– Может, объясните, какого черта вы здесь и что делаете?
      Дейдре ощущала гнев Гилеада на расстоянии. Он стоял в нескольких шагах от нее, расставив ноги и скрестив руки на груди. Что он успел увидеть и услышать? Как глупо это выглядит: она тайком, ночью убежала из замка, разговаривала сама с собой… Что ему сказать?
      – Я… слышала… люди говорят, будто в этих каменных кругах есть магическая сила, особенно в праздничные дни. – Дейдре попыталась с притворным равнодушием пожать плечами, но вместо этого дернулась от нервной дрожи, сотрясавшей тело. – Я… хотела убедиться в этом.
      – Не слишком умно заниматься магией в наши дни, – мрачно заметил Гилеад. – Ведьм в наших краях сжигают.
      По коже Дейдре побежали мурашки.
      – Я никому не собираюсь причинять зла.
      – Кого вы ожидали увидеть здесь? – Гилеад оглянулся.
      – Увидеть? – Дейдре нахмурилась в недоумении. – Никого. Я же все объяснила. Да, я поступила глупо. Не подумала, что это опасно. Наверное, нам лучше вернуться домой. – Она направилась к Уингеру.
      Но Гилеад схватил ее за руку и развернул лицом к себе.
      – Говори правду, чужеземка. Я не люблю, когда мне лгут. С кем ты собиралась встретиться?
      – Ни с кем! Почему вы не верите мне? Или вы думаете, что я шпионка?
      – Ты не из наших мест, твой акцент похож на сакский больше, чем на бретонский. Ты появилась среди ночи, без вещей и денег. Отличный способ проникнуть в замок, попросив приюта и рассчитывая на милосердие.
      – Я не просила! Я же говорила, меня ограбили…
      – Нет, не думаю, – заявил Гилеад с ледяным выражением лица.
      Дейдре в ужасе отшатнулась. Никогда еще она не видела Гилеада таким.
      – Но я не сакса. Я же рассказывала, откуда мы родом.
      – Я посылал своего человека в Арморику, – сказал Гилеад, покачав головой. – Никто не слышал ни о тебе, ни о том, что кто-то утонул там.
      Надо придумать объяснение. Быстро. Если Гилеад действительно принимает ее за шпионку – дело плохо. Как здесь поступают со шпионами? Вешают? Побивают камнями?
      Дейдре сделала шаг назад и наткнулась на дерево. Не успела она увернуться, как Гилеад схватил ее за руки.
      – Я заставлю тебя сказать правду.
      Их тела почти соприкасались, и, безнадежная мечтательница в душе, Дейдре была готова принять любое насилие.
      – Возможно, я не сказала всю правду, – возразила она, пожирая глазами широкие плечи Гилеада. Она знала, что не сможет лгать ему, глядя в лицо. – Это правда, правда, что я жила в Броселианде, но моя семья родом из других мест. – Она умолкла, пытаясь собраться с мыслями.
      Гилеад молча ждал продолжения. Забавно, что она не замечала раньше, как очаровательны черные завитки волос на его груди. Они видны, когда рубашка расстегнута и… О да. Он ждет продолжения истории.
      – Так вот, моя мать была знахаркой. И мы много путешествовали…
      Гилеад глубоко вздохнул и, ухватив ее за подбородок, заглянул в глаза.
      – Ты чертовски плохая лгунья.
      – Нет! Это правда.
      Гилеад подошел к своей лошади, порылся водной из седельных сумок, вытащил оттуда длинную веревку и с огорченным видом повернулся к ней. Дейдре с тревогой наблюдала за ним.
      – Что ты собираешься делать?
      – Ах, детка. У меня нет другого выхода. Я привяжу тебя к дереву, и ты будешь стоять до тех пор, пока не скажешь правду.
      Дейдре рванулась было к Уингеру, но Гилеад преградил ей путь.
      – Знаешь, я не хочу этого делать.
      Дейдре отскочила вбок, но Гилеад уже был рядом.
      – Тебе не удастся убежать!
      Дейдре метнулась в другую сторону, стараясь предусмотреть его очередной маневр.
      – Хочешь поиграть? – с улыбкой спросил Гилеад.
      Дейдре отступила назад – он сделал шаг вперед. Она сделала еще два шага – он тоже. Проклятие, он играет с ней, как кошка с мышкой, и наслаждается этим. Она не сразу поняла, чего он добивается. Заставляя ее двигаться назад, Гилеад медленно и незаметно уводил ее все дальше от лошадей. Дейдре выругалась про себя, и тут ее взгляд упал на камни, освещенные лунным светом. Там, в каменном круге таится магическая сила. Может, удастся ускользнуть от него, петляя между менгирами? Дейдре побежала к камням.
      Гилеад поймал ее на полпути, ухватил за талию и перекинул через плечо, придерживая ноги, чтобы она не могла ударить его. Да, он сделал все умело. Интересно, скольких женщин он нес подобным образом?
      – Отпусти!
      Дейдре принялась молотить кулачками по его спине и тут же получила увесистый шлепок по ягодицам. Она удвоила свои усилия и была вознаграждена еще одним шлепком – весьма болезненным.
      – Я не хочу делать тебе больно, Ди, – мягко сказал Гилеад, подойдя к дереву.
      Он опустил Дейдре на землю и прижал к стволу, придавив своим телом. Она ощутила жар его чресел, но он мгновенно отодвинулся, проворно обвязал веревку вокруг ее запястья, перекинул веревку через ствол и привязал свободный конец к другому запястью. Потом он расседлал лошадей и вытащил из седельной сумки флягу с водой.
      – Хочешь пить?
      Конечно, ее мучила жажда после всех этих испытаний, но ему об этом знать незачем.
      – Нет, спасибо.
      Он насмешливо приподнял бровь и сделал глоток. Дейдре живо представила себе вкус холодной чистой воды, но отвернулась, когда он протянул ей флягу. Пожав плечами, Гилеад стал готовиться к ночлегу: расстелил попону и сверху положил походное одеяло.
      – Утром будет холодно. Может, завернуть тебя в накидку?
      – Неужели мне придется стоять так всю ночь? Ты не сделаешь этого, – сердито проворчала Дейдре.
      Гилеад зевнул.
      – До рассвета осталось всего несколько часов. Я пока посплю.
      Господи, но как же она будет спать? Стоя?
      – Я уже сказала правду.
      – Возможно, к утру ты передумаешь.
      Гилеад прикрыл накидкой ее грудь и плечи, аккуратно подоткнул концы за спину и пристегнул на шее брошью.
      – Вот так. Не вертись и будешь в тепле.
      – Гилеад, развяжи меня. Пожалуйста. Обошло, что не убегу.
      Он рассмеялся.
      – Мне не хочется проснуться утром с кинжалом в груди.
      – Разве я могу убить тебя! – возмутилась Дейдре.
      – Если ты шпионка, то это вполне возможно.
      Дейдре с досадой топнула ногой, накидка приоткрылась и в щелку немедленно стал просачиваться холод или воздух.
      – Тогда привяжи меня к себе.
      Гилеад снова подоткнул накидку и выпрямился.
      – Если я сделаю это, мы оба не заснем.
      На мгновение его взгляд задержался на ее губах, и он слегка нагнул голову. Дейдре уставилась на него. Неужели он собирается целовать ее? Сейчас?! Она была в ярости. Да, она злилась на него, негодовала. Но ее дыхание стало чаше, а губы предательски приоткрылись. Гилеад после некоторых колебаний легко коснулся губами ее лба.
      – Спокойной ночи, Ди. Поговорим утром.
 
      Не прошло и часа, как Дейдре решила, что лучше сотрудничать с ним. Яростное сопротивление ничего не дало. Гилеад, черт бы его подрал, мирно спал, а она устала переминаться с ноги на ногу. Учитывая его упрямство, они могут торчать здесь еще несколько дней, пока Ангус не пошлет своих людей на поиски. Дейдре дол го ломала голову над тем, какую еще историю придумать, но ничего не получалось. Ладно, если он хочет правды, он ее получит. Главное, убедить его, что она не шпионка.
      Дейдре прижалась спиной к стволу, пригнула колени, вытянула ногу и носком башмачка попыталась дотянуться до сапога Гилеада. Ну еще немного. Она пробормотала целый ряд проклятий, от которых Клотильду хватил бы удар, и, невзирая на боль, пригнулась еще на несколько дюймов. Вот, осталось чуть-чуть… Она толкнула его!
      Гилеад со стоном перекатился на другой бок, и его нога оказалась еще ближе. Ага. Дейдре ударила изо всех сил. Гилеад, и пав рычание, вскочил на корточки, сжимая в руке кинжал и дико озираясь вокруг.
      – Это ты меня разбудила?
      У Дейдре на языке вертелся достойный ответ, однако она смолчала.
      – Я решила сказать правду.
      – Очередная выдумка… – с раздражением протянул он.
      – Пожалуйста, развяжи меня.
      – Ты могла бы рассказать и стоя у дерева, – пробормотал Гилеад, разрезая веревку. – Не делай из меня дурака.
      Дейдре потерла запястье и рухнула на землю. Никогда еще трава не казалась ей такой мягкой.
      – Можно сначала попить?
      Гилеад молча дал ей флягу.
      – Говори.
      Дейдре поплотнее завернулась в накидку.
      – Я кузина короля Хильдеберта из Галлии.
      Глаза Гилеада сузились.
      – Значит, ты все-таки шпионка.
      – Нет. Моя мать сестра короля Хлодвига, в ее жилах текла царская кровь. Она посвятила свою жизнь тому, чтобы хранить истину и мудрость Великой богини.
      – Продолжай.
      – Символы этой мудрости высечены на философском камне. Моя мать и ее жрицы должны были охранять его, но камень много лет назад похитил один маг.
      – И вес это время вы искали его? – удивился Гилеад.
      – Да, мы искали, но тот маг оказался сильнее, чем мы думали. Возможно, это был друид: его магия была такой мошной, что даже самые опытные старые ясновидящие не могли понять, где он спрятал камень. Потом мать покончила с собой. Ее жрицы отправились в Прованс, а меня взял Хильдеберт.
      – Я все равно ничего не понимаю. Зачем ты здесь?
      – Когда Хильдеберт узнал, что один бретонский епископ ищет чашу Христа, он вспомнил о камне. Решил найти его, отправить в Рим и получить награду.
      – И он послал на поиски женщину? – недоверчиво спросил Гилеад.
      – Нет, он хотел использовать мой дар ясновидения.
      – Ты ясновидящая? Лучше не говори об этом никому, потому что ревнители христианской веры ищут таких людей.
      – Я знаю, – перебила его Дейдре, с трудом скрывая нетерпение. Вот почему я не хотела говорить правду. Я отправила людей Хильдеберта по ложному следу. Камень здесь, я чувствую это. – И она поведала ему всю историю до конца и тихо добавила: – Все эти годы я была уверена, что камень в целости и сохранности, ведь у меня осталась книга мага.
      – Ты тоже занимаешься магией? – Брови Гилеада поползли вверх.
      – Нет, книга не об этом… – Дейдре смолкла. Стоит ли говорить ему о рыцарях в латах, которые спасают дам и дают им клятву верности? Он решит, что она совершенно безумна или, что еще хуже, посмеется над ее фантазиями. Но кое-что сказать можно. – В книге говорится, что потомки человека по имени Кердик завоюют Британию…
      – Кердик? – повторил Гилеад срывающимся голосом. – У нас его называют сакской чумой. Ты шпионка.
      – Нет! – Дейдре не знала, как еще убедить его, но потом ее осенило: – Разве Туриус не говорил, что люди Гунпара заметили сакские корабли? – Гилеад кивнул, и она, приободрившись, продолжила: – Их вождя зовут Ида. – Дейдре надеялась, что правильно запомнила имя, потому что бегло пролистывала те части книги, которые ее не интересовали. Гораздо больше ее привлекали романтические отношения Ланселота и Гиневры. – Ида захватит земли около Лотиана и приведет сюда саксов. – Она задумчиво сморщила лоб. – Это будет скоро.
      – Ты не должна говорить так, Ди, – с несчастным видом заявил Гилеад. – Ведьм сжигают.
      На ее глаза навернулись слезы.
      – Я не ведьма. Я просто ищу камень, который надо вернуть в грот, чтобы он не попал в плохие руки. – Она отвернулась и зажала кулачком рот, чтобы не расплакаться. – Я знала, что мне никто не поверит. И придумала историю с разбойниками. Моих воинов забрали в плен люди Туриуса, но я тогда не знала, друзья они или враги. – По щекам Дейдре уже текли слезы, она всхлипывала. – Я боялась, что вы запрете меня в темнице или отправите к Хильдеберту.
      Гилеад положил руки ей на плечи и крепко прижал к себе. Дейдре уткнулась лицом ему в плечо, а он поглаживал ее по волосам и что-то ласково нашептывал, успокаивая, словно ребенка. Она не сомневалась, что он счел ее сумасшедшей, которая танцует без музыки и разговаривает сама с собой.
      – Ничего, детка. Тебе надо выплакаться. И не стоит меня бояться. Я сохраню твою тайну. Я верю, что ты не шпионка.
      – Ты… ты веришь мне? – с сомнением спросила она, подняв заплаканное лицо.
      – Да. – Он вытер слезы с ее щек. – И я не думаю, что ты ведьма.
      Он провел пальцем по ее щеке и губам, заглядывая в глаза. Это мгновение казалось вечностью. Потом Гилеад прижался к губам Дейдре – сначала нежно, поддразнивая ее, покусывал нижнюю губу, целовал в уголок рта. Дейдре застонала и прижалась к нему сильнее, ее груди налились и отяжелели. Поцелуи Гилеада стали жаркими и настойчивыми, его язык вонзился в ее рот, обещая немыслимые наслаждения. В теле Дейдре загорелись тысячи крошечных язычков пламени.
      Вздрогнув, Гилеад отшатнулся. Он тяжело дышал, а Дейдре застыла от недоумения. Как он мог довести ее до высшей точки блаженства и внезапно остановиться?
      – Ты опять заставила меня сделать это, – проворчал он. – Может, ты все-таки ведьма?
      Дейдре вспыхнула от стыда и обиды. Хорошо еще, что луна скрылась за облаками. Наверное, он опять решил, что она водит его за нос, практикуется на нем ради Нилла. Будь она проклята, эта мужская гордость! Дейдре подошла к Уингеру и взяла седло.
      – Я помогу, – сказал Гилеад дрожащим голосом и быстро оседлал лошадей.
      Только после этого он снова посмотрел на Дейдре.
      – Я говорил, что тебе незачем бояться меня. Ном потерял контроль над собой. Ты достойна большего уважения. Я не допущу, чтобы такое повторилось.
      Дейдре сердито закусила губу. О, если бы он унаследовал хоть каплю сластолюбия от своего отца! Каждый нерв в ее теле кричал, требуя удовлетворения, по Гилеад всю дорогу вел себя как истинный рыцарь. Черт бы его побрал!
 
      Гилеад закончил расседлывать лошадей. Они подъехали к замку перед восходом солнца, и он велел Дейдре сразу идти в свою комнату, пока никто их не заметил. Меньше всего ему хотелось объясняться с кем-либо, а особенно с отцом. Пусть лучше никто не знает о том, что произошло ночью.
      Его поразила история Дейдре. Тайный культ в Лангедоке, жрицы, стерегущие сокровище из храма Соломона. Когда франки начнут искать ее? Он-то сохранит тайну, но отец выдаст им Дейдре, если они придут сюда. Ко всем прочим их бедам не хватало только войны с Галлией. Гилеада беспокоило еще одно – способность Дейдре предсказывать будущее.
      Это нужно прекратить. Она и так вызывает подозрения. Даже Туриус не смог определить ее акцент, и неудивительно: они редко имели дело с франками. Но если Дейдре начнет рассказывать о будущем, а ее пророчества окажутся верными, тогда хрупкое равновесие нарушится и ее обвинят еще и в колдовстве.
      В нынешние времена даже их местным жрицам приходится соблюдать осторожность. Римляне ввели христианство в Британии, но шотландцы приняли новую веру только после появления святого Патрика. Некоторые ревностные священники готовы объявить людей еретиками и за более невинные дела, а ясновидение, или предсказание судьбы, как они это называют, – уж точно дело рук дьявола. По крайней мере, так думают христиане. Даже цыгане стали скрываться.
      Гилеаду не хотелось, чтобы Дейдре кто-то причинил вред. Вопреки всем своим благородным намерениям, он прилип к ней, как пчела к весеннему цветку. А этой ночью чуть не овладел ею! Гилеад старался не думать об этом, в его чреслах и сейчас пульсировал огонь. Он стиснул зубы: он не имеет права заставлять ее нарушать клятву Ниллу, не говоря уже о том, как важен для его отца союз с ним. Самое большее, что он может сделать, – это постараться уберечь Дсйдре от беды. От этой мысли ему стало немного легче.

      Всю следующую неделю Дейдре обдумывала план побега, но заботы об Элен отвлекали ее. Мать Гилеада слабела с каждым днем.
      – Я гоже обеспокоен, – сказал Гилеад, когда Дейдре поделилась с ним своими опасениями после одного из утренних визитов к Элен.
      Гилеад открыл дверь па кухню, пропуская вперед Дейдре, которая несла подносе почти нетронутым завтраком.
      – Единственное, что я могу придумать, – это пробовать все, что ест миледи, – предложила Дейдре. – Если я заболею, мы будем знать наверняка, что кто-то хочет отравить ее.
      Прежде чем Гилеад успел ответить, на пол полетел огромный пук скатертей и полотенец в сопровождении криков и проклятий.
      – Ты об этом еще пожалеешь! – вопила Мира, размахивая кухонным ножом. – Я не позволю тебе обвинять меня в том, что я приношу вред нашей бедной хозяйке!
      Гилеад, прикрыв своим телом Дейдре, схватил огромную ручищу поварихи и сжал ее так, что она выронила нож и с изумлением уставилась на него.
      – А я не позволю устраивать скандал, – спокойно произнес он. – Ясно?
      – Она сама виновата, возводит на меня напраслину, – шмыгая носом, оправдывалась Мира.
      – Ди не это имела в виду.
      – Это правда, – вмешалась Дейдре, выходя из своего укрытия. – Я знаю, как вы заботитесь о леди Элен. И вы можете нам помочь.
      – Как это? – недоверчиво спросила повариха.
      – Я думаю, кто-то хочет избавиться от леди и старается представить дело так, будто это несчастный случай. Если вы будете сами готовить и приносить ей еду, никто не сможет положить туда яд. Верно?
      – Интересная мысль, – раздался голос Формории, которая вошла на кухню с пустой чашкой в руке. – Вы действительно считаете, что мать Гилеада кто-то хочет убить?
      – С ней происходит что-то нехорошее, это очевидно, – сдержанно ответила Дейдре.
      – Но, по-моему, леди Элен уже давно болеет?
      – Ей становится хуже, когда вы здесь, – с каменным лицом ввернул Гилеад.
      Формория долго смотрела на него, потом пожала плечами и налила себе козьего молока.
      – Я знаю, вы мне не верите, но я не хочу, чтобы ваша мать болела.
      Она насмешливо подняла чашку, словно готовясь произнести тост, и вышла.
      – Да, милорд, – сказала Мира. – За ней стоит последить, но на кухню она не заходила. Теперь я сама буду приносить еду госпоже.
      – Спасибо. – Взяв за руку Дейдре, Гилеад вывел ее в коридор.
      – Я даже рада, что Формория услышала наш разговор. Может, она остановится, поняв, что ее подозревают.
      Гилеад с сомнением покачал головой:
      – Лучше бы я молчал. Если она виновата, это заставит ее затихнуть на время.
      – Эти несчастные случаи происходят, когда она здесь, – напомнила Дейдре и после некоторых колебаний спросила: – Ты думаешь, она действует одна?
      Он смерил ее взглядом.
      – Ты подозреваешь отца?
      – Я не хочу так думать, – сказала Дейдре, покраснев.
      – И не надо. Любви нет, но это не значит, что он хочет убить свою жену. Впрочем, у тебя будет возможность проверить это. Мы с отцом завтра уезжаем на земли пиктов.
      – Разве вы не отправили туда послов? – удивилась Дейдре.
      – Да, но Туриус хочет лично поговорить с Гунпаром о кораблях саксов, а отец считает, что нам лучше быть вместе, показать, что мы союзники. Нилл гоже поедет. Если маме станет лучше…
      – Это не значит, что именно твой отец замешан в покушениях, – мягко заметила Дейдре. – Формория предупреждена.
      – Да, мы должны подождать, – улыбнулся Гилеад.
      – Да, подождать.
      Придется ждать. Главное, чтобы она и леди Элен были живы и здоровы, когда Гилеад вернется.
 
      За ужином Дейдре старалась не обращать внимания на Нилла. Как обычно, она сидела рядом с леди Элен, но в этот вечер Нилл ухитрился занять место рядом с ней с другой стороны. Его рука то и дело тянулась к ее бедру, и у Дейдре возникло сильное искушение пригвоздить ее к стулу своим ножом для мяса. Только вряд ли кто-то поверит, что это случайность. Поэтому она просто отодвинулась от него подальше. Лицо Нилла потемнело, улыбка стала зловещей.
      – Ты не сможешь долго сторониться меня, детка. До Лугнасада осталось всего три недели.
      Дейдре не успела ответить, услышав громкий возглас Формории:
      – Что такое? Мой отец не присоединится к вам?
      – Он изменил мнение. – Ангус пожал плечами.
      – Почему? – настаивала Формория, задумчиво постукивая пальчиком о стол.
      – Он думает, что глупо оставлять наши земли без защиты.
      – Хм… значит, он подозревает какой-то подвох. – Формория повернулась к Туриусу: – А ты что думаешь?
      – Думаю, – помолчав, ответил он, – что твоя идея была правильна. Тем не менее, если мы ошибаемся и Фергус двинемся на Ангус с юга, путь будет свободен. Там, правда, его будет ждать часть моего войска, но он объявит своей собственностью все земли, на которые ступит его нога. И потом будет чертовски трудно вернуть их обратно. Так или иначе, твой отец, возможно, поступает очень мудро, решив остаться.
      – Согласен, – отозвался Ангус. – Особенно учитывая, что мы уже договорились с Гунпаром. Если Фергус пойдет на север, мы сможем остановить его и без помощи твоего отца. Если двинется на юг – его будет ждать Габран.
      Дейдре заметила, что Нилл вдруг как-то затих и побледнел.
      – Милорды, – сказал он сдавленным голосом. – Боюсь, еда не пошла мне впрок. – Пошатываясь, он встал. – Извините, но думаю, мне лучше отправиться домой.
      Дейдре обрадовалась: значит этой ночью он не будет рыскать по коридорам, подстерегая ее. Ангус, прищурившись, окинул его пронизывающим взглядом:
      – Ты поедешь с нами утром?
      Нилл кивнул не сразу.
      – Ага, я уверен, что утром все будет в порядке.
      Дейдре поймала взгляд Гилеада. Он был явно обеспокоен, и она знала почему. Если все они уедут, а Нилл останется, кто защитит ее?
 
      Гилеад испытал огромное облегчение, увидев на следующее утро Нилла. С едой все было в порядке: никто не жаловался на недомогание, даже Элен. Гилеад уже приготовился остаться в том случае, если Нилл не поедет с ними, но теперь не было необходимости идти на конфликт с отцом.
      По пути никаких приключений не было. Пологие горы были покрыты летней зеленью. Волны лилового вереска колыхались от резкого ветра, а когда они подъехали к старому римскому городу Берта, воздух наполнился солоноватым ароматом моря.
      Гунпар ждал их в нескольких милях вверх по течений реки. Его воины, почти обнаженные, разрисованные синей краской, сидевшие без седел на коренастых горных лошадках, с копьями в руках, были просто великолепны.
      Оказавшись в лагере пиктов, Гилеад не уставал удивляться: низкорослые темноволосые варвары, казалось, появлялись из ниоткуда. Гилеад знал, что эта способность делала их особенно опасными. Будучи кочевниками, они привыкли водить свои стада с высокогорных пастбищ в низины и научились сливаться с окружающей природой в любой местности. Ничего не подозревающий путешественник мог лишиться и товаров, и одежды, и повозки, и еще благодарить бога за счастье, если остался в живых. Обычно этого не происходило.
      Когда они расположились в шатре вождя, жена Гунпара, хорошенькая девушка с поразительно белыми зубами, так и сверкавшими на смуглом лице, принесла им вино со вкусом меда.
      – Медовуха? – удивился Ангус. – Откуда у вас этот саксонский напиток?
      Уголки рта их мрачного хозяина приподнялись: очевидно, это означало улыбку.
      – Светловолосые – очень наглые люди. Они послали на разведку только одну длинную лодку. – Он пожал плечами. – Их план почти удался.
      Туриус подался вперед.
      – Когда это произошло?
      Гунпар задумчиво сморщил лоб.
      – Меньше недели назад.
      – Значит, они близко, – тихо сказал Туриус. – С тех пор вы видели кого-то еще?
      – На горизонте кораблей нет, но капитан оказал мне любезность и ответил на мои вопросы.
      Угрюмо поджатые губы Гунпара и суровый взгляд резко контрастировали с его мягким тоном. Гилеад содрогнулся, стараясь не думать о том, как была добыта информация. Северяне – отважные воины, наводящие на всех ужас, и он не слышал, чтобы кто-то из них сдался в плен, а тем более по доброй воле выдал тайные планы. Но когда человека медленно режут на кусочки, язык развязывается. По крайней мере, пока язык на месте.
      – Так что же ты узнал? – нетерпеливо спросил Туриус.
      – Мор опустошает их земли вот уже два года. Они хотят поселиться здесь, на побережье. – Гунпар улыбнулся. – Я оставил одного в живых и отправил с ним послание: «Только не на моей земле». Значит, остается твоя земля, Ангус. Ты правильно делаешь, что охраняешь ее.
      – Да, мы будем защищаться, если сможем рассчитывать на то, что ты преградишь путь Фергусу.
      – Я не отдам ему и пяди, – зарычал Гунпар. – И тебе тоже. – Он с угрозой посмотрел на Ангуса.
      – Это справедливо. И если ты поторопишься, я брошу все силы на защиту от вторжения северных варваров. Эти люди сказали, сколько их?