ГЛАВА 1

Старик возник словно из-под земли. Житель приграничья поджидал его, затаившись в тени раскидистого дерева, что росло на вершине холма, откуда виден был весь Стреллихейм и ведущие к нему тропы. Полная луна освещала окрестности миль на десять, но он так и не сумел уловить момент, когда появился старик. Непостижимая способность эта внушала невольный трепет, а оттого, что так происходило каждый раз, острота ощущения ничуть не притуплялась. И как это старику удается подойти незамеченным? Житель приграничья вырос в здешних местах и выжил лишь благодаря смекалке и опыту. На своем веку он повидал такого, о чем многие и не подозревали. Затаившись в высокой траве, умел выслеживать сторожких зверей, мог безошибочно сказать, далеко ли они и как быстро идут. Однако обнаружить старика в ясную лунную ночь на совершенно открытой равнине, даже заранее зная о его появлении, ему никак не удавалось.

Не стоит и говорить, что старик без особого труда отыскал жителя приграничья. Уверенно свернув с тропинки, он неторопливым, размеренным шагом двинулся к дереву, под которым тот скрывался, шел он, слегка наклонив голову и поблескивая глазами из-под низко надвинутого темного капюшона. По обычаю друидов старик был одет в длинный черный плащ, окутывавший его подобно ночной тьме, из которой он вышел. Старик не отличался высоким ростом и могучим телосложением, однако во всем его облике чувствовались твердость и целеустремленность. Глаза его, обычно зеленоватые, сейчас, когда ночь окрасила все вокруг в серые тона, казались почти белыми, словно из кости. В лунном свете взгляд друида сверкнул, подобно броску зверя, — дикий, пронзительный, завораживающий. Его лицо от лба до самого подбородка изрезали глубокие морщины, седеющая борода еще более побелела с их предыдущей встречи и напоминала спутанные нити паутины.

Оставив свои наблюдения, житель приграничья медленно поднялся на ноги. Он был высок, мускулист и широкоплеч. Длинные темные волосы, стянутые на затылке. Взгляд карих глаз тверд и зорок. Его худощавое, с резкими чертами лицо отличалось своеобразной грубоватой красотой.

Подойдя к нему, старик улыбнулся.

— Как дела, Кинсон? — приветливо спросил он. От звука знакомого голоса раздражение Кинсона Равенлока мгновенно развеялось, словно пыль на ветру.

— У меня все в порядке, Бреман, — ответил он, протягивая руку.

Старик стиснул ее в своей ладони. С годами кожа его руки стала сухой и шершавой, но рукопожатие все еще оставалось крепким.

— Давно ждешь?

— Три недели. Думал, прожду дольше. Даже странно. Впрочем, ты всегда меня удивляешь.

Бреман добродушно рассмеялся. Он расстался с жителем приграничья шесть месяцев назад и велел ждать его в первое полнолуние следующего года, назначив встречу севернее Паранора, там, где леса уступали место Стреллихеймским равнинам. Но хотя о времени и месте они условились, их договоренность едва ли можно было считать абсолютно точной, ибо Бреман уходил на север, в запретную страну, и срок его возвращения зависел от обстоятельств, предвидеть которые он не мог. Однако обоим нравилась подобная непредсказуемость. На сей раз Кинсону пришлось ждать три недели, но с такой же легкостью он прождал бы, если потребовалось, и три месяца.

Друид пристально посмотрел в глаза своему собеседнику.

— Узнал что-нибудь, пока меня не было? — поинтересовался он. — Надеюсь, ты не терял времени даром.

Кинсон пожал плечами:

— Так, кое-что. Присядь отдохни. Ты ел?

Он дал старику хлеба и эля, и они уселись рядом в темноте, глядя на широкий простор равнин, безмолвно распростершихся под сводом залитых лунным светом небес. Некоторое время старик жевал с отсутствующим видом. В эту ночь житель приграничья не развел костра, как не разводил его и в другие ночи с начала своего дежурства. Огонь привлек бы внимание, а ни один из них рисковать не хотел.

— Тролли идут на восток, — нарушил молчание Кинсон. — Их тысячи, точно я даже не смог сосчитать, хотя и спускался к ним в лагерь несколько недель назад, когда они стояли неподалеку. И их становится больше день ото дня — подходят все новые и новые отряды. Насколько мне удалось узнать, они контролируют все земли к северу от Стреллихейма. — Он минуту помолчал и спросил: — Может, тебе удалось выяснить что-нибудь другое?

Друид покачал головой. Он откинул капюшон, и его седеющие волосы растворились в лунном свете.

— Нет, теперь все принадлежит им. Кинсон бросил на него колючий взгляд:

— Значит…

— Что ты еще видел? — перебил его старик.

Житель приграничья взял бурдюк с элем и пару раз глотнул из него.

— Их вожди не выходят из своих палаток. Их никто не видит. А тролли боятся даже произносить их имена вслух. Странно. Очень странно, ведь горные тролли прежде не ведали страха. — Он взглянул на своего собеседника. — Знаешь, ночами, поджидая тебя, я видел странные тени, пролетавшие по небу в отсветах луны и звезд. Крылатые черные твари носились во тьме, то ли охотясь, то ли выслеживая кого-то. Кого, я не знаю, да и знать не хочу. Но я чувствую их. Даже теперь. Они где-то там, кружат. Их присутствие вызывает ощущение, похожее на зуд. Нет, не на зуд — на озноб, который испытываешь, когда ловишь на себе взгляд недоброжелателя. Мурашки ползут по коже. Эти твари не видят меня, а если бы заметили, я наверняка был бы уже мертв.

Бреман кивнул:

— Слуги Черепа. Они обречены служить своему властелину.

— Так он жив?! — Кинсон не смог сдержать волнения. — И ты знаешь об этом? Ты убедился?

Друид отложил хлеб и бурдюк с элем и взглянул ему прямо в лицо. Его взгляд казался отстраненным, преисполненным мрачных воспоминаний.

— Он так же жив, Кинсон, как и мы с тобой. Я проследил за ним до самого его логова, скрытого за Ножевым Кряжем, преддверием Царства Черепа. Ты знаешь, сначала я сомневался, подозревая это, но не имея надежных доказательств. Поэтому и отправился на север, как мы договаривались, пересек равнины и поднялся в горы. По пути мне частенько приходилось видеть крылатых охотников. Они появлялись только ночью и выслеживали живых существ. Я окутал себя магической пеленой и сделался невидимым, как воздух, который они пронзали. Побывал я по пути и в землях троллей. Вся их страна завоевана. Всех, кто сопротивлялся, предали смерти. Некоторые бежали. Остальные теперь служат ему.

Кинсон удрученно покачал головой. Шесть месяцев миновало с того дня, когда тролли-предатели, спустившиеся с восточных склонов Погребальных гор, принялись порабощать собственный народ. Их огромная армия наступала стремительно, и менее чем за три месяца сопротивление было сломлено. Северная Земля оказалась под властью таинственного и никому не известного вождя армии завоевателей. О нем ходили кое-какие слухи, но ни один из них не подтверждался. Впрочем, о его существовании мало кто знал. Ни единого слова об этой армии и о ее предводителе не проникало южнее границ Варфлита и Тирзиса — вновь созданных форпостов людей, тогда как на востоке и западе, в землях дворфов и эльфов, весть о них разнеслась повсеместно, ибо они были гораздо теснее связаны с троллями. Люди жили на отшибе, в отдаленных городах Южной Земли, уподобившись скачущим по земле кроликам. Жалкие, беспомощные, они не оказывали ни малейшего влияния на ход событий. Всего лишь легкая добыча для хищников.

«Только не я, — мрачно думал Кинсон. — Нет, я вовсе не кролик. Мне удалось избежать этой участи. Я сам стал охотником».

Бреман подвинулся, усаживаясь поудобнее.

— В своих поисках я углубился в горы, — продолжил он прерванный рассказ. — И чем дальше уходил, тем более крепла моя уверенность. Повсюду сновали Слуги Черепа. Были там и другие твари, порождения Тьмы, — мертвецы, возвращенные к жизни. «Внимание и осторожность», — твердил я себе, стараясь избежать встречи с ними, ибо знал: стоит им обнаружить меня, и моей магической силы недостанет, чтобы спастись. Повсюду царила кромешная тьма. Она давила и угнетала. И все-таки я решился подняться на гору Черепа — лишь один раз и ненадолго. Незамеченным проскользнув по тропкам, я нашел то, что искал. — Он помолчал, насупив брови. — И даже больше, Кинсон. Гораздо больше!

— Он был там? — возбужденно спросил Кинсон. Его лицо напряглось, глаза вспыхнули охотничьим азартом.

— Да, он был там, — спокойно подтвердил друид. — Магия позволила ему выжить — он воспользовался сном друидов. Однако он не умеет использовать магию с умом, Кинсон. Возомнил, будто законы природы для него не писаны. Невежда! Ему придется заплатить за все его гнусные деяния. Он попал под власть книги Идальч и теперь уже не сможет освободиться.

— Ты говоришь о магической книге, которую он похитил из Паранора?

— Да. Четыреста лет назад. Тогда его звали Брона и он был таким же друидом, как все мы, никаким не Чародеем-Владыкой.

Кинсон Равенлок знал эту историю. Ему рассказывал ее сам Бреман, но она была хорошо известна всем, и Кинсон слышал ее по меньшей мере сотню раз. Пять веков назад, спустя тысячу лет после опустошительных Больших Войн, эльф Галафил созвал Великий Круг друидов. На Круге, собравшемся в Параноре, встретились самые мудрые мужи и жены всех племен, те, кто еще помнил старый мир и сохранил немногие изорванные и измятые книги, те, чьи познания пережили тысячелетнее варварство. Круг объединился в последней отчаянной попытке вывести народы к новой, более высокой цивилизации. Объединив усилия, друиды принялись кропотливо систематизировать знания, по крупицам собирать опыт, который мог быть использован для всеобщего блага. Друиды стремились облегчить жизнь всех народов, независимо от их прошлого. Среди них были люди, гномы, дворфы, эльфы, тролли. Каждому, кто обладал знаниями, в ком теплилась хоть малая толика мудрости, давался шанс.

Однако задача оказалась слишком сложной, и некоторые из друидов стали проявлять нетерпение. Один из них, Брона, обладал блестящим умом, но чрезмерное честолюбие затуманило его разум и лишило осторожности. Брона принялся экспериментировать с магией. После падения волшебного царства и возвышения человека магия почти исчезла из жизни. Брона решил возродить ее и вернуть миру. Древние науки не сумели предотвратить крушение старого мира, но друиды, казалось, не замечали урока, преподанного Большими Войнами. Магия открывала иные возможности, к тому же магические книги были более древними и испытанными, чем научные трактаты. Среди магических книг оказалась и Идальч — огромный неподъемный фолиант, переживший все катастрофы со времен зарождения цивилизации, хранимый темными заклятиями и служивший неведомому промыслу. На древних страницах этой книги виделись Броне ответы на все вопросы, решения всех проблем, которые предстояло разрешить друидам. И он выбрал свой путь.

Друиды, менее импульсивные и не столь безрассудные, предостерегали его, зная, что никогда власть над миром не дается даром. Ни один меч не рубит лишь единожды.

«Будь осторожен, — предупреждали они. — Избегай опрометчивых решений».

Но Брону и немногих его последователей так и не удалось разубедить, и в конце концов они порвали с Кругом. А вскоре и вовсе исчезли неизвестно куда, похитив книгу Идальч, ставшую для них путеводной нитью в новом мире, заветным ключом ко всем дверям, которые им предстояло отпереть.

И книга эта принесла им гибель. Оказавшись под ее влиянием, они навсегда потеряли себя. Их обуяла безудержная жажда власти ради власти. Власти безмерной, которой они могли бы распоряжаться по своему усмотрению. Все прочие идеалы оказались забыты, все иные цели оставлены. Результатом же стала Битва Народов. Мятежные друиды превратили людей в послушное орудие своих агрессивных устремлений, безраздельно подчинив их себе с помощью магии. Однако попытка завладеть миром окончилась крахом. Круг друидов, объединив силы всех остальных народов, возглавил поход против агрессоров — и тех оттеснили к югу, где они оказались на положении ссыльных, в полной изоляции. Брона и его приверженцы исчезли. Говорили, будто их уничтожила магическая сила.

— Какой глупец! — неожиданно воскликнул Бреман. — Сон друидов сохранил ему жизнь, лишив, однако, души и сердца, так что от него осталась лишь одна оболочка. Все эти годы мы считали его умершим, да, в сущности, он и есть покойник. Но та часть, которая выжила, — это дьявол, порожденный магией. Он по-прежнему стремится заполучить весь мир и все живущее в нем. Он жаждет властвовать над всеми. Ему не важно, какова цена безрассудного использования сна друидов, и все равно, чем платить за продление своей никчемной жизни. Брона стал Чародеем-Владыкой и стремится выжить любой ценой!

Кинсон молчал. Его тревожило, что Бреман, столь запальчиво клеймивший Брону за то, что тот воспользовался сном друидов, ни словом не обмолвился о себе. Ведь Бреман и сам прибегнул ко сну. Конечно, он мог бы возразить, что использовал сон более осторожно, держа под контролем, ограничивая его власть над собой, мог бы оправдать свой поступок необходимостью дождаться неизбежного возвращения в мир Чародея-Владыки. Но как ни старался он подчеркнуть разницу, суть заключалась в том, что последствия сна друидов одинаковы как для Чародея-Владыки, так и для Бремана.

Настанет день, когда Бреман столкнется с этим.

— Так ты видел его? — спросил житель приграничья, которому не терпелось узнать, что же произошло дальше. — Видел его лицо?

Старик усмехнулся:

— У него не осталось ни лица, ни тела, Кинсон. Он нечто, завернутое в плащ с капюшоном. Иногда мне кажется, что теперь и я такое же нечто.

— Это не так, — поспешно возразил Кинсон.

— Да, — тут же согласился его собеседник, — не так. Я еще умею различать добро и зло и пока не раб магии. Хотя тебя пугает вероятность, что я им стану. Верно?

Кинсон уклонился от ответа, сменив тему:

— Расскажи, как тебе удалось так близко подобраться к нему. Почему Слуги Черепа тебя не обнаружили?

Бреман смотрел в сторону, словно вглядываясь во что-то далекое во времени и пространстве.

— Это было нелегко, — негромко ответил он. — Пришлось дорого заплатить. — Он потянулся за бурдюком и сделал большой глоток. На его лице отразилась такая смертельная усталость, будто железные нити изнутри стянули кожу. — Мне пришлось перевоплотиться в одного из них, — помедлив, произнес он. — Принять их помыслы, их устремления, допустить к себе дьявола, который поселился в их душах. Я сделался невидимым, так что мое телесное присутствие нельзя было заметить, и только мой дух мог выдать меня. Вот и пришлось окутать его мраком, подобным тому, что скрывает их души. Я погрузился во все самое темное, что сумел отыскать в самом себе. Знаю, о чем ты хочешь спросить, Кинсон. Поверь мне, в каждом человеке таится дьявол, и я не исключение. Мы стараемся усмирить его, похоронить как можно глубже, и все же он живет в нас. Мне пришлось на время освободить его из заточения, чтобы защитить себя. Чувствовать, что он здесь, кружит возле меня совсем близко и манит за собой так настойчиво — о, как это ужасно! Однако свою службу он таки сослужил. Не дал Чародею-Владыке и его приспешникам обнаружить меня. Кинсон нахмурился:

— Но ты причинил себе вред.

— Только на время. Возвращение позволило мне излечиться. — Тонкие губы старика снова изогнулись в невеселой улыбке. — Все дело в том, что стоит лишь однажды выпустить дьявола из заточения и он будет всячески противиться водворению его назад. Он станет изо всех сил раскачивать решетки своей тюрьмы, рваться прочь, жить в постоянной готовности к побегу. И раз я был в такой близости от него, значит, стал более уязвим. — Он покачал головой. — Жизнь постоянно испытывает нас. Не так ли? И это всего лишь еще одно испытание.

Двое мужчин молча смотрели друг на друга. Луна совершила свой путь по небу к южному краю горизонта и скрылась из виду. Звезды особенно ярко засияли после ее захода, а безоблачное небо затянуло черным бархатным пологом безбрежной, ничем не нарушаемой тишины.

Наконец Кинсон смущенно откашлялся и произнес: — Но ты говоришь, что поступил так по необходимости, чтобы подойти достаточно близко и проверить свои подозрения. Теперь мы все знаем. — Он помолчал. — А скажи мне, ты и книгу Идальч видел?

— Да, она была там, у него в руках, но я не смог добраться до нее, иначе непременно забрал бы и уничтожил, пусть даже это стоило мне жизни.

Чародей-Владыка… книга Идальч… там, в Царстве Черепа, — и это правда, не слухи, не сказки… Кинсон Равенлок слегка откинулся назад и тряхнул головой. Подтвердились худшие опасения Бремана. Армия троллей идет из Северной Земли, чтобы подчинить себе народы. История повторяется. Снова грядет Битва Народов. Только теперь нет силы, способной ее предотвратить.

— Так, так, — сокрушенно пробормотал он.

— И я еще не все сказал тебе, — заметил друид, подняв глаза на Кинсона. — Ты должен узнать еще одну новость. Крылатые твари ищут не ведомый доселе эльфийский камень — Черный эльфинит. Чародей-Владыка узнал о нем из книги Идальч. О чем только не упомянуто в этой проклятой книге! Так вот, это не простой эльфинит, о которых ты слышал. Он один из трех камней для сердца, ума и тела, магией которых сможет воспользоваться лишь тот, кто соберет их вместе. Дьявольская сила этого камня огромна, а предназначение его загадочно, и тайна скрыта в глубинах времен. Однако в книге Идальч упоминаются возможности, которыми он обладает. Мне повезло, и я узнал о них, затаившись в темном углу огромного зала, куда слетелись крылатые твари, чтобы получить приказания от своего Владыки, я услышал, как он говорил о камне.

Старик поближе наклонился к жителю приграничья.

— Черный эльфинит спрятан где-то в Западной Земле, в затерянной среди лесов древней цитадели. Охраняемый так надежно, что трудно и вообразить, он лежит там со времен волшебного царства, потерянный для истории, забытый, как секреты магии, и ждет часа, когда его снова найдут и воспользуются им.

— А как им можно воспользоваться? — нетерпеливо перебил старика Кинсон.

— Он обладает способностью разрушать любые магические чары и обращать их на пользу своему владельцу. Не важно, сколь искусна и могущественна противостоящая магия, если у тебя есть Черный эльфинит — ты легко сможешь подчинить своей воле противника, его чары станут служить тебе. Он будет беспомощен против тебя.

Кинсон в отчаянии покачал головой:

— Выходит, невозможно противостоять ему? Старик тихо рассмеялся:

— Подожди, подожди, Кинсон, все не так просто. Помнишь, чему я тебя учил? Каждый раз, когда ты пользуешься магией, тебе приходится за это платить, и чем сильнее чары, тем серьезнее будут последствия. Однако забудем об этом на время. Ведь Чародею-Владыке совершенно безразлично, какими окажутся последствия, он давно утратил здравый смысл, значит, ему нельзя позволить завладеть Черным эльфинитом. Нам надо как можно скорее найти камень, чтобы опередить его.

— И как мы это сделаем?

Друид зевнул и устало потянулся. Складки его черных одежд приподнялись и с мягким шорохом опустились.

— У меня нет ответа на твой вопрос, Кинсон. Кроме того, у нас полно и более срочных дел.

— Пойдешь в Паранор на Круг друидов?

— Я должен пойти.

— Но зачем? Они не станут тебя слушать, потому что не верят тебе, а некоторые даже боятся. Старик кивнул:

— Некоторые, но не все. Уверен, найдутся такие, кто прислушается к моим предостережениям, пусть таких окажется и немного. В любом случае я обязан попытаться. Кругу друидов грозит серьезная опасность. Чародей-Владыка слишком хорошо помнит, как они разгромили его в Битве Народов. На этот раз он не позволит им вмешаться в его дела, даже если они теперь не представляют для него явной опасности. Кинсон отвел взгляд.

— С их стороны глупо не прислушаться к твоим словам, Бреман, но они, я уверен, не прислушаются. Уединившись за стенами своего убежища, друиды совсем оторвались от жизни. Они так давно не отваживаются выйти в мир, что уже разучились правильно оценивать происходящее. Они потеряли себя, забыли о своем предназначении.

— Довольно. — Бреман положил тяжелую руку на плечо своего товарища. — Не стоит переливать из пустого в порожнее. Попробуем сделать то, что в наших силах. — Он слегка сжал плечо Кинсона. — Я очень устал. Будь добр, подежурь несколько часов, пока я посплю. Потом можно будет отправляться в путь.

Житель приграничья кивнул:

— Я посторожу, отдыхай.

Старик поднялся и удалился в густую тень ветвей раскидистого дерева. Поплотнее запахнув плащ, он прилег на мягкий травяной ковер. Через несколько минут он уже спал, глубоко и ровно дыша во сне. Кинсон взглянул ему в лицо. Даже теперь глаза друида не были совсем закрыты. В узких щелках под опущенными веками мерцал слабый свет.

«Как у кошки, — подумал Кинсон и тут же отвел взгляд. — Как у дикой кошки».

Время шло. Наступила и минула полночь. Луна скрылась за горизонтом, и звезды сложили на черном небе сверкающий причудливый калейдоскопический узор. Густая тишина окутала Стреллихейм. Даже под сенью деревьев, где нес дежурство Кинсон Равенлок, не слышно было ни единого звука, кроме мерного спящего дыхания старика.

Житель приграничья посмотрел на своего товарища. Бреман был таким же изгоем, как и он сам, одинокий в своей вере, всеми отвергнутый за свою приверженность правде, которую никто, кроме него, не хотел принимать.

«Мы с ним одного поля ягоды», — подумал Кинсон. Ему вспомнилась их первая встреча. Старик отыскал его в варфлитской харчевне, чтобы попросить об услуге. В ту пору Кинсон Равенлок снискал славу опытного следопыта, удачливого охотника, путешественника и просто искателя приключений. Всеми этими навыками он овладел еще пятнадцатилетним юношей, ибо вырос в Каллахорне с характерной для приграничной земли полной опасностей жизнью. Его семья оказалась одной из немногих, что остались там, когда прочие, стараясь забыть о былых неудачах, бежали на юг. После окончания Битвы Народов друиды разделили землю на четыре части, на стыке которых находился Паранор. Тогда люди решили отделиться от других народов приграничной зоной. И хотя Южная Земля простиралась на севере до Зубов Дракона, они покинули территорию выше Радужного озера. Так вот среди отказавшихся уйти из родных мест были и Равенлоки.

Выросший в приграничье, Кинсон не менее уверенно чувствовал себя среди эльфов, дворфов, гномов и троллей, чем среди людей. Странствуя по их землям, он изучил местные обычаи и языки. Бреман тоже учился на жизненном опыте, поэтому с самого начала они увидели друг в друге единомышленников. Оба они свято верили, что народам удастся сохранить мир, лишь укрепляя связующие их нити, а не отстраняясь друг от друга. И еще жителя приграничья сблизила с друидом уверенность в том, что самым большим препятствием на пути к миру является Чародей-Владыка.

Уже тогда, пять лет назад, поползли слухи о том, что в Царстве Черепа обитает какая-то дьявольская нечисть — скопище доселе не виданных существ и бестий. Рассказывали о летающих тварях, крылатых чудищах, парящих над землей по ночам в поисках смертных жертв. Поговаривали об ушедших на север людях, которых потом больше никто не видел. Тролли, жившие между Ножевым Кряжем и трясиной Мальга, никогда не пытались перейти пустыню Кьерлак. Если же им случалось проходить вблизи Царства Черепа, они собирались в большие, хорошо вооруженные группы. Поговаривали, будто ничего не росло в этой части Северной Земли — ни дерево, ни травинка не могли укорениться. Всю эту обширную территорию окутала зловещая мгла. Она стала пустынной и бесплодной — только пыль и камень.

Мало кто верил рассказам. Многие вообще ничего не хотели об этом знать. Та часть земли считалась далекой и недружелюбной, так не все ли равно, живет там кто-либо или нет? И все же Кинсон отправился на север, чтобы увидеть снискавшие дурную славу земли своими глазами. Это едва не стоило ему жизни. Крылатые твари неотступно следили за ним в течение пяти дней, с того самого момента, когда он пересек границу их владений. Только благодаря кошачьей ловкости да немалой доле везения Кинсону удалось спастись.

Так что, когда к нему пришел Бреман, Кинсон ни на мгновение не усомнился, что друид говорит правду. Чародей-Владыка действительно существовал и был не чем иным, как Броной, поселившимся со своими последователями на севере, в Царстве Черепа. Смертельная опасность нависла над Четырьмя Землями. Страшные тучи медленно, но неотвратимо сгущались.

Кинсон без промедления согласился сопровождать старика в его странствиях, служить ему еще одной парой глаз, когда понадобится, быть гонцом и следопытом: страховать своего товарища от неожиданных опасностей. Он почувствовал необыкновенный душевный подъем — впервые в жизни у него появилась ясная и осмысленная цель. Захотелось бросить вызов судьбе. Именно эту возможность и дал ему Бреман.

Кинсон удивленно мотнул головой. Как же далеко они зашли вместе и как сблизились. Странно, но эта мысль почему-то очень взволновала его.

Внезапно его зоркий глаз уловил в бесконечных далях Стреллихейма едва заметное движение — будто бы взмах крыльев. Стараясь не моргать, он пристально вгляделся в темноту, однако ничего не увидел. Но вот видение повторилось — тьма в тени удлиненной лощины слабо шевельнулась. В точности распознать, что именно он видел, Кинсон не мог, но от одного предположения похолодело внутри. Он уже встречал нечто подобное, всегда ночью и всегда в безлюдных местах у границы Северной Земли.

Кинсон стоял неподвижно, продолжая наблюдать в надежде, что ошибся. Нет, не ошибся. Снова смутная тень, и на сей раз ближе. Она взмыла с земли, зависла над темным лоскутным покрывалом ночных долин, а потом снова нырнула вниз. Уж не охотится ли это большая ночная птица? Но нет, это не птица.

Один из Слуг Черепа.

Кинсон продолжал наблюдение, чтобы засечь направление движения твари. Тень снова отделилась от земли и, паря в свете звезд, пролетела над лощиной, направляясь прямо туда, где укрылись они с друидом. Вот она опять спикировала и растворилась на темной поверхности земли.

Леденящая душу мысль пронзила мозг Кинсона: Слуга Черепа ищет Бремана!

Он стремительно повернулся, но старик уже стоял за его спиной, вперив взгляд в ночь.

— Я как раз собирался…

— Разбудить меня, — закончил тот. — Да, я знаю. Обернувшись, Кинсон окинул глазами долину. Никакого движения.

— Ты видел? — тихо спросил он.

— Да, — спокойно произнес Бреман. — Один из них все-таки выследил меня.

— Ты уверен, что он идет именно по твоему следу?

— Наверно, я вел себя слишком беспечно на обратном пути. — Глаза Бремана сверкнули. — Он знает, что я прошел здесь, и теперь ищет, куда же я подевался. В Царстве Черепа я был невидим, а вот пересекая долину, не слишком таился, мне казалось, что я уже в безопасности. Следовало быть осторожнее.

Тем временем Слуга Черепа появился снова, на мгновение взметнувшись в небо, беззвучно проплыл над равниной, а затем опять снизился и затерялся в темноте.

— Еще есть время, прежде чем он доберется до нас, — прошептал Бреман. — Думаю, пора в путь. Надо запутать следы на случай, если он последует за нами дальше. Нас ждут Паранор и друиды. Идем, Кинсон.

Оба бесшумно скользнули в тень деревьев, спускавшихся по другой стороне холма Они двигались легким крадущимся шагом опытных охотников. Их темные силуэты словно скользили по земле. В считанные секунды друид и житель приграничья скрылись из виду.

ГЛАВА 2

До самого рассвета шли они, хоронясь под лесным пологом: Кинсон — впереди, Бреман за ним, как тень. Оба молчали. Им было хорошо и спокойно вдвоем в этой тишине. Слуга Черепа больше не появлялся. С помощью магических чар Бреман скрыл их следы, чтобы сделать переход незаметным. Впрочем, крылатый охотник, видимо, и сам предпочел не продолжать поиски в Стреллихеймских равнинах, иначе они непременно обнаружили бы его присутствие. Теперь же оба ощущали соседство лишь обычных обитателей этих мест, а значит, пусть ненадолго, но были в безопасности.

Кинсон Равенлок шагал, не ведая усталости. Этот рослый и сильный мужчина в самом расцвете сил мог полностью полагаться на свое зрение, слух и реакцию. Бреман с восхищением наблюдал за ним, вспоминая свою молодость и размышляя, как близок к закату его собственный жизненный путь. Сон друидов намного продлил ему жизнь по сравнению с теми, кто находился во власти законов природы, и все же этого оказалось недостаточно. Он чувствовал, как с каждым днем силы покидают тело. Ему все еще удавалось поспевать за Кинсоном, но без помощи магии он уже не смог бы этого сделать, приходилось подпитывать себя ею почти ежедневно. Бреман знал, что его время в этом мире подходит к концу.

И все же он верил в себя. И эта пронесенная через всю жизнь вера давала ему силы, как ничто другое. Когда-то, молодым человеком, он пришел к друидам, неся им свой талант, познания в истории и древних языках. То были совсем другие времена: друиды еще деятельно участвовали в образовании и развитии народов, трудились, стараясь объединить их для достижения общих целей. Лишь около семидесяти лет назад они стали забывать о своем предназначении, предпочитая уединенные занятия. Бреман пришел в Паранор учиться, и жажда знаний никогда не покидала его. Однако для науки губительны бесконечно уединенные размышления и медитация. Он вскоре понял, что нужно путешествовать, общаться с людьми, обмениваться мнениями, подмечать перемены, происходящие в жизни.

Открылась ему и еще одна истина: древняя мудрость не в состоянии помочь найти ответы на все вопросы, магия дает более полную, более прочную власть, чем науки, господствовавшие в мире до Больших Войн. Все те знания, которые друиды по крупицам собирали из книг времен Галафила и откапывали в тайниках своей памяти, оказались бесполезны, ибо были слишком разрозненны и стары, чтобы удовлетворить нужды новой эпохи и позволить выковать ключи понимания к дверям неведомого. Другое дело магия. Гораздо более древняя, чем наука, она оказалась более доступна. Хранителем секретов магии был народ эльфов. И хотя многие годы эльфы жили изолированно и скрытно, у них сохранились книги и записи, которые поддавались расшифровке гораздо легче, чем старинные научные труды. Правду сказать, и тут многого недоставало. Восстановить утраченное великое искусство волшебного царства оказалось куда как непросто, и все же возрождение его сулило много больше, чем наука, за которую ратовал Великий Круг друидов.