— Знаешь, я ведь не родился покрытым шерстью. Но чем старше я становился, тем гуще росли у меня волосы. Скоро стало ясно, что внешность не позволит мне пойти по стопам отца. Словом, я приехал в Лондон, где нашел работу в мюзик-холле. Там я познакомился с твоей матерью и отчимом. Это была неплохая жизнь, — рассказывал дворецкий с ностальгическим блеском в глазах. — Но годы шли, и мои волосы стали выпадать. Дошло до того, что мне приходилось приклеивать шерсть, чтобы быть похожим на свои афиши. В конце концов, года четыре назад я был вынужден бросить сцену.

— Как жаль, — тихо произнесла Летти.

— А мне нет, — удивленно посмотрел на нее Кэбот. — Наконец-то я смог стать дворецким. Я обращался в разные агентства по найму, но кому нужен пятидесятилетний дворецкий без опыта? И вот однажды я познакомился с этой милой простодушной женщиной, желавшей нанять «настоящего лондонского дворецкого» для ее брата, живущего в северном графстве. Я сослался в качестве рекомендации на лорда Прескотта, и… вот я здесь.

— И тебе нравится? — с любопытством спросила Летти. — Разве ты не скучаешь по городу, огням, старым друзьям?

— Не очень, — ответил он. — Хотя все еще переписываюсь с Бенни, — сказал он, имея в виду Бена Блэка, Человека-машину. — У меня есть все, что мне нужно. Меня уважают мои хозяева, по крайней мере большинство из них, я служу в прекрасном доме и, что самое важное, могу заниматься тем, к чему меня готовили.

— Завидую тебе, Кэбот, — задумчиво кивнула Летти. Он вопросительно взглянул на нее:

— В чем же?

— Ты знаешь, кто ты такой и чего хочешь. И кажется, всегда знал.

— Ну, Летти, ты тоже знаешь, кто ты, — добродушно возразил он.

Она покачала головой:

— Я знаю свое имя. Но не знаю, кто я…

— Летти, — сказал Кэбот, подыскивая ответ на ее немой вопрос. — Ты… ты… лучшее время, которое переживала английская сцена за все время своего существования, — вот ты кто. Никто не мог заставить публику топать ногами или мог улыбаться так, как улыбалась ты, Летти.

— Хорошее время, — прошептала она. — Так кто же я? — И посмотрела ему в глаза. — Боюсь, теперь уже никто. По крайней мере так думают некоторые люди в Лондоне.

— Это Ник Спаркл виноват? — напрямик спросил Кэбот.

Она не собиралась обвинять Ника в том, что сама по доброй воле делала. Если бы ей пришлось снова участвовать в этом, Летти поступила бы точно так же. Или нет? Неприятный вопрос, подсказанный ее совестью, заставил молодую женщину с вызовом поднять голову. Что сделано, то сделано, и она не собиралась сейчас ни в чем каяться.

— Я не хочу говорить о Нике. Тебе достаточно знать, что его здесь нет и он сюда не приедет. Все, тема закрыта. — Летти изобразила улыбку. — Не могу поверить, что тебе нравится деревенская жизнь здесь…

Прежде чем ответить, Кэбот пристально посмотрел на нее.

— Но мне правда здесь нравится. Единственное, что не дает мне покоя, — страх, как бы кто-нибудь когда-нибудь не узнал, что образцовый дворецкий Кэбот раньше был Сэм-Сэмом, Мальчиком с собачьей головой.

— Они снобы? — понимающе спросила Летти.

— Ужасные, — подтвердил Кэбот.

Конечно, подумала Летти, Бштлсуорты — голубая кровь, хотя и без титула. Если Эглантина и казалась простушкой, это не значило, что она не может задирать нос так же высоко, как любая аристократка.

Летти знала людей такого типа. Она отлично запомнила одного щеголя, толкавшегося за кулисами. Он был прекрасно воспитан и почтителен, но куда все девалось, когда в ресторане, куда он пригласил Летти на ленч, появилась его знакомая дама! Он не только забыл, как зовут Летги, но казалось, не мог понять, как оказался с ней за одним столом. После этого Летти отказывалась принимать любезные приглашения в рестораны и имела дело только с такими же людьми, как она сама. Все же тот случай несколько разочаровал ее. Она-то надеялась, что Бигглсуорты не такие. Да ладно.

— Пропади они все пропадом, — сказала она Кэботу.

— Легко сказать, — вздохнул Кэбот. — Тебе не приходится работать с ними.

— Работать с ними? Боже, какое милое демократичное выражение.

— Я пытаюсь, — объяснил Кэбот, — показывать им пример. Если я буду вести себя с ними как с равными, то, надеюсь, и они научатся вести себя так же и с другими. Особенно эта ведьма, Грейс Пул…

— Грейс Пул? О ком ты говоришь? — удивилась Летти.

— О слугах, — сказал Кэбот. — О ком же еще?

— Снобы — слуги? — изумилась Летти. — А не Бигглсуорты?

— Я не знаю более справедливых и великодушных людей, чем Бигглсуорты. Слуги, однако, совсем другое дело. Они великолепны в своем снобизме. — Он улыбнулся. — И кстати, о снобизме, — Летти, ты здорово изображаешь знатную даму. Всех одурачила, должен тебе сказать.

— Правда? — спросила довольная Летти.

— О да. У тебя всегда был талант к перевоплощению. Жаль, что ты растратила его на проделки Ника Спаркла… Улыбка исчезла с лица Летти.

— Я думала, мы договорились, что эта тема…

— Полагаю, у меня нет права судить, — перебил ее Кэбот, — но ты была славным ребенком, Летти. Тверда как сталь, но сердце у тебя было доброе,

— У меня и сейчас доброе сердце, — заверила его Летги.

— Тогда ничего не говори слугам о моем прошлом. Я этого не переживу.

— Не скажу, — поклялась Летги и добавила:

— Если ты никому не расскажешь о моей маленькой тайне.

— Этого, — медленно произнес Кэбот, — я не могу обещать. Бигглсуорты заслужили мою благодарность и верность, Летти. Они считают порядочными всех людей. Так что, согласись, я должен защищать их интересы, ведь сами они отказываются защищать себя.

— Ладно, — проговорила Летти, — я не сделаю им ничего плохого.

Было ясно, что она не убедила Кэбота.

— Я верю твоему слову, Летти, но как же Ник Спаркл?

— Клянусь тебе, Ник здесь ни при чем. Совершенно ни при чем, — уверяла она, не решаясь сказать большего. Она хотела подробно объяснить, как порвала с Ником Спарклом, но не оставалось времени. Скоро придут Эглантина и Анжела. Но Летти должна была что-то сказать, чтобы успокоить его. — В Лондоне я попала в затруднительное положение, Сэмми… Кэбот. И пошла на вокзал Сент-Панкрас, хотя у меня было мало денег, да и ехать мне было некуда. Просто надеялась, что-нибудь подвернется. Так и случилось! Пока я сидела там, я увидела, как настоящая леди Агата выбросила билет на поезд. Я и подобрала его.

— И явилась сюда, — сказал Кэбот. Летти кивнула.

— Я и не собиралась выдавать себя за леди Агату, только воспользовалась удачей. Я здесь всего на день или два, затем уеду. Когда уеду, хочу взять с собой несколько вещей леди Агаты, честно тебе признаюсь, но обещаю не брать ничего, что принадлежит Бигглсуортам.

Кзбот долго и пристально смотрел на нее.

— Где же леди Агата?

— У нее медовый месяц. — Летти откинулась на спинку стула и улыбнулась, увидев изумление на лице Кэбота. — Поэтому она и выбросила билет. Ее будущий муж гнался за ней до самого Паддингтона. Так романтично. «Оставьте все и поедемте со мной, Агата, сейчас или никогда!»

Кэбот покачал головой:

— Бедные Бигглсуорты.

Летти нахмурилась и раздраженно сказала:

— Я говорила тебе, я не…

. — Я говорю не о тебе, Летти. Я говорю о леди Агате. Она выбрала самое неудачное время для побега. Бигглсуорты рассчитывали, что все на свадьбе Анжелы будет как надо.

— Но это не моя проблема, не так ли? — возразила Летти. — В конечном счете для Бигглсуортов безразлично, буду я здесь или нет.

— Может быть, они успели бы найти кого-то другого, если бы знали, что леди Агата подвела их.

— Два дня ничего не изменят. — Она умоляюще посмотрела на него.

— Хорошо, Летти, — наконец сурово произнес Кэбот, — раз ты ничего не прихватишь из имущества Бигглсуортов, я ничего никому не скажу. Возможно, леди Агата заслужила это небольшое наказание за то, что так бесцеремонно обошлась с Анжелой. Но, если через три дня ты еще будешь здесь, я пойду к сэру Эллиоту.

— Поступай как считаешь нужным. Дворецкий не ответил.

— Что же Кэбот считает нужным? — раздался голос Эглантины.

Летти резко повернулась и увидела в дверях Эглантину и Анжелу. Она сделала равнодушное лицо.

— Раздобыть для меня свежую клубнику. По-видимому, ваша повариха припрятала ее.

— О… — Эглантина втолкнула Анжелу в комнату. — Пожалуйста, Кэбот, найди клубнику для леди Агаты.

— Сию минуту, мадам. — Кэбот поклонился и вышел. Эглантина вертела в руках часики, приколотые к ее корсажу.

— О Боже, посмотрите, который час, — сказала она. — Скоро приедут гости, а так много еще надо сделать. Анжела, не побудешь с леди Агатой, пока я схожу посмотреть, готово ли поле для крокета?

Летти с трудом сдержала улыбку. Чтобы оставить их наедине, Эглантина могла бы действовать более искусно. Бедная Анжела покраснела, а Эглантина поспешно покинула комнату.

— Простите, если это затруднит вас, — сказала Анжела.

— Нисколько, мисс Бигглсуорт, — заверила ее Летти. — Не присоединитесь ли ко мне?

Анжела села с таким несчастным видом, словно ее приглашал на допрос инквизитор. Чуть заметные складки образовались в уголках ее рта, а темные круги под глазами красноречиво свидетельствовали о бессонных ночах. Эглантина была права: с невестой явно что-то происходило.

— Надеюсь, ваши комнаты в порядке, — нарушила молчание Анжела.

— Все очень мило. Спасибо. — Молодые дамы обменялись улыбками.

— Для вас, мэм! — В комнату ворвалась Грейс Пул, катя перед собой столик с блюдом клубники, взбитыми сливками, булочками и кофейником.

У Летти потекли слюнки. Она не ела с прошлого утра, если не считать куска жирной рыбы, купленного у уличного торговца на Паддингтон-стрит.

— Мне так хочется посмотреть ткани, о которых вы упоминали в ваших письмах, — сказала Анжела.

— Угу, — сказала Летти, энергично кивая головой Грейс, которая указала на ягоды и вопросительно подняла бровь.

— Я только не хочу белое платье. Белое мне совсем не идет.

Летти показала три пальца в ответ на немой вопрос Грейс, сколько кусков сахара положить в чашку, а затем повернулась к Анжеле. Любой человек в театре понимал важность цвета в оформлении сцены. А чем была свадьба, как не представлением, только публика сидела на церковных скамьях.

— Не всякий белый цвет идет всем одинаково, мисс Анжела.

— Правда? — с надеждой спросила Анжела.

— Правда. — Летти посмотрела на девушку. Анжела правильно оценила себя.

Белый с голубоватым отливом сделал бы ее лицо серым и приглушил цвет мягких светлых волос.

— Вам, мисс Анжела, подойдет белый с розоватым оттенком, — сказала Летти, вспомнив кусок шелка, который она накануне вынула из сундука. Под его блестящей поверхностью проступал нежный розоватый оттенок морской раковины.

Плотный, но не жесткий. Девственный, но стильный.

В голове Летти предупреждающе звякнул колокольчик Она не прислушалась к нему, а ринулась дальше:

— Как раз такая ткань есть у меня в комнате.

— У вас есть? — Лицо Анжелы светилось надеждой.

— Гм. — Летги взяла булочку и откусила. Вкусно! Она закатила глаза, как бы обращаясь к Грейс, и причмокнула. Экономка с невозмутимым видом приняла похвалу и вышла из комнаты.

Лишь несколько минут спустя Летти заметила, что все время, пока она методично уничтожала все, поданное на завтрак, Анжела в изумлении не сводила с нее глаз.

— Здоровый аппетит свидетельствует о щедрой натуре. — Летти извлекла из памяти очередную истину.

— Я уверена, что в таком случае у вас должен быть прекрасный аппетит. — Анжела нахмурилась, не слишком уверенная в том, что высказалась удачно, покраснела и добавила:

— Я хочу сказать, что вы проявили такое великодушие, когда отказались от успеха в высшем обществе и приехали к нам в Литтл-Байдуэлл.

— Дорогая мисс Анжела, — добродушно заметила Летги, — какое общество может быть выше общества маркиза? Лицо Анжелы исказилось.

— Что, моя дорогая, что случилось? У вас что-то не очень счастливый вид.

— О, я счастлива, — быстро ответила Анжела. — Больше всего на свете я хочу выйти замуж за Хьюги! Я его так люблю! Дело только в том, э… что все было бы проще, не будь он маркизом. Вы представить себе не можете, леди Агата, что это такое. Когда я нахожусь в его семье, всегда ужасно боюсь сделать ложный шаг и показать свое ничтожество.

— О, поверьте, — прошептала Летти, — я понимаю.

— Мне просто неприятно притворяться не такой, какая я есть, — сказала Анжела.

Наконец-то появился предмет, о котором Летти кое-что знала. Она уверенно взмахнула вилкой.

— Прежде всего, и это самое главное, вы должны вжиться в эту роль. Когда наступит критический момент, уверенность в себе скроет любые ошибки.

— Не могу поверить, чтобы вы когда-нибудь делали ошибки, леди Агата.

— Ну, — Летти скромно потупила глаза, — думаю, время от времени я допускала небольшие оплошности.

— Из меня не получится знатной дамы. Существует столько правил, и обычаев, и традиций… — печально проговорила Анжела.

— Просто руководствуйтесь здравым смыслом и, конечно, потихоньку наблюдайте за теми, кому хотите подражать, и вы преуспеете.

— Я изучала вот это, — сказала Анжела, вынув из кармана юбки потрепанную книжку в мягком переплете. Она протянула ее Летти: «Наши правила: этикет и манеры для благородных дам». — Но мне больше нравится ваш совет. Я буду наблюдать за вами и вести себя точно так же.

Только необыкновенное самообладание помогло Летти не задохнуться.

— Послушайте, мисс Анжела, я вовсе не это имела в виду, — прохрипела она. Бог мой! Если дело кончится тем, что на ее совести будет расторжение помолвки этой девушки, она себе этого никогда не простит. — Я совершенно уверена, что вы найдете более подходящих людей для образца Ведь я уверена, что мои манеры… — Летти оглянулась по сторонам, — изменились из-за необходимости зарабатывать себе на жизнь.

— Этого не может быть, — решительно заявила Анжела. Летти ответила слабой улыбкой.

— Кроме того, вы настолько восхитительная и прекрасно воспитанная девушка, что могли бы составить счастье любого мужчины. Шеффилду повезло, что вы будете его женой!

Анжела смотрела на нее в странном молчании, как будто внезапно друг превратился во врага.

— Анжела? Что с вами? — испугалась Летти. Девушка побледнела, губы у нее задрожали.

— Ничего, — поспешно отворачиваясь, сказала Анжела. — Просто я не такая хорошая, как вы… или Хью думаете. — Голос у нее сорвался при имени жениха, и она старалась сдержать слезы.

Тут крылось нечто большее, чем сначала думала Летти. Но Анжела еще не была готова довериться Летти. Пока нет, но… Летти резко оборвала собственные мысли. Что значит «пока нет»? Если ей повезет, то никогда.

Но разве плохо хоть немножко порадовать малышку? Конечно же, не слезливая сентиментальность или неуместное желание стать благодетельницей заставили ее показать этот шелк в комнате наверху; всего лишь актерское любопытство. Хотелось проверить, такой ли у нее острый взгляд, как когда-то уверяла ее мать.

— Я думаю, — сказала Летти, — почему бы нам, пока не приехали гости вашей тетушки, не заглянуть наверх и не посмотреть на тот отрез, о котором я говорила?

Предложение сотворило чудо. Какая женщина устоит перед желанием полюбоваться тканями и порыться в модных журналах? Десять минут спустя они оказались в комнате Летти, глаза Анжелы были сухи, как песок в пустыне, и сияли, как звезды, при виде восхитительных вещей, которые Летти показывала ей.