В обмен на техническую помощь и генетическую базу горилл могучий клан теннанинцев обязуется защищать лицензию землян на Гарт, а также еще пять колоний Земли и тимбрими. Теннанинцы не будут непосредственно вмешиваться в конфликт соро и танду с другими фанатичными кланами, но их влияние даст некоторую передышку отчаянно нуждающимся в ней силам.

А сами теннанинцы не будут больше враждовать с союзом шутников и волчат; только одно это стоило многих флотов. «Мы сделали все, что могли, и даже больше», – подумал Фибен. До сих пор казалось, что огромное большинство – галактические «умеренные» – будут просто держаться подальше от фанатиков. Но теперь, похоже, «неотвратимый ход истории», который, как считалось раньше, обрекает всех волчат на гибель, изменил направление движения. В результате событий на Гарте усилилась симпатия к слабой стороне.

Фибен не мог знать, появятся ли новые союзники, совершатся ли новые чудеса. Но он был уверен, что все решится в тысячах парсеков отсюда. Может быть, на самой древней матери Земле.

Когда заговорила Меган Онигл, Фибен понял, что приближается самое неприятное.

– …превратится в окончательное поражение, если мы забудем события этих месяцев. В конце концов какой толк во всех тяготах жизни, если они не делают нас мудрее? За что наши уважаемые собратья отдали свои жизни?

Планетарный координатор закашлялась и заглянула в свои заметки.

– Мы предлагаем изменение системы испытаний, которая вызвала недовольство, и враг сумел им воспользоваться. Мы постараемся использовать возможности новой Библиотеки на благо всех и каждого. И мы, вне всякого сомнения, будем обслуживать и поддерживать в рабочем состоянии оборудование Церемониального Холма, дожидаясь прочного мира. И тогда это оборудование будет использовано для того, чтобы утвердить статус расы Pan argonstes, который она заслужила. И самое главное. Все средства, полученные от репараций, мы используем для возобновления работы здесь, на Гарте, для восстановления хрупкой экосферы планеты. Мы используем с таким трудом добытые знания, чтобы остановить деградацию по спирали, чтобы наш новый дом вновь выполнял свою основную задачу – разнообразить мир жизни, порождать новые виды, быть источником разума. Спустя некоторое время мы представим на всеобщее обсуждение более подробные планы. – Меган оторвалась от своих заметок и улыбнулась. – Но сегодня нам предстоит еще одна очень приятная миссия. Мы должны отметить тех, кто принес свободу. Мы гордимся ими и любим их, и наш долг отблагодарить их за старания.

«Ты меня любишь? – молча спросил Фибен. – Тогда выпусти меня отсюда».

– В самом деле, – продолжала координатор. – Достижения некоторых наших сограждан-шимпов на долгие века переживут их в исторических книгах и выльются в признание и уважение к их потомкам, к будущему всей их расы.

Сильвия перегнулась через Фибена и посмотрела на Гайлет. Они обменялись взглядами и улыбками.

Фибен вздохнул. Он по крайней мере уговорил Кордвайнера Эпплби держать награждение его белой картой в тайне! Ну, и что в этом хорошего?

Шимми с синими и зелеными картами со всей Порт-Хелении и так охотятся за ним. А Гайлет и Сильвия не в состоянии помочь. Зачем он на них женился, если не для защиты? Фибен запыхтел при этой мысли. Защита, как же! Он подозревал, что эти две шимми уже подбирают и оценивают кандидаток.

Даже если два вида происходят из одного клана, с одной планеты, между ними всегда есть существенные отличия. Подумать только, как люди до Контакта различались только по культуре. Конечно, вопросы любви и размножения у шимпов решаются с учетом их собственного сексуального наследия, которое существовало задолго до возвышения.

Но в Фибене было все же довольно человеческого, чтобы он покраснел, подумав, во что собираются втравить его эти две шимми, ставшие близкими подругами. «Ну как я мог попасть в такой переплет?» Сильвия уловила его взгляд и сладко улыбнулась. Он почувствовал руку Гайлет.

«Что ж, – признался он со вздохом. – Наверно, не все так плохо».

Теперь читали список, вызывали награжденных. Но Фибену показалось, что их только трое, а весь остальной мир – иллюзия. В сущности, под внешним его цинизмом скрывалась гордость.

Встал Роберт Онигл и направился к помосту за своей медалью; в мундире он чувствовал себя гораздо увереннее Фибена. Фибен смотрел на своего приятеля-человека. «Надо будет спросить его о портном».

Роберт сохранил бороду, тело его оставалось таким же жилистым, как и прежде. Он уже не юноша, а зрелый мужчина. Вообще он словно герой из исторической книги.

«Какой вздор! – Фибен в отвращении фыркнул. – Надо напоить поскорей этого парня. Побить его в армрестлинге. Спасти его от веры в то, что пишут о нем в прессе».

С другой стороны, мать Роберта заметно состарилась за время войны. За последние недели Роберт не раз замечал, как она удивленно посматривает на своего высокого загорелого сына, который движется рядом с ней, как большая грациозная кошка из джунглей. Она одновременно казалась и гордой, и изумленной, как будто феи унесли ее ребенка и подменили.

«Это называется взрослением, Меган».

Роберт отдал честь и направился на свое место. Минуя Фибена, он быстро поднял левую руку – жест означал одно-единственное слово: «Пиво!» Фибен рассмеялся и закашлялся, когда и Гайлет и Сильвия повернулись и строго посмотрели на него. Неважно. Приятно сознавать, что у Роберта те же чувства. Похоже, и для него солдаты Когтя гораздо предпочтительней этого церемониального вздора.

Роберт сел на свое место рядом с лейтенантом Лидией Маккью, на новом мундире которой сверкала награда. Женщина – морской пехотинец сидела, расправив плечи, и внимательно наблюдала за церемонией, но Фибен краем глаза заметил то, что почетным гостям и толпе не видно: ее левая нога спряталась под брючиной Роберта.

Бедный Роберт пытался сохранить самообладание. Похоже, и в мирное время есть свои сложности. В некотором смысле на войне проще.

В толпе Фибен увидел небольшую группу двуногих гуманоидов, их лисоподобному облику противоречили слегка шевелящиеся тонкие щупальца за ушами. Среди тимбрими он легко разглядел Утакалтинга и Атаклену. Оба отказались от почестей и наград. Народу Гарта придется подождать с памятником в их честь, пока они не улетят. И это ожидание будет им своеобразной наградой.

Дочь посла уничтожила большинство изменений, которые придавали ей почти человеческий облик. Она негромко разговаривала с молодым тимбрими, которого можно даже назвать красивым, решил Фибен. Конечно, по меркам ити.

Можно было подумать, что молодые люди – Роберт и его супруга-чужак – остались теми же, что и до войны. Но Фибен-то видел, что они теперь гораздо свободнее держатся с представителями противоположного пола.

И все же…

Он видел однажды, как они встретились на одном из бесконечных дипломатических приемов. Лица их сблизились, и, хотя они не обменялись ни словом, Фибен готов был поклясться, что какая-то невидимая нить крепко связывала их друг с другом.

И какие бы напарники и любовники ни появились у них в будущем, ясно одно: Роберт и Атаклена всегда будут иметь нечто связующее, как бы далеко ни развела их Вселенная.

Получив свою награду, Сильвия вернулась на место. Платье уже не скрывало ее располневший живот. Еще одна перемена, к которой предстоит привыкнуть Фибену. Пожалуй, пожарному департаменту Порт-Хелении придется нанимать дополнительный штат, когда малыш начнет изучать в школе химию.

Гайлет обняла Сильвию и сама пошла к помосту. На этот раз приветствия и аплодисменты звучали так долго, что Меган Онигл вынуждена была призвать всех к порядку.

Но когда Гайлет заговорила, она, вопреки ожиданиям толпы, произнесла не прославляющий панегирик, а серьезную продуманную речь.

– Жизнь несправедлива, – сказала она. Толпа смолкла, а Гайлет, казалось, смотрит в глаза каждому. – Всякий, кто утверждает, что она справедлива или даже должна быть справедлива, глупец, или того хуже. Жизнь может быть жестокой. Хитрости Ифни – капризные игры случая и вероятности. Или холодные уравнения, которые уничтожают вас, если вы сделаете неверный шаг в космосе или просто неудачно выйдете на проезжую часть и попытаетесь увернуться от автобуса. Это не лучший из возможных миров. В противном случае, разве мог бы он быть таким алогичным? Тирания?

Несправедливость? Даже эволюция, само разнообразие жизни и суть природы – все это зачастую жестоко и бессердечно опирается на смерть, чтобы вызвать новую жизнь. Да, жизнь несправедлива. И нет правды во Вселенной. Но все же… – Гайлет покачала головой, – все же, хоть она и несправедлива, она прекрасна. Оглянитесь вокруг. Вот проповедь гораздо красноречивей любой, что могу произнести я. Посмотрите на этот прекрасный печальный мир, который стал нашим домом.

Узрите Гарт!

Церемония происходила на холме к югу от новой Библиотеки, на лугу, откуда открывается вид во все стороны. На западе – море Гилмор, его серо-голубая поверхность окрашена пятнами водной растительности и изрезана следами подводных обитателей. Над морем голубое небо, очищенное последней зимней бурей. Освещенные утренним солнцем сверкают острова, как далекие волшебные царства.

На севере возвышаются светлые башни новой Библиотеки, в их камень вделан символ – крылатая спираль. Только что посаженные деревья с десятка планет шевелят ветвями на ветру вокруг огромного монолита, так же лишенного возраста, как и его запас древних знаний.

На восток и на юг, за водами залива Аспинал, раскинулась долина Синд, уже поросшая свежей зеленью, которая наполняет воздух ароматами весны.

– Наши собственные жизни, наши виды, даже наш клан – кажутся нам необыкновенно важными. Но разве все это можно сравнить с обозримым окружением? С этой колыбелью созидания? Вот ради чего стоило сражаться. Мы защитили это, – она жестом указала на море, небо долину, горы. – Вот в чем наша победа. Мы, земляне, лучше других знаем, какой несправедливой может быть жизнь. Возможно, ни один клан со времен Прародителей не осознавал этого со всей ясностью. Наши любимые патроны-люди чуть не уничтожили еще более любимую нами Землю, прежде чем постигли мудрость. Шимпы, дельфины и гориллы – только начало того богатства, которое навсегда ушло бы в небытие, если бы человечество не повзрослело.

Она заговорила тише, приглушенней:

– Как погибли пятьдесят тысяч лет назад подлинные гартлинги, погибли прежде, чем у них появилась возможность удивленно взглянуть на небо и поразиться огню, вспыхнувшему в их сознании.

Гайлет покачала головой.

– Нет. Война в защиту Потенциала тянется многие эпохи. И сегодня она не кончилась, вероятно, она никогда не кончится.

Гайлет повернулась; последовало долгое ошеломленное молчание. Потом аплодисменты, редкие и неуверенные. Но, вернувшись в объятия Сильвии и Фибена, Гайлет слегка улыбнулась.

– Ну, ты им выдала, – сказал ей Фибен.

И тут наступила его очередь. Меган Онигл прочла перечень его достижений, который явно обработали в каком-то отделе связей с общественностью, чтобы скрыть всю эту грязь и вонь, эту зависимость от случая. Во время чтения Фибену казалось, что говорят о ком-то другом, незнакомом ему. Он вряд ли сделал половину того, что ему приписывают.

Он не задумывался, почему его вызвали последним. Наверно, из вредности. «Выступать после Гайлет – это просто самоубийство».

Меган подозвала его к себе. Ненавистные башмаки чуть не заставили его споткнуться. Он отдал честь планетарному координатору и пытался держаться прямо, пока она прицепляла медаль и нарядные нашивки, которые делают его полковником оборонительных сил Гарта. От криков толпы, особенно шимпов, у него загорелись уши. Когда он, по совету Гайлет, улыбнулся и помахал рукой перед камерами, стало еще хуже.

«Ну, ладно, может, и выдержу – в небольших дозах».

Меган предложила ему место на трибуне, и Фибен прошел вперед. У него в кармане были листки с набросками речи. Но, выслушав Гайлет, он решил просто поблагодарить всех и сесть на место.

Борясь с трибуной, он начал:

– Я хочу сказать только одно, а именно – У-а-а!

Он заорал и дернулся: неожиданно током ударило его левую ногу. Фибен подпрыгнул, ухватился за ногу, но тут его ударило в правую! Он снова заорал. Успел вовремя заметить маленький голубой огонек, выкатившийся из-под трибуны и устремившийся к его лодыжкам. Фибен с громким криком подпрыгнул на два метра и оказался на самом пюпитре.

Тяжело дыша, он слушал истерические приветственные возгласы толпы.

Поморгал, потер глаза, посмотрел.

Шимпы вскочили на перевернутые сиденья и замахали руками. Они подпрыгивали и вопили. Ряды почетного караула смешались. Даже люди хохотали и бешено аплодировали.

Фибен ошеломленно посмотрел на Гайлет и Сильвию и увидел гордость в их взглядах.

«Они считают, что я подготовил такую речь!» – понял он.

Теперь он увидел, как превосходно все получилось. Ведь он разрядил напряжение. Казалось, это идеальный комментарий к охватившему всех ощущению мира.

«Но ведь я этого не готовил, черт подери!»

Он увидел встревоженное лицо мэра Порт-Хелении.

«Нет! Теперь они заставят меня занять его место!»

«Кто это подстроил?»

Фибен оглядел толпу и сразу заметил, что один из присутствующих нисколько не удивляется. Стоит немного в стороне, широко расставив глаза и размахивая щупальцами, а на лице его еле сдерживаемое человеческое выражение веселья.

И Фибен уловил еще что-то, висящее над короной тимбрими.

А когда Атаклена подмигнула ему, она лишь подтвердила его подозрения.

– Очень смешно, – ядовито пробормотал Фибен, хотя вынужден был улыбнуться и помахать толпе. – Ужасно смешно, Утакалтинг.

Примечания