Глава 5

Ближе к вечеру этого же дня юноши подошли к Лиху, городу на холмах. Огражденный стенами из камня, скрепленного известковым раствором, город был желанным пристанищем для усталых путников, несмотря даже на то, что в ярких лучах дневного солнца жаркая тускло— серая громада стен казалась не более располагающей к отдыху, чем горячее железо. Сами размеры и тяжесть этих стен были неприятны юношам, предпочитающим свободу менее безопасных лесов, окружающих их родной дом, но усталость быстро заставила их забыть о неприязни, и они без промедления вошли в западные ворота, ступив на узкие улочки города. Вокруг царило оживление, люди толкались и пробирались мимо лавочек и рынков, тянущихся вдоль входящей в город-крепость дороги и достигающих самого дома Мениона, величественного старого особняка, скрытого за деревьями и изгородями, ограждающими аккуратно подстриженные газоны и благоухающие сады. Жителям Тенистого Дола Лих казался огромным, хотя на самом деле он был относительно мал по сравнению с громадными городами в глубине земель Юга или даже с пограничным городом Тирсис. Лих был городом, удаленным от остального мира, и путешественники не часто входили в его ворота. Он замкнулся в себе и главным образом заботился только о нуждах своего населения. Королевский род, правящий этими землями, считался древнейшим на всем Юге. Он воплощал в себе единственный закон для своих подданных — возможно, в других законах они и не нуждались. Шеа никогда не был убежден в этом, хотя жители холмов в большинстве были довольны своими правителями и предлагаемым ими образом жизни.

Протискиваясь через городскую толпу, Шеа вдруг поймал себя на том, что размышляет о своей невероятной дружбе с Менионом Лихом. Любой назвал бы ее невероятной, думал он, ведь внешне у них было так мало общего. Юноша из Дола и горец, происходящие из настолько разных семей, будто бы они стремились сделать нелепой даже попытку осмысленного сравнения. Шеа, приемный сын хозяина постоялого двора, расчетливый, практичный, выросший среди рабочих людей. И Менион, единственный сын королевского дома Лиха и наследник престола, с рождения окруженный бессчетными обязанностями и подчеркнуто игнорирующий их, наделенный дерзкой самоуверенностью, которую с переменным успехом пытался скрывать, и сверхъестественным охотничьим чутьем, заслужившим скупую похвалу даже такого сурового критика, как Флик. Их взгляды на методы правления сходились ничуть не более, чем их биографии. Шеа слыл неколебимым защитником старых укладов, а Менион был убежден в том, что все старые законы уже доказали свою неспособность справляться с расовыми проблемами.

Но несмотря на все их расхождения, крепкая дружба свидетельствовала об их взаимном уважении. Зачастую Менион находил мысли своего невысокого друга старомодными, но он всегда уважал его убежденность и решительность. Юноша же, в отличие от часто выражаемого Фликом мнения, не закрывал глаза на недостатки Мениона, но все же видел в принце Лиха то, что другие были расположены не замечать — сильное, непреодолимое стремление к справедливости.

В настоящее время Менион Лих вел жизнь, не обремененную никакими особенными заботами о будущем. Он много путешествовал, охотился в лесах, покрывающих холмы королевства, но в основном он, казалось, занимался изобретением все новых способов попадать в переделки. Честно добытый опыт обращения с большим луком и чтения следов не служил никаким полезным целям. Напротив, он только сильнее раздражал его отца, который постоянно, но безуспешно пытался привить сыну, единственному своему наследнику, интерес к вопросам управления королевством. В свое время Менион станет королем, но Шеа сомневался, что его легкомысленный друг хоть раз задумывался над этим более, чем на мгновение. Это было глупо, но достаточно понятно. Мать Мениона умерла несколько лет назад, вскоре после первого появления Шеа в горном королевстве. Отец Мениона был еще не так стар, но к королям смерть не всегда приходит в старости, и много прежних правителей Лиха умерло быстро и неожиданно. Если с его отцом случится что-то непредвиденное, Менион станет королем, готов он к тому или нет. Вот тогда ему придется усвоить пару уроков, подумал Шеа и невольно улыбнулся.

Родовой особняк Лихов представлял собой широкий двухэтажный каменный дом, уютно устроившийся между рощицей молодых пеканов и маленьким садом. Высокие живые изгороди скрывали этот участок земли от глаз горожан. По другую сторону улицы, проходящей перед домом, был разбит парк, и подходя к входным воротам, усталые юноши заметили, как в маленьком пруду, от которого по парку лучами расходились тропки, плещутся играющие дети. День был теплым, и люди спешили мимо путников, на встречу с друзьями или домой, к семьям. На западе небо уже наливалось мягким золотистым свечением сумерек.

Высокие железные ворота стояли слегка приоткрытыми, и юноши быстро прошли к передней двери дома, петляя по каменной дорожке между высоких кустов и оград сада. Они только приближались к каменному порогу дома, когда тяжелая дубовая дверь вдруг распахнулась, и из нее неожиданно появился Менион Лих. Он носил разноцветный плащ и бледно-желтый с зеленым камзол, его стройное гибкое тело двигалось с легкой кошачьей грацией. Его нельзя было назвать крупным, хотя ростом он на несколько дюймов превосходил обоих юношей, но он был широк в плечах и длиннорук, отчего его фигура казалась весьма внушительной. Он зашагал вниз по боковой тропинке, но заметив две потрепанные запыленные фигуры, идущие по главной дорожке, он остановился как вкопанный. Мгновением позже его глаза округлились от удивления.

— Шеа! — резко воскликнул он. — Что, во имя всех‡ что с тобой случилось?

Он быстро подбежал к другу и тепло пожал его изящную руку.

— Рад тебя видеть, Менион, — с улыбкой сказал Шеа.

Горец отступил на шаг, и его серые глаза пристально осмотрели их.

— Никогда не думал, что мое письмо подействует с такой силой‡— Он осекся и взглянул в усталое лицо друга. — А оно и не подействовало, верно? Но не говори мне — я не хочу ничего слышать. Ради нашей дружбы я скорее предположу, что ты просто решил навестить меня. И взял с собой недоверчивого старину Флика, как я погляжу. Вот это сюрприз.

Он быстро улыбнулся нахмурившемуся Флику, который в ответ скупо кивнул.

— Это была не моя идея, можешь быть уверен.

— Я бы хотел, чтобы причиной этого визита была только наша дружба, — тяжело вздохнул Шеа. — Я не хотел бы вовлекать тебя во все это, но я боюсь, что мы попали в серьезную переделку, и именно ты, может быть, сможешь нам помочь.

Менион начал улыбаться, затем быстро передумал, уловив настроение, читающееся в напряженном лице друга, и молча кивнул.

— Это все без шуток, да? Ну ладно, в первую очередь — горячая ванна и какой-нибудь обед. То, что привело вас сюда, мы можем обсудить и позже. Входите. Мой отец сейчас занят делами на границе, но я к вашим услугам.

Войдя в дом, Менион велел слугам позаботиться о юношах, и тем была предоставлена долгожданная ванна и перемена одежды. Часом позже трое друзей собрались в большом зале на обед, который в обычные дни насытил бы две такие компании, но этим вечером его им еле хватило. За едой Шеа пересказал Мениону странную историю, произошедшую перед их бегством из Тенистого Дола. Он описал встречу Флика с загадочным странником Алланоном и историю о Мече Шаннары. Несмотря на требование Алланона держать дело в тайне, он был вынужден пойти на это, если хотел просить у Мениона помощи. Он рассказал о появлении Балинора и его кратком предостережении, о своем чудесном спасении от черного служителя Черепа, и наконец, о своем бегстве к холмам. Всю историю рассказывал Шеа. Флик не желал принимать участие в разговоре, преодолевая искушение осветить свою роль в событиях нескольких последних дней. Он решил сидеть молча, потому что не хотел доверять Мениону. Он был убежден, что для них же будет лучше, если хотя бы один из них будет настороже и помолчит.

Менион Лих молча выслушал долгую историю, не выказывая заметного удивления до того момента, где речь зашла о происхождении Шеа, и тут он заулыбался с безмерной радостью. Его худощавое смуглое лицо почти все время оставалось непроницаемой маской, его неподвижность нарушала лишь постоянная слабая улыбка и крошечные морщинки в углах проницательных серых глаз. Он достаточно быстро понял, зачем юноши пришли к нему. Они никогда не сумели бы пробраться из Лиха через низины Клета, а потом через Черные Дубы, без помощи человека, знающего местность — и которому они могли доверять. Точнее, подумал Менион, мысленно улыбнувшись — которому мог бы доверять Шеа. Он знал, что Флик никогда не согласился бы отправиться в Лих, если бы его брат не настоял на этом. Между ним и Фликом никогда не существовало ни малейшей дружбы. Но все же оба они здесь, оба просят у него помощи, неважно, по какой причине, а он никогда не сможет в чем-либо отказать Шеа, даже если ему придется рисковать при этом жизнью.

Шеа закончил свой рассказ и стал терпеливо ждать ответа Мениона. Горец, казалось, погрузился в глубокие размышления, его взгляд уперся в полупустой стакан вина рядом с его локтем. Наконец он заговорил, и его голос показался им идущим издалека.

— Меч Шаннары. Я уже много лет не слышал этой истории — даже никогда в нее до конца не верил. И вот она снова возникает из темноты вместе с моим старым другом Шеа Омсфордом, прямым наследником Шаннары. А так ли это? — Его глаза внезапно сузились. — Возможно, ты только отвлекаешь их, служишь приманкой, за которой гонятся эти северные твари в надежде уничтожить. Почему ты так уверен в Алланоне? Судя по истории, которую ты рассказал, он выглядит таким же опасным, как и те, кто охотится за тобой — возможно, он даже один из них.

При этом предположении Флик энергично приподнялся, но Шеа уверенно покачал головой.

— Не могу заставить себя поверить в это. Это бессмыслица.

— Может быть, и так, — медленно продолжил Менион, обдумывая ситуацию. — Вероятно, я старею и становлюсь подозрительным. Честно говоря, вся эта история кажется мне совершенно немыслимой. Если все это правда, то тебе чертовски повезло, что ты сумел добраться даже сюда. Я слышал множество историй о землях Севера, о злых духах, обитающих в диких горах к северу от Стрелехеймских равнин. Говорят, их мощь превыше человеческого понимания.

На мгновение он замолчал, затем сосредоточенно отпил глоток вина.

— Меч Шаннары‡ даже намека на то, что легенда может оказаться правдой, достаточно, чтобы‡— Он покачал головой и сверкнул открытой улыбкой. — Как же я могу лишить себя возможности узнать правду? Вам нужен проводник, который доведет вас до Анара, и вы нашли его.

— Я знал, что ты согласишься. — Шеа протянул руку и благодарно пожал руку Мениона. Флик тихо закряхтел, но все же выдавил вялую улыбку.

— Ну что же, посмотрим, что у нас на руках, — быстро сменил Менион тему разговора, и Флик вернулся к своему стакану вина. — Что это за Эльфийские камни? Давайте взглянем на них.

Шеа быстро достал маленький кожаный мешочек и высыпал его содержимое на раскрытую ладонь. Три камня ярко засверкали в свете факелов, их синее свечение было мягким и насыщенным. Менион слегка коснулся одного из них, а затем взял его в руку.

— Они действительно прекрасны, — одобрительно признал он. — Не знаю, видел ли я хоть что-нибудь подобное. Но чем они могут вам помочь?

— Этого я пока не знаю, — неохотно признался юноша. — Я знаю только то, что сказал мне Алланон — что камни следует использовать лишь в крайней опасности, и что их сила очень велика.

— Что ж, будем надеяться, что он был прав, — фыркнул горец. — Не хотел бы я в минуту крайней опасности обнаружить, что он ошибался. Но я полагаю, нам придется смириться с такой возможностью.

Он замолчал, глядя, как Шеа складывает камни обратно в кожаный мешочек и засовывает его под тунику. Когда юноша вновь поднял глаза, горец без всякого выражения смотрел в свой стакан.

— Я кое-что знаю о человеке по имени Балинор, Шеа. Это великолепный воин — сомневаюсь, что во всех землях Юга найдется хоть один боец, равный ему. Возможно, нам следует искать помощи у его отца. Солдаты Каллахорна защитят вас лучше, чем лесные гномы Анара. Я знаю дороги в Тирсис, все они безопасны. Но почти любой путь в Анар проляжет прямо через Черные Дубы — и, знаете ли, это не самое безопасное место в землях Юга.

— Алланон велел нам идти в Анар, — настаивал Шеа. — У него, должно быть, были на то причины, и пока я не встречу его снова, я не могу рисковать. Кроме того, сам Балинор посоветовал нам следовать его указаниям.

Менион пожал плечами.

— Очень жаль, потому что даже если мы выберемся из Черных Дубов, я мало что знаю о землях, лежащих за ними. Мне говорили, что до самых лесов Анара там тянется относительно пустынная местность. Там обитают в основном южане и гномы, которые для нас не опасны. Кулхейвен — это маленькая деревня гномов на Серебряной реке в Нижнем Анаре — не думаю, что нам трудно будет найти ее, если мы доберемся до тех мест. Но сначала мы должны пересечь низины Клета, причем сейчас, с весенними оттепелями, это труднее обычного, а затем — Черные Дубы. Это самая опасная часть пути.

— А мы не можем обойти‡— с надеждой в голосе спросил Флик.

Менион налил себе новый стакан вина и протянул графин Флику, который тут же опорожнил его, даже не моргнув глазом.

— Это займет не одну неделю. К северу от Лиха находится Радужное озеро. Если мы отправимся туда, то нам придется огибать все озеро с севера через Рунные горы. Черные Дубы тянутся к югу от озера на сотню миль. Если мы попробуем двинуться на юг и повернуть к северу с другой стороны, это займет не меньше двух недель — и всю дорогу придется идти по открытой местности. Там вообще негде спрятаться. Нам придется идти на восток, через низины, а затем — напрямик через дубы.

Флик нахмурился, припоминая, как во время прошлого их визита в Лих Менион ухитрился на несколько дней заплутать их в лесу, в жуткой чаще которого им угрожали волки и мучил голод. Только благодаря везению спасли они тогда свои жизни.

— Старина Флик не забыл Черные Дубы, — рассмеялся Менион, заметив его мрачное выражение лица. — Так вот, Флик, в этот раз мы подготовимся получше. Эта местность опасна, но никто не знает ее лучше меня. И там за нами уже никто не сможет проследить. Но все же не следует никому говорить, куда мы собираемся. Скажем, что просто отправляемся в дальний охотничий поход. У моего отца и так полно своих дел — он не будет даже скучать без меня. Он привык к тому, что меня подолгу нет дома, даже по несколько недель.

Он сделал паузу и взглянул на Шеа, чтобы убедиться, не забыл ли он что-то. Юноша усмехнулся, глядя на нескрываемое оживление горца.

— Менион, я знал, что мы можем на тебя рассчитывать. Хорошо, что ты будешь с нами.

Флик всем своим видом выразил отвращение; и Менион, поймав его взгляд, не сумел удержаться от маленькой шутки в его сторону.

— Думаю, нам стоит обсудить и то, что в итоге достанется мне, — неожиданно заявил он. — То есть, что именно я получу, если доставлю вас в Кулхейвен живыми и невредимыми?

— Что ты получишь? — в ту же секунду взорвался Флик. — А почему это ты должен что-то‡

— Все в порядке, — быстро прервал его горец. — Я забыл про тебя, старина Флик, но тебе незачем волноваться; я вовсе не намерен претендовать на твою долю.

— О чем ты говоришь, хитрец? — взъярился Флик. — У меня и в мыслях не было никакой‡

— Хватит! — Шеа подался вперед, его лицо покраснело. — Если мы собираемся путешествовать вместе, так продолжаться не может. Менион, ты должен прекратить дразнить моего брата; и ты, Флик, должен раз и навсегда забыть о своих беспочвенных подозрениях в отношении Мениона. Мы все-таки должны верить друг другу — и мы должны быть друзьями!

Менион застенчиво опустил глаза, а Флик раздосадовано закусил губу. Шеа сидел молча, ожидая, пока злость покинет его.

— Хорошая речь, — мгновение спустя признал Менион. — Флик, вот моя рука. Давай заключим временное перемирие — ради Шеа.

Флик посмотрел на протянутую руку горца, затем медленно пожал ее.

— Ты легко складываешь слова, Менион. Надеюсь, в этот раз ты говоришь серьезно.

Горец ответил на упрек улыбкой.

— Перемирие, Флик.

Он выпустил руку юноши и опорожнил свой стакан с вином. Он знал, что ни в чем не убедил Флика.

За окнами сгущалась тьма, и все трое спешили составить окончательные планы и отправиться спать. Вскоре они решили, что выступят в путь ранним утром следующего дня. Менион организовал сбор легкого походного снаряжения, куда вошли рюкзаки, охотничьи плащи, провизия и оружие. Он достал карту местности к востоку от Лиха, но карта оказалась скудной и неточной, так как эти земли были почти не изучены. Низины Клета, тянущиеся на востоке от холмов до самых Черных Дубов, представляли собой одно мрачное и опасное болото — однако на карте на этом месте было лишь белое пятно с надписью. Черные Дубы были обозначены четко, огромный густой лес, тянущийся на юг от Радужного озера, подобно огромной стене стоящий между Лихом и Анаром. Менион вкратце обсудил с друзьями свое знание местности и погодных условий в это время года. Но, подобно карте, его сведения оказались лишь урывочными. В основном путешественники могли только предполагать, что может встретиться им в пути, а неизвестное могло быть наиболее опасным.

К полуночи, завершив приготовления к путешествию к лесам Анара, все трое разошлись по спальням. В комнате, отведенной им с Фликом, Шеа устало лег в мягкую постель и некоторое время всматривался во тьму за раскрытым окном. Ночной мрак сгустился, небо превратилось в тяжелую черную пелену, мрачно нависшую над туманными холмами. Исчезла дневная жара, унесенная на восток прохладным ночным ветерком, и в спящем городе воцарились покой и одиночество. Флик в соседней постели уже спал, дыша глубоко и ровно. Шеа задумчиво посмотрел на него. Его голова отяжелела, а тело устало от усилий, приложенных по пути в Лих, но он еще бодрствовал. Только теперь он начинал понимать всю трудность своего положения. Путь, пройденный до встречи с Менионом, был лишь первым шагом в путешествии, которое вполне могло продлиться несколько лет. Даже если они благополучно доберутся до Анара, раньше или позже им снова придется бежать — в этом Шеа был совершенно уверен. Охота будет продолжаться, пока не погибнет Повелитель Колдунов — или пока не умрет Шеа. До этого момента ему не суждено вернуться в Дол, домой, к отцу, которого покинул, и где бы он ни находился, в безопасности он не будет вплоть до того момента, пока его не отыщет крылатый охотник.

Правда ужасала. В ночной тишине Шеа Омсфорд остался наедине со своим страхом, борясь с растущим глубоко внутри него сгустком обессиливающего ужаса. Ему потребовалось много времени, чтобы уснуть.

Следующий день выдался тусклым и пасмурным, сырой воздух пронизывал тело до костей. Сочтя погоду лишенной какого-либо тепла и удобства, Шеа и двое его спутников двинулись на восток, через туманные холмы Лиха, медленно спускаясь к унылым равнинам, лежащим у них под ногами. В полном молчании они тесной группой шагали по узким тропам, замысловато вьющимся вокруг серых массивных камней и бесформенных зарослей сохнущего кустарника. Первым шел Менион, его внимательный взгляд легко обнаруживал зачастую еле заметные признаки тропы; он шагал размашисто и легко, почти грациозно двигаясь по все более неровной местности. За его спиной болтался маленький рюкзак, к которому он прикрепил огромный ясеневый лук и колчан со стрелами. Помимо этого, на его спине под рюкзаком, прикрепленный к телу кожаной перевязью, висел древний меч

— меч, по праву рождения принадлежащий принцу Лиха. Его холодная серая сталь тускло блестела в слабом свете; Шеа, идущий в нескольких шагах позади, невольно задумался, не похож ли он чем-то на сказочный Меч Шаннары. Удивленно приподняв эльфийские брови, он попытался проникнуть взглядом в бесконечный полумрак впереди. Казалось, здесь не было ничего живого. Это была мертвая земля, принадлежащая мертвым, а живущие лишь вторгались в чужие владения. Мысль оказалась не особенно бодрящей; он слабо усмехнулся про себя и постарался думать о чем-нибудь другом. Последним в цепочке шел Флик, на его широкой спине покачивался рюкзак с провизией, которой им предстояло питаться до тех пор, пока они не оставят позади низины Клета и зловещие Черные Дубы. Когда они доберутся до этих мест — если им удастся туда добраться — им придется покупать или выменивать еду у редких обитателей лежащих дальше земель, или, в самом крайнем случае, начать питаться плодами самой земли, но Флик подобную перспективу вовсе не одобрял. Хотя теперь, когда Менион стал искренне заинтересован в том, чтобы помочь им в этом путешествии, Флик чувствовал себя более уверенно, все же он еще не до конца убедился в правдивости слов горца. События их последнего путешествия были еще свежи в его памяти, и ему больше не хотелось участвовать в подобных леденящих кровь приключениях.

Первый день прошел быстро; трое путников пересекли границу королевства и к наступлению ночи достигли окраин мрачных низин Клета. На ночь они укрылись в маленькой ложбинке под ничтожным пологом нескольких серых деревьев и густого кустарника. Сырой туман почти насквозь пропитал их одежду, а холод близящейся ночи вызвал у них невольную мелкую дрожь. Они предприняли попытку развести костер в надежде немного согреться и обсохнуть, но все дерево здесь было до такой степени пропитано влагой, что заставить его гореть было невозможно. В конце концов они сдались и принялись за холодный ужин, закутавшись в одеяла, перед началом путешествия предусмотрительно пропитанные отталкивающим воду раствором. Разговоров почти не велось, так как ни у кого не было настроения говорить, только иногда кто-то из них вполголоса начинал проклинать местную погоду. Из окружающего мрака не доносилось ни звука, и они сидели, съежившись, среди кустов; абсолютное безмолвие давило на сознание внезапным и неожиданным подозрением, заставляя испуганно вслушиваться в надежде уловить слабые, но ободряющие звуки, издаваемые животными или птицами. Но их окружали лишь мрак и тишина; они молча лежали, завернувшись в одеяла, и даже порывы холодного ветра не касались их лиц. Постепенно усталость возобладала, и, один за другим, они медленно погрузились в сон.

Второй и третий дни оказались невообразимо хуже первого. Все время шел дождь — медленная холодная изморось, вначале пропитывающая одежду, затем пронизывающая тело до костей, а под конец добирающаяся до самих нервных окончаний, так что в усталом теле оставалось единственное ощущение — абсолютной, сводящей с ума сырости. В течение дня воздух был влажным и холодным, а ночью приближался к замерзанию. Все, что окружало троих путников, казалось безнадежно погубленным бесконечной сыростью: отдельные кусты с редкой листвой, встречающиеся на их пути, были искривлены и близки к гибели, бесформенные древесные стволы с увядшими листьями безмолвно готовились рухнуть и развалиться. Здесь не жили ни люди, ни животные — даже самый крошечный зверек был бы поглощен и засосан цепкой хваткой жидкой грязи, пропитанной ледяной сыростью долгих, темных, безжизненных дней и ночей. Ничто не двигалось, ничто не шевелилось вокруг троих путников, движущихся на восток через бесформенные земли, где не было ни следа, ни намека на то, что здесь когда-то раньше проходил человек или же пройдет когда-то в будущем. За все время их пути ни разу не показывалось солнце, и ни один, даже самый тусклый его луч не падал на землю, чтобы показать, что где-то за пределами этой мертвой забытой земли есть иной, живой мир. То ли дело было в постоянном тумане, то ли — в густых тучах, то ли — и в том, и в другом одновременно, но так или иначе, небо оставалось вечно скрытым от них. Вокруг них простиралась только проклятая, унылая серая земля, через которую они шли.

На четвертый день их начало охватывать отчаяние. Хотя они даже ни разу не замечали крылатых охотников Повелителя Колдунов и казалось, что всякая погоня потеряла их след, но все же эта мысль служила все худшим утешением по мере того, как тянулись часы, сгущалось безмолвие, а местность становилась все более гнетущей. Даже великий оптимист Менион начал колебаться, и в его обычно уверенный разум принялся вгрызаться червь сомнения. Он начал подозревать, что они сбились с направления и возможно даже движутся по кругу. Он понимал, что по чертам местности это невозможно определить, и тот, кто заблудился в этих голых землях, потерялся в них навсегда. Шеа и Флик ощущали этот страх еще боле глубоко. Они ничего не знали об этих низинах, у них не было охотничьего навыка и чутья, которыми обладал Менион. Они полностью полагались на него, но хотя горец намеренно умалчивал о своих сомнениях, чтобы не беспокоить их, они все же чувствовали, что что-то идет не так, как должно. Тянулись часы, а холодная, сырая, ненавистная пустошь оставалась неизменной. Они чувствовали, как последние крупицы уверенности начинают медленно, мучительно ускользать от них. Наконец, когда к завершению близился пятый день пути, а голые низины все так же тянулись до горизонта без малейшего намека на отчаянно ожидаемые Черные Дубы, Шеа устало объявил привал в бесконечном марше и тяжело рухнул на землю, вопросительно глядя на принца Лиха.

Менион пожал плечами и задумчиво оглядел окружающие их туманные низины, его красивое лицо исказилось от холодных касаний воздуха.

— Я не буду вам лгать, — проговорил он. — Я не уверен, что мы выдерживаем направление. Возможно, мы движемся по кругу; возможно, мы уже безнадежно заблудились.

Флик с отвращением швырнул на землю свой рюкзак и бросил на брата свой особый взгляд «ну что я тебе говорил». Шеа поглядел на него и торопливо повернулся к Мениону.

— Я не верю, что мы окончательно потерялись! Неужели нет способа определить наше направление?

— Слушаю ваши предложения. — Его друг невесело улыбнулся, сбросил свой рюкзак на неровную почву, присел рядом с мрачным Фликом и потянулся. — В чем проблема, старина Флик? Я опять завел вас черт знает куда?

Флик сердито взглянул на него, но посмотрев в серые глаза горца, он тут же забыл о своей неприязни. В этих глазах читалось искреннее участие и даже след грусти от мысли, что он опять подвел их. Движимый одним из своих редких душевных порывов, Флик протянул руку и ободряюще положил ему на плечо, молча кивая.

Внезапно Шеа вскочил на ноги и схватил свой рюкзак, торопливо роясь в его содержимом.

— Нам могут помочь камни, — воскликнул он.

Какое-то время они непонимающе глядели на него, а затем, внезапно уловив его мысль, торопливо поднялись на ноги. Мгновение спустя Шеа достал маленький кожаный мешочек с бесценным содержимым. Все они неотрывно смотрели на потертый мешочек, предчувствуя, что сейчас Эльфийские камни должны наконец-то доказать свою силу, как-то помочь им выбраться из пустошей Клета. Шеа поспешно развязал бечевку и аккуратно высыпал три маленьких синих камешка в подставленную ладонь. Они легли в нее, слабо искрясь, а три пары глаз в ожидании глядели на них.

— Подними их повыше, Шеа, — посоветовал затем Менион. — Может быть, им нужен свет.

Юноша послушался совета, взволнованно следя за синими камнями. Ничего не случилось. Он подождал еще немного и опустил руку. Алланон предупреждал его — не пользуйся камнями, если не находишься в смертельной опасности. Возможно, камни должны прийти ему на помощь лишь в определенной ситуации. Он начал отчаиваться. Как бы то ни было, он столкнулся с той неприятной истиной, что он не представляет, как пользоваться камнями. В отчаянии он посмотрел на друзей.