Мария Брикер

Тени солнечного города

Часть первая

Глава 1

Распределение ролей

Синоптики – сволочи, опять обманули, пообещали облачность и кратковременные дожди. Смотрю на небо, сквозь тяжелые кроны деревьев мне ухмыляется луна, освещая своим призрачным светом парк и главную аллею. Оглядываю пространство вокруг себя и успокаиваюсь: кусты и деревья хорошо скрывают мой силуэт от посторонних глаз.

Настроение меняется. Нежелательная луна больше не раздражает, напротив, привносит немного мистики и совершенства в эту ночь. Ожидание под дождем куда противнее.

Время течет медленно… Мерзкие писклявые комары атакуют и надоедливо лезут в глаза, путаются в волосах, совершают нападки на обнаженные руки. Аллергия на укусы мелких носатых тварей сделала мою кожу похожей на большой отвратительный ярко-красный волдырь, тело нестерпимо ноет. Не заметила, как расчесала руку до крови… Ничего, это пройдет, это мелочь по сравнению с тем, что я задумала.

В парке стоит тишина… Опасаться нечего. Выглядываю из своего укрытия и занимаю позицию ближе к центральной аллее – ни души в пределах видимости, только я и он – полуслепой, опустившийся алкоголик, брошенный женой и друзьями, – лучший кандидат на придуманную мною для него роль. Он спит, развалившись на кривой парковой лавке, и не подозревает, что жизнь его изменилась с того мгновенья, как только он попал в поле моего зрения.

Смотрю на часы – нужный момент настает. Подхожу к нему и тихо шепчу:

– Просыпайся, пора. Твой выход на сцену.

Он ворочается, будто чувствует мой мысленный посыл. Садится и рефлекторным движением шарит рукой около себя в поисках своих очков. Напрасно старается, ликую я в душе: пока он спал, я легко избавилась от них.

– Привет, – мой голос звучит непривычно фальшиво. Откашливаюсь, поправляю упавшую на лицо прядь волос, подхожу еще ближе.

– Ну здорово, коль не шутишь, – отзывается он, щурит глаза, пытается сосредоточиться и понять, с кем разговаривает. С минуту он вглядывается в мое лицо, хмурится. – Не поздно ли ты, подруга, на прогулку вышла? Мамка не заругает?

Пугаюсь, непроизвольно отступаю от него. Кофта прилипает к мгновенно взмокшей спине, лоб покрывается испариной – не может быть, чтобы он рассмотрел мое лицо. Размышляю, верх берет логика: за моей спиной фонарь, он светит ему в лицо, с таким слабым зрением он может различать лишь мой силуэт. Начинаю соображать, что голос выдает мой возраст. Что-либо менять поздно. Расслабляюсь.

Его начинает трясти. Он теряет ко мне интерес, забывает обо мне, пытается изо всех сил сдержать накатывающий волнами отходняк. Ему очень плохо. Напоминаю о себе:

– У меня для тебя кое-что есть. – Извлекаю бутылку водки из кармана широкой идиотской юбки с плебейскими подсолнухами и демонстративно подношу к его лицу. Он инстинктивно подается вперед, но неожиданно резко отстраняется. По выражению его лица улавливаю – он пытается понять, что происходит, но ответа на вопрос не находит, и это его злит.

– Только не ври, что пришла ночью в парк, чтобы угостить меня водкой. Говори, что нужно, или уматывай. – Слова даются ему с трудом, разум неожиданно берет верх над животной тягой к спиртному, это удивляет.

– Согласна с тобой, я пришла не для этого. Буду с тобой откровенна. Полная луна обостряет мои желания… от тебя мне нужен секс. Предлагаю сделку – я тебе водку, а ты меня… – не успеваю договорить, он рывком привлекает меня к себе, резким движением разрывает на мне кофту, и несколько пуговок разлетаются в разные стороны. Стараюсь не смотреть ему в лицо и слежу, как одна пуговица катится по направлению к урне, разворачивается и возвращается, подпрыгивая, обратно к моим ногам… Он улавливает мое напряжение.

– Что, не понравилось?.. Проваливай отсюда, быстро. – Он довольно сильно отталкивает меня. Спотыкаюсь и падаю на заплеванный асфальт. На глазах непроизвольно выступают слезы, текут по щекам, чувствую их солоноватый привкус на своих губах. Не больно, просто противно: ошиблась в расчетах, недооценила его. Он ведет себя непредсказуемо, а время поджимает. Срочно меняю свое амплуа и начинаю шумно хлюпать носом.

– Зачем ты так? Распалил – и в кусты, да? Пойми, мне не с кем больше. В нашем городке все друг друга знают, а мне это необходимо! Я больна, сильно больна! Тебе ли не понять, тяга не дает жить нормальной жизнью ни тебе… ни мне.

– Ты что?.. Ты что, в самом деле? – Он начинает верить, испытывает чувство вины и неловкость за то, как обошелся со мной. – Ну, не хнычь. Я думал, шутишь ты, издеваешься. Во, блин, попал! Да ты посмотри на меня, неужели мужика поприличней найти не можешь? Я пью уже больше недели – не уверен, что получится у меня.

– Я помогу, не волнуйся, – подбадриваю его, поднимаюсь и подхожу ближе. – У меня одна просьба, отойдем отсюда в кустики. Здесь очень светло, меня могут увидеть знакомые.

– Пойдем, коли так, – он нерешительно поднимается и какое-то время молчит. Я начинаю нервничать, слишком много времени упущено зря, придется корректировать его позднее. Жду, когда он наконец осмелеет. Пытаюсь представить, о чем он думает. – Имя-то у тебя есть? А то неудобно как-то… – застенчиво спрашивает он.

– Елизавета, можно просто Лиза, – вздыхаю с облегчением: причина заминки – пресловутая сентиментальность.

– А я – Андрей. Давай, Лизка, для начала выпьем… для храбрости.

– Нет, сначала это, а выпить ты еще успеешь, – возвращаю себе уверенный тон, даю понять, что не намерена идти на уступки.

– Ну это, так это, – нервно смеется он, берет меня под руку и отдает себя на волю судьбы. Театральная постановка начинается…

Глава 2

Арестов

Адвокатская контора «Арестов и партнеры» располагалась в центре Москвы и занимала две небольшие комнатки внутри ветхого особнячка дореволюционной постройки. Контора открылась чуть больше полугода назад, и работали в ней только два человека: основатель – молодой преуспевающий адвокат Арестов Аркадий Александрович и его застенчивая помощница Ирочка Белозерова.

Несведущих граждан, пришедших с улицы для решения своих проблем, невзрачность, запущенность конторы отпугивала и настораживала. Отпугивала и фамилия адвоката, потому что мало кто из посторонних знал, что произносить ее надо с ударением на первый слог, а не на второй. Такого рода посетители становились клиентами Арестова крайне редко. Тех же, кто пришел, имея при себе рекомендации от друзей и знакомых, фамилия и «художественное оформление» офиса нисколько не смущали. Работая на другие юридические фирмы, Аркадий Александрович приобрел себе репутацию беспроигрышного адвоката по бракоразводным делам. Его имя хорошо знали в определенных кругах, и, хотя гонорар за его услуги вселял ужас в души клиентов, от посетителей, желающих обрести свободу и не остаться на бобах, отбоя не было. Он имел талант в решении имущественных и бытовых проблем: жены, нанявшие его, легко отвоевывали большую часть состояния своих мужей; мужья, оплатившие его услуги, без труда получали опекунство над своими детьми.

Рабочий день подходил к концу. Арестов мельком взглянул на часы и вновь посмотрел на посетителя. Посетитель, клиент Арестова по последнему делу, невысокий сухощавый старичок с козлиной бородкой, сиял как начищенный самовар, не переставая постоянно кланяться, чем утомил несчастного адвоката.

«Пора бы и гонорар уже получить», – раздраженно подумал Аркадий Александрович, широко улыбнувшись старику.

– Спасибо, Аркадий Александрович! Спасибо вам, милейший, за все, – повторил старичок в двадцатый раз и плюхнулся в кресло. Арестов расстроился, выходило, что клиент покидать его не собирался. А где же гонорар?

Старик устроился удобнее и продолжил свои хвалебные речи сидя. Радовало только одно, кланяться он перестал.

– Не знаю даже, как бы я без вашей помощи избавился от моей драгоценной супруги. По правде говоря, я полагал, что мне придется проститься со всем моим имуществом, которое я нажил, поверьте, честным кропотливым трудом! – сокрушенно заявил старик, несколько раз моргнул для убедительности и наконец-то полез во внутренний карман пиджака.

– Не стоит благодарности, Фридрих Эммануилович. Был рад знакомству с вами и надеюсь, что впредь вы будете более осмотрительны, – улыбнувшись во весь рот, сказал Арестов, убирая пухлый белый конверт с приятно шуршащими купюрами в стол.

– В этом можете не сомневаться, Аркадий Александрович. Как только я найду себе новую жену, то сразу обращусь к вам, чтобы составить брачный договор. Всего вам доброго. – Старик встал, еще раз поклонился и направился к выходу. Арестов вздохнул с облегчением. В дверях надоедливый клиент остановился и обернулся, глаза его застлала поволока, выражение лица приняло мечтательное выражение. – И все же, Аркадий Александрович, если бы вы знали, как она была хороша в постели! Но как только она выползала из-под одеяла… Ах, как жизнь несправедлива. – Фридрих Эммануилович Копейкин тяжело вздохнул и вышел за дверь.

В конторе стало тихо, но ненадолго: спустя пять минут в комнату заглянула помощница с обеспокоенным выражением лица.

– Аркадий Александрович, срочно прячьтесь! Госпожа Копейкина пожаловала.

Арестов мельком выглянул в окно. Госпожа Копейкина, бывшая жена Фридриха Эммануиловича, двухметровая крашеная блондинка, милейшая дама, совершенная во всех отношения, от силиконовых грудок шестого размера до полных сексуальных губ, в которые она при помощи косметологов вкачала пол-литра специального геля, грузно «выпорхнула» из своей машины и решительно направилась в контору. Аркадий отскочил от окна и заметался в поисках укрытия. Взглянув на Копейкину, бесстрашный адвокат сразу понял, что пожаловала она далеко не с мирным визитом. Намерения ее были вполне очевидны – они угадывались по враждебному выражению лица, по мстительно сверкающим голубым глазам и по бейсбольной бите, которую она крепко сжимала в своей «нежной» ручке.

– Я вас прикрою, – успокоила его помощница и выскользнула из помещения, плотно прикрыв за собой дверь.

Арестов, недолго думая, вытащил из шкафа старые дела и юркнул в пропахшее пылью пространство. При нормальных обстоятельствах поместиться в маленьком шкафу было определенно невозможно, но страх сделал тело Арестова на удивление гибким и податливым. Раньше он даже не подозревал о такой особенности своего организма. Втиснувшись между полками, Аркадий Александрович подумал, что, возможно, в нем умер гениальный цирковой артист, и, скорее всего, в юности он выбрал не ту профессию.

В приемной стоял переполох, из чего следовало, что силиконовая девица действительно не на шутку рассержена. Ирочка стойко сдерживала натиск, но силы были явно не равны – дверь в кабинет с шумом распахнулась, и в комнате сразу запахло стойким ароматом дорогих приторных духов, лаком для волос, мятной жвачкой и еще чем-то непонятным, от чего у Арестова нестерпимо зачесалось в носу, заслезились глаза и стало нечем дышать.

– Я же сказала вам, что его нет. Час назад он уехал домой, – настойчиво повторила помощница.

– Не пудри мне мозги, дорогуша. Машина его здесь, значит, он еще на работе. Где он? – взвизгнула блондинка, цепким взглядом осмотрела комнату и, не обнаружив его в кабинете, треснула бейсбольной битой по рабочему столу Арестова. Удар был таким сильным, что у Аркадия заложило уши и страшно заболел затылок.

– Прекратите безобразничать, а то я вызову милицию, – нерешительно пропищала Ирина. – Аркадий Александрович уехал домой, а машина его здесь, потому что сломалась.

– Ха-ха-ха! – выдавила из себя иронический смех блондинка. – Где это видано, чтобы новенькие «Тойоты» ломались? Сказки будешь шефу своему рассказывать о причинах опозданий на работу. А мне можешь лапшу на уши не вешать! Ты бы лучше порядок в кабинете навела, а то все дела по полу раскиданы… – Неожиданно блондинка замолчала и во все глаза уставилась на шкаф, в который залез Арестов, затем решительно подошла к нему и распахнула дверцы. Аркадий, сложенный вчетверо, широко улыбнулся.

– Здравствуйте, уважаемая Аграфена Ивановна, – сказал адвокат, когда его легко, как пушинку, вытащили из шкафа и подняли над полом. – А я вот тут документы в порядок приводил, пыль протирал… Чем обязан столь позднему визиту? Вы вроде не записаны на сегодня? Но все равно я очень рад!

– Рад он, – сквозь зубы процедила блондинка. – Разорил меня – и рад!

– Поставьте Аркадия Александровича на пол! Немедленно! – закричала Ирина, взволнованно прыгая вокруг.

– Исчезни, пигалица толстозадая. Нам с Аркадием Александровичем поговорить надо, – проворчала госпожа Копейкина, но тем не менее поставила адвоката на пол.

Аркадий, обретя под собой твердую почву, почувствовал себя более уверенно. Он поправил галстук, откашлялся и жестом показал Ирине, чтобы та вышла. Ирина тяжело вздохнула, окинула прощальным взглядом своего шефа, как бы невзначай подхватила бейсбольную биту, по неосторожности оставленную дамой на столе, и удалилась.

– Аграфена Ивановна, присаживайтесь, будьте любезны. Не знаю, почему вы так недовольны? Мне удалось отбить у вашего мужа отступные для вас: квартиру, машину и даже дачу.

– Квартиру?! – вытаращила глаза Копейкина. – Да ты видел эту квартиру: халупа трехкомнатная на окраине города! Да мои сиськи стоят дороже, чем эта квартира!

– Ну, не такая уж и халупа, и не совсем на окраине города. Опять же – машина, дача…

– Дача-срача – сарай на трех ногах! Ни одна приличная женщина не будет проводить свой отдых в подобном месте! – Копейкина тряхнула наращенными волосами и плюхнулась на стул, оголив свои толстые колени. С минуту она враждебно смотрела на адвоката, затем успокоилась, Арестову даже показалось, что она немного уменьшилась в размере, сдулась, как резиновый шарик. Ее по-боевому размалеванное лицо приняло печальное выражение, из ярко накрашенных глаз потекли крупные разноцветные слезы, и она лихорадочно захлопала ресницами. – Сволочь ты, Арестов! Разорил меня! Лишил надежды на будущее! Думаешь, я с этим старым засранцем целый год в постели кувыркалась просто так? Все его капризы и прихоти выполняла, мое роскошное тело давала лапать семидесятилетнему козлу ради этого сарая? Я ведь о домике на Кипре мечтала и о квартирке в центре Москвы. Вот была бы жизнь: летом – там, зимой – здесь… А ты взял и все мои мечты обломал!

– Аграфена Ивановна, прошу вас, не плачьте, – протягивая толстую пачку салфеток, сочувственно сказал Арестов. – Вы молоды, очень красивы, сексуальны. Да на свете полно состоятельных мужчин, к тому же среди них есть не только старые козлы, но молодые и привлекательные. Какие ваши годы, успеете еще насладиться прелестями жития на Кипре, да не со стариком, а с человеком для души.

– Мне уже двадцать девять! – сокрушенно заявила Аграфена, случайно забыв включить в счет своего возраста ровно десять лет.

– Так мы с вами почти ровесники! – радостно воскликнул Аркадий и опять улыбнулся во весь рот. – Я и говорю, у вас все еще впереди. Но в следующий раз, когда соберетесь замуж, перед тем как зарегистрировать свой брак, загляните ко мне, я составлю для вас эксклюзивный брачный контракт, который будет учитывать все ваши интересы. Бесплатно составлю, обещаю.

Аграфена перестала плакать, заинтересованно посмотрела на Аркадия и приподняла сильно выщипанную бровь, щедро подведенную черным карандашом. Выражение ее лица, однако, не понравилось Арестову. Кроме деловой заинтересованности, Аркадий уловил во взгляде ее плотоядных глаз настрой на него, как на мужчину. Видимо, его статус поменялся, совершив в ее сознании несколько стремительных скачков от врага до делового партнера, а из делового партнера – в объект охоты.

– Аркадий, – с тихим придыханием сказала Копейкина, – я думаю, нам необходимо обсудить это в более спокойной, непринужденной обстановке. Возможно, квартира, которая досталась мне с вашей помощью после развода, действительно не так уж и плоха… особенно для встреч интимных. Завтра в это же время вас устроит?

Аркадий исподлобья покосился на госпожу Копейкину, остановив помимо своей воли взгляд на ее внушительном бюсте, и вдруг отчетливо представил, как он будет колыхаться во время бурной страсти. Перспектива оказаться наедине с Аграфеной Копейкиной на ложе любви так напугала его, что вызвала судороги во всем теле и усиленное потоотделение в подмышках. Но в грубой форме отказать даме он себе позволить не мог, к тому же, несмотря на то, что бейсбольная бита была нейтрализована находчивой помощницей, у Копейкиной оставалось еще много возможностей лишить его жизни при помощи любого другого предмета, который подвернулся бы под ее горячую руку.

– Ах, Аграфена, как соблазнительно звучит ваше предложение, – изобразив на лице ужасное сожаление, пропел он. – Как бы я мечтал об этом, если бы… если бы я… Мне неудобно говорить, но я…

– Ты что, «голубой», что ли?! – воскликнула Копейкина и тем самым пришла на выручку бедному адвокату. Аркадий спорить не стал, скромно потупил глаза и тяжело вздохнул, показывая Копейкиной, что она точно попала в цель. Сначала он хотел соврать, что женат, но вывод Копейкиной, который просто не приходил ему в голову по причинам, вполне понятным для мужчины нормальной ориентации, оказался даже лучшим вариантом мягкого отказа от предложенного интима. – Так я и думала, – разочарованно вздохнула она и встала. – Ну что за скотская жизнь! Почему мне так не везет? Все богатенькие либо молодые, красивые, умные, но «голубые», либо натуралы, но старые козлы. Ладно, хрен с тобой – живи пока. Как только выгодная партия на горизонте замаячит, я тебя навещу. Да, бесплатный совет на прощание: предохраняйся как следует. Ты мне живой и здоровый нужен! Целую, бай-бай.

За Копейкиной закрылась дверь. Аркадий вскочил со своего кресла и распахнул окно. Удушливый аромат, витавший в воздухе после ухода блондинки, смешался с запахами летнего вечера и выхлопных газов, немного разряженных грозовыми послеобеденными ливнями.

– Вы живы? – спросила помощница, заглянув в комнату. – Слава богу! Если я вам больше не нужна, я пойду, Аркадий Александрович, – муж дома заждался.

– Конечно, иди, Ира, – разглядывая внутренний дворик, сказал Арестов. – Спасибо тебе за помощь.

– Не за что, – смутилась помощница. – А вы когда домой собираетесь? Дел-то на сегодня никаких нет.

– Я сейчас, немного в себя приду и поеду.

– Дверь на сигнализацию не забудьте поставить, – назидательно сказала Ирина и вышла. В приемной процокали ее каблучки, хлопнула входная дверь, и в конторе все стихло.

Арестов вздохнул с облегчением. Ирочка Белозерова работала на него около двух месяцев. До появления Ирины в его конторе Арестов сменил четырех ассистенток. Причина текучести кадров была на удивление банальна – вместе с работой особи женского пола приступали к штурму его сердца и штанов. Такой поворот событий в планы Аркадия Александровича не входил, и он незамедлительно расставался с подобными сотрудницами. Ирочка была другой, она обожала своего мужа – о чем в лоб сообщила Арестову на собеседовании, оценив по-своему его невинный вопрос о ненормированном рабочем дне. Еще Ирочка, невинно хлопнув глазами, прямолинейно заявила, что спать с ним не будет ни при каких обстоятельствах, чем шокировала адвоката окончательно, и он, растерянно промямлив, что ни о чем таком и не помышлял, попросил ее приступить к работе немедленно. Впоследствии Арестов ни разу не пожалел об этом. И хотя Ирина немного раздражала его своей чрезмерной заботой, но как сотрудница была незаменима, поэтому он мирился со всеми ее недостатками и боялся ее потерять.

В редкие дни, свободные от срочных дел, Ирочка пыталась отправить его домой пораньше, ругала, что он мало отдыхает, и волновалась о том, что он много работает. Наивная помощница не предполагала, что шеф часто взваливает на плечи много работы и задерживается допоздна в конторе потому, что пытается оттянуть время возвращения в свою холостяцкую берлогу. В просторной, сверкающей новеньким евроремонтом квартире, среди дорогой мебели и техники последнего поколения он чувствовал свое одиночество и тоску гораздо сильнее, чем в своей пока еще неблагоустроенной конторе. На работе он жил жизнью других людей, и это помогало ему забыться и не думать о прошлом…

Домой идти не хотелось. Он послонялся по офису, выпил пару кружек кофе, собрал в шкаф все разбросанные дела и задумался над тем, чем бы еще себя занять до наступления темноты.

Резкий телефонный звонок стер очередную скудную идею относительно вечернего времяпрепровождения, которая уже наклевывалась в его мозгу. Арестов посмотрел на часы – было около половины девятого. «Все правильно, – подумал он, – Ира доехала до дома и теперь проверяет, уехал ли я. Вот ведь неугомонная!» Некоторое время он стоял в нерешительности, размышляя, брать трубку или нет, но телефон трезвонил, продолжая настойчиво действовать на нервы, и Аркадий не выдержал.

– Я уже в дверях, Ира. Сейчас поставлю контору на сигнализацию и ухожу, – выпалил он быстро в трубку, не желая больше слушать лекции о здоровом образе жизни и чрезмерном переутомлении.

– Будьте добры Аркадия. Простите… Аркадия Александровича Арестова, – услышал он приглушенный женский голос, и голос этот принадлежал не его помощнице, как он предполагал, а совершенно другой женщине. В глазах потемнело от нахлынувших воспоминаний. Прошлое придавило своей тяжестью, скомкало и раздавило его. Некоторое время он молчал, не в силах совладать со своими эмоциями, – пауза затянулась. На том конце провода тоже молчали.

– Маша? – тихо спросил он, стараясь, чтобы голос его предательски не дрогнул и не выдал его волнения.

– Да, это я, – удивленно сказала женщина. – Как ты меня узнал, Аркаша? Столько лет прошло. Я уже и не Маша, а Мария Сергеевна Громова.

– Как я могу тебя не узнать, Маша? Твой волнующий голос сводил нас всех с ума в школе, особенно когда ты вдохновенно читала Пушкина, – шутливо сказал Арестов. Шок от неожиданного звонка стал понемногу проходить, удалось даже выровнять дыхание.

– Мне не до шуток, Аркаша, – устало сказала женщина.

– Прости, у тебя что-то случилось? Ты ведь не просто так позвонила?

– Не просто. Андрея арестовали по подозрению в убийстве. Мне очень плохо, Аркаша. Я не знаю, что делать. Я бы никогда не побеспокоила тебя, но… – она не договорила и заплакала. В трубке послышались ее приглушенные всхлипывания.

– Не плачь, Машенька. Я сейчас приеду, и мы все обсудим. – Он схватил ручку и спросил: – Диктуй адрес, я буду через полчаса.

– Мне немного неудобно. Мы живем сейчас не в Москве, и уже поздний вечер… – неуверенно сказала Маша и замолчала.

– Да не грузись ты, диктуй адрес, я на машине поеду, а не на электричке, – немного грубо сказал Аркадий, чтобы снять с Маши напряжение. Она успокоилась и обрадовалась, торопливо продиктовала адрес, словно опасаясь, что он в любую минуту передумает и откажет ей в помощи, объяснила, как проехать к ее дому, и они простились.

Но Аркадий и не думал отказывать в помощи женщине, ради которой он жил все эти годы. Этого момента он ждал четырнадцать лет. Ждал, что она позвонит ему, попросит о встрече, они встретятся, и он сможет наконец доказать ей, что она сделала когда-то неправильный выбор.

Маша медленно положила трубку на рычаг и уронила голову на стол. Этот звонок дался ей с большим трудом, забрал последние силы, опустошил, вымотал… Два дня она пыталась набрать этот номер, но не решалась, ей было страшно. Она боялась, что Аркадий не захочет с ней говорить или сухо объяснит, что она позвонила не по адресу. Тысячу раз она прокручивала в голове их возможный диалог, настраивалась на худшее, прикидывала, что скажет ему, как объяснит свой звонок, снимала трубку, набирала несколько цифр и бросала ее на рычаг. Откуда же ей было знать, что Аркадий без лишних слов сам предложит ей помощь? Откуда ей было знать, что он узнает ее спустя столько лет и обрадуется ее звонку? Все решилось без затруднений, но напряжение не отпускало, руки тряслись, в груди неприятно щемило. «Теперь все будет хорошо, – успокаивала себя Маша, – волноваться не о чем. Теперь все будет хорошо. Он приедет через час, через два. Он согласился помочь. Все будет хорошо… Аутотренинг подействовал, она расслабилась, удобнее устроилась на стуле, положила под голову руку и провалилась в глубокий сон. Она спала и улыбалась во сне, ее оставили проблемы, боль и разочарование. Она вновь вернулась в детство. Там было тепло и уютно, пахло вишневым вареньем и жареной картошкой с грибами, мама читала ей сказки на ночь и целовала в лоб перед сном. Там она была счастлива…

* * *

Аркадий потратил на дорогу около двух часов. Большую часть времени он плутал на машине по темным улицам города Солнечного. Фонари, освещающие улицы-близнецы, явно отлынивали от своих обязанностей, а горожане этого подмосковного городка, люди приветливые и общительные, к несчастью, обладали одним существенным недостатком: все как один страдали топографическим кретинизмом. Подробно расспросив Арестова о цели его визита и о московских новостях, они с радостью объясняли ему, как проехать на нужную улицу, но объясняли так, что Аркадий каждый раз почему-то оказывался в разных частях города или упирался в тупик. После бесполезных и утомительных попыток опросить местное население Аркадий решил действовать самостоятельно и начал методично объезжать окрестности, исследуя квадрат за квадратом. Маша, поселившаяся в этом городе, видимо, заразилась от горожан тем же неизлечимым заболеванием – перечитывая запись подробного объяснения о том, как найти дорогу, Аркадий так и не увидел ни одного указанного ею ориентира.

Наконец ему повезло. Дом номер пятнадцать располагался в самом конце Сиреневой улицы, и Арестова уже не удивило то обстоятельство, что домов на этой улице оказалось всего семь.

Аркадий припарковал машину и огляделся. Окружающая обстановка ничем не радовала: обшарпанная помятая пятиэтажка, белье, сохнущее во дворе, бродячая серая собака с облезлым боком – и ни одного куста сирени в пределах видимости. Складывалось такое впечатление, что он попал в послевоенное время, которое, по причине своего возраста, видел только в кинофильмах. Арестов вошел в подъезд – в нос ударил запах кошачьей мочи, плесени и дешевой жареной рыбы. Все выглядело настолько удручающе убого, что ему стало не по себе.

«Неужели Андрей с Машей живут здесь? Может быть, я ошибся адресом? Все перепутал и приехал не в тот город? Поэтому и не нашел ни одного указанного Машей ориентира. Не могу в это поверить! Андрюшка Громов, сын обеспеченных родителей: папа – генерал, мама – холеная, ухоженная красавица, шикарная квартира, антикварная мебель, распланированное будущее на много лет вперед и лучшие шмотки в районе», – размышлял Аркадий. Он тогда ни секунды не сомневался, что Маша выбрала себе в мужья Андрея именно из соображений будущего благополучия. В тот день он ушел, оставив их вдвоем, и твердо решил добиться всего, что имеет Андрей. Поступил в институт, днем учился, по вечерам подрабатывал, по ночам до одури учил конспекты. Окончил институт с красным дипломом, работал до изнеможения на чужих людей, терпел унижения и добился всего – только ради того, чтобы доказать ей, что он не хуже Андрея. Все эти годы он думал только о ней, о сероглазой стройной девушке с тяжелой темно-русой косой, в которую она вплетала разноцветные ленты, о девушке в белом легком платье… Такой он видел ее в последний раз, такой он видел ее во сне, такой он запомнил ее навсегда.

Но сейчас, поднимаясь по заплеванным ступенькам на ее этаж, оглядывая исписанные ругательствами стены и ощущая запах нищеты, он почему-то не испытывал чувства удовлетворения, а, напротив, ему стало неловко за свою обеспеченность и благополучие. Он шел и с каждой секундой замедлял шаги. Он не знал, что скажет ей, когда увидит. Как он начнет разговор, когда переступит порог ее квартиры? Что скажет ему она? Подойдя к квартире, он совсем растерялся. Несколько минут стоял, не в силах позвонить в дверь, наконец решился.

Глава 3

Долгожданная встреча

Дверь открылась. Аркадий увидел перед собой усталую худую женщину с короткими волосами с проседью… «Это не может быть она, – растерянно подумал он. – Это какая-то ошибка. Но если это ошибка, почему тогда эта женщина приглашает меня войти в квартиру?»

– Здравствуй, Аркаша, – услышал он знакомый голос и вздрогнул. Да, это была она, любовь всей его жизни, рано постаревшая и изменившаяся до неузнаваемости. – Что, не узнал? – задала она ему вопрос в ответ на затянувшееся молчание.

– Ну что ты, Маша! Узнал, конечно, – придя в себя после шока, начал оправдываться Арестов. – Просто… эта прическа… тебя немного изменила… но тебе идет этот симпатичный ежик. И цвет волос тебе идет… он необыкновенно сочетается с твоими дымчатыми глазами, – выкручивался Аркадий, стараясь сгладить неловкое положение, в которое поставил Машу и попал сам. «Идиот несчастный, – ругал он себя. – На что ты, собственно, рассчитывал? Что она встретит тебя в белом платье и с лентой, вплетенной в косу? Ведь даже мысли ни одной не возникло, что за четырнадцать лет женщина может так измениться».

– Ладно, льстец. Проходи уже, что в дверях стоишь. Дай я тебя рассмотрю как следует, – он вошел в квартиру, неуклюже протянул ей коробку конфет и бутылку вина. – Да… хорош, – улыбнулась Маша. – Хорош, ничего не скажешь. Твоя Ира, наверное, в тебе души не чает? Пойдем, я тебя кофе буду поить.

– Какая Ира? – тупо спросил Арестов, не понимая, что имеет в виду Маша.

– Тебе лучше знать, какая. Это ведь перед ней ты отчитывался, когда я звонила, о том, что скоро придешь домой.

– Ах, это! – Аркадий наконец-то понял смысл ее вопроса и расхохотался. – Это моя ассистентка – жутко волнуется о моем здоровье и допекает каждый вечер.

– И как твоя жена смотрит на такую трогательную заботу? – осторожно спросила Маша и как-то странно посмотрела на него.

– Я не женат.

– И что, никогда не был?

– Нет.

– Надо же! Куда только женщины смотрят? Что только им надо? Ой, прости… – спохватилась Маша и покраснела. – Прости, это не мое дело.

– Да ничего страшного. Я сам виноват. Слишком работой загружен. Ну и вообще… – Он не договорил. Маше ни к чему было знать, что значило для него это «вообще» в течение предыдущих четырнадцати лет.

– Есть хочешь? – перевела она разговор. – Правда, я не ожидала, что ты приедешь сегодня. Но у меня есть колбаса и сыр, могу соорудить тебе бутерброды.

– Если тебе не трудно. Я с удовольствием перекушу, – обрадованно согласился Арестов, и ему стало неловко, что, кроме конфет и бутылки вина, он не догадался ничего больше купить по дороге.