ГЛАВА 3

Каэрид Лок и Бреман молча спустились по ступеням задней лестницы, и только их мерные шаги гулким эхом наполнили закоулки извилистого коридора. Свет, горевший на площадке перед дверью в апартаменты предводителя друидов, остался позади, постепенно сменившись тьмой. Старик изо всех сил старался побороть переполнявшую его горечь. Он назвал Атабаску глупцом, но не был ли сам еще большим глупцом. Кинсон оказался прав. Он зря потратил время, явившись в Паранор. Друиды не собирались слушать своего собрата-изгнанника. Их не интересовали его дикие фантазии. Бреману представлялись саркастические взгляды, которыми они обменивались друг с другом, когда предводитель сообщил друидам о его просьбе. Он будто воочию видел, как они с сожалением качали головами. Самонадеянность ослепила его, не дав правильно оценить, сколь велико препятствие, которое он должен был преодолеть. Если бы ему дали слово, они бы выслушали его. Однако он не сумел этого добиться. Его подвела самоуверенность. Гордость сыграла с ним злую шутку. Он просчитался.

И все же, когда речь идет о том, чтобы кого-то спасти, всегда стоит попробовать. Он был прав, что предпринял эту попытку. По крайней мере, потом его не будут мучить чувство вины и боль за то, что он бездействовал. К тому же откуда ему знать, каков окажется результат. Вдруг его визит принесет пользу и что-то хоть чуть-чуть изменится в их поступках и поведении? Нет, неверно считать, что его приход в Паранор ничего не дал.

— Мне жаль, что тебе не дали выступить, Бреман, — тихо произнес Каэрид Лок, оглянувшись через плечо.

Бреман поднял голову. Он догадывался, что выглядит подавленным. Однако теперь не время для самооправданий. Он лишился возможности обратиться к Великому Кругу напрямую, но у него есть и другие дела, которые надо закончить прежде, чем его выставят из крепости. Пора заняться ими.

— Каэрид, ты позволишь мне повидаться перед уходом с Кахлом Рисом? — попросил он. — Мне нужно всего несколько минут.

Остановившись на лестнице, они смотрели друг на друга, болезненного вида старик и закаленный эльф.

— Как было сказано, ты можешь взять все, что тебе понадобится в дороге, — заметил Каэрид Лок, — и ничего не говорилось о том, что это может быть. Думаю, краткая встреча не противоречит приказу.

Бреман улыбнулся:

— Я никогда не забуду твоих стараний помочь мне, Каэрид. Никогда. Тот только отмахнулся:

— Не о чем говорить, Бреман.

Они оказались в заднем коридоре, по которому, миновав несколько дверей, подошли к очередному лестничному маршу. Все это время Бреман не переставал думать. Хорошо ли, плохо ли, но он предупредил их. Большинство не обратит на его предостережение ни малейшего внимания, но тем, кто прислушается к нему, нужно дать хоть какой-то шанс выжить, несмотря на глупость остальных. Кроме того, необходимо защитить крепость. Конечно, ему не под силу противостоять могущественному Чародею-Владыке, однако он обязан сделать все, от него зависящее. Начать следовало с Кахла Риса — самого давнего и надежного из его друзей.

Когда они поравнялись с дверью в общий зал, находившийся всего в нескольких шагах от библиотеки, где дни напролет просиживал Кахл, Бреман снова повернулся к Каэриду.

— Окажи мне еще одну любезность, Каэрид, — попросил он эльфа. — Скажи Риске и Тэю Трефенвиду, чтобы пришли поговорить со мной. Пусть подождут в коридоре, пока я закончу с Кахлом. Даю тебе слово, что больше никуда не пойду и ничем не нарушу условий моего пребывания здесь.

Каэрид отвел взгляд.

— Тебе не нужно ничего обещать мне, Бреман, и ты никогда не будешь у меня в долгу. Иди к Кахлу. Я приведу тебе сюда тех двоих.

Он повернулся и снова пошел вверх по лестнице.

«Как хорошо, что Каэрид мой друг», — подумал Бреман. Он вспомнил Каэрида в молодости. Тот еще только учился своему ремеслу, но уже тогда отличался упорством и твердостью. Каэрид пришел из Арборлона и всегда оставался преданным делу друидов. Интересно, повторил бы он этот путь, имей возможность начать жизнь заново?

Бреман миновал коридор и, повернув направо, оказался в зале со сводчатым потолком из огромных бревен, блестевших отполированным воском. Стены его украшали гобелены, картины и древнее оружие. В небольших уютных альковах, освещенных слабым мерцанием свеч, стояла старинная мебель. Казалось, время застыло в этих стенах. За окнами день сменялся ночью, зима — весной, а здесь все оставалось по-прежнему. Это ощущение вечности было свойственно Паранору, самой древней и прекрасно укрепленной цитадели Четырех Земель, убежищу тех, кто нес в мир знания, хранилищу самых ценных произведений искусства и книг. Она устояла против варварства Больших Войн, но теперь же ей угрожала опасность исчезнуть навсегда, и только он один понимал это.

Подойдя к дверям библиотеки, Бреман тихо открыл их и вошел внутрь. Комната была маловата для библиотеки, однако книг здесь хранилось видимо-невидимо. Лишь немногие тома сохранились после падения старого мира, большинство же было составлено горсткой друидов за последние двести лет самоотверженного труда. Отвечал за уникальное книжное собрание друид Кахл Рис. Ценность здесь представлял каждый фолиант, но более всего летописи друидов — сборники, созданные стараниями Великого Круга, средоточие знаний в области науки и магии. Книги эти стали результатом попыток разгадать секреты могущества старого мира и содержали сведения о магических формулах и колдовских заклятиях, хитроумных устройствах и талисманах, а также о навыках рационального мышления и дедукции, то есть о всем том полезном, что в один прекрасный день могло быть понято и использовано.

Тома летописей друидов Бреман считал самым важным. Эти книги он и намеревался спасти.

Когда Бреман вошел, Кахл Рис стоял на лесенке, приводя в порядок старые потрепанные тома. Он обернулся и, увидев, кто стоит внизу, замер. Кахл был маленьким жилистым человечком, слегка сгорбленным от старости, но еще достаточно проворным, чтобы лазать вверх-вниз. Закатанные до локтей рукава открывали перепачканные пылью руки. Голубые глазки хранителя библиотеки заморгали и сощурились, а лицо расплылось в улыбке. Он торопливо сбежал вниз по лесенке, подошел к Бреману и крепко сжал его руки в своих.

— Как я рад видеть тебя, старина! — поздоровался он.

Узким личиком с живыми и ясными глазками, крючковатым носом, тонкой линией плотно сжатого рта и небольшой бородкой клинышком на заостренном подбородке он походил на птичку.

— И я очень рад тебе, Кахл, — улыбнулся в ответ Бреман. — Мне так не хватало твоего общества, наших бесед о жизни, попыток разгадать тайны мира, даже жалких потуг на остроумие. Ты наверняка помнишь все это.

— Помню, Бреман, помню, — рассмеялся Рис. — Что ж, вот ты и здесь.

— Боюсь, лишь на минуту. Ты уже слышал?

Кахл кивнул. Улыбка сползла с его лица.. — Ты пришел предостеречь нас о Чародее-Владыке. Атабаска сообщил о тебе. Он много на себя берет, тебе не кажется? Впрочем, у него свои резоны, как нам обоим известно. Круг проголосовал против тебя, правда, некоторые довольно горячо выступили в твою поддержку. Прежде всего Риска. Потом Тэй Трефенвид. И еще один или двое. — Он покачал головой. — Сожалею, но я промолчал.

— Потому что боялся навредить себе? — понимающе спросил Бреман.

Кахл отрицательно покачал головой.

— Нет, Бреман, потому что я слишком устал и стар для таких дел. Мне хорошо здесь, среди моих книг, и я хочу только одного — чтобы меня оставили в покое. — Он моргнул и внимательно оглядел Бремана. — Ты уверен в том, что говоришь о Чародее-Владыке? Он действительно существует? Это и в самом деле мятежный Брона?

Бреман утвердительно кивнул:

— Все, что я сказал о нем Атабаске, — правда. Он представляет огромную опасность для Паранора, для Великого Круга, Кахл. И если Брона придет в цитадель, то уничтожит все, а он вполне может явиться сюда.

— Может быть, так, — пожав плечами, согласился Кахл, — а может быть, и нет. Далеко не все происходит так, как мы предполагаем, верно ведь, Бреман?

— Боюсь, что едва ли в этот раз мое предсказание будет ошибочным. Друиды слишком долго не покидали этих стен и утратили способность объективно оценивать происходящее.

Кахл улыбнулся:

— У нас есть глаза и уши, и мы успели узнать гораздо больше, чем ты думаешь. Беда в нашем самодовольстве — нам кажется, что все должно происходить по нашей указке и ничей голос, кроме нашего, не может иметь значение.

Бреман положил руку на узкое плечо маленького человечка.

— Ты всегда был самым рассудительным среди нас. Не хочешь отправиться со мной в небольшое путешествие?

— Надеешься спасти меня от того, что мне уготовано? — грустно улыбнулся Кахл. — Слишком поздно, Бреман. Моя судьба неразрывна с этими стенами, с теми немногими книгами, которые мне доверены. Я слишком стар и погружен в свою работу, чтобы бросить дело всей моей жизни. Ничего другого я не знаю. Я один из затворников, принадлежащих прошлому. Пусть со мной случится то, что произойдет с Паранором.

Бреман кивнул. Он заранее знал ответ Кахла Риса, однако считал себя обязанным спросить.

— Я был бы несказанно рад, если бы ты передумал. На свете, поверь, есть немало других стен, за которыми можно жить, и иных библиотек, требующих присмотра.

— Неужели? — Кахл удивленно приподнял бровь. — Что ж, им придется ждать других рук. Я остаюсь здесь.

Бреман вздохнул.

— Тогда окажи мне другую услугу, Кахл. Я молюсь о том, чтобы мои предположения оказались ложными. Молюсь, чтобы не произошло то, о чем я думаю. Но если случится иначе, если Чародей-Владыка придет в Паранор и стены не выдержат его натиска, кто-то должен позаботиться о спасении летописей друидов. — Он помолчал. — Эти тома по-прежнему хранятся отдельно в соседней комнате, в шкафу?

— Да, как всегда, — ответил Кахл. Бреман порылся в карманах своего одеяния и достал небольшой кожаный мешочек.

— Здесь особый порошок, — сказал он своему другу. — Если Чародей-Владыка проникнет сюда, посыпь им книги летописей друидов, и они исчезнут. Порошок, сделав их невидимыми, убережет от уничтожения.

Бреман протянул мешочек, который Кахл принял с некоторым сомнением. Мудрый друид взвесил мешочек в сухонькой ладошке, словно пытался определить, стоит ли его брать.

— Эльфийская магия? Бреман кивнул.

— Наверное, какая-нибудь волшебная пыль из колдовского арсенала старого мира? — По лицу Кахла пробежала озорная улыбка. — А тебе известно, что со мной будет, если Атабаска найдет это у меня?

— Известно, — серьезно ответил Бреман. — Но он ведь не найдет, верно?

С минуту Кахл задумчиво рассматривал мешочек, потом спрятал его в кармане своей одежды.

— Нет, — согласился хранитель библиотеки, — не найдет. — Он приподнял бровь и продолжил: — Однако боюсь, я не смогу пообещать тебе, что стану им пользоваться, какая бы беда ни случилась. В этом вопросе я солидарен с Атабаской. Я против магии, и ты об этом знаешь. Я ведь достаточно ясно дал тебе это понять еще тогда, раньше.

— Да, я понял.

— Так почему же ты просишь меня сделать это?

— Я должен. К кому же мне еще обращаться? Кому еще я могу довериться? Пусть это будет на твоей совести, Кахл. Ты воспользуешься порошком только в самых крайних обстоятельствах, если нельзя будет поручиться ни за чью жизнь и не останется никого, кто сумел бы позаботиться о книгах. Не допусти, чтобы они попали в руки тех, кто способен использовать знания во зло. Помни, тогда произойдет нечто гораздо худшее, чем любые последствия использования магии, которые ты можешь себе вообразить.

Кахл серьезно посмотрел на Бремана и кивнул:

— Не сомневайся, я буду держать порошок при себе на крайний случай. Самый крайний.

Они молча обменялись взглядами. Все слова были сказаны, добавить нечего.

— Может, все-таки передумаешь и пойдешь со мной? — предпринял последнюю попытку Бреман.

Тонкие губы Кахла изогнулись в едва заметной улыбке.

— Однажды ты уже предлагал мне уйти с тобой, когда покидал Паранор, чтобы продолжить изучение магии в другом месте. Тогда я сказал тебе, что никогда не уйду отсюда, ибо мое место здесь. С тех пор ничего не изменилось.

Бремана охватило горькое чувство безнадежности, и он поспешно улыбнулся, стараясь скрыть его.

— Тогда прощай, Кахл Рис. Прощай, мой старый верный друг. Будь молодцом.

Маленький человечек обнял старика, обхватив руками его исхудавшее тело.

— Прощай, Бреман. — Его голос дрогнул. — Надеюсь, на сей раз ты не прав.

Бреман молча кивнул. Потом повернулся и не оглядываясь вышел из библиотеки. Он и сам хотел бы ошибиться, однако знал, что надежды нет. Быстро пройдя через зал, он снова оказался у двери в коридор, по которому пришел. Старик поймал себя на том, что всматривается в картины и гобелены так, словно впервые видит их, а может быть, словно больше не увидит никогда. Так было и когда Бреман покидал Паранор в первый раз. Как он ни старался это отрицать, но цитадель друидов оставалась его домом в большей степени, чем любое другое жилище. Паранор каким-то неизъяснимым способом предъявлял свои права на него.

Шагнув через дверь в полумрак лестничной площадки, Бреман оказался лицом к лицу с Риской и Тэем Трефенвидом.

Тэй тут же порывисто шагнул навстречу и обнял его.

— Добро пожаловать домой, друид, — произнес он, похлопывая старика по спине.

Для эльфа Тэй казался небывало высоким. Долговязый и неловкий с виду, он точно путался в своих собственных ногах. Лицо же его имело все характерные эльфийские черты, и от этого создавалось впечатление, будто голова прикреплена к телу по ошибке. Голубоглазый улыбчивый блондин был еще молод, хотя и провел в Параноре уже пятнадцать лет.

— Ты хорошо выглядишь, Тэй, — заметил старик, приветливо улыбаясь ему в ответ. — Видно, тебе нравится жизнь в Параноре.

— Мне еще больше нравится, что я снова вижу тебя, — отозвался тот. — Когда мы отбываем?

— Мы?..

— Бреман, не делай вид, что ты не понимаешь. Мы с Риской решились. Пойдем за тобой куда угодно. Даже если бы ты не позвал нас, мы подкараулили бы тебя на обратном пути. Хватит с нас Атабаски и Великого Круга.

— Видел бы ты это представление, — фыркнул Риска, подходя ближе к друзьям. — Комедия! Они обошлись с твоей просьбой, как с предложением побеседовать с зачумленным! Не было ни обсуждения, ни дебатов! Атабаска поведал о твоей просьбе с таким видом, что не оставалось ни малейшего сомнения в его позиции. Другие поддержали его, как последние подхалимы. Мы с Тэем попытались разоблачить его интриги, однако нам даже не дали высказаться. Нет, довольно с меня их глупости! Коль скоро ты говоришь, что Чародей-Владыка существует, значит, он существует. Если утверждаешь, будто он явится в Паранор, так тому и быть. Но я не собираюсь дожидаться, чтобы поприветствовать его. Пусть это делают другие. Темнота! Как, скажи, можно быть такими дураками?

Риска дрожал от гнева, и Бреман невольно улыбнулся:

— Выходит, вы хорошо потрудились вместо меня?

— Да ну. Так, слабый шепот среди бури, — засмеялся Тэй. Его руки поднялись и беспомощно упали под черным одеянием. — Риска прав. С тех пор как Атабаска стал предводителем друидов, Паранор погряз в интригах. Это место должен был занять ты, Бреман, а не он.

— Ты мог бы стать предводителем, если бы захотел, — раздраженно заметил Риска. — Ты должен был бороться.

— Нет, — произнес старик, — я бы не справился с этим делом, друзья. У меня никогда не было склонности к чиновничьей работе. Мой удел — искать и восстанавливать потерянное, а этим нельзя заниматься, сидя в высокой башне. Атабаска больше подходит для этого.

— Чушь! — выпалил Риска. — Ни для чего он не подходит. Он завидует тебе до сих пор. Понимает, что занял твое место, и злобствует. Пусть ты отказался от каких-либо притязаний — твоя свобода опасна для его власти, основанной на беспрекословном подчинении. Он бы с удовольствием аккуратненько сложил нас всех на полку и доставал, когда ему нужно. Диктовал бы нам, как жить, словно мы малые дети. А ты ушел из Паранора, и ему тебя не достать. Этого он никогда тебе не простит.

Бреман пожал плечами:

— Старая история. Мне жаль только, что он не обратил должного внимания на мое предостережение. Башня Мудрых действительно в опасности. Чародей-Владыка придет сюда. Сапоги его солдат сровняют Паранор с землей.

— Что же нам делать? — настойчиво спросил Тэй, озираясь вокруг, словно опасался, как бы кто его не услышал. — Бреман, мы не бросили заниматься магией. Каждый из нас, и Риска и я, старался по-своему совершенствоваться в ней. Мы знали, что в один прекрасный день ты придешь за нами. И тогда она понадобится.

Бреман удовлетворенно кивнул. Не напрасно он верил, что эти двое продолжат изучение магии вопреки всем остальным. Конечно, они не достигли таких высот, как он, однако знали достаточно. Риска был неоспоримым авторитетом в оружии, отлично владел воинскими искусствами. Тэй Трефенвид изучал магические свойства веществ и силы, способные созидать и разрушать. И каждый из них, как и сам Бреман, умел привлекать колдовские чары для защиты и обороны. Заниматься магией в стенах Паранора строжайше запрещалось, за исключением тех случаев, когда они проходили под неослабным контролем, да и то в из ряда вон выходящих ситуациях, при крайней необходимости. Всякие прочие эксперименты осуждались, и каждый застигнутый за подобным занятием подвергался наказанию. Друиды не забыли прошлого, и мрачная тень Броны и его последователей все еще тяготела над ними. Считалось, что мятежные друиды погибли по своей вине из-за собственной беспринципности, не сумев найти смелость признать, что идут по ложному пути, который непременно погубит их.

— Вы не ошиблись, — ответил друзьям Бреман. — Я рассчитывал, что вы не бросите занятия магией. И теперь хочу, чтобы вы пошли со мной. Мне скоро понадобятся ваша сила и ваши знания. Скажите, можно ли положиться на кого-нибудь еще? Есть ли среди друидов такие, кто осознал необходимость использования магии?

Тэй и Риска обменялись быстрыми взглядами.

— Никого, — ответил дворф. — Придется тебе довольствоваться нами.

— Ладно, обойдемся, — произнес Бреман, и его старческое лицо печально сморщилось. Только эти двое присоединятся к ним с Кинсоном! Всего двое! Он вздохнул. Что ж, этого следовало ожидать. — Мне жаль, что приходится просить вас, — искренне произнес он.

— Я бы расстроился, если б ты этого не сделал, — фыркнул Риска, — Паранор и его старцы до слез надоели мне. Никому нет дела до того, чем я занимаюсь. У меня нет учеников. Все смотрят на меня, да и на Тэя как на зачумленных. Мы бы уже давно ушли, если бы не дали слово дождаться тебя.

Тэй согласно кивнул.

— Не стоит печалиться, тебе нужны товарищи в твоих странствиях, Бреман. Мы к этому готовы. Старик с благодарностью пожал обоим руки.

— Соберите свои вещи и ждите меня у главных ворот завтра утром, тогда я и расскажу вам, куда мы пойдем. Переночуем мы в лесу с моим товарищем Кинсоном Равенлоком. Вот уже два года мы странствуем вместе с этим незаменимым человеком. Он опытный следопыт и удачливый охотник, в общем, настоящий житель приграничья, мужественный и решительный.

— Раз он странствует с тобой, ему не нужны другие рекомендации, — сказал Тэй. — Ну, мы пошли. Каэрид Лок ждет тебя внизу, на лестнице. Он просил тебя спуститься к нему. — Тэй многозначительно помолчал и добавил: — Хорошо было бы взять Каэрида с собой.

Старик кивнул:

— Знаю. Я попрошу его. Отдохните хорошенько. Увидимся на рассвете.

Дворф и эльф проскользнули через дверь в коридор и тихо закрыли ее за собой, оставив Бремана одного на площадке. С минуту он постоял, думая о том, что еще следует сделать. Его окружала глубокая непроницаемая тишина, царившая в стенах крепости.

Время шло. Ему осталось справиться всего с одной задачей, однако медлить не стоило.

Бреману нужен был Каэрид Лок.

Исполненный решимости довести свой план до конца, старик заторопился вниз по лестнице, прокручивая в уме отдельные детали. Из закрытого бокового прохода доносился запах плесени, и он невольно сморщил нос. Повсюду в главных коридорах и на лестницах Башни Мудрых воздух был чистым и теплым, подогретым с помощью котла, который не выключали круглый год. Заслонки и вентиляционные отверстия регулировали поток воздуха, однако в потайных ходах вроде этого они отсутствовали.

Капитан Гвардии друидов дожидался Бремана, стоя в потемках на лестничной площадке двумя маршами ниже. Увидев старика, он шагнул ему навстречу.

— Я подумал, что тебе будет приятнее разговаривать со своими друзьями наедине.

— Спасибо тебе, — ответил Бреман, тронутый его заботой. — Но ты бы нам не помешал, Каэрид. На рассвете мы уходим. Пойдешь с нами?

Каэрид слабо улыбнулся.

— Я так и думал. Риска и Тэй будут рады уйти из Паранора, это не секрет. — Он медленно покачал головой. — Но что касается меня, Бреман, мой долг — остаться здесь. Особенно если твои предположения верны. Должен же кто-нибудь защищать паранорских друидов, пусть даже они сами избрали свою участь. Я лучше всех подхожу для этого. Гвардия подчиняется мне, я формировал ее и обучал воинов. Нельзя мне покидать их сейчас.

Бреман кивнул:

— Думаю, ты прав. Хотя было бы хорошо, если бы ты пошел с нами.

Каэрид невесело улыбнулся:

— Я бы и рад пойти. Но выбор сделан.

— Тогда не смыкай глаз, Каэрид Лок, следи за всем, что происходит в этих стенах. — Бреман пристально посмотрел на него. — Старайся иметь под своим началом только преданных воинов. Подумай, нет ли среди них троллей? Нет ли таких, кто может предать тебя?

Капитан Гвардии друидов уверенно покачал головой:

— Ни одного. Все готовы стоять со мной до конца. И тролли тоже. Я жизнью готов поклясться, Бреман. Старик мягко улыбнулся.

— Тебе предстоит исполнить эту клятву. — Он огляделся, словно кого-то искал. — Он придет, Каэрид! Чародей-Владыка явится сюда со своими крылатыми слугами и приспешниками-мертвецами, а может, и еще с какими-нибудь тварями из Преисподней. Он обрушится на Паранор и постарается уничтожить тебя. Ты должен следить, что происходит у тебя за спиной.

— Он не застанет нас врасплох. — Эльф смотрел Бреману прямо в глаза. — Пора мне проводить тебя к воротам. Хочешь взять с собой еды?

Бреман кивнул:

— Да, возьму. — Он вдруг задумался. — Чуть не забыл. Можно мне сказать еще одно, последнее слово Кахлу Рису? Боюсь, между нами осталась некоторая недоговоренность. Мне хотелось бы исправить эту оплошность, прежде чем я уйду. Дай мне еще несколько минут, Каэрид. Я сразу же вернусь.

Немного поразмыслив над этой просьбой, эльф кивнул:

— Хорошо. Но, пожалуйста, не задерживайся. Я уже и так растянул время, предоставленное тебе Атабаской, до предела.

Бреман покорно улыбнулся и снова стал подниматься по лестнице. Он ненавидел ложь, но другого выхода не было. Капитан Гвардии друидов, невзирая на дружбу, ни при каких обстоятельствах не разрешил бы ему то, что он собирался сделать. Миновав два марша, Бреман прошел через дверь в запасной ход и, быстро дойдя до конца, через очередную дверь вышел на другую лестницу, более узкую и крутую, чем первая. Здесь он шел не торопясь, ступая очень осторожно. Нельзя было допустить, чтобы его заметили сейчас. То, что он хотел сделать, было запрещено. Если бы его обнаружили, Атабаске ничего не стоило бы навсегда заточить его в самое глубокое подземелье.

Дойдя до конца узкой лестницы, Бреман остановился перед тяжелой дверью, запертой на замки, укрепленные цепями толщиной с руку старика. Он осторожно потрогал замки один за другим, и они с легким скрежетом открылись. Друид вынул цепи из колец, толкнул дверь и со смешанным чувством облегчения и тревоги увидел, как она медленно открылась.

Он вошел внутрь и оказался на площадке, расположенной у подножия Башни Мудрых. Стены уходили вниз в черную шахту, про которую говорили, будто она достигает центра земли. Никому еще не удавалось спуститься вниз и вернуться назад. Никто не мог осветить ее настолько, чтобы увидеть, что же там внутри. То была отопительная шахта, которую называли огненной ямой. Сюда сбрасывали все отвергнутое временем или судьбой, будь то магия, наука, живое, мертвое, тленное или нетленное. Шахта существовала со времен волшебного царства. Как и озеро Хейдисхорн в Сланцевой долине, это было одно из мест, где этот мир соединялся с миром иным. Ходило множество легенд о том, что происходило здесь за долгие годы. Рассказывали об ужасных вещах, которые якобы поглотил этот колодец. Бремана сказки не интересовали. Он считал колодец путем, по которому магия уходила туда, где не бывала ни одна живая душа и где в гудящем пламени таилась сила, которой никто не отважился бы бросить вызов.

Стоя на краю, он воздел руки и принялся нараспев произносить заклинания. Его голос звучал ровно, но твердо, во всех действиях чувствовались умение и осторожность. Бреман произносил слова без тени неуверенности, поскольку один лишь намек на нее мог оборвать ворожбу и пустить на ветер все его усилия.

Закончив твердить заклинания, он сунул руку в складки одеяния, извлек оттуда щепотку зеленоватого порошка и бросил его в бездну. Частички порошка сверкнули недобрым огоньком, паря в воздухе, затем стали разрастаться и множиться. И вот уже несколько крупинок превратились в тысячи. На мгновение они зависли на месте, поблескивая почти черным светом, а затем вспыхнули и исчезли.

Тяжело дыша, Бреман быстро отступил и прислонился к каменной стене, чувствуя, как мужество покидает его. У него уже не было прежней силы, не было решимости. Стать бы молодым, вернуть силу и уверенность юности! Но нет, он стар и слаб, и бесполезно желать невозможного. Он должен заставить себя сделать задуманное с теми силами и с той уверенностью, которые у него есть.

Внизу раздался звук, будто кто-то скреб стену, — скрежет гвоздя или камня.

Точно кто-то карабкался вверх, силясь увидеть, здесь ли еще тот, кто произносил заклинания.

Собравшись с силами, Бреман шагнул через порог и с усилием плотно закрыл за собой дверь. Сердце продолжало отчаянно биться, лицо блестело от пота.

— Уходи отсюда, — донесся хриплый голос из-за двери, откуда-то из глубин бездны. — Уходи немедленно!

Дрожащими руками Бреман снова скрепил замки и запер их. Покончив с этим, он бросился через пустынные проходы Башни назад к Каэриду.

ГЛАВА 4

Бреман и Кинсон Равенлок провели ночь в лесу неподалеку от Паранора. Они отыскали густой ельник, где можно было надежно укрыться на случай появления крылатых тварей, шаривших по ночному небу. Поужинав хлебом, сыром и весенними яблоками, вымоченными в эле, они принялись обсуждать события минувшего дня. Вернее, Бреман рассказывал обо всем, что случилось с ним в Параноре, а Кинсон ограничился лишь понимающими кивками и несколькими разочарованными возгласами. У него хватило выдержки, чтобы не напоминать старику о том, что он считал попытку убедить Атабаску заведомо бессмысленной.