Глава 4

Костюм для дня рожденья Келси подобрала несколько недель назад и теперь, аккуратно разложив его на кровати, невольно снова им залюбовалась. Платье без рукавов держалось на плечах при помощи двух тончайших бретелек, а тонкий шелк играл всеми оттенками золотистого цвета, от темно-коричневого до мягкого бледно-янтарного. Юбка ниспадала тяжелыми переливающимися складками ниже колен, а подобранный в тон длинный жакет придавал наряду требуемое изящество, как и открытые туфли на высоких каблуках.

Этот костюм обошелся ей в месячную зарплату, и в магазине она было заколебалась, но теперь была рада, что не пожадничала. Сегодня благодаря ему она будет выглядеть очень изысканно и элегантно, а ее кожа и волосы окрасились в цвет чистого золота.

Потребовалось немало времени, чтобы уложить непокорные после мытья волосы, как она задумала, в шиньон, но, закончив, она убедилась, что не зря старалась. Она выглядела необычайно элегантно и поэтому все еще вертелась перед высоким зеркалом у себя в спальне, когда звонок в дверь возвестил о прибытии первого гостя. Келси не надела никаких украшений, кроме подаренной Маршаллом брошки и двух крошечных бриллиантовых сережек, которые сверкнули на солнце всеми цветами радуги, когда она, перед тем как выйти из комнаты, еще раз крутанулась перед зеркалом, чтобы полюбоваться переливами шелка юбки.

Маршалл приехал довольно поздно. Сад был освещен мерцанием сотен крохотных лампочек, гирлянды из которых обвивали деревья и кусты и тянулись вдоль огромного навеса. Вечеринка была в полном разгаре, и большинство собравшихся лихо отплясывали под самый популярный хит сезона; его с жаром, хотя и без особой виртуозности, исполнял небольшой оркестрик.

Прибытие Маршалла подействовало на Грега как красная тряпка на быка, и он стал вести себя с Келси как настоящий собственник, чем невыносимо ее раздражал.

Она уже несколько раз танцевала с ним, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, когда он бесцеремонно оттеснял других претендентов, не видеть его подозрительно раскрасневшегося лица и не замечать сальных взглядов, которые он на нее бросал. “Ты будешь паинькой, Келси, правда?” Изо всех сил стараясь избежать неприятной сцены, она прикусила губу. Он явился на вечеринку уже будучи сильно навеселе: в его горячем дыхании чувствовался запах перегара и он как-то странно растягивал слова.

Спрятавшись, чтобы передохнуть, в тени деревьев, Келси потягивала из бокала вино и отбивала ногой такт, когда за спиной послышался знакомый низкий баритон:

— Ты сегодня обворожительна.

Она повернулась и оказалась лицом к лицу с Маршаллом: на его смуглом лице блуждала все та же ленивая усмешка; прислонившись к дереву, он стоял в расслабленной позе, но глаза смотрели внимательно.

— Спасибо. Ты тоже. — Сказанный с насмешливой растяжечкой комплимент его рассмешил, но она сказала правду. Он был очень хорош в отлично сшитых на заказ брюках и серой рубашке, открытой у ворота. Глядя на него, она почувствовала, как земля уходит из-под ног, и быстро отвела глаза, когда взгляд упал на завитки волос, выглядывавшие из открытого ворота рубашки.

— Принести еще? — Он указал на ее пустой бокал, она вежливо улыбнулась (она ему не поддастся, ни за что!) и чинно согласилась:

— Спасибо.

Он ушел за вином, и тут-то ее снова отыскал Грег.

— Я тебя ищу по всему саду! — воинственно заявил он, возникнув перед ней: руки в боки, высокий, белокурый, красивый и невероятно самоуверенный.

— Неужели? — Она пренебрежительно улыбнулась и повернула голову в сторону оркестра, но тут же резко отпрянула назад, когда большая рука Грега коснулась подаренной Маршаллом брошки на лацкане ее жакета, будто невзначай задев при этом упругую грудь.

— Чей подарок?

— Друга, — ответила она, холодно глядя на него.

— Друга? — с пьяной разухабистостью повторил он. — Тебе не нужны никакие друзья, кроме меня. Я тебе уже говорил. Я дам тебе деньги, дом — все, что ты только пожелаешь. Одно твое слово — и дело сделано. Не веришь?

— Я верю, что твое предложение искренне, Грег. — Она не сводила глаз с его багрового лица, пытаясь скрыть свою неприязнь. — Я тебе говорила, что очень польщена, но я тебя просто не люблю. Что тебе еще от меня надо?

— Ну и дура ты, ну и дуреха. — Пошатываясь, он помахал у нее перед носом пальцем. — Ты же знаешь, я могу сделать так, что у тебя на работе будут большие неприятности. Я, Келси, не из тех, кого можно втаптывать в грязь.

— Никуда я тебя не втаптывала, Грег, — терпеливо объяснила она, стараясь держать себя в руках. — Мы с тобой съездили несколько раз поразвлечься, повеселились, и делу конец.

— Нет, не конец.

"Если он еще раз взмахнет у меня перед носом пальцем, я его просто укушу”, — сердито подумала Келси. Кто-то позвал Грега по имени;

Келси узнала одну из секретарш, с которой дружила на работе.

— Я нравлюсь Дженис. Я бы мог ее поиметь вот так! — Он щелкнул пальцами и открыл было рот, желая что-то еще сказать, но тут же и закрыл: из-за его спины неожиданно раздался холодный низкий голос:

— В таком случае, я полагаю, вам следует немедленно отправиться к этой леди сомнительных умственных способностей и дать ей возможность сполна насладиться вашим редкостным умом и непревзойденным чувством юмора.

Келси не заметила, как подошел Маршалл. Когда Грег повернулся к нему, на его лице отразились смешанные чувства: изумление, недоумение и гнев, а у Келси от взгляда на лицо Маршалла кровь застыла в жилах. Видимо, то же самое ощутил и Грег: постояв некоторое время неподвижно, он пробормотал что-то себе под нос и не спеша побрел к девушке, которая его окликнула, чуть заметно встряхивая на ходу головой, будто боксер после боя.

— Это, видимо, и есть твой вундеркинд? — сухо полюбопытствовал Маршалл; он был весел, сдержан и так обворожительно красив, что ей вдруг безумно захотелось упасть в его объятия и попросить защиты. Эта мысль так ее потрясла, что она чуть побледнела и сделала шаг назад. Она что, совсем с ума сошла?

— Да, это Грег. Ума не приложу, как я могла с ним встречаться?

— Мои мысли, слово в слово. — В его насмешливом голосе слышалось осуждение, и все в ней тут же так и закипело.

— Кто бы говорил! Я, к сожалению, не могу сказать, что твое поведение в этих вопросах безупречно.

— Неужто? А я никогда не жаловался, — сухо ответил он. — Я всегда точно знал, с кем и на что иду.

— С чем тебя и поздравляю, — съязвила она в ответ, и его лицо медленно расплылось в загадочной улыбке.

— Может, сменим тему? Какая ты вся зажатая.., пойдем, потанцуем. — Когда он вывел ее из тени, заключенная в последней фразе ирония дошла до нее, и она про себя улыбнулась. Если она зажатая до того, как они пошли танцевать, можно дать голову на отсечение, что после танца лучше не станет. К ее огорчению, едва он ее обнял, оркестр вместо легкого рок-н-ролла заиграл медленную мечтательную мелодию. — Сожалею. — Он почувствовал, как она еще больше напряглась, и поглядел на нее сверху вниз с холодноватой улыбкой. — Все претензии к музыкантам, моей вины тут нет.

— Не знаю, о чем ты. — Подняв голову, она заметила, как в его глазах на мгновение мелькнуло горестное выражение, но в них тут же заиграли прежние цинично-насмешливые огоньки.

— Какая ты врунишка, Келси Хоуп, — спокойно произнес он. — Ты не веришь мне ни на грош, и не скрываешь этого. — (Она уставилась на него, открыв от изумления рот.) — С той самой минуты, когда мы снова встретились, ты ждешь, когда же я начну тебя соблазнять, — задумчиво продолжал он, — и старая поговорка “Дай мужчине свободу, и он свернет себе шею” оправдывается каждую секунду. Всякий раз, когда я тебя касаюсь хоть пальцем, меня так и подмывает выкинуть что-нибудь такое, чтобы ты в ужасе отшатнулась.

— Ты просто смешон, — только и нашлась Келси.

Он небрежно улыбнулся:

— Нет, просто честен. Ты же, кажется, любишь честность?

— Ты понятия не имеешь, что это такое! — огрызнулась она.

— Опять выпустила коготки? — Он взял маленькую руку, лежавшую у него на плече и, повернув, припал губами к ладони, не спуская с ее лица глаз. Дрожь, пробежавшая по ее телу, не ускользнула от его внимания и, удовлетворенно улыбнувшись, он положил руку на место. — Веди себя как следует, — умиротворенно сказал он, привлекая ее к себе и зарываясь подбородком в ее волосы, — а то мне придется наложить на тебя взыскание построже.

— Ты просто…

— ..невыносим. Знаю, знаю.

Прижавшись к нему, она замолчала: ей трудно было говорить, когда он был так близко.

Пробило уже полночь, когда то, чего она опасалась весь вечер, случилось. Она помогала матери выносить в сад еду, когда кто-то положил ей на плечо тяжелую руку. Интуиция подсказала ей, кто это, и она с неохотой обернулась.

— А, это ты, Грег.

— Ты что, избегаешь меня? — просипел он, уставившись на нее блуждающим взглядом, и она поспешила скользнуть в тень деревьев, так как несколько гостей с любопытством оглянулись в их сторону. Только сцен ей сейчас не хватало!

— Нет, конечно же, нет. — Она оглянулась через плечо, ища глазами Маршалла. Она чувствовала на себе пристальный взгляд его жгучих глаз весь вечер, даже когда находилась на другом конце сада, это так успокаивало, так ободряло, и вот теперь, когда он действительно понадобился, его нигде не было видно.

— Ищешь нового дружка? — все тем же омерзительным голосом продолжал Грег. — Он ушел в дом, ему позвонили — из Канады вроде бы. Очевидно, он дал твой телефон, чтобы с ним можно было связаться. Большая шишка. Кто он такой, кстати?

— Его зовут Маршалл Хендерсон, — спокойно ответила Келси. Ну, вот и все! Грег дождался своего часа и бросился в атаку; теперь он сел на своего конька.

— Маршалл Хендерсон? — Грег наморщил лоб, силясь заставить свой затуманенный алкоголем мозг что-нибудь вспомнить. — Это не тот ли самый Маршалл Хендерсон — владелец сети крупных фабрик и фешенебельных магазинов?

— Вероятно, да. — Хотя Грег недоверчиво хмыкнул, от пристального взгляда Келси не ускользнуло, что он весь побагровел.

— Вот теперь все понятно! Ничего удивительного, что ты дала мне по шапке, если подцепила его, — он стоит целого состояния! Полагаю, это он отвалил тебе эту побрякушку. — Грег развязным жестом ткнул пальцем в маленькую пчелку, и Колей усилием воли заставила себя сдержаться: ее горячая кровь уже закипала.

— Он просто мой старый друг, и ничего больше.

— Ну-ну, давай заливай! — Его голос дрожал от ненависти, глаза налились кровью.

— Я тебе ничего не даю, — холодно возразила она, и он злобно рассмеялся.

— Да уж, и теперь-то ясно, почему нет, а? Бережешься для большого босса? Только не рассказывай, что ему достаточно поцеловать да погладить.

— По-моему, тебе бы неплохо попридержать язык, — ледяным тоном произнесла Келси, хотя внутри у нее все так и задрожало. Ситуация на глазах выходила из-под контроля.

— Так ли он хорош в постели, как говорят? — спросил Грег притворно ласковым голосом. — Мне это всегда было любопытно.

— Ты мне противен! — бросила она в ответ, и ее презрение, видимо, оказалось последней каплей.

— Нечего задирать нос и играть со мной в недотрогу, если вовсю гуляешь с ним. — Он с силой схватил ее за руку и грубо дернул к себе. — Если ты — одна из его бабенок, то должна знать, что к чему.

— Убери от нее свои грязные лапы! — (Не выпуская руку Келси из своих клещей, Грег повернулся на голос, она крутанулась вслед за ним и увидела налитые кровью глаза Маршалла.) — Сейчас я пересчитаю тебе зубы.

Грег перевел взгляд с его лица на Келси и молча отпустил девушку. Она подбежала к Маршаллу и, схватив его за рубашку, преградила ему путь.

— Пожалуйста, Маршалл, не надо. Он этого не стоит.., оставь его в покое.

— В чем дело? — В голосе Грега звучало искреннее недоумение. — Тут нам обоим хватит.

Тихо выругавшись, Маршалл попытался оторвать от себя руки Келси:

— Уйди с дороги, Келси! Я не хочу, чтобы тебе досталось. — Его глаза, твердые как сталь, были устремлены на Грега, и впервые по лицу юноши пробежала тень сомнения.

— Ладно, порядок. — Он сделал шаг назад. — Она твоя. Я ведь тебе ничего не сделал, правда, Келси?

— Нет, нет, ничего, — запинаясь от испуга, подтвердила она. — Прошу тебя, Маршалл, это мой праздник. Не порти мне день рожденья. Грег уже уезжает.

— Это правда? — зловещим шепотом спросил Маршалл, и лицо Грега побагровело. Он не привык, чтобы ему приказывали; с детства избалованный богатым отцом, он впервые был вынужден кому-то подчиняться — и воспринимал это как страшное унижение.

— Пожалуй, да, — угрюмо проронил Грег, пятясь назад, и чем больше увеличивалось разделявшее их расстояние, тем больше у него прибавлялось храбрости. — Я-то могу и подождать.

Она будет рада-радешенька приползти ко мне на брюхе, когда ты с нею покончишь.

Келси услышала, как затрещала рубашка Маршалла; рванувшись вперед, он почти отбросил Келси в сторону. Грег, однако, предвидел, что соперник отреагирует на его слова таким образом. Он обратился в бегство, двумя прыжками пересек лужайку и скрылся за домом. Через несколько секунд до них донесся рев его спортивного автомобиля, промчавшегося по дороге, а потом шум двигателя заглушила музыка.

Келси, вся дрожа, не сводила глаз с угрюмого лица Маршалла. Все произошло слишком быстро, и безобразная грубость Грега расстроила ее так, как она и представить себе не могла.

— Ладно, пошли в дом. Я принесу тебе бренди.

Она послушно прошла за ним в дом, он быстрым шагом провел ее через комнаты, где толпились гости, и они оказались в маленькой пристройке, раньше служившей ее отцу местом уединения. Происшедшее совершенно ее обессилило.

— Посиди здесь, я сейчас вернусь. — Он усадил ее в старое кресло и вышел, захлопнув за собой дверь, но буквально через минуту вернулся с бокалом, почти на треть наполненным чистым бренди. — Пей.

Не в силах спорить, она повиновалась. Когда огненная жидкость обожгла ей горло, она от удивления поперхнулась и беспомощно закашлялась, но едва она перевела дыхание, как Маршалл снова поднес бокал к ее губам и не отнимал, пока она его почти не осушила.

— Извини за рубашку, Маршалл. — Нервная реакция и выпитое бренди настроили ее на легкомысленный лад, и она тупо уставилась на его обнаженную грудь, видневшуюся из распахнутой рубашки.

— Ничего страшного, всего несколько пуговиц, — ласково ответил он и осторожно приподнял пальцем ее подбородок. — Как ты?

— Ничего, — пробормотала она, с трудом шевеля побелевшими губами.

— Жаль, что ты не дала мне ему двинуть как следует. — Его голос вдруг переменился и стал угрюмым. — Ему очень требуется хорошая встряска. Ну, что ты теперь намерена предпринять?

— Что? — Она не могла думать; ее мозг, казалось, превратился в кусок льда.

— Я насчет Грега, Келси. Что ты собираешься предпринять? Он тебе теперь на работе проходу не даст, — терпеливо объяснял он.

— Да, пожалуй, ты прав. — Она посмотрела на него затуманенными глазами. — Я не могу туда вернуться. Чтобы я еще раз с ним встретилась.., да никогда в жизни! — Она вздрогнула, вспомнив озверевшее лицо Грега, извергающего на нее свои сальности. — Я могу найти другую работу; его отец не единственный на свете, кто занимается дизайном интерьеров.

— Нет, конечно, но надо подумать и о другом. — Он говорил спокойно и неторопливо.

— О чем? — Она подняла на него удивленный взгляд. — О чем еще нужно подумать?

— Стоит ему начать поливать тебя грязью в определенных кругах, и твоему доброму имени конец, — бесстрастным голосом объяснял он. — Он уж постарается сделать так, чтобы не осталось ни единого человека, сомневающегося в том, что ты моя любовница.

Маршалл был прав; когда это до нее дошло, она широко раскрыла глаза и залилась краской.

— Ну и что?

— А то! — Впервые с тех пор, как они вошли в эту комнату, он стал более или менее походить на себя. — Не говори чепухи.

— Что ж, даже если ты прав, тут уж ничего не попишешь, так ведь? — со злостью ответила она. — Мне остается только переждать эту бурю и верить, что людей, которые меня по-настоящему знают, не удастся сбить с толку какими-то сплетнями.

— Какой же ты все-таки иногда ребенок! — Он сердито посмотрел на нее. — Неужели ты всерьез думаешь, будто кто-нибудь хоть на секунду усомнится в услышанном? Так не, бывает, Келси, тем более что среди женщин обо мне уже сложилось вполне определенное мнение.

— И совершенно понапрасну, — кисло сыронизировала она, и он таинственно улыбнулся:

— Рад, что ты уже отходишь. Да, между прочим, именно так, совершенно понапрасну. Достаточно мне один раз появиться на людях с какой-нибудь женщиной, и все считают, что я уже полгода как с ней сплю. Обычно в тех кругах, где я вращаюсь, этому не придают значения, но я не хочу, чтобы предметом подобных сплетен оказалась ты.

— И с чего бы это тебе обо мне беспокоиться? Я что-то не припомню, чтобы ты в свое время так беспокоился об Анне или, если уж на то пошло, о Джейд. — Она сердито на него взглянула. Это он во всем виноват! Она не знала точно, как, но виноват во всем один только он, это уж точно.

— Ну, они — совсем другое дело. Женщины, подобные Анне и Джейд, отлично могут постоять за себя.

— А я, значит, по-твоему, не могу?! — огрызнулась разъяренная Келси.

— А что, разве можешь? — ласково спросил он, и спустя несколько долгих мгновений она подняла на него подозрительно заблестевшие глаза.

— Оставь меня в покое, Маршалл, вот и все.

Ты с этим все равно ничего не сможешь поделать. Я найду другую работу и начну все сначала. Пожалуйста, не беспокойся. — Единственное, чего она хотела, — это чтобы он ушел, а она могла заползти в свою спальню наверху и дать волю слезам, грозившим разорвать ей сердце. Нет сомнений, день ее совершеннолетия запомнится ей навсегда. Похоже, она одним махом теряет работу и двух поклонников. Ей понятно, к чему он клонит. Сейчас он скажет, что будет держаться от нее на почтительном расстоянии, пока все не утрясется. Ей не в чем его винить — это и впрямь разумное решение.

— Я могу сделать очень многое, но ты должна мне помочь, — ровным голосом произнес он, и в тоне, каким это было сказано, звучали такие нотки, что она вскинула голову и пристально вгляделась в его лицо. На сегодня с нее довольно!

— Да? — Она подняла на него огромные янтарные глаза, полные слез, и, когда он смерил ее взглядом с высоты своего роста, на его загорелой щеке на мгновение дернулся мускул. — И что же мне делать?

— Согласиться выйти за меня замуж. Это было сказано негромко, все тем же невозмутимым тоном, и сначала Келси показалось, что она ослышалась, но одного взгляда на его смуглое лицо было достаточно, чтобы убедиться: он говорит совершенно серьезно.

— Не понимаю. — Она не сводила с Маршалла потрясенных глаз. — О чем ты?

— Я не требую, чтобы ты шла до самого конца. — Увидев, как она потрясение побледнела, он улыбнулся, пряча в глубине глаз горькую самоиронию. — Мне понятно, это будет для тебя просто непосильная жертва. Но если мы объявим о нашей помолвке сегодня, сейчас же, пока Грег еще не успел напакостить, проблема решится сама собой. Пройдет каких-нибудь полгодика, ты публично заявишь, что решила со мной порвать — объяснение этому придумаем позже, — и в результате твоя репутация не пострадает и никто не подумает о тебе плохо. Честно говоря, по-моему, многие поздравят тебя с тем, что ты вовремя одумалась.

— Ты с ума сошел! — еле слышно пробормотала она.

— Ничуть, а пока мы не подберем что-нибудь здесь, у меня есть для тебя отличная выездная работа. Я только что купил в Португалии дом, который нужно полностью перестроить, от фундамента до крыши, и при этом необходимо индивидуально спроектировать все интерьеры комнат. Строительную часть, разумеется, я взял на себя, но дизайн интерьеров могла бы выполнить ты. Я тебе, конечно, заплачу — это будет настоящая работа, без дураков.

— Я не ослышалась? — От растерянности и недоверия она сбилась на фальцет. — Зачем это тебе, Маршалл, с какой стати? Ты не виноват, что Грег такой подлец. Если на то пошло, мне вообще не следовало с ним встречаться: у меня всегда были на его счет дурные предчувствия. И новую работу тебе для меня искать незачем. Я не останусь без куска хлеба.

— Мне это известно, — быстро парировал он. — А что касается моих мотивов… — В его глазах что-то сверкнуло, но он тут же отвернулся, подошел к большому старомодному письменному столу, за которым раньше работал отец Келси, и, усевшись на него, снова повернулся к ней. — Допустим, я просто в долгу перед Дэвидом.

— Перед папой? Ты делаешь это ради папы? — Внезапно она почувствовала, как что-то кольнуло ее в сердце, но не стала искать этому объяснение. — В чем дело, Маршалл?

— Впервые я столкнулся с твоим отцом, когда я.., позволил обстоятельствам взять над собой верх и не мог справиться с последствиями. — Его голос выдавал волнение. — Мне грозил полный крах, я принимал ошибочные решения, и, хотя я был ему, что называется, не сват и не брат, он пришел мне на выручку и фактически спас мой бизнес своей проницательностью в финансовых вопросах. Мало того, он протянул мне руку дружбы и поддерживал во всем. Можно сказать, это был переломный момент: не прошло и пяти лет, как я владел сетью фабрик и магазинов, и все, к чему бы я ни прикасался, будто по волшебству, обращалось в золото. — Он сдержанно улыбнулся. — Теперь понятно?

— Пока нет. — Она смерила его недоверчивым взглядом. — Мне-то ты чем обязан?

— Ты — дочь своего отца, — невозмутимо ответил Маршалл. — Кроме того, есть и другие причины, о которых я в данный момент предпочел бы умолчать. Достаточно сказать, что, по моему убеждению, этот шаг необходим и он убережет твою мать от лишних треволнений.

Келси тупо уставилась на него: его голос доносился до нее откуда-то издалека.

— Нет. — Она медленно покачала головой. — Спасибо, не надо. Я не могу…

— Можешь и сделаешь. — Это было сказано таким тоном, что она непроизвольно дернула головой и нервно облизала губы. — Я, Келси, не какой-нибудь прыщавый юнец, который имеет привычку распускать руки. Меня тебе незачем бояться. Это избавит тебя и Рут от множества неприятностей, и тебе придется делать вид, что ты от меня без ума, только на публике. В остальное время я ожидаю не более чем вежливого обращения.

— Но послушай…

Он сделал вид, что не слышит, и продолжил:

— Все это, разумеется, останется сугубо между нами. Информировать Рут об истинном положении вещей нет необходимости.

— Но погоди минуточку, я не…

— Я только принесу из машины пиджак, и мы объявим о помолвке. — Его глаза насмешливо поблескивали. — Полагаю, мою рубашку лучше не выставлять напоказ, а? Чего доброго, люди не так поймут и решат, что ты меня скомпрометировала.

Под его жестким взглядом гнев и смятение, бушевавшие в ее душе, сменились усталым безразличием. Судя по всему, он решил настоять на своем, а она так устала и растерянна, что не в силах сопротивляться. Должно быть, это какой-то чудовищный розыгрыш.

Маршалл вернулся буквально через минуту. Когда он открыл дверь, ей показалось, что он чем-то встревожен, но стоило ей взглянуть ему в глаза, как выражение беспокойства исчезло, он снова стал прежним Маршаллом, умело прячущим свои чувства под маской внешней невозмутимости.

— Я думал, ты воспользуешься представившейся возможностью и улизнешь, — весело сказал он, помогая ей подняться.

— Я бы так не поступила. — Она смотрела ему прямо в глаза.

— Да, это я глупость сморозил, — ласково согласился он. — Ты ведь у нас не трусиха, правда? Это одна из причин, по которой я… — Он внезапно замолчал, и на его лицо вернулась уже знакомая ей загадочная, надменная маска, под которой спряталась появившаяся было в глубине глаз нежность. — Одна из причин, по которой мне хочется тебе помочь, — без запинки закончил он, хотя у нее было ощущение, что он недоговаривает.

Когда они подошли к двери, она бросила на него нерешительный взгляд, и он, поворачивая одной рукой ручку, другой приподнял ее подбородок.

— Наши заверения в вечной любви будут выглядеть куда убедительнее, если ты перестанешь смотреть так, будто тебя ведут на гильотину, — негромко сказал он. — О'кей?

— Маршалл, пожалуйста, погоди минуточку, — взмолилась она. — Может, отложим до утра? Незачем рассказывать всем об этом немедленно. Давай подумаем…

— Этот выход напрашивается сам собой, а спешить необходимо, иначе Грег успеет предать гласности свою версию наших отношений. — Он криво ухмыльнулся. — Не беспокойся, пчелка моя, все утрясется. Поживешь полгодика в Португалии, приведешь в порядок мою виллу — и можешь возвращаться домой, свободная как ветер и с отличным загаром. Что может быть проще?

Ей пришлось признать, что его доводы убедительны.

— О'кей.

Келси заставила себя улыбаться, идя с ним рука об руку через комнаты в сад, где находилась ее мать. Хотя она шла с ним рядом и он держал ее за руку, она не была уверена, что, согласившись на его невероятное предложение, поступила благоразумно. У нее было неприятное чувство, что, сменив Грега на Маршалла, она, возможно, попала из огня да в полымя, причем во много раз более опасное. Нет, она, наверно, сошла с ума, если доверилась ему, позволила его гладким словесам и внешней заботе о ее благополучии перечеркнуть все, что было ей о нем известно. Возможно, его предложение и в самом деле вызвано желанием вернуть старый долг отцу, но тем не менее она становится его невестой со всеми вытекающими из этого последствиями, и она не может точно предугадать, чего ей от него ожидать. Или, что гораздо важнее — и тут постепенно нараставший где-то в глубине панический страх перехватил ей дыхание, — она не знает, чего ей ждать от себя. Она доверяла себе еще меньше, чем ему; рядом с ним силы ее оставляли. Разумеется, это всего лишь физическое влечение, тем более что ему в таких делах опыта не занимать, но это ставит ее в уязвимое положение, а ей это не нравится.

— Улыбочку, любовь моя! — вполголоса протянул Маршалл, когда они наконец разыскали Рут и направились к ней.

— Ну, как вечер, Маршалл? — При виде парочки Рут расплылась в улыбке.

— Лучше не бывает, Рут, — бархатным голосом пророкотал Маршалл.

Он нагнулся и прошептал что-то матери на ухо, и у той глаза полезли на лоб. Когда потрясенный взгляд матери окинул раскрасневшееся лицо Келси, она содрогнулась от страха, а когда в глазах Рут отразилось удивление, восторг и ликование, она почувствовала, что сердце у нее уходит в пятки. Ясное дело, мама не будет против, если Маршалл прошептал ей на ухо волшебное слово “брак”. Она вдруг поняла, что где-то в глубине души надеялась на то, что Рут ни за что не согласится и потребует отложить помолвку, чтобы дать ей время на размышления.

— Ax, доченька, поздравляю… — Когда мать заключила ее в объятия и крепко прижала к груди, Келси поймала поверх ее головы довольный взгляд Маршалла, которого происходящее явно забавляло. — Какая чудесная новость, да еще в твой день рождения! — ликовала мать, пребывая в блаженном неведении о том, что новоиспеченная невеста в этот момент посылает будущему супругу такой испепеляющий взгляд, что мужчину послабее он бы просто свалил с ног. — А я и знать не знала…

Келси мужественно выдержала объявление о помолвке и последовавшие за ним шумные поздравления, пожелания счастья, улыбаясь через силу и необычайно старательно разыгрывая роль взволнованной влюбленной. Не ускользнувшие от нее озадаченные взгляды и перешептывания сослуживцев подействовали на ее нервы как укол адреналина. Было ясно, — усилия Грега не пропали даром: все они считали, что она принадлежит ему; от мысли, что она утерла нос Грегу, Келси приняла еще более горделивую осанку, и это дало ей силы ночь напролет смеяться и танцевать, так что никто не смог бы догадаться, что ее умственные и физические силы на пределе и она вот-вот свалится в нервной горячке.

— Завтра во второй половине дня я позвоню и договорюсь о встрече, — шепнул Маршалл, прощаясь на крыльце. Он уезжал последним: остальные гости, поглотив целое море кофе, наконец разъехались. — Нам нужно кое-что обговорить, и мне бы хотелось, чтобы ты не позднее конца месяца выехала в Португалию.

Она слушала и смотрела на него невидящими глазами; в ее душе царил такой хаос, что суть его слов не доходила до ее сознания, а что-либо ответить было выше ее сил.

— Ты совсем разбита. — Он протянул руку и заботливо поправил упавший ей на лицо локон, затем его пальцы скользнули вниз по щеке и осторожно и очень нежно обвели причудливый контур губ, которые от этой ласки непроизвольно дрогнули. — Постарайся за остаток ночи как следует выспаться.

Там, где он коснулся губ, кожу покалывало, но она по-прежнему не могла произнести ни слова и лишь пристально смотрела на него огромными потрясенными глазами, сиявшими в тусклом свете, падавшем из окон холла.

— Какая ты красавица, — хрипло проговорил он, поглядев на нее сверху вниз, и медленно, как будто нехотя, наклонил голову и прильнул к ее губам — сначала нежно и вкрадчиво, а затем, когда она не шевельнулась и не попыталась высвободиться, медленным, мучительно-страстным поцелуем.

Он все теснее прижимал ее к себе, пока она не ощутила все контуры его твердого, как железо, тела и у нее не осталось сомнений в неистовости его желаний; а едва она это почувствовала, как к ногам прилила теплая волна, колени задрожали, а руки сами собой обвили его широкие плечи. Когда он наконец осторожно отстранил ее, она, уже ничего не стыдясь, сама прижималась к нему, потеряв в водовороте захлестнувших ее чувств представление о времени и пространстве.

— Похоже, на этот раз я поступаю вразрез с закрепившейся за мною репутацией и отказываюсь воспользоваться моментом. Для тебя это был очень тяжелый день. — С кривой усмешкой он отступил на шаг, а у нее вдруг возникло безрассудное желание размахнуться изо всех сил и залепить ему пощечину. Как он смеет оставаться таким невозмутимым и сдержанным, когда каждый нерв в ее предательском теле требует разрядки? Отсутствие опыта лишает ее возможности противостоять его чувственным ухищрениям; он пугающе опасен, а она превратилась в беспомощную марионетку, которую он дергает за ниточки, заставляя выделывать па, от которых он получает какое-то непонятное ей наслаждение.