Глава 1

Коул почувствовал, как водоворот холодной воды закрутился у него вокруг щиколоток, отпрянул, и ноги снова оказались на твердом мокром песке. Радужные лучи пока не видимого солнца пронзали воздух и тонули в водах Мексиканского залива.

Восход солнца всегда был для Коула самым любимым временем суток, а южная оконечность острова Падре, что на юге техасского побережья, — самым любимым местом на свете.

Впервые за очень долгое время Коул Коллоуэй почувствовал, как на него нисходит покой, как расслабляются напряженные мышцы плеч и шеи.

Коул зачарованно наблюдал за великолепием игры красок, возникающей от соприкосновения солнечных лучей с облаками на горизонте. Небо попеременно озарялось бледно-розовыми, оранжевыми, желтыми, золотистыми всполохами.

Вода ласково накатывала на ступни и щиколотки, как бы слегка массируя их, а редкий всплеск волны достигал порой колен, успевая лизнуть кромку закатанных брюк. Но все внимание Коула было поглощено волшебным великолепием раннего утра.

Стоило, однако, солнцу взойти, как его слепящая яркость мгновенно поглотила все краски, оставив лишь голубые и зеленые искры в водной ряби.

Коул глубоко вздохнул, до краев наполнив легкие ветром, принесенным по-утреннему прохладными волнами. Он чувствовал, как бодрящая свежесть заполняет все его существо, возрождая в нем жажду жизни.

Он наслаждался своими ощущениями, понимая, что ради этого стоило мчаться пятьсот миль из Далласа по ночному шоссе в предвкушении таинства рождения дня.

Величие природы умиротворяло и располагало к тому, чтобы иначе взглянуть на себя самого. Здесь, на берегу моря, казалось, что в жизни нет неразрешимых проблем и все ему по плечу. Где только не довелось Коулу побывать, но лишь здесь он был дома, только на этом берегу его неугомонный дух обретал покой.

Вчера вечером Коул внезапно понял, что ему нужно побыть одному. Усталость, накапливавшаяся на протяжении последних нескольких недель, достигла предела — эти бесконечные, одно за другим, совещания, ночные звонки от зарубежных партнеров. Как ни старался Коул равномерно распределить обязанности между персоналом, всегда в критический момент оказывалось, что принять решение может только он.

Коул совершенно вымотался. Он не мог вспомнить, когда в последний раз толком выспался или спокойно поел в свое удовольствие. Все его обеды были деловыми, с трудом втиснутыми в жесткий распорядок дня. Выходных у него, пожалуй, не бывало вовсе. Черт подери, а было ли у него в жизни хотя бы несколько часов, свободных от дел?! Крутится, словно белка в колесе, и чем больше крутится, тем стремительнее и бессмысленнее вращается колесо.

И вот вчера, во время ничем не примечательного совещания, он словно прозрел и внезапно понял, насколько все его усилия тщетны. Он увидел, что между сотрудниками и директорами компании нет согласия и им никак не удается найти общий язык. Коул молча слушал споры и взаимные обвинения, за которыми не скрывалось ничего, кроме стремления к власти, и вдруг почувствовал себя лишним. Он с изумлением поймал себя на том, что ему абсолютно не интересно, чем закончится эта жаркая дискуссия.

И тогда он резко встал и вышел. Сел в свою видавшую виды машину и, выехав на хайвей-35, помчался на юг, домой в Остин. Но, добравшись до окраины городка, решил проехать немного дальше. Поначалу его потянуло на ранчо, расположенное к юго-западу от Сан-Антонио, но, неожиданно для себя, он на полном ходу миновал поворот и до конца ночи продолжал свой путь на юг, слившись с мчащейся машиной в единое целое.

Коул понимал, что его поступок — не что иное, как бегство. Ну и пусть! Что-то оборвалось внутри и гнало его на юг, мимо крошечных городков — Кингсвилла, Реймондвилла, Харлингена, Сан-Бенито, пока он, наконец, не очутился в Порт-Исабеле.

Широкие улицы этого городка в четыре утра были пусты. Коул проехал еще пару миль по дамбе, соединяющей берег с островом, и припарковался возле длинного многосекционного дома, построенного лет десять назад, в период экономического бума.

Оставив в машине пиджак и туфли, Коул пошел вдоль берега, не отдавая себе отчета, куда он идет, и, похоже, забрел достаточно далеко от дороги.

Он был наедине с морем и дюнами, за которыми шуршала сухая трава, обласкан волшебными лучами солнца, золотившими все вокруг.

Ветер теребил его волосы, набрасывая пряди на глаза и как бы напоминая, что пора постричься. Коул хотел их пригладить рукой, но взъерошил волосы еще больше. Да, стрижка ему не поможет. Наверное, пришла пора серьезных решений, подумал он.

Большую часть своей жизни Коул делал то, к чему его обязывал долг, никогда не спрашивая, может ли он отказаться от этого. Покинув вчера совещание, он разом отрешился от всего — от бизнеса, собственного ранчо, от обоих своих братьев и тетки, старой девы, и словно сбросил груз, который тащил с двадцати лет.

Он был главой семьи, главой «Коллоуэй Энтерпрайзес» уже более пятнадцати лет. Целая жизнь… Одинокая жизнь.

В голове смутно промелькнул знакомый образ, напомнив о чем-то давно утраченном. На него смотрели из прошлого черные глаза… Большие и слегка раскосые, как у лани. Он знал их такими разными — искрящимися от озорства, томными от любви, полными сострадания, горящими от гнева. Он вспомнил губы… надувшиеся от обиды, радостно улыбающиеся, дрожащие от отчаяния.

Эллисон. Это имя всколыхнуло в душе знакомую боль. Все эти годы он постоянно сравнивал каждую женщину, встречавшуюся на его пути, с той, которая была его идеалом.

Однажды он почти решился на женитьбу, пока не признался себе в том, что всего лишь пытается найти замену Эллисон. И отказался от этой затеи, понимая, что поступил бы нечестно как по отношению к себе, так и по отношению к женщине, согласившейся стать его женой. Часто, заметив в толпе невысокую темноволосую женщину, выделяющуюся очень белой кожей, он замирал, а его сердце вздрагивало — вдруг это Эллисон Альварес? Но всякий раз выяснялось, что ему просто померещилось.

Эллисон исчезла из его жизни в тот момент, когда она была ему нужна больше всего. Можно ли такое забыть? И можно ли ее за это простить? Хотя бывали моменты, как, например, сейчас, когда он наверняка бы простил ей эти пятнадцать лет, возникни она снова в его жизни.

Коул потянулся рукой к карману рубашки, рассеянно вынул сигарету, засунул ее в рот и, повернувшись спиной к ветру, сложил ладони чашечкой, чтобы прикурить. Дым заполнил легкие, и он закашлялся.

Проклятье! Разозлившись на себя, он скомкал пачку и бросил ее в урну вместе с зажженной сигаретой. В горле и так саднило от выкуренного в пути. Давно пора бросить курить, но все никак не удается. Его организм в конце концов восстал — и против табака, и против работы без отдыха, и против питания кое-как.

Направляясь к дому, он остановился у самой воды и мысленно вернулся на несколько дней назад. Было бы хорошо, если бы его брат Кэмерон участвовал в том совещании. Кэмерон — сообразительный малый, его мнению можно доверять, а к его советам стоит прислушаться.

Если бы не поддержка Кэма, Коул давно бы отошел от дел, как это сделал Коди, их младший брат, не пожелавший работать в корпорации. Без всяких объяснений он пошел своим путем, и видимо, именно поэтому Коди порой очень раздражал Коула. А если признаться, он, похоже, немного завидовал свободе и независимости младшего брата. Догадывается ли об этом Коди? Или он просто чувствует, что никогда не сможет оправдать ожиданий Коула?

Коул покачал головой. Коди было всего десять, когда погибли их родители. Он был слишком мал, когда потерял их. Коул старался как мог заменить родителей обоим братьям — и Кэму, и Коди. Но понимал, что это невозможно.

Но, как бы то ни было, Кэмерон нашел утешение в личной жизни — сейчас ему тридцать лет, он женат и у него есть дочь. Ученая степень в области права и финансов сделали его незаменимым в семейном бизнесе.

Коула отвлекли от мыслей трое подростков, игравших на отмели в фрисби. Медленно приближаясь к ним, он вспомнил, что сейчас весенние каникулы. Ему вдруг так захотелось стать бесшабашным мальчишкой и тоже радоваться жизни. Интересно, как себя чувствует человек, лишенный всяких забот? И вообще было ли в его жизни такое время?

И снова в памяти мелькнуло милое лицо. Может быть, сердце не может забыть Эллисон, потому что она олицетворяет лучшую часть его жизни, те времена, когда родители еще были живы и сама жизнь была сплошным праздником? Коул рассеянно наблюдал за игрой беззаботно резвящихся мальчишек. Фрисби полетело к парнишке, оказавшемуся как раз напротив Коула. Коул остановился, чтобы не помешать ему, если понадобится совершить маневр.

Между тем ветер пронес фрисби над поднятыми руками паренька, и оно оказалось у Коула, поймавшего его с привычной ловкостью умелого игрока.

Двое других мальчишек принялись отплясывать в воде, что-то крича, а третий с улыбкой до ушей побежал к Коулу. Коул понимал, что, наверное, выглядит смешно в своей летней рубашке и брюках, промокших до колен, но ему было все равно. Веселое настроение ребят передалось и ему.

— Ox, извините, — проговорил запыхавшийся мальчик, в ореоле брызг подбежавший к Коулу. — Я его прозевал, так что спасибо…

Его слова едва можно было различить в шуме прибоя. Коул внимательно оглядел парнишку. У него были волосы пшеничного цвета, с отдельными прядями, отливающими червонным золотом. На Коула смотрели лукавые черные глаза.

Если бы не эти глаза, Коул мог подумать, что перед ним Коди лет пятнадцать назад. Тот же овал лица, то же выражение глаз, такая же заразительная улыбка, тот же цвет волос… Да, Коли в том неуклюжем возрасте, когда любой мальчишка словно состоит из одних коленок и локтей.

Нет. Не может быть. Даже с учетом того, что Коди достаточно легкомысленный малый, он не может быть отцом этого мальчика.

Коул поймал себя на том, что отдал мальчику фрисби без единого слова. Тот осветил его такой знакомой улыбкой и отвернулся, запустив фрисби в сторону своих друзей.

Коулу казалось, что он слышит свои голос со стороны.

— Как тебя зовут, сынок?

Он не сразу сообразил, что его вопрос прозвучал слишком требовательно, и, желая сгладить это, по-свойски подмигнул парнишке. Он привык требовать и почти забыл обычную вежливую манеру обращения. Ему захотелось извиниться, но он не знал, с чего начать, и не удивился, заметив, как мальчик напрягся от его резковатого тона.

Он остановился, медленно повернулся к Коулу и коротко ответил:

— Тони.

Коул с улыбкой протянул ему руку.

— Рад с тобой познакомиться, Тони. Я — Коул Коллоуэй.

Тони собрался было убежать, но, услышав это имя, остановился как вкопанный и уставился на незнакомого мужчину. Сделав несколько шагов ему навстречу, он пожал руку Коула и недоверчиво спросил:

— Неужели вы — тот самый Коул Коллоуэй?

Коул уловил в вопросе восхищение и любопытство, почувствовав явное удовольствие оттого, что его имя известно.

— Насколько я понимаю, тот самый.

— Кандидат в губернаторы, который… — он, смутившись, замолчал.

Рукопожатие Тони оказалось по-мужски крепким. Коул с интересом посмотрел на великоватую для мальчишеской фигурки пятерню и, нехотя отпуская ее, сказал:

— Ничего особенного в моих политических планах, Тони, нет. Журналисты любят преувеличивать.

— Ой, так здорово познакомиться с вами, мистер Коллоуэй!

— Мне это тоже приятно, Тони. — И уже ровным голосом Коул спросил:

— А как твоя фамилия?

— Альварес, сэр.

Тони Альварес.

Коул покачнулся, как от удара поддых. Ему инстинктивно захотелось согнуться пополам, чтобы избежать второго удара.

Тони Альварес.

Имя из прошлого… Оно принадлежит мальчику, так похожему на Коллоуэев..

Коул на миг прикрыл глаза, чтобы прийти в себя, а в голове его бешено металось. «Нет! Не может быть! Это невозможно!» Но в глубине души Коул ни секунды не сомневался, что поразившая его догадка — верна.

— Что-то не так, мистер Коллоуэй? — спросил Тони смущенно.

Коул покачал головой, пытаясь взять себя в руки.

— Гм, нет, сынок. Все в порядке. Просто я удивился. Когда-то я знавал одного Тони Альвареса, это было давно.

Мальчик расплылся в улыбке.

— Не шутите? Может, это был мой дедушка? Мама назвала меня в его честь, чтобы сохранить это имя. Он умер как раз перед тем, как я родился.

Итак, последний вопрос.

— А сколько тебе лет? Шестнадцать или около того?

Тони засмеялся.

— Ага, все так думают. Я выгляжу старше, а на самом деле мне четырнадцать. В июле будет пятнадцать. Я всегда казался старше своих сверстников.

Так оно и есть. Все услышанное Коулом не оставляло сомнений.

— Ты живешь где-то рядом, Тони? — выдавил из себя Коул хриплым голосом Они вместе медленно шли в сторону мальчишек, явно озадаченных затянувшимся разговором Тони с незнакомцем.

— Нет, сэр. Мы сюда приехали на несколько дней. А живем мы с мамой в Мейсоне, в центре Техаса. У нее там художественная галерея. — И с гордостью добавил:

— Она у меня художница и скульптор. У нее полно разных призов, а несколько скульптур даже выставлено в музее в Кервиле.

Неожиданно Коул вспомнил небольшую скульптуру, купленную им недавно для офиса. Дикие лошади с развевающимися на ветру гривами стремительно несутся вниз по гористому склону. Эта работа покорила его полнотой жизни и художественным совершенством. На скульптуре стояла подпись: «Э. Альварес».

— Эллисон. — Он услышал свой голос, внезапно произнесший вслух, впервые за многие годы, это имя.

Значит, все это время она жила в Техасе, не более чем в ста милях от его дома в Остине.

— Правильно, так зовут мою маму. Вы ее знаете?

— Я недавно купил одну ее скульптуру, — ответил он уклончиво.

— Вы не шутите? Это потрясающе! Я обязательно расскажу ей!

Тони бросил на своих заждавшихся приятелей нетерпеливый взгляд и, вновь обращаясь к Коулу, добавил:

— Я ей расскажу о том, как мы встретились. Даже если бы Коул захотел возразить, от растерянности у него вряд ли бы нашлись убедительные аргументы.

Бог мой! Как ему справиться с этим потрясением! Надо непременно побыть одному и попытаться во всем разобраться.

— А вы еще долго здесь пробудете? — спросил Коул осторожно.

— Да. Мы только вчера приехали. И останемся до конца недели.

— Тогда, может быть, мы еще увидимся, — сказал Коул тихо, радуясь, что у него есть хоть какая-то отсрочка.

Путь домой Коул преодолел как в тумане. Ему захотелось выпить. И, едва войдя, он направился к бару.

Коул никогда много не пил, предпочитая иметь ясную голову. Однако сейчас был особый случай.

В это время зазвонил телефон. Это кто-то из близких. Номер держится в секрете от посторонних, да и свои звонят по нему только при крайней необходимости. Но ведь он никому не сказал, куда едет, да, впрочем, и сам этого не знал.

Коул снял трубку и ответил хриплым голосом.

— Коул, слава Богу, я тебя нашел. Куда ты запропастился? После того как ты ушел с совещания в Далласе, ты как сквозь землю провалился. Я уже потерял всякую надежду, а потом вспомнил о доме на побережье.

— Ладно, Коди, ты все же меня нашел. Что стряслось?

— Коул, у меня плохие новости. Старина, я очень не хотел нарушать твой покой, но..

— Что-нибудь случилось с тетей Летти? Ей чуть-чуть за пятьдесят, в таком возрасте умирать рано, но, судя по голосу Коди, новости у него совсем неважные.

— С тетей Летти все в порядке, Коул. Речь идет о Кэмероне и Андреа. Коул похолодел от ужаса.

— Что? В чем дело? Что произошло?

— Вчера вечером они ехали на ранчо, чтобы забрать Тришу от тети Летти. И попали в аварию. Никто толком ничего не знает. Возможно, олень выскочил на дорогу. Машину обнаружили вчера около полуночи.

— И что?

Коул, Андреа мертва. А Кэмерона в критическом состоянии доставили в больницу — А где ты сейчас?

— В методическом госпитале в Сан-Антонио.

— Позвони Питу и скажи, чтобы он прилетел за мной на вертолете.

— Я сейчас же свяжусь с ним, Коул. Коул положил трубку, обессиленно откинулся на спинку дивана и невидящим взглядом обвел уставленный бутылками бар. Кажется, он собирался выпить, потому что… он не знал, как справиться с шоком после случайной встречи. А теперь, его брат между жизнью и смертью, а невестка погибла. Алкоголь тут не поможет Своими крупными шагами он прошел в спальню и, не раздеваясь, бросился на кровать. Коул не смог вспомнить, когда в последний раз спал в домашней постели. Но сейчас это не имело никакого значения. Он должен как можно быстрее добраться до больницы, он должен быть б братом, собственные переживания отошли на задний план.

Ребенок. Он забыл спросить Коди про тетю Летти — она в госпитале или все еще на ранчо с Тришей?

Боже мой! Трише нет и года, а она уже потеряла мать и, возможно, отца. В такой же катастрофе, как пятнадцать лет назад, когда погибли ее бабушка и дедушка.

В чем дело? Неужели на Коллоуэях лежит печать проклятия? Почему рок преследует их семью?

Коул вышел из лифта на этаже, где находилась хирургия, и направился к столику медсестры. Но через несколько шагов заметил Коди, ходившего из угла в угол по комнате ожидания. Коул бросился к нему.

— Что нового?

— Ничего.

— Черт подери.

— Увы.

— Ты давно здесь?

— Я примчался сюда вчера сразу же после того, как мне позвонили. Проезжавший мимо водитель увидел их машину и остановился, чтобы помочь. Он же вызвал дорожный патруль. В полицейском отчете сказано, что Андреа умерла на месте.

Коул двумя пальцами потер переносицу — Все это ужасно. А как Кэм?

— Он без сознания, но так ему, наверное, легче. У него сломаны рука, нога и несколько ребер, есть и внутренние повреждения. А кроме того, серьезное сотрясение мозга. Операция началась давно, но я все же думаю, есть надежда, что его спасут.

— Он не приходил в сознание? Не объяснил, что случилось?

— Нет. В отчете написано, что машина после резкого торможения пошла юзом и потеряла управление. Водитель явно пытался избежать столкновения с чем-то или с кем-то. В тех местах много оленей, и вполне возможно, один из них неожиданно вышел на дорогу.

— А следы раненого животного были?

— Нет. Дорожный патруль их не обнаружил.

Коул принялся расхаживать по комнате взад-вперед, Коди молча наблюдал за ним. После продолжительной паузы Коул пробормотал:

— Надо что-то делать.

— Я понимаю тебя, Коул. Я и сам уже протоптал дорожку на этом кафеле. Сначала я пытался сообразить, где ты можешь быть, потом тебе дозванивался. Я хотел поднять на ноги весь Техас.

Коул, остановившись, оглядел своего младшего брата. Вид у того был скверный.

— Когда ты в последний раз спал?

Коди пожал плечами.

— А почему бы тебе не прилечь здесь на кушетке? Если будет нужно, я тебя разбужу.

Коди покачал головой.

— Не могу. Стоит мне закрыть глаза, я вижу покореженные обломки машины Кэмерона. Как раз, когда я по дороге в больницу проезжал мимо места катастрофы, туда подъехала аварийка. Маленький автомобиль Кэмерона выглядел так, будто на него наступил великан. — Коди отчаянно замотал головой. — Я всегда говорил Кэму, что ему нужна более надежная машина, но он меня не слушал. Куда мне, сопливому мальчишке, давать ему советы, вечно я ему надоедал…

— Все будет в порядке, — подойдя и сев рядом с Коди, сказал Коул. — Он же упрямый, наш братец. Разве ты не знаешь? Он выкарабкается. Нас голыми руками не возьмешь Ты забыл, что мы три мушкетера?

Коди едва заметно кивнул.

— Да. Ты часто говорил это, когда я был маленьким.

— Один за всех и все за одного. Таков девиз Коллоуэев. И мы должны быть рядом с Камероном, чтобы он поскорее поправился.

По лицу Коди было видно, как он страдает Сам Коул внешне держался спокойно, не показывая, что творится у него на душе. Он ничего не может сделать для Кэмерона, самые лучшие врачи, какие только есть, борются за его жизнь.

Сейчас ему надо позаботиться о Коди Нужно отвлечь его А что ему рассказать? Придумывать нет времени. Может быть, поделиться с ним?. Коди — его брат, с ним он может говорить обо всем.

— Знаешь, перед тем как ты позвонил, я узнал потрясающую вещь, — чувствуя подступающее волнение, осторожно начал Коул. — Это может перевернуть всю мою жизнь.

Когда Коул заговорил, Коди рассматривал свои руки, нервно хрустя пальцами. Уловив что-то непривычное в тоне Коула, он внимательно посмотрел на него.

— Что же это такое?

— Я случайно узнал, что у меня есть четырнадцатилетний сын, о существовании которого даже не подозревал.

Глава 2

-Эллисон, ты умеешь хранить тайну? — Коул чувствовал себя взрослым, еще бы — он уже ходит в первый класс и каждый день уезжает с ранчо в школу. Правда, он скучает по своей четырехлетней подружке, которая, сколько он себя помнит, повсюду следует за ним по пятам. Вот и сегодня она встречала его в полдень после школы, а он едва дождался, когда сможет показать ей то, что нашел этим утром.

Эллисон, как и он, была в рубашке, джинсах и сбитых ботинках. У нее на спине болтались две тугие косички, а в черных глазах, смотревших из-под густой челки, застыло неподдельное любопытство.

— Конечно, умею, — ответила она с вызовом, — он еще спрашивает! — А про что? Коул направился к загону для скота, где он сегодня утром выследил кошку.

— Сама увидишь, — сказал он с улыбкой, довольный, что у него есть тайна.

Пройдя через загон, он подошел к пристройке, на чердаке которой был сеновал, и, остановившись около приставленной к стене лестницы, повернулся к Эллисон и приложил палец к губам.

Эллисон понимающе кивнула. Коул, осторожно ступая на перекладины, полез вверх. Убедившись, что на чердаке никого нет, он подал знак Эллисон и стал ждать.

Эллисон его не разочаровала. Она храбро взбиралась по лестнице, сосредоточенно прикусив нижнюю губу. Только огромные глаза, занимавшие, казалось, половину ее белоснежного лица, были широко распахнуты, выдавая скрытый страх. Добравшись, наконец, до него, она дрожала, но не жаловалась и не ныла.

Коул на четвереньках пополз в дальний угол, Эллисон за ним. Там он молча показал ей пальцем, куда надо смотреть. Эллисон заглянула Коулу через плечо и вся засияла от радости и умиления. Он был доволен произведенным эффектом.

— А сколько их там? — прошептала она. Коул поднял три пальца.

— А где их мама?

— Не знаю. Но ей не понравится, если она узнает, что мы нашли ее тайный дом. Она может их тогда перетащить отсюда и спрятать в другом месте.

Крадучись, они отправились обратно тем же путем. Коул спустился первым, чтобы убедиться, что их никто не видел. Обоим строго-настрого запрещалось лазить на чердак. Эллисон вскоре присоединилась к нему и, как только ее ноги коснулись земли, тут же нарушила молчание, радостно воскликнув:

— У нас теперь есть котята! Вот здорово! Коул сдержанно кивнул, гордый оттого, что это он их обнаружил.

— Мы будем за ними ухаживать?

— Не знаю Наверное.

— А ты их гладил? Коул покачал головой.

— Если кошка учует мой запах на котятах, она заволнуется. Думаю, они совсем недавно родились.

— О, Коул, я так хочу одного… для себя.

— Ну, может быть, твои родители и разрешат тебе взять котенка на день рождения. Эллисон от радости захлопала в ладоши.

— Ты думаешь? Я их попрошу. Коул попросил у своего отца разрешения подарить одного котенка Эллисон, когда ей исполнится пять лет Сделав сыну выговор за то, что тот лазил на чердак, отец велел спросить на это согласие родителей девочки — Тони и Кетлин.

Тони был на ранчо управляющим. Отец Коула в шутку называл его боссом. Коул просто боготворил Тони. Это был смуглый, немногословный человек, но всем в округе было известно, что он самый лучший ковбой, из всех живших когда-нибудь на земле. Тони всем распоряжался на их ранчо под названием «Круг К». С его женой Кетлин было просто договориться. Она и мать Коула были так похожи, что вполне могли сойти за сестер. Обе рыжеволосые и удивительно белокожие. Кетлин всегда улыбалась и была ласкова и обходительна с людьми. Выслушав предложение Коула, она, смеясь, тут же согласилась, что самый лучший подарок Эллисон на день рождения — маленький котенок.

Она сама выбрала для дочери котенка — полосатого, как тигр, и он потом вырос в огромного котищу.

Эллисон назвала его Крайбейби.

К тому времени, когда ему исполнилось десять, у Коула появились дела поважнее, чем возиться с девчонкой, пусть даже такой, как Эллисон. Как-то в жаркий полдень Коул хотел незаметно ускользнуть из дома, но вскоре обнаружил, что Эллисон не отстает от него ни на шаг.

Разозлившись, он накричал на нее:

— Что ты за мной везде таскаешься?

— Хочу и буду, — невозмутимо ответила Эллисон. — А потом, я иду не за тобой, а к моему папе. — С независимым видом она засунула руки в карманы джинсов. — Так что ты здесь ни при чем.

— Говоришь, что идешь к нему, а привязалась ко мне, — оборвал он ее с нескрываемой злостью. — Они с моим отцом поехали в пикапе посмотреть, что делается на ранчо.

Эллисон молча пристально смотрела на него, но в ее черных глазах был горький упрек.

Коул не выносил, когда она так смотрела на него. Этот взгляд заставлял его чувствовать себя подлецом. Ведь на ранчо ей, кроме него, не с кем было играть. Кэмерон младше ее, и ей с ним так же скучно, как и ему, Коулу. Мать Эллисон больше всего занята собой, а его мама ведет большой дом и опекает Кэмерона, ей не до Коула, к тому же скоро она подарит им маленького брата или сестренку. А что касается тети Летти, она вечно ворчит на него за то, что он задает слишком много вопросов. Он с трудом вырвался из дома и решал сложный вопрос, чем бы ему заняться. А тут как назло эта Эллисон прицепилась к нему, как хвост.

— Ну ладно, — сказал он недовольно. — Так и быть, пошли. Но обещай, что никому не скажешь, куда мы ходили. Это мое тайное место, о нем никто не знает.

— А мы не можем поехать туда верхом?

— Нет. Мой отец сказал, что верхом нам можно ездить только с твоим отцом. Она улыбнулась.

— Потому что мой папа самый лучший наездник во всем мире! У него столько за это наград!

Повзрослев, Коул ближе познакомился с Антонио Альваресом. Но по-прежнему поклонялся ему. Он видел все награды, полученные непревзойденным ковбоем на родео до того, как отец Коула уговорил его работать на ранчо. Это произошло за несколько лет до рождения Коула.

Мама рассказывала Коулу, что отец и Тони подружились в армии во время войны в Корее. А потом она и жена Тони тоже стали подругами.

Как бы ему хотелось, чтобы Эллисон была мальчишкой! Тогда с ней было бы куда интересней играть. Правда, она и так неплохо бегает, стреляет из игрушечного пистолета не хуже его, страшно проворна и совершенно ничего не боится. В первый и последний раз он видел ее плачущей, когда заявил ей, что не будет с ней играть, потому что она девчонка, пусть лучше катится домой и отстанет от него.

Что тут было! Боже мой, как ее слезы поразили его! Он вовсе не собирался ее обижать.

Просто был не в духе из-за того, что тетя Летти выпроводила его из дома.

После этого случая Коул перестал срывать на Эллисон зло.

— Так ты идешь или нет?

— А куда?

— Купаться.

Глаза ее загорелись.

— Правда? А куда?

— Это секретное место. Только мы с отцом его знаем. Когда у него есть время, он берет меня туда. Ну так что, пойдешь?

Она радостно закивала.

— Но это далеко. Обычно мы с отцом ездим туда верхом.

И он показал рукой, в какую сторону надо идти.

— Видишь деревья на холмах?

— Ага.

— Так вот, там протекает ручей. Отец говорит, что во время паводка снесло старые деревья и они образовали запруду. Теперь там очень здорово купаться.

Он посмотрел на нее нахмурившись и спросил:

— А ты плавать-то умеешь? Эллисон энергично закивала, пряча при этом глаза. Коул вздохнул.

— Ну давай, Эллисон, говори правду. Она низко опустила голову и уставилась на носки ботинок.

Не так уж часто он видел ее в понуром виде. Но уж, если такое случалось, знал, что у Эллисон дела плохи. А что, если она снова разревется?

— Ну уж ладно, если хочешь, я могу тебя научить, — снисходительно предложил он. Она тут же ожила и обрадовалась.

— Научишь? Правда?

— Конечно. Меня отец тоже долго учил. Это не так уж трудно.

Она закружилась от радости:

— Вот здорово!

Неплохая идея — они прекрасно проведут день и никому не будут мешать.

— Знаешь что, — сказал он, — я схожу на кухню и потихоньку, чтобы не услышала тетя Летти, попрошу Кончиту дать нам что-нибудь с собой. После плавания мужчины всегда хотят есть. — Он повторил слова своего отца. — Девчонки, наверное, тоже. Ты постой здесь, я скоро.

Шагая до ручья, они запарились от жары, устали и проголодались.

— Папа говорит, что сразу после еды плавать нельзя. Могут в воде схватить судороги, — с умным видом заявил Коул после того, как они устроились в тени огромного дуба.

— А что такое судороги?

— Ну это, наверное, такие, которые живут в воде и щиплются.

— Вроде краба? Он кивнул.

— Да, что-то вроде этого.

Она пристально уставилась на воду.

— А откуда они знают, поел ты или нет?

— Понятия не имею. Так папа говорит.

— А-а, — протянула Эллисон разочарованно.

— Мы можем немного попить, — предложил он.

— Хорошо бы.

Он вынул из рюкзака два маленьких пакета с фруктовым соком, которые Кончита положила вместе с сэндвичами, печеньем и чипсами.

— Держи. Попьем и чуть-чуть отдохнем. О'кей?

С соком они быстро покончили, и Эллисон вопросительно посмотрела на Коула.

— А теперь что делать?

— Ну сперва раздеться. Она оглядела его рубашку, джинсы, ботинки.

— Все снимать? — спросила она с сомнением.

— Ну, конечно, все. Ты же в ванне одетая не купаешься?

Она помотала головой.

— Ну так плавать в ручье — то же самое. Но только веселее. — Он плюхнулся на землю и быстро скинул ботинки.