В гостиной пахло не лучше, чем накануне. Сара попыталась открыть окна, но краска присохла намертво, и она направилась в кухню за ножом. Ноги прилипали к линолеуму, раковина была переполнена немытой посудой. Как человек, который почти ничего не ест, умудрился развести такую грязь?
Опасливо дотронувшись до зеленого неопознанного объекта в сковородке, Сара удивилась, почему согласилась с предложением матери. Но делать нечего. Придется пока забыть об окнах. Она наклонилась, надеясь найти под раковиной какую-нибудь моющую жидкость, и в этот момент кто-то обхватил ее за бедра.
– Эта роскошная задница – точно не Мэгги. Привет, Сара.
Сбросив с себя чьи-то руки, Сара в бешенстве выпрямилась и обернулась. Перед ней, растянув пухлые губы в глупой ухмылке, стоял мужчина в цветастом шелковом халате. Несомненно, Хью.
– Есть возражения?
– Вовсе нет. – Его акцент напоминал одновременно о съемочной площадке и заштатной средней школе. А жвачку он жевал, как статист в любительской постановке «Вестсайдской истории». – Я просто обалдел. Не хочешь сварить крошке Хью чашечку кофе? А если еще и завтрак сварганишь, я позволю тебе почесать мне ножки. Может быть.
Сара с отвращением посмотрела на него и схватилась за ручку сковородки, с трудом подавляя желание ударить по жирной роже. Хью правильно оценил ситуацию и, пожав плечами, мол, как хочешь, потянулся через Сару и включил чайник. Пояс его халата развязался.
– Ух, – сказал он, даже не пытаясь запахнуть халат.
– О Боже! Прикройтесь.
Хью подбоченился и как-то по-детски фыркнул.
– Тебе нравится?
– Пора бы уже повзрослеть, – огрызнулась Сара, жалея, что не воспользовалась сковородкой. Сколько же ему лет? Белокурые волосы до плеч, легкий загар. Или он слишком плохо выглядит для тридцати пяти лет, или слишком хорошо – для пятидесяти. В любом случае, в умственном развитии он явно застрял в подростковом возрасте. И где Мэгги находит таких?
– Слишком рано для всего этого, – сказала она, протискиваясь мимо него и захлопывая дверь своей спальни.
– Это никогда не бывает рано, – крикнул Хью ей вслед.
Сара лежала на узкой кровати, уставясь в пятно на потолке, оставленное отвалившейся штукатуркой.
– Какой кошмар! – Кейти окинула взглядом убогую комнатенку, представлявшую все новое жилье Сары. – Здесь жить нельзя. Собирай вещи. Ты едешь ко мне.
– Здесь нормально.
– Нет, Сара, здесь не нормально. Здесь омерзительно.
Сара безучастно смотрела, как Кейти пытается зажечь одну из двух конфорок газовой плиты, приткнувшейся к раковине.
– Чтобы она заработала, надо что-нибудь бросить в счетчик. Я ею нечасто пользуюсь. Если хочешь выпить, в шкафчике над тобой есть бутылка джина.
Кейти обнаружила в шкафчике джин и две кружки.
Она вернулась из Японии всего несколько часов назад и из неприятного разговора с Мэгги выяснила, что Сара выдержала у нее всего две недели. Когда такси остановилось перед обшарпанным многоквартирным домом на Кингз-роуд, Кейти подумала, что Мэгги из вредности дала ей неверный адрес, и очень удивилась, когда Сара открыла дверь.
– Пожалуйста, поедем со мной. Джозеф меня убьет, если узнает, что я оставила тебя здесь. – Кейти протянула Саре кружку с джином. – Сэкономишь на квартплате и побыстрее оплатишь больничные счета из Штатов.
– Как у вас с Джозефом? – спросила Сара, меняя тему.
– Хорошо, – виновато ответила Кейти. Вряд ли Сара хотела услышать именно такой ответ. – Джозеф получил работу, а это всегда помогает. Поговорим у нас дома.
Сара выпила неразбавленный джин залпом, словно это была чистая вода.
– Послушай, я, правда, не могу. У Мэгги омерзительная квартира, но это не единственная причина моего побега. Она не предупредила, что ее неряха-приятель живет с ней. Мне сейчас трудно смотреть на другие пары. Я чувствую горечь и зависть. – Сара расплакалась. – Трогательно, да? Никогда не думала, что доживу до того дня, когда стану завидовать Мэгги.
Кейти села на кровать и обняла Сару, не представляя, как утешить ее.
– Со временем все пройдет.
Сара отстранилась.
– Я знаю, – сказала она, утирая слезы. – Кейти, пожалуйста, уйди. Я должна побыть одна.
– Я не хочу оставлять тебя здесь.
Кейти сама уже готова была разрыдаться.
– Пожалуйста, – взмолилась Сара.
Кейти встала.
– Ладно. Дай твой номер телефона.
– Здесь нет телефона. Позвонишь мне на работу.
– Я позвоню завтра, – сказала Кейти, открывая парадную дверь.
Сара равнодушно пожала плечами и снова уставилась в потолок.
Когда Кейти на следующий день позвонила в «Войс», Сара попросила Дэйва Тичера сказать, что ее нет на месте. То же самое она попросила сказать на следующий день. И на следующий. И не только Кейти. Сара избегала и мать, и Мэгги. Иногда, чтобы они не встревожились и не объявились на ее пороге, приходилось разговаривать с ними. Она давала расплывчатые обещания, уверяла, что у нее все в порядке. Ей не хотелось, чтобы кто-то видел, насколько ее жизнь далека от нормы.
На работе Сара еще как-то притворялась, что ее жизнь потихоньку налаживается, но, возвращаясь по вечерам в свою конуру, сразу заползала в постель, выключала свет и мысленно посылала весь мир куда подальше.
Ее желание преуспеть в жизни, даже просто жить, умерло вместе с Биллом. Она знала, что ему очень не понравилось бы видеть ее такой апатичной и жалеющей себя, но ей приходилось собирать всю свою силу воли только для того, чтобы встать утром с кровати. Особенно тяжело было, когда ей снилось, что Билл жив. Она просыпалась окрыленной, счастливой, а потом осознание безвозвратной потери наваливалось на нее еще более невыносимой тяжестью.
– Держи, Сара. Витаешь в облаках?
Дэйв Тичер поставил перед ней стаканчик с кофе. Шутливое прозвище «Боксер» ушло в далекое прошлое.
Сара оторвала взгляд от экрана компьютера.
– Спасибо, Дэйв. Просто эта статья сводит меня с ума.
Дэйв заглянул через ее плечо.
– «ПЛАСТИЧЕСКАЯ ОПЕРАЦИЯ ГРУДИ ИЗМЕНИЛА МОЮ ЖИЗНЬ». Хочешь, я посмотрю? Тебя к телефону.
– Пожалуйста, скажи, что я занята. А кто там?
– Стюарт Харгривс, и я уже это сказал, но он решил ждать на линии, пока ты не освободишься. Ну же, Сара, он занимает мой телефон.
Сара ударила по клавише сохранения информации и, тяжело вздохнув, подошла к телефону. Затем положила трубку на рычаг и вернулась к своей статье.
«До операции ей никогда не хватало уверенности для того, чтобы носить платья без бретелей.
Предоставим слово самой Салли: «Пол обожает мою новую грудь. Он просто не может оторвать от меня руки!»
Несколько минут Сара смотрела на свое творение, как на неразборчивые иероглифы. Затем в полном отчаянии закрыла файл.
Разве сама она лучше журналистов, безжалостно впившихся в нее после автокатастрофы? Если честно, она не могла утвердительно ответить на свой вопрос. Необходимо заняться другими темами, не имеющими никакого отношения к отвратительным признаниям и мелочным навязчивым идеям.
Телефон снова зазвонил. Дэйв поднял трубку и прикрыл микрофон ладонью.
– Опять Стюарт Харгривс. Сара, пожалуйста, разберись с ним. Я не могу весь день играть в эти глупые игры.
Сара затрясла головой.
– Я не хочу ни с кем говорить.
– О Господи. – Дэйв снял ладонь с микрофона. – Простите, она на совещании… Хорошо, только возьму карандаш. Хорошо… Хорошо… Восемь часов? Конечно, я передам ей. До свидания.
Дэйв вручил Саре адрес.
– В восемь часов мистер Харгривс ожидает тебя к ужину.
Итальянский ресторан на Шарлотт-стрит выглядел именно итальянским рестораном, а не карикатурой на него. Но Саре было на это наплевать, и она злилась оттого, что ей, образно говоря, выкрутили руки. Она пыталась дозвониться до Стюарта, но он был недосягаем.
Весь остаток дня Сара подумывала просто не явиться на свидание, однако в конце концов решила, что пойдет и скажет Стюарту: она не останется и нечего ему зря тратить вечер.
Стюарт уже заказал бутылку вина и ждал ее.
– Сара, как приятно вас видеть. Спасибо, что пришли.
– Я не останусь, – резко сказала она. – И вы не должны были воображать, что я вообще приду.
Стюарт явно растерялся.
– Прошу прощения.
Сара уже развернулась, чтобы уйти, но заколебалась. Почему она бежит от него? Почему пытается отгородиться от всех, кто хочет помочь ей? Большая часть ее жизни погибла в автокатастрофе, а теперь она старательно разрушает ту малость, что осталась.
– Стюарт, это я должна просить прощения, – сказала она, садясь.
Харгривс взял ее за руку.
– Со временем станет легче, поверьте мне.
Сара уже устала слышать подобные слова, с какими бы добрыми намерениями они ни произносились.
– Откуда вы знаете? Ваша жена жива.
– Синтия? – фыркнул Стюарт. – Она может завтра шагнуть под автобус, и я ни на секунду не потеряю сон… Простите, это замечание явно в дурном вкусе.
Стюарт редко упоминал свою жену, и Сара удивилась горячности, с какой он сделал это сейчас.
– Все в порядке. Люди не должны ходить вокруг меня на цыпочках до конца моей жизни.
– Сара, я понимаю, что вы сейчас переживаете. Когда-то давным-давно я отчаянно влюбился. Я уже был женат на Синтии, но от всего отказался бы ради той женщины, только она ушла из моей жизни. Исчезла, и я никогда ее больше не видел. Она не умерла, но для меня это ничего не меняло. Я скорбел так же сильно, как если бы она умерла. И это чувство потери не покидает меня. Даже теперь. Но мало-помалу боль становится терпимой. – Стюарт печально улыбнулся. – Однажды утром вы проснетесь, и мысль о Билле не будет вашей первой мыслью.
Последние слова глубоко тронули Сару. Стюарт действительно ее понимает.
– Не могу даже вообразить, что это утро когда-нибудь настанет.
– Настанет. Я знаю, вы почувствуете себя виноватой. Но память о любви не угаснет, когда утихнет боль. Просто вы перестанете тосковать о потере и начнете радоваться тому, что Билл был частью вашей жизни, хоть и недолго. Очень многие проходят по жизни, вообще не испытав того, что было у вас с Биллом. Вы – счастливый человек, хоть сейчас вам так не кажется.
Сара почувствовала, как к глазам подступают слезы.
– Но необходимо кое-что изменить, – мягко продолжал Стюарт. – Билл так много подарил вам. Вы в долгу перед ним и не смеете хоронить себя заживо. Не забывайте о нем, но не лишайте себя возможности снова испытать счастье. Поверьте тому, кто все это пережил.
– А разве вы не лишили себя этой возможности?
Стюарт грустно кивнул.
– Но я – старый человек, и мне уже поздно сожалеть о чем бы то ни было.
Несмотря на все его уверения, Саре показалось, что его собственное горе невыносимо.
– Вы молоды, перед вами вся жизнь. У вас будет новая любовь, будет семья.
Сара вздрогнула и отвела взгляд. Стюарт не знает об операции и потерянном ребенке.
– Возможно. Кажется, я действительно проголодалась. Закажем что-нибудь?
– Конечно. Только я сам сделаю заказ. – Он подозвал официанта, заказал ужин на двоих и, когда официант отошел, сказал: – Знаете, в такое время очень важны друзья. И мне хотелось бы думать, что мы стали добрыми друзьями.
– Да, я тоже так думаю.
– Тогда, может, примете наконец мое приглашение на матч «Камдена»? – с улыбкой спросил Стюарт. – Один из владельцев клуба – мой друг.
– Не уверена, что смогу пойти.
– Пожалуйста.
– Я подумаю. А кто ваш друг? Стивен Пауэлл?
– Боже упаси! – возмутился Стюарт. – Питер Баррет.
– Почти ничего о нем не слышала. Он довольно пассивный партнер, не так ли?
– Когда вы увидите Стивена Пауэлла, то поймете, что это наилучший вариант.
Глава 16
Майским вечером в среду Сара протиснулась через толпу преданных болельщиков и охотников за автографами в зал совета директоров клуба «Камден юнайтед». Словно желая поднять футбол на непривычно интеллектуальный уровень, стены обшили поддельным красным деревом, как библиотеку, и увешали черно-белыми фотографиями всех команд, начиная с создания клуба в 1920 году. Застекленный шкаф стонал под тяжестью кубков, выигранных за семьдесят лет.
– Рад, что вы смогли прийти, – сказал Стюарт, приближаясь к Саре. – Позвольте познакомить вас с Питером.
Питер Баррет, по профессии торговец предметами искусства, был больше похож на кроткого любителя крикета, чем на владельца футбольного клуба, и выглядел бы уместнее на деревенской лужайке, чем на охваченном футбольной лихорадкой стадионе.
– Счастлив познакомиться с вами, – сказал Баррет тихим голосом, очень гармонирующим с его внешностью.
Не успела Сара ответить, как раздался грубый окрик с манчестерским акцентом:
– До сих пор не можешь оставить в покое юных девиц, Харгривс?
Сара узнала Стивена Пауэлла, президента «Камден юнайтед», хотя он – не в пример Стюарту – в реальной жизни выглядел гораздо хуже, чем на фотографиях. Пауэлл, примерно одних лет со Стюартом, был повыше, но явно проиграл битву с ожирением. Его лицо напомнило Саре мопса, и, судя по противной ухмылке, этот мопс выбрал своей костью Стюарта.
– Это Сара Мур из «Санди Войс», – холодно сказал Стюарт.
– Смотри, чтобы жена не узнала, что ты спишь с оппозицией. – Под пристальным взглядом Пауэлла Сара внутренне съежилась. – Вижу, твои пристрастия не изменились. Тот же тип. Да, все тот же тип, – задумчиво повторил он.
– Когда-нибудь, Пауэлл, – оборвал его Стюарт, – жизнь сотрет с твоего лица эту самодовольную ухмылку.
Сару ошеломила их нескрываемая обоюдная враждебность. Впервые в ее присутствии Стюарт сбросил маску вежливости, и Сара не сомневалась: будь мужчины на двадцать лет моложе, они уже, сцепившись, катались бы по полу.
Стюарт извинился и, все еще дрожа от ярости, направился к туалетам.
Сара повернулась к Питеру Баррету.
– Какая кошка между ними пробежала?
Питер пожал плечами.
– Понятия не имею. Забудьте и позвольте угостить вас чем-нибудь.
Когда Стюарт вернулся, гневный румянец почти сошел с его лица.
– Сара, примите мои искреннейшие извинения за ту неприятную сцену. Пауэлл – настоящая скотина. Он оскорбил вас.
– Вовсе нет. Но будем надеяться, что футболисты окажутся более дружелюбными.
Рассмеявшись, Питер и Стюарт повели Сару в директорскую ложу.
– Стюарт, как ты думаешь, сколько денег достанется Йэну от этого матча? – спросил Питер, когда компания заняла свои места.
– Глядя на эту толпу, я бы сказал, около двухсот тысяч фунтов.
– Неплохое выходное пособие.
– Не думаю, что Йэн покинет команду в ближайшем будущем, вряд ли он увидит эти деньги. У него огромные карточные долги. Немного же он заработал за десять лет. – Питер умолк на секунду. – Сара, это не для печати. Я разговариваю с вами, как с другом Стюарта, а не как с журналисткой.
– Очень жаль. – Она улыбнулась, разгоняя опасения Питера. – Я понимаю.
Когда начался матч, Стюарт забыл о своей сдержанности. Сара с легкой грустью заметила, как в мальчишеском энтузиазме он стал похож на ее отца. Стюарт наслаждался каждым прорывом, каждой передачей, и его бурный восторг казался не совсем уместным для бывшего члена кабинета министров. Однако Сара находила его поведение очень естественным и видела в нем подтверждение того, что больше всего любила в этой игре: футбол – великий уравнитель.
Стюарт вскочил с места и завопил:
– Ну давай же, приятель!
Вдруг он схватился за грудь и дико закашлялся. Сара подхватила его за локоть.
– Сядьте, Стюарт.
– Не волнуйтесь, – сказал он, чуть отдышавшись.
– Стюарт, пожалуйста, сядьте.
Он подчинился.
– Сейчас все пройдет, не обращайте внимания.
Не обращать внимания? Стюарт вдруг постарел на глазах, и сердце Сары сжалось от тревоги и жалости. Незаметно для себя она успела привязаться к этому человеку, почему-то ей хотелось заботиться о нем. И еще ей казалось, что ее забота нужна ему.
К концу первого тайма Стюарт уже выглядел как обычно.
– Думаю, бренди нас согреет, не возражаете?
Они вернулись в зал. Там было очень мало женщин, и те в основном – жены, допущенные в «святая святых» из милости.
Шумный спор, разгоревшийся в другом конце зала, прервал ее размышления.
– Я хочу выпить, и я выпью! – раздался визгливый голос. – Будьте добры, двойной виски.
Когда люди благоразумно расступились, Сара увидела, что один из спорщиков – Стивен Пауэлл. Женщине было лет пятьдесят пять, но она явно не желала смириться с возрастом: узкие черные леггинсы, открытый топ из лайкры под леопарда и толстый слой грима, под которым на одутловатом лице с трудом угадывались следы былой красоты. Хрупкие рыжие волосы были так нещадно начесаны, что, казалось, вот-вот отвалятся.
– Если не хочешь, чтобы я устроила сцену прямо здесь, не мешай мне пить.
– Неужели ты не можешь хоть раз сдержаться? – прошипел Стивен. – Хватит позорить меня.
– Прекрасно, во всем виновата я. Как всегда. – То ли от выпитого, то ли от полученного выговора женщина разрыдалась и выбежала из комнаты.
– Кто это? – спросила Сара.
– Несчастная жена Стивена, Джеки, – ответил Стюарт. – Вы слишком молоды, чтобы помнить, но в шестидесятых Джеки была очень известной фотомоделью. Однако время и – в еще большей степени – Стивен не были добры к ней. Отсюда и проблема с алкоголем. Трудно поверить, но когда-то она была на самой вершине рядом с Джин Шримптон, Твиги и Бабочкой…
– Стюарт? – Сара коснулась его руки. – Вы кажетесь сейчас таким далеким.
– Простите. Стариковские воспоминания. Так о чем я говорил? Стивен безобразно обращается с Джеки. Неудивительно, что бедняжка пьет.
– Есть ли здесь еще кто-то, кого мне следует знать?
– Кажется, нет. Вернемся на трибуну.
Трибуны взорвались овацией, когда на поле выбежал Йэн Самнер.
– Так он остается? – спросил Стюарт Питера.
– Думаю, он захочет остаться как можно дольше. Что ждет его, когда он уйдет из спорта? В лучшем случае карьера страхового агента. Срок его контракта истекает только через год. Йэн неплохо играет и достаточно молод, чтобы продлить его контракт.
– Сегодня он играет лучше, чем в… – Не успел Стюарт закончить свою мысль, как Йэн забил гол. Болельщики хозяев поля вскочили на ноги и взревели. – Рано списывать его со счетов.
– Он явно надеется создать у нас именно такое впечатление.
Раздался финальный свисток, и они уже собрались покинуть трибуну, когда Сара заметила в углу обмякшую Джеки Пауэлл. Она потрясла женщину за плечо.
– С вами все в порядке?
– Что? Кто вы? – Джеки быстро вытерла слюну, скопившуюся в уголках рта.
– Сара Мур. Вы в порядке?
– В каком только может быть жена этого ублюдка. – Заметив, что Сара удивлена ее откровенностью, Джеки усмехнулась – Не тревожьтесь, милая. Тут всем о нас все известно. – Она протянула руку, чтобы Сара помогла ей подняться, и поинтересовалась: – Мы победили?
Сара утвердительно кивнула.
– По крайней мере, у него будет сегодня не очень поганое настроение. Так как вы сказали вас зовут?
– Сара.
– Спасибо, деточка, что разбудили меня. Стивен оставил бы меня здесь на всю ночь.
Джеки говорила еще довольно неразборчиво, но героически старалась протрезветь.
Подошел Стюарт и, увидев приближающегося Стивена, сказал:
– Сара, не возражаете, если мы уйдем отсюда?
Джеки снова рассмеялась.
– Правильно, Стюарт, давайте, сваливайте. Я его отвлеку.
Сара на ходу оглянулась. Стивен тыкал пальцем им вслед и ругал Джеки.
– Подвезти вас? – спросил Стюарт, когда они подошли к ожидавшему его автомобилю. – Или вы на своей машине?
Сара не садилась за руль с момента катастрофы. Она просто не в силах была это сделать.
– Это было бы замечательно.
Стюарт удобно раскинулся на заднем сиденье «Даймлера».
– Сожалею об эпизоде со Стивеном Пауэллом, но я вас предупреждал!
– Из-за чего все это?
Стюарт сделал вид, что не слышал вопрос.
– Так как вам нравится работа?
– Ужас. Я ее ненавижу.
– Должен признаться, что не люблю бульварных репортеров, кроме вас, разумеется.
– Я все там же, с чего начинала. Даже хуже. По меньшей мере, после колледжа у меня было вдохновение. Терпеть не могу писать о скандалах.
– Тогда пишите о том, что любите.
– Например?
– Странно, что вы сами не догадались. Ответ очевиден. О футболе.
Глава 17
Сара стояла на полупустой трибуне, пытаясь игнорировать поддразнивания Джона Рудмена, но увлечься унылой игрой было очень сложно. На прошлой неделе она вообще была единственным репортером в ложе прессы – принимающий клуб даже объявил о ее присутствии по радио.
Прошел год после смерти Билла, и предсказание Стюарта начинало сбываться. Она не забывала Билла, но, когда просыпалась, ее первые мысли были о работе. Начало карьеры футбольного комментатора нельзя было назвать ярким. Саймон Холлэнд постоянно умолял ее вернуться к скандальной хронике и позволял освещать самые захудалые матчи и то только тогда, когда не было альтернативы-мужчины. Сара оставалась непреклонной: она будет спортивным репортером или никем. В результате ее рабочая нагрузка быстро сокращалась, чего нельзя было сказать о больничных счетах.
Теперь она понимала, как глупо было ожидать большего. Когда работа все же появлялась, это были матчи третьего дивизиона: из тех, в которых центральный нападающий должен был бы расстрелять из «узи» команду соперников, не меньше, чтобы удостоиться больше двух строчек в газете.
Однако, если поручаемые ей матчи оказывались все ближе к последней строке Национальной лиги, оскорбления, которые ей приходилось терпеть от коллег-мужчин, находились явно в первом дивизионе.
– Я не женоненавистник, – сказал Рудмен, всем своим видом доказывая обратное, – но ты должна признать, что женщины не созданы для футбола.
Сара медленно осмотрела его с головы до ног и обратно. Не меньше ста десяти килограммов, широкое туповатое лицо, вечная сигарета в зубах.
– А ты, значит, создан?
Остальные мужчины засмеялись, а кто-то крикнул:
– Джон, не в бровь, а в глаз.
– Да, но я хоть играл в свое время. А она – нет.
– Ты хочешь сказать, что о медицине могут писать только врачи, а о судопроизводстве – юристы?
Сара постаралась скрыть свой гнев, но ей до смерти надоел этот мужской шовинизм. Пожалуй, они боятся, что, допустив в свой круг женщин, лишат футбол его мистического ореола.
Мужчины, как по команде, сомкнули ряды.
– Берегись, Джон, – взревел один из них. – Ты же знаешь, что говорят о рыжих.
Свисток об окончании первого тайма разрядил обстановку, и Сара последовала за остальными репортерами к телефону. Игра была такой же серой, как погода, и скучный нулевой счет вряд ли изменится. Похоже, ей нечего будет добавить к набросанному уже репортажу после финального свистка.
Не успела Сара положить трубку, как к ней подошел Стэн, пожилой репортер, приглядывавший за пресс-баром.
– Сара, как вы думаете, сандвичей достаточно?
Сара недоверчиво взглянула на него.
– Джону хватит, но насчет остальных не уверена.
Вид жалкого угощения не улучшил ее настроения. Когда она появилась здесь в первый раз, Стэн попросил ее приготовить чай. Всех это очень рассмешило, и с тех пор Стэн продолжал игру.
Сара жевала черствый бутерброд со скукожившейся ветчиной, и заголовок одной из ее прежних статей «ЮНОША ЖЕНИТСЯ НА СОБСТВЕННОЙ МАЧЕХЕ» казался ей не таким уж отвратительным.
– Мне необходима постоянная работа. Я больше не могу жить впроголодь, – стонала Сара в уютной кухне Кейти.
Вынимая из духовки картошку в мундире, Кейти кивнула.
– Мое предложение остается в силе. Если хочешь сюда переехать… – На улице взорвалась петарда. Кейти вздрогнула и выронила картофелины. – Чертовы мальчишки, стреляют с утра до ночи. – Она наклонилась за картошкой, размышляя, как бы поаккуратнее выложить свои новости. – Ты не возражаешь против кожуры?
Сара покачала головой. Совершенно ясно, что Кейти нервничает не только из-за фейерверка.
– Кейти, у вас с Джозефом все в порядке?
– Да, и я собиралась кое-что сказать тебе, – ответила Кейти, закуривая новую сигарету, хотя только что затушила предыдущую. Она нервничала с того самого момента, как Джозеф сделал ей предложение. – Мы женимся.
– Ты уверена, что поступаешь правильно? – спросила Сара. Ужасно, но теперь уже невозможно было взять назад опрометчиво вырвавшиеся слова, и она просто молча смотрела на подругу.
Кейти села.
– Если бы это сказал кто-то другой, я пришла бы в ярость.
Испытывая неловкость, Сара опустила голову.
– Я просто имела в виду… ты знаешь… у вас были проблемы… – она заплакала. – Я просто мерзкая завистливая стерва.
Кейти вскочила и оторвала кусок бумажного полотенца.
– Прости. Это я бесчувственная дрянь.
Сара взяла бумажную ленту и высморкалась.
– За что ты извиняешься? Поверить не могу, что пыталась оправдаться.
– Тс-с, не волнуйся.
– Я подумала: «Почему Кейти должна быть счастлива?»
– Не оправдывайся, я прекрасно тебя понимаю. Любой, кто видел нас тогда в Нью-Йорке, не предсказал бы такого поворота. Помнишь, как я ревела в туалете? Я чувствовала себя точно так же, как ты сейчас. Я смотрела на вас с Биллом и думала: «Почему у меня этого нет?»
– Но ты промолчала.
Кейти обняла Сару за плечи.
– Кто говорит, что наши чувства всегда должны быть добрыми? Я поражаюсь, как ты смогла взять себя в руки. Когда я вернулась из Японии и увидела тебя в той конуре… Но не будем вспоминать.
– Нет, продолжай.
Глаза Кейти затуманились слезами.
– Я боялась, что ты убьешь себя. Помнишь, когда ты вернулась в «Войс» и не подходила к телефону? Ну, я все равно звонила каждое утро и разговаривала с Дэйвом, чтобы убедиться: ты в редакции. И посмотри на себя сейчас: ты справилась и строишь новую жизнь.
– Какую жизнь? Моя работа, мое жилье – сплошной кошмар.
– Потому что ты нарочно создаешь себе трудности. И я восхищаюсь тобой. Ты могла переехать ко мне и писать о пластических операциях увядающих кинозвезд, и все катилось бы как по маслу. Но ты начала с нуля, как в Америке. И, как в Америке, ты снова добьешься успеха.
– Когда свадьба?
Сара не стала поздравлять Кейти: самые искренние поздравления показались бы сейчас фальшивыми.
– Когда мы оба найдем окошко в своих расписаниях, – засмеялась Кейти. – Где-нибудь в следующем году. Я понимаю, что у любого, кто знает нас, могут возникнуть сомнения. У нас были свои взлеты и падения, но думаю, я виновата в них не меньше Джозефа. Мы оба ставим работу на первое место и не уделяем достаточно времени друг другу. Наверное, такое случается со всеми профессиональными парами…
Кейти самой показалось, что она оправдывается.
Когда второй раз принесли меню, Мэгги отшвырнула его и рявкнула:
– Уберите эту гадость.
Мэгги хотела встретиться в баре, но Сара настояла на ресторане, и Мэгги не сомневалась: Сара хочет убедиться, что она не голодает. В каждом телефонном разговоре Сара прежде всего интересовалась, как Мэгги питается.
Кипя от злости, Мэгги взглянула на часы. Чтобы явиться сюда, она пропустила занятие в спортзале. Мэгги уже собиралась уйти, когда в ресторан вбежала Сара.
– Прости. Я совсем потеряла представление о времени. Ты уже заказала?
«Не прошло и десяти секунд, а она уже начинает», – подумала Мэгги.
– Я ждала тебя.
– Умираю с голоду. Ты бывала здесь? У них очень вкусный жареный тунец. – Сара поняла, что пережимает, и сменила тему. – Как дела на работе?
– Хорошо, – с облегчением ответила Мэгги. – Я только что начала новый раздел «Эффектная Хлоя». Ну, знаешь, дешевый шик и все такое. Я просто смотрю в «Мариэллу» и передираю их идеи. Конечно, наши читательницы на двадцать лет старше, но какая разница?
Вернувшийся официант опасливо покосился на Мэгги.
– Вы готовы заказывать?
– Жареный тунец, пожалуйста, – решительно сказала Мэгги.
– Мне то же самое, – откликнулась довольная Сара. – И грибной жюльен на закуску.
Официант вопросительно взглянул на Мэгги.
– Мне все равно.
Они заказали бутылку белого вина, и, в ожидании закуски, Сара стала рассказывать Мэгги о своих попытках пробиться в мир футбольных комментаторов.
– Не очень-то шикарно.
Сара подумала, что у Мэгги несколько извращенное представление о шике и красоте. Если только такое возможно, Мэгги была еще более худой, чем в их последнюю встречу. Двойные борозды в уголках рта стали еще глубже, а скулы в любой момент готовы были прорвать кожу. От щедрого макияжа, нанесенного широкими мазками, лицо Мэгги напоминало разрисованный череп.
В молчании они принялись за еду. Атмосфера накалялась. Сара отчаянно хотела восстановить нормальные отношения с Мэгги, может, даже рассказать о потерянном ребенке, и, кто знает, вдруг общая скорбь залечит старые раны. Но, глядя на сидящий перед нею призрак, Сара сомневалась, возможны ли вообще нормальные отношения с Мэгги.
Все попытки поговорить о еде натыкались на мгновенно вспыхивающую ярость. И сейчас Сара злилась на неспособность Мэгги признать, как сильно болезнь изменила ее.
Мэгги тем временем злилась от того, что Сара следит за каждым съеденным ею куском. Ей пришлось полностью съесть свою порцию, но каждый кусок словно костью застревал в горле, и ощущение сытости вызывало чувство, похожее на панику. Мэгги казалось, что она теряет контроль над ситуацией.
– Что ты наденешь на свадьбу Кейти? – в отчаянии спросила Сара.
Мэгги скривилась.
– Я знаю, что она пригласила меня только ради тебя. И в ее изысканном приглашении нет ни намека на Хью.
