Она снова пожала руки Рен и продолжила рассказ:
      - Однако понемногу новые эльфы начали перерождаться, менялись их внешность и характер. Происходило все вне города, так что люди ничего не видели, не догадывались, и никто не успел предотвратить трагическое развитие событий, предпринять какие-то меры. Первые создания, такие, например, как иглокоты, пришли к эльфам и рассказали о происходящем. Но их не приняли всерьез. Несмотря на свои способности, это существа были просто животные.
      И вот новые эльфы, перерождаясь, стали покидать свои посты и исчезать в джунглях. Там они охотились и убивали все живое, что попадалось им на пути. Иглокоты и другие животные стали первыми их жертвами. Эльфы из Арборлона должны были стать следующими. Тогда были предприняты попытки покончить с чудовищами, но всего лишь единичные, непродуманные. Эльфы все еще не могли признать тот факт, что беда грозит всему живому, в том числе и им самим. Когда же наконец поняли, как преступно распорядились волшебной силой, ситуация уже вышла из-под контроля.
      К тому времени Элленрох стала королевой. Ее отец наделил Киль волшебной силой из Лодена, чтобы создать щит, за которым эльфы могли спрятаться. И, действительно, на какое-то время они оказались в безопасности. Элленрох, однако, приняла другое решение: покончить с демонами - и послала Эльфийских Охотников в джунгли, чтобы выследить и уничтожить чудовищ. Но волшебная сила, утрачивая свое назначение, ослабла, а демоны крепли. Война шла долгая и ужасная, упорная борьба за власть над островом опустошила Морровинд и превратила в кошмар жизнь его обитателей.
      Она сжимала руки Рен все сильнее.
      - Волшебная сила больше не подчинялась эльфам, а демоны становились все более жестокими, и Элленрох приняла новое решение, она призвала всех оставшихся в живых эльфов в город. Это случилось десять лет назад. Так наступил конец нашим контактам с внешним миром.
      - А почему нельзя было использовать ту же самую силу, которая создала эти существа, для их уничтожения? - спросила Рен.
      - О, Рен, было уже слишком поздно. - Эовен покачивалась, будто баюкала ребенка. - Волшебная сила иссякла. - Взгляд ее стал пустым, отрешенным. - У нее есть источник. В основном это земля. Соединяя воедино все формы жизни, которые находились на нем, остров был источником волшебной силы. Из нее и создали демонов, еще раньше - животных. Из той же земли, воздуха и воды. Но волшебная сила не бесконечна. То, что было взято из земли, ею же и восполняется, но очень медленно. Эльфы не понимали, почему демоны тоже почувствовали необходимость в волшебной силе. А они нуждались в ней, чтобы выжить. И приспособились черпать ее из земли, а также из других созданий, живших на ней. Они убивали все, чем могли питаться. И поглощали волшебную силу быстрее, чем она восстанавливалась. Остров стал чахнуть, оскудели его запасы. Он больше не мог защитить себя от существ, которые опустошали его, - от демонов и эльфов. Когда эльфы узнали правду, волшебная сила уже иссякла. Демоны слишком расплодились, чтобы можно было уничтожить их. Все, что находилось за пределами города, за ними и осталось. Морровинд хотя и с трудом, но выжил, правда, оказался разрушенным, превратился в разоренную землю, поросшую джунглями насекомоядных растений. Почти все живое на нем погибло. Природа потеряла разумное равновесие. Киллешан проснулся, забурлило его жерло. А оскудение волшебной силы острова толкнуло демонов на осаду города. Дух волшебной силы, еще исходящий от Киля, притягивал их к себе как магнит. Они надеялись подпитаться им. Рен побледнела.
      - А теперь они попытаются напасть на нас, не так ли? Ведь у нас в руках вся магия Арборлона и эльфов, заключенная в Лодене.
      - Да, Рен. - Голос Эовен дрогнул. - Но это не самое худшее из того, что я должна рассказать тебе. Есть еще кое-что. Послушай меня. Разумеется, можно только раскаиваться в том, что эльфы создали чудовищ, которые могут уничтожить их, что они разрушили Морровинд и поставили себя, весь народ на грань уничтожения. Элленрох едва ли могла представить себе все это, как и ту роль, которую сыграла. Ведь с ее разрешения эльфы украдкой тратили волшебную силу острова. Королева не смогла навести порядок у себя в королевстве. Но самым печальным из того, что она знала, были причины, по которым эльфы пришли когда-то на Морровинд. Дело в том, что они бежали от Федерации и порождений Тьмы - от всего, что те олицетворяли, - бежали от этого безумия, чтобы начать все заново в новом мире. Но беда в том, что именно эльфы и разрушили старый мир.
      Рен смотрела на нее, округлив глаза и не веря своим ушам.
      - Эльфы? Как же это могло случиться? О чем ты говоришь, Эовен?
      Рыжеволосая провидица безвольно уронила руки, казалось, силы покинули ее, она лишилась дара речи. Но усилием воли она все-таки заставила себя продолжить рассказ.
      - После того как стало ясно, что остров потерян, а эльфийский народ из-за своего недомыслия превратился в узников, королева призвала к себе тех, кто еще намеревался манипулировать волшебной силой. Глупых мужчин и женщин, которые ничему не научились на своих ошибках и все еще надеялись обуздать волшебную силу. Среди них были и создатели демонов. Она приказала вышвырнуть их за стены города. И поступила так не из-за их ошибок, нет, но потому, что они пытались использовать волшебную силу по-своему. Так, как ее употребляли почти триста лет назад, во времена, наступившие после смерти Алланона и исчезновения друидов.
      Она передохнула и продолжала:
      - Не все, кто стремился найти лучшее применение волшебной силе, отправились с нами на Морровинд. Не все эльфы покинули Четыре Земли. Горстка обладателей волшебной силы осталась на месте, не признанная своим народом и изгнанная правителями из рода Элессдилов. - Ее голос стал едва слышен. - И эта горстка эльфов, Рен, создала других чудовищ.
      Наступило долгое, гнетущее молчание. Провидица и девушка-скиталица смотрели друг на друга. Рен почувствовала ледяной холод во всем теле.
      - Порождения Тьмы! - прошептала она в ужасе, поняв, что вот она, та правда, которую скрывали все это время от тех, кого призвала к Хейдисхорну тень Алланона. - Ты хочешь сказать, что эльфы создали порождения Тьмы?
      - Нет, Рен. - Голос Эовен пресекся. - Эльфы не создавали их, порождения Тьмы - это и есть эльфы.
      У Рен перехватило дыхание. Она вспомнила порождение Тьмы из Взмаха Крыла, чудовище, которое упорно преследовало ее и в конце концов убило бы, если бы не эльфийские камни.
      - Эльфы, Рен. - Охрипший голос Эовен вернул ее к действительности. Мой народ, а также народ Элленрох и твой тоже. Их очень немного, как ты понимаешь, но все же это эльфы. Может быть, теперь они видоизменились. Они стремились стать кем-то другим, думаю, кем-то более значительным. Но все пошло не так, как нужно, и они стали... Стали тем, кем стали... даже после этого они отказались измениться, не искали помощи. Элленрох знала об этом. Все эльфы знали. Именно поэтому они и ушли. Покинули свою родину, спаслись бегством. Они ужаснулись тому, что сделали их собратья, как использовали волшебную силу. Будучи на исходе, она давала совсем не то, на что они рассчитывали.
      Эовен горько усмехнулась.
      - Теперь ты понимаешь, почему королева не могла открыть тебе правду? Теперь ты знаешь, какое бремя она несла? Она была из Элессдилов, именно ее предки позволили этому случиться! Она сама помогла пагубному употреблению волшебной силы, хотя ей и не оставалось ничего другого, если она хотела спасти свой народ. Она не могла сказать тебе всего. Я сама с трудом это делаю! Даже теперь сомневаюсь, не совершаю ли я ошибки...
      - Эовен! - Рен схватила ее за руку. - Ты правильно поступила, рассказав мне все. Ужасно, но...
      Она замолчала. "Никому не доверяй", - предупреждала ее Гадючья Грива. Теперь она поняла причину. Тайна этих трехсот лет находилась так близко от нее, и только прикосновение смерти заставило выдать тайну.
      Эовен вскочила, высвободив руки.
      - Я открыла тебе достаточно много, - прошептала она. - Я не хотела этого.
      - Не надо, Эовен...
      - Сжалься, Рен Элессдил. Прости королеву, и меня прости, и эльфов, если сможешь. Помни об обязанности, возложенной на тебя. Отнеси Лоден в Четыре Земли. Дай эльфам начать все заново. Дай им возродиться.
      Она отвернулась, намереваясь уйти, не обращая внимания на молчаливую мольбу Рен остаться. Провидица исчезла в темноте.
      Рен не спала до рассвета. Она наблюдала, как клубился туман, насыщенный вулканическим пеплом. Она слышала шорохи и звуки, долетающие с края площадки, где стоял караул.
      "Порождения Тьмы - это эльфы..."
      Слова повторялись сами собой снова и снова, рождая ужас и смятение. Она была единственной, кто знал об этом, и могла предупредить остальных. Но сначала ей нужно уйти с Морровинда, а значит, надо выжить.
      Ночь, казалось, все теснее обступала ее. Она стремилась узнать правду, теперь она знает ее. Горечь этой победы и цену, которую она заплатила за нее, еще предстояло узнать.
      "Бабушка!"
      Руки сами собой схватили жезл, чувства разочарования, страха и печали попеременно овладевали Рен. По праву рождения он принадлежит ей; ей рассказали историю их рода, теперь же Рен хотелось, чтобы все это исчезло навсегда - подлая, оскверненная предательством и безумием история. Она ненавидела ее.
      Когда же отчаяние и ужас достигли предела, за которым уже разверзлась бездна, ее посетила весьма странная мысль. Будто кто-то шепнул ей: "Порождения Тьмы - эльфы, а ты несешь весь эльфийский народ в Четыре Земли. Зачем?"
      Вопрос прозвучал для нее как обвинение.
      ГЛАВА 19
      Когда все проснулись, Рен, проведшая бессонную ночь, терзалась сомнениями. Как быть с наказом, который оставила ей бабушка? Может ли она пренебречь волей покойной?
      С одной стороны, тысячи судеб зависели от того, сумеет ли она вернуть Лоден и жезл Рукха с острова Морровинд в Западную Землю. Весь эльфийский народ, все, за исключением Крылатых Всадников, которые жили очень далеко на прибрежных островах и не переселились с земными эльфами на Морровинд, были собраны волшебной силой вместе. И должны оставаться там, пока Рен... или, в случае если она погибнет, кто-то другой из их группы не освободит их. Если ей не удастся сделать это, то эльфы, самый древний народ, обладающий секретами волшебства, вобравший в себя всю историю со времени сотворения мира, тоже погибнет.
      С другой стороны, это, возможно, наилучший исход.
      Она вздрагивала каждый раз, когда повторяла слова Эовен: "Эльфы - это порождения
      Тьмы". Стремясь возродить свое прошлое, эльфы с помощью волшебной силы превратили себя в чудищ. Они создали демонов. Они опустошили Морровинд и начали уничтожать Четыре Земли. Так не лучше ли, чтобы они перестали существовать вовсе?
      Нет, она не преувеличивает. Если эльфы вернутся в Западную Землю, ничто не сможет помешать им снова начать опыты с волшебной силой, использовать ее каким-нибудь новым ужасным и разрушительным образом. И то, что Элленрох расправилась со всеми, кто стремился шутить с грозной силой волшебства, ни о чем еще не говорило. За это могут взяться другие создавать новых чудовищ и новые ужасы, которые Рен даже боялась себе представить. Разве эльфы уже не доказали, что способны на все!
      "Друиды тоже жертвы извращенного стремления к знаниям, преувеличенной самонадеянности, глупой веры в свое всевластие и безупречность", - подумала она печально.
      Как могли эльфы, наделенные опытом обращения с волшебной силой, накопленным в течение долгих лет, как мог этот народ - волшебник, приведенный в новый мир из разоренного старого, - так и не усвоить печальных уроков? Несомненно, у них не развито представление об опасности, которая их подстерегает, как только они начнут переделывать природу, идя на поводу у больного воображения. Почему же они так слепы?
      Конечно, она сама из эльфов, хуже того, из рода Элессдилов. И теперь ее терзает вина за последствия их расчетов и поступков, раскаяние в тех бедах, виной которых была их глупость. Они разрушили страну, погубили народ, уничтожили бесчисленное число жизней, лишили весь мир покоя и благоразумия. Они привели в движение силы, которые способны уничтожить весь мир. Она могла бы доказать, что она - девушка-скиталица, что у нее нет ничего общего с эльфами, кроме происхождения и внешности, но, увы, довод этот теперь казался пустым и суетным. Гарт часто учил ее, что круг ответственности не замыкается личными потребностями. "Ты часть окружающего мира, и вся твоя жизнь, даже ее продолжительность, прямо связана с изначальной мудростью мира. Ты не должна отмахиваться от непривлекательных сторон жизни, забывать о ее болях". Так говорил ей Гарт. Когда-то эльфы были главными среди целителей, их целью было спасение Четырех Земель и воспитание благоразумия в других. Они подавали пример. Что случилось с их служением? Почему эльфы пошли по ложному пути?
      Она ела, не ощущая вкуса пищи, поглощенная своими мыслями. Эовен сидела напротив, опустив глаза. Гарт и другие мужчины проходили мимо них, как бы не замечая, сосредоточившись на предстоящем переходе. Стреса ушел, рыскал где-то поблизости, чтобы еще раз проверить правильность пути. Фаун свернулась в пушистый комок у нее на руках.
      "Так что же я должна сделать? - спрашивала Рен себя в отчаянии. Какое принять решение?"
      Когда они продолжили подъем на Блэкледж, у нее все еще не было ответа. День был сумрачный и туманный, как и все предыдущие: вулканический пепел закрыл солнце, воздух обдувал жаром, тянуло слабым запахом серы. Из Иденс Мерка доносились отголоски воплей и криков, мерзких, но уже не таких пугающих, призрачных, как и все в этом тумане. Внизу охотились гады и насекомые, добывая пищу, чтобы прожить еще один день. Наверху царила тишина заоблачного мира. Крутая и извилистая тропинка петляла, возвращаясь на прежнее место, - лабиринт, состоящий из выступов, спусков и ущелий. То и дело на них налетал шквальный ветер и обрушивались ливни, порывистые, неистовые. Дождь увлажнял землю и скалы, и они становились скользкими, а затем приходила жара.
      Шло время, а Рен все еще не находила решения. Неожиданно для себя она обнаружила, что размышляет о том, о чем раньше и не думала: о детях, о муже, которого у нее, возможно, никогда и не будет, о горечи одиночества. И она вызывала в своем воображении лица, голоса, какие-то сценки из придуманной жизни, где все это у нее было, а потом вдруг начинала печалиться о возможности утраты еще не обретенного. В конце концов она решила, что эти чувства вызваны тем, что она узнала правду о себе: долг и возложенная на нее ответственность станут причиной ее одиночества. На смену этим мыслям приходили другие: важнее всего покинуть Морровинд, решить судьбу эльфийского народа, отбросив все сомнения и примирившись со всем, что ей рассказали. Смешно даже мечтать о муже и детях, грезить о доме.
      Мысли перескочили на будущее, на поручение, данное ей тенью Алланона, на завещание Элленрох. Ее жизнью распорядились они - Рен должна стать для своего народа одновременно матерью и женой, видеть в нем свою семью, заботиться о нем, управлять им и защищать его, опекать, не заботясь о собственной жизни и судьбе. На душе у нее стало вдруг легко и ясно, хотя физические силы были на исходе - она почти не смыкала глаз трое суток, почти не ела. Она как бы уже не принадлежала себе, но в то же время обрела себя. Появилась цель. Не зря ее вернули к своему народу, наделили ответственностью за него, за живых и мертвых. Она узнала о волшебной силе эльфинитов и обрела контроль над их силой. Ей сказали то, о чем никто больше не знал, - правду о происхождении порождений Тьмы. Но зачем?
      Рен вздрогнула. А вдруг она придает этому слишком большое значение? Разумеется, не тому, что касается порождений Тьмы, хотя нельзя полностью отделить задачу от ее решения, как говорил Алланон. Но ведь то, что связано с будущим народов, - это чересчур тяжело для одного человека, и многое здесь зависит от превратностей судьбы и истории.
      Она должна думать только об эльфах, об их будущем как народа, помочь им исправить многочисленные ошибки и содеянные по их вине несправедливости.
      Вот здравая мысль! И во время медленного восхождения на Блэкледж Рен сосредоточилась на ней. Во-первых, она достаточно сильная, у нее есть смелость и способность отличать правильное от неправильного. А это уже немало. Во-вторых, она чувствует себя в долгу перед своей матерью, которая пожертвовала всем для того, чтобы ее ребенок вырос в безопасности, и, наконец, перед бабушкой, которая поручила ей заботу о будущем города и его людей, перед теми, наконец, кто уже отдал свои жизни за других. В том числе и за нее. К тому же теперь на нее полагаются, верят в нее.
      Но, увы, и этого казалось мало. Она знала: должно быть еще что-то, более существенное. Она понимала, что исчезновение народа - самое страшное, что надо как-то решать судьбу эльфов с их волшебством. Но предположим, они выживут, ей удастся вернуть их в Западную Землю, а дальше? Кто возглавит их дальнейшую борьбу, которой не избежать? Кто будет управлять ими? Потребности эльфийского народа огромны, и ей, если она останется с эльфами, надо полностью изменить свою жизнь. Иначе она не королева эльфов.
      Значит, все зависит от их решения. Но почему, собственно, они должны решать, следовать за ней или нет? Она же из скитальцев, чужая им, почти ребенок, а вся ответственность на ней.
      Сомнения кружились, как клочки бумаги, поднятые вихрем. Вихрем далеких замыслов перед лицом нынешних трудностей. Она оглянулась вокруг, бросив взгляд на скалы и кустарники, на завесу вулканического пепла, на темные, согбенные фигуры путников. Нет, сейчас надо думать лишь о том, чтобы все они остались живы.
      Переход продолжался почти до полудня, как вдруг Стреса остановил их. Рен обогнала Гарта, чтобы выяснить, что происходит. Иглокот стоял у входа в пещеру, исчезавшую в скале. Тропинка, по которой они шли, резко поднималась по склону отвесной скалы, исчезая в зарослях.
      - Посмотри, Рен из рода эльфов, - тихо сказал иглокот, блеснув своими яркими глазами. - У нас есть выбор. Ф-ф-ф. Можно идти на вершину по тропинке, но подъем с этого места будет медленным и ш-ш-ш... и непредсказуемым. Туннель, образованный пламенем вулкана много лет назад, тоже ведет к вершине. Я ходил по нему, но теперь... ш-ш-ш...
      Рен опустилась перед ним на колени.
      - Так что ты предлагаешь?
      - Опасность есть везде...
      - Мы доверяем тебе, веди нас, Стреса. Выбирай сам.
      Иглокот недовольно фыркнул:
      - Тогда - через туннель. Ф-ф-ф! - Он направился было к туннелю, но тут же снова вернулся. Иглы взъерошились и опустились. - Нам нужен свет.
      Трисс ушел на поиски подходящего дерева для факела, а все остальные стали рыться в снаряжении, ища ветошь и трут. Искомое нашлось у Гавилана и Эовен. В ожидании возвращения Трисса путники уселись отдохнуть у входа в пещеру.
      - Ты спишь? - тихо спросила Эовен, сев рядом с Рен и предупредительно избегая ее взгляда.
      - Нет, - ответила Рен, - не могу...
      - Я тоже. Мне трудно было рассказывать, как, наверное, тебе слушать.
      - Знаю.
      Рыжие волосы влажно блестели от сырости.
      - У меня было видение... первое после того, как мы покинули Арборлон.
      Рен повернулась и, встретив пристальный взгляд провидицы, испугалась того, что прочитала в нем.
      - Расскажи.
      Эовен почти незаметно кивнула.
      - Расскажу только потому, что это предостережет тебя, - прошептала она, низко склонившись к Рен. - В моем видении ты стояла одна на вершине. Было ясно, что ты находишься на Морровинде. Ты держала жезл Рукха и эльфийские камни, но не могла использовать их. Все, за исключением меня, превратились в темные тени на земле. Что-то огромное и опасное стало приближаться к тебе, но ты не испугалась, казалось, даже обрадовалась. Возможно, ты не осознавала нависшей угрозы. Потом ярко сверкнуло серебро, и ты поторопилась подойти к нему. - Она замолчала, у нее перехватило дыхание. - Ты не должна делать этого, Рен. Когда это произойдет, вспомни мои слова.
      Рен кивнула, у нее замерло сердце.
      - Я буду помнить.
      - Извини, - прошептала Эовен. Она растерянно посмотрела вокруг, напоминая преследуемое, загнанное существо, которому грозит неминуемая гибель, затем встала и быстро пошла прочь.
      "Бедная Эовен, - подумала Рен, - знать все - это так трудно". Она подала знак Гарту, и великан сразу же подошел, чутко уловив ее беспокойство. Она повернулась так, чтобы только он мог видеть ее лицо.
      "У Эовен было видение о собственной смерти", - жестами сообщила она ему новость, ни слова не произнося вслух. Гарт молчал. "Охраняй ее, пожалуйста! Попытайся сберечь ее".
      Гарт шевельнул пальцами.
      "Мне не нравится то, что я увидел в ее глазах".
      Рен вздохнула, согласно кивнув:
      - Мне тоже не нравится. Сделай все от тебя зависящее.
      Вернулся Трисс, неся два куска сухого дерева, которые ему удалось отыскать где-то на склонах.
      - Внизу какое-то движение, - предупредил он, передавая одну из деревяшек Далу. - Что-то или кто-то поднимается к нам.
      Впервые после того, как выбрались из болота, они почувствовали приближение опасности, хотя ни на минуту не забывали о преследователях. Рен мгновенно вспомнила о магии Лодена, подумав, что демоны действительно могли почувствовать ее.
      Они обмотали полоски ветоши вокруг веток и пустили в дело трут, чтобы разжечь огонь. Когда головни разгорелись, путники вошли в туннель. Стреса шел впереди - ночное существо, он уверенно чувствовал себя в темноте. Его большое и сильное тело словно катилось вперед, вливаясь в темноту. За ним следовал Трисс с факелом, Дал замыкал шествие. Между ними располагались Рен, Гавилан, Эовен и Гарт. Воздух в туннеле был прохладным и спертым, с потолка капала вода.
      По неровному полу извивался узкий ручей. Не было ни выступов, ни препятствий - много лет назад раскаленная докрасна лава выжгла все. Стреса объяснил Рен, пока они ждали Трисса, как давление жара и газов внутри вулкана формирует отверстие в земле, пробивая туннель в подземной скале, чтобы добраться до поверхности. Вот так лава выжигает себе путь. Она настолько горяча, что возникающие проходы становятся гладкими и ровными. Такие туннели могут тянуться на много миль, извиваясь, как гигантские ходы червей, образуя в конце концов отверстие в наружном слое скальной породы. Туннель, по которому они шли, был одним из многих, тянувшихся на сотни миль через Блэкледж - от вершины до основания.
      - Если я не заплутаю, мы будем, ф-ф-ф, на гребне к вечеру, - пообещал кот.
      Рен хотела спросить его, откуда он узнал о туннелях, но потом решила, что сведения эти кот, возможно, получил от эльфов и, пожалуй, рассердится, если надо будет рассказать об этом. Главное, он, похоже, знает, куда идет. Иглокот рыл носом пространство, как паровозик, который тащит за собой вагоны, и не испытывал ни тени колебания даже тогда, когда доходил до развилок и надо было выбирать. Так они двигались по прохладному скалистому коридору, уводящему все выше и выше вверх, таща на себе поклажу, смахивая с лица капли пота и влаги, летевшей на них со сводов обжигающе холодными брызгами. Звуки шагов гулко раздавались в полной тишине подземелья, дыхание вырывалось с хриплым прерывистым свистом. Они внимательно прислушивались, но звуков погони не было.
      В одном месте их ожидал очень крутой спуск: надо было пройти через отверстие, по которому лава пробивалась к сердцевине горы, на этом месте зияла дыра, уходящая в темноту. Дальше была пещера, где собиралась лава, прежде чем находила проходы, извивавшиеся, как клубок змей. И всякий раз Стреса знал, что делать, по какому туннелю идти, где найти проход, ведущий в безопасное место.
      Время летело быстро. Переход продолжался без происшествий.
      Рен разрешила Фаун сесть на плечо. Смышленый взгляд зверька шнырял по сторонам, а голосок верещал прямо ей в ухо. Убаюканная однообразием пути, Рен бездумно шла вперед. Просто переставляла ноги, наблюдая за гипнотическими движениями теней, отбрасываемых огнем факела, и перебирая в памяти какие-то мелочи. Простенькие мысли успокаивали ее уставший ум и утомленные чувства.
      Вечерело, когда они наконец вышли из туннеля, из закопченной темноты в зелень ясеневой рощи - сплетение тонких ветвей и кустарник, примыкающий к утесу. Впереди открывался выступ, исчезающий в тумане, позади круто взмывала вверх гора, жавшаяся к голому хребту. Над ними простиралось пасмурное серое небо, накрапывал дождик.
      Отойдя от туннеля и ясеневой рощи, спутники оказались в зарослях акации. Хребет Блэкледжа был рядом. Тут они и обосновались на ночлег. Разобрав поклажу и наскоро перекусив, они завернулись в плащи и одеяла, готовясь ко сну. На вершине горы было холодно, ветер дул резкими порывами. Рен улавливала далекий гул Киллешана и видела красные отблески огня, мерцающего в тумане. Земля вновь дрогнула, зловеще вибрируя, расшатывая скалу под ногами, деревья закачались, зашелестев листвой, словно перешептывались испуганные дети.
      Рен села, опершись спиной на полузасохшую акацию, голые корни которой обнимали скалу.
      Жезл Рукха лежал на коленях. Фаун пригрелась у нее на плече, а потом и вовсе спряталась под одеяло. Плотная фигура Дала проскользнула мимо-в сторону сторожевого поста. Веки стали липкими и тяжелыми, но уснуть Рен не могла.
      Гавилан вышел из темноты неожиданно, она даже невольно вздрогнула.
      - Прости, - извинился он. - Могу я немного посидеть с тобой?
      Рен молча кивнула, и он сел рядом, его одеяло свободно свисало с плеча, спутанные волосы были мокрыми. На красивом лице лежала печать усталости.
      - Как ты себя чувствуешь? - Знакомая улыбка тронула губы.
      - Хорошо, - коротко ответила она.
      - Ты выглядишь очень уставшей. Она пожала плечами.
      - Если бы мы знали, - вздохнул он.
      - Что знали?
      - Все! То, что помогло бы нам лучше подготовиться к предстоящему испытанию. - Его голос показался ей странным, почти безумным. - А нас будто выбросили в открытый океан без карты и велели плыть в безопасное место, запретив при этом использовать самую малость питьевой воды, которую нам удалось захватить с собой.
      - Что ты хочешь этим сказать? Он резко повернулся к ней.
      - Подумай, Рен. У нас есть и Лоден, и эльфийские камни, в которых заключено достаточно магической силы, чтобы выполнить все что угодно. Но мы, похоже, боимся призвать ее, как будто бы нам кто-то запретил сделать это. Так вот, я хочу спросить, что мешает нам? Подумай, насколько все изменится к лучшему, если мы воспользуемся эльфинитами. Да мы бы давно нашли выход из Иденс Мерка! Нам следовало использовать волшебную силу на каждом этапе пути, тогда мы давно были бы уже на побережье.
      - Дело обстоит не совсем так, Гавилан. Она ничего не может, только... Но он не слушал ее.
      - А самое плохое, что мы полностью пренебрегли волшебной силой, заключенной в Лодене. Да, она необходима, чтобы охранять эльфов и Арборлон во время обратного путешествия. Но вся ли? Я не могу поверить в это! - Он на мгновение опустил руки на жезл Рукха. Его слова прозвучали неожиданно пылко. - Почему не применить волшебную силу против тех существ, которые преследуют нас? Почему просто не прожечь дорогу сквозь их строй? Или почему бы не создать прямо здесь то, что могло бы их уничтожить?
      Рен изумленно смотрела на него, не веря собственным ушам.
      - Гавилан, - произнесла она тихо. - Я знаю о демонах. Эовен сказала мне... Он пожал плечами.
      - Полагаю, что наступило время. Именно из-за Элленрох никто не рассказал тебе об этом раньше.
      - Может быть, и так, - продолжала Рен, понизив голос и придав ему твердость, - но как же ты можешь предлагать использовать магическую силу, чтобы создать новых чудовищ!
      - Пойми, тогда что-то пошло не так. Те, кто использовал магию, были неловки или глупы. Она укоризненно покачала головой.
      - Рен! - Он был полон решимости и не смотрел ей в глаза. - Нужно использовать волшебную силу! Нужно! Именно сейчас! Если мы не воспользуемся ею, то это сделает кто-то другой. И что тогда? Нам диктуют условия. Ты сама это знаешь. Там находятся существа настолько опасные, что...
      - Этих существ создали эльфы! - зло бросила она.
      - Да! Согласен, это была ошибка! Но их бы создали другие, если не мы!
      - Ты не можешь знать этого!
      - Не имеет значения. Факт в том, что мы создали их с благой целью! Мы многое узнали! Созидание заложено в самой природе обладателя волшебной силы! Просто требуются точность действий и ясность воли! На этот раз мы сделаем все правильно.
      Он замолчал, ожидая ответа. Они молча смотрели друг другу в лицо. Так прошло несколько тягостных минут. Затем Рен глубоко вздохнула и нагнулась, чтобы убрать его руку с жезла.
      - Не думаю, что тебе следует продолжать, Гавилан.
      Его ироничная улыбка показалась ей неприятной.
      - Ты рассердилась, потому что я не все рассказал тебе.
      - Гавилан, - предостерегающе прошептала она.
      - Ты думаешь, что все обойдется, если мы не будем говорить об этом? Что все каким-то образом прекратится?
      Она печально покачала головой.
      Гавилан наклонился к ней, его руки твердо легли на ее ладони. Она не пыталась отстраниться, загипнотизированная и неприятно пораженная тем, что увидела в его глазах. Чувство, похожее на горе, переполнило ее.
      - Послушай меня, Рен, - сказал он, опустив голову. - Между нами существует особая связь. Я почувствовал это, как только увидел тебя в ту ночь, когда ты пришла в Арборлон. Я мгновенно почувствовал, но тогда было слишком рано говорить об этом. Ты - дочь Аллин, и в тебе течет кровь Элессдилов. Ты смелая и сильная. Ты уже сделала больше, чем от тебя ожидали.
      Но, Рен, все это не твои беды. Эльфы - не твой народ, и Арборлон - не твой город. Я знаю, как все это чуждо тебе. Элленрох не понимала, что ты не можешь приказать людям принять ответственность за происходящее. Они никогда не несли ответственности и никогда этому не научатся. Она не понимала, что, отослав тебя, она тут же потеряла надежду вернуть тебя такой же. Так она потеряла и Аллин! Теперь слушай. Она отдала тебе жезл Рукха и Лоден, эльфов и Арборлон, доверила будущее народа. Она велела тебе стать королевой. Но ты не хочешь этого. Не так ли?