ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Ее разбудил резкий звонок телефона. Девушка открыла глаза, не сразу вспомнив, где находится. Телефон все не умолкал. Тогда Энн потянулась к столику у кровати и взяла трубку.

– Алло?

– Доброе утро, мадемуазель Лесли, – произнес приветливый женский голос. – Я личный секретарь месье Ладюри, Франсуаз. Месье Ладюри хотел бы пригласить вас на завтрак, если вы, конечно, не против. Он завтракает в своих апартаментах на вашем этаже. Энн бросила взгляд на часы. Семь утра!

– Завтрак? – удивилась она.

– Да, мадемуазель. Будете ли вы готовы через полчаса? Я встречу вас у дверей вашего номера.

– Хорошо, спасибо большое.

Энн положила трубку и быстро встала с кровати. Первая встреча с работодателем – дело важное; хорошо еще, что она с вечера решила, что наденет. Нужно выглядеть эффектно, но не вызывающе, понравиться и одновременно создать впечатление натуры деловой и творческой. Потом, когда они познакомятся лучше, можно будет одеваться попроще, в обычные джинсы и рубашку, например.

А сейчас Энн надела бежевый брючной костюм с блузкой абрикосового цвета, зачесала наверх волосы, оставив две вьющиеся пряди свободно спадать вдоль лица. В качестве духов Энн пользовалась только натуральными ароматизаторами и сейчас чуть смочила виски и ямочку между ключицами эссенцией жимолости. Легкий, но тщательно продуманный макияж – и блистательная мадемуазель Лесли была полностью готова к деловой встрече.

Перед тем как выйти из комнаты, она зачем-то взяла в руки фланелевую рубашку, небрежно брошенную на спинку стула, и еще раз вдохнула ее запах. Странно, сандаловый аромат успел смешаться с запахом жимолости, и теперь рубашка пахла ими обоими – Энн и ее загадочным любовником... Вернее, тем, кто мог бы стать ее первым любовником, если бы судьба не решила иначе.

Довольно! Карьера важнее всех мыслимых удовольствий. Карьера и есть само удовольствие. Это ее настоящая жизнь, полноценная, творческая, свободная. Еще пара дней – и она забудет досадный эпизод, ему на смену придет много других впечатлений.

Бросив рубашку на кровать, девушка открыла дверь. За порогом ее ждала невысокая седая женщина с приятной улыбкой.

– Здравствуйте, мадемуазель Лесли. Я Франсуаз. Я провожу вас к месье Ладюри, он уже ждет вас.

Секретарша повела Энн по широкому коридору с одной стеклянной стеной, уставленному зелеными растениями в кадках, – настоящий зимний сад! Он привел их в просторный зал под прозрачной крышей. Растений здесь было еще больше, и весьма причудливых, таких, как раскидистое кофейное дерево и небольшая цитрусовая роща. В их зеленоватой тени стоял накрытый на двоих столик. Возле ожидал человек, которого Энн узнала сразу – по многочисленным фотографиям.

Журналы не лгали: Бернар Ладюри действительно был крайне привлекательным мужчиной в расцвете лет. Смуглый, темноглазый и темноволосый – типичный житель юга Франции. Идеально выбритый, с большим смеющимся ртом и подвижными бровями. Сейчас Бернар улыбался, но Энн легко могла представить, как это же самое лицо может становиться непреклонным и властным, со сдвинутыми бровями и плотно сжатыми губами.

Но не внешность месье Ладюри так сильно подействовала на девушку, что она остановилась на пороге. А его стиль одежды: миллионер встретил ее в джинсовых шортах по колено и белой футболке – наряде, более подходящем для спортсмена, собирающегося перекусить в компании подружки. В таком виде он напоминал не одного из законодателей моды, а разбитного холостяка, с которым ни одна мама не отпустит в кино свою ненаглядную доченьку. Энн не смогла побороть мысли, что ее белокурый кавалер прошлой ночи внешне куда более походил на «мальчика из хорошей семьи».

Бернар шагнул ей навстречу, ослепительно улыбаясь и на ходу вытирая руки о полотенце, перекинутое через плечо.

– Надеюсь, я не слишком рано вас разбудил, мадемуазель Лесли? Я люблю вставать около семи, и все мои сотрудники под меня подстроились, поэтому рабочий день у нас начинается с раннего утра. Присаживайтесь, поговорим... о женском очаровании, которое, без сомнения, для вас не только профессия, но и призвание. – Он учтиво поклонился и отодвинул для Энн плетеный стул.

Да, вы времени не теряете, подумала девушка, но не поспешила воспользоваться приглашением. Сначала ей нужно было прояснить ситуацию, которая выглядела несколько двусмысленной.

– Месье Ладюри, надеюсь, я не обижу вас своим вопросом, но... я не ожидала от человека вашего положения такой вольности в поведении. Это ваш обычный стиль или вы сделали исключение для меня?

Бернар улыбнулся еще шире. Несмотря на все, он производил потрясающе хорошее впечатление. Энн легко могла понять, почему на него зарятся так много женщин.

– Что вы, я не имел в виду ничего... фривольного. Просто предпочитаю вне офиса общаться с сотрудниками по-домашнему. Мой штат для меня что-то вроде большой семьи. Все привыкли к такой неофициальности, спросите хотя бы мадам Франсуаз.

– Может быть, все-таки нам лучше встретиться в более официальной обстановке, например после завтрака, в вашем офисе?

На этот раз месье Ладюри рассмеялся, забавляясь ее нерешительностью.

– Мадемуазель, я вижу, что не на шутку смутил вас. Честное слово, я не замышлял никакой каверзы. Просто предпочитаю использовать для дела каждую минуту своей жизни, в том числе и время завтрака. Можно отлично совмещать приятное с полезным. Но если для вас такой стиль общения неприемлем, я пойму и впредь постараюсь не ошибаться. Я слышал, что вы, англичане, куда более цените формальности, чем мы, французы. Однако если не возражаете, я хотел бы вкратце изложить, зачем я вас пригласил.

Энн, смутившись еще больше, села наконец на предложенный стул и подвинула к себе чашку кофе. Кофе немедленно напомнил ей о вчерашнем происшествии, но она отогнала ненужные мысли и приготовилась слушать.

Месье Бернар наконец занял свое место и принялся намазывать маслом круассан, одновременно говоря:

– Я принадлежу к бизнесменам, любящим лично контролировать подбор кадров. Я собрал о вас кое-какую информацию, прежде чем предложить контракт. Я знаю, что вы работаете с фотографами заказчика, но любите выдвигать свои условия и руководить проектами, что вы избегаете рутинной работы. Я просмотрел ваши каталоги и портфолио и пришел к выводу, что вы – то, что мне нужно. О ваших личных качествах, составляющих основу любого сотрудничества, пришлось проконсультироваться с одним из ваших последних работодателей...

– Простите, с кем именно?

– С Пьером Бертье. Мне приходилось сотрудничать с ним, и я знаю его как достойного доверия человека.

Значит, Пьер сообщил Ладюри информацию о ней задолго до того, как она сама получила приглашение! И Пьер молчал? Оказывается, он узнал о планах Ладюри задолго до нее и не обмолвился ни словом! Это что, называется «хранить деловые секреты»? Такого от Пьера она никак не ожидала!

– Я виделась с месье Бертье два дня назад. И он о вас не упоминал...

– Деловая переписка считается сугубо конфиденциальной – таковы условия современного бизнеса. Не беспокойтесь, месье Бертье сообщил о вас только хорошее, и то, что я выбрал из многих кандидаток именно вас, отчасти его заслуга. Еще, по его словам, вы обладаете редким качеством четко разделять сферы работы и личной жизни. У вас покладистый и спокойный характер. Вы, должно быть, знаете, какое это редкое качество среди фотомоделей, каждая из которых мнит себя царицей мира и требует, чтобы все потакали ее капризам! Вас же мне описывали совсем иначе. Как человека творческого, а не нечто среднее между манекеном и девушкой по вызову – это особенно нелюбимый мною тип сотрудниц, с такой я бы не сработался. Также месье Бертье утверждал, что вы способны заменить многих сотрудников: вы не только модель, но еще и дизайнер, консультант по художественному оформлению и сами подыскиваете фон для съемок. Если хотя бы половина из сказанного о вас является правдой, вы – просто сокровище!

Энн почувствовала, как уши ее начинают гореть от комплиментов. Она привыкла скептически относиться к похвалам из уст мужчин, но этот человек ценил в ней не то, что прочие, не внешние данные, а деловую компетентность и творческий подход. Девушка невольно почувствовала себя польщенной.

– Это уже вам судить, месье, – ответила она, отпивая кофе.

– Не только мне. Я не буду вашим непосредственным шефом. Ваша работа над каталогом будет проходить под руководством моей дочери Габриель. Проект принадлежит ей целиком, включая будущие доходы. Я только помогаю подобрать сотрудников и направляю ее на первых порах. И надеюсь, – он со значением посмотрел на Энн, – ваш опыт принесет замыслу успех. Потому что я хотел бы видеть вас в должности главы проекта.

У Энн перехватило дыхание. Возглавить проект?! Совершенно самостоятельно оформить собственный каталог, не подчиняясь ничьим требованиям? Самой подбирать декорации, отдавать распоряжения фотографам, а не слушать их указания... Об этом можно было только мечтать!

– Возьмите. – Месье Бернар протянул ей пластиковую папку. – Здесь условия контракта, требования к каталогу и прочее. Просмотрите их у себя в номере. Следующая наша встреча состоится у меня в кабинете через час или около того. Я пришлю за вами Франсуаз.

Энн взяла папку слегка дрожащими руками. Она никак не могла поверить, что все это правда. Единственное, что слегка нарушало идиллическую картину, – это необходимость работать не с самим Ладюри, а с его дочерью. Энн и не знала, что у него есть дочь! Зато ее начальником будет женщина, а это избавит ее от множества обычных проблем. Фотомодель была почти уверена, что поладит с дочерью Ладюри, – при желании она могла поладить с кем угодно. Лишь бы игра стоила свеч, а в данном случае это утверждение не оспаривалось...

Франсуаз проводила ее обратно в номер, где Энн смогла в одиночестве изучить контракт. Он действительно оказался воплощением мечты любой фотомодели. Именно такого предложения Энн ждала всю свою сознательную жизнь. Правда, ее слегка беспокоило, что в деле был замешан Пьер. То, как он расхваливал ее месье Ладюри, волей-неволей заставляло думать об обычном его способе подыскивать людям будущих супругов. Энн не хотелось иметь с этим ничего общего.

Впрочем, отчасти благодаря Пьеру ее карьера начинала приобретать новые краски. И причин гневаться на друга у девушки, по-хорошему, не было никаких.

Агентство по трудоустройству – обычно довольно скучное место, а в послеполуденный час словно заснувшее – на этот раз напоминало встревоженный улей. Даже сотрудники из соседних отделов набились в кабинет главы конторы – узнать, что происходит, и отпускали друг другу на ухо ехидные комментарии. Дело попахивало сенсацией, и всем хотелось услышать о событиях из первых уст, а не прочитать в вечерних газетах.

Глава агентства, похоже, тоже был недоволен столпотворению в своем кабинете.

– Месье, мадам, прошу вас, расходитесь по местам, – увещевал месье Дюмулен. – Деловое предложение дня месье Бертье и касается только его да месье Ладюри.

Доминик, секунду назад спокойно сидевший в кресле, подскочил как ужаленный.

– Как вы сказали? Так это Бернар Ладюри?

Месье Дюмулен, однако, предпочел подождать с объяснениями до того момента, когда последний сотрудник оставит его кабинет. Когда дверь затворилась снаружи, он еще какое-то время смотрел на нее, будто ожидая, что с той стороны к двери прижимаются ушами не меньше десятка любителей подслушать, потом вздохнул.

– Вот теперь можно спокойно поговорить. Да, вас желает нанять телохранителем месье Бернар Ладюри. Предложение поступило сегодня утром. Что вас удивляет?

– Всё! – откровенно ответил Доминик, снова опускаясь в кресло. – У меня вопрос, и даже не один. Первое: почему вдруг месье Ладюри, здешнему Рокфеллеру, так неожиданно понадобился телохранитель? Ведь он столько лет до сегодняшнего дня прекрасно обходился без такового. И второе: почему бы ему в таком случае не обратиться в полицию? Там ему немедленно предоставят вооруженных людей, специально обученных охранять сильных мира сего. Зачем месье Ладюри потребовался в этом качестве безработный фотограф?

– Отвечаю по порядку. – Месье Дюмулен вытянул руку и загнул на ней указательный палец. – Первое. Вы могли бы сами догадаться: телохранитель требуется человеку, когда у него неожиданно возникают проблемы. Например, кто-то начинает ему угрожать. Очевидно, в практике месье Ладюри раньше такого не случалось, поэтому в телохранителе не было нужды. Второе. В полицию месье Ладюри конечно же обратился. И именно там наряду с прочими мерами ему посоветовали нанять вас. Потому что вы, как известно в том числе и мне, не только безработный фотограф. В прошлом вы были полицейским, также прошли военную подготовку, где приобрели необходимые для телохранителя навыки. Тем более, насколько мне известно из вашего резюме, эта профессия вам тоже не в новинку.

– Это совсем другое дело, – возразил Доминик. – Да, я действительно несколько месяцев проработал в качестве личного телохранителя одной кинозвезды. Но ей, помимо охранника, нужен был еще импозантный мужчина, с которым можно появляться на приемах. Вряд ли у месье Ладюри недостаток в подобных сотрудниках. – И он саркастически усмехнулся.

– Думаю, месье Ладюри лучше знать, каких именно сотрудников ему не хватает, – довольно холодно заметил месье Дюмулен. – Подробности вы можете обсудить с полицейским инспектором, к которому месье Ладюри обратился. Сейчас я свяжу вас с ним, и он вам все объяснит.

– Не нужно мне ничего объяснять, – быстро ответил Доминик. – Я отказываюсь от этого предложения. Пусть поищут другого.

Месье Дюмулен, уже положивший руку на телефон, изумленно воззрился на клиента.

– Как это не собираетесь? Вы что, смеетесь?

– Я совершенно серьезен.

– Простите, месье, – начальник агентства недоверчиво покачал головой, – но вы либо с ума сошли, либо издеваетесь надо мной. Это одно из лучших предложений сезона! Где вы еще найдете для человека вашей репутации – недоучившегося медика, уволенного и из армии, и из полиции, – престижное место за такую сумму?

И месье Дюмулен назвал цифру, от которой у Доминика ёкнуло сердце. Столько он не получал с тех пор, как... Да, пожалуй, никогда не получал, даже когда состоял телохранителем при той кинодиве...

Но деньги еще не причина, чтобы поступаться принципами, решил молодой человек. И снова заявил:

– Нет, спасибо. Я не телохранитель, я фотограф. И ищу место фотографа. Не хочу пробавляться... крохами со стола миллионера, вместо того чтобы следовать своему призванию.

Эта тирада даже слегка рассмешила месье Дюмулена. Доминик и сам не понимал, зачем все это высказал, как будто дала себя знать старая обида. Что за дело в конце концов Доминику Бертье до Бернара Ладюри? Не может же он банально завидовать богатству! Пусть себе Ладюри купается в роскоши и покупает великолепных женщин, которые...

Похоже, нечаянно Доминик нащупал больное место, потому что при воспоминании о пышноволосой красотке в сердце у него все перевернулось.

– А кто вам сказал, что вы не будете следовать своему призванию? – прищурился месье Дюмулен. – Я же сказал вам: вы должны исполнять обязанности телохранителя, скрываясь под маской кого-то другого. Возможно, из десятков предложенных кандидатур месье Ладюри выбрал именно вас за ваши способности фотографа. Будете совмещать приятное с полезным – заниматься фотографией и не подпускать к клиенту подозрительных личностей.

– Вы имеете в виду, притворяться фотографом, наделе являясь полицейской ищейкой? Это весьма унизительно для обеих моих профессий.

– Довольно упираться, месье Бертье! – возмутился Дюмулен, утомленный сопротивлением клиента. – В чем, собственно, проблема? Вы поработаете на Ладюри несколько недель, может быть месяцев, пока надобность в вас не отпадет, получите хорошее вознаграждение, а главное – вернетесь в общество. После скандального увольнения из полиции человеку не так-то легко найти хорошую работу. А так вы зарекомендуете себя и деловые предложения посыплются на вас со всех сторон. Возможно, сам месье Ладюри возьмет вас в свое дело, а это достаточно престижная должность даже для такого разборчивого человека, как вы!

– Еще раз благодарю за предложение, – сказал Доминик, вставая с кресла, – но оно мне не подходит. Оповестите меня, когда появится что-нибудь по моей специальности.

Он направился к двери, но его догнал холодный голос хозяина кабинета:

– Если хотите, ступайте, месье Бертье. Но не надейтесь, что вам удастся найти хотя бы место дворника в Перпиньяне в течение ближайших пятидесяти лет. По крайней мере, я вашим трудоустройством заниматься больше не намерен.

Доминик замер как вкопанный. Затем посмотрел через плечо.

– Это что, ультиматум?

– Зачем же так грубо. – Глава агентства забарабанил пальцами по столу. – Просто я не хочу тратить время на человека, который без всяких объективных причин отказывается от выгодного предложения. Мне не нравится ваше отношение к работе.

– Отношение к работе тут ни при чем, – произнес Доминик, чувствуя, как пол уходит у него из-под ног. – У меня есть... личные причины так поступать.

– Какие личные причины могут играть роль в отношениях с человеком, которого вы ни разу в жизни не видели и с которым у вас нет общих знакомых? – отмахнулся Дюмулен. – Я считаю, что ваш отказ вызван исключительно эгоизмом. В конце концов, подойдите к делу с другой стороны: человек, возможно даже не один, находится в опасности, которую вы могли бы отвести, но из глупой гордыни отказываетесь помочь. Сдается мне, что вы не заслуживаете звания полицейского – даже бывшего.

Удар месье Дюмулена попал в цель. Доминик закусил губу, потом медленно повернулся и подошел к столу.

– Хорошо, позвоните инспектору. Я послушаю, что он скажет о... об этой пресловутой угрозе. Может, она и правда существует, тогда мой долг, как стража порядка, сделать все возможное.

Месье Дюмулен довольно улыбнулся – способность уговорить кого угодно была одной из его сильных черт – и принялся набирать номер.

К счастью, к телефону подошел инспектор Верт. Один из немногих, с которым после увольнения Доминик сохранил хорошие отношения.

– Здравствуй, Бертье, – послышался в трубке его озабоченный голос. – Я чертовски рад, что ты согласился помочь. Знаешь, если все пройдет удачно и ты вычислишь, кто обижает старину Бернара, шефу ничего не останется, кроме как принять тебя обратно на работу. Если ты захочешь, конечно.