— Ничего не могу поделать, мадам! — отвечал Мило. — Не я принимал решение. Но я облегчил вашу участь. Вам грозило выселение на зараженную территорию! А сейчас вы попадете на здоровые земли, ближайшее поселение — в нескольких днях пути, так что тесниться не придется. Принимайтесь за работу — и ваша жизнь наладится!

«Как бы не так, — подумал Мило про себя. — Эти тунеядцы перегрызутся друг с другом и не дадут спокойно работать даже тем, кто этого захочет».

Платформа загрузилась и поехала вниз, через люк во внешней оболочке корабля. Мило знал, что такие сцены можно сейчас наблюдать на всех кораблях эскадры. За исключением, правда, «Властелина Монткальма».

И это был очень тревожный симптом. Эшли, которая управляла «Властелином Монткальмом», не согласилась поддержать решение Эшли номер один. Эшли номер шесть захотела оставить людей на борту, выдвинув тот же аргумент, что и Мило: с людьми можно позабавиться. Первая Эшли стала спорить с шестой, и Мило уже стал сильно опасаться, как бы словесная баталия не переросла в самоубийственную драку. Слава Богу, он сумел успокоить Эшли-один, но ситуация висела на волоске.

Плохой симптом. Даже очень плохой.

Ссора наглядно показала, с какой большой скоростью деградирует Эшли. Эшли номер шесть была последней по времени копирования и теперь сильно отличается от остальных. Как бы вытереть эту проклятую Эшли из памяти компьютера, не задев Карла? Для этого надо, во-первых, разобраться в их программах, а во-вторых, обмануть Эшли и получить доступ к ее коду. Безнадежное дело! Остается только ждать и надеяться, что деградация доведет ее до полной недееспособности и выключению из действительности. Лишь бы она перед самым выключением не сделала чего-нибудь непоправимого.

От грустных мыслей его отвлек один угрюмый человек, стоявший в очереди. Мило в сопровождении двух роботов-пауков подошел поближе.

— Эй, Бенни! Привет! Узнаешь меня?

Человек, услышав свое имя, вздрогнул. Он посмотрел на Мило и нахмурился.

— Откуда ты меня знаешь? — спросил он.

— Мы с тобой старые друзья, Бенни. Вместе работали. Вернее, я работал, а ты меня подгонял. Меня и других рабов. Стеклоходов. На «Властелине Панглоте». Как, кстати, поживает мастер Баннион?

— Он умер. Год назад, — ответил Бенни, недоверчиво прищурясь. — Не вынес желудок старика здешнего меню. А откуда ты его знаешь?

— Я ж говорю, оттуда же, откуда и тебя. Я был стеклоходом.

— Я тебя не помню. Да и молод ты еще, чтобы работать стеклоходом.

Мило засмеялся.

— Бенни! Да я же — Мило! Посмотри на меня хорошенько!

— Мило? Да ты же еще сопляк, э-э-э, то есть, мальчик. А Мило убит, я знаю.

— Да, конечно, все правильно, Мило убит, но все равно я — Мило. Я — его копия, понимаешь? Ты посмотри, посмотри. Ты должен узнать меня даже в таком виде, ну? Вижу по глазам, что начинаешь узнавать. Помнишь меня? Тебе есть что вспомнить! Не забыл еще Джен? Как ты обрезал у нее ремень безопасности?

Бенни отступил на шаг и судорожно сглотнул.

— Да, я узнал тебя.

— Не бойся, бить не буду. Я еще должен быть тебе благодарен: если бы не ты, я бы никогда не встретил Джен. Помнишь, как ты привел ее к нам в барак и отдал старому Банчеру?

— Да… До смерти помнить буду… Не повезло старику… Если бы не она… Это она во всем виновата! Эх, если бы я ее тогда прикончил! Так рука чесалась! Все было бы по-другому… по-старому.

— Полегче, Бенни, полегче, — с улыбкой произнес Мило. — Ты говоришь о моей матери.

— О твоей матери?

— Да, о моей матери. Кроме того, она не так уж и виновата. Не могла же она одна перевернуть весь мир, сам подумай! Нет, «Властелин Панглот» давно уже гнил изнутри, она только слегка ускорила процесс.

В этот момент снизу поднялась пустая грузовая платформа.

— Ну ладно, — улыбнулся Мило, — пока, Бенни. Желаю тебе удачи на новом поприще.

Бенни внимательно посмотрел на него с каким-то неопределенным выражением и молча отвернулся. Мило проводил его взглядом и стал рассматривать остальных. Через минуту он вдруг произнес:

— Вот отменный экземпляр.

— Где? — отозвался робот-паук голосом Эшли.

— Вон там, с черными волосами.

— А-а-а… Тоща больно.

— Ничего, откормим. Ну так что, можно мне ее взять или нельзя?

— Да ладно, бери уж…

Робот-паук взял девушку из очереди и подвел к Мило. Он ее быстро осмотрел и ощупал. Гладкая кожа, длинные ноги, грудь, правда, маловата, ну да без изъянов никого не бывает. Худа, это верно, но небесные люди все худые. Лишний вес на небе еще обременительней, чем на земле. Строгая диета соблюдается на кораблях с самых первых поколений.

— Как тебя зовут? — спросил Мило.

— Тира.

Она посмотрела на него с высоты своего роста и скривилась, сдерживая слезы. Ей лет шестнадцать, подумал Мило.

В очереди в это время произошла заминка. Двое человек, мужчина и женщина, безуспешно прорывались сквозь заслон роботов-пауков и выкрикивали имя девушки.

— Это твои родители? — кивнув на них, спросил Мило.

— Да, — вся дрожа, ответила Тира.

Мило подошел поближе к родителям Тиры.

— Вам повезло, — сказал он. — Я решил позаботиться о вашей дочери.

Они не поняли.

— О чем ты говоришь? — сказала женщина. — Отпусти ее!

— Вы не поняли меня? Я ее оставляю на корабле. Ей повезло больше, чем вам.

Они переглянулись.

— Мы не согласны. Это наша дочь. Пусть она разделит нашу участь, — сказал отец Тиры.

— Э, бросьте! Я вашего согласия и не спрашиваю. Я просто информирую вас и даю возможность попрощаться.

— Нет! — крикнула мать Тиры и снова бросилась на роботов-пауков, и снова они оттолкнули ее. — Отпусти ее! Ну зачем она тебе?

— Как зачем? — усмехнулся Мило. — Зачем женщина нужна мужчине?

— Но… ты же еще не мужчина…

— Ну и что? Я — вундеркинд. Так что делайте своей дочери ручкой и ступайте себе с Богом.

Они опять попытались протестовать, но были схвачены роботами-пауками и уведены. Бедные родители звали дочь и плакали. Тира тоже начала хлюпать носом. Мило обернулся к ней.

— Успокойся, Тира. Все будет хорошо. Скоро ты меня узнаешь поближе и, уверяю тебя, полюбишь. Эшли! Отведи ее к вертолету! Я возвращаюсь. Мне не терпится поскорее заняться ее воспитанием.

Природа предназначала зверю быть простым африканским слоном, но человек распорядился иначе. Когда его зародышу не исполнилось и четырех часов от роду, его взяли в оборот опытные руки генного инженера. Генный инженер, женщина, работала над его ДНК по заказу известного миллиардера Оливера Хатсона-младшего. Хатсон-младший был заядлый охотник и любил хвастаться перед друзьями, которых часто приглашал поохотиться на собственных угодьях.

По его заказу целые лаборатории генных инженеров создавали невиданных зверей. Чем фантастичнее — тем лучше, и чем опаснее — тем интересней.

Над зародышем зверя работали сорок восемь часов подряд, а потом поместили в искусственную матку. Через десять дней он появился на свет. Когда Оливер Хатсон увидел его, то пришел в бурный восторг. Даже младенцем всего в триста фунтов весом зверь поражал воображение. Что же с ним будет, когда он вырастет и достигнет расчетного веса в четыре тонны? Пронаблюдав, как зверь, помещенный в специальный загон, расправляется с подкинутым ему молодым козленком, миллиардер решил поощрить богатого на выдумку генного инженера ценным подарком.

Среди сильно поредевшей гвардии Эль Рашада царило уныние. Многие до сих пор были в шоке от крутых перемен в их жизни. Они ведь потеряли родной дом, перешедший к ним от предков и который они сами должны были передать детям, которых они тоже в большинстве своем навсегда лишились. Многие скорбели о своих женах, родителях, братьях и сестрах. Не было никого, кто бы не потерял хоть одного очень близкого человека. И вот, не оправившись, они должны были идти в опасный поход, чтобы их командир смог отомстить «неверным». В первые же сутки военной экспедиции они понесли новые ощутимые потери, подвергаемые многочисленным нападениям со всех сторон. Сама земля пахла здесь смертью. Любой камень на пути мог оказаться замаскировавшимся кровожадным хищником; любая ветка могла внезапно обвиться вокруг горла; любая грязь, попавшая на кожу, могла вызвать гангрену.

На вторые сутки Хазрат Аль-Адхан, опытный воин, шедший в арьергарде, встретился с самым невероятным зверем, с каким только им до сих пор приходилось встречаться. Но не он первый столкнулся с неведомым. Он был вторым. А первым — Массаль Гаши. Бедный Массаль Гаши был уже мертв, когда Хазрат Аль-Адхан услышал за спиной какой-то шум. Он оглянулся и стал всматриваться в хитросплетение веток, корней я комков плесени.

— Массаль?.. — позвал он.

Шум приближался. Ему навстречу шел кто-то очень тяжелый. Слишком тяжелый, явно не Массаль Гаши. Хазрат посмотрел на товарищей, но хвост колонны уже скрылся в гнилых зарослях. Он побежал догонять, одновременно призывая на помощь. Раздался треск сломанного дерева. Воин на бегу оглянулся и закричал от страха.

Его преследовала… РУКА! Одна рука — и ничего больше. Вернее, отрубленная кисть невероятного гиганта. Десять футов в высоту и пятнадцать — в длину. Ее морщинистая кожа была серой от грязи, а ногти — величиной с тарелку — черными.

Хазрат закричал громче и попробовал бежать быстрее. Но он напрасно тратил силы. Рука сначала придавила его сверху, как какое-нибудь насекомое, потом забрала в кулак и сдавила, как орех. Последнее, что слышал Хазрат, — это треск собственных ломающихся ребер.

Крики привлекли внимание всего арьергарда. Несколько воинов побежали на выручку, но, встретив чудовище, некоторые застыли на месте, не веря своим глазам, другие сразу побежали назад. Самые смелые стали стрелять. Пули ложились точно в цель, рядом с другими, более старыми пулями, а также рядом с наконечниками стрел и копий, застрявшими в толстой и крепкой, как броня, коже монстра.

Рука встала на свои пальцы, бросив тело Хазрата на землю, и побежала, перебирая по земле пальцами, как паук — ножками. Другие воины Эль Рашада тоже пали жертвой ее силы и массы. Остальные, видя, что чудовище неуязвимо, бросились бежать. Рука убила еще нескольких и остановилась. Все, хватит на сегодня. Она вернулась к телу Хазрата и снова взяла его в кулак. Открылись многочисленные рты и стали поглощать человеческую плоть и кровь. Оставив от человека только кости, рука перешла к следующему трупу. Да, на сегодня еды достаточно. Можно пока поесть и отдохнуть.

Каждую ночь, ложась спать, Джен ожидала, что наутро Робин будет мертв, но он все не умирал и не умирал. Шел уже третий день после ужасной операции, произведенной одноглазой девушкой над его мужским достоинством. Робин не выдержал до конца и потерял сознание в середине действа. С тех пор он то бредил, то лежал в забытьи. На второй день у него началась лихорадка. Ламо сказал, что этой ночью несчастный непременно помрет.

Раньше Ламо все называли главтехом, но теперь он попросил ее звать его просто Ламо.

— Какой я теперь главтех? Того уж нет, в чем я разбирался лучше всех.

Он проявлял заботу о ней, помогал ухаживать за раненым, первым подошел в тот раз к кастрированному Робину и даже, как мог, зашил ему рану, одел его вместе с ней, потом они перетащили его по приказу герцога на нижний этаж.

Джен вылезла из спального мешка и поспешила к дверям отдела магазина, в котором они с Робином обосновались. Маленький костер, зажженный накануне, уже погас. Придется снова разводить огонь. Но это потом, сначала — принести воды для Робина. Она взяла фляги и направилась к фонтанам, в чашах которых расстелили парашютную ткань, непроницаемую для воды. Дождевая вода капала сверху и накапливалась в достаточном количестве, но что будет, когда дождь кончится?

В коридоре мерцали огоньки других костров. Постепенно население увеличивалось. Новые люди подходили почти каждые несколько часов. Если они были не с «Властелина Мордреда», воины герцога отнимали у них оружие и ссылали на нижние этажи, то есть на этажи ниже уровня земли. Между «высшими» и «низшими» этажами была установлена граница, которую зорко охраняли свежеиспеченные «пограничники».

Джен вскрикнула и остановилась. У нее на пути, широко раскинув в стороны длинные ноги, лежал голый человек. Это была женщина. Мертвая. Из ее интимного места торчала короткая деревянная палка. Джен подошла поближе и немного перевела дух. Нет, это не женщина, а манекен. Шея манекена была откручена, и сквозь разрывы «кожи» торчали разноцветные провода. Она еще раз посмотрела на торчащую палку. Какое варварство! Что за люди здесь живут? И, нервно оглядываясь, она заспешила к фонтану.

Там уже сидели на корточках две женщины и наполняли свои пластмассовые канистры. Они оглянулись, услышав ее шаги, и насторожились. У них были широкие скулы и узкие глаза, как у японцев на «Благоуханном Ветре», но они явно были не японцы. Она улыбнулась им, но они не ответили на улыбку, быстро закончили свое дело и ушли.

Наполнив фляги, Джен тоже пошла к себе, стараясь не думать о будущем. Мысли о прошлом тоже не могли поспособствовать хорошему настроению. Как много она потеряла! Даже маленькие радости теперь для нее недоступны. Эх, принять бы сейчас ванну! Богиня-Мать, она бы сейчас много отдала за возможность поплескаться в чистой водице! Кожа зудит и пахнет, наверное, отвратительно. Робин, конечно, страшно воняет. Джен посмотрела на свою грязную тунику. Уже давно требует стирки. Но нельзя тратить драгоценную воду на прихоти.

В ее жилище кто-то был. Мужчина. Она подкралась к двери и облегченно вздохнула. Это Ламо.

— Привет, Кэтти, — сказал Ламо и кивнул на Робина: — А я ошибся, он еще, оказывается, жив.

— Вот именно — «еще». Лихорадка усиливается.

Она стала на колени рядом с больным, подняла его голову и поднесла к губам флягу. Он застонал и, не открывая глаз, стал пить. Она была рада, что он еще способен глотать.

— Боюсь, что… несмотря на мои скромные усилия… его рана… загноилась… — сказал Ламо. — Ты сегодня его переодевала?

— Нет еще, — сказала Джен, внутренне содрогнувшись. — Я бы и сама с удовольствием переоделась.

Она встала и похлопала себя по бокам, подняв тучу пыли.

— Не знаю, стоит ли ему цепляться за жизнь? — Джен посмотрела на Ламо.

— А стоит ли нам всем цепляться за нее? — покачал головой Ламо. — Долго нам в таких условиях не прожить.

— А что думает герцог? У него есть какой-нибудь определенный план?

— Ха! — усмехнулся бывший главтех. — У герцога никогда не было никаких планов. Насколько я знаю, он решил сидеть на месте и ждать.

— Чего ждать?

— Это надо спросить его самого. Могу предположить, что он ждет какого-нибудь подарка судьбы. Или знаменья Божьего.

— Мы скоро умрем от голода. Я почти ничего не ела весь день.

— Ах да, я забыл сказать, что герцог все-таки кое о чем позаботился. Он велел воинам поохотиться в окрестностях, и они пришли не без добычи.

Он положил сумку, которую держал в руке, на пол.

— Благодаря чему я тоже пришел не с пустыми руками.

Она наклонилась и посмотрела в сумку.

— Ах!

В сумке лежало окровавленное маленькое животное, похожее на кролика, уставив остекленевшие глаза прямо на нее. Она быстро отпрянула.

— Это же еда, — сказал Ламо, несколько удивленный ее реакцией.

— Я убежденная вегетарианка! — ответила она. — Очень ценю твою заботу, но принять такой дар не могу.

— А он? — спросил Ламо, указывая на Робина. — Ты должна подумать и о нем. Мясо может помочь ему.

Джен задумалась. Ламо, конечно, прав, но одна мысль о том, что ей придется резать бедное маленькое существо, вызывала тошноту.

— Ты прав, — выдавила она. — Я прошу прощения.

— А знаешь, ты сможешь переселиться на верхние этажи, — сказал Ламо.

— Но герцог приказал мне жить на нижних.

— Я попрошу его. Он разрешит. Тебе одной, конечно, без него. — Ламо указал на Робина.

— Я не могу оставить его.

— Конечно, я и не предлагаю тебе оставить его. Но, когда он умрет, у тебя не будет причин не принимать моего предложения.

— 'Твоего предложения? — остолбенела она. — Какого предложения?

Он смущенно потупился.

— Кэтти… Ты мне очень нравишься…

— Поня-а-атно, — с грустью протянула она.

Вот, значит, каким местом придется ей оплачивать относительный комфорт и безопасность. Однажды ей уже делали подобное предложение, и ее ответ надолго запомнился наглецу. Но с тех пор много воды утекло. Она стала другой. Более опытной? По крайней мере, теперь жизнь для нее значила больше, чем честь. Кроме того, Ламо гораздо лучше, чем Мило.

— Ты мне тоже нравишься, Ламо. Я приму твое предложение. При одном, конечно, условии… — И она посмотрела на Робина.

Он кивнул и улыбнулся.

— Спасибо… Я так счастлив…

Он подошел к ней, обнял и поцеловал. Она хотела было ответить, но не смогла. Робин отвлекал ее. Она ужаснулась. Вот она продает себя другому на глазах любимого человека.

Ламо почувствовал ее состояние и не настаивал. Он отступил на шаг назад.

— Я пойду пока. Вернусь вечером. Посмотреть, что с ним.

— Да, — измученно ответила она, — иди… Ты прости, Ламо, что я… Но пока он жив…

— Ну что ты, я все понимаю… Кстати, а ты умеешь готовить мясо? Хочешь, я научу тебя?

Она нерешительно покосилась на сумку с мертвым зверьком.

— Если только это тебя не затруднит… Рано или поздно мне, наверное, придется учиться… Лучше рано, чем поздно…

Поздно вечером она возвращалась с новой порцией воды из фонтана. Сегодня у нее был плохой день. Сначала Ламо учил ее кровавому ремеслу мясника, потом она переодевала Робина. Его рана действительно загноилась. Настолько сильно, что ей чуть не стало дурно. Кругом все воспалилось, из-под грубых стежков, которые сделал Ламо, , сочился желтый гной. Она, с трудом сдерживаясь, омыла ему рану остатками дезинфицирующей жидкости из походной аптечки и наложила новую повязку. Да, до следующего утра Робин, по всей видимости, не доживет.

Подойдя к двери, она опять заметила мужскую фигуру. Думая, что это пришел Ламо, она спокойно зашла в свое жилище. Когда она поняла, что обозналась, было уже поздно. Еще двое мужчин прятались у входа и быстро схватили ее за руки, едва она успела войти.