– В каких отношениях вы состоите с Мэри-Лу Старретт?
      Он даже засмеялся от удивления. С кем?
      – Простите?
      – В каких отношениях вы состоите с Мэри-Лу Старретт?
      Том покачал головой:
      – У меня нет никаких отношений с… Вы спрашиваете о жене лейтенанта Старретта, так ведь? – Наверное, правильнее было бы сказать «о бывшей жене». Ее ведь, кажется, действительно звали Мэри-Лу.
      – Как давно вы знакомы с Мэри-Лу Старретт?
      Боже милостивый, чего они от него хотят? Это ведь не случайные вопросы?
      – Не знаю, – признался Том. – Надо вспомнить. Я не уверен, но, кажется, мы познакомились вскоре после того, как она вышла замуж за моего лейтенанта.
      – Вам известно, где Мэри-Лу Старретт находится в настоящий момент?
      На этот вопрос он мог ответить, не раздумывая:
      – Нет. Мне известно, что она уехала из Сан-Диего примерно полгода назад. Кажется, во Флориду. Лейтенант Старретт сообщил мне тогда, что они расходятся и что она подала на развод. Честно говоря, я даже обрадовался этому. И мне, и моему заместителю было совершенно ясно, что их брак не удался и что это плохо сказывается на выполнении офицером Старреттом служебных обязанностей.
      – Когда вы последний раз говорили с Мэри-Лу Старретт?
      – Я не помню, чтобы вообще говорил с ней. Ну, то есть здоровался, спрашивал, как дела, и все. А как это все связано с…
      – Вопросы здесь задаем мы. Когда вы последний раз видели Мэри-Лу Старретт?
      – Не помню. Повторяю, я почти не знал ее. Она не являлась подругой… – Том собирался сказать «Келли», но передумал, не желая упоминать ее имя в этой обстановке. – Наши круги общения никак не пересекались. Я только несколько раз видел ее, когда она приезжала на базу навестить Сэма – лейтенанта Старретта.
      – Вы когда-нибудь вели с Мэри-Лу Старретт переписку по обычной или электронной почте?
      Мать честная! Терпение Тома быстро подходило к концу, а он знал, что оно ему еще понадобится. Потому что это утро, похоже, будет чертовски долгим.
 
      Телефон Алиссы зазвонил в восемь сорок пять.
      – Локке слушает, – сонным голосом пробормотала она, изо всех сил надеясь, что кто-то ошибся номером.
      – Без пятнадцати девять утра, а ты еще спишь? Или я опять перепутал часовые пояса?
      Ее напарник, Джулз Кэссиди.
      – Уже не сплю, – вздохнула Алисса.
      Джулз был не первым ее напарником после выпуска из Куантико. Но уже через три недели после начала работы, познакомившись более чем с дюжиной потенциальных партнеров и подивившись удивительному разнообразию особей (ей попалось два Джеймса Бонда, четыре самодовольных сноба из Управления Разведки, один оживший благородный герой старых вестернов, по десять раз на дню говоривший: «Позвольте мне помочь вам, маленькая леди», и десяток экземпляров, считающих, что «напарники должны быть близкими людьми. По-настоящемублизкими. Поэтому давай после работы зайдем куда-нибудь выпить», Алисса буквально взмолилась, чтобы ей дали в напарники Джулза Кэссиди.
      Он был хорошеньким, как картинка, с точеным лицом, стильно подстриженными волосами, которые, по настроению, то красил, то обесцвечивал, и с тренированным, гибким телом. Свои первые несколько лет в ФБР Джулз провел, внедряясь в подростковые банды и расследуя все – от убийств до трафика наркотиков. О таком партнере – ловком, хитром, опытном, наделенном острым умом и еще более острым языком – Алисса могла только мечтать.
      И, вдобавок ко всему, он был геем.
      Откровенным и жизнерадостным геем.
      Джулз оказался идеальным напарником, а вскоре стал ей и близким другом.
      – Ты где? – все еще сонным голосом поинтересовалась Алисса. – На Гавайях? На Гавайях сейчас, наверное, около четырех утра.
      – Нет, душа моя, я в самолете где-то над Мексиканским заливом, – доложил Джулз. – Лечу к тебе на высоте десяти тысяч метров. И трачу сорок баксов в минуту, для того чтобы поболтать с тобой по смешному маленькому телефончику, приделанному к спинке кресла.
      Алисса, наконец-то, проснулась:
      – Ты же не должен был возвращаться до… До пятницы?
      – Вот именно, но вчера мне позвонила Ларонда и объявила, что я срочно понадобился боссу. Макс, романтичный дурачок, хотел, чтобы я вылетел сразу после мамочкиной свадьбы. Он же не знал, что у нас в семье все не как у людей. Мы просто не можем без психодрам. Мамаша сбежала за два дня до свадьбы, Фил кинулся за ней и, в конце концов, они окольцевали друг друга в Токио. Почему в Токио? А хрен его знает. Присутствовал ли я на церемонии, после того как преодолел специально ради этого хренову кучу миль? Ничего подобного. Меня даже близко не было. Молодожены решили не возвращаться на Гавайи, а мне ничего не оставалось, кроме как сесть в первый же самолет и полететь домой. Что я сейчас и делаю. Встретишь меня в аэропорту, любовь моя?
      – Джулз, я ведь не в Вашингтоне.
      – Я в курсе, Шерлок. Я и сам лечу в Сарасоту. Если я правильно понял, наш маленький дружок Сэм Старретт отыскал себе на задницу неприятностей в солнечной Флориде?
      Алисса села в постели:
      – Ты летишь в Сарасоту?
      – И я, и Джордж, и Деб, и Яши, и Франни, и новый парень, не помню, как звать. Даже Ларонда летит к вам со скоростью звука.
      Алисса включила свет.
      – Я ничего не понимаю… Почему все… Что происходит?
      – М-да, завеса тайны становится все более непроницаемой. Я думал, это ты мне хоть что-то объяснишь.
      – Я сейчас не Сарасоте. Я в Гейнсвилле. Мы с Сэмом приехали сюда ночью.
      – Чтобы поговорить с торговцем подержанными автомобилями?
      – Вот именно. Значит, ты в курсе?
      – Мертвая бывшая жена три недели печется на кухне, – начал быстро перечислять Джулз. – Нет, стоп, стоп, не жена, а свояченица. Мэри-Лу Старретт и Клайд Ригли в розыске. Ригли обнаружен. Мэри-Лу, судя по всему, косит под свою сестру, загнала ее машину какому-то хрену в Гейнсвилле три недели назад и тогда же отоварила кредитку в универмаге «Оранж Парк» в Джексонвилле. Вот все, что я знаю, и если тебе нечего добавить, давай перейдем к личным вопросам, куколка. Если я правильно понял, вы с Сэмми отправились на ночь глядя в Гейнсвилл и провели эту ночь… Интересно, где? Ты же знаешь, что я люблю Роджера Старретта, как брата, но… Ты что, совсем съехала с резьбы, Алисса?
      – В мотеле, в разных комнатах, – поспешно ответила она.
      – Слава богу! Потому что, если ты собираешься разбить сердце Макса Багата, я хочу, по крайней мере, быть где-нибудь поблизости, чтобы не упустить возможности его утешить.
      – Знаешь, что меня сейчас радует? Что этот разговор обходится тебе в сорок долларов за минуту.
      Джулз отлично знал, что у Алиссы с Максом нет – и никогда не было – романа. Сначала он, как и все, верил слухам, но потом начал замечать всякие мелочи. Например, что Макс никогда не прикасается к ней. И не только на службе, но и когда однажды они втроем ходили вечером в китайский ресторан. Или когда Джулз как-то зашел к Алиссе домой и обнаружил там Макса, смотрящего бейсбол по телевизору.
      И тогда он задал ей прямой вопрос, и Алисса не смогла ему солгать. Она вообще не умела лгать Джулзу.
      И все-таки, зная все это, Джулз надеялся, что когда-нибудь у Алиссы с Максом все получится.
      – Нет, серьезно, любимая, согласись, что очень неосторожно с твоей стороны проводить столько часов наедине с Сэмом Старреттом, которого я, кстати, намерен убить за то, что он мне ни слова не сказал о своем разводе. Прикинь, я всего две недели назад говорил с ним по телефону, и он мне ничегоне сообщил. Ну, ладно, теперь все равно все тайное стало явным. Сэм опять свободен. Сигнал тревоги! Всем в укрытие! Не смей садиться с ним в одну машину! Неужели ни твой папа, ни я так ничему тебя и не научили? То есть, я, конечно, не спорю: хороший секс – это хороший секс, и я не собираюсь гнобить тебя за стремление удовлетворить свои естественные потребности. Но ведь на свете существуют тысячи, нет, миллионы вполне свободных, достойных мужчин, и среди них – Макс Багат, которые будут просто счастливы оказать тебе маленькую услугу и при этом не разобьют твое сердце.
      – Я не намерена спать с Сэмом Старреттом, – твердо сказала Алисса. Кажется, пару лет назад она уже обещала Джулзу нечто подобное, а потом не сдержала своего обещания. Поэтому и слышит сейчас его скептическое молчание. – На этот раз я говорю серьезно, Джулз. В прошлый раз я говорила не серьезно, а сейчас… Этого не будет. Слишком много плохого произошло с тех пор.
      – Ну-ну, – пробормотал Джулз тоном психоаналитика.
      – Не стану отрицать – он ко мне подкатывался. Довольно откровенно, надо сказать. Но я не повторяю одних и тех же ошибок дважды. Ошибкой было уже то, что я когда-то связалась с белым, самодовольным и примитивным «морским котиком», а уж теперь, когда в придачу к нему имеются бывшая жена и дочь… Мне этого не надо, Джулз. Мне не надо, чтобы Мэри-Лу звонила в любое время дня и ночи, потому что у нее спустило колесо или потерялся ключ. И я не собираюсь бросаться на поиски всякий раз, когда ей взбредет в голову исчезнуть. И мне не надо, чтобы Хейли торчала в моем доме каждые выходные, потому что я точно знаю, как это будет происходить: Сэма отправят на задание, он позвонит мне и скажет что-нибудь типа: «Послушай, Лис, ты не против присмотреть за девочкой пару дней, пока Мэри-Лу не освободится?» Нет, нет и нет. Такая жизнь не для меня.
      – Ну, хорошо, если так, – согласился Джулз. – Надеюсь. Но если ты не пудришь мне мозги, не могу понять, какого черта ты делаешь с ним в Гейнсвилле.
      – Он с ума сходит из-за Хейли. Ох, Джулз, я просто не представляю, что с ним будет, если окажется, что девочка мертва. Он все время спрашивает меня, верю ли я, что она жива, а я не знаю, что отвечать. Как он это переживет?
      – Так же, как ты пережила смерть сестры. С помощью друзей.
      – Но ведь это его ребенок…
      – Послушай, мы ведь еще ничего не знаем. Может быть, Мэри-Лу взяла девочку и укатила в отпуск. И ничего не знает об убийстве сестры.
      – Знает. Мы ведь сорвались сюда ночью специально, чтобы поговорить с Дарлен, матерью Мэри-Лу. Она живет недалеко отсюда, в Уалдо, и в свободное от работы в пляжном киоске время подрабатывает городской шлюхой. Я серьезно. Кстати, знаешь, какой здесь тариф на ручную дрочку? Бутылка скотча.
      – Ох! – испугался Джулз. – Даже не хочу спрашивать, откуда тебе это известно.
      – Мы спросили у нее, не знает ли она, где сейчас Мэри-Лу и Хейли, а она сказала, что недели три назад ей звонила Джанини сообщила, что Мэри-Лу мертва.
      – О как!
      – Да, – подтвердила Алисса. – Правда, Дарлен призналась, что была «немного выпивши» – по-моему, это ее постоянное состояние – поэтому не может утверждать, что ей звонила не Мэри-Лу, притворяющаяся Джанин. У сестер, вроде бы, голоса очень похожи, особенно по телефону. Эту Дарлен никак нельзя назвать заботливой мамашей, с дочерьми она говорила редко, поэтому вполне могла спутать. В общем, та, что звонила, сказала, что она – Джанин, и уезжает на Аляску, а Мэри-Лу мертва. О Хейли она ни разу не упомянула.
      – На Аляску, – повторил Джулз.
      – Да, чтобы начать жизнь заново.
      – Хрень какая-то.
      – Подожди, это еще не все. Оказывается, мы не единственные, кто пытается найти Мэри-Лу. Дарлен говорит, что неделю назад к ней заходила с расспросами пара мужиков. Она рассказала им то же самое, что и нам.
      – Вот блин! Ты уверена? Получается, Мэри-Лу знает, что ее кто-то разыскивает, возможно, для того, чтобы сделать с ней то же, что и с сестричкой, и использовала свою мать, чтобы сбить их со следа?
      – Да, мы подумали то же самое. – Телефон Алиссы несколько раз коротко пискнул. – Извини, меня еще кто-то вызывает. Я должна ответить.
      – Наверное, это душка Макс хочет проверить, как у тебя дела.
      Отключив Джулза, Алисса приняла новый вызов:
      – Локке слушает.
      – Куда ты запропастилась? – это был голос Ларонды, помощницы Макса.
      Всем было известно, что своими несомненными успехами Отдел по борьбе с терроризмом обязан блестящим способностям своего руководителя, Макса Багата. Но находилось немало и таких, которые считали, что все дело в Ларонде – незамужней матери двоих сыновей, которую много лет назад Макс отыскал в каком-то машинописном бюро и с тех пор таскал за собой по всем ступеням служебной лестницы.
      – Я в Гейнсвилле, – объяснила Алисса. – Макс знает, что я…
      – Где именно?
      – В мотеле «Шесть звезд» на трассе 75…
      – Почему ты вчера не позвонила и не сообщила, где тебя искать? – перебила Ларонда. – У нас с пяти тридцати выключены все мобильники, и мы не знали, как связаться с тобой. Макс злится. Я злюсь. Все злятся…
      – Я пыталась сообщить, – начала оправдываться Алисса, – но было пять утра, и я все время попадала на факс и решила, что лучше немного поспать, чем до рассвета бороться с телефоном.
      – Где лейтенант Старретт?
      – В соседнем номере. Наверное, еще спит.
      – Буди его, – скомандовала Ларонда, – и не отходи от него ни на шаг. И немедленно вези его в Сарасоту.
      – Объясни, что случилось, – взмолилась Алисса. – Я только что говорила с Джулзом, и он сказал, что весь отдел летит сюда.
      – Разве мне кто-нибудь что-нибудь рассказывает? – пожаловалась Ларонда. – Сегодня я только передаю сообщения. Я работаю с ним восемнадцать лет, а он меня по-прежнему использует как говорящий почтовый ящик. Давай я тебе слово в слово прочитаю, что велел передать Макс: «Скажи ей, чтобы немедленно доставила этого сукина сына – это он про лейтенанта Старретта – в Сарасоту. Скажи, чтобы не спускала с него глаз. Скажи, что я позвоню ей, как только закончится эта – бип-бип – встреча». Должна добавить, что это он говорит о «бип-бип встрече» с президентом Соединенных Штатов. Теперь ты знаешь приказ босса, Локке, поэтому быстренько хватай сукина сына и волоки его в Сарасоту. Пока.
 
      Мэри-Лу едва успела отмыть Аманду и Хейли после завтрака и поставить им диск с «Русалочкой», когда услышала звуки рыданий.
      Она поспешила в спальню Уитни – бело-розовое шелковое гнездышко, созданное каким-то знаменитым дизайнером.
      Дверь была приоткрыта и, коротко постучавшись, Мэри-Лу распахнула ее настежь.
      – Убирайся! – всхлипнула Уитни. – Оставь меня в покое!
      Наверное, Мэри-Лу так и сделала, если бы не увидела в зеркале отражение ее лица.
      Кто-то расквасил Уитни рот.
      Кто-то? Не «кто-то», а, разумеется, этот придурок Питер Янг.
      Зайдя в ванную, Мэри-Лу намочила в холодной воде полотенце, вернулась в спальню и села рядом с Уитни на позолоченную кровать.
      – Ну, перестань, милая, – она погладила девушку по голове, как делала, когда утешала Хейли или Аманду. – Давай я тебя умою.
      После чего Уитни обхватила ее за шею, уткнулась в плечо и зарыдала с удвоенной силой, точно так же, как это делала ее двухлетняя дочь.
      Мэри-Лу не мешала ей плакать, машинально баюкала и приговаривала, что все будет хорошо, все обязательно будет хорошо. Она и сама знала, каково это – чувствовать себя одинокой и никому не нужной. И ей тоже иногда так не хватало любви, что она была рада принять за любовь самый незначительный знак внимания со стороны случайного мужчины. И если любовь делает человека только слепым, то одиночество и отчаяние делают его и слепым, и глухим, и безголовым. Настолько безголовым, что иногда ты готова переспать с незнакомцем в благодарность за один только заинтересованный взгляд с его стороны.
      Когда, в конце концов, у Уитни иссякли слезы, Мэри-Лу спросила:
      – Хочешь рассказать мне, что случилось?
      – А тебе-то что за дело? Ты просто подлизываешься ко мне, чтобы я не рассказала папе, что на самом деле ты не Конни Грант.
      Мэри-Лу пожала плечами:
      – Думай, что хочешь. К тому же, я и так знаю, что случилось. Питер решил с тобой порвать, ты попыталась выцарапать ему глаза, и он тебя ударил. – Она осторожно прижала мокрое полотенце к распухшей губе девушки.
      Уитни отмахнулась от полотенца, и ее глаза опять наполнились слезами, но теперь это были злые слезы.
      – Я застукала его с Сарой Астрид. Эта сука ему отсасывала.
      Было бы чему удивляться.
      Уитни вытерла нос тыльной стороной ладони и поморщилась от боли, задев разбитую губу.
      – Они были в его машине, а, когда заметили, что я подошла и смотрю, даже не остановились, а только стали смеяться.
      – Ох, бедная детка!
      – А потом я ему позвонила и сказала, что хочу встретиться, ну, типа, мне наплевать, что там у него с Сарой.
      Уитни нельзя было назвать хорошенькой, но иногда у нее в глазах появлялся особый блеск, и тогда она казалась настоящей красавицей. Сейчас ее глаза просто полыхали.
      – Понимаешь, у него родители куда-то уехали, и поэтому мы договорились, что я приду к нему, в смысле, прошлой ночью. Ну вот, я купила двадцать пять пакетов со льдом, через окно на кухне пробралась к нему в дом до того, как он пришел, высыпала весь лед в ванну и долила еще холодной воды. А потом зажгла в ванной свечи и выключила свет, как в кино, понимаешь? Когда он пришел и все это увидел, то разделся за секунду и даже не заметил льда. И тогда я толкнула его в ванну, а сама вытащила папин пистолет…
      – Уитни!
      Девушка еще раз вытерла нос.
      – Он был не заряжен, – снисходительно объяснила она. – Я же не идиотка. Но эта гнида Питер, понятное дело, этого не знал. Я наставила на него пистолет и продержала в ванной целых пять минут, пока у него не посинели губы. А потом я заставила его подняться и сделала несколько фоток его крошечного, сморщенного, дрожащего члена. А потом разместила их в Интернете.
      Не удержавшись, Мэри-Лу расхохоталась:
      – О господи! Уитни!
      Уитни тоже засмеялась, но тут же помрачнела:
      – А сегодня утром он сказал мне, что собирался сделать мне предложение, но после того, что я сделала, не станет. А потом ударил меня.
      Уитни опять заплакала, а Мэри-Лу обняла ее за плечи.
      – Ну и зачем тебе нужен придурок, которому не противно совать свое достоинство в грязный рот этой Сары? Ты думаешь, он действительно хотел жениться на тебе, а не на деньгах твоего отца? Знаешь, есть очень верный признак: если парень по-настоящему тебя любит, он не станет путаться с другой. И уж конечно, не изобьет тебя до крови. Ни за что.
      Немного отодвинувшись от нее, Уитни промокнула губу полотенцем, полюбовалась на следы крови, а потом состроила гримасу:
      – А ты-то что понимаешь в настоящей любви, Конни-Венди или как тебя там? Твойлюбящий муж вообще хочет тебя убить.
      Сэм, конечно, не был любящим мужем, но и смерти ей он никогда не желал. Мэри-Лу чувствовала укол совести каждый раз, когда Уитни упоминала ее супруга-убийцу. А за прошедшие сутки девушка сделала это не менее сотни раз.
      – Вообще-то, – призналась Мэри-Лу, – как раз перед тем, как наш брак развалился, я встретила человека, который любил меня по-настоящему. Нежно и верно.
      – Так ты изменяла мужу? – вытаращила глаза Уитни. – Тогда понятно, почему он хочет тебя убить.
      – Я не изменяла ему, – возразила Мэри-Лу, а потом уточнила: – Ибрагим не захотел. Я бы согласилась, если бы он захотел. Потому что мне было очень плохо.
      Уитни кивнула, на этот раз воздержавшись от язвительных комментариев.
      – Я сначала даже не понимала, что люблю его, – продолжала Мэри-Лу. – Он был простым садовником, и – представляешь? – даже не белым.
      – Да ты что?!
      – А мой муж был офицером… – Она уже собралась сказать «авиации», но передумала. Какая разница? Чем больше врешь, тем проще запутаться. – …офицером ВМС. Это же гораздо… ну, не знаю… круче. Ну, то есть гораздо важнее. Кому захочется говорить: «мой муж садовник»? Но, знаешь, на самом деле это не имеет никакого значения. Главное, чтобы ты могла сказать: «Мой муж любит меня, и я его тоже люблю». Вот что важно.
      К сожалению, эту истину она сама поняла слишком поздно.
      – И где он сейчас? – спросила Уитни. – Если он тебя так любит? Как его зовут? Абрахам?
      – Ибрагим Рахман. Он из Саудовской Аравии.
      – Он что, араб? – ахнула Уитни. – А ты не боялась, что он террорист?
      – Нет.
      Но Уитни невозможно было обмануть. Тот, кто сам часто лжет, всегда распознает чужую ложь. Она молчала, слегка приподняв бровь.
      – Ну, да, боялась, – призналась Мэри-Лу. – Когда случилось… Когда там случились неприятности, я решила, что он замешан во всем этом, схватила Криса и убежала из города. Я думала, что он террорист и что его убили.
      И еще она думала, что ее сердце навсегда разбито.
      – Постой, – перебила ее Уитни. – Чтоты думала?
      – Я думала, что он нарушил закон, – смягчила формулировку Мэри-Лу, и ей стало смешно, потому что на самом деле она тогда думала, что Ибрагим участвовал в покушении на жизнь президента США.И еще она думала, что он использовал багажник ее машины, для того чтобы провезти оружие на территорию базы ВМС. Она сама видела это оружие и даже прикасалась к нему. Сначала-то она решила, что оно принадлежит Сэму, и здорово разозлилась, что тот оставил его в машине, не подумав, что у жены могут быть неприятности.
      Только позже она узнала, что Ибрагим не имел никакого отношения к террористам. И оружие подложил не он. Он был просто садовником. Просто американцем, который родился в Саудовской Аравии.
      И оказался в неудачном месте в неудачное время.
      Другой человек использовал Мэри-Лу, для того, чтобы тайком провезти оружие на базу. А через полгода этот же человек разыскал ее в Сарасоте и убил Джанин. А теперь, наверняка, хочет убить и Мэри-Лу.
      – Понимаешь, это произошло несколько месяцев назад. – Теперь придется объяснять Уитни, почему она думала, что Ибрагим убит. – Несколько террористов стали стрелять в толпу. Они и правда были арабами из Аль-Каиды. И тогда толпа начала избивать всех, кто был похож на араба. И Ибрагима тоже избили.
      – Нельзя обвинять людей за то, что они пытались защитить себя!
      – Нельзя, – согласилась Мэри-Лу. – Но можно просто повалить человека на землю, обыскать его и ждать полицию, а можно пробить ему дырку в голове. Есть разница?
      – Есть, – испуганно согласилась Уитни.
      – Да. А когда все кончилось, его увезли в госпиталь. Он был без сознания, и никто не верил, что он выживет. А я подала на развод и уехала из города, – продолжала Мэри-Лу, и впервые Уитни действительно ее слушала. –После того, как я встретила Ибрагима, я поняла, что муж меня не любит. Совсем. А я… Я, наконец, узнала, что такое настоящая любовь. И уже не могла жить с человеком, к которому ничего не испытывала.
      А кроме того Мэри-Лу боялась, что ее арестуют. Рано или поздно, они докопаются до того, что именно она провезла то оружие на базу. Конечно, она сделала это не преднамеренно, но из опыта общения с полицией Мэри-Лу знала, что они не любят вникать в тонкости.
      – И я целых пять месяцев думала, что Ибрагим мертв, а потом моей сестре надоело, что я каждую ночь плачу, и она позвонила ему на работу.
      Это случилось в тот самый день, когда они с Джанин уехали от Клайда.
      Джанин всегда очень решительно действовала в сердечных делах, поэтому она набрала номер, указанный на карточке ландшафтного агентства, которую Ибрагим сто лет назад вручил Мэри-Лу.
      В своей обычной манере она не стала тратить время на маскировку, сообщила, что она сестра Мэри-Лу, и спросила, что случилось с Ибрагимом Рахманом, который когда-то у них работал.
      – Я была на работе, когда она звонила, – продолжала свой рассказ Мэри-Лу, – а когда вернулась, она сказала мне, что Ибрагим жив. – Ее голос и сейчас задрожал от этих слов.
      А тогда Мэри-Лу сунула Хейли в руки сестры, а сама заперлась в спальне и плакала, плакала, плакала. Ибрагим был жив!
      – Джанин даже говорила с ним. Оказалось, он три месяца провел в больнице, но уже выздоровел и опять работает. И он не был террористом. Их с братом долго допрашивали, и выяснилось, что они непричастны к той стрельбе. И еще сестра сказала, что, выйдя из госпиталя, Ибрагим меня искал. Но я хорошо спряталась… Он сказал сестре, что будет ждать моего звонка. И хотя я очень люблю его… нет, потому чтоя очень люблю его, я так и не позвонила.
      – Ну почему? – возмущенно воскликнула Уитни и тут же ответила на свой вопрос: – Потому что твой муж и его убьет?
      Мэри-Лу молча кивнула, хотя и знала, что Сэм не будет иметь ничего против Ибрагима. Возможно, он даже пожмет ему руку и нежно потреплет по плечу: «Пожалуйста, забирай себе мою бывшую жену…»
      Нет, Мэри-Лу до смерти боялась вовсе не мужа, а террористов. Истинных террористов.
      Она знала, что один из них – самый настоящий белый американец со светлыми волосами и голубыми глазами. Познакомились они не где-нибудь, а в библиотеке. Он представился страховым агентом Бобом Швегелем, немного пофлиртовал с нею, и они скоро стали друзьями. Не близкими, конечно.
      Но у него, несомненно, был доступ к ее автомобилю как раз в то время, когда Мэри-Лу и обнаружила в багажнике оружие.
      А потом, много месяцев спустя, она увидела, как он вместе с другим мужчиной выходит из их дома в Сарасоте.
      Тогда, с бешено колотящимся сердцем, она пригнулась и, не останавливаясь, проехала мимо, мысленно благодаря Бога за то, что пару месяцев назад поменялась с сестрой машинами.
      А сейчас машина Джанин – светло-голубой мини-вэн, на котором раньше ездила Мэри-Лу, – стояла у крыльца. Она очень испугалась за сестру, но в машине с ней сидела Хейли, и поэтому Мэри-Лу проехала мимо, надеясь, что эти двое просто позвонили в дверь и спросили у Джанин, дома ли ее сестра.
      Хотя даже тогда в глубине души она знала, что это не может быть правдой. Боб приходил, чтобы убить се, в этом Мэри-Лу не сомневалась. И разве мог он допустить, чтобы, поговорив с ним, Джанин потом сказала Мэри-Лу что-нибудь вроде: «Тебя спрашивал потрясающий блондин с высокими скулами, похожий на кинозвезду. Если собираешься сказать ему «нет», сестренка, предупреди меня, и я быстренько скажу "да"»?
      И тогда Мэри-Лу сразу поймет, что Боб Швегель каким-то образом выследил ее, и уже через пару часов будет где-то далеко от Сарасоты, и ее опять придется разыскивать.
      В тот ужасный день Мэри-Лу пришлось долго ждать, пока стемнеет и Хейли крепко уснет на заднем сиденье. После этого она оставила машину на улице, параллельной Камилла-стрит, и осторожно прокралась к задней двери. В доме было темно, хотя машина Джанин по-прежнему стояла у крыльца. Дверь кухни оказалась закрытой, а когда Мэри-Лу своим ключом открыла ее…
      Мертвая Джанин лежала у самого входа.
      Вот поэтому она не станет звонить Ибрагиму, хотя больше всего на свете хочет увидеть его. Он – один из трех людей, которых Мэри-Лу любит в этом мире, и один из троих, кто любит ее.
      Джанин уже погибла по ее вине. Хейли в опасности просто потому, что она ее дочь. И она ни за что не станет подвергать этой опасности и Ибрагима.
      Ни за что.
      Мэри-Лу почувствовала, что у нее внезапно кончились силы. Она так долго старалась быть сильной и храброй, но теперь, сидя на кровати Уитни в этой ужасной бело-розовой спальне, вдруг начала плакать и уже не могла остановиться.
      И на этот раз Уитни – избалованное дьявольское отродье – обняла ее, как ребенка, и стала шептать ей на ухо, что все будет хорошо и что она ничего не расскажет отцу, и что Мэри-Лу может больше не бояться.

8