в другом месте. Попытайся в «Пост». – Но я могу это доказать. – Да? Тогда продолжай, я слушаю. Крыса затянулась сигаретой. Тоцци пододвинул стул к кухонному столу и уселся поудобнее. Он точно знал, что и как ему говорить. Последние два часа он мысленно старался сформулировать все наилучшим образом, чтобы этот ублюдок попался на крючок. Он расстегнул рубашку, потрогал швы и начал говорить. – Все это расследование убийства в доме моего дяди – сплошная фигня от начала до конца. Огастин и его подручный Мак-Клири с самого начала исходили из того, что я виновен. Расследование так не проводится. – Все правильно, Тоцци. То же говорил бы и любой другой смертник, ожидающий своей участи. – Тут-то уж ты мне поверь немного. В уголовных расследованиях я кое-что смыслю – занимался этим довольно долго. Эти фокусники играют по своему сценарию. Я считаю, что это нарушает мои конституционные права. – Подожди, подожди. – Московиц на секунду отложил трубку. – Не возражаешь, если я запишу нашу беседу? – Давай. Меня это устраивает. Тоцци улыбнулся – крыса заглотила сыр. 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16 |
|||||||||