ГЛАВА 25

Падишар Крил и Морган Ли добрались до Уступа только на закате следующего дня. Оба неимоверно устали. Они шли из Тирзиса без остановок, делая передышки лишь для того, чтобы немного перекусить. В прошлую ночь они спали меньше шести часов. Если бы Падишар не настаивал на том, что нужно путать следы, они добрались бы раньше и в лучшем состоянии. Как только они вошли в Ключ Пармы, он стал петлять, уходя в ущелья, пересекая ручьи, взбираясь на каменистые склоны и все время оглядываясь.

Моргану эти предосторожности показались излишними, и он сказал:

— Черт побери, Падишар, нам дорого время! Что ты потерял позади?

— То, что мы не можем разглядеть, парень, — загадочно ответил Падишар.

Душным вечером, когда воздух стал плотным и неподвижным, а красный шар подернулся дымкой, они поднялись на подъемнике на Уступ. Ночные тени уже надвигались на места, еще недавно освещаемые солнцем, превращая их в чернильные кляксы. Вокруг надоедливо гудели насекомые, привлеченные запахом их потных тел. Дневной зной еще окутывал землю своим удушающим покрывалом. Падишар все время посматривал на юг, в сторону Тирзиса, как будто искал взглядом преследователей, которые, как он предполагал, шли за ними по пятам. Морган стал смотреть в ту же сторону, но, как и раньше, ничего не увидел. Падишар покачал головой.

— Нет, я тоже не вижу, — прошептал он. — Но чувствую, что это приближается.

Он не объяснял, что имеет в виду, а горец не спрашивал. Морган устал и проголодался. Он понимал, что любые их с Падишаром действия вряд ли смогут повлиять на то, что должно произойти. Их путешествие подошло к концу, они сделали все, чтобы замести следы, и теперь беспокоиться бесполезно. Морган почувствовал урчание в животе и подумал, что неплохо бы поесть. Обед в тот день был весьма скудный — несколько кореньев, заплесневелый хлеб, засохший сыр и немного воды.

— Я понимаю, считается, что мятежники могут существовать почти без пищи, но все же ты мог бы кормить меня получше! — заметил он.

— Естественно, друг, — ответил предводитель повстанцев. — Кстати, в следующий раз могильщиком будешь ты, а трупом — я.

Морган снова почувствовал уважение к этому человеку, видя его быстрые и решительные действия, его уверенность, которая притягивала к нему людей. Падишар Крил носил свое звание командира так, словно он с ним родился, лидерство ему шло. Этот человек обладал неоспоримой силой, и она вызывала желание следовать за ним. Падишар хорошо понимал, что вождь должен все время поддерживать любовь своих сторонников. Он ценил роль Моргана в путешествии на север и признавал закономерность его тревоги за братьев-долинцев. Этот сложный и в то же время притягивающий к себе человек нравился Моргану. «И если его люди так верят в него, — убеждал себя Морган, — почему бы и мне не поверить?»

Но он понимал, что вера так же эфемерна, как и магия. Он вспомнил о сломанном мече. Вера и магия были сплавлены в единое целое, воплощены в сталь, а потом разлетелись на куски. Он тяжело вздохнул. Боль утраты глубоко угнездилась в нем, несмотря на твердую решимость выбросить все это из головы и, как советовал Падишар, дать возможность времени сгладить ощущение потери. Он годами жил не пользуясь магией меча, даже не зная о ее существовании. И сейчас не стал хуже, чем был тогда, остался тем же самым человеком.

Но боль, мучившая его, не уходила. Какая-то пустота, казалось, грызла его изнутри, заставляя искать что-то недостающее. Он чувствовал, что обладание магией оставило на нем свой, подобный клейму, отпечаток. В нем жила память о схватках, о силе, готовой прийти по его приказу, о радости обладания этой силой. Все это теперь утрачено. Это похоже на потерю родителей, любимой женщины или ребенка, от этого никогда нельзя полностью излечиться. Он посмотрел вдаль, на Ключ Пармы, и почувствовал, что у него все внутри сжимается.

Когда они поднялись на Уступ, Кхандос уже ждал их. Одноглазый заместитель Падишара показался Моргану еще более крупным и мрачным, чем прежде. Бородатое обезображенное лицо, испещренное шрамами, было хмурым. Он крепко стиснул руку Падишара:

— Хорошая была охота?

— Опасная, так будет точнее, — коротко ответил Падишар.

Кхандос взглянул на Моргана:

— А остальные?

— Кроме братьев, все погибли. Где Хайресхон? Здесь или отправился в Варфлит?

Морган бросил на него быстрый взгляд. Падишар все еще ищет, кто его предал, подумал он. С того времени как Морган сказал, что видел его в Тирзисе, о хозяине кузницы никто больше не вспоминал.

— Хайресхон? — удивился Кхандос. — Он ушел в Варфлит, как ты ему и велел. Здесь его нет. — Он помолчал. — Но у нас гости…

Падишар зевнул:

— Гости?

— Тролли, Падишар.

Предводитель мятежников мгновенно встрепенулся:

— Что ты сказал? Тролли? Хорошо, очень хорошо. И как они здесь оказались?

Они двинулись через Уступ по направлению к кострам, Падишар плечом к плечу с Кхандосом, Морган — следом.

— Они не говорят, — ответил Кхандос. — Три дня назад вышли из леса, будто найти нас — детская забава. Пришли без проводника — можно подумать, что мы расположились лагерем посреди поля, развернув знамена. — Он фыркнул. — Здоровые парни, их двадцать, пришли с севера, из Чарнала. Стояли внизу, пока я не спустился с ними поговорить. Они спросили тебя, я сказал, что ты в отлучке, и они ответили, что подождут.

— Даже так? И они настроены решительно?

— Как скала, падающая на землю. Я разрешил им сюда подняться, когда они согласились сдать оружие. Не хотелось оставлять их внизу, ведь они проделали такой долгий путь, чтобы встретиться с тобой. И потом, я решил: в случае чего три сотни наших людей уж как-нибудь справятся с кучкой троллей.

Падишар мягко улыбнулся:

— Лишняя предосторожность никогда не повредит, старина. И потом, чтобы сбить тролля с ног, одного удара не хватит. Где они?

— Там, у костра.

Морган и Падишар всмотрелись в темноту. Несколько фигур поднялись, ожидая их приближения. Они казались огромными. Морган бессознательно схватился за рукоять меча, с опозданием вспомнив, что рукоять — это почти все, что от меча осталось.

— Главного зовут Аксинд, — закончил Кхандос, понизив голос.

Падишар направился к троллям, забыв про усталость, властность сквозила во всех его движениях. Один из троллей вышел ему навстречу.

Морган Ли никогда раньше не видел троллей. Конечно, о них рассказывал каждый кому не лень. Когда-то, задолго до рождения Моргана, тролли спускались с гор Северной Земли, где издавна жили, чтобы торговать с другими народами. Некоторое время кое-кто из них даже жил в Каллахорне. Но с приходом Федерации все изменилось. Южнее Стреллихейма тролли стали считаться нежеланными гостями, и те немногие, кто поселился на юге, быстро вернулись к себе на север, в свои горные крепости. Они давно не показывались, по крайней мере никто, насколько известно Моргану, не слышал о том, чтобы тролли выходили из своих владений. Встретить целую группу так далеко на юге — это очень необычно.

Морган пытался не пялиться на гостей, но у него это плохо получалось. Тролли оказались мускулистыми и высокими, с кожей орехово-коричневого цвета, грубой, как древесная кора, с плоскими невыразительными лицами. Ушей Морган вообще не разглядел. Одетые в кожу и тяжелые доспехи, они расстелили свои широкие плащи вокруг костра и лежали раскинувшись.

— Я барон Крил, лидер Движения, — глухо прозвучал голос Падишара.

Тролль напротив него пробубнил в ответ что-то непонятное. Морган уловил только имя — Аксинд. Они пожали друг другу руки, и Аксинд пригласил Падишара присесть возле их костра. Тролли отодвинулись в сторону, освобождая место предводителю повстанцев и его спутникам. Когда огромные создания сомкнулись вокруг них, Морган беспокойно огляделся по сторонам. Никогда еще он не чувствовал себя таким беззащитным. Кхандоса, усевшегося позади Падишара, это как будто не волновало. Морган подвинулся и оказался рядом с ним. Шел серьезный разговор, но Морган не понимал ни слова. Говорили на гортанном языке троллей. Однако Падишар разговаривал с ними свободно, лишь иногда делая паузы, чтобы подобрать нужное слово. Их язык, с постоянным заглатыванием слов, чем-то напоминал хрюканье, беседа сопровождалась резкими жестами.

— Откуда Падишар знает их язык? — шепотом спросил Морган у Кхандоса. Тот даже не взглянул на него.

— Мы тут, в Каллахорне, знаем жизнь немного больше, чем вы на своих плоскогорьях, — ответил он.

Моргану казалось, что вот-вот он умрет от голода, но он заставил себя не думать об этом и, преодолевая охватившую его слабость, старался держаться.

Разговор тем временем продолжался. Падишар выглядел довольным.

— Они хотят к нам присоединиться, — шепотом объяснил Кхандос, очевидно решив, что Морган заслужил награду за терпение. Он послушал еще немного. — Но не только эти тролли, а еще двадцать одно племя! — Его возбуждение возросло. — Пять тысяч мужчин! Они хотят заключить с нами союз!

Морган и сам заволновался:

— С нами? Зачем?

Кхандос ответил не сразу, жестом велел Моргану помолчать. Потом сказал:

— Движение вступало с ними в контакт и раньше, просило о помощи. Но они считали, что оно слишком раздроблено, что отряды действуют вразнобой. Теперь они изменили свое мнение. — Он взглянул на Моргана. — Они сказали, что Падишар сумел сплотить вокруг себя все отряды, поэтому они изменили решение. Они хотят замедлить продвижение Федерации в Северные Земли. — В хрипловатом голосе Кхандоса слышалось ликование. — Черт побери! Это может изменить весь ход событий!

Теперь Аксинд протянул всем чаши и наполнил их какой-то жидкостью из большого кувшина. Морган взял протянутую ему чашу и посмотрел в нее. Жидкость была черной как деготь. Он подождал, пока предводитель троллей и Падишар поднимут свои чаши, и выпил вместе с ними. И еле удержался от рвоты: напиток оказался горьким как желчь.

— Молоко троллей, — сказал Кхандос, улыбнувшись.

Они осушили свои чаши, и тут Морган обнаружил, что голод утих. Потом все встали. Аксинд и Падишар еще раз обменялись рукопожатиями, и южане удалились.

— Слышали? — тихо спросил Падишар, когда они ушли. В небе у них над головами уже появились звезды. — Вы все слышали, что он говорил?

— До последнего слова, — откликнулся Кхандос, а Морган только кивнул.

— Пять тысяч! О Тени! Против такой силы Федерации не устоять! — Падишар был в восторге. — Движение может выставить примерно две с лишним тысячи человек, а гномы чуть больше! Какая удача!

Он ударил себя кулаком по открытой ладони, потом дружески хлопнул по спинам Моргана и Кхандоса:

— Похоже, время работает на нас, а, парни?

Потом Морган поужинал в одиночестве, запахи жаркого в котелках быстро вернули ему аппетит. Падишар и Кхандос отошли в сторону — обсудить то, что произошло за время отсутствия командира. Морган не видел необходимости присоединяться к ним. Он оглядывался по сторонам, ища Стеффа и Тил, но их не было видно. Только когда он заканчивал есть, из темноты появился Стефф и плюхнулся на лавку рядом с ним.

— Как все прошло? — спросил дворф, позабыв о приветствии; его узловатые руки сжимали большую кружку с элем, которую он принес с собой. Стефф сильно похудел.

Морган коротко пересказал ему события последней недели. Когда он закончил, Стефф почесал свою коричневую бороду и сказал:

— Вам повезло, что вы остались живы, все вы. — Его покрытое шрамами лицо выглядело изможденным, игра света и теней делала шрамы еще более глубокими. — Пока вас не было, тут происходили странные события.

Морган отодвинул тарелку и приготовился слушать. Дворф откашлялся и, прежде чем продолжить, огляделся:

— В тот день, когда вы ушли, заболела Тил. Ее нашли в полдень у обрыва без сознания. Она дышала, но не приходила в себя. Я отнес ее в пещеру, завернул в одеяла и провел возле нее всю неделю. Я ничего не мог для нее сделать. Она просто лежала, едва живая. — Он глубоко вздохнул. — Я думаю, ее отравили. — Он глубоко вздохнул снова. — Такое вполне возможно. Многие в Движении не любят дворфов. Наконец она пришла в себя, но так ослабела, что не могла пошевелить ни рукой ни ногой. Я поил ее бульоном, и наконец она поправилась. Она не знает, что с ней случилось. Но: последнее, что она может припомнить, как-то связано с Хайресхоном…

Его прервал глубокий вздох Моргана.

— Это тебе о чем-то говорит, Морган?

Морган неопределенно кивнул:

— Может быть. Мне кажется, что, когда мы пришли в Тирзис, я заметил там Хайресхона. Его не должно было там быть, и я решил, что обознался. Сейчас я в этом не уверен. Кто-то предал нас. Это мог быть и Хайресхон.

Стефф покачал головой:

— Не похоже. Почему именно Хайресхон? Если бы он хотел предать нас, это проще было бы сделать еще в Варфлите. Зачем ему было ждать? — Его коренастое тело выпрямилось. — Кроме того, Падишар полностью ему доверяет.

— Возможно, — пробормотал Морган, отхлебнув эля. — Но когда мы пришли сюда, Падишар первым делом спросил о нем.

Стефф некоторое время обдумывал услышанное, потом сменил тему разговора:

— Я еще не все рассказал. Дня два назад всю ночную смену часовых на краю Уступа и у подъемников нашли мертвыми. Кто-то перерезал им горло. — Он резко обернулся, потом снова посмотрел на Моргана. Его глаза потемнели. — Морган, все подъемники были наверху. — Они посмотрели друг на друга.

Морган нахмурился:

— Значит, тот, кто это сделал, находится здесь?

— Выходит, что так. Но кому понадобилось это делать? А если это кто-то чужой, то как он умудрился подняться, а потом спуститься, ведь все подъемники на месте?

Морган тоже осмотрелся, вглядываясь в ночные тени, но ответа не нашел.

Стефф встал:

— Я подумал, что тебе следует об этом знать. Падишару все расскажут его люди. — Он осушил свою кружку. — Мне пора к Тил, после случившегося я не хочу надолго оставлять ее одну. Она еще очень слаба. — Он потер ладонью лицо, наморщил лоб. — Мне и самому что-то нехорошо.

— Тогда иди, — сказал Морган, поднимаясь вслед за ним. — Я приду к вам утром. Хотя сейчас с удовольствием проспал бы дня два подряд. — Он помолчал. — Ты знаешь о троллях?

— Знаю ли я о них? — Стефф усмехнулся. — Я уже говорил с ними. Мы с Аксиндом знакомы.

— Ах так! Еще одна загадка. Расскажешь об этом завтра, хорошо?

Стефф двинулся прочь.

— Хорошо, завтра. — Он почти исчез в темноте, но обернулся и сказал: — Почаще оглядывайся теперь, горец.

Морган и сам это понял.

Проснулся он отдохнувшим. Солнце уже стояло высоко, день обещал быть жарким. В лагере суетились больше, чем обычно, и Моргану сразу захотелось выяснить, что случилось. Сначала он подумал было, что вернулись долинцы, но потом отбросил эту мысль — его бы сразу разбудили. Он оделся, обулся, скатал свои одеяла, умылся, поел и пошел к краю Уступа. Горец сразу же увидел Падишара, снова одетого в ярко-алое, отдающего приказы, рассылающего людей в разные стороны.

Когда Морган приблизился к нему, предводитель повстанцев обернулся и фыркнул:

— Я думал, шум тебя не разбудит. — Он прокричал команды группе людей у подъемников, потом снова обратился к Моргану: — Мне очень жаль, если тебя побеспокоили.

Морган пробормотал что-то себе под нос, но остановился, заметив насмешливую ухмылку Падишара.

— Ах, ах… Я просто подразнил тебя немного, горец, — успокоил его предводитель повстанцев. — Давай не начинать день с неверного шага — слишком много предстоит сделать. Я послал разведчиков прочесать Ключ Пармы, чтобы убедить свои волосы на голове, что они зря встают дыбом, и отправил людей на юг, чтобы проверить, что там с Хайресхоном. Посмотрим, чем все это кончится. Тем временем тролли — Аксинд и его стая — ждут. Все они между собой родственники, как мне сказали. Вчера состоялся только предварительный разговор. Сегодня мы поговорим обо всем подробнее. Ты хочешь присутствовать?

Морган кивнул. Пристегнув ножны с обломком меча Ли — он теперь носил его скорее по привычке, — горец пошел вслед за Падишаром вдоль обрыва туда, где уже собрались тролли. Пока шли, он спросил, нет ли новостей о Паре и Колле. Новостей не было. Он огляделся, ища взглядом Стеффа и Тил, но не увидел их.

Когда они подошли к троллям, Аксинд обнял Падишара, поздоровался с Морганом спокойным кивком и пожал ему руку, стиснув ее, словно клещами. Затем пригласил обоих присесть. Немного погодя появился Кхандос с людьми, Морган их не знал, и разговор начался.

Он продолжался все утро и добрую часть дня. Морган снова не мог ничего понять, но на этот раз Кхандос был слишком занят, чтобы заботиться о нем. Тем не менее Морган слушал внимательно, изучая жесты и движения медведеобразных троллей, пытаясь прочесть их мысли на непроницаемых лицах. Он мало в этом преуспел. Тролли напоминали большие обрубки дерева, которые слегка обтесали, чтобы придать им подобие человеческого облика, и вдохнули в них жизнь. Большинство из них сидели молча, только наблюдая. Те, кто говорил, были скупы на слова, даже Аксинд. Во всем, что они делали, замечалось стремление не тратить лишних сил. Морган мимоходом задумался над тем, каковы они в бою, и решил, что, пожалуй, уже знает ответ.

Солнце ползло по небу, то яркое, то тусклое, то укорачивая тени, то снова удлиняя их, наполняя день удушающим зноем. Это заставляло всех перемещаться с места на место, чтобы найти уголок попрохладнее. Сделали короткий перерыв на обед с элем и вином и даже упомянули о Моргане, оказавшем большую помощь Движению, за что оно ему весьма благодарно. Во время этого тоста Морган благоразумно промолчал. Он знал: здесь он не для того, чтобы возражать.

День уже близился к концу, когда появился взволнованный и перепуганный гонец. Падишар посмотрел на гонца, нахмурился, извинился и отошел с ним в сторону. Он внимательно выслушал гонца, потом жестом подозвал к себе Моргана. Морган торопливо вскочил. Ему не понравилось выражение лица Падишара.

Когда горец подошел к нему, Падишар отпустил гонца.

— Они нашли Хайресхона, — сказал он, понизив голос. — Рядом с западной границей Ключа Пармы, поблизости от тропы, по которой мы с тобой возвращались. Он мертв. — Его глаза беспокойно метнулись. — Разведчик сказал, что у Хайресхона был такой вид, будто его вывернули наизнанку.

Морган представил себе, как это могло выглядеть, и у него судорожно сжалось горло.

— Что происходит, Падишар? — тихо спросил он.

— Надеюсь, ты расскажешь мне об этом, когда все выяснишь, горец. Но есть еще худшая новость. Не случайно волосы у меня на голове стояли дыбом. Армия Федерации не больше чем в двух милях отсюда — там весь гарнизон Тирзиса, или я не любимый сын моей матери. — Его лицо прорезала жесткая усмешка. — Они идут прямо сюда, парень. Не сворачивают ни вправо, ни влево. Они каким-то образом узнали, где мы находимся, и я думаю, оба мы догадываемся, как это могло произойти, не так ли?

— Кто? — произнес Морган ошеломленно. Падишар пожал плечами:

— Разве это имеет сейчас значение? — Он посмотрел через плечо. — Времени в обрез. Мне не хочется рассказывать Аксинду и его сородичам о том, что у нас тут происходит, но они не должны пострадать из-за наших дел. На их месте я бы испарился отсюда быстрее, чем заяц ныряет в нору.

Однако тролли решили иначе. Аксинд и его спутники не захотели покинуть Уступ. Вместо этого они потребовали назад свое оружие — впечатляющее количество топоров, пик и широких мечей — и, получив все обратно, уселись и начали неторопливо точить его. Они готовились к сражению.

Морган отправился на поиски дворфов. Они расположились в маленькой уединенной пихтовой рощице в дальнем углу лагеря, где выступы породы образовали естественное укрытие от непогоды. Стефф поздоровался с ним без особой радости. Лицо Тил было закрыто маской, но глаза смотрели пристально и настороженно. Похоже, ей стало лучше, она расчесала свои золотистые волосы, а рука, которую пожал Морган, была крепкой. Он немного поговорил с ней, но она ему почти не отвечала. Морган рассказал о Хайресхоне и о приближении армии Федерации. Стефф спокойно кивнул, Тил не сделала и этого. Он оставил их, чувствуя неудовлетворенность от встречи.

Армия Федерации показалась на закате у подножия Уступа. Они появились из-за деревьев, числом в несколько тысяч, с развевающимися знаменами, поблескивая оружием. Перед каждым отрядом несли его знамя-полотнище: с одной белой и одной черной полосой — там, где шли регулярные войска Федерации, и с оскалившейся головой волка — там, где проходили Ищейки. Солдаты быстро натянули палатки, разместили обозы позади лагеря и сразу принялись сооружать приспособления для осады, наполнив воздух визгом пил, треском падающих деревьев и стуком топоров.

Мятежники наблюдали за этим с высоты утеса, свои оборонительные сооружения они уже подготовили. Морган смотрел вниз. Там все казались деловитыми и спокойными. Мятежников насчитывалось всего триста человек, но Уступ сам по себе служил естественной крепостью, которая могла бы выдержать осаду армии и пятикратно превосходящей числом эту. Подъемники были подняты, и спуститься или подняться на Уступ можно было, только взбираясь по отвесной стене.

Уже совсем стемнело, когда Моргану удалось еще раз поговорить с Падишаром. Они стояли у подъемников и смотрели на раскинувшиеся под ними огни. Солдаты Федерации продолжали работать: стук топоров по-прежнему раздавался в неподвижном ночном воздухе.

— Не стоило бы тебе говорить, но вся эта их работа очень меня беспокоит, — пробормотал предводитель повстанцев, озабоченно хмурясь.

Морган нахмурился тоже:

— Но, разве они могут добраться до нас?

Падишар покачал головой:

— Не могут. Это-то меня и беспокоит.

Они еще немного понаблюдали за тем, что происходит внизу. Потом Падишар отвел Моргана в сторонку и зашептал в самое ухо:

— Не нужно напоминать тебе, что нас предали уже дважды… Кто-то должен ответить за это, и, возможно, он находится среди нас. — Он приблизил к Моргану лицо. — Я выполню свою часть задачи, обеспечив безопасность Уступа. А ты, горец, держи глаза открытыми. Ты здесь недавно и можешь видеть вещи свежим взглядом. Может, и заметишь то, что ускользает от меня. Наблюдай за всеми, и, если выяснишь, в чем дело, я буду у тебя в неоплатном долгу.

Морган молча кивнул. У него появилось занятие, цель, а этого ему сейчас очень недоставало. После того как сломался его меч, его не оставляло ощущение пустоты. Беспокоило горца и то, что они оставили в городе Пара и Колла. Поручение Падишара заставит его заняться полезным делом. Он был ему благодарен.

Они разошлись в разные стороны. Морган отправился к оружейнику и попросил у него широкий меч. Выбрав приглянувшийся, он вытащил сломанный меч из ножен и вложил в них новый. Потом пошарил вокруг, нашел брошенные пустые ножны и вложил в них меч Ли, предварительно укоротив ножны в соответствии с длиной обломка меча. Затем повесил оба меча себе на ремень.

Впервые за эти дни Морган почувствовал себя спокойнее.

Ночью он спал хорошо, несмотря на то что солдаты Федерации до рассвета продолжали строительство осадных орудий. Когда солнце взошло, строительство затихло, и неожиданная тишина разбудила его. Морган оделся, нацепил на себя весь свой арсенал и поспешил на край Уступа. Мятежники находились каждый на своем месте, держа оружие наготове. Там были и Падишар вместе со Стеффом, Тил и группой троллей. Все молча наблюдали за происходящим внизу.

Армия федератов строилась, разбиваясь на отряды. Хорошо обученные солдаты действовали быстро и четко. Они окружили подножие Уступа и стояли вне досягаемости луков и пращей. Штурмовые лестницы и веревки с крючьями находились позади них. Осадные башни, грубо сработанные и едва достигавшие трети высоты Уступа, тоже были готовы. Командиры четко отдавали приказы, и пустые места между подразделениями, построившимися раньше других, мало-помалу заполнялись.

Морган слегка дотронулся до плеча Стеффа. Дворф бросил на него непонятный взгляд, молча кивнул и снова стал смотреть вниз. Морган заметил, что у Стеффа нет никакого оружия.

Застучали барабаны, и ряды солдат Федерации выровнялись. Все вокруг замерло. Небо на востоке посветлело, и свет заиграл на их оружии и доспехах. На траве и листьях заблестела роса, радостно запели птицы, послышалось журчание далекого ручья. Моргану подумалось, что это утро ничем не отличается от сотен других, которые он встречал, бродя и охотясь в лесах на своей родине.

Но тут позади солдат глубоко в деревьях что-то задвигалось. Деревья затряслись, затрещала обдираемая кора. Армия Федерации внезапно расступилась, образовав широкий прогал. Мятежники застыли в тревожном ожидании, а лес продолжал сотрясаться.

— О Тени! — прошептал Морган.

Он увидел жуткое создание. Невообразимо огромное, оно состояло из плоти, костей и шерсти в соединении с металлическими деталями. У него были зазубренные конечности и гладкая металлическая поверхность, железо, приросшее к живой плоти, и плоть, вросшая в железо. Существо казалось огромным уродливым подобием червя. Оно, ковыляя, продвигалось вперед, его блестящие глаза вращались, отыскивая край Уступа. Клешни щелкали, как ножи, а когти царапали твердый камень.

На мгновение Моргану показалось, что это какой-то механизм, но он тут же понял, что ошибается: это живая тварь!

— О дьявольская кровь! — закричал Стефф. В его хриплом голосе прозвучали гнев и страх. Он узнал это существо, — Они привели с собой ползуку!

Медленно пробираясь сквозь брешь в рядах солдат Федерации, ползука двигался к Уступу.

ГЛАВА 26

Тут Морган вспомнил рассказы о ползуках. Эти рассказы переходили от деда к отцу, от отца к сыну, из поколения в поколение. Их знали на плоскогорьях и почти во всех других частях Южной Земли, где Моргану доводилось бывать. Их рассказывали за кружкой эля или поздно вечером у очага, и у мальчишек, притаившихся поблизости — среди них был и Морган, — по спинам пробегала дрожь возбуждения и ужаса, хотя этим рассказам никто особенно не верил. Ведь легенды о ползуках рассказывали наряду с легендами о Слугах Черепа, о Мордах и других чудовищах, живших давным-давно, во времена, теперь полностью забытые. Но и утверждать, что сейчас такой нечисти больше не существует, тоже никто не решался, потому что, как бы южане ни относились к этим рассказам, жители Восточных Земель клялись, что все рассказы о ползуках — чистая правда.

Одним из них был Стефф. Он рассказывал эти истории Моргану, хотя тот их давным-давно уже знал, но рассказывал не как легенду, а как чистую правду. Он говорил, что ползук произвела на свет Федерация. Сотню лет назад, когда в дебрях Анара шла война с гномами и армии Южной Земли оказались неспособными действовать в горах и густых лесах, а заросли кустарника и скалы мешали навязывать бой их неуловимым врагам, Федерация вызвала к жизни ползук. Гномы тогда успешно боролись против Федерации, располагая достаточными силами, чтобы, не вступая в открытое сражение, наносить удары из засад.

Из своих укрепленных баз, спрятанных в путанице каньонов и ущелий Рейвенсхорна и в окружающих его густых лесах, гномы нападали на войска Федерации и, нанеся быстрый удар, легко, как ночные тени, ускользали от противника. Так продолжалось несколько месяцев, пока не появились ползуки.

Никто точно не знал, откуда они взялись. Некоторые утверждали, что это просто машины, сконструированные инженерами Федерации, — движущиеся механизмы, единственная задача которых — уничтожение укреплений гномов вместе с их защитниками. Другие считали, что ни одна машина не способна делать то, что делают ползуки, что они обладают хитростью и чем-то вроде разума. Третьи испуганно шептали, что это создание магии. Но каково бы ни было их происхождение, ползуки появились в дебрях Центрального Анара и начали свою охоту. Остановить их, казалось, невозможно. Они без устали выслеживали гномов и безжалостно истребляли их. Война закончилась всего через месяц с небольшим, сопротивление гномов было сломлено.

После этого ползуки исчезли так же загадочно, как и появились, будто их поглотила земля. О них остались только рассказы, с каждым пересказом становившиеся все более красочными и менее точными. Со временем легенды о них перестали казаться убедительными, и только одни гномы точно знали, что же произошло на самом деле.

Морган Ли смотрел вниз на ожившую страшную сказку его детства, потом с ужасом и отчаянием перевел взгляд на Стеффа. Тот будто изучал укрепления и не мог оторвать от них глаз, на его исполосованном шрамами лице застыло выражение безысходности.

— Ползука, Морган! Ты понимаешь, что это значит?

Рядом с ними внезапно оказался Падишар Крил, услыхавший последние слова гнома. Он схватил Стеффа за плечи и повернул лицом к себе:

— Рассказывай, быстро! Что ты знаешь об этом чудовище?

— Это ползука, — повторил Стефф каким-то неестественным голосом и замолчал, будто, назвав эту тварь по имени, он сказал о ней все.

— Да, да, это я понял! — тормошил его Падишар. — Не важно, как его зовут! Я хочу знать, как его можно остановить?

Стефф ошарашенно помотал головой, — казалось, происходящее лишило его способности соображать.

— Ты не сможешь его остановить. Его остановить нельзя. Ни у кого никогда это не получалось.

Люди, стоящие поблизости и услыхавшие слова гнома-дворфа, пришли в отчаяние. Морган поразился: он никогда не видел Стеффа таким покорным, заранее смирившимся с поражением, таким поникшим. Дворф быстро взглянул на Тил. Она потянула Стеффа подальше от Падишара, будто защищая, ее глаза под маской блестели каким-то тусклым блеском.

Падишар уже не смотрел на дворфов, он повернулся к своим людям.

— Всем оставаться на местах! — сердито заорал он на тех, кто начал шептаться и отступать назад. Паника среди них мгновенно прекратилась. — Спущу шкуру с первого же, кто ослушается приказа! — Он кинул на Стеффа уничтожающий взгляд. — Нельзя остановить, говоришь? Ты, вероятно, остановить не сможешь, хотя я был о тебе лучшего мнения. — Он старался не повышать голоса и держать себя в руках. — Нет, говоришь, способа? Способ всегда найдется!

Внизу послышался скрежет, и все бросились к бойницам. Ползука достиг подножия скалистой стены и начал по ней взбираться, всаживая свои когти в такие щели и трещины, где человек не может удержаться. Солнце переливалось на его металлической броне, мускулы его тела перекатывались. Заговорили барабаны Федерации — ритмично, в такт движениям чудовища.