Поскольку автомеханик со сломанной рукой может только мешать, Зи отослал меня в контору заниматься бумагами. И здесь я не очень много сделала, но по крайней мере — как выразился Зи — не скулила рядом с ним.
      Он ничего не сказал мне ни о своем кинжале, ни о том, кто такой Адельберт и почему ему нужен кузнец, а в Интернете я ничего не нашла. Когда я стала очень уж приставать, Зи заявил, что ему нравится современность, с ее сталью и электричеством, больше древних времен, потому что сегодня Metallzauber, то есть гремлин, может не только ковать мечи, которыми убивают людей. После чего опять прогнал меня в контору и‹вернулся к починке машин.
      Я правша, а сломана у меня именно правая рука. Я даже не могу прижать ею листок, потому что врач скорой помощи велел мне держать руку на перевязи. Даже на компьютере мне приходится печатать одной рукой, а это ужасно медленно. Поэтому я использовала компьютер для игры в солитер и проиграла двести долларов воображаемых денег.
      Это был не лучший момент для появлении Габриэля Сандовала. Я совсем забыла, что велела матери прислать его в понедельник после уроков.
      Ему пришлось ждать, пока я подготовлю их счет и определю почасовую плату, которая показалась мне справедливой. Но ему придется отработать двадцать часов, и я решила, что это слишком много. Поэтому я добавила по два доллара за час, чтобы время выглядело более прилично.
      Распечатав это все, я протянула ему. Он посмотрел, перечеркнул итоговую сумму и вернул первоначальную.
      — Я еще столько не стою. Но буду стоить к концу первого месяца.
      Я пересмотрела свою оценку паренька. Он не рослый и никогда не будет крупным мужчиной, но как он ни молод, было в нем что-то основательное.
      — Хорошо, — сказала я. — Договорились.
      Я показала ему все в конторе, что заняло пять минут. Потом посадила за компьютер и продемонстрировала перечень программ и систему оплаты. Когда мне показалось, что он понял, я передала ему пачку бумаг и оставила с этим.
      Сама же вернулась в гараж и кивнула в сторону конторы, когда Зи вопросительно взглянул на меня.
      — Думаю, я нашла замену Теду. Всучила парню текущие бумажные дела, и он даже не заворчал.
      Зи приподнял бровь.
      — Тед никогда не ворчал на тебя.
      — «Черт побери, Мерси, неужели трудно вручить мне счет в тот же день, как получишь?» — я как могла лучше передразнила скрипучий голос Теда.
      — Я думал, что тот, кто вырос с вервольфами, понимает разницу между ворчанием и бранью, — заметил Зи. Он положил гаечный ключ и вздохнул. — Мальчик беспокоит меня. Ты ведь знаешь, он получил стипендию, чтобы в колледже был образцовый другой, на которого можно было бы показывать пальцами.
      — Вероятно, — согласилась я. — Но они никогда не поймут, что их сподвигло на это.
      — Думаешь, с ним все будет в порядке?
      — Не могу представить себе место, где Тед был бы не в порядке. Его ничего не пугает, ничего не тревожит, и он ужасающе компетентен во всем, за что ни возьмется. — Я похлопала Зи по спине. Ужасно люблю, когда он разыгрывает роль встревоженного отца. Такие разговоры у нас часто происходят с того времени, как Тед уехал в Гарвард. Их содержание я раз в неделю передаю Теду по электронной почте.
      Я услышала, как открылась дверь конторы, и знаком попросила Зи помолчать, чтобы послушать, как мой новый офисный работник справляется с клиентами.
      — Чем могу быть полезен? — осведомился Габриэль глубоким гладким голосом, который удивил меня. Я не ожидала, что он будет заигрывать с посетителями.
      Но тут раздался голос Джесси:
      — Я ищу Мерси. Она не говорила, что у нее новый работник.
      Наступила короткая пауза, потом Габриэль резко спросил:
      — Кто тебя ударил? Джесси рассмеялась и небрежно ответила:
      — Не волнуйся. Папа заметил мой синяк, и тот, кто это сделал, уже мертв.
      — Отлично, — произнес Габриэль таким тоном, как будто не возражал бы против того, чтобы принять это за правду.
      — Меня ждут в машине, — сказала Джесси. — Я лучше пойду к Мерси.
      В гараж она вошла с задумчивым выражением на лице.
      — Мне он нравится. Я кивнула.
      — Мне тоже. Хорошая прическа.
      После очистки лесопильной фабрики мы нашли Джесси у Уоррена — без липкой ленты ибез части волос. Уоррен выглядел… ну, он должен был выглядеть пристыженным, но в глазах его была улыбка.
      Джесси возмущенно посмотрела на меня.
      — Кто бы мог подумать, что гей не сумеет постричь волосы. — Она провела пальцами по своим длиной в дюйм волосам с серебристо-золотыми кончиками. Теперь она походила на девушку из 20-х годов в шляпе с бусами.
      — Он тебя предупредил, что не умеет стричь, — заметила я, глядя, как Джесси подходит и целует Зи в щеку.
      — Ну, на следующий день я привела их в порядок. — Джесси улыбнулась мне, но тут же посерьезнела. — Вчера папа позвонил маме и рассказал, что случилось. Все.
      Я была знакома с ее матерью. Они с Адамом развелись четыре года назад, а Адам за моим домом живет почти семь.
      — И что она сказала?
      — Что он должен посадить меня на первый же самолет в Юджин и больше никогда у нее не показываться. — Она коснулась своих губ. — Знаешь, она это делает нарочно. Старается, чтобы он почувствовал себя плохим, как будто он животное. И если не получается, вспоминает четыре выкидыша, как будто ему они принесли меньше боли, чем ей. Как будто все это его вина. А он каждый раз ей поддается. Я представляла, что она собирается предпринять, поэтому заставила их меня выслушать: я взяла параллельную трубку. Мне показалось, что он согласится с ней и отошлет меня, поэтому я сделала, чего не должна была.
      Я не спрашивала ее, просто ждала. Она скажет, если захочет. Очевидно, она захотела.
      — Я рассказала лапе о ее друге, который попытался затащить меня в постель, когда мне было двенадцать. И о том случае два года назад, когда она улетела в Вегас, не предупредив меня. Было ужасно.
      — Мне жаль.
      Она задрала подбородок.
      — А мне нисколько. Мама согласилась оставить меня здесь до конца учебного года, потом они снова поговорят. Меня ждет в машине Уоррен: папа заявил, что теперь не скоро разрешит мне уходить одной, — думаю, целую неделю. У меня к тебе просьба.
      — Что папе нужно?
      — Он просил меня заглянуть к тебе и пригласить на обед. Что-то роскошное, потому что он в долгу у тебя.
      — Я закрою сам, так что можешь собираться, — произнес Зи чуть более настойчиво, чем следует.
      «Неужели я выгляжу так болезненно?»
      — Хорошо. Можешь подобрать меня в… — Я начала поворачивать правую руку, поморщилась и вспомнила, что утром надела часы на левую. Уже почти четыре. — В шесть тридцать…
      — Он заедет сам, — сказала Джесси и унеслась назад в контору пофлиртовать с моим новым помощником.
      — Иди, — буркнул Зи.
      Это было не так просто. Я познакомила Зи с Габриэлем, потом покрутилась почти до пяти. Достала из сейфа кошелек и уже направилась к двери, когда мой друг под прикрытием припарковал на стоянке сверкающий «мустанг» с открывающимся верхом.
      — Тони! — воскликнула я.
      Он все еще был в своей маскировке сверхмачо и выпрыгнул из автомобиля, открывая передо мной дверь. Большие темные очки делали его пугающим и сексуальным.
      — Не хватает твоей машины, — заметила я. — Забавно… — Он взглянул на свой «мустанг». — Минуту назад была здесь.
      — Ха-ха, — отозвалась я. Рука болела, и мне было не до глупых шуток. — Пошли кого-нибудь проверить твою тачку.
      — Что у тебя с рукой? — спросил он.
      Я вспомнила метод Джесси говорить всю правду и ответила:
      — Меня бросил на груду ящиков вервольф, когда я пыталась спасти девочку из рук злого колдуна и наркобарона.
      — Ха-ха, — продублировал он мою реакцию на его шутку. — Должно быть, что-то очень глупое, если ты говоришь небылицы.
      — Что ж, — сказала я, подумав. — Наверно, стоило добавить, что девочка хорошенькая и у нее сексуальный отец. Как ты считаешь?
      — Мерси. — Он взял меня за здоровую руку и развернул, так чтобы мы могли направиться в офис. — Нам нужно поговорить.
      — Невозможно, — ответила я. — У меня скоро свидание.
      — Хорошая попытка. С нашей первой встречи у тебя не было ни одного свидания.
      Он открыл дверь и пропустил меня внутрь. Габриэль поднял голову от моей… от своей работы, и приветливая улыбка на его лице растаяла.
      — А ты что здесь делаешь? — спросил он, вставая и выходя из-за стола. — Отпусти ее. Немедленно.
      «Отлично, — подумала я. — Не хватало мне еще одного мачо, который пытается обо мне заботиться».
      Тони выпустил мою руку и опустился в кресло. У меня очень неудобные кресла, и я их держу, чтобы клиенты нашли другое занятие и не стали бы ждать, пока я чиню их машины. Тони закрыл лицо руками и то ли заплакал, то ли засмеялся. Я решила, что он все же смеется.
      Когда он поднял голову, с ним произошла одна из его поразительных трансформаций, — должна признаться, что этому помогло исчезновение темных очков. Но изменились и жесты, и выражение лица. Тони стал выглядеть на десять лет старше и, если не считать сережек, очень респектабельно.
      — Тони? — произнес пораженный Габриэль.
      — Я работал под прикрытием в Кенневике прямо у него под носом, — сообщил мне Тони. — Он ничего не заметил. Говорю тебе, большинство меня не узнает.
      — Я с этим никогда не спорила. Думаю, ты очень хороший полицейский под прикрытием.
      Тони покачал головой.
      — Габриэль, не оставишь ли нас на минуту одних? У меня есть несколько вопросов к Мерси.
      — Конечно. — Выходя, Габриэль обернулся, словно хотел убедиться, что Тони все еще здесь.
      — В школе ему от меня доставалось, — заметил Тони. — Не может за себя постоять.
      — Мне действительно нужно домой, — заявила я. — Чего ты хочешь?
      Он достал из заднего кармана сложенный листок бумаги.
      — Этот парень, который тебе помогал. Я кое-что разузнал о нем.
      Я взяла листок и развернула. Это был шероховатый черно-белый рисунок Мака с надписью: «РАЗЫСКИВАЕТСЯ» большими буквами сверху. Давались некоторые биографические сведения — Маку было шестнадцать, — но больше никакой информации.
      — Алан Маккензи Фрейзер, — прочла я.
      — Его выследили по телефонному звонку домой, который он сделал на прошлой неделе.
      Я кивнула, сложила листок и принялась смешивать истину с ложью:
      — Он в первый же день попросил разрешения позвонить в другой город — это было с неделю назад. Проработал весь день, а больше я его не видела.
      Я говорила с Браном о Маке. Бран пообещал устроить так, чтобы кто-нибудь весной нашел останки Мака: родители не будут вечно ждать его звонка. Я сделала немного, но все, что могла.
      Потребовались больше усилия и посторонняя помощь, но я была умытой, одетой и красивой к обеду с Адамом и Джесси. Но оказалось, что это обед только с Адамом, потому что Джесси сказалась больной. Адам оставил ее дома, и она смотрела кино с Даррилом и Ауриэлью, потому что у Уоррена было свидание с Кайлом.
      Под смягчающим влиянием хорошей еды и приятной музыки, Адам расслабился, и я обнаружила, что под маской властного, вспыльчивого Альфы, которую он обычно носит, таится очаровательный властный и вспыльчивый мужчина. А ему, казалось, очень нравится то, что я упряма и непочтительна, никого не слушаюсь, что он всегда во мне и подозревал.
      Он заказал десерт, не посоветовавшись со мной. Я бы рассердилась, но это было нечто такое, что я никогда не заказала бы себе сама: шоколад, карамель, орехи, мороженое, настоящие взбитые сливки и тесто такое пышнее, что и оно сошло бы за шоколадное пирожное с орехами.
      — Итак, — осведомился он, — когда я прикончила последний кусочек, — я прощен?
      — Ты высокомерен и перешел все границы, — ответила я, показывая на него вилкой.
      — Я старался, — произнес он с ложной скромностью. Глаза его потемнели. Он перегнулся через столик и провел большим пальцем по моей нижней губе. И следил за мной, слизывая с пальца карамель.
      Я оперлась руками о стол и наклонилась.
      — Это нечестно. Я ем твой десерт, и он мне нравится, но ты не можешь использовать секс, чтобы я не сердилась.
      Он рассмеялся — тем мягким смехом, который начинается в животе и поднимается в грудь. Счастливый, расслабленный смех.
      Ситуация развивалась несколько быстрее, чем хотелось бы для спокойствия, поэтому я решила сменить тему.
      — Бран сказал мне, что велел тебе присматривать за мной.
      Он перестал смеяться и приподнял обе брови.
      — Да. А теперь спроси, присматривал ли я за тобой только ради Брана.
      — Хорошо, я клюну. Ты присматривал за мной только ради Брана?
      — Милая, — протяжно проговорил он, вспомнив о своих южных корнях. — Когда волк выслеживает овечку, он не думает об овечкиной мамочке.
      Я улыбнулась. Ничего не могла собой поделать: Бран как овечкина мама — это очень забавно.
      — Я не овечка, — заметила я. Он лишь усмехнулся.
      «Пора снова менять тему», — подумала я, делая глоток воды.
      — Уоррен сказал, что ты принял нашего серийного насильника в постоянные члены стаи.
      — Он не был виноват в лондонских преступлениях.
      Он был уверен в своих словах, а это значило, что он попросил Брана сообщить правду и получил ее. Тем не менее я слышала легкое раздражение в его голосе и решила еще немного подразнить его.
      — Но насилия прекратились, когда он уехал.
      — Он дважды приходил мне на выручку и второй раз лишь случайно получил шприц, а не пулю. У людей Джерри были серебряные пули, — ответил Адам.
      Я улыбнулась, и он раздосадованно скомкал салфетку.
      — Очко в твою пользу.
      — Но я уверена, что ты не позволишь Джесси пойти с ним на свидание, — самодовольно заметила я.
      Когда он привез меня домой, то обошел машину и открыл для меня дверцу. Может, потому, что я не могла сама этого сделать сломанной рукой, но мне показалось, что он так поступает по другой причине.
      Он поднялся со мной на крыльцо и обхватил ладонями мое лицо. Постоял так недолго, потом оглянулся на луну, уже совсем близкую к полной. И когда повернулся, в глазах его мерцали желтые искорки.
      Губы его были мягкими, они коснулись моих лишь слегка, и я прижалась к нему как можно теснее. Он рассмеялся низким грудным смехом и поцеловал меня по-настоящему.
      Моя сломанная рука была зажата между нами, никакого языка жестов не было — только рот и руки. От него пахло одеколоном. Богатый тонкий аромат сливался с его экзотическим запахом. Когда он отстранился от меня, моя рука осталась на его щеке. Я наслаждалась легкими уколами щетины и гулом своего сердца. Мы молчали, и между нами росло что-то нежное и новое.
      Но тут открылась дверь, и с улыбкой выглянул мой новый жилец.
      — Эй, друзья, вы закончили? Я приготовил горячий какао, потому что посчитал, что на Мерси немного надето. Но, похоже, ты позаботился, чтобы она не замерзла.
      Сэмюэль рассвирепел, когда я вернулась домой из гаража и сообщила ему, что иду обедать с Адамом. Я вынуждена была напомнить ему, что у него нет на меня никаких прав. Больше нет. Он находится у меня, пока не присмотрит себе подходящую квартиру, но это не дает ему права диктовать мне, с кем обедать.
      Если бы я знала, что это будет настоящее свидание, я была бы снисходительнее, ведь Сэмюэль все еще интересуется мной — и часть меня еще любила его.
      Когда сводня Джесси позвонила и сказала, что отец выехал и чтобы я о ней не тревожилась, потому что у нее все хорошо, Сэмюэль удалился дуться в свою комнату, напротив моей спальни. Но когда я попыталась надеть платье, он вошел ко мне. Я все равно не могла надеть платье сама. Но я не стонала болезненно, что бы он ни говорил. Но должна признать: одеваться со сложной повязкой, которую мне наложили в больнице, гораздо удобней, пользуясь тремя руками, а не одной.
      Он не был счастлив, когда я отбыла, но я не позволила чувству вины решать, с кем мне ходить на свидания. Я не играю с теми, кто мне небезразличен, и не позволяю им играть с собой. Я пообещала, что у меня с Адамом будет не больше секса, чем с ним, Сэмюэлем. Только когда сама пойму, что чувствую и что чувствуют они. Но дальше этого я заходить не желала.
      Судя по всему, согласившись на обед, я обнадежила Адама. Это было ошибкой. Вероятно, мне следовало сказать Адаму, что Сэмюэль живет у меня, как только я поняла, что он этого не знает. То, что мы испытали сегодня вечером, все еще слишком хрупко.
      Адам был огорошен, встретив Сэмюэля — любовника, живущего у любовницы.
      — Нехорошо, Сэмюэль, — произнесла я и повернулась к Адаму. — Он здесь, пока не найдет квартиру. — Я взглянула на Сэмюэля. — Надеюсь, это будет очень скоро.
      — Мне казалось, у вас практика в Монтане, доктор Корник, — осведомился Адам.
      Когда открылась дверь, он выпустил меня, но теперь положил руку мне на талию — таким жестом собственника, каким парни щеголяют друг перед другом.
      Сэмюэль кивнул и отступил, давая возможность нам войти. И как только мы оказались в закрытом помещении, я почувствовала поток исходящей от них обоих Силы.
      — Я работаю в клинике посменно с тремя другими врачами, — ответил Сэмюэль, идя перед нами на кухню. — Они без меня справятся. Я покинул Осиновый Ручей неделю назад, и теперь понял, что больше там не останусь. Попробую устроиться где-нибудь поближе к Техасу.
      Адам принял исходящую паром чашку и задумчиво подул на нее.
      — Ты хочешь сказать, что просишься в мою стаю? Улыбка Сэмюэля, которая не покидала его лица с того момента, как он открыл дверь, стала еще шире.
      — Об этом я и не мечтаю. Я стану одиноким волком — вероятно, ты получишь об этом официальное письмо Брана на следующей неделе.
      Я оставила их. Они все равно не обращали на меня внимания. Снять платье без посторонней помощи нелегко, и я заправила его в тренировочные брюки. Свободный свитер прикрыл и сломанную руку, и перевязь. С обувью трудней, но я отыскала пару старых теннисных туфель, которые не развязывала, и натянула их на ноги.
      Когда я вернулась в гостиную, мужчины все еще были заняты одной из тех приятных, но смертоносных бесед, которые обычно плохо заканчиваются. Когда я открыла входную дверь, они замолчали, но когда закрыла ее за собой, услышала, что они снова заговорили.
      Я поехала в фургоне, потому что в моем «рэббите» нет автоматической передачи. Пришлось отъехать на несколько миль от дома, чтобы спокойно воспользоваться сотовым.
      — Стефан, твои части пришли. У меня сломана рука, так что тебе придется поработать самому, но я буду тебе показывать, что делать.
      — Как ты сломала руку, Мерси? — спросил он.
      — Меня бросил на груду ящиков вервольф, когда я пыталась спасти девочку из рук злого колдуна и наркобарона.
      — Звучит интригующе, — заметил Стефан. — Встретимся в твоем гараже.
      Видите. Кое-кто мне верит.