Первой остановкой был Осло, где они получили аудиенцию у короля Хаакона, который вел себя совершенно по-приятельски. В Стокгольме один репортер спросил Бадера, какой день стал для него самым волнующим. «Когда я прошел площадку для гольфа в Хойлэйке за 77 ударов», — ответил Бадер.

Затем они посетили Копенгаген, Гаагу, Париж, и всюду встречали теплый прием. Дулитл сидел рядом с ним в кабине «Проктора», когда они летели в Марсель, Ниццу, Рим, пересекли Средиземное море, попали в Тунис, Алжир, Касабланку. Везде они проводили не более 2 дней, но всюду им устраивали торжественные встречи с цветами и шампанским. Постепенно начала накапливаться усталость, хотя Бадер не прикасался к шампанскому. Взрыв произошел в Касабланке, когда он сидел рядом с французским генералом на торжественном ужине. Вечер был очень жарким. Бадер с трудом удерживал голову прямо, бормоча «Оui, топ generale», хотя уже совершенно не соображал, что ему говорят. Наконец он так и уснул прямо за столом, уронив голову на блюдо перед собой. Бадер, конечно, тут же очнулся и поспешно вскочил, с извинениями. Французы тут же отправили его в постель, и он проспал 11 часов подряд.

Они вернулись в Лондон через Лиссабон, Мадрид и Париж. Потом Бадер на «Прокторе» полетел в Западную Африку, которую называли «Могилой белого человека». Бадер впервые получил возможность проверить, как себя будут вести его ноги в тропиках. Маршрут пролегал через Бордо, Пепиньян, Барселону, Танжер и Агадир в жаркие, как печка, Дакар, Лагос, Леопольдвилль в Бельгийском Конго. Большую часть времени Бадер летел над джунглями, простиравшимися во все стороны, насколько хватало глаз. С высоты 7000 футов они выглядели довольно мирно, но лететь над ними на одномоторном самолете было так же опасно, как над океаном. Если бы мотор отказал, у Бадера не было никаких шансов. Однажды мотор действительно встал, и самолет начал стремительно скользить вниз. На высоте 100 футов, когда Бадер уже приготовился к аварийной посадке, мотор столь же внезапно заработал опять.

Жара Западной Африки действительно плохо повлияла на его культи, так как они начали сильно потеть. Однако с помощью талька он сумел сохранить их в порядке на 3 недели, после чего вернулся домой.

В 1947 году по приглашению Дулитла он навестил владения компании «Шелл» в Соединенных Штатах. Бадер посетил несколько госпиталей ветеранов, стараясь помочь людям снова начать ходить — в Штатах было более 17000 ветеранов войны с ампутированными ногами. Он встретил одного человека, который потерял обе ноги ниже колена и таскался между двумя параллельными перекладинами вроде тех, что Бадер впервые увидел в Рухемптоне. Без всяких околичностей он подошел поближе и сказал:

«Почему ты не выкинешь эти костыли и не попытаешься ходить без них?»

Разумеется, человек возмутился:

«Кто ты, к дьяволу, такой?»

«Просто проезжий лайми. Но я тоже потерял обе ноги. Только у меня осталось одно колено, а не два, как у тебя».

«Ну-ка, пройдись».

Бадер прошелся взад и вперед по комнате.

«Не верю».

Вместо ответа Бадер поддернул брюки вверх и показал свои протезы, после чего человек сказал:

«Действительно, черт побери».

Он выбрался из перекладин, и Бадер поддержал его под руку и помог пройтись по комнате. Через некоторое время человек сумел сам совершить первые два шага без чужой помощи, и его настроение сразу исправилось.

«Ты полагаешь, что я смогу танцевать?» — спросил он.

«А почему бы и нет? Я смог», — ответил Бадер.

«Черт. Я едва не застрелился, когда проснулся сегодня утром. Но теперь у меня снова все в порядке».

В Чикаго Бадер прочитал о маленьком мальчике 10 лет, который опрокинул на себя бутылку с горящим бензином и потерял обе ноги ниже колен. Дуглас, который старался сделать для детей все, провел полтора часа возле его кровати, стараясь убедить, что такая потеря не слишком тяжела. Позднее отец мальчика заметил:

«Парень еще не понял, насколько все это серьезно».

Бадер терпеливо возразил:

«Это та вещь, которую ему никогда не следует понимать. Вы должны помочь ему понять, что это всего лишь новая игра, в которую нужно научиться играть, а не что-то такое, что увечит его. Если вы его испугаете, он проиграет».

Это была основа жизненной философии Бадера, касающаяся не только ног, но и всей жизни. Он разговаривал с отцом мальчика 20 минут, стараясь переубедить его.

В Сан-Франциско он встретился с Гарольдом Расселом, американским солдатом, который потерял обе руки. Вместо рук у него были металлические крюки. В это время Рассел только что закончил сниматься в получившем несколько Оскаров фильме «Лучшие годы нашей жизни». Бадер встретился с ним на ужине вместе с Уолтером МакГонигалом, ветераном Первой Мировой войны, также потерявшим обе руки. МакГонигал использовал такие же крюки. Когда Бадер вошел, Рассел сидел, старательно пережевывая стейк. Он поднялся и протянул крюк для «рукопожатия». Ухмыльнувшись, Бадер следил, как эти двое с потрясающей ловкостью управляются с ножами и вилками. «Немножко кофе», — предложил Рассел, протягивая кофейник одним крюком и чашку другим. Он ловко налил кофе. МакГонигал достал из пачки сигарету, взял в рот, потом достал спичку (!) чиркнул ее и прикурил. Бадер с изумлением смотрел, как эта пара наслаждалась жизнью. Они намазывали хлеб джемом, наливали кофе, закуривали сигареты — и все это с помощью крюков.

«Я не понимаю, как вы все это делаете», — с восхищением сказал он.

«Ладно, но я не понимаю, как ты проделываешь все это. Я рад, что потерял руки, а не ноги», — возразил Рассел.

В Лос-Анжелесе Бадера ждала телеграмма: «Добро пожаловать, приятель. Позвони мне в студию в 6 вечера. Дэвид Нивен». Бадер так и поступил, а потом два дня играл в гольф с Нивеном, Кларком Гейблом и Джеймсом Стюартом.

Вернувшись в Лондон, он взял с собой Тельму в следующее путешествие — тур по Скандинавии. Во время путешествия он ухитрился принять участие в чемпионате Швеции по гольфу и привел всех в восторг, выиграв матч первого круга. Правда, во втором он потерпел поражение.

Следующее путешествие пришлось проделать в Западную Африку, после чего Бадер полетел в Преторию для встречи с фельдмаршалом Смэтсом. Много радости ему доставила встреча с Сэйлором Маланом в Йоханнесбурге, но потом Бадер заболел малярией и в течение 5 дней потерял около 15 килограммов. Его культи настолько исхудали, что прошло несколько дней, прежде чем он смог ходить нормально. Позднее Бадер совершил вылазку на Средний Восток, в Триполи, Бенгази, Тобрук, Каир, на Кипр и в Афины. На сей раз работа позволила ему выкроить несколько часов, чтобы посетить нескольких людей, потерявших ноги. Бадер постарался поддержать их и помочь им поменять отношение к жизни. А свои излишки энергии Бадер, как и прежде, обрушивал на надоедливых бюрократов. Однажды он приземлился в Танжере, смертельно уставший после 7-часового перелета из Лас-Пальмаса. Когда он открыл свой саквояж в здании таможни, небритый чиновник охотно запустил свои лапы внутрь и принялся вытаскивать одежду. Бадер схватил саквояж и резким рывком вывернул все содержимое на стол.

«Вот все. Теперь смотри!» — злобно прошипел он.

Таможенник не понимал по-английски, но жест Бадера был совершенно недвусмысленным. Побагровевший, он заявил по-французски, повысив голос:

«Я досматривал багаж англичан, американцев, французов, испанцев, итальянцев, греков, шведов, датчан Все они были джентльменами, исключая вас».

После яростного спора Бадер постарался все перевести в шутку, громко рассмеявшись.

В 1948 году он взял с собой Тельму в «Проктор» и полетел на Дальний Восток. В Афинах одна из газет опубликовала снимок его с безногими греческими ветеранами, назвав «знаменитым калекой». Калека! Невзирая на погоду, его самолет пролетел через Турцию, Дамаск, Багдад, Басру, Бахрейн, Шарью, Белуджистан, Карачи, Дели, Аллахабад, Калькутту, Акъяб, Рангун, Беруи и Пенанг в Сингапур. Оттуда они по воздуху отправились на Борнео, Целебес, Яву, Бали и Новую Гвинею, покрыв в общей сложности 20000 миль. Еще несколько лет назад совершенно здоровые люди заносили свои имена на скрижали, совершив такое путешествие на одномоторном самолете. За 2 месяца полета Дуглас изрядно похудел, а Тельма, наоборот, прибавила боле 5 килограммов, заслужив новое прозвище «Пышка». Вернувшись, она похудела, но не избавилась от прозвища.

Бадер всегда жалел, что не может брать с собой в заморские путешествия третьего члена семьи. Шон был исключительно умным и вежливым золотым ретривером, и Дуглас очень его любил. Бадер редко играл в гольф без Шона. Пес радостно скакал рядом с ним. Во время перелетов в Англии Шон обычно сам забирался в кабину и летел вместе с Бадером.

В 1949 году Бадер пересел на двухмоторный самолет и вместе с Тельмой посетил Сингапур, доставив туда Персиваль «Принс». В 1951 году компания решила, что ему лучше окончательно пересесть на двухмоторный самолет, и Бадер сменил «Проктор» на Майлс «Джемини», на котором немедленно отправился в Конго.

Проведя некоторое время в Лондоне, Бадер снова вернулся к полетам. Иногда он летел на «Джемини», а иногда на авиалайнере. Для человека, который мог быть прикован к инвалидной коляске, он путешествовал невероятно много, побывав практически во всех уголках земного шара. Часто он брал с собой клюшки для гольфа, и Тельму тоже. Если вы говорили ему, что хорошо бы побывать в Тимбукту, он спокойно отвечал, что уже был там. Он летал на 47 различных типах самолетов, посетив при этом более 50 стран. Довольно часто ему приходилось повторять маршруты.

Вероятно, пример Бадера помог людям, потерявшим ноги, больше, чем что-либо. Он показывал им путь, о котором доктора даже не думали. Например, Тинни Дин, его бывший партнер по регби и гольфу, потерял ногу в Западной Пустыне в одном из танковых сражений. Позднее он совершенно искренне написал Бадеру, что это его абсолютно не волнует.

В 1939 году молодой морской летчик-ученик Колин Ходжкинсон потерял обе ноги. Имея перед глазами пример Бадера, он сумел вернуться на службу в Королевские ВВС и участвовал на «Спитфайре» в боях. По странному совпадению, позднее он тоже был сбит и тяжелораненным попал в плен, хотя ни разу не встречался с Бадером в лагерях. Ходжкинсон тоже играл в гольф и сквош, танцевал на своих искусственных ногах.

Был еще Ричард Вуд, сын лорда Галифакса, которому миной оторвало обе ноги в Западной Пустыне. И опять же, улыбка судьбы. Он оказался в госпитале под присмотром невесты Джеффри Стефенсона. Узнав от нее о Бадере, он написал Тельме (Дуглас в это время уже был в плену): «Когда я пришел в себя после операции, то сразу спросил, смогу ли я снова ходить. Мне ответили: „Конечно, посмотрите на Дугласа Бадера“. После этого я решил делать все то, что делал он, и стать для других таким же примером, каким он стал для меня. Очень хотел бы встретиться с ним лично, чтобы поблагодарить его. Я уже получил свои протезы и начал ходить».

(У Вуда обе ноги были ампутированы выше колен, однако он ходил с одной тростью, и позднее стал членом парламента.)

Когда я позднее встречался с Бадером, то очень редко вспоминал, что у него нет ног. Это было общее впечатление тех, кто с ним общался. Да и сам Бадер нередко об этом забывал, исключая те случаи, когда у него начинались фантомные боли в ампутированных ногах. Временами ему казалось, что он чувствует ступни. Бадер привык утром надевать протезы так же, как я сам привык надевать туфли. Эти протезы никогда не были слишком удобными и часто беспокоили его, хотя он ни разу не показывал этого. Крайне редко, когда он испытывал сильную боль, он шипел сквозь зубы, и только.

Когда я играл с ним в гольф в Корнуолле, он не показывал, как ему больно, но за ленчем предложил отменить второй тур. Я воскликнул: «Вы не хотите проиграть!» Вместо ответа он поднял правую ногу и показал окровавленную культю. В металлическом колпачке оказалось отверстие. Наверное, неисправный протез причинял ему ужасную боль. На следующее утро прибыл запасной протез. Перевязав свежую рану, Бадер вновь вернулся к игре. Его секрет был прост и звучал банально: он просто не желал уступать!

В 1948 году он выиграл 19-й клубный чемпионат, пройдя 36 лунок на холмистом поле Кэмберли за один день. Провести целый день на йогах было бы утомительно для любого человека. В карточке Бадера отмечено, что сделал 79 и 82 удара. Он был так же силен, как любой из 25-летних атлетов. Руперт Ли был совершенно убежден, что Бадер играл бы за сборную Англии, если бы не потерял ноги. В Кранвелле в главном зале был вывешен его портрет, написанный маслом, что приводило Бадера в неизменное смущение.

Он по-прежнему оставался странной смесью скромности и эгоизма. Он продолжал хвастаться своими подвигами на площадках для гольфа, как любой рыбак расписывает свои уловы. Людям, которые Бадера не знали, это не слишком нравилось. Однако никто и никогда не слышал, чтобы он хвастался более серьезными делами. Не от Бадера я узнал, что он должен был играть за сборную Англии по регби. Лишь во время работы над книгой я узнал, что кроме 2 Орденов за выдающиеся заслуги и 2 Крестов за летные заслуги он был награжден французскими Орденом Почетного Легиона и Военным крестом. Они были вручены Бадеру за бои над Дюнкерком в 1940 году и над северной Францией в 1941 году, но я об этом не знал. Лишь позднее Бадер рассказал, что французский посол, вручая награды, расцеловал его в обе щеки.

Он крайне редко носил мундир. Один из таких случаев имел место в 1949 году на праздновании Дня Битвы за Англию в Норт-Уилде, где присутствовали и другие знаменитые пилоты. Ричард Димбли, известный комментатор Би-Би-Си, совал им под нос микрофон, и летчики с трудом выдавливали пару бессвязных реплик. Паренек 12 лет, который вряд ли помнил саму битву, сумел проскользнуть сквозь кордон полицейских и подбежал к ним, чтобы взять автограф. Паренек сунул книгу Димбли, который расписался, после чего довольный мальчик повернулся спиной к пилотам и спокойно вернулся за барьер. Война действительно окончилась.

Людей очень легко вводила в заблуждение внешне развязная манера поведения Бадера. Под этой маской скрывалась благородная натура, которая чутко откликалась на нужды и беды людей. Он не мог пройти мимо бедняка, не попытавшись чем-нибудь ему помочь, Бадер потерял массу денег, одалживая их своим старым приятелям военных лет. Теперь он предпочитал подавать, а не одалживать. Он во всем оставался сторонником крайностей: холодное равнодушие или горячее участие, искренняя дружба или лютая ненависть — середины не было.

Однажды я услышал, как кто-то пожалел Тельму, которой наверняка было очень трудно жить с таким чело веком. Но это не так. Мне редко приходилось видеть более преданную пару, и Тельма совсем не была безропотной жертвой. Она легко давала сдачи Дугласу, когда считала это необходимым. Они всегда летали вместе, поэтому никто не боялся за супруга. Единственное, чего боялся Дуглас, — так это одиночества.

Я согласен с теми, кто считает его лучшим командиром истребительных частей и лучшим тактиком Второй Мировой войны (и одним из лучших пилотов). Я не знаю других командиров, которые бы так отличились в других войнах. Но свою главную победу он одержал не в воздушных боях. Это был только эпизод, к которому оказалось приковано внимание всего мира. Величайшая его победа заключалась в другом. Бадер открыл человечеству новые горизонты отваги и новые возможности, не только в дни войны, но в вообще в жизни. Я знаю, что иногда он вспоминает время битв с легкой ностальгией. Воспоминания всегда накладывают отпечаток на жизнь человека. Я знаю, что временами Бадер жалеет, что те великие дни ушли в прошлое, не понимая, что они всегда присутствуют в нем. Я не говорю об ореоле былого. Война Бадера не закончилась, и он одерживает новую победу каждый день. Его всегда уважали за отвагу и умение, проявленные в воздушных боях. Однако никто не подумал воздать должное за его постоянную борьбу, которая делает его Человеком гораздо больше, чем военные подвиги. Он сам этого не замечает. Его натура требует более эффектных и красочных деяний, чем каждодневный подвиг.

Я не священник и не могу представить себе бога в виде седобородого патриарха. Однако меня не раз посещала мысль, что в судьбу Бадера вмешалась некая высшая сила. Он словно нарочно потерял ноги, чтобы показать остальным, что может сделать Человек. И за ним тянется длинная цепь странных случайностей.

Прежде всего, это странное происшествие в Дингуэлле, которое помогло пройти школу Кранвелла. Затем встреча с Халаханом в министерстве авиации в 1939 году, которая помогла ему снова начать летать. (Это тем более странно, что Бадера хотели вернуть на административную работу.) Счастливый случай привел к тому, что правый протез оторвался, когда он выпрыгнул с парашютом. Если бы он остался, Бадер, скорее всего, тяжело изувечил бы сам себя. А если бы у него сохранилась нормальная живая нога, — он не сумел бы вырваться из падающего самолета.

Вот этим мы и закончим рассказ о человеке, жизнь которого еще не кончена. Что это означает? Шекспир сказал:

«Нет ничего хорошего или плохого. Таковыми делают события наши мысли».

Приложения

Приложение 1.

Аэродромы Истребительного Командования во время Битвы за Англию

10-я группа, Радлоу-Мэнор, Бокс, Уилтшир

Пембри

Филтон

Эксетер

Роборо

Миддл-Уоллоп

Уормфелл

Билбери

Колерн

Сент-Эваль

Боском-Даун

Эстон-Даун

Саттон— Бридж

Хаварден

11-я группа, Хиллингдон-Хаус, Оксбридж, Миддэссекс

Дебден

Кэстл-Кампс

Мартлшэм-Хит

Норт Уилд

Стэплфорд

Хорнчерч

Рочфорд

Мэнстон

Кенли

Кройдон

Уэст-Маллинг

Биггин-Хилл

Грейвсенд

Редхилл

Хокиндж

Лимпн

Тангмер

Уэстхэмпнетт

Форд

Нортхолт

Хендон

12-я группа, Уотнолл, Ноттингем, Ноттингемшир

Даксфорд

Колтишелл

Уиттеринг

Дигби

Киртон-ин-Линдсей

Спек

Рангвей

Черч-Фентон

Леконфилд

Идон

Приложение 2.

Летчики, участвовавшие в битве за Англию

Приложение 3.

Английские эскадрильи, участвовавшие в Битве за Англию

Приложение 4.

Основные части Люфтваффе, участвовавшие в Битве за Англию

Приложение 5.

ТТХ истребителей

Иллюстрации

23-я эскадрилья, «Геймкок», Кенли, 1930 год.

Пилотажная команда на авиационном празднике в Хендоне, 1931 год. Бадер, Дэй, Стефенсон (запасной). Через 10 лет они встретились в лагере военнопленных в Германии.

Дуглас Бадер и летчики канадской эскадрильи. Слева направо: Краули-Миллинг, Тамблин, Тэрнер, Сэвилл (сидит на крыле), Кэмпбелл, МакНайт, Бадер, Болл, Хомер, Браун.

Майор Бадер около своего «Харрикейна», осень 1940 года.

Подполковник Бадер, весна 1941 года.

Эмблема эскадрильи. Слева направо: Эрик Балл, Дуглас Бадер, Уильям МакНайт.

Бадер с офицерами JG-26 после того, как был сбит и попал в плен, аэродром Одемберт, Франция, август 1941 года.

Контейнер с протезами для Бадера, который был сброшен англичанами на парашюте 19.08.1941 г. на аэродром Сент-Омер, где базировалась JG-26.

Бадеру позволили сесть в кабину Ме-109Е. Отметьте немецкого офицера с пистолетом.

Дуглас Бадер на поле для гольфа. Он поворачивается с трудом, но все-таки может бить на 200 ярдов.

Тельма, Дуглас и Шон.

Справа Бадер, слева — старший лейтенант Джонни Джонсон, в центре — капитан Дандас, лето 1941 года.

Оперативный центр штаба Истребительного Командования в Бентли-Приори.

Истребитель «Спитфайр».

Пилот в кабине «Харрикейна».

Идиллическая картина: «Харрикейн I» и пара «Спитфайров II».

Низковысотный истребитель «Спитфайр Vb» LF.

Английские пилоты рядом со своими «Харрикейнами».

Немецкие пилоты на аэродроме.

Примечания