– Ты мне не веришь? – подавленно спросил Громов.

– Я тебе верю, Андрей, не сомневайся. Но это все странно. Мне надо подумать над этим. – Аркадий встал и заходил по комнате. – Ладно, Громов, на сегодня все. Пойду я, у меня еще дел по горло. Завтра к тебе приду. – У двери он неожиданно остановился и вопросительно посмотрел на Андрея: – Слушай, Андрей… А почему ты сказал, что юбка девушке совершенно не подходила? С чего вдруг такая тяга к моде?

– Знаешь, когда отказывает один из органов чувств, например, зрение, – застенчиво начал объяснять Громов, – другие органы становятся более чувствительными, что ли. Ты смотрел фильм с Аль Пачино «Запах женщины»? Вот и со мной такая метаморфоза произошла. От той девушки пахло красотой и независимостью, а одежда, которая на ней была, предназначалась скорее романтической идеалистке. Ну, бывают такие дамочки с приветом небольшим, девственницы-недотроги, «повернутые» на любовных романах эпохи рыцарей.

– Девственницы-недотроги, говоришь? – издал нервный смешок Арестов. – Ладно, нюхач хренов, Аль Пачино недоделанный, к сожалению, ты не видел фото этой убитой девочки – про мертвых плохо не говорят, – но она страшней атомной войны, бедняжка. Думаю, если бы ты ее понюхал – я имею в виду ту, которую убили, – то, руководствуясь обонятельной теорией, о которой ты мне так увлекательно поведал, у тебя бы точно не встал!

Глава 5

Слежка

То, что за ним следят, он понял сразу, как только вышел из СИЗО. Почувствовал спинным мозгом, затылком, и это ему очень не понравилось. Всю дорогу до гостиницы он периодически внимательно смотрел в зеркало заднего вида, но никакого «хвоста» за машиной не заметил и, вздохнув с облегчением, решил, что это разыгралось его воображение. Аркадий припарковал «Тойоту» на маленькой гостиничной стоянке, вышел из машины и вновь ощутил на себе чей-то прожигающий взгляд. Он осторожно огляделся: немногочисленные прохожие спешили по своим делам, никто из них не привлекал к себе внимания, не выделялся из толпы, но странное ощущение не отпускало. Поежившись, словно от холода, он осмотрелся еще раз и пошел по направлению к входу в гостиницу со странным названием «Путь».

Под бдительным оком администраторши, пышно-грудой «девицы» лет пятидесяти с голубыми волосами, закрученными в редкие замысловатые завитки, он заполнил карточку гостя, внес задаток за неделю вперед и получил ключ от двухкомнатного номера категории люкс. Все происходило так нудно и долго, что когда Арестов наконец очутился в своем номере, который располагался в другом крыле здания, он, особенно не осматриваясь, скинул с себя пропотевшую за день рубашку, снял ботинки, с наслаждением прошелся по прохладному неровному полу, подошел к окну и распахнул его. Пейзаж, представший его взору, поверг адвоката в легкое замешательство: окна номера выходили на привокзальную площадь, где вовсю шла торговля овощами и фруктами, бабульки в платочках торговали семечками, туда-сюда сновали неопрятные тетки с огромными баулами, поддатые таксисты резались около своих таратаек в карты, ожидая редких пассажиров. Внезапно в окнах зазвенели стекла, закачались стены гостиницы, и Арестов почувствовал, как пол под ним вибрирует и подпрыгивает. «Землетрясение», – мелькнуло у него в мозгу, и Аркадий испуганно заметался по комнате, сшибая попадающиеся под руки и под ноги предметы, пытаясь сообразить, что делать. Решив наконец, что безопаснее выпрыгнуть в окно, он подбежал к нему и услышал душераздирающий гудок – к станции «Солнечная» подошла очередная электричка. «Прекрасно, – грустно подумал Арестов, – отдыхать и работать буду в комфорте и тишине. Градостроители продумали все до мелочей. Единственную гостиницу в городе расположили практически на железнодорожном пути! Замысел архитекторов и проектировщиков был вполне понятен: они совершенно не хотели, чтобы гости оставались в городе надолго – и создали для этого благоприятные условия. А чего я, собственно, хотел от гостиницы с многообещающим названием «Путь»? Странно, что, пока я оформлял проживание, никаких посторонних звуков не слышал. Хитрая администраторша окопалась в другом крыле, в комфорте и тишине. Завтра же переведусь туда, сегодня на это уже нет сил».

После третьей электрички, совершившей остановку в городе Солнечном, окно пришлось закрыть, доступ кислорода в номер прекратился, стало невыносимо душно, но зато намного тише. Изнывая от жары и духоты, он прошелся по пропахшему совдепией номеру и тут с удивлением обнаружил, что в спальне имеется кондиционер. На цыпочках, чтобы не спугнуть удачу, он подкрался к нему и, повторяя про себя молитву, осторожно нажал на кнопку «ВКЛ». Кондиционер гулко охнул, зарычал и выплюнул в лицо Арестову столб пыли и засушенных насекомых, которые в изобилии попали ему в глаза, нос и рот. Чихая, кашляя, плюясь во все стороны пылью веков и пытаясь проморгаться, он на ощупь, опираясь о стены, поспешил в ванную. В коридорчике Аркадий зацепился за что-то – раздался звон разбитого стекла. Он осторожно сделал шаг и взвыл – что-то острое впилось в ногу. Кряхтя и постанывая от боли, Арестов нагнулся, вытащил осколок из ступни, кое-как доковылял до ванной комнаты, открыл кран и… понял, что вода из крана течь не собирается. Высказав все, что он думает о гостинице, администрации и городе Солнечном вообще, Аркадий задумался. Выход, однако, нашелся быстро: Арестов нащупал унитаз, открыл крышку бачка, умылся, промыл как следует глаза, прополоскал рот и напоследок щедро высморкался. Окрыленный и прозревший, он выпорхнул из ванной, осторожно переступил через осколки и с радостью обнаружил, что в комнате свежо и прохладно. Жизнь, кажется, стала налаживаться: вибрирующие стены и шум от проходивших электричек уже не так раздражали, номер не казался чужим и неуютным и, если бы не ступня, которая немного побаливала и до сих пор кровоточила, все было бы просто отлично. Аркадий позвонил администратору и попросил прислать горничную убрать осколки и медсестру обработать ему рану, а также поинтересовался, почему в ванной нет воды. Администраторша клятвенно заверила его, что вода, горничная и медсестра будут у него с минуты на минуту, скупо извинилась и почему-то пожелала ему спокойной ночи, хотя часы показывали только девять вечера. Чтобы как-то себя занять до их прихода, он прилег на диванчик в гостиной, закинул ногу повыше и погрузился в чтение документов. До суда необходимо было сделать многое. О том, чтобы вытащить Громова под залог, не было и речи. Арестов после встречи с Громовым уже составил несколько апелляций и прошений, хотя было очевидно, что все они будут отклонены. Аркадий не стал расстраивать Громова и посвящать его во все детали, но ему сразу стало понятно, что дела у Андрея даже хуже, чем можно было бы представить. Складывалось такое впечатление, что не только женщина, с которой переспал Громов, подставила его. По цепочке все пошло дальше, и следователь кое-что самолично подправил в деле, чтобы скрыть мелкие нестыковки и приглушить факт неправомерного применения силы при задержании. «Только что именно он подправил? – размышлял Аркадий. – Подговорил свидетельницу или по душам побеседовал с экспертом? А если и то и другое? Тогда Громову крышка однозначно, они насмерть будут стоять за своих сотрудников. Все повязаны одной веревкой. Радует пока только одно: дело будет рассматриваться в областном, а не городском суде. Остается рассчитывать на то, что судья такого масштаба будет объективен, и удастся склонить его к тому, чтобы дело вернули и передали для проведения дополнительного расследования. Но это только мечты, а пока будем искать настоящего убийцу, ловить свидетелей на неточностях и искать процессуальные нарушения, любые, даже самые незначительные, на которые обычно адвокаты смотрят сквозь пальцы».

Телефонный звонок прозвучал так резко, что Арестов чуть не свалился с дивана. Он взял трубку:

– Слушаю, – ответа не последовало, в трубке стояла зловещая тишина. – Алло, говорите, – чуть громче обратился он к неизвестному собеседнику, но трубка по-прежнему молчала. Затем пауза прервалась короткими гудками.

«Возможно, помощница не может дозвониться», – подумал Аркадий, отсоединился и набрал номер своей конторы. Ира подняла трубку практически сразу.

– Аркадий Александрович? Здравствуйте, я слушаю вас внимательно и жду ваших указаний, – затараторила она в трубку, как только услышала его голос. Арестов скривился: иногда тон помощницы невероятно бесил его.

– Это ты сейчас мне в гостиницу звонила?

– Нет, – удивленно возразила девушка. – Я, как вы мне и велели, ждала вашего звонка.

– Тогда записывай. Самарина Елизавета Львовна, год рождения 1986-й. Училась в Полиграфическом институте на художника-оформителя, на втором курсе вечернего отделения. Записала? Узнай про нее все, что сможешь. Мне важно знать любые детали: с кем дружила, с кем общалась, круг ее интересов, были ли у нее конфликты с кем-нибудь? В деле о ней практически ничего нет, кроме положительной характеристики с места учебы и хороших отзывов соседей. Поняла?

– Поняла, Аркадий Александрович, – сказала Ира.

– Тогда у меня все, действуй, я рассчитываю на тебя. Завтра приеду в Москву, переоденусь, возьму кое-какие вещи и буду ждать тебя в конторе. Пока.

Аркадий положил трубку, и в памяти всплыло лицо Лизы Самариной. Фотографию девушки он достаточно придирчиво рассмотрел, когда знакомился с материалами дела, и хорошо запомнил ее. «Кому могла помешать эта дурнушка? – размышлял он. – Убийство из ревности однозначно отпадает. Деньги? Эта версия вскользь отрабатывалась следователем. Необходимо выяснить, какие были отношения у сестер между собой и почему Анна Самарина дала по делу не совсем правдивые показания». Арестов поразмышлял еще какое-то время, и его начало клонить ко сну. Глаза сами собой закрылись, и он начал проваливаться в царство Морфея, тело его расслабилось, но вдруг мозг просигнализировал ему об опасности. Аркадий резко сел на диване и прислушался – кто-то пытался открыть дверь его номера. Мгновенно мобилизуя свои силы и волю, Аркадий в три прыжка преодолел расстояние от гостиной до спальни и затаился у дверного косяка.

Дверь медленно открылась, и кто-то вошел в номер, волоча на себе что-то тяжелое. Он это понял по дыханию и шагам визитера. Арестов испуганно огляделся. Внимание его привлекла металлическая статуэтка, изображающая Ленина в полный рост, которую кто-то заботливый с любовью водрузил на прикроватную тумбочку. На цыпочках он подошел к тумбочке и взял статуэтку в руку – тяжесть макета вождя мирового пролетариата ему понравилась. Удовлетворенный, он так же тихо вернулся к двери и занял оборонительную позицию.

Глава 6

Студенты

Ирочка Белозерова к поручениям шефа относилась ответственно и, ко всему прочему, имела одно неоценимое качество – она легко умела расположить к себе людей. Обладая простой, открытой душой и глазами, полными искреннего участия к судьбе ближнего своего, Ирочка без особого труда добивалась от собеседника любой нужной ей информации. Поэтому уже через час она выходила из деканата опустевшего на лето института, в котором училась Елизавета Самарина, держа в руках список с телефонами и именами сокурсников девушки. Представившись журналисткой вымышленного журнала и сославшись на то, что она пишет статью о жизни Елизаветы Самариной, Ирочка обзвонила всех и, вычислив из немногочисленных оставшихся в Москве на летние каникулы тех студентов, кто был особо приближен к кругу общения девушки и обладал наиболее полной информацией о ней – а таких оказалось всего трое, – собрала их в одном недорогом, но уютном кафе, расположенном в центре города. Отказаться от ее приглашения было сложно – обещанная халява сломила слабое сопротивление, хотя особенно никто и не отказывался, все дружно охали в трубку, сочувственно вздыхали и обещали помочь. К девяти часам вечера вся компания уже была на месте. Ирина заказала ребятам пиво, соленые орешки и чипсы, но студенты не прикасались к угощению, а внимательно разглядывали ее. Было заметно, что их что-то беспокоит.

– Скажите, Ирина Матвеевна, – настороженно спросил один из компании, Костик Завьялов, худой длинноволосый парнишка, облаченный в ярко-оранжевый свитер, который был велик ему размеров на шесть. – То, что мы вам расскажем, не повредит памяти Лизы?

– А что, информация, которую вы собираетесь мне рассказать, может как-то скомпрометировать девушку?

– Ой, ну я не то хотел сказать, – покраснел парнишка. – Вы не добавите ничего такого от своего лица о Лизе? Ну, знаете, как бывает, мы вам одно, а вы потом такого понапишете, что глаза из орбит повылезают.

– Во-во, – подтвердила Катя Логинова, красивая темноволосая девочка, увешанная всевозможными фенечками с ног до головы. – Мы сейчас вам о Лизе одно расскажем, а потом в вашем журнале какая-нибудь лажа выплывет.

Третья девочка, белобрысая остроносая Таня Матвеева, интенсивно закивала головой и ничего не сказала.

– Что вы, что вы, – возразила Ирина и искренне улыбнулась. – В нашей редакции такие вещи недопустимы. После того, как статья будет готова, каждому из вас будет передан экземпляр для детального изучения, и только после этого, если вам все понравится и вы подпишете материал, статья будет опубликована.

– Ну тогда все о’кей, – обрадованно сказал Костик, пригубил пиво, до этого нетронутое из принципиальных соображений, и спросил: – Что вы хотели узнать о жизни Лизы? Мы постараемся на все вопросы ответить.

– Расскажите то, что сами считаете нужным, а потом я уточню детали, которые мне будут непонятны, – мягко попросила Ирина.

– Тогда ты начинай, Кэт, – дал указание подруге Костик. – Ты у нас о Лизавете лучше всех расскажешь.

– Н… да, – задумчиво сказала Кэт, и глаза ее увлажнились. – Жаль ее, сил нет! Мы до сих пор в себя прийти не можем. Вся группа на похоронах в голос выла, гроб весь цветами завалили. Были и такие, которые в обморок грохались, наша Танька, например, – девушка кивнула в сторону подруги, – впечатлительная она у нас очень.

– При чем тут впечатлительная, – возразила Таня. – Несправедливо это! Не за что ее было убивать, она ведь такая была… таких нет больше, – еле слышно сказала Таня и заплакала.

– Ну хватит нюни распускать, – резко осадила ее Кэт. – Ирина Матвеевна пришла получить дельную информацию о Лизе, а не слушать твои причитания. Но если честно, – более мягко сказала Катя, обращаясь к Ирине, – у всех в тот день на устах был вопрос: «Почему она?» – но никто не находил ответа. Лизу любили все. Преподы наши предрекали ей великое будущее, она самая талантливая из всех была. Сочетала, что называется, несочетаемое. Все ее работы на выставках первые места занимали. Ей на втором курсе уже работу высокооплачиваемую предлагали, только она все время отказывалась, говорила, что хочет сначала нормально доучиться, а деньги ей по фигу были, как и собственная внешность.

– Лиза была непривлекательна внешне? – спросила Ирина.

– Непривлекательна? – переспросила Кэт. – Да нет, вполне симпатичная она была. Я по поводу одежды говорила – напялит вечно на себя невесть что. Потрясающее несоответствие: жуткий вкус в одежде и изысканный, утонченный в дизайне и оформлении помещений.

– Ну, это ты чересчур хватила, – возмущенно возразил Костик. – Шмотки она, конечно, нестильные таскала, но вполне соответствующие ее облику. К тому же, чтобы прикинуться нормально, нужно бабки иметь, а у нее их сроду не было. И с внешностью у Лизаветы нашей большие проблемы были, я к ней полгода привыкал, но потом пообщался с ней поближе и перестал замечать ее некрасивость. Вспомни, Кэт, ты сама мне все уши в первый день учебы прожужжала: смотри, какой крокодил с нами учиться будет, кошмар, кошмар, – смешно передразнил Костик подругу.

– Мало ли что я тогда говорила, – обиженно поджала губы Катя. – Я ведь тогда молодая и глупая была. Сейчас-то я понимаю, что неважно, какие у девушки глаза и нос – главное, что у нее внутри. А ты, болван, этого не понимаешь, прыщик маленький вскочит на моем лбу, ты сразу нос от меня воротишь.

– Понимаю я все, – разозлился Костик. – Тоже мне, сравнила жопу с пальцем! Не сомневаюсь, что у Лизы внутри было что-то, только этого у тебя и подавно нет. Вот и приходится довольствоваться внешней оболочкой.

– Что ты сказал? – разгневанно прошипела Кэт и сверкнула глазами так, что даже Ирине стало не по себе. Необходимо было что-то предпринять, чтобы остановить скандал.

– Лиза имела близкого друга? – спросила Ирина, чтобы привлечь к своей персоне внимание и разрядить накалившуюся обстановку.

– Конечно, имела. Самого потрясающего парня на нашем курсе прибрала к рукам, а нам пришлось довольствоваться всяким хламом, – злорадно сказала Катя и выразительно посмотрела в глаза своему обидчику.

«Ничья», – мелькнуло в голове у Ирины, и она задала следующий вопрос:

– Они долго встречались?

– Не очень, – ответила Катя, удовлетворенная результатом словесного поединка с Костиком. – Семен Гольденштейн на втором курсе пришел, перевелся из другого института. Не прошло и двух недель, а у них уже роман завязался. Любовь началась страшная. Они как две половинки одного целого были, к тому же Семен – еврей. Лиза ведь по родному отцу еврейка, и для нее почему-то очень важно это было. Глупость, по-моему, но это у нее такой заскок был. Повернутая она на этой теме была. Они даже пожениться собирались, Семен ее и родителям представил.

– Родители не возражали против их брака? – спросила Ира, ей показалось, что она наконец-то нащупала что-то важное.

– Что вы, напротив, были только рады этому, – ответил Костик. – Мне Семен рассказывал, что мать его очень обрадовалась, что он нашел себе девушку подходящую. До этого у него была подружка, но мать ее категорически не приняла, думаю, без национальных заморочек здесь не обошлось. Я у Семена в гостях был, и он мне фотографии показывал. Видел я его бывшую – красавица, ничего не скажешь, разница с Лизой колоссальная, ничего общего нет.

– Может быть, Семен выбрал Лизу, потому что хотел успокоить свою мать? – осторожно спросила Ира.

– Нет, – твердо сказала Кэт. – Лизу он любил. В любви невозможно притворяться. По Семену все девчонки курса сохли, а он будто никого вокруг не замечал, кроме своей Лизы.

– Как я поняла, свадьба не состоялась из-за смерти Лизы? – спросила Ирина. Но ребята не отвечали, а только испуганно переглядывались и сконфуженно опускали глаза, когда Ира смотрела на кого-то из них. – Они поссорились, да? – мягко спросила она, когда пауза затянулась.

– Да, – тихо ответила Таня.

– Из-за чего это произошло?

– Этого мы не скажем, – резко сказала Кэт.

– Не надо, если не хотите, – равнодушно вздохнула Ирина и посмотрела в окно. – Мне уже кое-что рассказали об этой ссоре. Лиза изменила Семену, поэтому он от нее ушел. – Ира намеренно высказала версию, которая была, на ее взгляд, самой абсурдной, и, к счастью, попала в цель. Ребята округлили глаза.

– Ты слышала это, Кэт?! – громко возмутился Костик, который не выдержал первым наглой клеветы. – Кто это вам такое фуфло понагнал? Не так все было!

– А как? – не выражая особенного интереса, спросила Ирина.

– Хорошо, мы вам все расскажем, но только потому, что не хотим, чтобы вы печатали про Лизу всякую ерунду, – взял на себя инициативу Костик. – Только одно условие, об этой истории вы в своей статье ничего писать не будете. Так и знайте, мы статью не завизируем, если вы об этом напишете.

– Согласна, – кивнула головой Ирина.

– Вечеринка у нас была. Собрались мы нашей дружной компашкой пивка попить и покуражиться. Было это у Лизы дома, у них с сестрой родичей нет, и она всегда нас к себе звала, никогда не отказывала. Выпили мы, посидели, а потом провал… Хрен его знает почему, никто ничего не помнит. В общем, и рассказывать-то нечего, только после того вечера у Лизы резко разладились отношения с Семеном. Что там произошло, никто из нас не знает. До этого они вообще не ссорились. А тут раз – и полный разрыв. Мы, конечно, переживали за них, понять пытались, из-за чего это могло произойти, и пришли к выводу, что Семен кого-то оприходовал той ночью, а Лиза об этом каким-то образом узнала.

– А много народу было на той вечеринке? – заинтересованно спросила Ирина.

– Да не особо: мы втроем, Лиза и Семен соответственно, две девочки из нашей группы, близняшки, Мила и Лиля, случайно к нам прибились, они обычно с нами не тусуются, ну, и Настя Колесникова – бывшая лучшая подруга Лизы.

– Я думала, это вы самые близкие друзья Лизы? – удивленно спросила Ирина.

– Мы по институту друзья, а с Настей Колесниковой Лиза с детства дружила. Как она говорила, с Настей они еще в один горшок писали.

– А почему – бывшая?

– Потому, – неприязненно ответила Катя. – Сообразила, наверное, наконец-то, что своей жизнью надо жить, а не Лизкиной. Она за ней как банный лист везде таскалась, даже в институт они вместе поступили. Только таланта у нее художественного не было, учиться ей было тяжело, и, если бы не Лиза, Настю отчислили бы уже на первом курсе. Лиза сама неоднократно предлагала Колесниковой перевестись в другой институт, но она упрямилась, по пять раз один и тот же зачет пересдавала. Лизка ее буквально за уши за собой тянула.

– Тянула, тянула – и надоело ей, наверное, тянуть. Мы даже удивились, что Настя забрала свои документы и ушла из института, – вставил свое слово Костик. – Наплела нам, что, мол, решила поступать в медицинский, видит в этом свое призвание. Ей, конечно, никто не поверил, потому что забрала она свои документы в середине второго курса. На фига это нужно было делать? Придурочная какая-то.

– Значит, Настя ушла из института, и после этого у нее прекратилась дружба с Лизой?

– Окончательно и бесповоротно, – убежденно сказал Костик. – Во всяком случае, вместе мы их больше не видели.

– А Семен? Он до сих пор учится у вас на курсе? – спросила Ира.

– Семен тоже ушел, – продолжила Кэт. – До конца второго курса доучился, хотел Лизу вернуть, но не вышло. – Кэт помолчала некоторое время, потом добавила задумчиво: – Лиза вела себя так, будто Семена больше не существует. Но это она только вид делала. Извелась вся, похудела, но не простила его.

– Видно, той ночью она воочию измену его видела, – нерешительно сказала Таня, которая до этого почти все время молчала. – Мы поэтому пытались с Семеном после смерти Лизы связаться, хотели, чтобы он на похороны пришел и прощенье еще раз у нее попросил. Только он за границей в это время был, а его мать категорически отказалась сообщить ему о трагедии. Он до сих пор ничего не знает, вернется только через пару месяцев.

– И у вас совершенно нет никаких подозрений, с кем мог в ту ночь переспать Семен?

– Послушайте, – неожиданно разозлилась Кэт, и голос ее приобрел истерические нотки. – Я что-то не пойму, зачем это вам? Мы вам рассказали о том, что Лиза – чиста и непорочна, что вам еще надо?! Да с любой из нас он мог в тот вечер переспать. Это вообще никакого отношения ни к чему не имеет. Глупость это все! На той вечеринке все «в ноль» были. И он не исключение! Выпил, и башню от пива сорвало. Я бы на месте Лизы простила – а она нет! Гордая она очень была!

– Прекрати! – крикнул Костик, схватил Кэт за плечи, развернул к себе лицом и посмотрел ей в глаза. – Прекрати немедленно, – еще раз, но уже тише сказал он, и Кэт сразу успокоилась и сникла. – Простите ее, – обратился он к Ирине, – у нас всех нервы сдают после смерти Лизы. Спрашивайте еще, мы ответим на ваши вопросы.

– Да, да, простите меня, – добавила Кэт совершенно спокойно, будто и не было у нее до этого срыва, – спрашивайте, Ирина Матвеевна.

– С сестрой у Лизы были хорошие отношения? – задала Ира последний вопрос.

– Лизавета сестру обожала, – плотоядно улыбнулся Костик и сразу получил подзатыльник от Кэт. – Ну чего ты? – обиделся он.

– Нечего слюни распускать, – осадила Костика Кэт и обратилась к Ирине: – Я когда в первый раз Аньку увидела – обалдела, даже сразу не поверила, что они сестры. Мне Лиза рассказала, что Анна сводная, а не родная ее сестра. Мать у них одна, а отцы разные. Тогда мне стало понятно, почему они совсем не похожи между собой. Анька симпатичная, волосы светлые, а Лиза, видно, в своего отца пошла. Он погиб, когда ей было всего три месяца. Потом ее мать вышла замуж еще раз, и родилась Анна. Разница у них в возрасте небольшая, всего два года.

– Не симпатичная, а красивая, – влез Костик и еще раз получил подзатыльник от Кэт.

– Сестры ладили между собой? – еще раз повторила свой вопрос Ирина, потому что ответ Костика ее не устроил.

– Лиза после смерти родителей заменила Аньке мать. Они же сиротами остались. Два года назад отчим умер, мать недавно за ним отправилась, и Лиза все заботы об Анне на себя взяла: стирала, убирала, готовила. Анька, по-хорошему, ленивая очень. Лиза ее жалела. Теперь Аня одна совсем осталась, жалко мне ее, – Кэт замолчала, и глаза ее опять увлажнились.

– А на что же девочки жили? Анна работала?

– Как же, будет она ручки марать. Она и в институт не стала поступать. Говорю же, ленивая она очень, – раздраженно ответила Кэт, и глаза ее сразу просохли.

– Но ты же мне до этого сказала, что Лиза тоже не работала. Где же они деньги брали? – удивленно спросила Ира.

– Ну вы даете, откуда же, по-вашему, студенты деньги берут? – воскликнула Кэт так, будто Ирина спросила абсолютную глупость.

– Откуда? – заинтересованно спросила Ира.

– А предки на что? – вставил свое слово Костик. – Отец им деньги оставил, на это и жили. И деньги, судя по всему, немалые. Анька, во всяком случае, себе ни в чем не отказывает, одевается как топ-модель: шузы за двести баксов, джинса родная – даже я при своих богатых шнурках себе такого позволить не могу.

– Шнурках? – переспросила Ирина.

– Ну да, шнурки – это предки, – объяснил Костик.

– Понятно, – улыбнулась Ирина. – А почему же тогда Лиза так плохо одевалась?

– Так это Аньке отец деньги оставил, а не Лизе. Лиза только временным опекуном была, и, хотя Анька не возражала против того, чтобы Лиза на себя их тратила, она ничего подобного себе не позволяла. Но надо было знать ее. Она, знаете, какая была? Таких нет больше, понимаете? Это счастье было – знать ее, быть с ней рядом. Она только отдавала и ничего не требовала взамен, – с надрывом сказал Костик и заплакал…

Ирочка Белозерова узнала еще многое о Елизавете Самариной, после выпитого пива языки у студентов развязались окончательно, и они, обливаясь слезами, засыпали Ирину рассказами о Лизе. Ни одного плохого слова в адрес девушки произнесено не было, только самое хорошее говорили они о ней, и говорили так, что Ирина сама чуть не расплакалась. Расчувствовавшись, Ирина поблагодарила ребят за помощь, заказала им еще по пиву, простилась и вышла на улицу. На улице уже было темно, она посмотрела на часы – полночь. Озадаченная, она постояла некоторое время в нерешительности. Жила Ирочка в ближнем Подмосковье, в городе Железнодорожном, и пять минут назад последняя маршрутка, на которой можно было добраться до ее дома, отбыла от станции метро «Новогиреево». Пользоваться электричками в столь позднее время Ирочка боялась, а таксисты запрашивали такую сумасшедшую сумму, что расстаться с ней было бы кощунственно, потому что после этого пришлось бы ограничить себя в потреблении тортиков и пирожных, а также сдобных булочек на целых три дня. Такого Ирочка допустить не могла, поэтому после некоторого раздумья она зашла в ночной магазин, купила бисквитный тортик, украшенный взбитыми сливками, чтобы не скучно было коротать время в одиночестве, и отправилась к себе в офис писать отчет для своего шефа о жизни Елизаветы Самариной.

Прибыв в контору, Ира приготовила большую кружку кофе, щедро разбавила его сливками, отрезала пару внушительных кусков кулинарного шедевра, разместила их на тарелке и в предвкушении удовольствия уселась за стол. Не успела она поднести ложку ко рту, как зазвонил телефон.

– Алло, – ответила она на телефонный звонок.

– Ирунчик, почему ты до сих пор на работе? – спросил взволнованно ее муж. – Почему ты не позвонила и не предупредила, что задерживаешься?

– Венечка? Ты же сегодня в ночную смену работаешь? – в свою очередь удивилась Ирина. Муж Ирины работал шеф-поваром в ночном клубе. Сегодня он должен был трудиться всю ночь на очень важном банкете, поэтому она не стала звонить домой, а в ресторан тем более, так как муж очень не любил, когда его отрывали от таинства поварского искусства.

– Банкет отменили, я пришел домой пораньше, а тебя нет. Я так волнуюсь, Ирунчик. Что случилось?

– Венечка, у меня все в порядке, не волнуйся. Просто я на маршрутку опоздала и решила остаться в офисе на ночь.

– Бедная моя, – сочувственно сказал Белозеров. – А ты не голодная? Хочешь, я приеду и привезу тебе покушать? Я сегодня приготовил для тебя биточки из парной свининки, залитые сметанным соусом с грибочками.

У Ирочки потекли слюнки, но она стойко ответила: «Нет». Время было позднее, и рисковать мужем ради любимых биточков она не стала, тем более на столе ее ждал тортик, на который она сразу же и обрушила весь свой разыгравшийся аппетит, как только простилась с мужем.

Глава 7

Отраженное нападение

Арестов прятался за дверью, стараясь не дышать и подняв над головой тяжелую статуэтку. Неизвестный в другой комнате остановился, бросил что-то тяжелое на пол. «Ковер, в который завернут мое мертвое тело», – подумал адвокат и поежился. Шаги стали тихо приближаться к двери спальни, послышалось тихое треньканье стекла. Воображение Аркадия нарисовало ампулу и шприц со смертельным содержимым, и вся жизнь его за секунду пронеслась у него перед глазами. Легкие шаги за дверью приближались, а жить хотелось все больше и больше. Еще секунда, и в спальню войдет убийца, и кто победит в смертельной схватке, знает только бог. Аркадий напрягся и приготовился к удару.

Неожиданно незваный гость остановился, раздался приглушенный вскрик, кто-то или что-то упало на пол, и все стихло. Адвокат постоял некоторое время в нерешительности, потом осторожно выглянул из своего укрытия. В номере уже было темно, но то, что он разглядел в полумраке, повергло его в полный шок: на полу между спальней и гостиной лежала женщина, и с правой стороны ее головы растеклась темная лужа. Недалеко от нее валялась непонятная конструкция, отдаленно напоминающая огромную соковыжималку.