Глава 6

Северная Шотландия,

Рождество 1788 года

– Не для того я спас тебя и не дал перерезать тебе горло, чтобы тебя пристрелила милиция. Не имеет значения, что говорит Джефф. Я своими глазами видел, как по большому северному тракту движутся походным маршем красные мундиры. – Человек с бычьей шеей и сальными волосами, приподнявшись на цыпочки, выглянул из-за густой живой изгороди, обрамлявшей дорогу. Ничего не увидев, он снова опустился на полную ступню и, оглянувшись, с двойственным чувством взглянул на мальчика. – Пора смываться отсюда, а я едва ли смогу далеко убежать, таща за собой парнишку. Было очень приятно быть твоим наставником и компаньоном, молодой джентльмен, но пришло время расстаться. – Он близоруко щурился и как будто улыбался. Только после месяца пребывания в обществе Тревора мальчик понял, что эта гримаса на его физиономии была самым сильным внешним проявлением привязанности, на которое был способен этот вор, контрабандист и, вполне возможно, убийца. – У тебя весьма ловкая рука для воровства и вскрытия замков, а это может пригодиться в будущем. Но не сейчас. Такие юные и деликатные парнишки, как ты... – Он не закончил фразу и покачал головой. – Жизнь грабителя с большой дороги тебе придется не по вкусу. Нет. Лучше отправляйся-ка ты в монастырь Сент-Брайд, чем ловить удачу здесь. Настоятель монастыря раз в две недели по средам проезжает этой дорогой из города. Скоро он должен появиться.

– Не хочу я идти в монастырь. Тревор кивнул:

– Ясное дело, не хочешь. Но тебе больше некуда идти, а отец настоятель не самый плохой из людей Божьих. К тому же в монастыре есть и другие мальчишки вроде тебя. Тоже сироты.

Мальчик не сказал ни слова.

– Знаешь, – задумчиво произнес Тревор, – ты мог бы сказать мне, кто ты такой, а я, возможно, отыскал бы людей, которые разыскивают тебя.

– Я уже говорил, – сказал, вздохнув, мальчик, – что я из династии Бурбонов, но поскольку твой приятель утопил всех, кто мог бы подтвердить мою личность, и оста вил меня без гроша и без документов, подтверждающих мои слова, мне придется еще долго оставаться в числе пропавших без вести.

– Ну ты и нахал, – фыркнул Тревор. – Именно это тебя и спасло. Ты смешил Черного Сэма своими россказнями о благородных джентльменах и дворцах, и он решил оставить тебя в живых. А что касается того, кто ты такой... ну что ж, если ты думаешь, что существует человек, которого ты сможешь найти, то ты, наверное, сделаешь это и без моей помощи.

– Ты хорошо ко мне относился, Тревор, – сказал парнишка. – Спасибо, что не убил меня.

Тревор снова пристально посмотрел на него и вздохнул.

– Таким мог бы быть мой собственный сын: умелые руки и упрямство, как у грешника, вымаливающего прощение. И конечно, умение поддержать компанию. Я не считаю себя умным человеком. Но кое-чему в этой жизни я научился. Хочу поделиться с тобой тем, чему научился. Можешь воспользоваться этим, а можешь плюнуть и растереть, но ты это выслушаешь. Не имеет никакого значения то, кем ты был до того, как тебя море выбросило на эти скалы, где я тебя нашел. Кем бы ты ни был во Франции, тот человек умер на этом берегу.

Мальчик кивнул. Даже если он испытывал враждебность по отношению к этим людям – в том числе и к Тревору, – которые лишили его блестящего будущего, он это тщательно скрывал.

– Не будь дураком, парень. Их и без тебя слишком много на свете. Шевели мозгами. Можно провести всю жизнь, оплакивая то, чего никогда не получишь, а можно взять свое. У тебя хорошо подвешен язык, и ты, если захочешь, умеешь добиться своего. Распорядись с умом тем, что имеешь и чего не отобрали у тебя ни море, ни контрабандисты. Не забывай о том, чему я тебя научил. Ты... – Услышав ржание лошади, Тревор остановился, не договорив фразу. Он присел за изгородью, крепко сжимая плечо мальчика. – Это повозка настоятеля. Давай. Выходи на дорогу и помаши рукой, чтобы он остановился.

– Но...

– Ради Бога, парень, – в отчаянии прервал его Тревор. – Я совершил одно доброе дело в жизни, когда подобрал тебя на берегу. А теперь дай мне совершить второе. Кто знает, может быть, в день Страшного суда этого будет достаточно, чтобы я смог проскользнуть в ворота.

По лицу мальчика расплылась широкая улыбка.

– По правде говоря, я сильно сомневаюсь в этом, – сказал он и, больше ни разу не оглянувшись, выбрался на грязную дорогу, посигналил приближающейся повозке.

Калхолланд-сквер, Мейфэр,

18 июля 1806 года

– Что за вздор! – воскликнул Дэнд, стоявший рядом с Шарлоттой, которая, уютно устроившись в кресле, вышивала фиалки на новенькой наволочке.

Ее дворецкий провел его в маленький, обнесенный стеной садик. Как она и предполагала, Дэнд возвратился утром с запиской для Туссена. Как она и ожидала, его совсем не обрадовало, когда она сказала об изменениях в плане. Она не ожидала лишь, что его реакция будет столь бурной и будет столь сильно отличаться от его обычного сдержанного поведения. По правде говоря, она с трудом узнавала в этом незнакомце самоуверенного и невозмутимого проказника, которого, как ей казалось, она знала. Обычное ироничное выражение его лица стало угрожающим, а поза воинственной.

– Это не вздор, – спокойным тоном ответила она. – И перестань вести себя по отношению ко мне словно чересчур заботливый старший братец.

– Смею тебя заверить, – сказал он низким бархатистым голосом, который заставлял ее нервничать, – что мои эмоции сейчас очень далеки от братских.

Она судорожно глотнула воздух, не желая поддаваться запугиванию.

– Было бы намного легче для всех нас, если бы ты напомнил себе, что у нас есть цель, которой мы должны добиться.

– Нет, – заявил он. – Легче нам не будет. А вот в смешное положение мы можем попасть. Этот безумный план родился в головах двоих людей, у одного из которых лихорадочный бред, а у другого разыгралось романтичекое воображение. Сама выбирай, какая роль больше подходит тебе, а другую оставь миссис Малгрю.

– Неужели ты и впрямь считаешь меня романтичной? – просила Шарлотта.

– Вчера, возможно, я бы так не сказал, но сейчас твои намерения едва ли позволяют дать другое толкование. Ты решила во что бы то ни стало стать героиней.

– Так распорядилась не я, а судьба.

– Судьба или миссис Малгрю? – недоверчиво спросил Дэнд. – Кстати, где сейчас эта миссис Малгрю, с которой происходят несчастные случаи?

Она задумчиво покачала головой.

– Я не перестаю удивляться, что ты вырос среди монахов бенедиктинцев, которые славятся своим гостеприимством и сочувственным обращением с больными и ранеными.

– Я спал на уроках милосердия. Я спрашиваю еще раз: где она находится?

– Если хочешь знать, она наверху, в постели. – Она призвала на помощь всю свою храбрость. Раз ... два...

– Боже милосердный! – Он закрыл глаза, изо всех сил стараясь не произносить бранных слов, которые были готовы слететь с его языка. Она видела это, хотя и не понимала, зачем ему так беспокоиться теперь, когда ж уже угостил ее впечатляющим перечнем разных богохульств. – Скажи мне, Лотти, – произнес он, едва шевеля губами, – неужели твое представление о жизни в качестве изгоя общества вдруг показалось тебе столь заманчивым, что ты не смогла и подумать ни о каком другом образе жизни? Или твоя способность мыслить здраво исчезала постепенно?

Она осторожно отложила пяльцы с вышиванием.

– Совсем не обязательно оскорблять меня.

– Ишь чего захотела! А как же иначе, если сталкиваешься с таким упорным греховным саморазрушением? – воскликнул он.

– Перестань кричать. Слуги услышат. Джинни находится здесь, потому что у нее в нескольких местах сломана нога, – объяснила она, ожидая увидеть у него хоть какие-то признаки раскаяния в том, что не проявил сочувствия. Их не было. Она попыталась еще раз: – Возможно, она никогда уже не сможет ходить. Конечно, если вообще выживет. – Не заметив и намека на сострадание, она продолжала: – Ей очень плохо. Доктор дал ей что-то, чтобы облегчить боль, но она не может позаботиться о себе. Вот почему она находится здесь.

– Для этого у человека есть слуги.

– Нет, – возразила она, – для этого у человека есть друзья, А я считаю Джинни своим другом. И товарищем. Тебе тоже следовало бы так считать.

– Я не знаю миссис Малгрю и не верю ей. Мы с ней работаем на разных хозяев. Слуга двух господ встречается крайне редко. – Он сделал многозначительную паузу. – А это означает, как мне кажется, что я должен похвалить тебя с успехами в этой области.

Она мило улыбнулась.

– Пристыдив, ты намерен заставить меня делать то, что ты хочешь. Или отказаться от того, чего хочу я.

– Пропади все пропадом!

– Ладно, – спокойно сказала она. – В таком случае предлагаю обсудить сложившуюся ситуацию и возможности спасения первоначального плана изъятия этого письма.

– Боже милосердный, – пробормотал он себе под нос и в отчаянии взъерошил волосы. – Она даже не может произнести слова «кража», но тем не менее намерена... Нет. – Он покачал головой, сердито глядя на нее. – Нет!

– Да, – твердо сказала она. – И может быть, ты все-таки присядешь?

Его взгляд стал еще более сердитым. Она чуть наклонилась вперед, голос ее стал мягче.

– Прошу тебя, Дэнд, присядь. Мы можем обсудить это разумно, спокойно. Я ведь не дурочка. Раньше ты никогда не относился ко мне как к дурочке.

– Раньше ты не вела себя как дурочка.

Она уселась поглубже в кресле и отмахнулась.

– Ладно. Болтай что хочешь, – сказала она тоном гувернантки, которую утомил приступ раздражения у ее подопечного. – Мы это обсудим, когда ты остынешь.

Он уставился на нее, обманутый ее покровительственным тоном.

– Ну, будь по-твоему, – заявил он, усевшись в плетеное кресло рядом с ней. – Говори.

Она терпеть не могла, когда он был в таком настроении: высокомерный, неприступный. Но он был нужен ей. Он был нужен им. Осуществление их плана зависело от его помощи.

Она соскользнула с кресла и опустилась перед ним на колени в густую, сочную траву. Он удивленно взглянул на нее. Она схватила его за руки и сразу же почувствовала, как они напряжены. Пальцы у него были мозолистые, натруженные, но изящные, кожу на тыльной стороне запястий покрывали золотистые волоски. У ее знакомых мужчин руки были безволосые, белые и мягкие. Только не у Дэнда Росса. У него руки были сильные, жилистые и явно мужские. Все в нем было безошибочно, вызывающе мужским. Мужским, напомнила она себе. А ведь она была признанным экспертом в искусстве заставлять мужчин делать то, что ей хотелось.

– Дэнд, – спокойно сказала она, – тебе лучше, чем мне, известно, что поставлено на карту.

Губы его дрогнули в усмешке, и он схватил ее за запястья и дернул так, что она упала к нему на колени. Она удивленно взглянула на него.

– Не смей. Никогда не пытайся применять ко мне свои женские уловки. – В голосе его чувствовалось грозное предупреждение. – Я не джентльмен. Я ведь отреагирую не так, как отреагировал бы джентльмен.

Она отклонилась назад, но он, вместо того чтобы выпустить ее из рук, резко поставил ее на ноги и только после этого отпустил. Она ошеломленно отступила на шаг, как будто любимая собака неожиданно оскалила на нее зубы. Он уже дважды пугал ее своими непредсказуемыми действиями. Ей казалось, что она знает его. Но возможно, она очень сильно ошибалась.

– Есть другой способ. Обязательно должен быть другой способ проникнуть в замок, – пробормотал он.

Она почувствовала, как глаза защипало от близких слез, и рассердилась. Она рассердилась на сложившуюся ситуацию, на этот проклятый эпизод с экипажем, на Дэнда, который имеет наглость спорить с ней, когда она готова пожертвовать собой.

Будь у нее выбор, она не выбрала бы для себя этот путь. Как он смеет обращаться с ней так, словно она думала над этим не больше, чем над тем, какое платье надеть? Боже, он вел себя так, будто она считала все это веселой забавой. Она высвободила руки и спросила, сердито глядя на него:

– А ты что предлагаешь?

– Я еще не придумал. Но придумаю.

– Отлично, – насмешливо проговорила она. – Но что, если мы, пока твой великолепный интеллект не выдаст более приемлемое решение, осуществим тот план, который у нас уже имеется? А это означает, что Сент-Лайон должен пригласить в свой замок меня вместо Джинни.

– С какой стати он станет это делать? – так же насмешливо спросил он. – А-а, понимаю. Ты, наверное, собираешься поместить в «Тайме» объявление о том, что в настоящее время принимаешь заявки на место твоего покровителя и предлагаешь льготные условия для Сент-Лайона?

– Не будь вульгарным.

– Извини, конечно, если я задел твои деликатные чувства, но позволь напомнить, что быть распутницей действительно вульгарно, – резко заявил он.

– Не в этом дело. Я понимаю, что будет нелегко притворяться, – сказала она, стараясь вернуть разговор в нужное русло, – но мы придумали одну военную хитрость.

– Горю нетерпением услышать об этом. Она пропустила его сарказм мимо ушей.

– Завтра рано утром Сент-Лайон уезжает в свой замок, чтобы ждать там гостей, которые съезжаются из разных мест и будут прибывать туда мало-помалу в течение целого месяца. Сент-Лайону все это наскучит, он начнет нервничать. Примерно через неделю Джинни ему напишет и предложит ему вместо себя мою компанию.

– А Сент-Лайону не покажется странным, что тебя неожиданно предлагают ему, словно корзинку яблок? – спросил он, не скрывая сарказма. – Кстати, не считая того, что едва ли кто-то поверит, будто ты неожиданно решила избрать для себя карьеру куртизанки, Сент-Лайон не производит впечатления мужчины, который позволяет другим выбирать для него любовниц. Но даже если это не так, то человек в положении Сент-Лайона обязательно задумается над тем, почему его потенциальная любовница сама предлагает замену, если тем самым лишает себя потенциального богатого покровителя.

Шарлотта сделала глубокий вдох. Ему не понравятся решения, которые она собиралась ему предложить.

– То, что Джинни предложит себе замену, будет не так уж трудно объяснить, как тебе кажется, – сказала она. – Судя по всему, стать сводницей – это следующий шаг на пути, который выбрала для себя Джинни. – Ее попытка преподнести все это с юмором не увенчалась успехом. Его агатовые глаза, которые бывали иногда такими теплыми, были сейчас пустыми и холодными, как речная галька.

Она попробовала улыбнуться.

– Сент-Лайон примет меня в качестве замены, потому что... потому что он проявлял ко мне интерес в прошлом.

Она ошибалась. Он еще не исчерпал запас весьма выразительных бранных слов. О том, что это были бранные слова, она судила по тону, каким они были произнесены. Он неожиданно вскочил на ноги, напугав ее так, что она от него отпрянула.

Он сердито уставился на нее. Она и не догадывалась, что ему было настолько трудно позволить ей подвергнуть себя опасности, когда он поклялся защищать ее. У нее защемило сердце, но она взяла себя в руки, не позволив расслабиться. Каждый приносил жертвы. Каждый шел на компромиссы. Тем более когда это было так необходимо.

– Дэнд, больше некому это сделать, – сказала она, на шаг приближаясь к нему. – Наша группа заговорщиков очень малочисленна, и в ней совсем мало женщин. Мало – это двое: Джинни и я.

Даже если бы была еще какая-то женщина, которую Сент-Лайон счел бы желанной, которой можно было бы доверять, которая знала бы план замка и понимала, что именно следует искать, Сент-Лайон ни за что не допустил бы незнакомку в свою крепость, тем более в такое время, как сейчас. Он отнесся бы с подозрением к человеку, которого не знает...

– Вот именно! – воскликнул Дэнд, не дав ей закончить предложение. – У Сент-Лайона вызовет подозрение все, что непривычно, что не так, как всегда. А что может быть более необычным, чем твое внезапное решение взять его в любовники, когда ты могла бы взять любого мужчину в высшем свете себе в мужья?

Она чуть улыбнулась, услышав это явное преувеличение.

– Этот план ни за что не сработает. К тому же, – продолжал он, поворачиваясь и отходя от нее, – Сент-Лайон никогда не рискнет своей репутацией в обществе и не осмелится обесчестить девственницу, которая приходится свояченицей пэру Англии. Она глубоко вздохнула.

– Он не будет ничем рисковать.

Дэнд остановился, не поворачиваясь к ней.

– Это почему же?

– Потому что к тому времени я буду падшей женщиной.

– Что? – Он повернулся как ужаленный.

– К тому времени, как Сент-Лайон получит письмо Джинни, в обществе только и разговоров будет, что о моем падении. Он светский человек, Дэнд. Его лондонские друзья наверняка пишут ему, чтобы он был в курсе всех последних сплетен. Вот для этого мне и нужна твоя помощь. – Она подбежала к нему, зацепившись юбками за куст желтых роз, отчего в траву вокруг куста посыпались лепестки. Она нерешительно протянула руку. Он смотрел на ее руку, словно это была обнаженная шпага, но не двигался. Она робко приложила ладонь к его груди. Он был теплый и полный жизни. Настоящий мужчина. – Мне нужно, чтобы ты стал моим соблазнителем, – прошептала она.

Он долго смотрел на нее с изумлением, потом пробормотал:

– Ты сошла с ума. Ты уверена, что лошадь сбила не тебя, а миссис Малгрю?

Она подошла ближе и подняла лицо, стараясь встретиться с ним взглядом.

– Дэнд. Мне больше некого попросить. Тебе нужно всего лишь притвориться, что ты мой любовник. Задерживаться допоздна в моем доме. Сходить на несколько светских раутов. Выглядеть влюбленным. Подумай только, – сказала она, одарив его плутовской улыбкой, – ты будешь причиной моего падения. Многие мужчины сочли бы эту роль весьма заманчивой.

Он резко отступил в сторону. Нет, такого не уломаешь.

– Перестань умасливать меня. Я не один из твоих желторотых поклонников.

Что правда, то правда. Он был не похож ни на одного из мужчин, которых она знает. Или когда-либо знала. Напрасно она пыталась манипулировать им. Для этого она его слишком сильно уважала. Она опустила руки, и кокетливая улыбка исчезла с ее лица.

– Этот план сработает.

– Ну еще бы! План внушает большое доверие. Ты ставишь крест на своей репутации и своем будущем, потому что одержима страстью к какому-то безымянному бродяге.

– В Лондоне никто не знает, кто ты такой. Я распространю слух, что знала тебя еще в Йорке, что мы любили друг друга в детстве, или сочиню что-нибудь еще в этом роде, и что потом ты ушел в армию, купив офицерский патент. Недавно ты продал его и вернулся, а я, скучавшая по тебе все эти годы, отбросила всякую осторожность и стала твоей любовницей. Любой, кому известна моя репутация, поверит этому, – сдержанно сказала она. – Потом, примерно через неделю, мы расстанемся. Я сделаю вид, что опомнилась, – слишком поздно, чтобы спасти свою репутацию, но не слишком поздно, чтобы осознать, что жизнь в качестве супруги бывшего капитана караульной службы мне не по вкусу. Это тоже никого не удивит. А я тем временем шепну одному-другому на ушко, что мой добрый друг Джинни Малгрю помогла мне сделать правильный выбор и убедила, что самое лучшее для меня – последовать ее примеру и обзавестись богатым покровителем. Сент-Лайоном.

– Святые угодники! – взмолился он, подняв глаза к небу.

– Перестань! – Это не был план, который она хотела. Это был просто единственный план, который у них был.

– Я не буду участвовать в этом безумии. – Он повернулся и хотел было уйти, но она не позволила. Обежав вокруг него, она остановилась перед ним и толкнула его рукой в грудь.

– Будешь! Потому что знаешь, сколько человеческих жизней можно спасти, если мне удастся отыскать это письмо. И знаешь также, сколько людей может погибнуть, если я не сделаю этого.

– План не сработает.

– Возможно, – согласилась она. – Но мы должны попытаться. Я должна попытаться. А если план провалится... ну что ж, по крайней мере я буду знать, что это произошло не потому, что я дорожила своей репутацией больше, чем жизнями сотен, а может быть, тысяч ни в чем не повинных людей. Дэнд... – Солнечный свет отражался в ее глазах, не позволяя ему прочесть выражение ее лица. – Как я смогу жить дальше, если не попытаюсь найти это письмо? А ты? Как ты сможешь жить дальше, если не поможешь мне?

– Но как я смогу жить дальше, если сделаю это? – в отчаянии произнес он. Он поднял руку и кончиками пальцев всего в нескольких дюймах от ее руки обвел в воздухе овал ее лица, как будто лаская ее.

– Придется. Как и мне. Он опустил руку.

– К тому же мне, возможно, не придется становиться любовницей Сент-Лайона, – с надеждой в голосе произнесла она. – Может быть, он почувствует ко мне отвращение. Или сочтет меня слишком требовательной. Или меркантильной. Ведь я поеду туда как его потенциальная любовница, Дэнд. Это еще не свершившийся факт. – Она очень надеялась, что последнее окажется правдой. Именно за эту слабую надежду она цеплялась, когда принимала решение. – Помоги мне.

– Ты, видно, не понимаешь, о чем просишь меня, – пробормотал он. Сердце его под ее ладонью стучало как бешеное.

– А как же клятва? «Охотники за розами» торжественно поклялись заботиться о благополучии всех женщин из семейства Нэш, не так ли? – Она огляделась вокруг, пытаясь найти слова, чтобы убедить его помочь ей, и тут заметила одинокий цветок желтой розы на конце тонкой веточки. Она сорвала цветок и протянула его ему. – Ты поклялся делать все, о чем бы тебя ни попросили, и я прошу помочь мне.

– Я не давал клятвы помогать в твоей гибели, – возмутился он, не желая даже взглянуть на цветок, зажатый в ее руке.

– Понимаю. Но я меняю твою клятву защищать меня на твою помощь в спасении жизней многих людей. – Он вздрогнул и стиснул зубы. Она взяла его сжатую в кулак руку, разогнула длинные пальцы, вложила в руку розу, потом так же осторожно снова согнула ее. – Мне кажется, что это очень хороший обмен. Ну пожалуйста, Дэнд.

Выругавшись, он смял ни в чем не повинный цветок и вырвал из ее рук свою руку. Она вдруг осознала, что он всегда старался вырваться из ее рук, а она всегда искала предлога, чтобы прикоснуться к нему.

– О какой помощи идет речь? Воспользовавшись тем, что он готов ее выслушать, она торопливо в общих чертах изложила план, над которым она и Джинни трудились до рассвета.

– Тебе придется взять псевдоним. Имя Дэнда Росса известно слишком многим из рассказов Хелен. Ты будешь приходить ко мне как к себе домой. Короче, будешь вести себя как любовник. – Она пожала плечами и чуть улыбнулась. – Притворишься, что обесчестил меня.

Он не улыбнулся в ответ на ее улыбку.

– Не ошибись, Лотти. Что бы я ни делал, свет никогда не узнает, было ли это притворством, и тебе придется расхлебывать последствия этого маскарада до конца своей жизни. А в конце, даже если план твой удастся, война будет выиграна и Наполеон разбит наголову, никогда не последует публичного объявления твоих мотивов и твоей благородной цели. Не будет ни празднеств, ни торжественных приемов в твою честь. Газеты не поместят опровержений грязных слухов. И никто не скажет тебе слов благодарности. За твоей спиной будут продолжать шептаться. Будут по-прежнему пожимать плечами. Леди будут переходить на другую сторону улицы, чтобы не встречаться с тобой, тогда как молодые повесы, наоборот, будут пересекать улицу, чтобы встретиться с тобой. В глазах света ты будешь обесчещена.

– Я это понимаю. – Она отчасти представляла себе, что за будущее ей уготовано. Она видела, как живет Джин-ни. – Так ты мне поможешь?

Он долго молча всматривался в ее полное решимости лицо, потом процедил сквозь зубы:

– Ладно. Пропади все пропадом!

– Спасибо, – сказала она с облегчением.

– Ладно, – повторил он. – Но только пока я не разработаю другой план. Договорились?

– Я полностью согласна, – сказала она. – Поверь, больше всего на свете мне хотелось бы, чтобы ты нашел какое-нибудь альтернативное решение.

Пождав губы, он взглянул на нее.

– Сент-Лайон завтра уезжает в Шотландию?

– Да.

– Значит, скомпрометировать тебя нужно как можно скорее?

– Да, – согласилась она.

– Где ты будешь завтра вечером? – спросил он с некоторой горечью. – Я полагаю, ты куда-нибудь собираешься?

– Да, – сказала она. – Я предполагала посетить благотворительный бал в бальном зале «Аргайл».

– Отлично. Там будет весь свет. – Он задумчиво наморщил лоб. – Надеюсь, что и я наскребу денег, чтобы сделать ставку.

– На что? – удивилась она.

Взгляд его обычно теплых карих глаз стал холодным.

– Разумеется, на премьеру представления под названием «Гибель репутации мисс Шарлотты Нэш».

Он шагал пешком в южную часть города. В его широкоплечей фигуре и выражении худощавого лица чувствовалось напряжение, заставляющее расступаться тех, к кому он приближался. Он не замечал, что улицы, по которым проходил, становились все более бедными, не обращал внимания на угрозу, исходившую от грязных притонов, которые, словно бедные родственники, ютились на задворках фешенебельных кварталов.

Неблагоприятные обстоятельства и необходимость действовать быстро заставили его изменить планы. Но эта жизнерадостная девчонка с живыми глазами и бойким языком была такой же упрямой, как он, и обладала столь же непоколебимой решимостью. Предполагалось, что она не будет играть активной роли в течение последующих нескольких недель. Но она, черт побери, сумела усложнить ситуацию.

Конечно, он сам во всем виноват. Как только он увидел ее, ему следовало бы сразу же понять, что с ней возникнут проблемы. Она не была красавицей, как белокурая Хелен. Не была и величественно прекрасной, как темноволосая Кейт, но была еще более обворожительной с этакой беспечностью в глазах, с блестящими кудряшками цвета корицы, с оживленными манерами и дерзким языком – своеобразная смесь чувственности и интеллекта.

Ему следовало бы держаться от нее подальше, но за последний год он несколько расслабился. Слишком уж много было случаев, когда он оказывался на волосок от гибели, и это, наверное, заставило его пожелать как следует насладиться жизнью, прежде чем принять смерть. Он закрыл глаза и, покачав головой, чуть не рассмеялся, потому что это было так абсурдно, так восхитительно смехотворно. Не допустит он, чтобы это на него повлияло. Еще никогда и ничто не заставляло его отклоняться от собственных намерений: ни отец Таркин, ни его «братья», ни эта девочка Нэш. Шарлотта. Ничто и никто.