Телефон пару минут помолчал и опять ожил, когда Макс спустил воду в туалете.
      – Чтоб ему провалиться! – буркнул он, выходя из ванной, и нагнулся над кучей одежды на полу. Его бедра были целомудренно прикрыты полотенцем. – Багат слушает, – рявкнул он, отыскав наконец телефон.
      Несколько минут Макс внимательно слушал и один раз даже нечаянно посмотрел на Джину, видимо, забыв, что не желает видеть ее голой.
      – Да, да. Спасибо, – кивнул он. – И еще, Ларонда, мне сегодня потребуется компьютер и принтер. – Опять пауза. – Потому что мне надо написать письмо. – Пауза. – Да, уже восемнадцать лет диктую, но это я хочу написать сам. – Вздох. – Не знаю. Минут через тридцать, наверное. – Он поглядел на Джину и опять быстро отвернулся. – Ну, плюс-минус…
      Макс положил телефон на тумбочку; поднял с пола свой скомканный костюм и вздохнул:
      – Как ты думаешь, кто-нибудь заметит, если я во второй раз приду в нем на работу?
      Джина засмеялась, представив, как Макс приходит на работу в таком виде, будто проспал в одежде всю ночь.
      – Если ты еще и не побреешься, то обязательно заметят.
      Он тоже засмеялся и решился краешком глаза посмотреть на нее.
      – Да, лучше я перезвоню Ларонде. Придется заехать в отель. Через тридцать минут… О чем я думал?
      – «Плюс-минус», – напомнила ему Джина, надеясь, что раз уж он осмелился взглянуть на нее, то, может, теперь вернется в постель и опоздает на работу по-настоящему.
      – Кстати, я говорил тебе ночью, что ты очень красивая? Что-то я сам не могу припомнить. Если не говорил, то говорю сейчас: ты очень красивая.
      – Что-то подобное ты упоминал, – подтвердила Джина и удивилась, что может говорить так спокойно, хотя сердце подскочило и билось теперь где-то в горле, – как раз перед тем как предложил мне выйти за тебя замуж.
      Макс застыл.
      Господи, неужели он, правда, подумал?..
      – Макс, я пошутила, – быстро добавила она. – Это шутка.
      О, черт! Она может себя поздравить: ей удалось до смерти напугать неустрашимого Макса Багата. А кроме того, шансы опять заманить его в постель теперь точно равнялись нулю. И во всем была виновата она сама и ее дурацкие шуточки. Идиотка. Идиотка!
      Как бы ещё не пришлось вызывать реанимацию. Но вместо того чтобы падать на пол, схватившись за сердце, Макс ушел в ванную и быстро умылся.
      – Я приму душ у себя в отеле, – сообщил он, вернувшись в комнату, и начал торопливо натягивать на себя одежду. – Во сколько у тебя самолет? – как ни старался он говорить спокойно и небрежно, голос все-таки дрогнул.
      – В семь сорок пять, – отозвалась Джина, мечтая повернуть время вспять и начать это утро заново. Тогда она накрыла бы чертов телефон подушкой и разбудила бы Макса совсем по-другому. – Отсюда мне надо выписаться в полдень.
      С мрачным лицом он присел на край кровати, чтобы надеть носки и туфли.
      – Я не уверен, что смогу проводить тебя до аэропорта.
      – Ничего. Я на это и не рассчитывала. – Она ни за что, ни за что не признается ему, что ей очень хочется задержаться еще на несколько дней! Если он сам предложит – тогда другое дело. Но Джина несколько раз повторяла, что ей нужна всего одна ночь, и, наверное, сейчас не время сообщать Максу, что она лгала.
      – Позвони мне, когда выпишешься отсюда, – приказал он так строго, что у нее стало немного полегче на сердце, – и сообщи, куда пойдешь. Я хочу знать, где тебя искать сегодня.
      Вполне возможно, что на самом деле ему это вовсе неинтересно. Просто он старается быть вежливым.
      – Я пару часов поваляюсь на пляже, а потом сяду на автобус и поеду в аэропорт. – Самое главное – казаться абсолютно спокойной. Даже когда он надевает пиджак, засовывает в карман галстук и идет к двери. – На случай, если мы не увидимся до отъезда… Спасибо, Макс.
      Он оглянулся, по-прежнему стараясь смотреть только на ее лицо:
      – Мы увидимся.
      – Это было бы очень мило.
      Ну, давай, Макс! Сейчас самое время пригласить ее на ланч. Или можно встретиться в его номере и провести время гораздо приятнее.
      Но он уже открывал дверь и набирал чей-то номер на своем мобильном.
      – Но если мы все-таки не увидимся, – крикнула Джина ему вслед, – я хочу, чтобы ты знал, как много для меня значила эта ночь. Я думаю, что ты удивительный и…
      – Замолчи. – Макс обернулся и на секунду из его глаз на нее глянул неистовый мистер Хайд. – Я не удивительный. Я полный мудак!
      Что?
      – Нет!
      – Да, – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Так и есть. Прости, Джина, мне надо идти. Поговорим позже, ладно?
      Он вышел из комнаты.
      – Алисса! Это Макс, – успела услышать она, пока за ним еще не захлопнулась дверь. – Позвони мне, черт возьми. Мне надо срочно поговорить с тобой.
      Джина откинулась на спину. Лучше бы ей этого не слышать. Лучше бы он потратил пять лишних секунд на то, чтобы поцеловать ее на прощанье. И не убегал как ошпаренный из-за одной только глупой шутки о замужестве…
 
      Обвязавшись полотенцем, Сэм проскочил по коридору в свой номер. Алисса пыталась дозвониться до своего врача, и он решил, что не стоит мешать ей.
      А кроме того, он не хотел слышать этот разговор. Пока у него не было ни сил, ни времени, для того чтобы раздумывать о роли, которую сыграют эти таблетки в общем устройстве мира и в их новых отношениях с Алиссой.
      Ясно одно: Сэму еще придется попотеть, чтобы убедить ее дать ему шанс.
      В номере он влез все в тот же костюм, который носил уже двое суток. Еще никогда в жизни Сэму не приходилось ходить в костюме так долго. Он с тоской вспомнил о своих джинсах и сапогах. Выйдя из торгового центра в Гейнсвилле, он зашел на почту, упаковал их в большую коробку и отправил на свой адрес в Сан-Диего.
      О твидовом пиджаке он нисколько не жалел, но джинсы – другое дело. Он к ним притерся. И к сапогам… Однажды он также отправил себе пару сапог из Пакистана. Они добирались до Сан-Диего четыре месяца, потому что сначала их пришлось послать другу в Индонезию. Отправлять посылки из той части Пакистана в Соединенные Штаты было тогда опасно для здоровья.
      Сэм повязал перед зеркалом галстук, а потом замер, разглядывая себя. Когда он в последний раз носил штатский деловой костюм? Даже и не вспомнить.
      С тех пор как после школы он поступил на службу в ВМС, во всех торжественных случаях он надевал парадную форму.
      Вероятно, больше у него такой возможности не будет, большое спасибо Мэри-Л у.
      Нет, незачем врать себе. Во всем виновата исключительно его собственная глупость.
      Сэм закрыл глаза. Черт с ними – с работой и с карьерой. И пусть даже его с позором уволят из отряда. Только бы Мэри-Лу и Хейли были живы.
      Звонок!
      Сэм сунул руку в карман и сначала вместо телефона вытащил пистолет Алиссы. Надо же, а он и забыл про него.
      Из трубки раздался знакомый голос:
      – Если ты, сукин сын, опять обидишь Алиссу, я заставлю тебя пожалеть, что родился.
      – Доброе утро, Джулз.
      – Я не шучу, Старретт.
      – Я так и понял. У меня и в мыслях нет…
      – Это у тебя сейчас нет. А через пару часов мы найдем Мэри-Лу, она сообщит тебе, что у нее опухоль мозга и, если ты с ней разведешься, она не сможет оплатить серию операций, без которых умрет и которые займут пятнадцать лет…
      – Джулз, – попросил Сэм, – заткнись, пожалуйста.
      Джулз заткнулся.
      – Все документы на развод уже подписаны. Осталось только отправить их в суд. Ничего подобного просто не может случиться.
      – Знаю, – вздохнул Джулз. – Я тебя ненавижу. Из-за тебя я теряю своего лучшего напарника.
      – Алисса не собирается уходить из Бюро.
      – Пока не собирается. Но тебе-то точно придется уйти из шестнадцатого отряда, что, кстати говоря, вопиющая несправедливость. Но наши сплетники уже болтают, будто Том Паолетти – если, конечно, он сможет доказать свою невиновность, что будет совсем непросто, – собирается сколотить какой-то спецотряд из штатских супергероев, и тебе, миленький, в него прямая дорога.
      – Не гони! – От такой работы Сэм точно не отказался бы.
      – Не гоню. А Алисса всегда восхищалась Паолетти, и если он предложит ей место заместителя, она вряд ли откажется.
      Ах, Джулз, Джулз… Чудак так боится потерять Алиссу, и все-таки подсказывает Сэму самый надежный способ отбить ее у ФБР.
      – Если бы я был геем, – начал Сэм, – я бы…
      – Молчи, – прервал его Джулз. – Ни слова больше, а то я за себя не ручаюсь. К тому же это все еще неточно. Я тоже люблю тебя, мой красавчик. – От таких слов Сэм засмеялся. – Кажется, сегодня утром у тебя отличное настроение? Хочешь, сделаю его еще лучше? Потому что ко мне только что залетел прекрасный Джордж и принес в клюве радостную весть – во всяком случае, для тебя радостную. Тела, найденные в машине, принадлежат иммигрантке из Мексики и ее дочери, которые пропали еще в апреле.
      У Сэма вдруг подогнулись колени, и он тяжело опустился на кровать. Джулз еще что-то говорил, но он его уже не слышал.
      Это не Хейли прострелили голову и не ее поджарили в багажнике.
      От невероятного облегчения мышцы мгновенно превратились в желе, а мозги – в кашу. Ему стало трудно дышать, и комната закружилась перед глазами.
      – Спасибо, – прошептал Сэм. На большее он был пока не способен. – Мне… надо идти. Спасибо. О, господи…
      – Эй, с тобой все в порядке? – встревожился Джулз.
      Сэм захлопнул телефон.
      Он не помнил, сколько времени просидел на кровати, дожидаясь, пока остановится комната и смолкнет шум в ушах. Он помнил только, что надо срочно рассказать обо всем Алиссе.
      С трудом поднявшись, Сэм сделал несколько шагов к двери, но та сама распахнулась, и в комнату влетела Алисса. По ее лицу текли слезы.
      – Мне только что позвонил Джулз. Ты его напугал. – Она дотронулась до его щеки, и Сэм понял, что тоже плачет. – О, Сэм…
      Он потянулся к ней, и они обнялись и долго стояли, прижавшись друг к другу.
      – А я была уверена, – прошептала она. – Я рада, что ошибалась. Слава Богу!
      Сэм даже не пытался скрыть слезы.
      – Я так боялся, – выговорил он наконец.
      Этой ночью Сэм спал, наверное, не больше часа, да и этот час был наполнен кошмарами и предутренними страхами. Сейчас вместе с облегчением на него вдруг навалилась страшная усталость.
      Каким-то образом Алисса почувствовала это.
      – Хочешь поспать часок или кофе? – спросила она.
      – Кофе.
      Она засмеялась и поцеловала его.
      – Интересно, откуда я знала, что ты выберешь кофе?
      – Давай найдем Хейли сегодня, – попросил Сэм. Она еще раз поцеловала его:
      – Я не возражаю.
 
      Келли лежала на больничной кровати, обмотанная проводами и трубками, а Том Паолетти сидел рядом, держал ее за руку и слушал писк кардиомонитора.
      Писк был размеренным и ровным, и это действовало успокаивающе.
      Из холла послышались громкие голоса, и он повернул голову. Проклятье! Явление адмирала Таккера и Берегового патруля.
      Том полночи гадал, когда же наконец они пожалуют.
      Вновь прибывших почти сразу же заслонили от него внушительные, широкие спины Джаза и Стэна.
      Сэм услышал голос своего заместителя:
      – Простите, сэр, но в палату интенсивной терапии допускаются только близкие родственники.
      Молодец Джаз! Том слегка пожал руку Келли.
      – По-моему, оттого что я сижу здесь, мне гораздо больше пользы, чем тебе, – обратился он к Келли, хотя ее глаза по-прежнему были закрыты. – Поэтому, наверное, я пойду. Я очень люблю тебя, Кел. Пожалуйста, борись, хотя бы ради меня. Даже когда меня нет здесь, я все равно с тобой. Ты просто прислушивайся к этому монитору. Потому что это бьется и мое сердце тоже. – Его голос дрогнул. – Каждый раз, когда он пищит, он говорит, что я люблю тебя. Черт! Мне не хочется уходить, но сюда уже приперся Таккер и…
      Ее пальцы пошевелились.
      Ее пальцы пошевелились, а веки дрогнули.
      – Сестра! – заорал Том. – Сюда! Быстрее!
      К нему немедленно подскочил Джей Лопес, штатный санитар шестнадцатого отряда. Откуда он здесь взялся?
      Сестра отделения интенсивной терапии, молоденькая афроамериканка, примчалась следом за ним.
      – Она приходит в себя, – сообщил Лопес. – Черт, ну вы и напугали меня, сэр. Я уж собрался бежать за дефибриллятором.
      Боже милостивый, почти весь шестнадцатый отряд, включая жен и подружек, толпился в холле и заглядывал в дверь.
      – С ней все в порядке, – успокоил их Лопес.
      – Все в порядке, – повторила сестра и задернула занавеску, отгораживая кровать от зрителей. – Доброе утро, миссис Паолетти. – Она осторожно поправила кислородную трубку, уходящую Келли в нос, и проверила капельницу.
      – Том, – прошептала Келли, – не уходи.
      – Не уйду, – пообещал он. – Никуда не уйду.
      – Он не уйдет, – подтвердила сестра. – Эту дверь охраняет целый отряд «морских котиков». А я, конечно, не «морской котик», но тоже не постесняюсь вызвать охрану, чтобы она вывела адмирала, которому совершенно нечего здесь делать. – Она взглянула на Тома и наклонилась к самому уху Келли: – Ох, милая, я вам так завидую: ваш муж не стесняется плакать.
 
      Уитни все утро не сиделось на месте. По сравнению с ней, обе девочки, увлеченно рисующие цветными карандашами, являли собой образец спокойствия и рассудительности.
      Она садилась. Потом вставала. Потом опять садилась. Она исполнила отрывки из сорока лучших песен месяца. Она пересказала содержание всех фильмов, которые видела за последний год.
      – Может, позвонишь своей подруге – как ее? – Эшли и сходишь с ней на пляж? – предложила вконец измученная Мэри-Лу.
      – Нет, мне с вами веселей. А к тому же Эшли такая сука!
      Зазвонил телефон, и Уитни подлетела к нему первой.
      – Я возьму! Алло? – Она помолчала, а потом радостно взвизгнула: – Наконец-то! Да, пропустите его! Да, в переднюю дверь. Спасибо, Джим, я тебя обожаааю! – Она повесила трубку.
      – Какой Джим? Охранник у ворот? – заинтересовалась Мэри-Лу.
      – Да, он. – Уитни метнулась к дверям. – Я сейчас вернусь. Там… принесли посылку, которую я давно жду. Никуда не уходите, хорошо?
      Она выскочила из комнаты.
      Посылка?
      Некоторое время они рисовали молча. Господи, какое счастье! Даже Аманда и Хейли притихли.
      Только бы в этой посылке оказался не фейерверк. И не ящик виски. И не скоростной катер. И не…
      – А что такое «сука»? – с любопытством спросила Аманда.
      – Это не очень хорошее слово, детка, – как можно мягче объяснила Мэри-Лу и улыбнулась Хейли, которая прислушивалась к разговору с большим интересом, – и мы не будем его говорить, ладно?
      – Миссис Даунс – сука, – уверенно заявила Аманда.
      – Разумеется, нет, – возмутилась Мэри-Лу, хотя в душе была совершенно согласна с девочкой. – Просто миссис Даунс любит поворчать. А если мы будем ей улыбаться, она не станет сердиться.
      – Ага, а небо упадет на землю, – подхватила вернувшаяся Уитни. – Смотри, кого я тебе привела, Мэри-Лу.
      Как она ее назвала?
      Мэри-Лу подняла голову, и… – Господи помилуй! – в дверях детской стоял и улыбался Ибрагим Рахман.

11