Жокей

Жокей (англ. Jockey) — ездовой, правящий лошадьми на конских скачках. любители скакового спорта соединяются в общества — Ж. клубы. Ж. до и после скачек взвешиваются, так как при скачках вес груза, который несет лошадь, должен быть точно определен. Вес Ж. — почти всегда 3 пуда с небольшим числом фунтов. Их специальность требует крайне воздержного образа жизни. Если Ж. — не сам хозяин скаковой лошади, то плата за скачку заранее определяется, помимо процентов от суммы взятого приза. Из них обыкновенно вырабатываются хорошие тренера.

Жонглер

Жонглер, новофранц. jongleur, от старофранц. jogler, jugler (из лат. jocularis ср. итал. giocolare), первоначально значило забавник, игрец. — Средневековая Европа унаследовала от древнего мира бродячих музыкантов и фигляров, представления которых в городах, селах и больших усадьбах до некоторой степени заменяли церковные игры и театральные зрелища. Первоначально эти забавники не имели ничего общего с творцами и носителями национальной поэзии (скальды у скандинавов, scopas у франков и др.), но впоследствии их стали с ними сливать под именем Ж. С IX ст. Ж. упоминаются, как певцы народных песен, сопровождающие свое пение игрой на скрипке, для чего они употребляли особого рода смычок, согнутый в виде лука. Подобно древним германским певцам, они участвуют в походах и сражениях, воодушевляют своими песнями войска, а потом бьются, как храбрые воины; они же служат послами и разведчиками; иные из них состоят при одном дворе, другие постоянно переходят от одного к другому; в общем они — народ неусидчивый и бездомный; отчасти по этому, отчасти по их связи с забавниками низшего рода (joculares), они считаются людьми легкомысленными и у представителей церкви находятся в презрении. Когда, по мере развития национальной поэзии, в ней усиливается элемент личного творчества, Ж., как певцов и исполнителей, противополагают поэтам-изобретателям — труверам сев. Франции, трубадурам южной. Трувер сочиняет поэму о подвигах национального, или провинциального героя); Ж. приобретают у него список поэмы, выучивают ее наизусть и отправляются из замка в замок распевать ее. Если Ж. попадет туда во время праздника или съезда, его не только угостят, во и одарят одеждой, деньгами, конями; все приобретенное таким образом Ж. часто спускает в ближайшей гостинице. При провансальских трубадурах Ж., играющие на разнообразных инструментах, составляют нечто в роде оркестра; но те же жонглеры разъезжают по замкам и без трубадуров, исполняя песни последних. Таким образом они служат посредниками между поэтами и публикой и играют роль живой книги или нынешней периодической печати. Как на С, так и на Ю Франции не всегда возможно провести строго разграничивающую черту между поэтом и Ж. Когда документы говорят о тех почтенных «joculatores» которые воспевают подвиги князей и жития святых, доставляя тем утешение людям в их скорбях" (Summa de poenitentia), они, очевидно, не отделяют поэта от исполнителя. С другой стороны, когда старофранцузские и провансальские литературные памятники рекомендуют хорошему жонглеру не только уметь играть на разных инструментах, но также вертеть на двух ножах мячи, показывать марионетки, плясать, скакать через кольца, бегать на канате, немного колдовать, даже советуют ему иметь при себе дрессированных животных и обезьян, они явно сближают носителя поэзии с площадным фигляром. Такое сближение было тем возможнее, что Ж. распевали не только chansons de geste и любовные песни или серьезные сирвенты трубадуров, но также и сказки самого разнообразного содёржания и фаблио, часто до крайности скабрезные; последний элемент, без сомнения, усилился, когда, по мере возвышения и обогащения городов, Ж. стали распевать свои песни не в рыцарских замкам, а на площадях и ярмарках, и в вознаграждение собирать мелкие монеты с доброхотных дателей. Ж. часто путешествовали и работали целыми труппами, в которых бывали и женщиныжонглерессы, не отличавшиеся, большею частью, строгостью нравов. Эти бродячие Ж. падали все ниже и ниже и обратились в площадных шутов и фокусников, не брезгавших и воровством, а жонглеры, состоявшие на постоянной службе (ministerium) при каком-нибудь дворе, стали называться менестрелями. Жонглерам романских народов соответствуют немецкие шпильманы (Spielleute). См. Leon Gautier, «Les epopees francaises» (П., 1865, 1, 344 и след.); Vogt, «Leben und Dichten der deutschen Spielleute» (Галле, 1876); E. Freumond, «Jongleurs and Menestrels» (Галле, 1883). Ср. A. H. Веселовский, «Разыскания в области русских дух. стихов» (VI — X, СПб., 1883; прилож к XLV т. «Зап. акд. наук», стр. 149).

А. К.

Жрецы

Жрецы (одного корня со словом жертва) — посредники между богами и людьми. При культе предков не было надобности в содействии Ж.: каждый глава семьи (или родоначальник) являлся жрецом этого культа, возносил молитвы, совершал возлияния и жертвоприношения своим домашним (или родовым) богам. Возникновение особого класса Ж. было вызвано появлением общественных жертвоприношений, но в особенности необходимостью специальной подготовки к отправлению культа, для которого, по мере его развития, складывалась известные правила. У всех первобытных народов мы встречаем кудесников, за которыми признается дар вступать в сношения с невидимыми духами и даже принуждать их к послушанию. Cев.-aмepик. медицинмены, бразильские пиаи, южно-африк. жрецы-фетишисты, австралийские и папуасские кудесники, нойды лопарей и проч. — все они служат тому же культу и прибегают к тем же приемам, что и сибирские шаманы, имя которых стало в науке нарицательным. Все они живут вдали от своих племен, воспитывают себе преемников, подвергая своих учеников посту и покаяниям, и лишь после этого передают им свои тайные знания. В процессе дифференциации общества эти жрецы-кудесники послужили ячейкой, из которой развилось сословие, а местами и каста Ж. Могущественные касты Ж. мы находим у целого ряда африканских племен, но особенного развития они достигли в древних теократиях Индии и Египта. У иранцев существовала священная каста Атгарвал, вполне соответствовавшая в древности одноименной касте Индии; и та, и другая состояли, как указывает их название, из жрецов-огнепоклонников, которые впоследствии стали называться магами. В древней Греции, где жреческий культ развился, главным образом, в связи с определенными святилищами, не было жреческой касты, хотя наследственные жреческие роды и были. В Ж. (iereuz) поставлялись обыкновенно лица высших сословий, отчасти посредством выбора, отчасти посредством жребия; где звание Ж. было в известном семействе наследственное, там дело обыкновенно решалось правом первородства или жребием, но иногда решение предоставлялось суду. Ж. мог стать только природный и полноправный член общества, отличавшийся безукоризненной нравственностью, отсутствием телесных недостатков и вообще наружностью, достойной божества. При некоторых культах требовался юношеский возраст или девственность, а при других беспрерывно находились замужние женщины. Большею частью божества муж. пола имели служителями мужчин, женские — женщин. Обыкновенно служба Ж. была пожизненная. Они пользовались доходами с угодий храма, получали определенную часть жертвенных животных и др. приношения и сборы, считались неприкосновенными и имени право на почетное место в театре и в других собраниях. Одежду Ж. обыкновенно носили белую, иногда пурпурную или шафрановую, венки и повязки на головах и длинные волосы. В торжественных случаях некоторые Ж. являлись в типическом облачении божества, представителями которого они служили; часто они даже носили при этом его имя. При отправлении культа Ж. пользовались содействием их помощников, которые распадались на два класса. Одни не находились в тесной связи с культом и исполняли только некоторые временные обязанности, как носильщики священных предметов при процессах, мальчики и девочки, выбранные для хора и т. п. Ко второму классу помощников Ж. принадлежали постоянные служители храма — неокоры или пономари, глашатаи и в особенности музыканты и певцы. Первоначально постоянные помощники Ж. набирались из сословий, служивших за плату, но с течением времени должности эти сделались почетными. В Риме высшая жреческая власть сначала принадлежала царю. После изгнания царей установлена была, для совершения жертв, должность жреца — Rex sacrificulus или sacrorum, жена которого также исполняла должность жрицы и назыв. regina sacrorum (подобным образом и греки во многих местах, по отмене царского достоинства, сохранили титул — царь — для обозначения Ж., заступившего место царя в культе). Впоследствии на ряду с rex sacrificulus стал фламин Юпитера (flamen dialis). Заведываниe религиозным бытом, общественным и частным богослужением перешло в понтифексам, которые имели над всеми жрецами карательную власть и в коллегии которых председательствовал верховный жрец (роntifex maximus), в первые времена выбиравшийся в комициях по трибам; прочив жрецы (sacerdotes) выбирались своими коллегиями, которые охотно назначали преемниками умерших Ж. сыновей их, если они выдерживали установленные испытания. Новоизбранные посвящались понтифексами и авгурами. Впоследствии императоры присвоили себе право избирать жрецов. Требования при выборе жрецов у римлян были приблизительно те же, что и у греков. Одежду Ж. составлял белый плащ (у понтифексов обшитый пурпуровою каймой, у авгуров, фламинов и др. — смешанной с пурпуром) и шерстяная остроконечная шапка (apex). Высшие Ж. имени курульное кресло и ликторов, почетное место в театре и сенате, право на колесницу в процессиях. Все Ж. были свободны от военной службы и от чрезвычайных государственных повинностей, обыкновенно были несменяемы и не могли быть привлекаемы к ответственности гражданскими чиновниками (за исключением цензора). Им были отведены земельный угодья и дома; кроме того они получали известную часть жертвенных животных. Сначала Ж. не допускались к занятию других государственных или военных должностей, но впоследствии от этого правила часто делались отступления. При исполнении богослужебных треб Ж. могли пользоваться содействием своих жен и детей, а при некоторых жертвоприношениях (sacra) у них состояли помощниками еще особые молодые люди и женщины (Camilli, Camillae). Во время империи отдельных коллегий Ж. насчитывалось 23. Учреждение большей части жреческих коллегий римляне приписывали Нуме Помпилию. — У восточных славян, предков нынешнего русского народа, равно как и у южных, не было особого класса Ж., как не было и развитого общественного богослужения. Даже в таких городах, как Новгород и Киев, не было храмов, хотя и были деревянные идолы. В каждом роде старейшина был вместе и Ж.: он приносил жертвы, гадал о будущем. Общественные жертвоприношения совершались старейшинами в естественных капищах — рощах, а также у воды, при чем жертва имела характер трапезы, поставляемой богам и душам умерших. Были у восточных славян и кудесники-волхвы, но они не имели значения Ж., посредников между богами и людьми; они могли вступать в сношения только со злыми духами. У балтийских славян строились храмы, в связи с этим развилось и могущественное сословие Ж. Жрецы балтийских славян носили особое белое одеяние, имели наблюдение за священными конями, содержавшимися при храмах, назначали дни праздников, закалывали жертву, вопрошали богов и предвещали народу будущее, возглашали молитвы, подавали присутствовавшим во храме советы и поучения. Прочная и довольно сложная жреческая организация существовала. у древних литовцев. Духовным главой литовцев был верховный Ж. Криве или Криву-Кривайтис (Криве-Кривейто), имевший пребывание в Ромове; за ним следовали второстепенные Ж называвшиеся вайделотами, а затем низшие степени Ж., носивших различные наименования. Полагают, что власть Криве распространялась не только на народы литовские, но и на некоторые чудские племена (эсты, дивы) и на кривичей, предков нынешних белорусов. Костомаров, сопоставляя слова Криве и Кривичи, приходит к тому заключению, что уже в конце Х и начале XI века жреческое сословие било вполне организовано. В противоположность установившимся воззрениям, проф. А. О. Мержинский оспаривает мысль о широком распространении власти Криве и думает, что Криве — собственное имя последнего Ж. огня в Ромове. Из современных русских инородцев, пребывающих еще в язычестве, но вышедших уже из периода шаманства, особую жреческую организацию имеют вотяки. Верховный Ж., в каждой большой деревне (иногда — один для нескольких деревень), называется туно. Обыкновенно звание и знания туно переходят от отца в сыну, но и всякий изучивший искусство туно может занять эту должность. Туно пользуется громадным авторитетом; он объявляет народу волю богов, но жертвоприношений сам не совершает, избирая для этого особых Ж. Для служения каждому божеству избираются два Ж.; кроме того существуют и др. Ж. второстепенного значения, занимающиеся изготовлением жертвенных яств и исполняющие другие подготовительные к жертвоприношениям работы.

Жужелицы

Жужелицы (Carabidae) — весьма многочисленное (более 8500 видов) семейство жуков, водящееся во всех частях света, преимущественно в умеренных странах, особенно в палеарктической области. Усики нитевидные 11-членистые, верхние челюсти сильно развитые с одним зубцом при основании; глаза небольшие, иногда их вовсе нет; надкрылья по большей части покрывают все брюшко, иногда срастаются; крылья иногда сильно развиты, могут и вовсе отсутствовать; брюшко из 6 — 7 колец. Ноги бегательные с 5-члениковыми лапками; у самца 3 — 4 членика часто расширены. Около заднего прохода открываются две снабженный резервуарами гроздевидные железы, выделяющие едкую вонючую жидкость, которую Ж. могут выбрасывать в своих врагов. Личинки удлиненные, 6-ногие, часто черные блестящие, с маленькой головой и сильными челюстями, подвижны, обжорливы и по большей части хищны. Окукляются под корою, мохом и т. п.; осенью выходят молодые жуки, которые и зимуют. Проворные, по большей части хищные жуки, полезные истреблением вредных насекомых, немногие вредят растениям. Наиболее обыкновенен род жужелица (Саrabus). Крупные или средней величины жуки с 2 шипами на конце голени, яйцевидным брюшком; перепончатые крылья малы или отсутствуют. Многочисленные виды — часто ярких металлических цветов. Часто попадаются на дорогах, полях, садах и т. д.; на добычу выходят преимущественно ночью. Напр. С. hortensis — садовая Ж. — темно-бронзового цвета с рядами точек и золотистых ямочек на элитрах; дл. 21 — 25 мм. Род красотел (Calosoma) похож на предыдущий, брюшко сверху продолговато четырехугольное, крылья есть, элитры выступают в бок, ноги длинные. Жуки и личинки могут лазать по деревьям. С. sycophanta, длиною 24 — 30 мм., голубовато-зеленого цвета, элитры с многими рядами точек; водится преимущественно в хвойных лесах и весьма полезен истреблением вредных гусениц, напр. монашенки, походного шелкопряда и др. С. inquisitor — темно-бронзового цвета с слабым зеленоватым оттенком; элитры с точками и 3 рядами золотистозеленых ямочек; дл. 15 — 18 мм. Водится в северной и средней Европе, преимущественно в молодых лиственных лесах и охотится за гусеницами пядениц и др. Весьма интересную особенность представляют бомбардиры (Brachinus), небольшие жуки с притупленными надкрылиями, при преследовании с треском выбрасывающие едкое выделение задних желез, которое образует на воздухе небольшое облачко. Этим способом жуки защищаются от врагов. Br. crepitans — ржавчинно-красный с черными редковолосистыми надкрылиями, дл. 6 — 8 мм. Водится в Средней Европе, под камнями. В родах Amara, Zabrus и Нагpalus встречаются частью или исключительно растительноядные жуки, приносящие вред, выедая зерна хлебных растений.

И. Кн.

Жуковский Василий Андреевич

Жуковский (Василий Андреевич) — знаменитый поэт. Родился 29 янв. 1783 г., в селе Мишенском, в 3 вер, от гор. Белева, Тульской губ. Отцом его был старик-помещик этой деревни, Аф. Ив. Бунин, а матерью — пленная турецкая девушка. От восприемника своего, бедного дворянина Андрея Григорьевича Жуковского, друга Буниных, новорожденный получил свое отчество и фамилию. Как раз перед рождением будущего поэта семью Бунина постигло страшное горе: из одиннадцати человек детей в короткое время умерло шестеро, и между ними единственный сын, студент лейпцигского университета. Убитая горем Мария Григорьевна Бунина, в память об умершем сыне, решила взять в свою семью новорожденного ребенка и воспитать его как родного сына. Мальчик вскоре сделался любимцем всей семьи. Первоначальное ученье мальчика шло очень туго; 11-ти лет его исключили из тульского народн. училища, «за неспособность», после этого мальчик поселяется в Туле, в семьи своей крестной матери Юшковой, одной из дочерей Бунина. Общество маленького Ж. теперь составили исключительно девочки, что не могло не иметь влияния на еще большее развитие природной мягкости его характера. Дом Юшковой был центром всей умственной жизни города. Вокруг образованной и любезной хозяйки был целый кружок лиц, всецело преданных литературным и музыкальным интересам. 14 лет Ж. поступил в московский благородный университетский пансион и учился в нем четыре года. Обширных познаний пансион не давал, но ученики, под руководством преподавателей, нередко собирались читать свои литературные опыты. Лучшие из этих опытов немедленно печатались в современных периодических изданиях. На втором году пребывания Ж. в пансионе среди товарищей его, в числе которых были Блудов, Дашков, Уваров, Александр и Андрей Тургеневы, возникает даже особое литературное общество — «Собрание», с официально утвержденным уставом. Первым председателем был Ж. В печати Ж. дебютирует «Мыслями при гробнице» (1797), написанными под впечатлением известия о смерти В. А. Юшковой. «Живо почувствовал я — говорит 14летний автор — ничтожность всего подлунного; вселенная представилась мне гробом... Смерть! лютая смерть! когда утомится рука твоя, когда притупится лезвие страшной косы твоей?»... С 1797 по 1801 г., в продолжение четырехлетней пансионской жизни, Ж. напечатаны: «Майское утро» (1797), "Добродетель (1798), «Мир» (1800), «К Тибуллу» (1800), «К человеку» (1801) и мн. др. Во всем этом преобладает меланхолическая нота. Юношу-поэта поражает непрочность жизни, быстротечность всего земного; жизнь кажется ему бездной слез и страданий. «Счастлив — говорит он — тот, кто достигнув мирного брега, вечным спит сном...» Меланхолическое настроение поэта зависело, прежде всего, от литературных вкусов времени. Первые произведения Ж. явились в то время, когда русских читателей приводила в восторг Бедная Лиза (1792) Карамзина и ее бесчисленные подражания. Но модой объяснялось не все. Обстоятельства, сопровождавшие рождение Ж., не были забыты ни им самим, ни другими. «Положение его в свете, — говорит один из друзей поэта — и отношения к семейству Буниных тяжело ложились на его душу... Его мать, как ни была любима в семье, все же должна была стоя выслушивать приказания». Детство и первые годы юности поэта далеко не были так счастливы, как казалось. В 24 года поэт с грустью вспоминает о прошедшем: «К младенчеству ль душа прискорбная летит», говорит он в Послании к Филалету (1807),

Несколько позднее (1810) Ж. пишет А. И. Тургеневу: «не думай, чтобы моя мысль о действии любви была общею мыслью (общим местом), а не моею; нет, она справедлива и неоспорима, но только тогда, когда будешь предполагать некоторые особые обстоятельства; она справедлива в отношении ко мне. Надобно сообразить мои обстоятельства: воспитание, семейственные связи и двух тех (отца и мать), которые так много и так мало на меня действовали». В своей матери ему тяжело было видеть что-то среднее между госпожою и служанкой. Отца своего Ж. почти совсем не знал и никогда не говорил о нем.

Ко времени пребывания Ж. в пансионе относится и первый перевод его — романа Коцебу: «Мальчик у ручья» (М. 1801). По окончании курса в пансионе Ж. начал было служить, но вскоре бросил службу и поселился на житье в Мишенском, с целью продолжать свое образование. Уезжая из Москвы, он захватил с собою целую библиотеку — кроме большой французское энциклопедии, множество французских, немецких и английских исторических сочинений, переводы греческих в латинских классиков, полные издания Шиллера, Гердера, Лессинга и др. Повесть «Вадим Новгородский», написанная и напечатанная в 1803 г., показывает, что около этого же времени поэт занимается изучением древнерусской истории. За все время своей деревенской жизни (1802 — 1808) он печатает очень мало. В 1802 г., в «Вестнике Евр.», было помещено им «Сельское кладбище» — перевод или скорее переделка из Грея. Стихотворение обратило на себя всеобщее внимание. Простота и естественность его были новым откровением в эпоху еще непоколебленного высокопарного псевдоклассицизма. Около этого же времени Жуковский, в подражание «Бедной Лизе» пишет повесть: «Марьина Роща». В 1806 г. Ж. отозвался на. патриотич. настроение общества известной Песнью барда над гробом славянпобедителей. В 1808 г. явилась «Людмила» Ж., переделка «Леноры» Бюргера. С этой балладой в русскую литературу входило новое, совершенно особое содержание — романтизм. Жуковского захватила та сторона романтизма, где он является стремлением в даль средних веков, в давно исчезнувший пир средневековых сказаний и преданий. Успех «Людмилы» воодушевил Ж. Переводы и переделки непрерывно следуют с этого времени одни за другими. Преимущественно он переводит немецких поэтов; лучшие переводы сделаны им из Шиллера. Из оригинальных поэтических произведений Ж. к этому времени относится «Громобой», первая часть большой поэмы: «Двенадцать спящих дев», а также несколько прозаических статей, напр. «Кто истинно добрый и счастливый человек?», «Три сестры», «Писатель в обществе». К этому же времени относится редактирование Ж. журнала «Вестник Европы», заставившее его переехать в Москву. Редакторство продолжалось два года — 1809 и 1810, сначала единолично, потом вместе с проф. Каченовским, к которому журнал и перешел окончательно. Затем Ж. вернулся в деревню и здесь пережил тяжелую сердечную драму. Уже за несколько лет до того начались педагогические занятия Ж. с его племянницами, двумя дочерьми Екатерины Афанасьевны Протасовой (младшей дочери Аф. Ив. Бунина), незадолго перед тем овдовевшей и поселившейся в Белеве. Поэт страстно полюбил свою старшую ученицу, Марию Протасову. Мечты о взаимной любви и счастии семейной жизни становятся любимыми мотивами его поэзии; но чувству поэта суждено было вскоре принять меланхолический оттенок. «Тесные связи родства усиливали чувство всею близостью родственной привязанности — в то же время эти самые связи делали любовь невозможною, в глазах людей, от которых зависело решение вопроса». Поэту приходилось скрывать свою любовь; она находила себе выход только в поэтических излияниях, не мешая, впрочем, научным его занятиям. От 1810 г. до нас дошло письмо Ж. к А. И. Тургеневу, показывающее, что поэт продолжал серьезно работать над своим самообразованием. С особенным усердием он занимается теперь изучением истории, всеобщей и русской, и приобретает в них знания серьезные и основательные. В 1812 г. Ж. решился просить у Е. А. Протасовой руки старшей дочери, но получил решительный отказ, мотивированный родственными отношениями. Вскоре после того Ж. уехал в Москву и поступил в ополчение. В лагере под Тарутиным, увлеченный всеобщим патриотическим воодушевлением, Ж. написал своего знаменитого «Певца во стане русских воинов». Новое произведение сразу доставило поэту несравненно большую известность, чем вся предшествовавшая его поэтическая деятельность. В тысячах списков оно разошлось по армии и России. К 1812 г. относится и знаменитая баллада «Светлана», — несмотря на свое чисто русское вступление, тоже разрабатывающая основные мотивы Бюргеровской «Леноры».