– Замечательная идея, – шепнул он ей на ухо. – И попрошу Мэри подать его.
– Только если завяжешь ей глаза. – Сара вскочила. – О Боже, совсем забыла. К нам же едет Стюарт Харгривс. Вот и весь завтрак в постели.
– Сара, неужели обязательно было приглашать его? Из-за твоей работы мы почти не бываем одни. Если бы я не знал, как безупречен твой вкус, то заподозрил бы тебя в любовной связи с Джеем.
Сара засмеялась.
– Но у нас с Джеем действительно любовная связь. Это скрашивает мне те одинокие вечера, которые ты проводишь на матчах. Я – не единственный трудоголик в семье.
– Итак, налицо два очень занятых человека, подчиняющихся рабочему распорядку. Тем более меня нельзя винить за нежелание делить тебя с каким-то английским политиком.
– Но мы все равно не одни. Бедная Мэри не спит по полночи, прислушиваясь к каждому скрипу кровати. И следит за мной, как ястреб. Она считает меня авантюристкой.
– Вовсе нет. Мэри сказала мне, что ты ей нравишься.
– Ну, лучше бы она сказала это мне. Знаешь, я побаиваюсь ее.
– И я тоже, – со смехом признался Билл. – Это часть ее обаяния. Раз уж мистер Харгривс приезжает, мы могли бы сосватать его с Мэри. Они примерно одного возраста.
Мэри просунула голову в дверь.
– Сара, тебе звонят.
– Думаешь, она меня слышала? – испуганно прошептала Сара.
– Да, – мрачно подтвердил Билл.
– Надо будет поговорить с ней.
– Обязательно, или не получишь вечером яблочный пирог, – поддразнил Билл.
– Я тебе отомщу.
Сара ущипнула его и побежала к телефону.
– Я только что очень мило поболтала с Мэри.
«О Господи», – подумала Сара, узнавая голос матери. Мнение Джун об отношениях дочери с Биллом не сильно отличалось от мнения домоправительницы, правда, Джун не стеснялась выражать его вслух.
– Мама, я очень рада тебя слышать.
– Ну, ты слишком занята с мужчиной, чтобы самой позвонить мне.
– Его зовут Билл. – Впервые в жизни Сара говорила таким резким тоном с матерью, и ей это совсем не нравилось. – И если бы ты приняла его приглашение, то своими глазами увидела бы, как мне повезло.
– Ты прекрасно знаешь, что я и близко не подойду к самолету, – упрямо сказала Джун. – Ты могла бы заполучить любого. Почему ты выбрала мужчину, годящегося тебе в отцы?
Сара не хотела спорить, но мать невольно задела ее за живое. Билл был очень заботлив, и Сара знала себя достаточно хорошо, чтобы понять, как сильно это ее привлекает. Ей отчаянно не хватало в жизни зрелого мужчины. С Биллом она чувствовала себя в безопасности. И он был невероятно страстным в постели, но и это она не могла объяснять матери.
– Давай не будем снова обсуждать это. Да, мам, сегодня к нам приезжает Стюарт Харгривс. Помнишь, я говорила тебе, что встретилась с ним в посольстве? Правда, здорово?
– Не понимаю, зачем тебе видеться с ним, – раздраженно сказала Джун. – Сара, с тех пор, как ты живешь в Америке, ты стала общаться с совершенно неподходящими людьми.
Член британского кабинета министров и лучший спортивный комментатор Америки – неподходящие люди? Что происходит с матерью? Может, начинает сказываться возраст?
– Мама, я люблю Билла, и мне жаль, что ты настроена против него. Это так на тебя не похоже.
– Потому что ты очень далеко. Откуда мне знать, что с тобой все в порядке?
– Мне казалось, что ты уже привыкла.
– Я скучаю по тебе. Как любая мать на моем месте.
– Тогда приезжай к нам. Передаю трубку Биллу. Пусть он попробует убедить тебя.
– Сара, не смей!
– Слишком поздно. – Сара побежала на веранду. – Билл, моя мама хочет поговорить с чертом, укравшим ее младенца.
– Ты мне жестоко отомстила, – пробормотал Билл, направляясь к телефону.
Сара уселась за стол, намазала маслом гренок и посмотрела вниз на причал, где несколько мужчин распускали парус большой яхты. Через двор пробежал суслик, и Сара вытянула шею, чтобы проследить за ним. Как раз в этот момент в конце аллеи появился автомобиль. Сара вскочила. Успеет ли она переодеться? Решив, что не успеет, она сбежала вниз встречать своего гостя.
– Стюарт! Мы не ожидали вас так рано, – сказала она, сразу заметив, что со времени их последней встречи в его волосах появилось больше седины.
– Прошу прощения. Я нарушил ваши планы? Неподалеку я видел ресторан, могу вернуться и позавтракать там.
– Глупости. – Сара взяла его за руку и повела в дом. – Заходите. Билл очень обрадовался, когда узнал о вашем приезде. Вы нормально добрались?
Стюарт кивнул.
– Я выехал вчера вечером и переночевал в мотеле. Ужасное место. Представьте, они хвастались тем, что во всех номерах установлены виброкровати!
– Вы испытали свою?
– За кого вы меня принимаете? Конечно, испытал. У меня даже зубы стучали.
Сара попыталась представить такого утонченного человека, как Стюарт, на виброкровати и рассмеялась.
– Думаю, Мэри уже варит кофе, – сказала она, усаживая гостя за стол и наливая ему апельсиновый сок. – Билл разговаривает по телефону с моей мамой… у них разногласия.
– Серьезные?
– Мама считает Билла слишком старым для меня… – Сара осеклась, вспомнив, что Стюарт то же самое говорил ей в посольстве.
– Ваша мать – строгая женщина.
– Откуда вы… ах, да, вы же встречались с ней в колледже. Она не всегда такая.
– Я уверен, что в конечном итоге она свыкнется с этим.
– Надеюсь.
Сама Сара уже начала привыкать к необъяснимому собственническому отношению к ней Стюарта. Интересно, как бы он отреагировал, если бы узнал, что Джун относится к нему не лучше, чем к Биллу?
– Невозможная женщина, – сказал Билл, выходя на веранду. Он догадался надеть футболку. – Рад видеть вас, сэр.
Стюарт пожал ему руку.
– Отличное местечко, Билл. Прекрасный вид.
– Мы собирались выйти в залив. Вы умеете управлять яхтой?
– Немного. Стараюсь не пропускать ежегодную регату в Каусе.
– А как насчет рыбалки?
– Звучит очень соблазнительно. Если, конечно, это не доставит вам лишних хлопот. Не хотел бы нарушать ваш распорядок.
Билл взглянул на часы.
– Отправляемся примерно через час. Сара, твоя мать бросила трубку.
– Я перезвоню ей позже. Ты проводишь Стюарта в его комнату? Мне надо переодеться.
Час спустя они подошли к яхте Билла, «Марии II».
– А что случилось с «Марией» первой?
– Она собрала нам ленч, – рассмеялся Билл.
Как только Стюарт ступил на борт яхты, стало ясно, что он поскромничал, говоря о своем умении. Сара уселась в шезлонг на палубе и предоставила мужчинам управляться с парусом. К ее удовольствию, они неплохо ладили.
– Берегитесь! – крикнул Стюарт, когда парус развернулся и яхта отошла от причала.
Поднялся ветер, и Саре уже не было жарко в хлопчатобумажном джемпере. Стюарт подошел и сел рядом с ней.
– Я видел вашу статью о Леонеле Пинто и Фиретто. Похоже, ваше имя появляется в каждом выпуске газеты. Отлично. И каково состояние дел на данный момент?
– Ронни Фиретто арестован. На этот раз никаких залогов, – с облегчением сказала Сара. – И выписан ордер на арест Пинто, хотя вряд ли когда-нибудь удастся привести его в исполнение. Мы так и не нашли достаточно доказательств отмывания денег.
– Не были ли замешаны в это дело англичане?
– Почему вы спрашиваете?
– Никаких особых причин нет. Просто вспомнил Нэша…
– Наше расследование ничего такого не выявило, но это не показатель. Думаю, мне пора признать, что я никогда не напишу полную историю преступлений Нэша, хотя не сомневаюсь, что он получал наркотики от Пинто. Спасибо за то, что связали меня с сенатором Такером.
– Рад, что сумел помочь. – Стюарт погладил ее колено. – А теперь, я думаю, пора помочь вашему другу.
Сара открыла книгу, но не прочитала и страницы, как мерное покачивание яхты убаюкало ее, и она задремала.
Проснувшись, она обнаружила, что укрыта пледом. Парус был спущен, яхта покачивалась на легких волнах посередине озера. До ее слуха донесся яростный спор.
– Капитализм не работает, и точка.
– Простите, Билл, но мне кажется, что для такого человека, как вы, получающего сотни тысяч долларов в год, капитализм работает довольно хорошо.
Сара направилась к мужчинам, желая прервать спор.
Билл поднял на нее глаза.
– Привет. Не попросишь ли ты своего друга прекратить дурацкую болтовню?
– Билл! Не груби.
– А ему все равно. Он только что обозвал меня коммунистом.
– И глупым болтуном, – подал голос Стюарт.
Сара посмотрела на них и поняла, что они наслаждаются перепалкой. Оба держали в руках по бутылке пива, явно не по первой, что доказывала батарея пустых бутылок на палубе. Рыболовные снасти лежали рядом нетронутыми. Сара подтащила свой шезлонг и открыла себе бутылку.
– Мы спорили о спорте, а теперь перешли на политику, – засмеялся Стюарт.
Билл вонзил зубы в сандвич с мясом.
– Осталось только проверить, кто дальше пускает струю. Милая, ты уверена, что не обгоришь?
– Я намазала ноги кремом.
Удостоверившись, что мужской спор был вполне добродушным, Сара уселась в шезлонг, наслаждаясь прекрасной погодой и двумя голосами: переплетение английского и американского акцентов напоминало о ее старой и новой жизни. Она была счастлива.
– Хочу произнести тост, – объявил Стюарт, вставая и слегка пошатываясь. – За Сару! – Он поднял свою бутылку, и в тот же момент порыв ветра унес его панаму в озеро. – О Боже! Я был к ней так привязан.
Билл тут же снял футболку и нырнул в воду.
– А теперь вы попытались утопить меня, – сказал он, вскарабкиваясь на палубу и дрожа от холода.
– Я принесу тебе полотенце.
Сара бросилась в каюту. Секунду спустя Билл подкрался к ней сзади и обнял.
– Ой! Не трогай меня. Ты весь мокрый. – Она нашла полотенце и начала растирать Билла. – Тебе придется снять брюки.
– Стюарт – хороший человек. Он мне нравится. – Вслед за брюками на пол полетели трусы. – Иди сюда.
– Билл, Стюарт увидит.
– Взгляни сюда. Его можно не брать в расчет.
Сара посмотрела в окно каюты и увидела, что Стюарт, нацепив на голову мокрую панаму, спит в шезлонге.
– Я люблю тебя, – сказал Билл, и Сара выскользнула из своих шортов.
Надев наколенники, Джун ползала по клумбе, пропалывая розы. Это была тяжелая работа, особенно под палящим солнцем, и в тысячный раз Джун подумала, насколько легче была жизнь, пока муж помогал ей. Вытирая со лба пот, она села на землю. Не пора ли признать поражение? Может, нанять садовника? Хотя трудно сказать, что хуже: смотреть, как постепенно приходит в запустение сад, или наблюдать, как о нем заботится чужой человек.
Над забором показалась голова ее соседки, вдовы Сэмюэлс.
– Чудесная погода.
Джун кивнула.
– Прекрасная. Жаль, что сорнякам она нравится не меньше, чем розам.
– Однако, кроме нас, некому помочь бедным цветочкам. Не заглянете ко мне выпить чаю, когда закончите? Я собираюсь перекрасить кухню, хотелось бы обсудить с вами цвета.
– Я принесу кекс, – с улыбкой предложила Джун.
Соседка права. Кроме них, некому позаботиться обо всем, не только о цветах. При жизни мужей они не чувствовали себя такими беспомощными. Но, если уж миссис Сэмюэлс, которая намного старше ее, не желает сдаваться, и она справится. Джун с удвоенной энергией набросилась на сорняки и остановилась, лишь услышав телефонные звонки.
– Тьфу ты!
Вытирая ладони о фартук, Джун направилась в дом.
На обеденном столе жужжал старый разболтанный вентилятор, и в гостиной стояла приятная прохлада.
Когда Джун потянулась к телефону, звонки прекратились.
– Тьфу ты! – повторила она уже громче. Возможно, звонила Сара, а Джун до сих пор сожалела о своей вчерашней резкости. И, конечно, глупо было бросать трубку. Билл ни в чем не виноват. Просто она не сдержалась.
«Все американцы – такие одинаковые», – подумала Джун и рассмеялась. Она в основном черпала знания об американцах из мюзиклов плюс воспоминания о нескольких американских солдатах, встреченных во время войны.
Джун уже хотела вернуться в сад, когда телефон снова зазвонил. Ее сердце забилось быстрее. Если это Сара, можно будет все исправить. Ее девочка знает, что делает, и, если она счастлива, придется смириться с Биллом. В конечном итоге.
– Алло!
Помехи на линии предвещали международный звонок.
– Джун. Надеюсь, что не помешал вам.
Зачем он позвонил?
– Что вам нужно?
– Я знаю, вы не одобряете мои встречи с Сарой, но вчера мы провели вместе чудеснейший день. Я хотел рассказать вам, как она счастлива, и попытаться успокоить вас. Я никогда не сделаю и не скажу ничего, что могло бы повредить ее счастью.
– Когда Сара рассказала о вашей встрече в Нью-Йорке… – Голос подвел Джун. Она не могла найти подходящие слова, не могла выразить свои гнев и беспомощность.
– Я не могу вычеркнуть Сару из моей жизни.
– Вы ужасный человек.
– Возможно, но я люблю Сару. Я надеялся, что вы поймете.
– Никогда, никогда, никогда! – закричала Джун.
– Джун, успокойтесь. Мне не нужно ваше благословение, хотя я и рад был бы получить его. Даю вам слово, я никогда ничего не скажу ей.
– Ваше слово ничего не стоит, мистер Харгривс, – язвительно ответила Джун.
Она бросила трубку и выдернула телефонную вилку из розетки. У нее не было сил на две стычки за одну неделю.
Глава 12
Балансируя нагруженным подносом, Билл скользнул под полосатые простыни. Сара не сразу открыла глаза. Как чудесно! Ей подают завтрак в постель! И в середине дня! Вообще-то, она слышала, как Билл прокрался в кухню, но не хотела портить его сюрприз.
Билл поцеловал ее в щеку. Она улыбнулась, почувствовав, что он успел побриться. Несомненно, открыв глаза, она увидит его безупречным, как всегда.
– Поздравляю с годовщиной, дорогая.
Он положил розу на ее подушку и стал открывать шампанское. Сара села в постели.
– Ты сжульничал, – воскликнула она, поглаживая его гладкую щеку. – Уверена, что ты даже почистил зубы.
Билл широко раскрыл глаза. Ну просто воплощенная невинность.
– Я? Даже не думал.
Он наполнил бокал, одним быстрым движением откинул простыни и вылил шампанское на ее голый живот. Ледяные струйки потекли по ногам. Сара задохнулась и прижала голову Билла к своему животу. Холод исчез от его жарких поцелуев, прикосновений языка, слизывающего шампанское. Губы Билла проложили дорожку к ее бедрам. Знакомый с каждым уголком ее тела, он быстро довел ее до кульминации. Не позволив блаженной дрожи победить, Сара оттолкнула Билла, оседлала его и не отпускала, пока не содрогнулась во втором, еще более глубоком оргазме, теперь уже вместе с ним.
Они лежали, обнаженные, обнимая друг друга, согретые ярким зимним солнцем, проникающим через застекленную крышу. Сара улыбалась, вспоминая, как сомневалась, стоит ли переезжать к Биллу. Его квартира не шла ни в какое сравнение с ее жалким чердаком в Гринвич-Вилледж. Здесь царил простор, а у себя она могла приготовить завтрак, образно говоря, не вылезая из постели. И, даже влюбившись в нью-гэмпширский дом на берегу озера, она наслаждалась современной простотой и функциональностью нью-йоркского жилища Билла.
Правда, рядом с Биллом она готова была сражаться и с тараканами, и с центральным отоплением в своей старой квартире. Казалось, что с каждым днем она любит Билла все больше, и ей даже удалось убедить его, что их разница в возрасте – положительный фактор. Билл очень заботлив, но не снисходителен, и умеет ободрить, когда она временами возвращается из «Глоб», разочарованная и полная решимости бросить работу.
– Так чем бы ты хотела сегодня заняться? – прервал Билл ее размышления.
– Сначала мне хотелось бы выпить шампанского. – Билл плотоядно ухмыльнулся. – Только, пожалуйста, оставь его в бокале.
– Никакой фантазии в этих юных девицах. Между прочим, это тебе.
Он вручил ей два письма. Оба из Англии. На одном конверте Сара узнала почерк Стюарта и, открыв, достала рождественскую открытку с пожеланиями всего самого наилучшего и ей, и Биллу. Внизу Стюарт нацарапал, что покидает правительство, но остается членом парламента.
– Надеюсь, у него все хорошо, – тихо сказала Сара.
– Что это?
– Открытка от Стюарта. Он уходит из правительства. Я надеюсь, что он здоров.
– Конечно, просто заслужил отдых, как любой другой. А второе письмо от кого?
На втором конверте адрес был напечатан, но в углу стоял заменяющий марку штемпель «Хлои».
– От Мэгги!
Сара очень переживала из-за тяжелого объяснения с Мэгги и несколько раз писала ей на адрес журнала, но это был первый ответ. Несмотря на все доставляемые подругой хлопоты, Саре не хотелось, чтобы она навсегда ушла из ее жизни. Слишком тесно они были связаны в прошлом.
Она разорвала конверт. В нем оказались официальное рождественское поздравление «Хлои», довольно вульгарное, и записка от Мэгги:
«Привет, Сара,
счастливого Рождества!
Рада слышать, что у тебя все хорошо. Здесь тоже отлично. Работа великолепная. Свободы даже больше, чем можно пожелать. Квартира фантастическая – рядом с Британским музеем. Отлично просматриваются юные красавчики греки, являющиеся поглазеть на вывезенные с их родины скульптуры. Хотя я в них – то есть в красавчиках – сейчас не особенно и нуждаюсь. Ухватила себе настоящий лакомый кусочек по имени Хью. Он хозяин клуба «Тотем» на Пикадилли (помнишь парня, который задрал мне там юбку?), так что денег у него полно. Во всяком случае, должно быть полно, ведь он везет меня на Рождество в Испанию. О Боже, закругляюсь, надо еще упаковать презервативы!!!
Не пропадай, с любовью, Мэгги…»
В этом письмеце – вся Мэгги. Будто и не было их последней размолвки: в записке ни извинений, ни переживаний – ничего.
– Хорошие новости?
– Вроде того. Мэгги явно перестаралась, пытаясь произвести впечатление, но это так на нее похоже. Я рада получить от нее весточку. Когда люди уходят из твоей жизни, теряешь часть своего прошлого, а ты как думаешь?
Билл обнял ее, пощекотал.
– Эй, ты слишком серьезна. У нас праздник, не забывай.
Сара рассмеялась.
– И я, кажется, заказала шампанское.
– Простите, мадам, – Билл потянулся за бутылкой. – Так что мы сегодня делаем? Хочешь пойти на вечеринку к Эду Теллеру?
Сара передразнила ведущую викторины, рассеянно тыкающую в воображаемое табло, и Билл захохотал.
– Насколько я понял, не хочешь.
Сара пригубила шампанское.
– Джини поет в «Голубом горизонте». Я почти обещала, что мы придем. Ты не возражаешь?
Билл задумался на секунду.
– Нет, это будет чудесно. И правильно.
– Правильно? Почему?
– Да так, не обращай внимания. Но остается еще часть дня.
– И полбутылки шампанского, – сказала Сара, выливая остатки из своего бокала на грудь Билла. – Думаю, нам надо еще попрактиковаться в зачатии детей.
Холодная жидкость заставила Билла передернуться.
– Запомни: я хочу не меньше десятка.
– Тогда поспеши. Джини выступает в одиннадцать.
Зазвонил телефон, и Билл поднял руки, не желая двигаться с шампанским, стекающим по нему.
– Не отвечай.
– Лучше ответить. Может, это что-то важное.
Сара перегнулась через Билла и подняла трубку.
– С Новым годом! – крикнула Джун.
Сара прикрыла ладонью микрофон и прошептала:
– Это мама.
Билл застонал.
– Скажи ей, что, если она хочет иметь внуков, пусть позвонит позже.
– Ш-ш. – Сара толкнула его. – Привет, мам. Ты поспешила, но все равно желаю тебе счастливого Нового года!
– Я просто боялась, что не застану тебя. Твой драгоценный мужчина с тобой?
– Да, он здесь. – Сара взглянула на Билла, отчаянно сигнализирующего, что он не хочет разговаривать. – Да, передаю ему трубку.
Она передала Биллу трубку и откинулась на спину, удивляясь чуду, совершенному Биллом. За пять телефонных разговоров он превратился из «того мужчины» в «драгоценного мужчину».
– …Хорошо, Джун, берегите себя. – Поговорив несколько минут, Билл положил трубку. – Она хочет знать, когда я прикрою твой грех браком.
– И что ты ей ответил?
– Только после того, как снова согрешу.
«Голубой горизонт», один из гарлемских джаз-клубов, долгие годы был захудалым притоном, но недавно знатоки заново открыли его, и местечко стало модным. Привлекательным считалось то, что, даже несмотря на возрождение, интерьер клуба остался таким же, как и в те времена, когда наркоманы, обмякшие на сломанных деревянных стульях, вяло кивали головами в такт блюзам, исполняемым третьеразрядными певцами. И хотя теперь на тех же стульях восседали мужчины в костюмах от Армани, внимавшие таким замечательным певцам, как Джини, Сара считала клуб все тем же притоном. Она понимала, что в следующем месяце толпа переместится в новое модное заведение, и это раздражало ее. Она вращалась в этом кругу, но не могла изжить здоровое отвращение к притворству, как и не привыкла еще к известности Билла.
Когда они где-то появлялись вместе, папарацци и охотники за автографами не отставали, и Саре оставалось только поражаться тому, как легко Билл относится к своей популярности.
Поглощенные работой, и она, и Билл дорожили каждой свободной минутой, но, если в ресторане к ним подходил какой-нибудь болельщик, чтобы пожать руку или сфотографироваться на память, Билл всегда был очень любезен, понимая: то, что для него – легкое неудобство, для болельщика – ярчайший момент вечера. Саре это не всегда нравилось, но она не роптала, только еще больше уважала Билла.
Вот и сейчас все повторилось. Не успели они войти в клуб, как несколько человек повернулись и помахали им. Сара натянуто помахала в ответ, прошептав Биллу:
– Тебе придется подойти и поговорить с ними, особенно вон с той банкирской женой. Только без меня.
– Китти Шелби? А что в ней плохого?
– Она такая бесцеремонная. Подумать только, в прошлый раз она даже вывернула воротник моего жакета, чтобы посмотреть этикетку! – Билл громко расхохотался, пытаясь рассеять ее возмущение. – Ничего смешного! – Правда, Сара сама не удержалась от смеха. – Я собиралась купить пиджак на барахолке только для того, чтобы увидеть ее лицо. Может, она бы и умерла от шока.
Но Саре нечего было стыдиться: в кремовой блузке и узкой длинной юбке она выглядела потрясающе. Любовь Билла придала ей уверенности в себе, и фотографы быстро отреагировали на это преображение. Ее снимки в газетах появлялись все чаще, особенно после статьи о Леонеле Пинто. Билла бесконечно забавляла все растущая слава Сары, но сама она возмущалась тем, что почти всегда о ней упоминали, как о бывшей фотомодели. Неужели нельзя быть просто красивой журналисткой?
– Вот как мы поступим, – сказал Билл. – Я возьму на себя старую гарпию, а ты пока найди Джини. Наверное, она в гримерной.
Сара обрадовалась возможности сбежать и действительно нашла Джини в гримерной – хотя это было слишком громким названием для бывшего туалета.
Джини поцеловала Сару, оставив на ее щеке след коричневой губной помады.
– Привет, девочка, рада, что ты пришла. О, дай-ка я сотру. – Джини огляделась в поисках салфетки. – А твой сексапильный дружок с тобой?
– Болтает с моей доброй подругой, Китти Шелби, – сказала Сара, закатывая глаза.
Джини восхищенно зааплодировала.
– Она только-только из-под скальпеля своего пластического хирурга. Ты видела ее глаза? Из миссис осы она превратилась в мадам Батерфляй.
Сара поняла, что переживет любое самое скучное официальное сборище, пока рядом есть такие друзья, как Джини, наделенные чувством юмора.
– Ты безжалостна. И говоря о дружках, где сегодня твой?
– У Эда Теллера. Не смог отвертеться. Но я его предупредила: если там будет мисс Большой Каньон, пусть только попробует заняться поисками золота среди ее холмов. – Обе женщины рассеянно ткнули пальцами в воображаемое табло и покатились со смеху. – Милая, мой выход через пять минут. Увидимся после выступления.
Когда Сара вернулась в зал, Билл уже занял столик, к счастью, далеко от Китти Шелби. Огни погасли, и в свете единственного прожектора, сверкая блестками элегантного платья, появилась Джини. Как только она запела, наступила абсолютная тишина, а когда первая песня закончилась, все вскочили на ноги и разразились бурей аплодисментов.
– Спасибо, вы так добры, – сказала Джини, когда публика притихла. – Следующая песня посвящается двум моим близким друзьям, присутствующим здесь, Саре и Биллу. – Фамилии называть не было нужды. Все собравшиеся прекрасно знали, о ком идет речь, и снова громко зааплодировали. – Как это ни банально, но сегодня у меня сентиментальное настроение.
Джини запела «Ту старую черную магию», и Билл обнял Сару и страстно поцеловал ее, забыв о наблюдающей за ними публике.
– Я люблю тебя.
Ближе к полуночи, когда Джини взяла перерыв, Билл встал и взял Сару за руку.
– Выйдем. Мне надо тебе кое-что сказать.
– Но мы пропустим встречу Нового года.
– Это не последний наш Новый год. – Билл вывел ее в холодный замусоренный переулок. – Я хотел остаться с тобой наедине.
По серьезности его тона Сара догадалась, что он собирается сказать. Она зябко обхватила себя и стала растирать обнаженные руки, не совсем уверенная, от чего дрожит: от мороза или нервного возбуждения.
– Сара, ты знаешь, что я тебя люблю. И я не сомневаюсь, что ты меня тоже любишь… – Билл с трудом подбирал слова. – Понятия не имел, что это так трудно сказать.
Теперь Сара точно знала, что дрожит от волнения, а не от холода. Ей хотелось сказать что-нибудь, чтобы помочь Биллу, но она не могла вымолвить ни слова.
Билл сунул руку в карман и вынул золотое кольцо с крупным изумрудом.
– Сара, ты выйдешь за меня замуж?
Прошло несколько секунд, прежде чем Сара смогла ответить. Пытаясь сдержать слезы радости, она прошептала:
– Да.
В этот момент из клуба раздались радостные крики, и эхо, отражаясь от домов, помчалось по переулку. Начался 1989 год.
Глава 13
Середина марта казалась Саре лучшим временем года в Нью-Йорке: между суровыми зимними ветрами и невыносимой летней жарой, угнетающе действующей на людей. И в это утро у нее была еще одна причина для счастья. С минуты на минуту должны были появиться Кейти и Джозеф. Сара не видела лучшую подругу больше года и не ожидала ее до своей свадьбы, запланированной на июль, поэтому пришла в восторг, когда Кейти позвонила и сказала, что приезжает с Джозефом на съемку.
Билл не хотел тянуть со свадьбой, но не мог до лета бросить работу на целый месяц раньше. Руководство его компании считало, что пышное торжество послужило бы хорошей рекламой, но Сара не уступила: скромная свадьба в присутствии лишь близких друзей и семьи. Билл легко с ней согласился, но свою семью он приглашать не собирался. О двух старших сестрах Билл упоминал редко, говорил только, что они не дружат. Своим единственным близким человеком он считал Мэри.
Сара взглянула на часы. Самолет приземлился несколько часов назад. Она предложила встретить друзей в аэропорту, но Кейти, всегда стремящаяся создать соответствующую любому событию атмосферу, отказалась, объяснив, что не хочет омрачать первое впечатление после долгой разлуки транспортной пробкой.
Слоняясь бесцельно по квартире, Сара, наверное, уже в двадцатый раз проверила, все ли в порядке. В ванной она взглянула на себя в зеркало: обтягивающая светло-коричневая футболка, короткая юбка в коричневую клетку, аккуратные концы спадающих до талии волос, свидетельствующие о дорогой стрижке, и ее любимый «едва заметный» макияж.
Сара подумала, не стоит ли надеть что-нибудь более модное, но в этот момент раздался звонок, и она побежала к домофону.
– Пропустите их наверх, – сказала она швейцару, чувствуя, что нервничает.
Год – большой срок. Во время телефонных разговоров она представляла себе Кейти такой, какой видела ее во время последней встречи, но люди меняются, а Кейти меняется каждую неделю. Дело даже не во внешности. Что, если у них не осталось ничего общего?
Сара открыла внушительный набор замков на входной двери – абсолютно необходимое условие жизни в Нью-Йорке и полная противоположность единственному ржавому замку дома Билла на озере Уиннипесоки – и выглянула в коридор, ожидая прибытия лифта.
– Сара! – взвизгнула женщина в солнечных очках, красном шарфе, намотанном в виде тюрбана, и огромных серьгах-кольцах, бросившаяся ей навстречу так быстро, как только позволяли красные туфли на высоких платформах. Короткая шубка из искусственного меха упала с ее плеч, открыв взору мини-платье из американского флага.
– Кейти? – Сара попыталась скрыть свое изумление.
– Я говорил ей, что это слишком, – крикнул Джозеф, гораздо более узнаваемый в неизменном черном костюме. Его длинные белокурые волосы были зачесаны назад, но в остальном он казался прежним.
Пока он тащился по коридору с чемоданами, Кейти влетела в распростертые объятия Сары и расцеловала ее.
– Как чудесно снова видеть тебя! – Кейти сняла солнечные очки. – Это называется «Пеппер Андерсон приветствует Америку». Таможенникам понравилось, а ты что думаешь?
Сара внимательно осмотрела подругу. Даже без солнечных очков ее трудно было узнать под перламутровым макияжем в стиле семидесятых.
– А кто такая Пеппер Андерсон?
– Энджи Дикинсон в «Женщине-полицейской». Ты что, не знаешь культуры своей приемной родины?
Сара поцеловала Джозефа и засмеялась.
– Я так рада видеть вас обоих.
Она провела их в квартиру и, как только чемоданам и пальто нашлось место, усадила за кухонный стол и сварила кофе.
– Ты все еще как-то странно на меня смотришь, – сказала Кейти. – Наверное, виноваты цветные контактные линзы.
