К королю Заземелья ушла Ивица, любимое дитя Владыки. Она говорила, что сделала свой выбор, подобно сильфидам древности, что это была ее судьба, определенная еще в тот час, когда ее родители зачали ее. Ивица поверила в Бена Холидея, и Владыка Озерного края мог понять ее. Он глубоко вздохнул. Пожалуй, король Заземелья сейчас не очень-то прислушивается к его мнению. Все еще сердится на него за попытку несколько месяцев назад устроить ловушку черному единорогу. Холидей так и не понял, что только волшебные создания могут использовать волшебную силу, потому что лишь они понимают ее природу. Бен Холидей очень хорош для Заземелья, но ему еще многому надо учиться.

Вдруг зрители, наблюдавшие за веселыми детскими хороводами, расступились, давая дорогу двум болотным часовым из охраны Владыки Озерного края, которые вели с собой какую-то испуганную тварь. Стражи тотчас же поспешили к своему Владыке, но он жестом показал им, что этого делать не следует. Сейчас ни к чему было суетиться и проявлять тревогу. Владыка спокойно восседал на своем месте и позволил часовым подвести эту тварь на достаточно близкое расстояние.

Это существо было из числа призрачных, не живых и не мертвых. Эти жалкие твари были приговорены к вечному небытию. Некогда у них было отнято физическое естество в наказание за какие-то страшные преступления, поэтому им оставалось лишь призрачное бытие. Они могли существовать только в тени, во тьме, им нельзя было появляться на свету об их бытии напоминали лишь останки их жертв да отбросы, которые находили у них в логове. А потому они вынуждены были вести жизнь, подобную жизни животных, питающихся в основном падалью. Сейчас уже не много осталось таких жутких тварей. Большинство из них погибло за прошедшие века.

Эта призрачная тварь показалась Владыке Озерного края особенно отвратительной. У нее были ноги, видимо, некогда принадлежавшие старому троллю, лапы какого-то животного заменяли руки, туловище, очевидно, было человеческим, как и пальцы на руках, части же лица у нее были различного происхождения. В «руке» полупризрак держал какую-то старую сумку.

Он улыбнулся жуткой улыбкой, отчего «лицо» его стало еще страшнее.

— О Владыка Озерного края!.. — начал он с поклоном. Голос призрачной твари был глухим, словно эхо в пустой пещере.

— Он явился к нам сам, по доброй воле, — сообщил один из часовых. Владыка кивнул.

— Что привело тебя сюда? — спросил он.

— Я хочу предложить тебе дар и попросить тебя одарить меня, — ответила призрачная тварь.

— Если ты нашел сюда дорогу, найдешь и путь обратно, — сказал Владыка. — Я дарую тебе жизнь, а ты сделаешь мне подарок, если избавишь от своего присутствия.

— Смерть была бы для меня лучшим даром, — прошептал полупризрак, глядя своими пустыми глазами на танцующих детей. — Посмотри на меня, о Владыка Озерного края. Много ли ты видел во всех мирах созданий более жутких, чем я?

Владыка молчал, ожидая, что будет дальше.

— Я расскажу тебе кое-что и хочу попросить тебя выслушать меня. Может быть, ты не пожалеешь об этом, властелин водных просторов!

Речной дух хотел было прогнать злосчастное существо — он едва выносил общение с этой нежитью. Но все же Владыку Озерного края что-то удержало от такого решения.

— Говори, — повелел он.

— Вот уже два года я живу в темных углах замка Риндвейр, — начал полупризрак. — Я жил за счет отбросов, которые можно было найти в этом замке, и питался несчастными существами, которые заблудились в темноте. За это время я многое узнал и многому научился. Так вот, вчера вечером в этот замок прибежал раненый тролль. Он хотел продать владельцу замка сокровище, обладавшее необыкновенными, чудесными свойствами. Владелец замка забрал эту драгоценность у тролля, а затем убил его. Я же, в свою очередь, забрал эту вещицу у владетеля Риндвейра…

— У Каллендбора! — воскликнул Владыка Озерного края. Он не любил всех лордов Зеленого Дола, но Каллендбора — особенно.

— Я украл эту вещицу, когда он спал, — продолжала призрачная тварь. — Украл под носом у охраны, которую он поставил. Я смог это сделать потому, что они — только люди. Теперь я принес это сокровище тебе в дар и хочу взамен получить дар от тебя.

Он засмеялся, и Владыка Озерного края содрогнулся, услышав этот смех — смех нежити.

— Что это за «дар»? — спросил он.

— Вот он! — С этими словами полупризрак извлек из сумки бутылку с нарисованными на ней танцующими клоунами.

— О нет! — вскричал Владыка Озерного края: он узнал бутылку. — Я хорошо знаю эту вещь. Это вовсе не дар, но проклятие! В этой бутылке живет Злыдень!

— Так он себя и называет, — подтвердил полупризрак. — Только это и в самом деле дар. Злыдень может дать обладателю бутылки…

— Все, что угодно, — закончил за него Владыка Озерного края. — Но только колдовство Злыдня едва ли не самое злое колдовство, существующее на свете!

— Насчет зла не знаю, — отвечала призрачная тварь. — Это не мое дело. Только выслушай меня, Владыка Озерного края. Я украл эту бутылку и принес ее тебе, а что ты с ней сделаешь, это уже меня не касается. Можешь хоть разбить вдребезги. Но сперва сделай так, чтобы она помогла мне. — В его голосе послышалось отчаяние. — Я снова хочу стать собой, каким был прежде!

— Таким, каким ты некогда был? — спросил изумленный Владыка края.

— Да! Посмотри на меня, Владыка. Я больше не могу так! Я уже целую вечность существую как нежить, как вампир, внушая ужас и себе, и всем вокруг, но у меня нет выбора! Я больше не могу выносить это! Я хочу стать прежним.

— Но как я смогу тебе помочь? — нахмурился Владыка Озерного края.

— Помоги мне с помощью этой бутылки!

— С ее помощью? Но почему же ты сам не хочешь это сделать? Ведь ты же сказал: бутылка может дать ее обладателю все, что он пожелает.

Призрачной твари хотелось плакать, но ей не дано было найти облегчение в слезах.

— О Владыка Озерного края.., я.., ничего не могу.., сделать для себя! Я не могу воспользоваться ее чарами. Я ведь.., почти не существую. Все волшебство в мире бесполезно для меня. Я беспомощен!

Владыка Озерного края посмотрел на призрачную тварь новыми глазами. Он вдруг с ужасом понял все отчаяние подобного существования.

Полупризрак опустился на колени.

— Прошу тебя, помоги мне! — умолял он. Все еще колеблясь. Владыка Озерного края взял сумку у призрачной твари.

— Я должен подумать над твоими словами, — ответил он. — Подожди меня здесь. И смотри не вздумай причинить вред кому-то из моего народа! Ты сам понимаешь, что за этим последует.

Отойдя на несколько шагов, Владыка обернулся. Призрачная тварь распростерлась на земле. Ее глаза следили за ним. Владыка Озерного края вздохнул. Увы, у него не было власти, чтобы исцелить подобное существо. А если это можно сделать с помощью колдовской бутылки, разве он имеет право даже пытаться применить ее? Владыка Озерного края пошел прочь, не оглядываясь, через рощу, через лесное поселение, где пели, танцевали и веселились волшебные создания, вышел в сад. Так он брел, погруженный в свои мрачные мысли, не замечая ничего вокруг. Он знал темную власть Злыдня, помнил, каким образом пользовались этой властью капризный сынок старого короля и темный колдун Микс. Подобное колдовство украшает хозяина бутылки венками из цветов, которые вдруг превращаются в оковы. Чем больше сила хозяина бутылки, тем большей опасности он себя подвергает. А Злыдень способен почти на все.

Дойдя до конца сада. Владыка Озерного края оглянулся. Его стражи, как всегда, следовали за ним на почтительном расстоянии. Он махнул рукой, чтобы они удалились. Стражи неохотно подчинились.

Дальше Владыка пошел один. Он еще не принял решения. Если он поможет призрачной твари, то станет хозяином этой бутылки (Владыка Озерного края, конечно, и не помышлял о том, чтобы обмануть жалкую тварь, — сама его природа не позволяла так поступить). Если он не поможет полупризраку, то останется только вернуть бутылку и отпустить призрачную тварь на все четыре стороны. Тут и думать не о чем. Но если все же помочь несчастной твари? Может ли он, Владыка Озерного края, выполнить желание этого призрака и не подпасть под власть Злыдня?

Возможно ли такое?

Размышляя таким образом, Владыка Озерного края дошел до поляны в вековечном бору. Звуки музыки, смеха, песен сюда почти не долетали. Владыка стоял теперь неподалеку от того места, где среди старых сосен танцевали в полночь лесные нимфы. Там он впервые встретился с матерью Ивицы…

Эти воспоминания были горькими для Владыки Озерного края. Сколько времени он уже не видел ее? Только одну ночь они провели вместе, но до сих пор лесная нимфа стояла у него перед глазами как живая. Его много лет мучили эти чудные воспоминания о прекрасной нимфе, настолько дикой, что он не надеялся когда-то соединиться с ней вновь…

И тут Владыке Озерного края вдруг пришла в голову одна мысль, ужаснувшая его самого.

— Нет! — воскликнул он.

Но почему же нет? Владыка поглядел на сумку, где лежала волшебная бутылка, способная выполнить любое его желание…

Почему же все-таки — нет?

Разве не следует хотя бы проверить, что собой представляет эта бутылка? Должен же он знать, сможет ли помочь полупризраку. Или, может быть, власть Злыдня столь сильна, что его невозможно подчинить себе? А почему бы не попросить этого Злыдня вызвать сюда мать Ивицы?

Владыка Озерного края даже похолодел от этой страшной мысли. Но желание увидеть нимфу после стольких лет разлуки было слишком велико. Кажется, никогда еще в своей жизни он ничего не желал так сильно, как нового свидания с нею…

— Я должен попытаться, должен! — воскликнул он в сердцах.

Владыка Озерного края углубился в чащу Лазурных Друзей, где в полной тишине он снова отчетливо представил себе танцующую нимфу — мать Ивицы.

«Неужели я хочу слишком многого?» — подумал Владыка. Надо только попросить, чтобы она появилась здесь и немного потанцевала для него — и все. Желание снова увидеть нимфу было слишком сильным, чтобы ему противиться. Он положил сумку на землю и извлек из нее раскрашенную бутылку. В лунном свете красные одежды клоунов показались ему кровавыми.

Владыка Озерного края быстро вытащил пробку, и Злыдень вылез из бутылки, словно некое отвратительное насекомое.

— О хозяин, прекрасна твоя мечта! — прошипел он, танцуя на горлышке бутылки. — Такая мечта должна непременно сбыться!

— Ты можешь читать мои мысли? — удивленно спросил Владыка Озерного края, которому сразу стало не по себе.

— Я могу читать в твоей душе, — прошептал Злыдень. — Я вижу силу и глубину твоей страсти. Позволь мне удовлетворить твое желание, хозяин! Я ведь в силах это сделать!

Владыка почувствовал тревогу и замешательство. Он не знал, на что решиться. «Этого нельзя делать, — промелькнула вдруг мысль. — Это ошибка. Чары слишком сильны…»

И тут злой дух выпрямился и щелкнул пальцами. И сразу же перед глазами Владыки Озерного края возник образ матери Ивицы. Это была крошечная фигурка, окруженная серебристым облачком. Прекрасные глаза нимфы, удивительная грация ее танца действовали завораживающе, словно опьяняли Владыку, лишая его возможности рассуждать здраво. Нимфа покружилась немного почти рядом с ним и исчезла.

Злыдень рассмеялся, глядя на властелина вод:

— Ну что, хозяин, хочешь, чтобы она сама, во плоти, появилась перед тобой?

— Да! — прошептал зачарованный Владыка Озерного края. — Вызови ее! Я хочу видеть, как она танцует! Это мечта всей моей жизни!

Злыдень исчез, словно растаяв в ночном воздухе. Владыка остался один. Он вновь услышал дивную танцевальную музыку, и во взгляде его вспыхнул свет надежды. Неужели он сейчас снова увидит ее, пусть ненадолго!..

И снова перед ним появился Злыдень, так же внезапно, как и исчез. Он словно выплыл на поляну из-за сосен, визгливо хихикая. В руках злой дух держал нити, сотканные из огня, причем огонь этот никого не обжигал.

За Злыднем, словно собака за хозяином, шла нимфа — мать Ивицы. Огненные нити обвязывали ее запястья и щиколотки, и она дрожала, словно от холода. Это эфемерное создание показалось Владыке Озерного края гораздо прекраснее того образа, который сохранился в его памяти. При каждом ее движении длинные серебристые волосы мерцали в лунном свете. Как и у Ивицы, у ее матери были нежно-зеленая кожа и детское личико. Одета она была в белое прозрачное платье, подпоясанное серебряным пояском. Лесная нимфа испуганно смотрела на Владыку Озерного края.

Но сам он не заметил ее страха, поглощенный созерцанием своей воплотившейся мечты.

— Пусть она потанцует передо мной, — умоляюще прошептал Владыка Озерного края.

Злыдень зашипел и дернул за огненные нити, но нимфа вскрикнула, словно раненая птица, и упала на землю, закрыв лицо руками.

— Нет, нет! — в гневе взревел Владыка. — Я же тебя просил, чтобы она танцевала, а не кричала, словно от боли!

— Конечно, хозяин! — ответил Злыдень. — Ей нужна песнь любви!

Злой дух снова зашипел — и вдруг начал петь, если это можно назвать пением. Голос его был резким, словно скрежет железа, так что Владыка Озерного края вздрогнул, а мать Ивицы дернулась, словно ее ударили. Она вскочила, и огненные нити спали с ее рук и ног. Нимфа освободилась от пут, но это не было настоящей свободой: голос Злыдня сковывал ее, не давая воли. Он заставил ее двигаться под музыку, словно нимфа была марионеткой. Она плясала на поляне, как будто неживая. Ее танец вовсе не был прекрасным, как прежде. Она двигалась, как если бы ее дергали за веревочку. И пока нимфа «танцевала», по щекам ее катились слезы.

Владыка Озерного края пришел в ужас.

— Пусть танцует свободно! — закричал он в ярости. — Чем ты ее донимаешь?

Злыдень бросил на хозяина злобный взгляд и вдруг изменил свой напев. Теперь этот звук стал столь резким и зловещим, что Владыка невольно упал на колени. Мать Ивицы стала танцевать гораздо быстрее, но так, словно ее тело вышло у нее из повиновения. Она кружилась по поляне как безумная, не в силах остановить свою «пляску».

И вдруг Владыка Озерного края понял, что этот «танец» убивает ее!

Но мать Ивицы продолжала свою пляску смерти, и Владыка смотрел на нее, бессильный что-либо предпринять. Он вдруг почувствовал какое-то жуткое упоение от этого зрелища. Даже появилось желание, чтобы пляска продолжалась!

Вдруг, не понимая сам, что с ним произошло, Владыка Озерного края завопил:

— Довольно! Довольно!

Злыдень тут же прекратил «песню», и мать Ивицы как подкошенная повалилась на землю. Бросив бутылку, Владыка Озерного края подбежал к нимфе, осторожно приподнял ее и вздрогнул, увидев ее тусклые глаза. Она была вовсе не похожа на ту, кого он некогда знал. Силы ее были на исходе.

Владыка Озерного края повернулся к Злыдню.

— Ты говорил о «песни любви», злой дух! — воскликнул он в гневе.

Злыдень одним прыжком добрался до брошенной бутылки и уселся на ее горлышке.

— Я пел любовную песнь, которая звучала в твоей душе, хозяин, — ответил он.

Владыка застыл на месте. Он понял: эти слова были правдой. Злыдень пел «песню», рожденную темными желаниями своего хозяина, песню, далекую от любви, словно один полюс от другого. Владыка Озерного края почувствовал боль и раскаяние. Он отвернулся, чтобы не показывать своих чувств.

Мать Ивицы зашевелилась и взглянула ему в глаза. Теперь в ее взгляде снова выражался страх.

— Не бойся, — сказал ей ласково Владыка Озерного края. — Это больше не повторится. Никто не обидит тебя. Скоро ты сможешь уйти. — Он обнял нимфу и прошептал:

— Прости меня.

Речному духу так хотелось побыть с нею, что он едва заставил себя сказать, что она свободна. Иначе не мог: он ужасался тому, что совершил по отношению к ней. На глазах у нимфы выступили слезы. Властелин водных просторов ласково погладил ее по голове, подождал, пока к ней вернутся силы, и помог подняться. Она еще раз посмотрела на него, потом бросила взгляд на тварь, сидевшую на горлышке бутылки, и лицо нимфы исказилось, словно от боли. Она повернулась и побежала в лес, как испуганная лань. Владыка Озерного края долго смотрел ей вслед, остро чувствуя пустоту и одиночество. Он понял, что на этот раз потерял ее навсегда.

Повернувшись к Злыдню, Владыка тихо сказал, сам почти обессилевший:

— Возвращайся в бутылку.

Злыдень повиновался, и Владыка Озерного края еле закрыл бутылку пробкой. Он заметил, что у него дрожат руки. Засунув бутылку обратно в мешок, он поплелся через лес к поселению. Снова впереди послышались звуки музыки и веселые голоса, но теперь они не доставляли ему радости. Сумка с бутылкой казалась тяжелой, как бремя его собственной вины.

Когда Владыка Озерного края наконец вернулся в сад, призрачная тварь все так же лежала на траве, уставившись в пустоту. Полупризрак вскочил, ожидая решения своей участи. «Бедняга», — подумал Владыка Озерного края и вдруг понял, что пожалел он не только призрачную тварь.

Вернув полупризраку мешок с бутылкой. Владыка Озерного края сказал тихо:

— Я не могу помочь тебе. Я не могу пустить в ход это колдовство.

— Не можешь?

— Нет. Это слишком опасно для меня самого и для всех в округе.

— О Владыка Озерного края, пожалуйста, прошу… — захныкал полупризрак.

— Послушай меня, — перебил его Владыка. — Возьми эту сумку и брось ее в самую вязкую болотную трясину, туда, где никто не найдет ее. А как выполнишь это, возвращайся, и я сделаю для тебя все, что смогу, все, что позволяют целительные силы народа Озерного края.

— Но сможешь ли ты сделать меня снова таким, как я был? — взвизгнула тварь. — Позволяет ли это твоя власть?

Владыка Озерного края покачал головой:

— Боюсь, что сделать все, как было прежде, не удастся. Боюсь, что точно таким, каким ты был, не сможет сделать тебя никто.

Полупризрак издал вопль, словно от сильной боли, схватил сумку с бутылкой и бросился бежать.

В первое мгновение Владыка Озерного края хотел вернуть его, но передумал. В конце концов призрачная тварь пришла сюда по доброй воле и должна так же свободно уйти отсюда. Помочь ей не согласится никто. Всем остальным созданиям помешает это сделать чувство ужаса. Самому же полупризраку эта бутылка бесполезна. Поэтому он, может, согласится на предложение Владыки и скорее всего утопит бутылку в болоте. Значит, можно не опасаться, что бутылка попадет в руки более опрометчивого хозяина.

Владыка Озерного края был слишком занят воспоминаниями о том, что случилось на поляне с матерью Ивицы, поэтому он отогнал от себя мысли о дальнейшей судьбе призрачной твари.

Если бы он знал, что выйдет из этого, то пожалел бы о своем легкомыслии.

Призрачная тварь бежала всю ночь. Покинув болота, окружающие Озерный край, она добралась до лесистых холмов, а минуя замок Чистейшего Серебра, направилась в горы. Сначала полупризрак бежал наугад в полном отчаянии, но потом вдруг понял, что может добраться туда, где была надежда на помощь и спасение.

Перед рассветом полупризрак достиг Бездонной Пропасти.

— Ночная Мгла поможет мне, — прошептал он.

Полупризрак стал осторожно спускаться вниз, прижав к себе одной «рукой» сумку с драгоценной бутылкой. Наверху, в горах, уже начало светать, и призрачной твари пришлось поторопиться. Когда полупризрак наконец достиг болотистого, поросшего кустарником и травой дна пропасти, Ночная Мгла уже ждала его. Она возникла перед ним как из-под земли, высокая и грозная черные одежды и иссиня-черные волосы оттеняли белизну ее кожи.

Зеленые глаза Ночной Мглы бесстрастно смотрели на полупризрака.

— Что привело тебя сюда, призрачная тварь? — спросила она.

— Госпожа, я принес тебе подарок и хочу взамен получить подарок от тебя,

— ответил несчастный, упав на колени. — Ты не поверишь, но я принес сокровище, которое…

— Дай его мне, — тихо приказала она. Призрачная тварь послушно вручила Ночной Мгле сумку, не в силах противиться ее властной воле. Ведьма же извлекла из сумки бутылку и жадно поглядела на нее.

— Та самая! — Голос хозяйки Бездонной Пропасти был похож на шипение змеи. Она немного полюбовалась волшебной бутылкой, потом снова бросила взгляд на призрачную тварь и спросила:

— Что же ты хочешь получить от меня?

— Позволь мне стать тем, кем я был прежде! — воскликнул полупризрак.

Ночная Мгла загадочно улыбнулась:

— Ну, такую просьбу будет нетрудно исполнить, призрачная тварь. Прежде тебя, как и всех нас, не было вовсе.

И она легонько коснулась его головы. Вспыхнуло пламя, и призрачная тварь исчезла. На ее месте появилась большая стрекоза, которая с жужжанием улетела прочь, словно спасая свою жизнь. Потом ее схватила какая-то огромная болотная тварь, и стрекозы не стало.

Ночная Мгла снова улыбнулась.

— Надо же было пожелать такую глупость, — прошептала она.

На востоке занималась заря нового дня. Бережно держа в руках волшебную бутылку. Ночная Мгла приготовилась встретить этот день.