- Гавилан, Трисс, Дал, - прошептала королева слабеющим голосом. Позаботьтесь о ее безопасности. Помогите ей выполнить то, что на нее возложено. Эовен, используй свой дар, чтобы уберечь ее. Гарт...
      Она хотела что-то сказать великану, но вдруг замолчала, будто чего-то не могла понять. Рен смиренно глянула на своего друга, но его темное, словно высеченное из камня лицо не выражало ничего.
      - Бабушка, я не смогу одна выполнить это... - начала Рен, но рука королевы сжала ее запястье.
      - Ты сможешь, Рен. Ты единственная, кто может выполнить это. Аллин была моей дочерью и стала бы королевой после моей смерти, но обстоятельства разлучили нас и отняли ее у меня. Она оставила нам тебя, никогда не забывай, кто ты, дитя. Ты из рода Элессдилов. Ты родилась королевой и таковой росла, понимаешь ты это? Когда я умру, ты станешь королевой эльфов.
      Рен ужаснулась.
      - Этого не может быть, - продолжала она твердить. - Я не та, за кого ты меня принимаешь. Я - девушка-скиталица, не более! Пойми же!
      Но Элленрох снова заговорила:
      - Придет время, Рен. Все свершится в свой срок. А сейчас тебе нужно позаботиться лишь о том, как сохранить жезл и камень. Тебе нужно найти выход с этого острова. Об остальном не думай.
      - Нет, бабушка! - воскликнула Рен. - Я сохраню жезл для тебя, пока ты не поправишься. Только до тех пор, и ни на минуту дольше. Ты не умрешь, бабушка. Ты не можешь умереть!
      Королева тяжко вздохнула.
      - Дайте мне отдохнуть, пожалуйста. Положи меня, Эовен.
      Провидица сделала, как ее просили, взгляд ее зеленых глаз был испуганным и печальным. Все молча и неподвижно смотрели на Элленрох. Затем Трисс и Дал ушли, чтобы заступить на дежурство. Гавилан тоже удалился, что-то бормоча себе под нос. Рен оставалась на месте, изумленно рассматривая жезл Рукха, зажатый у нее в руке.
      - Не думаю, что я должна... - начала было Рен, но смолкла на полуслове.
      Она подняла глаза, чтобы уловить взгляд Эовен, однако рыжеволосая провидица смотрела в сторону. Оставшись наедине с бабушкой, Рен нагнулась, чтобы коснуться руки королевы, и почувствовала, как сильный жар прожег ее насквозь. Бабушка уснула, так ничего и не ответив. "Она не умрет! Такого не может быть! Это невозможно!" Рен почувствовала, как у нее на глазах снова выступили слезы, вспомнила, как много времени потребовалось ей, чтобы найти свою бабушку - последнего, кто остался из их семьи, вспомнила, как много она пережила и как мало времени ей было отпущено на счастье.
      - Не умирай, - взмолилась она. - Пожалуйста!..
      Кто-то царапал ее ногу. Посмотрев вниз, Рен увидела Фаун. Широко раскрытыми от изумления глазами зверюшка испуганно заглядывала ей в лицо. Она отпустила руку Элленрох лишь на миг, чтобы взять это крошечное существо на руки, взъерошить его шерстку и уложить калачиком у себя на плече. Жезл Рукха покоился у нее на коленях, как веха между ней и умирающей королевой.
      - Только не я, - прошептала она тихо. - Я не смогу.
      Сказав это, она встала с Фаун на плече и жезлом в руках, ища глазами Гарта. Великан-скиталец отдыхал в десятке шагов от нее, привалившись к скале. Рен так сурово посмотрела на него, что великан растерянно заморгал.
      - Теперь скажи мне правду, - сказала она резко. - Что за тайна между тобой и бабушкой? Его взгляд остался безразличным. "Никакой".
      - Но она так смотрела на тебя, Гарт... Она хотела что-то сказать, но испугалась. Что именно?
      "Ее дочь отдала тебя, когда ты была еще ребенком, на мое попечение. Королева хотела удостовериться, что я не забыл об этом. Именно это, наверно, она и намеревалась мне сказать, но раздумала".
      Рен с недоверием смотрела на него. Возможно, это и так. Но секреты остались...
      Гадючья Грива предупреждала ее, чтобы она никому не доверяла.
      Но как не доверять самым близким?
      Рен побрела прочь, потрясенная бурным ходом событий. Она чувствовала, что сходит с ума при мысли о близкой смерти бабушки, и еще ее пугала необходимость принять на себя такую ответственность. Рен Омсворд - королева эльфов? Смешно! Прежде она не интересовалась историей своей семьи, ее волновали совсем иные вещи, она видела себя скиталицей и не могла избавиться от этого чувства, забыть о годах своего взросления и сразу принять все, что случилось за несколько последних недель. Как могла бабушка уверять ее, что она воспитывалась как подобает Элессдилам? И захотят ли эльфы признать ее своей королевой? В самом деле, какая из нее королева, несмотря на все наследственные права.
      Терзаемая этими мыслями, не замечая ничего вокруг, она почти наткнулась на Гавилана, который отдыхал, прислонившись к поросшему лишайником пню, и села рядом с ним на корточки.
      - Что мне делать с этим? - спросила она почти сердито, подняв жезл Рукха.
      Он пожал плечами, его глаза смотрели отстранение.
      - Полагаю, именно то, о чем тебя просили.
      - Но он не мой! Он не принадлежит мне. Его не должны были отдавать мне.
      Его голос прозвучал резко:
      - Я согласен. Но то, что хотим мы оба, не имеет большого значения, не так ли?
      - Это неправда. Элленрох никогда бы этого не сделала, если бы не заболела. Когда ей станет лучше... - Она замолчала, поскольку ее собеседник как нарочно отвернулся. - Когда она поправится, - продолжала Рен, резко выделяя каждое слово, - она поймет, что совершила ошибку.
      Взгляд Гавилана выражал уныние.
      - Она не поправится, Рен.
      - Не говори этого, Гавилан. Не надо.
      - Тебе хочется, чтобы я лгал?
      Рен пристально посмотрела на него, не имея сил говорить.
      Лицо Гавилана было суровым.
      - Хорошо. Я понимаю, ты и не помышляла стать королевой, ведь эльфы не твой народ и его судьба не имеет никакого отношения к тебе. Единственное, что ты собиралась сделать, - это найти Элленрох и передать ей свое сообщение. Ты не хочешь быть королевой эльфов? Понимаю. Тебе этого и не нужно. Отдай жезл мне.
      Наступила долгая, напряженная пауза, во время которой они пристально смотрели друг на Друга.
      - Кровь Элессдилов течет также и во мне, - заявил он раздраженно. Это мой народ, а Арборлон мой родной город. Я смогу сделать все, что необходимо. Я лучше тебя понимаю происходящее и не боюсь использовать магическую силу.
      И тут Рен все поняла: Гавилан ждал, что именно ему отдадут жезл Рукха и что Элленрох назовет его своим преемником. Если бы не появилась Рен, то, возможно, все так бы и случилось. По сути, приход Рен в Арборлон спутал все карты Гавилана. Она почувствовала мучительный стыд, но его тут же потеснило трезвое размышление. А Элленрох считала, что пришло время отказаться от волшебной силы, вернуться в Западную Землю и жить так, как эльфы жили в прежние времена. Этот спор, несомненно, повлиял на решение, принятое Элленрох, - отдать жезл ей, Рен.
      Гавилан, казалось, почувствовал ее колебание
      - Подумай, Рен. Если королева умрет, то ее бремя совсем необязательно должно стать твоим. - Он картинно скрестил руки на груди. - В любом случае решать тебе, но если захочешь, я тебе помогу. Я сказал тебе об этом, когда мы встретились в первый раз, и мое предложение остается в силе. Сделаю все, что смогу.
      Она не знала, что сказать.
      - Спасибо, Гавилан, - выдавила она из себя.
      Она побрела прочь, смущенная его предложением. Чем больше она хотела освободиться от ответственности за жезл, тем меньше верила, что ей следует передать его именно Гавилану. Волшебная сила доверена ей, и отказываться от нее так сразу и именно в тот момент, когда от нее зависит слишком многое, вряд ли нужно. Элленрох могла бы отдать жезл Гавилану, но почему-то решила этого не делать.
      По какому праву Рен могла усомниться в решении королевы, толком не обдумав его?
      Но она любила Гавилана и полагалась на его дружбу и поддержку. Это все усложняло. Рен понимала его разочарование. Конечно, он прав, утверждая, что эльфы - его народ, а Арборлон - его город и что она - чужая здесь. Девушка верила, что Гавилан хотел только добра, так же как хотела его она.
      В ней зародилась горькая и безрассудная решимость. "Все бессмысленно, потому что бабушка выздоровеет, она должна поправиться. Она не умрет!" Эта мысль пронеслась в ее голове как мольба, повторяясь снова и снова. Ее дыхание стало прерывистым, а руки тряслись от волнения.
      Она подняла голову, не дав воли слезам.
      И снова оказалась рядом с бабушкой. Оцепенев от горя, пристально вглядывалась в ее лицо. "Умоляю тебя, поправься. Ты должна выздороветь".
      Усталость подкралась к Рен, силы покинули ее.
      Они оставались у подножия горы весь день, дав Элленрох поспать, в надежде, что к ней вернутся силы. В то время как Рен и Эовен по очереди дежурили возле королевы, мужчины стояли в карауле. Время летело с пугающей быстротой. С тех пор как они покинули Арборлон, прошло три дня, но казалось, миновали недели. Вокруг них простирался Морровинд, сумрачный и туманный, - унылый пейзаж, состоящий из теней и сумерек. В земле шел гул: Киллешан выражал свое недовольство. Сколько им отпущено времени? Сколько дней, часов до того, как вулкан взорвется и остров разорвет на части? Или демоны обнаружат их? Или же Тигр Тэй решит, что нет больше смысла искать их, потому что они погибли?
      Рен и Эовен умыли Элленрох, пошептали и попели над ней заклинания, пытаясь прогнать лихорадку. Они с надеждой искали в ее лице хоть какие-то признаки улучшения. Рен сторонилась всех, кроме Эовен, но даже с провидицей говорила мало. Ее одолевали тревога, опасения относительно будущего, к которым она даже боялась прислушиваться. Жезл Рукха постоянно напоминал ей о том, как много поставлено на карту. Мысли об эльфах мучили ее, она видела их лица, слышала их голоса, представляла, о чем они думают, оказавшись в еще более безвыходном положении, нежели она. Ее ужасала неразрывная связь с ними и мучило сознание того, что они вынуждены полагаться только на нее, никто другой не может возложить на себя такое бремя. Их жизни были вверены ей, и, если даже она не хочет этого, уже ничего не изменишь.
      Наступила ночь, и состояние Элленрох ухудшилось.
      Рен сидела одна, обессиленная потерями, которые наваливались со всех сторон; слезы душили ее. Она приказала себе не сожалеть о прошлом - о потере родителей, семьи, утрате всей той жизни, которой она жила раньше, отныне все это не имеет никакого значения. Появление на Морровинде, в Арборлоне, среди эльфов круто изменило судьбу. То, что раньше было лишь эпизодом в ее жизни, теперь вдруг стало самым важным. Даже если она выживет, ей уже не стать прежней. Мысль эта ошеломила ее. Навалилось неодолимое одиночество.
      Она забылась сном, то был даже не сон, а какое-то оцепенение - без чувств и мыслей. Она проснулась оттого, что Гарт положил руку ей на плечо. Рен мгновенно вскочила, испугавшись, что он пришел сказать ей что-то страшное, но Гарт замотал головой и молча указал рукой.
      Футах в пяти от них стояло неуклюжее создание с шипами на теле и неотрывно глядело на нее глазами, светящимися, как у кошки. Перед уродцем, неистово вереща, кружила Фаун.
      - Стреса? - прошептала она растерянно, вскакивая на ноги и отбрасывая одеяло. - Стреса, неужели это ты?
      - Вернулся из мертвых, Р-р-р-рен из эльфов, - воркотнул тот.
      Рен с удовольствием обняла бы иглокота, если бы ей это удалось, но она просто ласково коснулась его и с облегчением засмеялась.
      - Ты жив! Не могу этому поверить! - Она захлопала в ладоши и ущипнула себя. - Я так рада! Я была уверена, что ты пропал! Что же с тобой случилось? Как ты спасся?
      Кот сделал несколько шагов и уселся у ног Рен, не обращая внимания на Фаун, продолжавшую возбужденно метаться вокруг него.
      - 3-з-змея лишь укусила меня, когда разбила плот. Меня затянуло под воду и течением протащило назад... ш-ш-ш... по Ровене. Ф-ф-ф. Мне потребовалось несколько часов, чтобы найти другую переправу, к тому времени вы ушли в Иденс Мерк.
      Фаун вела себя чересчур резво, и иголки Стресы угрожающе поднялись.
      - Глупая скрипелочка! Ш-ш-ш!
      - Как ты нашел нас? Рассказывай, - требовала Рен.
      Гарт уселся рядом с ней, и она знаками передавала ему сказанное.
      - Ха! Ш-ш-ш! Нелегко, доложу я вам. Конечно, я выслеживал вас... ш-ш-ш... но вы то и дело меняли направление, блуждая по болоту. Полагаю, вы сбились с пути. Удивляюсь, как вам вообще удалось найти скалы.
      Она глубоко вздохнула.
      - Я применила волшебную силу.
      Иглокот присвистнул.
      - Пришлось. Королева очень больна.
      - С-с-с. Так что жезл Рукха теперь твой?
      Она поспешно кивнула:
      - До тех пор, пока Элленрох не станет лучше. Только до тех пор.
      Стреса ничего не сказал, его желтые глаза засветились.
      - Я рада, что ты вернулся, - повторила она.
      Он равнодушно зевнул.
      - Ф-ф-ф. На сегодня хватит разговоров. Пора немного о-о-отдохнуть.
      Он повернулся и удалился неслышными шагами, чтобы отыскать место для сна, равнодушно и лениво озираясь, словно ничего особенного не произошло и сегодняшний вечер ничем не отличается от остальных. Рен изумленно наблюдала за ним, затем обменялась долгим взглядом с Гартом. Великан-скиталец только покачал головой.
      Рен снова натянула на плечи одеяло и стала убаюкивать Фаун, лежащую у нее на руках. Мгновение спустя она поняла, что улыбается.
      ГЛАВА 18
      Элленрох Элессдил умерла на рассвете. Рен находилась рядом с ней, когда королева эльфов проснулась в последний раз. Только начало светать, черное небо стало светло-фиолетовым. Глаза королевы открылись, она посмотрела на Рен спокойно и твердо, от ее взгляда не укрылась тревога на лице внучки. Рен взяла бабушку за руку и сжала ее, вкладывая в это рукопожатие всю свою любовь и решимость, и на лице умирающей сразу же появилась слабая улыбка. Затем она коротко вздохнула, глаза закрылись - она умерла.
      Рен удивилась: почему она не может плакать? У нее словно бы не осталось слез, точно они пересохли, испугавшись, что может случиться непоправимое, и, когда это произошло, глаза оставались сухими. Несмотря на полное оцепенение, она все же остро почувствовала свою беззащитность. После этой потери у нее не осталось никого, к кому она могла бы обратиться с любой бедой. Теперь рассчитывать не на кого.
      Она сделала верный выбор. Оказалось, что никто, кроме Рен, не знал, что предпринять дальше. Эовен была безутешна, казалась особенно хрупкой и беспомощной возле умершей, которая была самым близким ее другом. Рыжие волосы упали на лицо и плечи, тело дрожало, она не могла произнести ни слова. Трисс и Дал стояли рядом, потерянные, ошеломленные горем. Даже Гавилан, казалось, не мог найти сил, чтобы проявить заботу о близких, как это бывало раньше. Его миловидное лицо выглядело жалким, когда он, сверху вниз, смотрел на бездыханное тело королевы. Слишком тяжкой оказалась утрата, чтобы не разрушить их уверенность в себе, не поколебать веру в то, что они могут выполнить свой долг и спасти эльфийский народ, - это чувствовал даже Гавилан. Умерли и Орин Страйт, и королева - те, кого они не должны были терять.
      Но этим ранним утром Рен обнаружила в себе силу, о которой даже не подозревала. Нечто, оставшееся в ней от прежней девушки-скиталицы, властно противилось отчаянию.
      Она поднялась с коленей, молитвенно преклоненных у тела королевы, и взглянула в глаза своим подданным, зажав жезл Рукха в обеих руках и поставив его перед собой как знамя, как напоминание о том, что предначертано ей судьбой.
      - Она умерла, - тихо сказала Рен. - Мы должны оставить ее. А сами пойдем дальше. Мы поклялись сделать это, так хотела она. Нас ждут трудности, мы все предпочли бы иметь другую судьбу, но теперь бессмысленно задавать вопрос, будем ли мы выполнять свой долг. Мы связаны обещанием. Я не смею даже подумать, что смогу стать такой же женщиной, какой была моя бабушка, но я постараюсь. Этот жезл - из другого мира, и нам предстоит сделать все, что в наших силах, чтобы доставить его туда.
      Она отошла в сторону, чтобы остальные могли поближе подойти к умершей.
      - Я знала мою бабушку очень недолго, - продолжала Рен, - но я полюбила ее, как полюбила бы свою мать, если бы у меня была возможность знать ее. Она была единственной, кто остался из моей семьи. Она относилась к нам так хорошо, как только могла. И заслуживала самой долгой жизни, но мы ее потеряли. Вы поможете мне?
      - Сударыня, не нужно просить нас об этом, - тут же ответил Трисс. Она отдала жезл Рукха тебе, и, пока ты жива, Придворная Гвардия будет защищать тебя и повиноваться тебе.
      Рен благодарно кивнула:
      - Спасибо, Трисс. А ты, Гавилан?
      Синие глаза опустились.
      - Приказывай, Рен.
      Она взглянула на Эовен, которая просто кивнула, все еще находясь во власти горя.
      - Отнесите королеву в Иденс Мерк, - приказала Рен Триссу и Далу. Похороните ее на острове. Со всеми подобающими почестями. - Эти слова прозвучали сурово и резко.
      В укромном месте болота, в воронке, уходящей в глубь трясины, навсегда упокоилось тело королевы эльфов. Выполнив свой печальный долг, Трисс и Дал вернулись.
      Эовен тихо плакала, опершись на руку Рен. Мужчины, окутанные серебристо-серым туманом, стояли, похожие на безмолвных духов.
      Когда они дошли до подножия Блэкледжа, Рен подняла руку, требуя внимания.
      - Вот что я думаю. Мы потеряли треть нашего отряда, едва только отошли от склонов Киллешана. Время мчится быстро, и если мы не поторопимся, то никто не покинет острова. Мы с Гартом знали, как можно выжить в пустыне, но растерялись, почти как и все, на Морровинде. Среди нас есть один, кто владеет тайной, как найти дорогу.
      Она посмотрела на Стресу. Иглокот заморгал желтыми глазами.
      - Ведь это ты благополучно привел нас сюда? Так можешь ли вывести обратно?
      Стреса изучающе смотрел на Рен, в его лукавых глазах проглядывало любопытство.
      - Фр-р-р, Рен из эльфов, носительница жезла Рукха, я попытаюсь помочь тебе. Но ты обещала, что перевезешь меня в Большой мир, учти, я настаиваю, чтобы ты выполнила свое обещание. Ладно, я поведу вас.
      - Ты действительно знаешь дорогу, иглокот? - спросил Гавилан поскучневшим голосом. - Или ты просто играешь с нами?
      Стреса не обиделся, он просто сказал:
      - Ш-ш-ш. Идем, и убедишься сам. - Он повернулся к Рен: - Здесь Блэкледж непроходим. Нам нужно податься немного на юг, чтобы найти проход. Пошли.
      И они тронулись в путь, предварительно собрав все, что осталось от их поклажи, даже не дождавшись светлого дня. Первые же шаги привели их в зной и пепел вулканических скал, окаймлявших Иденс Мерк. В полдень остановились, чтобы передохнуть и поесть, - кучка примолкших путников с суровыми лицами, недоверчиво вглядывающихся в трясину, откуда доносились чавканье и шум, крики тех, кто охотился, и вопли жертв болотных хищников. Эти звуки преследовали их, пока они с трудом продвигались вперед, звуки предупреждение о том, что вокруг них плетутся зловещие сети.
      К середине дня они нашли проход, о котором говорил Стреса, - крутую, извилистую тропу, исчезающую в скалах, как язык змеи в ее пасти. Они тут же начали подъем, стремясь как можно скорее убежать от голосов болота, преследовавших их, надеясь достичь вершины до наступления ночи.
      Однако темнота застала их где-то в середине подъема, и Стреса отвел их на узкий выступ, расположенный под прикрытием скал, с которого открывался бы вид на Иденс Мерк, если бы не туман, окутавший все плотным серым саваном.
      Они нехотя поужинали, несколько человек пошли в караул, а остальные принялись готовить место для ночлега. Ночная тьма и туман сплелись друг с другом настолько плотно, что на расстоянии нескольких футов нельзя было ничего рассмотреть. Казалось, остров каким-то образом растворился под ними и они висят в воздухе. Из тумана поплыли звуки, гортанные и угрожающие, дикая какофония, возникающая неизвестно откуда и отчего.
      Рен пыталась думать о чем-нибудь постороннем, она поплотнее закуталась в одеяло; несмотря на жар, идущий от скал, ее все равно била мелкая дрожь. Мысли были бессвязны и рассеянны, чувство реальности ее покидало. И самое страшное - пропадала уверенность в своем предназначении, оставалось лишь неясное представление о том, кем она должна стать. Сумбур и нечеткость мыслей пугали ее. Привычная жизнь утрачена, судьба стронула ее с места и бросила на пустынную равнину, и теперь она трепетала как лист на ветру. А два поручения - Алланона и бабушки, в сущности не очень понятные ей, - как их выполнить? Несколько недель назад она приняла вызов Коглина - пошла к озеру Хейдисхорн. Она полагала, что сможет что-либо узнать о себе, выяснить правду. Нелепой казалась ей теперь эта надежда. То, кем она была и что надеялась тогда сделать, изменилось так же быстро, как день переходит в ночь. Правда оказалась ускользающим полотнищем ветхой ткани, которое нельзя удержать, оно рассыпалось при каждой попытке взять его в руки, манящее и недоступное. И все же она была уверена, что найдет целые нити, последует за ними, поймет слабые намеки на причудливый рисунок, за которым увидит весь замысел мастера, соткавшего когда-то этот гобелен.
      "Найди эльфов и верни их в мир людей".
      Она попытается.
      "Спаси мой народ и дай ему возможность начать новую жизнь".
      И опять она согласилась. А дав согласие, возможно, найдет способ, как выжить им всем.
      Рен дремала, опершись о скалу, подтянув ноги к животу и сжимая в руках отполированный жезл Рукха. Фаун спала у нее в ногах, забившись в складки одеял. Стреса бесформенным клубком свернулся в полутьме скалистого грота. Она ощущала вокруг себя какое-то движение - менялся караул, и Рен собралась было принять в этом участие, но тут же отбросила эту мысль. Она мало спала две последние ночи, и ей было необходимо набраться сил. Впереди достаточно времени, чтобы успеть постоять в карауле. Она положила голову на колени и закрыла глаза.
      Позднее, той же ночью - трудно сказать, в котором часу, - она проснулась от резкого царапающего звука, будто кто-то взбирался по скалистой дороге, подкрадывался к ней. Она высунулась из-под одеял и приподняла голову. Темная ночь казалась еще темнее из-за висящего в воздухе вулканического пепла; туман, сползая по уступу скалы, напоминал охотящуюся змею. И все же она различила, как из темноты вышла фигура. Пригнувшись, она двигалась быстро и ловко.
      Рука Рен потянулась к рукоятке ножа.
      - Рен! - окликнули ее.
      Это была Эовен, теперь Рен узнала ее. Эовен закуталась в плащ, из-под капюшона выбивались растрепанные волосы, лицо покраснело, глаза были широко раскрыты, и в них застыл ужас. Едва она заговорила, как губы ее задергались и она заплакала. Придвинувшись к ней, Рен крепко прижала Эовен к себе, удивляясь, как же та ранима, как беззащитна, - при жизни королевы Эовен не казалась такой.
      Наконец Эовен приняла суровый вид, вытерла глаза и глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки.
      - Кажется, я не могу совладать с собой, - прошептала она. - Каждый раз, когда я вспоминаю о ней, начинаю плакать.
      - Она очень любила тебя, - сказала Рен, пытаясь утешить ее и себя чувством благодарности к бабушке.
      Провидица кивнула, опустив глаза, но тут же подняла их, как-то странно глядя на Рен.
      - Я пришла, чтобы рассказать тебе правду об эльфах, Рен.
      Рен застыла в ожидании. У нее было такое чувство, что холодная, бездонная яма разверзлась внутри.
      Эовен снова посмотрела в туманную ночь, в небытие, которое окружало их, и глубоко вздохнула.
      - Как-то очень давно у меня было видение: Элленрох и я, лицо у нее раскрасневшееся, а саму бьет дрожь, и свет, такой необычный, вроде зимних сумерек. Я, как всегда, ее тень, привязана к ней, говорю то, что говорит она, двигаюсь, как она, чувствую, как она, - и ее радость, и ее боль. Мы были как одно целое. И вот она стала таять, а краски ее тускнеть, контуры утончаться - одновременно менялась и я. Теперь она исчезла совсем, а я осталась, осталась тенью и ищу существо, к которому могла бы привязаться. Когда появилась ты, я тебя не знала, но сразу поняла, что ты дочь Аллин, внучка Элленрох. Ты только посмотрела мне в лицо, и я сразу подошла к тебе. Но стоило мне это сделать, как воздух вокруг меня потемнел, угрожающе сгустился. На мои глаза пал туман, красный, алый-преалый туман. Я озябла, и из меня ушла жизнь. Она подавленно помолчала.
      - После этого, - продолжила Эовен, - видение исчезло, но я поняла его значение. Королева должна умереть, а после нее и я. Ты будешь свидетельницей этому, возможно даже примешь участие...
      - Эовен! - испуганно окликнула провидицу Рен, и та быстро обернулась, взгляд ее зеленых глаз затуманился.
      - Я не боюсь, Рен. Видения провидицы - это одновременно и дар, и проклятие, но они всегда управляют ее жизнью. Я научилась не бояться и не отвергать то, что мне открывается, а принимать как должное. Теперь я поняла, что мое время в этом мире кончается. Но я не уйду, не рассказав тебе правду, которую ты так стремишься узнать.
      Она плотнее запахнула плащ.
      - Понимаешь, королева не могла, заставить себя заговорить. Хотя со временем она, возможно, и сделала бы это. Но волшебная сила эльфов принесла ей много зла, была карой ее жизни. Я оставалась верной Элленрох, пока она жила, теперь, после ее смерти, я свободна, по крайней мере в этом. Ты должна все узнать, Рен, и рассудить по своему усмотрению, потому что ты дочь своей матери и королева эльфов. Кровь Элессдилов видна в тебе, и если ты сомневаешься, то поверь, что это действительно так. Я видела тебя в своих видениях. Ты - надежда всех эльфов, теперь, в настоящем и в будущем. Ты пришла, чтобы спасти их, если это им суждено. Теперь ты приняла жезл Рукха и Лоден, эльфийские камни защитят тебя. Мне осталось лишь рассказать, что от тебя скрывали. А скрывали тайну перерождения эльфийской магии, правду об отравлении Морровинда. Рен покачала головой.
      - Эовен, я еще не приняла окончательного решения относительно того обязательства... - начала она.
      - В большинстве случаев решение принимают за нас, Рен Элессдил, оборвала ее Эовен. - Я понимаю это лучше тебя и думаю, что даже лучше королевы. Она была хорошим человеком, Рен. Она делала все возможное, и ты не должна винить ее ни в чем после того, что я расскажу тебе. Ты должна знать: Элленрох оказалась в ловушке с самого начала, все решения, которые она принимала как бы по своей воле, на самом деле принимались за нее. Если она и скрывала от тебя правду, то только потому, что слишком любила тебя. Она не могла даже допустить мысли, что потеряет тебя. У нее оставалась только ты.
      Бледное лицо провидицы было как у призрака, голос стих до шепота.,
      - Да, Эовен, - тихо ответила Рен. - Она тоже была у меня единственной.
      Худые пальцы провидицы обхватили ее руки - пальцы холодные как лед. Рен невольно задрожала.
      - Тогда слушай, что я скажу, дочь Аллин, дитя эльфов. Слушай внимательно.
      Ее изумрудные глаза засветились, как листья, тронутые морозом, светятся в солнечных лучах.
      - Когда эльфы пришли на Морровинд, остров был первозданной чистоты. Подлинный рай - неземная красота, свежесть, безопасность. Эльфы помнили, что у них осталось позади - мир, где они должны были рождаться и жить, сгибаясь под гнетом солдат Федерации, где можно было только подчиняться, не задавая вопросов. Это очень старая история, Рен, и эльфы терпеливо сносили все тяготы, многие поколения эльфов, пока их долготерпению не наступил предел.
      Они начали строить планы, как, сохраняя свой только что найденный мир, понадежнее защититься: Федерация вполне могла принять решение расширить свою территорию за счет Морровинда. Только волшебная сила могла защитить эльфов, так они считали. А та волшебная сила, на которую они возлагали надежды, происходила не из знаний друидов или учений нового мира, она шла из их собственных древних истоков. Неограниченная и дикая, она все еще находилась в периоде становления для этого поколения. Но они забыли об уроках друидов, забыли о Чародее-Владыке и Слугах Черепа, забыли обо всех тех, кто стал их жертвами. Они решили, что окажутся умнее, осторожнее и искуснее в применении этой силы.
      Эовен снова тяжело вздохнула, она выпустила руку Рен, чтобы заправить под капюшон спутанные пряди волос.
      - Некоторые из них умели... создавать существа с помощью магической силы, новые виды живых существ, Рен, которые могли бы служить им. Они нашли способ извлекать особые экстракты из живой природы и с помощью магии выращивать на их основе самых разных существ: собак, кошек, только более крупных особей, более сильных и умных. Но это было лишь началом, они быстро перешли к созданию причудливых гибридов, создавая животных, которые заключали в себе полезные черты и свойства нескольких видов. Именно так появились иглокоты, а также десятки других животных. Это были первые образцы эксперимента - животные, которые думали и говорили, как люди, могли добывать еду, охотиться и обороняться от любого врага, и эльфы под их охраной считали себя в безопасности.
      Вначале все шло прекрасно. Существа размножались и служили нам, эльфам, как положено, и все было в порядке. Но время шло, некоторые властители начали выдвигать новые идеи по использованию волшебной силы. Они приводили убедительный довод: если однажды повезло, почему бы не попробовать снова? Если животных можно создать с помощью волшебной силы, то нельзя ли создать что-то более совершенное? Скажем, свои собственные копии? Почему бы не создать армию, которая будет сражаться в случае войны, а самим эльфам оставаться в безопасности за стенами Арборлона?
      Эовен вскинула голову, ее тонкие черты исказились от ужаса.
      - Тогда они создали демонов, вернее, существ, которые потом стали демонами. Они взяли частицу себя, свою плоть и кровь, затем добавили разные воспоминания и ощущения, темные стороны своей души и дали им жизнь. Эти новые эльфы, а это были именно они, были созданы как солдаты, охотники и хранители страны, они не имели духовных потребностей и желаний, не знали ничего иного, кроме единственного - служить. Идеальные служаки. Их создатели направили их, чтобы основать караул вдоль побережья острова. Самодостаточные существа, о них не нужно было беспокоиться.
      Эовен запиналась, говорила с трудом.
      - Через какое-то время о них почти забыли, потеряв к ним всякий интерес.