Галлия, 532 год
      Дейдре из Лангедока прислонилась к нагретым солнцем камням, возвышавшимся на берегу реки Гаронны, и закрыла старинную книгу – бережно, чтобы не порвать хрупкий пергамент. Кончики ее пальцев скользили по латинским буквам, вытисненным на гладкой коже. Locus vocare Camulodunum – «Место, называемое Камелот». В васильково-синих глазах Дейдре вспыхнуло возбуждение. В отличие от Галлии, где вечно вспыхивали распри между четырьмя сыновьями больного короля Хлодвига, Камелот был поистине оплотом мира и спокойствия. Там учтивые джентльмены почитали женщин и преклонялись перед ними – совсем как в те дни, когда единовластной правительницей земли была Великая богиня. Отправиться бы туда!
      Дейдре нахмурилась, вспомнив, какая ярость овладела ее матерью, верховной жрицей Исиды, когда она нашла книгу, лежащую вместо философского камня в гроте, в глубине потаенной пещеры. Мать обвинила в краже старого мага, который приютился неподалеку. Она велела обыскать его вещи, но ничего не нашла. Однако наутро маг сбежал. И не помог даже набирающий силу дар Дейдре к ясновидению.
      Прошло уже два года, как исчез маг, а вместе с ними камень. Этот камень считался одним из утраченных сокровищ царя Соломона: на нем были вырезаны символы священной геометрии, заключавшие в себе все тайны жизни и человеческий мудрости. Вообще-то своими глазами Дейдре его не видела. В то время ей исполнилось всего двенадцать лет, она была слишком юной для посвящения в таинства.
      Охранять камень было почетной обязанностью ее матери, ибо он стал достоянием ее народа с тех пор, как Магдалина, бежавшая из Иудеи со своей дочерью Сарой, принесла его в эти места.
      Родословная святого семейства была связана с камнем, так как почитатели богини верили, что Магдалина есть земное воплощение самой Исиды.
      И вот камня нет, и матери – тоже. Через два года после кражи она, печалясь о том, что камень исчез навеки, в отчаянии бросилась с высокой скалы, омываемой теплыми водами Средиземного моря, и пучина не отдала ее тело. А Дейдре послали к кузену Хильдеберту, в Париж, в замок христианского короля.
      Дейдре сморщила носик и с вызовом откинула назад длинные белокурые волосы. Судя потому, что она слышала о суровых, аскетичных нравах христиан, ритуальных оргий на Белтейн и ждать нечего. А ведь она достигла четырнадцатилетия и впервые могла участвовать в них. Не будет там и других празднеств, которые справляли люди, хранившие верность богине. Хорошо еще, что она наконец выяснила, почему молоденькие жрицы из свиты ее матери хихикают наутро после таких церемоний.
      Дейдре давно мечтала о том времени, когда ей, совершеннолетней, будет дозволено выбрать супруга согласно древним обычаям, как ее мать когда-то выбрала кельта Коу с земель пиктов. Книга рождала в ее девичьей головке еще более грандиозные фантазии. Ее избранник будет красив, силен и беззаветно предан вере, подобно рыцарям Круглого стола.
      Дейдре встала, прижимая к груди увесистый фолиант. Надо спрятать его в сундук, а потом перечитать истории о досточтимом Артуре, учтивом Гавейне, стойком Бедвире и неотразимом Ланселоте. Эта книга – символ надежды на то, что в один прекрасный день она встретит настоящего благородного рыцаря.

       Шотландия, десять лет спустя
      Холодный ночной воздух был напоен мускусным ароматом любви, тихим шепотом, нежными стонами, хриплым дыханием и резкими вздохами. Дейдре осторожно раздвинула листья папоротника, разглядывая темную поляну, над которой навис полог бархатисто-черного неба, сверкающего разбросанными там и сям бриллиантами звезд. Здесь вроде бы безопасно. А прошлой ночью она потеряла и свою свиту, и деньги, да к тому же ее едва не похитили. Больше рисковать не стоит. Над затухающим костром лениво вились спирали голубого дымка. Изредка под легким дуновением ветерка потрескивали поленья, по которым пробегали язычки желтого пламени.
      Дейдре отвела взгляд от тлеющих красных угольков: возле кустарника что-то зашевелилось. Слева донесся смешок. Обнаженный юноша – его мужское достоинство казалось огромным при тусклом освещении – снимал юбку с девицы, извивавшейся под ним на земле. Ну, не то чтобы снимал – сдирал, это, пожалуй, было бы точнее. Дейдре заморгала. На беду свою, она до сих пор оставалась девственницей и никогда еще не видела голого мужчину. Она слегка охнула, когда незнакомец опустился на девушку. Приглушенный вскрик подсказывал, что нежностью он не отличался. Но девушке это явно было не впервой, потому что она весьма резво вскидывала бедра, словно просила большего.
      Дейдре огляделась по сторонам. Остатки большого костра разгоняли тени от деревьев, окружающих поляну, которую огибала то ли дорога, то ли тропинка. Когда глаза привыкли к темноте, она увидела, что под невысокими кустами лежат и другие парочки, извивающиеся в любовных объятиях. Настоящая вакханалия!
      Слушать вздохи и стоны наслаждения для нее, вынужденной поневоле хранить девственность в двадцать четыре года, было совершенно невыносимо. Она давно могла бы расстаться с проклятым девичеством и выйти замуж, если бы не дар ясновидения. Из-за него Дейдре жила почти пленницей при дворе Хильдеберта. Кузен уверял, что нуждается в ее талантах – даже невзирая на то, что его мать Клотильда, христианка, на дух не переносила ничего, связанного с язычеством. Иногда Дейдре приходило в голову, что Клотильда терпит ее только по одной причине; из-за огромного приданого, оставленного матерью, которым Хильдеберт мог распоряжаться до ее замужества. И оба они – мать и сын – весьма умело отваживали всех претендентов на ее руку и сердце.
      Неожиданно раздались какие-то новые звуки. Стук сапог. Мужские голоса. Смех. Судя по всему, пьяный смех. Дейдре быстро шагнула назад, надеясь укрыться за деревьями. Слишком поздно. Ее заметили.
      – Бегорра! Глянь, какая красотка! – закричал кто-то. – Смотри, чтоб не улизнула!
      Дейдре принялась снимать с себя длинную юбку. Проклятие! Почему дорожная одежда всегда такая тяжелая! Одна только юбка весит добрых семь фунтов. Она истерически всхлипывала, сдерживая рвущийся с губ крик. Отбросив в сторону неуклюжий головной убор, Дейдре побежала к деревьям.
      Но тут здоровенная сильная ручища обхватила ее за талию, да так, что нечем стало дышать. Стараясь втянуть побольше воздуха, она принялась царапаться и пихаться.
      – Ух ты, какая злюка! А я таких люблю! – Мужчина захохотал и, положив лапищу на плечо Дейдре, развернул ее к себе лицом.
      Он был одет в килт с поясом, и от него пахло вином, хотя он не был пьян. У этого здоровяка, с грудью колесом, седыми волосами и густой лохматой бородой, глаза блестели, словно сталь. Он стиснул ее лицо и наклонился ближе. Какие мокрые дряблые губы!
      Сколь бы ни было ненавистно Дейдре ее девичество, она не собиралась отдавать свое сокровище этому развратнику. Молодые конюхи Хильдеберта в благодарность за то, что она потихоньку таскала им сласти, научили ее разным приемам. Дейдре ударила негодяя коленкой в пах.
      Он скорчился с удивленным выражением лица. Она бросилась бежать, не теряя времени, но мужчина сшиб ее с ног. Дейдре тяжело рухнула на землю, а он навалился на нее, придавив всей своей немалой тяжестью так, что дыхание пресеклось.
      – Ты заплатишь за это, девка. Я буду груб с тобой, – проворчал он, больно схватив свою жертву за длинные льняные волосы, потом вздернул юбку и запустил колени между ее ног – благо шотландская юбка ему не мешала.
      Дейдре пыталась сопротивляться, но ее руки были словно пригвождены к земле. Она старалась сжать колени, но он только, смеясь, продолжал раздвигать ей ноги. Давняя мечта с восторгом отдаться какому-нибудь галантному рыцарю грозила обернуться одним из худших ночных кошмаров. Дейдре в отчаянии вцепилась в насильника зубами. С его подбородка потекла кровь.
      Он занес над ней кулак, но она не пыталась увернуться. Наверное, самый лучший выход – потерять сознание. Негодяй, словно прочитав ее мысли, опустил руку и снопа швырнул ее на землю.
      – Ничего, пустяки. Я пойду дальше.
      Дейдре принялась брыкаться, но скоро поняла, что помогает больше ему, чем себе. Она скрипнула зубами. Ублюдок! И вдруг давящая тяжесть исчезла. Стало легче дышать. Дейдре села, защищая руками лицо и жадно втягивая воздух.
      – По-моему, этой девушке не нравится твоя игра, Нилл.
      Это голос ангела. Иначе и быть не может. Какой мягкий, богатый оттенками, чуть картавый шотландский выговор, а тон не угрожающий, но властный.
      Дейдре приоткрыла один глаз. Во имя всех святых! Наверняка это сам архангел Михаил с пылающим мечом. Его лицо так и пылало праведным гневом, когда он, возвышаясь над ее обидчиком, поднял свое оружие.
      Испытав неимоверное облегчение, Дейдре все-таки не могла не оценить красоту его мускулистых, обтянутых кожей бедер, находившихся как раз на уровне ее носа. Она буквально заставила себя посмотреть на его плоский живот и узкую талию. Отблески костра осветили точеное лицо: высокие скулы, прямой нос и греховно чувственные полные губы. Ветер растрепал длинные, до плеч, черные волосы ее спасителя и раздул ворот белой рубахи, приоткрыв широкую грудь и сильные плечи.
      С губ Дейдре сорвался стон. Даже ангелам до него далеко. А если они не хуже, что ж, в таком случае можно почаще ходить на эти скучные ненавистные христианские мессы.
      – Это ведь Белтейн, приятель! – проворчал Нилл. – Что здесь делает эта недотрога?
      Белтейн. Древний языческий праздник плодородия, который справляют 1 мая. Дейдре совсем забыла об этом после вчерашнего происшествия.
      Божество окинуло ее проницательным взглядом.
      – Не знаю, почему она здесь, но я хочу удостовериться, что эта девушка отправится туда, куда ей нужно. В целости и сохранности, – добавил он, встретив вызывающий взгляд Нилла.
      Тот угрюмо уставился на юношу и взмахом руки отпустил своих людей и зловеще произнес:
      – Ты еще не знаешь, с кем связалась, девчонка. Ни одной женщине не суждено взять надо мной верх.
      Дейдре слегка вздрогнула, а Нилл зашагал прочь, поправляя свой пояс. И тут божественный спаситель предложил ей руку! Ее рука скользнула в его ладонь. Теплые сильные пальцы сомкнулись, и по коже Дейдре побежали иголочки. Он крепко обхватил ее за талию, и крошечные искорки превратились в пламя. Ей захотелось прижать свои неожиданно затвердевшие груди к его твердой груди… В самых своих безумных фантазиях о рыцарях Камелота она и представить не могла, что испытает такую страсть.
      – Меня зовут Гилеад. С вами все в порядке? Он сделал вам больно?
      Гилеад. Может быть, она не случайно сравнила его с архангелом Михаилом. Гилеад – потомок рода, ведущего начало от царя Соломона, Давида и самого Авраама. Отца настоящего Гилеада звали Михаил. Связан ли этот Гилеад с камнем, который она должна найти? Дар ясновидения помогал не всегда.
      Воистину Дейдре впервые видела такие сверкающие синие глаза. Даже в темноте было заметно, что они окружены густыми черными ресницами – иная женщина пошла бы ради них на убийство. От запаха мыла, исходившего от его кожи, у нее закружилась голова. Этот мужчина буквально заворожил ее. Он словно сошел со страниц книги – даже если бы был без своего сверкающего оружия. Но вот он, меч! Это мускулистое красивое тело: именно таких мужчин Хильдеберт старался держать от нее подальше.
      – Меня зовут Дейдре. Со мной все в порядке.
      Отличный получается разговор, ничего не скажешь.
      – Ди? Из Данди? – У Гилеада был слегка озадаченный вид, и неудивительно: ведь ее имя походило на название города.
      Ди. Ей нравился гэльский выговор – возможно, потому что он говорил так. При виде его сам Адонис, бог красоты, зарыдал бы от зависти.
      – Нет, мое имя Дейдре, но вы можете звать меня Ди, если хотите. Я благодарна вам, вы вызволили даму из беды, – добавила она, надеясь, что Гилеад ответит как истинный рыцарь. Сегодня, несмотря на все свои приемы самообороны, она действительно нуждалась в защитнике. И не важно, нравится это ей или нет.
      Гилеад кивнул.
      – Пожалуй, я отведу вас в замок.
      Резко повернувшись, он направился к тропинке. Не такого ответа она ожидала, но ничего не поделаешь…
      – Подождите! – Дейдре метнулась к кустам, где валялась сумка с ее книгой и другими очень нужными вещами. – Я должна взять это.
      Гилеад с любопытством взглянул на сумку и молча двинулся вперед. Дейдре поспешила вслед, снова негодуя на свою тяжелую юбку. Черт возьми, ну почему ее божество так широко шагает? Дейдре была гораздо ниже ростом – едва доставала ему до плеча. И, судя по всему, она его раздражала. Ее сердце обожгла обида, и она вызывающе вздернула подбородок. Разве она виновата, что какой-то мерзавец пытался ее изнасиловать? Дейдре чуть не задохнулась: ее осенило. Ну конечно. Ведь сегодня Белтейн. Ее сказочный герой, наверное, спешил на свидание, а она нарушила его планы. Дейдре почувствовала укол ревности к своей неведомой сопернице. Гилеад – ее рыцарь, он словно сошел со страниц книги. Боже, вот если бы эти полные чувственные губы прижались к ее губам… Но тут резкий окрик оборвал ее мечты:
      – Вы идете?
      Мать, да упокоится ее душа с миром, всегда называла Дейдре фантазеркой. Но смотреть на него, слушать этот обворожительный выговор… хм. Его хмурое лицо вернуло Дейдре к реальности. Нет, он не может испортить этот момент какой-нибудь грубостью. Рыцари, спасающие дам, должны приносить им клятву верности или что-нибудь в таком роде. Так говорится в книге.
      Она выставила подбородок и, приподняв юбку, пустилась ему вдогонку.
      – Извините, если из-за меня вы опоздали на свидание.
      Взгляд Гилеада скользнул по ее голым ногам, и Дейдре показалось, что его рот скривился в усмешке.
      – А вы нездешняя. У вас странный акцент.
      Дейдре лихорадочно обдумывала ситуацию. Ее кузен – человек влиятельный, и франки – вечная угроза для острова. Если Гилеад узнает, что она вырвалась из когтей Хильдеберта, сомнений нет – беглянку вернут обратно. А там ее ждут гнев короля и темница. Нельзя рисковать, особенно сейчас, когда туман, скрывавший от ее внутреннего взора похищенный камень, наконец стал рассеиваться. Если камень найдет кто-то другой… Да, чем меньше людей будут знать о ее миссии, тем лучше.
      Этот странный, непредсказуемый дар – настоящее проклятие, в который раз подумала Дейдре. Если бы до Парижа не докатились слухи о том, что епископ Британский Дабриций имел видение о великолепной золотой, украшенной каменьями чаше, из которой пил Христос на своей последней вечере, и если бы этот святой, но жадный человек не обещал награду за нее, Хильдеберт, возможно, никогда бы и не вспомнил об украденном философском камне.
      Но он вспомнил и устроил Дейдре допрос. Знакомое ощущение легкости в голове, возвещавшее о ясновидении, мгновенно охватило ее. Почти десять лет камень был скрыт от ее внутреннего взора, но тут все чувства обострились до предела. Образы моря и скалистых гор, испещренных мхом, подсказывали, что камень находился не в Галлии. Но если Хильдеберт пошлет своих людей в Шотландию и они найдут камень, то он отдаст его в загребущие руки Римской церкви – в обмен на ее покровительство. И мудрость богини будет утрачена. Камень нужно вернуть обратно, в грот в Лангедоке и призвать жриц. Долг Дейдре – добиться, чтобы все это было сделано.
      Она не сумела тогда скрыть, что ее посетило видение, но направила людей кузена по ложному пути – в Рим, а сама решила ехать на земли пиктов, повидать отца, с которым еще не встречалась. Но Хильдеберт пойдет по ее следу – этого не избежать – и, обнаружив рыбацкое судно, отплывшее из Кале, решит, что она направилась в ближайший порт – Лондиниум. Дейдре надеялась, что ему и в голову не придет разыскивать ее так далеко, на севере.
      Но что сказать этому мрачновато-задумчивому Эроту, стоящему перед ней?
      – Я приплыла из Арморики, с другого берега моря.
      Гилеад нахмурился.
      – Ваш дом далеко. Как вы оказались здесь?
      Что ему ответить? Двадцать – тридцать всадников в красных плащах, похожих на римских легионеров, окружили ее маленький эскорт прошлой ночью. Дион, здоровяк капитан ее личной стражи, пытался обороняться, но, серьезно раненный, упал с лошади и был взят в плен вместе с остальными. И Дейдре постигла бы та же участь, но она в это время пряталась за деревьями, приводя себя в порядок. Слава Богу, она успела прихватить с собой сумку. Больше у нее ничего не было. Дейдре не любила лгать, но она понятия не имела, на чьей стороне здешние воины… да и воины ее героя. Пока она не на землях, принадлежащих отцу, лучше сохранять инкогнито.
      – Я… э-э-э… путешествовала, и на нашу карету напали разбойники. Мне едва удалось бежать.
      Гилеад приподнял темные брови.
      – Моя мать будет рада помочь вам. Вы едете в Кулросс? Там живут ваши родственники?
      Кулросс и впрямь совсем близко от ее цели. Во всяком случае, Дейдре казалось, что земли Коу находятся там.
      – Да.
      Гилеад приостановился: он явно ждал продолжения.
      – Моя мать умерла. Я родственница Коу с земель пиктов. Надеюсь, он примет меня. Вы его знаете?
      – Да. Его жена – дальняя родственница моей матери. – Его лицо смягчилось. – Но, детка, Коу давно отправился в мир иной. Его убили в бою.
      Дейдре охнула. С тех пор как камень вновь стал появляться в се видениях, она поставила цель – добраться до Коу любой ценой. Хильдеберт не знает, кто ее отец, с ним она будет в безопасности. Она с трудом сглотнула, подавив закипающую внутри панику. Сейчас ей нужны пища и кров. И пора выяснить, что произошло с ее эскортом.
      – Наверное, мне придется искать работу.
      Гилеад бросил на нее скептический взгляд и ускорил шаг. Дейдре подобрала юбку, и его глаза скользнули вниз, а на лице промелькнула улыбка, И этого оказалось достаточно: по ее телу вновь побежали восхитительные иголочки.
      – Мать подыщет вам что-нибудь. Может быть, место горничной.
      – Горничной?! – Дейдре чуть не налетела на Гилеада, когда он внезапно остановился на крутом повороте.
      Деревья остались позади, и теперь тропинка, по которой они шли, превратилась в широкую дорогу, ведущую вверх – на крутую гору, где стоял замок. Точнее, крепость, решила Дейдре, разглядев его повнимательнее. Склон горы оказался крутым, и Дейдре старалась беречь дыхание, а Гилеад шел все быстрее. Неужели эта гора мускулов никогда не устает? Похоже, что нет.
      Заскрипели цепи, лязгнули железные колеса, и массивные тяжелые дубовые ворота медленно открылись при их приближении. Гилеад посмотрел на ее ноги, его полные губы скривились, и он стал похож на падшего ангела.
      – Вы бы опустили юбку. А то люди примут вас за женщину легкого поведения.
      Лицо Дейдре стало пунцово-красным. Скромность буквально вбивали в нее с утра до ночи, пока она жила при дворе короля франков, под строгим надзором своей чванливой тетки Клотильды. Правда, к разочарованию тети, большая часть ее усилий пропала даром. И в любом случае это его вина, что пришлось задрать юбку до колен. Она яростно тряхнула юбкой – только для того, чтобы расправить оборку.
      – Если бы вы, как подобает учтивому джентльмену, приноравливались к моему шагу…
      Усмешка на лице Гилеада превратилась в широкую улыбку. Он наклонился, чтобы помочь ей расправить складки сзади, и слегка коснулся ноги. Прикосновение было таким легким, что Дейдре не поняла, сделал ли он это намеренно или случайно. Так или иначе, странный жар побежал по ее телу вверх и запульсировал в ложбинке между бедер, отчего и без того богатое воображение пустилось вскачь.
      Что же она почувствует, когда он будет ласкать ее по-настоящему? Гилеад выпрямился. Его лицо оставалось бесстрастным. Он жестом указал ей идти под арку.
      Дейдре во все глаза уставилась на лучников, стоявших на толстой зубчатой стене с бойницами высотой футов пять, не меньше. В нескольких шагах от них боевые позиции занимали воины в латах. Да, это настоящая крепость. Впереди возвышался замок.
      – Что ваша мать делает здесь? – нерешительно спросила Дейдре, когда Гилеад остановился возле крепкой деревянной двери и постучал.
      – Она хозяйка этого замка, – несколько озадаченно ответил он. – Клан Ангуса.
      Заметив, что Дейдре в недоумении наморщила лоб, он со вздохом добавил:
      – Это наш клан, а моего отца зовут Ангус Макэнгус. Вы, бретонцы, назвали бы его королем.
      – Вы королевский сын? – начала было Дейдре, но смолкла, потому что дверь распахнулась и служанка поклонилась им в знак приветствия.
      Времени на дальнейшие расспросы не было: Гилеад торопливо объяснил, что она переночует здесь, а наутро мать примет се, отвесил легкий поклон и ушел.
      Дейдре уныло уставилась на его широкую спину. Неужели он все так же рвется на свидание? Она только что встретила своего рыцаря, вернее, принца, а он принял ее за служанку. И что еще хуже, она не может сказать ему, что и в ее жилах течет королевская кровь. Ведь ее род восходит к Меровингам, сикамбрам и аркадийцам, и дальше – к самой Марии Магдалине. Для Хильдеберта это было еще одной причиной, чтобы отваживать ухажеров. Он не хотел, чтобы Дейдре родила наследника более родовитого, чем он сам.
      А Гилеад… он просто источал чувственность – так чарующе и незаметно, не нарушая благопристойности и словно по замечая, что вызывает самые буйные эротические фантазии, какие когда-либо рождались в ее плодовитой головке, – отчасти благодаря историям о сэре Ланселоте и Гиневре. Но вызывает ли она у него хоть какой-то интерес? Пробуждающееся желание Дейдре обрело свое русло, устремившись к богу любви, облаченному в шотландскую юбку. Эти сильные мускулистые ноги… интересно, что кроется там, под юбкой? Клотильде не хватило бы всей ее нюхательной соли, узнай она, что почерпнутые из Библии проповеди о добродетели только разжигали у Дейдре аппетит к тем запретным наслаждениям, которые может дать мужчина. И теперь, вырвавшись из-под опеки тетки и кузена, она была более чем готова испробовать на своем опыте, каковы они.
      Дейдре усмехнулась, но тут же нахмурилась. Надо навести лоск и вести себя как леди, иначе, чего доброго, ее и впрямь примут за посудомойку. У таких женщин, как она заметила сегодня вечером, вид весьма помятый. А ведь где-то здесь, на другой стороне пролива, есть обетованная земля: там рыцари подчиняются кодексу чести, преклоняются перед женщинами и приносят им клятву верности. Есть ли у Гилеада дама сердца? На мгновение Дейдре овладела паника, но она тут же с облегчением вздохнула. Наверное, нет, если сегодня вечером он предавался разврату, как и все остальные. И конечно, Гилеад не обратил на нее внимания: ведь она вела себя не как шлюха, которую, впрочем, он же и не будет уважать. Дейдре вздохнула. Судя по его поспешному уходу, она вообще не произвела на него никакого впечатления.
 
      Гилеад тихо выругался, быстро шагая по дороге, ведущей к крепости. Наверняка его отца и след простыл. Он упустил его, пока вел девушку в замок, но что оставалось делать? Нилл Макдуглас явно собирался изнасиловать ее. Да, их сосед человек жестокий, но их земли расположены между Кулроссом и владениями этого исчадия ада – воинственного Фергуса из клана Лоарна на северо-западе. Нилл нужен отцу в качестве союзника, а не врага.
      Господи, отец и так натворил бед, спутавшись с женой бретонского короля Туриуса. Вот уже пять лет, с тех самых пор, как Гилеад достиг совершеннолетия, он пытается во время визитов королевской четы держать любовников на расстоянии. А это нелегко, потому что Ангус и королева Формория отлично спелись.
      Гилеад даже застонал от отчаяния. Сойдя с дороги, он углубился в лес, следуя по узкой тропе, которая вела на укромную поляну. И зачем только король Туриус и его жена-сирена притащились сюда на Белтейн? Подожди они еще день, и Ангус подготовил бы им подобающий прием, а Гилеад был бы уверен, что отец никуда не ускользнет с этой ведьмой. Но нет. Мужчины напились, и ими овладела похоть. И Ангус скрылся, уверившись, что Туриус, изрядно пьяный, остался в компании таких же подвыпивших беспутных девиц.
      Гилеад снова выругался: поляна была пуста. Куда потащился отец? Скоро рассвет, и неизвестно, хватит ли у него и Формории здравого смысла, чтобы вернуться к этому времени в свои постели. Надо найти их. Гилеад покачал головой. Он-то никогда не допустит, чтобы женщина так окрутила его. Достаточно было посмотреть, что произошло с его отцом, умницей во всех других отношениях, чтобы дать себе обет ни за что не повторять его ошибок. Хотя у Туриуса был сын от одной языческой жрицы, вряд ли он обрадуется, узнав, что его шотландский друг и союзник наставляет ему рога.
      – Эй, Гил! Опять охотишься за отцом? – окликнул его дружелюбный голос.
      Навстречу шел его приятель Друстан, небрежно обнимавший девицу, в которой Гилеад узнал одну из кухарок. Она пьяно захихикала, когда Друстан ткнулся носом в ее шею.
      Гилеад нахмурился. Похоже, легкомыслие отца стало притчей во языцех.
      – Вовсе нет. Я просто проверял, все ли в порядке.
      Друстан приподнял брови и усмехнулся.
      – Ну ладно. Тут полным-полно пташек, которые не прочь будут принять твои ухаживания. Если постараешься, может, найдешь и свеженькую.
      Мысль о женщине, которая уже побывала в объятиях другого мужчины, не слишком возбуждала. Другое дело – та красотка, которую он отвел в замок. Ее прелестные стройные ножки… Гилеад отогнал эти мысли. Он не поверил ее истории. Она была одета как дама высокого происхождения и нуждалась в защите – в точности как его бедная мать, которая притворяется, будто не знает, что происходит. И все-таки он не удержался и на мгновение коснулся ее тела, поправляя юбку. Даже сейчас Гилеад помнил, как обожгло его это прикосновение. Нет, лучше забыть об этом.
      – Не сегодня, Друс.
      Тот покачал головой и потащил в кусты свою подружку, которая и не думала сопротивляться.
      – Белтейн. Как ни старайся держать себя в узде, а природа возьмет свое.
      Гилеад двинулся дальше, вверх по склону. Эти стены воздвигли недаром. Связь с женщиной – истинная беда. Если они любят слишком сильно, подобно его матери, им больно, а у него нет никакого желания делать женщину несчастной. Но еще хуже, когда они, используя свои чары, одурманивают мужчину и заставляют его забыть об осторожности. Именно это произошло с отцом.
      Им совсем не нужна война с могущественным бретонским королем, особенно сейчас, когда саксы совершают набеги на северо-восточное побережье. Туриусу до сих пор удавалось удерживать их на восточных границах Британии, и теперь он приехал, чтобы помочь Ангусу провести военные действия на севере. Но Формория способна заварить кашу – ничуть не хуже стычки с сакскими захватчиками. Да, куда спокойнее иметь дело с женщинами, которые охотно берут серебряные монеты за свои услуги. Право, никогда он не позволит им одурманить себя.
      Но образ Дейдре снова ненароком проник в его сознание. Ди. Эта девушка, с ее странным акцентом, дерзко вздернутым носиком, аквамариновыми глазами и волосами цвета лунных лучей, так прелестна. Гилеад не мог не признать, что ему понравилось, как она вызывающе выставила подбородок, когда он заставил ее приноравливаться к своему широкому шагу. А что говорить о ее точеных ножках, мелькавших из-под юбки! Она такая миниатюрная… Он мог бы легко поднять ее, обвить ее ноги вокруг своей талии, прижать к стене… С некоторым удивлением Гилеад почувствовал, что возбужден.
      Надо гнать прочь похотливые мысли. Девушка осиротела и осталась совсем одна… А если история Ди правдива, на нее вдобавок напали разбойники, не говоря уже о сегодняшней попытке изнасилования. Учитывая, что пришлось пережить бедняжке, сейчас ей меньше всего нужны неуместные приставания. Нет. Он не станет уподобляться отцу. Его долг, долг сына лэрда, сделать все возможное и обезопасить девушку от непредвиденных неприятностей.
      Вздохнув, Гилеад направился домой. Но непрошеные мысли о том, как ее чувственные губы нежно прижмутся к его губам, не помогли ему избавиться от рвущегося наружу напряжения, собравшегося в тугой комок между ногами.
 
      – Думаю, вы найдете все, что нужно, – сказала молоденькая служанка, отворив дверь маленькой угловой комнаты. – В жаровне лежит торф, а вот и трут. Ночной горшок за ширмой.
      Служанка умолкла, с любопытством разглядывая Дейдре, словно сомневаясь, стоит ли относиться к ней как к гостье. Дейдре мило улыбнулась и кивнула. Девушка вздохнула. Она явно побаивалась сделать что-то не так: а вдруг это важная персона? Она взяла глиняный кувшин.
      – Я принесу вам горячей воды.
      Когда служанка ушла, Дейдре оглядела комнату. Тяжелые ковры, развешанные от потолка и почти до пола, защищали от сырости, которую источали толстые серые каменные стены. Маленькое оконце было закрыто из-за холодного ветерка. Где-то внизу плескались волны, разбиваясь о камни. Рядом с сундуком, на котором стояла посуда, располагался шкаф, украшенный затейливой резьбой. Напротив – полированный деревянный стол и два стула.
      Дейдре осторожно взяла в руки трутницу. Она понятия не имела, как высечь огонь. Хотя ее тощая желчная тетка вечно мерзла, в их комнатах огонь в каминах всегда поддерживали служанки, а не сама Дейдре.
      Служанка вскоре принесла воду и кусочек душистого мыла. Дейдре вздохнула с облегчением: похоже, та все-таки приняла ее за гостью.
      – Зажгите, пожалуйста, огонь. К сожалению, я так и не научилась…
      Служанка кивнула и принялась за дело. Улыбка на лице Дейдре вдруг погасла: Гилеад решил, что она служанка, значит, вскоре ей самой придется этим заниматься. Что ж, придется быть повнимательнее.
      – Я знаю, Гилеад не говорил вам… – Дейдре умолкла, заметив, что девушка вытаращила глаза. – В чем дело?
      – Ну… вы должны называть его господином Гилеадом… если только… если только…
      – Что?
      Служанка густо покраснела и отвернулась.
      – Если только вы не его наложница.
      Наложница? Любовница? А это мысль! Стоит лишь представить, как он входит в ее комнату, срывает с себя рубашку, обнажив мощные плечи и грудь, а потом бросает ее на кровать, и его тяжелое тело наваливается на нее. «Да, да, да», – страстно прошептал внутренний голос. «Нет, нет, нет», – перебил его холодный властный голос тетки. Дейдре, девственница поневоле, надулась, уступая зову рассудка.
      – О, простите. Господин Гилеад спас меня сегодня от посягательств негодяя. Меня зовут Дейдре. А вчера на нас напали разбойники, и меня ударили по голове. – Она выдавила смешок. – Должно быть, поэтому я забыла о приличиях.
      Служанка оглядела ее еще более внимательно.
      – Меня зовут Анна. Если у вас на голове шишка, надо утром показаться лекарю.
      – Я уверена, что все будет в порядке. И утром я буду иметь удовольствие повидаться с лэрдом и его женой.
      Лицо служанки окаменело.
      – Удовольствие? – пробормотала она, закрывая за собой дверь.
      Дейдре уставилась ей вслед. Что она имела в виду? Ладно, есть проблемы и поважнее. Она уселась на кровать, чуть не утонув в мягкой пуховой перине. Дейдре потерла виски, внезапно почувствовав ужасную усталость. Отец умер, и теперь ей самой придется искать своих воинов и камень. А вдобавок каждый ее нерв вибрировал от возбуждения, как только она вспоминала о Гилеаде. И в воздухе, казалось, пахло паленым. Такой же резкий запах она ощутила, когда молния ударила в могучий дуб, стоявший неподалеку. В тот раз волосы у нее встали дыбом – как и сейчас.
      Дейдре вздрогнула, и силы вернулись к ней. Она рядом с Камелотом! Дейдре вытащила книгу из сумки и, успокаивая себя, пробежала пальцами по мягкой старой коже. Но существует ли Камелот? И где именно он находится? И что она увидит завтра? Идиллию, где царят мир и процветание, где устраивают пышные празднества с менестрелями и шутами? Может быть, вместо мрачно-серых, холодных, голых стен дворца франкского короля она увидит пышные церемонии и благородных рыцарей, которые рвутся в бой, чтобы заслужить благосклонность своих дам? Она всегда считала, что ее рыцарь будет благороден и бесподобно красив, как легендарный Ланселот, и полюбит ее столь же неистово, как Ланселот любил Гиневру. Дейдре желала этого всем сердцем.
      И она нашла его. Гилеад – ее рыцарь. Проблема в том, что он пока этого не знает.

      Утром Дейдре разбудил громкий стук в дверь. Полусонная, она с трудом приподнялась на кровати. Огонь в жаровне погас, и в комнате было холодно и темно. Во имя всех святых, за окном едва рассвело! Который час? Неужели в этом доме живут варвары?
      Но времени на размышления было мало, потому что в дверь протиснулась огромная женщина – таких Дейдре в жизни не видела. Она не была толстой – просто очень большой. Ростом почти шесть футов и крепко сложена. Дейдре, моргая, уставилась на нее, а незнакомка встала рядом с ее кроватью, уперев руки в широкие бедра.
      – Я Уна, здешняя кастелянша. Понятно? А ты что? Собираешься в первый же день увиливать от своих обязанностей? Хорошее впечатление это произведет на леди Элен, просто великолепное!
      – Обязанностей? – переспросила Дейдре, спустив ноги с кровати, и поморщилась, коснувшись холодного пола.
      Где эта служанка, Анна? Ей нужны огонь и теплое питье.
      – Ага. – Уна протянула ей скромное шерстяное платье голубого цвета. – Умывайся побыстрее. Через несколько минут я приду за тобой.
      Дейдре проковыляла к кувшину, налила в тазик воды и окунула в нее пальцы.
      – Вода ледяная. Можно послать кого-нибудь за горячей?
      Уна остановилась в дверях, окинув ее изумленным взглядом.
      – Если тебе нужна горячая вода, изволь встать пораньше и возьми ее сама. Господин Гилеад сказал мне, что ты ищешь работу. – Она посмотрела на изящный дорожный наряд, который висел на спинке стула. – Новенькие у нас обычно работают на маслодельне или на кухне или убирают в комнатах. Но хозяин хочет, чтобы ты была при леди Элен.
      – При леди Элен? – Дейдре задумалась. – Вы имеете в виду, что я буду придворной дамой?
      – На дворе тебе делать нечего. Ты будешь прислуживать ей… делать все, что она велит.
      Дейдре нахмурилась было, но потом успокоила себя. Меньше всего ей хотелось чистить миски и сковородки.
      Возможна, леди Элен не будет слишком требовательна и высокомерна. Неизвестно, сумеет ли она выдержать это испытание, но выхода нет. Она понятия не имеет, что случилось, с ее эскортом, и известие о смерти Коу – тяжелый удар.
      – Конечно, – покорно ответила она, склонившись над тазиком. – Я скоро буду готова.
      Интересно, в котором часу ей придется теперь вставать. Она бросила тоскливый взгляд на теплую мягкую постель и вздохнула.
      – Где я могу позавтракать?
      Кастелянша фыркнула и направилась к двери.
      – Завтра, если ты соизволишь встать вовремя и пойдешь на кухню. А сейчас давай-ка побыстрее.
      Дейдре посмотрела ей вслед. Неужели ей не разрешат поесть? Наверняка кто-то здесь еще завтракает. Она представила столы, ломящиеся от еды. Желудок зарычал от сильного чувства голода. Нет, судя по всему, это не Камелот.
      Дейдре не была готова к встрече с леди Элен. Когда Уна отворила дверь в богато убранную спальню, в ноздри ударил запах, какой бывает только в помещении, где находятся больные. Острый аромат эвкалипта и других трав пересиливал удушающий запах камфоры, который, казалось, пропитал все, даже дорогие, с вышивкой, ковры. Дейдре сразу захотелось распахнуть настежь окно и впустить побольше свежего воздуха.
      Леди Элен, закутанная в яркий шотландский плед, утопала в огромном мягком кресле. Она была такая миниатюрная, что казалась почти незаметной. Рост Дейдре был немногим более пяти футов. Неужели леди Элен еще меньше? Дейдре разглядывала ее хрупкое тело, облаченное в тонкую шелковую ночную рубашку цвета слоновой кости, белокурые волосы… Синие глаза – в точности как у Гилеада! – светились добротой.
      В комнате были еще две женщины. Одна – ровесница Дейдре, с темными волосами, другая – на несколько лет старше, рыжеволосая, со злыми глазами цвета имбиря.
      Уна подтолкнула Дейдре вперед, и обе девушки злобно уставились на нее. Дейдре догадалась, что они тоже прислуживают леди Элен, потому что на них были надеты одинаковые платья.
      – Это та самая. Ваш сын велел привести ее. – В интонациях Уны явственно звучала неприязнь к новенькой.
      – Ах да, – начала было леди Элен тихим, мягким голосом, но тут позади нее раздвинулись занавески, и в комнату вошла седоволосая женщина.
      – Выпейте это, миледи, и вы почувствуете себя лучше, – сказала она, протягивая чашку.
      Сначала Дейдре приняла ее за старуху, но, приглядевшись повнимательней, с удивлением обнаружила, что глаза у нее черные как смоль, а на лице почти нет морщин. Ей можно было дать любой возраст. По телу Дейдре пробежала дрожь, хотя в спальне было удушающе жарко: в двух жаровнях ярко пылал огонь.
      Элен сморщила носик.
      – Неужели я должна пить эту ужасную настойку каждый день, Брина? Ты же знаешь, я ее терпеть не могу.
      – Это лекарство, госпожа, снимет боль в суставах.
      В этот момент кто-то осторожно постучал в дверь, и появилась Анна с тяжелым подносом, уставленным едой. Она водрузила его на столик возле Элен и поклонилась. У Дейдре слюнки потекли от божественных запахов горячих лепешек, свежесбитого масла, каши с корицей… а если бы откусить кусочек сыра… Она прижала руку к животу, чтобы сдержать голодное урчание.
      Анна улыбнулась ей, и Дейдре стало чуточку легче: хоть одна из служанок ведет себя дружелюбно. Анна кивком указала на Брину.
      – Это та самая знахарка, о которой я говорила вчера. Она может осмотреть твою шишку.
      – Нет, не нужно, – испуганно запротестовала Дейдре. Но слишком поздно. Знахарка уже направилась к ней.
      Ее пальцы проворно раздвинули волосы, ощупывая голову Дейдре. Потом Брина отошла в сторонку и окинула Дейдре испытующим взглядом.
      – Ничего страшного. Пройдет само собой.
      «Она знает, что я солгала», – подумала Дейдре, стараясь сохранить самообладание, но, к ее большому замешательству, желудок издал громкое рычание.
      Девушки в углу захихикали, а леди Элен посмотрела на них с укором.
      – Шейла, – сказала она тихо той, что была постарше. – Ты и Джанет, вы обе прекрасно знаете, что я не разрешаю издеваться над кем бы то ни было. Я не потерплю этого.
      – Да, госпожа, – сказали они хором и наклонили головы.
      Дейдре была благодарна леди Элен за такую доброту, но испугалась, что служанки невзлюбят ее еще сильнее.
      – Ты завтракала, дитя мое?
      Дейдре не успела ответить. Дверь распахнулась настежь, ударившись о стену, и в комнату стремительно вошел мужчина в кожаных штанах, которые туго обтягивали его мускулистые бедра. В спальне сразу стало тесно. Высокий, широкоплечий, с выпуклыми бицепсами и тонкой талией… Его волосы были стянуты сзади кожаным ремешком, а в волосах не наблюдалось ни одной седой пряди, хотя Дейдре нисколько не сомневалась, что перед ней – хозяин замка. От него исходила грубая мужская сила.
      Элен зарылась поглубже в свое кресло, когда Ангус, возвышавшийся над ней, словно башня, поставил на столик серебряный кубок с вином.
      – Выпей-ка вина вместо этого пойла, может, на твоих щеках опять заиграет румянец. – Он вытер пот со лба. – Черт возьми! Почему здесь так жарко? Откройте окно!
      Шейла немедленно направилась к окну, бросив на хозяина кокетливый взгляд и выставив грудь вперед.
      – Позвольте мне, милорд.
      Он кивнул, наблюдая, как она вызывающе виляет бедрами.
      – Настежь, милорд?
      Ангус одобрительно ухмыльнулся, поняв намек.
      – Ага, настежь, детка.
      Дейдре чуть не застонала. Тот же звучный бархатистый голос, та же улыбка, что и у Гилеада. Только в облике отца не было ничего ангельского. Он больше походил на дьявола.
      Словно прочитав эти мысли, Ангус устремил на нее свои темные глаза. Это был пронизывающий взгляд, он словно раздевал Дейдре догола. Так он и стоял – расставив ноги и в упор разглядывая ее. Дейдре собралась с духом и спокойно, не дрогнув, выдержала это испытание. Но Господи, как это оскорбительно!
      – Оставьте нас, – приказал Ангус.
      Шейла явно была разочарована, но у нее хватило ума промолчать. Дейдре пошла за ней следом.
      – А ты останься.
      – Что хочет от меня милорд? – дерзко спросила Дейдре, приостановившись.
      Он слегка вздернул бровь, его пухлые губы изогнулись, а веки слегка опустились, но он дождался, пока служанки закрыли за собой дверь.
      – Милорд? – Дейдре храбро встретила его взгляд исподлобья.
      Ангус молча ходил вокруг нее кругами – медленно, словно хищный зверь. Дейдре с трудом сохраняла самообладание, но вздрогнула, когда он встал у нее за спиной. Святая Бригита! Что он собирается делать? Ведь его жена рядом.
      Синие глаза Элен казались очень большими на побелевшем лице. Она явно боялась мужа.
      Дейдре вызывающе вздернула подбородок. Пускай он лорд, а трусить незачем. Она круто развернулась к нему лицом. Ангус, казалось, был приятно удивлен.
      – Мне не нравится, что вы кружите тут, словно хищник вокруг добычи.
      Элен ахнула, но Ангус не обратил на нее внимания. В его дымчато-серых глазах промелькнуло нечто похожее на уважение.
      – Значит, это тебя он хочет…
      «Он? Кто? Гилеад? Неужели Гилеад хочет меня?» – шепнул Дейдре на ушко ее внутренний голос, голос полной надежд девственницы.
      Ангус присел на стол, вытянув длинную ногу.
      – Может, расскажешь, как ты здесь очутилась? Последнее время я что-то ничего не слышал о разбойниках, которые грабят путников.
      Дейдре нервно сглотнула. Границы владений лэрда наверняка охраняются. А вдруг воины в красных плащах его люди? Но Дейдре решила не отступать.
      – Это были разбойники, милорд. Два дня назад. Наверное, мы еще не доехали до ваших владений.
      Он прищурился, снова став похожим на хищника.
      – У тебя странный выговор. И эти белокурые волосы, голубые глаза… Ты похожа на саксонку. Может, ты здесь шпионишь?
      Дейдре побелела. Ей и в голову не приходило, что ее могут принять за саксонку. Надо сделать так, чтобы лэрд поверил ее истории. Куда она пойдет, если Ангус выставит ее вон? Дейдре набрала в грудь побольше воздуха.
      – О нет. Я не сакса, милорд. Цвет моих волос и глаз такой же, как у вашей жены. А она, несомненно, не сакса. Не так ли?
      Ангус бросил косой взгляд на свою жену, которая в ужасе закуталась поплотнее в свой плед.
      – У тебя острый язычок, детка. – Он стремительно и грациозно, словно ягуар, подошел к Дейдре и добродушно усмехнулся. – Может, ты мне и подойдешь.
      Что он имеет в виду? Любовные утехи? Не может же он сделать такое предложение на глазах у жены?! Но внутреннее чувство подсказывало ей, что может. Дейдре выпрямилась во весь рост, дотянувшись носом до его груди.
      – Вы оскорбляете меня. Вы женатый человек, и я не пойду с вами в постель ради того, чтобы остаться здесь.
      Вот! Она сказала это. И, наверное, через пять минут ее вытолкают взашей. Ангус уставился на нее. Казалось, это длилось вечность. Потом он закинул голову и расхохотался от души. На мгновение Дейдре почувствовала облегчение, но ее самолюбие тут же взяло верх. В самом деле, что тут смешного? Чего это его так разобрало? И вдруг она покраснела до корней волос. Наверное, он считает ее слишком незначительной персоной, чтобы делать такое предложение. Да, он играет ею, как котенок – веревочкой. Ангус зажал рот рукой, сдерживая смех, сотрясавший его тело.
      – Ах, детка, напрасно ты мечешь в меня молнии своими хорошенькими глазками. – Он откашлялся. – Я имел в виду, что ты достаточна сильна и сможешь противостоять мужчине. Помоги ему, Боже! – Он снова усмехнулся.
      Кому? Гилеаду? При мысли об этом ее обдало жаром. Значит, она подходит ему. По этому поводу протестовать не стоит. И вряд ли ей захочется противостоять ему… Неужели Гилеад просил отца поговорить с ней об этом? Возможно, она все-таки оказалась в Камелоте.
      – Я почту это за честь, милорд.
      – Уже? Значит, Гилеад напрасно спасал тебя вчера ночью?
      – Я благодарна вашему сыну. И если вы считаете, что мы подходим друг другу… – Дейдре умолкла, услышав, как леди Элен слегка вскрикнула, и заметив странное выражение на лице Ангуса. То ли сочувствие, то ли сожаление промелькнуло в его глазах.
      – О нет, детка, – грустно сказал он. – У Гилеада нет времени на женщин, хотя многие, как и ты, готовы броситься в его объятия.
      Дейдре вспыхнула от стыда и отвернулась. Дура! Опять ее обвели вокруг пальца. Гилеад вел себя вчера как рыцарь, и только, подумала она с сожалением. Неужели старый маг заколдовал книгу и обрек ее навеки жить в мире фантазий? И тут Дейдре осенило. Она в ужасе посмотрела на Ангуса.
      – О ком же вы говорите?
      – Нилл просит твоей руки, – ответил Ангус после некоторых колебаний.
      Дейдре окаменела. Замужество? От одной мысли о грузном теле Нилла ее тошнило. Словно во сне она слушала слабые протесты Элен. Впрочем, Ангус заставил ее замолчать одним взглядом. Дейдре расправила плечи.
      – Передайте этому человеку, мой ответ – «нет». Он чуть не изнасиловал меня.
      Ангус слегка нахмурился.
      – Мне сказали, что вчера Нилл перешел границы, но ведь был Белтейн. Девушки, которые приходят в такую ночь в лес, знают, что их там ждет.
      – Я уже объяснила, почему оказалась там.
      – Ах да. Разбойники. – Ангус окинул Дейдре испытующим взглядом. Его глаза, казалось, проникали в самую душу. – Ты похожа на даму высокого происхождения, но при тебе нет ни денег, ни вещей.
      Незачем показывать, что она нищенка и зависит от своих благодетелей, решила Дейдре. Она успела прихватить с собой только маленький сундучок, но и его теперь нет. Она поежилась: мало приятного полагаться на милость Ангуса. Нет, лучше уж рискнуть и отправиться в путь, чем допустить, чтобы это чудовище Нилл женился на ней.
      – Я благодарна за то, что вы приютили меня, и готова работать не покладая рук, чтобы возместить все ваши траты.
      – Прислуживать госпоже – невелик труд. Она редко покидает свою комнату. – Ангус с горечью взглянул на жену. – Иначе она, возможно, сумела бы родить мне еще одного сына или дочь, которую я выдал бы замуж и объединил кланы.
      Тонкие черты лица Элен исказились, она вспыхнула от стыда и смущения и низко опустила голову.
      – Милорд, вам известно, что врач сказал…
      – Да, – оборвал ее он и повернулся к Дейдре: – Два года назад Нилл овдовел. Он богат, у него много земли. Множество девиц охотно залезли бы к нему в постель, чтобы женить на себе.
      – К счастью, я не из их числа. Тем более он в два раза старше меня и совсем не в моем вкусе.
      Ангус удивленно приподнял бровь, снисходительно окинув взглядом девушку.
      – Ты чересчур упряма для женщины. Но Нилл излечит тебя от этого недостатка.
      «Что? Он думает, что меня можно дрессировать, как лошадь, которую приучают к седлу? Ну нет, это вряд ли».
      – Я сказала «нет».
      – Ты поступишь умно, если не будешь вынуждать его применить силу, – продолжал Ангус, пропустив мимо ушей ее реплику. – У него крутой характер.
      Дейдре в этом и не сомневалась.
      – Он напугал меня вчера.
      – Да неужели? Каким образом, если Гилеад был рядом?
      – Он сказал… сказал, что я еще не знаю, на что он способен.
      – И это правда, детка. Однако Нилл поступил благородно, попросив твоей руки. Ты должна считать это за честь.
      – Честь? – Дейдре тряхнула головой, не веря своим ушам. Неужели этот чересчур властный лэрд так и не понял, что она сказала? – Он сказал, что еще ни одна женщина не взяла над ним верх.
      – И надо мной тоже, – усмехнулся Ангус. – Так уж обстоят дела. Тут нет ничего плохого или обидного.
      Что же произошло с рыцарями? В книге говорилось о том, что мужчины должны обращаться с дамами, как с хрупкими драгоценными сокровищами, и оберегать их честь. Дейдре чуть не топнула ногой от досады. Что ж, попробуем еще раз.
      – Он будет действовать силой, бить меня, потому что я никогда не уступлю ему.
      Ангус шагнул кДейдре и наклонился, его красивое лицо оказалось всего в нескольких дюймах от нее.
      – Не знаю, откуда ты родом, детка, но в наших краях женщины подчиняются мужьям. Это их долг. А у мужа есть все права, чтобы добиваться повиновения.
      Леди Элен стала белее лилии.
      – Вы бьете леди Элен? – дерзко спросила Дейдре, стараясь не дрожать под натиском властной, подавляющей мужской силы.
      Ангус отпрянул и уставился на нее. На секунду Дейдре испугалась, что он ударит ее – такая ярость бушевала в его глазах.
      – Нет, за всю мою жизнь я ни разу не ударил женщину. – Он махнул рукой в сторону Элен. – Спроси сама, если не веришь.
      – Это правда, – едва слышно пролепетала Элен, не сразу овладев голосом. – Мой муж всегда обращался со мной ласково.
      Дейдре с трудом могла представить себе этого мускулистого здоровяка в роли нежного супруга. Вот Гилеад – другое дело. И почему Элен так боится его?
      – Видишь? Я не людоед, да и Нилл тоже. – Ангус пристально посмотрел на Дейдре. – Вы отлично подходите друг другу, детка. Нилл – сын короля Эйре, второй сын, но все-таки высокого происхождения. А ты сирота, без приданого, для тебя брак с таким мужчиной – удача…
      – Так или иначе, я не выйду за него.
      Или ее мужем будет Гилеад, или вообще никто! И тут у Дейдре упало сердце. Ангус, конечно, хочет, чтобы его единственный сын женился на знатной женщине с огромным приданым. Глаза Ангуса потемнели. Дейдре понимала, что испытывает его терпение, но она отчаянно боролась за свою свободу, а может быть, и жизнь. Нилл жесток. Чтобы понять это, не нужно быть ясновидящей.
      Ангус вздохнул и принялся расхаживать по комнате, словно зверь в клетке. Наконец он остановился.
      – Не знаю, почему, собственно, я должен объяснять тебе все это, но так и быть. К северу от Адрианова вала расположены владения трех больших кланов. Мои простираются далеко на восток, к Северному морю. На западе лежат земли моего союзника Габрана, а на северо-западе – Комгалла, его владения чуть меньше. Наш самый сильный противник – Фергус Мор из Лоарна, он властвует над северными землями и хочет захватить наши. Ты поняла, к чему я клоню?
      Неужели он принимает ее за дурочку? При дворе франкского короля Дейдре вдоволь наслушалась разговоров о военных стратегиях.
      – Я не глухая. Продолжайте.
      – Земли Нилла расположены между моими владениями и землями Фергуса. Очень важно, чтобы он оставался моим союзником и не переметнулся на сторону Фергуса. Согласна?
      Дейдре кивнула:
      – Конечно, это правильная стратегия. Но при чем тут я?
      Ангус хмуро сдвинул брови.
      – Этим утром мой сын сказал Ниллу, что ты наша дальняя родственница.
      Гилеад сказал это? Да благословит его Бог. Он защищает ее, как настоящий рыцарь. Это простое объяснение лучше всяких придуманных историй.
      – До вчерашнего дня я понятия не имела, что мой отец потерял и свои земли, и жизнь.
      – Коу затеял ссору с королем Лотиана. Он выгнал шотландцев с их земель, а мы приняли их. Я не считал Коу своим другом, но его жена, упокой Господь ее душу, была в дальнем родстве с Элен. – Ангус помрачнел и умолк. – Кровной связи между нами нет.
      Значит, мачеха тоже умерла. Правда, Дейдре и не рассчитывала особенно на ее помощь.
      – Что ж, мне некуда идти. Я постараюсь верно служить вашей жене. Вы будете довольны.
      – Неужели ты не понимаешь? – Ангус укоризненно покачал головой. – Нилл считает тебя моей родственницей. Женитьба привяжет его к моему клану.
      – Нет.
      Может быть, на этот раз до него дойдет смысл ее слов?
      – Мне не придется беспокоиться о Нилле, а это очень важно сейчас, когда варвары теснят нас на севере, а кровожадные саксы – на побережье. – Ангус задумчиво прищурился. – И отец Нилла, Лугойд, будет сидеть в своем Эйре и не станет совершать набеги на наши земли. Да, мне все больше нравится эта идея.
      – Я не стану этого делать.
      – Ты сделаешь это.
      – Никогда.
      Ангус рванулся вперед, и Дейдре отшатнулась, чтобы не столкнуться с ним. Элен слабо пискнула.
      – Я здесь хозяин, – зарычал он, стиснув кулаки. – И ты будешь делать то, что я скажу, или окажешься в темнице.
      Услышав сдавленные всхлипывания, он раздраженно посмотрел на жену.
      – Пожалуйста, Ангус, – взмолилась она, простирая к нему бледные дрожащие руки. – Девушка ни в чем не виновата. Не принуждай ее. Позволь ей остаться со мной.
      Лицо лэрда потемнело от гнева, и Дейдре показалось, что он вот-вот обрушит на свою бедную жену град оскорблений. Чувствовалось, что он борется с собой, пытаясь сохранить самообладание. Наверное, это был самый храбрый поступок, на который отважилась робкая Элен за многие годы.
      – Я не позволю женщинам указывать мне, что делать. – Он прерывисто вздохнул и разжал кулаки. – Ладно, пойдем на компромисс. Помолвка заключается на год и один день. Но Нилл не хочет ждать так долго, он собирается устроить свадьбу после Лагнасада, то есть через три месяца. Сказал, что за это время сумеет приручить тебя.
      Дейдре фыркнула, но Ангус остановил ее взмахом руки.
      – Я соглашусь на это. Но с условием, что до свадьбы он не потащит тебя в постель.
      Ангус казался очень довольным собой. Неужели он и впрямь считает, будто сделал ей большое одолжение? Какое право он имеет распоряжаться ее жизнью? Если бы только Дейдре могла сказать, кто она на самом деле! Но тогда она не сможет выполнить свою, миссию. Ею овладело тягостное чувство одиночества. Женщин здесь ни во что не ставят. Определенно это не Камелот. Будь проклят маг, который забил ей голову всякими фантазиями.
      Еще три месяца. В августе будет праздник урожая. Одна из ночей, посвященных Великой богине. Ночь, полная древней силы. Не такая, как Самайн, когда туман, разделяющий миры, рассеивается и духи появляются из своих убежищ, чтобы помочь тем, кто верит в них, но все-таки приток силы будет. И, может быть, тогда ей удастся узреть, где спрятан камень. Выдержит ли она так долго?
      Дейдре расправила плечи и вздернула подбородок. Одно она знает наверняка. Замужеству не бывать. И не важно, что думает по этому поводу властный могущественный лорд.

      – Иди сюда, дитя мое. Сядь со мной и поешь.
      Дейдре, застывшая в оцепенении, подошла к Элен, которая зябко куталась в плед.
      – Вам холодно? Хотите, я закрою окно?
      Элен отрицательно покачала головой:
      – Ангус не одобрит этого.
      – Это ваша комната, миледи. Если вы пожелаете, я закрою окно.
      После некоторых колебаний Элен слабо улыбнулась и кивнула.
      – Ты совсем не боишься лорда?
      Дейдре закрыла окно и уселась в кресло напротив Элен, с благодарностью взяв протянутую ей плошку с кашей. И только когда кусочек масленой лепешки растаял во рту, ответила:
      – Почему я должна бояться вашего мужа, миледи? Разве он обижает вас?
      Синие глаза Элен широко раскрылись.
      – О нет. Я сказала правду. Нет, он никогда не обижал меня. – Она грустно помолчала. – Он вообще не дотрагивался до меня. – Она вымученно рассмеялась, но ее смех казался каким-то пустым. – Это потому, что я такая хрупкая… и сил у меня немного.
      Дейдре посмотрела на еду: Элен не дотронулась до завтрака. Она с виноватым видом положила на блюдо вторую лепешку, намазанную вареньем.
      – Может, вам следует побольше кушать, миледи?
      – Дитя мое, меня тошнит при виде еды. – Элен пригубила вино. – И вина мне не хочется, но Ангус настаивает, чтобы я пила его каждое утро.
      Кто-то постучал в дверь, и Элен в страхе бросила взгляд на закрытое окно. Дейдре положила на стол деревянную ложку. Неужели Ангус вернулся, чтобы проверить… Это нелепо!
      Она обернулась, но хмурая гримаса тут же слетела с ее лица при виде Гилеада.
      – Доброе утро, мама. Как ты себя чувствуешь? – Он наклонился, целуя Элен в щеку, и уселся между ней и Дейдре. Его взгляд упал на пустую плошку. – Ты ела?
      У Дейдре от стыда загорелись уши. На подносе стояла только одна плошка. Неужели он решит, что она отняла еду у его матери? Почувствовав, как кровь прилила к щекам, Дейдре опустила голову, чтобы волосы закрыли ей лицо. А ведь так оно и есть. Она так проголодалась и даже не заметила, что у Элен нет ложки. Хорошая из нее получится служанка! Если кастелянша узнает об этом, ей и впрямь придется чистить горшки и сковородки.
      Рассердился ли Гилеад? Она отважилась украдкой взглянуть на него и поймала его ответный взгляд. Этим утром он, как и его отец, был одет в кожаную безрукавку на голое тело, волосы были стянуты кожаным ремешком. Интересно, мужчины в этой семье имеют хоть малейшее представление о том, какое впечатление они производят на женщин? Скорее всего, они знают об этом. Темные волоски на бронзовой груди исчезали под поясом, дразня ее воображение. Много ли волос на его теле? Однажды Дейдре видела раненого солдата в расстегнутой рубахе, но Клотильда быстро утащила ее подальше. Возможно, и у Гилеада аккуратная полоска завитков спускается ниже пояса? Дейдре заставила себя не смотреть туда. Но это не слишком помогло, потому что смотреть на его выпуклые твердые бицепсы было не менее мучительно. «Почему у меня внутри все дрожит при виде обнаженной мужской руки?» – подумала Дейдре.
      Она не отрывала глаз от этих сильных рук и длинных пальцев, выбивавших дробь по столу, и вспоминала, какими теплыми были его объятия вчера ночью И. снова что-то запульсировало в самом низу ее живота.
      – Я не голодна, сын мой, – ответила Элен, оторвав Дейдре от ее грез. – Но я подозреваю, что Уна не дала этой бедной девочке завтрака.
      Да благословит Бог эту женщину! Дейдре сразу почувствовала к ней необъяснимую симпатию. Она поспешно поставила на поднос пустую плошку и недоеденную лепешку и встала:
      – Я отнесу это на кухню.
      – Подождите.
      Не успела Дейдре опомниться, как Гилеад наклонился к ней и слегка коснулся пальцем уголка ее губ. И они словно распухли – такой жар исходил от его руки. Что он делает?
      – Варенье, – спокойно объяснил Гилеад, лизнул палец и усмехнулся. – Не возражаете, если я закончу?
      Дейдре старалась держать себя в руках. Плохо уже то, что она не умеет аккуратно есть. Но это прикосновение… Неужели ее губы и сейчас перепачканы? И он будет поцелуями снимать с них варенье? При мысли об этом сотни бабочек беспомощно забили крылышками в ее животе.
      – Вы можете остаться, если хотите, – продолжал Гилеад, потянувшись к недоеденной лепешке. – Я навещаю мать каждое утро.
      Он собирается каждое утро приходить сюда в таком виде – полуодетым? Вряд ли она вынесет это. Но пропустить такое зрелище тоже невозможно.
      – Сегодня утром вы будете заниматься стрельбой из лука? – поинтересовалась Элен.
      – Да, ты же знаешь, отец любит состязаться с Туриусом.
      Печаль затуманила тонкие черты лица Элен.
      – Я слышала, они приехали вчера. Жаль, что я так плохо себя чувствую и не смогла поприветствовать их как подобает.
      Гилеад потрепал ее по руке:
      – Король-все понимает. Не беспокойся.
      Дейдре показалось, что Гилеад хотел сказать что-то еще, но он умолк. Кто этот король? И почему в голосе Элен вопреки ее словам не звучит сожаления о том, что она не встретила гостей?
      Дверь отворилась, и в спальню, хихикая, вошли Шейла и Джанет. Они застыли как вкопанные, увидев, что Дейдре и Гилеад сидят рядышком за столом. Джанет злобно прищурилась. Дейдре отлично поняла, что это значит.
      Делая вид, что не замечает. Дейдре, Джанет прошествовала к столу с похотливой улыбочкой. Святая Дева Мария, неужели это одна из наложниц Гилеада? Может быть, та самая, с которой он собирался встретиться вчера? Шейла, не скрываясь, флиртует с Ангусом. Значит, лэрд и его сын делят сестер между собой? В душе Дейдре проснулась зеленоглазая кошка ревности и зашипела, выгнув спину.
      – Я унесу поднос, – сказала Джанет и склонилась над столом. Ее пышные полуоткрытые груди оказались всего в нескольких дюймах от лица Гилеада.
      Потом она сделала вид, что поскользнулась, и упала прямо на Гилеада. Дейдре хотела бы сейчас оказаться на ее месте. За всю свою жизнь она не видала такой плохой актрисы, даже на тех жалких спектаклях, которые при дворе Хильдеберта назывались «развлечениями».
      Ангус прав. Женщины действительно падают на Гилеада. В буквальном смысле слова. Сам Гилеад отреагировал на это спокойно. Он придержал Джанет за плечи, поставил ее на ноги и с вежливой улыбкой отдал поднос.
      – Уна ждет. Скажи ей, что моя мать… – Он умолк, и его темно-синие глаза встретились с глазами Дейдре. – Скажи, что госпожа получила удовольствие от завтрака. Очень большое.
      Без всякой на то причины волна радости захлестнула Дейдре. Он сделал ей комплимент, выручил ее. И на него ятю не подействовали чары Джанет.
      Гилеад привстал.
      – Я ухожу, не буду мешать тебе принимать ванну.
      – Подожди! – остановила его Элен. – Сегодня вечером будет праздник? В их чесгь?
      – Да, так велел отец, – нерешительно ответил Гилеад.
      Элен вздохнула и гордо подняла голову.
      – Скажи ему, что я приду. И сяду с ним рядом как подобает.
      Гилеад кивнул, и Дейдре удивилась: почему у него такой несчастный вид? Он взял мать за руку.
      – Не волнуйся. Я сяду рядом с Форморией. – Он поцеловал ее в лоб и обернулся к Дейдре: – Вечером будьте рядом с мамой, помогайте ей.
      – С радостью, если миледи пожелает этого.
      На мгновение. Дейдре показалось, что на лице Гилеада появилось то же выражение, что и у его отца – властного превосходства. Потом он коротко кивнул и вышел.
      Дейдре нахмурилась. Кто такая Формория?
      Остаток утра прошел в хлопотах. Слуги таскали сосуды с горячей водой в спальню Элен, где за ширмой стояла ванна – большая деревянная бадья. Шейла бросила в воду сухие лепестки роз, а Уна принесла кусок благовонного мыла, которое особенно нравилось госпоже.
      – Новый запах! – сказала Элен, понюхав его.
      – Свечник выдавил сала больше, чем нужно для свечей на сегодняшний вечер, и я подумала, что от такого мыла ваша кожа станет еще мягче. – На угрюмом лице Уны появилось довольное выражение. Потом она сурово взглянула на Дейдре и Джанет: – Это только для госпожи.
      Конечно, служанкам положено мыться щелоком. Дейдре решила спрятать кусочек душистого мыла, которое ей принесла Анна.
      Приняв ванну и переодевшись, Элен отпустила их.
      – Я останусь в комнате и займусь вышиванием часок-другой, – сказала она, опустившись в кресло, стоявшее у окна.
      – Наша госпожа – лучшая вышивальщица на островах, – гордо сообщила Анна, когда они вышли из спальни. – Ты увидишь сегодня вечером, в каком она будет платье.
      «А что надену я?» – подумала Дейдре. Она расправила свое простенькое, без всяких украшений платьице. Ну ничего, это не самая большая из всех ее бед. Вечером надо внимательно слушать разговоры гостей: вдруг что-то удастся узнать о судьбе ее эскорта.
      Пока выдалось свободное время, Дейдре решила отправиться на кухню. Во-первых, там ей теперь придется завтракать, а во-вторых, неплохо бы познакомиться со слугами. Она надеялась, что повариха окажется полюбезнее Уны, но ошиблась.
      – Убирайся! У меня нет времени на разговоры! – закричала пожилая женщина, швырнув передник в одну из кухарок.
      – Я только хотела познакомиться… – робко начала Дейдре, стоя в дверях. Она так старалась быть любезной.
      – Ха! – рявкнула повариха так, что ее двойной подбородок затрясся, и ловко ухватила за шиворот мальчишку-поваренка, который пытался пробраться мимо нее. – Поди-ка посмотри, успели ли сбить масло и сливки. А ты, – обратилась она к Дейдре, видимо, удивленная, что непрошеная гостья еще стоит здесь, – если ты не хочешь запачкать свое хорошенькое платье, держись подальше от моей кухни. Нам нужно подготовиться к празднику. Лорд Ангус будет недоволен, если мы не угодим королю, а в особенности его жене.
      Опять эта Формория. Кто она?
      Заметив, что повариха взяла в руки огромный зловещего вида тесак, Дейдре решила, что пора уходить. Кто знает, какие намерения у этой женщины? Выйдя на улицу через черный ход, она услышала крики и свист. Во дворе стояла группа людей, среди них были Гилеад. Все они смотрели на состязания в стрельбе из лука. Тут Дейдре не оплошала бы! Мать настаивала на том, чтобы жрицы, охраняющие камень, умели защищаться. Если какой-то нечестивец не окажет должного уважения Великой богине, то его приведет в чувство оружие.
      Нилл тоже стоял в толпе и был явно удивлен, увидев Дейдре, потом подмигнул ей и ухмыльнулся. Она вздернула подбородок и отвернулась, от всей души надеясь, что он расценит это как оскорбление.
      Между тем Ангус прицелился, натянул тетиву и выстрелил. Вес замерли. Стрела попала прямо в яблочко, и толпа разразилась восторженными криками. Ангус усмехнулся и уступил место следующему стрелку.
      Дейдре с интересом разглядывала его. Наверное, это и есть король Туриус. Он был почти такой же высокий, как Ангус, но более худощавый и жилистый. Он был одет в шерстяные штаны, сапоги из мягкой кожи и простую белую тунику, подпоясанную на талии. Только пурпурный плащ с искусной вышивкой указывал на то, что он король. Светло-каштановые волосы падали ему на плечи, карие глаза смотрели твердо. Выражение его лица было решительным, только мускул на щеке задергался, когда он начал целиться. Может быть, не такой уж он искусный стрелок?
      Но Дейдре ошиблась. Его стрела легла рядом со стрелой Ангуса. Толпа вновь разразилась криками и тут же смолкла, словно по команде.
      – Ничья. Что будем делать? – спросил Туриус.
      – Выберем своих заместителей, – предложил Ангус. – Вместо меня будет Гилеад. А как насчет Формории?
      Формория? Эта таинственная королева стреляет из лука? Дейдре огляделась: в толпе стояли только две женщины, и обе совеем не походили на королев.
      Туриус покачал головой.
      – Ее жеребец захромал по дороге. Она, конечно, сейчас возится с ним на конюшне. Ты же ее знаешь.
      – Ага. – На лице Ангуса появилась странная улыбка. – Лошадь, безусловно, наслаждается ее обществом.
      – Кого вы хотите поставить вместо себя, лорд Туриус? – кашлянув, спросил Гилеад.
      Король окинул взглядом своих воинов. Он явно колебался. «Неужели Гилеад такой хороший стрелок?» – подумала Дейдре. И тут же в ее головке созрел план: а что, если проверить это? Она шагнула вперед.
      – Милорд, позвольте сказать пару слов.
      – А ты что тут делаешь? – резко спросил Ангус, словно только что ее заметил. – Ты должна быть с моей женой.
      Дейдре одарила его сияющей улыбкой. Она не хотела упустить возможность показать Ниллу, что с ней ему не справиться.
      – Леди Элен отпустила меня ненадолго. – Она повернулась к Туриусу: – Возможно, я сумею помочь вам, сэр. Вы разрешите мне стрелять вместо вас?
      Гилеад был так ошеломлен, что чуть не уронил стрелу.
      – Вы не понимаете. Это не просто тренировка. На кон поставлены золотые монеты.
      Она взглянула на Гилеада, стараясь не утонуть в этих синих глазах.
      – Я знаю, но почему вы думаете, что я не умею стрелять? – Дейдре улыбнулась Туриусу. – Ведь королева стреляет… и, очевидно, хорошо, если лорд Ангус собирался поставить ее против господина Гилеада.
      Туриус задумчиво смотрел на Дейдре, словно пытался прочитать ее мысли. У нее появилось странное ощущение, что он оценивает ее, но не как женщину, а как воина. И от этого желание участвовать в соревновании только усилилось.
      – Нет, – недовольным тоном произнес Ангус. – Незачем выставлять Туриуса на посмешище. Ты такая малышка и вряд ли сумеешь натянуть тетиву.
      Дейдре расправила плечи. Десять лет она терпела насмешки кузена по поводу своего маленького роста. Ничего, они еще узнают, на что способна «малышка»!
      Туриус взмахнул рукой, останавливая Ангуса, и улыбнулся Дейдре.
      – Вы, леди, действительно можете выставить меня в смешном свете, но что-то подсказывает мне, что надо рискнуть. Мои инстинкты редко меня обманывают. Как вас зовут?
      – Дейдре. – Она заметила, что Гилеад отвернулся и у него странно затряслись плечи. Неужели он смеется над ней?
      – Я ставлю вместо себя Дейдре, – спокойно сказал Туриус, не обращая ни на кого внимания.
      – Значит, ты проиграешь. – Ангус пожал плечами и насмешливо предложил Дейдре: – Может, тебе принести детский лук?
      – Вы пытаетесь унизить меня, милорд? – спросила Дейдре, старательно подражая его высокомерному тону.
      Ангус удивленно заморгал, потом ухмыльнулся.
      – Нет, детка. Это сделает Гилеад.
      Гилеад, явно испытывая неловкость, повел ее выбирать лук.
      – Вы уверены, что поступаете правильно?
      Дейдре, ничего не ответив, наклонилась и взяла в руки лук, сделанный из ясеня. Он был немного короче остальных.
      – Хороший выбор, – прошептал Гилеад, который встал так близко, что она почувствовала на своей щеке его теплое дыхание. – Это лук Формории. Позвольте помочь вам.
      Дейдре не хотела оборачиваться. Стоит один раз взглянуть на Гилеада, и силы оставят ее. Ей нужно сосредоточиться, но не на нем. Может быть, Гилеад делает это нарочно, чтобы ослабить ее решимость? Дейдре тихонько выругалась. Она должна выиграть во что бы то ни стало.
      – В этом нет необходимости, – сказала она, прилаживая тетиву. – Мне нужно почувствовать его.
      Дейдре слегка отодвинулась от Гилеада: еще немного, и она растечется лужицей возле его ног. «Я должна выиграть. Должна показать Ниллу, что способна сопротивляться ему и буду сопротивляться всегда». Она вспомнила, как Туриус внимательно изучал ее и в конце концов доверился ей. Дейдре вдруг захотелось выиграть именно для него. Наверное, он и в своих воинах возбуждает такую же преданность.
      Она тщательно выбрала стрелу. Расстояние до мишени было небольшим – около сотни ярдов. Значит, нужна стрела потолще.
      – Я готова.
      – После вас, – вежливо сказал Гилеад.
      Дейдре приготовилась стрелять, но потом передумала и опустила лук.
      – Я хочу, чтобы вы были первым.
      – Почему? – озадаченно спросил Гилеад.
      – Потому что никто… никто не должен думать, что вы нарочно уступили мне первенство, сделав неверный выстрел.
      – Мой отец поставил на меня деньги. – Уголки его греховно-чувственного рта приподнялись. – Я намерен попасть в яблочко.
      – В таком случае стреляйте.
      Гилеад ухмыльнулся и занял позицию, широко расставив ноги. Пряди волос, выбившиеся из хвостика, упали на лицо. У Дейдре пальцы зудели – так ей хотелось поправить их. Мускулы его правой руки напряглись, стрела взвилась вверх, описала дугу и устремилась вниз, словно орел на добычу. Гилеад, как и обещал, попал в яблочко.
      Толпа взревела. Краем глаза Дейдре заметила смеющегося Ангуса. Туриус сохранял спокойствие, он кивнул Дейдре и улыбнулся.
      Дейдре глубоко вздохнула, поправила оперение стрелы, чтобы оно стояло прямо, и прицелилась. В отличие от Гилеада она полагалась не на интуицию, а на расчет. «Натягивай тетиву… легко и не торопясь… прижми к правому уху…»
      Левая рука затекла: лук был слишком тяжелый. Проклятие! Дейдре стиснула зубы. «Если королева Формория справляется с таким луком, значит, и я смогу. Еще немножко…» Она всегда чувствовала то мгновение, когда нужно было делать выстрел. Сейчас!
      Дейдре выпустила стрелу, провожая глазами ее полет – прямой и точный. Стрела, казалось, висела в воздухе целую вечность и наконец вонзилась в мишень, сбив стрелу Гилеада.
      Ошеломленные зрители молчали. Гилеад отвесил низкий поклон и поцеловал руку Дейдре.
      – Отличная работа. Где вы научились этому?
      Or прикосновения ею губ по телу Дейдре растеклось тепло, колени ослабели.
      – Вы не сердитесь на меня? – спросила она, чтобы уйти от ответа.
      – Нет, вы выиграли честно. Идемте, я отведу вас к отцу.
      – Вряд ли ему нравится проигрывать женщине – будь это я или королева Формория.
      На щеке Гилеада дернулся мускул.
      – Все будет в порядке.
      Дейдре не была в этом уверена. Темные глаза Ангуса пробуравили ее насквозь. Возможно, она зашла слишком далеко в стараниях показать Ниллу свое превосходство. Что, если Ангус начнет расспрашивать о ее происхождении? Она выпрямилась и гордо вскинула подбородок.
      – Жаль, что моей жены здесь нет, – сказал Туриус, когда они подошли поближе. – Она тоже любит выигрывать. – Он улыбнулся и протянул Дейдре мешочек с золотыми монетами. – Это по праву принадлежит вам.
      – Нет, милорд. Я стреляла вместо вас. Это ваши деньги.
      – Мне они не нужны, и Ангусу тоже. Мы ведь соревнуемся ради удовольствия. – Он передал мешочек Гилеаду. – Ты моложе меня и наверняка сумеешь убедить юную леди принять это. Идем, Ангус, у меня горло пересохло от жажды.
      – Нилл, пошли с нами. Надо поговорить, – сказал Ангус, внимательно окинув взглядом Дейдре и Гилеада.
      Нилл не отрывал глаз от Дейдре, но она сделала вид, что не замечает его.
      – Туриус прав, – сказал Гилеад, когда толпа разошлась, и вложил мешочек в ладонь Дейдре, сжав ее обеими руками. – Монеты вам понадобятся. Ведь вас ограбили.
      Дейдре старалась унять дрожь. Трудно рассуждать логически, когда от его прикосновения начинает гореть кожа и… другие части тела. Ей страстно хотелось обнять его и забыть обо всем, почувствовать себя в безопасности. В безопасности от Нилла. Под защитой Гилеада. И он, казалось, был искренне рад, что она победила.
      Но что, если он узнает правду? И можно ли сказать ему правду?
      Элен обрадовалась, когда Дейдре рассказала ей о своей победе за обедом. Она велела ей отдохнуть, а потом помочь одеться к ужину. При упоминании о вечернем празднике лицо Элен вновь стало озабоченным. Дейдре недоумевала почему.
      Ближе к вечеру Анна принесла Дейдре нарядное платье, и она решила воспользоваться случаем и расспросить о таинственной королеве Формории.
      – Сегодня я видела короля, но не нашла его жены. Я хотела поблагодарить, ее за то, что воспользовалась ее луком. Прекрасное оружие.
      – Да, у королевы Формории все самое лучшее. Я слышала, что она так же отлично сражается на мечах.
      Дейдре удивленно подняла брови. Она пыталась упражняться с мечом, но он оказался слишком тяжел для нее.
      – Она сражается?!
      – Да, хотя королю, по-моему, это не очень нравится. Дейдре заморгала. Какой же мужчина захочет, чтобы его жена участвовала в битвах? Неужели рыцари перевелись? Сама Дейдре если и собиралась сражаться, то только с Ниллом.
      – Кто же обучал ее?
      – Наверное, отец, – пожав плечами, ответила Анна. – Она дочь лорда Габрана. Сына у него не было, и он научил королеву воинскому искусству. Она королева-воительница, как Боудикка.
      Боудикка, воинственная королева, которая в первом веке после Рождества Христова подняла восстание против римлян. Интересно. И неудивительно, что леди Элен чувствует себя оскорбленной. Она такая хрупкая, женственная, у нее не может быть ничего общего с грубой, мужеподобной женщиной, которая наверняка разговаривает тем же языком, что и солдаты. Элен – утонченная дама, Дейдре сразу поняла это, а ей придется за ужином терпеть столь неприятное общество.
      Гилеад просил ее присмотреть за матерью. Теперь все понятно: он хотел, чтобы Дейдре защищала ее. И она сделает это. Надо посадить Форморию рядом с Ангусом, все-таки он хозяин. Пусть говорит с ним о битвах и кровопролитиях. Тогда леди Элен сможет расслабиться.
      Дейдре улыбнулась, думая о том, как обрадуется Гилеад.

      – Какое красивое! – воскликнула Дейдре, помогая Элен облачиться в бледно-голубое шелковое платье.
      Украшенное высоким кружевным воротником, оно было присобрано чуть ниже груди, а дальше тонкая материя мягкими складками ниспадала до полу. На длинных облегающих рукавах были нашиты дорогие заморские кружева, их цвет выгодно оттенял прозрачно-белую кожу Элен. Пожалуй, даже чересчур белую. Дейдре оглядела ее повнимательнее.
      – Вы больны?
      – Нет. – Элен опустилась на табуретку с мягкой обивкой, и Шейла принялась расчесывать ее волосы. – Просто эти праздники действуют мне на нервы, вот и все.
      – Может, послать кого-нибудь к Брине за вашей настойкой, миледи? – спросила Джанет.
      Элен покачала головой.
      – От нее хочется спать. А сегодня мне придется бодрствовать допоздна.
      – Не беспокойтесь, – мягко сказала Дейдре. – Я буду рядом.
      Шейла удивленно приподняла брови.
      – Кто это приглашал тебя за стол для почетных гостей?
      – Гилеад. – Дейдре не удержалась от торжествующей улыбки.
      Джанет нахмурилась.
      – С чего бы это?
      – Спроси у него, – парировала Дейдре.
      Их перепалку прервала Брина, которая принесла бокал вина.
      – Это от милорда, – пояснила она, протягивая его Элен. – Он хочет, чтобы вы выпили его до донышка перед тем, как идти к столу.
      – Но зачем? – жалобно протянула Элен. – За ужином вино и так польется рекой.
      – Верно. Но он хочет, чтобы ваши щечки порозовели, когда придет время появиться перед гостями. – Знахарка склонила голову набок. – Сегодня вы бледнее, чем обычно. Вряд ли вам понравится, если король Туриус и королева Формория сочтут вас хилой и вялой, не так ли?
      Дейдре заметила, что лицо Элен стало пепельно-серым. Как можно говорить такие жестокие вещи? А ведь Элен только кажется хрупкой, у нее есть внутренняя сила. Надо помочь ей осознать это. Формория наверняка будет вести себя нагло, но она, Дейдре, будет рядом и не позволит обидеть Элен. Это единственный праздник, которым бедняжка может насладиться.
      Когда они вошли в большой зал, Дейдре затаила дыхание. Здесь все преобразилось; Пол был устлан свежесрезанным тростником, вереском и луговой травой. На стенах висели разноцветные штандарты кланов – в честь собравшихся гостей. Глазам было больно от ярких переливов красного, зеленого и голубого. Штандарт Туриуса – черный медведь в обрамлении созвездия Большой Медведицы на синем поле – располагался на помосте, в дальнем конце зала, рядом со штандартом Ангуса. На нем был изображен красный лев на золотом фоне.
      Столы были сервированы оловянной посудой, а стол для почетных гостей, стоявший на помосте перпендикулярно к остальным, – серебряной и золотой.
      Шествуя вместе с Элен через зал, Дейдре заметила Гилеада. Он был восхитителен в своем темно-синем жилете, белой рубашке и клетчатом тартане, приколотом к левому плечу. Его темные волосы казались почти черными, в свете масляных ламп тонкие черты лица были еще прекраснее. При виде его сам Аполлон пустился бы в бегство на своей огненной колеснице.
      Ей вдруг стало трудно дышать. Как хочется поцеловать его. И… Господи! О да! На нем опять шотландский килт, синий с красным. Дейдре перевела взгляд ниже. Тонкие белые лосины туго обтягивали стройные мускулистые икры. А под килтом…
      Здесь жарко, как в аду, подумала Дейдре. Платье, которое ей дали взаймы, было с короткими рукавами и скромным вырезом, но она буквально видела волны тепла, исходившие от ее тела.
      Гилеад остановился рядом и улыбнулся, его сапфировые глаза, скользнув по груди и шее Дейдре, разожгли пламя чувственности еще сильнее. Он подошел ближе, и она с жадностью вдохнула его запах – дурманящую смесь мыла, чистой кожи и легких духов.
      – Идем. – Гилеад жестом указал ей следовать за ним.
      Он усадил мать рядом с креслом с высокой спинкой, которое предназначаюсь для Ангуса, и подал ей розу, лежавшую на блюде. И тут же нахмурился: на соседнем блюде тоже лежала роза. Это не ускользнуло от внимания Элен.
      – Формория, – прошептала она.
      Лицо Дейдре исказилось от гнева, Какая жестокость! Посадить эту амазонку рядом с бедной леди Элен!
      – Я скоро вернусь, – заявила она, увидев неподалеку от помоста Ангуса.
      Он беседовал с Туриусом. Как и на его сыне, на нем был синий с красным килт. И Дейдре снова поразилась их сходству. Ангусу было уже под пятьдесят, но его тело оставалось подтянутым, ноги – мускулистыми, ничуть не хуже, чем у Гилеада. Нет, сейчас не стоит думать о Гилеаде. Надо довести дело до конца.
      При ее приближении мужчины умолкли. Туриус кивнул и улыбнулся. Он был одет на бретонский манер: штаны из мягкой кожи, красная шерстяная рубаха и золотое ожерелье на груди.
      – Только не говори, что моя жена опять нездорова, – проворчал Ангус.
      Дейдре колебалась. В присутствии Туриуса надо очень осторожно подбирать слова. Он обидится, поняв, что его жену считают грубой и невоспитанной, хотя сомнений нет: она именно такова.
      – Леди Элен здесь, милорд. Но вы правы, ей нездоровится. И я боюсь, она не сможет составить компанию королеве Формории, – продолжала Дейдре, не обращая внимания на удивленные лица мужчин. – Если вы позволите, я все устрою. Позабочусь о леди Элен, а королеву посажу между вами и королем Туриусом. Вы – хозяин, уверена, что такие изменения ее не оскорбят.
      Ангус скривил губы.
      – Моя жена знает, что ты собираешься сделать?
      – Нет. Но уверена: она желает, чтобы королеву развлекали как подобает.
      – Как подобает? Да. Конечно, она желает этого.
      – По-моему, хорошая идея, – вставил Туриус. – Зачем обременять Элен? По правде говоря, временами моя жена бывает слишком уж активной.
      «Готова поклясться, что это так, – подумала Дейдре. – Очень интересно слушать разговоры об оружии, войне и способах убийства!» Она мило улыбнулась.
      – Благодарю вас, милорды.
      Герольд позвал всех к столу. Ангус с ухмылкой усадил Дейдре рядом с Элен.
      – Не волнуйтесь, я позаботилась о том, как рассадить гостей. Сегодня вам не придется слушать рассказы о сражениях, – тихо шепнула она Элен.
      Та бросила на нее ошеломленный взгляд.
      – Что вы сделали?
      Дейдре не успела ответить: рядом с ней сел Гилеад.
      – Простите, но это место королевы Формории. Мы всегда усаживаем короля справа от отца, а королеву – слева от моей матери.
      – Все в порядке, – радостно заявила Дейдре. – Сегодня будет по-другому. Пусть королева Формория докучает своей болтовней лорду Ангусу.
      Элен ахнула и с тихим стоном ухватилась за край стола. Гилеад сжал губы.
      – Вы сделали это без разрешения?
      – О нет! – воскликнула Дейдре, озадаченная выражением его лица. – Я спросила вашего отца. По-моему, ему эта идея пришлась по душе.
      Синие глаза Гилеада потемнели.
      – Еще бы, – пробормотал он.
      Неужели он рассердился? Дейдре не могла понять почему. Ведь она избавила Элен от скучной и противной болтовни о кровопролитиях.
      – Что случилось? – спросила она.
      Ответа не последовало – в зале вдруг воцарилась мертвая тишина. Все как один перестали разговаривать и двигать стульями, смолк звон чаш. Дейдре повернула голову.
      В дверях, прямо напротив помоста, стояла женщина. Нет, не стояла, а царила. Застыв, словно римская статуя, она обозревала зал. Ее вполне можно было бы принять за Диану-охотницу. Высокая, она была одета в простое белое платье. Прекрасные руки оставались обнаженными. Глубокий вырез открывал твердые округлости грудей, тонкую талию подхватывал золотой пояс. Густые вьющиеся волосы цвета пламени ниспадали на плечи и струились по спине золотисто-рыжеватыми блестящими прядями.
      В зеленых, слегка раскосых глазах сверкнула насмешка. На пухлых розовых губах запорхала улыбка, приоткрывшая белые маленькие зубки. Женщина направилась к помосту.
      – Кто?.. – начала было Дейдре, но тут же поняла.
      Это Формория. Только она совсем не похожа на ту тяжеловесную, мужеподобную женщину, какой представляла ее Дейдре. О нет. Формория – само изящество. Скорее богиня, чем воительница.
      Ангус и Туриус вскочили, чтобы подвинуть ей кресло. Формория подошла к мужу и поцеловала его в губы. Потом, к удивлению Дейдре, она повернулась к Ангусу и сделала то же самое, неторопливо проведя пальцами по его волосам. Элен отвела глаза в сторону.
      – Простите, я опоздала, – виновато улыбнулась Формория, обращаясь к гостям. – Надеюсь, из-за меня не задержали ужин.
      – Конечно, нет, – галантно ответил Ангус. – Мы как раз собирались начинать. – Он махнул рукой слугам, которые стояли поодаль с подносами, полными яств. – Несите!
      Пока слуги обносили столы, гости снова принялись болтать. Вскоре стол для почетных гостей уже прогибался под тяжестью блюд с бараниной, олениной и кабаном. Потом принесли копченую сельдь и маринованного угря: вместе с жареными павлином и лебедем, поставили серебряные чаши с дымящимся густым супом, пудинг и теплые лепешки. Под конец появился поднос с яблоками и грушами.
      Дейдре почти не прикоснулась к кушаньям. Элен выглядела утомленной и озабоченной, и Дейдре старалась, хотя и тщетно, отвлечь ее разговорами от возмутительно откровенного флирта, которому предавались сидящие рядом.
      Формория поистине была мастером своего дела. Она непринужденно болтала и звонко смеялась, а мужчины, соревнуясь друг с другом, старались привлечь ее внимание. Она играла ими, словно арфист струнами: положив руку на бедро мужа, внимательно слушала истории, которые рассказывал Ангус. Туриус не мог видеть ее лица, в отличие от Дейдре. Глаза королевы подернулись дымкой, взгляд лениво скользил по губам Ангуса, потом она снова повернулась к супругу. К удивлению Дейдре, Ангусу это, казалось, даже понравилось.
      Она вздохнула. Пир здесь гораздо роскошнее, чем у Хильдеберта. Гостей развлекали жонглеры и арфист, сидевший в углу. Но Дейдре не могла наслаждаться всем этим великолепием, потому что бедной леди Элен приходилось слушать, как ее муж хохочет над остротами Формории.
      Она переключила внимание на арфиста – красивого юношу с золотистыми волосами до плеч. Худощавый, хорошо сложенный, он был чарующе элегантен. Длинные тонкие пальцы перебирали струны, извлекая из них мелодию, которая так и западала в душу. Нежные, печальные звуки чередовались щемяще высокими нотами. И перед глазами Дейдре вставали болота, поросшие вереском, ручьи с небесно-синей водой, бегущие по скалам Шотландии, Казалось, у этой музыки есть душа. Гилеад вернулся к столу.
      – Кто этот арфист? – спросила его Дейдре. Сначала она решила, что вряд ли дождется ответа: он молчал и явно продолжал сердиться. Господи, за что? Она ведь просто хотела помочь. Кто знал, что жена Туриуса не уступает по красоте самой Венере?
      – Это Друстан, – выдавил наконец Гилеад. – Туриус привез его сюда несколько лет назад, а маме понравилась его музыка.
      – Я ее понимаю. Но если он бретонец, то почему остался здесь?
      Гилеад пожал плечами.
      – В то время ему некуда было податься. Туриус воевал на юге, и Друстан спрятался на одном из его кораблей. Оказалось, что дядя застал своего племянника… хм… при весьма компрометирующих обстоятельствах. А Друсу не хотелось расставаться со своей головой.
      Дейдре была заинтригована.
      – Он больше похож на ангела, чем на демона.
      В ответ раздался издевательский смешок.
      – Ага. Девушки всякий раз обманываются на этот счет.
      Дейдре покраснела. Да, она считает, что Друстан играет на арфе, как архангел Гавриил на трубе, но на этом основании не стоит сравнивать ее с пустыми ветреными девчонками.
      – Я имела в виду его музыку. Она словно говорит со мной. Я чувствую запах вереска и травы, тепло солнечных лучей на лице, прохладный ветерок, развевающий волосы… – Дейдре умолкла, заметив, что Гилеад смотрит на нее как-то странно.
      – Да, он талантлив, но скажите спасибо, что сегодня у него хорошее настроение. Иначе вы услышали бы дикую и мрачную мелодию – гнетущую и холодную, как северный ветер, который зимой завывает в горах.
      – В чем же причина его мрачности?
      – В женщинах, – усмехнулся Гилеад. – Вернее, в отсутствии одной из них. С тех пор как Друс объявил, что потерял свою единственную любовь, он не желает спать один в холодной постели.
      «А ты?» – чуть было не спросила Дейдре, но вовремя прикусила язычок. Наконец они с Гилеадом начали разговаривать, и тема разговора ей очень понравилась.
      – Кто же его единственная любовь?
      Гилеад внезапно помрачнел.
      – Жена его дяди. – Он посмотрел на свою мать, потом на отца. Его лицо вдруг исказилось, и он резко встал: – Извините, мне нужно кое-что уладить.
      Дейдре была поражена. Только что Гилеад вел себя так дружелюбно, а в следующее мгновение стал холодным, как вода в горном озере, и ушел куда-то. Усилием воли она переключила внимание на Ангуса. Тот совсем забыл о своей жене, околдованный чарами рыжеволосой красавицы.
      – Хотите уйти? – шепнула Дейдре Элен. – Ужин закончен.
      Действительно, слуги уже уносили блюда, отодвигали столы и скамейки, освобождая место в центре зала.
      – Не могу. Я должна быть рядом с мужем.
      «С мужем, который даже не смотрит на тебя?!» В горле у Дейдре застрял комок. Бедная леди Элен. Неужели она думает, что в ее присутствии мужчины перестанут увиваться вокруг Формории? Или – еще хуже, что при ней Ангус не осмелится на большее? Элен выглядела неважно, но ее лицо было полно решимости, и она намеренно игнорировала Форморию. И тут Дейдре осенило: бедняжка, наверное, побаивается мужа, но все еще любит его!
      Ангус резко поставил свой золотой кубок на стол и махнул рукой волынщикам, которые толпились в углу:
      – Музыка! Начинаем танцы!
      С оттенком неприязни он взглянул на Элен:
      – Не окажете ли честь протанцевать со мной первый танец, женушка?
      – Вы знаете, меня это утомляет, – ответила Элен, слегка покраснев.
      Ангус наклонился к ней:
      – Похоже, последнее время вас утомляет все на свете.
      Дейдре чуть не раскрыла рот от удивления. Любому ясно, что сегодня Элен не до танцев.
      – Вы целый вечер не обращали на нее внимания, почему бы не оставить ее в покое сейчас? – выпалила она.
      Ангус выпрямился, его глаза потемнели, потом он внезапно схватил Дейдре за руку.
      – Нам надо поговорить. Идем-ка потанцуем.
      Дейдре пыталась протестовать, но он держал ее крепко и подталкивал сзади в центр зала.
      – Не умеешь? Так я научу тебя. – Ангус крутанул ее, обвив рукой за талию, и кивнул волынщикам.
      Мелодия была веселой, и вскоре по залу закружился вихрь ярких шотландских юбок и разноцветных платьев. Дейдре один раз споткнулась на повороте, но Ангус умело поддержал ее. Она не могла не признать, что он хороший танцор и не пытается прижать ее к себе поближе. И это прекрасно, потому что Формория, пронесшаяся мимо вместе с Туриусом, одарила их более чем удивленным взглядом. У Дейдре не было ни малейшего желания ссориться с ней. Она уже решила, что сумеет выдержать этот танец до конца, когда Ангус заговорил:
      – Я не позволю тебе критиковать мои отношения с женой.
      – А у вас и нет никаких отношений, – начала было Дейдре и тут же прикусила язык.
      В голосе Ангуса, глухом и ровном, звучал плохо скрытый гнев. Она подняла глаза: его лицо оставалось бесстрастным, но взгляд пронзал насквозь.
      – Поняла, детка?
      Дейлре вздохнула: да, она перешла гранимы дозволенного.
      – Поняла.
      – Хорошо. – Ангус круто развернул ее и разжал руки. – Я оставляю тебя в надежных руках.
      Дейдре чуть не упала в объятия мужчины, которого меньше всего хотела видеть.
      – Наш лэрд уже разогрел тебя как следует? – с ухмылкой спросил Нилл.
      Дейдре попятилась.
      – Я должна прислуживать леди Элен.
      Он вцепился в ее запястье, обхватил за талию и прижал к себе.
      – Оставьте меня! – Дейдре попыталась отбиться от него кулачками.
      – Нет, милочка. Мы будем танцевать. – Нилл похотливо улыбнулся и потащил ее за собой.
      – Я ведь объяснила. Я должна присматривать за матерью Гилеада.
      – Это сделают другие. Глянь! – Он кивнул, указывая на стол, где возле Элен уже сидела Шейла.
      Нилл потерся своими колючими усами о щеку Дейдре, и она в ужасе отшатнулась. Он расхохотался.
      – Нечего стесняться, милая. Мы ведь помолвлены.
      – Вовсе нет! – Дейдре тщетно пыталась освободиться, но в результате только споткнулась на повороте. Нилл поймал ее и прижал к себе еще крепче.
      – А вот и да. Ангус дал согласие.
      – Пусть сам и выходит замуж! – взорвалась Дейдре. – А я не собираюсь это делать!
      Глаза Нилла сузились, и он сильнее сдавил ее руку. Дейдре охнула. Еще немного, и кости затрещат.
      – Отпустите.
      – Нет, не отпущу. – Он злобно ухмыльнулся. – Ты обручишься со мной.
      – Никогда!
      Нилл принялся выкручивать ее запястье. Дейдре прикусила губу, чтобы не закричать от боли. Завтра на руке будет синяк. Она в отчаянии огляделась по сторонам в поисках защитника. Ангус, позабыв обо всем на свете, танцевал с Форморией. Гилеад сидел рядом с матерью, а Джанет, повиснув на его руке, с обожанием смотрела на юного красавца.
      Проклятие! Ни одного благородного рыцаря поблизости! Похоже, старый маг сыграл с ней злую шутку, оставив книгу. Ее определенно надо спасать. И чем раньше, тем лучше.
      Дейдре выдавила из себя улыбку, надеясь, что Нилл ослабит хватку, а то кости не выдержат. Ее уловка сработала. Дейдре слегка повернула кисть, проверяя, цела ли она.
      – Ангус сказал мне, что вы сын короля Эйре. Я уверена: многие женщины будут счастливы выйти за вас. Женщины, которые охотно будут подчиняться вам.
      Нилл приподнял брови, на его лице промелькнула жестокая улыбка.
      – Ага. Их много. Даже больше, чем нужно. Но я хочу тебя.
      Дейдре стиснула зубы. Это уже скучно.
      – Почему?
      Нилл наклонился поближе, и она, почувствовав отвратительный запах спиртного, с трудом удержалась от гримасы. Если бы он еще хоть немного разжал пальцы…
      – Потому что мне нравится усмирять норовистых лошадок. Прошлой ночью ты сопротивлялась, а сегодня утром я завелся, увидев, как ты стреляешь из лука. Ты сумеешь согреть мою постель.
      – У меня нет никакого желания согревать твою постель! – прохрипела Дейдре: Нилл чуть не открутил ей руку.
      – Да неужели? Ангус уговорил меня не ложиться с собой в постель до Лугнасада, но он не запрещал мне целовать свою невесту.
      Усы Нилла уже терлись о ее щеку, он пытался добраться до ее губ.
      – Прекратите! Оставьте меня!
      – Ты слышал, что сказала леди.
      «Гилеад, – с облегчением подумала Дейдре. – Мой рыцарь все-таки пришел». Нилл разжал пальцы и уставился на Гилеада своими поросячьими глазками.
      – Осторожнее, парень. Ты уже второй раз встаешь между мной и женщиной, которую я хочу.
      Гилеад не шелохнулся. Их взгляды скрестились.
      – Не думаю, что даме все это по душе. – Он повернулся к Дейдре: – Вы хотите танцевать с этим человеком?
      Она молча покачала головой. Голос вернулся к ней не сразу.
      – Мне… мне нужно подышать свежим воздухом.
      – Позвольте мне сопровождать вас. – Гилеад взял ее под руку.
      От прикосновения его теплых сильных пальцев к Дейдре вернулось ощущение покоя и уверенности.
      – Спасибо, – промолвила она, когда они вышли во двор. От вечернего воздуха веяло прохладой.
      – Похоже, вы не слишком хорошо провели время, – улыбнулся Гилеад.
      Дейдре невольно вздрогнула. Мягко сказано!
      – Вам холодно? – Не дожидаясь ответа, он снял накидку и накинул ей на плечи.
      Чистый, пряный аромат наполнил ее ноздри, стало уютно и тепло.
      – Хотите, прогуляемся по крепостным стенам? В такую ясную ночь вид оттуда прекрасный.
      Дейдре кивнула. Они поднялись по лестнице и встали возле парапета, положив руки между зубцами. Полная восходящая луна заливала просторы серебристым светом. Внизу белела извилистая дорога, а за ней шла тропинка, ведущая к той самой достопамятной поляне, на которой вчера горел костер. Дейдре вдохнула ночной воздух, напоенный ароматом сосны. Сидевший на башне филин бесшумно сорвался с места и пролетел мимо.
      – Как здесь спокойно, – промолвила Дейдре.
      – Да, – отозвался Гилеад, глядя вдаль. – Но боюсь, так будет недолго, если появится Фергус.
      – Ваш отец упоминал о нем. Он очень могущественный?
      Глаза Гилеада сверкнули, как сапфиры, в ночном мраке.
      – Отец получил сведения от наших разведчиков, что Фергус собирает войско. Значит, скоро он выступит в поход. Вероятнее всего, этим летом. Вот почему Туриус здесь. Несколько лет назад ему удалось очистить леса Каледонии от саксов. Войско предано ему больше, чем моему отцу: Туриус оставил солдатам их земли. Й он знает, где лучше залечь в засаду, где спрятать оружие, разбить бивак. – На лице Гилеада промелькнула ироничная улыбка. – Из-за жадности шотландцев нам пришлось заключить союз с бретонским королем.
      – И его королевой, – тихо добавила Дейдре.
      – Его королева, – с горечью ответил Гилеад, – может легко развязать еще одну войну.
      – Почему? Из-за того, что она флиртует?
      Но Туриус, кажется, воспринимает это как должное.
      Дейдре наблюдала за ними довольно внимательно. Ангус и Формория не пытались скрыть свои чувства, а Туриус словно ничего не замечал.
      – Туриус ценит жену как искусного воина, и союз с ее отцом для него важнее, чем… ну, другие вещи.
      Дейдре широко раскрыла глаза от удивления.
      – Она и в самом деле сражается?
      Трудно представить, как изящная, женственная Формория натягивает лук или поднимает меч.
      – Её внешность обманчива. В седле она сидит как влитая, а в бою на мечах – ловка и увертлива, как кошка. Ее тонкие ручки выкованы из железа. – Гилеад нахмурился. – Во всяком случае, так говорит мой отец.
      – Но ведь вашего отца интересуют не только эти ее качества? – спросила Дейдре после некоторых колебаний.
      – Да. – Гилеад стиснул кулаки и ударил ими о стену. – Их тянет друг к другу, как молнию к металлу. Один раз я попытался поговорить с отцом, но он сказал, что это не мое дело, и оттаскал за ухо, чтобы я понял его лучше. С тех пор я просто стараюсь держать их подальше друг от друга по возможности.
      – А я все испортила, поменяв места. Мне так жаль, – тихо сказала Дейдре со слезами в голосе. – Сколько времени это продолжается?
      Бедняжка Элен! Давно ли она узнала об измене?
      – Целую вечность. Задолго до моего рождения отец и Формория должны были пожениться, но ничего не получилось.
      Дейдре удивленно заморгала. Гилеад – почти ее ровесник. Двадцать пять лет, а то и больше – огромный срок для связи с замужней женщиной.
      – Что произошло?
      Гилеад вздохнул.
      – Земли короля Габрана, ее отца, находятся к югу от земель Фергуса и к северу от Адрианова вала. Отец Туриуса, Эмброуз, правил большей частью северной Британии. Чтобы сдержать натиск Фергуса, Габрану нужна была помощь бретонцев, но он опасался, что Эмброуз присвоит его земли, и пошел на сделку. Решил выдать замуж дочь за сына бретонского короля. Это никого не обрадовало, потому что у Туриуса были виды на одну языческую жрицу. Но ничего не поделаешь…
      Дейдре задумалась. Вот почему Ангус не стал слушать ее возражений по поводу помолвки с Ниллом. Он сам потерял свою любовь. А она-то недоумевала, почему он женился на Элен. Ведь у них так мало общего! Она дотронулась до руки Гилеада.
      – Бедная ваша мать. Она знает?
      Гилеад прерывисто вздохнул, сжал ее пальцы, и волны тепла вновь омыли ее тело.
      – Она ничего не знала. Много лет. Я только удивлялся, почему отец так часто ездит к Туриусу. Он встречался с Форморией, но у него хватало здравого смысла не приводить ее сюда. Думаю, сейчас мать все понимает, хотя я стараюсь уберечь ее, как могу. – Гилеад отвернулся, вглядываясь в ночной мрак. – Эти визиты тяжелы для нее, особенно с тех пор, как она стала плохо себя чувствовать.
      – Она всегда была такая… болезненная?
      – Нет. Мать с детства была хрупкой, но, когда я был ребенком, она любила смеяться и играть со мной в догони-мою-тень.
      Трудно представить Элен, полную энергии, бегущую, подняв юбки, за своим сыном по залитой солнцем лужайке, чтобы успеть наступить на его тень.
      – Что с ней произошло? – с участием спросила Дейдре.
      – Около двух лет назад у нас начались стычки с саксами, потом армия Туриуса очистила от них леса. А теперь другие варвары угрожают восточному побережью. Отец решил воспользоваться помощью Туриуса, чтобы сдержать их натиск. И воинственная королева всегда сопровождала мужа. Весьма кстати. Вскоре после этого мать заболела.
      Дейдре нахмурилась. Конечно, Элен пала духом, узнав, что происходит, но эта болезнь подтачивала ее тело, а не душу.
      – Может быть, Формория что-то сделала? Обидела ее?
      – Нет. По крайней мере, мне ничего об этом не известно. Ее знахарка дала матери какое-то снадобье, и ее силы быстро восстановились, боль в суставах прошла.
      – Брина? – уточнила Дейдре, вспомнив о настое, который Элен давали по утрам. – Она служит Туриусу, почему же осталась здесь?
      – Брина не любит Британию, говорит, что в душе она шотландка. Поэтому и попросила остаться с нами. – Гилеад пожал плечами. – Наш врач умер за день до их отъезда, и отец согласился. Она оправдала наши надежды. – Его пальцы сплелись с пальцами Дейдре. – Думаю, ваши отношения с мамой сложатся хорошо. Вы ей нравитесь.
      От этого дружеского прикосновения кровь побежала быстрее. Как приятно… Его мать. Он говорит о своей матери с ней, а это что-нибудь да значит.
      – Мне тоже нравится леди Элен, и я буду стараться оградить ее от встреч с Форморией. Как вы думаете, она здесь надолго?
      Гилеад вздохнул, машинально выводя пальцем узоры на руке своей спутницы, отчего в ее бедрах бешено запульсировала кровь.
      – Надеюсь, ненадолго. Утром соберутся члены клана. Нилл мне надоел. Противно смотреть, как он пристает к вам.
      Нилл. Дейдре совсем позабыла о нем, разговаривая с Гилеадом. Нет, надо любым способом заставить Ангуса понять, что она не выйдет замуж за такого человека.
      Гилеад ухватил ее за подбородок и развернул к себе лицом.
      – Что такое? Вы сразу помрачнели.
      Дейдре не хотелось портить эту минуту. Нет, не сейчас, когда он смотрит на нее такими глазами, а от его пальцев исходят волны чувственности и растекаются по всему телу.
      – Ничего, пустяки.
      Он наклонился, внимательно заглядывая в глаза. Господи, ее ноги сейчас превратятся в дрожащее желе.
      – Расскажите мне, – мягко попросил Гилеад. Любая девушка утонула бы в темно-синей глубине его глаз. Они гипнотизировали ее, и она погружалась все глубже… глубже. Дейдре вздохнула.
      – Ваш отец хочет, чтобы я вышла замуж за Нилла.
      – Что? – От удивления Гилеад резко выпрямился и выпустил ее руку. – Почему?
      Ну вот и все. Близости как не бывало. Черт бы подрал этого Нилла! Будь он проклят!
      – Лорд Ангус признал меня своей родственницей по линии Коу. Он рассчитывает привязать Нилла к вашему клану с помощью этой женитьбы.
      – Я говорил, что буду защищать вас, – с удрученным видом произнес Гилеад. – Но я понятия не имел, что отец способен сотворить такую глупость. Нет, это невозможно.
      В душе Дейдре шевельнулась надежда.
      – Невозможно? Но он сказал, что мы помолвлены, а после Лагнасада должны пожениться.
      – Я не допущу этого.
      Гилеад положил руки на ее плечи и развернул к себе, провел пальцем по ее щеке, Дейдре вздрогнула.
      – Вам холодно?
      Он поплотнее завернул ее в накидку и обнял, пристально всматриваясь в лицо. Эта минута показалась Дейдре вечностью. Его губы легонько скользнули по ее губам… и еще раз, словно дразня и не давая возможности вернуть поцелуй. А Дейдре так хотелось этого. Ее груди отяжелели, соски стали твердыми. Гилеад продолжал свою игру: обводил языком линию ее губ, слегка покусывал их, нежно брал в рот… Дейдре тихо застонала.
      И вдруг он отпрянул, как будто услыхал боевой клич саксов. Дейдре, еще не очнувшись от наваждения, широко открыла глаза. Во имя всего святого, почему он остановился? Именно сейчас, когда ей стало так хорошо?
      – Я не должен был делать это, – смущенно пробормотал Гилеад. – Примите мои извинения.
      Извинение? За поцелуй? Ей хотелось гораздо большего – заполучить его целиком, прижаться к широкой груди, обнять покрепче, ощутить мускулистое тело. Еще мгновение, и она сделала бы это. Дейдре не очень хорошо понимала, что происходит, но твердо знала: ей нужно продолжение. Несколько запоздало она вспомнила правила галантного ухаживания из своей книги. Но сейчас не время принимать поклонение на расстоянии! Вот она, оборотная сторона рыцарства.
      – Вы простите меня? – с несчастным видом произнес Гилеад.
      – Вам незачем просить прощения. – Дейдре натянуто улыбнулась. – Наверное, нам лучше вернуться.
      – Да, – с облегчением согласился он, помогая ей спуститься по лестнице. – Я говорил вполне серьезно: я найду отца и поговорю с ним. Он не станет принуждать вас к замужеству.
      На этот раз улыбка Дейдре была искренней.
      – Я благодарна вам, Гилеад. И всегда буду благодарна. Всегда.
      Он кивнул, но больше ни разу не посмотрел на нее. Они вошли в зал. И Ангус, и Формория исчезли.
      И вдруг случилось непредвиденное: Элен упала в обморок.

      Шум праздника стих, когда Ангус закрыл дверь в спальне Формории. Он стянул бретельки с ее плеч и осыпал шею нежными поцелуями. Черт возьми! Ее пальцы были такими горячими, когда она принялась яростно стягивать с него рубашку. Руки Ангуса медленно прошлись от талии Формории вверх и обхватили груди, твердое напряженное мужское естество прижалось к ее животу. Подталкивая ее к кровати, он ловко расстегнул платье, швырнул его на пол, и любовники рухнули на перину.
      – Ты стала еще прекрасней с тех пор, как мы виделись последний раз, – прошептал Ангус, медленно обводя языком нежные соски.
      Тугие бутоны приподнялись и затвердели. Формория, застонав, выгнула спину.
      – Мы виделись вчера вечером. Во имя всего святого, Ангус, продолжай. Сильнее.
      – Так быстро, Мори? – Ангус поднял свою темноволосую голову и ухмыльнулся. – Нет, сначала я помучаю тебя.
      Он раздвинул коленом ее ноги, продолжая работать языком, потом потянулся к губам. Губы Формории раскрылись, впуская его, и он впился в них, наслаждаясь их сладким вкусом. А потом их языки сплелись в яростном сражении, где каждый отстаивал свое превосходство. Ангус осыпал поцелуями шею, спину, груди возлюбленной, упиваясь роскошной плотью, созданной для долгих наслаждений. Но ее тело просило большего.
      Сдавленно застонав, Формория запустила пальцы в шелковистые волосы Ангуса и прижала его голову к своей груди. Он рассмеялся и начал языком выводить круги вокруг ее сосков. Формория застонала от удовольствия и вцепилась ногтями в тугие напрягшиеся мускулы его рук. Ее лоно то сжималось, то разжималось в ответ на все более требовательные, настойчивые движения его языка. Ангус делал именно то, что ей нравилось, мгновенно угадывая ее желания. По телу Формории прошла дрожь.
      – Нет, еще не сейчас, – шепнул Ангус и опустился ниже, оставляя языком огненный след на ее теле.
      Он раздвинул ее ноги и закинул их к себе на плечи, прижавшись губами к ее лону.
      Тело Формории содрогалось от острого, как боль, наслаждения, которое накатывало на нее волна за волной… Дождавшись, когда она притихла и дыхание стало ровнее, он вошел в нее одним мощным ударом, заполнив собой до конца.
      Потом они долго лежали обнявшись, измученные и опустошенные.
      – Ты запер дверь? – лениво спросила Формория.
      – Проклятие! – Ангус поднял голову и посмотрел на нее, раскрасневшуюся и удовлетворенную. – Что ты делаешь со мной! Я обо всем забыл.
      Формория улыбнулась так, что орудие снова приготовилось к бою. Да что же это? Ведь ему уже почти пятьдесят, и только пятнадцать минут назад они…
      – Перестань смотреть на меня так. Ты же знаешь, мы должны вернуться, пока нас не хватились.
      Он со вздохом оторвался от нее.
      – Судьба никогда не разлучит нас, Мори. Мы принадлежим друг другу.
      Формория прижалась к его плечу, обвив вокруг себя его руку.
      – Да. И я люблю тебя. Но брак с Туриусом тоже важен. Даже моя старая няня, хоть она и была немного чокнутая, считала, что Эмброуз наверняка отобрал бы у отца земли, если б я не стала женой его сына.
      – Мне всегда нравилась старушка Кайлин, но многие говорили, будто она спятила, – со вздохом заметил Ангус.
      Кончики пальцев Формории впились в его грудь.
      – Кайлин действительно сходила с ума – по тебе. Постоянно твердила, что в один прекрасный день Великая богиня соединит нас. Но мне кажется, ее сестра еще более сумасшедшая.
      – Наша Брина? – Ангус опять затеял игру с ее соском. – Она просто хорошая знахарка, и только. – Он наклонил голову и скользнул губами по ее груди. – Хватит говорить о них.
      Формория зажмурила глаза от удовольствия, но тут же широко открыла их – Ангус вдруг остановился.
      – Почему ты хмуришься?
      – У меня в глазах темнеет, когда я думаю о том, что вы с Туриусом занимаетесь тем же самым.
      – Фу! – Формория оперлась на локоть и убрала влажную прядь с его лба. – Забудь об этом. – Она обвела пальчиком губы Ангуса. – Это происходит не так уж часто. Война Туриусу больше по душе, чем любовь.
      Ангус прижался губами к ее ладони.
      – И все-таки, если бы ты была свободна…
      Она подняла брови.
      – Даже если Туриуса убьют в сражении, ты все равно останешься женатым. Ты не забыл об этом?
      – Как я могу забыть? – нахмурился Ангус. – Меня заставили жениться, и тебе это хорошо известно. У меня тоже не было выбора.
      Формория слегка вздохнула.
      – Я не могла допустить, чтобы отец потерял свой титул. Ты же знаешь, мы, шотландцы, крепко держимся за свои земли.
      Ангус знал. И чувствовал то же самое. Но сейчас доводы разума интересовали его меньше всего. Он хотел ее снова, тем более что они еще не вылезли из постели. Он провел пальцем по ее бедру, погладил сосок. Формория рассмеялась.
      – У нас нет времени…
      Его темные глаза затуманились. Он взял ее за плечо и яростно впился губами в набухшую грудь. Формория слабо вскрикнула. Ангус усадил ее сверху.
      – Ваша очередь, леди. Устрой мне хорошую скачку.
      С полузакрытыми глазами и томной улыбкой Формория забралась на него, наклонилась… ее груди скользнули моего груди. Ангус застонал, его бедра приподнялись.
      Но тут в коридоре раздался грохот, потом топот ног и голоса. Много голосов. На мгновение любовники окаменели, потом начали торопливо одеваться.
      – Туриус? – шепотом спросила Формория, быстро натягивая платье, и повернулась к Ангусу, чтобы он застегнул его. – Нет, не настолько он глуп, чтобы ломиться ко мне в спальню со всей своей стражей.
      – Тсс… Не думаю, что это он. – Ангус надел свою юбку и перекинул через плечо плед. – Я не слышу звона оружия. – Он помедлил, прислушиваясь. – Похоже, это слуги. Оставайся здесь. Я узнаю, в чем дело.
      Ангус глубоко вздохнул и вышел в коридор.
 
      Дейдре быстро открыла дверь в спальню Элен. Гилеад, который нес мать на руках, вошел следом и бережно уложил ее на кровать. Позади толпились встревоженные слуги. Шейла и Джанет стояли среди них с удрученным видом. Сквозь толпу протиснулась Уна и рявкнула слугам, чтобы те не стояли, разинув рот, а принесли холодную воду, чистые полотенца и горячее питье. Толпа в одно мгновение рассеялась, словно пух одуванчиков под порывом ветра.
      – Больно, – застонала Элен и, морщась, прижала руки к животу.
      Дейдре распустила ее корсет и расстегнула кружевной воротник.
      – Вот так. Вам нужен свежий воздух. Принесите веер, – попросила она Гилеада.
      Он вернулся как раз в тот момент, когда Брина проскользнула в комнату с корзинкой, полной трав. Присев на край кровати, она пощупала лоб Элен.
      – Жара нет. Вы чувствуете слабость?
      – Мой живот… Там ужасно жжет, как будто его грызет змея.
      Дверь распахнулась, и в комнату шагнул Ангус. Вид у него был весьма помятый.
      – Что здесь происходит? – строго спросил он, увидев, что его жена лежит на кровати, а рядом стоит Брина. – В чем дело?
      Гилеад приподнял брови, заметив, как небрежно одет отец, но смолчал.
      – Мама потеряла сознание.
      Элен снова застонала, по ее телу побежала дрожь.
      – Мне так холодно, – едва слышно прошептала она. – У меня в желудке как будто поворачивают кинжал. Клянусь.
      На лице Элен выступил холодный пот, она свернулась в комочек, и новый приступ судорог потряс ее тело.
      Дейдре вспомнила, как однажды она съела плохо приготовленную рыбу, и у нее тоже начались мучительные спазмы. Сегодня вечером им подавали сельдь.
      – Госпожа, возможно, вы что-то съели. Если рыба была сыровата…
      – Я не ела рыбу. – Задыхаясь от боли, Элен судорожно вцепилась в простыни. – Немного свинины, груша…
      Дейдре тоже попробовала свинину, но чувствовала себя отлично. А вот груша… В ее книге рассказывалась история о том, как одного рыцаря короля Артура отравили яблоком. Сверху на горке фруктов лежала очень красивая груша, и это блюдо в первую очередь поднесли Элен.
      – Кто-нибудь еще пробовал груши? – Дейдре окинула взглядом присутствующих.
      Никто не ответил. У Гилеада был весьма озадаченный вид, у Ангуса – задумчивый.
      – На что это ты намекаешь, детка? – спросил он.
      Дейдре глубоко втянула воздух, надеясь, что богатое воображение не заведет ее слишком далеко. Может, легенды сделали ее одержимой, а маг заколдовал ее?
      – Что, если груша была отравлена?
      Ангус побелел, несмотря на густой загар. Брина устремила на нее пронизывающий взгляд.
      – Чепуха! Кто может желать смерти нашей милой леди Элен?
      Действительно, кто? Трудно представить, что у Элен есть враги. Разве что Формория. Но королева вряд ли могла зайти на кухню и не привлечь к себе внимания. Особенно этого исчадия ада, поварихи. Дейдре содрогнулась: завтра придется набраться храбрости и все разузнать. Если это все-таки яд… Она решительно вздернула подбородок.
      – Не знаю, но если я права, надо вызвать рвоту. Тогда яд выйдет.
      Спасибо Клотильде: на жизнь Хильдеберта покушались не раз.
      – Разве ты врач? – насмешливо поинтересовалась Брина.
      – Сделайте это, – приказал Ангус тоном, не допускающим возражений. – Ведь хуже не будет?
      Фыркнув, Брина порылась в своих травах и вытащила корень мандрагоры, потом достала из потайного кармана юбки маленький острый серповидный ножик, осторожно отрезала кусочек корня, бросила его в чашу с теплой водой, добавила щепотку соли и подала чашу Элен. Дейдре подошла было к ним с миской, но Гилеад остановил ее:
      – Я подержу.
      Уна отослала слуг и закрыла дверь. Ангус мерил шагами комнату, запустив пальцы в волосы. Дейдре уже готова была сказать, что он доведет ее этим до сумасшествия, но тут у Элен началась рвота. Шаги стихли. Ангус встал у окна, глядя в ночную тьму.
      Дейдре смочила холодной водой тряпку и принялась обтирать лицо Элен в перерывах между приступами.
      – Вы скоро почувствуете себя лучше. Главное, чтобы из желудка все вышло.
      Элен слабо сжала ее руку, но очередной приступ не заставил себя ждать. Наконец она откинулась на подушки в полном изнеможении.
      – Я налью вам немного вина, – предложила Брина.
      – Нет. – Элен попыталась приподняться, но Гилеад заставил ее лечь, положив руку на плечо. – Никакого вина. Я выпила перед обедом, и мне стало плохо.
      Ангус резко повернулся и в упор взглянул па жену. Дейдре рванулась к кубку, который остался на столе, понюхала и, разочарованная, поставила на место. Его вымыли, вина не осталось ни капли.
      – Вино наливал я, – с сардонической усмешкой заявил Ангус.
      Дейдре залилась краской до корней волос. Выходит, она обвинила хозяина замка в том, что он пытался отравить собственную жену! За такие заявления ее могут бросить в темницу, а то и наказать еще суровее.
      – Простите, милорд, я не имела в виду…
      Ангус направился к дверям.
      – Моей жене явно лучше. Я вернусь к гостям. Я ведь хозяин, как вы мне сами недавно напомнили.
      – С ней все будет в порядке, – вмешалась Брина. – Я приготовлю снадобье. А если у тебя, – она повернулась к Дейдре, – еще остались подозрения, мы можем обе выпить его.
      – Да, сделайте это, – велел Ангус и вышел, хлопнув дверью.
      Дейдре прикусила губу, глядя ему вслед. Или лэрд действительно невиновен и потому глубоко оскорблен, или он дьявольски хитер и искусно заметает следы.
 
      Гилеад потер глаза. Господи, как же он устал! Он сидел возле матери всю ночь напролет, охраняя ее сон. Его потрясло предположение о том, что кто-то пустил и ход яд. Один раз в комнату зашла Дейдре и предложила сменить его, но, увидев темные круги под ее глазами, Гилеад велел ей отправляться в постель. Когда Дейдре ушла, на душе стало еще тяжелее.
      Она приводила его в смятение. Гилеад чувствовал, что она говорит о себе неправду, по крайней мере, не всю правду. Откуда она знала, что надо делать этой ночью? Дейдре помогла матери, как будто у нее был большой опыт в таких делах. Может, она знахарка? Большинство знахарок в Британии и на землях пиктов были язычницами и проходили обучение на острове друидов. Но у нее странный акцент. А вдруг отец прав: Дейдре – шпионка, которую послали саксы, чтобы все разведать об этих местах перед вторжением? Да, за ней нужно приглядывать получше, глаз не спускать.
      Несмотря на смертельную усталость, Гилеад улыбнулся. Дейдре так красива, что приглядывать за ней не составит труда. Трудно другое: сдержать себя, ведь он хочет гораздо большего. Гилеад не мог понять, почему вечером на крепостной стене он поддался искушению. Он не собирался целовать ее. Вовсе нет. Но когда их пальцы сплелись, кровь забурлила. Ее рука казалась такой маленькой и нежной, что он позволил себе короткий поцелуй. И ничего больше. Когда дело доходит до женщин, он всегда держит себя в узде. Всегда. Но ее губы… такие сладкие, они отвечали ему… Господи помилуй, огонь прожег его насквозь, до самого паха. Гилеад застонал: даже сейчас, при одном воспоминании о ней, он чувствовал, как напряглось его мужское естество.
      Если бы можно было погладить ее, плотно прижать ее груди к своей груди. Черт! Сорвать с нее платье и ощутить обнаженную кожу. Гилеад тряхнул головой и прерывисто вздохнул. Такого не будет. Нельзя уподобляться отцу.
      Он помедлил возле дверей в солар, находившийся в восточном крыле замка. Наверное, отец уже там, пьет свой утренний кубок с разбавленным вином. Один Бог знает, куда они с Форморией удрали вчера вечером, до того как мать потеряла сознание, но они довели его этим до исступления. Хорошо, что Нилл был навеселе, и Туриус решил остаться с ним, чтобы предотвратить возможный скандал.
      Гилеад толкнул дверь и с облегчением обнаружил, что отец сидит в мягком кресле, наслаждаясь утренним солнцем.
      – Ты забыл постучать.
      Гилеад проигнорировал эту реплику и налил себе вина. Вообще-то по утрам он предпочитал козье молоко, но в соларе его не найти. Ангус был не в лучшей форме. Он переоделся, но не побрился и выглядел уставшим. Или обеспокоенным? Что ж, поводы для беспокойства есть. И где он скрывался вчера? Ведь он появился так быстро, когда мать внесли в ее комнату!
      – К утру маме стало лучше, – заявил Гилеад, усаживаясь.
      Ангус кивнул.
      – Сегодня сам отнеси ей вино, чтобы пресечь слухи, будто я пытаюсь отравить жену.
      – Никто так не думает.
      – А наша красотка Дейдре? – насмешливо отозвался Ангус.
      Гилеад повертел в руках кубок. Неужели Дейдре действительно считает, что отец способен убить жену?
      – Мы не знаем точно, был ли это яд, – сказал он наконец. – Маме нездоровилось и раньше. Может, если прекратить эти визиты… – Он запнулся. – Я имею в виду, что эти визиты действуют на нее плохо. Она ведь такая хрупкая.
      – Твоя мать вечно хнычет, – фыркнул Ангус – У меня нет времени нянчиться с ней. Ей нужно вырабатывать волю и учиться защищать себя.
      – Стать такой же, как Формория?
      Ангус одарил его долгим мрачным взглядом.
      – Осторожнее. Ты ступаешь на зыбкую почву.
      Усилием воли Гилеад взял себя в руки. Черт бы побрал эту женщину. Замечательно, что Туриус ведет себя с ней как с равной и любит, чтобы она скакала рядом с ним на лошади. Но неужели он так слеп, что не замечает происходящего? Гилеад не знал, радоваться этому или нет. Формория – истинное дитя Шотландии, она создана, чтобы бороться с бушующим морем, плавать в водопадах, взбираться на скалы, черпая энергию от самой природы и продолжая без устали идти дальше. Разрушать препятствия на своем пути или забирать их с собой. Элен, наверное, – тоже препятствие. Мысль об этом снова вывела его из себя. Он стиснул зубы. Спорить с отцом бессмысленно, и он пришел сюда не за этим, а чтобы поговорить о Дейдре.
      – Я имел в виду другое. Мне нравится, что ты уважаешь независимый характер королевы, – сказал Гилеад, тщательно выбирая слова.
      Ангус бросил на него подозрительный взгляд.
      – Да, уважаю. Как и Туриус.
      – Хорошо. Может, в таком случае ты с уважением отнесешься и к желаниям Дейдре?
      – Что же это за желания?
      – Она не хочет выходить замуж за Нилла.
      Ангус откинулся на спинку кресла.
      – Девушка не в том положении, чтобы выдвигать свои требования. Она сирота – по крайней мере, она так говорит – без приданого. А у Нилла есть земли и деньги. Для нее это удача.
      – Ей нужно дать право выбора, – настаивал на своем Гилеад.
      – Это почему?
      – Потому… потому что это ее жизнь, папа! Ты знаешь Нилла. Добряком его не назовешь. Он постарается сломить ее волю, так же как и своей последней жены.
      – Ба! Начнем с того, что Pea была тихой мышкой. Готов поклясться, своим острым язычком Дейдре осадит его разок-другой. Это одна из причин, почему я решил, что они подходят друг другу. Мужчинам нравится, когда им время от времени бросают вызов.
      Гилеад задумался. Ниллу вряд ли понравится, если его «осадят» разок-другой. Скорее всего, он начнет бить ее. Дейдре не пойдет к нему в постель по доброй воле. В его груди словно повернулся острый клинок, когда он представил Дейдре – обнаженную и такую уязвимую… Ее нежная шелковистая кожа, великолепные округлые груди – в синяках и кровоподтеках, распухшие губы разбиты в кровь.
      – Нет. Она будет сопротивляться, она не уступит.
      Ангус, склонив голову набок, окинул его испытующим взглядом.
      – Похоже, ты много о ней знаешь. Спал с ней?
      – Клянусь, нет!
      А хотелось бы. Бог свидетель, он не испытывал такого страстного желания со времен своей юности, когда ему снились сны, от которых по утрам его постель была мокрой. Что же он почувствует, когда ее теплое гибкое тело действительно откроется ему? Гилеад с трудом отогнал непрошеные мысли.
      – Папа, ты знаешь, что Нилл рвется к власти, и его нужно контролировать…
      – Точно. – Ангус подался вперед. – Ужасно, когда мужчина поддается слабости и становится пьяницей. Объявив Дейдре своей родственницей, я привяжу Нилла. И приведу могущественных союзников из Эйре, если понадобится.
      – Значит, она будет отрицать родство.
      – Хм. Вряд ли, если только не захочет признаться, кто она такая на самом деле. Я не верю ее россказням. Но может быть, тебе удастся что-то выяснить. А теперь иди. Мне нужно подготовиться к собранию совета.
      Так-так! Отец, в сущности, разрешает ему быть с Дейдре, находиться рядом с ней часто! Гилеад встал и направился к дверям.
      – Значит, Дейдре не будет считаться невестой Нилла, пока я не выясню, кто она на самом деле?
      – Нет. Это невозможно. Мы с Ниллом уже договорились.
      – Но помолвка может быть расторгнута.
      – Да. При определенных обстоятельствах, – ответил Ангус после некоторых колебаний. – Выясни, кто она такая, сынок. И не вздумай спать с ней. Мне не нужна война с Ниллом.
      Гилеад окаменел. Потом вышел, не обернувшись. Да, разговаривать с отцом – одно удовольствие!
 
      Совет не заладился с самого начала. Нилл, страдающий от тяжкого похмелья, был мрачен и злобно ворчал в ответ на любое предложение Туриуса. Комгалл, глава одного из кланов, с трудом сдерживался: наглость Нилла приводила его в ярость. И Гилеад не мог винить его за это. Комгалл мог потерять гораздо больше остальных: его земли, расположенные к западу от Нилла, граничили с владениями Фергуса Мора. Если летом начнется наступление, первый удар будет нанесен ему.
      Туриус смахнул гусиное перо с карты, лежащей на длинном прямоугольном столе, и выпрямился.
      – Если вы хотите слушать доводы разума, я умываю руки! Будете препираться друг с другом – и Фергус стряхнет вас отсюда, как спелые ягоды с куста. И я не стану посылать своих людей на верную смерть из-за того, что вы не можете объединиться.
      Габран нахмурился и посмотрел на дочь. Формория тронула мужа за руку:
      – Не забывай, что земли моего отца тоже в опасности.
      Туриус умолк и тяжело опустился в кресло.
      – Что ты от меня хочешь?
      Гилеад уже давно перестал удивляться тому, что Формория присутствует на их собраниях, куда других женщин не допускали. Но он впервые услышал, как Туриус спрашивает ее мнение. Он искоса взглянул на отца. Тот, казалось, тоже ожидал ее ответа. Гилеад покачал головой. Да что же такого особенного в этой женщине?
      Сегодня утром Формория была одета в мужской наряд: сапоги, брюки и большая, не по размеру, льняная рубаха, наверное, принадлежащая Туриусу. Кожаная кираса висела на спинке ее кресла, волосы были стянуты в тугой пучок. Королева явно приготовилась сразу же после собрания сесть на коня и отправиться домой вместе с мужем и его воинами. Сейчас в ее облике не было ничего женственного, хотя ей удалось мгновенно, одним движением руки, успокоить Туриуса. И отец смотрит на нее как зачарованный.
      Формория взяла гусиное перо и стала водить им по карте вместо указки.
      – Думаю, Фергус двинется скорее на северо-восток, чем на юго-запад, через земли Комгалла.
      – Тогда ему придется сражаться с пиктами! – воскликнул Комгалл.
      – Возможно. Но если он заключит с ними временный союз – пообещает дать им земли только за то, что они пропустят его, тогда у Фергуса будет большое войско. Он нажмет на нас с севера… и ему не придется сразу прорываться через ваши владения.
      – Глупая женская болтовня! – пробормотал Нилл. – Где это видано, чтобы раскрашенные варвары с кем-нибудь по доброй воле заключали перемирие?
      Ангус задумчиво взглянул на Форморию.
      – Если ты права, Фергус может направиться к восточному побережью и взять нас в тиски с трех сторон.
      – Именно. – Она улыбнулась Ангусу и повернулась к мужу: – Я предлагаю следующее. Первое: лэрды должны укрепить свои северные границы с землями пиктов и следить за всеми передвижениями. Второе: надо отправить послов к пиктам и первыми начать переговоры.
      – Дура! – заорал Нилл.
      Ангус грохнул кулаком об стол:
      – Формория совсем не дура!.. А ты последи-ка за своим языком, если хочешь, чтоб во рту остались зубы. Я отправлю туда своих послов. Наш клан ближе всего к землям пиктов.
      Туриус с облегчением кивнул:
      – Значит, решено.
      – Ты что, оглох? – Нилл резко встал, опрокинув кресло.
      – Нет, – ответил Ангус. – И если ты не будешь вести себя как воспитанный человек, помолвка не состоится. Я не хочу, чтобы моя родственница подвергалась подобным оскорблениям.
      Нилл, прищурив глаза, уставился на Ангуса, но смолчал.
      – Что такое? – заинтересовалась королева. – Помолвка? С твоей родственницей?
      Гилеаду показалось, будто норовистый мул лягнул его что было силы прямо в живот. И почему отец все выболтал? До сих пор никто ничего не знал, а теперь эта новость распространится по кланам, как лесной пожар.
      – Да. Новая служанка Элен. – Ангус посмотрел на Форморию, потом перевел взгляд на сына. – Эта девушка, Дейдре, оказалась нашей дальней родственницей.
      Королева устремила свои зеленые кошачьи глаза на Гилеада.
      – Это не та ли, что одержала над тобой верх в стрельбе из лука?
      Гилеад не смог сдержать усмешку. Ему следовало бы огорчаться, но, по правде говоря, он испытывал гордость за Дейдре и мечтал взять реванш. Он предложит Дейдре выстрелить из большого лука, встанет сзади и одной рукой будет поддерживать лук, другой – поможет натянуть тетиву, прижмет ее… Гилеад нахмурился. Нет, он не станет уподобляться отцу. Ни за что.
      – Да, это она.
      – Честно говоря, Нилл, я думаю, пора тебе жениться, – заявил Габран. – На хорошей женщине, чтобы она держала тебя в узде.
      «И не давала пьянствовать», – прозвучали невысказанные слова.
      – Да, хорошая жена может пробудить в мужчине лучшие качества, – сказал Комгалл и посмотрел на Гилеада: – Когда ты собираешься жениться?
      Гилеад опешил. О женитьбе он думал меньше всего. Брак его родителей – фарс. Туриус и Формория вообще не замечают друг друга. Сердце Друстана разбито женщиной, которая просто играла им. Гилеаду не хотелось испытывать на себе такие несчастья.
      – Не знаю.
      – Моя дочь, Даллис, как раз достигла брачного возраста. – Комгалл обратился к Ангусу: – Я не прочь породниться с твоим кланом, Ангус.
      – Парень, наверное, боится, что не сможет совладать с бабой, – издевательски ухмыльнулся Нилл. – Одна только что взяла над ним верх. А вот я никогда такого не допущу.
      Формория метнула на него грозный взгляд.
      – Возможно, у тебя не будет выбора.
      С этими словами она вышла, гордо подняв голову. Остальные молча последовали за ней. Только Нилл продолжал стоять на месте, бормоча что-то себе под нос. А Гилеада словно лягнул норовистый мул, да так, что перехватило дыхание: в дальнем конце коридора он увидел Дейдре, которая разговаривала с Форморией. Королева положила ей руку на плечо. Нетрудно было догадаться, что речь идет о помолвке. Лицо Дейдре стало пепельно-серым, голубые глаза казались черными. Она прижала руку ко рту, словно услышала что-то ужасное. Потом заметила Гилеада и убежала прочь.
      Гилеад хотел догнать ее, но инстинктивно чувствовал, что она не желает его видеть. Никогда в жизни он не был таким несчастным. Он потерял Дейдре.
 
      Все еще дрожа, Дейдре прислонилась к окошку в своей комнатке, наблюдая, как воины Туриуса строятся в шеренги, готовясь отправиться домой. Удивительно, но римская дисциплина вошла в их плоть и кровь. Лучники выстроились в манипулы – двадцать человек в ряд и пять манипул в глубину. За ними встали копьеносцы, потом воины, вооруженные мечами и булавами. Ряды были такими ровными, что сверху, из окна, пустые пространства между ними шли точно по вертикали и горизонтали. В том же порядке они двинулись к воротам, освобождая место для кавалерии.
      Дейдре чуть не задохнулась от ужаса, увидев, как человек пятьдесят всадников появились из конюшен. Все они были одеты в красные плащи. Это же те самые воины, что напали на ее эскорт! Это люди Туриуса.
      Опустив занавеску, Дейдре упала на постель. Когда Туриус вернется домой, он быстро выяснит, кто его пленники. А она еще не приступила к поискам камня. Ее воины – преданные, надежные люди, и они вряд ли признаются по доброй воле. А вдруг Туриус будет пытать их? И если хоть один заговорит, что будет с ней?

      Следующие три дня Дейдре старательно избегала Гилеада: уходила под тем или иным предлогом за несколько минут до его утренних визитов к матери. А сейчас она сидела сгорбившись, возле маленького столика в своей комнате и всей душой желала, чтобы Уна не вздумала искать ее. Хотя после инцидента с Ниллом синяков не осталось, запястье распухло. Любая работа причиняла боль. К счастью, Элен была не слишком требовательна и делала вид, что не замечает, как Дейдре поспешно уходит куда-то перед появлением ее сына.
      Весть о помолвке Дейдре с Ниллом распространилась быстро, словно огонь по сухой траве. Джанет не скрывала своего злорадства и радости: ведь теперь у нее не будет соперницы. Дейдре пребывала в мрачном настроении. Ведь Гилеад обещал, что уговорит отца не выдавать ее замуж за Нилла. И явно забыл сделать это! Она ровным счетом ничего для него не значит. А поцелуй?
      Но Клотильда много раз предостерегала ее, убеждала ничего не позволять мужчинам. Гилеад просто воспользовался тем, что она разрешила ему сама. Ладно, больше она не совершит такой ошибки.
      Но и за Нилла замуж не пойдет. Дейдре осторожно дотронулась до запястья. Впредь надо постараться не злить его… до тех самых пор, пока она не сбежит отсюда. Хотя ее тошнило при одной мысли о том, что придется быть с ним любезной.
      Дейдре не знала, сколько времени осталось до того момента, когда Туриус заставит ее людей заговорить. Она должна успеть найти камень. Прошла уже почти неделя, а она даже не начинала поисков, поскольку не могла выйти за пределы замка. Дар ясновидения по-прежнему не помогал, и это доводило ее до исступления. Жаль, что нельзя контролировать эту силу или, на худой конец, вызвать заклинаниями волшебника Мерлина, о котором говорится в книге. Природа обделила ее магическими способностями.
      И тут ее осенило. Дейдре выпрямилась. Если верить легендам, Мерлин принес огромные камни и создал из них Стоунхендж. В Шотландии тоже полно таких сооружений. В этих древних камнях, образующих круги, таится магическая сила. Если бы удалось найти такой каменный круг поблизости и войти в него, возможно, дар ясновидения вернулся бы к ней. Но сначала надо заполучить лошадь. Тогда она сумеет обследовать священные источники и холмы, все треста, где маг мог спрятать камень. Но как ускользнуть из замка? А что, если попросить Ангуса, чтобы он разрешил ей учиться ездить верхом? Дейдре уже овладела этим искусством, благодаря конюхам Хильдеберта… Просто надо притвориться, что она хочет угодить Ниллу. Дейдре проглотила комок, застрявший в горле. А вдруг получится? Формория ездит верхом. Значит, ничего необычного в этом нет.
      Дейдре решительно встала. Теперь, когда появился план действий, она почувствовала себя достаточно храброй, чтобы расспросить грозную повариху, не было ли на кухне Формории в тот день, когда леди Элен стало плохо. А потом, выиграв этот поединок, она пойдет к Ангусу.
 
      Гилеад был зол на самого себя. Он подвел Дейдре. И что еще хуже, не видел ее уже три дня. Гилеад вышвырнул навоз из денника своей лошади и задумался. Дейдре явно старается не встречаться с ним. Один раз он видел, как в коридоре промелькнула ее юбка и тут же скрылась за углом. А этим утром она заперла дверь в свою комнату, когда он поднимался по лестнице. Он хотел было постучать, но понятия не имел, что сказать. Просто извиниться – мало. Надо изыскать способ выполнить свое обещание. Он и помыслить не мог о том, чтобы нарушить слово.
      Гилеад сердито бросил очередную порцию навоза и чуть не угодил в Ангуса.
      – Почему ты чистишь стойло? В конюшне полно работников, – поинтересовался Ангус, небрежно прислонившись к косяку.
      – По крайней мере, есть чем заняться, – пробурчал Гилеад, подбирая солому.
      – Кажется, последние два дня у тебя были дела и посерьезней.
      – Не знаю, о чем ты говоришь. Малькольму нравится чистое стойло.
      Ангус бросил взгляд на гнедого коня, привязанного рядом.
      – Неужели это Малькольм требует, чтобы ты часами упражнялся с мечом, доводя до изнеможения моих лучших воинов, и еще больше времени занимался стрельбой, да так усердно, что лучники валятся с ног от усталости?
      Гилеад стремительно прошел мимо отца, чтобы набрать свежую солому.
      – Фергус скоро двинется в наступление. Мы должны быть готовы к бою.
      – Да. Но воины сражаются лучше, когда на их теле нет ран. А вчера ты дважды пустил кровь.
      – Чуть-чуть зацепил. Молодой Калум оступился. – Гилеад бросил на пол пук соломы и отправился за следующей порцией.
      – И Адэр тоже?
      – Он чересчур медлителен. Вот и все.
      Ангус поднял брови.
      – Медлителен? Начальник моей стражи медлителен?
      Гилеад замер в нерешительности. В бою Адэр уступал только отцу. Он просто не ожидал, что Гилеад вложит в удар всю ярость, бушевавшую в нем. Да и сам он не осознавал этого. Он только чувствовал, что должен освободиться от бушевавшего в нем гнева. Гилеад не любил проигрывать, но он подвел Дейдре. Воспоминание о ее побелевшем лице – и одни боги знают, что сказала ей тогда Формория, – преследовало и мучило его.
      – Возможно, я слегка погорячился.
      – Из-за этой горячности тебя могут убить в бою. Тебе повезло, что Адэр был небрежен. Но я поговорю с ним об этом.
      Гилеад чуть не застонал. Адэр оказал ему большую услугу, устраивая тяжелые изнурительные тренировки. Гилеад придумал им объяснение: для того, чтобы подготовить его как следует, ведь в один прекрасный день ему придется занять место отца. Но если Адэр получит строгий выговор от Ангуса, то он, возможно, откажет наследнику в этом удовольствии.
      – Не думаю, что в этом есть необходимость, папа.
      – У меня другое мнение. Вы оба не концентрируете внимание на оружии, как положено. Зато энергии хоть отбавляй, того гляди, пар из ушей пойдет. – Склонив голову набок, Ангус внимательно посмотрел на сына. – Думаю, тебе нужна женщина. Свежей соломы вдоволь, почему бы тебе не поваляться на ней с какой-нибудь сговорчивой девицей?
      У отца всегда есть в запасе добрый совет. Гилеад усилием воли отогнал соблазнительный образ обнаженной Дейдре, с ее шелковистой кожей, которая извивается под тяжестью его тела и молит его… Ха! Да она скорее вонзит в него свои ногти и расцарапает до крови. Гилеад вздохнул.
      – Вряд ли это поможет.
      – Почему? – спросил Ангус недоверчиво.
      – Это ничего не даст. – Гилеад покачал головой и взял гребень, чтобы почистить Малькольма.
      Ангус направился к выходу, но внезапно остановился.
      – Это все из-за той девицы, не так ли?
      У Гилеада загорелись уши. Он вспомнил Дейдре, ее послушные губы, жаркие и влажные, нежные, как ветерок, который вчера ночью обвевал их на крепостной стене, ее шелковистые волосы, гладкую кожу… Даже сейчас он ощущал тонкий аромат верескового мыла, исходивший от нее.
      – Я уже говорил тебе: не связывайся с этой девушкой.
      Гилеад посмотрел отцу прямо в глаза.
      – Я дал обещание.
      – Черт побери, сынок, – фыркнул Ангус. – Кругом полно женщин, которые с радостью залезут к тебе в постель. Красотка Джанет, к примеру. Стоит поманить пальцем, и она мигом разденется догола, не успеешь повалить ее на пол.
      «Нет, спасибо», – подумал Гилеад. Один раз он уже совершил ошибку – много лет назад, когда не знал, как справиться с бушевавшим в нем желанием. Одна из служанок Элен, уже немолодая женщина, соблазнила его, и он впервые познал вкус плотского наслаждения. Но потом не мог отделаться от нее. Она ходила за ним по пятам, словно лунатик, и Элен в конце концов отослала ее домой.
      – Меня беспокоит одно, отец. Я обещал Дейдре, что поговорю с тобой… Пойми, она не хочет выходить замуж за Нилла.
      – Опять ты за свое. Ты сделал то, что обещал. Я сказал «нет». Вот так обстоят дела. – И добавил, обернувшись: – Она принадлежит Ниллу или будет принадлежать. Держись от нее подальше.
      Гилеад стиснул зубы и повернулся к Малькольму.
      – Лучше бы он сам последовал своему совету, правда? – спросил он лошадь.
      Жеребец мудро кивнул головой.
 
      Вздохнув поглубже, Дейдре вошла на кухню. Сердитая повариха, которую звали Мира, стояла к ней спиной. Забавно, ее имя означает «веселая». Дразнящий аромат тушеной баранины и теплых пшеничных лепешек наполнял помещение.
      – Вкусно пахнет, – громко сказала Дейдре, чем привела в ужас одну из кухарок.
      Повариха круто развернулась, в ее руке опять был зажат нож для мяса.
      – Кажется, я уже говорила, чтобы ты держалась подальше от кухни!
      С трудом преодолев желание убежать, Дейдре выдавила улыбку.
      – Я… я пришла попросить вас о помощи.
      – Для тебя я ничего не собираюсь делать. – Повариха окинула ее подозрительным взглядом. – Только если леди Элен распорядится.
      – О нет, я не это имела в виду, – поспешно объяснила Дейдре. – Но это имеет к ней отношение.
      – В чем дело? Какие-то жалобы? – Мира прищурилась. – Госпожа чем-то недовольна?
      Дейдре отрицательно покачала головой. Во имя всех святых, эта женщина невыносима!
      – Нет, леди чувствует себя прекрасно. Во всяком случае, сейчас. Мы можем поговорить наедине?
      Мира грозно взмахнула ножом, и ее испуганные помощники, толкая друг друга; устремились к двери. Дейдре едва сдержала улыбку.
      – Ну, говори скорей. У меня полно работы.
      – Да. Спасибо. Так вот, в ту ночь, когда леди Элен стало плохо…
      – Хочешь сказать, что-то было не так с едой? – зарычала Мира.
      Дейдре замерла, уставившись на ее руку, сжимавшую тесак.
      – Нет! Я имела в виду… может, это был яд…
      Лицо толстухи покрылось пятнами. Их цвет из красного становился багровым, на висках вздулись вены. Плохо дело. Дейдре попятилась.
      – Я не имела в виду вас! Клянусь! Успокойтесь!
      Мира бросила нож на пол, лезвие воткнулось между досками, да так, что деревянная ручка задрожала. Ее кулаки то сжимались, то разжимались, рот беззвучно открывался, в глазах бушевала буря. Дейдре оглянулась на дверь. Осталось пройти два шага. Может быть, три.
      – Ах ты, дрянь! Господин Гилеад по доброте своей привел тебя сюда, накормил… моей едой, а ты смеешь обвинять…
      – Нет! Не вас. – Дейдре чуть не поперхнулась от ужаса, но решила довести дело конца. – Вы были здесь весь день? Может, кто-то заходил на кухню без вашего разрешения?
      Лицо поварихи стало мрачнее тучи.
      – Только ты. Я никого, сюда не пускаю, кроме лорда Ангуса и господина Гилеада. – Мира нагнулась и вытащила нож. – А теперь убирайся, и больше чтоб я тебя не видела!
      Дейдре кивнула и направилась к выходу, чуть не столкнувшись с леди Элен.
      – Господи, что здесь происходит? – воскликнула Элен. – Крики слышны даже на лестнице.
      Дейдре изумилась, увидев, как повариха мгновенно преобразилась. Толстуха пухленьким шариком покатилась к ногам Элен, по ее лицу ручьем катились слезы.
      – Миледи, – взмолилась она дрожащим голосом. – Эта девица, которой вы оказали столько благодеяний… обвиняла меня, будто я вас хотела отравить. Меня! А я ведь знала вас еще ребенком…
      – Ну-ну. – Элен старалась успокоить Миру, поглаживая ее по голове. – Я уверена, что она не это имела в виду. – Элен встревоженно поглядела на Дейдре. – Тебе лучше оставить нас вдвоем. Поговорим позже.
      Дейдре выскочила в коридор. Боже, какую кашу она заварила! И ничего не узнала насчет Формории. И леди Элен недовольна. Дейдре охватило чувство стыда. Ее не пугал властный грубоватый Ангус. Пусть произносит гневные тирады и рычит, сколько его душе угодно. Это ерунда. Нилл пытается запугать ее – и это можно вынести. Но слова Элен, произнесенные спокойным, мягким тоном, унизили ее. В них слышался скрытый упрек. Дейдре всхлипнула. И как она ухитрилась наломать таких дров?
      Спустя несколько минут Дейдре нашла Ангуса на конюшне. Он седлал своего скакуна. Лучше поговорить с ним сейчас, до того как он узнает о ее фиаско на кухне. Вряд ли Ангусу понравится, что служанка расстроила его жену. А конюшня вполне подходящее место для разговора, особенно учитывая, что ей нужна лошадь. При виде Дейдре гнедой вытянул голову и переступил копытами, но Ангус звонко шлепнул его по холке, и он успокоился.
      – Какой красивый, – сказала Дейдре. – Можно погладить?
      Ангус удивленно обернулся и смерил ее взглядом:
      – Донал не любит чужих. Будь осторожнее, детка!
      Но Дейдре уже предлагала огромной лошади яблоко, которое стянула из буфета, когда Миры не было поблизости.
      Донал выкатил глаза и прижал уши. Дейдре не шевельнулась, ее рука оказалась всего в нескольких дюймах от его больших зубов. Ангус резко крикнул на лошадь и оттащил Дейдре на безопасное расстояние.
      – Какого черта! Ты думаешь, что делаешь? Один укус, и он раздробит тебе кости.
      – Разве лошади не любят яблоки? – удивилась Дейдре.
      – Этот нет. Он натренирован на сражения и слушается только меня.
      – Боевой конь, – выдохнула Дейдре, вспомнив описания рыцарей из своей книги. Она живо представила процессию тяжеловооруженных всадников, с высоко поднятыми разноцветными штандартами, с мечами и перевязями. Рыцари на турнире… Дейдре одернула себя. Опять она дала волю воображению. Неужели непонятно, что это не Камелот?
      – Что ты вообще здесь делаешь? – поинтересовался Ангус. – Разве ты не должна быть с Элен?
      – А-а… она отпустила меня ненадолго.
      Ангус подтянул подпругу и похлопал рукой по луке седла.
      – И ты решила прогуляться на конюшню? Ищешь кого-то?
      – Вас.
      – Ты удивляешь меня, детка. – Ангус изогнул бровь.
      От этого намека Дейдре вспыхнула. Боже правый! Неужели он думает, что она, как и Шейла, готова прыгнуть в его постель?
      – Я не за этим пришла.
      Ангус криво ухмыльнулся. Черт! Да знает ли он, что улыбается также, как и Гилеад? Только у его сына улыбка очаровательная, обезоруживающая, от нее становится тепло и уютно. Дразнящая улыбка, которая обещает множество наслаждений. А в улыбке отца – только сластолюбие, и ничего больше. Словно все женщины в мире существуют лишь для того, чтобы он мог покорять их. Да, Ангус и его воинственная королева отлично подходят друг другу.
      – Ну и что же ты от меня хочешь?
      Дейдре попятилась на всякий случай: а вдруг он дотронется до нее? Но Ангус стоял спокойно, и вид у него был слегка озадаченный.
      – Я… я хочу научиться ездить верхом. Королева Формория скачет…
      – Да, она с детства приучена к седлу. Но что тебе до этого?
      – Ну… – Дейдре скромно потупила глазки, напустив на себя вид кающейся грешницы. Она не любила лгать и притворяться, но положение было отчаянное. – Я думаю, ее мужу приятно, что она скачет рядом с ним.
      Ангус молчал, глядя в пространство отсутствующим взглядом. Наверное, зря она упомянула о Туриусе.
      – В общем… я хочу сказать, что если уж я выйду замуж, то мне хотелось бы понравиться мужу…
      Только не Ниллу. Он не будет ее мужем никогда.
      – Значит, ты согласна на помолвку? – удивленно спросил Ангус.
      – А разве у меня есть выбор, милорд?
      – Значит, ты хочешь быть хозяйкой большого поместья, иметь слуг… одним словом, устроить свою жизнь, – уклончиво ответил Ангус.
      – Надеюсь, я привыкну к этому. – Дейдре стиснула дрожащие руки. Она старалась лгать так, чтобы не слишком уклоняться от правды. Удивительно, как это люди врут хладнокровно, не краснея?
      – Значит, к тебе вернулся здравый смысл? – продолжал расспрашивать Ангус.
      Да, вернулся. Гилеад предал ее. Теперь она может рассчитывать только на себя.
      – Да, милорд.
      – Я знал, что так и будет, – кивнул Ангус. – Просто тебе нужно было время, чтобы привыкнуть к этой мысли. Нилл не так уж плох. Будешь вести себя хорошо – он ответит тебе тем же.
      У Дейдре возникло сильное искушение показать ему свое запястье, но он распухло не так уж сильно, чтобы он поверил ей. Дейдре не сомневалась, что Нилл из тех мужчин, что бьют своих жен. Однако она не собиралась проверять это на личном опыте.
      – Да, милорд, – выдавила Дейдре, сглотнув комок в горле. – Вы думаете, ему понравится моя затея?
      – Ага. Скажи ему об этом завтра вечером. Нилл придет на совет.
      – Ах нет, милорд. – Дейдре запаниковала. – Пусть это будет сюрприз. Пожалуйста, ни слова об этом, пока я не научусь ездить как следует.
      Ангус окинул ее внимательным взглядом и немного помолчал.
      – Через день-два я все устрою.
      Сзади раздался шорох. Гилеад! На его лице застыло какое-то странное выражение. Дейдре покраснела как рак: он все слышал. Слышал, как она согласилась выйти за Нилла ради своей выгоды.
      Проклятие! После той сцены на кухне она не думала, что дела могут быть еще хуже. Оказывается, могут.
 
      Гилеад опять ненавидел себя. На этот раз за то, что он оказался дураком. Ночью на крепостной стене он поверил Дейдре. Ее большие голубые глаза блестели от слез и молили о защите. И этот поцелуй… Кокетка, она поймала его на крючок, как рыбу. «Навеки благодарна» – так она сказала, и он раздулся от гордости, размечтался о том, что поцелует ее еще раз: Дурак! Гилеад со всей силы ударил сапогом о ступеньку. Дурак! Вот что происходит, когда страсти побеждают рассудок.
      О, он нисколько не сомневался, что Нилл в ночь на Белтейн напугал ее до беспамятства, но жажда богатства и власти оказалась сильнее. Дурак! Дурак! Дурак!
      Выдавив из себя улыбку, Гилеад открыл дверь в спальню Элен и замер. Там сидела Дейдре и плакала навзрыд, а мать успокаивала ее, похлопывая по плечу. Черт побери! Какую еще игру затеяла эта плутовка?
      – Ну вот и все, – сказала Элен. – Не будем больше говорить об этом. Это уже в прошлом.
      – Мне так жаль, – промолвила Дейдре, утирая слезы платочком.
      Гилеад был готов поклясться, что она почти искренна. О чем бы ни шла речь. Как убедительно она лжет! Точная копия Формории. И вот до чего это довело его отца, не говоря уже о бедной маме. Надо благодарить богов за то, что они уберегли его от подобной глупости. Но, как ни странно, эта мысль не принесла утешения.
      – Мама, с тобой все в порядке? – спросил он, целуя Элен в щеку и намеренно не обращая внимания на Дейдре.
      Джанет принесла поднос с завтраком и поставила его на стол, в очередной раз как бы невзначай коснувшись своей пышной грудью плеча Гилеада. На лице Дейдре было написано равнодушие, и Гилеад слегка забеспокоился. Он окинул оценивающим взглядом Джанет, вспомнив совет отца. Что ж, она хорошенькая и явно не прочь доставить ему удовольствие. Может, отец прав, хотя неприятно признавать это? Любовные утехи – как раз то, что ему нужно. Гилеад улыбнулся Джанет и коснулся ее руки, когда она подала ему кружку с горячим элем.
      – Позавтракай сегодня с нами.
      Джанет тут же плюхнулась рядом с ним на стул и с торжествующим видом посмотрела на Дейдре, но та была полностью поглощена едой. В следующее мгновение в комнату ворвался Ангус – как всегда, шумный и грубоватый. Элен слегка поморщилась.
      – Доброе утро, муж мой.
      Ангус кивнул, отодвинул кружку с травяным настоем и поставил на ее место кубок вина.
      – Адэр хочет отыграться. Надеюсь, на этот раз ты будешь думать головой, а не…
      Гилеад кивнул, стиснув зубы. Больше отцу не о чем беспокоиться. Он опять контролирует свои эмоции и поэтому чувствует себя хорошо. Да, это великолепное ощущение. Передавая Джанет теплую лепешку, он снова коснулся ее пальцев. Ангус ухмыльнулся, заметив это, и уселся между женой и Дейдре.
      – Я знаю, кто лучше всего научит тебя ездить верхом, – радостно сообщил он.
      – Неужели ты хочешь ездить верхом, дитя мое? – удивилась Элен. – Как мужчина? Леди не пристало заниматься такими вещами.
      – Она хочет сделать приятное мужу, – заметил Ангус с сарказмом. – Знаешь, некоторые жены поступают именно так.
      Элен потупилась, румянец залил ее нежное лицо и шею.
      – Ты же знаешь, я боюсь больших животных.
      – Да, ты говорила это сто раз. – Ангус вздохнул. – Думаю, лучшим наставником будет женщина. Я пошлю за Форморией.
      Гилеад сердито уставился на отца. Хитрый маневр! Формория здесь. Без мужа. На несколько недель.
      – Не слишком удачный выбор, – возразил он.
      – Почему же? Формория умеет обращаться с лошадьми.
      – Насколько я помню ваш разговор, Дейдре собирается удивить своего… жениха. Если королева останется здесь надолго, это вызовет у Нилла недоумение.
      У Ангуса потемнели глаза, и в них промелькнуло нечто похожее на уважение. Отец обожает словесные дуэли. Но Гилеаду было не до игр: он потратил столько усилий, чтобы разлучить отца с Форморией.
      – У нас много отличных наездников.
      – Конечно, – вдруг вмешалась Элен. – Например, ты, Гилеад. Разве наш сын не был победителем во всех конных состязаниях? И разве ты не гордился им? – продолжала она, обращаясь к мужу.
      Ангус явно разозлился, и Гилеад встревожился. Он не хотел перегибать палку.
      – По правде говоря, я подумал о Бродерике. – Гилеад слегка дернулся под пристальным взглядом Дейдре, но она тут же отвернулась. – Он наш главный конюший.
      – Именно поэтому он нужен для того, чтобы готовить войско к походу на север. – Ангус задумчиво посмотрел на сына. – Может, и впрямь ты – самая подходящая кандидатура?
      Что теперь замышляет отец? Какую интригу плетет? Он ведь сам велел ему держаться подальше от Дейдре. И тут Гилеада осенило. Отец просил выяснить, кто такая Дейдре и откуда родом. А он не сделал этого. И теперь, когда Дейдре согласилась выйти замуж за Нилла, опасности в их встречах нет. Абсолютно никакой опасности. Умно. Гилеад сухо кивнул.
      – Что ж, как скажешь. Я буду ждать вас на рассвете у конюшни. Днем и у вас, и у меня много дел.
      Несладко придется Дейдре! Гилеад с радостью заметил, как на ее щеках зарделись розовые пятна. Она очаровательно краснеет: розовое пятно ползет все ниже, к самому вырезу платья…
      – Гилеад! – с укором воскликнула Элен. – Где твои манеры?! Нельзя вести себя так. В полдень я отпущу Дейдре. – Она решительно скрестила руки на коленях. – Будет, как я сказала.
      Ангус смотрел на свою жену с выражением благоговейного ужаса. Обескураженный Гилеад кивнул и вышел. Он чувствовал, что все обернется не так, как он задумал.
 
      «Этот человек – хам», – думала Дейдре, сидя за ужином. Ее мутило при виде того, как толстые пальцы Нилла отрывают кусок свинины от рульки и запихивают его целиком в рот. По его бороде стекал жир. А ведь они сидели за столом для почетных гостей! Она вымученно улыбнулась и потянулась к миске с водой.
      – Не хотите ли омыть пальцы, милорд?
      – Зачем это? – Нилл отломил кусок хлеба, вытер жир с пальцев и запустил его в рот, шумно чавкая.
      Все с той же наигранной улыбкой Дейдре поставила чашку.
      – Как пожелаете, милорд.
      Если она скажет слово «милорд» еще раз, ее вырвет. Но Ангус сидел рядом, а ей нужна лошадь. Очень нужна.
      Ужин был испорчен. Даже арфа Друстана не могла успокоить ее душевное смятение. Гилеад не вышел к столу, и Дейдре страстно хотелось узнать, где он. Но она напоминала себе, что сердита на него, и не только за то, что он стал избегать ее. Если б он сдержал обещание, она не сидела бы сейчас рядом с этим мужланом. Между тем мужлан положил свою лапищу ей на колено. От отвращения по коже Дейдре побежали мурашки, и она постаралась отодвинуться как бы ненароком. Нилл злобно прищурился.
      – Ты не должна избегать меня, раз мы поженились.
      Дейдре скрипнула зубами.
      – Мы еще не женаты.
      Нилл придвинулся ближе, зловоние из его рта было невыносимо.
      – Я получу удовольствие, укрощая тебя. Чем больше ты сопротивляешься, тем сильнее я возбуждаюсь.
      Его рука скользнула под стол. На этот раз он так больно ухватил ее за бедро, что она чуть не вскрикнула. Наверняка завтра появятся синяки, но Ангусу она вряд ли решится их показать.
      – Так или иначе, а я тебя приручу. И от тебя зависит, сколько боли придется вытерпеть.
      Дейдре глубоко вздохнула и оскалилась, надеясь, что Ангус примет это за улыбку.
      – Никогда, – прошипела она.
      Нилл расхохотался, ущипнул ее еще раз и тут же переключил все свое внимание на вино.

* * *

      Нилл, не спуская глаз, смотрел, как Ангус наливает виски. После ужина они отправились в комнату для совещаний. Гилеад не присоединился к ним. Мерзавец! Увивается за женской юбкой, как кобель за сукой во время течки. Нилл, ясное дело, покончит с этим, как только они с Дейдре поженятся. Жаль, что Ангус убедил его пока не тащить Дейдре в постель. Маленькую мисс гордячку надо хорошенько отделать, чтобы она знала свое место. Ничего, он еще насадит ее на свой вертел, да так, что ей мало не покажется. Еще будет молить о милосердии.
      – Я отправлю посольство в Гунпар, – сказал Ангус, прихлебывая виски.
      Нилл хмыкнул. Ангус всерьез относится к словам этой бретонской королевы! Да неужели баба может разбираться в военной стратегии! Смешно подумать.
      – Ты в самом деле считаешь, что Фергус пойдет на север? Только женщине могла прийти в голову такая мысль.
      – Формория, позволь тебе напомнить, обучена военному искусству, – холодно возразил Ангус. – Туриус прислушивается к ее мнению. Она знает, что делать.
      «Ага, сомнений нет: она знает, что делать, особенно в твоей постели!» Эта женщина даже не скрывает своих отношений с Ангусом. Нилла всегда удивляло, почему Туриус смотрит на это сквозь пальцы. Сам Нилл никогда не допустил бы такого беспредела. Его жена Pea однажды, хватив лишку вина, посмотрела томным взглядом на Ангуса. Он выждал, а на следующее утро отходил ее хорошенько ремнем в их спальне. Его слуги знали свое дело и не задавали вопросов о криках, доносившихся из-за дверей.
      Нет, будь Формория его женой, она быстро поняла бы, кто в доме хозяин. И рожала бы каждый год. Этот бретонец дурак, иначе бы его жена постоянно была брюхатой. И страсть Ангуса поостыла бы. Но может быть, похоть Ангуса удастся использовать как оружие.
      – Уже поздно, и я не расположен спорить. Могу я перед отъездом повидать свою милую?
      – Моя жена ложится рано, и ее служанки тоже. Боюсь, тебе придется подождать.
      «Ага, подождать», – злобно усмехаясь, думал Нилл по дороге домой. Он ждал очень долго. Младший сын не может наследовать королевство, и старый Лугойд надежно охранял его брата Карлина – на тот случай, если Нилл попытается его убить. И Нилл пробовал. Поэтому и оказался здесь. Конечно, отец представил дело так, будто на своих новых землях он по статусу будет равен королю. Но когда Нилл приехал, оказалось, что добрая половина его владений конфискована Ангусом. Тот тыкал ему в нос бумаги, якобы подтверждавшие право собственности. Наверняка фальшивые. Это земля Нилла.
      Судьба улыбнулась, послав ему Дейдре прямо в руки. Он страстно желал эту маленькую сучку. Он мог бы заполучить ее еще тогда, на Белтейн, если б Гилеад, будь он проклят, не оказался таким благородным. Его одолевало желание увидеть ее голой в постели и делать с ней все, что он захочет. В любое время и сколько угодно долго.
      То, что она родственница Акгуса, – еще одна удача. Тем больше у него будет оснований присвоить эти земли, когда Ангус будет повержен. «Мои земли», – напомнил себе Нилл. Со временем он полностью разрушит клан Ангуса. О да! Нилл улыбнулся.

      Прошла почти неделя, и Нилл больше не появлялся. Дейдре не задавала вопросов. Она просто радовалась, что не нужно сидеть с ним рядом за ужином. От его грубых манер у нее портился аппетит. Но Гилеад тоже исчез. На следующий день после разговора у Элен Дейдре поджидала его на конюшне, но оказалось, что он уехал к какому-то фермеру, у которого украли овцу. На следующий день Гилеад отправился улаживать ссору между одним из воинов Ангуса и деревенским парнем. На третий и четвертый день повторилась та же история. Дейдре и представить не могла, что у Гилеада столько дел. Но в это утро она застала его врасплох.
      – Доброе утро, – сказала Дейдре, неожиданно появившись из пустого денника, расположенного рядом со стойлом Малькольма.
      Гилеад был ошеломлен, лошадь занервничала, и он успокоил ее, потрепав по шее.
      – Что вы здесь делаете?
      – Вы обещали учить меня верховой езде, помните? – с невинным видом ответила Дейдре.
      – А, вот оно что. Ну, знаете ли, я должен ехать…
      – Никуда вам не нужно ехать, – нежно сказала Дейдре и улыбнулась. – Ваш отец пошлет за Форморией, если вы не сможете помочь мне.
      На лице Гилеада дернулся мускул. Несколько мгновений он смотрел вдаль, поверх ее головы. Дейдре буквально слышала, как он взвешивал, что хуже – присутствие здесь Формории или занятия с ней. Наконец он вздохнул, видимо, выбрав меньшее из двух зол.
      – Очень хорошо, в таком случае я поищу вам смирную лошадку.
      Дейдре пошла за ним следом. Она все еще сердилась на него. Но почему ее колени так дрожат? Господи, неужели она попала под его чары? И почему он всегда ходит так быстро? Она с трудом поспевала за ним. Но разве можно жаловаться, когда перед глазами покачиваются такие красивые ягодицы, туго обтянутые кожаными штанами? Гнев только разжигал ее страсть. Дейдре чуть не хихикнула: у Клотильды был бы апоплексический удар, знай она, о чем думает ее племянница, в душе которой уже проснулась женщина.
      Воодушевленная мечтами о том, как Гилеад выглядит без брюк, она ткнулась ему в спину, когда он внезапно остановился, и с наслаждением вдохнула запах свежевыстиранной льняной рубашки. Гилеад отскочил в сторону.
      – Ох! – Дейдре потерла нос. – Вы должны были предупредить меня, что собираетесь остановиться.
      – Я же сказал: «Мы пришли». Полагаю, этого достаточно, – ответил он, высокомерно подняв брови.
      «Я фантазерка, – решила Дейдре, – но это не моя вина: у него невероятно красивый зад».
      – Что ж, извините.
      Гилеад кивнул и указал на денник.
      – Нелл – хорошая маленькая лошадка, на ней учатся ездить дети.
      Великолепно! На таком скакуне вряд ли удастся выехать за ворота. Дейдре заглянула в денник. Там было пусто.
      – Насколько же он маленький? – поинтересовалась она.
      Гилеад нахмурился и позвал конюха.
      – Где Нелл?
      – Разве вы забыли? Вы велели отвести старых лошадей на горные пастбища на все лето.
      – Всех?
      – Ага. А что?
      – Мисс Дейдре убедила моего отца, чтобы он разрешил ей учиться верховой езде, – объяснил Гилеад, не глядя на Дейдре. – Она хочет удивить… своего жениха.
      О, как больно! Почему он ведет себя так холодно и отстранение? Если б только можно было рассказать ему… Но Гилеад сочтет ее сумасшедшей, услышав историю о камне и старом маге. Или еще хуже – пошлет обратно к Хильдеберту, и она навеки останется старой девой.
      Конюх посмотрел на нее с интересом.
      – Я могу ездить на жеребой кобыле, – поспешно предложила Дейдре.
      – Можете, – согласился конюх. – Если она не на сносях или уже кормит жеребенка.
      – Наверное, придется отложить урок, – с облегчением заявил Гилеад.
      Ну уж нет. Дейдре с сожалением взглянула на него и направилась к Малькольму, еще не зная толком, что собирается делать.
      – Подождите! – рванулся к ней Гилеад. – Не надо…
      Но было поздно. Дейдре взяла повод, поставила ногу в стремя и уже собиралась перекинуть другую ногу, хотя тяжелая юбка тянула ее вниз. Гилеад схватил ее за талию и оттащил в сторону. Лошадь взбрыкнула, и он прижал ее к себе сильнее, а потом развернул лицом к себе.
      – Вы сошли с ума? Малькольм тут же сбросил бы вас и переломал половину костей!
      Теперь Дейдре поняла, что его грудь вздымалась вовсе не от волнения или сочувствия, а от гнева.
      – Тогда дайте мне лошадь, на которой я могу ездить!
      Он пробормотал что-то, весьма похожее на ругательство.
      – Остались только боевые лошади.
      – Ладно. – Дейдре пожала плечами. – Когда Формория приедет сюда, я попрошу лошадь у нее.
      – Вы очень упрямы.
      Дейдре скрестила руки на груди и топнула ногой. Их взгляды скрестились. Наконец Гилеад тяжело вздохнул.
      – Хорошо, если вы уж так хотите произвести впечатление на Нилла. – На мгновение его лицо исказилось от боли и снова стало бесстрастным. – Но если вы сломаете шею, то вините только себя.
      Гилеад зашагал прочь, и Дейдре чуть не бегом устремилась за ним. У нее не было даже времени полюбоваться его спиной и ягодицами. Жаль, что он так сердится. И еще хуже, что он считает, будто ей хочется произнести впечатление на Нилла. Вот уж нет. Этот человек вряд ли может вдохновить кого-то.
 
      «Дейдре действительно хочет понравиться Ниллу», – подумал Гилеад и грохнул кулаком по столику в своей комнате. Да, он ошибся в ней. Заметив, как холодно она держалась с Ниллом, он решил, что она солгала отцу. А может, ей наплевать на жениха, и единственный мотив тут – жадность. Какое разочарование! Неужели Ди может опуститься так низко? А вдруг ее интерес к нему тоже вызван жадностью? Она бедна, а у сына лэрда есть богатства и всякие роскошные вещи, которыми не прочь завладеть многие женщины.
      Он вздохнул, вспомнив, как она налетела на него сзади, и ее мягкие полные груди коснулись его спины. Хитрая девица, она наверняка сделала это нарочно. Но как приятно было держать ее в объятиях, когда он стаскивал ее с лошади. Легкий аромат верескового мыла остался на ее волосах, и ему хотелось зарыться носом в эти шелковистые пряди. Дурак! Почему его так тянет к ней даже сейчас, когда она согласилась на брак с Н иллом ради богатства? Мисс Дейдре по части амбиций вполне может соперничать с Форморией. И она едва не окрутила его. Но он, Гилеад, не похож на своего отца. Он вовремя спохватился.
 
      Фергус Мор приказал страже уйти и закрыл дверь. Он молча налил своему гостю порцию виски и пододвинул к нему бокал.
      – Итак, что же привело тебя сюда, Нилл?
      Нилл ответил не сразу, его холодные тусклые глазки осматривали обстановку в комнате для военных советов. Да, Фергус любит потешить себя. Тяжелые ковры с искусно вышитыми сценами охоты закрывали три стены. Четвертую занимал камин, в который мог бы свободно пройти человек. Тяжелый дубовый стол отполирован до блеска, на массивных стульях лежат пухлые кожаные подушечки. Уютная комната. И виски хорошего качества.
      – Я жду. – В голосе Фергуса звучали нотки нетерпения.
      – Я пришел предложить свои услуги.
      – А зачем они мне?
      – Ходят слухи, что ты собираешь войско и будешь расширять свои владения.
      – А если и так?
      – Три недели назад Ангус устроил военный совет. Комгалл и Габран были там, а с ними и бретонский король Туриус.
      – И королева Формория тоже? – В бледно-голубых глазах Фергуса зажегся огонек.
      Нилл сжал кулаки. Да что же это за чертова баба! Он пришел сюда не для того, чтобы говорить о ней. У него на уме нечто более важное.
      – Ага. – Он вдруг расхохотался. – Но не в том дело. Я хочу предупредить тебя о заговоре.
      – Что еще за заговор? – Фергус привстал.
      – Лорды решили, что ты пойдешь через земли пиктов, чтобы выйти к восточному побережью.
      – Через земли пиктов? Варвары не любят чужаков.
      – Я сказал то же самое, – кивнул Нилл. – Но Туриус принял решение послушать свою глупую королеву.
      – Так это придумала Формория? – удивился Фергус.
      – Ага. Дура баба.
      – Нет, она неглупа. И Габран хорошо натаскал ее. Продолжай.
      – Она думает, что ты заключишь договор с пиктами, выйдешь на побережье с большим войском и сможешь атаковать их с трех направлений.
      – Хм… Интересная идея, – пробурчал Фергус.
      Нилл злобно уставился на него. Неужели никто, кроме него самого, не понимает, как глупо следовать женским советам? Неужели каждый мужчина при виде Формории начинает думать задницей? Он покачал головой.
      – Ангус уже отправил послов к королю Гун пару.
      – В чем же дело? Я ведь не собирался идти через земли пиктов.
      – То-то и оно. Они считают, что ты отправишься туда, и хотят расставить войска на границе с землями пиктов и поджидать тебя там. – Нилл придвинулся к нему поближе. – Понимаешь? А ты для отвода глаз пошли новичков на земли пиктов, пусть лэрды думают, что они были правы. Если твои люди погибнут, что ж, значит, погибнут. Зато границы Комгалла будут открыты. Ты сможешь пройти свободно и вторгнуться в земли Ангуса. – Он помолчал немного. – Тебе придется пройти и через мои земли, но я не стану чинить препятствий.
      – А Туриус? Мне не очень хочется иметь дело с армией бретонцев.
      – Ты думаешь, Туриус будет защищать человека, который наставляет ему рога? – На лице Нилла появилась волчья улыбка.
      – Нет. И все-таки откуда такая уверенность? Ангус не дурак.
      – Верно. Но доверься мне: Туриус обо всем узнает, – сказал Нилл, пожирая глазами бутылку. – Разве ты не хочешь завладеть землями Комгалла и Ангуса?
      У Фергуса блеснули глаза.
      – Это справедливо. Макэрка забрал мои земли в Эйре, ведь его дочь вышла замуж за Ангуса. А тебе-то какая выгода?
      – Я хочу получить половину владений Ангуса, как было мне обещано отцом. Вот и все. Вместе мы сможем сокрушить и Габрана, и все земли севернее Адрианова вала будут наши.
      Фергус откупорил бутылку, налил виски и поднял свой бокал.
      – Итак, мы заключили союз?
      Нилл дрожащей рукой потянулся к выпивке.
      – Ага, договор. – Он осушил свой бокал.
      Никогда еще вкус виски не казалось ему таким приятным.
 
      Гилеад снова отправился по делам куда-то на юг, и это стоило Дейдре целой недели пропущенных занятий. Теперь у нее был конь – Уингер, послушный и надежный. Вот если бы оседлать его и ускакать из замка! Скоро будет день солнцестояния. Джанет и Шейла, хихикая, уже обсуждали предстоящий праздник огня – Литу. На нем исполнялся символический танец короля Дуба, который дает новую жизнь растениям, а король Падуба, символизирующий уходящий год, передавал ему свою власть. В эту ночь магическая сила камней возрастет.
      Дейдре спросила Элен, нет ли поблизости стоунхенджа, но та редко покидала замок и не знала окрестностей. Брина посмотрела на нее с любопытством, однако промолчала. Дейдре побоялась расспрашивать кого-то еще, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание.
      Гилеад вернулся домой поздно вечером, а наутро Дейдре нетерпеливо поджидала его возле конюшни. Увидев ее, он не особенно удивился.
      – Вы хотите поупражняться? – Его голос звучал холодно.
      – Да, мне пришлось ждать целую неделю. Так я никогда не научусь ездить.
      Гилеад равнодушно кивнул и направился к деннику Уингера. Дейдре последовала за ним, тщетно надеясь, что он удостоит ее улыбки или хотя бы одарит взглядом.
      – Позвольте мне самой оседлать его, – выпалила она неожиданно для себя самой.
      – Нет, седло слишком тяжелое для такой хрупкой девушки, как вы. – Гилеад положил на спину лошади потник.
      – Я гораздо сильнее, чем кажется, – заупрямилась Дейдре.
      – Что ж, попробуйте. – Гилеад протянул ей седло. Она прогнулась пол тяжестью деревянного седла, обтянутого кожей. Уингер довольно высокий – значит, придется поднять эту проклятую штуковину над головой. Гилеад стоял рядом и терпеливо ждал. Пало показать ему, на что она способна.
      Зажав в руке повод, Дейдре прижала седло к бедру и попыталась поднять его, но Уингер, вывернув голову, ухватил зубами потник и швырнул его на землю.
      – Хотите я подниму? – вежливо спросил Гилеад.
      Дейдре сердито посмотрела на него. А как же иначе? Или он думает, что она будет стоять так вечно?
      – Да, если нетрудно.
      Гилеад наклонился, скрывая улыбку. Вот как! Теперь он смеется над ней! Неужели это так смешно – оказать услугу даме?
      – Надо, чтобы потник лежал ровно, иначе лошадь будет нервничать, – наставительно произнес он, мучительно долго расправляя складки.
      Дейдре тоже нервничала. Он раздражал ее – сначала своей холодностью, а теперь – насмешками. Стоит только посмотреть на выражение его лица.
      – Я знаю, – огрызнулась она, тяжело дыша. – Отойдите, пожалуйста.
      Гилеад слегка поклонился и отошел в сторонку. Собрав все свои силы, Дейдре подняла седло – ей казалось, что оно сделано из железа, – и уже почти водрузила его на спину Уингера. Почти. Чертово седло соскользнуло в последний момент.
      – Будь ты проклято! – не сдержалась Дейдре и тут же оказалась зажатой между лошадью и Гилеадом, который легко перехватил седло и опустил его на спину лошади.
      Он положил руки ей на плечи, и Дейдре невольно закрыла глаза, замерев от прикосновения его теплых сильных пальцев. Господи, как это было бы прекрасно! Дейдре приподняла голову, ожидая поцелуя, потянулась к нему… Она чувствовала, что Гилеад колеблется. Его дыхание согревало ей шею… Прошло всего мгновение, и он приподнял Дейдре легко, как перышко, и отодвинул в сторону. Молча оседлав лошадь, передал повод.
      – Я и не знал, что дамы могут так ругаться. Неужели в Арморике это принято?
      Арморике? Ах да, она же приехала отгула.
      – М-м-м, бывает. В этом отношении у нас полная свобода.
      – Насколько мне известно, леди не ведут себя подобным образом. А где именно вы жили?
      Дейдре смутилась. Гилеад уже не раз задавал ей вопросы такого рода, и она всегда ухитрялась отвечать на них уклончиво. А теперь нужно точно указать место.
      – В Беноике, – выпалила она и тут же осеклась.
      В книге так назывался дом Ланселота. Скорее всего, такого места не существует.
      – Где он находится? – несколько растерянно спросил Гилеад.
      – На самом краю Броселианда.
      – Проклятого леса? – Гилеад прищурился. – И там погибла ваша мать?
      – О да. Она упала в озеро и утонула.
      Это отчасти правда. Мать действительно утонула. Дейдре подошла к лошади, стараясь избежать очередного вопроса.
      – Может, начнем? Я очень хочу научиться.
      – Конечно, я и позабыл, что вы хотите произвести впечатление на своего суженого, – сказал он с каменным выражением лица.
      Дейдре, прикусив губу, вывела Уингера на отгороженную поляну, которая служила манежем. Пусть Гилеад думает так, только бы он не задавал больше вопросов, Дейдре плела свою паутину лжи, как паук, но чувствовала себя мухой, запутавшейся в ней.
 
      Гилеад был не в лучшем расположении духа. После занятий с Дейдре, которая оказалась на удивление способной ученицей, он выехал прогуляться и пустил Малькольма в галоп. Его всегда успокаивало это ощущение: огромный сильный конь, его мускулистые бока, стиснутые ногами всадника, ветер, который хлещет в лицо…
      Он снова чуть не оказался в дурацком положении. И все-таки готов был поклясться: Дейдре ждала поцелуя, хотела его. Искушение было велико. Но в какую игру она играет? Теперь Гилеад не сомневался, что она лжет о своем прошлом. Ее сегодняшние колебания, уклончивые ответы только укрепили его подозрения. Но красотка не знает, что мать Ангуса, его бабка, живет именно в тех местах, у самых берегов Черного озера. Если там кто-то утонул, то она должна знать об этом. Гилеад решил послать туда своего гонца. Следовало сделать это гораздо раньше, но, по правде говоря, ему хотелось верить Дейдре, Мысль о том, что она – шпионка саксов, приводила его в ужас. Отец расправится с ней беспощадно.
      За ужином настроение Гилеада не улучшилось: приехал Нилл и, конечно, тут же уселся рядом с Дейдре.
      – Наши послы вернулись, – сказал Ангус, когда слуги стали расставлять тяжелые блюда с жареным мясом и плошки с дымящимися соусами и подливками.
      – Ага. – Нилл оторвал наконец глаза от тарелки. – И что сказал Гунпар?
      – Он разрешил нам разместить войска на его границах, но не пересекать их. И согласился перекрыть дороги.
      – Хм… А если Фергус предложит пиктам деньги?
      – На деньги им наплевать. Они занимаются обменом, – возразил Гилеад. – Овец они пенят больше.
      – Значит, выдумаете, что Фергус поступит именно так, как говорила королева? – задумчиво спросил Нилл.
      – Думаю, мы не можем рисковать и упускать из виду эту возможность, – жестко ответил Ангус.
      Гилеад поднял голову: с чего это Нилл проявляет такой интерес?
      – Гунпар также упомянул, что далеко на горизонте видели длинные лодки, – продолжал Ангус. – Это корабли саксов. Туриус хочет разместить часть своего войска на восточном побережье. – Он искоса взглянул на Элен. – Он и Формория приедут сюда на несколько дней.
      Побледнев как мел, Элен протянула руку к кубку с вином. Гилеад нахмурился: опять маме будет больно, а ему придется побегать, Чтобы не спускать глаз с отца-развратника. Он помрачнел еще больше, заметив, как Нилл коснулся руки Дейдре. Она отдернула руку, но улыбнулась. Она улыбнулась Ниллу!
 
      Два дня спустя, сидя у окна в спальне Элен, Дейдре наблюдала, как во двор въезжают Туриус и Формория со своей свитой. Ее людей не было видно. Туриус наверняка прихватил бы их с собой, узнай он всю правду.
      Даже с такого расстояния она заметила, как Ангус коснулся руки Формории, помогая ей спешиться. Дейдре сильно сомневалась в том, что эта женщина нуждается в помощи, но никто не догадался бы об этом, глядя, как медленно она соскользнула с лошади, которая надежно загораживала любовников от Туриуса. Впрочем, тот все равно не обращал на них внимания, увлеченный беседой с Гилеадом.
      За спиной Дейдре раздался еле слышный вздох. Бедняжка Элен. Откуда она черпает внутреннюю силу, чтобы поддерживать видимость брака? Унизительно уже то, что ее муж не скрывает своей страсти. А ведь Элен все еще любит Ангуса. От этого сердце может разорваться.
      – Не расстраивайтесь, леди Элен, – мягко сказала Дейдре, отойдя от окна.
      Элен поглубже забилась в кресло, словно хотела спрятаться от враждебного мира.
      – Наверное, я заслужила это.
      – Заслужили?! – Дейдре с трудом сдерживала гнев. – Нет, вы заслуживаете лучшего! Ваш муж должен относиться к вам с уважением и вести себя пристойно.
      – Дорогое дитя, – Элен потрепала ее по руке, – его чувства ко мне не изменятся.
      – И все-таки, – упрямо продолжала Дейдре, – он женился на вас, не так ли? И обязан заботиться, ведь вы – мать его ребенка.
      – Верно. – Элен слабо улыбнулась, – Наверное, только поэтому Ангус терпит меня. А должен ненавидеть…
      – Почему он должен вас ненавидеть?
      – Я совершила плохой поступок. Я была молода и глупа. А Ангус поплатился за это. У него есть понятие о чести, дитя мое. Поверь мне.
      Дейдре фыркнула, но удержалась от ехидной реплики. Что бы пи натворила Элен, она ведет себя как настоящая леди. Плохо только, что Ангус не может вести себя как благородный рыцарь.
      Со вздохом облегчения Гилеад уселся за стол для почетных гостей. Он ухитрился разместить Форморию между Туриусом и Ниллом. Пусть ее досада выльется на этого мужлана. Гилеада это вполне устраивало. В порыве детской радости он решил достойно завершить свой маневр и усадил какую-то дородную матрону с другой стороны от Нилла.
      Слуги ждали появления леди Элен. Она почти весь день провела с Ди… то есть мисс Дейдре, напомнил себе Гилеад, так как чувствовала себя неважно. Какие бы планы ни вынашивала эта блондинка, он не мог не признать, что она хорошо помогает матери.
      Из задумчивости его вывел странный шум и крик, что-то покатилось по ступенькам лестницы. Он вскочил со стула одновременно с Дейдре.
      – Скорее! – крикнула она, выбежав из зала. – Лели Элен упала!
      Гилеад первым оказался возле матери. Она лежала, скорчившись, у подножия лестницы и тихо стонала. Ее левая нога была неестественно вывернута. Гилеад проверил, нет ли перелома. Колено уже распухло, но это больше походило на ушиб или вывих.
      – Что вы делаете? – спросил он, заметив, как Дейдре ощупывает ковер, прибитый к ступенькам.
      – Ковер в этом месте отстал, – ответила она, подняв встревоженные глаза. – Леди Элен зацепилась за него башмаком.
      – Я велю немедленно все исправить, – мрачно заявил Ангус и кивнул Гилеаду: – Отнеси мать в спальню, я пошлю за врачом.
      Дейдре осталась сидеть на ступеньке.
      – Ну, что там еще?
      – Это было сделано намеренно, – хрипло прошептала она. – Гвоздей нет, и вокруг дырок дерево чистое. – Она отогнула край ковра: посередине виднелся большой надрез. – Кто-то хочет, чтобы ваша мать умерла.

      – Намеренно? Что ты имеешь в виду? – Ангус, сидевший за столом в комнате для военных советов, прищурившись, посмотрел на Дейдре.
      Она только что пришла сюда, удостоверившись, что с Элен все в порядке: врач обвязал ее колено льняной тряпкой, смоченной в горячем настое ромашки, а Брила принесла настойку для сна.
      – Вчера ковер был цел.
      – Откуда такая уверенность? Порванное место могли не заметить. – Ангус нацарапал несколько слов на пергаменте. – Я велю заменить ковер.
      – Я знаю наверняка, – возразила Дейдре. – Вчера леди Элен потеряла камешек от броши. Я тщательно осмотрела каждую ступеньку. С ковром все было в порядке.
      – Пусть так. Но это могло произойти случайно. Почему ты думаешь, что мою жену кто-то пытается убить?
      – Ее уже хотели отравить.
      – Насколько я помню, ты решила, что яд был в вине, которое я наливал. Ковер порвал тоже я?
      Дейдре прикусила губу. А вдруг он и вправду собирается отправить жену на тот свет?
      Ангус явно при пял ее молчание за обвинение: он сердито отшвырнул перо и встал.
      – Черт побери! Я прикажу отправить ее в темницу, – с отвращением взглянув на Дейдре, обратился он к Гилеаду. – Попробуй вразумить ее, пока я не сделал этого.
      Он вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.
      – Предупреждаю, мой отец держит свое слово. Вы действительно можете окончить свои дни в темнице, умерев от холода и сырости, если только раньше вас не съедят крысы.
      Дейдре содрогнулась. Да, темницы у них имеются, а вот благородных рыцарей днем с огнем не найти. И, судя по бесстрастному лицу Гилеада, он не намерен снова спасать ее.
      – Вы думаете, ваш отец способен на убийство? – спросила она, рискуя вызвать его гнев.
      Гилеад долго смотрел на красные уголья в камине, прежде чем решился ответить.
      – Отец способен убить в бою, это верно. Но я не думаю, что он способен на такое… И зачем? Формория замужем. Отцу гораздо выгоднее прикрываться тем, что у него есть жена. Иначе у Туриуса будет больше оснований для подозрений.
      Как ни странно, Дейдре испытала облегчение. Ей совсем не хотелось, чтобы отец Гилеада оказался хладнокровным убийцей.
      – В таком случае я должна извиниться перед ним.
      – Вот это разумно, – сказал Гилеад, повеселев.
      – А как насчет Формории?
      – Что? – Гилеад снова нахмурился.
      – Она была здесь, когда леди Элен пытались отравить. Она приехала вчера. И помните, вы мне сказали, что первый приступ болезни постиг вашу мать два года назад, сразу после появления Формории и Туриуса?
      – Так и было… – задумчиво произнес Гилеад.
      – У королевы есть при себе кинжал, – продолжала Дейдре. – Нужны считанные секунды, чтобы разрезать ковер и вытащить гвозди. И вы говорили, что она гораздо сильнее, чем кажется на первый взгляд.
      – Говорил, – согласился Гилеад, повертев в руке перо, брошенное Ангусом. – Я старался держать их порознь и не выпускал из виду отца. Но выходит, что лучше было бы следить за Форморией.
      – Она бы решила, что у нее появился еще один поклонник, – Дейдре не удержалась от улыбки.
      – Вряд ли, – с недовольной гримасой отозвался Гилеад. – Но это возбудило бы подозрения отца.
      – В таком случае я буду следить за ней. Попробую подружиться и постараюсь сделать все, чтобы она и близко не подходила к леди Элен.
      Гилеад кивнул, подошел к Дейдре и слегка коснулся ее плеча.
      – Я должен поблагодарить вас за участие к моей маме.
      Сердце Дейдре бешено заколотилось. Но ведь для Гилеада это просто ничего не значащий дружеский жест. Наверное, он таким способом хочет извиниться за свою холодность. И ее желание, чтобы он сорвал с нее одежду, прямо здесь, сейчас, совершенно бессмысленно.
      – Не стоит благодарить меня, Гилеад. Леди Элен – прекрасная женщина.
      – Но как вы объясните свое поведение отцу, если будете сближаться с Форморией?
      Дейдре задумалась. Самый простой выход – попросить Форморию давать ей уроки верховой езды, но тогда она не сможет видеться с Гилеадом. Пусть это неразделенная любовь, пусть она всего лишь глупая мечтательная девица, но эти встречи ей нужны. По крайней мере, она сможет смотреть на него и предаваться своим фантазиям.
      – Я скажу, что восхищаюсь ее военными талантами и мастерством и хочу подражать ей.
      – Мой отец среди всех многочисленных талантов Формории ценит один – искусство обольщения.
      – А это мысль, – сорвалось у Дейдре с языка, и она тут же покраснела.
      Может быть, наблюдая за королевой, она откроет тайну ее очарования, овладеет искусством привлекать мужчин. И это подействует на Гилеада… Дейдре закрыла глаза, и перед ней возник дразнящий образ обнаженного Гилеада. Вот он склонился над ней, его мускулистые руки напряжены, грудь блестит от пота… И его мужское достоинство… Как оно выглядит? Дейдре чуть не поперхнулась и заставила себя открыть глаза. Господи, о чем она думает?
      Между тем Гилеад подошел еще ближе, выражение его лица изменилось, зрачки сузились. Он провел пальцем по губам Дейдре.
      – Хочешь, я поцелую тебя? – Это напоминало больше утверждение, чем вопрос.
      Боже милостивый! Не следует этого делать. Он уже достаточно ясно показал, что не желает иметь с ней ничего общего. И этот поцелуй ровным счетом ничего для него не значит. Надо отойти от него. Надо. Гилеад не удерживает ее силой, но, оказывается, легкое прикосновение пальцев может быть хуже железного ошейника. Дейдре зажмурилась и раскрыла губы ему навстречу.
      Гилеад резко втянул в себя воздух, а потом стал целовать – легко и нежно. Это была мучительная медленная пытка. Дейдре не смогла вынести ее и просунула язык поглубже в его рот. Мгновение Гилеад колебался, потом обнял ее за талию и прижал покрепче, отвечая на ласку. И тут же отпрянул. Открыв глаза, Дейдре оцепенела: его лицо было искажено яростью.
      – Вы делаете успехи, подражая Формории! Очевидно, вы хотите обольстить меня просто так, ради интереса? Попрактиковаться, чтобы потом доставить удовольствие Ниллу? Или возбудить его ревность?
      Дейдре чувствовала себя так, словно на нее вылили ушат холодной воды. Заставить Нилла ревновать? Целовать его? Она бы рассмеялась, но от гневных обвинений Гилеада у нее онемело все тело. А потом гнев и обида взяли верх и растопили лед в крови. Да как он посмел?!
      На ее глаза навернулись слезы. Зажав рот рукой, Дейдре отвернулась и выбежала из комнаты, хлопнув дверью.
 
      На следующий день Дейдре встретилась с Форморией возле конюшни. Та ждала ее, одетая в мужские штаны и большую, не по размеру, рубаху, с кинжалом за поясом и мечом. Но даже в таком виде она поражала своей женственностью.
      – Ангус сказал мне о вашей просьбе. Я дам несколько уроков верховой езды.
      Дейдре кивнула, высматривая Гилеада. Вряд ли он появится после вчерашней сцены. И так даже лучше. Она все еще злилась на него.
      – Он пошел за вашей лошадью, – ехидно заметила Формория.
      – Кто? – с напускным безразличием спросила Дейдре.
      Королева насмешливо выгнула тонкие брови, и как раз в этот момент Гилеад привел Уингера. Дейдре старалась не смотреть в его сторону. Она гладила лошадь, ласково разговаривая с ней, и с горечью думала, что ей, наверное, лучше общаться с животными, чем с мужчинами.
      Гилеад протянул ей уздечку, их руки на мгновение соприкоснулись, и оба тут же отскочили друг от друга, словно их ужалила змея. Уингер испуганно попятился, мотая головой.
      – Тише, тише, – успокоил его Гилеад. – Эта девушка не понимает, что нельзя делать резких движений.
      Дейдре с негодованием уставилась на него: Гилеад тоже сделал резкое движение! Она выхватила у него повод и уверенно направилась к приступочке. Но где же она? И как, черт побери, можно вскарабкаться на Уингера в тяжелой юбке? Формория молча наблюдала за происходящим. Краем глаза Дейдре видела, как она стоит, положив руки на изгородь, и улыбается. Проклятие!
      – Не хотите ли сесть на лошадь, мисс Дейдре? Тогда нам легче будет проводить занятие, – сказал Гилеад, явно теряя терпение.
      – Если вы будете так добры и принесете приступку, милорд, я с удовольствием сделаю это, – вспыхнула Дейдре.
      Он с удивлением посмотрел на нее, но Дейдре сделала вид, что не обратила на это внимания. Отлично. Если он собирается вести себя отчужденно, она ответит тем же.
      Гилеад направился в амбар и вернулся, подталкивая ногой пень, потом перевернул его и слегка поклонился.
      – Вам нужна помощь?
      – Благодарю вас, я отлично справлюсь сама.
      Дейдре поставила левую ногу в стремя. Проклятая юбка обвилась вокруг колен, и из-за этого она чувствовала себя неуклюжей. Но опозориться нельзя, особенно сейчас, когда Формория смотрит на нее. Она уже перекинула через седло правую ногу и вдруг с ужасом услышала треск. Юбка зацепилась за пень и задралась, открыв ноги до самых бедер. Гилеад нахмурился и отвернулся. Неужели он решил, что Дейдре сделала это намеренно? Девушка покраснела и попыталась подобрать юбку. Она никогда не опустится до тактики Джанет!
      – Думаю, вам лучше надеть штаны, – предложила Формория и посмотрела на Гилеада. – Что ты стоишь? Помоги даме слезть с лошади. И подождите здесь. Мы устроим настоящую скачку, вместо того чтобы трястись рысцой по манежу.
      Гилеад открыл рот, чтобы возразить, но Формории и след простыл. Вскоре все трое уже были в седле. Формория ехала на белой арабской кобыле, Гилеад – на Малькольме. В штанах Дейдре было действительно гораздо удобнее, хотя они слишком плотно облегали тело. Гилеад внимательно смотрел на нее, потом отвернулся. Что ж, пусть смотрит. А она будет наслаждаться своей сексуальной силой, хотя толку от нее оказалось мало.
      – Будьте осторожны, – угрюмо сказал Гилеад Формории. – Ди… мисс Дейдре новичок.
      – Не волнуйся. Я всегда еду медленно первую милю и последнюю. Если только, – добавила она насмешливо, – на меня не нападают плохие мужчины, без чести и без совести.
      – Мне кажется, для вас все мужчины одинаковы.
      Дейдре сморщилась: Гилеад не любит королеву, это понятно, но оскорблять ее не слишком умно.
      Формория рассмеялась.
      – Ты хочешь обидеть меня этой чепухой? Ты плохо знаешь меня, потому что основываешься на своих неправильных суждениях. – И обратилась к Дейдре: – Я не смогу научить тебя, если мы поедем шагом. Хочешь, устроим быструю езду?
      Дейдре радостно улыбнулась: ей уже давно хотелось проверить, на что способен ее конь.
      – Хорошо, мы начнем с мелкой рыси, – скомандовала Формория и тронула шенкелями бока лошади.
      Уингер послушно потрусил вслед за кобылой. Дейдре, сделав над собой усилие, неуклюже плюхалась в седле, чтобы не возбуждать подозрений. Она надеялась, что бедное животное простит ее.
      – Я еще ни разу не выезжала за пределы замка. Тут есть какие-нибудь древние развалины? Что там? – спросила Дейдре, указав вправо.
      – Леса, горные реки, – ответила Формория, пожав плечами. – Туда лучше не ездить без хорошо вооруженной охраны. Если не хочешь встретиться с плохими мужчинами.
      Гилеад фыркнул. Дейдре оглянулась и строго покачала головой. Если они хотят защитить Элен, лучше бы не издеваться над королевой.
      – Может, здесь поблизости есть каменные круги?
      Формория искоса поглядела на Дейдре.
      – Ты имеешь в виду места, где жрицы проводят свои ритуалы? Как странно, когда мы с Туриусом вернулись домой, нас посетили… э-э… гости из Галлии. Они задавали такие же вопросы.
      Это ее люди! Значит, они живы. С притворным равнодушием Дейдре спросила:
      – Зачем же франки отправились так далеко на север?
      Формория пожала плечами, не сводя с нее глаз.
      – Они сказали, что Хильдеберт послал их искать чашу, о которой говорил епископ Дабриций.
      Дейдре с трудом скрыла вздох облегчения. Преданные воины не выдали ее! Но где они теперь?
      – Ваш муж разрешил им начать поиски?
      – Туриус считает, что чаша существует только в воображении епископа. И ему не по душе, что франкские солдаты будут рыскать по его земле. Никогда не знаешь, кто может оказаться шпионом.
      Дейдре проигнорировала это замечание, но заметила испытующий взгляд Гилеада. И все-таки она решилась задать еще один вопрос:
      – Король Туриус… велел убить их?
      – Нет, – с задумчивым видом отозвалась Формория. – Он дал им право выбора: отправиться в темницу или на пристань под охраной. Они не хотели уезжать, но им пришлось отплыть на судне в Кале.
      Дейдре глубоко вздохнула. Дион и его люди живы, хотя без нее они не смогут вернуться к Хильдеберту. Земли ее матери – в Лангедоке, Дион наверняка отправится именно туда. По ее телу пробежал холодок: Дейдре в полной мере осознала, что осталась совершенно одна.
      – Как это великодушно, – выдавила она.
      – Да, Туриус не любит напрасно проливать кровь. Что касается каменного круга… да, есть, но придется ехать туда галопом, чтобы вернуться домой вовремя. А то Ангус забьет тревогу.
      – Не думаю, что это хорошая идея, – пробурчал Гилеад.
      Дейдре пропустила его слова мимо ушей.
      – Покажите дорогу.
      Формория усмехнулась и, наклонившись, шепнула что-то на ухо кобыле. Лошадь рванулась вперед, вытянувшись как струна, и пошла широким галопом. Уингер, не дожидаясь команды, последовал ее примеру. Сзади раздались приглушенные проклятия Гилеада и топот копыт Малькольма, который пытался догнать их.
 
      В тот вечер за ужином Дейдре с трудом удавалось скрыть переполнявшее ее возбуждение. Да, до каменного круга всего несколько часов езды. Она хотела спуститься в долину, но Формория остановилась на вершине горы, чтобы лошади отдохнули. А Гилеад твердо заявил, что им пора отправляться домой. Как ни уговаривала его Дейдре, он стоял на своем. Упрямый, как и его отец. Но зато ей удалось выяснить, где камни.
      Немного успокоившись, Дейдре заметила, что Друстана нет, вместо него заезжий бард перебирал струны арфы и пел о путешествиях по Британии и землях, лежащих по ту сторону пролива. В голове Дейдре забрезжила новая идея. Если бард вскоре отправится в Галлию, можно сунуть ему записочку для Диона: пусть знает, что с ней все в порядке.
      – У тебя сегодня мечтательный вид, – заметил Нилл, сидевший с ней рядом. – Думаешь о нашей свадебной ночи?
      – На свадьбу я сделаю вам сюрприз, – с вымученной улыбкой сказала Дейдре.
      – Хочешь доставить мне удовольствие в постели? – с похотливой ухмылкой спросил Нилл.
      Бог мой! Да ее тошнит при одной мысли об этом.
      – Вы увидите, а пока надо подождать.
      С трудом отделавшись от жениха, Дейдре пошла в солар, где Ангус держал пергамент и перья. Там было темно, но в жаровне еще тлели угли. Этого достаточно, чтобы пробраться к столу. Дейдре торопливо набросала несколько слов Диону о том, что она живет у Ангуса и продолжает выполнять свою миссию. Дион поймет, что она имела в виду.
      Она осторожно проскользнула обратно в зал и подошла к барду. Тот ухмыльнулся, когда Дейдре спросила, не могут ли они поговорить наедине, но его лицо сразу стало серьезным, стоило вложить в его руку несколько серебряных монет и письмо.
      – Очень важно, чтобы этот человек получил весточку.
      Бард кивнул и спрятал письмо в свою холщовую сумку.
      Дейдре не заметила, что Ангус стоит неподалеку и смотрит на нее.
 
      Ангус проснулся от легкого шороха за дверью. Задвижка медленно приподнялась. Он ощупью нашел кинжал, лежавший на полу, вытащил его из ножен и замер, притворяясь спящим. В комнату, залитую лунным светом, бесшумно проскользнула чья-то тень, на мгновение застыла, приноравливаясь к полумраку, и подошла к кровати. Ангус, наблюдая за происходящим из-под полуопущенных ресниц, слегка всхрапнул.
      Тень склонилась над ним, женская рука легла прямо на его мужское достоинство.
      – Я знаю, что ты не спишь, – сказала Формория. Ангус откинул покрывало и втащил ее в постель.
      – Я мог убить тебя, – ответил он, торопливо снимая с нее рубашку.
      – Только не говори, будто ты не ждал меня. – Она рассмеялась и закинула ноги ему на спину. – А иначе почему ты лежишь голый и вполне готовый к любовным утехам?
      Он проворчал нечто невразумительное и жадно приник к ее мягкой груди, подбираясь языком к твердому соску. Формория выгнулась дугой, вцепилась в его густые волосы, прижимая поближе к себе. Она тихо стонала в ответ на яростные движения его языка.
      – Как ты хочешь – медленно и легко или быстро и сильно? – спросил он, приподняв ее бедра.
      Глаза Формории блеснули в темноте.
      – Глубоко, до самого конца.
      Ангус вошел в ее горячую тугую плоть. Формория, сцепив ноги над его талией, извивалась, призывая идти дальше. Он наносил один удар за другим. Наконец ее тело забилось в конвульсиях, и она почувствовала, как в ее лоне разлилась горячая влага.
      Тяжело дыша, любовники лежали, не отрываясь друг от друга.
      – Знаешь, твой сын подозревает, что это я покушаюсь на жизнь Элен, – шепнула Формория.
      Ангус поднял голову.
      – Ох, а крошка Дейдре считает виновником меня. Но разве нам это нужно?
      – Нет, в этом нет необходимости. Мною лет назад мы с тобой дали клятву и скрепили ее кровью. Древние ритуалы связывают сильнее, чем то, о чем бормочут священники.
      – Да. – Формория нежно откинула с его лба влажные волосы. – Мы связаны навеки, одна душа не может жить без другой.
      Ангус поцеловал кончики ее пальцев.
      – Ты никогда не жалела, что сделала это? Из-за клятвы ты несчастлива с Туриусом.
      – Нет, я люблю тебя, Ангус.
      – И я люблю тебя, Мори. В этом мире и в ином. Ты – моя настоящая жена. – Он поцеловал ее в лоб. – Ты хмуришься?
      – Извини, я думаю.
      Ангус приподнял брови.
      – То, о чем ты обычно думаешь в постели, вызывает у тебя улыбку… и у меня тоже.
      – Мне кажется, ты нехорошо поступаешь с этой девушкой, Дейдре.
      – Не беспокойся, – с легким раздражением сказал Ангус. – Она не любит Нилла, но взамен у нее будут титул и богатства.
      – Ты знаешь, что этого недостаточно. У меня есть и то и другое.
      – Но мы дали клятву, Мори. В стоунхендже. А красотка Дейдре – нет.
      – Забавно, как раз сегодня она расспрашивала о камнях.
      Ангус, игравший локоном Формории, замер.
      – Почему?
      – Она спрашивала, есть ли здесь поблизости какие-то замки, развалины, каменные круги и где они находятся, – ответила Формория, пожив плечами. – Мы остановились на вершине горы, потому что Гилеад хотел поскорее вернуться.
      – Значит, они не входили в круг?
      – Нет.
      – Вот и славно. – Ангус испустил вздох облегчения. – Пусть держатся подальше от камней. Кстати, а почему вы оказались так далеко? Ведь Дейдре не умеет ездить верхом.
      – Это она тебе сказала? – улыбнулась Формория.
      Ангус помрачнел.
      – Она сказала, что хочет научиться ради Нилла. Хочет угодить ему.
      – Угодить Ниллу? – Формория расхохоталась. – Это вряд ли.
      – Я не люблю, когда меня водят за нос. Зачем ей это?
      – Перестань ворчать. Подумай. Скорее всего, чтобы встречаться с Гилеадом.
      – Она помолвлена с Ниллом.
      – Нилл мужлан. А твой сын, несмотря на все его благородные намерения, притягивает женщин, как сам Рогатый бог.
      – Не думаю, что ему понравилось бы сравнение с Цернунном, – сухо заметил Ангус.
      – Может, и так, – игриво отозвалась Формория. – Но ему стоит поучиться у тебя. Я тысячу раз говорила, что своим искусством ты посрамишь даже этого дикого бога.
      – Иди ко мне, милая.
      Формория слегка подтолкнула его плечом, опрокинув на спину, и легла сверху.
      – Как пожелаете, милорд, как пожелаете.
      Среди исступленных поцелуев Ангус вдруг подумал: если Дейдре шпионка, ей могла понадобиться лошадь. Какой же он дурак! Никто еще не обманывал его так ловко.
      Но сейчас существует только Мори.

      – Я не люблю, когда из меня делают дурака! – прогремел Ангус.
      – Я тоже, отец. Я понятия не имел, что она умеет ездить верхом, – ответил Гилеад, наливая себе козье молоко, которое он принес в солар.
      – Но ведь ты давал ей уроки!
      Гилеад прикусил губу. По правде говоря, на занятиях ему было интереснее всего смотреть, как округлые ягодицы Дейдре опускаются и приподнимаются над седлом. И даже сейчас, несмотря на гнев отца, он вспоминал об этом украденном поцелуе, о ее теплых, нежных губах, гибком языке… Гилеад расправил плечи. Да кто же она на самом деле? И зачем приехала сюда?
      – Мы ездили шагом и рысью на манеже. Уингеру пятнадцать лет, это надежная, спокойная лошадь.
      – Ба! – Ангус потянулся к кувшину с разбавленным вином и налил немного в свой кубок. – Ты же отличный наездник! Должен был разобраться. Формория быстро ее раскусила.
      Только потому, что Формория пустила лошадь в бешеный галоп, не заботясь о том, сможет ли Дейдре следовать за ней. Интересно, когда королева успела сообщить об этом отцу?
      – Ты влюбился в эту девицу? – Глаза Ангуса сверкнули.
      – Нет, – Гилеад с негодованием отверг это предположение. – Я ведь уже говорил.
      – А я думаю, что влюбился. – Ангус подозрительно посмотрел на сына. – Я не хочу рисковать с Ниллом, наживая в его лице врага. Не сейчас. Фергус двинется в поход, как только взойдут посевы на полях. Полагаю, вскоре после солнцестояния. Нилл нужен нам в качестве союзника.
      Гилеад вздохнул. Он слышал все это не раз. И знал, что отец прав. Кроме того, он не хочет играть с огнем. Лучше держаться подальше от этой соблазнительницы. Да, именно так. Отменить уроки: они явно не нужны. И незачем больше смотреть на нее, когда она в мужских штанах. Во имя всего святого! Каждый изгиб тела прорисован, словно на ней вовсе нет одежды. Слава Богу, что Нилла не было рядом.
      – Ты слушаешь меня?
      Гилеад вскинул голову.
      – Извини, папа.
      Ангус устало хмыкнул.
      – Я говорил о том, что в нашем стане, возможно, завелся сакский шпион. Вспомни, недавно у берега приметили их длинные лодки.
      Ди – шпионка? Мама любит ее. Нет, этого не может быть.
      – Я так не думаю.
      – А ты подумай. – Ангус принялся мерить шагами комнату. – Когда ты нашел Дейдре, у нее не было ни денег, ни вещей. У нее странный акцент. Как она очутилась здесь? Я велел обыскать окрестности. Не было никаких известий о нападении разбойников на пять миль в округе. Ни сломанного экипажа, ни трупов – ничего. Девица не могла в своих башмачках пройти пешком больше двух-трех миль. – Ангус немного помолчал. – А вчера вечером она отдала барду письмо и монету.
      – Ты обыскал его? – мрачно спросил Гилеад.
      – Нет. Слухи об этом распространятся быстрее пожара. Бардам везде оказывают радушный прием, как ты знаешь. Даже если они саксы. Возможно, твоя Дейдре передала с ним какую-то информацию.
      Гилеаду всей душой хотелось, чтобы отец оказался не прав.
      – Может, она хотела написать родственникам в Арморику?
      Ангус презрительно фыркнул.
      – Человек, которого я послал туда, сказал, что моя мать никогда не слышала о Дейдре. И я опять спрашиваю: как эта девица оказалась здесь?
      – Не знаю. Но она не шпионка. И моя мать хорошего о ней мнения.
      – Элен будет хорошего мнения даже об убийце, который поднесет нож к ее горлу. – Ангус вдруг резко остановился. – И эти несчастные случаи, которые произошли с твоей матерью… они начались сразу после появления Дейдре.
      – Неужели ты думаешь, что Ди… мисс Дейдре способна причинить зло маме? – вспыхнул Гилеад.
      – Конечно. Она всегда была поблизости.
      – Бессмыслица! Дейдре сама высказала предположение о том, что маму отравили.
      – Ага. Если она шпионка, то у нее хватило ума высказать эту идею первой, чтобы отвлечь от себя подозрения. И как быстро она рванулась к чашке, чтобы проверить, не осталось ли там чего. Разве не так? – Ангус снова принялся расхаживать взад и вперед. – И она легко могла порвать ковер. На подносе для завтрака всегда лежит нож.
      – Ба! Но гвозди пропали. Совершенно очевидно, что их вытащили.
      Ангус круто повернулся.
      – Возможно, именно этим Дейдре и занималась, вместо того чтобы искать потерянную драгоценность! И собиралась потом вернуть их на место, чтобы все выглядело как несчастный случай!
      – Зачем ей убивать маму? Напротив, она заботится о ней. Я знаю.
      Ангус грохнул кулаком об стол, расплескав вино и молоко на скатерть.
      – Да это же диверсии, они нужны ей для отвода глаз. Случится еще что-нибудь, и я уверен – она скроется под шумок. Могу побиться об заклад.
      – Я. отменю уроки, и у нее не будет лошади.
      – Нет, я хочу, чтобы ты все разузнал о ней. Будем подыгрывать, продолжим занятия. Выезжай с ней за ворота. Посмотри, куда она захочет отправиться. Скорее всего, туда, где ее будет ждать сообщник. Поэтому будь осторожен. Ты ведь не хочешь попасть в засаду?
      Гилеад приуныл. Самое лучшее – избегать всех контактов с этой предательницей, которая нравится ему, несмотря ни на что, и которую, как ни странно, ему хочется защитить. Он, в отличие от отца, не любит играть с огнем.
      – А вдруг Нилл будет ревновать, узнав, что мы с Дейдре ездим на прогулки? – сказал он, пытаясь переубедить отца.
      – Нилл не вернется сюда до праздника Литы. У тебя есть почти неделя, чтобы вывести Дейдре на чистую воду. Все, можешь идти.
      Гилеад стиснул зубы. Неделя. Целую неделю ему придется бороться с искушением! Но он сделает это. Гилеад получил суровую военную подготовку, отчасти заимствованную у римлян. Она включала в себя даже умение выдерживать пытки. Он пережил ужасные две недели, терпел голод, бессонницу, весьма болезненные физические упражнения, от которых трещали кости. И он прошел через этот ад! Значит, сможет устоять и против слабой женщины, сколь бы ни было мучительно общение с ней.
 
      – Как вы себя чувствуете сегодня? – спросила Дейдре у Элен, когда Джанет принесла поднос с завтраком.
      – Колено лучше, – ответила она, пристраивая подушечку под ногу, лежащую на табуретке. – Но по утрам меня подташнивает.
      Элен выглядела еще более изможденной, чем обычно. Дейдре нахмурилась. У одной из молоденьких жриц ее матери были те же симптомы, а через несколько месяцев она родила ребенка. Неужели Элен беременна?
      – Сколько времени это продолжается, миледи?
      Элен задумалась, сдвинув тонкие брови.
      – Это началось вскоре после того, как я упала в обморок.
      Значит, после попытки отравления. Может, Ангус провел эту ночь с женой? Но как спросить об этом?
      – Что еще не так?
      – Ничего, – удивленно ответила Элен. – Разве что я постоянно чувствую усталость.
      Дейдре с трудом удалось скрыть свое волнение. Если Элен забеременела после одного из редких визитов мужа, она теперь в еще большей опасности, стоит Ангусу или Формории узнать об этом. Надо отыскать Гилеада, пусть даже придется опять столкнуться с его холодностью.
      К удивлению Дейдре, Гилеад, которого она нашла на конюшне, был настроен дружелюбно.
      – Вы пришли на урок?
      – Формория присоединится к нам? – Дейдре огляделась по сторонам.
      – Нет, они с отцом и Туриусом обсуждают военные планы.
      Хорошая новость. Дейдре вывела Уингера на манеж.
      – Поскольку обучение идет быстрее, чем я думал, может, поедем прогуляемся?
      Дейдре радостно кивнула. Гилеад подсадил ее на лошадь, и она готова была поклясться, что он намеренно коснулся ее бедра. Но это длилось всего долю секунды, и лицо его оставалось бесстрастным.
      – Куда отправимся? – спросил он, когда они выехали за ворота.
      Почему он так вежлив сегодня? Не важно. Главное – не упустить возможность исследовать дорогу к стоунхенджу.
      – Туда, – указала она.
      Дейдре с удивлением отметила, что Гилеад держится напряженно и вооружен до зубов: круглый кожаный щит, два кинжала – один за поясом, другой за голенищем сапога, два меча на перевязи, крест-накрест пересекавшей грудь… Он настороженно озирался по сторонам, хотя дорога была пустынна. А кругом – только трава да низкорослый кустарник.
      – Вы опасаетесь нападения?
      – Надо быть готовым ко всему, когда едешь без эскорта, – ответил Гилеад, искоса взглянув на нее.
      Они остановили лошадей возле небольшой дубовой рощицы. Гилеад объехал ее кругом, прежде чем позволил спешиться.
      – Думаете, оттуда кто-то выпрыгнет? – поддразнила она и смутилась, не увидев на его лице улыбки.
      – Мы далеко от замка. Пусть лошади немного отдохнут, и мы вернемся назад.
      Они не проехали и полпути! Дейдре хотела возражать, но передумала. Вряд ли удастся переубедить Гилеада, зато у нее есть возможность обсудить другой вопрос.
      – Я хочу поговорить, Гилеад. – И поспешно добавила, заметив, что он недоволен: – Нет, не о нас. О вашей матери. Я думаю, она беременна.
      – Что? – ошеломленно переспросил он.
      – Послушайте, по утрам у нее приступы тошноты, аппетит пропал. Она выглядит бледной и изможденной.
      – И кто же, по-вашему, виновник этого? – Гилеад поджал губы.
      – Ваш отец, разумеется. Кто же еще? – в свою очередь, удивилась Дейдре. – В тот вечер, когда леди Элен пытались отравить, он был очень встревожен. Возможно, они… они… Ну, вы сами понимаете.
      – Отец всегда спал в своей спальне, еще с тех пор, как я помню себя, – улыбнулся Гилеад. – Насколько мне известно, после моего рождения он ни разу не заходил к маме для… ну, для того, чтобы быть с ней.
      – Но в тот день Элен могла умереть. Страсти накалились. Может, он решил, что его долг – остаться с ней, а там и…
      – Формория была в замке. Нет, едва ли. Я ценю вашу заботу и даже склонен думать, что вы искренни, – продолжал он, взяв Дейдре за руку и заглянув ей в глаза. – Но ничего такого не было. Я провел всю ночь с мамой.
      Отстранившись, Гилеад быстро пошел к лошадям.
      – Нам пора возвращаться.
      Смущенная, Дейдре молча ехала рядом с ним. Он не поверил ей. Но если Злен не беременна, значит, есть другая причина. Медленно действующий яд? И что он имел в виду, сказав, что ему кажется, будто она искренна?
 
      Нилл, откинувшись на спинку стула, окинул взглядом большой зал. Слуги уже вносили дымящиеся пудинги и сладости. Шейла притащила вазу с фруктами. Нилл насмешливо скривился, когда она, протиснувшись между Форморией и Ангусом, задела грудью плечо лэрда. Подметил он и ответную ухмылку Ангуса. И мысленно взял на заметку их взаимный интерес: возможно, эта красотка еще ему пригодится.
      А может, он использует ее иначе. Поймает где-нибудь в коридоре, прижмет к стене да задерет юбки. Несколько сильных жестких ударов, и семя извергнется, и нестерпимый зуд в чреслах, поутихнет. А попытается кричать, он зажмет ей рот рукой или придушит слегка. Приятно видеть страх в глазах женщины. Нилл глубоко втянул воздух, почувствовав, как его петушок рвется в бой.
      Шейла подошла к Элен и слегка повернула поднос. Великолепное спелое яблоко так и манило надкусить его. Черт возьми! Он ведь предупреждал: больше не пускать в ход этот трюк! Их могли вывести на чистую воду и раньше, когда они отравили грушу, если б Дейдре не решила, что яд был в вине.
      Он ухмыльнулся. Подозрения пали на Ангуса, а он и пальцем не пошевелил, чтобы добиться этого.
      Ох уж эта малышка Дейдре. Вот она наклонилась к Элен и шепнула что-то. Та протянула было руку к яблоку, но отдернула ее. Что и говорить, умная девушка. Если она научится повиноваться, он, возможно, сделает ее помощницей, использует для более грандиозных своих планов. Потом, когда уничтожит Ангуса.
      Да. Она должна повиноваться. Надо сказать спасибо Ангусу за то, что он не позволил ему спать с ней до свадьбы. Ожидание только усиливало желание обладать ею. Красивая и в теле – вон какие изгибы, округлые и мягкие. Она гордячка, не боится ни Ангуса, ни Формории. Нилл искренно надеялся, что Дейдре – девственница. Первый раз он возьмет ее быстро и грубо, посуху. Она будет кричать и молить о пощаде. Это будет началом долгого пути насыщения его гордости, уязвленной ее насмешками и пренебрежением.
      Нилл отказался от фруктов и налил еще одну чашу вина. Да, слышать ее крики будет приятно. Надо только немного подождать. Лугнасад уже скоро.
 
      Уже сгустились сумерки, когда гости вышли во двор. В воздухе висел легкий туман, голубые и розовые полосы света смешивались с темно-синими тонами, и все вокруг казалось каким-то призрачным, нереальным.
      – Куда они все идут? – спросила Дейдре Элен, увидев, как все слуги выстроились в ряд, держа в руках факелы.
      – Благословлять поля, – ответила Формория вместо Элен. – Они будут обходить поля и молить Великую богиню, чтобы она даровала урожай.
      Элей натянула на плечи шерстяную накидку и слегка вздрогнула.
      – Теперь у нас есть христианские священники. Может, пора уже забыть языческие обычаи.
      – Они важны для людей. Лита – это праздник жизни, которую Великая мать породила на Белтейн. – Формория искоса взглянула на Ангуса, и легкая улыбка скользнула по ее губам. – Говорят, в эту ночь мужская сила бога достигает своей вершины.
      – Он правит миром до полуночи, а потом будет убит молодым богом – королем Дуба, – с видимым удовольствием подхватил Ангус. – Поэтому королю Падуба надо пошевеливаться, чтобы успеть к тому времени.
      – Именно так, – согласилась Формория. – И чем больше ударов он нанесет, тем лучше.
      Дейдре понимала, что они говорят вовсе не о языческом ритуале. Тем лучше. Значит, этих двоих она не увидит, когда сбежит из замка. Весь вечер она пыталась отделаться от Нилла, суетясь возле Элен. Ангус настоял, чтобы его жена присутствовала при ритуале, на котором юноши прыгали через костры, показывая свою ловкость – символ мужской плодородящей силы бога. Но при этом большинство юношей просто хотят произвести впечатление на девушек, чтобы потом совокупиться с ними.
      В другое время Дейдре посмеялась бы над этим, но сейчас она была слишком озабочена тем, чтобы поскорее освободиться и украдкой пробраться на конюшню. Наконец Элен попросила разрешения уйти. Ангус кивнул с отсутствующим видом: он явно думал о предстоящем свидании. Дейдре проводила Элен в спальню, уложила ее и быстро прошла в свою комнату и переоделась в штаны и рубаху. Закутавшись в накидку, она прихватила свою сумку. Если Дар ясновидения проснется, она больше не вернется сюда.
      Высунув нос за дверь, Дейдре удостоверилась, что коридор пуст, и, крадучись, направилась к черному ходу. Костры во дворе уже догорали, иона, прижимаясь к стене, направилась к конюшне. Луна еще не взошла, и в тусклых отсветах костров никто ее не заметил.
      Вдохнув знакомый, теплый запах свежей соломы и лошадей, Дейдре подошла к деннику Уингера.
      – Давай, мальчик, – сказала она, сражаясь с тяжелым седлом. – Нас ждет приключение.
      Лошадь послушно наклонила голову, словно поняла ее. Ворота в крепость были еще открыты. Люди Нилла разбили лагерь за крепостными стенами, значит, никого не удивит, если какой-то всадник покинет замок. Дейдре выехала шагом, не торопясь, чтобы не привлекать внимания. Во дворе не было ни Ангуса, ни Гилеада. Она не сомневалась, что лэрд занимается любовью с Форморией в каком-нибудь укромном уголке. Но куда подевался Гилеад? Он весь вечер держался поодаль, но не спускал с нее глаз. Жаль, что нельзя попрощаться с ним. Все-таки он дважды спас ее. На несколько мгновений этот юноша предстал перед ней как истинный рыцарь в сияющих доспехах.
      Она вздохнула, расправила плечи и, не оглядываясь, пустила лошадь в галоп.
      Омытые бледными лучами полной луны, высокие камни казались совсем черными и загадочными, похожими на пришельцев из иного мира. Низкий туман клубился вокруг них, лизал копыта лошади.
      Дейдре спешилась и бросила повод. Подойдя к кругу, она приостановилась. Воздух здесь был другим – тяжелым и жарким. Ей даже показалось, будто она слышит тихие, едва различимые звуки арфы. Эти звуки обволакивали, растворялись в ней, проникая в душу и разум. Дейдре вздрогнула, хотя ночь была теплой. Она не удивилась бы, появись из тумана сам Мерлин.
      Луна была уже высоко, она висела прямо над головой. Близилась полночь. Глубоко вздохнув, Дейдре вошла в круг. И тут же ощутила странную притягивающую силу, исходящую от центра, где стоял кромлех – алтарный камень.
      Музыка стала громче, казалось, она, вибрируя, лилась из самих камней.
      Дейдре встала на колени перед алтарем, пытаясь вспомнить, как мать учила ее призывать Силу. Слова наполовину стерлись из памяти за многие годы, проведенные при дворе Хильдеберта. Она закрыла глаза и сосредоточилась.
      – Я ныне призываю вас, четырех: Цернунна, бога леса, Ллеу, бога солнца, Белиноса, бога огня, Ллира, бога воды. Придите ко мне с севера и востока, с юга и запада. И пусть Силы откроют врата между мирами. – Дейдре подняла голову, подставив лицо лунным лучам. – Я призываю тебя, мать всего сущего, Исида. Позволь мне увидеть, где спрятан камень.
      Призрачная музыка стала еще громче и ритмичнее. Дейдре встала и, простерев руки клуне, принялась раскачиваться ей в такт. У нее слегка кружилась голова, камни словно приподнялись и растаяли в клубах тумана. Раздался шорох, точно ветер зашелестел кроной деревьев. Потом раздался треск, и все звуки смолкли. Воздух пульсировал от потока энергии. Мерцающая дымка сгустилась, и из нее возникла фигура молодой женщины в белом платье, с длинными рыжими волосами. Видение, покачиваясь, плыло в воздухе и улыбалось Дейдре.
      Дейдре с трудом взяла себя в руки. Она все-таки вызвала… нечто. Но сейчас не время паниковать. Тем более что дух казался вполне благосклонным к ней.
      – Я ищу философский камень, – прошептала она.
      Дух кивнул.
      – Гар-аль, – отозвалось видение и тут же растворилось в воздухе.
      Камни вернулись на свои места, Дейдре встряхнула головой, пытаясь прийти в себя. Что значит «гар-аль» и какое отношение это имеет к камню?
      Она вздрогнула и вышла из магического крута. Слава богине, Уингер еще здесь, мирно пасется рядом с другой лошадью.
      И тут у Дейдре кровь заледенела и по коже побежали мурашки. Еще одна лошадь? Значит, ее все-таки выследили. Она медленно повернулась, уже зная, кого сейчас увидит.

      – Может, объясните, какого черта вы здесь и что делаете?
      Дейдре ощущала гнев Гилеада на расстоянии. Он стоял в нескольких шагах от нее, расставив ноги и скрестив руки на груди. Что он успел увидеть и услышать? Как глупо это выглядит: она тайком, ночью убежала из замка, разговаривала сама с собой… Что ему сказать?
      – Я… слышала… люди говорят, будто в этих каменных кругах есть магическая сила, особенно в праздничные дни. – Дейдре попыталась с притворным равнодушием пожать плечами, но вместо этого дернулась от нервной дрожи, сотрясавшей тело. – Я… хотела убедиться в этом.
      – Не слишком умно заниматься магией в наши дни, – мрачно заметил Гилеад. – Ведьм в наших краях сжигают.
      По коже Дейдре побежали мурашки.
      – Я никому не собираюсь причинять зла.
      – Кого вы ожидали увидеть здесь? – Гилеад оглянулся.
      – Увидеть? – Дейдре нахмурилась в недоумении. – Никого. Я же все объяснила. Да, я поступила глупо. Не подумала, что это опасно. Наверное, нам лучше вернуться домой. – Она направилась к Уингеру.
      Но Гилеад схватил ее за руку и развернул лицом к себе.
      – Говори правду, чужеземка. Я не люблю, когда мне лгут. С кем ты собиралась встретиться?
      – Ни с кем! Почему вы не верите мне? Или вы думаете, что я шпионка?
      – Ты не из наших мест, твой акцент похож на сакский больше, чем на бретонский. Ты появилась среди ночи, без вещей и денег. Отличный способ проникнуть в замок, попросив приюта и рассчитывая на милосердие.
      – Я не просила! Я же говорила, меня ограбили…
      – Нет, не думаю, – заявил Гилеад с ледяным выражением лица.
      Дейдре в ужасе отшатнулась. Никогда еще она не видела Гилеада таким.
      – Но я не сакса. Я же рассказывала, откуда мы родом.
      – Я посылал своего человека в Арморику, – сказал Гилеад, покачав головой. – Никто не слышал ни о тебе, ни о том, что кто-то утонул там.
      Надо придумать объяснение. Быстро. Если Гилеад действительно принимает ее за шпионку – дело плохо. Как здесь поступают со шпионами? Вешают? Побивают камнями?
      Дейдре сделала шаг назад и наткнулась на дерево. Не успела она увернуться, как Гилеад схватил ее за руки.
      – Я заставлю тебя сказать правду.
      Их тела почти соприкасались, и, безнадежная мечтательница в душе, Дейдре была готова принять любое насилие.
      – Возможно, я не сказала всю правду, – возразила она, пожирая глазами широкие плечи Гилеада. Она знала, что не сможет лгать ему, глядя в лицо. – Это правда, правда, что я жила в Броселианде, но моя семья родом из других мест. – Она умолкла, пытаясь собраться с мыслями.
      Гилеад молча ждал продолжения. Забавно, что она не замечала раньше, как очаровательны черные завитки волос на его груди. Они видны, когда рубашка расстегнута и… О да. Он ждет продолжения истории.
      – Так вот, моя мать была знахаркой. И мы много путешествовали…
      Гилеад глубоко вздохнул и, ухватив ее за подбородок, заглянул в глаза.
      – Ты чертовски плохая лгунья.
      – Нет! Это правда.
      Гилеад подошел к своей лошади, порылся водной из седельных сумок, вытащил оттуда длинную веревку и с огорченным видом повернулся к ней. Дейдре с тревогой наблюдала за ним.
      – Что ты собираешься делать?
      – Ах, детка. У меня нет другого выхода. Я привяжу тебя к дереву, и ты будешь стоять до тех пор, пока не скажешь правду.
      Дейдре рванулась было к Уингеру, но Гилеад преградил ей путь.
      – Знаешь, я не хочу этого делать.
      Дейдре отскочила вбок, но Гилеад уже был рядом.
      – Тебе не удастся убежать!
      Дейдре метнулась в другую сторону, стараясь предусмотреть его очередной маневр.
      – Хочешь поиграть? – с улыбкой спросил Гилеад.
      Дейдре отступила назад – он сделал шаг вперед. Она сделала еще два шага – он тоже. Проклятие, он играет с ней, как кошка с мышкой, и наслаждается этим. Она не сразу поняла, чего он добивается. Заставляя ее двигаться назад, Гилеад медленно и незаметно уводил ее все дальше от лошадей. Дейдре выругалась про себя, и тут ее взгляд упал на камни, освещенные лунным светом. Там, в каменном круге таится магическая сила. Может, удастся ускользнуть от него, петляя между менгирами? Дейдре побежала к камням.
      Гилеад поймал ее на полпути, ухватил за талию и перекинул через плечо, придерживая ноги, чтобы она не могла ударить его. Да, он сделал все умело. Интересно, скольких женщин он нес подобным образом?
      – Отпусти!
      Дейдре принялась молотить кулачками по его спине и тут же получила увесистый шлепок по ягодицам. Она удвоила свои усилия и была вознаграждена еще одним шлепком – весьма болезненным.
      – Я не хочу делать тебе больно, Ди, – мягко сказал Гилеад, подойдя к дереву.
      Он опустил Дейдре на землю и прижал к стволу, придавив своим телом. Она ощутила жар его чресел, но он мгновенно отодвинулся, проворно обвязал веревку вокруг ее запястья, перекинул веревку через ствол и привязал свободный конец к другому запястью. Потом он расседлал лошадей и вытащил из седельной сумки флягу с водой.
      – Хочешь пить?
      Конечно, ее мучила жажда после всех этих испытаний, но ему об этом знать незачем.
      – Нет, спасибо.
      Он насмешливо приподнял бровь и сделал глоток. Дейдре живо представила себе вкус холодной чистой воды, но отвернулась, когда он протянул ей флягу. Пожав плечами, Гилеад стал готовиться к ночлегу: расстелил попону и сверху положил походное одеяло.
      – Утром будет холодно. Может, завернуть тебя в накидку?
      – Неужели мне придется стоять так всю ночь? Ты не сделаешь этого, – сердито проворчала Дейдре.
      Гилеад зевнул.
      – До рассвета осталось всего несколько часов. Я пока посплю.
      Господи, но как же она будет спать? Стоя?
      – Я уже сказала правду.
      – Возможно, к утру ты передумаешь.
      Гилеад прикрыл накидкой ее грудь и плечи, аккуратно подоткнул концы за спину и пристегнул на шее брошью.
      – Вот так. Не вертись и будешь в тепле.
      – Гилеад, развяжи меня. Пожалуйста. Обошло, что не убегу.
      Он рассмеялся.
      – Мне не хочется проснуться утром с кинжалом в груди.
      – Разве я могу убить тебя! – возмутилась Дейдре.
      – Если ты шпионка, то это вполне возможно.
      Дейдре с досадой топнула ногой, накидка приоткрылась и в щелку немедленно стал просачиваться холод или воздух.
      – Тогда привяжи меня к себе.
      Гилеад снова подоткнул накидку и выпрямился.
      – Если я сделаю это, мы оба не заснем.
      На мгновение его взгляд задержался на ее губах, и он слегка нагнул голову. Дейдре уставилась на него. Неужели он собирается целовать ее? Сейчас?! Она была в ярости. Да, она злилась на него, негодовала. Но ее дыхание стало чаше, а губы предательски приоткрылись. Гилеад после некоторых колебаний легко коснулся губами ее лба.
      – Спокойной ночи, Ди. Поговорим утром.
 
      Не прошло и часа, как Дейдре решила, что лучше сотрудничать с ним. Яростное сопротивление ничего не дало. Гилеад, черт бы его подрал, мирно спал, а она устала переминаться с ноги на ногу. Учитывая его упрямство, они могут торчать здесь еще несколько дней, пока Ангус не пошлет своих людей на поиски. Дейдре дол го ломала голову над тем, какую еще историю придумать, но ничего не получалось. Ладно, если он хочет правды, он ее получит. Главное, убедить его, что она не шпионка.
      Дейдре прижалась спиной к стволу, пригнула колени, вытянула ногу и носком башмачка попыталась дотянуться до сапога Гилеада. Ну еще немного. Она пробормотала целый ряд проклятий, от которых Клотильду хватил бы удар, и, невзирая на боль, пригнулась еще на несколько дюймов. Вот, осталось чуть-чуть… Она толкнула его!
      Гилеад со стоном перекатился на другой бок, и его нога оказалась еще ближе. Ага. Дейдре ударила изо всех сил. Гилеад, и пав рычание, вскочил на корточки, сжимая в руке кинжал и дико озираясь вокруг.
      – Это ты меня разбудила?
      У Дейдре на языке вертелся достойный ответ, однако она смолчала.
      – Я решила сказать правду.
      – Очередная выдумка… – с раздражением протянул он.
      – Пожалуйста, развяжи меня.
      – Ты могла бы рассказать и стоя у дерева, – пробормотал Гилеад, разрезая веревку. – Не делай из меня дурака.
      Дейдре потерла запястье и рухнула на землю. Никогда еще трава не казалась ей такой мягкой.
      – Можно сначала попить?
      Гилеад молча дал ей флягу.
      – Говори.
      Дейдре поплотнее завернулась в накидку.
      – Я кузина короля Хильдеберта из Галлии.
      Глаза Гилеада сузились.
      – Значит, ты все-таки шпионка.
      – Нет. Моя мать сестра короля Хлодвига, в ее жилах текла царская кровь. Она посвятила свою жизнь тому, чтобы хранить истину и мудрость Великой богини.
      – Продолжай.
      – Символы этой мудрости высечены на философском камне. Моя мать и ее жрицы должны были охранять его, но камень много лет назад похитил один маг.
      – И вес это время вы искали его? – удивился Гилеад.
      – Да, мы искали, но тот маг оказался сильнее, чем мы думали. Возможно, это был друид: его магия была такой мошной, что даже самые опытные старые ясновидящие не могли понять, где он спрятал камень. Потом мать покончила с собой. Ее жрицы отправились в Прованс, а меня взял Хильдеберт.
      – Я все равно ничего не понимаю. Зачем ты здесь?
      – Когда Хильдеберт узнал, что один бретонский епископ ищет чашу Христа, он вспомнил о камне. Решил найти его, отправить в Рим и получить награду.
      – И он послал на поиски женщину? – недоверчиво спросил Гилеад.
      – Нет, он хотел использовать мой дар ясновидения.
      – Ты ясновидящая? Лучше не говори об этом никому, потому что ревнители христианской веры ищут таких людей.
      – Я знаю, – перебила его Дейдре, с трудом скрывая нетерпение. Вот почему я не хотела говорить правду. Я отправила людей Хильдеберта по ложному следу. Камень здесь, я чувствую это. – И она поведала ему всю историю до конца и тихо добавила: – Все эти годы я была уверена, что камень в целости и сохранности, ведь у меня осталась книга мага.
      – Ты тоже занимаешься магией? – Брови Гилеада поползли вверх.
      – Нет, книга не об этом… – Дейдре смолкла. Стоит ли говорить ему о рыцарях в латах, которые спасают дам и дают им клятву верности? Он решит, что она совершенно безумна или, что еще хуже, посмеется над ее фантазиями. Но кое-что сказать можно. – В книге говорится, что потомки человека по имени Кердик завоюют Британию…
      – Кердик? – повторил Гилеад срывающимся голосом. – У нас его называют сакской чумой. Ты шпионка.
      – Нет! – Дейдре не знала, как еще убедить его, но потом ее осенило: – Разве Туриус не говорил, что люди Гунпара заметили сакские корабли? – Гилеад кивнул, и она, приободрившись, продолжила: – Их вождя зовут Ида. – Дейдре надеялась, что правильно запомнила имя, потому что бегло пролистывала те части книги, которые ее не интересовали. Гораздо больше ее привлекали романтические отношения Ланселота и Гиневры. – Ида захватит земли около Лотиана и приведет сюда саксов. – Она задумчиво сморщила лоб. – Это будет скоро.
      – Ты не должна говорить так, Ди, – с несчастным видом заявил Гилеад. – Ведьм сжигают.
      На ее глаза навернулись слезы.
      – Я не ведьма. Я просто ищу камень, который надо вернуть в грот, чтобы он не попал в плохие руки. – Она отвернулась и зажала кулачком рот, чтобы не расплакаться. – Я знала, что мне никто не поверит. И придумала историю с разбойниками. Моих воинов забрали в плен люди Туриуса, но я тогда не знала, друзья они или враги. – По щекам Дейдре уже текли слезы, она всхлипывала. – Я боялась, что вы запрете меня в темнице или отправите к Хильдеберту.
      Гилеад положил руки ей на плечи и крепко прижал к себе. Дейдре уткнулась лицом ему в плечо, а он поглаживал ее по волосам и что-то ласково нашептывал, успокаивая, словно ребенка. Она не сомневалась, что он счел ее сумасшедшей, которая танцует без музыки и разговаривает сама с собой.
      – Ничего, детка. Тебе надо выплакаться. И не стоит меня бояться. Я сохраню твою тайну. Я верю, что ты не шпионка.
      – Ты… ты веришь мне? – с сомнением спросила она, подняв заплаканное лицо.
      – Да. – Он вытер слезы с ее щек. – И я не думаю, что ты ведьма.
      Он провел пальцем по ее щеке и губам, заглядывая в глаза. Это мгновение казалось вечностью. Потом Гилеад прижался к губам Дейдре – сначала нежно, поддразнивая ее, покусывал нижнюю губу, целовал в уголок рта. Дейдре застонала и прижалась к нему сильнее, ее груди налились и отяжелели. Поцелуи Гилеада стали жаркими и настойчивыми, его язык вонзился в ее рот, обещая немыслимые наслаждения. В теле Дейдре загорелись тысячи крошечных язычков пламени.
      Вздрогнув, Гилеад отшатнулся. Он тяжело дышал, а Дейдре застыла от недоумения. Как он мог довести ее до высшей точки блаженства и внезапно остановиться?
      – Ты опять заставила меня сделать это, – проворчал он. – Может, ты все-таки ведьма?
      Дейдре вспыхнула от стыда и обиды. Хорошо еще, что луна скрылась за облаками. Наверное, он опять решил, что она водит его за нос, практикуется на нем ради Нилла. Будь она проклята, эта мужская гордость! Дейдре подошла к Уингеру и взяла седло.
      – Я помогу, – сказал Гилеад дрожащим голосом и быстро оседлал лошадей.
      Только после этого он снова посмотрел на Дейдре.
      – Я говорил, что тебе незачем бояться меня. Ном потерял контроль над собой. Ты достойна большего уважения. Я не допущу, чтобы такое повторилось.
      Дейдре сердито закусила губу. О, если бы он унаследовал хоть каплю сластолюбия от своего отца! Каждый нерв в ее теле кричал, требуя удовлетворения, по Гилеад всю дорогу вел себя как истинный рыцарь. Черт бы его побрал!
 
      Гилеад закончил расседлывать лошадей. Они подъехали к замку перед восходом солнца, и он велел Дейдре сразу идти в свою комнату, пока никто их не заметил. Меньше всего ему хотелось объясняться с кем-либо, а особенно с отцом. Пусть лучше никто не знает о том, что произошло ночью.
      Его поразила история Дейдре. Тайный культ в Лангедоке, жрицы, стерегущие сокровище из храма Соломона. Когда франки начнут искать ее? Он-то сохранит тайну, но отец выдаст им Дейдре, если они придут сюда. Ко всем прочим их бедам не хватало только войны с Галлией. Гилеада беспокоило еще одно – способность Дейдре предсказывать будущее.
      Это нужно прекратить. Она и так вызывает подозрения. Даже Туриус не смог определить ее акцент, и неудивительно: они редко имели дело с франками. Но если Дейдре начнет рассказывать о будущем, а ее пророчества окажутся верными, тогда хрупкое равновесие нарушится и ее обвинят еще и в колдовстве.
      В нынешние времена даже их местным жрицам приходится соблюдать осторожность. Римляне ввели христианство в Британии, но шотландцы приняли новую веру только после появления святого Патрика. Некоторые ревностные священники готовы объявить людей еретиками и за более невинные дела, а ясновидение, или предсказание судьбы, как они это называют, – уж точно дело рук дьявола. По крайней мере, так думают христиане. Даже цыгане стали скрываться.
      Гилеаду не хотелось, чтобы Дейдре кто-то причинил вред. Вопреки всем своим благородным намерениям, он прилип к ней, как пчела к весеннему цветку. А этой ночью чуть не овладел ею! Гилеад старался не думать об этом, в его чреслах и сейчас пульсировал огонь. Он стиснул зубы: он не имеет права заставлять ее нарушать клятву Ниллу, не говоря уже о том, как важен для его отца союз с ним. Самое большее, что он может сделать, – это постараться уберечь Дсйдре от беды. От этой мысли ему стало немного легче.

      Всю следующую неделю Дейдре обдумывала план побега, но заботы об Элен отвлекали ее. Мать Гилеада слабела с каждым днем.
      – Я гоже обеспокоен, – сказал Гилеад, когда Дейдре поделилась с ним своими опасениями после одного из утренних визитов к Элен.
      Гилеад открыл дверь па кухню, пропуская вперед Дейдре, которая несла подносе почти нетронутым завтраком.
      – Единственное, что я могу придумать, – это пробовать все, что ест миледи, – предложила Дейдре. – Если я заболею, мы будем знать наверняка, что кто-то хочет отравить ее.
      Прежде чем Гилеад успел ответить, на пол полетел огромный пук скатертей и полотенец в сопровождении криков и проклятий.
      – Ты об этом еще пожалеешь! – вопила Мира, размахивая кухонным ножом. – Я не позволю тебе обвинять меня в том, что я приношу вред нашей бедной хозяйке!
      Гилеад, прикрыв своим телом Дейдре, схватил огромную ручищу поварихи и сжал ее так, что она выронила нож и с изумлением уставилась на него.
      – А я не позволю устраивать скандал, – спокойно произнес он. – Ясно?
      – Она сама виновата, возводит на меня напраслину, – шмыгая носом, оправдывалась Мира.
      – Ди не это имела в виду.
      – Это правда, – вмешалась Дейдре, выходя из своего укрытия. – Я знаю, как вы заботитесь о леди Элен. И вы можете нам помочь.
      – Как это? – недоверчиво спросила повариха.
      – Я думаю, кто-то хочет избавиться от леди и старается представить дело так, будто это несчастный случай. Если вы будете сами готовить и приносить ей еду, никто не сможет положить туда яд. Верно?
      – Интересная мысль, – раздался голос Формории, которая вошла на кухню с пустой чашкой в руке. – Вы действительно считаете, что мать Гилеада кто-то хочет убить?
      – С ней происходит что-то нехорошее, это очевидно, – сдержанно ответила Дейдре.
      – Но, по-моему, леди Элен уже давно болеет?
      – Ей становится хуже, когда вы здесь, – с каменным лицом ввернул Гилеад.
      Формория долго смотрела на него, потом пожала плечами и налила себе козьего молока.
      – Я знаю, вы мне не верите, но я не хочу, чтобы ваша мать болела.
      Она насмешливо подняла чашку, словно готовясь произнести тост, и вышла.
      – Да, милорд, – сказала Мира. – За ней стоит последить, но на кухню она не заходила. Теперь я сама буду приносить еду госпоже.
      – Спасибо. – Взяв за руку Дейдре, Гилеад вывел ее в коридор.
      – Я даже рада, что Формория услышала наш разговор. Может, она остановится, поняв, что ее подозревают.
      Гилеад с сомнением покачал головой:
      – Лучше бы я молчал. Если она виновата, это заставит ее затихнуть на время.
      – Эти несчастные случаи происходят, когда она здесь, – напомнила Дейдре и после некоторых колебаний спросила: – Ты думаешь, она действует одна?
      Он смерил ее взглядом.
      – Ты подозреваешь отца?
      – Я не хочу так думать, – сказала Дейдре, покраснев.
      – И не надо. Любви нет, но это не значит, что он хочет убить свою жену. Впрочем, у тебя будет возможность проверить это. Мы с отцом завтра уезжаем на земли пиктов.
      – Разве вы не отправили туда послов? – удивилась Дейдре.
      – Да, но Туриус хочет лично поговорить с Гунпаром о кораблях саксов, а отец считает, что нам лучше быть вместе, показать, что мы союзники. Нилл гоже поедет. Если маме станет лучше…
      – Это не значит, что именно твой отец замешан в покушениях, – мягко заметила Дейдре. – Формория предупреждена.
      – Да, мы должны подождать, – улыбнулся Гилеад.
      – Да, подождать.
      Придется ждать. Главное, чтобы она и леди Элен были живы и здоровы, когда Гилеад вернется.
 
      За ужином Дейдре старалась не обращать внимания на Нилла. Как обычно, она сидела рядом с леди Элен, но в этот вечер Нилл ухитрился занять место рядом с ней с другой стороны. Его рука то и дело тянулась к ее бедру, и у Дейдре возникло сильное искушение пригвоздить ее к стулу своим ножом для мяса. Только вряд ли кто-то поверит, что это случайность. Поэтому она просто отодвинулась от него подальше. Лицо Нилла потемнело, улыбка стала зловещей.
      – Ты не сможешь долго сторониться меня, детка. До Лугнасада осталось всего три недели.
      Дейдре не успела ответить, услышав громкий возглас Формории:
      – Что такое? Мой отец не присоединится к вам?
      – Он изменил мнение. – Ангус пожал плечами.
      – Почему? – настаивала Формория, задумчиво постукивая пальчиком о стол.
      – Он думает, что глупо оставлять наши земли без защиты.
      – Хм… значит, он подозревает какой-то подвох. – Формория повернулась к Туриусу: – А ты что думаешь?
      – Думаю, – помолчав, ответил он, – что твоя идея была правильна. Тем не менее, если мы ошибаемся и Фергус двинемся на Ангус с юга, путь будет свободен. Там, правда, его будет ждать часть моего войска, но он объявит своей собственностью все земли, на которые ступит его нога. И потом будет чертовски трудно вернуть их обратно. Так или иначе, твой отец, возможно, поступает очень мудро, решив остаться.
      – Согласен, – отозвался Ангус. – Особенно учитывая, что мы уже договорились с Гунпаром. Если Фергус пойдет на север, мы сможем остановить его и без помощи твоего отца. Если двинется на юг – его будет ждать Габран.
      Дейдре заметила, что Нилл вдруг как-то затих и побледнел.
      – Милорды, – сказал он сдавленным голосом. – Боюсь, еда не пошла мне впрок. – Пошатываясь, он встал. – Извините, но думаю, мне лучше отправиться домой.
      Дейдре обрадовалась: значит этой ночью он не будет рыскать по коридорам, подстерегая ее. Ангус, прищурившись, окинул его пронизывающим взглядом:
      – Ты поедешь с нами утром?
      Нилл кивнул не сразу.
      – Ага, я уверен, что утром все будет в порядке.
      Дейдре поймала взгляд Гилеада. Он был явно обеспокоен, и она знала почему. Если все они уедут, а Нилл останется, кто защитит ее?
 
      Гилеад испытал огромное облегчение, увидев на следующее утро Нилла. С едой все было в порядке: никто не жаловался на недомогание, даже Элен. Гилеад уже приготовился остаться в том случае, если Нилл не поедет с ними, но теперь не было необходимости идти на конфликт с отцом.
      По пути никаких приключений не было. Пологие горы были покрыты летней зеленью. Волны лилового вереска колыхались от резкого ветра, а когда они подъехали к старому римскому городу Берта, воздух наполнился солоноватым ароматом моря.
      Гунпар ждал их в нескольких милях вверх по течений реки. Его воины, почти обнаженные, разрисованные синей краской, сидевшие без седел на коренастых горных лошадках, с копьями в руках, были просто великолепны.
      Оказавшись в лагере пиктов, Гилеад не уставал удивляться: низкорослые темноволосые варвары, казалось, появлялись из ниоткуда. Гилеад знал, что эта способность делала их особенно опасными. Будучи кочевниками, они привыкли водить свои стада с высокогорных пастбищ в низины и научились сливаться с окружающей природой в любой местности. Ничего не подозревающий путешественник мог лишиться и товаров, и одежды, и повозки, и еще благодарить бога за счастье, если остался в живых. Обычно этого не происходило.
      Когда они расположились в шатре вождя, жена Гунпара, хорошенькая девушка с поразительно белыми зубами, так и сверкавшими на смуглом лице, принесла им вино со вкусом меда.
      – Медовуха? – удивился Ангус. – Откуда у вас этот саксонский напиток?
      Уголки рта их мрачного хозяина приподнялись: очевидно, это означало улыбку.
      – Светловолосые – очень наглые люди. Они послали на разведку только одну длинную лодку. – Он пожал плечами. – Их план почти удался.
      Туриус подался вперед.
      – Когда это произошло?
      Гунпар задумчиво сморщил лоб.
      – Меньше недели назад.
      – Значит, они близко, – тихо сказал Туриус. – С тех пор вы видели кого-то еще?
      – На горизонте кораблей нет, но капитан оказал мне любезность и ответил на мои вопросы.
      Угрюмо поджатые губы Гунпара и суровый взгляд резко контрастировали с его мягким тоном. Гилеад содрогнулся, стараясь не думать о том, как была добыта информация. Северяне – отважные воины, наводящие на всех ужас, и он не слышал, чтобы кто-то из них сдался в плен, а тем более по доброй воле выдал тайные планы. Но когда человека медленно режут на кусочки, язык развязывается. По крайней мере, пока язык на месте.
      – Так что же ты узнал? – нетерпеливо спросил Туриус.
      – Мор опустошает их земли вот уже два года. Они хотят поселиться здесь, на побережье. – Гунпар улыбнулся. – Я оставил одного в живых и отправил с ним послание: «Только не на моей земле». Значит, остается твоя земля, Ангус. Ты правильно делаешь, что охраняешь ее.
      – Да, мы будем защищаться, если сможем рассчитывать на то, что ты преградишь путь Фергусу.
      – Я не отдам ему и пяди, – зарычал Гунпар. – И тебе тоже. – Он с угрозой посмотрел на Ангуса.
      – Это справедливо. И если ты поторопишься, я брошу все силы на защиту от вторжения северных варваров. Эти люди сказали, сколько их?
      – Около пяти тысяч. Мне удалось под конец вытянуть эти сведения.
      У Ангуса перехватило дыхание, даже Туриус растерялся.
      – Это около пятисот кораблей, – произнес сдавленным голосом Ангус.
      – Такое войско не спрячешь, – вмешался Туриус. – Им придется ждать в открытом море до темноты, а потом высаживаться на незнакомый берег.
      – Вот почему они послали корабль на разведку, – бросил Гунпар и приказал принести еще вина.
      Ангус взял чашу из рук хорошенькой жены Гунпара и, к радости Гилеада, сдержанно, но с уважением поблагодарил ее, едва удостоив взглядом. Союз с пиктами не слишком прочен, и они явно превосходят численностью их отряд тяжеловооруженных воинов.
      Зато Нилл смотрел на женщину с откровенным вождлением и ухитрился дотронуться до ее руки, когда брал вино. Глаза Гунпара сузились, а рука невольно потянулась к кинжалу, висевшему на поясе. Нилл, лежащий на полу с перерезанной глоткой, – этот образ тут же возник в воображении Гилеада. Тогда Ди не надо было бы выходить за него замуж. Он вздохнул. Мысль привлекательная, но нельзя рисковать, возбуждая гнев предводителя пиктов, да и отца Нилла тоже. Гилеад потянулся к чаше и как бы случайно опрокинул ее, вылив содержимое на штаны Нилла. Тот с ревом вскочил:
      – Дурак чертов!
      – Извини, я неуклюж.
      – Тебе лучше уйти, Нилл. Мы закончим без тебя. – Ангус переглянулся с сыном, не скрывая улыбки.
      Нилл мрачно сверкнул глазами, осушил четвертую по счету чашу и с грохотом поставил ее на стол.
      – Я еще вернусь.
      – В этом нет необходимости, – спокойно возразил Туриус.
      Нилл замер, готовый взорваться, потом рванулся к выходу.
      – Вот так, – удовлетворенно сказал Туриус. – На чем мы остановились? Ах да. Вы знаете, как зовут их вождя?
      – Ида, – ответил Гунпар.
      По спине Гилеада пробежал холодок, волосы встали дыбом. Ида? Это имя назвала Ди. Его замутило, и он поставил чашу на стол. Невозможно. Дейдре не ведьма. Или все-таки ведьма?
 
      Нилл ругался всю дорогу, пока ехал к биваку шотландцев. Гилеад нарочно опрокинул чашу. В этом нет сомнений. И как раз в тот момент, когда он собирался потискать немного женушку Гунпара. И кто знает? Может, девица позволила бы ему и еще кое-что, уложив мужа в постель. У пиктов женщины имеют большую свободу. Он еще ни разу не занимался любовью с ними. А эта красотка тоже вряд ли спала с таким сильным и храбрым шотландцем, как он, Нилл. Он разразился очередной серией проклятий. Чертов Гилеад, вечно он портит его планы.
      Нилл рассчитывал, что гонец, которого он вчера послал к Фергусу, поспел вовремя. Теперь нет необходимости отправлять войско на север. Фергусу потребуются все его люди, чтобы пробить оборону Габрана.
      Нилл тоже соберет своих людей. Чтобы защищать Ангуса, так он изобразит дело. Какая удача, что саксы отвлекли внимание Ангуса и Туриуса, с его расчетливым умом. Значит, им с Фергусом будет легче.
      Самодовольно ухмыляясь, он нацарапал еще одно письмо Фергусу и отправил его с одним из самых преданных своих слуг. Преданность обычно покупается серебром, но его гонцы знали: если они вернутся без ответа, их жены или дети будут убиты. А этот недавно женился и без ума от своей красотки. А она и вправду хороша, волосы цвета меди. Хм.
      Нилл открыл флягу с вином и сделал большой глоток. Лучше ему привезти весточку от Фергуса. А иначе он позабавится с его женушкой.
 
      Через неделю, когда мужчины вернулись, Элен чувствовала себя лучше и выглядела окрепшей. К радости Дейдре, за ужином ей даже удалось вовлечь мужа в беседу, хотя Формория сидела напротив.
      – Как тебе это удалось? – удивленно спросил Гилеад. – К маме вернулась прежняя сила и энергия.
      Дейдре пожала плечами, довольная этим комплиментом.
      – Возможно, кто-то узнал, что я проверяю еду.
      – Если бы ты могла вот так же отвести все беды: с саксами и Фергусом, – улыбнулся Гилеад. – Я хочу жить в мире и согласии.
      – Отличная идея, – вмешался Туриус. – Но мир недосягаем, это вымысел, как и эта чертова чаша, за которой уже почти год гоняются мои лучшие люди, вместо того чтобы воевать.
      Гилеад заметил осуждающий взгляд священника Элен, который сидел за соседним столом.
      – Не стоит ругаться в присутствии святого человека.
      Туриус фыркнул.
      – Епископ Дабриций думает, что эта чертова реликвия – одно из сокровищ из храма царя Соломона. Конечно, это выдумки, будто она принадлежала Христу. Епископ хочет навести страх на того, кто найдет ее. Чашу надо вернуть Христу, так он говорит. – Туриус наполнил свой кубок. – Человек, который ищет чашу, совершает духовное паломничество. Подозреваю, что епископ сам хочет заполучить ее. Если она вообще существует.
      В эту минуту Друстан заиграл на арфе, и разговор прервался. Пронзительно прекрасная мелодия разлилась по залу. Туриус повернулся к Формории; Элен с нежной улыбкой дотронулась до руки Гилеада.
      Дейдре, погруженная в глубокое раздумье, ничего не замечала. Опять эта чаша… чаша, принадлежавшая Иисусу Христу. Может ли такое быть? Нет, конечно, нет. Ведь слишком многое из того, что неведомый автор написал в книге, оказалось неправдой. Но ее воображение опять помчалось вскачь, сердце забилось чаще, кровь начала пульсировать в жилах. А что, если священный Грааль существует? И он приведет ее к камню?
      С этой мыслью она и отправилась на следующее утро искать Гилеада, который, как всегда, был на конюшне.
      – Расскажи мне побольше о чаше, – попросила Дейдре.
      – Я не слишком много знаю, – ответил он, продолжая чистить Малькольма. – Эта христианская реликвия была давно потеряна. Говорят, она сделана из чистого золота. Поэтому за ней и охотятся.
      – Может, это та самая чаша, из которой Христос пил на Тайной вечере?
      Гилеад выпрямился и посмотрел на нее с недоумением.
      – Думаю, если чаша принадлежала ему, он наверняка ею пользовался. А почему ты спрашиваешь?
      – В моей книге рассказывается история о священном Граале, – сказала Дейдре после некоторых колебаний. – Ты слышал что-нибудь об этом? – Гилеад покачал головой. – Предположим, Иисус действительно пил из нее, и после распятия Иосиф Аримафейский увез чашу в Британию, построил здесь монастырь, но вскоре после этого чаша исчезла. В ней была заключена большая сила, способность исцелять от болезней. Говорят, тот, кто пил из нее, чувствовал любовь даже к врагам. Понимаешь? Если найти Грааль, войны прекратятся. Воцарится мир.
      Гилеад усмехнулся.
      – Цель хороша, но еще более иллюзорна, чем твой камень. По крайней мере, ты твердо знаешь, что он существует. О чаше даже этого с уверенностью сказать нельзя.
      – Послушай меня, пожалуйста. Легенда гласит, что только человек с чистым сердцем может найти Грааль. Персиваль, которого многие считали дурачком, был одним из них. Галахад, сын Ланселота, тоже. Ланселот только видел ее, но он…
      – Стоп. Кто эти люди? Я о них не слыхал.
      – Ланселот был лучшим воином короля Артура и самым верным его другом.
      – Король Артур? – прервал ее Гилеад. – Я знаю только одного Артура, принца Диведа. Ты о нем говоришь?
      – Возможно, – взволнованно ответила Дейдре, ее голос дрожал. – Расскажи о нем.
      – Ну, он постоянно воевал, у него было много земель. Возможно, это он!
      – Я могу встретиться с ним?
      – Разве что попросишь двуликого Януса вызвать его из мира иного. Артура убили более пяти лет назад.
      Король Артур мертв? Дейдре ощутила странную пустоту в сердце, А Гиневра?
      – У короля была жена?
      – Он был принцем, а не королем. – Гилеад помолчал немного и покачал головой. – Если и была, то я ей не завидую. Он был тираном и принес людям много горя.
      Хрустальный образ был разбит вдребезги. Как будто в изящную прозрачную вазу попал булыжник. И кусочки романтической мечты, которую Дейдре лелеяла столько лет, разлетелись во все стороны. Удивительно, почему не течет кровь от крошечных осколков, изранивших душу. Нет никакого Камелота. Нет Артура, Ланселота и Гиневры, история которых поддерживала надежду на то, что настоящая любовь победит все препятствия. А как сильно ее глупое сердце хотело верить в эту сказку! Книга – подделка, жестокая шутка, которую сыграл с ней маг.
      Надо уйти, пока Гилеад не заметил ее слез. Он никогда не поймет ее.
      – Что ж, тем лучше, что он умер, – сказала Дейдре, едва сдерживая слезы. – Я пойду к леди Элен.
      Какая же она глупая! Несмотря на унылую, серую жизнь в Галлии, несмотря на жестоких, хитрых и жадных мужчин, которые окружают ее здесь, она все-таки надеялась встретить благородного рыцаря. Войны, кровопролития – вот это реальность, а она хваталась за свои фантазии, которые в конце концов развеялись, как клочья тумана под палящими лучами солнца.
      В ее жизни нет солнечного света. В будущем ее ждет свадьба с тираном Ниллом.

      За обедом в зал вошел гонец с письмом. Судя по его запыленной одежде, он долго ехал верхом, но на его усталом лине сияла улыбка.
      – Фергус отступает! – сказал Ангус, прочитав письмо. – Наверное, потому что пикты отказались заключить с ним союз.
      Дейдре показалось, что Нилла разозлило это известие, но он быстро овладел собой, осушил свой кубок и налил еще вина.
      – Но саксы скоро появятся здесь, – вставил Туриус. – Готов побиться об заклад, они высадятся южнее, зная, что пикты поджидают их, – где-нибудь в Лотиане.
      Гилеад в ошеломлении посмотрел на Дейдре: опять ее пророчества сбываются. Та пожала плечами.
      – В этом есть смысл, – согласился Ангус. – И тогда королю Лоту потребуется наша помощь, чтобы защитить побережье.
      Гилеад издал тихий стон. Это означает, что Туриус и Формория останутся здесь надолго. Дейдре тоже приуныла. Краем глаза она заметила, что Нилл ведет себя как-то необычно тихо. Она не стала ломать голову, почему вдруг он изменился. Главное, что он оставил ее в покое.
      Позже она пожалела о своем легкомыслии.
      На следующее утро Нилл уехал, и Дейдре вздохнула с облегчением. Она отправилась навестить Элен, но неожиданно столкнулась в коридоре с Форморией. И откуда она взялась? Эта женщина умеет, когда надо, двигаться бесшумно, как кошка.
      – Мне кажется, ты относишься к своему жениху более чем прохладно, – сказала королева, искоса взглянув на Дейдре.
      – Это мягко сказано. Мы не любим друг друга. Нилл хочет одного – подчинить меня своей воле любой ценой.
      Серо-зеленые глаза Формории остановились на запястье. Дейдре, которая инстинктивно натянула рукав.
      – Я вижу синяки, – мягко заметила Формория. – Нехорошо, когда мужчина так обращается с женщиной.
      – Так помогите мне, – взмолилась Дейдре. – Если вы поговорите с Ангусом… я имею в виду, с лэрдом, он, конечно, послушает вас.
      – Ты думаешь, я могу повлиять на его решения?
      – Конечно, это же очевидно! – выпалила Дейдре и залилась краской стыда, увидев, как Формория изогнула брови. Плохо дело. – Я хочу сказать… он уважает ваше мнение.
      – Ах, мое мнение. – Формория явно была удовлетворена таким ответом и, помолчав, добавила: – Я уже говорила ему, что этот брак неудачен для тебя.
      Дейдре была тронута. Несмотря на то горе, которое Формория причиняла Элен, она все-таки возбуждала не ненависть, а симпатию. Что уж говорить о мужчинах – на них чары Формории действовали куда сильнее.
      – И?..
      – Очевидно, моя способность убеждать имеет свои пределы.
      – Что он сказал?
      – Что Нилл нужен ему в качестве союзника, а не врага.
      – Значит, он готов бросить меня в пасть этому волку, боясь, что Нилл выступит против него? – застонала Дейдре.
      Формория подошла к ней поближе.
      – Ангус никого не боится, особенно Нилла, – тихо сказала она.
      Дейдре уловила в ее голосе нотки угрозы, но она была слишком зла, чтобы придать этому значение.
      – Так зачем же он вынуждает меня выйти замуж за него против моей воли?
      – Твое желание здесь ни при чем. Ты не понимаешь… – Взгляд Формории стал отстраненным. – Наши лэрды давно перерезали бы друг другу глотки, если б не были связаны брачными узами. – Она слегка встряхнула головой, словно прогоняя ненужные мысли.
      – Так вот почему вы вышли замуж за Туриуса? – невольно вырвалось у Дейдре.
      Глаза Формории блеснули, и она притихла. Она молчала так долго, что Дейдре уже собралась уходить.
      – Да, – наконец ответила королева, кивнув. – Если бы не брак с Туриусом, Эмброуз захватил бы земли моего отца. Я не могла допустить этого.
      Формория снова поразила Дейдре до глубины души. Она не думала, что в этой женщине есть хоть капля способности к самопожертвованию.
      – И по этой же причине Ангус… лэрд Ангус женился на Элен? – отважилась спросить Дейдре.
      Пухлые губы Формории сжались в тонкую ниточку.
      – Макэрка – сильный противник, но у него не было намерения вторгаться в земли Ангуса. – Она натянуто улыбнулась.
      – Тогда почему же Ангус женился? – настаивала Дейдре. Она за всю свою жизнь не видала людей, которые настолько не подходили бы друг другу, как Элен и ее муж.
      – Тебе следует спросить об этом Элен, – настороженным тоном ответила Формория. – У меня к тебе есть другой разговор. Я пришла, чтобы предложить тебе помощь.
      – Помощь?
      – Да. Ты не можешь избежать замужества, зато можешь избежать синяков.
      – Как это? – заинтересовалась Дейдре.
      Формория улыбнулась.
      – Мужчины чувствуют… э-э… уважение к женщине, которая хорошо владеет кинжалом. Если он знает, что ты не промахнешься, то подумает дважды, прежде чем повернется к тебе спиной, когда ты злишься. К тому же, – добавила она насмешливо, – острое лезвие остудит жар в чреслах, и ты избежишь назойливых приставаний. Нилл должен осознать, что ты не побоишься пустить в ход оружие.
      Кастрировать Нилла? Заманчивая мысль. Или всадить нож в его черное сердце – тоже неплохо. Дейдре решила, что сделает это, если не будет другого выхода. Она кивнула.
      – Давайте начнем!

* * *

      – Леди Элен опять становится слабее, – сказала Дейдре Гилеаду, когда два дня спустя они поехали в лес искать развалины.
      – Да, я заметил, – встревоженно отозвался Гилеад. – Ты пробуешь ее вино?
      Дейдре кивнула. Первый раз, когда она сделала это в присутствии Ангуса, в глазах лэрда бушевала буря. Казалось, он хотел пробуравить ее взглядом насквозь и пригвоздить к стене. Потом неожиданно рассмеялся и сказал, что рад избавиться от ее подозрений. Но в его голосе все-таки звучали зловещие нотки.
      – Меня беспокоит, что утром я нашла в спальне пустой бокал. Леди Элен объяснила, что этот отвар помогает ей уснуть.
      – Я благодарен тебе за заботу. Не спускай с нее глаз.
      Они остановились на полянке. Гилеад спешился и подошел к Уингеру, чтобы помочь Дейдре. Сильные руки снова обвились вокруг ее талии, но Дейдре мужественно преодолела желание прижаться к нему. После их страстных поцелуев в стоунхендже он держался на расстоянии. Она знала; стоит ей приблизиться, и он опять спрячется за стеной холодности. Она горько вздохнула. Что ж, по крайней мере, он не сердится на нее. И он поверил, что она ищет философский камень. Он уже отвез ее в языческое святилище, но безрезультатно. Они ездили и на кладбище друидов, однако магическая сила давно покинула это место. Гилеад понятия не имел, где еще безумный маг мог спрятать реликвию.
      Они пешком спустились по склону, и вдруг Дейдре зачистила камни, похожие на остатки фундамента какого-то здания. Оно было прямоугольным, и в нем могло поместиться человек десять, не больше. В дальнем конце стоял мраморный алтарь. Дейдре провела рукой по его гладкой прохладной поверхности.
      – Эту часовню построил один из монахов святого Патрика.
      Дейдре была озадачена.
      – Если это христианская святыня, то ни один маг или друид и ногой сюда не ступит. Они не поклоняются тому, что создано руками человека.
      – Но эта церковь была выстроена на месте древнего языческого кладбища, – возразил Гилеад и с улыбкой добавил: – Наверное, так христиане хотели избавиться от старой религии.
      – Они все равно не сумели избавиться от Великой богини, – возмутилась Дейдре. – В их религии одна из ипостасей Исиды связана с Девой Марией, а другая – с Магдалиной. – Она пнула ногой камень. – Ты поможешь мне копать?
      – Да, но мы должны соблюдать осторожность. Это будет трудно объяснить кому-то. Я привезу лопаты, и мы спрячем их здесь.
      Он хочет помочь! Дейдре радостно улыбнулась, готовая броситься в его объятия, но Гилеад с непроницаемым выражением лица отстранился.
      – Нам пора возвращаться.
      Дейдре посмотрела ему вслед, и вдруг ее осенило. Он боится ее. Но почему?
 
      Нилл жалел, что при нем нет его меча. Хотя, если план сорвется, он все равно не сможет бежать. Грубые саксы, которые встретили его на болотистых берегах озера Лох-Левен, отобрали оружие, прежде чем он успел спешиться. А: потом завязали глаза и повели куда-то. До их лагеря, расположенного в укромном месте, они шли долго. Господи, Ида просто обязан угостить его крепкой медовухой, чтобы он мог позабыть о таком бесчестье.
      Наконец стражи сняли с Нилла повязку и втолкнули его в шатер вождя. Глаза не сразу привыкли к тусклому свету свечи. Ида сидел на краешке убогого ложа. На его плечи была наброшена накидка из волчьей шкуры, желтоватые волосы заплетены в две толстые косы. Он указал Ниллу на пень, который служил стулом, и налил медовуху в две большие деревянные чашки.
      – Хочешь поговорить, да? – Вождь протянул Ниллу чашку.
      Тот сделал большой глоток, посмаковал сладкий напиток во рту, проглотил его и ощутил приятный огонь, разлившийся в желудке.
      – Ага. Думаю, у нас одна цель.
      Сакс смотрел на него пристально, не моргая.
      – Какая?
      – Земля. – Нилл вытащил из сумки пергамент и отдал его Иде.
      Нилл потянулся и ткнул толстым пальцем в то место на карте, которое было обведено кругом.
      – Эта земля принадлежит Ангусу Макэнгусу. Часть ее по праву моя. Другая может стать твоей. Тебе даже не придется сражаться за нее с пиктами.
      Ида обвел пальцем круг.
      – Хорошая земля, плодородная. На побережье можно ловить рыбу, заниматься мореплаванием. Вряд ли этот человек отдаст ее по доброй воле.
      – Ага, так просто не отдаст, – согласился Нилл. – Но главы кланов думают, что ты поплывешь на юг, в Лотиан. Ангус уже послал туда свое войско, так что его замок остался почти без охраны. – Он помолчал, внимательно глядя на Иду. Ему понравилось выражение лица сакса: жадность лучше всего побуждает людей к действию. – Мои войска не окажут сопротивления. И когда все кончится, я попрошу отдать мне только мою долю.
      – Кулросс далеко. Нас заметят прежде, чем мы начнем атаку. Я не собираюсь без нужды жертвовать моими лучшими воинами.
      Жертвовать! Бог мой! Что такое несколько сотен людей, когда их ждет такая награда? Нилл никогда не мог понять и Туриуса, который проявлял мягкость в таких вопросах, а тут еще бесстрашный якобы сакс несет такую же чепуху. Ладно, как только они захватят земли Ангуса, он расправится и с Идой. Это будет несложно. Нилл с трудом удержался от ухмылки.
      – А ты отвлеки их внимание. У тебя есть маленькие лодки? Их нетрудно переправить по реке до озера Лох-Левен, а оттуда рукой подать до Кулросса. Для Ангуса это будет неожиданностью. А потом ты бросишь в наступление свои главные силы с моря.
      Ида задумчиво поскреб подбородок.
      – Рискованно разбивать армию.
      Черт побери! Нилл затрясся от злости. «Рискованно!» А как иначе? Неужели он думает, что воевать – это то же самое, что пить медовуху! Как вообще эти саксы при своей нерешительности ухитрились захватить земли на юге?
      – Нам нужно привлечь на свою сторону Фергуса, – заявил Нилл, пожирая глазами бурдюк с медовухой. Ида подлил ему вина. – Я знаю подземный ход, который ведет прямо в покои лэрда. Если ты похитишь его жену, он наверняка будет посговорчивее.
      Нилл вытащил из сумки еще один кусок пергамента, размером поменьше.
      – Это план замка. Вот здесь главные ворота. Я открою их, и твои люди проникнут в замок. Это будет отвлекающий маневр. – Он указал на пятно возле реки, протекавшей прямо под южной стеной крепости. – Тут есть пещера, во время прилива в нее не войти, но при отливе туда легко попасть. А вот подземный ход.
      Нилл обнаружил его совершенно случайно еще несколько лет назад. Он подозревал, что Ангус и Формория где-то встречаются тайком. Однажды он выследил Ангуса и увидел, как Формория появилась из воды возле пещеры, словно речная нимфа. Нилл выждал, пока они скроются в лесу, а потом отыскал потайную лестницу. О, он еще расскажет об этом кому следует. Если Ангус останется жив, Макэрке вряд ли понравится, что он изменяет его дочери. Особенно если Нилл сам пообещает позаботиться об этой изнеженной леди. Вместе с Макэркой они одолеют пиктов. Фергус Мор не получит и пяди земли. Ниллу очень нравился этот план.
 
      Дейдре, скосив глаза, наблюдала, как Гилеад орудует лопатой. Он снял рубаху: июльское солнце пекло нещадно, и его тело блестело от пота. Мускулы вздувались, когда он поднимал лопату с землей. Дейдре пожалела, что не может вести себя более легкомысленно.
      Вдруг он опустился на колени и принялся рыть землю руками.
      – По-моему, я что-то нашел.
      Дейдре, тут же позабыв о своих непристойных мечтах, подбежала к нему. Они уже второй раз приезжали сюда, но пока не нашли ничего, кроме могил. Гилеад поднял камень, очистил его от грязи и протянул ей. Дейдре посмотрела на надпись. Нет, это опять всего лишь могильный камень.
      – Боюсь, ничего другого мы здесь не найдем.
      Дейдре понимала, что он прав, но ей хотелось довести дело до конца.
      – Мне нужно знать наверняка. Я чувствую: камень где-то рядом.
      Гилеад не успел ответить: зазвонил деревенский колокол, раздались неистовый вой волынок и звуки рогов.
      – Что это за шум? – удивилась Дейдре, но Гилеад уже бежал к лошадям.
      – На нас напали! – быстро сказал он и без всяких церемоний забросил ее в седло. – Попробуем проехать через главные ворота.
      Казалось, прошла целая вечность, пока они добрались до крепостной стены и незамеченными проскользнули в ворота, которые никто не охранял. Шум битвы Дейдре слышала издалека, но она не была готова к страшному зрелищу.
      Повсюду были саксы. Их светлые волосы были покрыты пятнами крови, боевые топорики со звоном ударялись о щиты воинов Туриуса. Лучники выпускали тучи стрел с крепостной стены. Конюхи тащили вверх по лестницам чаны с кипятком и смолой. Солдаты Туриуса выстроились «черепахой», защищая от саксов массивные двери замка. Их копья щетинились между щитами, прикрывавшими их со всех сторон. Воины в центре, пригнувшись, держали щиты над головами. Классический боевой римский строй! Дейдре слышала о нем от Хильдеберта, но впервые видела своими глазами. И очень надеялась, что больше никогда не увидит.
      Ангус и Туриус сражались спиной к спине. Оба сохраняли удивительное спокойствие, словно это было обычное состязание.
      Гилеад потащил Дейдре к задней стене и вытащил свой меч.
      – Я отведу тебя в замок. Найди мать и запри дверь в ее спальню. Никому не открывайте.
      – Помоги своему отцу, Гилеад! – крикнула Формория, подбежав к ним. В одной руке она сжимала кинжал, в другой – меч. – Я отведу Дейдре.
      Гилеад колебался недолго.
      – Хорошо, оставайся с ними. Я не хочу, чтобы отец волновался за тебя во время сражения.
      Формория насмешливо прищурилась, но кивнула в знак согласия.
      – Я позабочусь об Элен. Иди.
      Гилеад, грустно посмотрев на Дейдре, выбежал во двор. Формория вложила в руку Дейдре кинжал.
      – Не бойся пустить его в ход, если придется. – Она осторожно заглянула за угол. – Нас пока не заметили. Но если нападут, подпусти поближе и ударь в живот. У саксов короткие кольчуги. – Она усмехнулась. – Глупо с их стороны, правда?
      Дейдре вытаращила на нее глаза. Как она может смеяться в такой ситуации? Через несколько минут их могут убить. Ей самой хотелось только одного: зажать уши, чтобы не слышать звона стали, воплей раненых и умирающих, и забиться куда-нибудь.
      – Мне страшно, – прошептала Дейдре.
      – На страх у нас нет времени. – Формория взглянула на нее укоризненно. – Возьми себя в руки. – Она прислушалась. – Шум стихает, значит, осталось недолго.
      Дейдре подняла юбки, готовая бежать что есть мочи, словно за ней гонится сам Рогатый бог.
      – Недолго? О чем вы?
      – Мы скоро победим. – Формория торжествующе улыбнулась. – Вряд ли варвары знали о том, что здесь осталось войско Туриуса. Не настолько же они глупы, чтобы штурмовать крепость с таким маленьким отрядом. Идем.
      Пока они бежали к черному ходу, Дейдре мельком глянула на сражение. Двор был усеян трупами, но Ангус и Туриус были живы, а вот на солнце блеснул меч Гилеада.
      – Женщина! – вдруг крикнул кто-то, и Дейдре рванулась вперед со скоростью, которой от себя не ожидала.
      – Их две! – раздался совсем близко второй голос. Даже слишком близко. Грубые руки схватили Дейдре, потянули назад и тут же отпустили. Она обернулась: сакс валялся на полу с кинжалом в спине. Рядом стоял Гилеад, он кивнул ей и снова помчался во двор.
      Формория направила свой меч на второго сакса.
      – Встань за мной, – приказала она Дейдре, и та слепо повиновалась.
      Она помнила, что им надо двигаться в сторону двери. Дейдре покрепче сжала свой кинжал. Жаль, что она еще не научилась владеть им как следует. «Великая богиня, – мысленно взмолилась она, – прошу тебя, оставь мне жизнь. И я клянусь, что часами буду тренироваться, как и говорила мне Формория. Только даруй мне жизнь!»
      Между тем Формория ловко и без труда отражала удары сакса. Словно танцуя, она двигалась то вправо, то влево, а ее тяжеловооруженный противник в мохнатой шкуре, наброшенной на плечи, очень похожий на большого неуклюжего медведя, с трудом поспевал за ней.
      Отступая, Дейдре ударилась спиной о дверь. Наконец-то! Она толкнула ее, но дверь была заперта изнутри. Дейдре принялась стучать, вопя что было сил.
      Формория, не сводя глаз с сакса, удвоила свои усилия. До этого она, казалось, играла с ним, теперь сражалась всерьез. Она слегка отступила назад, а потом внезапно резким движением нанесла удар мечом. Раздался отвратительный мягкий хлюпающий звук – это меч вошел в плоть. Дейдре поежилась. Смерть приходит так тихо среди шума битвы.
      И вдруг дверь отворилась. Дейдре чуть не упала от неожиданности, Формория перескочила через нее, а Мира захлопнула за ними дверь и закрыла задвижку. В руке у нее был неизменный тесак. Дейдре впервые обрадовалась при виде грозной поварихи. Ни один сакс не пройдет мимо нее живым.
      Дейдре стремительно побежала вверх по лестнице. Формория не отставала от нее. Они нашли Элен сидящей, скорчившись, в углу своей спальни, с маленьким столовым ножичком в руке. Формория покачала головой и закрыла задвижку.
      – Вы забыли запереть дверь?!
      – Убирайтесь вон! – твердо сказала Элен, ее глаза казались огромными на белом как мел лице.
      Но Формория и не думала уходить. Она подтащила к двери стул и села, положив на колени окровавленный меч.
      – Я не могу этого сделать. Ваш сын попросил, чтобы я позаботилась о вас и Дейдре.
      – Формория только что спасла мне жизнь, – добавила Дейдре.
      – Хорошо, – сказала Элен уже более спокойным тоном. – Придется примириться с этим. Хотите вина?
      В глазах Формории блеснул веселый огонек, и Дейдре испугалась, что королева сейчас рассмеется. Как бы в этой спальне не началась еще одна битва!
 
      Ангус сорвал с себя окровавленную и разорванную рубаху и рухнул на табуретку.
      – Сначала займись им, – велел он лекарю. – Я могу подождать.
      Гилеад стиснул зубы, когда лекарь полил виски на глубокую рану в бедре, чтобы обеззаразить ее, а потом начал зашивать. Было чертовски больно, но, главное, он остался жив. Не увернись он вовремя, и дело могло бы быть куда хуже. Лекарь уже заканчивал бинтовать ногу, когда дверь распахнулась и в лазарет вбежали Элен, Формория и Дейдре.
      – Ты тяжело ранен, сынок?
      – Выживу. – Гилеад выдавил улыбку.
      – Ему нельзя наступать на эту ногу несколько дней, – сказал лекарь, налил чистой воды в миску и дал Элен полотенце. – Позаботьтесь о порезах и синяках на его груди, а я займусь лэрдом.
      – Не надо, я сделаю это, – сказала Формория тоном, не допускающим возражений.
      Она промыла рану на плече Ангуса, ловко зашила ее, завязала узелок и наклонилась, чтобы откусить нить. Гилеад очень надеялся, что только он заметил, как она лизнула кожу возле раны, но Элен побледнела как смерть. Неужели королева не может сдержаться даже сейчас? Она была покрыта кровью и пылью, волосы слиплись от пота, но Ангус смотрел на нее так, словно она только что вышла из душистом ванны.
      – Играешь с огнем, – шепнул ему Гилеад, укоризненно покачав головой.
      Элен поджала губы и отвернулась.
      – Она не выносит вида крови, – заметил Ангус.
      – Наверное, вам лучше уйти, – предложила Дейдре, взяв Элен за руку. – Я справлюсь сама.
      Элен зажала рот рукой и, пошатываясь, пошла к двери. Гилеад молча наблюдал, как Дейдре добавила теплой воды в миску и принялась бережно смывать кровь с царапин на его плечах. Ее прикосновения были нежными, как ангельские крылья. Он слегка застонал, когда она начала протирать порезы виски, но не столько от боли, сколько для того, чтобы посмотреть на ее реакцию.
      Дейдре тут же смутилась.
      – Прости, я не хотела сделать тебе больно.
      – Ничего, я потерплю, – мужественно сказал Гилеад, не обращая внимания на недоверчивый взгляд отца и насмешливую улыбку Формории. Неужели он не заслужил хоть капельки внимания и заботы? Ему не хотелось отпускать Дейдре так быстро.
      – Боюсь, завтра я не смогу пошевелиться, все тело будет болеть и окоченеет. Может, помассируешь мне спину?
      – Великолепная мысль! – воскликнула Формория и взглянула на Ангуса. – У вас, милорд, завтра будет то же самое?
      – Ага, – ухмыльнулся Ангус. – Скорее всего, утром мне потребуется массаж.
      Гилеад не слушал их. В прикосновениях Дейдре была какая-то магическая сила. Они и успокаивали, и возбуждали его. Может, Дейдре и ведьма, но стоит ли жаловаться на это?
      Через несколько минут раздался стук в дверь, и на пороге появилась Элен.
      – Туриус хочет поговорить с тобой, муж мой. – И она сухо кивнула Формории. – А вы, наверное, желаете принять ванну, перед тем как встретиться с супругом.
      – Он видел меня и в худшем состоянии, но ванна – это прекрасно, – сказала Формория, продолжая массировать спину Ангуса.
      – Я тоже должна идти, – поспешно вмешалась Дейдре. – Леди Элен, у вас был тяжелый день. Возможно, вам стоит поужинать в своей спальне? – Она повернулась к Гилеаду: – Я еще не успела поблагодарить вас за то, что вы спасли мою жизнь.
      – Вы уже отблагодарили меня.
      Когда дамы ушли, Ангус надел чистую рубашку.
      – Ты – молодец, сынок, – усмехнувшись, заметил он.
      – Ерунда, – ответил Гилеад. – Какой-то негодяй пытался изнасиловать ее. Я всадил нож ему в спину. Любой поступил бы так же.
      – Конечно, но я не это имел в виду.
      – Не понимаю тебя.
      – Ты великолепно сыграл свою роль, когда притворялся, что маленькие порезы доставляют тебе мучительную боль.
      – Я стонал от боли в ноге, – уклончиво сказал Гилеад.
      – Почему же ты молчал, когда лекарь зашивал рану? – Ангус взмахнул рукой, не желая слушать его протестов. – Не волнуйся, сынок, я сохраню твою тайну. Но кто из нас играет с огнем?
 
      Дейдре откинула покрывало и перевернулась на другой бок. Она ворочалась в постели уже битый час. День был длинный и тяжелый, после таких событий другой на ее месте давно бы уже крепко спал. Но мысли Дейдре то и дело возвращались к Гилеаду.
      Неужели он заигрывает с ней? У нее чуть не остановилось сердце, когда она увидела его почти обнаженным, с пледом, небрежно накинутым на чресла. Белые бинты подчеркивали бронзовые мускулистые ноги. Кожа на спине была нежной и бархатистой, и Дейдре очень понравилось, как он вздрагивал, когда она легонько массировала его ребра и позвоночник. Если бы набраться смелости и опустить руку еще ниже, коснуться ягодиц… Интересно, какая была бы у него реакция.
      Дейдре приподнялась, взбила подушку и снова опустила на нее голову. Она вспомнила служанок, которые, хихикая, рассказывали о своих любовных похождениях. Жаль, что она не может вести себя как доступная женщина. Нет, надо заснуть.
      Но как только Дейдре погрузилась в дремоту, тишину разорвал душераздирающий крик Элен, от которого кровь застыла в жилах.

      Дейдре накинула на себя рубашку и босиком выбежала из комнаты. В дальнем конце коридора мелькнула чья-то черная юбка, но у нее не было времени подумать об этом.
      Элен стояла посреди своей спальни, а огромного роста сакс одной рукой держал ее за талию, а другой зажимал рот. Дейдре решила бежать и звать на помощь, но, повернувшись, встретилась взглядом с холодными голубыми глазами второго сакса, который молча задвинул засов и хищно улыбнулся.
      – Судьба сделала нам подарок, Эрик, – обратился он к своему напарнику, медленно приближаясь к Дейдре. – Ида будет рад получить не один, а два выкупа.
      Дейдре окинула его колючим взглядом. Жаль, что при ней нет кинжала. А ведь Формория советовала не расставаться с ним даже ночью, но она второпях забыла прихватить его. Надо что-то делать. Дейдре рванулась к кровати, чтобы перепрыгнуть через нее и добраться до двери. Но сакс ухватил ее за ноги, опрокинул, навалившись всем телом, и потянулся к ее губам, больно вцепившись в волосы.
      – Хенрик! У нас нет на это времени, – зарычал Эрик. – Идем же.
      Дейдре услышала шаги: кто-то поднимался по лестнице. Слава Богу, сейчас их спасут.
      Эрик потащил за собой Элен и начал возиться около столика, стоявшего возле стены. Онемев от ужаса, Дейдре увидела, как за ковром отодвинулась панель. Потайной ход! Хенрик поволок ее туда, но она отчаянно сопротивлялась.
      – Если будешь драться, я ударю тебя так, что сознание потеряешь, – предупредил ее Хенрик.
      В коридоре раздались сердитые крики Ангуса, который изо всех сил барабанил в дверь. Хенрик подтолкнул Дейдре к потайному ходу, нажал на что-то, и панель закрылась. Они оказались в кромешной тьме, душной и тяжелой. Дейдре потеряла равновесие и оступилась.
      Потом загорелся факел. Они стояли на маленькой площадке, каменные ступени вели куда-то вниз. Постепенно шум голосов и стук в дверь становились все тише. Наконец они очутились в крохотной пещерке. Ледяная вода обожгла голые ступни Дейдре, намочила подол ее рубашки. Пригнувшись, они вылезли из пещеры.
      – С вами все в порядке? – с тревогой спросила она Элен, жадно вдыхая свежий воздух.
      К удивлению Дейдре, Элен казалась спокойной. Она с улыбкой потрепала ее по руке.
      – Что бы ни случилось, спасайся, если сможешь.
      – Только вместе с вами, – шепнула Дейдре.
      – Хватит болтать, – приказал Эрик, вытаскивая из зарослей тростника лодочку. – Залезайте.
      Женщины повиновались. Дейдре удивилась, когда, отплыв немного, Эрик направил утлое суденышко к берегу. И вдруг Элен встала. То ли ею овладела паника, то ли она решила, что лучше покончить с собой, чем оказаться в плену. Дейдре так никогда и не узнала об этом. Лодка накренилась, саксы, ругаясь, попытались выпрямить ее. Дейдре вцепилась в борт, а Элен прыгнула в воду.
      Дейдре нагнулась, надеясь, что удастся ухватить ее за руку или за рубашку, но Эрик оттащил ее подальше от борта за волосы. Элен в это время была уже далеко. Дейдре беспомощно смотрела, как ее хрупкие руки бьют по воде, потом Элен исчезла. Дейдре высматривала ее, напрягая зрение, но на воде была видна только лунная дорожка. Она не слышала криков о помощи – только шум волн, которые совершали свой вечный путь к морю.
 
      Еще одно усилие – и дверь превратилась в щепки. Ангус, Туриус и Гилеад чуть не упали, влетев в спальню Элен с обнаженными мечами.
      – Где же она? – крикнул Гилеад. – Я слышал крики.
      – Да, и я тоже, – угрюмо сказал Ангус и подошел к столику.
      Он дотронулся до стены, и Гилеад с удивлением увидел, как в стене открылся проход.
      – Я не знал об этом.
      – Этот потайной ход ведет к морю, – объяснил Ангус. – Лэрд, который построил замок, хотел обеспечить путь к бегству, если возникнет такая необходимость.
      Через некоторое время они уже были в пещерке и, пройдя несколько шагов по мелководью, выбрались на сушу. Ангус наклонился, осматривая землю:
      – Здесь что-то тащили волоком.
      – Скорее всего лодку, – предположил Туриус.
      – Значит, они направились к морю, – сказал Гилеад. – Неужели саксы не извлекли урока из сегодняшней резни?
      – А они не боятся смерти, – фыркнул Туриус. – Саксы считают, что если их убьют в бою, то валькирии отправят их прямиком в Валгаллу. Но как они узнали про подземный ход?
      – Понятия не имею, – проворчал Ангус. – Но собираюсь выяснить это. Ты, Туриус, возвращайся в замок и поднимай людей. Прикажи им обшарить берег, не видно ли где длинных лодок. А я буду искать здесь.
      – Я с тобой, – предложил Гилеад, который хорошо знал эти места.
      Сначала Ангус хотел возразить, но потом передумал. Они вошли в лес, держась поближе к берегу реки, чтобы их не заметили. В лесу царила тишина. Не слышно было даже звуков их шагов по сырой земле, покрытой мягкой травой и мхом. Через час они вышли на побережье. Луна наконец показалась из-за облаков. И вдруг Гилеад споткнулся обо что-то мягкое. Он тихо вскрикнул и упал на колени. Это была Элен.
 
      Восходящее солнце уже пронзило своими лучами темное небо, когда похитители привели Дейдре в свой лагерь. Высадившись из лодки, они почти всю ночь гнали лошадей по густой чаще. У Дейдре были исцарапаны ноги, связанные веревкой запястья отчаянно болели. Она обрадовалась, когда Хенрик стащил ее с седла, но в ужасе вскрикнула, увидев вокруг около двадцати полуодетых варваров.
      – Ты привел хорошую добычу, Хенрик, – сказал здоровяк с большой кустистой бородой. – Будет с кем поиграть. – И он с похотливым выражением лица протянул руку к груди Дейдре.
      Она вздрогнула. Сколько времени она сумеет продержаться, пока ее не изнасилуют? Судя по заинтересованным лицам мужчин, окружавших ее, вряд ли она выживет. Если бы она умела владеть оружием так же, как Формория!
      Один из варваров вышел вперед и тряхнул мешочком с монетами перед носом Хенрика.
      – Это твое, если разрешишь мне быть первым.
      Другие тоже подошли поближе, роясь в своих сумках в поисках монет.
      – Я заплачу! У меня денег больше, чем у вас всех, вместе взятых! – крикнул один из них.
      Кто-то отпихнул Хенрика и схватил Дейдре за руку, со смехом притянув к себе. Она вывернулась, и ее тут же перехватил второй, потом третий… Дейдре споткнулась, но чьи-то руки поддержали ее. Они трогали ее везде, жадно ощупывали ее тело, принадлежащее только Гилеаду.
      – Стойте!
      Ее очередной мучитель замер, воины расступились. Человек, который отдал приказ, мрачно посмотрел на них и остановился перед Дейдре.
      Он был без рубашки, его белокурые влажные волосы свисали до плеч. Сакс явно был недоволен: очевидно, его оторвали от утреннего умывания. Его широкую грудь и мускулистые руки избороздило множество боевых шрамов. Бледно-голубые глаза казались холодными, как айсберг. По телу Дейдре пробежала дрожь, хотя от горевшего рядом костра шел жар.
      – Меня зовут Ида. – Голос сакса, к удивлению Дейдре, звучал вполне учтиво. – Добро пожаловать в мое временное жилище. Надеюсь, ты добралась сюда благополучно?
      Дейдре не ответила. Тогда он, прищурившись, ухватил ее за подбородок и слегка повернул голову.
      – Откуда этот синяк?
      Она уже почти забыла о том, как Хенрик в ответ на ее попытки сопротивления сильно ударил ее по лицу.
      – Я не получала приглашения и не собиралась к вам в гости, – с напускной храбростью сказала Дейдре.
      В глазах Иды мелькнула то ли насмешка, то ли гнев.
      – Кто ударил тебя?
      Лицо Хенрика исказилось от неподдельного ужаса. Дейдре, не колеблясь ни секунды, указала на него. Ида не произнес ни слова, но побледневший как мел Хенрик сам вышел вперед. Ида нанес удар почти неуловимым движением, его кулак с хрустом обрушился на кость, и Хенрик рухнул на землю, держась руками за окровавленный нос.
      – Вы можете тешиться досыта с любой пленницей, – обратился Ида к своим воинам. – Но я не допущу, чтобы нашей гостье причинили вред. Я могу обменять ее на земли и титул. Кто хочет возразить?
      Саксы покачали головами и разошлись по своим делам. Эрик, поддерживая Хенрика под руку, бросил на Дейдре умоляющий взгляд.
      – Тебе нечего бояться, пока ты здесь, – сказал Ида. – И ты будешь свободна, как только твой муж согласится отдать нам землю, чтобы мы могли поселиться на ней.
      Муж? Земли? Дейдре с удивлением уставилась на него, но постепенно в ее голове забрезжила истина. Ида принимает ее за Элен! Похищение было заранее спланировано, а вчерашнее нападение устроили для отвода глаз. Но Элен утонула. Неудивительно, что Эрик смотрел на нее такими глазами. Если Ида узнает, что они привели с собой не ту женщину, им несдобровать. И окровавленным носом дело не обойдется.
      Но Ангус не станет платить за нее выкуп. Ее не станут даже искать, если отыщут тело Элен. И что сделает Ида, узнав, что она – простая служанка?
 
      – Я хочу выяснить, что произошло, – проворчал Ангус, сидевший за столом в спальне Элен.
      – Она пережила ужасное испытание, отец. Пусть поспит немного, – возразил Гилеад, укутывая Элен одеялом до самого подбородка.
      – Да, миледи нуждается в отдыхе, – поддержала его Брина, подкладывая под ноги Элен горячие кирпичи. В ее голосе явно звучали нотки осуждения.
      Но Ангус не обратил внимания на их протесты.
      – Скоро рассвет. Мы должны быть готовы к следующему нападению. Принеси нам вина, Брина.
      Дождавшись ее ухода, Ангус подошел к кровати.
      – Я должен знать, Элен. Возможно, нас атакуют.
      Голос Элен был так слаб, что ему пришлось наклониться.
      – Брина принесла мне сонное зелье. Потом стена открылась… саксы, их было двое… – Ее голос оборвался, глаза закрылись.
      – Она жива, – с облегчением сказал Гилеад, пощупав пульс.
      Ангус выругался про себя. Как саксы узнали про подземный ход? Они с Мори используют его уже много лет. Отец перед смертью рассказал о нем Ангусу и велел не открывать эту тайну даже самым преданным слугам. И он сдержал слово. Не рассказал даже Гилеаду, отлично зная, какие мысли придут в голову его не в меру подозрительному сыну.
      Элен открыла глаза и слабо шевельнула рукой.
      – Дейдре…
      – Позвать ее? – спросил Гилеад, ласково погладив руку матери. – Она, наверное, уже проснулась.
      – Нет… она… ушла.
      – Что значит ушла? – нахмурился Ангус.
      Если эта девчонка каким-то образом обнаружила подземный ход и привела сюда саксов, он убьет ее собственными руками!
      – Они взяли ее с собой, – прошептала Элен.
      – Куда?
      – Не знаю. Мы были в лодке, подплыли к берегу… потом я упала.
      Гилеад вскочил на ноги.
      – Я знаю, где они.
      Быстро поцеловав мать, он направился к двери.
      – Куда это ты? – грозно спросил Ангус.
      – Искать ее. Сейчас отлив, на песке могли остаться следы.
      – Тебе нельзя ехать верхом. Ты и так сегодня много ходил. Рана может открыться. Воины Туриуса скоро будут готовы. Тогда и отправимся на поиски.
      – Я не могу ждать. Пойду один.
      Ангус устало взглянул на спящую жену. На ее лице вновь появились краски. Напиток Брины подействовал. Когда он вышел из спальни, в коридоре его поджидала Формория с бокалом виски.
      – Как она?
      Ангус сделал добрый глоток и положил руку ей на плечо.
      – Элен выживет. Ты кому-нибудь говорила о потайном ходе?
      – Нет, – удивленно ответила Формория.
      – Кто-то нашел его. Таким образом саксы проникли в замок. Я велю замуровать его сегодня же. – Он тяжело вздохнул. – Они забрали с собой Дейдре. Гилеад, глупец, отправился искать ее. Значит, и нам с Туриусом придется идти следом.
      – Конечно. Почему бы и нет?
      Ангус притянул ее к себе поближе.
      – Я не уверен, что ее увели силой. Возможно, она шпионка саксов.
      Формория вывернулась из его объятий.
      – Ты сам не веришь в это!
      – Отчего же? – Он улыбнулся и нежно погладил ее по щеке. – Я всегда считал, что она лжет, рассказывая о своем прошлом.
      Он потянулся было погладить грудь Формории, но она перехватила его руку.
      – Я тоже. Но тут что-то другое. В этой девочке есть какая-то тайна… Иногда она как будто видит нечто такое, чего не видим мы.
      – Ты думаешь, она фея? – Ангус засмеялся.
      – Нет, конечно! По-моему, она что-то ищет. Она расспрашивала о каменных кругах, и они с Гилеадом рыли что-то…
      – Рыли?!
      – Возле старой часовни. Их видели воины Туриуса.
      – Но зачем?
      – Не знаю. Главное – найти их обоих, пока Гилеад не попал в плен к саксам. Ида его не помилует.
      – Ты права. – Ангус вздохнул и поцеловал ее в лоб. – Но когда мы вернемся, ты вознаградишь меня за спасение этих дурачков?
      Формория кокетливо улыбнулась.
      – Я что-нибудь придумаю.
 
      Гилеад спешился и, пригнувшись, стал разглядывать следы. Да, вот они: две пары мужских сапог и следы босых ступней размером поменьше. Дейдре без башмаков! Если она уже лежала в постели, когда Элен начала кричать, значит, из одежды на ней была только ночная рубашка или домашнее платье. Она может замерзнуть, и еще хорошо, если похитители не изнасиловали ее. Ни одна женщина не заслуживает такой участи, тем более Дейдре, которая просто хотела помочь его матери.
      Пройдя вдоль берега, он пришел к тому месту, где лежала лодка, спрятанная в густом камыше. Еще несколько шагов, и он обнаружил следы копыт. Было две лошади. Значит, один из похитителей вез Дейдре в своем седле, и они ехали медленно.
      Гилеад вскочил на Малькольма и углубился в лес по тропинке. Земля стала тверже, и следы исчезли, но сломанные ветки указывали ему путь. Эти неуклюжие дураки саксы даже не потрудились замести следы! Но почему они направились на север? Может, это ловушка? Или мать ошиблась, и их похитили вовсе не саксы?
      И кто мог знать о подземном ходе? Отец сказал, что эту тайну доверили только ему. Смутная догадка забрезжила в его сознании. Формория. До женитьбы отца эта комната предназначалась для гостей. Конечно, Формория жила там не раз. И использовала подземный ход для свиданий с Ангусом.
      По его коже побежали мурашки. Неужели похищение – ее рук дело? Исчезновение Элен облегчит ее жизнь, даже если она останется женой Туриуса. Они с отцом смогут чаще устраивать тайные свидания. Если это и впрямь Формория наняла похитителей, тогда понятно, почему они ушли не морем, а по суше.
      Углубляясь все дальше в лес, Гилеад заметил, что оказался совсем недалеко от озера Лох-Левен. Теперь он шел пешком, ведя лошадь под уздцы. Продираясь через кустарник, он пригнулся сам и притянул вниз голову Малькольма. Куда же они потащили Дейдре? Колючки рвали его одежду, впивались в руки. Наконец он заметил бурое пятно на сосновой хвое и опустился на колени. Высохшая кровь. Дейдре ранена или просто оцарапалась?
      Гилеад двинулся дальше. На дереве висел кусочек белого полотна – наверняка от ее ночной рубашки. На нем тоже осталось кровавое пятно. Гилеад потер ткань, и его пальцы окрасились в розоватый цвет. Кровь свежая – значит, они где-то близко. Но Дейдре ранена.
      Он стиснул зубы и сжал кулаки. Главное, успеть и найти се вовремя – живой и, даст Бог, невредимой.
 
      Дейдре поплотнее завернулась в большую шерстяную тунику, которую дал ей Ида, и поджала под себя ноги. Она сидела возле костра и заставляла себя съесть хоть немного жареной зайчатины, чтобы накопить силы для побега. Ида, расположившийся напротив, внимательно наблюдал за ней.
      – Я думал, ты гораздо старше.
      Вот опять. Он все утро задавал странные вопросы, как будто хотел удостовериться, что перед ним действительно Элен. Дейдре напрягла все свое воображение, чтобы придумать подходящий ответ.
      – Я была почти ребенком, когда меня выдали замуж за Ангуса.
      – Хм… А разве у тебя нет взрослого сына?
      – О, он еще подросток.
      Дейдре надеялась, что Ида никогда не видел Гилеада, иначе он сразу бы понял, что она лжет.
      – Я слышал также, – задумчиво прищурившись, продолжал сакс, – что ты болеешь. А сейчас ты выглядишь вполне здоровой.
      Откуда ему это известно? Кто-то же дал ему эти сведения? Значит, в замке есть предатель. Но кто именно?
      – Я выздоровела совсем недавно.
      – Похоже, что так. – Взгляд Иды недоверчиво скользнул по ее пышной груди и аппетитным округлостям бедер.
      – Я благодарна за то, что вы защитили меня, и скажу мужу, что вы обращались со мной хорошо.
      Ида наклонил голову.
      – Мы не станем больше проливать кровь понапрасну, если сам Ангус не захочет этого. Мой гонец сообщит ему, что тебя вернут обратно в целости и сохранности – в обмен на его титул и земли. Ему надо только дать согласие.
      У Дейдре упало сердце. Ради нее Ангус никогда не пойдет на это.
      – А пока, – продолжал Ида, – мы отвезем тебя на корабле в нашу страну. Не стоит сидеть здесь и ждать, пока воины твоего мужа окружат нас и перебьют, как уток. Мы отправимся в путь во время прилива.
      Прилив будет на рассвете, быстро вычислила Дейдре. Для побега времени остается совсем немного, и ей нужно все обдумать.
      – Я хотела бы отдохнуть, – попросила она.
      Ида кивнул и велел одному из своих людей отвести ее в шатёр. К удивлению Дейдре, там было довольно уютно. Она с удовольствием смыла с себя грязь после ночного путешествия и прилегла на койку. Вскоре снаружи послышались голоса.
      – Чего тебе надо? – грубо спросил стражник.
      – Я пришел сменить тебя. Иди поешь, – ответил второй голос, по которому Дейдре тут же узнала Хенрика.
      А вот это совсем ни к чему. Когда Ида ударил его, она запомнила его взгляд, полный смертельной ненависти. Как будто она виновата, что ему расквасили нос! Дейдре вскочила, чтобы попросить стражника не оставлять ее одну с Хенриком, но, когда она выбежала из шатра, тот уже шел к костру, где сидел повар. Дейдре нырнула обратно в шатер, Хенрик вошел следом. Распухший нос придавал ему комический вид, но его злобный оскал вряд ли вызвал бы у кого-то улыбку.
      – Ты мне заплатишь за это, – прошипел он, указывая на свое обезображенное лицо.
      Дейдре обогнула обрубок дерева, служивший столом.
      – Ида велел тебе оставить меня в покое.
      Ухмылка Хенрика стала шире.
      – Он пошел на реку проверять лодки. А когда он вернется, я уже закончу, – Он начал снимать штаны. – Ты у меня попляшешь, но тебе будет легче, если не станешь сопротивляться.
      Не сопротивляться! Хенрик был ничуть не привлекательнее Нилла, хотя и не такой старый. Хенрик шагнул вправо, и Дейдре сделала то же самое. Он метнулся влево, она повторила его движение. Хенрик пошел на обманный маневр: прыгнул вправо и опять влево. Дейдре, обогнув стол, рванулась к выходу.
      Он схватил ее за талию и повалил на койку, прижав всей тяжестью своего грузного тела. Дейдре отчаянно молотила кулачками по его груди и отворачивалась, чтобы избежать поцелуя. Хенрик расхохотался, задрал ее рубашку и больно сжал груди. Вскрикнув, Дейдре дала ему звонкую пощечину. Он тихо выругался, схватил ее за руки, сжав запястья, и стал просовывать колено между ног.
      Но тут возле шатра послышался грозный голос Иды:
      – Разве я разрешал тебе уходить?
      Хенрик молниеносно откатился от Дейдре и стал торопливо натягивать штаны дрожащими руками.
      – Скажешь хоть слово – убью.
      Дейдре, остолбенев, молча смотрела на Хенрика, который успел усесться на самодельный стул в тот самый момент, когда вождь вошел в шатер в сопровождении красного как рак стражника. Но покраснел он не от волнения: на его щеках четко отпечаталась пятерня Иды.
      – А ты здесь зачем? – подозрительно спросил он Хенрика.
      – Я хотел, чтобы он поел. – Хенрик выразительно взглянул на Дейдре. – А еще я собирался извиниться перед… госпожой за то, что напугал ее.
      Он подчеркнул слово «госпожа», и Дейдре ясно поняла: он сохранит ее тайну только в том случае, если она не выдаст его.
      – Это правда?
      – Я принимаю его извинения, но предпочла бы иметь другого стражника, – сказала Дейдре.
      Знаком отослав обоих мужчин, Ида окликнул молоденького сакса, на вид почти мальчика.
      – Карр, я хочу, чтобы ты стерег эту леди. Никого не впускай, ни под каким предлогом. Повар принесет вам ужин. Я могу положиться на тебя? Ты не дашь ей сбежать?
      – Да, мой господин, – ответил юноша слегка дрожащим голосом.
      Судя по благоговейному выражению его лица Дейдре поняла, что он счел это почетной миссией. Карр уселся рядом с шатром, вытянув ноги и скрестив руки на груди, очень похожий на щенка, который старательно изображает грозную собаку. Но его боевой топорик был вполне настоящий.
      Дейдре уселась на пень, служивший стулом, и задумалась. Шатер находится на самом краю лагеря, на отшибе. Если прорезать дыру сзади, возможно, ей удастся бежать. Нужно найти нож. Она оглянулась: Ида убрал из шатра все оружие. Потом ее взгляд упал на медный горшок, стоящий в углу. Наверное, он тяжелый. Дейдре тихонько поставила его возле входа и прилегла на ложе из шкур в ожидании ужина. Хорошо бы подремать, но она была слишком напряжена. Ведь это ее единственный шанс!
      Повар пришел, когда сгустились сумерки. Тушеное мясо пахло очень вкусно, но на еду времени не оставалось.
      – Вот твоя еда! – крикнул Карр.
      – Принеси мне ее, пожалуйста, и свою прихвати. Поужинаем вместе.
      Юноша откинул полог и протиснулся в шатер с двумя деревянными мисками.
      – Сюда. – Дейдре указала на грубо сколоченный стол.
      Когда Карр наклонился, чтобы поставить миски, Дейдре взяла горшок и ударила его по затылку. Раздался тошнотворный звук, но она заставила себя ударить второй раз. Юноша застонал от боли и рухнул на пол, потеряв сознание. Дейдре вытащила из-за его пояса боевой топорик и несколько мгновений смотрела на полудетское лицо. Она знала, что должна прикончить его, но не смогла заставить себя сделать это. «Нет, Великая богиня, я не могу перерезать ему горло», – с отчаянием подумала Дейдре.
      Она быстро подошла к задней стенке шатра и начала резать плотную ткань. Это оказалось тяжелым занятием. Пот лил с нее градом к тому времени, когда удалось проделать отверстие, в которое можно было пролезть.
      Карр все еще лежал без чувств. Оказавшись на улице, Дейдре прижалась к шатру, чтобы остаться незамеченной.
      Рядом кругами ходил дозорный. Она выждала, пока он прошел мимо, и, пригнувшись, бросилась к другому шатру, по-прежнему стараясь держаться в тени. Она затаила дыхание, услышав приближающиеся шаги: двое мужчин остановились совсем рядом. Они о чем-то говорили по-сакски, потом двинулись дальше.
      Дейдре внимательно оглянулась по сторонам, изучая обстановку. Возле костра сидели несколько мужчин, потягивая вино, другие уже валялись на земле. Прикрытия больше не было, а до ближайших деревьев оставалось еще шагов двадцать. Теперь главное – не шуметь. Большинство саксов сидели спиной к ней, а остальных будет слепить пламя костра. Дейдре с трудом преодолела желание вскочить и побежать что было сил: любое резкое движение тут же будет Замечено. Она легла на живот и мучительно медленно поползла к лесу.
      Когда она одолела уже полпути, у костра кто-то зашевелился. Дейдре застыла, слившись с землей. Мужчины громко захохотали, один из них, пошатываясь, побрел в сторонку, видимо, чтобы справить нужду.
      Дейдре поползла дальше. Ее сердце так сильно колотилось, что она испугалась, как бы саксы не услышали этот стук.
      Расстояние в несколько шагов растянулось до бесконечности. Но вот наконец ее рука коснулась шершавой коры дуба. Дейдре укрылась в спасительной тени дерева. Все еще дрожа, она прислонилась спиной к толстому стволу и постаралась выровнять прерывистое дыхание.
      Побег удался! Ее не заметили. Она свободна и знает, в каком направлении нужно идти. Дейдре глубоко вздохнула и выпрямилась. В лесу было тихо, в лагере тоже пока царило спокойствие. Она улыбнулась и пошла в глубь леса, спасительная темнота приняла ее в свои объятия. И тут же чья-то сильная рука обхватила ее за талию, а другая зажала рот.

      – Ш-ш-ш, ни звука, – шепнул ей на ухо Гилеад.
      У Дейдре подкосились ноги – то ли от пережитого страха, то ли от радости, что ее рыцарь здесь, рядом. Ей хотелось одного: поскорее укрыться в его объятиях от всего мира, опять оказаться под его защитой. Она обвила руками шею Гилеада, он притянул ее к себе и начал жадно целовать.
      – У нас нет времени. – Он внезапно отстранился и прислушался.
      Из лагеря донесся яростный рев, вернув их к реальности. Карр шатающейся походкой вышел из шатра, держась руками за голову, и что-то быстро забормотал по-сакски. Ида пронесся мимо него, заглянув в шатер.
      – Пошли, – прошептал Гилеад, взяв Дейдре за руку. – Я привязал Малькольма неподалеку.
      Ему не пришлось повторять дважды. Дейдре прекрасно понимала: Ида убьет их обоих, если найдет. Продираясь через кустарник, она еще слышала его крики.
      Гилеад посадил Дейдре в седло впереди себя, и они поскакали по узкой тропке, а сзади уже раздавался топот копыт: Ида отправил своих людей в погоню. Тропинка была такой извилистой, что лошадь могла идти только мелкой рысью. Оставалось надеяться, что и преследователи не сумеют двигаться быстрее.
      Когда они достигли дороги, уже поднимался сырой, бледный рассвет. Тяжелые облака висели низко, воздух казался плотным от густого тумана, поднимавшегося над озером. Возле воды Гилеад спешился, чтобы напоить Малькольма.
      – Мы на другой стороне озера. Если повезет, саксы решат, что мы отправились на юг, домой.
      Дейдре, напрягая зрение, пыталась разглядеть хоть что-то сквозь быстро сгущавшийся туман. Уже час, как звуки погони стихли. Но стоило ей немного успокоиться, и она увидела их.
      – Вот они! – Дейдре указала на небольшую рощицу. Оттуда выехали по меньшей мере десять всадников. Гилеад тихо выругался и увел лошадь подальше от берега.
      – Ты собираешься идти пешком?
      – Ш-ш-ш… Говори тише. Вряд ли они заметили нас в таком тумане.
      Не успел он договорить, как раздался крик. Гилеад снова выругался, вскочил в седло и поднял Дейдре, на этот раз усадив ее сзади. Малькольм, стуча копытами, поскакал по дороге, которая вилась вокруг озера. Почти целую лигу они мчались галопом, потом лошадь замедлила ход. Малькольм был гораздо сильнее и выносливее сакских лошадей, но он вез двух всадников! Гилеад свернул с дороги. Впереди виднелась дубовая роща, а за ней огромные гранитные глыбы. Гилеад остановился возле самой большой.
      – Надо дать ему отдохнуть, – сказал он, не сводя глаз с дороги.
      Через несколько минут до них донеслись голоса преследователей. Гилеад пригнул голову лошади.
      – Тихо, мальчик. Ни звука.
      Саксы галопом промчались мимо них. Заморосил мелкий дождик, разгоняя туман, который служил им прикрытием.
      – Пойдем пешком, – сказал Гилеад и повел Малькольма в узкий проход между двумя валунами. – Нельзя просто стоять здесь. Дорога грязная, они скоро вернутся, заметив, что на ней нет следов. – Он взглянул на небо, покрытое зловещими тучами. – Погода портится. Нам нужно найти укрытие.
      – Они слишком близко, – возразила Дейдре. – Идем, я все равно промокла.
      Гилеад посмотрел на нее с восхищением и кивнул:
      – Ладно, вперед.
      К полудню они вымокли до нитки, даже у Малькольма был несчастный вид. Лошадь шла, понурив голову, словно старалась скрыться от струй дождя и ветра, хлеставших ее по бокам.
      – Как ты думаешь, они потеряли нас?
      – Возможно. Я увел их на запад. Не знаю, как далеко они готовы уйти от своего лагеря и кораблей.
      – Ида хочет получить землю Ангуса. Он принял меня за Элен, а она – его единственная надежда. Он уверен, что Ангус пойдет на любые условия ради спасения жены и поэтому ни за что не откажется от погони.
      – Да, но готов ли он идти на риск? Вот в чем штука. Отряд из шести саксов может нанести урон маленькой деревушке, но если они столкнутся с воинами отца или Туриуса, у них не останется шансов выжить.
      – Иде в голову не приходит, что армия здесь. Он хочет заключить сделку: обменять земли на Элен. – Гилеад уже сообщил ей радостное известие о том, что Элен жива. – Но теперь у Ангуса нет причин ни воевать с Идой, ни устраивать обмен.
      – Отцу будет достаточно знать, что саксы покушаются на его владения. Так или иначе, он обещал, что последует за мной со своими людьми. А я не стал дожидаться завтрака и поехал за тобой.
      У Дейдре комок застрял в горле. Он даже не позавтракал! Удостоверился, что с Элен все в порядке, и сразу отправился на ее поиски. А она еще позволяла себе сомневаться в нем! Может, все-таки безумный маг или тот, кто написал книгу, был прав? И она в конце концов нашла своего благородного рыцаря?
      – Как это мило, но ты остался голодным.
      Гилеад внезапно остановился, словно вспомнив что-то.
      – Не такой уж я и голодный. – Он вытащил из седельной сумки хлеб, отломил ломоть и протянул Дейдре. – У меня есть еще сыр и мясо. Если хочешь, отдохнём.
      Ливень хлестал без передышки. Через некоторое время они заметили поблизости ветхую хижину, где обычно останавливались пастухи.
      – Ничего, дождь смоет наши следы, – решил Гилеад. – Заходи, а я устрою Малькольма.
      В хижине было пыльно, но сухо. Крыша, как ни удивительно, не текла. В печи на железных цепях висел тяжелый котел. Рядом с печкой стояли стол и две табуретки. У дальней стены располагалась кровать, а в ногах – сундук. Дейдре остановилась и втянула воздух: здесь пахло свежей соломой. Странно. Она открыла сундук. В нем лежали только два стареньких полотенца, и она вытащила их, чтобы было чём обсушиться. В буфете она обнаружила деревянные миски и чашку, мешочки с сухими бобами и пшеницей. Здесь явно недавно кто-то был.
      Дейдре подскочила от неожиданности, когда дверь отворилась. Гилеад вошел в комнату и тряхнул головой, с его влажных волос во все стороны разлетелись капли. Дейдре, еле сдерживая озноб, тоскливо посмотрела на печку.
      – Как ты думаешь, мы сможем развести огонь?
      – Да, думаю, мы можем не спешить. Мы в четырех лигах от сакского лагеря. Вряд ли саксы отважатся зайти так далеко. Подожди, я скоро вернусь.
      Спустя несколько минут он пришел с охапкой поленьев и ловко разжег огонь, подбросив в печь соломы.
      – Разденься, Ди.
      Дейдре с удивлением посмотрела на него. Неужели Гилеад хочет увидеть ее голой? Сейчас?! Она была такой замерзшей, голодной и уставшей, волосы свисали мокрыми слипшимися прядями.
      – Ты можешь умереть, если не снимешь мокрую одежду, – терпеливо объяснил Гилеад и вытащил из седельной сумки сухой плед. – Завернись.
      Дейдре неожиданно для себя самой смутилась и завертела головой, ища место, где можно было бы переодеться. Гилеад нахмурился и загородил ее пледом.
      – Если ты не поторопишься, я переоденусь первым.
      Ну конечно. Он просто заботится о ее здоровье. Никому не хочется простудиться. А она-то, глупая, решила, что у него совсем другие намерения. Дейдре быстро разделась, вытерлась полотенцем и закуталась в плед. Мягкая шерсть была восхитительно теплой, и от нее пахло душистым мылом Гилеада.
      Гилеад между тем уже снимал рубаху через голову. Дейдре любовалась его мощным торсом, но, когда он начал стягивать брюки, она отвернулась и стала глядеть на огонь. Надо высушить волосы, а на обнаженного Гилеада смотреть не стоит.
      – Можешь обернуться, – насмешливо сказал он.
      Дейдре скосила глаза: Гилеад обернул полотенце вокруг узкой талии, но оно лишь подчеркивало его мускулистые бедра и мужское достоинство. Он, казалось, и не замечал, какое производит впечатление – не спеша развесил одежду, вытащил флягу с вином и еду. Подогрев вино в котле, он налил его в чашку и протянул Дейдре:
      – Пей.
      Дейдре сделала глоток и с изумлением обнаружила, что дрожь как рукой сняло. Она осушила чашку.
      – Еще.
      Гилеад подлил немного.
      – Тебе надо поесть, а то опьянеешь.
      Опьянеешь? Хорошая мысль. И Гилеада надо подпоить. Может, тогда стена отчужденности, которую он так старательно возводит между ними, рухнет. И как мужчина с такой внешностью может быть таким чертовски правильным? Да, Гилеад совсем не похож на своего отца.
      – Я эгоистка, – сказала Дейдре, передав ему чашку. – Выпей тоже, пожалуйста.
      Он сделал несколько глотков и закрыл глаза, наслаждаясь тем, как горячая жидкость растекается по телу. Потом они буквально накинулись на еду, словно оба умирали с голоду. Давно простая пища не казалась Дейдре такой вкусной. А выпить можно и позднее.
      – Тебе лучше поспать, а я посижу покараулю, – предложил Гилеад.
      Ну конечно, ведь он абсолютно трезв. Дейдре грустно вздохнула, свернулась калачиком под пледом и задремала. Ей было тепло, она чувствовала себя сытой, сухой и… немножко пьяной. И теперь ей хотелось… хотелось Гилеада. Как жаль, что в нем совсем нет похоти.
      Когда Дейдре проснулась, в комнате было темно. Огонь в печке погас. Гилеад сидел рядом, обхватив руками колени. Дейдре приподнялась, опершись на локоть.
      – Почему огонь погас?
      – Я услышал шум. Никого не обнаружил, но решил, лучше, чтобы никто не видел дыма.
      – Ты дрожишь. – Дейдре только сейчас заметила, что на Гилеаде нет ничего, кроме полотенца. – Твоя одежда уже высохла?
      Он отрицательно покачал головой и тоскливо взглянул на плед.
      – Знаешь, я клянусь, что не дотронусь до тебя… Ты пустишь меня к себе?
      В тусклом освещении Гилеад выглядел опасно эротичным. Его лицо было наполовину скрыто в тени, и один глаз сверкал как бриллиант, а другой походил на темный круг. Одна половинка рта изгибалась в мальчишеской улыбке, другая притягивала своим чувственным изгибом. Догорающие уголья бросали отсветы, четко вычерчивая линии его стройного сильного тела.
      Сейчас Дейдре меньше всего хотелось, чтобы он вел себя благопристойно. Кровь пульсировала где-то в самом низу ее живота, и то ли от выпитого вина, то ли от пережитых потрясений, но она вдруг решила быть храброй. Возможно, она пожалеет об этом утром, но ей страстно хотелось быть его любовницей хотя бы одну ночь. И пусть он… только он лишит ее девственности.
      – Я хочу, чтобы ты любил меня.
      В комнате надолго повисло молчание.
      – Ты уверена, Ди? Ты выпила… – наконец произнес Гилеад, сглотнув комок в горле.
      – Да, я уверена. – Дейдре откинула плед и, не стыдясь, показала ему свое обнаженное тело. – Иди сюда.
      Он судорожно вздохнул и скользнул под плед. «Какое приятное и странное ощущение», – подумала Дейдре, когда ее грудь прижалась к его груди.
      – Ди, – шепнул он, целуя ее шею и ухо. – Я так долго ждал этого.
      От его ласк кожа Дейдре начала гореть. Именно так она себе это и представляла. Прижавшись к нему покрепче, она вдруг ощутила нечто твердое и огромное. Неужели это войдет в нее?
      Гилеад, хрипло застонав, продолжал покрывать ее тело поцелуями. Они становились все более страстными, настойчивыми. Это было восхитительно, грудь Дейдре трепетала в ответ на горячие прикосновения его языка, ее лоно содрогалось от желания. Она была ослеплена новыми, неизведанными ощущениями. Неужели может быть что-то лучше этого?
      Когда она открыла глаза, Гилеад уже стоял на коленях между ее ног. И когда она успела их расставить? Теперь его мужское достоинство казалось еще больше. Наверное, будет очень больно. Насколько больно? Никто никогда не готовил Дейдре к этому.
      – Продолжай, сделай это.
      – Я еще только начал, – слегка насмешливо отозвался Гилеад.
      Чего он ждет? Он перекинул ее ногу через свое плечо, потом другую, целуя ее бедра и все ближе подбираясь к лону. Дейдре вскрикнула, когда его язык стал наносить удары в самую сердцевину, в маленький тугой пульсирующий комочек. Это было невыносимо, казалось, она сейчас потеряет сознание.
      Не успела Дейдре опомниться, как он вошел в нее, преодолев преграду одним мощным толчком. Она вздрогнула от острой боли, а он замер, нежно целуя ее в губы.
      – Скажи, когда перестанет болеть, – шепнул он.
      Боль постепенно отступала, но странно было ощущать в себе нечто большое и твердое. Ее мускулы расслабились, а потом проснулось древнее как мир желание – чтобы он двигался. Дейдре слегка пошевелила бедрами. Гилеад отодвинулся.
      – Нет! – выдохнула она. – Не надо…
      – Ох, детка, – усмехнулся Гилеад. – Я сделал это только для того, чтобы войти снова.
      Он медленно продвинулся вперед, внимательно вглядываясь в ее лицо, чтобы убедиться, что он не причиняет ей боли. Дейдре улыбнулась.
      – Мне хорошо.
      Возбуждение Гилеада росло, оно не знало границ. Ни одна женщина не действовала на него так. Может, она ведьма, но какая разница. Он вошел глубже, и Дейдре инстинктивно пошевелила бедрами, подчиняясь извечному природному ритму. Гилеад, забыв об осторожности, заполнил ее всю, а она выгнула спину, принимая его. Огонь вновь охватил ее тело, жар пронзил каждую клеточку кожи, дыхание стало коротким и прерывистым. Что-то бешено пульсировало в ее лоне, и наконец все тело свело судорогой, от которой на мгновение воцарилась тьма. А потом она почувствовала, как внутри разлилось что-то теплое.
      Она услышала хриплое дыхание Гилеада, который оперся на локти, но не отстранялся от нее. Его тело блестело от пота, влажные волосы прилипли к голове.
      – Ты можешь накрыться пледом, – с лукавой улыбкой сказала Дейдре.
      Он усмехнулся и перекатился на спину, посадив ее к себе на живот.
      – Может быть, позже. А сейчас я накроюсь твоим телом. Ничего другого мне не нужно.
      Дейдре положила голову ему на грудь, прислушиваясь к стуку сердца. Он все еще был в ней. Она умиротворенно вздохнула. Гилеад принадлежит ей.
 
      Когда Дейдре проснулась, Гилеад уже был одет и собирал вещи. Он был молчалив и угрюм. Дейдре хотелось броситься ему на шею, но, судя по выражению его лица, делать этого не стоило. Ни к чему хорошему это не приведет. Да что с ним? Ночью они были так близки… Все было так чудесно! А что, если она не сумела удовлетворить его? Может, он ожидал большего? Дейдре с досадой прикусила губу: жаль, что она ничего не умеет. А Гилеад явно очень опытен и отлично знает, как ублажить женщину.
      – Готова?
      Дейдре кивнула и влезла на лошадь, стараясь, чтобы он не заметил выступивших на глазах слез. Они поскакали по дороге, ведущей в Кулросс. Гилеад, глядя на шелковистые волосы Дейдре, сидевшей впереди, мысленно выругался. Сегодня она еще красивее, чем ночью, при свете огня. Если он дотронется до нее, желание вспыхнет вновь, и он овладеет ею снова, прямо сейчас.
      А ведь ему не следовало этого делать. О чем он думал вчера? Дейдре не контролировала себя: она пережила похищение, побег, она выпила… Надо было сдержаться. И она не смотрит на него, а значит, жалеет о том, что произошло. Наверняка Дейдре думает, что он просто воспользовался случаем и ее слабостью.
      Его грустные мысли нарушил топот копыт впереди. Гилеад натянул повод.
      – Спускайся с лошади и спрячься в деревьях, – велел он. – И не выходи, пока я не позову тебя.
      Гилеад обнажил меч и поскакал навстречу приближающимся всадникам. Из-за поворота появились Ангус и Нилл, а с ними человек двадцать воинов. Увидев Гилеада, они остановили лошадей.
      – Ты нашел ее? – крикнул Нилл.
      Черт, Гилеад и думать о нем забыл.
      – Да, – неохотно ответил он.
      – Где же она? – спросил Ангус. – Ее убили?
      – Нет. Дейдре, выходи.
      Она медленно вышла из лесочка.
      – Они изнасиловали ее? – грубо спросил Нилл.
      Дейдре залилась густым румянцем и быстро посмотрела на Гилеада. Тот опустил глаза. Она отрицательно покачала головой.
      Гилеад с отвращением посмотрел на Нилла и сдвинул брови. Нилл – свинья. Он боится только одного, что Дейдре уже подпорченный товар. Ему наплевать на то, что ее могли ранить или убить. Но он, Гилеад, а не саксы, испортил ее. Надо остановить эту свадьбу: если Нилл поймет, что Дейдре потеряла девственность, ей придется заплатить за это страшную цену. Гилеад содрогнулся. Почему он не остановился вовремя?
      – Ты уверен, что саксы не трогали ее? – спросил Ангус, проницательно глядя на сына.
      Гилеад поежился.
      – Да, уверен. Саксы не причинили ей вреда. – Лицо Ангуса стало задумчивым, и Гилеад поспешно добавил: – Ида принял ее за Элен. Он собирался обменять ее на твои земли и титул.
      – Как будто баба стоит земли, – пренебрежительно фыркнул Нилл.
      – Придержи язык, – грозно приказал Ангус.
      – Ну разве что небольшого кусочка, – не унимался Нилл.
      – Пора возвращаться, – сказал Ангус. – Элен волнуется о тебе, детка.
      Гилеад хотел было усадить Дейдре на Малькольма, но Нилл остановил его:
      – Она поедет со мной.
      – Малькольм привык к двум ездокам, – спокойно, но твердо ответил Гилеад.
      – И моя лошадь тоже, – возразил Нилл, схватил Дейдре за руку, весьма бесцеремонно усадил ее в седло и тут же обхватил за талию. – Может, поцелуешь меня?
      Дейдре, не удостоив его ответом, скрестила руки на груди и уставилась куда-то в пустоту невидящим взором.
      – Ну, расскажи, что произошло, – попросил Ангус, который скакал бок о бок с сыном. – Как ты ее освободил?
      – Она убежала сама. – И Гилеад рассказал ему всю историю от начала до конца.
      – Так могла бы поступить Мори, – усмехнулся Ангус. – А кстати, где вы ночевали?
      Зачем ему знать это?
      – Мы нашли хижину пастуха, там никого не было.
      – Ага.
      – Что значит «ага»?
      – Это ты мне объясни, сынок.
      Гилеад посмотрел на Нилла и Дейдре, которые ехали впереди. Слава Богу, их окружают воины отца, в случае чего, если он распустит руки, они остановят этого мужлана.
      – Там было тепло и сухо, а мы замерзли и промокли.
      – И вы сняли одежду и повесили ее рядом с огнем, я полагаю, – сухо заметил Ангус.
      Гилеад молчал, внимательно разглядывая уши своей лошади.
      – Ну? Ты переспал с ней?
      Нет, он не спал с ней, он любил ее всем сердцем и душой, хотя это было глупо. Кровь бросилась ему в лицо.
      – Ты только об этом и думаешь, папа?
      – В основном – да. Но мы сейчас говорим не о моих любовных похождениях, а о твоих. – Ангус улыбнулся.
      – Тебя это не касается, – яростно выпалил Гилеад.
      – Обычно нет, – спокойно ответил Ангус, не обращая внимания на враждебный тон сына. – Наоборот, я благословил тебя спать с девицами сколько угодно. Но эта девушка помолвлена с Ниллом, если ты не забыл.
      – Она не может, папа!
      – Она не может? Она не хочет, но может и будет его женой.
      Гилеад сжал зубы.
      – Нет.
      – Возможно, она забеременела, Гил. – Ангус понизил голос. – Чем быстрее она выйдет за Нилла замуж, тем больше шансов, что он сочтет ее ребенка своим.
      Гилеад в ужасе уставился на отца. Еще одна глупейшая ошибка. Он никогда не допустит, чтобы Нилл растил его ребенка. Если Ди забеременела – и как же она возненавидит его за это! – он должен сам воспитывать свое дитя и отвечать за него. Если, конечно, Нилл не убьет Дейдре раньше, чем ребенок появится на свет.
      – Я не допущу этого, – упрямо повторил Гилеад.
      – А у тебя нет выбора. Ты получил удовольствие. Очевидно, и она тоже. Значит, не о чем жалеть. Дело сделано.
      Правильно говорил священник его матери: гордыня ведет к погибели. И он пал так низко. Гилеад с горечью осознал, что с ним произошло именно то, чего он так боялся. Он стал таким же плохим, как и его отец.

      Ангус откинулся на подушку, перебирая огненные локоны Формории, разметавшиеся по его животу.
      – Ты заперла дверь?
      – Угу, – пробормотала она и сжала его напрягшуюся плоть, потом приникла к ней губами, выводя языком затейливые спирали, вбирая в себя все глубже и глубже…
      Ангус приподнял ее бедра, просунул голову между ног и погрузил язык прямо во влажное жаркое лоно, уже пульсирующее от страсти. Через несколько мгновений она забилась в конвульсиях, ощутив, как во рту разлилось горячее семя.
      – Спасибо, – шепнул Ангус, когда Формория уютно пристроилась возле него, уткнувшись в плечо. – Обожаю, когда ты делаешь это.
      – Мы только начали, – лукаво улыбнулась она. – Туриус вернется не скоро. Чего еще тебе хочется?
      – На сегодня хватит. – Ангус вздохнул и взял ее за руку.
      – Что случилось, любовь моя?
      – Гилеад. Он переспал с Дейдре.
      Формория приподняла голову.
      – Он сказал тебе об этом?
      – Нет, но это произошло. Я все понял по его глазам. И он твердит, что не позволит Дейдре выйти замуж за Нилла.
      Формория подняла брови.
      – Нилл не отпустит ее. Значит, будет война.
      – Я сказал ему то же самое. Но ему, похоже, наплевать.
      Формория задумалась.
      – Ты думаешь, он любит ее? Я имею в виду по-настоящему?
      – Ба! С чего бы это? Почти все это время они бегали друг от друга, как от чумы. Нет, это просто… – Его голос оборвался, и он уставился в пространство.
      – Что?
      – Я знаю, что нужно парню, – ухмыльнулся Ангус. – Все просто. Если Гилеад женится, он перенесет свое чувство долга на жену. Помнишь, Комгалл говорил о своей дочери? Это будет хороший брак.
      – А если Гилеад не захочет жениться на ней?
      – Если верить Комгаллу, его дочь – красавица. Гилеаду нужно жениться, чтобы иметь наследника. Комгалл – могущественный лэрд. Чего еще ждать?
      – Есть несколько причин не спешить.
      – Ах, Мори, не спорь со мной, – сказал Ангус, поглаживая ее грудь. – Сегодня я послал гонца к Комгаллу. Если он не даст согласия, я не буду возражать. Клянусь! – Он лизнул ее сосок. – И не стоит больше спорить.
      Формория прижалась к нему.
      – Я не буду спорить с тобой, Ангус. А вот Гилеад – другое дело.
      – Предоставь это мне, – хрипло прошептал он и лег между ее ног.
      – С удовольствием, мы и так потратили на них много времени. – Она улыбнулась и закинула ноги ему на спину. – А теперь скажи то, что я хочу услышать.
      Ангус медленно вошел в нее, давая насладиться каждым мгновением, каждым миллиметром мужской плоти. Формория со вздохом откинула голову, подставив ему горло. Он впился в него зубами и, удержав капельку крови на языке, приник к ее губам.
      – Кровь к крови… ты моя навеки.
 
      Прошло четыре дня. Дейдре уже собиралась унести из спальни Элен остатки завтрака, когда вошел Ангус.
      – Останься, – коротко приказал он.
      Дейдре возмутил этот властный тон. В конце концов, она не собака.
      – Сядь.
      Может, он сейчас велит ей лаять? Почему этот человек так деспотичен? С трудом подавив желание сказать в ответ нечто очень оскорбительное, Дейдре села.
      – У меня приятные новости, жена.
      – Новости? – растерянно переспросила Элен.
      – Ты ведь хочешь иметь внука?
      Дейдре опешила. Откуда он узнал о ее беременности? Она и сама не была уверена. Прошло слишком мало времени. И вдруг кровь отхлынула от ее лица. А что, если какая-то другая женщина зачала от Гилеада?
      Ангус окинул ее внимательным взглядом и повернулся к Элен:
      – Гилеаду двадцать четыре года. Самое время жениться и произвести на свет наследника.
      Кровь опять прилила к щекам Дейдре, и так внезапно, словно внутри забил гейзер. Неужели Гилеад рассказал обо всем отцу? И Ангус позволит ей выйти за него замуж? Она научится доставлять ему удовольствие, будет делать все, что он захочет. Если потребуется, можно расспросить Форморию.
      – Гонец вернулся на рассвете. Комгалл согласен.
      Комгалл? Лэрд, который живет по соседству. О чем они договаривались?
      – А Гилеад? – робко спросила Элен.
      – Я поговорю с ним позже, – спокойно ответил Ангус и обратился к Дейдре: – Я прав?
      – Я… – Она сглотнула и, плохо понимая, о чем он говорит, вымученно улыбнулась: – Да, милорд.
      – Нужно приготовить две комнаты, – удовлетворенно кивнув, продолжал Ангус, – Через несколько дней Комгалл привезет Даллис. – И он вышел из комнаты, насвистывая.
      Дейдре сидела замерев, сжав в кулаки изо всех сил руки, чтобы они не дрожали. Смысл произошедшего только сейчас стал доходить до нее. Ангус сосватал своего сына. Так принято. Ей следовало бы помнить об этом. Лэрд никогда не позволит единственному своему наследнику жениться на бедной и неродовитой девушке. Если бы она могла рассказать ему правду о себе! А теперь сюда приедет Даллис и, конечно, с первого взгляда влюбится в Гилеада. Как и любая другая. Не стоит оставаться здесь и смотреть на все это. Надо бежать. Немедленно.
      – Извините меня, леди Элен, я хотела бы пойти к себе.
      – Конечно. – Элен дотронулась до ее холодной руки. – Ты больна? Скоро придет Брина. Хочешь, я пришлю ее к тебе?
      Дейдре покачала головой и сказала срывающимся голосом:
      – Мне просто надо отдохнуть немного. Я… я не спала сегодня ночью.
      – Иди. Со мной все будет в порядке.
      – Спасибо. – Дейдре чуть ли не бегом рванулась к двери.
      Худших новостей она еще не слыхала, разве что только когда Ангус сообщил ей о помолвке с Ниллом. Еще несколько шагов по коридору. Завернуть за угол. Комната уже близко. Ничего, она справится с собой.
      На лестнице послышались шаги Гилеада. Но Дейдре не могла видеть его сейчас. Последние три ступеньки она одолела бегом, скользнула за дверь и тихо закрыла ее – как раз в тот момент, когда Гилеад завернул за угол. Слава Богу, он ее не заметил. Потом она бросилась на кровать и беззвучно зарыдала, уткнувшись в подушку, пока та не стала мокрой. Ее кулачки молотили по перине в бессильной ярости, и Дейдре от всей души желала, чтобы этой периной сейчас был ненавистный Ангус.
      Ее глаза горели, на щеках засохли ручейки слез, тело содрогалось от всхлипываний. Солнце уже поднялось высоко, а она сидела у окна, застыв как статуя, и невидящим взглядом смотрела во двор.
      Конечно, Гилеад не согласится на этот брак, подумала Дейдре, немного успокоившись. Это невозможно после той ночи, которую они провели вместе. Она прикусила губу, вспомнив, каким мрачным он был на следующее утро, словно жалел о том, что дотронулся до нее…
      Почему Ангус так жесток? Неужели он может заставить Гилеада жениться силой? Она вздохнула. Да, может. Ведь Ангус заставляет ее выйти замуж за Нилла, зная, что тот горький пьяница и мужлан без чести и совести. Но этому не бывать.
      Дверь распахнулась, и на пороге появилась Уна. Ее обычно безупречно белый передник был покрыт какими-то коричневыми пятнами, седые волосы, собранные в аккуратный пучок, растрепаны.
      – Что случилось? – тревожно спросила Дейдре.
      – Леди Элен, – ответила Уна срывающимся голосом. – Ее опять пытались отравить.
      Дейдре вскочила и помчалась к госпоже в спальню. Это ее вина! Она должна была сидеть с леди Элен. Шейла сегодня сказалась больной, а Джанет послали собирать целебные травы. Элен нельзя оставлять одну. И Она ведь обещала Гилеаду охранять его мать.
      Брина с тазиком в руках уже была рядом с Элен. Бедняжка, скорчившись, лежала на кровати, прижимая руки к животу и свесив голову вниз. Ее рвало.
      – Что случилось, миледи? – спросила Дейдре, вытирая ей лоб мокрым полотенцем.
      Элен откинулась на подушку и закрыла глаза.
      – Я… я чувствовала себя хорошо. Джанет пришла и показала мне корзинку с травами. – Она указала на испуганную Джанет, которая забилась в угол. – Я взяла немного трав, которые добавляю в вино, чтобы; смягчить боль в желудке. – Элен взглянула на Дейдре и слабо улыбнулась. – Боюсь, я съела слишком много вкусных фиг сегодня утром. Лучше бы Ангус не приносил их вовсе.
      Опять Ангус. Неужели он все-таки хочет убить свою жену, чтобы быть свободным и остаться со своей любовницей? В это вполне можно поверить, учитывая, как холодно и безжалостно он распоряжается жизнью Гилеада. Но она попробовала фиги, хотя Мира наверняка избила бы ее, если бы узнала, что дорогие заморские лакомства ест служанка. Сама Элен угостила ее, а Дейдре теперь постоянно проверяет ее еду. Но она была так расстроена, что забыла пригубить вино, которое принес Ангус.
      Дейдре прищурилась. И где он сейчас? Всякий раз, когда с Элен что-то случается, он куда-то исчезает. Она повернулась к Джанет, которая все еще тряслась от страха.
      – Отыщи лэрда. Загляни во все комнаты! И приведи его сюда.
      К удивлению Дейдре, Джанет без всяких возражений побежала исполнять ее приказание. Возможно, она найдет Ангуса в постели с Форморией. Ее ведь тоже нигде не видно.
 
      Гилеад, не веря своим ушам, уставился на отца:
      – Что ты сделал?
      – Ты слышал. Я сосватал тебя с Даллис.
      Некоторое время Гилеад молчал, то сжимая, то разжимая кулаки.
      – А тебе не пришло в голову, что я сам могу выбрать себе жену?
      – М-м-м… И кого же? Дейдре?
      – Возможно.
      – Она невеста Нилла, – фыркнул Ангус. – Пойми это раз и навсегда. Ничего нельзя изменить. – Он жестом остановил Гилеада, который попытался что-то возразить. – Даже если бы она не была помолвлена, все равно она тебе не пара.
      На щеке Гилеада задергался мускул.
      – Это я буду решать.
      – Она не шотландка. – В голосе Ангуса звучал плохо скрытый гнев. – Мы даже не знаем, кто она и откуда родом.
      Если бы отец знал правду о ее происхождении! Дейдре более чем подходит ему. Но он обещал хранить ее тайну.
      – Меня не интересует ее прошлое. Я лишил ее девственности. Нилл изобьет ее за это. Я хочу поступить благородно.
      Потеряв терпение, Ангус грохнул кулаком об стол.
      – Да, ты переспал с ней, сынок. Только и всего. Такие вещи происходят каждый день. Разве она сопротивлялась? Готов побиться об заклад, что нет. Ей понравилось? Конечно! Она была хороша в постели? Или… ты уже успел разочароваться? – гремел Ангус, расхаживая по комнате. – Если бы не Нилл, я бы сказал тебе: давай наслаждайся вволю. Чтобы потом забыть о ней.
      – Однако Форморию ты не забыл, не так ли, папа?
      Ангус круто развернулся, в его глазах бушевала буря.
      – Я много раз повторял, что не хочу говорить об этом. Мы с Мори дали клятву. – Он потянулся к вину и сделал большой глоток.
      Гилеад вытаращил глаза.
      – Ты говоришь о священной клятве?! Той, которая связывает людей навеки?
      По лицу Ангуса пробежала тень, словно его раздирали сомнения.
      – Да, теперь ты знаешь, – сказал он более спокойным тоном. – И не будем больше об этом.
      – Но…
      – Довольно, – устрашающе тихо произнес Ангус.
      Слова замерли на устах Гилеада. Он отлично знал, что лучше оставить отца в покое, когда он говорит таким тоном. Значит, ни у бедной мамы, ни у Туриуса никогда не было шанса. В глубокой древности, задолго до того, как в их земли пришло христианство, такую клятву давали во время мистерий. Его собственная бабушка знала тайну любовной клятвы, которая применялась в магии. Но она действовала только в том случае, если двое людей близки духовно. Значит, отца и Форморию разлучить не удастся.
      – Я не могу жениться на Даллис.
      – Конечно, можешь. Девушка красива, и Комгалл будет доволен. Хочу тебе напомнить: ты нанесешь ему страшное оскорбление, если отвергнешь помолвку. А земли Комгалла граничат с владениями Фергуса. Если Комгалл пойдет против нас, Нилл примкнет к нему – он ненадежен. И наш клан будет повержен. Даже легионы Туриуса не смогут устоять против трех сильных кланов и саксов. – Ангус умолк, всматриваясь в лицо Гилеада. – Иногда мужчины… или женщины должны думать не о том, чего им хочется, а делать то, что надо.
      Гилеад понимал: отец намекает сейчас о той жертве, которую принесли он и Формория, так и не женившись по любви. Но ему не стало от этого лучше. Только наоборот. Он знал, что однажды возглавит свой клан, что ему придется жениться и родить наследника. У отца железная логика, и брак по сговору – обычное дело. Однако он надеялся, что сможет выбрать женщину, которую полюбит. Если бы он не встретил Ди… или оставил бы ее девственницей, это можно было бы вытерпеть. Но то, что сделано, не изменишь. Надо убедить Комгалла отказаться от помолвки.
      Его размышления прервал торопливый стук в дверь. Ангус распахнул ее, и в комнату с разбегу влетела Джанет.
      – Идите скорее, – задыхаясь, крикнула она. – Кто-то попытался убить леди Элен.
      – Что стряслось на этот раз? – тревожно спросил Ангус Уну, войдя в спальню.
      Достойная матрона побледнела.
      – Мы думаем, что это яд, милорд. Джанет позвала Брину и сразу прибежала ко мне.
      – Так что случилось? – повторил свой вопрос Ангус, обращаясь к Джанет. Его глаза метали громы и молнии.
      Служанка сгорбилась и начала дрожать так сильно, что Дейдре испугалась, как бы она не намочила юбку.
      – Я… я не знаю, – заикаясь, залепетала она. – Я показала госпоже травы… и она положила немного в вино…
      – Для того чтобы успокоить желудок, – прошептала Элен.
      Брина взяла корзиночку, стоявшую на столе, и внимательно исследовала ее содержимое.
      – Ага, это самые обычные травы. Возможно, среди них попался какой-то сорняк.
      – Ну вот. Это просто случайность, – с видимым облегчением заявил Ангус. – Надеюсь, что в будущем, Элен, травы для тебя будет собирать Брина. – Он направился к двери. – Ты пойдешь со мной, Гил? Нам надо закончить разговор.
      Гилеад покачал головой:
      – Я останусь с мамой.
      Когда все разошлись, Дейдре и Гилеад уселись возле кровати Элен. Она взяла их обоих за руки.
      – Я правильно выбрала траву, я уверена.
      – Значит, это еще одна попытка отравления, – сказал Гилеад, тревожно глядя на Дейдре.
      Чувство вины вновь нахлынуло на нее.
      – Это моя ошибка, – тихо сказала она. – Я сегодня не попробовала вино.
      – Его принес отец? – резко спросил Гилеад.
      Дейдре кивнула, но Элен покачала головой:
      – Не смейте думать так об отце!
      Дейдре прикусила губу. Бедняжка любит своего мужа, несмотря ни на что. Хватило бы у нее самой сил на такую преданность? Возможно, если бы она вышла замуж за Гилеада. Дейдре чуть слышно всхлипнула. Это невозможно.
      – Скажите мне вы оба, – голос Элен неожиданно окреп, – что вы не будете больше подозревать Ангуса.
      Элен явно расстроилась, и в ее нынешнем состоянии это лишнее: может начаться лихорадка. Дейдре сжала ее руку.
      – Конечно, леди Элен.
      – Не волнуйся, мама, – кивнул Гилеад.
      Элен немножко успокоилась, но тут же занервничала снова.
      – Отец уже говорил с тобой, Гилеад? О женитьбе?
      Гилеад уставился в пол.
      – Да.
      Дейдре смотрела на него, не отрывая глаз. Конечно, он не согласился! Он не мог согласиться так легко.
      – И?.. – тихо спросила Элен.
      – Мне нужно время, чтобы подумать. Завтра я решил поехать с Туриусом на север, проверить, нет ли там саксов. Я буду отсутствовать несколько дней. – Он встал и поцеловал мать в щеку. – Я пойду. Перед отъездом нужно уладить кое-какие дела.
      Не глядя на Дейдре, Гилеад вышел и тихо затворил за собой дверь.
      Дейдре заморгала, стараясь сдержать навернувшиеся слезы. Ему нужно время подумать? Стало быть, он всерьез относится к идиотскому плану отца? Хочет жениться на незнакомой женщине? Пусть Ангус настаивает и принуждает его, но и у Гилеада должно быть свое мнение и сила воли. Он мог бы сопротивляться. Гилеад был нежен с ней той ночью, неужели она так мало значит для него – при всей ее неопытности? А может, так оно и есть. Она сама попросила его… предложила ему себя. И Гилеад воспользовался случаем, взял то, что ему охотно дали. Она, Дейдре, соблазнила его. М ысль о том, что Гилеад будет держать эту девицу Даллис в своих объятиях, покрывать ее тело жаркими поцелуями, была невыносима. Слезы закапали из ее глаз.
      Элен взяла ее за руку.
      – Ты любишь моего сына?
      Дейдре вытерла слезы рукой и взглянула на Элен: ее лицо было полно сочувствия. Она кивнула, боясь, что голос подведет ее. Элен поправила локон, упавший на лицо Дейдре.
      – Ты сказала ему об этом?
      – Нет, – запинаясь, ответила Дейдре.
      Господи, только этого не хватало, она и так натворила много глупостей.
      – Может быть, надо сказать, – мягко посоветовала Элен.
      – Я не могу.
      Гилеад, услышав ее признание, наверняка убежит, как кролик, преследуемый лисицей. Стараясь не заплакать, она издала звук, похожий то ли на всхлипывание, то ли на икоту.
      – И разве это что-то изменит? Ваш муж привык добиваться того, чего хочет.
      Элен вздохнула и откинулась на подушки.
      – Да, браки по сговору – обычное дело. Любовь редко имеет значение. И ты помолвлена с Ниллом. – Она закрыла глаза. – Дай мне время подумать об этом, дитя мое.
      Элен задремала, и Дейдре, аккуратно подоткнув одеяло, на цыпочках вышла из комнаты. Да, Ангус привык добиваться своего, но на этот раз он встретил достойного противника: она готова поклясться всем святым, включая философский камень, что не выйдет замуж за Нилла.
 
      – Очень уж ты сегодня тихий, – сказал Туриус, когда на следующий день они отправились к озеру Лох-Левен.
      Гилеад поерзал в седле.
      – Я задумался.
      – Нервничаешь перед свиданием со своей невестой? – усмехнулся Туриус.
      Невеста. Черт возьми, он даже не видел эту женщину. Вернее, девушку. Ей всего пятнадцать лет.
      – Нет. Просто я не собираюсь жениться на ней.
      – Ты сказал об этом Ангусу?
      – Я пытался. Но он не желает слушать.
      – Что ж, он прав по-своему: этот брак скрепит кланы и будет надежной защитой от Фергуса.
      – Знаю, – с горечью сказал Гилеад. – Но я не могу жениться на девушке, которую никогда не видел.
      Туриус рассмеялся.
      – Сейчас увидишь. А потом узнаешь ее как следует, когда вы окажетесь в постели.
      Гилеад взглянул на него с негодованием.
      – В отличие от отца я думаю не только об этом.
      – Верно. – Туриус помрачнел. – У тебя есть чувство долга и ответственности. Это большая редкость. Я хотел бы, чтобы мой сын походил на тебя.
      Гилеад взглянул на него с удивлением. Туриус редко упоминал о Максимилиане, мальчике, которого родила ему верховная жрица с острова Айона. Мать сказала однажды, что Туриус был сильно влюблен в нее, и она пришла в ярость, когда он женился наФормории, а потом увезла сына к себе, отдав на обучение друидам. У мальчика был буйный нрав, и в конце концов родственники отправили его на юг. «А ведь мы с ним примерно одного возраста», – подумал Гилеад.
      – Как Максимилиан? – спросил он, чтобы переменить тему.
      – Насколько я слышал, он завел дружбу и с Кердиком, и с Эллой. Хорошо, если он сумеет сохранить мир, но обычно Максимилиан повсюду устраивает заварушки, – процедил сквозь зубы Туриус.
      – Ты встречаешься с его матерью?
      – Не часто, – ответил Туриус, искоса взглянув на Гилеада. В его голосе звучала печаль.
      – Если бы ты мог все изменить, начать сначала, ты женился бы на ней?
      – Если бы все зависело от меня – да. Но я король, и мне нужны союзники, а я им. Брак с Форморией был необходим. Когда-нибудь ты возглавишь свой клан. Ты должен думать не только о себе, но и о своем народе.
      Гилеад стиснул зубы.
      – А как же любовь?
      Туриус приказал своим людям остановиться около реки и напоить лошадей, потом обернулся к Гилеаду:
      – А это и есть любовь, я полагаю. Та жертва, которую принесли я и Формория.

      Туриус и Гилеад вернулись в замок всего за несколько часов до приезда Комгалла и Даллис. Дейдре, которая старательно избегала встреч с Гилеадом, пожаловалась Элен на головную боль, и та отпустила ее.
      Она стояла в своей комнатке возле окна и смотрела во двор, где Гилеад и Ангус встречали гостей. Наконец во двор въехала карета. У Дейдре сердце ушло в пятки. Вопреки всякой логике, в глубине души она надеялась, что невеста окажется невзрачной простушкой, толстой или глуповатой. А еще лучше, чтобы и то, и другое, и третье. Но из кареты вышла ослепительная красавица с волосами цвета воронова крыла и соблазнительными округлостями во всех положенных местах.
      Гилеад подал ей руку, помогая спуститься, потом несколько чопорно поклонился и отступил назад. Ангус дружески потрепал Комгалла по спине, Элен обняла Даллис. Семейная идиллия, да и только!
      Дейдре отвернулась. Сейчас Гилеад возьмет свою невесту под руку и улыбнется ей. Видеть это невыносимо. Надо бежать отсюда сразу после ужина. А ведь в довершение всех несчастий за столом будет Нилл.
      Ужин оказался еще ужаснее, чем предполагала Дейдре. Вблизи Даллис была даже красивее. Черные волосы, ошеломляюще глубокие перламутрово-серые глаза, кожа цвета свежесбитых сливок… И что еще хуже, Друстан, едва взглянув на нее, начал сочинять оду в ее честь.
      Даллис приняла это поклонение как должное, одарив музыканта милостивой улыбкой, и буквально сияла от счастья, сидя рядом с Гилеадом. Даже ее голос казался шелковистым. Дейдре хотелось провалиться сквозь пол. С несчастным видом она наблюдала, как Гилеад нарезает для Даллис самые лакомые кусочки мяса, спрашивает, какие пудинги и соусы она предпочитает.
      Даллис ела аккуратно, маленькими кусочками и часто окунала пальчики в миску с водой. Ее манеры были так же безупречны, как и внешность. На глаза Дейдре навернулись непрошеные слезы, и она чуть не опрокинула свой кубок с вином.
      – Осторожнее, – прошептала Формория, которая сидела рядом, и поставила кубок на место.
      Дейдре опустила голову. Из всех окружающих ее людей только королева обладала способностью видеть то, что творится в ее душе. Может, она колдунья?
      – Даллис очаровательна, не правда ли? – спросила Формория.
      – Наверное, – выдавила Дейдре. – Судя по тому, что мужчины не сводят с нее глаз.
      – Убери коготки, малышка. И никогда не показывай, что ревнуешь.
      – Я не ревную… – начала было Дейдре и умолкла.
      Она действительно ревновала, хотя и не желала признавать это. Но… значит, и Формория испытывает иногда ревность? Трудно поверить в это, учитывая, что Ангус с трудом скрывает свое обожание.
      Поймав на себе взгляд Гилеада, Дейдре нацепила на лицо улыбку. Не стоит доставлять ему удовольствие своим расстроенным видом.
      – Так-то лучше, – одобрительно заметила Формория. – Но все-таки не надо скалить зубы, как волчица, охраняющая свое логово.
      Дейдре в эту минуту и впрямь готова была зарычать. Она немного развеселилась, представив лица сидящих за столом, если она сделает это.
      Вскоре Друстан неохотно отложил свою арфу, уступив место волынщикам. Туриус пригласил на первый танец Форморию, а Ангус вывел на середину зала Элен. Дейдре заметила, как она прижалась к мужу. Глаза Элен сияли, хотя ее взгляд гораздо чаще, чем следовало, устремлялся в сторону соперницы.
      Ах, если бы она могла танцевать с Гилеадом… Дейдре прищурилась, чтобы получше рассмотреть, как он кружится с Даллис. Наверное, это самый ужасный день в ее жизни. И Ангус нанес последний удар, когда остановил музыкантов и громко, на весь зал, объявил о помолвке сына. Дейдре напрасно надеялась, что об этом не скажут так быстро. Если бы Гилеад подал ей какой-то знак… хоть тень надежды. Но он стоял, застыв как мраморная статуя. А зал огласился радостными криками, зазвенели чаши, гости начали произносить тосты за молодых.
      Дейдре слушала их, оцепенев от горя, и подыскивала предлог, чтобы побыстрее уйти вместе с Элен. Но та, как назло, наслаждалась вечером и не спешила покинуть гостей. Взяв мужа под руку, она обходила присутствующих, изящно и с достоинством выполняя роль хозяйки. А Ангус – наверняка только ради Комгалла – казалось, никого не замечал, кроме своей жены. Поэтому Дейдре пришлось выслушивать бесконечную череду поздравлений и не совсем благопристойных намеков по поводу тайных радостей брака. Лицо Гилеада было непроницаемым, хотя Дейдре показалось, что он едва сдерживает ярость. Даллис заливалась очаровательным румянцем.
      Наконец к столу подошла Элен.
      – Я вдруг нехорошо себя почувствовала. Ты проводишь меня наверх?
      Дейдре облегченно вздохнула и вышла из зала, не оборачиваясь.
 
      – Идем, Мори, – предложил Ангус, целуя Форморию в щеку. Они прятались в темном садике, где росли розы. – Уже поздно, гости утихомирились. Идем в мою спальню. – Он лизнул языком чувствительное местечко за ее ухом, как это ей нравилось, и начал ласкать грудь.
      – М-м-м… – застонала она и повернулась, чтобы ему было удобнее. – Не знаю, в настроении ли я…
      Ангус приник к ее губам, но Формория, поддразнивая его, едва приоткрыла губы и тут же отстранилась.
      – Лучше поиграем в эту игру в спальне, – зарычал Ангус.
      – Да, лучше. Если бы я была в настроении.
      Он прижал ее к себе так, чтобы она полностью убедилась в силе его желания.
      – А от этого твое настроение не изменится?
      – Сначала мы должны поговорить, – сказала Формория с чарующей улыбкой.
      Ангус забеспокоился. Мори редко испытывала желание поговорить. Обычно они и так думали одинаково. Что он такого сделал? Танцевал с Элен? Мори не может осуждать его за это или ревновать. Или может? От чувства гордости его мужское достоинство встало на дыбы. Он вздохнул и слегка отодвинулся от нее, чем привел в негодование своего петушка.
      – Если ты насчет Элен, так ты же все понимаешь, эта церемония – для отвода глаз, ради Гилеада.
      – Не думаю, что ты этим очень помог Гилеаду.
      – Что ты имеешь в виду?
      – Надо было выждать, дать им время познакомиться, а потом уже оглашать помолвку. Они ведь первый раз встретились.
      – Это брак по сговору. – Ангус пожал плечами. – А разве ты хорошо знала Туриуса, когда согласилась выйти за него замуж?
      – Я знала, на что иду, я была согласна на этот брак, – спокойно возразила Формория. – А Гилеад не хочет этого.
      – Чепуха. Даллис красавица. Со временем он полюбит ее.
      – Как ты – Элен?
      Ангус насупился. Неужели Мори все-таки ревнует его?
      – Я никогда не любил Элен.
      – Вот об этом я и говорю, – торжествующе заявила Формория.
      Ангус был побежден ее логикой. Но какие еще доказательства любви ей нужны? Они и так постоянно говорят об этом. Жар в чреслах усилил его нетерпение. Ангус погладил Форморию по спине. Черт побери, как она напряжена! Разочарованный, он отступил назад.
      – Чего ты хочешь?
      – Не принуждай их к браку. Если есть страсть…
      Она недоговорила: рядом с ними вдруг вспыхнул огонь факела, выхватив их фигуры из ночной тьмы.
      – Я сначала зашел в твою комнату, – едко заметил Гилеад.
      – В чем дело?
      – Я подумал, тебе будет интересно узнать новость: на маму совершено нападение.
 
      Дейдре в ужасе разглядывала багровые синяки на шее Элен, которая лежала с полузакрытыми глазами и хрипло, прерывисто дышала.
      – Что стряслось на этот раз? – требовательно спросил Ангус и застыл на месте, увидев жену. Он склонился над ее кроватью. – Элен?
      Ее ресницы затрепетали, на лице появилась вымученная улыбка.
      – Что случилось? – повторил он уже более мягким тоном.
      – Не знаю. Брина дала мне настойку, и я заснула. А потом Шейла стала трясти меня что было сил.
      – Это ты хотела задушить мою жену? – тихо спросил Ангус.
      Все в комнате прекрасно понимали, что означает этот опасно спокойный тон.
      – Конечно, нет, милорд, – захныкала Шейла, ухитряясь быть одновременно и испуганной, и обиженной. – Я пришла сменить Дейдре и услышала на лестнице чьи-то шаги. Я решила, что это Дейдре, потому что в спальне ее не было.
      – И где же ты была? – Ангус грозно взглянул на Дейдре.
      От него исходили волны ярости. И, что хуже всего, Дейдре сознавала, что вполне заслужила это. Ей следовало оставаться с Элен, а она улизнула в свою комнату, чтобы сложить вещи перед побегом. Ее захлестнуло чувство острой вины.
      – Я… я была здесь, пока леди не заснула. Вы запираете входную дверь на засов, и мне в голову не приходило, что такое может случиться.
      – Ты ничего не помнишь? – Гилеад нежно коснулся распухшего горла матери.
      – Я не хотела пить настойку. – Голос Элен захрипел, и она жалобно посмотрела на мужа. – Я ждала…
      Ангус удивленно покачал головой, поняв, что она имеет в виду.
      – Где Брина? – рявкнул он. – Позовите ее немедленно.
      Полдюжины слуг, толпившихся в коридоре, опрометью бросились исполнять его приказ. Вскоре появилась знахарка. Дейдре показалось, что она чересчур бледна, но ведь ее разбудили посреди ночи.
      – Ты дала сегодня слишком сильную настойку? – без всяких предисловий спросил Ангус.
      – Да, милорд. Госпожа была перевозбуждена. Ее лицо покраснело, дыхание было частым, – ответила Брина, пожав плечами.
      – Она просто двигалась больше, чем обычно, танцевала, – с горечью возразил Ангус. – Ты заметила что-нибудь подозрительное?
      – Нет. Дейдре сидела в кресле. Здесь никого больше не было.
      Ангус устремил взгляд на руки Дейдре, и она с трудом подавила желание спрятать их за спину, как ребенок, украдкой стянувший сладости. Но через мгновение до нее дошло, что означает этот взгляд, и в душе поднялась жгучая волна гнева. Неужели Ангус думает, что она могла задушить Элен? Дейдре посмотрела на Гилеада, ища поддержки, но он тоже нахмурился. Нет, только не он!
      – Простите, мне не следовало уходить. – Голос Дейдре дрожал от слез.
      – Я поставлю у дверей стражу, и больше никаких зелий на ночь. Ясно?
      Знахарка открыла было рот, чтобы протестовать, но сдержалась.
      – Я останусь с леди.
      – Не надо, – сказал Гилеад, усаживаясь рядом с Элен. – Я проведу здесь остаток ночи.
      Брина опять хотела возразить, но Ангус властно прервал ее:
      – Всем все ясно? А теперь идите спать.
      Дейдре, дрожа от волнения, вышла из спальни вместе с остальными. Побег придется отложить. Убийца становится все наглее. Синяки на шее Элен трудно счесть за несчастный случай. Кто же желает ее смерти? Рассуждая логически, или Формория, или Ангус, больше некому. Но тогда почему Туриус до сих пор жив? Его никто не пытался убить, Ангус сегодня был искренно потрясен и даже поставил стражу у дверей. Но возможно, он просто играет роль обеспокоенного супруга. Раз не удалось отправить Элен на тот свет, что еще ему остается делать?
      Формория достаточно сильна, чтобы задушить хрупкую Элен, и внимание, которое Ангус оказывал жене за ужином, могло пробудить у королевы ревность. И, наконец, саксы. Дейдре интуитивно чувствовала, что покушение как-то связано с недавним похищением. Но вряд ли Формория сотрудничает с Идой. Она ценит землю не меньше Ангуса.
      Тогда кто же?
      Следующие несколько дней Дейдре провела как в кошмаре. Она поменялась с Джанет, чтобы избежать встреч с Гилеадом во время его утренних визитов к Элен, тем более что он часто приходил вместе с Даллис. Невыносимо больно было видеть их рядом, слышать ее звенящий смех. Неприятно, но Дейдре пришлось признать, что Даллис ведет себя как истинная леди и не замечает, как Джанет у нее на глазах флиртует с Гилеадом. Может быть, Гилеад уже поклялся своей невесте в вечной любви и ей незачем ревновать? Самой Дейдре приходилось тратить огромные усилия для того, чтобы успокоить пробудившееся в ней чудовище с зелеными глазами.
      Ангус в эти дни стал запирать ворота и устраивать допросы. Несколько раз Дейдре слышала свист кнута и сдавленные крики несчастных стражников, покинувших в ту ночь свой пост. Их привязывали к столбу возле конюшни и нещадно пороли.
      К вечеру Ангус вошел в большой зал и швырнул свой кнут в угол. Дейдре, которая потихоньку проникла сюда, чтобы взять фруктов, испуганно прижалась к стене: ей не хотелось попадаться ему под горячую руку. Но Ангус не заметил ее, он смотрел на Форморию, которая стояла у боковой двери.
      – Никто ничего не видел? – спросила она своим низким мелодичным голосом.
      Ангус устало улыбнулся и покачал головой.
      – Ничего. Как будто это было привидение.
      – Привидение? Будь осторожен, простые люди легко поверят в это. – Формория начала массировать ему плечи. – Думаю, тебе надо хорошенько поразмяться.
      – А я знаю одно укромное местечко. – Ангус обнял её.
      Дейдре долго смотрела им вслед. Значит, привидение во всем виновато? Так вот какую историю они собираются распространить!
 
      Гилеад чувствовал себя, как зверь в ловушке. Последние дни были ужасны. Обеспокоенный покушением на мать, он старался проводить с ней как можно больше времени. Вот и сейчас они с Даллис поднимаются к ней. Он искоса взглянул на свою невесту. Гилеад предпочел бы пойти один, но отец ясно дал понять, что он обязан чаще бывать с Даллис. И лучше сидеть всем вместе у мамы, чем быть с ней наедине.
      Гилеад знал, что все мужчины в замке завидуют ему. Друстан неустанно восхвалял достоинства Даллис, другие юноши ухаживали за ней, стоило ему отвернуться. К ее чести будь сказано, Даллис никого не поощряла и только доброжелательно улыбалась в ответ на комплименты или мило краснела, когда Друстан преподносил ей очередную оду. И за это нельзя ее укорять. Но она совсем не похожа на Ди.
      Открыв дверь в спальню Элен, Гилеад удивился, увидев там Дейдре. Она тут же вскочила, как он и ожидал. С тех вор, как приехала Даллис, она избегала его, словно зачумленного.
      – Мне надо идти, леди Элен. Я обещала собрать травы для Миры.
      Гилеад перегородил ей путь, прислонившись к дверному косяку.
      – Не стоит идти к ней сейчас. Когда мы проходили мимо кухни, Мира устраивала головомойку поваренку. Подожди, пока она поостынет.
      Дейдре тоскливо посмотрела на дверь и снова села с неприязненным выражением лица.
      – Хорошо. Я не в том настроении, чтобы выслушивать ее крики.
      – Она кричит на вас? – удивилась Даллис. – А со мной она была очень любезна. – И с ясной улыбкой продолжала: – Мы уже встречались с вами, но не успели познакомиться. Меня зовут Даллис.
      На лице Дейдре одно за другим сменялись самые разные чувства. Презрение? Гнев? Через мгновение маска приличия вернулась на место, и она спокойно кивнула. Пожалуй, даже слишком спокойно, и Гилеаду это совсем не понравилось.
      – Меня зовут Дейдре, и я всего лишь служанка леди Элен.
      О, как едко она напомнила ему, кто она на самом деле! Кузина короля Хильдеберта, Дейдре ничуть не уступает ему по родовитости. Гилеад уныло вздохнул. Он оказался в ужасной ситуации, а все из-за отца. Он хотел сразу отвести Комгалла в сторонку и объяснить ему, что Ангус слишком торопится и что это нечестно по отношению к Даллис – выдавать ее замуж за совершенно незнакомого человека. Но не успел Комгалл стряхнуть пыль с сапог, как Ангус тут же увел его к себе, чтобы поговорить о приданом. Потом они вместе с Туриусом наслаждались красным вином перед обедом. И Ангус отмахнулся от него, сказав, что сейчас не время для серьезных разговоров. И за ужином было то же самое. Отцу, человеку искушенному и отличному знатоку военной стратегии, всякий раз удавалось перехитрить Гилеада. И уж меньше всего Гилеад ожидал, что Ангус сразу объявит о помолвке. Теперь надо найти способ уладить все так, чтобы не пострадала гордость Даллис и не нарушился союз с ее отцом. Трудная задача, но не невозможная.
      – Ты проводишь мало времени с мамой, – робко заметил он, чтобы втянуть Дейдре в разговор.
      – В этом нет необходимости, – сухо ответила она. – Она не одна.
      – И за обедом тебя не было.
      – Я разрешила Дейдре не приходить, – вмешалась Элен.
      – Ты ведь тоже помолвлена, – радостно вставила Даллис. – Леди Элен очень добра, она разрешает тебе проводить побольше времени с любимым человеком. – В ее голосе прозвучала еле заметная грусть.
      Дейдре скорчила гримаску.
      – Нилл весьма надоедлив.
      Лицо Гилеада сразу посветлело. И почему он не подумал об этом раньше? За ужином он может уберечь Дейдре от приставаний Нилла и хоть этим поможет ей.
      – Может, сегодня за ужином ты сядешь с нами, Ди?
      Дейдре бросила на него испепеляющий взгляд и встала, взяв поднос.
      – Полагаю, это не совсем прилично, милорд. Я могу уйти?
      Элен задумчиво посмотрела на нее и кивнула. Гилеад был готов поклясться: когда Дейдре прошла мимо, его обдало волной ледяного холода. А что он такого сделал? Неужели Дейдре совсем не хочет поговорить с ним? Нет, пора с ней объясниться.
 
      Дейдре откинула пряди волос, упавшие на глаза, и рукавом вытерла пот со лба. Она опять пришла к часовне, чтобы проверить, не пропустили ли они что-нибудь. Конечно, она понимала, что лжет самой себе. Тут нечего больше искать. Просто ей хочется вырваться из замка и побыть одной, подальше от Даллис.
      О, эта очаровательная, идеальная Даллис! Она околдовала всех мужчин, кроме Ангуса и Туриуса. И принимала поклонение как королева, милостиво улыбаясь своим воздыхателям. Гилеад старался занять ее за столом беседой, ухаживал за ней. Как он посмел пригласить ее сесть с ними рядом?!
      Дейдре в сердцах изо всех сил ткнула лопатой в землю и ударилась о валун, лежавший рядом. Она сморщилась от боли. Вот дерьмо! Нет, она ни за что не сядет с ними за один стол!
      – Чем этот камень так разозлил тебя? – раздался рядом насмешливый голос Гилеада.
      Он стоял и улыбался, глядя на нее.
      – Что ты здесь делаешь?
      – Я думал, ты избегаешь меня. – Он взял вторую лопату.
      – Чепуха. – Дейдре нагнулась, притворяясь, будто ищет что-то на земле: он не должен видеть ее лицо, не должен знать, что кровь приливает к щекам, стоит ему приблизиться. Гилеад не принадлежит ей и никогда не принадлежал.
      – Ди, посмотри на меня.
      Она продолжала копать, отвернувшись от него. Гилеад поднял ее и развернул лицом к себе.
      – Я хочу поговорить с тобой. Пожалуйста, – взмолился он.
      Господи, Дейдре была готова прижаться к нему и раскрыть губы… Он поцеловал бы ее. Наверняка. Страстное желание захлестнуло ее. Сорвать бы с него и с себя одежду, упасть на теплую, разогретую солнцем землю, и пусть он опять возьмет ее, войдет глубоко… Греховно чувственный рот Гилеада был так близко… Нет, он помолвлен.
      – Нам не о чем говорить, – сказала Дейдре дрогнувшим голосом и отодвинулась.
      – Ты же знаешь, я не виноват в том, что Даллис…
      Дейдре встала за алтарь – пусть между ними будет преграда. Надо сохранять достоинство и не подпускать его к себе. Одно прикосновение – и она не выдержит.
      – Возможно, но, по-моему, ты не слишком возражал. Я все видела. По утрам ты ходишь с ней к леди Элен, в полдень вы откуда-то возвращаетесь вместе, за ужином ты занят только ею и даже не обращаешь внимания на еду. Потом вы танцуете…
      – Я не знал, что ты замечаешь все это, – несколько удивленно протянул Гилеад.
      Дейдре покраснела. Какая же она глупая! Доставила ему удовольствие, признавшись, что ревнует. Она тряхнула головой.
      – Надо быть слепой, глухой и немой, чтобы не заметить.
      – Я просто вел себя вежливо, – протестовал Гилеад. – Позволь объяснить тебе…
      Дейдре бросила на него свирепый взгляд.
      – Я слышала, что сказал твой отец. Ты помолвлен. Будешь отрицать это?
      – Нет, но…
      – В таком случае нам не о чем больше говорить. – Дейдре прикусила губу, чтобы не расплакаться. Он помолвлен. – Эти слова вонзались в нее, как острые ножи. – Оставь меня.
      Да, пусть он оставит ее в покое, иначе сердце разорвется.
      – Если бы ты выслушала меня, Ди! Пожалуйста…
      Она покачала головой. Даже если Гилеад решит отказаться от помолвки, Ангус не допустит этого. Да и хочет ли Гилеад отказаться от Даллис? Лучше не слушать его. Лучше порвать с ним навсегда. Она глубоко вздохнула. Лгать неприятно, а сейчас придется сделать нечто невообразимо трудное.
      – Побереги свое достоинство, Гилеад. Вы с Даллис отлично подходите друг другу. – Она старательно смотрела на дерево, чтобы не встретиться с ним глазами. – А я… я не люблю тебя. Уходи.
      – Но…
      – Иди. – Дейдре отвернулась и подняла лопату.
      Ее ноги дрожали так, что она боялась упасть. Когда она выпрямилась, Гилеад был уже далеко. Только тогда она позволила себе разрыдаться.
 
      Гилеад в ярости шагал по склону горы. Она даже не стала его слушать! Не позволила объяснить! А он был готов рискнуть, не испугался войны между кланами, собирался пойти против воли отца! И она сказала, что не любит его!
      Неужели та ночь так мало для нее значит? Но ведь он лишил ее девственности, он – ее первый мужчина. Черт возьми, это хоть что-нибудь да значит! Гилеад скривился от боли, вспомнив, как холодно вела себя Дейдре на следующее утро, как она то и дело поворачивалась к нему спиной. Наверняка жалела, что позволила ему так много. Он оказался в ловушке, потому что не может выбросить ее из головы. Она не любит его. Да, Дейдре избегала его задолго до приезда Даллис. Надо было быть дураком, чтобы не замечать этого.
      Он замедлил шаг, чтобы передохнуть. А может, не надо сопротивляться планам отца? Даллис хороша собой, и разве Друстан не твердит ему, что он счастливчик? И войны не будет. Да, Даллис послушна, вежлива, хорошо воспитана, она настоящая леди. Возможно, со временем он полюбит ее, хотя в ней и нет того огня, что так привлекает его в Дейдре.
      Ди… Он не станет больше называть ее так. По отношению к нему мисс Дейдре ведет себя как лицемерка. Лучше всего было бы все рассказать о ней отцу и отослать домой. К сожалению, он дал клятву хранить ее тайну.
      А он, Гилеад, не нарушает своих клятв.

      Осушив кружку эля, Нилл с грохотом поставил ее на столик возле своей кровати, схватил флягу, но, обнаружив, что она пуста, выругался и швырнул ее на пол. После «несчастного случая» с Элен Ангус запирал спиртное, и его воины ходили мрачнее тучи. А Ниллу пришлось заплатить служанке чистым серебром за какую-то жалкую флягу.
      Проклятие, его план опять сорвался. Опять. Элен должна была умереть. И ведь он все продумал, подробно объяснил, что и как делать. Неужели ни в чём нельзя положиться на его сообщницу?
      Он хрипло рассмеялся, словно залаял. Забавно! У него и женщины, которая согласилась ему помогать, совершенно разные цели. Ей хочется, чтобы Элен умерла, и Ангус стал свободным человеком. А ему смерть Элен нужна для того, чтобы шашни Ангуса и Формории вышли наружу. Они и сейчас не слишком прячутся, а если не будет Элен, то и вовсе забудут об осторожности. И Туриусу придется принять меры. У него сильная армия, у Ангуса не будет шансов выстоять против нее.
      После победы над Ангусом Туриусу понадобится человек, который будет присматривать за его новыми владениями. Нилл размечтался, оседлав своего любимого конька. Он женится на Дейдре, дальней родственнице Ангуса, и убедит Туриуса, что сможет держать клан в повиновении. Да, сэр. Он будет служить Туриусу верой и правдой. До тех пор, пока Фергус не решится напасть на Эйре.
      Да, именно так и будет. А лучше всего то, что ему лично не придется никого убивать. Вообще-то он не прочь прирезать Ангуса и посмотреть, как из него вываливаются внутренности. После стольких лет унижений это доставило бы ему огромное удовольствие. Но ему легче будет контролировать ситуацию, если его руки не будут запятнаны кровью.
      Гилеада тоже надо будет убрать, но с этим придется подождать. Частые убийства могут вызвать подозрения. Впрочем, можно поступить иначе: во время битвы с Туриусом стрела случайно попадет ему в спину. Жаль, что нельзя сделать его смерть более мучительной. Слишком часто Гилеад мешал ему поразвлечься с Дейдре. Ниллу не нравилось и то, что парень постоянно увивается за ней, как кобель за сукой во время течки.
      В его чреслах начался настоящий пожар, и Нилл издал глухой стон, похожий на рычание. Как ему хочется поскорее укротить эту маленькую сучку! Только надо быть осторожным, чтобы никто не заметил на ней синяков.
      Его переполняло ощущение своей власти. Еще немного, и он получит все, чего желает. Еще немного. Если только эта проклятая баба опять не сорвет его планы.
      Нилл пнул ногой пустую флягу и снова выругался. Ему надо выпить.
 
      Через три дня Дейдре с чувством огромного облегчения наблюдала, как Даллис и ее отец уезжают домой. Последняя неделя была самой длинной в ее жизни. Гилеад сторонился ее, и она понимала: между ними все кончено, если вообще что-то было. И все-таки приятно сознавать, что не придется больше смотреть, как он ухаживает за своей невестой.
      А когда Даллис вернется сюда перед свадьбой, Дейдре уже исчезнет. Лугнасад приближается быстро, пора бежать отсюда. Жаль только, что не нашли того, кто покушался на жизнь леди Элен. Дейдре хотелось бы быть уверенной, что Элен останется здесь в полной безопасности.
      Дейдре дождалась, пока Гилеад скроется в конюшне, и отправилась в маленький садик, где росли розы, которые так любила Элен. Она срезала для нее несколько штук и замерла, услышав звуки арфы.
      Сегодня мелодия была медленной и мрачной, как похоронный марш. Наверное, Друстан опять был в дурном расположении духа. Дейдре еще вчера вечером заметила, что его губы плотно сжаты, а обычно ясные глаза стали тусклыми и безжизненными.
      Дейдре зашла за угол и чуть не столкнулась с Ниллом, который тут же воспользовался возможностью схватить ее.
      – Зря ты избегаешь меня, красавица. Я вот сейчас тебя немножко поцелую, а ты подумай о своем поведении.
      Дейдре плотно сжала губы и попыталась увернуться, но обозлившийся Нилл прижал ее к себе с такой силой, что шипы от роз впились ей в руки. Дейдре охнула, и Нилл, улучив момент, принялся целовать ее, просовывая язык в рот. Дейдре в отчаянии укусила его, Нилл взвыл от боли и уже занес руку, чтобы ударить ее. Кто-то крепко схватил его за руку. Это был Гилеад. И откуда только он появился?
      – Я не позволю тебе бить женщину, в нашем доме это не принято, – сказал он, грозно сверкнув глазами.
      Нилл вытер рот рукой и злобно прищурился, увидев на пальцах пятна крови.
      – Мне осточертело, что ты вечно лезешь не в свое дело, встаешь между мной и моей невестой.
      Глаза Гилеада потемнели.
      – В таком случае уезжай.
      Нилл не успел ничего ответить: на пороге парадной двери появился Ангус и, окинув взглядом всю компанию, кивнул Дейдре:
      – Если эти цветы для Элен, отнеси их поскорее.
      На этот раз Дейдре была искренно благодарна ему. Гилеад и Нилл все еще стояли, свирепо глядя друг на друга, и она решила, что лучше ретироваться, пока они не подрались.
 
      Элен сидела в кресле и вышивала. Последнее время она заметно окрепла. То ли потому, что ее тайные враги взяли вынужденную передышку, то ли потому, что Ангус стал уделять ей больше внимания. Дейдре не знала причины, но радовалась таким переменам в ее самочувствии и настроении.
      – Какие прелестные розы! Дай понюхать.
      Элен с наслаждением вдохнула пряный аромат, и вдруг ее взгляд упал на царапины на руках Дейдре.
      – Что случилось, дитя мое?
      Дейдре, натянув рукава, дрожащими пальцами взяла вазу.
      – Ничего, миледи.
      – Я хочу знать, – настаивала Элен.
      Не выдержав, Дейдре упала в кресло и начала всхлипывать, закрыв лицо руками.
      – Ну-ну, поплачь, и будет легче. – Элен ласково погладила ее по плечам. – Это Гилеад расстроил тебя?
      Дейдре заплакала еще громче.
      – Нет, – выдавила она наконец. – Он помог мне. Это Нилл, миледи. Он пытался применить силу, и я укусила его. Он хотел ударить меня, но Гилеад остановил его. – Из ее глаз опять ручьем потекли слезы. – Я не выйду замуж за этого зверя.
      Элен обняла ее.
      – Бедное дитя, я поговорю с Ангусом, но не знаю, поможет ли это.
      Дейдре подняла голову и вытерла слезы.
      – Спасибо, миледи.
      – Розовый цвет – любовь, красный – страсть, – задумчиво сказала Элен, выбрав из букета две розы. – Ты не одинока в своем горе.
      Дейдре шмыгнула носом.
      – О чем вы?
      – Не думаю, что мой сын любит Даллис, – вздохнула Элен.
      В душе Дейдре, вопреки здравому смыслу, зажегся огонек надежды.
      – Почему… почему вы так думаете?
      Элен провела шелковистыми лепестками розы по щеке.
      – Я читаю это в его глазах. Когда мужчина любит, они как будто горят изнутри. Это невозможно скрыть.
      Дейдре с удивлением посмотрела на Элен. Неужели Ангус когда-то был в нее влюблен? А если так, то каким образом Формория встала между ними? Она взяла Элен за руку.
      – Могу я спросить, миледи? Это не мое дело, но… значит, то же самое произошло с вами и вашим мужем?
      Элен погладила бутон и осторожно положила розу на стол.
      – Нет, – печально сказала она. – Наш путь был полон терний.
      Дейдре притихла, а Элен уставилась вдаль, погрузившись в свои воспоминания.
      – Хочешь, я расскажу тебе? – спросила она с нежной улыбкой. – Может, настала пора рассказать кому-то.
      – Если таково ваше желание, миледи. Мои уста будут хранить молчание.
      Элен закутала ноги пледом.
      – Я еще ребенком обожала Ангуса. Наши отцы были союзниками. Два-три раза в год я сопровождала отца в поездках. А Ангус в то время был еще мальчишкой и никогда не расставался со своим деревянным мечом для упражнений, вечно ходил с синяками. У него не было времени на девушек, и меня он тоже не замечал. Только одна сумела завладеть его вниманием, та, которая, как и он, любила оружие и битвы.
      – Формория? – тихо спросила Дейдре. Элен кивнула.
      – Еще тогда мне следовало все понять. Но мы выросли, и я почти перестала с ней встречаться. Я радовалась, что Ангус принадлежит только мне.
      – Он ухаживал за вами?
      – Мне казалось, что ухаживал. Он всегда был учтив и внимателен ко мне, не обращал внимания на других девушек, которые ходили за ним по пятам. Ангус диковат, от него исходит какая-то особая сила. Он притягивал их, как святой Патрик – змей.
      Дейдре очень хорошо представляла себе это. Она буквально видела, как Ангус, прекрасный, словно Рогатый бог, высокомерно отмахивается от многочисленных поклонниц.
      – Но вам он уделял внимание?
      – Я была молода и влюблена. – Лицо Элен исказилось от боли. – Теперь я понимаю: Ангус оказывал мне знаки внимания из-за моего отца. Даже в четырнадцать лет он ценил землю больше всего на свете, – Она сглотнула слезы. – А через пять лет я совершила грех… Мы приехали к Ангусам осенью, после сбора урожая, – продолжала она, немного успокоившись. – Я удивилась, увидев Форморию, а еще больше была поражена, узнав, что она вышла замуж за Туриуса. Ангус вел себя тихо и все время смотрел на нее, когда думал, что его никто не видит. Помнишь, я говорила о взгляде влюбленных? Но в то время я не понимала, что это любовь. Пока случайно не увидела, как они целуются в саду.
      – И что же вы сделали?
      – О, заметив меня, они тут же отпрянули друг от друга. Формория сделала вид, будто что-то случилось с ее башмачком, а Ангус притворился, что просто помог ей удержать равновесие. Но я все поняла, конечно, улыбнулась и ушла.
      – И никто из них не догнал вас? Не попытался объясниться?
      – Нет. Они оба слишком горды. – Элен помолчала. – Но мысль об этом… о том, как его сильные руки обнимают Форморию, а она запускает пальцы в его густые волосы, как их губы жадно ищут друг друга… Эта мысль застряла в моей голове. Я страстно хотела быть на ее месте. Хотела чувствовать то же самое, прижаться к нему, ощутить его ласки. – Элен отвела взгляд и покраснела. – А потом я задумала нехорошее дело.
      – Не могу в это поверить, – запротестовала Дейдре. Но Элен только покачала головой.
      – Формория была замужем. Ангус не мог жениться на ней. А я хотела выйти замуж только за него. И я подумала: а почему бы нет? У меня большое приданое, брак со мной соединит кланы. И я была уверена: когда он узнает меня получше, я заставлю его забыть о Формории.
      – Что же произошло?
      – Я… я написала письмо, – прошептала Элен, опустив глаза. – Я написала Ангусу, что расскажу обо всем Туриусу, если он не объяснится со мной. Назначила ему встречу в амбаре, в полночь. Свежая солома была такой мягкой и так сладко пахла. Отличное место, для любви. Я думала… о, это было дурно, что если я заставлю его поцеловать меня, то…
      – Ангус пришел?
      Элен кивнула, и слезы капнули на ее руку.
      – Он был очень сердит, совсем не в том настроении, чтобы заниматься тем, о чем я мечтала. Он спросил, как это я осмелилась шантажировать его. Сказал, что я понятия не имею, какие чувства они с Форморией испытывают друг к другу.
      – Но ведь он в конце концов женился на вас? – нахмурилась Дейдре.
      По щекам Элен опять потекли слезы.
      – На этом мои злые проделки не кончились. Перед свиданием я велела служанке найти отца и сказать, что меня нет в постели. Что я собиралась покататься верхом при лунном свете. – Элен горестно всплеснула руками. – Услышав шаги, я обняла Ангуса. Он схватил меня за руки, чтобы оттолкнуть, но было поздно. Отец уже увидел нас.
      – Ангус не пытался объяснить ему, в чем дело?
      – О, это было трудно. Мой отец ревел, как разъяренный бык. Кричал, что я сама никогда не пошла бы ночью в амбар, если б Ангус не заманил меня всякими обещаниями, которые не собирается выполнять. Что он скомпрометировал его дочь. Я чувствовала: Ангус кипел от злости, но сдерживал себя и все смотрел на меня – ждал, что я все расскажу и исправлю положение. – Элен закрыла лицо руками и зарыдала. – А я солгала. Сказала, что Ангус обещал жениться на мне.
      – Ах, значит, он поступил благородно, – растерянно пролепетала Дейдре, пытаясь хоть как-то успокоить Элен.
      Она выпрямилась и прижала платочек к глазам.
      – Да, но только после того, как поговорил с Форморией. Думаю, он хотел получить ее разрешение.
      – Что? – удивилась Дейдре.
      – Для нее это был идеальный вариант. – Элен вытерла носик. – Она могла не беспокоиться, что Ангус полюбит кого-то и она потеряет его. А я, – с горечью сказала Элен, – я была наивна и думала, что его чувства изменятся, как только мы станем близки.
      – Но Ангус обязан заботиться о вас. Вы родили ему сына.
      – Я думала, что он полюбит меня за это. – Элен слабо улыбнулась. – Но, получив наследника, он больше никогда не прикасался ко мне.
 
      Гилеад чистил Малькольма с удвоенной энергией. Жеребец повернул голову и укоризненно посмотрел на хозяина.
      – Извини, – пробормотал Гилеад, опомнившись, и ласково погладил гладкую шею лошади. – Я не хотел сдирать с тебя шкуру.
      Малькольм кивнул и опять принялся жевать сено.
      Гилеад был очень сердит на себя. Он провел в компании Даллис пять дней, но его отношение к ней не изменилось. Оно осталось таким же, как и в первый день. Гилеад чувствовал в Даллис какую-то внутреннюю пустоту, хотя она и вела себя безупречно. Кроме того, она не умела ездить верхом и не испытывала ни малейшего желания учиться этому. Когда он спросил, стреляет ли она из лука, Даллис была шокирована. Однажды Гилеад попробовал поддразнить ее, но, в отличие от Дейдре, Даллис не поняла шутки и всерьез обиделась. Гилеад вздохнул. Единственное, что она любила по-настоящему, так это музыку. В ее глазах всякий раз появлялось мечтательное выражение, когда Друстан начинал перебирать струны арфы. А может, все дело в его одах? Женщины любят лесть.
      Все, кроме Дейдре, вдруг с изумлением подумал он. Да, у нее есть странные идеи о каком-то «рыцарстве», но она ведет себя честно и открыто. Но она сказала, что не любит его. И об этом не стоит забывать.
      Ладно, если он женится на Даллис, Дейдре придется выбросить из головы. Если бы отец поступил так же по отношению к Формории, мама, возможно, была бы счастливой женщиной. Но он, Гилеад, не пойдет по отцовским стопам. Он не поставит Даллис в такое унизительное положение. Господи, в какой ад превратилась его жизнь!
 
      Ошеломленная Дейдре долго молчала. Она и представить себе не могла, что Элен способна на такой обман. И поведение Ангуса теперь виделось ей совсем в ином свете. Может, не такой уж он черствый и деспотичный человек? Бедная Элен! Она получила то, что хотела, но какой ценой! Ужасно знать, что он стал ее мужем только потому, что не хотел скомпрометировать ее, не хотел назвать лгуньей. И еще ужаснее сознавать, что человек, которого ты страстно любишь, едва терпит твое присутствие.
      Так не должно быть. Но даже в ее любимой книге жизнь героев складывалась не гладко. Разве Гиневра была счастлива? С Артуром – нет. У них с Ланселотом был шанс жениться, но они упустили его. Как печально… Дейдре так глубоко погрузилась в свои мысли, что чуть не подскочила, когда в спальню матери вошел Гилеад.
      – Я прервал ваш разговор?
      – Я уже собиралась уходить. – Дейдре встала.
      – Подожди, – сказала Элен. – Ты возилась со мной все утро. Поезжайте-ка с Гилеадом на прогулку.
      – В этом нет необходимости, – поспешно возразила Дейдре.
      – У меня дела, – добавил Гилеад, не глядя на нее.
      – Ерунда. – Элен откинула плед. – Я тоже погуляю. Обещаю: пока вы будете кататься, я подышу свежим воздухом и погреюсь на солнышке.
      Гилеад беспомощно взглянул на мать. Дейдре тоже растерялась. Элен не любила гулять. Это уловка: она хочет свести их вместе. Но зачем?
      Между тем Уна быстро вытащила большое и удобное кресло во двор, усадила туда Элен и подоткнула плед, чтобы госпоже было тепло.
      – Тебе не обязательно ехать со мной, – сказала Дейдре, когда они с Гилеадом отошли подальше.
      – Как ты думаешь, почему мама решила выйти на улицу в прохладный день и выбрала место, откуда нас хорошо видно? Она хочет, чтобы мы поехали вместе.
      В сердце Дейдре зажглась маленькая искорка.
      – Зачем?
      – Не знаю. – Гилеад вздохнул. – Ей не нравится, когда люди злятся друг на друга.
      Искорка загорелась сильнее.
      – Ты злишься на меня?
      – Нет. Ты честно сказала, что не любишь меня.
      Искорка погасла, как от ушата холодной воды.
      – Ты помолвлен! – почти крикнула Дейдре.
      – Ты тоже! – сердито ответил Гилеад.
      Она открыла было рот, но сдержалась. А что, если схитрить? Если они уедут подальше, можно попросить Гилеада остановиться и отдохнуть немного. Да, стоит попробовать. Только надо прихватить у Брины травы для сонного зелья.
      – Что ж, если леди Элен хочет помирить нас, давай проведем время с удовольствием. Седлай лошадей, а я возьму вино, хлеб и сыр.
      Вскоре Дейдре вернулась с сумкой, в которой лежали свежий хлеб, маленький горшочек с теплым медом, сыр и фляга с вином. В сапог она ухитрилась спрятать пакетик с травой, которую нашла на столе у знахарки. Если смешать ее с вином, Гилеад наверняка заснет, и она сможет убежать.
      – Наслаждайтесь, – крикнула им вдогонку Элен. Прощаясь, Дейдре обняла се. Она будет скучать по ней, даже зная, что она отнюдь не невинная жертва неудачного брака. Дейдре поспешила к Гилеаду, который уже выводил во двор Малькольма и Уингера.
      Дейдре поставила ногу в стремя, но тут случилось непредвиденное: из амбара с шипением выскочила кошка, преследуемая собаками. Они пронеслись прямо под копытами Уингера, который испуганно попятился. Дейдре упала па землю.
      – Не двигайся, – сказал Гилеад, подбежав к ней. – Я посмотрю, нет ли сломанных костей.
      Его руки медленно скользили по ее телу. Дыхание Дейдре участилось, сердце выпрыгивало из груди.
      – Вес в порядке? Нигде не болит?
      Ей показалось, что пальцы Гилеада чуть дольше, чем нужно, задержались на ее груди. В душе Дейдре опять запорхали бабочки.
      – Если ты не передумала ехать, я помогу тебе сесть на Уингера.
      – Ты это сделала нарочно! – вдруг раздался сердитый голос Нилла.
      – Вряд ли я могла заставить собак побежать за кошкой, – съязвила Дейдре.
      – Ты отлично понимаешь, что я имею в виду. Ты притворилась, что тебе больно, чтобы этот сукин сын мог щупать тебя.
      – Вы называете леди Элен собакой? Не думаю, что это понравится лорду Ангусу.
      – Не дразни меня, – хмуро ответил Нилл. – Я этого не потерплю.
      – А я не позволю указывать мне, что делать, – не сдержалась Дейдре.
      Нилл побагровел, на висках у него вздулись вены. Он сжал кулаки и свирепо посмотрел на Гилеада.
      – Больше вы не будете ездить вместе, – прошипел он.
      – А я думал, что ты уже уехал, – вмешался Гилеад.
      – Ангус попросил меня остаться, он собирается заключить перемирие с Фергусом, – проворчал Нилл. – Я не хочу, чтоб моя невеста ездила с тобой на прогулки! Отправляйся в дом, – приказал он Дейдре.
      – Она еще не твоя жена, Нилл. Ее дело решать – ехать со мной или нет.
      – Ты поможешь мне сесть на лошадь? – нетерпеливо спросила Дейдре.
      Гилеад усмехнулся, легко закинул ее в седло и сам взобрался на Малькольма.
      – Мой отец не любит ждать, – сказал он, глядя сверху вниз на взбешенного Нилла.
      – Мы с тобой еще не закончили, Гилеад, – с ненавистью в голосе прошипел Нилл.
      – В любое время, Нилл. В любое время. – И Гилеад насмешливо отсалютовал ему.

      – Куда мы отправимся? – спросил Гилеад, когда они выехали за ворота.
      – К каменному кругу.
      Дейдре хотелось еще раз побывать там. Что, если дар ясновидения пробудится снова?
      – Это далеко.
      – В таком случае не будем терять времени. – Дейдре пустила лошадь в галоп.
      Они ехали молча. Гилеад смотрел по сторонам, нет ли засады, а Дейдре обдумывала план побега. Наконец они добрались до цели. Гилеад, прищурившись, взглянул на солнце.
      – Через час надо возвращаться.
      Они вошли в каменный круг, и Дейдре тут же ощутила легкое головокружение, по ее коже побежали мурашки.
      – Ты чувствуешь?
      – Что? – удивился Гилеад.
      – Магическую силу.
      – Ты думаешь, камень здесь?
      Дейдре попыталась настроиться. Аура Гилеада пульсировала с такой силой, что она невольно отшатнулась. Да, она чувствовала чье-то присутствие… и странное умиротворение, словно во всей вселенной вдруг воцарилась гармония. Божественная геометрия камня тоже воплощает гармонию. Но… ясновидение не пробуждалось.
      – Нет, это не камень. Это что-то другое… такое ощущение, что здесь не может быть лжи. Только правда. Знаю, это звучит странно.
      – Ничего странного. Эти круги сделаны не просто так. Здесь веками проводили языческие ритуалы. Наверное, эту магию ты и чувствуешь.
      Магия. Она определенно ей нужна, чтобы усыпить Гилеада. Дейдре посмотрела на него и уже в который раз восхитилась чистыми, строгими линиями прекрасного лица и синими, как июньское небо, глазами. Обнять бы его в последний раз…
      – Может, ты и прав. Я хочу подольше остаться здесь. Давай поедим.
      Гилеад кивнул и вскоре вернулся с припасами.
      – Принеси мне воды. Хочется пить, и умыться, я вся в пыли, – попросила Дейдре, когда он налил вино в плошки.
      Как только он ушел, Дейдре вытащила пакетик и высыпала содержимое в вино. Ей было противно делать это, но она знала, что иначе побег не удастся. И место для осуществления ее планов просто идеальное. Гилеад будет спокойно спать, в укромном месте, а когда он проснется и разберется что к чему, она уже будет далеко.
      Дейдре отломила хлеб и начала есть его с медом; Когда Гилеад вернулся, она протянула ему чашку с вином, а сама быстро выпила холодную чистую родниковую воду, чтобы он не успел разбавить ею зелье.
      Гилеад сделал большой глоток и занялся едой. Дейдре подлила ему вина, как только его чашка опустела, и сама пригубила чуть-чуть. Он явно не был сонным, наоборот, его глаза как-то странно блестели. Он томно потянулся к ее руке и начал гладить пальцы. По телу Дейдре пробежала жаркая волна, каждая пора на коже открылась, нервы вибрировали. Его прикосновение возбудило ее, особенно потому, что она уже ничего, подобного от него не ожидала. Неужели Гилеад так сильно опьянел? Нет, непохоже. Но его глаза потемнели, зрачки расширились, взгляд стал более пристальным и тяжелым. Она попыталась высвободить руку, но он крепко сжал ее.
      – Почему ты сторонишься меня, Ди? – Гилеад посмотрел на ее округлые груди, просвечивающие через тонкое полотно рубахи.
      Слишком поздно Дейдре вспомнила, что трава, которую, она взяла у Брины, имеет и другое воздействие. Римляне использовали ее как афродизиак. Господи, сколько она ее насыпала? Дейдре страстно хотелось его объятий, но она знала: Гилеад возненавидит ее за этот обман, когда зелье перестанет действовать.
      – По-моему, тебе не стоит больше пить. – Она протянула руку, чтобы взять у него чашку, но Гилеад отдернул ее.
      – Попробуй отними.
      Дейдре сделала еще одну попытку, стараясь не дотрагиваться до него, и через мгновение почувствовала на своей шее его теплое дыхание. Она отстранилась – Гилеад притянул ее к себе.
      – Ах, Ди! Неужели ты не хочешь меня?
      Он целовал ее волосы, изящную раковину уха, завораживая, лишая воли… Великая богиня, конечно, ей хотелось этого! Дейдре жаждала, чтобы его руки ласкали ее тело, чтобы каждый нерв трепетал от его прикосновений и внутри разливался огонь. Она жаждала, чтобы он вошел в нее и заполнил собой целиком… Мускулы ее лона сжимались и разжимались, дыхание стало прерывистым.
      А Гилеад уже расстегивал ее рубашку. Надо остановить его. Дейдре попыталась сопротивляться, но он навалился на нее всей тяжестью, пригвоздив к земле. Ее губы разжались сами собой под его поцелуями. В эти мгновения она чувствовала себя птицей, которую долго держали в клетке, а потом вдруг выпустили на волю.
      Дрожащими, неверными от спешки руками они раздевали друг друга…
      – Какая ты красивая, Ди! – восхитился Гилеад, глядя на нее.
      Потом он с улыбкой окунул пальцы в мед, провел золотистые полоски вокруг ее грудей и принялся слизывать их, медленными, сильными движениями языка.
      Это была утонченная пытка – ждать больших наслаждений. Наконец Дейдре почувствовала, как в нее входит бархатистая сталь мужской плоти. Гилеад наносил удар за ударом, вонзаясь все глубже, испепеляя ее. Тело Дейдре звенело и дрожало, внутри нарастала гигантская волна, грозившая затопить весь мир вокруг. Волна поднялась на невообразимую высоту и… разбилась вдребезги. В эту же секунду, растянувшуюся на целую вечность, Гилеад глухо вскрикнул, содрогнувшись от высшего наслаждения.
      Долгое время они лежали потные, с мокрыми, слипшимися волосами, вслушиваясь в прерывистое дыхание друг друга и стук своих сердец. Гилеад привстал и нежно поцеловал Дейдре.
      – Знаешь, у шотландцев есть такой обычай: они приносят священную клятву, когда встречают свою истинную любовь. Если эту клятву произносят в каменном круге, она связывает людей навеки. Ты хочешь дать ее?
      Дейдре всматривалась в его лицо. Эти чувственные губы только что целовали ее так страстно, синие, яркие, как бриллианты, глаза были полны любви и нежности. Но эти чувства не истинны, он просто выпил любовное зелье. Дейдре прикусила губу.
      – Я не могу.
      – Почему? Неужели ты думаешь, что после всего этого я позволю тебе выйти замуж за Нилла?
      Дорогой Гилеад! Такой галантный, такой благородный!
      – Ты тоже помолвлен.
      Долю секунды он колебался.
      – Вряд ли Даллис будет очень огорчена. И я постараюсь убедить Комгалла.
      – Ты не говорил бы так, если бы был сейчас самим собой.
      – А кто же я, по-твоему? – усмехнулся Гилеад.
      Дейдре осторожно высвободилась из его объятий и села, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками.
      – Я подсыпала кое-что в твое вино. Гилеад опешил, потом его лицо посветлело.
      – Ты хотела возбудить меня? Зачем? Ради развлечения?
      – Нет!
      Он сердится, потому что не знает истинной причины. Но рассказать ему нельзя: иначе она не сможет убежать из замка.
      – Так почему? – настаивал Гилеад.
      Дейдре только молча покачала головой. С отвращением фыркнув, он быстро оделся и собрал чашки.
      – Ты уже развлеклась, так что одевайся. Когда мы вернемся в замок, будет уже темно.
      Дейдре поспешно оделась, стараясь сдержать слезы. Она сама влезла на Уингера, впрочем, Гилеад, судя по всему, и не собирался ей помогать. Его следовало остановить, но, Господи, как ей было хорошо!
 
      Гилеад тихо выругался. Дейдре сказала, что не любит его. Сказала прямо и честно. Почему же он никак не может усвоить эту простую истину? И все же она положила какие-то травы в его вино. Зачем? Если бы он не знал, что Дейдре была девственницей, он принял бы ее за искусную куртизанку. Одни только ее руки чего стоят – они разжигают в его теле пламя. Отец посмеялся бы, узнав, что ему не нравится, когда его используют для любовных утех. Но для него это не просто развлечение. Ему хочется, чтобы его любили. Чтобы Дейдре любила его по-настоящему сильно, хотя она и помолвлена с другим.
      Злость немного поутихла, когда Гилеад вспомнил о Нилле, о том, что этот грубый мужлан будет обладать ее телом. Любит ли его Дейдре или нет, но она не заслуживает такой страшной участи. Гилеад был бы не прочь вызвать Нилла на поединок и драться с ним за Дейдре. Но он ведь и сам помолвлен.
      Гилеад уже поставил ногу в стремя, когда ветерок пробежал по траве, подхватив забытый им в спешке шарф, который зацепился за камень, и унес его в стоунхендж.
      – Сейчас вернусь, – проворчал Гилеад.
      Он наклонился, чтобы поднять шарф. Голова закружилась, Гилеад выпрямился и широко раскрыл глаза от удивления.
      Невесть откуда появившийся туман сгустился и отгородил его от всего мира. Даже огромные камни были едва различимы. Воцарилась странная, мертвая тишина. Не было слышно ни пения птиц, ни фырканья лошадей. Ничего. Только безмолвие царило вокруг и густой, как облако, туман. Вдруг кромлех начал светиться. Сначала свет был тусклым, словно от свечи, скрытой за занавесом. Потом он стал ярче, еще ярче… Мощный сияющий поток залил Гилеада, он упал на колени и закрыл лицо руками.
      – Взгляни, Гилеад.
      Тихий мелодичный голос прозвучал как гром среди ясного неба. Гилеад медленно опустил руки. Девушка с золотисто-рыжими волосами сидела на алтарном камне, держа в руке какой-то продолговатый предмет. Вокруг нее вились клубы тумана, и все казалось каким-то призрачным.
      – Ты настоящая? – спросил Гилеад, хотя хорошо знал ответ на этот вопрос.
      У него начались галлюцинации от выпитого зелья. Или иной мир действительно существует и он вошел в него? Девушка улыбнулась и протянула ему странную вещицу.
      – Ищи гар-аль, Гилеад.
      Тишина стала еще пронзительнее, и Гилеада вдруг омыло волной покоя и умиротворения. Он недоуменно заморгал. Девушка, одетая в белое, растворялась в клубах тумана, плясавших вокруг нее. Вещь, которую она держала в руке, было невозможно рассмотреть как следует. Или он спятил, или это и есть тот самый философский камень. Гилеад протянул руку.
      – Я возьму это для Дейдре.
      Призрак покачал головой.
      – Ты должен найти его.
      – Но я уже вижу его… кажется. – Не успел Гилеад произнести эти слова, как девушка исчезла, туман рассеялся и открыл окружающий мир.
      Плохо понимая, что произошло, он медленно побрел к лошадям.
      – Ты тоже видел ее? – спросила взволнованная Дейдре.
      – Кого? Здесь никого нет, кроме нас, – сказал он, притворяясь, будто не понимает, о чем идет речь.
      – Женщину. В белом платье с золотисто-рыжими волосами.
      Гилеад с удивлением уставился на Дейдре: ведь ее не было там! Неужели у них одинаковые галлюцинации?
      – Я тоже видела ее, – спокойно продолжала Дейдре. – Когда была здесь одна. Я сказала ей, что ищу камень. Что она говорила тебе? Пожалуйста. – Дейдре положила руки ему на плечи.
      Исходящее от нее тепло было вполне реально, как и запах ее кожи. Опять пели птицы, солнце клонилось к закату. Он вернулся в свой мир.
      – Она сказала, что я должен искать гар-аль, если хочу помочь тебе. – Заметив озадаченное выражение лица Дейдре, он добавил: – Гар-аль на гэльском означает «каменная чаша».
      Дейдре сдвинула брови.
      – Я ищу камень, может быть, табличку, а не чашу. Но почему она сказала нам обоим одно и то же?
      Гилеад тоже ничего не понимал. Он с притворным равнодушием пожал плечами и вскочил на лошадь.
      – Думаю, лучше никому не говорить об этом. Отец наверняка решит, что он спятил.
      Дейдре кивнула, но волнение не покидало ее. По дороге домой Гилеад убеждал себя, что все это – просто результат действия зелья, но он не мог отрицать, что испытал ощущение полного умиротворения. Он искоса взглянул на Дейдре. Ее лицо было полно решимости. Она верила. А он?
 
      Дейдре тихонько проскользнула в свою комнату, чтобы переодеться к ужину. Когда она вошла в зал, все уже были в сборе. Формория окинула ее и Гилеада проницательным взглядом и лукаво улыбнулась.
      – Хорошо прогулялись? – спросила Элен, когда слуги принесли мясо.
      – Да, – ответила Дейдре. – Мы были у каменного круга.
      Гилеад метнул на нее предостерегающий взгляд, и она поспешно добавила:
      – Это интересно.
      – Надо было взять охрану, – строго заметил Ангус. – Мы выгнали саксов, но здесь повсюду рыщут разбойники. Ты ведь знакома с ними, не так ли?
      – Я чувствовала себя в безопасности с Гилеадом, – возразила Дейдре и смутилась, заметив, что Формория усмехнулась, а у Гилеада порозовели щеки. – Я люблю осматривать развалины.
      – Да, я знаю. Поэтому ты копала возле старой церкви. Что ты искала там? – поинтересовался Ангус.
      – Это просто увлечение. Один раз я нашла старую римскую монету, другой раз – серебро.
      – То, что ты найдешь на моей земле, принадлежит мне.
      – Что плохого, если Дейдре отыщет две-три монеты? – неожиданно властным тоном возразила Элен. – Тебе они не нужны.
      Ангус и Формория удивленно воззрились на нее, но Элен, казалось, ничего не заметила.
      – А вообще-то я решила взять Дейдре с собой.
      Наверное, все бы удивились намного меньше, если бы Элен вскочила вдруг на стол и начала танцевать, как библейская Саломея. Дейдре гордилась Элен, которая становилась сильнее с каждым днем.
      – И куда же ты собралась? – спросил Ангус, не скрывая своего изумления.
      – В Эйре. Я хочу навестить отца.
      У Дейдре часто забилось сердце. Отличный способ избавиться от Нилла. Возможно, сама Элен поможет ей бежать. Но от следующих слов она сникла.
      – В Эйре делают лучшие кружева и вышивки. – Элен посмотрела на Дейдре. – Тебе это понадобится для свадебного платья, и я сделаю заказ для Даллис.
      Ангус и Формория украдкой обменялись взглядами.
      – Когда ты едешь и на сколько?
      – Ненадолго. Обе свадьбы через десять дней. Если мы отправимся в путь послезавтра, то вернемся за четыре дня до Лугнасада. Этого достаточно, чтобы нашить кружева. Если Комгалл и Даллис приедут раньше нас, то я уверена, вы их развлечете, – обратилась она к Формории.
      – Это сделает Гилеад, – сказал Ангус.
      – О нет, муж мой. Он не сможет.
      – Почему это? – нахмурился Ангус. – Так положено.
      Дейдре чуть не рассмеялась: забавно слушать, как Ангус рассуждает о приличиях.
      – Гилеад будет сопровождать нас, – продолжала Элен.
      Дейдре открыла рот от удивления, но вовремя опомнилась. Неужели Элен дает ей возможность побыть с Гилеадом наедине почти целую неделю?
      Ангус помрачнел. Дейдре взглянула на Гилеада. У него был несколько расстроенный вид. Почему? Не хочет оставлять отца наедине с Форморией? Или не желает быть с ней?
      – Я дам вам хорошую охрану, Элен. Ты будешь в полной безопасности. Гилеаду не стоит ехать, – наконец произнес Ангус.
      – Ему нужно ехать, – твердо заявила Элен. – Разве ты забыл о сокровищах моего отца? Он давно взял с нас обещание: когда наш сын женится, он сам выберет серебро для своей невесты.
      Боль острым ножом пронзила Дейдре. Значит, Элен все-таки желает этого брака. Но она все равно поедет в Эйре – подальше от этого замка, от Нилла, от свадьбы…
      Ангус некоторое время молчал, Формория внимательно изучала свои ухоженные ногти. Наконец он кивнул:
      – Хорошо, бери его с собой.
      У Дейдре помимо ее воли опять часто забилось сердце. Она проведет с Гилеадом несколько дней, пока он свободен. А может, он уговорит деда, и она сможет остаться в Эйре. Но почему Гилеад так злится? Ведь Туриус будет здесь. Она оглянулась: Туриус не пришел к ужину.
      – А где король? – не удержалась она.
      – Максимилиан опять устроил неприятности. На этот раз он помогает франкам, которые обвиняют Туриуса в том, что он якобы укрывает у себя племянницу Хильдеберта, беглянку, – объяснила Формория, пристально глядя на Дейдре. – Туриус решил встретиться с сыном и поехал в Лугувалиум.
      Дейдре побледнела. Значит, Хильдеберт ищет ее. Еще одна причина, по которой следует отправиться в Эйре.
      – Когда он вернется? – резко спросил Гилеад.
      – Не раньше чем через неделю, – спокойно ответил Ангус с непроницаемым выражением лица.
      – Тогда я…
      – Ты поедешь, этого хочет твоя мать.
      Формория одарила Гилеада невинным взглядом и сложила руки на коленях.
      – Не волнуйся, с нами все будет в порядке.
      Дейдре была ошеломлена. Формория осмелилась почти открыто заявить о том, что они с Ангусом хорошо проведут время вместе. Да, эта женщина прекрасно воспитана, она – само воплощение приличия, но в ее душе нет и капли чистоты и невинности. И нервы у нее железные.
      Элен в эти минуты походила на птичку, попавшую в силки, к которой подкрадываются кошка и лиса одновременно. Дейдре буквально слышала мурлыканье Формории. Бедная Элен!
      – Может быть, уже поздно ехать в Эйре, до свадьбы осталось мало времени. – Дейдре старалась, чтобы ее не выдала дрожь в голосе. – Гилеад может взять серебро и позже.
      Он с благодарностью улыбнулся. Горькая победа, но по крайней мере он уже не сердится на нее. Дейдре была поражена не меньше остальных, когда Элен гордо подняла голову и сказала:
      – Мы едем. Гилеад должен исполнить этот обычай.
      Серебро для Даллис. Гилеад женится. Дейдре чувствовала себя как Христос, которого предали за тридцать сребреников. Она заморгала, глотая слезы.

      Они добирались до порта Думбартон целый день. Там кипела бурная деятельность. Дейдре с восхищением смотрела, как матросы с купеческого судна бросают на причал канаты и ловко пришвартовываются к пирсу, разворачиваясь бортом. С корабля спустили трап, и, к удивлению Дейдре, по нему с мычанием прошло около двадцати коров, которых подгоняли криками и щелчками бичей.
      – Откуда их везут? – поинтересовалась Дейдре.
      – Наверное, с севера, – ответил Гилеад. – Габран хотел сам разводить крупный рогатый скот, но вряд ли он решится. С овцами куда легче.
      По набережной грузчики тащили тюки с шерстью на борт неуклюжего пузатого торгового корабля. Неподалеку от торгового судна Дейдре увидела узкую длинную галеру, на которой они и должны был и добраться до Эйре. Дейдре смотрела на корабль с благоговейным ужасом. В прошлый раз она пересекла канал на утлом рыбацком суденышке, в котором едва поместились все люди. К счастью, ветер был слабый, вода – спокойная, потому что они подскакивали то вниз, то вверх даже па маленьких волнах. И на берег вышли зеленые от морской болезни.
      А это – настоящая галера. Около ста футов в длину, с, узким корпусом, изящно изогнутым носом, украшенным бронзовой отделкой. Просмоленное дерево так и сияло в лучах утреннего солнца. Когда они взошли на борт, Дейдре заметила, что галера отличается от военных кораблей ее кузена. Там гребцы находились внизу и сидели в несколько рядов друг под другом. Здесь же на палубе стояло дюжины две скамеек, на каждой были места для трех человек.
      – Все эти усовершенствования делают корабль более маневренным? – спросила она Гилеада.
      – Да, и более быстрым. Если будет попутный ветер, мы доберемся до Эйре к завтрашнему утру. – Он подал ей руку и помог спуститься в трюм. – Я покажу вашу каюту.
      Кают было всего четыре: две занимали капитан и его помощник, третья предназначалась для Гилеада.
      – Где же спят лучники и другие воины?
      – На палубе, чтобы в любую минуту быть готовыми принять бой. Они же и гребут, меняясь посменно, это очень удобно: солдаты всегда в форме, и у нас нет недостатка в команде, даже если кого-то ранят.
      – Ты думаешь, нам грозит опасность?
      Только сейчас Дейдре осознала, что на корабле находится около пятидесяти вооруженных до зубов людей.
      – Нет, не думаю, пираты обычно плавают южнее.
      – А саксы?
      – Иногда они заплывают сюда. Но – и это единственное, за что следует поблагодарить Фергуса Мора, – он перехватывает их корабли. – Гилеад открыл дверь в каюту. – Ты будешь здесь с мамой. Мы отплываем немедленно, пока идет отлив.
      Когда он ушел, Дейдре огляделась по сторонам. Каюта была обита сосновыми досками, от которых исходил легкий запах хвои. Две койки с высокими краями – чтобы пассажиры не упали во время качки – были прибиты к дальней стене. Между ними находился стол, тоже прибитый к стене. Оловянные кувшин и миска утопали для устойчивости в специальных отверстиях, сделанных в полке. Через маленькое оконце над столом в каюту проникал свет. Вес было устроено разумно и удобно.
      Вскоре вниз спустили их сундуки, но Дейдре не стала переодеваться. В штанах будет удобнее стоять на палубе, где ветрено, и волны могут перехлестывать через борт. Дейдре поднялась наверх. Она была слишком взволнована, чтобы усидеть на месте. Ведь у нее появился шанс освободиться от Нилла. Она подошла к Гилеаду и, задрав голову вверх, стала смотреть, как на мачте один из матросов пытается поправить линь, оглашая воздух грязными ругательствами.
      – Давай скорей, идиот! – закричали матросы, стоявшие внизу. – Нас уносит течением! Начался прилив!
      Корабль действительно несло прямо на скалы. Гребцы, изрыгая проклятия, прилагали все усилия, чтобы корабль взял правильный курс.
      – Я думала, мы отчалили во время отлива, – сказала Дейдре.
      – Тебе нужно спуститься вниз, – велел Гилеад. – Да, мы немного опоздали, но следующий отлив будет только перед рассветом. Я не мог допустить, чтобы вы с мамой ночевали в доках. А теперь иди скорей.
      Внезапно канат распутался, и огромный парус обрушился вниз как раз над головой Дейдре. Гилеад, подхватив Дейдре, успел откатиться подальше. Она чувствовала, как он дрожит всем телом, закрывая ее голову руками, и… злится. Конечно, она поступила глупо, не послушавшись его. Но как приятно лежать в его объятиях.
      – Ты могла погибнуть, – резко сказал он, опершись на локти.
      – В таком случае я благодарна тебе за спасение. – Дейдре улыбнулась. А что, если немножко пошевелить бедрами? Она слегка переместилась и была вознаграждена, почувствовав, как напряглось его мужское естество.
      Гилеад резко выдохнул и встал.
      – Возвращайся к маме, Ди, и оставайся внизу. А у меня здесь дела.
      Дейдре решила не спорить, она все еще дрожала – то ли от пережитого страха, то ли от близости Гилеада.
      Наконец, когда корабль лег по курсу, она снова поднялась на палубу. Гилеад стоял на носу, опершись о поручень, и смотрел, как в волнах плещутся морские львы.
      – Люди говорят, что это оборотни. Они могут принимать человеческий облик и танцевать на берегу. Моя старая няня рассказывала, что они очень соблазнительны.
      Одно из животных выпрыгнуло из воды и с любопытством уставилось на Гилеада.
      – Наверное, это девушка, – со смехом предположила Дейдре. – Они могут обольщать мужчин?
      – Есть легенда, что если мужчина заберет шкурку, то оборотень так и останется в женском обличье и будет принадлежать ему навеки.
      – Независимо от ее желания?
      – Ты чувствуешь себя пленницей?
      – В каком-то смысле. – Дейдре посмотрела ему прямо в лицо. – Я не вернусь с вами в замок.
      – Что ты задумала? – тревожно спросил Гилсид.
      – Я хочу остаться в Эйре. Я буду с радостью служить твоему деду.
      – Не уверен, что это получится. Отец Нилла его сосед. Макэрка не рискнет устраивать войну.
      – Война, война, война! – пылко воскликнула Дейдре. – Меня выдают: замуж, чтобы не было войны. Ты вынужден жениться на Даллис по этой же причине. Разница только в одном; ты для Даллис не представляешь угрозы. – Она с трудом сдерживала слезы.
      – Ты действительно думаешь, что Нилл может убить тебя?
      – Да! – Дейдре вытянула руку и закатала рукав, чтобы показать ему желто-зеленые синяки. – Видишь?! А один раз я думала, что он и вовсе сломает мне запястье, и это сейчас, когда мы всего лишь помолвлены. Как ты полагаешь, он будет вести себя, когда я стану его законной собственностью?
      Гилеад осторожно дотронулся до синяков и вдруг порывисто обнял Дейдре.
      – Ах, Ди. Я знал, что он жесток, но не думал, что настолько.
      На мгновение, уткнувшись в его плечо, она почувствовала себя как за каменной стеной. Дейдре даже показалось, что он вот-вот поцелует ее. Но Гилеад отстранился.
      – Я поговорю с дедушкой. – Спасибо. – Дейдре слабо улыбнулась.
      – Вам лучше уйти с палубы, – раздался голос помощника капитана. – Мы миновали Холи-Айленд., сейчас море будет штормить.
      Он был прав. Они вышли в открытое море, и волны стали вдвое, а то и втрое выше, палубу заливало водой. Остаток дня Дейдре провела, смачивая лицо Элен мокрой тряпкой. Внизу качка была еще сильнее, и у нее все переворачивалось внутри, когда корабль подскакивал на очередной волне. Аппетит пропал, и когда Гилеад пришел сменить ее, Дейдре ограничилась тем, что пожевала кусочек хлеба.
      Ночь была темной, бегущие по небу тучи закрывали бледную луну. Ветер выл и рвал одежду, хлестал дождь. Может быть, это дурное предзнаменование?
      Наутро они добрались до Эйре. Небо было чистое, море спокойное. После дождя, пролившегося накануне, изумрудные горы казались еще зеленее, трава была усеяна мириадами бриллиантовых капель. Элен, все еще бледная после пережитой морской болезни, все-таки сошла на берег без посторонней помощи. В гавани их встречал сам Макэрка. Ему было уже за семьдесят, но этот мужчина вовсе не выглядел стариком. Крепкого телосложения, с проницательными серо-стальными глазами, он держался прямо, и его волосы были густыми, как у юноши. Он с такой силой обнял дочь, что Дейдре испугалась, как бы он не переломал ей ребра.
      – Ты что-то похудела, дитя мое. Если Ангус плохо обращается с тобой, он мне за это ответит.
      – Нет, папа. Ангус хорошо относится ко мне. Мне не на что жаловаться.
      Дейдре с грустью подумала, как Элен защищает Ангуса. Наверное, это в крови у шотландцев – любой ценой избегать междоусобиц.
      – Ну, нечего тут стоять, – весело продолжал Макэрка. – Мать хочет поскорее увидеть вас обоих.
      Он похлопал Гилеада по спине так, что другой на его месте рухнул бы на землю. На Дейдре король Эйре не обращал никакого внимания всю дорогу, пока они ехали к его крепости. Дейдре подавила истерический смешок. В Галлии ее сопровождал бы пышный эскорт. Но служанок никто не замечает – возможно, это и к лучшему.
      Элен почти весь день отдыхала и встала только к ужину. Ее лицо порозовело, походка стала тверже. Воздух Эйре явно действовал на нее благотворно. Или она просто испытала облегчение, оказавшись вдали от Ангуса и Формории?
      Их провели мимо зала, где звенели чаши и громко разговаривали воины, и усадили в личной столовой короля. Войдя в комнату, Дейдре ахнула от удивления. На стенах висели роскошные тканые ковры, серебряные и золотые нити сверкали при свете десятков ароматных свечей. Полированный стол сиял как зеркало, вокруг него стояли двенадцать стульев с высокими прямыми спинками. Но больше всего Дейдре поразила скатерть, расшитая розами, которые сплетались с виноградной лозой. Такой великолепной вышивки она еще никогда не видела.
      Элен была права. Даже Клотильда, которая так гордилась тем, что собственноручно вышила покрывало для алтаря, не смогла бы сделать ничего подобного. Дейдре вгляделась попристальнее. Розы и виноград. Еще в глубокой древности пять лепестков розы символизировали пять возрастов женщины. А еще роза – символ звезды Венеры и ее движения по небу. Придворный астроном однажды рассказал ей, что божественная звезда пересекает небо пять раз каждые восемь лет, то проходя перед солнцем, то прячась за ним. Особенно Дейдре удивило то, что Венера может быть и утренней, и вечерней звездой. Она очень скучала по милому старику, который терпеливо объяснял ей тайную мудрость ночного неба. Клотильда изгнала его, обвинив в том, что он проповедует языческие учения. Но он успел поведать Дейдре о том, о чем говорила и ее мать: узор из роз есть скрытый символ женской силы.
      И эти виноградные ветви, извивающиеся змеями… Еще один символ – женской мудрости. О, какой злой может быть змея! Но ветви-змеи соединялись с розами в очаровательный орнамент. А это что? В одном углу скатерти – большая роза, от которой в разных направлениях лучами расходятся виноградные ветви с маленькими розочками на концах. В другом углу девять роз среднего размера. Дейдре наклонилась: вот тут, под лепестком, вышит крохотный, едва различимый инициал. Около следующей розы – еще один… Под каждой розой по инициалу, последняя буковка «Е».
      Дейдре задумалась. В ее книге рассказывалось о том, что в мистическом Авалоне было девять жриц. А на древней короне, которую мать получила во время мистерий, было написано, что потомки Магдалины однажды сумеют пробудить истинную любовь и божественную силу Исиды. Может, на скатерти вышит тайный код, символизирующий колена священного рода?
      Почувствовав головокружение, Дейдре судорожно вцепилась в спинку стула.
      – Очень красиво, – промолвила она, когда туман перед глазами рассеялся. – Эта вышивка словно рассказывает какую-то историю.
      Элен бросила на нее странный взгляд.
      – Мой дед сделал это для меня, когда я была еще крошкой.
      – Его вышивальщицы были очень искусны.
      – Нет, дедушка сделал это сам.
      – Ваш дедушка сам вышивал? – изумилась Дейдре.
      – Да. В одном из сражений он получил ужасную рану в бедро. Она так и не зажила. Сначала он решил просто уйти отдел и передал бразды правления моему отцу, но безделье быстро ему наскучило. Он сказал бабушке, что хочет чем-то заполнить свою жизнь, что-то оставить после себя.
      – Она учила его вышивать? – спросила Дейдре. – Наверное, на это ушли годы.
      – Да, – ответил Макэрка. – Они запирались в спальне и никого туда не впускали. Мы слышали только тихое бормотание, словно бабушка рассказывала какие-то истории, а иногда ругательства дедушки. Воины бились об заклад, что у него ничего не получится: тяжело держать иглу грубыми солдатскими руками, испещренными шрамами. Но они ошиблись. – Старик помолчал. – Я боялся, что люди будут смеяться над ним, а дедушка спокойно говорил, что мужчины разучились восхищаться красотой, они ценят красоту только разве что в постели.
      Элен и ее мать ахнули, услышав такую непристойность, даже Гилеад был несколько ошеломлен.
      – Ваш дедушка был сильным человеком и жил так, как хотел, – сказала Дейдре и обратилась к Элен: – Как же вы могли оставить такую красоту здесь, выйдя замуж?
      Лицо Элен исказилось от боли.
      – Я думала, что когда-нибудь приеду и заберу ее, но потом решила: пусть лучше скатерть украшает эту комнату.
      Дейдре поняла: Элен не осмелилась взять подарок деда, сделанный с такой любовью, зная, что ее брак – просто фарс. Она надеялась, что когда-нибудь Ангус полюбит ее и qua увезет его в Кулросс. Однако этого не произошло.
      Какая странная история. Неужели бабушка Элен поведала своему мужу легенду о священном роде? Может, камень здесь, в Эйре? У Дейдре слегка закружилась голова. Если инициал «Е» значит Элен, то получается, что именно она завершает длинную череду поколений, в которых присутствует сила Великой богини. У нее нет дочери, стало быть, Гилеад должен унаследовать ее, и у него высокое предназначение. Но какое?
      – Так ты поможешь ей? – спросил Гилеад деда на следующее утро во время завтрака.
      Макэрка тщательно прожевал теплую лепешку и только потом ответил:
      – Нилл – горячая голова, и его отец тоже. Он придет за ней сюда и предъявит свои права.
      – Но ты король, она будет под твоей защитой.
      – Эта девица для меня никто. К чему рисковать?
      – Нилл жесток. Он плохо обращается с женщинами. Мы не сможем защитить Дейдре, если она выйдет за него замуж.
      – Мы? – Макэрка проницательно посмотрел на внука.
      – Я и отец.
      – Никогда бы не подумал, что он способен на сочувствие, – фыркнул Макэрка. – Удивительно!
      Гилеад беспокойно поерзал на стуле. У деда повсюду шпионы. Интересно, много ли он знает о том, что творится у них в замке?
      – Если вы так беспокоитесь за нее, почему не отослали домой? В Арморику? Она ведь оттуда? – спросил внука Макэрка.
      Гилеад уныло кивнул: ему было неприятно обманывать деда.
      – Ее родители умерли. Дейдре некуда идти. – Она действительно ваша родственница?
      – Дальняя, по линии Коу.
      – Да, это дальнее родство, – согласился дед. – Но и этого достаточно, чтобы привязать Нилла. Кровные узы не нарушаются.
      Гилеад понял, что проиграл: старик побил его своей логикой.
      – Прости, – сказал Макэрка, уходя. – Я не могу рисковать, может начаться война.
      Гилеад посмотрел ему вслед. Не может быть, чтобы ничего нельзя было придумать! Может, послать Дейдре к его второй бабушке, в Броселианд? Да, надо было раньше догадаться. Отличная идея! Озеро находится в глубине леса, места там дикие, нехоженые. Хильдеберт дважды подумает, прежде чем осмелится отправиться туда на поиски. Чтобы защитить Дейдре, бабушка опять пустит слухи о таинственных духах, которые якобы живут в лесу. То есть Гилеад считал это вымыслом, а вот бабушка… В ней всегда было что-то странное, словно она общалась с потусторонним миром.
      Немного приободрившись, Гилеад решил посмотреть серебро, которое по распоряжению деда уже принесли в его комнату. Его ждали три больших сундука. Гилеад отобрал несколько блюд и кубков: они наверняка понравятся Дал-лис. Ему-то самому было все равно – пить из серебра или из деревянной кружки. Потом он вытащил кувшин и несколько блюд поменьше и отложил их в сторонку. Это для Дейдре. Пусть продаст их, если потребуется.
      Гилеад хотел было закрыть третий сундук, когда зацепился взглядом за что-то необычное на самом дне. Он протянул руку и нащупал твердую гладкую поверхность. Это была мраморная чаша. Серовато-белый камень прорезали зеленые прожилки, бронзовые края и ручки были украшены витиеватым узором рун… Гилеад перевернул чашу, но не обнаружил на дне имени мастера. Красивая вещь. Как она сюда попала? Он порылся в сундуке, но больше никаких вещей из мрамора не нашел.
      Гилеад решил отдать чашу Дейдре как прощальный дар, на память. Если они и встретятся когда-нибудь, он уже не сможет поцеловать ее теплые губы, дотронуться до ее нежной груди. Он даст клятву верности своей жене и будет блюсти ее.
      Да, эта чаша для Дейдре. Возможно, они еще успеют выпить из нее вина перед отъездом.
 
      За ужином Дейдре заметила, что Гилеад то и дело украдкой смотрит на нее. Он сильно нервничал. Элен приходилось несколько раз переспрашивать его, прежде чем Гилеад отвечал на ее вопросы. Это был последний вечер в Эйре: завтра они должны будут вернуться обратно.
      Дейдре тоже с трудом скрывала волнение. Макэрка, очевидно, отказал внуку в его просьбе. Что ж, его владения обширны. Сегодня утром бабушка Гилеада повезла их на прогулку, и Дейдре расспрашивала ее и Элен о ближайших деревнях и дорогах. Она чувствовала себя немножко виноватой: Элен, ничего не подозревая, охотно рассказывала о родных местах, где прошло ее детство.
      В голове Дейдре уже созрел план. Она ускользнет сегодня вечером и пойдет пешком. В отличие от Ангуса Макэркя не запирал ворота на ночь: в Эйре сейчас царил мир. Стражники не заметят ее в темноте. На рассвете она уже доберется до большой деревни, где, по словам Элен, есть рынок. Там она купит лошадь и поедет на юг, в Тару.
      Элен рассказала ей о том, как однажды она отправилась туда посмотреть на Лиа Файл – знаменитый камень судьбы, который лежал в изголовье Иакова, когда тот увидел во сне лестницу, уходящую в небо, – символ цепи поколений священного рода. К сожалению, реликвию украли, но, возможно, там она найдет свой философский камень. Сегодня утром у нее опять кружилась голова – верный признак присутствия Силы. Надо попробовать.
      Но сегодня вечером… сегодня вечером она увидится с Гилеадом в последний раз. Эта мысль была невыносима, и Дейдре пыталась отогнать ее прочь.
      После ужина Элен ушла со своей матерью, Дейдре тоже собралась скрыться в своей комнате, когда к ней подошел Гилеад.
      – Хочешь, пойдем прогуляемся?
      Дейдре кивнула и взяла его под руку. Ветер стих, и они направились к морю.
      – Дедушка отказал тебе? – спросила Дейдре, когда они остановились возле маленького домика, где в военное время обычно сидел стражник. Сегодня там никого не было.
      – Да, дед не хочет нарушать мир, который воцарился в Эйре с тех пор, как Фергус отвел свои войска. – Гилеад взял ее за руку. – У меня есть план.
      – План?
      – Когда мы приедем в порт, я посажу тебя на корабль, который плывет на юг. Напишу письмо моей второй бабушке, по линии отца, и объясню, кто ты. Она даст тебе убежище на Черном озере. Там ты будешь в безопасности.
      Дейдре глубоко вдохнула соленый морской воздух. Жить в таком лесу… Поговаривали, что он заколдованный и люди, которые осмеливались зайти подальше, не возвращались обратно. Ходили слухи и о некой таинственной даме, которая жила там. Никто не видел ее, но люди рассказывали, будто она остается вечно юной. Если не удастся найти камень, лучшего места не придумаешь. Там можно будет скрыться, исчезнуть навсегда. Но тут Дейдре вспомнила об Ангусе.
      – А как же твой отец? Он рассердится, узнав, что ты разрушил его планы?
      – Наверное. – Гилеад равнодушно пожал плечами.
      – Что он сделает с тобой?
      – Не беспокойся, он меня не убьет, – усмехнулся он.
      Дейдре вспомнила вопли солдат, которых пороли возле конюшни. Ангус вполне способен на жестокость.
      – Он изобьет тебя, так ведь?
      – Ничего, Дейдре. Главное, что ты будешь в безопасности, а раны заживут.
      Дейдре заглянула в его темно-синие глаза. Гилеад готов принести себя в жертву. Ради нее. Она все-таки что-то значит для него… или он просто не хочет брать грех на душу, зная, что Нилл может убить ее. Но в любом случае она не примет его предложение. Ее собственный план гораздо лучше. И никто не обвинит Гилеада, если она сбежит без его ведома. Надо попасть в Тару. Камень где-то близко – Дейдре чувствовала это. Но Гилеаду не стоит ничего говорить.
      – Спасибо. А ты уверен, что бабушка поступит вопреки воле своего сына?
      – Отец ничего не сделает, побоится, что его заколдуют, – улыбнулся Гилеад.
      – Кто заколдует? – изумилась Дейдре.
      – Духи, которые некогда обитали в озерах. Потом святой Патрик изгнал их, потому что они осмелились оскорбить его. Они переправились через море и поселились в Броселианде. По словам бабушки, эти духи невероятно красивы, они доводят мужчин до безумия или утаскивают их на дно озер, и больше их никто не видит.
      – Ты шутишь? – недоверчиво спросила Дейдре.
      – Нет, я слышал эту историю еще в детстве. – Глаза Гилеада потемнели. – Нам пора возвращаться.
      Дейдре остановила его:
      – Люби меня.
      – Ди… – Гилеад растерялся.
      – Это наша последняя ночь.
      Колеблясь, он пробормотал, что в общем-то пока еще неженат…
      – Пожалуйста, – взмолилась Дейдре.
      На лице Гилеада отразилась борьба чувств, но долг пересиливал желание, его проклятая галантность явно одерживала верх. Дейдре тяжко вздохнула, осознав, что потерпела поражение, и пошла по тропинке, ведущей к замку. Гилеад положил руки ей на плечи.
      – Иди сюда, – хрипло прошептал он и повел ее к домику.
      Он тут же запер дверь, и они оказались в темноте. Дейдре лишь краем глаза успела рассмотреть убого обставленную комнатенку и койку в углу, накрытую пледом. Гилеад жадно завладел ее ртом, его руки торопливо срывали с нее одежду.
      – Тебе холодно? Я могу зажечь огонь.
      – Ты уже зажег огонь во мне.
      Гилеад отнес ее на койку, быстро разделся сам и скользнул под плед. Некоторое время они просто лежали, прижавшись друг к другу. Дейдре пошевелила бедрами, усиливая токи, которые шли от их тел. Гилеад медленно вошел в ее лоно.
      – Я хочу тебя, – прошептала Дейдре.
      Он продвинулся дальше, еще на дюйм, и остановился.
      – Хочу тебя всего. До конца.
      Гилеад слегка отодвинулся. Дейдре прерывисто дышала.
      – Гилеад, пожалуйста.
      Он снова вошел в нее, но лишь наполовину.
      «Господи, за что он так мучает меня?» – подумала Дейдре и выгнулась, закинув ноги ему на спину. Он отодвинулся, дразня ее.
      – Гилеад…
      – Ш-ш-ш, у нас впереди целая ночь.
 
      Рука Гилеада лениво скользнула по подушке. Уже занялся рассвет, прорезав небо бледно-коралловыми, полосами. Он хотел погладить шелковистые волосы Дейдре, но его пальцы коснулись грубой ткани. Он открыл глаза: постель была пуста. Гилеад свесил ноги. Куда ушла Дейдре? Он страстно желая, чтобы она была сейчас рядом – теплая и желанная.
      Гилеад нахмурился, заметив на столике записку. Быстро прочитал ее и, выругавшись, второпях оделся и помчался в замок.
      Маленькая глупая Ди. Она решила сбежать, ничего не зная об этих местах. Боялась, что его накажут, а Гилеада это меньше всего беспокоило. Только, сегодня он понял, что любит Дейдре. Он чувствовал это и раньше, после той ночи в каменном круге. Но сейчас зелье было ни при чем.
      Он любит Ди, а она сбежала от него.

      – Что значит сбежала? – грозно спросил, Макэрка Гилеада.
      – Она оставила записку, – мрачно ответил тот. – Это отец во всем виноват. Дейдре не хочет выходить замуж за Нилла.
      – Ты имеешь к этому какое-то отношение? – поинтересовался старик, заметив небритое лицо Гилеада и его помятую одежду.
      – Нет. – Гилеад сглотнул. – Независимо от меня она не вышла бы за него.
      – С каких это пор нищенки отказываются от выгодного замужества? Она должна быть благодарна и Нишу, и твоему отцу: они обеспечили ей будущее.
      Гилеад повел плечами.
      – Я видел синяки, которые на ее теле оставил Нилл. Как ты думаешь, каково ее будущее?
      – Синяки? – ахнула Элен, которая завтракала вместе с отцом. – Опять? Я уже видела распухшее запястье, но больше Дейдре не жаловалась. Если Нилл сделал такое еще раз, даже Ангус поймет….
      – Твой муженек должен был подумать об этом раньше, до того как согласился на помолвку, – проворчал старик. – А по закону она уже собственность этого мужлана. И я не хочу, чтобы Нилл и его отец-головорез прискакали сюда и обвинили меня в том, что я ее укрываю. – Он повернулся к слуге, стоявшему рядом. – Позови Калина, пусть возьмет свору гончих. Потом найдешь Дункана. Пусть приведет своего волка. Ее надо найти и вернуть обратно, так или иначе.
      Гилеад в ужасе смотрел на деда. Свора гончих может разорвать Дейдре в клочья, если собак не успеют остановить. Он быстро пошел к дверям.
      – Ты куда? – загремел Макэрка.
      – За лошадью. Я поеду искать ее. Видишь ли, я люблю Дейдре.
      Не обращая внимания на горестные всхлипывания матери и крики деда, он помчался на конюшню. Может, у Ди хватило ума украсть лошадь. Тогда он успеет найти ее живой.
 
      Первые лучи солнца уже пробивались сквозь листву деревьев, когда послышался лай собак. Дейдре шла по берегу реки. Собаки были еще далеко, но она поняла, что они взяли след.
      А всему виной любовные утехи, из-за которых она упустила время. Дейдре собиралась бежать после полуночи, сразу уйти от Гилеада. Но эта ночь была так прекрасна, его прикосновения – так желанны… И Дейдре, истомленная ласками, чувствовала себя так уютно в его объятиях, что в конце концов заснула. А проснулась уже перед рассветом.
      Лай приближался. Дейдре решила идти по воде, чтобы собаки не смогли учуять запах. Она шагнула в быструю горную речку. Ноги погрузились в ледяную воду выше башмаков. Сморщившись, Дейдре побрела по мелководью, стараясь удерживать равновесие и не спотыкаться о множество мелких камней.
      Но вскоре ей пришлось выйти на берег: река здесь впадала в море. Она пошла дальше, выбирая самые каменистые места, карабкалась на валуны, чтобы сбить собак со следа. Дважды она упала, поранив ноги об острые камни. Временами лай почти затихал, она едва слышала его.
      Только один раз, совсем выбившись из сил, Дейдре остановилась на минутку и вытащила из сумки хлеб и сыр, но присесть не осмелилась. Там, где были ручьи, она переходила их вброд, и ее ноги онемели от холода, несмотря на летнюю жару. Когда наступили сумерки, ее ступни были стерты в кровь. Собак уже долгое время не было слышно. То ли они потеряли след, то ли охотники привязали их на ночь. Дейдре было все равно, она слишком устала. Этой ночью поспать почти не удалось, а за день она одолела семь-восемь лиг. Ноги стали тяжелыми, их было трудно отрывать от земли.
      Вконец обессилев, Дейдре обогнула очередной валун и с радостью обнаружила сбоку небольшую пещерку, а точнее, нечто вроде каменного навеса. Земля под ним была сухой и ровной. Здесь можно укрыться от дождя и ветра. Она села и с наслаждением сняла свои мокрые грязные башмаки и съела немного хлеба и сыра. Жаль, что нельзя разжечь костер: дым наверняка заметят ее преследователи, а еще хуже – бандиты. Она Легла, свернувшись калачиком и, не успев даже зевнуть, погрузилась в крепкий сон.
      Утром ее разбудили яркие лучи солнца и запах жареного мяса. На мгновение спросонок ей показалось, что она в замке. Медленно открыв глаза, Дейдре увидела сидящего рядом огромного, как медведь, мужчину, который разглядывал ее.
      Он сидел на корточках возле костра и спокойно поворачивал над огнем вертел с кусками зайчатины. Его ручищи были похожи на медвежьи лапы, лохматые черные волосы и густая борода только усиливали это сходство.
      Дейдре пришла в ужас. Откуда он взялся? Незнакомец явно был здесь давно: он успел разжечь костер и жарил добычу. Сколько времени он сидит вот так и смотрит на нее? Всю ночь? Дейдре вздрогнула. Как глупо, что она позволила себе уснуть!
      Может, он собирается ее изнасиловать? Нет, вряд ли. Он уже сделал бы это, если б захотел. Она медленно села.
      – Ты голодна? – Его голос, несмотря на диковатую внешность, был приятным – низким и спокойным. Даже завораживающим.
      – Кто… кто вы? – пролепетала Дейдре.
      Он молча наблюдал за ней, его черные, как полночь, глаза странно светились. Дейдре охватила паника. А что, если она забрела в какое-то заколдованное место, откуда никто не возвращается обратно?
      – Меня зовут Дункан, – ответил наконец мужчина, оторвал кусок зайчатины и протянул Дейдре: – Поешь, девочка.
      Дейдре осторожно откусила кусочек. Мясо оказалось сочным и нежным. Только сейчас она поняла, что умирает с голоду. Она глотала куски, почти не прожевывая их. Мужчина рассмеялся – совсем как обычный человек – и протянул ей еще один кусок.
      – Что вы здесь делаете? – отважилась спросить Дейдре.
      – Сейчас-то? Охраняю тебя. Неразумно спать без огня, он защищает от диких животных.
      Дейдре решила, что он просто живет где-то поблизости и может помочь ей.
      – Я хочу добраться до Тары. Я потеряла своих охранников…
      – Зачем?
      – Я… пилигримка. Хочу увидеть святилище.
      – Разве ты не знаешь, что камень судьбы забрал Фергус Мор?
      Дейдре нахмурилась. Она действительно представления не имела, что камень у Фергуса. Эта реликвия обладает огромной силой: человек, владеющий ею, непобедим.
      – Все равно я хочу добраться до этого места. Ты поможешь мне?
      Дункан призадумался, потом отрицательно покачал головой:
      – Макэрка разъярится, если я сделаю это.
      – Макэрка? – У Дейдре сердце ушло в пятки. Неужели ее все-таки нашли? Она проглотила комок, застрявший в горле, и решила, что будет блефовать. Возможно, Дункан не знает, кто она. – Неужели столь могущественный король будет возражать против того, чтобы простая девушка отправилась поклониться святыне?
      Дункан приподнял толстые брови.
      – Нет, если бы речь шла о простой девушке. Но он хочет, чтобы ты вернулась домой, Дейдре.
      Дейдре застыла, ее ноги словно вросли в землю. Он все знает! Она сникла.
      – Как ты нашел меня? Я сбила собак со следа.
      Дункан улыбнулся, обнажив волчьи зубы, и указал толстым пальцем на кусты. Лежавший там волк, которого Дейдре сначала и не заметила, поднял свою массивную голову с огромных лап. Взгляд его холодных золотистых глаз был пронизывающим, длинный язык свешивался из пасти. Казалось, он цинично ухмыляется.
      – Он не тронет тебя, – сказал Дункан и свистнул. Волк подполз на брюхе и ткнулся носом в руку хозяина. Дункан отдал ему остатки мяса. – До тех пор, пока я не прикажу ему.
      Дейдре вполне поверила в это. Теперь Дункан казался ей больше похожим на волка, чем на медведя. Она вздрогнула.
      – Нам пора возвращаться. – Он посмотрел на нее с уважением. – Я тебе вот что скажу. Не думал я, что ты сумеешь убежать так далеко. Не знаю, от чего ты бежишь, но, наверное, от чего-то очень уж плохого.
      – Я бегу от своей смерти, – сказала Дейдре с отсутствующим взглядом.
      Дункан нахмурился, но ничего больше не сказал. Он молчал всю дорогу, а волк послушно бежал рядом.
 
      В порту Гилеад обнаружил только одно рыболовецкое судно и совсем крохотное суденышко. Он спросил какого-то моряка, не отплыл ли вчера отсюда корабль.
      – На рассвете отчалил «Ахман» с большим грузом на борту.
      – Там были пассажиры?
      Моряк почесал густую щетину на лице.
      – Да, странная штука. На борт вошли цыгане.
      Цыгане! Скорее всего, они захватили Дейдре, чтобы продать ее в рабство.
      – С ними была белокурая женщина?
      – Наверняка не скажу, господин. Они уплыли затемно. Но женщины там были. И одна из них сердилась и кричала что-то.
      – И куда направились?
      – В Константинополь.
      У Гилеада заныло сердце. Он вытащил горсть монет.
      – Готовь судно к отплытию.
      Моряк с жадностью посмотрел на монеты, но отрицательно покачал головой.
      – На одном сломалась мачта, а другое нужно просмолить как следует, иначе оно продержится в открытом море не больше двух-трех часов.
      Гилеад кипел от нетерпения, но возражать не стал. Этот человек не виноват, что Дейдре, возможно, затащили на корабль и увезли в дальние края, чтобы продать как белую рабыню. Оставалось одно: во весь опор скакать в замок, а потом взять военный корабль отца. На нем удастся догнать неуклюжее медлительное грузовое судно.
      Он скакал без устали, делая лишь короткие остановки, чтобы лошадь могла отдохнуть. И все же только на рассвете, когда солнце разукрасило небо первыми красно-оранжевыми лучами, он устало поднимался в гору к замку деда.
      Возле парадной двери уже стояли сундуки. Макэрка и Элен завтракали.
      – Тебе придется остаться здесь, мама! – воскликнул Гилеад, когда Элен бросилась в его объятия. – Я еду в Константинополь.
      – Значит, ты не женишься на Даллис? – растерянно спросила Элен.
      Даллис. Он уже забыл о ней и о том, что до свадьбы осталось меньше недели.
      – Сейчас не время думать об этом. Я подозреваю, что Дейдре похитили. Возможно, она на корабле, который отплыл вчера утром. Я должен перехватить его, прежде чем она… – Он умолк, не в силах продолжить свою мысль.
      – Прежде чем что?
      Гилеад застыл, не веря своим ушам. Он медленно повернул голову. На пороге стояла Дейдре. В три прыжка Гилеад пересек комнату и сжал ее в объятиях.
      – Ты здесь! Ты цела!
      Гилеад с наслаждением вдохнул запах ее волос и чистой кожи, ощутил прикосновение ее мягких грудей. Он знал, что все равно потеряет Дейдре, потому что единственное место, где она будет в безопасности, – это Черное озеро. Но сейчас, в эту минуту, ему было несказанно хорошо.
      Из дальнего угла появилась тень. Дункан свистнул своему волку и, качая головой, вышел из комнаты.
      – Я все-таки не понимаю, почему ты не сказала мне, – проворчал Гилеад.
 
      Дейдре ухватилась за скамью, на которой сидела, чтобы не упасть: мощная волна разбилась об их галеру, залив корму зеленоватой водой. Как только они вышли в море, Элен спустилась в каюту, а Дейдре решила остаться здесь, чтобы подышать свежим воздухом и посмотреть на горизонт. Возможно, эта прогулка спасет ее от морской болезни.
      – А если б сказала, ты отпустил бы меня?
      – Одну – нет.
      – Ты собирался поехать со мной? – удивилась Дейдре. – Твой дед пришел бы в ярость.
      – Возможно. – Гилеад пожал плечами. – Но он уже ничего не смог бы сделать. – Помолчав немного, он добавил: – Ты действительно думаешь, что камень здесь?
      – Не знаю, – честно призналась Дейдре. – Когда твоя мать рассказывала о камне судьбы, у меня закружилась голова. Что-то притягивало меня. Но когда я была недалеко от Тары… я ничего не почувствовала.
      Корабль качнуло, и Дейдре скользнула прямо в объятия Гилеада.
      – Когда ты уедешь в Арморику, я вернусь сюда и начну поиски, – шепнул он.
      Чувство тепла и благодарности охватило Дейдре. Гилеад поверил ей! И хочет помочь. И она доверяет ему. Если он найдет камень, то наверняка отдаст ей. Может, даже сам привезет его в Броселианд.
      – Спасибо, – сказала Дейдре и неохотно отстранилась от Гилеада, когда мимо них прошел капитан и понимающе улыбнулся. – А как я найду твою бабушку?
      – Об этом не беспокойся. Она сама найдет тебя. Она узнает, что ты близко.
      – Каким образом? Она тоже ясновидящая? – Дейдре удивленно посмотрела на Гилеада.
      – Одни говорят так, другие… – Он запнулся.
      – Что? – настаивала Дейдре. – Что говорят другие?
      – Помнишь, я рассказывал тебе о водяных духах? Ходит молва, что они до сих пор оберегают корабли, чтобы моряки благополучно добирались до берега. – Он пожал плечами. – Возможно, эти выдумки распространила сама бабушка.
      Бабушка Гилеада интересовала Дейдре все больше и больше. Оказалось, что она жила в пещере, скрытой за водопадом – правда, хорошо обставленной, как заверил ее Гилеад. Однажды давным-давно какой-то человек забрел глубоко в лес, к озеру, и, вернувшись, рассказал о девушке, которая скрылась под водой. Он решил, что она утонула. Но когда его соседи отважились пойти туда на поиски, то нашли девушку целой и невредимой. Это и была бабушка Гилеада.
      Гилеад поведал и другие невероятные истории: как она еще девочкой любила подразнить людей. Одетая в белое платье, появлялась неожиданно перед испуганными охотниками, а потом бесследно исчезала в чаще. В детстве она, бродя по лесу, отыскала там множество нор, лазов и пещер, в которых никто не жил: ни люди, ни животные. Она обожала прятаться там, а потом внезапно выскакивать. Дейдре удивилась: неужели бабушка никогда не боялась диких зверей? Гилеад посерьезнел и сказал, что с лесными зверями у нее особые отношения, и Дейдре должна быть готовой к тому, что ручные волки и медведи будут спать у ее ног.
      Дейдре с трудом очнулась от задумчивости.
      – Значит, она будет встречать меня в порту?
      – Нет, бабушка не решится уйти так далеко от леса. Она не выносит шума и суеты.
      – Но как же она найдет меня?
      – Ты наймешь экипаж и поедешь в лес. Вернее, ты доедешь до опушки – дальше вряд ли кто-то тебя повезет. Но ты не бойся. Пройди шагов десять, остановись и прислушайся. Дождись, пока запоют птицы. Одна из них будет петь иначе, чем другие. Следуй за ней. И не удивляйся, если бабушка появится из ниоткуда. Она так делала не раз, когда я был ребенком.
      Дейдре улыбнулась.
      – У твоей бабушки есть чувство юмора. Почему же твой отец так суров и упрям?
      Гилеад задумался.
      – Папа рассказывал, что в детстве мальчишки дразнили его водяным, ведь он жил возле озера. И он учился сражаться, решив доказать, что сильнее всех.
      – Разве его отца не было рядом? – удивилась Дейдре.
      – Нет, у него был замок в Эйре и воины, которых надо было обучать. Два раза в год, весной и осенью дед навещал бабушку, чтобы отвезти отца в Эйре, а потом забрать обратно. Бабушка не желала жить с нами, и только на таких условиях соглашалась поддерживать родственные отношения.
      – Невероятная женщина, – тихо промолвила Дейдре. – Я хочу познакомиться с ней.
      – Да, ты ей понравишься. Иногда ты мне ее напоминаешь. Ты стремишься к таким вещам, о которых другие люди и не помышляют.
      К ним подошел капитан.
      – Простите, – сказал он с натянутой улыбкой, – но дозорный заметил корабль.
      – Пираты? – Гилеад вскочил на ноги.
      – Трудно сказать, пока он еще слишком далеко, но я велел изменить курс и поставить еще один парус. Взгляните сами.
      Гилеад пошел за капитаном, но Дейдре остановила его.
      – Подожди! – крикнула она. – Как зовут твою бабушку?
      – Вивиана, – оглянувшись, бросил Гилеад. – Мне надо идти.
      Невозможно! По коже Дейдре пробежали мурашки. В ее книге упоминалось о Вивиане. Но это же невероятно! Неужели бабушка Гилеада – Озерная леди?
 
      Когда на следующее утро они увидели Думбартон, море было спокойным. Уловка капитана сработала: корабль исчез из виду, синяя линия горизонта была чистой. У Дейдре не было возможности расспросить Гилеада поподробнее о его бабушке, потому что он всю ночь провел с капитаном. А Элен этот разговор был явно неприятен.
      Дейдре с трудом скрывала охватившее ее возбуждение. Она не только сбежит от Нилла, но и сумеет проверить, правда ли то, что написано в книге. Голова слегка кружилась – верный признак того, что ее ждет нечто важное.
      – Тебе повезло, – сказал Гилеад, встав с ней рядом на палубе. – В доках стоят два корабля, и оба готовятся к отплытию. Подожди здесь: я все устрою и вернусь за тобой.
      Корабль ударился о причал, и Дейдре, не удержав равновесия, упала прямо в объятия Гилеада.
      – Я люблю тебя, Ди. Ты ведь знаешь это, – шепнул он.
      У Дейдре заныло сердце. Остаться бы в его объятиях навсегда! Какая горькая судьба – спастись от Нилла, но быть в разлуке с любимым.
      – Я тоже люблю тебя, Гилеад.
      – Боюсь, у вас ничего не получится, – вдруг раздался встревоженный голос Элен.
      – Мама, мы уже все обсудили. Главное, чтобы Дейдре была в безопасности. А гнев отца я выдержу.
      – Дело не в отце. – Элен вытянула руку. – Смотри.
      Дейдре повернула голову и окаменела от ужаса. На причале стоял Нилл и смотрел на них с гаденькой ухмылкой.
 
      – М-м-м… – промурлыкала Формория, когда Ангус сорвал с нее остатки одежды и прижался губами к соску.
      – Мне нравятся эти развлечения в дневное время, – сказал он.
      Их языки сплелись в бешеной пляске, руки жадно ласкали тела. Вдруг раздался стук копыт, и Ангус приподнял голову: какой-то всадник приближался к воротам.
      – Наверное, это Нилл привез Дейдре домой.
      – И Элен с ними. – Формория слегка отодвинулась. – Мне одеваться?
      – Нет, Элен наверняка сразу поднимется к себе. Морские путешествия утомляют ее. – Ангус вернулся к прерванным ласкам. – Или ты не хочешь?
      Формория хрипло застонала и приподняла бедра, но Ангус остановил ее.
      – Сегодня будет по-другому. Встань и держись за спинку кровати.
      Формория удивленно хмыкнула.
      – Пригнись и положи руки на спинку. Иначе я ничего не буду делать.
      – Ты же знаешь, я люблю двигаться, – жалобно сказала она.
      – Знаю, – шепнул Ангус ей на ухо, продолжая гладить набухшие, жаждущие груди. – Потому и прошу об этом. Раздвинь ноги, Мори. Шире.
      Формория прерывисто дышала, а его палец погрузился во влажную, жаркую пещерку ее лона, описывая круги, проникая в самые потаенные уголки, и снова возвращаясь к пульсирующему твердому комочку – источнику самых острых наслаждений. Его пальцы двигались все быстрее, Формория билась в его руках, и наконец, когда последний спазм сотряс ее тело, Ангус вошел в нее. Формория, вцепившись в спинку кровати, двигала бедрами, отвечая на его яростные удары. Через несколько мгновений их тела забились в конвульсиях. Ангус, продолжая стоять в той же позе, нежно гладил грудь и спину Формории, которая судорожно глотала воздух, свесив вниз длинные влажные волосы. Никто из них не заметил, как открылась дверь.
      – Наверное, мне не следовало возвращаться, – сказал Туриус.

      Дейдре, вцепившись в поручень, в ужасе смотрела на причал, где стоял Нилл.
      – Господи, что же мне делать? – взмолилась она, дико озираясь по сторонам. – Мы можем развернуть корабль?
      Но было уже поздно: Нилл прыгнул на борт.
      – В последний раз ты едешь куда-то без меня. – Он схватил ее за руку и мрачно уставился на Гилеада. – А ты оставь мою жену в покое!
      – Она еще не твоя жена, – спокойно возразил Гилеад. – И к тому же совсем не похожа на счастливую невесту.
      – Почему вы здесь? – резко спросила Дейдре, вырвав руку из его цепких пальцев.
      – Я хотел удостовериться, что моя… собственность, – он сардонически улыбнулся, – прибыла по назначению. В целости и сохранности.
      – У Гилеада достаточно людей, чтобы защитить леди Элен и меня.
      Нилл холодно посмотрел на Дейдре.
      – Я боялся, что ты… потеряешься. Ты понимаешь, что я имею в виду. Ведь в таком случае я не смогу жениться на тебе.
      Проклятие! Откуда он узнал, что она намерена сбежать? Или просто догадался? Гордо подняв голову, Дейдре прошествовала мимо него по набережной – туда, где их терпеливо ждал Уингер. Ее сердце немного оттаяло, когда лошадь узнала ее и помотала головой в знак приветствия. Дейдре погладила гладкую шерсть своего скакуна.
      – Я тоже рада видеть тебя, мальчик.
      – Ты поедешь со мной рядом, – приказал Нилл, пытаясь помочь ей влезть на лошадь.
      Дейдре отклонила его помощь и сама вскочила в седло. Они поехали быстрой рысью, оставив позади охрану и повозку Элен. Дейдре украдкой оглянулась: лицо Гилеада было расстроенным, он явно испытывал те же чувства, что и она. Их планы рухнули, а все из-за этого похотливого олуха, который скакал теперь бок о бок с ней.
      – Ты могла, бы выглядеть повеселее, – заметил олух. – Через три дня ты будешь моей женой.
      – Я не хочу, – угрюмо пробурчала Дейдре.
      Он равнодушно пожал плечами, но его кулаки сжались. Глупо злить его, однако Дейдре было уже все равно. Времени для побега оставалось немного – семьдесят два часа. Элен обещала поговорить с Ангусом еще раз, и в душе Дейдре блеснул огонек надежды: голос Элен звучал решительно. Визит к отцу явно придал ей сил, но когда они подъехали ближе к замку, Дейдре заметила, что Элен снова спряталась в скорлупу застенчивости. Будь проклят этот высокомерный лэрд! Неужели он не понимает, что творит с близкими людьми?
      Гилеад пришпорил лошадь и подъехал к Дейдре.
      – Похоже, Туриус уже вернулся, – заметил он, въезжая в ворота.
      Во дворе стояло не менее двадцати нерасседланных лошадей.
      – Я думала, он отправился на юг, чтобы встретиться с сыном.
      – Нет, Туриус вызвал Максимилиана в Лугувалиум. Интересно, как прошли их переговоры. – Гилеад запнулся, увидев мрачного как туча Туриуса, который вышел из замка и решительно направился к конюшне. – Очевидно, плохо. Вид у него не слишком довольный.
      Они спешились. Элен стала подниматься по лестнице, но двери внезапно распахнулись и Ангус в спешке чуть не столкнул жену.
      – Осторожнее, – сердито крикнул Гилеад.
      Ангус, едва удостоив их взглядом, поспешил вслед за Туриусом. Дейдре открыла было рот, но ничего не сказала, заметив, как Гилеад яростно замотал головой. Нилл с нескрываемым любопытством наблюдал за происходящим. Дейдре решила, что Гилеад прав: сейчас лучше всего было помолчать.
      – Я отведу вас в спальню, – предложила она Элен.
      В замке было необычно тихо, только из кухни доносился грохот горшков и сковородок. Где же Формория? Дейдре проводила Элен, помогла ей устроиться и уже собиралась идти к себе, когда в спальню влетела Уна, словно большой серый ястреб.
      – Уж как я рада видеть вас дома, госпожа, – сказала она и заключила хрупкую Элен в свои могучие объятия. – Теперь все будет хорошо. Непременно.
      – Что случилось? – спросила Дейдре.
      – Не твое дело, – огрызнулась Уна. – Это дела семейные. А вы, миледи, не волнуйтесь. Я приготовлю вам горячую ванну, и вы отдохнете после долгого путешествия. – И шепнула Дейдре: – Леди не должна выходить из комнаты. Останься пока с ней. Поняла?
      Дейдре озадаченно кивнула. Если Элен нуждается в защите, она поможет ей. К тому же здесь Нилл до нее не доберется. Дейдре взяла ветхую Библию, лежавшую на столике возле кровати Элен.
      – Хотите, я почитаю?
      Элен с побледневшим расстроенным лицом упала в кресло и кивнула. Дейдре села напротив и наугад открыла книгу.
      – Евангелие от Иоанна, глава восьмая. «И тот, кто без греха, пусть первый бросит камень». Что скажете?
      Элен закрыла глаза.
      – Боюсь, это соответствует истине.
 
      Гилеад быстро уселся рядом с матерью, на ходу пристегивая брошью свой шарф. Отец не любил, когда кто-то опаздывал к ужину. Но на этот раз Ангус спокойно посмотрел на сына, нарезая мясо для Элен.
      Гилеад был благодарен ему за то, что он ухаживает за матерью. А ему нужно подумать. Через три дня состоятся две свадьбы, его и Дейдре. Комгалл и Даллис приезжают завтра утром. Он знал, что не любит свою невесту, хотя она послушна и покладиста, и жизнь с ней будет вполне терпимой. Но скучной. В Даллис нет ни капли того огня и страсти, которые есть в Дейдре. Дейдре… ужасно, что их план побега сорвался. Но кое-что он может для нее сделать. Вернее, должен сделать, чтобы Нилл не трогал ее.
      Гилеад посмотрел на стол, за которым сидели Дейдре и Нилл. Она вся сжалась, сгорбилась, словно хотела быть как можно дальше от своего жениха. Гилеад с отвращением наблюдал, как тот осушил до дна свой кубок и стукнул им об стол, требуя, чтобы ему налили еще. Нилл попытался обнять Дейдре, но она стряхнула с плеча его руку. Он сжал ее в кулак с искаженным от гнева лицом, но тут же искоса взглянул на стол для почетных гостей. Он был не настолько пьян, чтобы совсем забыться.
      У Гилеада пропал аппетит. Это надо прекратить. Пусть будет война, но он поговорит с Даллис и ее отцом. А потом лицом к лицу встретится с разгневанным Ангусом.
      Ангус между тем был необычайно внимателен к Элен. Может, соскучился по ней? А Элен выглядела бледнее, чем обычно, и, казалось, вот-вот расплачется. Почему? На Форморию отец почти не обращал внимания. Мама должна радоваться этому.
      Взгляд Гилеада остановился на Формории. Она была подавлена, Туриус – по-прежнему угрюм. Все ее попытки втянуть мужа в разговор наталкивались на его молчание. По ее безупречно прекрасному лицу пробежала тень беспокойства. Что стряслось? Почему и Ангус, и Туриус игнорируют королеву?
      И вдруг кровь застыла в его жилах. Он понял. То, чего он так боялся и старался предотвратить последние несколько лет, произошло. Ангуса и Форморию застигли на месте преступления. Все планы Гилеада рухнули опять. Туриус уезжает завтра, но вскоре наверняка вернется с войском. Черт бы побрал отца! Как он неосторожен! Если дело дойдет до войны, без союза с Комгаллом им уже не обойтись. Значит, сейчас он не имеет права рисковать. Если только… что ж, почему бы не попробовать?
      Ужин тянулся бесконечно долго. Наконец, когда слуги стали уносить остатки кушаний, Гилеад привстал.
      – Могу я переговорить с вами, Туриус? В комнате для военных советов. – Он взглянул на отца: – Я хочу, чтобы ты пошел с нами.
      Мужчины явно испытывали неловкость.
      – Я тоже хочу присутствовать, – вдруг твердо заявила Формория.
      Гилеад колебался. Отца и Туриуса будет легче помирить, если им не нужно будет спасать свою гордость перед Форморией. Но как остановить ее? Он неохотно кивнул.
      – В таком случае и я пойду. – Элен встала. – И ты, Дейдре. Ты мне понадобишься.
      Гилеад тихо застонал. Ему совсем не нужна большая аудитория. Но Дейдре чуть не перевернула стул в спешке – так ей хотелось отделаться от Нилла.
      – Это мужской разговор. Пусть Дейдре проводит тебя в спальню.
      – То, что касается моего мужа, касается и меня. Я пойду с вами, – властно заявила Элен, хотя выглядела так, словно вот-вот упадет в обморок.
      Гилеад проводил всю компанию в комнату для военных советов, налил вина, к которому, однако, никто не притронулся. Все были напряжены. Гилеад окинул взглядом присутствующих.
      – Что-то случилось, пока нас не было. Не хочу знать, что именно, но напряжение так и висит в воздухе, ножом можно резать. – Он поставил свой бокал и обратился к Туриусу: – Не стоит вам уезжать в таком состоянии. Мы можем исправить положение, договориться как-нибудь?
      Туриус стиснул зубы, но потом посмотрел на Элен и выдавил улыбку.
      – Ты ошибся. Я просто огорчен, что Максимилиан отказался встретиться со мной и продолжает помогать саксам.
      – Спасибо тебе, Туриус, за твою доброту, – улыбнулась в ответ Элен и строго взглянула на мужа. – Ты ничего не хочешь мне сказать?
      Ангус долго молчал, в его глазах застыла боль. Наконец Формория еле заметно кивнула ему, и он с глубоким вздохом произнес:
      – Туриус застал нас… в весьма деликатной ситуации.
      Элен побелела, но продолжала прямо смотреть мужу в глаза.
      – Продолжай.
      – Я избавлю тебя от подробностей.
      – Согласен. – Туриус потянулся к Элен и взял ее за руку. – Позвольте мне сказать, что мы с Форморией уезжаем завтра и, когда я улажу дела с сыном, я прослежу, чтобы она провела остаток своих дней в монастыре.
      Формория с грохотом поставила свой бокал на стол, расплескав вино.
      – У меня нет никакого желания уходить в монастырь.
      – У тебя нет выбора, – спокойно ответил Туриус. – Слишком долго ты изменяла мне.
      Формория рассмеялась.
      – Приятно с тобой поговорить! Максимилиан не мой сын, и я очень хорошо знала о твоих поездках на Холи-Айленд, где ты встречался с этой жрицей.
      – Я твой муж и твой король.
      – Только по закону, – парировала она. – Мы оба понимали, что наш брак необходим для того, чтобы объединить кланы. И ты обещал, что, если мы с тобой вместе перейдем хоть раз через Адрианов вал, я получу полную свободу спать, с кем захочу. Или ты забыл об этом?
      Элен ахнула. Туриус вскочил, еле сдерживая ярость.
      – Довольно. Мы закончили. – Он повернулся к Элен: – Мне жаль, что вас втянули в эту историю. Вы заслуживаете лучшей участи.
      Туриус кивнул, молча указав Формории на дверь. Дейдре иГилеад поспешно последовали за ними. Гилеад надеялся, что мать наконец-то устроит Ангусу хорошую головомойку – он ее вполне заслужил, но то, что услышал, закрывая дверь, поразило его до глубины души.
      – Я не хотел обижать тебя, Элен. Пожалуйста, поверь мне.
      – Да, я знаю. Вы с ней дали священную клятву. – Элен заплакала навзрыд. – А я… я получила по заслугам.
 
      Нилл не понимал, что происходит, но ему это не нравилось. Воины Туриуса готовились к отъезду. Они говорили, что отправляются на юг, усмирять строптивого Максимилиана.
      Если осуществить план, согласно которому Туриус должен расправиться с Ангусом, то это надо делать сегодня, пока король здесь. Главное, устроить так, чтобы Туриус застал Ангуса с Форморией в постели. Потом Туриус вызовет Ангуса на поединок или объявит войну – не важно. В любом случае Нилл убедит Фергуса обрушиться на них с севера и воспользоваться всеми преимуществами от этой заварухи.
      Его мысли стали путаться. Нилл тряхнул головой, прогоняя хмель: наверное, он хлебнул лишнего за ужином. Правильно ли он соображает? Как мучает его Дейдре! Это из-за нее он в последнее время стал много пить. Но ничего, она ответит сполна за все те ночи, которые он провел без женской ласки. Нилл ухмыльнулся, представив себе все те способы, которые он использует, чтобы отомстить Дейдре. Он с трудом заставил себя вернуться к реальности. Туриус оставляет в замке полсотни воинов. Формория наверняка будет командовать ими, пока он воюет на юге. Это неплохо.
      Если Элен найдут мертвой до отъезда Туриуса, Ангус окажется в опасном одиночестве. Формория тут же побежит к нему в постель. Туриус поймет, что может потерять жену, особенно если он, Нилл, подбросит дровишек в огонь, скажет ему нужные слова. Король не допустит, чтобы ему изменяли открыто. Если повезет, он все узнает еще до отъезда. А уж когда вернется из похода, точно примет меры против измены. А потом надо убедить Туриуса свести счеты с Ангусом, уничтожить его.
      Да, он рассуждает верно. Элен должна умереть сегодня ночью.
      Весело насвистывая, Нилл отправился искать свою сообщницу. На этот раз они добьются успеха. Помоги дьявол им обоим.
 
      – Как мама спала сегодня? – спросил Гилеад на следующее утро, когда они с Дейдре вышли на парадную лестницу, чтобы проводить Туриуса.
      – Брина дала ей питье. – Дейдре посмотрела на небо, по которому ползли низкие угольно-черные тучи. – Ужасная погода, пусть она поспит подольше.
      – Да, будет лучше, если она не встретится больше с Форморией, – согласился Гилеад. – Я извинюсь за нее.
      – В этом нет необходимости, – сказала Формория, выходя из дверей и натягивая перчатки для верховой езды. Судя по всему, она не испытывала ни малейшего смущения после вчерашней сцены. – Думаю, мы с Элен понимаем друг друга гораздо лучше, чем ты предполагаешь.
      – Где Туриус? – спросил Гилеад, чтобы переменить тему.
      – С твоим отцом, скорее всего, – пожала плечами королева. – Им подо обсудить кое-какие вопросы, ведь Туриус оставляет здесь своих людей.
      Дейдре смотрела на нее во все глаза. Как она может быть такой спокойной? Ведь их тайна открылась! Подобно Елене Троянской, эта женщина может стать причиной войны, даже если мужчины будут притворяться, что ничего особенного не произошло. Но сколько времени продлится столь хрупкий мир?
      – Очень жаль, что мы не будем присутствовать на ваших свадьбах, – весело продолжала Формория. – Туриус все еще слегка расстроен, и мне нужно приободрить его перед сражением. Я не могу допустить, чтобы он совершил по рассеянности какую-то оплошность.
      «Слегка расстроен!» Дейдре не уставала восхищаться самообладанием этой женщины. Муж намерен упечь ее в монастырь, а она говорит об этом, словно о безобидном недоразумении.
      – Вы не поедете с ним? – холодно спросил Гилеад.
      – Я не имею никакого отношения к его сыну, – ответила Формория и, склонив голову набок, посмотрела на Гилеада. – Что бы ты ни думал, я уважаю своего мужа, и его дела мне небезразличны. Я не подведу его.
      На лестницу нетвердой походкой вышел Нилл и тупо уставился на Форморию.
      – Провожаешь мужа?
      – Я уезжаю с ним, – бросила она.
      Нилл опешил.
      – Но это невозможно!
      – Невозможно? – Формория высокомерно выгнула брови.
      – Я имею в виду… – заикаясь, бормотал Нилл. – Ну, вы должны быть здесь… присутствовать на свадьбе.
      – Вряд ли Гилеад будет скучать по мне, – отозвалась королева, усмехнувшись, и весело подмигнула Гилеаду.
      Гилеад отвел глаза в сторону.
      – Да, но… ради меня и Дейдре. Разве я не прав? – Он попытался обнять Дейдре, но она оттолкнула его, а Гилеад тут же встал между ними. Нилл выругался и оглянулся вокруг. – Где леди Элен?
      – Она спит, – ответил Гилеад. – А в чем дело?
      – Твоя мать – настоящая леди, – с хитрым выражением лица продолжал Нилл. – Она всегда провожает гостей. Может, позовешь ее?
      – Ей нужен отдых, – резко сказала Дейдре. – Скоро приедут Комгаллы. Будет много хлопот, и леди Элен надо набраться сил перед встречей гостей.
      Нилл похотливо улыбнулся.
      – Ах, Даллис. Ну как забыть о такой красотке! Еще два дня, не так ли, приятель? И потом ты отправишься в постель со своей женушкой, а я – со своей.
      Дейдре вздрогнула, на лице Гилеада заиграли желваки, а Нилл как ни в чем не бывало настаивал на своем:
      – Я уверен, леди Элен не захочет обидеть короля? Верно?
      Дейдре нахмурилась.
      А ведь, пожалуй, он прав. После вчерашней сцены не надо, чтобы Туриус почувствовал хоть малейшее пренебрежение к нему.
      – Я посмотрю, не проснулась ли она, – начала было Дейдре, но тут появились Ангус и Туриус.
      Они вели себя так, словно ничего не произошло. Ангус, как всегда, держался твердо и решительно, но Дейдре почувствовала, как он напрягся, приблизившись к Формории. Туриус, напротив, был безмятежно спокоен. Может быть, именно хладнокровие сделало его великим полководцем.
      Его пехотинцы уже выстроились за стенами крепости, кавалерия собралась во дворе, готовясь к походу в Лугувалиум.
      Нилл засуетился.
      – Подождите немного, милорды. Дейдре сейчас пойдет за леди Элен. Я уверен, она расстроится, если вы уедете, не попрощавшись.
      – Мы уже попрощались вчера, – спокойно возразил Туриус.
      – Но… леди Элен… она всегда так заботится о правилах приличия, вы же знаете, – запротестовал Нилл.
      Ангус насмешливо поднял брови.
      – Тем не менее она терпит тебя за столом. И если Элен хочет отдохнуть сегодня утром, пусть отдыхает. У нее впереди трудный день.
      Нилл, ворча себе что-то под нос, пошел в замок.
      – Интересно, с чего это вдруг он так заботится о приличиях? – удивленно спросил Гилеад.
      Дейдре пожала плечами.
      – Наверное, хочет произвести на меня впечатление. Но это у него не получилось… И никогда не получится, – добавила она, злобно покосившись на Ангуса.
      Тот, не обращая внимания на ее выпад, придержал кобылу, на которую вскочила Формория, и учтиво поклонился ей и Туриусу.
      – Желаю тебе побыстрее уладить дела с Максимилианом.
      Туриус молча кивнул, и процессия медленно двинулась к воротам. Когда Туриус и Формория скрылись из виду, первые крупные капли холодного дождя упали с потемневшего неба.
      Дейдре отправилась к леди Элен, но по дороге ее задержала Уна и заставила поработать – отправила ее вместе с Джанет и Шейлой убирать комнату, в которой жила Формория. Комнату надо было подготовить к приезду Даллис.
      – Не понимаю, почему мы должны делать уборку? – проворчала Джанет, сворачивая постельное белье. – Мы прислуживаем леди Элен.
      – Ага, – отозвалась Шейла и искоса взглянула на Дейдре. – Но леди Даллис тоже понадобятся служанки, когда она выйдет замуж за господина Гилеада, не правда ли?
      Дейдре с трудом проглотила комок, застрявший в горле. Прислуживать жене Гилеада? Что может быть ужаснее этого? Разве что замужество с Ниллом. В ее распоряжении осталось всего сорок восемь часов, но незачем ждать так долго, надо бежать сегодня вечером. В праздничной суматохе никто ее не заметит. Жаль только, что она не выполнила свою главную миссию, тем более что к ней опять вернулось ощущение, что камень где-то совсем близко, оно даже стало сильнее обычного.
      – Я не буду ее служанкой, – машинально сказала Дейдре. Джанет устремила на нее мрачный взгляд.
      – Конечно, ты ведь сама станешь знатной леди, так ведь? У тебя будут слуги и все такое…
      – Ага, только за это ей придется привыкать к боли, – съязвила Шейла. – Помнишь, служанка жены Нилла рассказала нам, каким способом он получает удовольствие в постели.
      Лицо Джанет сразу посветлело, а Дейдре пропустила эту реплику мимо ушей. Во дворе раздался стук копыт и скрип колес. Она подбежала к окну и выглянула на улицу.
      – Во имя всех святых! Комгалл уже приехал! А леди Элен еще в постели! – Дейдре бросила на пол грязные полотенца. – Я обещала, что разбужу ее заранее. Велите Уне, чтоб принесла горячей воды.
      Не дожидаясь ответа, Дейдре бросилась к двери и бегом поднялась по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Перед спальней Элен она остановилась, чтобы перевести дыхание и пригладить волосы: госпоже не нравятся неряхи. Она постучала. В комнате было тихо. Дейдре толкнула дверь, и она со скрипом отворилась. «Надо смазать петли», – подумала Дейдре и заглянула в комнату.
      Леди Элен еще спала, свернувшись калачиком.
      – Пора просыпаться, леди. Гости уже приехали.
      Не получив ответа, Дейдре потрясла Элен за плечо.
      – Пожалуйста, леди.
      Белокурые волосы закрывали лицо Элен. Дейдре, словно во сне, откинула светлые локоны и, дотронувшись до ее щеки, окаменела от ужаса. Кожа была холодна как лед. Дейдре перевернула Элен на спину и отскочила назад, ее рот открылся в безмолвном крике.
      Элен смотрела на нее пустыми, ничего не видящими глазами.
      Она была мертва. Дейдре ухватилась за спинку кровати, борясь с приступом тошноты и головокружения и жадно хватая ртом воздух. Потом голос вернулся к ней, и пронзительный вопль повис в воздухе.

      Гилеад вздрогнул и вскинул голову, услышав душераздирающий вопль Дейдре. Он только что помог Даллис выйти из кареты, но теперь торопливо передал ее на попечение Друстана, который от радости чуть не выронил свою арфу – так он спешил предложить ей руку.
      – Позаботься о ней, – крикнул Гилеад и помчался в спальню Элен, перепрыгивая через несколько ступенек.
      Открыв дверь, он окаменел, не в силах осознать увиденное. Дейдре, сгорбившись, сидела на полу возле кровати Элен, по ее лицу ручьем текли слезы. Остекленевшие глаза матери смотрели куда-то в пустоту, лицо было искажено гримасой боли, руки, сведенные судорогой, сжимали одеяло.
      – Господи, – тихо сказал Гилеад, пошатываясь, подошел к кровати и нежно закрыл глаза Элен. Потом он поднял Дейдре, и она прильнула к его плечу.
      – Что здесь опять? – раздраженно крикнул ворвавшийся в комнату Ангус и осекся, увидев жену неестественно бледной. – Почему… кто?
      За его спиной в коридоре уже толпились слуги, Джанет и Шейла подвывали, а мрачная Уна, растолкав их всех, решительно прошествовала к кровати, подняла одеяло и внимательно осмотрела Элен.
      – Никаких ран или отметин. Ничего.
      Эти слова вернули Ангуса к реальности.
      – Найдите стражника, который дежурил здесь ночью, – грозно распорядился он. – Я хочу знать, кто входил в эту комнату и кто выходил отсюда.
      Через несколько минут пришел сонный часовой, запихивая в штаны рубаху. Увидев, как слуги возятся с телом Элен, он мигом проснулся.
      – Что случилось, милорд?
      – Вот это я и хочу узнать. – Глаза Ангуса потемнели. – Ты все время был на посту?
      Солдат вздрогнул, но смело встретил взгляд своего господина.
      – Да, сэр.
      – И ты бодрствовал? Или, может, задремал немного?
      Любой смельчак струхнул бы, услышав этот уничижительный саркастический тон, но часовой храбро расправил плечи.
      – Нет, сэр.
      – Тогда скажи, кто сюда входил.
      Часовой задумчиво сдвинул брови.
      – Ну, служанка госпожи. – Он указал на Дейдре. – Брина принесла питье. Вы, сэр. И королева Формория.
      – Формория?! – хором воскликнули Гилеад и Дейдре.
      – Да, она сказала, что будет здесь недолго, и действительно пробыла всего несколько минут.
      – Ты не знаешь, зачем ей понадобилось нарушать уединение мамы? – спросил Гилеад, пристально глядя на отца.
      – Знаю, – ответил Ангус и приказал часовому: – Найди Брину. Если вспомнишь еще что-то, скажи мне.
      Подождав, пока шаги часового затихнут в коридоре, он повернулся к Гилеаду:
      – Это не то, что ты думаешь. Мори хотела извиниться.
      – Почему? Раньше она не испытывала угрызений совести.
      Глаза Ангуса затуманились от ярости, но он сдержался.
      – Она не хотела обижать твою мать. Мы оба не хотели этого. Ты просто не понимаешь.
      – Я знаю, что вы дали клятву, – прервал его Гилеад. – Но я полагал, что у Формории хватит благородства не унижать ее.
      Ангус, сжав кулаки, шагнул к нему.
      – Вот поэтому она и пришла извиниться. Я велел ей уехать.
      – Но могла ли она отравить вашу жену? – спросила Дейдре.
      Мужчины повернулись к ней, их гнев сразу поутих.
      – Что?!
      – Скорее всего, это был яд, – пояснила Дейдре. – Как и в прошлый раз. На теле нет синяков или царапин, но лицо искажено от боли, и, судя по всему, леди Элен схватилась за живот.
      Дейдре взяла бокал – на дне еще оставалась капля жидкости. Она принюхалась: ей в ноздри ударил легкий аромат сосны. Она уже хотела опустить туда палец, но Ангус остановил ее.
      – Ты сошла с ума?!
      – Вы боитесь, что умру, если попробую? – Дейдре вскинула голову, оскорбленная его тоном.
      – Я не убивал мою жену, – резко сказал Ангус, поняв намек. – А вот ты… ты чужеземка. Гилеад уверен, что ты не шпионка, а я нет. Ида нашел тебя без труда. Может быть, это ты дала ему сведения…
      – Папа, она была там пленницей, – прервал его Гилеад.
      – Или они хотят, чтобы мы думали так, – не унимался Ангус. – И по-моему, всякий раз, когда что-то случалось с Элен, ты была рядом. Первый раз ты сказала, что ее пытались отравить… очень умный ход, ты хотела отвести от себя подозрения.
      – Я?!
      – И когда она упала с лестницы. Может, это ты толкнула ее? Или вытащила гвозди, когда искала камешек от броши?
      – Папа, Дейдре не могла причинить вред маме!
      – Не могла? А разве не она нашла Элен с синяками на шее? В комнате никого больше не было. Если ты пытаешься обвинить меня или Мори, подумай-ка лучше о себе. Посмотри в зеркало, и ты увидишь там лицо убийцы.
      Дейдре начала дрожать, вся напускная храбрость слетела с нее в один миг.
      – Я клянусь, что никогда…
      Дверь распахнулась, и на пороге появился все тот же часовой в помятой одежде.
      – В чем дело? – раздраженно спросил Ангус.
      – Это Брина, сэр. Мы не можем ее найти.
      Ангус разразился ругательствами.
      – Вели Уне пойти в ее комнату, пусть посмотрит, какие вещи пропали. – Он повернулся к Гилеаду. – Если ты уверен в невиновности Дейдре так же, как я – в Мори, остается Брина.
      – Я готов поручиться за Дейдре, папа. Но… – Гилеад замялся. – Помнишь, раньше Брина служила Формории. И когда она предложила нам свои услуги, наш лекарь внезапно умер.
      – Продолжай, – задумчиво сказал Ангус.
      – Возможно, его тоже отравили, потом Брина осталась здесь и…
      – Договаривай, – потребовал Ангус грозно. Гилеад посмотрел на отца, потом на Дейдре.
      – А что, если она действовала не одна? Может, кто-то был с ней в сговоре?
      – Например, Мори? – сказал Ангус тихим ровным голосом, не предвещавшим ничего хорошего.
      – Но кто же еще мог желать этого? – храбро продолжал Гилеад, набрав в грудь побольше воздуха.
      – Вы оба, послушайте-ка меня, – сурово сказал Ангус, встав лицом к лицу со своим сыном. – Да, мы с Мори всегда любили друг друга и хотели пожениться. Но судьба распорядилась иначе. Мори примирилась со своей участью. А я мог и не жениться на Элен. Я мог унизить ее, рассказав о ее уловках. Но я не сделал этого. Но вот что важно, слушайте внимательно, потому что больше я не собираюсь говорить об этом. Мы с Мори заключили договор: мы соединимся, если такова будет воля богов, но ни один из нас не должен умышленно разрушать брак и тем более причинять зло супругам. И мы соблюдали это обещание.
      – Могу я предложить кое-что? – робко вставила Дейдре. Ангус, который продолжал смотреть на Гилеада испепеляющим взором, обернулся к ней:
      – Что?
      – Пока Уна проверяет комнату Брины, может, мы заглянем в кладовку, где она хранит травы, и попробуем найти яд?
      Не удостаивая ее ответом, Ангус повернулся и вышел из спальни. Дейдре и Гилеад поспешили за ним. Кладовка оказалась запертой. Ангус не стал посылать за вторым ключом: он просто с такой силой толкнул дверь плечом, что рама разлетелась в щепки.
      В их ноздри ударил резкий аромат трав, которые сушились, пучками подвешенные к потолку. Дейдре перебирала аккуратно надписанные пакетики, открывала крышки флаконов: сандаловое дерево, эвкалипт, фенхель, розмарин, базилик, бейлиф… Обычный набор, ничего особенного. Она разочарованно вздохнула.
      – Я не вижу здесь ничего, что могло бы вызвать такую острую и болезненную реакцию.
      Гилеад посмотрел на верхнюю полку – она была почти под самым потолком – и удивился. Ведь Брина маленького роста, ей пришлось бы вставать на табуретку, чтобы дотянуться до нее. А полка выглядела более новой, чем остальные. Он протянул руку: ничего, кроме пыли. И вдруг его пальцы коснулись чего-то холодного и гладкого. Это был маленький флакончик с жидкостью. Он открыл крышку, и аромат сосны наполнил комнату.
      Дейдре тут же забрала у него флакон.
      – Болиголов, – сказала она. – Я не очень хорошо разбираюсь в травах, но слышала об этом снадобье. Им можно убить в течение часа, и смерть будет болезненной. Я знаю также, – она нахмурилась, вспоминая наставления одной из жриц своей матери, – что если добавлять каплю-другую в питье, то человек будет слабеть, а со временем погибнет от истощения.
      – Именно это и случилось с мамой! – воскликнул Гилеад. – И это началось вскоре после появления Брины.
      Ангус мгновение молчал, глядя на них обоих, потом вышел за дверь и кликнул Адэра и Калума.
      – Догони Туриуса, – приказал он Адэру. – Может, она с ними, А ты, Калум, скачи во весь опор к Габрану. Скажи ему о наших подозрениях. Брина скорее всего вернется в родные места. Если он найдет ее, пусть посадит под замок.
      Когда они ушли, Ангус подошел к Гилеаду и положил руки ему на плечи.
      – Клянусь тебе, сынок, я отомщу за твою мать, Это мой долг. – Он повернулся к Дейдре: – Ты была ее любимицей. Окажи ей честь и побудь с ней, пока омывают тело.
      Дейдре вопросительно взглянула на Гилеада, он слегка кивнул.
      – Маме было бы приятно.
      Не помня себя от пережитого шока, Гилеад медленно побрел в большой зал. Комгалл, Даллис и Друстан в растерянности сидели за столом.
      – Прими, наши соболезнования, – мрачно сказал Комгалл, сжав ему плечо.
      – Мне так жаль, – нежно пропела Даллис и мягко коснулась руки Гилеада, – Мы с Друстаном хотим сочинить похоронную песнь в честь леди Эллен.
      – И спеть ее вместе, – добавил Друстан. – У Даллис очаровательный голос.
      Гилеад грустно кивнул. Краем глаза он заметил, как вошел Нилл, и повернулся к нему спиной, надеясь, что он поймет намек и удалится.
      – Что касается женитьбы, – начал он, – не знаю, можно ли сейчас устраивать свадьбу.
      – Конечно, нет, – как-то уж слишком поспешно согласилась Даллис. – Я все понимаю: у тебя горе, и нужно время, чтобы исцелить его.
      Гилеад посмотрел на нее с благодарностью. Он получил свободу, но заплатил за нее ужасной ценой. Мама всегда была миротворицей, даже ее смерть помогла предотвратить войну кланов.
      – Это еще что? – проворчал Нилл, усаживаясь без приглашения. – Надеюсь, вы не думаете, что и я отложу свою свадьбу?
      Гилеад стиснул кулаки, Даллис ахнула, а Комгалл и Друстан нахмурились. Бесчувственность и наглость этого человека поистине не знали границ.
      – В ближайшее время свадеб не будет, – сказал Гилеад тем же ровным тихим голосом, что и его отец, когда он бывал в бешенстве.
      – Я сам буду решать, когда мне жениться! – заявил разъяренный Нилл. – Я могу сыграть свадьбу в своем поместье. Пусть Дейдре приготовится к отъезду.
      – О нет, сэр, – мягко возразила Даллис. – Она должна присутствовать на похоронах.
      – Это даже не обсуждается, – добавил Комгалл. – Если Гилеад откладывает свою свадьбу, тебе придется сделать то же самое. Лугнасад завтра. А как насчет Мэбона, когда яблоки созревают для доброго сидра? Даллис любит сидр, и у тебя будет время оплакать мать. – Заметив, что Гилеад колеблется, он подозрительно прищурился. – Если, конечно, ты вообще собираешься жениться на моей дочери.
      – Конечно, он женится! – раздался за спиной Гилеада голос отца.
      Гилеад чуть не подпрыгнул от неожиданности и выругался про себя. Он не слышал шагов, Ангус умел появляться внезапно и бесшумно и пользовался этим талантом, когда считал нужным. А ведь сейчас была прекрасная возможность сказать Комгаллу правду. Но момент упущен, а все ждут от него ответа. И блеск в глазах Нилла красноречиво говорит, что, если он не согласится на отсрочку, то этот мужлан осуществит свою угрозу и увезет Дейдре. Гилеад вздохнул: надо потянуть время, а уже потом поговорить с Комгаллом начистоту.
      – Хорошо, свадьбу сыграем на Мэбон.
      По крайней мере, и Дейдре выиграет время.
 
      Вечером в этот же день Нилл уехал. Он грязно выругался, седлая свою лошадь. Элен должна была умереть до отъезда Туриуса. Он рассчитывал, что Формория останется здесь и будет командовать воинами короля. Но что-то пошло не так. И все же, если бы эта сучка Дейдре послушалась его и вовремя зашла к Элен, то, возможно, он убедил бы Форморию пожить в замке и вести хозяйство. А что, разве это не женское дело? Он безжалостно пришпорил лошадь, и она злобно прижала уши, но Нилл не обратил на это внимания. Маленькая сучка заплатит за все, когда он женится на ней.
      Его бесило то, что это удовольствие придется отложить. Он вытащил флягу с вином и сделал большой глоток, утерев рот рукой. Одна мысль не давала ему покоя. Туриус взял с собой четыре с половиной центурии, в замке Ангуса только пятьдесят бретонцев и еще человек пятьсот его собственных воинов. Смерть Элен выбила их из колеи, если не Ангуса, то уж точно – его любимого сынка и тех людей, которые обожали свою госпожу и заботились о ней. Даже сам Нилл не мог найти в ней недостатков, разве что слишком она была слабенькой и робкой.
      Самое время позаботиться о том, чтобы Фергус Мор начал наступление. Надо сегодня же послать гонца.
 
      Неделю спустя вернулся Адэр, и Гилеад не слишком удивился, узнав, что Брина действительно спряталась в одном из его фургонов. Плохая новость состояла в том, что она вскоре сбежала оттуда и направилась куда-то на северо-запад.
      – Она сказала Формории, что ее мать заболела и ей нужно ехать домой, – сказал Адэр. – Не волнуйтесь, я уже послал гонца к Габрану. Он будет ждать ее.
      Гилеад сомневался, что: Брину удастся так легко поймать. Уж очень она ловкая особа. Уже в тысячный раз он проклинал себя за то, что не сумел вовремя вывести ее на чистую воду.
      Комгалл вернулся к себе и забрал Даллис. Она не протестовала, когда Гилсад сказал ей, что еще долгое время вряд ли сумеет составить ей хорошую компанию. И он действительно почти не разговаривал с ней, поручив Друстану сопровождать ее на похоронах и на поминках. Хорошо, что боги послали ему Друса, благодаря ему он мог предаваться своему горю.
      Только Дейдре он хотел видеть рядом, нко Уна нагружала ее делами с утра до самой ночи. Посте смерти Элен Джанет и Шейла вернулись домой и с благословения Ангуса их обязанности были возложены на Дейдре… Отец сказал, что ей все равно надо учиться вести хозяйство…
      Гилеад ходил мрачнее тучи… А через несколько, дней от Комгалла прискакал выбившийся из сил гонец на загнанной лошади. Он чуть не вывалился из седла.
      – Фергус Мор… его войска идут по границе владений Гунпара. Я опередил его всего на день-два.
 
      Дейдре с ужасом смотрела на суматоху во дворе. Воины готовились к войне.
      После смерти Элен прошло совсем мало времени, Гилеад был раздавлен горем и явно еще не готов к битвам. Она боялась за него. Зато Ангус метался, словно одержимый демонами. У него появилась цель. Он успевал быть повсюду: подбадривал молодых солдат, дружески похлопывал по спине ветеранов. Вдохновленные им, воины хвастались, что быстро перебьют врагов и усмирят Фергуса. Но сколько их останется на ноле боя? Дейдре молилась о том, чтобы ее Гилеад вернулся живым.
      Она вздохнула и пошла в маленький садик, со всех сторон окруженный стенами, где выращивали травы. Когда она нагнулась, чтобы сорвать базилик, на тропинку упала чья-то тень. В дверях стоял Нилл, преградив собой ей путь к отступлению. Он прискакал еще утром, чтобы заверить Ангуса в том, что его войска готовы к бою. Но Дейдре удавалось избежать встречи с ним. До этой злополучной минуты.
      Нилл двинулся вперед. Дейдре сделала шаг назад.
      – Разве можно так обращаться с женихом? – с издевательской ухмылкой спросил он. – Я иду на битву и хочу всего лишь поцелуя.
      – Нет, пожалуйста, оставьте меня. Я должна работать.
      – Ну да, работать. Например, поцеловать меня. – Нилл схватил ее за руки и со смехом притянул к себе. – Как приятно! Жду не дождусь, когда можно будет лечь с тобой в постель.
      От запаха его немытого тела Дейдре замутило. Она оттолкнула его:
      – Отпустите меня!
      – Нет! Сначала поцелуй меня, да как следует.
      – Нет! – Дейдре попыталась лягнуть его в пах, но промахнулась: ее удар пришелся по бедру Нилла. И все-таки его хватка мгновенно ослабела. Воспользовавшись моментом, Дейдре отдернула руку так резко, что порвала себе рукав.
      Нилл тут же ухватил ее за платье, корсаж затрещал, обнажив грудь.
      – Раз так, я, пожалуй, не остановлюсь на поцелуе.
      Дейдре отчаянно боролась с ним, плотно сжав губы и отворачивая голову, чтобы он не мог поцеловать ее. Во дворе было так шумно, что никто не услышал бы ее криков.
      – Похоже, вы тут неплохо проводите время, – проворчала Мира, входя в садик, и открыла рот от удивления, поняв, что происходит.
      От неожиданности Нилл обернулся, Дейдре, вырвавшись из его цепких объятий, стремглав побежала к Мире и спряталась за ее юбками. Повариха выставила вперед свой остро заточенный смертоносный нож, которым срезали травы.
      – Ты позабыла это, – сказала она Дейдре. – Но, кажется, он понадобится тебе для другой цели. – Она грозно посмотрела на Нилла, и тот невольно отшатнулся. – Может, хочешь и со мной поиграть?
      Нилл сжал кулаки. На мгновение Дейдре показалось, что он готов затеять драку, однако, когда Мира пошла в наступление, направив на него нож, он, разразившись проклятиями, промчался мимо них к двери.
      – Спасибо, – сказала Дейдре, когда он скрылся во дворе.
      Мира проворчала что-то невразумительное, по ее шее и лицу пополз розоватый румянец.
      – У мужчин нет права применять силу по отношению к женщинам. – С этими словами она повернулась и прошествовала на кухню.
      Дейдре, придерживая одной рукой разваливающийся корсет, пригладила выбившиеся из косы волосы и направилась к черному ходу, стараясь, чтобы никто не заметил ее в таком виде. Она уже схватилась за ручку двери и прямо на пороге столкнулась с Гилеадом, который выходил из дома.
      Окинув взглядом ее разорванное платье и почти обнаженную грудь, он порывисто обнял ее, поглаживая по волосам и спине.
      – Это сделал Нилл?
      Дейдре кивнула и уткнулась лицом в его плечо, ноги едва держали ее. В отличие от Нилла от него пахло мылом, духами и кожей, а объятия были такими надежными, теплыми… Из глаз Дейдре ручьем потекли слезы.
      – Я покончу с этим, – сказал Гилеад. – Я вызову этого ублюдка на поединок.
      – Ты не можешь, – всхлипнула Дейдре и нежно погладила его щеку. – Ты оскорбишь этим Даллис.
      – Мне все равно. Нилл зашел слишком далеко. Я отведу тебя в дом, а потом найду его.
      – Нет, Гилеад, пожалуйста. Твой отец слишком часто говорит о том, что ему нужны союзники. Комгалл должен защищать тылы. Нельзя обижать его. Не сейчас.
      По выражению лица Гилеада Дейдре поняла, что не убедила его.
      – Пожалуйста, – взмолилась она и встала на цыпочки, чтобы поцеловать его.
      Их языки сплелись в страстном поцелуе, желание нарастало с каждым мгновением. Но призывные звуки рога вернули их к реальности, и воздушный замок разлетелся вдребезги. Гилеад слегка отстранился, продолжая осыпать поцелуями лицо и шею Дейдре.
      – Это сигнал садиться на коней. Мне нужно идти.
      Дейдре повисла на нем, не в силах оторваться, потом отступила назад.
      – Да защитит тебя Великая мать.
      Она долго смотрела ему вслед и молилась о том, чтобы он вернулся невредимым, а вот Нилл погиб на поле боя, хотя и знала, что дурно с ее стороны желать смерти этому мужлану.
 
      Пока они ехали на север, Гилеад старался не спускать глаз с Нилла, но тот держался сзади вместе со своими воинами. Сначала Гилеад решил, что он хочет избежать ссоры, но на второй день спросил отца, собирается ли вообще их союзник воевать. Ангус оглянулся и посмотрел на густое облако пыли вдали.
      – Да, он намерен сражаться, но не в передних рядах.
      – Трус, – пробормотал Гилеад сквозь зубы. – Мерзавец с цыплячьей душой.
      – Ты, судя по всему, намерен расправиться с ним, – заметил Ангус, искоса взглянув на сына.
      – Он пытался изнасиловать Дейдре.
      – Изнасиловать? Ты шутишь? Наверное, он просто хотел поцеловать ее, а она оскорбилась.
      – Нет, он порвал на ней одежду. Как только закончится сражение, я вызову его на поединок.
      – А ты понимаешь, что нанесешь бесчестье Даллис и сделаешь Комгалла нашим врагом?
      – Дейдре не заслуживает такой участи, – упрямо повторил Гилеад.
      Помолчав несколько минут, Ангус вздохнул.
      – Я тоже не доверяю Ниллу. Посмотрим, как он будет вести себя во время сражения. Может, боги помогут тебе и он не вернется домой.
      – Ты даешь разрешение убить его?
      – Нет. – Ангус взглянул на сына с осуждением. – Так могут поступать только трусы. Но я выдвину его войско вперед, и он окажется в самой гуще. – Он пожал плечами. – Кто знает замыслы богов?
 
      Прошел слух, что Гунпар остановил Фергуса на границах своих владений, но тот двинулся на юг и взял в осаду крепость Габрана. Больше никаких вестей от Ангуса не было, хотя прошло уже несколько недель. Днем Уна нагружала Дейдре работой, и тосковать ей было некогда, но по ночам она не спала, думая о Гилеаде. А что, если он ранен или убит? Ей хотелось прогуляться по крепостным стенам, чтобы успокоиться и очистить свой разум, однако там повсюду стояли часовые, поэтому уединиться было невозможно.
      Дейдре радовалась, что поблизости нет ни Нилла, ни Даллис, но большой зал по вечерам казался таким пустым и угрюмым. Поговорить было не с кем. Друстан опять ушел в себя, его музыка звучала дико и печально, словно похоронный плач, который Мира и Уна устроили на похоронах Элен.
      Как ни странно, Дейдре скучала по Формории. Она по-прежнему осуждала королеву за то горе, которое та доставляла Элен, но теперь стала лучше понимать ее. Никто не вправе осуждать ее за любовь. Дейдре сама любила и понимала, что она не властна над своими чувствами. А кроме того, будь Формория здесь, они могли бы вдвоем ускакать куда-нибудь подальше от замка.
      Дейдре вздохнула, складывая чистые, пахнущие солнцем простыни. Ей очень хотелось поехать к каменному кругу и снова вобрать в себя его магическую силу. Один раз она попробовала сделать это, но в воротах се остановили. Ангус приказал не выпускать женщин из замка до их возвращения. Как Дейдре ни пыталась обольстить стражников, какие уловки ни придумывала, они были непреклонны.
      Внезапно тишину разорвал звук рога, предвещавший прибытие гостей. Дейдре выбежала во двор и тут же сникла от разочарования, когда в ворота въехала карета Даллис. Дейдре совсем потеряла счет времени. Свадьба Гилеада уже близко. И ее свадьба тоже, если она не сумеет прежде сбежать.
      Друстан уже спешил к карсте, чтобы помочь Даллис.
      – Вы прекрасны, как первый весенний день после снежной зимы, – напыщенно произнес он.
      – Приятно видеть вас, Друстан. Я соскучилась по вашей музыке, – сказала Даллис с томной улыбкой и вложила свою миниатюрную ручку в его могучую ладонь.
      Дейдре неохотно вышла им навстречу. «Вряд ли тебе понравились бы те мелодии, которые Друстан исполнял последнее время, – невольно подумала она, глядя на Даллис. – Но с твоим приездом его настроение явно улучшилось».
      – Я сочинил кое-что для вас сегодня ночью, – сказал Друстан с легким поклоном.
      – Я провожу вас в вашу комнату, – вмешалась Дейдре.
      – Конечно, – вежливо ответила Даллис. – Благодарю вас. – И она улыбнулась Друстану, давая понять, что у них еще будет время поговорить.
      Когда они вошли в большой зал, Дейдре добавила:
      – Гилеад и Ангус еще не вернулись.
      – Знаю. – Даллис оглянулась на Друстана. – Но я решила приехать пораньше и устроиться здесь. И отец хочет, чтобы я встретила своего жениха.
      У Дейдре все сжалось внутри. Конечно, она ведь невеста Гилеада. Его будущая жена. Она будет жить здесь. Главное – не видеть всего этого.
      За два дня до свадьбы Дейдре пошла в садик, чтобы набрать трав для ужина. Кроме того, ей хотелось побыть одной, вдали от Даллис. От ее приторно-мягких манер у нее оставался горький привкус во рту. А здесь, среди стен, увитых виноградом, было тихо и спокойно.
      Громкий стук копыт вывел ее из задумчивости. Дейдре выбежала во двор, вскарабкалась по лесенке на крепостную стену и увидела знакомый штандарт Ангуса с красным львом. Они возвращаются!
      Дейдре помчалась к дому, по пути столкнувшись с Уной.
      – Куда это ты торопишься? – спросила кастелянша.
      – Встретить их… – Дейдре не договорила.
      Ее сердце упало. Честь встречать Гилеада принадлежит Даллис, а вовсе не ей. Она не может броситься ему в объятия, ощутить прикосновение его сильных теплых рук.
      – Возвращайся-ка в сад и работай, – недовольно посоветовала ей Уна.
      Значит, она не увидит Гилеада до самого вечера?! А за ужином Даллис сядет рядом с ним, заняв место Элен. Это невыносимо. Одно хорошо: Нилл, видимо, отправился домой и не стал сопровождать Ангуса.
      За ужином, когда начались танцы, Дейдре увидела, как Гилеад предложил руку Даллис, и чуть не поперхнулась теми крошками еды, которые с трудом пыталась проглотить. Она вскочила из-за стола и столкнулась с Друстаном.
      – Не хотите потанцевать? – спросил он, пристально глядя на нее.
      Меньше всего на свете Дейдре хотелось сейчас танцевать. Она вполне могла упасть в обморок на виду у всех, глядя, как Гилеад обнимает Даллис за тонкую талию.
      – Нет, я…
      Но Друстан уже подхватил ее и повел в центр зала.
      – Гилеад попросил меня пригласить вас. Он хочет поговорить, – прошептал арфист.
      Надежда, словно весенний ветерок, омыла ее душу.
      – Простите меня, сэр, но я хотел бы пригласить на танец вашу невесту, пока она еще не принадлежит полностью вам, – витиевато сказан Друстан, когда они оказались рядом с Гилеадом.
      Гилеад слегка поклонился и передал ему Даллис, а сам закружился с Дейдре, стараясь не прижимать ее слишком близко к себе, потому что Ангус наблюдал за ними.
      – Я пытался убедить отца отказаться от твоего брака с Ниллом.
      – И он сказал «нет». – Это прозвучало как утверждение, а не вопрос.
      – Да. – Гилеад встревоженно посмотрел на нее. – Мы сумели одолеть Фергуса, но это было нелегко. Мы с трудом сдерживаем его, даже объединенными усилиями, собрав все кланы. Был момент, когда отец решил, что Нилл выйдет из игры.
      – Почему? – удивилась Дейдре.
      – Армия Нилла отстала от нас, да так, что мы потеряли их из виду. Отец приказал остановиться и подождать их. И велел Ниллу идти впереди нас.
      – Значит, Нилл должен был оказаться в более опасном положении? – нахмурившись, уточнила Дейдре.
      – Да, так мы и задумали. – Гилеад слегка улыбнулся.
      – Твой отец сделал это намеренно? – Дейдре широко раскрыла глаза от удивления.
      – Да, но ничего не получилось. На следующее утро, перед сражением, Нилл заявил, что съел тухлое мясо, и весь день провалялся в фургоне с припасами.
      Во имя всех святых, подумала Дейдре. Нилл мог бы умереть героем, а она получила бы свободу.
      – Какой же он жалкий трус! – с презрением воскликнула она.
      – Я думаю то же самое. – Гилеад провел пальцем по ее щеке. – Но трусы знают, в чем их слабость, и это делает их опасными. Нельзя отпускать Нилла.
      У Дейдре вдруг одеревенели ноги. Она остановилась и пристально посмотрела на Гилеада.
      – Значит, твой отец все-таки хочет, чтобы я вышла за него замуж?
      – Да, детка, – нерешительно начал Гилеад, – но я…
      Дейдре вывернулась и побежала к дверям, не желая слушать его оправданий.
 
      На следующий день Дейдре отказалась выйти из комнаты. У нее не было никакого желания ни видеть жалость в глазах Гилеада, ни принимать участие в подготовке его свадьбы с Даллис.
      Уна пришла позвать ее, но тут же удалилась, заметив красные, заплаканные глаза Дейдре и ее несчастное распухшее лицо. Снизу раздался приглушенный рев: должно быть, это гневался Ангус, но он не стал подниматься к ней. Дейдре дали возможность провести этот день одной. Последний день ее свободной жизни.
      Вею ночь она молилась Исиде, которой служила Магдалина, шотландской святой Бригите, Христу. Она даже попыталась вызвать заклинаниями старого мага, который когда-то говорил ее матери, что бессмертен. Дейдре с трудом подавила клокотавший в ней истерический смех. Бессмертный? Как же! Да он просто мошенник. И вся его книга – сплошная ложь. Она попала в страшную беду, но рыцарь в сияющих доспехах что-то не спешит ей на помощь. Потому что никаких рыцарей нет.
      А потом, словно для того чтобы подлить масла в огонь, едва Дейдре погрузилась в дремоту, как в полусне ей явилась та самая рыжеволосая дама в белом платье и, милостиво улыбаясь, протянула какую-то чашу.
      Дейдре проснулась в ярости. Судя по всему, во сне призрак предлагал ей яд, но она не собирается кончать жизнь самоубийством. Она прикрепила на ноге кожаный ремень с кинжалом. Никогда Нилл не будет ее мужем. Никогда.

      Дейдре сидела у окна и смотрела во двор, где собирались гости: мужчины из клана Ангуса, одетые в синие шотландские юбки, женщины в ослепительных нарядах.
      Сегодня Гилеад женится. Дейдре сглотнула слезы. Сегодня и ее свадьба, будь она проклята.
      Этой ночью она опять попыталась сбежать, но на пороге ее двери стоял мрачный стражник. Она решила спуститься по стене, связав простыни, но, когда высунулась в окно, увидела, что во дворе стоит Адэр и смотрит на нее. В полном отчаянии Дейдре легла на кровать и впала в оцепенение, преследуемая кошмарными снами, в которых Нилл демонстрировал ей всю свою жестокость.
      Ее нервы были так напряжены, что Дейдре чуть не вскрикнула, когда дверь в ее комнату отворилась. Она чувствовала себя так, словно приближался час ее казни.
      Ангус нахмурился, увидев, что ее свадебное платье валяется на кровати, а вуаль – на полу.
      – Разве Уна не помогла тебе одеться?
      – Помогла. – Дейдре вызывающе вздернула подбородок. – Но я сняла его, как только она ушла.
      Дейдре специально надела самое скромное поношенное домашнее платьице, которое видало и лучшие времена.
      Ангус взял шелковое платье с ирландскими кружевами и протянул его Дейдре:
      – Надевай. Сейчас же.
      – Нет.
      – Ты будешь делать то, что я говорю.
      – Нет. – Она была слишком зла, чтобы обращать внимание на его плохо скрытый гнев. – Можете избить меня. До полусмерти. Так даже лучше. Тогда я не…
      – Тихо! – взревел он. – Я никогда в жизни не бил женщин, и ты не станешь первой. Но… я раздевал их и одевал. – Ангус подошел поближе. – Выбирай сама, детка.
      – Вы не посмеете.
      – Да неужели? – Ангус поднял брови.
      И Дейдре поняла, что он посмеет. Если он разденет ее, то увидит кинжал. Дейдре вырвала из его рук свадебное платье, дернув с такой силой, что тонкая ткань затрещала, и скрылась за ширмой. Ей хотелось разорвать платье в клочья. Пускай Ангус увидит, на что она способна!
      – Если я не услышу шороха платья, я загляну за ширму.
      Дейдре быстро сняла свое домашнее платьице и стала натягивать узкий свадебный наряд. Но вот беда: корсет застегивался сзади.
      – Поторопись, я не хочу, чтобы все ждали тебя.
      Дейдре вышла из своего укрытия, придерживая платье.
      – Мне нужна Уна.
      – Чепуха. – Ангус подскочил к ней и принялся ловко застегивать платье.
      Его пальцы были на удивление нежными, и Дейдре прикусила губу, чтобы не заплакать. Неужели и его сын вот так же ловко и нежно будет раздевать сегодня ночью Даллис?
      – Вот так, – примирительно произнес Ангус и оглядел ее прическу. – Тут я мало чем могу помочь. – Он слегка пригладил ее волосы. – Жаль, что здесь нет Мори. – Его голос стал мягче. – Она бы объяснила тебе, как важны такие браки.
      – Вы отдаете меня в пасть волку и знаете это!
      Ангус молча протянул ей вуаль.
      – Нет, это я не надену. Незачем превращать эту процедуру в фарс.
      В глазах Ангуса что-то блеснуло. Он бросил вуаль на кровать.
      – Твое дело. Идем.
      Он взял Дейдре под локоток, но она понимала: стоит ей сделать одно неверное движение, и Ангус вцепится ей в руку железной хваткой. Всю дорогу до церкви они молчали. И только когда они вылезли из кареты и вошли на церковный двор, Дейдре всхлипнула: ее ночные кошмары становились явью. Если бы Ангус не поддерживал ее, она упала бы – все ее тело тряслось, ноги ослабели.
      В каменной церкви было полным-полно народу. Возле алтаря стоял Гилеад, бледный и притихший. Пламя сотен свечей играло на его прекрасном, как у римского бога, лице. Рядом с ним стояла такая же бледная Даллис. Она нервно сжимала руки. Дейдре не сразу заметила Нилла, который злобно ухмылялся в углу, с другой стороны алтаря.
      Маленький священник, которого так уважала Элен, откашлялся и кивнул Гилеаду и Даллис, чтобы они подошли поближе.
      – Мы собрались сегодня здесь…
      Дальше Дейдре не стала слушать. Сейчас Гилеад пообещает любить и почитать Даллис, пока смерть не разлучит их. Вместо этого Дейдре испепеляла ненавидящим взглядом Нилла, даже позабыв, что она в церкви. Если он опять попытается взять ее силой, то до утра точно не доживет. Великая богиня поймет и простит ее.
      – Ты, Гилеад, хочешь ли взять в жены Даллис…
      Увлеченная планами мщения, Дейдре не сразу поняла, что Гилеад ничего не ответил священнику.
      – Я не могу, Даллис, – тихо произнес он. – Пожалуйста, прости меня. Мне нужно было сказать об этом раньше.
      Не обращая внимания на разъяренный взгляд отца, он обратился к Комгаллу:
      – Войны не будет. Вы можете отомстить мне. Можете высечь меня. Я готов отдать мои земли…
      – Нет, – перебила его Даллис. – Гилеад ни в чем не виноват. Мы не любим друг друга. – Она опустила голову и шепотом добавила: – И я тоже люблю другого.
      Гилеад, остолбенев от удивления, взял ее за подбородок.
      – Кого же ты любишь?
      Покраснев, как маков цвет, Даллис указала на Друстана. Тот спрыгнул со скамейки и, чуть не столкнув смущенного священника, поспешил к ней.
      – Я полюбил тебя с первого взгляда! Ты мое солнце, луна, звезда небесная…
      – Ну вот что, – хмуро начал Комгалл, но осекся, увидев сияющее лицо дочери. – Ты хочешь этого, милая?
      Даллис кивнула, утирая слезы. Комгалл повернулся к Ангусу и пожал плечами.
      – Похоже, нам лучше не вмешиваться.
      Даллис, повеселев, вложила свою ручку в руку Друстана и твердо произнесла положенные слова.
      Настала очередь Дейдре. Нилл схватил ее за руку и потащил к алтарю.
      – Не спеши, – сказал Гилеад.
      – Прочь с дороги.
      – Нет. – Гилеад снял с руки перчатку и швырнул ее на пол. – Теперь я свободен и могу вызвать тебя на поединок. Мы будем сражаться за Дейдре.
      Нилл, злобно прищурившись, потянулся к мечу.
      – Жалкий ублюдок, я убью тебя прямо здесь.
      Священник, побледнев, ухватился за алтарь.
      – Это дом Божий!
      – На улицу! – сказал Гилеад.
      Нилл, отпихнув Дейдре, вышел на залитый солнцем церковный двор. Гилеад последовал за ним. Окруженные толпой, они обнажили свои мечи, Поединок начался. Сначала они медленно кружили, настороженно глядя друг на друга. Нилл неожиданно сделал выпад, но Гилеад увернулся, и тот упал на одного из зрителей, который с силой отпихнул его назад. Некоторые дамы захихикали.
      Гилеад ждал его, заняв боевую позицию. Разъяренный Нилл нанес еще один удар, метя в низ живота. Гилеад ловко парировал его удар и сделал смелый выпад, заставив Нилла попятиться. Толпа расступилась. Нилл взмахнул рукой, и мечи зазвенели. Гилеад, отразив его удары, метнулся влево и слегка ранил противника. Зрители оживились.
      Взревев, как бык, Нилл снова бросился в атаку. Гилеад легко уклонялся от его ударов, двигаясь гораздо быстрее и проворнее. Тучный Нилл тяжело дышал, его движения стали медленнее.
      – Сдаешься? – спросил Гилеад, отразив очередной неудачный выпад.
      – Никогда! Ты сгниешь в аду, прежде чем я отдам тебе эту сучку.
      Среди зрителей раздались возгласы возмущения. Кое-кто из людей Нилла отошел подальше.
      – Тогда сражайся, – мрачно сказал Гилеад и двинулся на Нилла, но зацепился сапогом за булыжник и на долю секунды потерял равновесие.
      Именно это и нужно было Ниллу. Он рванулся вперед и вонзил свой меч в пах Гилеада. Тот упал на колено. Нилл опрокинул его на землю и повернул клинок. Гилеад застонал и замер, потеряв сознание. Нилл с торжествующим смехом поднял свой меч.
      – Теперь она моя!
      Он не видел, как в руке Дейдре блеснул нож и, просвистев в воздухе, вонзился прямо ему в сердце.
 
      – Ты устала, девочка, – тихо сказал Ангус. – Я сменю Дейдре упрямо покачала головой, хотя она уже с трудом держалась на стуле возле кровати Гилеада.
      Он потерял много крови и последние два дня лежал в лазарете в состоянии, близком к коме. Лекарь сказал, что только время покажет, сможет ли он встать на ноги. Меч перерезал мускулы и чуть не задел артерию.
      – Я хочу, чтобы он увидел меня первой, когда очнется.
      – Если он увидит, что ты сама едва жива, ему не станет лучше, – возразил Ангус, поднимая ее со стула.
      – Нет… не надо, – застонал Гилеад. Дейдре нагнулась к нему и погладила по щеке.
      – Ты очнулся!
      – Да. – Он снова застонал. – Моя нога горит, как в огне.
      – Ты получил тяжелую рану, – сказал Ангус. – Она может загноиться, если не принять меры.
      – Я сказала лекарю, что нужно приложить травы, чтобы удалить инфекцию, но он не позволил мне сделать это самой.
      Дейдре откинула волосы со лба Гилеада. Она не хотела говорить о том, что лекарь опасается, останется ли при нем его мужская сила. Гилеад устало улыбнулся.
      – Там что-то не так, я чувствую. – Он попытался пошевелить ногой и сморщился от боли.
      – Лежи спокойно, – велела Дейдре.
      – Я проиграл. Ты… ты вышла замуж; за Нилла?
      – Нет, – ответил Ангус. – Этот негодяй сражался нечестно. Ты был прав. Ему нельзя было доверять.
      Гилеад вздохнул с облегчением, но тут же нахмурился.
      – Значит, будет война?
      – Если только он восстанет из ада, – усмехнулся Ангус.
      – Он мертв? Не думал я, что ранил его так сильно.
      – Ты – нет. – Ангус еле сдерживал улыбку. – Твоя красотка всадила нож прямо ему в сердце.
      Гилеад уставился на Дейдре.
      – Я думала, он убил тебя, – сказала она, взяв его за руку. – Я… я не помню, как это было. Я только видела, как летит кинжал.
      – Так бывает в пылу сражения, – кивнул Ангус. – Ярость делает людей бесстрашными и удесятеряет их силу. – Он посмотрел на Дейдре с уважением, а может быть, и восхищением. – Формория была права, когда говорила, что мы можем сделать из тебя настоящего воина.
      – Нет, спасибо. – Дейдре содрогнулась. – Я не хочу больше никого убивать, хотя, – она вызывающе вздернула подбородок, – я нисколько не жалею, что Нилл умер.
      – Да, о нем мало кто пожалеет. Его люди уже присягнули мне на верность. Священник повез его тело в Лугаид, он объяснит, что произошло.
      На лице Гилеада отразились сомнения.
      – Что? – спросила Дейдре.
      – Не знаю, имею ли я право просить… я не уверен, что смогу… – Он жестом заставил Дейдре умолкнуть. – Я ведь слышал, что сказал лекарь…
      – Ш-ш-ш… – успокоила его Дейдре. – Что ты хотел просить у меня?
      – Ты выйдешь за меня замуж?
      Из глаз Дейдре хлынули слезы.
      – Да, тысячу раз да, даже если ты никогда не встанешь с постели. Я люблю тебя.
      Он нежно прикоснулся к ней, губы Дейдре приоткрылись, и они слились в долгом поцелуе. Ангус хмыкнул и тихо затворил за собой дверь.
      – Я думаю, вы должны знать, кто я.
      Ангус отошел от окна солара и пристально посмотрел на Дейдре. Его лицо оставалось бесстрастным, и она не могла понять, о чем он думает.
      – Сядь. – В его голосе звучала настороженность.
      – Я не сакса, – начала Дейдре и, заметив радость в глазах Ангуса, набрала в грудь побольше воздуха: возможно, ее признание ему не понравится. – Я кузина короля Хильдеберта.
      – И зачем же король Галлии послал свою… кузину сюда? Без денег и эскорта? – Ангус удивленно поднял брови.
      Дейдре рассказала ему свою историю от начала до конца. Ангус встал и начал расхаживать по комнате.
      – Лучше бы ты была саксой, детка. Если твой двоюродный брат считает, что ты можешь найти камень с помощью ясновидения, он потребует, чтобы ты вернулась.
      Сердце у Дейдре стучало так, словно готово было вырваться из груди.
      – И вы пошлете меня обратно, так ведь? Потому что не хотите воевать с франками.
      Ангус сел и закрыл лицо руками. Он молчал так долго, что Дейдре захотелось кричать. Наконец Ангус встал, на его лице была написана решимость.
      – Нет, я не отдам тебя. – Он ухмыльнулся, заметив ее удивление. – Я не допущу, чтобы Гилеад повторил мою ошибку, ведь я велел уехать женщине, которую люблю. Я пошлю Хильдеберту письмо и объясню ситуацию. Ты не нашла камень, значит, его здесь нет. Возможно, он дает тебе свободу.
      – А если нет? – Дейдре боялась задавать этот вопрос, но гораздо хуже будет, если ее надежды рухнут, когда гонец вернется из Галлии.
      – Если Хильдеберт хочет войны, он ее получит. – Ангус гордо поднял голову и расправил плечи. – Сейчас меня не волнуют клановые связи. Я видел, как смотрит на тебя Гилеад. Это то же самое, что у нас с Мори. Я не отниму у него счастья.
      В этот момент Дейдре поняла, что Ангус уступил. Потому что очень сильно любит своего сына. И вообще он вполне симпатичный человек. Она готова была обнять его.
 
      В один из теплых осенних деньков Гилеад грелся на солнышке возле садика, положив ногу на скамейку. Дейдре сидела рядом и читала письмо, которое привез гонец Габрана.
      – Они наконец нашли Брину.
      – Где?
      – В горах. Когда-то она спасла жизнь одного из тамошних лэрдов, и тот приютил ее. Только когда Габран пригрозил ему, что Макэрка придет туда со своим войском, чтобы отомстить за смерть дочери, он выдал ее. Теперь она у Макэрки, ждет правосудия. – Дейдре помолчала немного. – Брина сказала, что ее подстрекал Нилл.
      – Хорошо, что негодяй мертв. – Лицо Гилеада окаменело.
      – Бедная твоя мама, – тихо сказала Дейдре.
      – Габран объяснил, почему она это сделала? – спросил Гилеад, обняв Дейдре.
      – Брина, оказывается, сестра-близнец няни Формории, фанатички. Они обе были язычницы и поклонялись Великой матери. Сестры знали, как Формория любит Ангуса, и решили избавиться от Элен. – Дейдре со слезами на глазах повернулась к Гилеаду, письмо выскользнуло из ее рук и упало на землю. – Какое оскорбление они нанесли богине, которая стремится к миру, а не насилию.
      Гилеад стер слезы с ее лица и улыбнулся.
      – Как и тот священный Грааль, о котором ты говорила? Чаша, которая принесет мир, если воины Туриуса найдут ее?
      – Но ведь они уже прекратили поиски, не так ли?
      – Да, Туриус опять призвал их в армию, чтобы усмирить Максимилиана. – Он поцеловал ее в шею. – Но давай поговорим о более приятных вещах. Я чувствую себя хорошо, и через две недели наступит Самайн. Начало нового года и нашей новой жизни в качестве мужа и жены.
      Совсем скоро она будет его женой. Его. Дейдре светилась от счастья.
 
      За два дня до Самайна неожиданно приехала Формория – в черном вдовьем одеянии.
      – Максимилиан убил его, – сказала она удивленному Гилеаду и странно притихшему Ангусу.
      Дейдре налила им вина. Рука королевы слегка дрожала, и она была бледнее, чем обычно, но ее зеленые глаза по-прежнему сияли, когда она смотрела на Ангуса. Она совсем не походила на ту подавленную, покорную женщину, какой была три месяца назад.
      – Но как? Почему? – хором воскликнули Ангус и Гилеад.
      – У них было сражение возле одной маленькой речки. Речь шла о переговорах, но что-то пошло не так. – Формория вздохнула. – Я узнала об этом только две недели назад, гонец прискакал через неделю после случившегося. – Она взглянула на Дейдре. – А ты все-таки не вышла замуж за Нилла?
      – Нет, – сказал Ангус и поведал ей о смерти Нилла.
      – Я говорила тебе, что владеть кинжалом – полезная штука, – удовлетворенно кивнула Формория и скосила глаза на Ангуса. – Это помогает мужчинам вести себя как положено.
      – Ага, – рассмеялся Ангус. – И как же я должен вести себя?
      Выражение ее лица было достаточно красноречивым. Туриус погиб, Элен тоже ушла из жизни. Теперь ничто не могло остановить любовников. «Интересно, – подумала Дейдре, – как скоро они окажутся в постели?» И улыбнулась. Ангус и Формория выполнили свой долг. Возможно, теперь Великая богиня будет милостива к ним.
      А завтра ее свадьба, и вечером их ждет брачная постель. Дейдре слегка вздрогнула, предвкушая наслаждение. Она может подождать. Но совсем чуть-чуть.
 
      Накануне Самайна Гилеад и Дейдре тихо и скромно отпраздновали свадьбу. Выполняя волю Элен, их обвенчал священник в сельской церкви. После ее смерти прошло слишком мало времени, и молодожены решили подождать с торжеством и устроить большой праздник на Белтейн. Гилеад сказал также, что он надеется отметить и ее беременность. А для Дейдре самым важным делом было отправиться к каменному кругу и произнести священную клятву, которая свяжет ее с Гилеадом навеки.
      Наступили сумерки. Гилеад открыл дверь в супружескую спальню и помог Дейдре снять платье, то самое, которое она отказывалась надеть на свадьбу с Ниллом. От его прикосновений крохотные огоньки пламени пробежали по ее коже. Его пальцы жадно гладили ее плечи, груди и спину.
      – Мы ждали почти три месяца, – прошептал Гилеад, укладывая Дейдре на кровать. – Больше я терпеть не могу.
      – Я хочу тебя. Сейчас. – Дейдре прижалась обнаженной грудью к его груди.
      Гилеад мгновенно откликнулся на ее приглашение. Прижав ее тяжестью своего тела, он завладел ее ртом и одновременно вонзил в нее свое мужское естество, словно меч, по самую рукоятку. Дейдре выгнула спину навстречу его сильным, тяжким ударам, и уже через несколько секунд волна наслаждения сотрясла их тела.
      Они лежали, задыхаясь, не в силах оторваться друг от друга.
      – А теперь мы повторим это, но медленно, – сказал Гилеад и нежно провел языком по влажной коже Дейдре.
      Она вздрагивала от удовольствия, когда его язык стал обводить круги вокруг ее грудей, а пальцы – массировать набухшие затвердевшие соски. Потом он спустился пониже и стал целовать ее живот, и снова принялся сосать груди… Дейдре тихо стонала. Эти неторопливые изысканные ласки возбуждали ее, доводя до исступления. Она и не подозревала, что может испытывать такие острые ощущения.
      Но когда Гилеад добрался до самых сокровенных точек, Дейдре поняла, что и это не предел: ее тело растворялось, уничтожалось в остром, как боль, экстазе.
      Он вошел в нее – медленно, дюйм за дюймом, заполняя собой ее лоно. Его движения были легкими и неспешными, но от каждого по всему телу разливались горячие волны. А потом тепло превратилось в огнедышащий вулкан, который испепелил ее в последнем спазме.
      Гилеад прижал ее к себе, поигрывая с локонами:
      – Я мечтал об этой ночи с той самой минуты, как очнулся в лазарете.
      – М-м-м… – сонно пробормотала Дейдре. – Раньше, первые два раза это было прекрасно. А теперь… теперь невероятно. Я и подумать не смела, что может быть еще лучше…
      – Только не засыпай, мы еще не закончили. – Гилеад перекатился на спину и усадил ее сверху. – Теперь ты поскачешь на мне. Делай то, что тебе нравится.
      Сначала робко Дейдре погладила его плечи и грудь, слегка нажав на соски. Гилеад застонал.
      – Тебе это тоже нравится?
      – Да, пламя идет сверху донизу. – Он слегка пошевелил бедрами. – Разве ты не чувствуешь?
      К удивлению Дейдре, его орудие было снова готово к бою.
      – О, Ди, что ты делаешь со мной?
      Гилеад усадил ее на свою твердую, как гранит, плоть, и мускулы ее лона непроизвольно сжались. Дейдре вдруг почувствовала, что может контролировать его движения. Она начала экспериментировать, наклоняясь то вперед, то назад, приподнимаясь и опускаясь на нем, покачивая бедрами, вбирая его в себя все глубже и глубже… Наконец бешеный вихрь подхватил их обоих и увлек куда-то в бесконечность…
      – Нам надо ехать к каменному кругу, но я вряд ли смогу пошевелиться, – сказала Дейдре спустя несколько минут, уютно устроившись в объятиях Гилеада.
      Он погладил ее грудь и нежно поцеловал в макушку.
      – Неужели ты так устала?
      Она шутливо шлепнула его по груди.
      – Если бы я знала, что ты накопил столько силы, я бы заставила тебя попрактиковаться раньше.
      – Вот почему я решил выждать. – Гилеад рассмеялся. – Я хочу завладеть твоим телом, твоим сердцем и твоей душой, как говорится в клятве. И если мы хотим добраться к камням до рассвета, когда начнется Самайн, то нам лучше поспешить.
      Он встал и направился к шкафу во всей своей великолепной цветущей наготе. Дейдре с улыбкой любовалась им. Она не устанет смотреть на него и через пятьдесят лет. Гилеад вытащил из ящика плед и внезапно замер, словно вспомнил что-то важное.
      – Черт возьми! Совсем позабыл.
      Он вытащил из ящика зеленоватую вазу, отделанную бронзой, которая посверкивала в отсветах углей в жаровне. Когда Гилеад приблизился, Дейдре увидела, что ваза сделана из мрамора.
      – Это тебе. Я нашел ее среди сокровищ моего деда. Ничего подобного там больше не было.
      Дейдре дотронулась до вазы: как ни странно, камень был теплым, и от него исходили слабые вибрации, от которых покалывало кончики пальцев. Дейдре ощупала бронзовый край и отдернула руку: он был горячий, словно вазу только что вытащили из пламени. Сморщившись от боли, она поднесла вазу поближе к свету. Руны шли в два ряда, разделенные тонкой линией. Два круга в квадрате и квадрат, разделенный на треугольники, – этот узор повторялся снова и снова, по всему ободку. Ни начала, ни конца.
      Бронзовые ручки были украшены виноградными ветвями и розами, в точности как на скатерти в Эйре. Виноградная лоза символизировала родословную Христа, а розы – линию Магдалины, связь старой и новой религии. У Дейдре задрожали руки, она вгляделась в узор повнимательнее. Крошечные розовые бутончики и большие распустившиеся цветы… Невинность и детство рядом с мудростью и зрелостью.
      Знание. Мудрость. У Дейдре закружилась голова, перед глазами поплыла дымка. Эти руны… каждая из них – символ священной геометрии, жизненной силы, разделенной линией… «Что внизу, то и наверху». Здесь заключены все знания – для тех, кто обладает способностью видеть.
      Перед глазами Дейдре проплыл призрак рыжеволосой женщины с чашей в руках. Обе чаши слились в одну, и она начала светиться, изливая тепло. Дейдре прислонилась к спинке кровати.
      – С тобой все в порядке? – встревоженно спросил Гилеад.
      – Более чем, – ответила Дейдре. – Мы нашли.
      – Что нашли? – удивился он.
      – Чашу. Это и есть гар-аль… каменная чаша. Или, точнее, – в ее глазах вспыхнул благоговейный ужас, – философский камень.

* * *

      Они подъехали к каменному кругу перед рассветом. Ночь была прохладная, и от травы поднимался легкий туман.
      – Я отправлюсь в Лангедок на первом же корабле, – сказала Дейдре, когда Гилеад помог ей спешиться и вытащил чашу из седельной сумки. – Это нужно вернуть.
      – Знаю. И ты говорила, что тебе лучше ехать одной, тогда люди Хильдеберта тебя не выследят. Но мне это не по душе. Твой кузен не лучшим образом ответил на письмо моего отца. Если тебя поймают, то будут держать заложницей. Разреши нам по крайней мере переплыть с тобой через пролив.
      – Мы уже обсуждали это, – терпеливо сказала Дейдре. – Если люди Хильдеберта увидят шотландскую военную галеру, они подумают, что ты хочешь забрать мои земли, которые я уступила Хильдеберту. И начнется война. Нет, лучше я поплыву на грузовом судне. Ш-ш-ш… – Она заставила Гилеада, который пытался протестовать, умолкнуть. – Давай не будем омрачать наше счастье этим спором. Мы приехали сюда, чтобы дать священную клятву.
      Гилеад обнял ее. Дейдре направилась к камням, держа чашу в вытянутой руке. Восходящее солнце омыло их своими яркими красно-оранжевыми лучами. Дейдре улыбнулась и вступила в круг.
      – Наконец-то вы пришли.
      Они изумленно огляделись по сторонам. Вокруг никого не было. От земли стал медленно подниматься туман, окутывая камни изящными спиралями. И вот уже они оказались в густом белом облаке. Вновь зазвучала неземная прекрасная музыка, она была слаще звуков арфы Друстана.
      Рыжеволосая женщина возникла из ниоткуда, ее белое одеяние плыло, слегка колыхаясь, по воздуху.
      – Я возьму чашу. – Призрак протянул руки.
      – Я думала, что ее надо вернуть в Лангедок, чтобы женщины когда-нибудь вновь обрели силу Великой богини, – сказала Дейдре, протягивая ей чашу.
      – Время еще не пришло, – ответила женщина, и музыка вдруг смолкла, воцарилась мертвая тишина. – Великая тьма грядет. В плохих руках сила и мудрость, заключенные в этой чаше, принесут большое зло. Лучше, чтобы она была скрыта – до тех пор, пока человечество не воскреснет для Света. – Она улыбнулась, и небесная музыка заиграла вновь. – Тогда женщин опять будут почитать, и воссияет мудрость Великой богини. Но по-моему, – чуть насмешливо продолжал призрак уже расплываясь в тумане, – вы пришли сюда с другой целью. Не буду мешать вам.
      Туман исчез так же быстро, как и появился. Через мгновение Гилеада и Дейдре уже заливали лучи солнца, а над их головами вновь сияло голубое небо.
      – Клятва состоит из двух частей, – сказал Гилеад, прижимая к себе жену. – В первый раз, когда мы любили друг друга, соединились наши тела. Второй раз – наши сердца, на третий – наш разум открылся. А теперь, – он вытащил свой кинжал и чистую льняную ткань, – мы соединим наши души.
      Он осторожно надрезал свое запястье и запястье Дейдре, приложил ранки друг к другу и обвязал тряпкой.
      – Как эта ткань соединяет нас, так пусть наша кровь, смешавшись, соединит наши души. Кровь к крови, душа – к душе, ты моя и я твой навеки.
      Он поцеловал Дейдре, и время застыло, растянувшись в бесконечность.

      Дейдре следила за приготовлениями к празднику, который устраивали сегодня вечером в большом зале. Беременность еще не мешала ей ходить. Стол для почетных гостей украшала скатерть, подаренная Элен дедом. Макэрка прислал ее в подарок Гилеаду, ибо, как он сказал, его внук нашел истинную любовь. Дейдре улыбнулась и прижала руку к животу, почувствовав, как шевельнулось ее дитя.
      – Миледи, – сказала запыхавшаяся Уна, которой хотелось быть в трех местах одновременно. – Какой-то друид стоит у ворот и просит, чтобы вы приняли его.
      – Друид? – удивилась Дейдре.
      После победы христианства их осталось совсем немного, и обычно они жили на Холи-Айленд, далеко на юге. Но сегодня все-таки Белтейн, и новость о празднике в замке наверняка распространилась по всем окрестностям.
      – Проводи его в солар.
      Дейдре оправила юбку, откинула с лица локоны и поспешно пошла на кухню – распорядиться, чтобы налили вина. Когда она открыла дверь в солар, друид стоял возле камина, спиной к ней. Его длинные седые, как снег, волосы ниспадали на белую рубаху, подпоясанную золотым шнуром – знак того, что он принадлежал к высшему ордену.
      Друид повернулся Лицом к Дейдре, его золотистые глаза, казалось, пронизывали ее насквозь.
      – Ты! – Дейдре чуть не уронила поднос.
      Старик быстро подошел к ней и помог удержать кубки с вином.
      – Я не хотел пугать тебя, дитя мое. Я пришел за книгой.
      У Дейдре дрожали руки. Это он, тот самый маг, который украл камень из священного грота. Только тогда его одежды были синего цвета. Можно ли доверять ему?
      – Почему ты думаешь, что книга у меня?
      Он окинул ее орлиным взглядом.
      – Я пришел забрать то, что принадлежит мне. Ведь камень был возвращен, не так ли?
      – Откуда ты знаешь? – удивилась Дейдре.
      – Такова уж моя работа – все знать, – слегка насмешливо ответил друид.
      Его глаза завораживал и Дейдре, и она помимо своей воли открыла сундучок, где хранилась книга, и протянула ее магу. Тот любовно погладил кожаный переплет.
      – Через восемьсот лет юноше по имени Томас Мэллори понадобится эта книга.
      Дейдре взглянула на него с подозрением, по ее коже побежали мурашки.
      – Откуда вы знаете? Вы колдун?
      – Некоторые называют меня так. – Он пожал плечами.
      – Значит, это все произойдет. – Несмотря на жар, пышущий от жаровни, Дейдре стало холодно. – Произойдет то, что написано в книге?
      – О нет, дорогая! Это уже произошло. А Мэллори просто напишет об этом.
      – В этой книге сплошная ложь. Нет никакого Артура, нет Камелота. А мужчины, которых я встречала на своем пути, вели себя совсем не благородно.
      Маг улыбнулся.
      – За исключением Гилеада, я полагаю. – Он умолк, погрузившись в раздумья, потом кивнул, скорее своим мыслям, чем Дейдре. – Мэллори, по правде говоря, все приукрасит, но после него, через несколько сотен лет появится женщина, которая напишет правду.
      Может, маг и впрямь сошел с ума? Он и тогда, много лет назад, вел себя странно. Все эти разговоры о будущем… Что он может знать? Женщина… Может, она и есть та носительница мудрости, о которой говорил призрак?
      Друид рассмеялся.
      – Нет, она вовсе не богиня, – ответил он, хотя Дейдре не произнесла ни слова. – Однако она – ученая женщина.
      У Дейдре закружилась голова, перед глазами поплыл туман, она не могла успокоиться.
      – Вы хотели, чтобы я прочла книгу. Зачем?
      Друид поставил кубок на стол и принялся расхаживать по комнате. Он держался прямо, походка была пружинистой, как у юноши.
      – Я уже сказал: истории, рассказанные в книге, правдивы, хотя они произошли не здесь, а в других местах. Женщина по имени Норма Гудрих выяснит, что имя Ланселот – это неточный перевод с латыни на старофранцузский. Правильно было бы писать «Л Анселот».
      – Значит, его имя пишут неправильно? – нахмурилась Дейдре.
      – На латыни его имя звучит «Ангуселус».
      – Ангуселус? – ахнула Дейдре. – Ангус? Он и есть Ланселот? – Маг кивнул, – А как же Гиневра?
      – Гиневра означает «белая тень» в западной части этого острова, – пояснил друид и заложил руки за спину. – Здесь, на севере, ее назвали бы Финдобайр, или белое привидение. Ты знаешь ее как Форморию.
      У Дейдре подкосились ноги, и она рухнула в кресло. Вот почему их с Форморией так тянуло друг к другу!
      – А король Артур? – тихо спросила она. – Это Туриус?
      Маг печально кивнул.
      – Артур многое не успел сделать. Если бы он послушал меня… – Маг вскинул голову, его глаза стали подозрительно яркими. – Но не придавай всему этому значения, дитя мое. Я всего лишь старик и скоро уйду. – Он взял книгу и направился к двери.
      – Подожди! – воскликнула Дейдре. – Ты Мерлин, не так ли?
      Его глаза блеснули желтым светом, как у ястреба, потом маг улыбнулся.
      – Это одно из моих имен. – И он исчез, прежде чем Дейдре успела задать очередной вопрос.
      Она сидела, не шевелясь, только ее пальцы тряслись от волнения. Значит, все это правда, хотя в жизни истории о рыцарях Круглого стола выглядят иначе. Если верить книге, Ланселоту пришлось жениться на Элайн, дочери раненого короля. А дедушка Элен действительно получил рану, которая не заживала. Хотя Ланселот не любил Элайн, она родила ему сына по имени Галахад. Элайн. Элен. Розы, вышитые на скатерти, доказывали, что она – потомок священного рода.
      Галахад. Гилеад. Дейдре все-таки нашла своего благородного рыцаря, чистого сердцем, который помог ей отыскать философский камень, священный Грааль.