Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Трилогия охотников Розы (№1) - Опасность и соблазн

ModernLib.Net / Исторические любовные романы / Брокуэй Конни / Опасность и соблазн - Чтение (стр. 6)
Автор: Брокуэй Конни
Жанр: Исторические любовные романы
Серия: Трилогия охотников Розы

 

 


Кит легко тронул кнутом спину Дорана, и мерин взял с места рысью. Макнилл чувствовал чей-то враждебный взгляд, наблюдавший за их бегством. Но самих их никто не мог видеть, потому что навес повозки был поднят. Что еще важнее, они не были мишенями, хотя Кит без малейшего тщеславия знал, что только он один способен на такой выстрел.

— Мы в безопасности? — чуть слышно прошептала Кейт.

— Да.

— Но что, если он гонится за нами? Что, если он подстережет нас впереди?

— Посмотрите вокруг, миссис Блэкберн, здесь негде спрятаться. И если бы он хотел нас убить, то сделал бы это, пока мы спали.

— Вот как, — слабо пробормотала она, медленно наклоняясь к нему. Он посмотрел на нее и опять поразился бледности ее лица, темным кругам под глазами и впадинам под скулами.

— Боже мой! — сказал он. — Вы ужасно выглядите.

Она постаралась выпрямиться. Подбородок у нее задрожал, потом привычно вздернулся.

— А вы… — заявила она, — вы невоспитанный человек. — Я только хотел сказать, что…

— Я прекрасно знаю, что вы хотели сказать, — проговорила она. — Недавно вы сказали мне, что я грязная…

— Что?! — Киту не понравилось, как она клонится вперед, и он схватил ее за руку, но она высвободилась. — Я никогда…

— Нет, сказали. В том трактире! А теперь вы заявляете, что я ужасно выгляжу. Какие еще замечания вам хочется сделать?

— Иисусе! У вас больной вид, и я понятия не имею, что вы имеете в виду, когда утверждаете, что я говорил, будто вы грязная. Но уж если на то пошло, то так оно и есть.

Господи, помоги! Теперь она захлюпала носом.

Кит в ужасе уставился на нее. Дыхание ее прервалось настоящим рыданием.

— Но я тоже грязный! — выпалил он яростно. — Мы же в дороге. Вы спали на полу. Вы выглядите… вы выглядите… — Господи, он не мог поверить, что это он едет через замерзающие болота, уходя от опасности, и при этом пытается придумать комплимент! И что именно она старается вынудить его к этому! Что же такое с ним творится? — Я не могу в это поверить.

— Во что? — спросила она, обиженно сопя.

— Вы оскорблены тем, что мужчина, который совершенно вас не интересует, считает вас не слишком привлекательной. Есть ли в вас, благовоспитанные леди, что-нибудь, кроме тщеславия? Ну ладно, как бы то ни было, я нахожу вас привлекательной. Но все равно вы ужасно выглядите.

Ее лицо сморщилось.

— Я не выгляжу, а чувствую себя ужасно! — И она тут же закрыла лицо руками.

— Кейт!

— Нет! — Она немного встряхнулась и вытерла слезы тыльной стороной руки. — Я обещала себе, что буду держаться, как подобает леди. Я вынесу все, что преподнесет эта поездка. Так и будет. Но… — она устремила на него сердитый взгляд, — я хочу кое-что выяснить. Кто был этот человек?

Киту не хотелось начинать разговор на эту тему.

— Вы должны мне сказать. Он… позволил себе вольности.

— Уж не думаете ли вы, что я не сознаю этого, — проскрежетал он, — и что я оставлю это безнаказанным? Я в ярости, сударыня, уверяю вас. И он дорого заплатит за это оскорбление.

— Ваше негодование не может меня успокоить. Мне нужна правда. Я заслужила ее. — Она внимательно всматривалась в его лицо, ища ответа. — Макнилл.

Он снова устремил взгляд на дорогу. Его руки крепче сжали поводья, старые кожаные перчатки натянулись на костяшках пальцев.

— Нас было четверо, — начал он.

— Те двое, что приезжали с вами в Йорк, и тот, что умер в тюрьме? — уточнила она.

— Да.

— Как вы познакомились?

— Мы были сиротами, собранными, как клочки шерсти с колючих кустов, по городам и деревням в Сент-Брайд, последнюю католическую общину Шотландии.

— Кто вас собирал?

Макнилл пожал плечами:

— Настоятель и его монахи.

— А как они вас находили? Как они узнавали, где вас искать? Почему именно вас?

— Господи, сколько вопросов! — Но, увидев, что ее не собьешь, Кит вздохнул. — Какое-нибудь письмо, слухи, сплетни, нашептанные тайным приверженцем католицизма, — всего этого было достаточно, чтобы они отправились на поиски.

— С какой целью?

— Я в точности не знаю, могу только предполагать. — Кит помрачнел. — Мальчишками мы верили, что нам суждено стать рыцарями древнего ордена тамплиеров, мы даже принесли клятву верности. — Он горько улыбнулся. — И потом, когда мы поняли, что нам не станут дарить никаких серебряных блюд, мы все равно хранили верность этой клятве. Только верность мы хранили не Сент-Брайду, а друг другу.

— Это та же клятва, которую вы принесли мне, — сказала она, начиная понимать.

— Да.

— Но какое это имеет отношение к разрушенному замку и к человеку, который там прячется?

— Кто-то нарушил клятву. И я думаю, что это тот человек, которого вы видели.

— Не понимаю.

Он раздраженно сдвинул брови.

— Нас воспитывали не для того, чтобы мы стали рыцарями, нас воспитывали, чтобы мы стали… воинами. Наши поступки направлялись и поощрялись церковью.

— Как в ордене тамплиеров?

— Только здесь не было такой четкой дисциплины. Мы были орудиями, которые предназначались для использования во времена больших потрясений и опасностей. Вроде тех, что произошли во Франции в девяносто третьем году. Тогда в сентябре в одном только Париже были убиты четыре сотни священников и больше тысячи дворян-католиков. Кое-кто из священников бежал в Англию, один — брат Туссен — в Сент-Брайд. Прежде чем обратиться к священному ордену, он был великим воином. Он научил нас своему искусству. Однажды, — продолжал Макнилл, — в аббатстве появился какой-то человек, француз. Я не знаю его настоящего имени — он называл себя Люшен, и было ясно, что он знавал брата Туссена в Париже. Теперь я подозреваю, что в нем текла кровь французских королей. В то время у роялистов и церкви были общие интересы — реставрировать французскую монархию и таким образом вернуть во Францию католическую церковь. У него был план. Мы должны были отправиться во Францию, назвавшись путешественниками, которые странствуют по миру в поисках неизвестных растений и животных, но в основном роз. И как охотники за розами мы должны были представить наши открытия Жозефине Бонапарт.

— За розами? — Должно быть, в ее голосе прозвучало сомнение, потому что на лице его промелькнула кривая усмешка.

— Жена Наполеона Бонапарта собрала в своем поместье в Мальмезоне самую большую в мире коллекцию роз. Она была увлечена розами, и Наполеон, как любящий муж, потакал ей. Ее сады стали легендой, и она разослала по всему свету доверенных лиц на поиски новых сортов. Дипломаты, лизоблюды, послы множества государств и княжеств постоянно прибывали к ее дверям со своими подношениями. Можете представить себе, какой плодородной почвой для сбора сведений был этот дом. Конечно, такие возможности не остались незамеченными советниками короля.

Кейт ждала. Он погрузился в воспоминания и уже не просто рассказывал, но живописал свое прошлое.

— Среди прочих на службе у нее состоял человек, который хотел сообщить нам сведения о сторонниках Наполеона, о его планах, даже о переписке. Мы должны были встретиться с ним. Но нас схватили, обвинили в шпионаже и бросили в тюрьму, прежде чем мы смогли приблизиться к дому Жозефины.

— И вы считаете, что о ваших планах донес кто-то из ваших товарищей или этот французский священник?

— Да.

— Почему?

— Потому что в тот день, когда Дугласа повели на гильотину, начальник тюрьмы сказал нам, что он все знает: всех, с кем мы входили в контакт, священников, с которыми мы встречались, имя француза — капитана судна, на котором нас переправили через Ла-Манш, даже хозяина трактира, где мы остановились. И все эти люди погибли. Их выдали. Особенную радость ему доставило то, что предатель был среди нас.

— Как можно быть уверенным, что он говорил вам правду? — спросила Кейт. — Может быть, ему хотелось, чтобы вы мучились от подозрений. И это был трюк, чтобы вырвать у вас еще какие-то сведения.

Макнилл покачал головой:

— Он и так знал все, включая клятву, которая была известна только пятерым: Дугласу, Рэму, Данду, мне и брату Туссену, которому мы доверились.

— Это бессмыслица. Вы все были в той темнице. Вы все пострадали.

— Разве? — Кит встретился с ней взглядом. — Нас допрашивали порознь. Это обычная практика — отделить человека от его друзей, особенно если есть надежда получить от него сведения. Да, мы все пострадали. Но все ли пострадали одинаково?

— Но зачем было вас выдавать? — спросила Кейт, качая головой. — Никто не был освобожден, никто ничего этим не достиг.

— Ценой предательства он мог променять свою жизнь на наши. Он полагал, что в живых останется только он, разве непонятно? Единственный уцелевший, и притом обогатившийся, так мне думается. — На его губах появилась угрожающая улыбка. — Тот, кто нас выдал, не мог бы жить с сознанием, что о его предательстве известно хотя бы тем, кого он предал. Его самолюбие и его вина были слишком велики. Он должен был получить награду после нашей смерти. Дуглас стал первым. Остальные вскоре должны были последовать за ним, но тут появился ваш отец и разрушил все планы тюремщиков.

— Но почему они не казнили всех одновременно с Дугласом?

— У меня есть предположение, что начальник тюрьмы хотел убедиться в достоверности полученных сведений. Хотел, чтобы его осведомитель знал, что его ждет, если он задумал предать Францию так же, как своих товарищей.

— Вы пришли в наш дом все вместе. Если вы знали, что один из уцелевших — предатель, почему вы пустились в дорогу вместе с ним? Почему вы не устроили остальным очную ставку?

— Я устроил! — проскрежетал Кит. — Мы устроили. Но двое из нас невиновны. Может быть, все невиновны. Может быть, брат Туссен был в той французской тюрьме и сообщил обо всем, хотя я ума не приложу, как… — Он покачал головой. — Скажу одно: обвинение было предъявлено и полностью опровергнуто. Рэм и Данд обвиняли меня, я обвинял их обоих.

— Какой ужас!

Кит не обратил внимания на ее сочувствие.

— После того как мы принесли клятву вашей семье, мы не могли больше видеть друг друга. Мы расстались, думая, что никогда больше не встретимся. Только…

— Только?

— Только я не смог отказаться от этого так просто. Три года мне не было покоя. Как я могу доверять самому себе, если не в состоянии доверять своему прошлому? Как могу я доверять своему суждению, своим чувствам, верности, на которой я основал всю свою жизнь, когда все это может оказаться ложью? Я должен докопаться до истины. — Он отвел взгляд и добавил:

— А теперь — тем более.

— Тогда… почему вы не остались? — спросила она смущенно. Ответы на мучившие его вопросы, казалось, были совсем близко, а он предпочел все бросить. — Почему вы не стали искать того, кто скрывается в замке?

— Потому что я обещал, что благополучно доставлю вас к месту назначения. И вы больны, а я не могу рисковать вашим здоровьем и медлить больше, чем это необходимо. — И Кит хлестнул Дорана, словно напоминая, что нужно поторапливаться. — Ну вот, я ответил на ваши вопросы. — Голос его звучал отчужденно. Он упорно не смотрел на нее. — Теперь поспите. Мы будем в Сент-Брайде еще до наступления темноты.

Глава 9

Как обзавестись новыми друзьями

— Что это такое? — шепотом спросила Кейт, не поднимая головы с плеча Кита. Она только что проснулась и обнаружила, что видит маленькие темные глазки, мясистые розовые щеки и рот, округлившийся в молчаливом изумлении.

— Не «что», — ответил Кит спокойно, — а «кто». Это брат Фиделис.

Кругленький человечек в коричневой сутане, который рассматривал ее близорукими глазами, придвинулся ближе.

— Боже праведный, что это такое, Кристиан?

— Не «что», — повторил Кит голосом, в котором звучало что-то похожее на удовольствие, — а «кто». Это миссис Кэтрин Блэкберн.

— Женщина! — ахнуло несколько мужских голосов, словно они только и ждали подтверждения своих страшных подозрений.

Кейт приподнялась со своего удобного ложа и увидела позади брата Фиделиса небольшую группу одинаково одетых людей, столпившихся неподалеку, лица их выражали разную степень любопытства и беспокойства. И кажется, она поняла почему. Кейт была одета в слишком большую для нее куртку Кита, закутана в его плед и оперлась на него самым развязным образом. Она попробовала выпрямиться и — о! — совершенно неожиданно все завертелось у нее перед глазами, и она упала лицом на руки Кита.

Кейт забыла, что у нее кружилась голова. Ей показалось, что она больше не чувствует холода. Она впервые с начала этой поездки успокоилась и перестала бояться, слушая историю, которую по ее просьбе рассказал Макнилл. Кейт начала понимать характер человека, поклявшегося защищать ее. Кит Макнилл не был ужасным, холодным механизмом разрушения. Во многих отношениях он был… не так уж не похож на нее. Поняв это, Кейт встрепенулась и опять встревожилась.

— Что она говорит?

— Что ты натворил?

— Ах, Кристиан, ты ведь не…

— Бедное создание…

— Я ничего не натворил! — с силой сказал Кит. — Но благодарю вас за трогательную демонстрацию уверенности в непоколебимости моей нравственности. — Он старательно устроил Кейт у себя на коленях. От этого движения мир медленно завертелся у нее перед глазами. Она крепко зажмурила глаза, но ничего не изменилось.

— Да нет, Кристиан, мы и не думали об этом.

— Ну, ясное дело, куда там, — язвительно сказал Кит, привлекая Кейт ближе к себе и перекидывая ноги через край повозки. — Не позаботится ли кто-нибудь о лошади? — И Кит спрыгнул на землю вместе с Кейт. У нее под закрытыми веками вспыхнули иглы света.

— Кристиан, что ты делаешь с этой женщиной? — Новый голос, полный властности и удивления, пробился сквозь бессмысленное бормотание монахов.

— Поддерживаю ее, — судя по тону, вопрос не произвел на Кита особого впечатления, — и намерен поддерживать дальше.

На какое-то мгновение Кейт захотелось открыть глаза и объяснить окружавшим их людям, что происходит, но у нее не было сил что-либо объяснять, и к тому же так приятно, когда кто-то может сделать это вместо тебя. Короче говоря, так ей было гораздо удобнее. Поэтому Кейт, не открывая глаз, расслабилась и удивилась, почему она не догадывалась раньше, как это выгодно — притворяться, что падаешь в обморок.

— Это я вижу, — сказал властный голос. — Я хотел спросить: зачем ты привез сюда женщину? У нас монашеский орден, Кристиан. Женщин сюда не пускают.

— Эту пустите, — ответил Кит и пошел вперед. — Она плохо себя чувствует.

— Что случилось? — спросил брат Фиделис, на лице которого подозрительность сразу сменилась сочувствием.

— Главное, она страшно замерзла, но, как мне кажется, еще и умирает с голоду. Куда мне ее отнести?

— Кристиан.

Макнилл остановился, и Кейт почувствовала, как он напрягся.

— Отец настоятель. — Уважительное обращение Макниллу далось явно с трудом. — Я привез сюда эту молодую леди не для того, чтобы ограбить ее или скомпрометировать. А также не для того, чтобы — хотя это и было бы, конечно, забавно — она могла бегать по монастырю в чем мать родила. Я привез ее сюда, — продолжал он, — потому что у меня не было другого выхода. Точно так же, как у вас, доброго христианина и священника-бенедиктинца, нет другого выхода, кроме как принять ее. В конце концов, пастырь, — его низкий голос источал сладкий сарказм, — она совсем заблудившаяся, совсем замерзшая овечка.

После этих вызывающих слов Кита все стихли. Даже в своем теперешнем состоянии Кейт поняла, что это вызов. Она досчитала до пяти, прежде чем настоятель сказал:

— Сарказм не приличествует человеку такого образования и…

— Воспитания? — Вопрос прозвучал легко, но под этой легкостью чувствовалась ярость.

— Я намеревался сказать «таких достоинств», Кристиан, — спокойно возразил настоятель. — Что же до этой молодой леди, я разрешаю ей остаться, пока она не оправится настолько, что сможет продолжать поездку. А она непременно оправится, и очень, очень скоро. Я в этом уверен, брат Мартин, — закончил он сурово, и где-то кто-то заворчал. — Можешь отнести ее в… — настоятель подумал, — в теплицу. Там в конце есть небольшой сарай с кроватью. После того как ты устроишь эту молодую женщину, приходи ко мне, Кристиан.

— Будьте уверены в этом, отец настоятель.

Не дожидаясь дальнейших указаний, Кит зашагал прочь от толпы перешептывавшихся монахов. Они прошли несколько ярдов, и он сказал:

— Теперь можете открыть глаза. Коричневая компания осталась позади, и, если я их знаю, — а я их знаю, — у них не хватит духа зайти к нам прежде, чем они пообедают.

— Откуда вы знаете, что я очнулась? — спросила Кейт, глядя ему в глаза. Лицо его было жестким и мрачным, но во взгляде, устремленном на нее, светился юмор.

— Несмотря на то, как вы припали к моей груди?

От этих слов Кейт резко вскинула голову и жалобно вздохнула. Теперь приличие требовало, чтобы она высвободилась из его рук. Леди всегда поступает так, как должна поступать леди.

— Я могу идти.

— Возможно, — согласился он, — но вы ведь не хотите испортить наше представление под конец. Добрые братья относятся к женскому полу весьма предубежденно. Но они не винят представительниц вашего пола каждую в отдельности, заметьте. Это было бы не по-христиански. Но женщин вообще они считают слабыми и вероломными, и поскольку эти свои свойства женщины прикрывают очарованием, значит, они способны нравственно развращать. И не только бедных, заблудших пьяниц. Я бы ничуть не удивился, узнав, что уже дюжина молельщиков просит наставить на путь истинный мою бессмертную и излишне впечатлительную душу.

— Ах!

— Лучше воздержитесь от этих негодующих возгласов, миссис Блэкберн. В конце концов, вы ведь притворились, что упали в обморок, а это говорит о том, что представления добрых братьев о женщинах не так уж далеки от истины.

— Вы находите меня вероломной? — спросила Кейт, широко раскрыв невинные глаза.

Кит улыбнулся:

— Без всякого сомнения. И если бы вы теперь соскочили на землю и жизнерадостно прошествовали вперед, это только подтвердило бы их подозрения, что женщинам никак нельзя доверять.

— Возможно, и нельзя, — согласилась Кейт. — Возможно, вы подвергаетесь ужасной угрозе и вас развратит моя слабая и вероломная натура. Я никогда не прощу себе нравственной гибели такого невинного человека, как вы. Я настаиваю на том, чтобы вы опустили меня на землю.

Кит громко рассмеялся:

— Кейт Блэкберн, кто бы мог подозревать, что вы способны на такую дерзость?

Его смех обезоружил ее. На мгновение его зеленые глаза потеплели.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — сказала она. Ей хотелось, чтобы он снова улыбнулся.

— Я говорю о том, что молодые вдовы безупречного происхождения, намеревающиеся снова войти в общество, не должны сбивать с толку простых людей. — Выражение его лица едва заметно изменилось, в нем проскользнуло что-то хищное. — Это может оказаться рискованным. Никогда не знаешь, на что они способны.

Он склонил голову к ее губам. Она отпрянула, хотя какой-то части ее существа захотелось встретить его смелое поддразнивание и посмотреть, что он станет делать. Страх вернулся, но это не был страх перед Китом Макниллом. Это был страх перед собой, перед тем, на что она может оказаться способной, если ее чуть-чуть поощрить. Слава Богу, что она трусиха.

— Вы по-прежнему не понимаете? — прошептал он, глядя ей в глаза.

— Нет, — тихо сказала она и окинула взглядом окрестности.

На взгляд человека неосведомленного, каковой и была Кейт, Сент-Брайд не очень-то походил на аббатство. Это была маленькая деревня, выстроенная в виде прямоугольника и окруженная стенами. Одну сторону прямоугольника образовывало низкое каменное здание, выступающая крыша которого создавала как бы галерею, куда выходило около дюжины дверей. Углом к этому зданию был пристроен двухэтажный дом с шатровой крышей уступами. Часовня, наверное. Вдоль двух остальных стен стояли в ряд несколько построек различного размера и возраста, ни одна из которых не отличалась каким-либо особым архитектурным стилем, и все явно были воздвигнуты по необходимости и из подручного материала.

На самом деле единственной достопримечательностью этого места было его расположение. Ибо вокруг монастыря со всех сторон возвышались великолепные, покрытые снегом горы. С востока солнечный свет озарял белые склоны, согревая маленькое поселение, расположившееся у подножия горы, отчего даже в ноябре здесь смогли кое-где уцелеть пятна зелени. Холодный ветер, который постоянно сопровождал их последние два дня, совершенно стих, воздух был мягким и ласковым. Они, наверное, находятся в глубокой долине, где свой, особый микроклимат.

— Здесь… здесь не так холодно, да? — пробормотала она.

— Да, здесь никогда не бывает холодно, — ответил Кит, останавливаясь перед крепкой дверью в каменной стене.

Они оказались в розовом саду, который содержался в таком же порядке, как любой сад в Англии. Изогнутая дорожка, усыпанная мелким гравием, огибала мраморный колодец, вдоль нее на равных расстояниях стояли голые деревья. С обеих сторон двери, в которую они вошли, террасой располагались грядки, ожидавшие зимы под толстым слоем листьев, а вся задняя часть сада, как с удивлением отметила Кейт, была покрыта стеклом, образуя, как она была уверена, самую отдаленную, если не самую северную теплицу во всей Великобритании.

Кит пронес ее прямо туда, открыв дверь в теплицу коленкой. У Кейт просто дух захватило. Снаружи уже царила зима, а внутри теплицы уцелели последние остатки летнего великолепия. Вьющиеся розы взбирались по шпалерам, образуя навес, с которого все еще свисали несколько роз: красных, карминных и цвета розовой раковины. Но это были остатки летней роскоши, старые цветы-дозорные, чья жизнь затянулась сверх положенного природой срока. Даже от легкого дуновения воздуха, влетевшего в открытую дверь, сверху посыпались лепестки, обведенные по краю бурой полосой.

Кит шел сквозь это великолепие не останавливаясь и вскоре оказался у сарайчика с дверью, разделенной надвое. Внутри стояли небольшая плетеная кровать, покрытая несколькими одеялами, и несколько полок, на которых хранились лопаты, разные садовые инструменты и горшки с саженцами в разной стадии роста.

Без лишних слов Кит уложил Кейт на кровать и выпрямился, а потом протянул руку к глиняному кувшину, стоявшему у его ног. Понюхав его содержимое, он налил немного в глиняную кружку и протянул Кейт:

— Вот, выпейте.

Она с благодарностью взяла кружку и набрала целый рот чистой холодной воды, не заботясь о том, что вода течет по подбородку. Она просто умирала от жажды. Допив, она отдала Киту кружку и неловко вытерла мокрый подбородок и губы рукавом. Потом посмотрела на зеленые заросли роз, заглядывавших в верхнюю, незакрытую половину двери.

— Это… невероятно.

Кит проследил за направлением ее взгляда.

— Это мы построили, — пробормотал он.

— Кто?

— Я, Рамзи, Данд… и Дуглас. — Кит посмотрел на нее. — Здесь я вырос, здесь научился говорить, читать, писать. И здесь нас готовили.

— Но не к тому, чтобы стать священниками, — вспомнила Кейт.

Он рассмеялся:

— Нет, даже отец Таркин не мог примириться с мыслью, что священники могут быть наемными убийцами.

— Убийцами? — Кит снова поразил ее.

Он пожал плечами:

— А как назвать того, кого научили обращаться с оружием? Как вы думаете, что мы должны были делать в конечном счете в Мальмезоне?

Но Кейт не успела ответить. Кит ушел.


Убийца.

Это ее не касается. Ни ужасное слово, каким он назвал себя, ни затравленное выражение его глаз, ни горькое удовольствие, с которым он смотрел, как она от него отворачивается.

«Слава Богу, что он это сказал», — неистово твердила себе Кейт. Больше она об этом не забудет. Напряжение последних дней, недостаточный сон и голод поставили ее в зависимость от Макнилла. Но Кристиан скоро уйдет из ее жизни. Она не должна думать ни о его прошлом, ни о будущем. И не будет. Она должна беспокоиться о собственной судьбе.

Ее внимание привлек легкий стук по стенке сарая. Она оглянулась и увидела двух монахов, вцепившихся с обеих сторон в сундук Грейс и задыхавшихся от стараний внести его внутрь. Она совершенно забыла о сундуке и почти забыла об изначальной цели своего путешествия. Однако неплохо было бы освежить память.

Монахи бросили на нее взгляд украдкой, опустили сундук рядом с дверью и убежали. Все еще слабая, Кейт снова упала на подушку. Она оправится, а потом продолжит путь к замку Парнелл, и эта странная задержка по дороге станет забавной историей, которой можно будет повеселить маркиза за обедом в недалеком будущем.

Интересно, поел ли Кит…

— Миссис Блэкберн? — В открытых дверях появился дородный брат Фиделис в сопровождении иссохшего беловолосого старца, который, как подумала Кейт, возглавлял лазарет, поскольку он принес с собой какие-то дурно пахнущие микстуры. Они выдали ей дозу снадобий, сопровождая эту процедуру извиняющимися улыбками и бормотанием толстого монаха, и поспешно удалились.

Как только они ушли, появился нервный паренек, сунул ей в руки тарелку дымящегося мяса и, пятясь, вышел наружу, где его ждал коренастый монах. Как ни была она голодна, Кейт все же заставила себя есть восхитительное блюдо медленно. Доев мясо, она почувствовала, что мир не так уж плох, и решила спросить первого, кто появится, куда делся Кит. Вскоре пришли еще двое, чтобы забрать пустую тарелку, но они так быстро ретировались, что она не успела ни о чем спросить.

Прошло некоторое время, прежде чем Кейт догадалась, что происходит, а догадавшись, расхохоталась: их посылали сюда по двое, чтобы они могли защищать друг друга. От нее! Какие возможности открываются перед ней! Это может даже составить отдельную главу в ее книге.

Когда снова появились брат Мартин и брат Фиделис, на сей раз чтобы проверить ее пульс и оценить ее бледность, она перебросила ноги через край кровати, и оба монаха попятились, словно у нее в любой момент могла вырасти вторая голова.

— Вам следует только лежать и отдыхать, молодая леди! — пропищал старец, прячась за брата Фиделиса, который пытался напустить на себя угрожающий вид. К несчастью, его обеспокоенное лицо никого не могло устрашить, хотя его габариты предполагали такую возможность.

— Мне гораздо лучше, — сказала Кейт, хотя на самом деле суставы у нее были точно склеенные, а горло саднило. — Мне бы хотелось увидеть мистера Макнилла.

— Он придет, когда придет, — убедительно заявил брат Мартин из-за спины брата Фиделиса. Брат Фиделис кисло улыбнулся.

— Тогда мне придется отыскать его.

— Это нельзя! Мы вам запрещаем! Это не по правилам!

— Я не монах, так что ваши правила на меня не распространяются.

— Правила относятся ко всем! И потом, он занят — готовится к отъезду.

— Что? — Веселость Кейт разом улетучилась. Так он ее оставляет?

— Всего на несколько дней, — сказал успокаивающим голосом брат Фиделис. — Пока вам не полегчает и вы не сможете пуститься в дорогу. У него есть кое-какие неотложные дела, которыми ему следует заняться.

— Какие это дела? — спросила Кейт.

— Этого я не могу сказать, миссис Блэкберн. Но я знаю, что он просил настоятеля, чтобы мы ухаживали за вами, пока его не будет.

— Вот как? — спросила она, странно тронутая, что было смешно. Что еще ему оставалось делать, как не обратиться с просьбой к настоятелю? Не может же он бросить ее к их порогу и уехать, словно она — подкидыш. Хотя на самом деле он так и поступил.

— Он сошел с ума, — раздался голос из-за спины брата Фиделиса. — Вот что сделал с ним мир.

Кейт решила, что с нее хватит злобных высказываний этого ворчливого старого монаха.

— Я не желаю вести разговор с человеком, которого не вижу, — пробормотала она.

Брат Мартин тут же появился перед ней, его узловатые пальцы уперлись в тощие бока.

— Вот почему мы избегаем общества женщин, брат Фиделис, — мрачно заявил он. — Пять минут в обществе одной из них — и я четко вспомнил, какие они упрямые, своевольные и своенравные. А вы вспомнили?

— В общем, нет.

— Что? — И брат Мартин обратил взгляд на своего собрата, и в этом взгляде отчетливо выразилось сомнение.

— Я вступил в священный орден, когда умерла моя мать. Мне было десять лет. — На круглом лице брата Фиделиса появилось блаженное выражение. — Я очень любил свою матушку. У нее были такие же темные волосы, как у этой молодой леди. Я и забыл, как это красиво.

Кейт торжествующе улыбнулась старому женоненавистнику, который, не сказав ни слова, подхватил свою сутану и выбежал из сарая, оставив брата Фиделиса наедине с ней. После ухода старого монаха храбрость брата Фиделиса поколебалась. Он начал пятиться к двери.

— Не уходите, — попросила Кейт.

— Отец настоятель вряд ли одобрит это.

— Тогда постойте за дверью, а я останусь здесь. Разве в этом есть что-то дурное?

Это не слишком его успокоило. Тогда она решила зайти с другой стороны.

— Эта теплица просто чудо, не так ли?

Он остановился, на лице его появилась гордость.

— Мистер Макнилл сказал, что ее построили он и его друзья.

— Это так. Они тогда были еще подростками. Либо прилагай руки на пользу Господа, либо дьявол приложит их к тебе, как я часто говаривал настоятелю.

— Очень мудро. — Кейт опустилась на постель и внимательно посмотрела на него. — Но конструкция! Такая необычная. Должно быть, кто-то хорошо обдумал ее. Конечно, подросткам такое дело не по плечу. Не вы ли были архитектором?

Он порозовел от удовольствия:

— Ну…

— А, — кивнула она, — так я не ошиблась. Скажите, как у вас возник такой проект?

Монах скромно опустил глаза и переступил порог.

Глава 10

Как определить достижимые цели и сосредоточиться на них

Сент-Брайд, 1797 год


— Преданные ли они люди? — спросил француз, внимательно рассматривая их.

— Да. — Взгляд отца настоятеля коснулся Кита и перешел на Дугласа, а потом на Данда и Рамзи. — Но они служат Богу, а не Франции.

— Служа Франции, они будут служить Богу.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17