Лондон, июль 1986
      Сара Мур поправила бретельку мини-платья из золотой парчи и попыталась отстраниться от мужчины, с которым танцевала.
      – Ведите себя прилично, – процедила она сквозь зубы.
      В ответ он лишь крепче обхватил ее тонкую талию и притянул еще ближе к себе. Рост Сары был за метр восемьдесят, а каблуки добавляли еще десять сантиметров, что позволяло мужчине – далеко не коротышке – уютно устроить плешивую голову между ее крепкими грудями. Погрузив руку в рыжие локоны, струившиеся по спине партнерши, он поднял голову и прошептал:
      – У тебя отличные сиськи.
      В зеленых миндалевидных глазах Сары вспыхнуло едва скрываемое отвращение.
      – А у вас поганый язык, – сказала она, отталкивая его.
      – Кто-нибудь говорил, что из тебя вышла бы классная манекенщица? – спросил он, проводя пальцем по ее усыпанному веснушками носу.
      – Да, – ответила Сара, крепко сжимая полные губы, чтобы спасти от грязного пальца рот. И правда. Ей это говорили постоянно. Несколько раз представители модельных агентств останавливали ее на улице, и она равнодушно брала их визитные карточки, которые тут же выбрасывала. Карьера манекенщицы не входила в ее жизненные планы.
      – Настоящей манекенщицей, – продолжал мужчина, обхватывая влажной ладонью ее руку, словно желая подчеркнуть свою искренность. – Не такой, как весь этот мусор вокруг. Не успеешь ступить в Сохо, за каждой дверью поджидают так называемые модели. Но ты, ты – что-то особенное.
      Саре все это надоело. Она много раз слышала подобные речи, причем произнесенные с гораздо большим чистосердечием и без надежды на вознаграждение, как в данном случае. Ее мало интересовала собственная внешность. Если она красива, в этом нет никаких ее заслуг. Внешность – просто результат случайного сочетания генов. Сара вздохнула:
      – Послушайте, принести вам еще что-нибудь?
      Он осклабился и обхватил рукой ее грудь.
      – Ты знаешь, чего я хочу.
      – Если вы сию же секунду не уберете руки, вас выведут из заведения, – прошипела Сара, подхватывая поднос с пустыми стаканами.
      Мужчина успел щипнуть ее за попку, и Сара с трудом подавила желание опустить поднос на его потную плешь, однако она знала, что Бренда наблюдает за ней в зеркало. Сара работала в баре «У Микки» больше двух недель, но пожилая неряшливая администраторша, почему-то предпочитавшая полупрозрачную одежду, обтягивающую ее обвислые телеса, до сих пор относилась к новой официантке настороженно. Не хватало еще на ее глазах ударить подносом одного из клиентов.
      – Держите, – сказала Сара, выуживая из декольте десятифунтовую банкноту и бросая ее на стойку бара.
      Бренда убрала деньги в кассу и вернула Саре пятерку. Таковы были местные порядки. Все чаевые делились поровну между заведением и официантками. И горе любой девушке, пойманной на утаивании чаевых. Конечно, деньги, заработанные сверхурочно, – личное дело каждой, и, как говорила одна из официанток, для желающих заработать «сверхурочные» проблем нет. Сару тошнило от одной только мысли об этом.
      – Тихий вечер выдался, – сказала Бренда, зажигая новую сигарету от окурка предыдущей. – Не хочешь взять перерыв?
      – Я жду Билли, – ответила Сара, оглядывая зал.
      Трудно было различить лица в тусклом свете, отбрасываемом несколькими лампами без абажуров. Подвальное помещение без окон казалось мрачным и унылым. Вдоль задней стены, терявшейся в темноте, тянулся ряд отдельных кабинок, обитых красным бархатом. Почти все официантки втиснулись в одну из них и увлеченно играли в карты. Никто не обращал внимания на потного лысого посетителя, так как всем было ясно, что здесь настоящих денег не заработаешь.
      – Он сегодня придет, – сказала Бренда, давясь кашлем. – Микки вернулся.
      Обнаженные руки Сары покрылись гусиной кожей. Микки Нэш объявится в баре сегодня вечером! Эту новость она ждала с того самого момента, как приступила к работе.
      – Пожалуй, я действительно передохну, – стараясь выглядеть невозмутимой, произнесла Сара. – Можно сказать Мэгги и Кейти?
      Прищурившись, Бренда взглянула на женщин, играющих в карты.
      – Тогда быстрее. Сорок пять минут. Опоздаете – удержу из зарплаты.
      Сара не стала напоминать, что она, как и все девушки, получает не зарплату, а лишь половину чаевых. Неудивительно, что в такие бесперспективные вечера, как сегодняшний, официантки подрабатывают проституцией. Сара была уверена, что Бренда прекрасно это знает и, вполне вероятно, получает свою долю.
      – Мэгги! Кейти! Я иду к Алу. Встретимся там, – крикнула Сара, быстро направляясь к выходу. Она почти взлетела по лестнице, не желая находиться в баре ни одной лишней секунды.
      Оказавшись на улице под красной неоновой вывеской «У икки», поскольку буква М перегорела, Сара с удовольствием вдохнула загазованный воздух Сохо. После въедливых запахов, царящих в баре – смеси сигаретного дыма, дезинфецирующих средств, несвежего пива и немытых тел, – даже автомобильные выхлопы казались освежающими. Сара понюхала прядь волос. Сколько бы она ни стояла под душем после смены, невозможно было избавиться от мерзкого запаха.
      Вечер был теплым, и Бруер-стрит кишела народом, как днем. Сара легко лавировала между сутенерами, проститутками, мелкими жуликами и туристами, однако сдержанные точные движения не могли скрыть ее внутреннего огня. Не пройдя и ста метров, Сара метнулась на проезжую часть и перебежала улицу перед мчащимся такси.
      Прохожие оборачивались ей вслед, но, казалось, Сара совершенно не замечает ни пристальных взглядов, ни восхищенного свиста. Даже в джинсах и просторной футболке она могла остановить дорожное движение, но оставалась совершенно безразличной к впечатлению, производимому на окружающих: как мужчин, так и женщин. Она была равнодушна к своей красоте, и это равнодушие лишь делало ее еще более привлекательной.
      – Добрый вечер, красотка, – приветствовал ее Ал, владелец кафе, когда Сара вошла и села на свое обычное место. – Попробую угадать. Греческий салат с двойным соусом?
      Сара с улыбкой кивнула. Накануне она заказала и двойной лук, надеясь избавиться от одного из слишком назойливых посетителей, который весь вечер пытался поцеловать ее. Забавно, как быстро испарилось его желание, когда она вернулась после перерыва. Ал поставил на стойку минеральную воду. За окном на противоположной стороне улицы призывно мелькали яркие розовые огни пипшоу: «СЕКС! СЕКС! СЕКС!» Сара поежилась и обхватила руками плечи, вдруг почувствовав себя слишком обнаженной.
      Работая в баре, она безукоризненно играла свою роль, но в тихом уютном кафе Ала остро ощущала пропасть между настоящей Сарой Мур и вынужденно созданным образом полуголой уличной девки с толстым слоем косметики на лице.
      Сара вынула из сумочки письмо, которое знала почти наизусть, и перечитала его, наверное, в сотый раз. Несколько недель назад, как раз перед выпускными экзаменами, кто-то сунул это письмо в ее ящик для корреспонденции в колледже, где она изучала журналистику. Явно хорошо осведомленный анонимный автор рассказал о процветании проституции и наркомании в баре «У Микки» в районе Сохо, предложив Саре проверить эту информацию и использовать ее для газетной статьи. Сначала Сара решила, что ее разыгрывает один из отвергнутых поклонников, но после поверхностного расследования стало ясно, что, по меньшей мере, основные изложенные в письме факты соответствуют действительности. Подтвердилось, что арендатором помещения является некий Микки Нэш, а владельцем – компания «Адмирал». Продолжая поиски, Сара выяснила, что эта компания зарегистрирована на острове Гернси в проливе Ла-Манш и имя одного из директоров – Робин Рипли. Вся остальная информация о компании была закрыта.
      Университетские подруги Сары Мэгги Лоуренс и Кейти Кларк сомневались, что работа официантками принесет какой-либо интересный результат. В конце концов, в Сохо трудно найти клуб, где бы не процветали проституция и торговля наркотиками. Однако через две недели девушки были вынуждены признать свою ошибку. Наркотики и проституция представляли собой лишь вершину айсберга. Для начала оказалось, что половина мужчин, потреблявших в баре «У Микки» наркотики и снимавших проституток, – футболисты из команд первой лиги, но самое главное – некоторым из них платили за преднамеренный проигрыш. Сару, страстную поклонницу футбола, это особенно возмущало.
      Она отложила письмо, осознав, что снова пытается найти хоть какие-то намеки на личность отправителя и что эти усилия, как обычно бесполезные, лишь раздражают ее. Микки Нэш – не дурак, и ясность мысли ей еще понадобится.
      С улицы донеслись сердитые крики, и Сара взглянула в окно. Посреди дороги Мэгги и какой-то мотоциклист, видимо, чуть не сбивший ее, осыпали друг друга оскорблениями. Безусловно, виновата была Мэгги, но это не мешало ей поливать парня отборными ругательствами. Мэгги была невероятно близорука еще со школьной скамьи и носила очки, но Бренда не позволяла надевать очки в баре. Если честно, Бренда вообще не хотела брать Мэгги на работу.
      Мэгги Лоуренс была невысокой толстушкой с водянисто-голубыми глазами и неопрятной копной разноцветных кудряшек. Сара не советовала подруге краситься сразу после перманента, но Мэгги не послушалась, и теперь в ее мышиного цвета волосах мелькали оранжевые пряди. Из-за этих, по выражению самой Мэгги, «последствий ядерного взрыва» и пристрастия к одежде на два размера меньше, чем требовала фигура, Бренда заявила, что Мэгги скорее будет отпугивать, чем привлекать клиентов, и согласилась взять толстуху на работу лишь после того, как Сара с глазу на глаз объяснила ей: или она берет всех троих, или никого.
      Перебранка с мотоциклистом закончилась, и Мэгги тяжелой походкой пересекла улицу и остановилась перед дверью, шаря в сумочке в поисках очков. Нацепив их, она вошла в кафе и села рядом с Сарой.
      – Бренда обойдется без своей половины. – Мэгги вытащила из декольте, едва прикрывавшего чересчур пышный бюст, пятифунтовую банкноту. – Представляешь, один скупердяй пытался сунуть монету в один фунт!
      – С тобой все в порядке? – спросила Сара, слегка сморщив нос. Мэгги вычитала в каком-то журнале, что каждая женщина должна иметь свойственный лишь ей характерный аромат, и, выбрав для себя духи с резким запахом пачули, щедро обливалась ими.
      – Что? Ах, это? Я ему задала жару. Он чуть не разревелся, – ответила Мэгги, закуривая сигарету.
      Сара ни на секунду не усомнилась. Острый язычок Мэгги вполне мог заставить плакать взрослых мужчин.
      – Неужели так обязательно курить и здесь? – простонала она, разгоняя рукой сизое облако. – Давай просто отдохнем.
      – Отстань. Ал, пожалуйста, две сосиски с жареной картошкой и коку. – Мэгги показалось, что Сара смотрит на нее неодобрительно. – Ты возражаешь? Я голодна.
      Сара промолчала и, достав из сумочки блокнот, стала расшифровывать стенографические записи. Мэгги снова высказалась за нее, к тому же она в плохом настроении. Похоже, это стало ее обычным состоянием. Раньше Мэгги с ее грубоватым юмором была веселой компанией, но Сара не смогла припомнить, когда они в последний раз смеялись от души. Всего несколько лет назад подруги покатились бы со смеху, представив, что будут работать в заведении, очень похожем на бордель. Правда, это было до летних каникул, проведенных в Уэльсе, каникул, в которые Мэгги утратила свою обычную веселость. «Почему вдруг в голову пришел Уэльс?» – подумала Сара.
      – Бренда снова приставила меня к пятому столику, – сказала Мэгги, потягивая колу.
      Сара взглянула на нее с надеждой.
      – Хоть на этот раз ты все записала?
      – Кажется, главное я помню.
      – Мэгги!
      – Я не умею стенографировать, а слишком долгое сидение в уборной выглядит подозрительно. Я же тебе предлагала укрепить в моем лифчике микрофон. – Мэгги ткнула себя в грудь – отличные переключатели.
      Сара вырвала из блокнота чистый лист.
      – Держи. Запиши сейчас, пока все не забыла.
      Мэгги посмотрела в окно.
      – А вот и Кейти. Неужели она действительно думает, что найдется мужчина, желающий раскошелиться на такое пугало?
      – Ну и ведьма же ты!
      Мэгги скомкала листок и, улыбнувшись во весь рот, бросила его Саре.
      – Спасибо за комплимент.
      – И у тебя снова зубы в губной помаде.
      Мэгги выудила из сумочки зеркальце, протерла зубы и скорчила рожу своему отражению, затем снова провела по губам ярко-красной помадой. Сама Сара терпеть не могла косметику и красилась только на работу, Мэгги же и к завтраку являлась в полной боевой раскраске. Сара хотела сказать подруге, что ее хорошенькое личико только проигрывает от избытка косметики, но понимала, что момент для этого не совсем подходящий.
      Кейти тяжело опустилась на стул. Она выглядела так, словно несла на своих плечах бремя всех забот в мире. Сара понимающе улыбнулась ей.
      – Ненавижу эту забегаловку, – вздохнула Кейти.
      – Опять никаких чаевых? – язвительно спросила Мэгги и взвизгнула, поскольку Сара лягнула ее по голени.
      Кейти положила голову на руки, длинные прямые черные волосы упали на лицо, словно защищая ее от яда, сочащегося с языка Мэгги.
      – Я не хочу туда возвращаться.
      – Недолго осталось, – успокоила Сара, поглаживая руку Кейти. – Бренда сказала, что сегодня придет Микки. Мне потребуется всего пара дней.
      – Сара, я должна тебе кое-что сказать…
      – Ты ограбила старьевщицу, чтобы заполучить этот наряд? – прервала ее Мэгги.
      – Ешь свою картошку и помалкивай, – огрызнулась Сара.
      Кейти покачала головой.
      – Я понимаю, что выгляжу несоответствующе.
      Кейти действительно нельзя было назвать красавицей. У нее были не очень большие и слишком широко расставленные серые глаза, придававшие ей странный, какой-то диковатый вид, длинный нос и огромный рот. Если бы Кейти увлекалась журналами вроде тех, из которых Мэгги вычитала о характерных ароматах, она знала бы, что ей следует пользоваться еле заметным макияжем, но Кейти, наоборот, подчеркивала резкие черты лица яркими мазками над глазами и на скулах. Результат должен был бы оказаться катастрофическим, однако ничего подобного не случилось. По мнению Сары, Кейти выглядела потрясающе.
      А наряд! Короткое черное платье, обнаруженное среди одежды, собранной благотворительным фондом для нуждающихся, черные колготки и тяжелые ботинки «Доктор Мартенс». На прозрачной просторной белой блузке, надетой поверх платья, Кейти нарисовала черный череп и кости, повторяя мотив серебряных сережек. Наряд дополнялся множеством массивных дешевых колец почти на всех пальцах. Последний писк моды, который Кейти скопировала с разворота «Фэйс».
      – Ты выглядишь великолепно, – искренне восхитилась Сара. – Что ты хотела сказать?
      – Мне предложили работу в «Мариэлле». Ну, они попросили меня приготовить кое-какую одежду для фотосъемки, чтобы посмотреть, на что я способна. Я пока не ответила ни «да», ни «нет». Я не могу работать дни и ночи, а тебя подводить не хочу.
      Сара была искренне рада за подругу.
      «Мариэлла» была самым популярным из новых женских журналов. Половина девушек с их курса записалась туда на практику, и вот Кейти предложили самостоятельную работу.
      – Великолепно! Поздравляю. Конечно, ты должна согласиться. Мы с Мэгги и без тебя закончим расследование.
      Мэгги неодобрительно фыркнула:
      – Так и знала, что она не выдержит.
      – А ты бы отказалась от такого предложения? – спросила Сара.
      Мэгги залпом допила свою коку.
      – Если хочешь знать, в воскресенье я отказалась от работы.
      Сара приподняла брови.
      – Неужели? Значит, в воскресенье… дай-ка подумать… – По представлению Мэгги, искать работу значило спать с как можно большим числом мужчин, работающих в средствах массовой информации, и надеяться на их благодарность. Сара вспомнила, что в последнее воскресенье из спальни Мэгги крался особенно непривлекательный тип. – Провинциальное радио или газета?
      – Не имеет значения, – пробурчала Мэгги, обиженно надувшись. На самом деле воскресный любовник трудился в сельскохозяйственном журнале и работы ей не предлагал. Правда, он сказал, что хотел бы снова переспать с ней. Но если бы Сара об этом услышала, то прочитала бы еще одну лекцию на тему: «Нельзя использовать свое тело для карьеры«. Сара такая ханжа. Будто она иначе использует собственное тело в этом чертовом клубе! – Я отказалась. Мне нужна работа в Лондоне.
      Обиделась! Мэгги бывала иногда, мягко говоря, упрямой, но, помня об ужасном детстве подруги, Сара старалась не осуждать ее.
      – В провинциальных радио и газетах не так уж плохо работать. Мне вот еще никто ничего не предлагал.
      – Обойдусь без твоей снисходительности. Я отказалась. Вот и все.
      Мэгги снова взяла меню и заказала шоколадный пудинг.
      – Я хочу поблагодарить тебя, – сказала Кейти.
      – За что? – удивилась Сара.
      – За то, что подтолкнула меня.
      Сара практически заставила Кейти послать в «Мариэллу» резюме и несколько фотографий, подтверждавших ее необыкновенное чувство стиля.
      – Я не сомневалась, что стоит им увидеть фотографии, как они будут умолять тебя работать в журнале. – Сара взглянула на часы. – У нас осталось двадцать минут. Ты узнала что-нибудь новенькое?
      – Я весь вечер играла в карты и услышала от Элен кое-что интересное. Ну, вообще-то не интересное, а омерзительное. Вчера она ушла домой с одним футболистом…
      – С кем?
      – Она его не назвала. Ну и он рассказал ей, что очень часто четверо или пятеро игроков отправляются в клуб, выбирают самую некрасивую женщину и устраивают групповое изнасилование.
      – Омерзительно, – согласилась Сара. – Жаль, что она не назвала его имя.
      Лицо Мэгги залила краска. Всего два вечера назад четверо игроков из «Эштона» усадили ее за свой столик и пытались уговорить пойти с ними в другой бар. Они откровенно с нею заигрывали, ей это показалось подозрительным, и она отказалась. За что ей еще и это унижение? Это чертово «секретное расследование» придумала Сара, а Мэгги, как обычно, подчинилась и потащилась за ней. До каких пор Сара будет вмешиваться в ее жизнь? Для Мэгги то лето в Уэльсе было переломным, но Сара не изменилась, даже стала еще более самонадеянной.
      Сара прервала ход ее мыслей.
      – О чем говорили клиенты за пятым столиком?
      Мэгги постаралась припомнить подслушанный разговор.
      – Некто по имени Стив играет важную роль в контролировании футбольного тотализатора, – смущенно сказала она. Ну вот. Теперь Сара спросит фамилию Стива, а откуда ей знать? Пока мужчины обсуждали свои дела, она незаметно таскала у них сигареты. – На прошлой неделе Стив заплатил кучу денег одному футболисту, чтобы тот «сдал» матч, а он почему-то не смог… – Мэгги умолкла. Она не могла вспомнить не только фамилию Стива, но и имя футболиста, и название команды. Кроме сигарет, она крала у клиентов и выпивку, и теперь была слегка навеселе. Но должна же быть хоть какая-то компенсация за эту идиотскую работу. – И Стив здорово разозлился.
      – Итак, ты не узнала никаких имен? Я же просила тебя делать заметки. – Сара едва сдерживалась. – Ты же знаешь, что речь идет о настоящем мошенничестве.
      – Не понимаю, почему нельзя просто продать историю Билли Тода и покончить с этим. Теперь еще Кейти выходит из игры. Все разваливается.
      – Сара, если хочешь, я останусь, – сказала Кейти, не поднимая глаз. Мэгги просто пытается свалить на нее вину, но Мэгги вечно к ней цепляется, а она никогда не может найти слов в свою защиту. А если она и отваживалась высказать свое далеко не лестное мнение о Мэгги, Сара бросалась на защиту подруги. Кейти считала несправедливым заставлять отдуваться Сару и потому по большей части помалкивала.
      – Билли Тод – лишь незначительный эпизод всей истории. – Сара видела, как Элен несколько раз передавала кокаин Тоду, вратарю и капитану брайтонских «Эштон Атлетикс». Билли, явно неравнодушный к Саре, последние несколько вечеров настойчиво приглашал ее за свой столик. До сих пор она не видела, как он принимал наркотики, но он все время казался взвинченным. – Ладно. Тод принимает наркотики, но ведь не он распространяет их в баре Микки.
      – Тогда продай Элен. – Мэгги ненавидела эту шлюху. В первый же вечер Элен заметила, что неплохо иметь в заведении толстуху, поскольку некоторые клиенты любят крупных женщин. – Эта тощая проститутка напрашивается на неприятности.
      Сара раздраженно ответила:
      – Наркотиками в клубе заправляет Микки Нэш. Элен просто выполняет его приказы.
      – Думаю, нам пора возвращаться, – заметила Кейти, вставая, чтобы заплатить по счету.
      Мэгги сунула очки в сумочку.
      – Я только зайду в туалет.
      Ал услышал ее и крикнул:
      – Извини, дорогуша, туалет не работает.
      – Дерьмо, – пробормотала Мэгги, закуривая одну из украденных сигарет.
      Сара подхватила ее под руку.
      – Ничего. Сможешь немного потерпеть?
      Девушки поспешили обратно в клуб. За время их отсутствия появились новые клиенты, включая Билли Тода, и Бренда быстро распределила троицу по столикам. Кейти досталась группа японских бизнесменов, что подразумевало хорошие чаевые лично для нее, но ничего интересного в плане расследования. Мэгги приказали вернуться к пятому столику, а Сара присоединилась к Билли Тоду. Она тайком подала сигнал подруге, чтобы та не забывала о записях, но тут же вспомнила, что без очков Мэгги ничего не видит.
      – Как дела, Билли? Я слышала, Микки сегодня возвращается.
      – Ну и что? – Тод уставился на нее, и она заметила, что его зрачки сильно расширены. Выглядел он неважно. Светлый джемпер и свободные слаксы нуждались в стирке, а длинные черные волосы висели сальными прядями, усиливая впечатление неряшливости. – А тебе какое дело?
      До сих пор их разговоры касались в основном футбола, Сара тщательно скрывала, что ее интересуют отношения Тода с владельцем бара.
      – Я работаю уже больше двух недель и еще не видела его. Просто любопытно. Какой он?
      – Парень как парень. Некоторым кажется шикарным. – Тод огляделся по сторонам. – Элен здесь? Мне надо поговорить с ней.
      – О чем? – По подозрительному взгляду Тода Сара поняла, что слишком торопит события. Заметив направлявшуюся к туалету Мэгги, она решила напомнить подруге о необходимости делать записи. – Попробую найти ее.
      Элен стояла на коленях под столиком в угловой кабинке. Лицо сидевшего за столиком плешивого обожателя Сары расплылось в блаженной улыбке. Сара от отвращения поморщилась, и в этот момент плешивый удовлетворенно хрюкнул.
      Через пару секунд из-под стола появилась утирающая губы Элен.
      – За сколько мы договорились? – спросил мужчина, открывая бумажник. – Пятнадцать?
      – Двадцать, – проворчала Элен, выхватывая банкноту и вставая. – Сара, тебе что-нибудь нужно?
      Смущенная тем, что ее застали за подглядыванием, Сара неуверенно сказала:
      – Э… Билли хочет с тобой поговорить.
      – О Господи! Я же ему сказала, что придется ждать Микки.
      Элен направилась к туалету, и Сара последовала за ней.
      – Пятнадцать фунтов, – простонала Элен, сполоснув лицо и прополоскав рот. – Прижимистый ублюдок. Говорю тебе… – Из кабинки послышались характерные звуки. Кого-то рвало. – Прелестно!
      Сара постучала в дверь кабинки.
      – Мэгги! Как ты?
      Раздался шум спускаемой в туалете воды, и появилась раздраженная Мэгги.
      – Похоже, я съела что-то несвежее.
      – Хорошо, что у меня крепкий желудок, – взвизгнула Элен, подмигивая Саре.
      Сара предпочла не обратить внимания на намек.
      – С тобой все в порядке? У тебя это не в первый раз. Может быть, следует сходить к врачу?
      – Я не беременна, если ты об этом.
      – Я просто беспокоюсь о тебе.
      – Лучше оставь меня в покое! – крикнула Мэгги и выбежала из туалета, хлопнув дверью.
      – Сплошное очарование, – язвительно заметила Элен. – При такой внешности она могла бы быть поприветливее.
      Сара резко повернулась к Элен, готовая броситься на защиту подруги. Кто такая эта Элен, чтобы критиковать Мэгги? Ей чуть больше двадцати – всего на год или два старше самой Сары, – а ее тощее тело и изборожденное морщинами лицо вполне могут принадлежать женщине под сорок! Но Сара сдержала готовый сорваться с языка поток оскорблений. Элен ей нужна союзницей, а не врагом.
      – Я думаю, это просто предменструальное состояние. Обычно она не такая. Так ты поговоришь с Билли? Он очень возбужден.
      – Передай ему, пусть катится к чертям собачьим. Мне эта клоака до смерти надоела.
      – Действительно, местечко не из приятных.
      – Ты и половины не знаешь. – Элен распахнула грязную желтую шаль, под которой оказался лишь черный бюстгальтер. – Как тебе нравится?
      Сара взглянула на грудь Элен. На ключице было несколько круглых воспаленных ранок.
      – Боже мой! Что это?
      – Ожоги от сигарет, – равнодушно ответила Элен. – Подарок босса.
      – Бренда? – возмущенно воскликнула Сара.
      – Не дури. Микки.
      – За что…
      – Сара, ты неглупая девушка. Я видела, ты следила за мной. И, если я не сильно ошибаюсь, Билли рассказал тебе, что здесь творится.
      Сара утвердительно кивнула, не в силах отвести взгляд от красных рубцов на груди Элен.
      – Пожалуй, я представляю в общих чертах.
      – Микки поймал меня с поличным. Билли выложил Микки, сколько я беру за грамм. Билли не может обойтись без наркотиков, я и накидывала понемногу.
      – И это сделал Микки?
      – Всего лишь предупреждение. Проклятый ублюдок! – Элен осторожно коснулась своей груди. – Теперь я не могу прирабатывать на кокаине, а он хочет, чтобы я продавала еще и стероиды. Я пыталась объяснить ему, что нашим клиентам стероиды не нужны, но он и слышать не желает. Кокаин возбуждает, а от стероидов съеживается член. Я же проститутка, так зачем мне работать себе во вред?
      Сара пожала плечами.
      – Представляю, как тебе больно. Мне очень жаль.
      – Пожалей Микки, когда я скажу Стиву, сколько он прикарманивает. Не я одна запускаю лапу в кассу.
      Снова это имя.
      – Какому Стиву? – спросила Сара, прикидывая, сойдет ли ей с рук такой прямолинейный вопрос.
      Элен расхохоталась.
      – Господи, о чем же вы с Билли болтали? Выходит, он ничего не рассказывал тебе? А я-то хороша, распустила язык. Сара, если ты собираешься и дальше работать здесь, поскорее разберись в обстановке. Стив…
      Дверь распахнулась, и в туалет ворвалась Бренда.
      – Элен, выметайся отсюда. Микки вернулся, и настроение у него неважное.
      Когда Бренда и Элен ушли, Сара заперлась в кабинке. Задрав платье, она вынула из-за пояса маленький блокнот и карандашик. Пока она записывала главные моменты разговора, перед ее глазами стояли отвратительные ожоги на груди Элен. Что же за садист этот Микки Нэш?
      Никогда бы в жизни Сара не подумала, что комичный коротышка, облокотившийся о стойку бара, и есть Микки Нэш. Рост чуть выше полутора метров, белый смокинг с подкладными плечами, набриолиненные волосы, туфли с утолщенной подошвой. Карикатура, а не мужчина.
      Сара уже собралась подойти и представиться, когда Микки метнулся к пятому столику.
      – Что ты себе позволяешь, черт побери? – завопил он, хватая Мэгги за руку. – Бренда! Иди сюда!
      – Убери от меня свои грязные лапы, карлик, – завизжала Мэгги, пытаясь освободиться.
      Еще не представляя, что будет делать, Сара бросилась к столику, за нею заспешила Кейти.
      – По местам, девочки, – приказала Бренда.
      Кейти послушно подхватила поднос и понесла напитки японцам, но Сара не двинулась с места.
      – Бренда! Это что? Шутка? Жирных шлюх поставляет Сейди с Вардур-стрит, не мы. – Микки ткнул пальцем в грудь Мэгги. Мэгги сжала кулаки. – А эта – не просто безобразная жирная свинья. Я пять минут следил за ней. Она обкрадывает клиентов.
      Мэгги не ударила Микки, как того ожидала Сара, а разревелась и побежала к выходу.
      – Кейти, мы уходим! – крикнула Сара, и Микки в первый раз обратил на нее внимание.
      – Куда ты торопишься, дорогая, – спросил он, подкатываясь к ней. – Сейди ни в жизнь не догадаться, что делать с такой красоткой. Кто ты?
      Сара опустила глаза на его макушку.
      – Я – Сара. А вы только что оскорбили мою лучшую подругу.
      Сара протиснулась мимо него и последовала за Кейти к двери.
      – Можешь вернуться в любой момент, – крикнул ей вслед Микки. – Слышишь?
      – Ты же не вернешься? – прошептала Кейти.
      – Конечно, нет, – ответила Сара, прекрасно зная, что вернется.

      Ударившись головой об изголовье кровати, Мэгги поморщилась и попыталась сползти пониже. Учитывая тяжесть, пригвоздившую ее к матрацу, это оказалось нелегкой задачей.
      Мужчина, судорожно дергавшийся на ней, на мгновение замер.
      – Ты в порядке, Мэдди?
      – В полном, – солгала она, не потрудившись исправить его ошибку. И она не помнила его имени. Еще одна ночь, еще один бар, еще один мужчина. Дай Бог, этот имеет отношение к средствам массовой информации – иначе зачем же она пригласила его сюда? Но к каким именно? Судя по положению дел на данный момент, скорее всего к брошюре «Путешествуй автостопом».
      Мэгги не мешала мужчине долбить ее, не чувствуя ничего, кроме некоторого обязательства перед ним. Это был товарообмен. Ее тело – за слабый проблеск надежды на начало карьеры. Но есть ли у нее хоть один шанс? Ей не удалась даже карьера проститутки.
      Все, что сказал Микки два дня назад, – правда. Она действительно безобразная жирная свинья. Ее родители точно согласились бы с Микки, может, только не использовали бы так много слов. Их любимым словом было «никчемная». Родители не скрывали своего разочарования в дочери. В жизни Сильвии и Терри Лоуренсов не было места для ребенка, особенно для такого непривлекательного, как Мэгги.
      Незапланированная беременность Сильвии оказалась для четы Лоуренсов неприятным сюрпризом и определила дальнейшие взаимоотношения в семье. На доходы от мелкого бизнеса в Ист-Энде родители отправляли Мэгги в одну закрытую школу за другой, как они говорили, «для ее совершенствования», но на самом деле они просто хотели избавиться от дочери. Мэгги неизменно исключали из очередной школы, и вся семья мучилась, пока не находилась новая. Именно в последнем пансионе Мэгги встретила Сару, первого человека, отнесшегося к ней с искренней добротой.
      Но в летние каникулы эта так называемая подруга сбросила маску и проявила свою истинную сущность. Сара ничем не лучше ее родителей. Почему она должна быть другой? За что любить безобразную жирную никчемную свинью?
      Дыхание мужчины участилось. Мэгги подумала, не стоит ли симулировать оргазм, затем решила, что в этом нет никакой надобности.
      – Спасибо, спасибо… – выдохнул мужчина, обрушиваясь на Мэгги.
      «О Господи! Этот хоть поблагодарил», – подумала Мэгги, высвобождая из-под него руку, чтобы взять сигарету.
      – Не стоит благодарности.
      Мужчина скатился с нее, испустил удовлетворенный вздох и довольно похлопал себя по пивному брюшку.
      – Ты была потрясающей.
      Мэгги села, прикурила сигарету и взглянула на часы. Одиннадцатый час, а Сара все возится в кухне. Как бы выпроводить мужчину и избежать неодобрительных взглядов подруги? Хотя надо признать, что в данном случае неодобрение было бы вполне обоснованным.
      Мэгги нацепила очки и взглянула на мужчину. Если он не окажется правой рукой Руперта Мэрдока, она совершила огромную ошибку.
      – Э, дорогой… – вдруг в памяти всплыло его имя. – Стив, мне действительно надо бежать. Ты не опоздаешь на работу?
      – Нет, я свободен, как птица, – сказал он, кладя руку ей на плечо и поглаживая пышную грудь.
      Мэгги смахнула его руку. Черт побери, у этого даже нет работы. Боже, она становится совсем неразборчивой.
      – Достаточно, красавчик. Тебе действительно пора уходить.
      Стив уловил в ее голосе угрозу и выскользнул из постели. Когда он стал искать в груде одежды на полу свое белье, Мэгги отвела взгляд.
      – У тебя отличная квартирка, Мэдди!
      – Я подумывала уволить уборщицу, но она филиппинка, и ей надо содержать семнадцать детей.
      Мэгги выдохнула дым через нос. Она не убирала свою комнату с того момента, как они с Сарой переехали сюда, но не хотела объяснять этому бесцеремонному ублюдку, что ее аккуратность ничем не хуже его сексуальных упражнений. Это только задержало бы его уход. Она услышала, как закрылась дверь ванной. Если поспешить, удастся выдворить парня прежде, чем Сара его увидит.
      – Ты не хотела бы еще как-нибудь встретиться? – спросил Стив, пытаясь застегнуть брючную «молнию» под пузом.
      – А? Что? Конечно, – удивленно ответила Мэгги, прячась от его взгляда под пуховым одеялом, а про себя подумала: «Ни за что в жизни».
      – Та работа, о которой я говорил. Я серьезно. Конечно, если ты заинтересуешься, придется переехать.
      – Куда?
      Работа! Мэгги ушам своим не верила.
      – Ну, в Борнмут, конечно. Ты вряд ли сможешь работать в «Борнмут Клэрион», если будешь жить здесь.
      Мэгги втянула голову в плечи. Второсортная газетенка за ее второсортное тело. Она провела рукой по бедру. Целлюлит. Вероятно, таков текущий обменный курс.
      – Конечно. Когда я могу начать?
      – Как только пожелаешь. У меня там милая квартирка с окнами на набережную, – сказал Стив, садясь на кровать и натягивая туфли, затем попытался поцеловать Мэгги, но она отстранилась. – Не хочешь проводить меня?
      Мэгги дотянулась до халата и надела его под одеялом, потом встала и проводила его к парадной двери.
      – Между прочим, Стив, – заметила она, когда он уже вышел на лестничную площадку, – меня зовут Мэгги.
      – Кто это был? – спросила появившаяся из ванной Сара, завернутая в полотенце.
      – Он предложил мне работу, – затараторила Мэгги, но под сочувственным взглядом Сары ее оживление моментально испарилось. – Мне плевать, что ты думаешь. Я соглашаюсь.
      Мэгги промчалась в свою комнату и заперла дверь.
      Зацепившись за лямку бюстгальтера, почему-то придавленного ножкой кровати, Мэгги громко выругалась и распахнула бельевой ящик. Нетерпеливо переворошив белье, она выдернула ящик из комода и вывернула все его содержимое на пол. На кучку белья выпала большущая плитка шоколада, Мэгги поспешно схватила ее и сорвала обертку. Уже вонзившись зубами в шоколад, она увидела свое отражение в зеркале. Такое впечатление, что все кровеносные сосуды в глазах вспухли и вот-вот лопнут. Ее лицо было круглым и в лучшие времена, а большое количество алкоголя в последние дни не улучшило картину. Мэгги ущипнула дряблую кожу на шее и поморщилась.
      – Настоящая свинья, – сказала она, заметив большой багрово-желтый синяк от засоса.
      Сара стукнула в дверь.
      – Мэгги, нам надо поговорить.
      – Убирайся! – крикнула Мэгги с полным ртом шоколада.
      – Пожалуйста. Я хочу вернуться в клуб, но мне надо знать, не возражаешь ли ты.
      Мэгги молчала. Сара действительно собирается вернуться в клуб? Как она может так поступить с ней?
 
      Кейти вошла в магазин рабочей одежды, еще не совсем веря в то, что делает покупки для разворота в «Мариэлле». Накануне вечером ей звонила Сара, пожелала удачи и рассказала об отъезде Мэгги из Лондона. Сара думала, что это связано с безобразным инцидентом в клубе, и решила прекратить расследование. Кейти понадобилось добрых полчаса, чтобы переубедить Сару. Она даже предложила вернуться в клуб, но испытала огромное облегчение, когда подруга наконец решила закончить расследование в одиночку. Энтузиазм и энергия Сары, конечно, заразительны, но у Кейти – свои увлечения, а журналистские расследования просто не входят в их число.
      – Чем я могу помочь вам? – спросил хозяин лавки, не привыкший к таким экзотическим посетительницам и недоуменно разглядывавший девушку с того момента, как она переступила порог.
      – Я хотела бы посмотреть поварские штаны, – сказала Кейти, оглядывая вешалки. Она инстинктивно наклонила голову, но длинная челка не упала, как обычно, на глаза. Челки больше не было. И вообще волос почти совсем не осталось. Утром Кейти, окрыленная возможностью проявить себя в «Мариэлле», схватила ножницы, и в результате на ее голове остался ежик не длиннее полутора сантиметров, который она потом обесцветила пергидролем до абсолютной белизны.
      Продавец не скрывал, что считает не совсем приличным для девушки демонстрировать публике столько нижнего белья, но Кейти плевать хотела на его мнение. Ее красная шифоновая блузка, завязанная узлом, оголяла живот и черный кружевной бюстгальтер, а шорты с заниженной талией были так высоко обрезаны на бедрах, что едва не разваливались на части. Но под защитой высоких байкерских сапог с металлическими накладками Кейти ни в коей мере не чувствовала себя уязвимой.
      Кейти всегда хотела отличаться от других, выделяться в толпе. В немалой степени из-за того, что покойный отец называл ее Номер Четыре. Отец – ревностный католик, семейный диктатор и биржевой маклер – редко называл своих семерых детей по именам. Для него все они были просто номерами. Когда Кейти исполнилось девять лет, мать в качестве подарка повела дочь на фильм «Звуки музыки». Вернувшись из кинотеатра домой, Кейти заявила отцу, что их семья очень похожа на семейство фон Траппов, где детьми командуют с помощью свистка. Эрик Кларк, сторонник строгой дисциплины, приказал Номеру Четыре вычистить щеточкой для ногтей все паркетные полы в доме с шестью спальнями.
      Эрик видел в этом не просто наказание – Номер Четыре должна была усвоить свое место в жизни. Мальчиков в семье Кларков поощряли поступать в университет, затем изучать банковское дело, «карьера» же девочек считалась не более, чем временной затычкой перед их истинным предназначением – исполнением роли жен и матерей, другими словами, перед тяжелой нудной жизнью, подобно той, на которую Эрик Кларк обрек свою жену Глорию и которую она вела тридцать пять лет. Мать и сестры смирились, но Кейти исполнилась решимости сделать все, чтобы отличаться от остальных Кларков. Никогда больше она не будет просто номером.
      Из двух пар выбранных брюк Кейти отдала предпочтение чисто белым из плотной ткани, представив, как великолепно они будут смотреться, если подрезать широкие штанины чуть выше лодыжки. Она купила их, тем более что стоили они очень дешево.
      Этот магазин находился в Ист-Энде за Брик-лейн, где проживала большая бангладешская община, и вокруг было много лавок с тканями и одеждой. Безграничное буйство красок, бросавших вызов традиционному британскому вкусу, поразило Кейти, но в данный момент ее бюджет ограничивал ее желания.
      Она зашла в полутемный обувной магазинчик, где уже бывала прежде. Продавец, старый еврей, осколок общины, населявшей эти места в предыдущем поколении, бросил на Кейти быстрый внимательный взгляд и улыбнулся.
      – Я не сразу узнал вас. Вы выглядите прелестно. И сапоги, как я вижу, прекрасно подходят.
      Кейти поблагодарила за комплимент и спросила, нет ли у него чего-нибудь новенького. Старик исчез в кладовке и вскоре появился с парой черных сапог без «молний» и шнуровки.
      – Новые, – сказал он.
      Кейти внимательно осмотрела сапоги. Они ей понравились. Треугольные вставки с внутренней стороны, стальные пластинки на носках.
      – Совершенство, – сказала она, натягивая один сапог. – Сколько они стоят?
      – Сорок пять фунтов… – Увидев, что Кейти нахмурилась, старик добавил извиняющимся тоном: – Они из Австралии.
      Кейти с сожалением сняла сапог.
      – Потрясающие сапоги, но для меня слишком дорого.
      Продавец вытащил из брючного кармана кусок мела и нарисовал на сапоге крест.
      – Теперь они ношеные, то есть стоят на десять фунтов дешевле.
      – Благодарю вас, – с чувством воскликнула Кейти. – Вы не должны были это делать.
      – Что я могу сказать? Вы прелестны и носите купленную у меня обувь. Вы – отличная реклама.
      Кейти испытала такой восторг, какой, наверное, чувствует Сара от удачного расследования. Вспомнив о подруге, Кейти задумалась. Сара буквально заставила ее написать письмо в «Мариэллу», и, как ни страшилась Кейти атаковать один из самых популярных журналов, упасть в глазах Сары, отказавшись от попытки реализовать собственные возможности, она боялась еще больше.
      На оптовой распродаже изделий из кожи Кейти купила широкий черный пояс и набор пряжек-клипс, изображающих различные американские достопримечательности. Конечно, все по оптовой цене. Своей изобретальностью она частично была обязана родительской бережливости. Хотя семья была вполне обеспеченной, роскошества не поощрялись. Кейти приходилось покупать одежду вдали от модных дорогих бутиков, и она испытывала огромную радость, когда случайно находила на развалах что-нибудь стоящее.
      К полудню Кейти добавила к своим приобретениям белый жакет из грубой хлопчатобумажной ткани, который намеревалась выкрасить в бутылочно-зеленый и обрезать рукава, несколько рубашек и футболок – очень дешево. Она пребывала в приподнятом настроении. Смешно даже называть поход по магазинам работой. Кейти не собиралась упускать шанс, предоставленный ей «Мариэллой».
 
      Сара шла по улицам вечернего Сохо, чувствуя себя гораздо менее уверенной, чем несколько дней назад. Хотя она и раньше знала, что когда-нибудь придется встретиться с Микки один на один, но присутствие где-то поблизости подруг успокаивало. К тому же, несмотря на все доводы Кейти, Сара смутно ощущала, что своим возвращением в бар предает Мэгги.
      Повернув на Бруер-стрит, она заметила Микки в том же белом смокинге. Он тоже заметил ее и приветствовал одобрительным свистом.
      – Я знал, что ты вернешься. Иди сюда и поцелуй Микки.
      Он чмокнул ее в шею, оставив на щеке липкий след бриолина. Сара напряглась, мысленно увидев ожоги на груди Элен.
      – Хороший выдался вечер?
      – Неплохой, неплохой. Почему бы тебе не поздороваться с Брендой? Я спущусь позже. Надо уладить кое-какие дела.
      Микки покатился по улице, держа руки так, словно под мышками у него было по большому чемодану. Когда он свернул в узкий проход между домами, Сара глубоко вздохнула и пошла в бар, на вывеске которого теперь отсутствовала еще одна буква.
      Появление Сары удивило Бренду.
      – Микки говорил, что ты вернешься, а я не верила. Должно быть, увидел в тебе что-то, чего я не разглядела.
      Сара пропустила насмешку мимо ушей. Вероятно, Микки пропесочил Бренду из-за Мэгги, вот она и пытается отыграться.
      – Где мне сегодня работать? Билли здесь?
      – Вон он. – Бренда указала на дальнюю кабинку. – Но не думаю, что сегодня ему нужна компания. Прибыла новая партия.
      Сара взглянула на футболиста и не смогла скрыть изумление. Билли в открытую вдыхал кокаин через свернутую трубочкой банкноту.
      – О…
      – Не понимаю, что он в этом находит, – сказала Бренда, ставя на поднос бутылку шотландского виски и стаканы. Она подтолкнула поднос к Саре. – Это для пятого столика. И держи рот на замке. Фрэнк не любит пустой болтовни, когда занимается делами.
      Сара со вздохом подхватила поднос. Бренда, как и все завсегдатаи бара, считала, что женщина должна быть красивой, но с коэффициентом умственного развития не выше десяти процентов от нормы.
      Сара поставила поднос на пятый столик и села. Фрэнк и его компаньоны, казалось, не заметили ее появления.
      – Как ты думаешь, сколько он запросит? – поинтересовался Фрэнк.
      – Пятнадцать тысяч максимум, – ответил один из его собеседников. – Ему надо платить алименты, так что он может согласиться и на меньшее.
      – А он надежен?
      – Ты видел матч против «Эштона». Как сам считаешь?
      – Какова доля Стива?
      Сара наклонилась вперед и оперлась локтями о стол.
      Фрэнк впервые обратил на нее внимание.
      – Тебе что-то надо, дорогуша?
      Сара пожала плечами и встала.
      – Я думала, вам нужна компания.
      – Ты в игре, Фрэнк, – плотоядно улыбнулся один из мужчин.
      Фрэнк достал из кармана пачку банкнот и вручил Саре двадцатку.
      – Бери, милашка, и береги свою добродетель. А теперь проваливай.
      Сара взяла деньги и отошла под смех Фрэнка и его приятелей.
      – Голову даю на отсечение, уличных девок ничем не прошибешь, совершенно бесчувственные, – услышала она голос Фрэнка. – Хотя этой я мог бы дать шанс. Настоящая красотка.
      – Что ты им сказала? – спросила Бренда.
      – Ничего, – ответила Сара, вручая ей деньги.
      – Послушай, если будешь дуться из-за своей толстой подружки, ты мне здесь не нужна. Я тебя предупреждала, что она не во вкусе Микки.
      – А кто в моем вкусе? – Из-за спины Сары выкатился Микки и посмотрел на нее снизу вверх. – Ты, малышка. Брен, будь добра, принеси-ка два джина с тоником на мой столик. – Микки положил ладонь на попку Сары. – Пойдем, посидим.
      Сара устроилась рядом с Микки на диванчике в кабинке. Когда Бренда принесла напитки, Микки по-хозяйски положил Саре руку на колено.
      – Ты ведь знаешь, что ты – нечто особенное, не так ли? – ухмыльнулся он. – Я только что из Нью-Йорка. Там неплохие девчонки, но с тобой и сравнить нельзя.
      Сара подумала было скинуть его ладонь со своего колена, но решила, что придется терпеть и улыбаться.
      – Салют, – сказала она, опустошая свой стакан одним глотком.
      – Микки! – В кабинку влетела девица и плюхнулась на колени Нэша. Это оказалась Элен, тут же начавшая развязывать свою шаль. Сара вздрогнула в ожидании появления безобразных ожогов, и ее ужас усилился, когда выяснилось, что под шалью отсутствует бюстгальтер. – Отличный порошок. Могу сегодня избавиться от двадцати граммов. Никаких проблем.
      – Проваливай, Элен, – рявкнул Микки, хлопнув ее по груди. – Убери эти мерзкие штуки от моего лица.
      – Не обижай меня, Микки, – заныла Элен, прижимаясь к нему.
      – Повторять не буду. Одевайся и не лезь ко мне!
      Элен надулась, поправила шаль на груди и встала.
      – Пожалуй, позвоню Стиву. Расскажу ему о тебе.
      Быстрый, как змея, Микки вскочил, схватил женщину за горло и прижал к стене.
      – Не смей угрожать мне!
      Глаза Элен чуть не вылезли из орбит.
      – М-микки, мне больно! Я просто пошутила. Отпусти меня… Пожалуйста.
      Микки ослабил хватку.
      – Убирайся, я потом с тобой разберусь!
      Потирая горло, Элен свирепо уставилась на Сару. Она явно заподозрила, что новенькая пытается занять ее место.
      – Эту идиотку я скоро выгоню, – сказал Микки, когда Элен отошла. – Моему клубу нужно несколько таких штучек, как ты. Да, Элен говорила, что ты задаешь слишком много вопросов.
      – Я просто хотела выяснить обстановку, – объяснила Сара как можно равнодушнее, хотя ее охватила паника. Рука Микки уже пыталась раздвинуть ей ноги. – Я работаю здесь почти две недели, и каждый вечер заканчивается ничем. Я хочу встречаться с настоящими мужчинами. С такими, как вы.
      Сара представила, как продает кокаин клиентам бара и сидит полуголой на коленях Микки. Ее чуть не стошнило.
      – Ну, сегодня тебе повезло, – ухмыльнулся Микки, сражаясь с кружевной оборкой ее трусиков. Он носил кольца на каждом пальце, и Сара почувствовала, как один из бриллиантов царапает кожу.
      Микки сжал зубами мочку ее уха. Сара задохнулась, оцепенела.
      – Микки, я…
      – Угостить тебя? Ну конечно. – Микки вытащил из кармана пакет кокаина и, высыпав немного порошка на стол, ловко сгреб его бритвой в тонкую линию. Затем он скрутил пятидесятифунтовую банкноту и вручил ее Саре.
      Сара неуверенно взяла бумажную трубочку и несколько секунд просто смотрела на нее. Она никогда в жизни не принимала наркотики. Показная храбрость явно завела ее слишком далеко. С чего вдруг ей пришло в голову, что она годится для подобного расследования?
      – Я не думаю…
      – Вдохни! – В голосе Микки послышалась явная угроза.
      Под его пристальным взглядом Сара вставила трубочку в левую ноздрю, закрыла пальцем правую – так, как она видела во множестве фильмов – и вдохнула весь порошок разом, желая как можно скорее покончить с этим. Кокаин тут же обжег ей горло, глаза наполнились слезами.
      – Хорошо, – выдохнула она, давясь от горечи.
      – Тогда повтори. – Слова прозвучали приказом, а не предложением.
      Нос горел, как будто кровоточил, едкая жидкость сочилась по горлу.
      – Думаю, одной порции достаточно.
      – Еще разок, а потом найдем более уединенное местечко.
      Микки приготовил для нее новую порцию кокаина и вернул Саре свернутую трубочкой банкноту.
      Сара вдохнула кокаин и вскочила. Ей казалось, что миллионы булавок воткнулись в мозг. Когда Микки обхватил ее и повел из зала, она вся тряслась.
      Он втолкнул ее в свой кабинет, закрыл дверь и включил лампу дневного света. Сара чуть не ослепла, но успела понять, что это начинает действовать наркотик, и испугалась. Как можно полагаться на отказывающиеся работать мозги?
      Кабинет использовался и как кладовка, так что Микки пришлось отодвинуть груду коробок, чтобы добраться до своего письменного стола. Усевшись, он достал пакет с кокаином и ухмыльнулся.
      – Пожалуй, придется догонять тебя. – Он вытащил из ящика зеркало, высыпал на него порошок, выровнял и поднял телефонную трубку. – Один короткий звонок, и я твой.
      Сара стояла как вкопанная, почти ничего не соображая. Как она могла так сглупить?
      – Стив? Привет. – Микки отвел трубку от рта. – Раздевайся. – Он раскрыл телефонную книжку. – Порядок, приятель. Я тебя надолго не задержу. Ронни провернул дело. Думаю, тебе понадобится его номер телефона. Ручка есть? – Микки прикрыл ладонью микрофон. – Ты меня слышала?
      Сара не шевелилась. Микки продиктовал номер и положил трубку, затем подошел к Саре и дернул за бретельку, обнажив левую грудь.
      – Ты что-то плохо себя ведешь, – сказал он, зажигая сигарету.
      – О ч-чем вы?
      Ее голова раскалывалась.
      – Не прикидывайся дурочкой. Все вы, шлюхи, одинаковы. Дряни! – Микки стряхнул пепел и поднес сигарету почти к самому ее соску. – Хорошо, что есть такие мужчины, как я, чтобы держать вас в узде.
      Инстинкт самосохранения, вдруг проснувшийся в Саре, разорвал наркотический туман. Почти не соображая, что делает, она отшвырнула руку с сигаретой и толкнула Микки спиной на стол. Пакет упал, и весь кокаин высыпался на пол.
      – Чокнутая сука! – взвизгнул Микки, бросаясь на пол и пытаясь собрать порошок.
      Сара лягнула ползающее перед ней тело, попав каблуком в бок. Полностью потеряв контроль над собой, она думала об одном: причинить ублюдку как можно больше боли.
      – Поганая шлюха, я убью тебя!
      Задыхающийся, ошеломленный ее вспышкой, Микки с трудом поднялся и влепил ей пощечину, оцарапав кольцами щеку.
      – Ублюдок! Ублюдок!
      Сара сжала кулаки и заколотила по мерзкой роже. Обезумев, она свалила Микки на пол и снова начала бить его ногами. Когда Микки сжался в комочек, где-то в глубине ее сознания появилась мысль, что, если она не остановится, то запросто убьет его. Она пнула его в последний раз, схватила телефонную книжку Микки, перепрыгнула через скрюченное тело, распахнула дверь кабинета и помчалась вон из бара так быстро, как только могла. От этого зависела ее жизнь.
      Микки, шатаясь, доковылял до распахнутой двери кабинета.
      – Остановите ее. Кто-нибудь! Держите ее.
      Фрэнк и Бренда бросились в погоню, но Сара, увиливая от мчащихся машин, уже бежала по середине Бруер-стрит и на ходу вскочила в такси. Оглянувшись, она увидела исчезающих вдали Микки, Фрэнка и Бренду.

      Сара подняла трубку, надеясь, что звонит Мэгги. Они не разговаривали с тех пор, как Мэгги уехала из Лондона, и квартира казалась ужасно тихой и пустой.
      – Пожалуйста, позовите к телефону Сару Мур, – раздался мужской голос.
      – Я вас слушаю.
      – Здравствуйте. Говорит Саймон Холлэнд, редактор «Санди Войс». Я слышал, вы работаете над материалом, который может заинтересовать нас.
      Он чеканил слова, будто диктовал секретарше.
      – Извините?
      – Надеюсь, моя информация достоверна. Вы вели журналистское расследование, устроившись официанткой в бар?
      – Кто вам об этом сказал? – спросила Сара, немедленно подумав о Мэгги. Наверное, та проболталась одному из своих бесчисленных любовников.
      – Полно, мисс Мур. Вы же знаете, как тесен наш журналистский мир и как быстро распространяются слухи. Но вы не ответили на мой вопрос.
      – Да.
      – Материал готов?
      Думать надо было быстро. Кто бы ни проболтался Саймону Холлэнду, ей выпала необыкновенная удача. Нельзя упускать свой шанс.
      – Я еще не все раскопала, но знаю, что там торгуют кокаином.
      – Это не новости. Еще что-нибудь?
      – Стероиды.
      – Кто их принимает?
      – Я не вполне уверена…
      – Мы не можем использовать в газете домыслы, – резко оборвал редактор.
      Не сказать ли ему о своей уверенности в том, что есть люди, которые платят деньги за преднамеренный проигрыш в футбольных матчах? Но реальных фактов у нее нет. Холлэнд снова высмеет ее.
      – Извините, кажется, мы попусту тратим время, – заявил он.
      Сара помолчала секунду, ошеломленная скоростью, с которой ускользал от нее ее великолепный шанс, и, сознавая, что никогда не простит себе этого, сказала:
      – А если один из наркоманов – Билли Тод?
      – Вот это уже интересно, – сказал Холлэнд чуть мягче. – Приходите в редакцию завтра утром. Ровно в десять.
 
      Джун Мур читала заголовок в «Санди Войс»: «БИЛЛИ ТОД ПРИНИМАЕТ НАРКОТИКИ. ПОЗОР КАПИТАНА «ЭШТОНА», – и руки ее тряслись от волнения. Под заголовком стояло имя Сары, хотя и не таким крупным шрифтом, как хотелось бы Джун, все же весь мир мог видеть его на первой странице газеты. Надев очки, Джун прочитала статью, смакуя каждое слово, написанное ее дочерью. Последняя строчка гласила, что продолжение – на страницах 2 и 3. Охваченная гордостью – еще бы! Целых три страницы! – Джун перелистнула газету и с удивлением уставилась на фотографию Сары, занимавшую большую часть третьей страницы: обычно газеты не помещают фотографии репортеров. Очевидно, начальство очень довольно работой Сары. Только почему дочь не хотела, чтобы Джун прочитала статью? Ведь она наверняка знала, как матери не терпится показать газету всем соседям?
      Вскоре Джун обнаружила причину. История под фотографией привела ее в ужас. Джун читала и перечитывала материал, с трудом веря, что ее девочка подвергла себя такой опасности, чтобы раздобыть эту информацию. На фотографии отчетливо виднелись синяки и царапины на лице Сары. Что же за человек этот Микки Нэш, если мог сделать такое с ее малышкой? Когда Джун говорила с Сарой в последний раз, та казалась такой беспечной, хотя после инцидента прошло лишь несколько дней. Наркотики, проституция, насилие… как могла Сара так рисковать? Как она вообще узнала об этом баре?
      Резко зазвонил телефон, и Джун поспешила по коридору, надеясь, что звонит Сара с какими-то объяснениями.
      – Джун.
      – Вы! – Джун почувствовала тошноту, как случалось каждый раз, когда она сталкивалась с угрозой. Бороться Джун не умела. Она была маленькой, чуть располневшей женщиной со встревоженным ничем не примечательным лицом, предпочитавшей скучную практичную одежду, которая, как она сама говорила, подходит ее возрасту. Правда, почти то же самое шестидесятилетняя Джун говорила себе и в тридцать лет.
      Джун всегда старалась держаться подальше от жизни с ее бедами. Все – от идеального порядка, царившего в ее одноэтажном домике с верандой, до нехитрой еды, которую она готовила для благотворительной организации, – было рассчитано на то, чтобы не привлекать к себе чрезмерного внимания. И поэтому даже сейчас, когда ставка была так велика, она совершенно не могла быть грубой или агрессивной, отстаивая свою точку зрения.
      – Вы читали «Санди Войс»?
      – Да, но…
      – Мне очень жаль. Я понял, что совершил глупейшую ошибку, как только послал Саре то письмо.
      – Какое письмо? Я же просила вас не контактировать с ней.
      – Я сообщил ей некоторую информацию о баре. Понятия не имел, что она отправится туда, чтобы провести расследование. И я…
      – Что вы наделали! Вы с ума сошли? Что еще вы ей рассказали? А если она что-то узнала?
      – Ничего. Письмо было анонимным. Я искренне считал, что эта история могла бы быть прекрасным шансом для начала ее карьеры.
      – Какой шанс? Ее чуть не убили! – Мысль о том, что могло случиться с Сарой, лишила Джун всей ее кротости и вежливости. – Вы видели, что тот… тот извращенец сделал с лицом моей дочери… ну, считайте, что это ваших рук дело. Это на вашей совести. И я в последний раз предупреждаю: держитесь от нее подальше. – Джун выхватила из кармана кардигана носовой платок и вытерла навернувшиеся на глаза слезы. – Если у вас есть хоть какие-то чувства, вы оставите меня и мою дочь в покое.
      – Я не могу.
      Джун долго молчала, пытаясь найти нужные слова, чтобы выразить всю свою боль, и теребила кружевную салфетку на телефонном столике. Как же убедить собеседника, что нет никакого смысла продолжать этот разговор?
      – Джун? Вы слышите меня?
      Джун посмотрела на смятую газету в своей руке.
      – Если вы еще хоть раз свяжетесь с ней – письменно, как угодно, тогда в этой газете появится ваше лицо. Я все расскажу журналистам. Поверьте: если это единственный способ остановить вас, я это сделаю.
      Джун повесила трубку, опустилась на колени, расправила на ковре газету и, взглянув на фотографию Сары, разрыдалась. Она прекрасно знала, что никогда не сможет выполнить свою угрозу.
 
      – Привет, мам, как ты себя чувствуешь? – ласково спросила Сара. Сопение на другом конце провода красноречиво ответило на ее вопрос. – Как бы я хотела быть сейчас с тобой.
      – Поверить не могу, что прошло уже девять лет. Девять лет, – повторила Джун.
      Ровно девять лет назад Гарри, отец Сары, умер от сердечного приступа в ванной их дома в Финсбэри-парк. Джун похоронила Гарри в Бэквеле, деревушке неподалеку от Бристоля, напоминавшей ей о первых чудесных годах, проведенных с мужем, и осталась там жить.
      – Я тоже очень скучаю, – сказала Сара, вспоминая – словно это было только вчера, – как отец подбрасывал и кружил ее. Гарри всегда притворялся, что собирается разжать руки, и она визжала от восторга, зная, что отец никогда этого не сделает. Потом он крепко обнимал дочку, прижимался румяной щекой к ее щеке, щекоча ее своей бородой, а она запускала пальцы в его рыжие волосы и целовала его, зная, что во всем мире нет другого такого сильного и смелого человека, как ее папочка.
      – Ты ходила на кладбище? – спросила Сара, еле сдерживая слезы.
      – Рано утром. Мне пришлось добрых полчаса расчищать мусор вокруг могилы. Какой позор.
      Сара с облегчением улыбнулась. Голос матери теперь звучал немного спокойнее. Наведение порядка всегда укрепляло дух Джун Дюнкерк.
      – Что ты…
      – Мам, ты можешь говорить немного громче? Здесь очень шумно.
      Сара обвела взглядом помещение. Ряды столов, сидящие за ними журналисты с усталыми лицами в рубашках с закатанными рукавами. Кто-то свирепо колотил по клавиатуре компьютера, кто-то орал в телефонную трубку, одновременно следя за новостями на экранах телевизоров, подвешенных к потолку. Факсы и принтеры выплевывали длинные бумажные ленты, внося свой вклад в общий шум. Настоящий сумасшедший дом!
      – Чем ты занимаешься? Надеюсь, ничего опасного? – крикнула Джун более, чем обычно, дрожащим голосом.
      После стычки с Микки Нэшем Джун звонила дочери регулярно, чтобы проверить, сидит ли Сара в редакции. К собственному неудовольствию, Сара всегда оказывалась на месте. Просто удивительно, как быстро иссякла ее радость, а ведь получение работы в «Санди Войс» было настоящим триумфом.
      – Я в полной безопасности. Не выходила из редакции всю неделю. – Сара заметила отчаянную жестикуляцию Дэйва Тичера, ее коллеги. – Мам, я перезвоню тебе вечером.
      – Береги себя, слышишь? – сказала Джун прежде, чем повесить трубку.
      – Привет, Боксер, хорошие новости! – крикнул Дэйв, боксируя с воображаемым противником.
      – Может, хватит?
      Прошел почти месяц со дня появления материала о Билли Тоде, но шутки по поводу стычки Сары с Микки Нэшем, казалось, никогда не прекратятся. Сара догадывалась, что это защитная реакция коллег-мужчин на ее первый материал, ставший сенсацией. Лучше делать вид, что Сара просто визгливая бой-баба, а не компетентный журналист. Ну что же, успех был колоссальным, а все остальное – неизбежные последствия.
      – Так что случилось?
      – Нэш арестован. – Дэйв увернулся от воображаемого бокового удара справа. – Сегодня утром в Пимлико была облава, и он попался.
      – Откуда ты знаешь?
      – Полицейский источник.
      «Наконец-то», – с облегчением подумала Сара. Во время первой облавы в баре взяли только Билли Тода. Найти Нэша нигде не смогли, а потому центральной фигурой ее репортажа пришлось стать Тоду. В результате «Эштон» отстранил Билли от участия в играх на время расследования выдвинутых обвинений, и вряд ли ему удастся вернуться в команду в ближайшем будущем. Печальная и грязная история, но Сара продолжала убеждать себя в том, что это просто побочный результат настоящих преступлений, совершавшихся в баре Нэша.
      – Отличные новости. А твой полицейский источник не упомянул о шансах на вынесение приговора?
      – Хорошие шансы. Он думает, что Нэш получит семь лет. Но выйдет на свободу через четыре. Ты знаешь, как добросердечны судьи по отношению к преступникам. В любом случае, это несущественно. Холлэнд сказал, что уволит тебя, если не раскопаешь к ленчу какого-нибудь распутного викария.
      – Отправляюсь прямо в Синод, – парировала Сара, но плечи ее поникли. В шутке Дэйва была большая доля правды. Казалось, «Санди Войс» сидит на бесконечной диете из сексуальных скандалов. Сара гордилась тем, что все ее материалы были совсем другого рода, но, вероятно, именно поэтому они часто отвергались ради сентиментальных историй или описания эротических подвигов девиц с телевидения, подзабытых поп-звезд и похотливых священнослужителей… или принимающих наркотики футболистов. Чувство вины перед Билли Тодом не проходило.
      И вряд ли когда-нибудь ей удастся докопаться до сути в истории с Нэшем. Она хотела проверить имена и телефоны в записной книжке Микки, но, поскольку они не принадлежали знаменитостям, Саймон Холлэнд не заинтересовался. И никаких намеков на личность Стива. Сару раздражало то, что договорные матчи будут продолжаться безнаказанно… или еще хуже: какой-нибудь другой журналист раскопает правду первым. Если бы только она знала, кто послал ей то письмо!
 
      Величественный зал, в котором проводилась церемония вручения дипломов, был забит до отказа. Сара шла по проходу, ругая себя за опоздание и отчаянно пытаясь найти среди публики мать. Кейти не могла присутствовать на церемонии, поскольку «Мариэлла» послала ее в Глазго на фотосъемку. Мэгги тоже не было, она провалила экзамены.
      – Сара, Сара, я здесь!
      – Привет, мама. Прости, что опоздала.
      Сара повела мать к задним рядам, где успела заметить несколько пустых мест.
      – Какое милое платье, – сказала Джун.
      Сара скорчила шутливо-пренебрежительную гримасу. Ради торжественной церемонии она сменила обычные джинсы и футболку на зеленое, под цвет глаз, льняное платье. Она также попыталась укротить буйные волосы зеленым бархатным бантом, но, пока мчалась в колледж, рыжие локоны вырвались на свободу и теперь падали на плечи, подчеркивая молочную белизну обнаженных рук.
      – Просто дешевка из универмага. – Сара хотела закрыть эту тему, но, обрадованная похвалой, широко улыбнулась. – Я рада, что тебе нравится.
      – Ты читала программку? Я забыла захватить очки, – сказала Джун, копаясь в сумочке. – Когда твоя очередь?
      – Сначала речи, затем начнут выдавать дипломы и – под конец – специальные награды, учрежденные достопочтенным Стюартом Харгривсом.
      Как раз в этот момент ведущий призвал присутствующих занять свои места, свет погас, и Сара не заметила тревоги, исказившей лицо матери.
 
      Для Джун церемония проходила как в тумане. Ей еле удалось сосредоточиться, когда Сара вышла на сцену и под аплодисменты министр вручил ей награду за статью о Билли Тоде. Наконец зазвучал национальный гимн, и все встали. Джун погрузилась в свои мысли, отчаянно пытаясь придумать приличный предлог, чтобы незаметно исчезнуть вместе с Сарой из зала от греха подальше.
      – О чем ты задумалась, мама?
      Джун вздрогнула.
      – О, любовь моя, я так горжусь тобой.
      – И у вас есть для этого все основания. Ваша дочь – необыкновенная девушка. И, позвольте добавить, очень красивая.
      Комплимент исходил от мужчины в безупречном сером костюме в тонкую полоску. Сара много раз видела это лицо в газетах, но лишь сегодня впервые увидела его в жизни. Когда Стюарт Харгривс вручал ей награду, она была поражена тем, что, будучи ровесником ее матери, он так молодо выглядит: лишь появились первые проблески седины на висках и еле заметные морщинки вокруг чуть печальных карих глаз. Годы не сказались и на его осанке: высоко поднятая голова, прямая, как у военных на параде, спина.
      Харгривс пожал Саре руку, широко улыбнулся, и она немедленно прониклась к нему симпатией.
      – Спасибо, мистер Харгривс. В этом главная заслуга моей мамы.
      Стюарт протянул руку Джун, но его рука повисла в воздухе.
      – Я разговаривал с вашими преподавателями. Они возлагают на вас большие надежды, – сказал министр, старательно делая вид, что ничего не случилось.
      – Я в дамскую комнату, – сказала Джун, отворачиваясь.
      Пораженная не свойственной матери грубостью, Сара покраснела от смущения.
      – Простите, – извинилась она, глядя вслед быстро удаляющейся матери.
      – Похоже, еще один недовольный мною избиратель. – Стюарт выдавил смешок, но было видно, что резкость Джун расстроила его. – В любом случае, поздравляю вас с наградой.
      Сара заметила, как напряженно, не отрываясь ни на секунду, Харгривс изучает ее лицо. Из светских хроник она знала о его репутации ловеласа, но сочла смехотворной мелькнувшую мысль о том, что он собирается «подцепить» ее.
      – На самом деле я не испытываю особой гордости. Мне жаль Билли, не он настоящий преступник.
      – В этом вы правы. Преступники, причем самые отвратительные, – те, кто распространяет наркотики. Я пытался провести законопроект об ужесточении наказания, но мои усилия оказались тщетными. Я разделяю ваши чувства, однако вы сделали все возможное. Только нельзя было подвергать себя такой опасности.
      – К сожалению, это оказалось бесполезным. «Санди Войс» не интересуется дальнейшим расследованием. Им нужны только сентиментальные истории и сексуальные скандалы.
      Харгривс задумался ненадолго, прежде чем ответить.
      – Не знаю, будет ли от этого толк, но я мог бы дать ваш телефон телережиссеру, который недавно интервьюировал меня. Хотите? Его зовут Джозеф Маккейб, а его компания сейчас готовит программу о злоупотреблении наркотиками в спорте. Вы вдвоем могли бы что-нибудь придумать.
      – Это было бы замечательно. Большое спасибо.
      Сара поспешно нацарапала на клочке бумаги свой номер телефона, и Харгривс убрал его в карман пиджака.
      – Не стоит благодарности. Кажется, вы большая поклонница футбола.
      – Как вы узнали?
      – О, это видно по тону вашей статьи о Билли Тоде.
      – Футбол – одно из главных моих увлечений. Я унаследовала эту страсть от отца. Он не пропустил ни одного субботнего матча в Хайбери.
      – Неужели? Я сам страстный болельщик. Болею за «Камден». Мы могли бы сходить как-нибудь на матч вместе.
      Сара не знала, что и думать. Неужели Харгривс все-таки пытается увлечь ее? Замечание о ее красоте было несколько дерзким. Может, именно это обидело Джун.
      – А вот и мама, – воскликнула Сара, заметив в толпе слегка сутулую фигуру матери.
      – Мне пора идти, – сказал Стюарт, протягивая ей свою визитную карточку члена палаты общин. – Не забудьте связаться со мной, когда соберетесь на стадион.

      В субботу Саре предстояла встреча с Джозефом Маккейбом. Несмотря на холодную погоду, она решила надеть свое единственное маленькое черное платье. Мистер Маккейб пригласил ее в «Кафе де Флер» в Ковент-Гардене. Для Сары это был пустой звук, но Кейти сказала, что у Фрэн Бест там постоянный столик, значит, местечко должно быть модным. Сара чувствовала себя неловко в компании надменных выскочек и старалась не видеть дурного предзнаменования в подобном выборе ресторана.
      Она надела платье и быстро подкрасилась: только легкие зеленые тени на веках, чуть-чуть туши на ресницы и губная помада цвета жженого сахара. После часа, проведенного в горячей ванне, невозможно было справиться со взбунтовавшимися кудрями, и Сара заколола их на макушке.
      Как обычно, она прибыла в ресторан слишком рано. Официант провел ее к столику, неприятно поразив ее своим скучающим видом. Заказав апельсиновый сок и исподтишка оглядывая зал, оформленный под французское бистро, Сара заметила, что все женщины также одеты в черное. «Будто на поминках», – подумала она, пробегая глазами меню, написанное только по-французски и без намека на такую вульгарность, как стоимость блюд.
      – Должно быть, вы Сара? – раздался бесплотный голос.
      Сара подняла глаза.
      – Джозеф?
      – Да, привет. Рад познакомиться с вами. Узнал вас по волосам. Бесподобно.
      Сара озадаченно уставилась на Маккейба.
      – О них упоминал Стюарт Харгривс.
      – О, спасибо. – Сара приняла комплимент с некоторым облегчением, несмотря на слишком личное замечание о ней Харгривса. Но, по крайней мере, Джозеф говорит как нормальный человек.
      – Простите, что затащил вас сюда, – сказал Джозеф, усаживаясь и беря в руки меню. – Просто я совершенно не запоминаю названия ресторанов. Когда я вчера разговаривал с вами, мне на глаза попался коробок спичек из этого заведения. Кто-то оставил на моем столе.
      Сара ни на секунду не поверила объяснению, но почувствовала симпатию к Маккейбу. Как мило, что он понял ее неловкость. Другой на его месте стал бы разглагольствовать, что «Кафе де Флер» – единственное место в Лондоне, где можно прилично поесть.
      Глядя, как Джозеф Маккейб заказывает ужин, Сара поняла, что он – сплошной комок нервов. Джозеф постоянно размахивал длинными изящными руками, подчеркивая слова, и постукивал ногой по ножке стола. Сара пыталась угадать его возраст, но внешность Маккейба была слишком противоречива. Белокурые волосы подстрижены по-молодежному, однако глубокие морщины вокруг серо-голубых глаз свидетельствовали о приличном возрасте. Маккейб был одет в черную водолазку и черный двубортный костюм. Кейти сразу бы назвала имя модельера, но даже Сара понимала, что костюм очень дорогой. И не в пример скованным жертвам моды за другими столиками, Джозеф носил свою одежду с естественной непринужденностью.
      – Перейдем к делу, – сказал Джозеф, покашливая. Казалось, он не совсем точно представляет свою роль в разговоре. – Позвольте рассказать вам немного о моей программе. Наркотики в спорте – злободневная тема. Возьмем, к примеру, Билли Тода.
      Сара никак не хотела бы говорить о нем, но деваться было некуда.
      – Я слышала, он только что записался на курс реабилитации. Не думаю, что Четвертый канал готов финансировать документальный фильм, основанный на этой истории. – Сара тут же пожалела о своих словах. Глупо с ходу отвергать идею Джозефа.
      – Ничего подобного. Я назвал Тода как пример распространения наркотиков в спортивном мире. Программа будет сфокусирована на допинге.
      – Вроде анаболических стероидов?
      – Совершенно верно. Спортивное руководство закрывает на это глаза. Считается, что речь идет лишь о нескольких китайских пловчихах. – Джозеф негодующе взмахнул руками. – Но проблема гораздо серьезнее. Стероиды уже здесь, в Британии, и я уверен, что они применяются не только культуристами-любителями, но спортсменами-профессионалами. Просто никто не желает об этом говорить.
      Сара вспомнила Элен.
      – Одна из проституток в баре Нэша говорила о продаже стероидов. Она не верит, что на них есть спрос.
      – Вы знаете, откуда они берутся?
      Сара открыла сумочку.
      – Во время драки с Микки…
      – Это просто невероятно, – прервал ее Джозеф. – Мне бы вряд ли хватило смелости.
      – Откровенно говоря, здесь мне гораздо неуютнее, – призналась Сара, когда все тот же угрюмый официант с отсутствующим выражением на лице поставил на стол щедро украшенный цветами салат. – Это салат или букет? – спросила она, пытаясь пробить броню его самодовольства.
      – Настурции, – прошипел официант.
      – Я знаю, что съедобные цветы – последний писк моды, – со смехом сказала Сара, когда он отошел. – Моя подруга работает в «Мариэлле».
      Джозеф приподнял брови.
      – Лично я не понимаю, чем плох кочанный салат. Итак, вы говорили…
      – Мне удалось прихватить вот это. – Сара протянула ему черную записую книжку.
      Джозеф пролистал страницы.
      – И что же?
      – Почти никаких результатов. Большинство номеров не отвечают либо не вызывают никаких подозрений. Последний телефон, по которому я звонила, принадлежит цветочному магазину. «Сколько граммов кокаина прислать с заказанными вами тюльпанами, сэр?» – Сара улыбнулась. – Однако в конце есть кое-что интересное. Нью-йоркские номера, принадлежащие некоему Фиретто. Посмотрите на даты рядом с буквами Х, Г и Д.
      Джозеф озадаченно взглянул на страничку.
      – Я думаю, – сказала Сара, надеясь, что он не сочтет ее полной идиоткой, – эти буквы означают Хитроу, Гатвик и Дувр. А рядом – даты поставок.
      – Да, теперь я понимаю. – Джозеф явно оживился.
      – Не питайте слишком больших надежд. Это пока все мои достижения. Я звонила во все три аэропорта, и ни один Фиретто в эти дни не прилетал. И на таможне никого не задерживали. Я просто не знаю, что делать дальше.
      – Работать над моей программой.
      – Вы серьезно?
      – Вы уже сделали половину работы. Вы умны и энергичны – именно то, что требуется для сбора материалов. Конечно, вам придется полететь в Нью-Йорк. Один мой нью-йоркский знакомый, репортер Патрик Бирн, полагает, что весь американский черный рынок контролируется одним наркокартелем. Вероятно, именно эти люди снабжают ваших приятелей в клубе Нэша. Но хочу предостеречь вас… – Он умолк на секунду, – тамошние официанты еще более враждебны.
      Сара рассмеялась.
      – Пожалуй, я справлюсь.
      – А как же «Войс»? Вы только недавно поступили к ним.
      – Сейчас припомню самый скандальный заголовок года. «Фредди Стар съел моего хомяка!» Холлэнд хочет, чтобы я охотилась за подобными «сенсациями», но я занялась журналистикой не ради сплетен о грызунах.
      – Вы еще не слышали о том, что творят с грызунами в Нью-Йорке.
      Окрыленная возможностью продолжать расследование истории Нэша, Сара все же почувствовала некоторую неувязку.
      – Если Патрик Бирн – репортер, почему он сам не расследует это дело?
      – Он пытался, но его газета этим не заинтересовалась. Несколько его заметок на эту тему сочли непатриотичными. Слишком близки Олимпийские игры в Сеуле, чтобы подвергать сомнению подготовку американских спортсменов.
      – Ушам своим не верю.
      – Сара, я не шучу. Связавшись с моей программой, вы наживете себе немало врагов.
      Пылкость Джозефа не оставила у Сары ни малейших сомнений в том, что он говорит правду.

      Холода и снегопады начались неожиданно рано, в самом начале ноября. Кипя от злости, Мэгги осторожно пробиралась по покрытому льдом водоему. Приехав утром на работу, она обнаружила, что ее сегодняшнее задание – встреча в местном зоопарке с королевским пингвином по имени Флаф. Стив, редактор отдела новостей и ее любовник, едва сдерживал смех, объясняя детали: бедный пингвин потерял аппетит.
      В зоопарке выяснилось, что Флаф отказывался от пищи лишь после рождения сына, но в данный момент постепенно приходит в себя. Тем не менее редакции требовалась статья на сто слов и фотография, желательно Мэгги, кормящей голодающего пингвина.
      – Осторожнее, он довольно своенравный, – предупредил смотритель, а когда Мэгги попыталась схватить птицу за хвост, Лайам, фотограф, расхохотался.
      Пингвин метнулся к середине пруда, и Мэгги бросилась в погоню, полная решимости проявить себя настоящим профессионалом даже ради паршивой заметки для захудалой газетенки.
      – Вперед, девочка! – подзадорил ее Лайам.
      Мэгги была уже примерно в метре от птицы, когда послышался треск. Она прыгнула на пингвина и схватила его, тут же оказавшись по колени в ледяной воде. Смахивая ресницами слезы, Мэгги держала пингвина за хвост, а покатывающийся со смеху Лайам щелкал снимок за снимком.
      – Не та птица соблюдает диету, – крикнула Мэгги, выдавливая смешок.
      Вернувшись в редакцию, Лайам быстро отпечатал фотографии и приколол одну на доске объявлений. Вскоре кто-то нацарапал под фотографией: «Отгадайте, кто из них голодает?»
      Это было последней каплей. Мэгги поняла, что необходимы какие-то срочные меры. Ей до смерти надоело писать о больных животных и милых бабулях, считающих своих внуков вундеркиндами. Не об этом она мечтала, изучая журналистику. В понедельник она купит «Гардиан» и начнет поиски приличной работы, а тем временем надо избавиться от Стива.
      – Фантастические снимки, – сказал Стив. – Не забудь, что я заказал столик в ресторане на сегодняшний вечер.
      Вместо ответа Мэгги лишь свирепо посмотрела на любовника. Отталкивающее зрелище. Стив умудрялся потеть даже при температуре ниже нуля. Ему было только двадцать девять лет, а он уже лысел – редкие волосы неопрятно свисали на лоб. И словно компенсируя каждый потерянный волос, он набирал еще один сантиметр в талии.
      Сначала Мэгги надеялась, что положение Стива в газете принесет ей какую-то пользу, и даже представить не могла, каким ничтожеством он окажется. Сотрудники надували заведующего отделом новостей без зазрения совести и не скрывали презрения к его подружке. Время шло, а Мэгги так и оставалась на самой нижней ступени в неофициальной иерархии. Отсюда и задание с пингвином. Да, Стив стал обузой, а о том, как ужасен он в постели, даже думать не хотелось. Все. Стив – пройденный этап. Никчемный толстяк.
      Толстяк! Мэгги посмотрела на себя. Зима всегда была ее худшим временем года. Она набирала новые фунты, да и лишние слои одежды не улучшали фигуру.
      Мэгги ненавидела в своей жизни все, но свое тело ненавидела больше всего. Каждый взгляд на себя в зеркало заставлял ее чувствовать себя еще чуть более никчемной и бессильной. Слабительные, которые она принимала горстями, не помогали. Необходимо что-то предпринимать. Открыв телефонную книгу, Мэгги нашла телефон гимнастического зала, позвонила и записалась на курс занятий. И сразу почувствовала себя стройнее.
 
      Фотомодель, позолоченная, как Ширли Итон в «Голдфингере», горько жаловалась на жар юпитеров и отмахивалась от визажиста. Прошло всего чуть больше часа с начала съемки, а Кейти уже жалела, что поступила по-своему, отбросив совет Фрэн заняться статьей об Ив Сен-Лоране.
      Она взглянула на часы и поняла, что вот-вот в студии появятся Фрэн и главный редактор Нула Кардинэл. Если они увидят этот хаос, то не доверят ей даже бесплатного приложения.
      – Мими, вернись и встань перед этой чертовой камерой! – взвизгнула Кейти, когда фотомодель направилась к двери. – Или я прослежу, чтобы тебя не снимали даже для вязальной страницы.
      «Я говорю совсем, как Фрэн», – с ужасом поняла Кейти.
      Полная решимости доказать, что для карьеры в модном журнале не обязательно проявлять чудовищное самомнение, Кейти обычно была безупречно вежливой, но сейчас ситуация стремительно выходила из-под ее контроля.
      Девушка неохотно вернулась и сорвала раздражение на визажисте, бросившемся накладывать золотую краску на ее скулы. В этот момент улизнул курить фотограф, и Кейти решила использовать передышку, чтобы глотнуть свежего воздуха. Она вышла на площадку пожарной лестницы, открыла банку диетической колы и постаралась забыть о съемке.
      Ее мысли закружились вокруг вещей, которые необходимо купить для квартиры. Сара, уйдя с головой в новую работу, редко возвращалась домой раньше полуночи. Кейти не возражала. Они обе были очень заняты и разделили домашние обязанности согласно своим возможностям. Если надо было платить – платила Сара, красить – красила Кейти.
      Уже собравшись возвращаться в студию, Кейти заметила внизу Нулу и Фрэн, выходящих из такси. Обе женщины, с ног до головы одетые в черное, помахали ей. Кейти помахала в ответ, успев подумать, что они похожи на пару ворон, и бросилась в студию.
      – Не вздумай говорить, что здесь недостаточно света, – визжала фотомодель, пытаясь вырвать экспонометр из руки фотографа. – Я и так зажарилась.
      – Прекратите! – заорала Кейти, но скандал продолжался, пока не заскрипела решетка лифта, возвещая о прибытии Нулы и Фрэн.
      Моментально все стихло. Руководящие дамы, казалось, скользили по студии, как призраки, и, если бы Кейти своими глазами не видела, как они вылезали из такси, то могла бы поклясться, что они восстали из гроба.
      Первой нарушила молчание Фрэн.
      – Кейти, что здесь происходит?
      – Сложная съемка. Мими прекрасно работала, но ей тяжело под всем этим золотом.
      Пунцовые губы Фрэн изогнулись в самодовольной улыбке. Она явно наслаждалась, унижая Кейти перед Нулой.
      – Нет, я имею в виду все это… – Фрэн подцепила бюстгальтер белого бикини в стиле семидесятых и, держа его на вытянутой руке, презрительно скривилась.
      – Красота и сила, – робко сказала Кейти. – Я обыгрываю идею агрессии в одежде. Думая о сильных женщинах, я представляю подружек Джеймса Бонда. «Узи» гораздо эффективнее подкладных плечиков.
      – Модная идея, но ей не место в нашем журнале, – сказала Фрэн, бросая бюстгальтер на пол и наступая на него сапогом. – Дорогая, это «Мариэлла», а не фешенебельный «Мейфэр».
      – Извините, – сказала Кейти, нагибаясь за купальником.
      Ошибка! Она совершила ошибку. Позволила себе поверить в силу своей индивидуальности, но даже таким якобы супермодным журналам, как «Мариэлла», на самом деле нужны люди с традиционными взглядами, подобные Фрэн Бест.
      Нула рассмеялась:
      – А мне нравится.
      Фрэн набросилась на нее.
      – Нула, ты шутишь!
      – Не шучу. Кейти права, и я думаю, что наши читатели достаточно умны, чтобы отнестись к этому с уместной долей иронии.
      Казалось, Фрэн вот-вот лопнет от злости.
      – Ты хочешь сказать, что я на это не способна? А те четыре страницы, что я посвятила в марте юбкам, похожим на грибы? Нула, ты прекрасно понимаешь, что это безвкусица и не подходит «Мариэлле».
      Нула направилась к пожарному выходу.
      – Фрэн, можно тебя на пару слов.
      Фрэн поспешила за главным редактором, а Кейти осталась на месте, ожидая приговора. Мими подошла к ней и попыталась обнять так, чтобы не смазать краску с тела.
      – Я думаю, что это была великолепная идея, – утешила она.
      Кейти натянуто улыбнулась, но была уверена, что все кончено. Она посмела быть другой и теперь будет за это наказана. Фрэн не уступит и больше не потерпит ее в журнале, а Нула, в конце концов, согласится, как это не раз случалось прежде. Работа ускользала так же быстро, как появилась.
      – Хорошая, но безвкусная.
      – На прошлой неделе я видела, как Фрэн щупала официанта в «Кафе де Флер», – прошептала Мими. – Фрэн Бест могла бы написать книгу о дурном вкусе.
      Явно разгневанная Нула решительно промаршировала через студию к Кейти.
      – Кейти, Фрэн только что уволилась. Если хочешь, должность редактора отдела моды – твоя.
 
      Сара откупорила бутылку и наполнила два бокала.
      – Что ты готовишь?
      – Рулет из шпината. Подумала, что салат из креветок не годится для Джозефа.
      Сара поперхнулась вином.
      – Что ты имеешь в виду?
      Кейти подхватила горсть шпината, остужавшегося в дуршлаге, и скатала его в трубочку.
      – Ну, я решила, что ты хочешь произвести впечатление на мистера Маккейба.
      – Не хочу. Джозеф предложил отметить мой отъезд, вот я и подумала, почему бы не пригласить его сюда. Кроме того, ты сможешь наконец познакомиться с ним.
      – Ты занята не меньше меня, – смущенно сказала Кейти, заворачивая шпинат в морские водоросли и начиная нарезать его. Сара уже несколько раз пыталась организовать это знакомство, но все они были так заняты, что это никак не удавалось.
      – Знаю, знаю. – Сара изумленно смотрела, как аккуратно Кейти укладывает нарезанные рулетики на блюдо. – Как красиво. Если хочешь знать, я совершенно не увлечена Джозефом.
      – Я тебе верю.
      – Сегодня я звонила Мэгги, – изменила Сара тему разговора. – Но она сказала, что ей некогда, поджимает срок выхода газеты. Только я знаю, что она все еще обижается.
      Не успела Кейти высказать свое мнение, как раздался звонок в дверь.
      – Иди, впусти его.
      Сара побежала к двери и провела Джозефа в гостиную.
      – Фантастика. Изумительно, – сказал он, оглядываясь по сторонам и усаживаясь на деревянную церковную скамью.
      Несмотря на занятость, Кейти каким-то образом удалось выкроить время, чтобы обставить гостиную в, как она это называла, «чистом готическом стиле». Несколько причудливо изогнутых подсвечников из кованого железа отбрасывали мерцающий свет на фрагменты гипсовых фигур, украшавших стены.
      – Спасибо. Но вам придется повторить это Кейти. Это ее работа. Она сейчас в кухне, готовит из шпината что-то необыкновенное. Ну вот. Вещи собраны, и я готова к путешествию. Правда, возникли осложнения с моим свидетельством о рождении. Я даже испугалась.
      – Но вы нашли его и получили визу?
      Сара засмеялась.
      – Вы точно, как моя мама. Это была ее вина. Видите ли, она хранила свидетельство среди своих «самых важных документов». Полагаю, мама считает меня полной недотепой, неспособной на простейшие вещи. Она сама поехала в Ньюпорт и получила мой паспорт.
      – О, чуть не забыл. – Джозеф достал из черного кожаного рюкзака «Путеводитель по Нью-Йорку». – Маленький сувенир на память. Уверен, что вам удастся выкроить время на осмотр достопримечательностей.
      – С таким боссом, как вы? Не думаю, но все равно спасибо.
      Джозеф улыбнулся.
      – Боитесь?
      – Немного, но в основном волнуюсь.
      – Только будьте осторожны, – серьезно сказал Джозеф. – Наркотики и спорт связаны с большими деньгами, и некоторые люди могут далеко зайти, защищая свои интересы.
      – Джозеф, по-моему, вы насмотрелись низкопробных фильмов, – сказала Сара, не желая верить ему.
      – Я совершенно серьезен. Не геройствуйте. Вам очень повезло с Микки Нэшом. С Фиретто вам понадобится гораздо больше, чем простая удача… если дилер действительно он. Простите, я хотел воодушевить вас, а не напугать. Я знаю, что вы справитесь. На самом деле, это им следует беспокоиться оттого, что придется иметь дело с такой тигрицей, как вы.
      – Какая дерзость! – засмеялась Сара, втайне довольная его сравнением.
      – Потрясающая комната, – сказал Джозеф, восхищаясь пышными муслиновыми драпировками на окнах.
      – Спасибо, – откликнулась Кейти, входя в комнату. Одного взгляда на Джозефа ей хватило, чтобы изумиться, почему Сара не влюблена по уши в своего босса. – Какой красивый джемпер. «Миссони», не так ли?
      – А на вас «Сом де Гарсон», – с застенчивостью, какой Сара прежде не замечала, ответил он.
      Сара посмотрела на свои джинсы. Все остальные вещи уже были упакованы.
      – А это «Левис», – сказала она, чтобы не отставать от компании.
      За ужином, когда нью-йоркские планы были детально обсуждены, Кейти и Джозеф, весь вечер не сводившие глаз друг с друга, заговорили о моде и дизайне. Сара пыталась поддерживать разговор, но около одиннадцати зевнула и сказала:
      – Ну, я иду спать, чтобы не опоздать на самолет.
      Джозеф поднялся.
      – Пожалуй, мне тоже пора уходить.
      – Не заметила, что уже так поздно, – откликнулась Кейти.
      – Я уверена, что Джозеф не откажется еще от одной чашки кофе, – заметила Сара, подмигивая подруге.
      – Только если сварите вы…
      Кейти покраснела.
      – Конечно.
      Сара попрощалась и пошла спать, уверенная, что стала свидетелем начала чего-то очень серьезного.

      Сара стояла на носу парома, возвращавшегося к Манхэттену. Следуя совету путеводителя, она не вышла на Стэйтен-Айленде и теперь наслаждалась изумительными видами города. Ветер усилился, и Сара подняла воротник пальто. Разметавшиеся волосы упали на лицо, застилая вид статуи Свободы, проплывшей мимо по левому борту. Сверкая в холодном мартовском солнце и заставляя все манхэттенские небоскребы казаться пигмеями, приблизились башни-близнецы Международного торгового центра. Сару охватил восторг. Она провела в Нью-Йорке менее сорока восьми часов, но уже дала себе слово найти любой предлог, чтобы не возвращаться домой.
      Покинув паром, она прошла по набережной к парку Бэттери, уклоняясь от верениц пыхтящих любителей бега трусцой. Редкая зелень не шла ни в какое сравнение с пышностью Центрального парка, и Сара села в такси. Она никак не могла освободиться от чувства, что все увиденное ей уже знакомо. Здания и названия улиц казались очень знакомыми по бесчисленным кинофильмам и полицейским телесериалам.
      Сара велела таксисту отвезти ее на Геральд-сквер через Бродвей и этим спровоцировала свою первую стычку с местным жителем. Водитель настаивал, что удобнее ехать через Седьмую авеню, но Сара не сдавалась. Бродвей привлекал гораздо больше, чем какая-то Седьмая авеню. Когда она начнет работать, будет не до экскурсий, и ей не хотелось упускать возможность не спеша осмотреть этот безумный город.
      За окошком машины – вместо ожидаемых театров – тянулись бесконечные безликие магазины. Сара взглянула на свою карту и поняла, что таксист был прав. Театры оказались сосредоточенными на Таймс-сквер в районе 47-й улицы. На 34-й улице Сара вышла из такси, дав водителю на чай доллар и поклявшись себе узнать город как можно лучше. Она вспомнила, как раздражаются лондонцы, когда американские туристы спрашивают дорогу на Лестер-сквер, произнося «Лисестер-сквер», или с детской наивностью интересуются, не является ли Ливерпуль-стрит родиной «Битлов».
      Сара так же сказала себе, что только туристы задирают в Нью-Йорке головы, глазея на небоскребы, но, приблизившись к Эмпайр-Стейт-Билдинг не смогла удержаться. Она поднялась на лифте на восемьдесят шестой этаж и, выйдя на смотровую площадку, задохнулась не только от холодного ветра, но и от открывшегося перед ней вида. Она обошла площадку, мысленно отмечая названия всех узнаваемых зданий. Ближе к центру, словно тонкий ломоть сыра, тянулся к небу «Флэт Айэн»; справа сверкал шпиль «Крайслера» в стиле «ар-деко» двадцатых годов, а название еще одного небоскреба – слева от нее – было написано прямо на стене огромными черными буквами – «Мэйси». Кейти была бы в восторге.
      Но в данный момент Кейти скорее всего наслаждается в постели с Джозефом. Сара все еще пыталась разобраться в своем отношении к случившемуся. Проснувшись в то утро перед отлетом, она нашла Кейти в кухне. Подруга, одетая лишь в джемпер Джозефа, варила кофе. Кейти и Джозеф не ложились – во всяком случае, ради сна – всю ночь. Кейти, казалось, чувствовала себя виноватой, и Саре пришлось потратить добрых четверть часа, уверяя подругу, что все в порядке, хотя в глубине души она не испытывала подобной уверенности. Кейти предложила проводить ее в аэропорт, но не смогла скрыть облегчения, когда Сара убедила подругу, что справится сама.
      Саре, к собственному неудовольствию, пришлось признать, что она слегка завидует. С ней Джозеф даже не предпринимал попыток пофлиртовать, но, взглянув на Кейти, совершенно переменился. И Кейти, только недавно застенчивая и неуклюжая девушка, которую надо было подталкивать буквально ко всему, ответила ему, как опытная и уверенная в себе женщина.
      Вероятно, именно Кейти и Джозеф стали причиной ее неожиданного желания остаться в Нью-Йорке. Они прекрасно подходили друг другу, и Сара не сомневалась: это надолго. Бесконечные подвыпившие мужчины, вваливающиеся в спальню Мэгги, нисколько не беспокоили Сару. Все те отношения были мимолетными и ничего не значили. Мэгги, как и Сара, считала, что всем мужчинам нужен только секс. И теперь, если бы Сара вернулась домой, вид влюбленной Кейти служил бы ей постоянным напоминанием о том, чем она обделена.
      Сара посмотрела вниз на город. Где-то там ждет ее человек по имени Фиретто.
 
      К началу второй недели своего пребывания в Нью-Йорке Сара довольно хорошо представляла планировку города. Ее биологические часы все еще не перестроились, и она ежедневно просыпалась в пять утра. Любые попытки снова заснуть оставались тщетными. К шести часам, казалось, просыпался весь город. Вряд ли самый закаленный человек смог бы спать под какофонию автомобильных гудков и городского шума, объявлявших о начале манхэттенского часа «пик».
      Этим утром Сара нежилась в постели, подумывая, не заказать ли завтрак в номер, но затем решила, что бюджет программы не выдержит подобной роскоши, и неохотно встала. Необыкновенной силы – как и все в Нью-Йорке – душ выбил из нее остатки сна. Она с наслаждением вытерлась свежим полотенцем – в отеле их меняли каждый день – и надела свою «рабочую униформу»: белую блузку, бежевый габардиновый блейзер, широкие бежевые брюки и мягкие коричневые туфли типа мокасин. Затянув еще влажные волосы шоколадного цвета бантом и не став краситься, Сара подхватила сумку и замерла на секунду, собираясь с духом. Она еще не привыкла к скорости, с какой лифт спускался с восемнадцатого этажа.
      В отеле был роскошный ресторан, но в нем Сара чувствовала себя неуютно, ей хотелось чувствовать себя как можно ближе к настоящему Нью-Йорку, поэтому она завтракала в небольшом ресторанчике напротив. Ее завораживали и особая атмосфера, и стремительные официантки, выкликающие заказы на каком-то своем таинственном языке. Еще в первые дни выяснилось, что «жареный завтрак» – это гора мяса, залитого кленовым сиропом, с чем ей ни за что не справиться в такой ранний час. Поэтому, сев у окна, чтобы не пропустить ни секунды оживленной жизни Манхэттена, она заказала булочку с корицей и первую из бесконечных чашек кофе.
      Ожидая заказ, Сара просмотрела свои записи. Она упорно работала эти дни и успела побеседовать с несколькими врачами и чиновниками из спортивного мира. После приличного нажима они неохотно признавали, что наркотики проникли во все уровни американского спорта, но проблема была слишком необъятной для одной передачи, и Саре необходимо было найти несколько характерных историй, должным образом отражающих общую ситуацию. Несколько раз она звонила Патрику Бирну в редакцию «Пост», но пока он не нашел никаких сведений о Фиретто. Тем не менее Сара договорилась встретиться с ним в надежде получить какие-нибудь новые ключи к расследованию.
      На десять часов ей удалось добиться встречи с помощником сенатора. Хотя у нее было мало надежды на то, что такой высокопоставленный чиновник предоставит интересующую ее информацию. Затем предстояла беседа с полицейским из отдела по борьбе с наркотиками. И обязательно надо было позвонить маме: дать знать, что ее любимую дочку пока не пристрелил в «Макдональдсе» какой-нибудь сумасшедший снайпер.
      Мысленно готовясь к предстоящим делам, Сара допила кофе, заплатила по счету и вышла из ресторанчика. Теплый воздух вырывался из вентиляционных отверстий подземки и клубился над улицей. И это была реальность, а не декорации, созданные художником. Рискуя жизнью, Сара сошла на проезжую часть, чтобы остановить такси.
 
      Помощник сенатора заставил ее прождать больше часа, так что пришлось переносить встречу с полицейским. Когда чиновник наконец явился, то дал согласие всего лишь на пятиминутное интервью, предупредив, что информация не подлежит оглашению. Непонятно, к чему были все эти оговорки, если он ни на йоту не отклонился от стандартной политической пропаганды о «мобилизации всех доступных средств для решения этой серьезной проблемы». Однако Джозефу нужны были реальные факты, а не пустая риторика. Сара надеялась на полицейского, но он оказался «настоящим мужчиной», которого больше интересовала возможность назначить ей свидание, а не бессилие полиции против распространения наркотиков.
      В результате Сара приехала в ирландский бар «У Келли» в Ист-Сайде совершенно разочарованная. По телевизору показывали футбольный матч с Ирландией, и бар был забит болельщиками. Один из них, мужчина в мятом костюме, потягивающий «Гиннесс» из большой кружки, оказался Патриком. Он первый узнал Сару по краткому описанию, которое она дала ему, подозвал к своему столику и заказал ей черный эль.
      – Вы выглядите усталой, – посочувствовал Патрик. Он говорил с мягким, едва заметным ирландским акцентом.
      Сара поведала ему о своих трудностях.
      – Мне кажется, что все здесь занимают круговую оборону во время общения с прессой. Много болтают, ничего не говоря по существу. Я просматривала свои записи после часовых интервью, и единственные четкие ответы: «Без комментариев».
      Патрик кивнул и засмеялся.
      – Но, произнося «Без комментариев», они теряют возможность появиться на телеэкране. Ни один здравомыслящий американец не упустит подобного шанса.
      Сара вздохнула:
      – Я так надеялась, что раздобуду нужную информацию.
      – Ну, у меня есть для вас кое-какие хорошие новости. – Патрик посмотрел поверх ее плеча. – Вон тот парень очень разволновался, когда я упомянул при нем имя Фиретто. Эй, Луи, мы здесь!
      Сара оглянулась и изумленно раскрыла рот. Направлявшийся к ним мужчина ростом был не меньше двух метров.
      – Думаю, нет надобности добавлять, – заметил журналист, – что Луи Стивенсон – баскетболист.
      Луи пересек бар в два широких шага, и Патрик познакомил его с Сарой. Видя, что Луи заметил, как она таращится на него, Сара, заикаясь, выдавила извинение:
      – Простите за бестактность, но я никогда раньше не встречала таких великанов, как вы.
      – Никаких проблем, мадам, – сказал он, протягивая огромную ладонь, в которой совершенно утонула рука Сары. И хватка у него была мощная. Затем он повернулся к Патрику, и, вскинув руки, они хлопнули друг друга по ладоням в приветственном жесте.
      – Как дела, приятель?
      – Теперь, когда увидел тебя, гораздо лучше. Ну и выпивка не помешала. Что заказать тебе?
      – Диетическую колу. У меня сегодня еще тренировка.
      Сара подтолкнула баскетболисту стул. От необходимости задирать голову у нее уже онемела шея.
      – Значит, вы – та юная леди, которая расспрашивает о сукине сыне Ронни Фиретто, – сказал Луи, садясь. Его колени появились над столешницей.
      – Легко догадаться, что он не относится к числу ваших друзей.
      Под свирепым взглядом Луи Сара почувствовала себя полной идиоткой.
      – Я правильно догадалась, что Ронни Фиретто – торговец наркотиками?
      Луи мрачно кивнул.
      – Этот подонок исковеркал множество жизней.
      Сара хотела спросить, не был ли Луи связан с Фиретто лично, но побоялась, что он неправильно поймет ее.
      – Где расположена штаб-квартира Фиретто? У меня записана пара телефонных номеров, которые могли бы принадлежать ему, но они не отвечают.
      – Он все время переезжает. Подонок знает, что ему опасно сидеть на одном месте слишком долго. Вы понимаете, о чем я говорю? Если бы я нашел его после того, что он сделал с Винсом…
      – Кто такой Винс?
      – Мой друг. Винс был хорошим бегуном, прилично зарабатывал. Но тренер нажимал на него, велел принимать стероиды, а Винсу надо было содержать жену и двоих детей, так что он согласился. Теперь он полная развалина. Рак почки и печень не в лучшем состоянии. Потерял почти все зубы. Жена подала на развод и забрала детей. Сейчас Винс еле сводит концы с концами в Бронксе, его медицинская страховка на исходе. Он – конченый человек и никому не нужный.
      – Винс согласится со мной встретиться?
      – Мадам, я не хочу, чтобы ему в лицо тыкали камерой. Я видел эти программы. «А теперь перед нами тупой чернокожий, принимавший слишком много наркотиков». Винса уже достаточно использовали, с него хватит.
      Сара покраснела. Луи попал в точку. Она уже воображала, как интервью будет выглядеть на телеэкране.
      – Хорошо, я все понимаю. Но мне бы все равно хотелось встретиться с ним. Без камеры, на любых его условиях. Я имею представления о типах вроде Ронни Фиретто. – Она рассказала о том, что случилось в клубе Нэша и как она натолкнулась на имя Фиретто.
      Ей явно удалось произвести впечатление на Луи, но он все еще был насторожен.
      – Я поговорю с Винсом, но ничего не обещаю. – Он поднялся с жалобно скрипящего под ним стула. – Простите, но мне пора на тренировку.
 
      Прошло больше недели после этого разговора, и Сара решила, что Винс не хочет с ней встречаться. Однако Луи позвонил и назначил ей встречу в Южном Бронксе.
      Выйдя по привычке рано, Сара решила пройти часть пути пешком. Она шла по Третьей авеню в толпе ньюйоркцев, направляющихся на работу с удивительно мрачной решимостью. Многие женщины в деловых костюмах шли в кроссовках и носках. Сара знала, что, придя в свои офисы, они переобуются в туфли на высоких каблуках, однако не могла представить себе подобную картину на Бишопгейт в Лондоне. Это казалось слишком вызывающим, но ведь этим и отличаются жители Нью-Йорка. Их девиз: «Время – деньги!» Только вид нищих на всех углах, протягивающих за подаянием пустые пластиковые стаканчики, рассказывал совсем другую историю.
      Таксист-испанец довольно долго не соглашался везти ее в Южный Бронкс, а согласившись, начал рассказывать на ломаном английском всякие ужасы об этом районе, пересыпая их расистскими замечаниями о чернокожих. Сара хотела было возразить, но передумала. Еще высадит ее неизвестно где. К тому же следовало признать, что некоторые из его историй действительно ужасали. Так что Сара помалкивала и хмуро смотрела в окно. За мостом через Гарлем-Ривер сталь и стекло Манхэттена сменились замусоренными пустырями Бронкса. Когда такси остановилось у старого многоквартирного дома, Сара уже была готова к самому худшему.
      Таксист посмотрел на нее как на сумасшедшую. Луи нигде не было видно.
      – Вы не могли бы немного подождать? Мой друг еще не приехал.
      – Простите, мэм, – ответил таксист, запирая дверцы и направляя машину прямо через группу мальчишек, перебрасывающихся мячом посреди дороги.
      Сара в нерешительности стояла на обочине, проклиная водителя за то, что он забил ее голову всякой ерундой, и пытаясь игнорировать неоспоримый факт: мальчишки прекратили игру и настороженно следили за ней. Она вспомнила, как много раз проходила мимо парней, играющих в футбол на Хайбери-Хилл. Никакой разницы, повторяла она себе, но сама не верила в это.
      – Эй! – крикнул один из мальчишек, и все они вдруг побежали в ее сторону.
      Сара не могла сдвинуться с места. Ребята окружили ее, и она закрыла глаза в ожидании первого удара.
      – Эй, Луи! Это твоя новая подружка?
      – Луи! Ты изменяешь Джини с белой девушкой?
      Сара открыла глаза и снова почувствовала себя круглой дурой. Мальчишки столпились вокруг подошедшего сзади Луи. Баскетболист явно был местным героем. Он немного поболтал с мальчиками, затем повел Сару в дом, переступив через пьяную старуху, сидевшую у входа с бутылкой в обязательном пакете из коричневой бумаги.
      Луи вызвал лифт, и, когда кабина наконец спустилась, Сара пожалела, что они не воспользовались лестницей. В лифте, явно пережившем поджог, воняло мочой, а стены были покрыты неразборчивыми надписями и непристойными рисунками. Сара с ужасом представила, как лифт ломается и она задыхается в таком ужасном месте.
      – Там, на улице, я видел выражение вашего лица, – сказал Луи.
      – Простите, – извинилась Сара, глядя себе под ноги. – Таксист всю дорогу рассказывал о Бронксе жуткие истории. Это на меня подействовало.
      Лифт остановился, и Сара последовала за Луи на замусоренную площадку четырнадцатого этажа, удивляясь, как кому-то вообще удается вырваться из подобной обстановки. Луи постучал в железную решетку, закрывавшую дверь квартиры Винса, и Сара приготовилась к тому, что ждало ее внутри.
      – Эй, приятель. Я привел даму, о которой рассказывал.
      Дверь открылась. Сара протянула руку Винсу, преждевременно постаревшему мужчине со следами былой красоты на лице.
      – Спасибо за то, что согласились встретиться со мной.
      Он кивнул и медленно проковылял в крошечную, но чистую гостиную, совсем не такую, как ожидала увидеть Сара после грязи, царившей снаружи. Бедная обстановка и безупречная чистота только подчеркивали трагедию человека, пытающегося сохранить достоинство в ужасающих условиях.
      – Садитесь, – сказал Винс и, морщась от боли, опустился на продавленный диван.
      – Винс, если не хочешь, можешь ничего не говорить, – предупредил Луи, садясь верхом на принесенный из кухни стул.
      Сара села рядом с Винсом.
      – Луи прав, – мягко сказала она. – Если хотите поговорить, буду вам благодарна, но, если почувствуете, что я перехожу границы, только скажите.
      Винс сильно закашлялся и еще долго после этого не мог отдышаться.
      – Я не очень понимаю, что вы ожидаете услышать. Я совершил глупость. Наверное, я заслужил все, что получил.
      – Чушь, Винс! – Луи ударил огромным кулаком по спинке стула. – У тебя не было выбора.
      – У всех есть выбор. Я сделал неправильный.
      – Но вас ведь подтолкнул Ронни Фиретто, не так ли? – осторожно спросила Сара.
      – Все началось с нескольких таблеток. И я действительно почувствовал в себе новые силы. – Винс закрыл глаза и медленно покачал головой. – Потом мой тренер Спайк Сэмвел сказал, что надо принимать большие дозы. Я отказывался, но он настаивал: «Если хочешь побеждать, принимай стероиды». И я уступил.
      – Как вы себя чувствовали?
      – Сильным. Более агрессивным. Я мог дольше тренироваться, быстрее бегать. Я… я был спринтером… скинул четверть секунды со своего лучшего времени. Завоевал все главные призы в Штатах.
      С некоторым усилием Винс показал на застекленный шкаф, полный сверкающих спортивных трофеев. Сара представила Винса, любовно полирующего кубки, и у нее защемило сердце.
      – Должно быть, вы были очень хороши, – сказала она.
      – Лучше всех, – резко бросил Луи.
      Винс снова закашлялся.
      – Принести что-нибудь? Воды? – спросила Сара.
      Винс кивнул, и Сара вышла в сумрачную кухню. Единственное окно было разбито и заколочено досками. В сушилке стоял стакан с Микки Маусом – из тех, что бесплатно дают в дешевых закусочных, и Сара наполнила его до краев. На стене висела фотография: бегун, разрывающий финишную ленточку. Саре понадобилось несколько секунд, чтобы узнать Винса в здоровом мускулистом атлете на снимке. Чувствуя невыразимую печаль, она вернулась в гостиную.
      Винс поднес стакан к губам, с трудом контролируя трясущиеся руки. Напившись, он вытер мокрый подбородок и продолжил:
      – Я превысил нормальную дозу. Начал комбинировать.
      – Что это значит?
      – Стал смешивать стероиды, пытаясь подобрать подходящий баланс. – Он горько рассмеялся. – Как будто существует правильный баланс. Затем все полностью вышло из-под контроля.
      – Каким образом?
      – Винс, совершенно не обязательно вспоминать это снова. Леди, вы давите на него.
      – Все нормально, Луи. Я хочу, чтобы люди знали: то, что я сделал – неправильно. Эта девушка считает меня чуть ли не героем. – Винс снова показал на свои трофеи. – Спросите Лоретту, какой я герой на самом деле.
      – Это ваша жена?
      – Теперь уже нет. – Большие глаза Винса наполнились слезами. – То, что я сделал с этой женщиной…
      Он уже плакал не стесняясь. Сара крепко сжала его исхудавшие пальцы.
      – Хотите остановиться?
      – Я бил ее. Как я и сказал, наркотики возбуждали во мне агрессию. Дикую ярость, как они говорили. Ей достаточно было приготовить что-то, что я не люблю, и я ломал ей ребра. И продолжал принимать ту дрянь. Похвалялся своей силой. Дошло до того, что в День Благодарения моя жена попала в больницу с сотрясением мозга. Только тогда я понял, что со мной происходит, но Сэмвел сказал: «К черту твою жену, у тебя впереди Олимпийские игры». В тот день я в последний раз ударил жену, но в последний раз только потому, что она не захотела больше терпеть. Забрала детей и ушла.
      Винс замолчал. Луи неловко заерзал на стуле.
      – Не возражаешь, если я сварю кофе?
      – Ты знаешь, где его найти, – сказал Винс и, когда Луи вышел из комнаты, добавил: – Он хороший человек.
      – Почему вы все-таки согласились поговорить со мной? – спросила Сара. – Вы наверняка подвергаете себя опасности.
      – Разве Луи не сказал вам? У меня рак. Ронни Фиретто теперь ничего не может со мной сделать. Я все равно скоро умру. Но я беседую с мальчишками в спортивных залах. Каждый из них мечтает прославиться, выбраться отсюда. Я знаю, что этот ублюдок навязывает им стероиды. Неужели недостаточно наркотиков на улицах? Эти дети пытаются достичь чего-то, а он ломает им жизнь.
      – Вы сообщали в полицию?
      Винс усмехнулся.
      – И что бы я им сказал? Чернокожие дети принимают наркотики? Эй, посмотрите на первую страницу любой газеты.
      – Но что-то можно же сделать…
      – Я пытаюсь объяснить ребятам вред наркотиков, вот почему я согласился поговорить с вами. Может, вы опубликуете это. – Опершись на плечо Сары, Винс с трудом поднялся и зашаркал к шкафу со своими трофеями. Из нижнего ящика он достал пачку листочков. – Я взял это из кабинета Ронни. Не уверен, знает ли он, что это сделал я. В любом случае, мне все равно.
      Сара взяла бумаги и помогла Винсу сесть. Это были бланки заказа и накладные на какой-то «Брасканил».
      – Что такое «Брасканил»?
      – Витамины. Только на самом деле стероиды.
      – Откуда поступает этот «Брасканил»?
      Винс пожал плечами.
      – Не знаю точно. Думаю, откуда-то из Южной Америки.
      – Фиретто еще живет по этому адресу?
      – Нет.
      – Вы знаете, где он?
      Винс посмотрел ей в глаза.
      – Если я скажу, вы должны пообещать, что ни словом не обмолвитесь Луи. Если он найдет Фиретто, то убьет его. Подонку самое место в аду, но я не хочу, чтобы из-за меня Луи разрушил свою карьеру. Будь у меня силы, я бы сам пристрелил ублюдка. – Винс закашлялся, и его лицо исказила страдальческая гримаса. – Обещайте мне.
      – Обещаю.
      Винс поспешно нацарапал адрес на клочке бумаги.
      – Спасибо.
      Сара поспешно убрала адрес и листочки в сумку.
      – Вы имеете представление о том, кто снабжает его?
      – Нет… Хотя подождите… как-то при мне упоминали одно имя… Пинт… Пинто, точно, но больше ничего я не слышал. Они замолчали, как только заметили меня.
      – Винс, нет ли еще чего-нибудь, что помогло бы поймать Фиретто с поличным?
      Винс отрицательно покачал головой.
      – К сожалению…
      Сара глубоко вздохнула.
      – Я понимаю, что слишком много прошу, но не могли бы вы сказать что-нибудь перед камерой?
      В этот момент в комнату вернулся Луи.
      – Поживем – увидим, – ответил Винс.
      – У тебя кончился кофе. Хочешь, принесу в следующий раз.
      – Нет, спасибо. Все равно я его не пью. – Винс горько усмехнулся. – Вредит моим почкам.
      – Сара, думаю, нам пора идти. Винсу необходимо отдохнуть.
      Сара встала, пытаясь найти подходящие слова. Но любые сочувственные слова прозвучали бы неискренними и неуместными.
      – Могу ли я сделать для вас что-нибудь?
      Винс снова отрицательно покачал головой, но его взгляд сказал, что ему необходимо все.
      – Мне действительно надо прилечь, – сказал он, но настоял на том, чтобы проводить их до двери.
      Обернувшись, Сара заметила, что Луи сунул деньги в карман Винса.
      – Я загляну в конце недели, – сказал он, а когда дверь за ними закрылась, сердито повернулся к Саре. – Насмотрелись?
      Сара ничего не ответила и, поскольку не в силах была сновах войти в вонючий лифт, начала спускаться по грязной, тускло освещенной лестнице. Что-то хрустнуло под ее ногой, и, увидев, что это использованный шприц, она содрогнулась. Где-то наверху визжала женщина и разбивалось стекло. Сара больше не могла сдерживаться и расплакалась.
      – Ну, ну, – Луи обнял ее своими огромными руками.
      – Как ужасно, – рыдала она, спрятав лицо на его груди. – Этот несчастный человек…
      Когда слезы наконец иссякли, она отстранилась и выбежала из здания, жадно вдыхая свежий воздух.
      – Успокоились? – Голос Луи прозвучал менее вызывающе.
      – Я не смогла сдержаться, – извинилась Сара.
      – Знаете, там, в баре, я принял вас за еще одну бесчувственную ищейку. Похоже, я ошибся. Простите, если был груб с вами.
      Сара улыбнулась, показывая, что не обиделась, и Луи помахал мальчишкам, игравшим в мяч на дороге. Сара посмотрела на них. Обычные мальчишки. Она должна остановить ублюдка Ронни Фиретто.
 
      Два дня спустя Сара стояла перед офисом Фиретто в Нижнем Ист-Сайде. Сара сдержала слово и ничего не сказала Луи. Никто не знал, что она здесь. Она хотела воспользоваться именем Микки Нэша, надеясь, что ее историю не станут проверять, сочтя звонок в Англию слишком обременительным. Чтобы успокоиться, Сара мысленно представила себе, как Винс полирует свои кубки в том ужасном доме, и, сжав зубы, постучала в дверь.
      – Что нужно?
      – Я хочу поговорить с Ронни.
      – Ну, – сказал темноволосый коренастый мужчина итальянского типа, открывший дверь.
      – Привет. У нас есть общий друг… – начала Сара.
      – О чем хочешь поговорить? – прервал мужчина, глядя ей прямо в лицо.
      – Микки… Микки Нэш посоветовал обратиться к вам. Я была официанткой в его клубе в Лондоне. Он сказал, что, может, у вас найдется для меня работа.
      Фиретто молчал, не сводя с нее глаз.
      – Я могла бы убираться или ходить за покупками, – на ходу сочиняла Сара. – Мистер Фиретто, мне очень нужны деньги.
      – Заходи.
      И только тут Сара заметила в его руке бейсбольную биту.
      – Вообще-то сейчас не совсем удобно. – Она в страхе попятилась. Как можно быть такой наивной! Джозеф был прав. Это не Англия. Наверняка у Фиретто есть еще и пистолет. – Сначала мне надо найти квартиру. Можно зайти к вам попозже?
      – Я знаю, кто ты, чертова сука! – Мужчина схватил ее. – Микки очень зол на тебя, и знаешь что? Он просил – если я встречусь с тобой – передать тебе подарочек от него.
      Сара развернулась и бросилась бежать. Бейсбольная бита урожающе застучала по перилам за ее спиной.
      – Помогите! – закричала Сара.
      Прохожие останавливались посмотреть, что происходит, но никто не пришел ей на помощь.
      – Я убью тебя, сука!
      Сара мчалась к показавшемуся вдали входу в метро.
      – Эй, Сара, я разрежу тебя на мелкие кусочки!
      Услышав собственное имя, Сара от неожиданности вздрогнула и споткнулась о булыжник. Она упала на землю и инстинктивно обхватила руками голову. Раздался хруст пальцев – бита Ронни Фиретто нашла свою цель.

      Кейти разложила на столе снимки. Обувь была сфотографирована очень крупным планом. Особое внимание камера уделила деталям: строчкам, шнуровке, пряжкам. Кейти была довольна, только немного сомневалась – не отклонилась ли она слишком далеко от репортажного стиля?
      – Что ты думаешь? – окликнула она Карли, свою помощницу, стоявшую в другом конце офиса, вперив взгляд в окно. Карли не ответила.
      В это время кто-то подтолкнул к Кейти передвижную вешалку.
      – Что делать с этими платьями? С одним неприятность, – сказал рассыльный, тыкая пальцем в дырку.
      – Кто модельер? – в ужасе прошептала Кейти.
      Мужчина непонимающе уставился на нее, как будто она говорила на языке урду.
      – Оставьте их здесь. – Кейти тяжело вздохнула и просунула голову между платьями. – Сью, ты можешь рассортировать это?
      Сью убрала несчастную вешалку. Кейти откинулась на спинку стула, закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь ослабить напряжение. Утро она провела на электростанции, присматривая за съемкой нижнего белья. Большая часть времени ушла на то, чтобы избавиться от строителей, постоянно попадавших в кадр и лупивших глаза на полуголых манекенщиц. И почему она выбрала электростанцию? Телефонный звонок прервал ее мысли. Кейти открыла глаза и улыбнулась. Господи, как же она любит эту работу.
      – Кейти?
      – Привет, милый. Я так рада, что ты позвонил. Ну и денек!
      – Я целый час пытался найти тебя.
      Кейти различила в голосе Джозефа панику.
      – Что случилось?
      – Сара попала в переделку. На нее напали. Я еду в аэропорт.
      Кейти взглянула на часы.
      – Встретимся там через час. Я лечу с тобой.
 
      Двенадцать часов спустя Патрик Бирн встретил Кейти и Джозефа в аэропорту Ла-Гардия.
      – Где ваши вещи?
      Кейти протянула пластиковый пакет с двумя платьями, сорванными с вешалки в редакции «Мариэллы».
      – Это все, – сказала она, садясь на заднее сиденье. Джозеф скользнул рядом с ней и попытался взять ее за руку. – Не смей, – огрызнулась Кейти. Весь полет она сходила с ума и не могла заставить себя заговорить с ним. – Это ты во всем виноват.
      – Кейти, как я мог знать?
      – Ты знаешь, какая она. Поэтому ты и выбрал ее. Чтобы делать все то, что ты боишься делать сам.
      – Я хотел сразу поехать в больницу, – прервал ее Патрик, – но можем сначала заскочить в отель.
      Джозеф взглянул на Кейти, чтобы удостовериться, правильно ли понимает обстановку.
      – Едем в больницу.
      Они ехали в полном молчании. Кейти была слишком взвинчена, чтобы замечать достопримечательности Нью-Йорка. До больницы, занимавшей целый квартал, они добирались почти час. Патрик оставил Джозефа и Кейти в машине, а сам побежал в справочное бюро, выяснять, куда поместили Сару.
      Пять минут спустя запыхавшийся ирландец вернулся.
      – Она выписалась несколько часов назад.
 
      Сара сидела в постели, спрятав перевязанные руки под одеяло, чтобы скрыть серьезность нападения.
      – Это всего лишь сотрясение мозга. Луи, вам не стоило приезжать. Но все равно большое спасибо.
      Луи присел на край кровати, и Сара чуть не скатилась с матраца.
      – Почему вы не предупредили меня?
      – Я обещала Винсу. Он не хотел впутывать вас в неприятности.
      – Он очень огорчится, когда я расскажу ему об этом.
      – Пожалуйста, ничего не говорите ему.
      – Господи, Сара, посмотрите на свои руки!
      – Пара сломанных костей, но в основном просто синяки. Врач сказал, что это выглядит хуже, чем есть на самом деле.
      В этот момент дверь распахнулась, и в комнату ворвались Патрик, Кейти и Джозеф.
      – Кейти, Джозеф! Глазам своим не верю!
      Сара вскочила с кровати слишком резко, и почувствовала, как комната вокруг закачалась.
      Кейти отшвырнула свой пакет и поспешила поддержать подругу, затем помогла ей лечь.
      – Как ты могла так сглупить?
      Сара понимала, что Кейти не столько сердита, сколько испугана, и почувствовала себя виноватой.
      – Мне, правда, очень жаль. Но разве врачи не сказали вам, что я в полном порядке?
      – До отлета мы знали только, что ты в больнице и без сознания, – сказал Джозеф. – Почему ты выписалась?
      Сара попыталась шуткой разрядить атмосферу.
      – А ты видел, сколько стоит место в больнице? Я подумала, что моя экономность тебя обрадует.
      – Что касается твоего визита к Фиретто в полном одиночестве…
      – Я знала, что ты попытаешься остановить меня, если узнаешь. – Чувство вины быстро переросло в возмущение. – Послушай, он арестован, и там было полно свидетелей. Разве тебе не это было нужно?
      – Мне был нужен мало-мальски профессиональный репортер, – огрызнулся Джозеф.
      – Она просто выполняла за тебя грязную работу, – набросилась на него Кейти.
      – Ладно, ладно. – Луи поднялся и одним своим внушительным видом добился тишины. – Думаю, что всем сейчас необходимо успокоиться. Давайте спустимся в бар и дадим Саре немного отдохнуть.
      – Хорошая мысль, – сказал Патрик, направляясь к двери.
      – Кейти, останься на минутку, – попросила Сара. Кейти закрыла дверь и расхохоталась. – Что тут смешного?
      Кейти открыла свой пакет и вытащила два тонких платья.
      – Мне надо зайти в магазин. Не успела заскочить домой и собрать вещи. Весь полет я думала только о том, как буду сидеть у твоей больничной койки в украденном мини-платье за две тысячи фунтов. Настоящая Флоренс Найтингейл.
      – Мне очень жаль, что я всех переполошила, – сказала Сара. – Джозеф сильно расстроился из-за меня, правда? – Его язвительное замечание до сих пор звенело в ее ушах.
      – Он просто пытается переложить на тебя свою вину. Я ругала его всю дорогу, не переставая. Здесь найдется что-нибудь выпить? – Кейти огляделась, заметила мини-бар и вытащила две маленькие бутылочки виски. – Ну, за Нью-Йорк!
      Вряд ли следовало смешивать алкоголь с болеутоляющими, но теперь, более-менее успокоившись, Сара начинала понимать всю серьезность ситуации. Ее вполне могли убить. Она выпила виски залпом.
      – Я так испугалась.
      Кейти скинула туфли, села на кровать и погладила подругу по голове. На волосах была спекшаяся кровь.
      – Мы все перепугались. Но Джозеф все равно не смел так разговаривать с тобой. Я вправлю ему мозги. Только ты должна притормозить. Перестань думать, что ты неуязвима. Через пару дней прилетает съемочная группа с репортером. Твоя миссия закончена, передохни немного.
      – Попробую, – сказала Сара, испытывая некоторую неловкость от явной близости своего начальника и своей лучшей подруги. – Как я понимаю, вы с Джозефом – пара?
      – Не хочу преувеличивать, но мне кажется… мне кажется, что я его люблю. И Джозеф тоже меня любит. Во всяком случае, он постоянно говорит мне об этом.
 
      Всю следующую неделю Сара показывала Манхэттен восторженной Кейти, и ей казалось, что она видит уже знакомые места в первый раз. Хотя недоразумение с Джозефом быстро уладилось, он все же настоял, чтобы Сара не участвовала в съемках. Винс согласился на интервью, но Джозефа не удалось заинтересовать в дальнейшем расследовании. Сара хотела выяснить, откуда Фиретто получает наркотики, но Джозеф считал, что материала достаточно. В конце концов Саре пришлось признать поражение. Днем, пока Джозеф занимался записью программы, она старалась проводить побольше времени с Кейти, понимая, что вечерами парочке хочется уединения.
      После окончания колледжа девушки с головой ушли в работу и теперь наверстывали упущенное, понимая, как мало у них времени на общение.
      Как-то днем, когда они обедали в маленькой траттории недалеко от Вашингтон-сквер, Кейти объявила, что накануне разговаривала с Нулой.
      – Она хотела знать, когда я вернусь, ведь я сорвалась, никого не предупредив.
      – И что ты ей ответила?
      – Одна из прелестей работы редактора – дальние командировки. Я убедила Нулу, что Кони-Айленд – прекрасный фон для августовского разворота, посвященного купальникам.
      – И она купилась на это?
      – Карли уже пакует шмотки. Было бы чудесно, если бы ты смогла задержаться. Когда думаешь возвращаться домой?
      Сара отложила вилку.
      – Кейти, ты скажешь, что я опять поступаю необдуманно, и, может, это действительно нелепо, но я не хочу возвращаться.
      Кейти хлопнула ладонью по столу.
      – Так и знала. Я следила за тобой, слушала, как ты говоришь о Нью-Йорке, и понимала, что творится в твоей голове.
      – Ты знаешь, Саймон Холлэнд звал меня обратно в «Войс», но я не хочу туда возвращаться. Что Лондон и Англия могут предложить мне?
      – Кроме друзей, семьи и дома?
      – Ты считаешь меня идиоткой?
      – Да. Но я вижу, что ты уже приняла решение, и достаточно хорошо тебя знаю, чтобы не переубеждать. Все равно бесполезно. Остается единственная проблема – у тебя временная виза.
      – Я хочу обратиться за видом на жительство.
      Сара понимала, что и это звучит глупо: в Америке и без нее достаточно начинающих и не менее талантливых журналистов, мечтающих сделать карьеру. Зачем же США импортировать их из Европы?
      Кейти прочитала ее мысли.
      – Как журналист, ты никогда не получишь «грин кард», но, если ты настроена серьезно, я знаю, как это можно сделать. Какая у тебя окружность груди?
 
      Несмотря на шикарное прошлое, современный Кони-Айленд теперь был похож на заштатный приморский городок. Знаменитая ярмарка осталась в прошлом, а в окнах дешевых лавчонок, тянувшихся вдоль дощатого променада, сиротливо белели объявления о последних распродажах. В дневное время пляж наводняли старики, тщетно пытавшиеся вспомнить, каким был Кони-Айленд в их молодости, а ночами здесь царствовали уличные грабители и мелкие торговцы наркотиками.
      – Я все еще сомневаюсь, – сказала Сара.
      На краю пляжа у самой воды Кейти и Карли держали простыню, защищая Сару от любопытных взглядов. Сара быстро скинула джинсы с футболкой и переоделась в бледно-желтый купальник в стиле пятидесятых, довольно скромный, хотя цена его была выше месячной арендной платы за квартиру в Хайбери.
      – Думай о звездно-полосатом флаге, – сказала Кейти, опуская простыню. – Ты выглядишь потрясающе.
      В этом-то и заключалась идея Кейти: Сара начинает карьеру фотомодели и тем самым решает свои проблемы с видом на жительство. Фотографии в «Мариэлле» станут основой ее альбома, а затем в ход пойдут связи Кейти с модельными агентствами Нью-Йорка, накопленные за полгода в модном бизнесе. Правда, сама Кейти считала, что Сара не нуждается в связях. Ее красота говорит сама за себя. Несколько фотографий в американских журналах, пара дефиле, и «грин кард» обеспечена. Сара ни на кого не похожа, следовательно, ее нельзя обвинить в том, что она занимает чье-то место.
      – Ой! – вскрикнула Сара, бросив злой взгляд на стилиста Марлона, безжалостно раздиравшего ей волосы. – Может, тебе интересно узнать, что совсем недавно меня стукнули по голове бейсбольной битой.
      – Чему удивляться? – процедил он, не вынимая изо рта шпильки и зажимы. – Посмотри на свои руки! Милая, пора сменить стиральный порошок.
      Сара подняла руки и растопырила длинные тонкие пальцы. Суставы еще были багрово-синими.
      – Это действительно важно?
      Гримерша Ванда, крупная потная блондинка, подковыляла к сидевшей в шезлонге Саре, бросила на песок тяжелый черный ящик и внимательно обследовала ее руки. Затем вынесла приговор:
      – Я-то смогу это скрыть, но вряд ли это понравится Саре.
      Марлон начал собирать свои орудия пытки.
      – Ну, в крайнем случае, дадим ей муфту. Назовем «Рождество в июле».
      Когда Ванда закончила накладывать грим, Саре показалось, что на ее пальцы натянули колготки, но она промолчала. Ей хотелось поскорее покончить с этой унизительной процедурой.
      Ванда схватила Сару за подбородок и повернула ее лицо к свету.
      – Ну, здесь мне особенно нечего делать.
      Сара нахмурилась.
      – Вы все такие грубые.
      – Расслабься, – нараспев произнесла Ванда, открывая банку с кремом. – Господи, это был комплимент. Твоему лицу почти ничего не требуется. Ну, может, немного основы.
      Однако макияж занял столько времени, что привлек нескольких зевак. Несмотря на кажущуюся неуклюжесть Ванды, ее ловкие пальцы двигались осторожно. Замаскировав небольшую россыпь веснушек на носу Сары, гримерша взяла до смешного огромную кисть и стала наносить пудру, время от времени отходя, чтобы оценить эффект.
      – У тебя потрясающие губы.
      – Спасибо. – Саре уже было стыдно за свою резкость.
      – Надуйся. – Сара повиновалась, и Ванда нанесла на ее губы алую помаду. – Знаешь, у тебя рот, как у Ким Бейсингер.
      Сара тут же вспомнила, как Мэгги раскрашивала свои губы, чтобы добиться такого же эффекта. Дай Бог, чтобы Мэгги была счастлива. Неделю назад Сара пыталась связаться с подругой и рассказать ей о своих планах, но секретарша «Борнмут Клэрион» сообщила, что Мэгги бросила работу и не оставила адреса для пересылки корреспонденции.
      – Теперь, пожалуй, тени, – сказала Ванда, раскладывая карандаши. – Я понимаю, что это штамп, но они должны быть зелеными. Ты носишь контактные линзы?
      Сара никак не могла привыкнуть к бесцеремонности этой женщины, к тому же ей наскучили разговоры о своей внешности. Следующее замечание Ванды стало последней каплей.
      – Могла бы поклясться, что ты сделала пластическую операцию носа. Знаешь, когда скоблят переносицу. У тебя безукоризненный нос. Поверь, я нечасто делаю два комплимента в один день.
      Ванда быстро подчеркнула румянами высокие скулы Сары и объявила, что закончила.
      – Слава Богу, – вздохнула Сара, направляясь к Кейти, поджидавшей ее с белыми босоножками на высоких каблуках и солнечными очками в массивной белой оправе.
      – Солнечные очки? Ванда только что потратила двадцать минут на мои глаза. – Она захлопала ресницами и передразнила Ванду: – «У тебя глаза Изабеллы Росселлини, только она все время смотрит в одну точку».
      – Не надо надевать очки, просто можешь с задумчивым видом пососать дужку, как делают другие модели. Ты когда-нибудь листала женские журналы?
      Сара рассмеялась, обрадовавшись, что Кейти не воспринимает все это слишком серьезно, и заняла свое место перед камерой рядом с пожилой парой, которую фотограф уговорил посидеть в кадре «для создания настроения». Пока фотограф выкрикивал распоряжения, Сара опять почувствовала себя очень неловко под сверлящими взглядами стольких глаз. Ей не нравилось позировать, и угнетало столь пристальное внимание к ее телу.
      Однако постепенно она включилась в игру. Ее тело расслабилось, позы стали более естественными, и она начала забывать о зрителях. Правда, никакого удовольствия Сара не испытывала, но ее заворожила работа Кейти. Как только началась съемка, Кейти неузнаваемо преобразилась. Она уверенно руководила съемочной бригадой, высказывала точные замечания, дипломатично оберегая при этом самолюбие подчиненных, но не оставляя никаких сомнений в том, кто здесь главный. И эта Кейти была невероятно далека от той неуверенной в себе закомплексованной девицы, которую Сара полгода назад силком втащила в клуб Микки Нэша.
      Вскоре Сара переоделась в чопорный черно-белый раздельный купальник, и все перешли к ржавому пляжному душу. Саре предстояло позировать под тонкой струйкой, оберегая прическу и одновременно сохраняя естественность. Как только брызнула вода, Сара с ужасом поняла, что купальник стал совершенно прозрачным, и сгорбилась, прикрывая грудь руками, но фотограф тут же приказал выпрямиться.
      – Вот так, улыбайся! Хорошо, хорошо. Великолепно. Головку немного влево. Красотка. Позволь воде ласкать твое тело. Ты невероятно сексуальна.
      Сара понимала, что бесконечные комплименты предназначены для того, чтобы вовлечь ее в любовную связь с фотокамерой, но все равно находила их пошлыми.
      Наконец гряда облаков испортила освещение, и наступил вынужденный перерыв. Закутавшись в полотенце, Сара стряхнула с ног песок и опустилась в шезлонг, скинув неудобные босоножки.
      Ванда склонилась над ней, подкрашивая нос и щеки.
      – У тебя такая же проблема, как у меня. Я потею, как свинья.
      Один из карандашей Ванды выпал из ящика, и Сара мстительно вдавила его пяткой в песок.
      Появился Марлон со своей отвратительной щеткой.
      – Ты слегка растрепалась, – заявил он, с явным удовольствием набрасываясь на ее волосы. – Ванда, подожди со своими румянами. Ты же не в похоронном бюро, дорогая.
      «Я убью их обоих», – подумала Сара и уже хотела спросить у Кейти, сколько еще будет продолжаться эта пытка, когда увидела, что подруга бежит через пляж. Навстречу ей спешил Джозеф. Вскоре они слились в пылком поцелуе. Наконец отцепившись друг от друга, они взялись за руки и подошли к Саре.
      – Глазам своим не верю, – сказал Джозеф. – Ты бесподобна.
      – Вот именно. С меня довольно, – огрызнулась Сара, отмахиваясь от Ванды и Марлона, как от надоедливых мух. – Привет, Джозеф. Как дела?
      – Прекрасно. Остались мелочи – титры и все такое. Запись почти закончена. – Он обнял Кейти за талию и привлек поближе. – Сара, у меня отличные новости для тебя.
      – Изабелла Росселлини тоже окосела?
      – Что? – недоуменно уставился на нее Джозеф. – Не понимаю, о чем ты. Одни мои друзья, художники, на год уезжают в «коммуну» хиппи, и ищут, кто бы присмотрел за их чердаком в Гринвич-Вилледж. Я сказал, что ты заинтересуешься.
      – Безусловно, – согласилась Сара. Луи предложил ей пока пожить у него и его жены, но чердак в Гринвич-Вилледж показался более подходящим жильем для начинающей журналистки-фотомодели.
      – И это еще не все, – продолжил Джозеф, взъерошив короткие волосы Кейти. – Я только что продал нашу программу Пи-би-эс [Пи-би-эс – сеть некоммерческих телевизионных станций в США. (Здесь и далее прим. пер.)].
      – Фантастика! – Сара захлопала в ладоши. Действительно чудесно: она пострадает в роли модели, пока программу не покажут по всей Америке, а потом использует ее как свою визитную карточку. – Джозеф, ты – гений.
      – Ну хватит вам, – вмешалась Кейти, – довольно болтовни. Сейчас, Сара, ты работаешь на меня, так что, будь добра, надень следующий купальник, последний на сегодня. Мы теряем нужное освещение.
      Сара неохотно отправилась переодеваться. Когда она натянула цельный купальник с юбочкой цвета слоновой кости, Кейти небрежно обронила:
      – Джозефу скоро надо возобновлять аренду, но квартира ему не нравится. Ты не возражаешь, если он переедет ко мне? Конечно, – поспешно добавила она, – если ты захочешь вернуться, он тут же уедет.
      – Ты не считаешь это слишком опрометчивым? – вырвалось у Сары.
      – И это ты говоришь об опрометчивости? – обиженно возразила Кейти.
      Сара знала, что Кейти ждала ее одобрения, и почувствовала себя грубиянкой.
      – Не обращай внимания. Думаю, что Фиретто слишком сильно ударил меня по голове. Я рада за вас.
      Кейти вернулась к Джозефу и зашептала ему на ухо. Всовывая ноги в нелепые босоножки, Сара печально улыбнулась, но не смогла объяснить, чем вызвана охватившая ее печаль.

      Жара стояла удушающая. Нью-Йорк в августе – просто кошмар, особенно если живешь в омерзительной квартире без кондиционера и подпираешь толстенной энциклопедией окно, чтобы оно не захлопывалось.
      Сара лежала на кровати в белом мужском жилете и спортивных трусах, обмахиваясь газетой и размышляя о превратностях судьбы. По идее, она должна быть невыразимо счастливой: предложения работы – манекенщицей! – сыпались на нее как из рога изобилия. Несколько журналов с готовностью взялись спонсировать ее иммиграцию, и вид на жительство в ближайшем будущем ей был обеспечен. Однако Сара чувствовала себя ужасно несчастной. Она до смерти ненавидела свое нынешнее занятие, не видя в нем никакого смысла.
      За все это время она ни с кем не сблизилась и отчаянно скучала по Кейти. Во всем городе ее единственными друзьями были Луи и Джини. Все манекенщицы, с которыми ей приходилось сталкиваться, считали ее заносчивой стервой, но она так мало могла сказать о новейшей водостойкой туши для ресниц. Вернее, она ничего не могла сказать о новейшей водостойкой туши для ресниц.
      Однако ее угнетала не только скука, ей было очень страшно. Накануне позвонил Патрик Бирн и сообщил тревожные новости: Ронни Фиретто, отпущенный под залог, скрылся. Полицейские отнеслись к его исчезновению довольно равнодушно и порекомендовали Саре не волноваться: мол, Фиретто не будет ее больше беспокоить. Однако Сара не могла в это поверить. Одной-единственной стычки с Фиретто хватило ей, чтобы убедиться: этот человек ничего не забывает и не прощает.
      Сара слезла с постели, доплелась до холодильника и, вытащив банку кока-колы, покатала ее вверх-вниз по шее, пытаясь охладить кожу.
      Мысли о Фиретто напомнили о клубе Микки. Сотни вопросов и ни одного ответа. Ни единого намека даже на то, кто послал ей письмо, с которого все началось. Сара выпила коку и, смяв пустую банку, в отчаянии швырнула ее об стену. Затем, пытаясь думать о чем-нибудь более приятном, она раскрыла экземпляр «Мариэллы», прибывший утром, и уставилась на результаты своей первой съемки.
      Хоть ей и неприятно было смотреть на свои неестественные позы, надо отдать Кейти должное – фотографии получились незаурядными. Особый способ проявления и печати создавал ностальгическое настроение, возвращая зрителя в более простой век и одновременно напоминая, что то время уже прошло и не вернется. Ловкий трюк и отлично исполненный. Кейти Кларк несомненно знает свое дело.
      Сара взглянула на часы и прикинула, сколько сейчас времени в Англии. Позвонить матери? Нет, не хочется. Все разговоры с ней протекали по одному и тому же сценарию. Сначала Джун впадала в панику. Трансатлантический звонок мог означать лишь одно: ее девочка попала в беду. Сара успешно скрыла от матери инцидент с Ронни Фиретто – достаточно и драки с Микки Нэшем, – но Джун была убеждена в том, что Нью-Йорк – самый опасный город на земле. Сара пыталась объяснить, что самое страшное для нее – это свалиться с подиума из-за идиотских высоких каблуков, но Джун не верила дочери.
      Затем следовала вторая часть: Джун говорила, как она скучает и как хочет, чтобы дочь вернулась, а Сару неизбежно охватывала тоска по дому, не проходившая затем много дней. Да, она очень скучает по тому времени, когда до матери можно было доехать на поезде, а Кейти жила в соседней комнате.
      Может, душ освежит ее и улучшит настроение? Она отдернула занавеску в ванной, включила свет и заорала во весь голос. Это был установившийся ритуал, дававший тараканам шанс убраться подальше.
      Обнаружив в первый же день, что квартира – кроме прочих недостатков – кишит насекомыми, Сара пришла в ужас, но затем смирилась с этим неизбежным для Нью-Йорка соседством. Тараканы жили у всех, и Сара, вооружившись свернутой в рулон газетой и флаконом с аэрозолем и простояв на вахте несколько первых ночей, заключила с бесчисленными коричневыми соседями шаткое перемирие. Если они не попадались ей на дороге, она их не трогала.
      Сара прямо в одежде уселась в ванную под ленивую струйку воды. Как ньюйоркцы могут жаловаться на британские санитарные стандарты с такой жалкой пародией на душ в центре Манхэттена! Вода теплыми ручейками сбегала по телу, ничуть не освежая. А она-то надеялась, что после душа осмелится выйти в магазин за едой. Похоже, и сегодняшний вечер закончится пиццей, доставленной из ближайшего супермаркета.
      Затрезвонил телефон. Сначала Сара игнорировала звонки. В этом месяце она заработала достаточно, чтобы оплатить квартиру, а при такой неприязни к карьере манекенщицы казалось бесполезным надрываться больше, чем необходимо. Настойчивый звон продолжался, так что она вздохнула, поднялась и, оставляя за собой мокрые следы, подошла к телефону.
      Звонил Луи.
      – Привет, Сара. Я был уверен, что ты дома. Жарко?
      – Луи, как я рада тебя слышать.
      – У меня плохие новости. Утром умер Винс.
      Винс уже несколько недель лежал в бесплатной больнице, но весть о его смерти все равно вызвала шок.
      – О Боже! Я не думала, что рак так прогрессировал.
      – В конце концов, не выдержало сердце. Думаю, Винс просто не вынес накачиваемых в него наркотиков.
      – Как насчет похорон? Кто их организует?
      – Мы с Джини возьмем все на себя.
      – Я бы хотела помочь.
      – Чем именно?
      – Не знаю. Может, уговорю свое агентство организовать благотворительный вечер для антинаркотического проекта Винса.
      – Было бы здорово.
      – К сожалению, это все, что я могу сделать.
      Однако Саре подобные жесты казались неискренними. Она принимала участие в нескольких вечерах против наркотиков, против СПИДа, в пользу бездомных, и, хотя деньги действительно собирались, ей казалось, что благополучные люди покупают дорогие билеты только для того, чтобы успокоить свою совесть.
      Когда Луи стал прощаться, его низкий звучный голос дрогнул. Сара повесила трубку и вернулась под душ. Слезы закапали так же медленно, как вода из водопроводного крана.
 
      В конце ноября Пи-би-эс должна была дать в эфир программу «Наркотики в спорте», и Сара наотрез отказалась от всех предложений модельных агентств после этой даты. Наконец – после до предела загруженной недели – наступил последний показ, и, не рискуя уже поставить под угрозу свою карьеру, она решила высказаться.
      В одних облегающих панталонах Сара подошла к модельеру и в недвусмысленных выражениях объяснила ему все, что думает о платье, смело обнажающем левую грудь.
      – Ни одной женщине в мире не пришло бы в голову сотворить такое женоненавистническое дерьмо, – сказала она, швыряя платье на пол к ногам разъяренного модельера. – Когда в последний раз у вас левое яйцо вываливалось из дырки в брюках?
      Модельер поднял черную лакированную трость с серебряным черепом-набалдашником и направил ее на Сару.
      – Теперь послушай ты, наглая дрянь! Во всем зале не найдется ни одного бездельника, который позарился бы на твои жалкие сиськи. Засовывай свою толстую английскую задницу в платье – мне плевать, в какое – и шлепай на подиум. – Он щелкнул пальцами, и подбежала испуганная костюмерша. – Найдите что-нибудь с маленьким декольте для этой принцессы.
      Собравшиеся в кучку манекенщицы захихикали. Сара победно махнула им и, чувствуя себя неизмеримо лучше, с помощью костюмерши втиснулась в аляповатое вечернее платье из зеленовато-желтого шелка.
      – Пошла! – взвизгнул модельер, выталкивая ее из-за занавеса под рвущийся из динамиков оглушительный рок.
      Натянуто улыбаясь, Сара шла по подиуму, получая в награду вежливые аплодисметы. Этот модельер уже был на пути к забвению, и публика в зале собралась второсортная. Поворачивая назад в конце подиума, она заметила, как вскочила и громко захлопала какая-то шикарная тощая блондинка.
      «Глупая гусыня, – подумала Сара. – Это платье просто безобразно».
      Она еще раз покружилась и вернулась за занавес чуть быстрее, чем понравилось бы хореографу.
      – Благодарю, ваше высочество, – прошипел модельер.
      Через несколько минут Сара снова вышла на подиум, пританцовывая румбу и задирая смешную юбчонку, как было отрепетировано. На этот раз аплодисменты были еще более скудными, но тощая блондинка хлопала еще громче. Боже милостивый! Ну и вкус! Сара попыталась рассмотреть блондинку, но ей помешал ослепительный свет прожекторов. На обратном пути она прошла мимо манекенщицы, которой посчастливилось демонстрировать платье с открытой грудью, и снова порадовалась, что выдержала характер.
      Сменив еще несколько нарядов, каждый из который встречался равнодушной тишиной зала и одобрительными возгласами все той же блондинки, Сара оделась к финалу. Как и принято, показ заканчивался платьем невесты.
      Модельер скривился.
      – Один Бог знает, почему я выбрал тебя. Не могла бы ты – хотя бы для этого платья – изобразить достоинство?
      Сара опустила глаза на свой наряд. Декольте кружевного мини-платья доходило до пупка.
      – Какое тут может быть достоинство? – язвительно спросила она.
      Модельер сунул ей в руки букет невесты.
      – Береги его, ведьма. Другого у тебя не будет никогда в жизни.
      Под торжественную музыку Сара вышла на подиум и была встречена хором охов и ахов. Она дошла до конца подиума и остановилась в ожидании дизайнера, который должен был присоединиться к ней для прощального поклона. Публика аплодировала стоя, но, как думала Сара, скорее из чувства долга.
      Это были последние секунды пребывания Сары в роли манекенщицы. Ее уже тошнило от одного этого слова.
      Когда аплодисменты стихли, продолжала хлопать только одна женщина. Та тощая блондинка. Сара прикрыла рукой глаза и постаралась разглядеть ее, а когда узнала, восторженно вскрикнула и бросила букет в темноту зала.
      – Мэгги, лови!
 
      В четыре часа утра Сара распахнула ногой дверь и, шатаясь, вошла в свою квартиру. Она включила свет, заорала и тупо уставилась на разбегающихся тараканов. Через несколько секунд на четвереньках вползла Мэгги, крепко сжимавшая изрядно помятый букет невесты.
      – В этой дыре есть спиртное? – спросила она, с трудом вставая на ноги. – О, моя голова!
      – Пиво в холодильнике, но лучше выпить кофе.
      – Что угодно.
      Мэгги нетвердой походкой пересекла комнату и рухнула на кровать.
      Сара сварила кофе и села на пол рядом с кроватью. Мэгги перекатилась и подняла голову. Косметика размазалась по ее лицу, и выглядела она неважно. Сара вспомнила, как часто Мэгги появлялась по утрам в подобном состоянии. Но сейчас все было иначе. Мэгги потеряла не меньше двадцати килограммов. Измученные завивкой и красками волосы сменились стильной белокурой стрижкой, а очки – контактными линзами. Даже помявшийся костюм не шел ни в какое сравнение с дурацкой одеждой, которую она носила раньше. Мэгги выглядела потрясающе… во всяком случае, до того, как они выпили все это море шампанского.
      – Никак не могу поверить, что ты смогла найти меня, – сказала Сара, помешивая кофе.
      – Так ты действительно манекенщица? Следи за собой, а то не успеешь оглянуться, как станешь демонстрировать автомобили на ярмарках. Найти тебя было легче легкого. Тем более что я приехала в Нью-Йорк на модные показы. Я просто позвонила в агентство и спросила о тебе. Конечно, я узнала, что ты манекенщица, только когда увидела тебя в мокром купальнике в «Мариэлле». У тебя там вся грудь видна.
      – Очень художественные фотографии, – ответила Сара и тут же поняла, что говорит как настоящая модель.
      – Здесь чертовски холодно.
      – Это еще не холод, – солгала Сара, встав и ударив по радиатору. – По меньшей мере, недостаточно холодно, чтобы уморить тараканов.
      – Я пытаюсь не думать о них, – сказала Мэгги, забираясь под одеяла. – Я тебе говорила, что видела «Наркотики и спорт»?
      – Не меньше пятидесяти раз.
      – «Гардиан» назвал программу «хорошо продуманной» и «демонстрирующей журналистское упорство».
      – Это ты тоже говорила.
      – Изумительно. Просто изумительно!
      – Мэгги, почему ты столько времени избегала меня? Что я сделала?
      Мэгги села в постели.
      – Свари еще кофе. Думаю, нам необходимо поговорить.
      Как только кофе закипел, Мэгги, закутанная в пуховое одеяло, и Сара в толстом свитере ручной вязки, прощальном подарке модельера, уселись за кухонным столом.
      – Хочешь поесть? Кажется, у меня есть пара булочек.
      – Я не голодна. – Кофе немного протрезвило Мэгги. – Сара, когда ты устроилась в «Войс», я уехала в Борнмут, чувствуя себя последней неудачницей.
      – Ты получила хорошую работу, о которой многие на курсе могли только мечтать.
      Мэгги ударила кружкой по столу.
      – Ну вот. Снова. И ты даже не понимаешь, что делаешь. Я чувствовала себя неудачницей в основном из-за твоей снисходительности. Я прекрасно знаю, что ты думала о «Клэрион». «Паршивая провинциальная газетенка», такая, в которой ты ни за что бы не согласилась работать.
      Сара не отрывала взгляда от своей кружки. Она не подозревала таких чувств в Мэгги и не знала, что сказать в свою защиту.
      – В любом случае, ты была права. Паршивая провинциальная газетенка. Но я сбежала. И мне нравится то, чем я сейчас занимаюсь.
      Мэгги теперь работала редактором косметического отдела в «Хлое», журнале с большим тиражом для потребителей с невысокими доходами. Мать Сары иногда его покупала.
      – Я очень рада за тебя.
      – Но я прекрасно знаю, что ты думаешь о «Хлое». Ты считаешь этот журнал заурядным и недостойным тебя.
      – Как я могу так думать? Вспомни, чем я занималась для «Войс».
      У Сары раскалывалась голова, и она нашла аспирин.
      – Хочешь?
      Мэгги взяла две таблетки.
      – Ты снова смотришь на меня сверху вниз. За всем, что ты делаешь, стоят высокие идеалы. Если ты пишешь сентиментальные истории, это твое жертвоприношение на алтарь серьезной журналистики. Ты показываешь всем свои сиськи, но делаешь это в Америке.
      – Неужели ты думаешь, что я хотела стать фотомоделью?
      – Неужели ты думаешь, что я хотела спать со всеми теми боровами? Как и ты, я вынуждена была это делать.
      Сара схватила Мэгги за руку.
      – Но ты была выше этого.
      – Кто ты такая, чтобы судить меня? – Мэгги вырвала руку и отошла к окну. Первые лучи солнца пробивались между небоскребами. – Да, ты делаешь гадости, как и я. Ты используешь свое тело, когда тебе это нужно. Ты говоришь всем, что красота ничего не значит, но ловко пользуешься ею, когда тебе это выгодно. Совсем не вредно быть красивой, не так ли?
      – Мэгги, ты пьяна и переходишь границы.
      – Границы, которые устанавливаешь ты. Как всегда. Это ты определяешь разницу между благородной жертвой и жалкой потаскухой.
      – Я никогда не называла тебя так, – взорвалась Сара. – Думаю, пора прекратить этот разговор.
      – Нет, не пора, черт побери! – выкрикнула Мэгги. – Сиди и слушай. Ты не только вернулась к Микки после того, как он оскорбил меня, но ты даже не упомянула мое имя в статье о Билли Тоде.
      – Мне очень жаль, но я должна была вернуться. И я действительно пыталась поместить твое имя под заголовком. Поверить не могу, что ты злишься из-за этого.
      Мэгги насмешливо фыркнула.
      – Думаешь, что твое дерьмо не воняет? Нельзя быть самой жалкой потаскухой в квартале и благоухать, как роза. Но как бы я ни старалась, мне никогда не удавалось соответствовать твоим требованиям. Я недостаточно умна, недостаточно талантлива, недостаточно красива.
      – Ты сейчас упрекаешь меня или своих родителей?
      – О, ради Бога, перестань! Я злюсь на тебя. Твои попытки контролировать все стороны моей жизни с самого начала раздражали меня. «Мэгги, сделай это, Мэгги, сделай то».
      – К чему ты клонишь?
      – Ты еще не поняла? Я должна сказать по буквам? Уэльс, Сара. Тот чертов аборт, который ты заставила меня сделать.
      Сара глубоко вздохнула, пытаясь сохранить самообладание. Иначе придется потом горько сожалеть о сказанном.
      – Ты не должна была это говорить. Я пыталась помочь тебе. Ребенок сломал бы тебе жизнь, Мэгги. Ты не смогла бы получить образование.
      – Образование? О чем ты говоришь? Я не хотела поступать в колледж. Это ты хотела. А я была вынуждена делать то, что хотела ты. Это была твоя жизнь… Ты распланировала ее, а я тащилась за тобой следом. Ты увлекаешь людей, и им приходится делать то, что ты от них ждешь. Посмотри на Кейти. Ты силком затащила эту глупую корову в тот бордель. Ей пришлось заниматься журналистским расследованием из-за тебя. Но отдаю ей должное: она сумела противостоять тебе. Все бросила и занялась своим делом. И очень успешно.
      В обличительной речи Мэгги была доля правды. Сара уже с трудом сдерживала слезы.
      – Я пыталась помочь тебе.
      – Ты отняла у меня единственное, что было действительно моим, единственное, что я сумела создать сама. Что плохого, если бы я родила ребенка?
      Сара уже рыдала, раскачиваясь из стороны в сторону.
      – Мэгги, кто-то из нас должен был быть сильным. Мне пришлось заботиться о тебе. Твоим родителям было на тебя наплевать. И емутоже.
      – Заботиться обо мне? Заставив убить моего ребенка?
      Сара вскочила из-за стола.
      – Мэгги, прекрати! Это было твое решение.
      Мэгги тоже разрыдалась.
      – Это было неправильное решение.

      Температура опустилась до минус пяти по шкале Цельсия, и, выйдя из лимузина вместе с Луи и Джини, Сара дрожала от холода. Их пригласили на новогоднюю вечеринку в фешенебельном Верхнем Ист-Сайде. Облицованный мрамором вестибюль дома ошеломил Сару чрезмерной роскошью.
      – Так и хочется оставить туфли у двери. Вы не думаете, что нам следует пройти к черному ходу?
      – Ты еще не видела квартиру, – рассмеялась Джини, нажимая на кнопку лифта. – Эти люди по-настоящему богаты.
      И это говорила женщина, муж которой только недавно подписал многомиллионный контракт с «Никербокерами»! Сара порадовалась, что надела черное платье из лайкры, одну из немногих авторских моделей, приобретенных во время недолгой карьеры манекенщицы. Глядя на свое отражение в зеркале лифта, она вспомнила, как Кейти часто повторяла: «Если вооружить женщину достаточной сексуальностью, она развалит империю». Правда, Сара не любила выглядеть вызывающе и теперь решила, что зря зачесала волосы назад и скрепила их черным бархатным бантом. Оголенные плечи заставляли ее чувствовать себя полуобнаженной, и ей также казалось, что она злоупотребила косметикой.
      Джини заметила ее нервозность и обняла за талию.
      – Милая, ты выглядишь потрясающе.
      Крохотная Джини могла бы совсем потеряться рядом со своими высокими спутниками, если бы не огромная сила ее личности, полностью компенсирующая недостаток роста. При первой встрече Сару слегка покоробил острый язычок Джини, но ее цели всегда были точно выбраны, а замечания – беззлобны.
      На пятом этаже компанию встретил седовласый мужчина с несколько слащавой внешностью героя телесериала.
      – Входите, входите, – сказал он, вручая им по бокалу шампанского. – Рад видеть тебя, Луи, чудесно, что вы смогли прийти. А это, должно быть, девушка «Ревлона».
      – Нет, не угадали, – со смехом ответил Луи.
      – Но вы наверняка тоже модель.
      Сара искоса взглянула на Луи. Она не хотела представляться моделью. Та часть ее жизни закончилась, как только был получен вид на жительство, но, похоже, сослуживший свою службу статус еще долго будет сопутствовать ей. Луи правильно истолковал ее взгляд.
      – Это Сара Мур. Она работала над «Наркотиками в спорте», документальной программой на Пи-би-эс. Сара, это Эд Теллер.
      Сара обменялась с Эдом рукопожатием, размышляя, не станет ли это знакомство ее счастливым шансом.
      – Надеюсь, вы не возражаете, что я пришла без приглашения.
      – Ни в коем случае, особенно с таким милым акцентом. Вы специализируетесь на спорте?
      – Нет, могу делать репортажи на разные темы.
      – Вы случайно не ищете работу?
      – А что вы можете предложить?
      Теллер отвел ее в сторону и заговорщически зашептал:
      – Мы сейчас работаем над пилотным выпуском новой викторины, и я не отказался бы от красивой ведущей.
      Сара уже хотела вежливо объяснить Эду Теллеру, куда он может отправляться со своим предложением, но его отвлекло прибытие следующей гостьи – крашеной блондинки с начесом не ниже тридцати сантиметров и ложбинкой между грудями, любовно прозванной американскими телезрителями «Большим Каньоном». Эта женщина получала в месяц больше, чем отец Сары заработал за всю свою жизнь, и только за то, что бессмысленно тыкала указкой в демонстрационное табло.
      – Пойдем, дорогая, – сказала Джини. – Хочу кое-что объяснить тебе. Этой девушке пришлось очень усердно трудиться, чтобы достичь своего нынешнего положения.
      – Неужели? – язвительно спросила Сара.
      – Поверь мне. Ее расстилали чаще, чем скатерть моей бабушки.
      Взяв еще по бокалу шампанского, они немного послонялись по отделанной деревянными панелями квартире. Сара знала, что зданию не больше пяти лет, но квартира выглядела, как литературный салон начала века… точнее, выглядела бы, если б не подвыпившие блондинки с годовым доходом выше национального дохода Шотландии. Джини представила Сару нескольким гостьям, а затем по секрету ядовито уточнила, какие именно пластические операции они сделали в предыдущем году. Сара понимала, что Джини, еще только начинавшая свою карьеру певицы, чувствует себя среди этих людей так же неловко, как и она сама. К тому же они обе были ошеломлены тем, на что способны люди в погоне за деньгами.
      Осознав, что все присутствующие не желают говорить ни о чем, кроме своих заработков, они отправились на поиски Луи и обнаружили его у огромной елки поглощенного беседой с высоким симпатичным мужчиной.
      – Сара, я хочу познакомить тебя с Уильямом Ньюменом, Биллом для друзей.
      – Приятно познакомиться, – сказала Сара, протягивая руку. – Только не говорите, что вы имеете отношение к викторинам.
      – Я крутил колесо в «Большой игре» почти пятнадцать лет, – серьезно ответил он.
      – О, простите.
      – Не слушай его, – засмеялся Луи. – Билл – лучший спортивный комментатор Эн-би-си [Эн-би-си – радиотелевещательная компания США.].
      Билл приподнял брови.
      – Просто я как-то сказал, что он летает, как архангел Гавриил. Этот парень падок на дешевые похвалы.
      Саре очень понравился низкий раскатистый смех нового знакомого, и она пристально взглянула на его красивое, несколько грубоватое лицо. По легкой проседи в волосах она решила, что ему уже за сорок, и, несмотря на дорогой смокинг, он напомнил ей большого медведя-гризли. Как и Луи с Джини, Билл совершенно не гармонировал с жеманной атмосферой вечеринки.
      – Ну, хватит дружеской перепалки, – сказал он. – Что вы здесь делаете, Сара?
      – Я не совсем уверена…
      Какой-то мужчина протиснулся между ними.
      – Наконец-то нашел тебя, Луи. Ну, ты подумал о рекламе хлопьев? «Келлогз» очень скоро потребует результат. – Он обхватил одной рукой Луи, а другой – Джини. – Мы можем поговорить в более тихом месте?
      – Так что вы хотели сказать? – спросил Билл, но Сара рассеянно смотрела вслед нахалу, уводившему ее друзей. – Сара?
      – А… что? Извините. Некоторые люди так бесцеремонны.
      Билл снова засмеялся.
      – Вы точно такая, как описывал Луи.
      Сара покраснела. Ей стало неловко от того, что ее обсуждали.
      – О… и какая же?
      – Умная, немного вспыльчивая и очень красивая, – ответил Билл, сверля ее глазами.
      Сара отвела взгляд, не зная, что на это ответить. Обычно, когда мужчина начинал ухаживать за ней – а, несомненно, именно это сейчас и происходит, – она немедленно ставила его на место, давая понять, что не играет в эти игры. Но какая-то теплая нотка в голосе Билла, на которую отозвалось все ее существо, вызвала у нее легкое головокружение. Или виновато шампанское?
      – Спасибо, – прошептала она.
      – Луи также упомянул, что у вас проблемы с работой, – сменил тему Билл, словно почувствовав ее замешательство.
      – Если ничего не найду в следующем месяце, придется возвращаться в Лондон.
      – Это было бы очень обидно. – От его несомненной искренности сердце Сары забилось сильнее. – Знаете, пожалуй, я мог бы помочь вам. У меня есть связи в «Нью-Йорк глоб».
      – О… я не хотела….
      Все на этой вечеринке как безумные плели интриги, и, вероятно, Сара нуждалась в работе больше любого из них, но она же не собиралась использовать Билла Ньюмена. Что с ней случилось?
      – Я знаю… у вас потрясающе зеленые глаза.
      Сара прикрыла глаза и поднесла пальцы к губам. Говорить она не могла. И дышала с трудом. Словно кто-то железным обручем сжал ей грудь. Она хотела ответить в том же ключе, но слишком долго защищалась от мужчин тем, что глубоко прятала в себе женщину. Ей захотелось сбежать, прекратить этот разговор.
      И как раз в этот момент часы пробили двенадцать. Билл взял ее за руку и потащил в круг пьяных поющих людей. Прижатая к нему, Сара чувствовала его запах, свежий запах мыла, будто он только что вышел из душа.
      Они вырвались из круга, Билл положил руки на ее плечи и закричал, перекрывая шум:
      – С Новым годом, Сара! Я точно знаю, что наступивший год будет замечательным.
      Он чуть наклонил голову, чтобы поцеловать ее, но она отвернулась, и его губы скользнули по ее уху.
      – С Новым годом, Билл. – Сара попыталась высвободиться. – Будем надеяться, что вы правы.
      Он ослабил хватку, его ладони скользнули вниз по ее рукам. Потом он взял ее пальцы в свои и стал нежно их массировать. И этот, в общем, незначительный жест ясно выразил его желания. Сначала Сара напряглась, затем осторожно погладила пальцем кожу его горячей ладони.
      – С Новым годом! – крикнули Джини и Луи с другого конца комнаты, разрушая волшебные чары.
      Сара выдернула руку.
      – Нам следует подойти к ним.
      – Позже, – сказал Билл, обнимая ее за талию. – Не хотите потанцевать?
      – Не хотите выпить?
      Их бедра соприкоснулись, и Сара напряглась.
      – Не могу. – Билл крепче прижал ее к себе. – Я за рулем.
      Не имея возможности бежать, не желая бежать, она положила одну руку на его плечо, другой осторожно обняла его за шею. Его щека коснулась ее щеки. Его ресницы коснулись ее виска, и дрожь пробежала по ее телу.
      – Вы дрожите.
      Он сильнее прижал ее к себе.
      – Крепче, – задыхаясь, сказала Сара. Она едва слышала музыку, едва видела остальных гостей. Казалось, только она и Билл остались в этой комнате. Он поцеловал ее в щеку, и она, закрыв глаза, поворачивала голову, пока их губы не встретились… но через секунду отстранилась.
      – Простите, но я не могу.
      – Сара, что случилось?
      – Билл, вы не попрощаетесь за меня? Мне надо идти. – Сара уже не могла сопротивляться, слишком силен был порыв сбежать, и немедленно. Она бросилась к двери.
      – Сара, подождите! – крикнул Билл ей вслед.
      К ее крайнему удивлению, она остановилась. И, несмотря на сильный инстинкт самосохранения, повернулась и ждала, пока он не подошел к ней.
      – Если вы уходите, мне тоже здесь нечего делать.
      Билл схватил свое пальто и накинул ей на плечи.
      – А как же Луи и Джини?
      – Они поймут, – сказал он, открывая дверь.
      Когда они вышли на улицу, холодный ветер налетел на нее, и она теснее прижалась к Биллу.
      – Простите, что так глупо веду себя. Сама не знаю, почему. Просто запаниковала.
      Билл улыбнулся.
      – Я так ужасен?
      Сара отрицательно покачала головой.
      – Думаю, это из-за шампанского. Что мы будем делать теперь?
      – Я возвращаюсь домой в Нью-Гэмпшир. И я… Я бы хотел, чтобы вы поехали со мной.
      Сара молчала. Она знакома с этим мужчиной считанные часы, что ответить на его предложение? Билл неправильно истолковал ее молчание.
      – Виноват… Наверное, я тороплю события.
      – Билл, не в этом дело, просто…
      – Вы не должны ничего объяснять. Позвольте отвезти вас домой.
      – Но я хочу объяснить. Послушайте, я никогда не делала ничего подобного и… – Сара умолкла, чувствуя, что снова пытается отгородиться от жизни. Что ждет ее в пустой квартире? Она глубоко вздохнула: – Я бы хотела поехать в Нью-Гэмпшир.

      Свет фар красного «Шевроле» выхватывал из темноты лишь кружащийся снег. Когда снегопад усилился, Билл завернул на автостоянку перед придорожной закусочной.
      Сара дремала, убаюканная теплом и тихой музыкой, струящейся из радиоприемника.
      – Сара?
      Билл нежно коснулся ее руки. Она зевнула.
      – Мы уже приехали?
      – Думаю, надо переждать снегопад.
      – Где мы?
      Сон разогнал легкое опьянение, и она уже сомневалась в разумности путешествия через весь штат с совершенно незнакомым мужчиной.
      – Это закусочная. А где, понятия не имею. Думаю, я недавно свернул с главного шоссе. Зайдем внутрь.
      В закусочной никого не было. Только пожилая официантка протирала столы и подпевала певцу, выступавшему по местной радиостанции.
      – Я умираю от голода, – сказал Билл, стряхивая снег с плеч. – А вы?
      – Только кофе.
      Сара пыталась собраться с мыслями. Что она здесь делает, черт побери?
      Билл заказал два кофе и бифштекс.
      – Вам надо поесть. У нас впереди еще долгий путь.
      – Я не голодна.
      Сара сказала это так резко, что официантка сочувственно улыбнулась Биллу.
      – Ладно. – Он пожал плечами. – Наверное, я сошел с ума, если отправился за сотни миль в такую ночь, но мне просто необходимо было выбраться из города. Конечно, несколько дней на природе, и я снова затоскую по Манхэттену. Не могу долго сидеть на одном месте. Это один из моих главных недостатков.
      Вопрос Сары удивил ее саму не меньше, чем Билла.
      – Вы женаты?
      Он расхохотался, и его смех гулко отразился от стен.
      – Боже милостивый! Сара, за кого вы меня принимаете?
      Сара смущенно отвела взгляд и стала водить пальцем по запотевшему окну.
      – Ну, вы не были бы первым женатым мужчиной в такой ситуации.
      – Послушайте, я был женат, но мы с Джесс расстались пять лет назад. И – предвосхищаю ваш следующий вопрос – у меня нет детей, но я достиг того возраста, когда начинаю сожалеть об этом. Между прочим, мне сорок два. Я видел, как вы изучаете мои морщины. И… – Он поднял руку, предотвращая любые возражения… – я не привык подцеплять юных девушек. Просто в вас есть что-то особенное, и вам просто придется поверить мне.
      Его искренность заставила Сару почувствовать себя виноватой.
      – Боже, и это я говорю о бестактности других. Простите.
      – За что? На вашем месте я задал бы точно такой же вопрос. И еще кое-какие. Ваша настороженность вполне объяснима. – Прибыла еда, и Билл заметил, как жадно Сара глядит на его тарелку. – Официантка, еще один бифштекс, пожалуйста, – сказал он, подталкивая к Саре свою порцию.
      – Я тоже такая, – сказала она, беря вилку. Прошло уже много часов с тех пор, как она ела в последний раз.
      – Какая?
      – Не люблю долго сидеть на одном месте. Просто ненавижу. Люблю переезды.
      Билл улыбнулся. «Шевроле» за окном покрывался толстым снежным одеялом, но Сара чувствовала, что начинает оттаивать.
 
      Издали дом был похож на пряник. Окруженный заснеженными соснами, он стоял в конце подъездной аллеи на берегу окутанного туманом озера.
      – У вас действительно есть яхта?
      – Видите ту пристань? Третья яхта от берега.
      – Билл, я ничего не вижу.
      – Поверьте мне на слово.
      Он озорно подмигнул ей.
      Покинув закусочную, они разговаривали, не умолкая. О друзьях и семье; о футболе – английском и американском; о любимых фильмах; о странах, которые хотели увидеть; о надеждах, страхах и мечтах – обо всем. Сару изумляла скорость, с которой она стала чувствовать себя в компании Билла абсолютно непринужденно. Правда, она еще сомневалась, говорит ли он правду о яхте.
      – Я вам не верю. И не верю, что это ваш дом. Он слишком красив.
      Когда машина остановилась, рыжий охотничий пес с приветственным лаем подбежал к машине.
      – Все в порядке, парень, успокойся, – сказал Билл, вылезая из машины и взъерошивая собачью шерсть.
      Когда Сара открыла свою дверцу, пес бросился к ней.
      Из дома донесся женский крик:
      – Макс! На место!
      – Кто это? – прошептала Сара.
      – Мэри. Она – домоправительница, но считает себя моей матерью.
      – Это ты, Уильям? Почему не предупредил, что приедешь? Я бы протопила в доме.
      Подойдя ближе, Сара смогла разглядеть Мэри, стоявшую на крыльце. Резкий голос вполне соответствовал ее облику, хотя лицо было скрыто под массой седых кудряшек, а тело закутано в махровый халат.
      Билл засмеялся.
      – Мэри, это Сара, она англичанка. Сейчас живет в Нью-Йорке. И я бы хотел, чтобы ты излила свои бескрайние материнские чувства на нее.
      Казалось, Мэри готова повиноваться с удовольствием. Она мягко подтолкнула Сару в дом.
      – Как обычно, Уильям не предупредил меня. Сейчас принесу дрова и разожгу огонь.
      – Пожалуйста, не беспокойтесь.
      – Что ты, детка, никакого беспокойства.
      Билл и Мэри исчезли, а Сара обследовала дом. Она нашла просторную гостиную с уютным клетчатым диваном перед большим, выложенным из камня очагом. Стеллажи были заполнены книгами о спорте и различными наградами, явно полученными Биллом и любовно отполированными Мэри. Даже без огня комната казалась теплой и уютной.
      Когда Сара уже начала удивляться, куда подевался Билл, он вошел в гостиную с двумя бокалами.
      – Глинтвейн, чтобы согреться. Садитесь.
      Мэри принесла поленья и заспорила с Биллом, кому разжигать огонь.
      – Иди спать, – мягко сказал Билл. – Я знаю, что ты считаешь меня совершенно беспомощным, но это я могу сделать.
      В конце концов Мэри сдалась.
      – Я приготовлю комнату для Сары, – сказала она, выходя.
      Сара смутилась. С одной стороны, обнаружив в доме Мэри и услышав об отдельной комнате, она испытала облегчение, но ее разочаровало то, что Билл казался вполне довольным.
      Билл попытался развести огонь, посмеиваясь над своей неуклюжестью и признавая, что Мэри все-таки была права. Как только огонь разгорелся, Билл подошел к Саре, сел рядом с ней, обхватил за плечи и привлек к себе. На этот раз, когда их губы нашли друг друга, Саре не захотелось бежать. Сначала она колебалась, ее рот словно онемел, затем постепенно начала отвечать на пылкие поцелуи Билла. Ее губы разомкнулись, их языки начали осторожное знакомство. Тепло разливалось по телу Сары: словно нежные струйки текли от головы, через живот, по бедрам и до самых подошв.
      Когда Билл стал целовать ее шею, она изогнулась и напряглась. Он осторожно положил ладонь на бретельку ее платья и вопросительно посмотрел в глаза, ожидая ее согласия. Сара поцеловала его в лоб, давая понять, что все в порядке. Он просунул большой палец под бретельку и, стянув ее с плеча, прижался губами к полуобнаженной груди. Сара подняла голову, ей страстно хотелось продлить этот момент.
      – Не спеши, – прошептала она.
      Пальцы Билла пробежали по ее волосам.
      – Хорошо, – сказал он, целуя ее веки.
      Сара провела пальцем по его щеке, немного колкой от щетины. Рука Билла скользнула к ее плечу, опустила вторую бретельку и освободила нежные белые груди. Смущенная тем, что Билл раздевает ее, Сара опустила голову. Волосы упали на лицо. Билл приподнял ее подбородок, заставляя взглянуть на него.
      – Сара? Пожалуйста, скажи, если что не так. Я не обижусь.
      Скрестив на груди руки, она прошептала:
      – Просто… Я никогда не делала этого раньше.
      Билл был явно потрясен ее признанием и отстранился.
      – Господи, Сара, я понятия не имел.
      Наступило неловкое молчание, но Сара положила его руку на свою грудь.
      – Я хочу, чтобы ты научил меня.
      Билл обхватил ладонями ее груди и стал жадно целовать их. Никогда еще в своей жизни Сара не испытывала подобных ощущений.
      – Я хочу раздеть тебя.
      Билл поднял ее на ноги, повернул к себе спиной и, продолжая целовать ее шею, расстегнул «молнию». Платье упало на пол, и пальцы Билла скользнули под пояс белых трусиков.
      – Можно?
      – Не останавливайся.
      Билл медленно стянул трусики. Сара переступила через них и повернулась к нему. Ни один мужчина никогда еще ни видел ее обнаженной. Стоя перед ним в мерцающем свете живого огня, Сара с удивлением поняла, что не испытывает никакого смущения. Она провела руками по своим плечам, груди, бедрам, будто заново знакомясь со своим телом. Билл завороженно смотрел на нее.
      – Ты так красива, – прошептал он, расстегивая рубашку.
      Он быстро скидывал одежду, и Сара зачарованно следила, как постепенно обнажается его тело – загорелое, мускулистое, сильное. Когда Билл обнял ее, она словно утонула в нем, вдыхая, смакуя его свежий аромат.
      Он подвел ее к ковру перед пылающим огнем и повторил, как заклинание:
      – Ты так красива.
      Впервые в жизни эти слова не раздражали Сару. Впервые в жизни она радовалась красоте своего тела и наслаждениям, которые оно способно подарить ей.
      Она лежала перед камином на спине, в то время как губы Билла путешествовали по ее телу. Каждое прикосновение его губ пронзало ее с головы до ног и вызывало стоны, пробуждая первобытные инстинкты. Билл поцеловал ее бедра, и она раскинула ноги, желая чувствовать его губы повсюду, снова и снова испытать остроту незнакомых прежде ощущений. Его близость ошеломляла, поглощала. Сара задохнулась, жаркие слезы брызнули из ее глаз и заструились по щекам.
      Услышав сдавленные рыдания, Билл обнял ее и стал нежно укачивать, словно ребенка.
      – Я слишком спешу?
      Сара с трудом успокоилась и задышала ровнее.
      – Нет. Я сама не знаю, что со мной. Пожалуйста, не отпускай меня. – Билл осыпал ее поцелуями, она почувствовала его руку между своими бедрами и прошептала: – О, как хорошо.
      Билл развел ее колени и осторожно вошел в нее. Сара застонала от резкой боли, но быстро подхватила ритм, и их тела задвигались синхронно. Она открывалась ему, ошеломленная чувством полной связи с другим человеческим существом.
      Потом они лежали, обнимая друг друга и глядя на медленно умирающий огонь. Казалось, протекли часы. Они все время касались друг друга, целовались, как будто не веря, что это реальность.
      Вдруг над их головами раздался шум.
      – Черт, Мэри проснулась, – воскликнул Билл. – Быстро наверх.
      Сара метнулась к двери.
      – С одеждой, – сказал Билл, не в силах сдержать смех.
      Сара хихикнула и заметалась по комнате в поисках своего белья.
      – Вот твоя комната, – прошептал Билл, когда они поднялись по лестнице. – Увидимся через пять часов.
      Сара улыбнулась. Как чудесно, что они расстаются ненадолго!
      Не успели они закрыть двери своих комнат, как Мэри открыла свою. Однако не прошло и пяти минут, как Билл прокрался в комнату Сары и юркнул в кровать. Она схватила его за шею и тискала, пока он не запросил пощады.
      Затем Билл стал гладить ее плоский живот, крепкие груди, восхищаясь нежностью ее кожи. Его ласки становились все более настойчивыми. В первый раз, потрясенная новизной ощущений, Сара не испытала оргазма, но теперь она жаждала познать все. Билл целовал самые интимные уголки ее тела, умело доводя ее почти до полной потери контроля, чуть отступая, позволяя успокоиться и снова возбуждая. И наконец ее ногти впились в его плечи, тело содрогнулось.
      – О Боже, – задохнулась она, когда наслаждение пронзило ее.
 
      Пять часов спустя, так и не сомкнув глаз, они наконец выбрались из постели и спустились в кухню.
      Мэри неодобрительно посмотрела на Сару, одетую в одну из клетчатых рубашек Билла и его же спортивные брюки, и повернулась к Биллу:
      – Я уже собиралась выбросить твой ленч.
      Только сейчас, почувствовав аромат бекона, Сара поняла, как проголодалась.
      – Спасибо, Мэри, – сказала она, поспешно принимаясь за еду.
      Мэри только кивнула. Она явно не одобряла происходящее.
      – Не обращай внимания, – прошептал Билл. – Она вовсе не так шокирована, как притворяется.
      – Значит, она уже видела подобное? – спросила Сара, как только Мэри оказалась вне пределов слышимости.
      – О, много раз, – пошутил Билл. – Да, чуть не забыл. – Он вскочил, бросился в гостиную и вернулся с клочком бумаги. – Все время обещаю себе купить электронную записную книжку. Это телефон Джейкоба, моего приятеля из «Глоб», о котором я тебе говорил. Сейчас позвоню ему.
      – Тебе необязательно это делать.
      Сара попыталась объяснить, что приехала сюда не ради его помощи, но Билл все равно позвонил в «Глоб».
      – Он может встретиться с тобой в понедельник. Тебя это устраивает?
      Сара взвизгнула от восторга.
      – Останешься до понедельника?
      – А как же одежда?
      – Вряд ли она тебе понадобится…
 
      Три дня спустя они возвращались в Нью-Йорк, и, чем ближе подъезжали к городу, тем напряженнее становилась атмосфера в салоне машины. Сара боялась, что теперь они расстанутся. Билл ничего не говорил о продолжении их отношений, правда, и о конце не упоминал. Несмотря на абсолютное совершенство этих трех дней, Сара начинала паниковать: ситуация явно вышла из-под ее контроля. Ей казалось, Билл вот-вот скажет, что все кончено, и она решила опередить его.
      – Я чудесно провела время. Спасибо за все. – Сара изо всех сил старалась, чтобы ее голос прозвучал ровно. – Может, встретимся еще когда-нибудь.
      – Минуточку. Это что? Отставка?
      – Просто не думай, что я жду большего, – солгала она.
      Пальцы Билла так сжали руль, что суставы побелели.
      – Так как уже получила от меня все, что хотела?
      – Нет, вовсе нет. Просто я не хочу, чтобы ты чувствовал себя обязанным.
      Сара отвернулась и уставилась в окно, не в силах видеть боль, исказившую его лицо. Все получилось отвратительно. Она хотела облегчить Биллу разрыв, но лишь предстала перед ним стервой, пользующейся своим телом ради карьеры.
      – Напомни свой адрес.
      Сара не услышала в его голосе никаких эмоций и выпалила:
      – Билл, мне страшно.
      Ну вот. Теперь он сочтет ее полной идиоткой. Только она не позволит ему уйти, думая, что она использовала его.
      – Я боюсь. Мне кажется, что я легко могла бы влюбиться в тебя.
      Молчание, казалось, длилось вечность. Сара снова почувствовала непреодолимое желание бежать. Когда Билл остановил автомобиль, она уже держалась за ручку дверцы, готовая броситься прочь, но он нежно взял ее руку, поцеловал кончики пальцев.
      – Ну, я точно знаю, что мог бы влюбиться в тебя, и меня это совершенно не пугает.
      Какие еще нужны слова? Билл поднялся с Сарой в квартиру, которая – после дома на озере Уиннипесоки – показалась ей еще более отвратительной. На подоконниках образовалась ледяная корка, и смущенная Сара лягнула радиатор, но это не помогло. Омерзительное место!
      Билл скатал журнал и набросился на обнаглевших в отсутствие хозяйки тараканов, а Сара пошла в ванную комнату. Не успела она включить воду, как занавес отдернулся, Билл шагнул в ванну и прижал ее лицом к стене.
      Не было никакой прелюдии. Его переполняло желание обладать ею. Он раздвинул ее ноги коленом, его ладони охватили ее груди. Сара, умиравшая от желания почувствовать его в себе, встала на цыпочки и резко откинулась назад, навстречу ему.
      – Сильнее, – взмолилась она, когда вода побежала между их телами.
      Секс был быстрым, почти жестоким, и очень скоро их тела, выражавшие чувства лучше всяких слов, одновременно содрогнулись.
      – Я опаздываю, – прошептала Сара, высвобождаясь из объятий Билла.
      – Эта квартира омерзительна, – скривился Билл.
      Сара бросила ему полотенце.
      – После интервью поедем выбирать обои.
      – У меня есть идея получше, – сказал Билл, вытирая ей спину. – Может, после интервью ты сложишь свои вещи и переедешь ко мне?
      – Что? В Нью-Гэмпшир?
      – Не смеши. У меня очень уютный чердачок в городе.
      Сара, потрясенная скоростью, с которой развивались события, затихла.
      – Ты не считаешь, что нам следует притормозить? – Билл явно расстроился, и Сара тут же пожалела о своих словах. – Я просто не хочу все испортить.
      – Испортишь, если будешь слишком много беспокоиться. Один прогноз погоды должен бы заставить тебя задуматься.
      Биллу показалось, что Сара всерьез восприняла именно этот довод.
      – Ты думаешь, что будет еще холоднее?
      – Вот именно, но ты заслужила наказание. – Билл легко ущипнул ее за плечо.
      Сара все еще колебалась. Вспомнила, как отнеслась к решению Кейти жить с Джозефом, но они тогда встречались уже несколько месяцев, а она знает Билла всего три дня. Билл подмигнул ей, и она поняла, что поддастся порыву, как случалось уже не раз.
      – Хорошо, я согласна.
      Билл поцеловал ее.
      – Ты не пожалеешь.
      Саре хотелось посмаковать этот момент, но, взглянув на часы, поняла, что времени нет.
      – Боже, я опаздываю, – воскликнула она, бросаясь к ящику с бельем. – Так в каком отделе работает Джейкоб?
      – Он не работает ни в каком отделе. Он – главный редактор.
      Сара вытаращила глаза.
      – Так твой Джейкоб – Джейкоб Вейнберг? Почему ты не сказал мне?
      – Я думал, ты это поняла.
      – Поверить не могу. Мне плохо.
      Билл подошел и обнял ее.
      – Женщина, схватившаяся с парой торговцев наркотиками, боится, что не справится с таким милым котенком, как Джейкоб Вейнберг? Малышка, ты проглотишь его живьем.

      Группа поддержки хозяев поля выкатилась на поле стадиона в облаке помпонов и коротких юбочек. Болельщики вскочили с мест и дружно заорали.
      – Вперед, девочки, – рассмеялся рыжий Джей Бакли, шумно потягивая коку через соломинку. Затем он громко рыгнул, приподнял надетую задом наперед бейсболку и почесал голову. – Какая блондиночка!
      Сара скинула его обутую в кроссовку ногу со своего стула, села и протянула ему сочащуюся кетчупом булку с горячей сосиской.
      – Держи. Поверить не могу, что ты это съешь.
      Джей сунул в рот всю булку и улыбнулся.
      – В следующий раз принесешь с соусом чили.
      И снова рыгнул.
      Сара с отвращением взглянула на него и покачала головой. Она познакомилась с Джеем в свой первый день работы в «Глоб», когда Джейкоб Вейнберг попросил парня ввести ее в курс дела. Несмотря на некоторые странности в манерах и внешности, Джей был лучшим репортером газеты и не боялся за свое место, а потому с удовольствием взял Сару под крылышко. По редакции пронеслись слухи, что Сара получила работу не из-за собственных достоинств, а благодаря связям, и многие сотрудники были настроены к ней враждебно. На самом деле часовая беседа с Вейнбергом была одним из самых напряженных событий в ее деловой жизни. Несмотря на уверения Билла, редактор был далеко не «милым котиком», а тот факт, что Сара – любовница Билла, только усложнял ее задачу: убедить Вейнберга, что она годится для его газеты.
      – Ну и как это в сравнении с… как вы его называете… «Арсеналом»? – спросил Джей, имитируя акцент кокни.
      – Тоже мне, артист. Но если тебя действительно интересует мое мнение, я бы сказала, что американский футбол стремительнее, агрессивнее, ярче. Но уж слишком много показухи. И если честно, я не понимаю правила.
      – Очень похоже на ваше регби, – сказал Билл, входя в комментаторскую кабину и целуя Сару в макушку.
      – Привет. – Сара протянула руку и погладила его лицо. – Я не заметила, как ты вошел. Где ты был?
      Билл сел и настроил микрофон.
      – Брал несколько интервью перед матчем. Послушай, все просто. Главная задача – достичь с мячом зоны защиты. – Билл прижал рукой наушники. – Что? Конечно. Сара, режиссер хочет поговорить со мной. Пусть Джей объяснит тебе, что к чему.
      Билл вышел из кабины, и Джей сказал:
      – Начнем. Вон ту горячую блондиночку трахает принимающий игрок…
      – Ладно, Джей, я как-нибудь сама разберусь, – рассмеялась Сара. Она прекрасно понимала, что грубые выражения Джея – просто представление, которым он пытается противостоять тому, что называет ее английской утонченностью.
      – Я читал твой репортаж о перестрелке в метро. Хорошая работа.
      – Спасибо, но на самом деле я только написала его. Никак не могу привыкнуть к американскому способу работы. В «Войсе» я сама вела расследование. А то, чем я занимаюсь здесь, дома делают помощники редактора.
      – Неужели наша английская корреспондентка разочарована?
      – Немного. Я не ожидала, что работа в «Глоб» – сплошная канцелярщина.
      – Потерпи. Ты нравишься Джейкобу и всего добьешься. Господи, Сара, сколько тебе лет? Двадцать один? Я получил настоящий шанс, только когда мне стукнуло двадцать два.
      Сара и сама понимала, что слишком торопится. В конце концов, она работает в «Глоб» всего три месяца. Почему она всегда хочет всего сразу?
      Она вспомнила о неожиданном приглашении в британское посольство на неофициальный прием в честь англо-американского комитета «Безопасность в спорте».
      – Хочешь пойти со мной на прием в посольство? Только уверена, что там будет очень скучно.
      – Не думаю, что они обрадуются, увидев меня вместо Билла.
      – Ты считаешь, что меня пригласили ради Билла? – Она немного пала духом. – А я подумала, что кто-то из них видел нашу программу «Наркотики в спорте».
      Билл вернулся и сел на свое место.
      – Джей, ты самый настоящий провокатор. Сара, я уверен, что тебя пригласили ради тебя самой. Прием организован британцами, а они ни черта не смыслят в американском спорте, как ты сама только что продемонстрировала. О, Джей, ты был прав насчет той блондиночки.
      Мужчины ударили по рукам.
      – У меня острый глаз.
      Билл посадил Сару себе на колени. Она притворилась, что хочет высвободиться, но он только крепче прижал ее к себе.
      – Вы – женоненавистники и англофобы, – сказала она, впиваясь ногтями в бедро Билла и чувствуя, как напрягаются его мышцы.
      Джей вскочил.
      – Эй, влюбленные, сможете обойтись без меня минутку? Мне надо перехватить Джимми Ридла.
      Билл легонько куснул Сару за ухо.
      – Ты прекрасна. Я когда-нибудь говорил тебе об этом?
      – Миллионы раз, – сказала она, чувствуя на шее его жаркое дыхание.
      – Тогда скажу то, что еще никогда не говорил. Я тебя люблю.
      Сара повернулась к нему.
      – Что ты сказал?
      – Я тебя люблю.
      Сара крепко поцеловала его. Она ждала этих слов с той самой первой ночи в Нью-Гэмпшире.
      – Я тоже тебя люблю. Ты делаешь меня такой счастливой. – Упиваясь моментом, она снова поцеловала его и задохнулась от изумления – если не сказать больше, – когда он покатился со смеху. – Что тут смешного?
      Билл показал на наушники.
      – Мой режиссер говорит, что очень счастлив за нас обоих, только просит меня заняться делом. Наверное, надо было отключить микрофон.
      – Какой ужас, – прошептала Сара.
      – Ты о режиссере? Ну, тогда я рад, что не сделал того, что собирался.
      – И что же это?
      – Заказать в перерыве надпись на табло «Билл любит Сару».
      – Билл, я бы сгорела со стыда.
      – Вы, англичане, слишком чопорны.
      Сара схватила микрофон и крикнула:
      – Я сижу у Билла на коленях и точно знаю, что он говорит правду. Я чувствую, что он меня любит.
      Билл с хохотом вырвал у нее микрофон.
      – Какая женщина, – воскликнул он, но несколько секунд спустя он приподнял Сару с колен, глубоко вздохнул и сказал в микрофон:
      – В прямом эфире Билл Ньюмен и «Спортивный обзор».
      Сара вернулась на свое место рядом с Джеем, с началом игры посерьезневшим, как и Билл. Происходящее на поле казалось Саре совершенно бессмысленным, зато теперь она понимала, как чувствовала себя Кейти на матче «Арсенала». Комментарии Билла едва ли проясняли ситуацию.
      На поле возникла драка. Рефери, вооруженный наушниками и микрофоном, попытался навести порядок. По сравнению с судейским свистком и красной карточкой, его снаряжение показалось Саре чрезмерным, но, видимо, и этого было мало, чтобы справиться с двумя огромными игроками в защитных шлемах и подплечниках, за которые Мэгги точно смогла бы убить.
      Сара перевела взгляд на Билла, с трудом веря, что этот замечательный мужчина любит ее.
      – Я люблю тебя, Билл Ньюмен, – четко произнесла она, чтобы он понял ее по движению губ.
 
      Официант снова проскочил мимо Сары к жене сенатора, и терпение ее лопнуло. Она решительно подошла и с отрывистым «спасибо» взяла с подноса бокал шампанского. Что бы там ни говорил Билл, она чувствовала, что ее действительно пригласили ради него. Как только они прибыли в посольство, американский сопредседатель комитета умыкнул Билла, бросив Сару на съедение суетливым женам республиканцев. Все до единой, жены политиков были в костюмах приглушенных тонов и жемчугах, и Сара чувствовала себя неуютно в короткой юбке и тяжелых ботинках.
      Она перешла в другую комнату и утешилась тем, что сотрудникам посольства приходится трудиться под пристальным взглядом миссис Тэтчер, чей приукрашенный портрет был единственным ярким пятном в этом в остальном невыразительном доме.
      – Кажется, что от ее взгляда некуда деться, – услышала Сара веселый английский голос и обернулась.
      – Мистер Харгривс! Какой сюрприз!
      – Очень рад видеть вас, Сара. – Политик явно не был так удивлен, как она, словно считал совершенно естественным столкнуться с ней на другом конце света.
      – Я не знала, что вы здесь.
      – Значит, вы плохо выполнили домашнее задание, – ласково упрекнул он. – Я – член комитета.
      Сара покраснела.
      – Я здесь не на работе. Честно говоря, я думаю, меня пригласили только потому, что знали: я приведу Билла.
      – Не хотите присесть? – спросил политик. – Боюсь, перелет все-таки утомил меня. – Сара последовала за ним в соседнюю комнату, и они сели на синюю бархатную банкетку. – Так на чем мы остановились? Ах да, мы говорили о Билле. Кто он?
      – Билл Ньюмен, спортивный комментатор Эн-би-си. Он… э… мой хороший друг. – Сара так и не решила, как следует называть Билла. «Бойфренд» звучит довольно странно для мужчины за сорок, «коллега» – официально, а «любовник» – ну, это уж слишком прямолинейно.
      Министр наклонился к ней, как заговорщик.
      – Раз уж мы заговорили о честности, я должен кое в чем признаться. Вас пригласили ради вас, а не ради Билла. Я точно знаю. Это я послал вам приглашение.
      – Но как вы узнали, что я в Нью-Йорке?
      – Я связался с Джозефом Маккейбом и спросил, где вы обитаете. – Харгривс сказал это так, будто в его интересе к ней нет ничего необычного. – Джозеф рассказал мне о нападении. Ужасно. Вы выздоровели, я надеюсь?
      – Абсолютно.
      Харгривс улыбнулся.
      – После той программы, между прочим, очень хорошей и кое-кого задевшей, я подумал, что нам следует чаще видеться. Жаль, что все так закончилось.
      – Я тоже так подумала, – вздохнула Сара.
      – Правда? Знаете, я так хотел пойти с вами на футбольный матч, – признался Харгривс, и у Сары не хватило духа сказать ему, что она-то думала о возможностях, которые программа откроет ей, а не о встрече с ним.
      – Билл мог бы сводить нас на американский футбол. Пойдемте, я познакомлю вас.
      – Не обязательно. Мне приятно поговорить с вами.
      – И все-таки пойдемте. Он вам понравится.
      В главном зале Билл давал автограф остролицей сенаторской жене.
      – И как же зовут вашего внука?
      Женщина смущенно откашлялась, и Сара готова была поклясться, что слышит постукивание крупных жемчужин ее ожерелья.
      – Долорес… Это я – ваша поклонница.
      Билл рассмеялся.
      – Пожалуйста, Долорес. Приятно было поговорить с вами.
      Представляя Стюарта, Сара обвила рукой талию Билла. Харгривс отметил этот интимный жест, и на его лице мелькнула озабоченность.
      – Билл, это Стюарт Харгривс, британский министр и член комитета. Мой друг. – При этом последнем замечании Стюарт широко улыбнулся, и Сара поняла, что не была слишком самонадеянной.
      – Правда? – Казалось, что Билл искренне удивлен этой новостью. Вообще-то он был стойким демократом и не интересовался политиками правого крыла, но, глядя, с какой вежливостью он обратился к Стюарту, никто бы об этом не догадался. – Рад познакомиться, сэр. Сара, ты мне не говорила, что вращаешься в таких высоких кругах.
      – Именно мистер Харгривс дал мне ниточку к Ронни Фиретто, – засмеялась Сара.
      Стюарт побледнел.
      – Что вы…
      – Я пошутила, мистер Харгривс. Но ведь это вы познакомили меня с Джозефом. Я все еще не знаю, почему.
      Она вопросительно посмотрела на него.
      – Ваша, э… подруга, – сказал Стюарт Биллу, – произвела на меня неизгладимое впечатление.
      – Она необыкновенная, – гордо заявил Билл.
      – Совершенно с вами согласен. Сара, вы обязательно должны рассказать мне обо всем, что произошло с вами в Америке.
      Харгривс неодобрительно взглянул на Билла. Сара никак не могла понять, почему. Легкий характер и дружелюбие Билла обычно привлекали к нему людей.
      – Билл, Ида тоже хочет автограф! – Это была Долорес с очень похожей на нее подругой.
      – Простите, я на минутку.
      Как только Билл отошел, Стюарт прошептал:
      – Сара, не могли бы мы найти укромный уголок? Ида – жена сенатора Харрелсона, организовавшего эту поездку, и, если она меня заметит, мы пропали. Я еще не поблагодарил его за приглашение. Но сейчас мне больше всего хочется пообщаться с вами.
      Не успела Сара сказать, что намерена подождать Билла, как Стюарт подхватил ее под руку и увлек в ту комнату, где они сидели раньше. Сара была совершенно уверена, что Харгривс не вынашивает никаких неприличных планов, но, видимо, старый повеса не отвык монополизировать молодых женщин. Как еще объяснить его холодное отношение к Биллу?
      – Америка действительно оказалась страной больших возможностей? – спросил Стюарт.
      Сара обдумала его вопрос.
      – Не совсем. Думаю, я не должна жаловаться, ведь у меня есть работа в «Глоб», но я не чувствую удовлетворения. Мне нужна сенсация, а в газете множество людей, стоящих выше меня в неофициальной иерархии, и, следовательно, у них гораздо больше шансов.
      – Может быть, стоит подумать о возвращении в Англию?
      – Нет, – твердо ответила Сара. – Я подумывала об этом перед Рождеством, но потом встретила Билла. Единственная бесспорная моя удача в Америке – это встреча с ним.
      Стюарт задумался.
      – Жалко, – наконец произнес он. – О, я не имею в виду Билла, я очень рад за вас. Я хочу сказать: очень жаль, что вы не возвращаетесь в Англию.
      Но Сара не совсем ему поверила.
      – Я уверена, что поступаю правильно, – сказала она нарочито туманно. Пусть истолковывает ее замечание как пожелает. Стюарт молчал, и она решила высказаться яснее. – Билл – один из лучших людей, которых я когда-либо знала.
      – Вам не кажется, что он несколько, э… староват для вас?
      Его прямолинейность шокировала Сару.
      – Мистер Харгривс, я не думаю, что это каким-либо образом касается вас. Теперь, если вы меня извините…
      Она хотела уйти, но Стюарт взял ее за руку.
      – Сара, простите мою бестактность, я не хотел оскорбить вас. Конечно, это не мое дело. Пожалуйста, останьтесь.
      Харгривс был так сконфужен, так умолял ее, что Сара снова села и улыбнулась ему, что только усилило его смущение. Она решила поговорить о чем-нибудь нейтральном.
      – Я не большой знаток живописи, но этот портрет отвратителен.
      – Зато большое сходство, – невозмутимо сказал Стюарт.
      Сара засмеялась, радуясь, что неприятный момент остался позади.
      – Такое замечание может стоить вам работы.
      – Она не посмеет. – Стюарт улыбнулся при мысли, что премьер-министр осмелится уволить его. – Расскажите мне о вашей жизни в Америке. С самого начала.
      Сара так образно описала ему свою короткую карьеру манекенщицы, что он расхохотался.
      – Я просто не создана для подиума.
      – Конечно, – согласился Стюарт. – Пустая трата времени для девушки с вашими талантами.
      Сара подумала о красотках, то и дело мелькающих на фотографиях со Стюартом на страницах газет.
      – Может быть. Но если я и обладаю какими-то талантами, то в данный момент они явно не востребованы. И я немногого достигла в деле Нэша и Фиретто. Эта неудача поколебала мою уверенность. Возможно, я не так хороша, как думаю.
      Стюарт спросил озабоченно:
      – Не лучше ли забыть о них? Вы сделали все, что было в ваших силах.
      – Удивляюсь, что вы так думаете. Я же видела ваше интервью с Джозефом о наркотиках. Ваша горячность была заразительна.
      – Легко быть кабинетным стратегом, но вы отправились на поле битвы. Вас могли убить.
      Сару тронула его забота.
      – Я знаю. Но все равно неприятно. Нэш и Фиретто – лишь вершина айсберга, не говоря уж о Билли Тоде. Меня до сих пор мучают угрызения совести. Если бы я добралась до сути, это как-то оправдало бы то, что я сделала с Тодом.
      Стюарт, казалось, погрузился в свои мысли и лишь после долгой паузы тихо заметил:
      – Всегда страдают невиновные. Виновных невозможно поймать с поличным.
      – Простите?
      – О, ничего, я просто подумал об одном своем знакомом, который стал жертвой, как мистер Тод.
      – Я хотела бы узнать, кто снабжал наркотиками Фиретто. Я пыталась заинтересовать редактора, но он только посмеялся и предложил мне прийти, когда материал будет готов. А у вас есть здесь связи? Может, вы знаете кого-то, кто помог бы мне. Я узнала одно имя. Мне только нужно выяснить, стоит ли им заниматься.
      – Какое имя?
      – Пинто, – ответила Сара, удивленная резким тоном Харгривса.
      – Не знаю, Сара. Вы все время стремитесь прямо в центр смерча. Эти люди опасны.
      – Да. Но я получила хороший урок и больше не брошусь в драку с торговцем наркотиками. Поверьте.
      – Ну…
      Сара почувствовала его внутреннюю борьбу.
      – Пожалуйста.
      – Я действительно знаю одного сенатора, который смог бы помочь вам. У него есть знакомые в ФБР и ЦРУ. Если кто-то вообще что-то знает, так только он.
      – Кто это?
      – Клэй Такер. Но, Сара, если он посоветует оставить это дело, вы последуете его совету.
      – Мистер Харгривс….
      – Не пора ли называть меня Стюартом?
      – Спасибо, Стюарт. Вы уже дважды помогли мне. Я в долгу перед вами.
      – Глупости. Просто я кое-что заметил в вас… редкий огонь. Как только я увидел вас на выпускном вечере, я понял, какой огромный у вас потенциал. Поверьте, Сара, в политике очень много посредственностей, а вы – как глоток свежего воздуха. – Стюарт криво улыбнулся. – Может, это просто стариковские причуды. У меня никогда не было своих детей… – Его голос дрогнул.
      Сара положила ладонь на его руку.
      – Еще раз благодарю вас.
      – Ну, теперь, когда мы покончили с делом, как насчет удовольствия? В этот раз я прилетел ненадолго, но летом снова буду в Нью-Йорке. Был бы счастлив увидеть вас. И Билла, конечно.
      Сару тронули его теплые слова, и ей захотелось ответить тем же.
      – Я могу предложить кое-что получше. Мы с Биллом планируем провести часть лета в Нью-Гэмпшире. Вы могли бы приехать к нам в гости.
      – Это было бы… чудесно. Просто чудесно.
      Но озабоченное лицо Стюарта не соответствовало его словам.
 
      Сара положила телефонную трубку и стала тихонько насвистывать. Наконец появились какие-то результаты. После нескольких попыток ей все же удалось убедить сенатора Клэя Такера поговорить с ней.
      «Интересно, не повлиял ли на него Стюарт?» – подумала она, перечитывая свои записи. Она вспомнила предупреждение Стюарта: «Если сенатор посоветует оставить это дело, последуйте его совету». Сенатор посоветовал, а она пропустила его совет мимо ушей. По словам Такера, шла настоящая война, и Сара видела, что хорошие парни терпят поражение.
      Теперь ей оставалось только убедить Джейкоба Вейнберга позволить ей потянуть за новую ниточку. Она подошла к кабинету редактора. Дверь была открыта, но Джейкоб не замечал ее, пока она не стала покашливать.
      – Привет, Сара. Чем могу быть полезен?
      – Я только что говорила с человеком, который дал мне очень интересную информацию о Пинто.
      – Пинто?
      – Личность, связанная с Фиретто.
      Джейкоб скривился.
      – Я понимаю, что вы подумали: «О, только не это», – но просто выслушайте.
      – Ладно. Говори.
      – ФБР выяснило, что треть всех незаконных стероидов импортируется в США из Бразилии. Полагают, что за всем этим стоит Пинто, Леонел Пинто. Он живет в Рио и никогда не приезжал в США, а если и приезжал, то властям об этом неизвестно. До сих пор его не могли ни в чем обвинить.
      – Это все?
      – Мой источник сообщает…
      – Кто этот источник?
      – Сенатор, пожелавший остаться неназванным.
      Джейкоб кивнул.
      – Продолжай.
      – Часть стероидов поступает, как «Брасканил», но в нескольких задержанных поставках из Бразилии наркотик обнаружен в пластмассовых и даже в настоящих фруктах, в которых вынута сердцевина. Как правило, таможня не задерживает фрукты – это скоропортящийся товар. – Сара говорила быстро, опасаясь, что внимание Джейкоба ослабнет. – ФБР считает, что деньги отмываются через компанию по продаже недвижимости и…
      – И что мы можем сделать? Я не хочу показаться пораженцем, но, если ФБР не может прищучить этого парня, на что надеяться нам?
      – Я… я… может, это звучит глупо, но я верю: шанс есть. Послушайте, стоит ли гоняться за Фиретто – он слишком мелкая фигура? Надо подбираться к акулам наркоторговли. Когда я думаю о Винсе и обо всех мальчишках, которые…
      – Ладно, ладно. – Джейкоб поднял руки, сдаваясь. – Я дам тебе неделю, но разнюхивать в Рио полетит Джей.
      – Но…
      – Это мое последнее слово. Или соглашайся, или вообще ничего не получишь.
 
      Сара сидела за письменным столом и проклинала Джейкоба Вейнберга. Леонел Пинто – ее добыча, а она торчит в редакции, пока Джей выполняет всю интересную работу. С тех пор как он улетел в Рио, ее собственные усилия не принесли никаких результатов. Она обзвонила все морские порты, и нигде не согласились проверять наличие наркотиков во фруктовых контейнерах.
      – Что вы предлагаете? Лишить Нью-Йорк фруктов? – спросил представитель администрации порта Нью-Джерси и – как и все остальные – отказался встретиться с ней.
      Фиретто до сих пор скрывался, правда, арестовали еще пару торговцев стероидами. «Большое дело», – подумала Сара, с раздражением бросая карандаш на стол. И в этот момент зазвонил телефон.
      – Привет, Сара, это я, – сказал Джей.
      – Ты телепат? Я как раз завидовала, что тебе досталось самое интересное.
      – Если честно, завидовать особенно нечему. Послушай, я не могу долго говорить. Пинто экспортирует не только стероиды, он еще руководит торговлей кокаином в местных трущобах. Речь идет о многих миллионах долларов. Господи, наркодельцы тут выше закона. У них есть даже личные армии.
      – Отлично. – Сара попыталась перекричать помехи на линии. – Есть доказательства отмывания денег?
      – Доказательства – слишком сильно сказано. Я наткнулся на ряд компаний по торговле недвижимостью. Может, одна из них замешана, может, три или четыре, а может, и все. «Альмейда», «Борболета», кто их знает, но публиковать пока нечего. И нет оснований для судебного преследования Пинто.
      Джей горько засмеялся. Сара засмеялась в ответ, пытаясь скрыть свое разочарование, но Джей уловил его.
      – Эй, у меня есть кое-что для тебя. И это дорого стоило мне… вернее, Джейкобу.
      – Что?
      – После приличной взятки таможенному чиновнику я выяснил, что Пинто контрабандой провозит кокаин в США. Надо отдать должное его гениальности. Один груз смешали с гипсом и заформовали в украшения для ванных комнат. Последнюю партию смешали со стеклопластиком, из которого сделали собачьи конуры.
      – Ты их видел?
      – Нет, конечно. Их уже отослали. Я уверен, что Пинто дает гораздо большие взятки, чем я, но самое интересное… – Джей сделал паузу для большего эффекта.
      – Продолжай, – нетерпеливо сказала Сара.
      – …то, что эти собачьи домики были посланы твоему старому дружку Ронни Фиретто, и я думаю, что знаю теперь, где он скрывается. Мой таможенник показал мне адрес, по которому ушел последний груз.
      Сара потянулась за отброшенным карандашом.
      – Продиктуй мне адрес.
      – Я прилетаю следующим рейсом, тогда и поговорим.
      – Джей!
      – Сара, я тебя знаю. Ты сейчас же отправишься к этому ублюдку, а я буду виноват в твоей смерти. Билл никогда не простит меня.
      – Ладно, – неохотно согласилась Сара. – Поговорим позже.
 
      Билл, в одних белых спортивных трусах, завтракал на веранде. Он не замечал Сару, и она остановилась в дверях, любуясь его загорелым мускулистым телом. Они занимались любовью почти всю ночь, но в ней снова вспыхнуло желание.
      – Доброе утро, – сказала она, садясь к нему на колени.
      – Доброе утро, соня. – Билл взъерошил ее спутанные волосы. – Хорошо спала?
      – Минут пять, – зевнула Сара, наливая себе апельсиновый сок. – М-м. Как здесь тихо!
      – Ты упустила лучшую часть дня. Еще час, и нагрянет толпа отдыхающих. Из-за шума моторных лодок ты и себя не услышишь. Думаю, это плата за жизнь в таком красивом месте.
      Сара обвела взглядом озеро, пристань, заросшие соснами берега.
      – Наверное, – согласилась она, ухватив складку кожи на талии Билла. – Ты толстеешь.
      – И ты тоже. – Его рука скользнула под ее халат, но нашла лишь упругий живот. – Черт, ничего.
      – Поищи получше, – прошептала Сара, и его рука двинулась к ее груди. – О, как хорошо. Ты не хочешь закончить завтрак в постели?
      – Замечательная идея, – шепнул он ей на ухо. – И попрошу Мэри подать его.
      – Только если завяжешь ей глаза. – Сара вскочила. – О Боже, совсем забыла. К нам же едет Стюарт Харгривс. Вот и весь завтрак в постели.
      – Сара, неужели обязательно было приглашать его? Из-за твоей работы мы почти не бываем одни. Если бы я не знал, как безупречен твой вкус, то заподозрил бы тебя в любовной связи с Джеем.
      Сара засмеялась.
      – Но у нас с Джеем действительно любовная связь. Это скрашивает мне те одинокие вечера, которые ты проводишь на матчах. Я – не единственный трудоголик в семье.
      – Итак, налицо два очень занятых человека, подчиняющихся рабочему распорядку. Тем более меня нельзя винить за нежелание делить тебя с каким-то английским политиком.
      – Но мы все равно не одни. Бедная Мэри не спит по полночи, прислушиваясь к каждому скрипу кровати. И следит за мной, как ястреб. Она считает меня авантюристкой.
      – Вовсе нет. Мэри сказала мне, что ты ей нравишься.
      – Ну, лучше бы она сказала это мне. Знаешь, я побаиваюсь ее.
      – И я тоже, – со смехом признался Билл. – Это часть ее обаяния. Раз уж мистер Харгривс приезжает, мы могли бы сосватать его с Мэри. Они примерно одного возраста.
      Мэри просунула голову в дверь.
      – Сара, тебе звонят.
      – Думаешь, она меня слышала? – испуганно прошептала Сара.
      – Да, – мрачно подтвердил Билл.
      – Надо будет поговорить с ней.
      – Обязательно, или не получишь вечером яблочный пирог, – поддразнил Билл.
      – Я тебе отомщу.
      Сара ущипнула его и побежала к телефону.
      – Я только что очень мило поболтала с Мэри.
      «О Господи», – подумала Сара, узнавая голос матери. Мнение Джун об отношениях дочери с Биллом не сильно отличалось от мнения домоправительницы, правда, Джун не стеснялась выражать его вслух.
      – Мама, я очень рада тебя слышать.
      – Ну, ты слишком занята с мужчиной, чтобы самой позвонить мне.
      – Его зовут Билл. – Впервые в жизни Сара говорила таким резким тоном с матерью, и ей это совсем не нравилось. – И если бы ты приняла его приглашение, то своими глазами увидела бы, как мне повезло.
      – Ты прекрасно знаешь, что я и близко не подойду к самолету, – упрямо сказала Джун. – Ты могла бы заполучить любого. Почему ты выбрала мужчину, годящегося тебе в отцы?
      Сара не хотела спорить, но мать невольно задела ее за живое. Билл был очень заботлив, и Сара знала себя достаточно хорошо, чтобы понять, как сильно это ее привлекает. Ей отчаянно не хватало в жизни зрелого мужчины. С Биллом она чувствовала себя в безопасности. И он был невероятно страстным в постели, но и это она не могла объяснять матери.
      – Давай не будем снова обсуждать это. Да, мам, сегодня к нам приезжает Стюарт Харгривс. Помнишь, я говорила тебе, что встретилась с ним в посольстве? Правда, здорово?
      – Не понимаю, зачем тебе видеться с ним, – раздраженно сказала Джун. – Сара, с тех пор, как ты живешь в Америке, ты стала общаться с совершенно неподходящими людьми.
      Член британского кабинета министров и лучший спортивный комментатор Америки – неподходящие люди? Что происходит с матерью? Может, начинает сказываться возраст?
      – Мама, я люблю Билла, и мне жаль, что ты настроена против него. Это так на тебя не похоже.
      – Потому что ты очень далеко. Откуда мне знать, что с тобой все в порядке?
      – Мне казалось, что ты уже привыкла.
      – Я скучаю по тебе. Как любая мать на моем месте.
      – Тогда приезжай к нам. Передаю трубку Биллу. Пусть он попробует убедить тебя.
      – Сара, не смей!
      – Слишком поздно. – Сара побежала на веранду. – Билл, моя мама хочет поговорить с чертом, укравшим ее младенца.
      – Ты мне жестоко отомстила, – пробормотал Билл, направляясь к телефону.
      Сара уселась за стол, намазала маслом гренок и посмотрела вниз на причал, где несколько мужчин распускали парус большой яхты. Через двор пробежал суслик, и Сара вытянула шею, чтобы проследить за ним. Как раз в этот момент в конце аллеи появился автомобиль. Сара вскочила. Успеет ли она переодеться? Решив, что не успеет, она сбежала вниз встречать своего гостя.
      – Стюарт! Мы не ожидали вас так рано, – сказала она, сразу заметив, что со времени их последней встречи в его волосах появилось больше седины.
      – Прошу прощения. Я нарушил ваши планы? Неподалеку я видел ресторан, могу вернуться и позавтракать там.
      – Глупости. – Сара взяла его за руку и повела в дом. – Заходите. Билл очень обрадовался, когда узнал о вашем приезде. Вы нормально добрались?
      Стюарт кивнул.
      – Я выехал вчера вечером и переночевал в мотеле. Ужасное место. Представьте, они хвастались тем, что во всех номерах установлены виброкровати!
      – Вы испытали свою?
      – За кого вы меня принимаете? Конечно, испытал. У меня даже зубы стучали.
      Сара попыталась представить такого утонченного человека, как Стюарт, на виброкровати и рассмеялась.
      – Думаю, Мэри уже варит кофе, – сказала она, усаживая гостя за стол и наливая ему апельсиновый сок. – Билл разговаривает по телефону с моей мамой… у них разногласия.
      – Серьезные?
      – Мама считает Билла слишком старым для меня… – Сара осеклась, вспомнив, что Стюарт то же самое говорил ей в посольстве.
      – Ваша мать – строгая женщина.
      – Откуда вы… ах, да, вы же встречались с ней в колледже. Она не всегда такая.
      – Я уверен, что в конечном итоге она свыкнется с этим.
      – Надеюсь.
      Сама Сара уже начала привыкать к необъяснимому собственническому отношению к ней Стюарта. Интересно, как бы он отреагировал, если бы узнал, что Джун относится к нему не лучше, чем к Биллу?
      – Невозможная женщина, – сказал Билл, выходя на веранду. Он догадался надеть футболку. – Рад видеть вас, сэр.
      Стюарт пожал ему руку.
      – Отличное местечко, Билл. Прекрасный вид.
      – Мы собирались выйти в залив. Вы умеете управлять яхтой?
      – Немного. Стараюсь не пропускать ежегодную регату в Каусе.
      – А как насчет рыбалки?
      – Звучит очень соблазнительно. Если, конечно, это не доставит вам лишних хлопот. Не хотел бы нарушать ваш распорядок.
      Билл взглянул на часы.
      – Отправляемся примерно через час. Сара, твоя мать бросила трубку.
      – Я перезвоню ей позже. Ты проводишь Стюарта в его комнату? Мне надо переодеться.
      Час спустя они подошли к яхте Билла, «Марии II».
      – А что случилось с «Марией» первой?
      – Она собрала нам ленч, – рассмеялся Билл.
      Как только Стюарт ступил на борт яхты, стало ясно, что он поскромничал, говоря о своем умении. Сара уселась в шезлонг на палубе и предоставила мужчинам управляться с парусом. К ее удовольствию, они неплохо ладили.
      – Берегитесь! – крикнул Стюарт, когда парус развернулся и яхта отошла от причала.
      Поднялся ветер, и Саре уже не было жарко в хлопчатобумажном джемпере. Стюарт подошел и сел рядом с ней.
      – Я видел вашу статью о Леонеле Пинто и Фиретто. Похоже, ваше имя появляется в каждом выпуске газеты. Отлично. И каково состояние дел на данный момент?
      – Ронни Фиретто арестован. На этот раз никаких залогов, – с облегчением сказала Сара. – И выписан ордер на арест Пинто, хотя вряд ли когда-нибудь удастся привести его в исполнение. Мы так и не нашли достаточно доказательств отмывания денег.
      – Не были ли замешаны в это дело англичане?
      – Почему вы спрашиваете?
      – Никаких особых причин нет. Просто вспомнил Нэша…
      – Наше расследование ничего такого не выявило, но это не показатель. Думаю, мне пора признать, что я никогда не напишу полную историю преступлений Нэша, хотя не сомневаюсь, что он получал наркотики от Пинто. Спасибо за то, что связали меня с сенатором Такером.
      – Рад, что сумел помочь. – Стюарт погладил ее колено. – А теперь, я думаю, пора помочь вашему другу.
      Сара открыла книгу, но не прочитала и страницы, как мерное покачивание яхты убаюкало ее, и она задремала.
      Проснувшись, она обнаружила, что укрыта пледом. Парус был спущен, яхта покачивалась на легких волнах посередине озера. До ее слуха донесся яростный спор.
      – Капитализм не работает, и точка.
      – Простите, Билл, но мне кажется, что для такого человека, как вы, получающего сотни тысяч долларов в год, капитализм работает довольно хорошо.
      Сара направилась к мужчинам, желая прервать спор.
      Билл поднял на нее глаза.
      – Привет. Не попросишь ли ты своего друга прекратить дурацкую болтовню?
      – Билл! Не груби.
      – А ему все равно. Он только что обозвал меня коммунистом.
      – И глупым болтуном, – подал голос Стюарт.
      Сара посмотрела на них и поняла, что они наслаждаются перепалкой. Оба держали в руках по бутылке пива, явно не по первой, что доказывала батарея пустых бутылок на палубе. Рыболовные снасти лежали рядом нетронутыми. Сара подтащила свой шезлонг и открыла себе бутылку.
      – Мы спорили о спорте, а теперь перешли на политику, – засмеялся Стюарт.
      Билл вонзил зубы в сандвич с мясом.
      – Осталось только проверить, кто дальше пускает струю. Милая, ты уверена, что не обгоришь?
      – Я намазала ноги кремом.
      Удостоверившись, что мужской спор был вполне добродушным, Сара уселась в шезлонг, наслаждаясь прекрасной погодой и двумя голосами: переплетение английского и американского акцентов напоминало о ее старой и новой жизни. Она была счастлива.
      – Хочу произнести тост, – объявил Стюарт, вставая и слегка пошатываясь. – За Сару! – Он поднял свою бутылку, и в тот же момент порыв ветра унес его панаму в озеро. – О Боже! Я был к ней так привязан.
      Билл тут же снял футболку и нырнул в воду.
      – А теперь вы попытались утопить меня, – сказал он, вскарабкиваясь на палубу и дрожа от холода.
      – Я принесу тебе полотенце.
      Сара бросилась в каюту. Секунду спустя Билл подкрался к ней сзади и обнял.
      – Ой! Не трогай меня. Ты весь мокрый. – Она нашла полотенце и начала растирать Билла. – Тебе придется снять брюки.
      – Стюарт – хороший человек. Он мне нравится. – Вслед за брюками на пол полетели трусы. – Иди сюда.
      – Билл, Стюарт увидит.
      – Взгляни сюда. Его можно не брать в расчет.
      Сара посмотрела в окно каюты и увидела, что Стюарт, нацепив на голову мокрую панаму, спит в шезлонге.
      – Я люблю тебя, – сказал Билл, и Сара выскользнула из своих шортов.
 
      Надев наколенники, Джун ползала по клумбе, пропалывая розы. Это была тяжелая работа, особенно под палящим солнцем, и в тысячный раз Джун подумала, насколько легче была жизнь, пока муж помогал ей. Вытирая со лба пот, она села на землю. Не пора ли признать поражение? Может, нанять садовника? Хотя трудно сказать, что хуже: смотреть, как постепенно приходит в запустение сад, или наблюдать, как о нем заботится чужой человек.
      Над забором показалась голова ее соседки, вдовы Сэмюэлс.
      – Чудесная погода.
      Джун кивнула.
      – Прекрасная. Жаль, что сорнякам она нравится не меньше, чем розам.
      – Однако, кроме нас, некому помочь бедным цветочкам. Не заглянете ко мне выпить чаю, когда закончите? Я собираюсь перекрасить кухню, хотелось бы обсудить с вами цвета.
      – Я принесу кекс, – с улыбкой предложила Джун.
      Соседка права. Кроме них, некому позаботиться обо всем, не только о цветах. При жизни мужей они не чувствовали себя такими беспомощными. Но, если уж миссис Сэмюэлс, которая намного старше ее, не желает сдаваться, и она справится. Джун с удвоенной энергией набросилась на сорняки и остановилась, лишь услышав телефонные звонки.
      – Тьфу ты!
      Вытирая ладони о фартук, Джун направилась в дом.
      На обеденном столе жужжал старый разболтанный вентилятор, и в гостиной стояла приятная прохлада.
      Когда Джун потянулась к телефону, звонки прекратились.
      – Тьфу ты! – повторила она уже громче. Возможно, звонила Сара, а Джун до сих пор сожалела о своей вчерашней резкости. И, конечно, глупо было бросать трубку. Билл ни в чем не виноват. Просто она не сдержалась.
      «Все американцы – такие одинаковые», – подумала Джун и рассмеялась. Она в основном черпала знания об американцах из мюзиклов плюс воспоминания о нескольких американских солдатах, встреченных во время войны.
      Джун уже хотела вернуться в сад, когда телефон снова зазвонил. Ее сердце забилось быстрее. Если это Сара, можно будет все исправить. Ее девочка знает, что делает, и, если она счастлива, придется смириться с Биллом. В конечном итоге.
      – Алло!
      Помехи на линии предвещали международный звонок.
      – Джун. Надеюсь, что не помешал вам.
      Зачем он позвонил?
      – Что вам нужно?
      – Я знаю, вы не одобряете мои встречи с Сарой, но вчера мы провели вместе чудеснейший день. Я хотел рассказать вам, как она счастлива, и попытаться успокоить вас. Я никогда не сделаю и не скажу ничего, что могло бы повредить ее счастью.
      – Когда Сара рассказала о вашей встрече в Нью-Йорке… – Голос подвел Джун. Она не могла найти подходящие слова, не могла выразить свои гнев и беспомощность.
      – Я не могу вычеркнуть Сару из моей жизни.
      – Вы ужасный человек.
      – Возможно, но я люблю Сару. Я надеялся, что вы поймете.
      – Никогда, никогда, никогда! – закричала Джун.
      – Джун, успокойтесь. Мне не нужно ваше благословение, хотя я и рад был бы получить его. Даю вам слово, я никогда ничего не скажу ей.
      – Ваше слово ничего не стоит, мистер Харгривс, – язвительно ответила Джун.
      Она бросила трубку и выдернула телефонную вилку из розетки. У нее не было сил на две стычки за одну неделю.

      Балансируя нагруженным подносом, Билл скользнул под полосатые простыни. Сара не сразу открыла глаза. Как чудесно! Ей подают завтрак в постель! И в середине дня! Вообще-то, она слышала, как Билл прокрался в кухню, но не хотела портить его сюрприз.
      Билл поцеловал ее в щеку. Она улыбнулась, почувствовав, что он успел побриться. Несомненно, открыв глаза, она увидит его безупречным, как всегда.
      – Поздравляю с годовщиной, дорогая.
      Он положил розу на ее подушку и стал открывать шампанское. Сара села в постели.
      – Ты сжульничал, – воскликнула она, поглаживая его гладкую щеку. – Уверена, что ты даже почистил зубы.
      Билл широко раскрыл глаза. Ну просто воплощенная невинность.
      – Я? Даже не думал.
      Он наполнил бокал, одним быстрым движением откинул простыни и вылил шампанское на ее голый живот. Ледяные струйки потекли по ногам. Сара задохнулась и прижала голову Билла к своему животу. Холод исчез от его жарких поцелуев, прикосновений языка, слизывающего шампанское. Губы Билла проложили дорожку к ее бедрам. Знакомый с каждым уголком ее тела, он быстро довел ее до кульминации. Не позволив блаженной дрожи победить, Сара оттолкнула Билла, оседлала его и не отпускала, пока не содрогнулась во втором, еще более глубоком оргазме, теперь уже вместе с ним.
      Они лежали, обнаженные, обнимая друг друга, согретые ярким зимним солнцем, проникающим через застекленную крышу. Сара улыбалась, вспоминая, как сомневалась, стоит ли переезжать к Биллу. Его квартира не шла ни в какое сравнение с ее жалким чердаком в Гринвич-Вилледж. Здесь царил простор, а у себя она могла приготовить завтрак, образно говоря, не вылезая из постели. И, даже влюбившись в нью-гэмпширский дом на берегу озера, она наслаждалась современной простотой и функциональностью нью-йоркского жилища Билла.
      Правда, рядом с Биллом она готова была сражаться и с тараканами, и с центральным отоплением в своей старой квартире. Казалось, что с каждым днем она любит Билла все больше, и ей даже удалось убедить его, что их разница в возрасте – положительный фактор. Билл очень заботлив, но не снисходителен, и умеет ободрить, когда она временами возвращается из «Глоб», разочарованная и полная решимости бросить работу.
      – Так чем бы ты хотела сегодня заняться? – прервал Билл ее размышления.
      – Сначала мне хотелось бы выпить шампанского. – Билл плотоядно ухмыльнулся. – Только, пожалуйста, оставь его в бокале.
      – Никакой фантазии в этих юных девицах. Между прочим, это тебе.
      Он вручил ей два письма. Оба из Англии. На одном конверте Сара узнала почерк Стюарта и, открыв, достала рождественскую открытку с пожеланиями всего самого наилучшего и ей, и Биллу. Внизу Стюарт нацарапал, что покидает правительство, но остается членом парламента.
      – Надеюсь, у него все хорошо, – тихо сказала Сара.
      – Что это?
      – Открытка от Стюарта. Он уходит из правительства. Я надеюсь, что он здоров.
      – Конечно, просто заслужил отдых, как любой другой. А второе письмо от кого?
      На втором конверте адрес был напечатан, но в углу стоял заменяющий марку штемпель «Хлои».
      – От Мэгги!
      Сара очень переживала из-за тяжелого объяснения с Мэгги и несколько раз писала ей на адрес журнала, но это был первый ответ. Несмотря на все доставляемые подругой хлопоты, Саре не хотелось, чтобы она навсегда ушла из ее жизни. Слишком тесно они были связаны в прошлом.
      Она разорвала конверт. В нем оказались официальное рождественское поздравление «Хлои», довольно вульгарное, и записка от Мэгги:
 
       «Привет, Сара,
       счастливого Рождества!
       Рада слышать, что у тебя все хорошо. Здесь тоже отлично. Работа великолепная. Свободы даже больше, чем можно пожелать. Квартира фантастическая – рядом с Британским музеем. Отлично просматриваются юные красавчики греки, являющиеся поглазеть на вывезенные с их родины скульптуры. Хотя я в них – то есть в красавчиках – сейчас не особенно и нуждаюсь. Ухватила себе настоящий лакомый кусочек по имени Хью. Он хозяин клуба «Тотем» на Пикадилли (помнишь парня, который задрал мне там юбку?), так что денег у него полно. Во всяком случае, должно быть полно, ведь он везет меня на Рождество в Испанию. О Боже, закругляюсь, надо еще упаковать презервативы!!!
       Не пропадай, с любовью, Мэгги…»
 
      В этом письмеце – вся Мэгги. Будто и не было их последней размолвки: в записке ни извинений, ни переживаний – ничего.
      – Хорошие новости?
      – Вроде того. Мэгги явно перестаралась, пытаясь произвести впечатление, но это так на нее похоже. Я рада получить от нее весточку. Когда люди уходят из твоей жизни, теряешь часть своего прошлого, а ты как думаешь?
      Билл обнял ее, пощекотал.
      – Эй, ты слишком серьезна. У нас праздник, не забывай.
      Сара рассмеялась.
      – И я, кажется, заказала шампанское.
      – Простите, мадам, – Билл потянулся за бутылкой. – Так что мы сегодня делаем? Хочешь пойти на вечеринку к Эду Теллеру?
      Сара передразнила ведущую викторины, рассеянно тыкающую в воображаемое табло, и Билл захохотал.
      – Насколько я понял, не хочешь.
      Сара пригубила шампанское.
      – Джини поет в «Голубом горизонте». Я почти обещала, что мы придем. Ты не возражаешь?
      Билл задумался на секунду.
      – Нет, это будет чудесно. И правильно.
      – Правильно? Почему?
      – Да так, не обращай внимания. Но остается еще часть дня.
      – И полбутылки шампанского, – сказала Сара, выливая остатки из своего бокала на грудь Билла. – Думаю, нам надо еще попрактиковаться в зачатии детей.
      Холодная жидкость заставила Билла передернуться.
      – Запомни: я хочу не меньше десятка.
      – Тогда поспеши. Джини выступает в одиннадцать.
      Зазвонил телефон, и Билл поднял руки, не желая двигаться с шампанским, стекающим по нему.
      – Не отвечай.
      – Лучше ответить. Может, это что-то важное.
      Сара перегнулась через Билла и подняла трубку.
      – С Новым годом! – крикнула Джун.
      Сара прикрыла ладонью микрофон и прошептала:
      – Это мама.
      Билл застонал.
      – Скажи ей, что, если она хочет иметь внуков, пусть позвонит позже.
      – Ш-ш. – Сара толкнула его. – Привет, мам. Ты поспешила, но все равно желаю тебе счастливого Нового года!
      – Я просто боялась, что не застану тебя. Твой драгоценный мужчина с тобой?
      – Да, он здесь. – Сара взглянула на Билла, отчаянно сигнализирующего, что он не хочет разговаривать. – Да, передаю ему трубку.
      Она передала Биллу трубку и откинулась на спину, удивляясь чуду, совершенному Биллом. За пять телефонных разговоров он превратился из «того мужчины» в «драгоценного мужчину».
      – …Хорошо, Джун, берегите себя. – Поговорив несколько минут, Билл положил трубку. – Она хочет знать, когда я прикрою твой грех браком.
      – И что ты ей ответил?
      – Только после того, как снова согрешу.
 
      «Голубой горизонт», один из гарлемских джаз-клубов, долгие годы был захудалым притоном, но недавно знатоки заново открыли его, и местечко стало модным. Привлекательным считалось то, что, даже несмотря на возрождение, интерьер клуба остался таким же, как и в те времена, когда наркоманы, обмякшие на сломанных деревянных стульях, вяло кивали головами в такт блюзам, исполняемым третьеразрядными певцами. И хотя теперь на тех же стульях восседали мужчины в костюмах от Армани, внимавшие таким замечательным певцам, как Джини, Сара считала клуб все тем же притоном. Она понимала, что в следующем месяце толпа переместится в новое модное заведение, и это раздражало ее. Она вращалась в этом кругу, но не могла изжить здоровое отвращение к притворству, как и не привыкла еще к известности Билла.
      Когда они где-то появлялись вместе, папарацци и охотники за автографами не отставали, и Саре оставалось только поражаться тому, как легко Билл относится к своей популярности.
      Поглощенные работой, и она, и Билл дорожили каждой свободной минутой, но, если в ресторане к ним подходил какой-нибудь болельщик, чтобы пожать руку или сфотографироваться на память, Билл всегда был очень любезен, понимая: то, что для него – легкое неудобство, для болельщика – ярчайший момент вечера. Саре это не всегда нравилось, но она не роптала, только еще больше уважала Билла.
      Вот и сейчас все повторилось. Не успели они войти в клуб, как несколько человек повернулись и помахали им. Сара натянуто помахала в ответ, прошептав Биллу:
      – Тебе придется подойти и поговорить с ними, особенно вон с той банкирской женой. Только без меня.
      – Китти Шелби? А что в ней плохого?
      – Она такая бесцеремонная. Подумать только, в прошлый раз она даже вывернула воротник моего жакета, чтобы посмотреть этикетку! – Билл громко расхохотался, пытаясь рассеять ее возмущение. – Ничего смешного! – Правда, Сара сама не удержалась от смеха. – Я собиралась купить пиджак на барахолке только для того, чтобы увидеть ее лицо. Может, она бы и умерла от шока.
      Но Саре нечего было стыдиться: в кремовой блузке и узкой длинной юбке она выглядела потрясающе. Любовь Билла придала ей уверенности в себе, и фотографы быстро отреагировали на это преображение. Ее снимки в газетах появлялись все чаще, особенно после статьи о Леонеле Пинто. Билла бесконечно забавляла все растущая слава Сары, но сама она возмущалась тем, что почти всегда о ней упоминали, как о бывшей фотомодели. Неужели нельзя быть просто красивой журналисткой?
      – Вот как мы поступим, – сказал Билл. – Я возьму на себя старую гарпию, а ты пока найди Джини. Наверное, она в гримерной.
      Сара обрадовалась возможности сбежать и действительно нашла Джини в гримерной – хотя это было слишком громким названием для бывшего туалета.
      Джини поцеловала Сару, оставив на ее щеке след коричневой губной помады.
      – Привет, девочка, рада, что ты пришла. О, дай-ка я сотру. – Джини огляделась в поисках салфетки. – А твой сексапильный дружок с тобой?
      – Болтает с моей доброй подругой, Китти Шелби, – сказала Сара, закатывая глаза.
      Джини восхищенно зааплодировала.
      – Она только-только из-под скальпеля своего пластического хирурга. Ты видела ее глаза? Из миссис осы она превратилась в мадам Батерфляй.
      Сара поняла, что переживет любое самое скучное официальное сборище, пока рядом есть такие друзья, как Джини, наделенные чувством юмора.
      – Ты безжалостна. И говоря о дружках, где сегодня твой?
      – У Эда Теллера. Не смог отвертеться. Но я его предупредила: если там будет мисс Большой Каньон, пусть только попробует заняться поисками золота среди ее холмов. – Обе женщины рассеянно ткнули пальцами в воображаемое табло и покатились со смеху. – Милая, мой выход через пять минут. Увидимся после выступления.
      Когда Сара вернулась в зал, Билл уже занял столик, к счастью, далеко от Китти Шелби. Огни погасли, и в свете единственного прожектора, сверкая блестками элегантного платья, появилась Джини. Как только она запела, наступила абсолютная тишина, а когда первая песня закончилась, все вскочили на ноги и разразились бурей аплодисментов.
      – Спасибо, вы так добры, – сказала Джини, когда публика притихла. – Следующая песня посвящается двум моим близким друзьям, присутствующим здесь, Саре и Биллу. – Фамилии называть не было нужды. Все собравшиеся прекрасно знали, о ком идет речь, и снова громко зааплодировали. – Как это ни банально, но сегодня у меня сентиментальное настроение.
      Джини запела «Ту старую черную магию», и Билл обнял Сару и страстно поцеловал ее, забыв о наблюдающей за ними публике.
      – Я люблю тебя.
      Ближе к полуночи, когда Джини взяла перерыв, Билл встал и взял Сару за руку.
      – Выйдем. Мне надо тебе кое-что сказать.
      – Но мы пропустим встречу Нового года.
      – Это не последний наш Новый год. – Билл вывел ее в холодный замусоренный переулок. – Я хотел остаться с тобой наедине.
      По серьезности его тона Сара догадалась, что он собирается сказать. Она зябко обхватила себя и стала растирать обнаженные руки, не совсем уверенная, от чего дрожит: от мороза или нервного возбуждения.
      – Сара, ты знаешь, что я тебя люблю. И я не сомневаюсь, что ты меня тоже любишь… – Билл с трудом подбирал слова. – Понятия не имел, что это так трудно сказать.
      Теперь Сара точно знала, что дрожит от волнения, а не от холода. Ей хотелось сказать что-нибудь, чтобы помочь Биллу, но она не могла вымолвить ни слова.
      Билл сунул руку в карман и вынул золотое кольцо с крупным изумрудом.
      – Сара, ты выйдешь за меня замуж?
      Прошло несколько секунд, прежде чем Сара смогла ответить. Пытаясь сдержать слезы радости, она прошептала:
      – Да.
      В этот момент из клуба раздались радостные крики, и эхо, отражаясь от домов, помчалось по переулку. Начался 1989 год.

      Середина марта казалась Саре лучшим временем года в Нью-Йорке: между суровыми зимними ветрами и невыносимой летней жарой, угнетающе действующей на людей. И в это утро у нее была еще одна причина для счастья. С минуты на минуту должны были появиться Кейти и Джозеф. Сара не видела лучшую подругу больше года и не ожидала ее до своей свадьбы, запланированной на июль, поэтому пришла в восторг, когда Кейти позвонила и сказала, что приезжает с Джозефом на съемку.
      Билл не хотел тянуть со свадьбой, но не мог до лета бросить работу на целый месяц раньше. Руководство его компании считало, что пышное торжество послужило бы хорошей рекламой, но Сара не уступила: скромная свадьба в присутствии лишь близких друзей и семьи. Билл легко с ней согласился, но свою семью он приглашать не собирался. О двух старших сестрах Билл упоминал редко, говорил только, что они не дружат. Своим единственным близким человеком он считал Мэри.
      Сара взглянула на часы. Самолет приземлился несколько часов назад. Она предложила встретить друзей в аэропорту, но Кейти, всегда стремящаяся создать соответствующую любому событию атмосферу, отказалась, объяснив, что не хочет омрачать первое впечатление после долгой разлуки транспортной пробкой.
      Слоняясь бесцельно по квартире, Сара, наверное, уже в двадцатый раз проверила, все ли в порядке. В ванной она взглянула на себя в зеркало: обтягивающая светло-коричневая футболка, короткая юбка в коричневую клетку, аккуратные концы спадающих до талии волос, свидетельствующие о дорогой стрижке, и ее любимый «едва заметный» макияж.
      Сара подумала, не стоит ли надеть что-нибудь более модное, но в этот момент раздался звонок, и она побежала к домофону.
      – Пропустите их наверх, – сказала она швейцару, чувствуя, что нервничает.
      Год – большой срок. Во время телефонных разговоров она представляла себе Кейти такой, какой видела ее во время последней встречи, но люди меняются, а Кейти меняется каждую неделю. Дело даже не во внешности. Что, если у них не осталось ничего общего?
      Сара открыла внушительный набор замков на входной двери – абсолютно необходимое условие жизни в Нью-Йорке и полная противоположность единственному ржавому замку дома Билла на озере Уиннипесоки – и выглянула в коридор, ожидая прибытия лифта.
      – Сара! – взвизгнула женщина в солнечных очках, красном шарфе, намотанном в виде тюрбана, и огромных серьгах-кольцах, бросившаяся ей навстречу так быстро, как только позволяли красные туфли на высоких платформах. Короткая шубка из искусственного меха упала с ее плеч, открыв взору мини-платье из американского флага.
      – Кейти? – Сара попыталась скрыть свое изумление.
      – Я говорил ей, что это слишком, – крикнул Джозеф, гораздо более узнаваемый в неизменном черном костюме. Его длинные белокурые волосы были зачесаны назад, но в остальном он казался прежним.
      Пока он тащился по коридору с чемоданами, Кейти влетела в распростертые объятия Сары и расцеловала ее.
      – Как чудесно снова видеть тебя! – Кейти сняла солнечные очки. – Это называется «Пеппер Андерсон приветствует Америку». Таможенникам понравилось, а ты что думаешь?
      Сара внимательно осмотрела подругу. Даже без солнечных очков ее трудно было узнать под перламутровым макияжем в стиле семидесятых.
      – А кто такая Пеппер Андерсон?
      – Энджи Дикинсон в «Женщине-полицейской». Ты что, не знаешь культуры своей приемной родины?
      Сара поцеловала Джозефа и засмеялась.
      – Я так рада видеть вас обоих.
      Она провела их в квартиру и, как только чемоданам и пальто нашлось место, усадила за кухонный стол и сварила кофе.
      – Ты все еще как-то странно на меня смотришь, – сказала Кейти. – Наверное, виноваты цветные контактные линзы.
      – Есть! – воскликнула Сара. – У тебя же синие глаза.
      – Я никогда не знаю, какого цвета глаза у нее будут завтра, – заметил Джозеф, залпом выпив свой кофе. – Сара, понимаю, что выгляжу невоспитанным, но я должен бежать. У меня встреча с вероятными спонсорами.
      – Не обязательно идти сию минуту, – сказала Кейти. – Они просто просили позвонить, когда ты будешь в городе.
      – Я должен встретиться с ними как можно скорее. Ты же знаешь обстановку.
      Сара почувствовала возникшее между ними напряжение.
      – Кейти, все нормально. Билл закончит работу только поздно вечером, и мы пойдем куда-нибудь поужинать.
      Джозеф уже был на полпути к двери.
      – У меня есть твой телефон, я позвоню и дам знать, где буду.
      Когда он ушел, Кейти сказала извиняющимся тоном:
      – Джозеф уже вечность одержим идеей снять документальный фильм о Кубе. Четвертый канал давно не давал ему самостоятельных программ, и на эту поездку он истратил все свои деньги, поэтому он так спешит.
      – Понятно. Зато у нас есть возможность поболтать.
      – Не так долго, как ты думаешь. Я хотела, чтобы Джозеф остался потому, что мне самой надо скоро уходить. Багаж перепутали, и половина костюмов летит сейчас в Мексику. Я позвонила фотографу и предупредила, что съемки откладываются на пару дней, так он закатил истерику. Думал, что мы начнем прямо сегодня. Вечная история. Теперь я должна бежать и лить бальзам на его раненое самолюбие.
      – Тебе надо сбавить обороты, – сказала Сара, заметив, что под гримом лицо Кейти выглядит усталым и осунувшимся.
      Кейти вытащила из сумочки пачку сигарет и прикурила.
      – Научи-ка меня.
      – Что ты делаешь?
      – Это? – Кейти помахала сигаретой. – Я знаю, что это отвратительно, но все в моем бизнесе курят. Крутишься, крутишься, а потом замечаешь, что сама покупаешь их. Господи, я говорю, как тринадцатилетняя девчонка. «Все мои друзья делают это». Трогательно, не правда ли?
      – Я думаю, что тебе необходимо хорошенько отдохнуть и собраться с силами.
      – Знаешь, мы влезли на эти высокие должности, которые вроде бы должны создать нам шикарную жизнь. Но у меня нет никакой шикарной жизни, потому что я не слезаю со своего высокого поста, – сказала Кейти ворчливо, чего Сара раньше за ней не замечала. – Я не собиралась заниматься этой съемкой, я хотела поручить ее Карли, но Джозеф настоял, чтобы мы поехали. А если Джозеф чего-то хочет, Джозеф это получает. – Кейти умолкла, заметив встревоженное выражение лица подруги. – Возможно, во мне говорит усталость. Приму душ, ублажу фотографа, и все будет в порядке. Честное слово.
      Сара ничего не ответила.
 
      Кейти вошла в студию Шелдона Стоуна, прекрасно понимая, что ее ждут неприятности. Решив, что наряду Пеппер Андерсон недостает солидности, она переоделась в черный деловой костюм и залакировала волосы цвета помидора в неподвижные волны.
      – Никогда не работаю с людьми, которых не знаю, тем более с какой-то наглой британской стервой, – визжал в телефон мужчина, не замечая появления Кейти. Это мог быть только сам Шелдон Стоун.
      – Вы имеете в виду меня? – ледяным тоном спросила Кейти.
      – О, так вы уже здесь. – В его голосе не было и намека на извинение. Он откинул длинные розовато-лиловые волосы, демонстрируя грозно нахмуренное лицо. – Значит, мы можем взглянуть на моделей. Они ждут внизу.
      Кейти различила в его голосе злорадные нотки и поняла почему, как только увидела фотомодель.
      – Саша, что ты сделала со своими волосами, черт побери? – спросила Кейти, еле сдерживая ярость.
      Когда она выбирала Сашу как основную модель этой съемки, у девушки были длинные каштановые волосы. Сейчас перед Кейти сидела коротко стриженная блондинка и, ухмыляясь, сосала леденец, свой ленч.
      – Это было нужно для другой работы.
      – И ты не потрудилась подойти к телефону и сообщить мне?
      Саша уставилась в пол.
      – Ах, оставьте ее в покое, – вмешался Шелдон. – Какая разница?
      Кейти подумала, не уволить ли их обоих на месте, но мысль о поисках замены показалась невыносимой. Остается надеяться на вдохновение.
      – Ладно, уточним распорядок. Шелдон, вы продумали съемку?
      Шелдон презрительно взглянул на нее.
      – Меня вдохновляет момент. Я ни о чем не думаю.
      Раз, два, три, сосчитала про себя Кейти, мобилизуя все свое хладнокровие.
      – Не сомневаюсь, Шелдон, но, поскольку это мое время и мои деньги, было бы неплохо, если бы вы хотя бы попытались использовать то, что скрыто под вашими роскошными розовыми кудрями.
      Шелдон грозно сверкнул глазами и вытащил несколько полароидных фотографий Саши. Кейти пришлось признать, что они потрясающи.
      К концу дня она немного успокоилась. Одежда была обнаружена и летела обратно в Нью-Йорк; Саша оказалась не так уж плоха, и даже Шелдон расслабился, хотя Кейти почувствовала себя неловко, когда он вышел на улицу босиком.
      – Вам не кажется, что для этого холодновато? – спросила она.
      – Образ требует жертв, – невозмутимо объявил Шелдон.
 
      – Я-то думал, что мы заказали столик у Тони, – сказал Билл, когда такси подъехало к модному ресторану.
      – Заказали, но Джозеф предупредил по телефону, что хочет увидеть это, – ответила Сара.
      Они вышли из такси, и Билл окинул взглядом очередь.
      – Одни дети. Что мы, интересно, здесь делаем?
      – Думаю, потому, что в этом месяце заведение удостоилось двух страниц в «Интервью». Джозеф и Кейти помешаны на моде.
      Швейцар немедленно узнал Билла.
      – Рад вас видеть, мистер Ньюмен, – сказал он, пропуская их без очереди, и Сара почувствовала на себе отблески славы Билла.
      Подругу она сразу же заметила у стойки бара.
      – Я уже вечность торчу здесь и не могу выпить, – кипела Кейти. – Не знаю, почему мы не поехали ужинать.
      – Кейти, познакомься, это Билл, – еле выговорила сжатая толпой Сара.
      – Счастлив наконец познакомиться с вами. – Билл пожал Кейти руку. – Хотите, попытаю удачи?
      – Спасибо. Давайте просто выпьем по стаканчику и уедем куда-нибудь в другое место. Здесь ужасно.
      Сара оглядела интерьер. Дизайнер распилил несколько классических американских автомобилей и привинтил куски к голым бетонным стенам.
      – Я думала, что тебе здесь нравится. Стены мокрые…
      – Конденсация, – подсказала Кейти. – А через полчаса явится какой-то жуткий оркестр.
      – Где Джозеф?
      – Вон там, с Шелдоном.
      Сара посмотрела в указанном направлении и увидела Джозефа, погруженного в беседу с очень странным мужчиной, босым и с розовыми волосами.
      – Кто его приятель? На финансиста что-то не похож.
      – Это великий Шелдон Стоун, фотограф. Он невероятно талантлив, но тебе вряд ли понравится. Я не думала приводить его. Это Джозеф хотел с ним познакомиться.
      Появился Билл с бутылкой шампанского и четырьмя бокалами.
      – С такими ценами хозяин мог бы оштукатурить стены.
      Они присоединились к Джозефу и Шелдону и, пока фотограф переводил дыхание между монологами, познакомились.
      – Я как раз говорил о «Цвете граната», – сказал Шелдон.
      – Красные и желтые, насколько я помню, – откликнулся Билл, откупоривая шампанское.
      – Это фильм, кретин, – ухмыльнулся Шелдон.
      Билл бесстрастно взглянул на него.
      – Сергея Параджанова. О жизни армянского поэта восемнадцатого века Саят-Новы. Мистер Стоун, кажется, у вас нет бокала.
      Шелдон достал из кармана бутылку бурбона и глотнул.
      – Мне не надо.
      – Расскажите мне о свадьбе, – вмешалась Кейти.
      Сара поежилась. Ради успеха этого вечера потребуются нечеловеческие усилия.
      – Ну, я немного нервничаю из-за платья. Наша домоправительница уговорила меня позволить ей сшить его.
      – Она когда-то была портнихой, – сказал Билл. – Платье получится великолепным.
      – Не уверена, но, если дать Мэри волю, я буду выглядеть как пастушка начала века. – Билл рассмеялся, и Сара испытала облегчение. Похоже, грубость Шелдона его не задела. – Может, пока ты здесь, придумаешь что-нибудь?
      – На тебе будет прекрасно смотреться платье в стиле «ампир» с высокой талией. – Кейти пришлось повысить голос, так как Шелдон стучал кулаками по столу. – Твоя мама согласилась прилететь?
      – Она уже принимает валиум, – откликнулся Билл. – Джозеф, а ты сможешь присутствовать?
      – Обязательно. Может, сниму о вас фильм. Сегодня я купил восьмимиллиметровую камеру. Они здесь гораздо дешевле, чем в Англии.
      Кейти с громким стуком поставила на стол свой бокал.
      – Извините.
      – Что случилось? – спросила Сара, но Кейти уже направлялась к туалету. – Я пойду с ней.
      В туалете Кейте яростно затягивалась сигаретой.
      – Минута, и я успокоюсь. А потом скажу Шелдону, чтобы отваливал. Это была ужасная ошибка.
      Сара обняла подругу за плечи.
      – Ты же всегда имеешь дело с подобными людьми. Не это тебя беспокоит, правда?
      – Не могу поверить, что Джозеф купил эту чертову камеру. Мы обсуждали это в самолете, и я объяснила ему, что он обойдется без нее.
      – Ты же знаешь мальчишек с их игрушками. Билл помешан на афишах мировой бейсбольной серии до 1960 года. Он тратит на них целое состояние.
      – Но я уверена, что это его собственные деньги. А за эту проклятую камеру заплатила я. Я говорила тебе, что Джозеф не работал несколько месяцев. А о контракте на дом в Челси я тебе не говорила? Я вгрохала в него все деньги, которые оставил мне папа. Но Джозеф решил, что жить в Челси очень мило. Соответствующая обстановка для всех его костюмов от Поля Смита.
      Кейти всю трясло.
      – Это совсем не похоже на того Джозефа, которого я знаю.
      – А как хорошо ты его знала? Он обхаживал тебя, потому что ему это было выгодно. Он знал, как опасно было то расследование, но не остановил тебя.
      – Ты несправедлива к нему. Я сама решилась, – возразила Сара.
      – Да? А я думала, что сама выбрала дом в Челси. Просто изумительно, как Джозеф заставляет других делать то, что он хочет, и при этом умудряется убедить, что это твоя собственная идея. Завтра он заставит меня поверить, что это я решила купить проклятую камеру.
      – Тогда ты должна объяснить ему, установить основные правила.
      – Знаю, знаю. Но, когда я пытаюсь поговорить с ним, он включает на полную мощность свое обаяние и в конце концов я чувствую себя последней стервой. Сара, я так устала. – Кейти глубоко вздохнула. Сейчас у нее появился шанс рассказать подруге все. – Его вечная болтовня о деньгах сводит меня с ума. И он совершенно не разбирается в людях… вот почему он накинулся на Шелдона. А самое страшное, в Лондоне он увивается за Фрэн Бест. Водит ее по ресторанам.
      – Фрэн Бест?
      – Ну да. Та сука, которая портила мне кровь в «Мариэлле». Теперь она – редактор на Десятом канале. Один Бог знает, как она получила эту работу… на спине, наверное, – горько сказала Кейти. – А Джозеф говорит, что я должна сделать над собой усилие и наладить с ней отношения, или я буду виновата в том, что его проект не стронется с места. – На глаза Кейти навернулись слезы. – И ты знаешь, что самое худшее во всем этом? Я все еще люблю его.

      В июне Сара и Билл провели выходные на озере Уиннипесоки, чтобы Мэри смогла закончить свадебное платье. Работая по эскизам Кейти, Мэри вручную сшила шелковое чудо цвета слоновой кости, развеяв все опасения Сары.
      – Ты будешь похожа на принцессу, – сказала Мэри, аккуратно заворачивая платье в папиросную бумагу и укладывая его в коробку.
      «Если влезу в него», – подумала Сара, не высказывая вслух своих сомнений. У нее задерживались месячные, и без тошноты она не могла по утрам даже смотреть на еду. Только бы завтра в Нью-Йорке врач подтвердил ее подозрения! Она умирала от желания рассказать Биллу, но сначала хотела удостовериться сама.
      – Поехали, – крикнул Билл, уже сидевший в машине. – Я не хочу попасть в пробку.
      – Жаль, что свадьба будет не здесь, – сказала Мэри. – Здесь гораздо приятнее, чем в городе.
      – Я знаю, но слишком трудно организовать все здесь. Гости прилетают из разных мест. Как бы мы их здесь разместили?
      – Наверное, ты прав. – Они вышли на веранду. – Билл, ты не мог бы потише? Приличные люди еще пытаются спать.
      – Прошу прощения, – сказал Билл громким шепотом.
      Мэри положила свадебное платье на заднее сиденье и придержала Макса, отчаянно пытавшегося влезть в машину с хозяином.
      – Билл, не смей заглядывать в коробку, – предупредила Мэри и увела собаку в дом. Сара завела двигатель, и они отправились в путь.
      – Билл, я получила письмо от Кейти. Она спрашивает, можно ли приехать на две недели.
      – Конечно, можно, если она немного взбодрится. – Билл оторвал взгляд от своих записей. На обратном пути в Нью-Йорк он часто работал над программами радиопередач, чтобы освободить выходные. – За всю ту неделю я ни разу не видел ее улыбки.
      – Не будь таким строгим. Ты же знаешь, у нее были трудности с Джозефом, но теперь все наладилось. Он получил деньги для передачи о Кубе. Нам повезло, у нас нет финансовых проблем.
      Билл протянул руку и помассировал ей шею.
      – Нам повезло по многим причинам. Не только с деньгами.
      Сара улыбнулаь ему.
      – Я так сильно люблю тебя.
      – Но не сильнее, чем я тебя.
      Сара вставила в магнитофон кассету с классической музыкой и умолкла. Билл вернулся к своим заметкам. Молчание, воцарившееся в салоне, не угнетало их. Они могли быть рядом, ничего не говоря, но прекрасно чувствуя все, что испытывают друг к другу. Как замечательна ее жизнь – ее мужчина, ее работа, ее квартира. И, дай Бог, скоро будет ребенок, и счастье станет абсолютно полным. Все так совершенно. Кто сказал, что нельзя иметь все?
      Это была ее последняя мысль перед тем, как навстречу – прямо на ее полосу – вылетел грузовик. Сара бешено завертела руль, пытаясь уйти от столкновения, но казалось, что, куда бы ни поворачивала машина, грузовик преследовал ее, пока не подмял под себя. И все, что она могла вспомнить потом, – вращение, вращение… и темнота.
 
      – Автокатастрофа. У нее глубокая рана на голове и, похоже, трещина таза. Мы поставили капельницу, но кровяное давление быстро падает.
      – Имя?
      – По водительским правам, Сара Мур.
      – Доктор, пульс учащается.
      – Правильно. Серьезное внутреннее кровотечение. Определили группу крови?
      – «А», резус положительный.
      – Приготовьтесь к переливанию.
      – Кровяное давление падает.
      – Необходимо сделать томографию. Скорее, парни. Сара, ты меня слышишь?
      – Билл?
      – Сара, ты в больнице, понимаешь?
      – Да, Билл. – Саре казалось, что она плывет. Она попыталась понять, почему Билл кричит на нее. Почему она такая слабая?
      Врач взглянул на экран и покачал головой.
      – Она беременна… вернее, была беременна. Матка кровоточит. Дам ей еще час. Если кровотечение не прекратится, придется делать операцию. Сколько ей лет?
      – Двадцать два.
      – Постараемся спасти матку. Ясно?
      Сара почти все время была без сознания. Лишь иногда до нее доносились неясные голоса и ослепительный свет ламп над головой резал глаза.
      – Переливание не помогает. Готовьте ее к операции.
      Сара почувствовала укол в руку.
      – Скорее, нельзя терять ни минуты.
 
      – Сара, ты меня слышишь?
      Сара помотала головой, стараясь стряхнуть туман. В голове что-то болезненно пульсировало, все суставы ныли, в горле пересохло. Она поднесла руку к губам… распухшие… чужие.
      – Что случилось? Где Билл? – еле выдавливая слова, спросила она неясную фигуру, парившую над ней.
      – Сара, произошла автокатастрофа. Ты в больнице.
      Сара смутно ощущала слезы, струящиеся по ее распухшему лицу, и панику, зарождавшуюся в разбитом теле.
      – Билл, пожалуйста, приведите Билла.
      – Ты должна успокоиться.
      – Я хочу видеть Билла. – Сара хотела крикнуть, но голос сорвался.
      – Пожалуйста, успокойся.
      Сара попробовала поднять голову. Чья-то рука решительно легла на ее плечо, и кто-то сказал:
      – Его здесь нет, Сара.
      – Где он? Он не мог оставить меня в таком состоянии.
      Она услышала, как дрожит ее голос. Потом чей-то вздох и новый голос. Два голоса, но она не могла разобрать слова.
      – Скажите мне, что случилось! – крикнула она, собрав все свои силы.
      Кто-то нервно откашлялся.
      – Мы сделали все, чтобы спасти его. Мне очень жаль.
      – Что вы имеете в виду? Я не понимаю.
      Рука сжала ее плечо немного сильнее.
      – Билл умер.
      Сара открыла рот, чтобы закричать, но не раздалось ни звука. Тьма снова поглотила ее.
      – Держите ее на снотворных.
 
      Еще три дня Сара почти не приходила в сознание. Когда наконец она очнулась, около кровати стоял врач.
      – Сара, ты меня слышишь?
      Она посмотрела на мужчину в зеленом, но никак не могла сфокусировать взгляд.
      – Я видела страшный сон. Билл… Он же не умер, правда? Это был сон?
      Мертвая тишина сказала ей все, что она не хотела слышать. Она попыталась приподняться на постели, но живот пронзила острая боль.
      – Пожалуйста, лежи спокойно. Мы сделали операцию.
      – Операцию? Зачем? Я здорова. – Она замолчала, смутно вспоминая что-то важное. – Мой ребенок. Что случилось с моим ребенком?
      – Нелегко говорить это. – Мужчина тяжело вздохнул. – Ребенок умер в результате катастрофы. У тебя было кровотечение, и нам пришлось удалить матку. Мне очень жаль.
      – Билл хотел пять мальчиков и пять девочек, – тупо сказала Сара.
 
      Сара не смогла присутствовать на похоронах, и только через несколько недель ее выписали из больницы. Лицо ее еще представляло сплошной синяк, внутренности горели, а половина головы была наголо выбрита. Мэри, приехавшая за ней, сама еле держалась на ногах. Краснота вокруг ее глаз говорила о том, что она не переставала плакать с того момента, как услышала о смерти Билла.
      – Мой бедный, любимый Уильям. Почему это должно было случиться с ним? Дом так пуст без него, и Макс тоскует. – Сара затряслась, и Мэри крепче обняла ее. – Прости, девочка. Как ты себя чувствуешь? Ты так похудела. Ты уверена, что готова вернуться домой?
      – Я ничего не чувствую. Ничего.
      Они приехали домой, и Сара побрела за домоправительницей в гостиную. Как странно, что Билл не вышел встречать ее! И в этот момент она до конца осознала, что никогда больше не увидит его. Она все же пыталась сдерживать слезы, но, заметив бейсбольную перчатку Билла на его письменном столе, безутешно заплакала.
      Целыми днями она слонялась из комнаты в комнату, замкнувшись в своем горе. Временами она забывала, что Билла больше нет, и звала его. Ей казалось, что вместе с ребенком и возможностью когда-либо иметь детей она навсегда потеряла и свое сердце. И эта боль была гораздо хуже, чем физическая.
      Мэри ухаживала за ней, как за собственным ребенком, и обе женщины ушли в свое горе, стараясь свести до минимума все контакты с внешним миром. Им это удавалось до того момента, как – через три недели после смерти Билла – Сара получила письмо с требованием освободить дом, поскольку сестры Билла решили продать его.
      «Он так и не собрался написать завещание», – как в тумане подумала Сара.
      Вместе с письмом в конверте оказались газетные вырезки. Сара вынула одну. Большой портрет Билла и ее… поменьше. Некоторое время она просто смотрела на Билла, водя пальцем по его лицу, закусив губу, чтобы не расплакаться. Когда глаза перестало щипать, она прочла заметку и в конце концов поняла, о чем идет речь: она – глупая английская девчонка, не привыкшая к правостороннему движению, и именно ее неопытность привела к автокатастрофе. И это было самое мягкое обвинение. Другие газеты, когда-то взахлеб расписывающие ее отношения с Биллом, были еще суровее. Некоторые даже выдвигали предположения, что они ссорились и именно это привело к трагедии. Водитель грузовика, не получивший ни единой царапины, сообщил полиции, что Сара на большой скорости вылетела ему навстречу.
      – Это неправда, – крикнула Сара, бросая газеты и не в первый раз жалея, что не умерла вместе с Биллом.
      Она в тысячный раз прокрутила в голове катастрофу. Она была уверена, что грузовик выехал на ее полосу, но, может быть, она просто пытается найти оправдания? Может быть, газеты правы? И все, что она воображает сейчас, просто способ облегчить чувство вины? Может, она действительно ехала слишком быстро.
      Сара вошла в кухню и показала Мэри письмо и газетные вырезки.
      – Я пойду соберу свои вещи.
      – Пожалуйста, не слушай их, детка. Я знаю, ты сделала все, что было в твоих силах, – сказала Мэри, помогая ей подняться по лестнице.
      Сара ничего не ответила. Слова Мэри не утешали ее. Через двадцать четыре часа она сидела в самолете, направлявшемся в Англию.

       Англия, январь 1990
      Джун взглянула на поднос, стоящий перед спальней Сары, и увидела, что еда не тронута.
      – Сара, любовь моя. – Джун дернула ручку, но дверь не поддалась. – Ты должна поесть.
      Не дождавшись ответа, Джун подняла поднос и пошла в кухню выбрасывать еду. Всю последнюю неделю Сара практически не выходила из своей комнаты. Ужасное Рождество. А в канун Нового года – в годовщину той ночи, когда Билл сделал Саре предложение, – дочь спокойно сказала, что хочет умереть.
      После смерти Билла прошло шесть месяцев, но Сара все сильнее погружалась в депрессию. Джун начинала бояться, что Сара никогда не смирится со своей потерей. Хотя что тут странного, если сама Джун так и не оправилась полностью после кончины мужа? Смирившись с тем, что закончит свои дни в одиночестве, Джун не могла допустить, чтобы подобное случилось с ее дочерью. Она подумала о внуках, которых у нее никогда не будет, и по ее щеке скатилась слеза.
      Все эти месяцы соседи вели себя безупречно, особенно миссис Сэмюэлс. Старушка выполняла различные поручения и приходила посидеть с Сарой, когда Джун надо было выйти из дома. Вдов поддерживали воспоминания о долгой и счастливой жизни с мужьями, а какие слова утешения могли предложить старые женщины Саре, так жестоко лишенной счастья, едва успевшего начаться?
      Джун пыталась убедить дочь съездить к Мэгги, но Сара даже не желала разговаривать с ней по телефону. Джун чувствовала холодок между девушками, но надеялась, что ничего серьезного между ними не произошло.
      Первые две недели рядом с Сарой была Кейти, и ее присутствие очень помогло, но Кейти пришлось вернуться в Лондон, готовиться к поездке в Японию – какой-то новый проект ее журнала. Сара не вдавалась в детали, она теперь была безразлична ко всему.
      Джун понимала, как важно дочери вновь обрести цель в жизни, но стоило ей завести разговор о работе, как Сара замыкалась в себе. Она лишь хотела лежать в своей спальне с зашторенными окнами двадцать четыре часа в сутки, и Джун часто просыпалась по ночам, разбуженная плачем дочери.
      Так дальше не может продолжаться. Она не позволит своей умной красивой девочке жить воспоминаниями и прятаться от жизни.
      Необходимо что-то предпринять, но она уже испробовала все, что могла придумать. Оставалось одно последнее средство. И Джун сделала то, что поклялась не делать никогда в жизни. Она позвонила Стюарту Харгривсу.
      – Джун, что случилось? Как она?
      – Конечно, плохо.
      – Позвольте мне приехать. Я добрался бы за три часа…
      – Сколько раз я должна вам повторять? Я не хочу, чтобы вы сюда приезжали. – Пока Сара жила с ней, Джун, по меньшей мере, могла не подпускать к ней Стюарта. – Но мне необходима ваша помощь. Я исчерпала все свои возможности. Сара должна начать восстанавливать свою жизнь.
      Стюарт помолчал несколько секунд, затем сказал:
      – Положитесь на меня. Я знаю, чего вам стоило попросить меня о помощи. Спасибо за это.
 
      Сара стояла на крыльце, накинув на плечи одеяло, и смотрела на дождь. Она хотела закрыть глаза и забыться сном, но мать убедила ее выйти на свежий воздух. Уронив одеяло, Сара спустилась в сад и замерла неподвижно. Вскоре коротко остриженные волосы облепили ее голову, дождь пропитал мягкую фланелевую рубашку. Это была рубашка Билла, единственная его вещь, привезенная ею домой. Сара задрожала, и ее дрожащие плечи были единственным признаком того, что она вообще способна что-то чувствовать.
      В доме зазвонил телефон, но Сара даже не обернулась, только украдкой вынула из кармана бутылочку со снотворным, открутила крышку и посмотрела, сколько осталось. Потом сунула в рот две таблетки и подумала, хватит ли ей энергии сходить к врачу за новым рецептом. Мысль о том, что она не сможет спать, казалась невыносимой. Только во сне могла она забыть о кошмаре ожидавшей ее долгой пустой жизни.
      – Сара, дорогая, – позвала мать. – Тебя к телефону.
      – Я не хочу ни с кем разговаривать, – ответила она, возвращаясь в дом.
      – Это Кейти, – солгала Джун, зная, что только с Кейти Сара согласилась бы поговорить, – из Японии.
      Сара остановилась на пороге своей комнаты. Кейти, конечно, постарается скрыть переполняющую ее радость от новых впечатлений, но вряд ли у нее это получится.
      – Скажи ей, что мы поговорим на следующей неделе.
      Джун не повесила трубку, и в ее голосе прозвучало разочарование.
      – Должно быть, это стоит ей кучу денег.
      – Хорошо, я подойду. – Сара прошла в гостиную и взяла трубку из руки Джун. – Привет, Кейти.
      – Привет, Сара. Говорит Саймон Холлэнд.
      – Чем могу быть полезна, мистер Холлэнд? – Сара возмущенно взглянула на мать.
      – Я хотел выразить соболезнования.
      Снотворное начинало действовать, и у Сары не хватило сил удивиться, откуда Саймон узнал о катастрофе. Когда люди выражали ей сочувствие, ей всегда казалось, что они ждут, чтобы она как-то сгладила неловкость момента. Все хотели услышать, что ей становится легче, но она этого не говорила. Это просто было неправдой.
      – Сара, вы меня слышите?
      – Что? О, спасибо, что позвонили, вы очень… внимательны. – Это самое большее, что она могла сказать. – Я не могу говорить…
      – Подождите, я не все сказал. Я хочу, чтобы вы вернулись в «Войс».
      Думать становилось все труднее. Из глубины сознания выплыла мысль, что этот звонок каким-то образом устроила мать.
      – Спасибо, но я не нуждаюсь в ваших заботах.
      Холлэнд рассмеялся.
      – Не часто меня обвиняют в заботливости. Послушайте, если хотите, могу предложить внештатную работу. Подумайте об этом.
      Сара молча сунула трубку матери, прошла в свою спальню и заперла дверь.
 
      Съежившись на скрипучем диване, обтянутом красной кожей, Сара растерянно оглядела гостиную Мэгги. Мать долго уговаривала ее принять предложение Саймона, и в конце концов Сара сдалась. У нее просто не было сил бороться. И, в любом случае, какая разница? Ей абсолютно все равно, что делать.
      Джун договорилась с Мэгги, что Сара поживет у нее, пока не найдет себе жилье. И опять Сара не спорила, но, войдя в квартиру Мэгги в Блумсбери, сразу поняла, что совершила огромную ошибку.
      Комната была тесной и душной. Диван задвинут в угол, освобождая место для многофункционального тренажера, по полу разбросаны кучи старых газет, переполненные пепельницы и подносы из фольги с остатками еды, доставляемой на дом. Китай, Индия, Италия – гастрономические объединенные нации лежали на грязном ковре, перебивая аромат вездесущих пачули Мэгги и образуя ядовитую смесь запахов.
      «Все, как раньше», – подумала Сара, глядя на грязные кремовые стены.
      Вошла Мэгги с двумя стаканами.
      – За новый старт, – сказала она, чокаясь. – Обожаю эту квартиру. Отсюда можно плюнуть на Оксфорд-стрит.
      Сара слабо улыбнулась, стараясь разобраться в изменениях, происшедших с Мэгги за два года после их последней встречи. Ее пережженные волосы из белых превратились в почти зеленые, и сквозь налакированные пряди просвечивал череп. Но это еще ерунда по сравнению с потерей веса. Казалось, на теле Мэгги не осталось ни грамма мяса, а кожа приобрела нездоровую прозрачность. Глубокий вырез блузки обнажал глубокие впадины над грудиной, а тазовые кости буквально распирали тесные джинсы.
      – Мой офис совсем рядом.
      – И как ты себя чувствуешь в роли редактора отдела?
      – Нормально, – ответила Мэгги, уверенная, что Сара над ней насмехается. – «Хлоя» процветает, продается больше двухсот тысяч экземпляров в неделю. Мне очень нравится отдавать приказы, но я хотела бы двигаться дальше и работать в какой-нибудь ежедневной газете. Женские журналы больше подходят таким рохлям, как Кейти.
      «Не только ее кожа прозрачна», – подумала Сара, но не стала ничего говорить вслух.
      – Что это? – показала она на тренажер.
      – Фантастика, правда? – Мэгги широко улыбнулась. – Я занимаюсь по утрам перед работой и иногда по вечерам, если пропускаю занятия в зале.
      – Ты не боишься переусердствовать?
      – Нет, не боюсь. – Мэгги помрачнела. – Тебе больше нравилось, как я выглядела в школе?
      – Конечно, нет.
      Однако пауза – не дольше доли секунды – не оставила у Мэгги никаких сомнений: если бы Сара могла выбирать из двух крайностей, то предпочла бы прежнюю толстуху.
      – Сара, честно говоря, несколько часов на этой штуковине и тебе не повредили бы, как и курс ультрафиолетового облучения.
      – Один-ноль в твою пользу. Так когда я познакомлюсь с Хью?
      – Завтра утром. Он очень поздно возвращается из клуба.
      – Значит, он живет здесь?
      – В основном. Эта жирная свинья, его жена, заграбастала дом. Разве я тебе не говорила?
      Сара отрицательно покачала головой – больше от отчаяния, чем в ответ на вопрос.
 
      Услышав, как захлопнулась входная дверь, Сара вылезла из постели. Снотворное кончилось, и она проснулась несколько часов назад, но не выходила из своей крохотной комнатки, не желая видеть, как Мэгги истязает себя на тренажере.
      Натягивая старые джинсы и футболку, Сара решила, что раз уж ей предстоит жить здесь – пусть только неделю, – она наведет в этом свинарнике порядок.
      В гостиной пахло не лучше, чем накануне. Сара попыталась открыть окна, но краска присохла намертво, и она направилась в кухню за ножом. Ноги прилипали к линолеуму, раковина была переполнена немытой посудой. Как человек, который почти ничего не ест, умудрился развести такую грязь?
      Опасливо дотронувшись до зеленого неопознанного объекта в сковородке, Сара удивилась, почему согласилась с предложением матери. Но делать нечего. Придется пока забыть об окнах. Она наклонилась, надеясь найти под раковиной какую-нибудь моющую жидкость, и в этот момент кто-то обхватил ее за бедра.
      – Эта роскошная задница – точно не Мэгги. Привет, Сара.
      Сбросив с себя чьи-то руки, Сара в бешенстве выпрямилась и обернулась. Перед ней, растянув пухлые губы в глупой ухмылке, стоял мужчина в цветастом шелковом халате. Несомненно, Хью.
      – Есть возражения?
      – Вовсе нет. – Его акцент напоминал одновременно о съемочной площадке и заштатной средней школе. А жвачку он жевал, как статист в любительской постановке «Вестсайдской истории». – Я просто обалдел. Не хочешь сварить крошке Хью чашечку кофе? А если еще и завтрак сварганишь, я позволю тебе почесать мне ножки. Может быть.
      Сара с отвращением посмотрела на него и схватилась за ручку сковородки, с трудом подавляя желание ударить по жирной роже. Хью правильно оценил ситуацию и, пожав плечами, мол, как хочешь, потянулся через Сару и включил чайник. Пояс его халата развязался.
      – Ух, – сказал он, даже не пытаясь запахнуть халат.
      – О Боже! Прикройтесь.
      Хью подбоченился и как-то по-детски фыркнул.
      – Тебе нравится?
      – Пора бы уже повзрослеть, – огрызнулась Сара, жалея, что не воспользовалась сковородкой. Сколько же ему лет? Белокурые волосы до плеч, легкий загар. Или он слишком плохо выглядит для тридцати пяти лет, или слишком хорошо – для пятидесяти. В любом случае, в умственном развитии он явно застрял в подростковом возрасте. И где Мэгги находит таких?
      – Слишком рано для всего этого, – сказала она, протискиваясь мимо него и захлопывая дверь своей спальни.
      – Это никогда не бывает рано, – крикнул Хью ей вслед.
 
      Сара лежала на узкой кровати, уставясь в пятно на потолке, оставленное отвалившейся штукатуркой.
      – Какой кошмар! – Кейти окинула взглядом убогую комнатенку, представлявшую все новое жилье Сары. – Здесь жить нельзя. Собирай вещи. Ты едешь ко мне.
      – Здесь нормально.
      – Нет, Сара, здесь не нормально. Здесь омерзительно.
      Сара безучастно смотрела, как Кейти пытается зажечь одну из двух конфорок газовой плиты, приткнувшейся к раковине.
      – Чтобы она заработала, надо что-нибудь бросить в счетчик. Я ею нечасто пользуюсь. Если хочешь выпить, в шкафчике над тобой есть бутылка джина.
      Кейти обнаружила в шкафчике джин и две кружки.
      Она вернулась из Японии всего несколько часов назад и из неприятного разговора с Мэгги выяснила, что Сара выдержала у нее всего две недели. Когда такси остановилось перед обшарпанным многоквартирным домом на Кингз-роуд, Кейти подумала, что Мэгги из вредности дала ей неверный адрес, и очень удивилась, когда Сара открыла дверь.
      – Пожалуйста, поедем со мной. Джозеф меня убьет, если узнает, что я оставила тебя здесь. – Кейти протянула Саре кружку с джином. – Сэкономишь на квартплате и побыстрее оплатишь больничные счета из Штатов.
      – Как у вас с Джозефом? – спросила Сара, меняя тему.
      – Хорошо, – виновато ответила Кейти. Вряд ли Сара хотела услышать именно такой ответ. – Джозеф получил работу, а это всегда помогает. Поговорим у нас дома.
      Сара выпила неразбавленный джин залпом, словно это была чистая вода.
      – Послушай, я, правда, не могу. У Мэгги омерзительная квартира, но это не единственная причина моего побега. Она не предупредила, что ее неряха-приятель живет с ней. Мне сейчас трудно смотреть на другие пары. Я чувствую горечь и зависть. – Сара расплакалась. – Трогательно, да? Никогда не думала, что доживу до того дня, когда стану завидовать Мэгги.
      Кейти села на кровать и обняла Сару, не представляя, как утешить ее.
      – Со временем все пройдет.
      Сара отстранилась.
      – Я знаю, – сказала она, утирая слезы. – Кейти, пожалуйста, уйди. Я должна побыть одна.
      – Я не хочу оставлять тебя здесь.
      Кейти сама уже готова была разрыдаться.
      – Пожалуйста, – взмолилась Сара.
      Кейти встала.
      – Ладно. Дай твой номер телефона.
      – Здесь нет телефона. Позвонишь мне на работу.
      – Я позвоню завтра, – сказала Кейти, открывая парадную дверь.
      Сара равнодушно пожала плечами и снова уставилась в потолок.
 
      Когда Кейти на следующий день позвонила в «Войс», Сара попросила Дэйва Тичера сказать, что ее нет на месте. То же самое она попросила сказать на следующий день. И на следующий. И не только Кейти. Сара избегала и мать, и Мэгги. Иногда, чтобы они не встревожились и не объявились на ее пороге, приходилось разговаривать с ними. Она давала расплывчатые обещания, уверяла, что у нее все в порядке. Ей не хотелось, чтобы кто-то видел, насколько ее жизнь далека от нормы.
      На работе Сара еще как-то притворялась, что ее жизнь потихоньку налаживается, но, возвращаясь по вечерам в свою конуру, сразу заползала в постель, выключала свет и мысленно посылала весь мир куда подальше.
      Ее желание преуспеть в жизни, даже просто жить, умерло вместе с Биллом. Она знала, что ему очень не понравилось бы видеть ее такой апатичной и жалеющей себя, но ей приходилось собирать всю свою силу воли только для того, чтобы встать утром с кровати. Особенно тяжело было, когда ей снилось, что Билл жив. Она просыпалась окрыленной, счастливой, а потом осознание безвозвратной потери наваливалось на нее еще более невыносимой тяжестью.
      – Держи, Сара. Витаешь в облаках?
      Дэйв Тичер поставил перед ней стаканчик с кофе. Шутливое прозвище «Боксер» ушло в далекое прошлое.
      Сара оторвала взгляд от экрана компьютера.
      – Спасибо, Дэйв. Просто эта статья сводит меня с ума.
      Дэйв заглянул через ее плечо.
      – «ПЛАСТИЧЕСКАЯ ОПЕРАЦИЯ ГРУДИ ИЗМЕНИЛА МОЮ ЖИЗНЬ». Хочешь, я посмотрю? Тебя к телефону.
      – Пожалуйста, скажи, что я занята. А кто там?
      – Стюарт Харгривс, и я уже это сказал, но он решил ждать на линии, пока ты не освободишься. Ну же, Сара, он занимает мой телефон.
      Сара ударила по клавише сохранения информации и, тяжело вздохнув, подошла к телефону. Затем положила трубку на рычаг и вернулась к своей статье.
      «До операции ей никогда не хватало уверенности для того, чтобы носить платья без бретелей.
      Предоставим слово самой Салли: «Пол обожает мою новую грудь. Он просто не может оторвать от меня руки!»
      Несколько минут Сара смотрела на свое творение, как на неразборчивые иероглифы. Затем в полном отчаянии закрыла файл.
      Разве сама она лучше журналистов, безжалостно впившихся в нее после автокатастрофы? Если честно, она не могла утвердительно ответить на свой вопрос. Необходимо заняться другими темами, не имеющими никакого отношения к отвратительным признаниям и мелочным навязчивым идеям.
 
      Телефон снова зазвонил. Дэйв поднял трубку и прикрыл микрофон ладонью.
      – Опять Стюарт Харгривс. Сара, пожалуйста, разберись с ним. Я не могу весь день играть в эти глупые игры.
      Сара затрясла головой.
      – Я не хочу ни с кем говорить.
      – О Господи. – Дэйв снял ладонь с микрофона. – Простите, она на совещании… Хорошо, только возьму карандаш. Хорошо… Хорошо… Восемь часов? Конечно, я передам ей. До свидания.
      Дэйв вручил Саре адрес.
      – В восемь часов мистер Харгривс ожидает тебя к ужину.
 
      Итальянский ресторан на Шарлотт-стрит выглядел именно итальянским рестораном, а не карикатурой на него. Но Саре было на это наплевать, и она злилась оттого, что ей, образно говоря, выкрутили руки. Она пыталась дозвониться до Стюарта, но он был недосягаем.
      Весь остаток дня Сара подумывала просто не явиться на свидание, однако в конце концов решила, что пойдет и скажет Стюарту: она не останется и нечего ему зря тратить вечер.
      Стюарт уже заказал бутылку вина и ждал ее.
      – Сара, как приятно вас видеть. Спасибо, что пришли.
      – Я не останусь, – резко сказала она. – И вы не должны были воображать, что я вообще приду.
      Стюарт явно растерялся.
      – Прошу прощения.
      Сара уже развернулась, чтобы уйти, но заколебалась. Почему она бежит от него? Почему пытается отгородиться от всех, кто хочет помочь ей? Большая часть ее жизни погибла в автокатастрофе, а теперь она старательно разрушает ту малость, что осталась.
      – Стюарт, это я должна просить прощения, – сказала она, садясь.
      Харгривс взял ее за руку.
      – Со временем станет легче, поверьте мне.
      Сара уже устала слышать подобные слова, с какими бы добрыми намерениями они ни произносились.
      – Откуда вы знаете? Ваша жена жива.
      – Синтия? – фыркнул Стюарт. – Она может завтра шагнуть под автобус, и я ни на секунду не потеряю сон… Простите, это замечание явно в дурном вкусе.
      Стюарт редко упоминал свою жену, и Сара удивилась горячности, с какой он сделал это сейчас.
      – Все в порядке. Люди не должны ходить вокруг меня на цыпочках до конца моей жизни.
      – Сара, я понимаю, что вы сейчас переживаете. Когда-то давным-давно я отчаянно влюбился. Я уже был женат на Синтии, но от всего отказался бы ради той женщины, только она ушла из моей жизни. Исчезла, и я никогда ее больше не видел. Она не умерла, но для меня это ничего не меняло. Я скорбел так же сильно, как если бы она умерла. И это чувство потери не покидает меня. Даже теперь. Но мало-помалу боль становится терпимой. – Стюарт печально улыбнулся. – Однажды утром вы проснетесь, и мысль о Билле не будет вашей первой мыслью.
      Последние слова глубоко тронули Сару. Стюарт действительно ее понимает.
      – Не могу даже вообразить, что это утро когда-нибудь настанет.
      – Настанет. Я знаю, вы почувствуете себя виноватой. Но память о любви не угаснет, когда утихнет боль. Просто вы перестанете тосковать о потере и начнете радоваться тому, что Билл был частью вашей жизни, хоть и недолго. Очень многие проходят по жизни, вообще не испытав того, что было у вас с Биллом. Вы – счастливый человек, хоть сейчас вам так не кажется.
      Сара почувствовала, как к глазам подступают слезы.
      – Но необходимо кое-что изменить, – мягко продолжал Стюарт. – Билл так много подарил вам. Вы в долгу перед ним и не смеете хоронить себя заживо. Не забывайте о нем, но не лишайте себя возможности снова испытать счастье. Поверьте тому, кто все это пережил.
      – А разве вы не лишили себя этой возможности?
      Стюарт грустно кивнул.
      – Но я – старый человек, и мне уже поздно сожалеть о чем бы то ни было.
      Несмотря на все его уверения, Саре показалось, что его собственное горе невыносимо.
      – Вы молоды, перед вами вся жизнь. У вас будет новая любовь, будет семья.
      Сара вздрогнула и отвела взгляд. Стюарт не знает об операции и потерянном ребенке.
      – Возможно. Кажется, я действительно проголодалась. Закажем что-нибудь?
      – Конечно. Только я сам сделаю заказ. – Он подозвал официанта, заказал ужин на двоих и, когда официант отошел, сказал: – Знаете, в такое время очень важны друзья. И мне хотелось бы думать, что мы стали добрыми друзьями.
      – Да, я тоже так думаю.
      – Тогда, может, примете наконец мое приглашение на матч «Камдена»? – с улыбкой спросил Стюарт. – Один из владельцев клуба – мой друг.
      – Не уверена, что смогу пойти.
      – Пожалуйста.
      – Я подумаю. А кто ваш друг? Стивен Пауэлл?
      – Боже упаси! – возмутился Стюарт. – Питер Баррет.
      – Почти ничего о нем не слышала. Он довольно пассивный партнер, не так ли?
      – Когда вы увидите Стивена Пауэлла, то поймете, что это наилучший вариант.

      Майским вечером в среду Сара протиснулась через толпу преданных болельщиков и охотников за автографами в зал совета директоров клуба «Камден юнайтед». Словно желая поднять футбол на непривычно интеллектуальный уровень, стены обшили поддельным красным деревом, как библиотеку, и увешали черно-белыми фотографиями всех команд, начиная с создания клуба в 1920 году. Застекленный шкаф стонал под тяжестью кубков, выигранных за семьдесят лет.
      – Рад, что вы смогли прийти, – сказал Стюарт, приближаясь к Саре. – Позвольте познакомить вас с Питером.
      Питер Баррет, по профессии торговец предметами искусства, был больше похож на кроткого любителя крикета, чем на владельца футбольного клуба, и выглядел бы уместнее на деревенской лужайке, чем на охваченном футбольной лихорадкой стадионе.
      – Счастлив познакомиться с вами, – сказал Баррет тихим голосом, очень гармонирующим с его внешностью.
      Не успела Сара ответить, как раздался грубый окрик с манчестерским акцентом:
      – До сих пор не можешь оставить в покое юных девиц, Харгривс?
      Сара узнала Стивена Пауэлла, президента «Камден юнайтед», хотя он – не в пример Стюарту – в реальной жизни выглядел гораздо хуже, чем на фотографиях. Пауэлл, примерно одних лет со Стюартом, был повыше, но явно проиграл битву с ожирением. Его лицо напомнило Саре мопса, и, судя по противной ухмылке, этот мопс выбрал своей костью Стюарта.
      – Это Сара Мур из «Санди Войс», – холодно сказал Стюарт.
      – Смотри, чтобы жена не узнала, что ты спишь с оппозицией. – Под пристальным взглядом Пауэлла Сара внутренне съежилась. – Вижу, твои пристрастия не изменились. Тот же тип. Да, все тот же тип, – задумчиво повторил он.
      – Когда-нибудь, Пауэлл, – оборвал его Стюарт, – жизнь сотрет с твоего лица эту самодовольную ухмылку.
      Сару ошеломила их нескрываемая обоюдная враждебность. Впервые в ее присутствии Стюарт сбросил маску вежливости, и Сара не сомневалась: будь мужчины на двадцать лет моложе, они уже, сцепившись, катались бы по полу.
      Стюарт извинился и, все еще дрожа от ярости, направился к туалетам.
      Сара повернулась к Питеру Баррету.
      – Какая кошка между ними пробежала?
      Питер пожал плечами.
      – Понятия не имею. Забудьте и позвольте угостить вас чем-нибудь.
      Когда Стюарт вернулся, гневный румянец почти сошел с его лица.
      – Сара, примите мои искреннейшие извинения за ту неприятную сцену. Пауэлл – настоящая скотина. Он оскорбил вас.
      – Вовсе нет. Но будем надеяться, что футболисты окажутся более дружелюбными.
      Рассмеявшись, Питер и Стюарт повели Сару в директорскую ложу.
      – Стюарт, как ты думаешь, сколько денег достанется Йэну от этого матча? – спросил Питер, когда компания заняла свои места.
      – Глядя на эту толпу, я бы сказал, около двухсот тысяч фунтов.
      – Неплохое выходное пособие.
      – Не думаю, что Йэн покинет команду в ближайшем будущем, вряд ли он увидит эти деньги. У него огромные карточные долги. Немного же он заработал за десять лет. – Питер умолк на секунду. – Сара, это не для печати. Я разговариваю с вами, как с другом Стюарта, а не как с журналисткой.
      – Очень жаль. – Она улыбнулась, разгоняя опасения Питера. – Я понимаю.
      Когда начался матч, Стюарт забыл о своей сдержанности. Сара с легкой грустью заметила, как в мальчишеском энтузиазме он стал похож на ее отца. Стюарт наслаждался каждым прорывом, каждой передачей, и его бурный восторг казался не совсем уместным для бывшего члена кабинета министров. Однако Сара находила его поведение очень естественным и видела в нем подтверждение того, что больше всего любила в этой игре: футбол – великий уравнитель.
      Стюарт вскочил с места и завопил:
      – Ну давай же, приятель!
      Вдруг он схватился за грудь и дико закашлялся. Сара подхватила его за локоть.
      – Сядьте, Стюарт.
      – Не волнуйтесь, – сказал он, чуть отдышавшись.
      – Стюарт, пожалуйста, сядьте.
      Он подчинился.
      – Сейчас все пройдет, не обращайте внимания.
      Не обращать внимания? Стюарт вдруг постарел на глазах, и сердце Сары сжалось от тревоги и жалости. Незаметно для себя она успела привязаться к этому человеку, почему-то ей хотелось заботиться о нем. И еще ей казалось, что ее забота нужна ему.
      К концу первого тайма Стюарт уже выглядел как обычно.
      – Думаю, бренди нас согреет, не возражаете?
      Они вернулись в зал. Там было очень мало женщин, и те в основном – жены, допущенные в «святая святых» из милости.
      Шумный спор, разгоревшийся в другом конце зала, прервал ее размышления.
      – Я хочу выпить, и я выпью! – раздался визгливый голос. – Будьте добры, двойной виски.
      Когда люди благоразумно расступились, Сара увидела, что один из спорщиков – Стивен Пауэлл. Женщине было лет пятьдесят пять, но она явно не желала смириться с возрастом: узкие черные леггинсы, открытый топ из лайкры под леопарда и толстый слой грима, под которым на одутловатом лице с трудом угадывались следы былой красоты. Хрупкие рыжие волосы были так нещадно начесаны, что, казалось, вот-вот отвалятся.
      – Если не хочешь, чтобы я устроила сцену прямо здесь, не мешай мне пить.
      – Неужели ты не можешь хоть раз сдержаться? – прошипел Стивен. – Хватит позорить меня.
      – Прекрасно, во всем виновата я. Как всегда. – То ли от выпитого, то ли от полученного выговора женщина разрыдалась и выбежала из комнаты.
      – Кто это? – спросила Сара.
      – Несчастная жена Стивена, Джеки, – ответил Стюарт. – Вы слишком молоды, чтобы помнить, но в шестидесятых Джеки была очень известной фотомоделью. Однако время и – в еще большей степени – Стивен не были добры к ней. Отсюда и проблема с алкоголем. Трудно поверить, но когда-то она была на самой вершине рядом с Джин Шримптон, Твиги и Бабочкой…
      – Стюарт? – Сара коснулась его руки. – Вы кажетесь сейчас таким далеким.
      – Простите. Стариковские воспоминания. Так о чем я говорил? Стивен безобразно обращается с Джеки. Неудивительно, что бедняжка пьет.
      – Есть ли здесь еще кто-то, кого мне следует знать?
      – Кажется, нет. Вернемся на трибуну.
      Трибуны взорвались овацией, когда на поле выбежал Йэн Самнер.
      – Так он остается? – спросил Стюарт Питера.
      – Думаю, он захочет остаться как можно дольше. Что ждет его, когда он уйдет из спорта? В лучшем случае карьера страхового агента. Срок его контракта истекает только через год. Йэн неплохо играет и достаточно молод, чтобы продлить его контракт.
      – Сегодня он играет лучше, чем в… – Не успел Стюарт закончить свою мысль, как Йэн забил гол. Болельщики хозяев поля вскочили на ноги и взревели. – Рано списывать его со счетов.
      – Он явно надеется создать у нас именно такое впечатление.
      Раздался финальный свисток, и они уже собрались покинуть трибуну, когда Сара заметила в углу обмякшую Джеки Пауэлл. Она потрясла женщину за плечо.
      – С вами все в порядке?
      – Что? Кто вы? – Джеки быстро вытерла слюну, скопившуюся в уголках рта.
      – Сара Мур. Вы в порядке?
      – В каком только может быть жена этого ублюдка. – Заметив, что Сара удивлена ее откровенностью, Джеки усмехнулась – Не тревожьтесь, милая. Тут всем о нас все известно. – Она протянула руку, чтобы Сара помогла ей подняться, и поинтересовалась: – Мы победили?
      Сара утвердительно кивнула.
      – По крайней мере, у него будет сегодня не очень поганое настроение. Так как вы сказали вас зовут?
      – Сара.
      – Спасибо, деточка, что разбудили меня. Стивен оставил бы меня здесь на всю ночь.
      Джеки говорила еще довольно неразборчиво, но героически старалась протрезветь.
      Подошел Стюарт и, увидев приближающегося Стивена, сказал:
      – Сара, не возражаете, если мы уйдем отсюда?
      Джеки снова рассмеялась.
      – Правильно, Стюарт, давайте, сваливайте. Я его отвлеку.
      Сара на ходу оглянулась. Стивен тыкал пальцем им вслед и ругал Джеки.
      – Подвезти вас? – спросил Стюарт, когда они подошли к ожидавшему его автомобилю. – Или вы на своей машине?
      Сара не садилась за руль с момента катастрофы. Она просто не в силах была это сделать.
      – Это было бы замечательно.
      Стюарт удобно раскинулся на заднем сиденье «Даймлера».
      – Сожалею об эпизоде со Стивеном Пауэллом, но я вас предупреждал!
      – Из-за чего все это?
      Стюарт сделал вид, что не слышал вопрос.
      – Так как вам нравится работа?
      – Ужас. Я ее ненавижу.
      – Должен признаться, что не люблю бульварных репортеров, кроме вас, разумеется.
      – Я все там же, с чего начинала. Даже хуже. По меньшей мере, после колледжа у меня было вдохновение. Терпеть не могу писать о скандалах.
      – Тогда пишите о том, что любите.
      – Например?
      – Странно, что вы сами не догадались. Ответ очевиден. О футболе.

      Сара стояла на полупустой трибуне, пытаясь игнорировать поддразнивания Джона Рудмена, но увлечься унылой игрой было очень сложно. На прошлой неделе она вообще была единственным репортером в ложе прессы – принимающий клуб даже объявил о ее присутствии по радио.
      Прошел год после смерти Билла, и предсказание Стюарта начинало сбываться. Она не забывала Билла, но, когда просыпалась, ее первые мысли были о работе. Начало карьеры футбольного комментатора нельзя было назвать ярким. Саймон Холлэнд постоянно умолял ее вернуться к скандальной хронике и позволял освещать самые захудалые матчи и то только тогда, когда не было альтернативы-мужчины. Сара оставалась непреклонной: она будет спортивным репортером или никем. В результате ее рабочая нагрузка быстро сокращалась, чего нельзя было сказать о больничных счетах.
      Теперь она понимала, как глупо было ожидать большего. Когда работа все же появлялась, это были матчи третьего дивизиона: из тех, в которых центральный нападающий должен был бы расстрелять из «узи» команду соперников, не меньше, чтобы удостоиться больше двух строчек в газете.
      Однако, если поручаемые ей матчи оказывались все ближе к последней строке Национальной лиги, оскорбления, которые ей приходилось терпеть от коллег-мужчин, находились явно в первом дивизионе.
      – Я не женоненавистник, – сказал Рудмен, всем своим видом доказывая обратное, – но ты должна признать, что женщины не созданы для футбола.
      Сара медленно осмотрела его с головы до ног и обратно. Не меньше ста десяти килограммов, широкое туповатое лицо, вечная сигарета в зубах.
      – А ты, значит, создан?
      Остальные мужчины засмеялись, а кто-то крикнул:
      – Джон, не в бровь, а в глаз.
      – Да, но я хоть играл в свое время. А она – нет.
      – Ты хочешь сказать, что о медицине могут писать только врачи, а о судопроизводстве – юристы?
      Сара постаралась скрыть свой гнев, но ей до смерти надоел этот мужской шовинизм. Пожалуй, они боятся, что, допустив в свой круг женщин, лишат футбол его мистического ореола.
      Мужчины, как по команде, сомкнули ряды.
      – Берегись, Джон, – взревел один из них. – Ты же знаешь, что говорят о рыжих.
      Свисток об окончании первого тайма разрядил обстановку, и Сара последовала за остальными репортерами к телефону. Игра была такой же серой, как погода, и скучный нулевой счет вряд ли изменится. Похоже, ей нечего будет добавить к набросанному уже репортажу после финального свистка.
      Не успела Сара положить трубку, как к ней подошел Стэн, пожилой репортер, приглядывавший за пресс-баром.
      – Сара, как вы думаете, сандвичей достаточно?
      Сара недоверчиво взглянула на него.
      – Джону хватит, но насчет остальных не уверена.
      Вид жалкого угощения не улучшил ее настроения. Когда она появилась здесь в первый раз, Стэн попросил ее приготовить чай. Всех это очень рассмешило, и с тех пор Стэн продолжал игру.
      Сара жевала черствый бутерброд со скукожившейся ветчиной, и заголовок одной из ее прежних статей «ЮНОША ЖЕНИТСЯ НА СОБСТВЕННОЙ МАЧЕХЕ» казался ей не таким уж отвратительным.
 
      – Мне необходима постоянная работа. Я больше не могу жить впроголодь, – стонала Сара в уютной кухне Кейти.
      Вынимая из духовки картошку в мундире, Кейти кивнула.
      – Мое предложение остается в силе. Если хочешь сюда переехать… – На улице взорвалась петарда. Кейти вздрогнула и выронила картофелины. – Чертовы мальчишки, стреляют с утра до ночи. – Она наклонилась за картошкой, размышляя, как бы поаккуратнее выложить свои новости. – Ты не возражаешь против кожуры?
      Сара покачала головой. Совершенно ясно, что Кейти нервничает не только из-за фейерверка.
      – Кейти, у вас с Джозефом все в порядке?
      – Да, и я собиралась кое-что сказать тебе, – ответила Кейти, закуривая новую сигарету, хотя только что затушила предыдущую. Она нервничала с того самого момента, как Джозеф сделал ей предложение. – Мы женимся.
      – Ты уверена, что поступаешь правильно? – спросила Сара. Ужасно, но теперь уже невозможно было взять назад опрометчиво вырвавшиеся слова, и она просто молча смотрела на подругу.
      Кейти села.
      – Если бы это сказал кто-то другой, я пришла бы в ярость.
      Испытывая неловкость, Сара опустила голову.
      – Я просто имела в виду… ты знаешь… у вас были проблемы… – она заплакала. – Я просто мерзкая завистливая стерва.
      Кейти вскочила и оторвала кусок бумажного полотенца.
      – Прости. Это я бесчувственная дрянь.
      Сара взяла бумажную ленту и высморкалась.
      – За что ты извиняешься? Поверить не могу, что пыталась оправдаться.
      – Тс-с, не волнуйся.
      – Я подумала: «Почему Кейти должна быть счастлива?»
      – Не оправдывайся, я прекрасно тебя понимаю. Любой, кто видел нас тогда в Нью-Йорке, не предсказал бы такого поворота. Помнишь, как я ревела в туалете? Я чувствовала себя точно так же, как ты сейчас. Я смотрела на вас с Биллом и думала: «Почему у меня этого нет?»
      – Но ты промолчала.
      Кейти обняла Сару за плечи.
      – Кто говорит, что наши чувства всегда должны быть добрыми? Я поражаюсь, как ты смогла взять себя в руки. Когда я вернулась из Японии и увидела тебя в той конуре… Но не будем вспоминать.
      – Нет, продолжай.
      Глаза Кейти затуманились слезами.
      – Я боялась, что ты убьешь себя. Помнишь, когда ты вернулась в «Войс» и не подходила к телефону? Ну, я все равно звонила каждое утро и разговаривала с Дэйвом, чтобы убедиться: ты в редакции. И посмотри на себя сейчас: ты справилась и строишь новую жизнь.
      – Какую жизнь? Моя работа, мое жилье – сплошной кошмар.
      – Потому что ты нарочно создаешь себе трудности. И я восхищаюсь тобой. Ты могла переехать ко мне и писать о пластических операциях увядающих кинозвезд, и все катилось бы как по маслу. Но ты начала с нуля, как в Америке. И, как в Америке, ты снова добьешься успеха.
      – Когда свадьба?
      Сара не стала поздравлять Кейти: самые искренние поздравления показались бы сейчас фальшивыми.
      – Когда мы оба найдем окошко в своих расписаниях, – засмеялась Кейти. – Где-нибудь в следующем году. Я понимаю, что у любого, кто знает нас, могут возникнуть сомнения. У нас были свои взлеты и падения, но думаю, я виновата в них не меньше Джозефа. Мы оба ставим работу на первое место и не уделяем достаточно времени друг другу. Наверное, такое случается со всеми профессиональными парами…
      Кейти самой показалось, что она оправдывается.
 
      Когда второй раз принесли меню, Мэгги отшвырнула его и рявкнула:
      – Уберите эту гадость.
      Мэгги хотела встретиться в баре, но Сара настояла на ресторане, и Мэгги не сомневалась: Сара хочет убедиться, что она не голодает. В каждом телефонном разговоре Сара прежде всего интересовалась, как Мэгги питается.
      Кипя от злости, Мэгги взглянула на часы. Чтобы явиться сюда, она пропустила занятие в спортзале. Мэгги уже собиралась уйти, когда в ресторан вбежала Сара.
      – Прости. Я совсем потеряла представление о времени. Ты уже заказала?
      «Не прошло и десяти секунд, а она уже начинает», – подумала Мэгги.
      – Я ждала тебя.
      – Умираю с голоду. Ты бывала здесь? У них очень вкусный жареный тунец. – Сара поняла, что пережимает, и сменила тему. – Как дела на работе?
      – Хорошо, – с облегчением ответила Мэгги. – Я только что начала новый раздел «Эффектная Хлоя». Ну, знаешь, дешевый шик и все такое. Я просто смотрю в «Мариэллу» и передираю их идеи. Конечно, наши читательницы на двадцать лет старше, но какая разница?
      Вернувшийся официант опасливо покосился на Мэгги.
      – Вы готовы заказывать?
      – Жареный тунец, пожалуйста, – решительно сказала Мэгги.
      – Мне то же самое, – откликнулась довольная Сара. – И грибной жюльен на закуску.
      Официант вопросительно взглянул на Мэгги.
      – Мне все равно.
      Они заказали бутылку белого вина, и, в ожидании закуски, Сара стала рассказывать Мэгги о своих попытках пробиться в мир футбольных комментаторов.
      – Не очень-то шикарно.
      Сара подумала, что у Мэгги несколько извращенное представление о шике и красоте. Если только такое возможно, Мэгги была еще более худой, чем в их последнюю встречу. Двойные борозды в уголках рта стали еще глубже, а скулы в любой момент готовы были прорвать кожу. От щедрого макияжа, нанесенного широкими мазками, лицо Мэгги напоминало разрисованный череп.
      В молчании они принялись за еду. Атмосфера накалялась. Сара отчаянно хотела восстановить нормальные отношения с Мэгги, может, даже рассказать о потерянном ребенке, и, кто знает, вдруг общая скорбь залечит старые раны. Но, глядя на сидящий перед нею призрак, Сара сомневалась, возможны ли вообще нормальные отношения с Мэгги.
      Все попытки поговорить о еде натыкались на мгновенно вспыхивающую ярость. И сейчас Сара злилась на неспособность Мэгги признать, как сильно болезнь изменила ее.
      Мэгги тем временем злилась от того, что Сара следит за каждым съеденным ею куском. Ей пришлось полностью съесть свою порцию, но каждый кусок словно костью застревал в горле, и ощущение сытости вызывало чувство, похожее на панику. Мэгги казалось, что она теряет контроль над ситуацией.
      – Что ты наденешь на свадьбу Кейти? – в отчаянии спросила Сара.
      Мэгги скривилась.
      – Я знаю, что она пригласила меня только ради тебя. И в ее изысканном приглашении нет ни намека на Хью.
      – Как поживает Хью? – спросила Сара, не желая спорить.
      – Мы немного подрались в прошлый уик-энд. Он обвинил меня в том, что я заигрывала с одним парнем в клубе.
      – А ты заигрывала?
      – Конечно. Нельзя позволять мужикам расслабляться. Хью просил меня пригласить тебя в «Тотем». Ты ему очень нравишься.
      Сара украдкой взглянула на тарелку Мэгги.
      – Неужели?
      В ее вопросе Мэгги послышалось презрение. И это после всего, что было высказано в Нью-Йорке!
      – Мне надо в туалет.
      – Я пойду с тобой, – сказала Сара, поднимаясь.
      «Невероятно!» – подумала Мэгги.
      – Может, ты сначала закажешь десерт?
      – Хорошо. Как насчет фруктового торта?
      – Отлично.
      Мэгги вошла в кабинку и заперла дверь. Опустившись на колени, она схватилась одной рукой за унитаз, а палец другой сунула в горло. «Что бы я ни делала, все плохо, – подумала она, изрыгая ужин. – Глупая. Жирная. Уродина».
      Освободив желудок, Мэгги вытерла рот и почувствовала себя увереннее. Спустив воду, она отперла дверь и подкрасила губы. Остальные кабинки были пусты. Хорошо, что никто ее не слышал.
      Когда Мэгги вернулась к столику, Сара расплачивалась по счету.
      – Я не стала заказывать десерт, – сказала она, глядя Мэгги в глаза. – Какой смысл?
 
      Февральский снег начинал таять, и рефери объявил, что земля пригодна для игры. Сидя между Стюартом и Стивеном Пауэллом в директорской ложе «Камдена», Сара подумала, что ощущала больше дружелюбия на матче «Арсенал» – «Тотенхэм».
      Странно, почему Стюарт не поддерживает клуб, где к нему относились бы получше? К тому же, «Камден» бултыхается на самом дне дивизиона, и результат сегодняшнего матча против «Эштона» предрешен. Несмотря на слухи о том, что вратарь «Эштона» Билли Тод снова пристрастился к кокаину, команда играет великолепно. Однако за пять минут до конца игры на нападающего «Камдена» Леса Саттона снизошло редкое вдохновение, и он провел мяч через линию защиты «Эштона». Билли Тод бросился навстречу, и Саре показалось, что он даже не заметил, как мяч пролетел над его головой и попал в сетку ворот.
      Когда просвистел финальный свисток, Сара впервые увидела легкую улыбку на лице Пауэлла и подтолкнула локтем Стюарта.
      – Он выглядит довольным.
      – Так и должно быть. Никто не думал, что у «Камдена» есть сегодня хоть один шанс. Особенно букмекеры.
      Сара отклонила приглашение Стюарта выпить. Ее мучили угрызения совести. Хотя Билли Тод вернулся в «Эштон», своим разоблачением Сара отняла у него два года профессиональной жизни. И ради чего? Она все еще в «Войсе» и пишет всякую чушь.
      Появление в пресс-баре Джона Рудмена не улучшило ее настроения, напомнив, что такие бесталанные лентяи, как Рудмен, продвигаются только благодаря тому, что висит у них между ног, а ей – чтобы свести концы с концами – придется вернуться к постылым скандалам. Саймон Холлэнд поставил ей ультматум: или бросить футбол, или выметаться из газеты. Ее финансовое положение не позволяло спорить.
      – Я подвезу вас, – сказал Стюарт, беря ее под руку.
      Они шли по заснеженной автостоянке к «Даймлеру», и Сара вдруг поняла, что Стюарт не ведет ее, а тяжело опирается на ее руку.
      – Стюарт, как вы себя чувствуете? – Она встревоженно взглянула на него. За последний месяц он сильно сдал.
      – Погода играет злые шутки с моим ревматизмом. Мне не следовало приезжать сегодня, но я так мечтал провести день с вами.
      – И я тоже. – Сара открыла ему дверцу. – Но как бы мне хотелось появляться здесь в качестве репортера.
      Стюарт тяжело опустился на заднее сиденье, и Сара скользнула вслед за ним.
      – Вы знаете, что «Геральд» ищет футбольного обозревателя? – спросил Стюарт, доставая из кармана плоскую фляжку и вручая ее Саре.
      Она глотнула виски и вернула Стюарту фляжку.
      – Я не видела объявления.
      – И не увидите. Синтия считает, что, если человек достаточно умен, чтобы узнать о вакансии, он уже наполовину достоин работы в «Геральд». Почему бы вам не позвонить спортивному редактору?
      – Дину Гейвину? Позвоню в понедельник утром. Можно мне…
      – Сара, только не говорите, что узнали о вакансии от меня, – попросил Стюарт. – Синтия немедленно внесет вас в «черный список». Один Бог знает, как она до сих пор не пронюхала про нас.
      – Я только хотела спросить, можно ли еще выпить. Я не согрелась. Стюарт, вы же знаете, я никогда не ссылалась на нашу дружбу. А о чем Синтия может «пронюхать»?
      – Ни о чем. Но она все истолкует по-своему. Вот, держите. – Он вернул Саре фляжку.
      – Вы не знаете, эта работа штатная?
      Стюарт утвердительно кивнул.
      – Правда, я не знаю деталей. Стараюсь не влезать в дела Синтии в тщетной надежде, что когда-нибудь она ответит мне тем же.
      – Это было бы замечательно. Постоянная зарплата поможет мне расплатиться по больничным счетам. Боюсь, что останусь должником американской страховой компании до конца своих дней.
      – Вы никогда мне об этом не говорили.
      – Долг в пятьдесят тысяч фунтов – это не то, о чем можно кричать во весь голос.
      – Пятьдесят тысяч? Бедная девочка.
      – Не спорю.
 
      «Сегодня поп-звезда Мэт Френтон в эксклюзивном интервью «Санди Войс» признался, что ложится в клинику – пятьсот фунтов стерлингов в сутки – чтобы избавиться от одержимости сексом».
      Сара прекратила печатать, размышляя, не добавить ли, что, делая свое душераздирающее признание, звезда пыталась сжать ей колено.
      – Чушь, – сказала она вслух, стирая с экрана написанное.
      – Зря, – засмеялся Дэйв. – Бедняга измучился. Все эти поклонницы – слишком сильное искушение.
      – А тебе не кажется, что его признание связано с выпуском нового альбома после полного провала предыдущего?
      – Это одна из версий, – пожал плечами Дэйв.
      – Типичная история для этой газеты, – вскипела Сара и уже хотела произнести очередную речь, обличающую «Войс», когда зазвонил телефон.
      Пытаясь успокоиться, она не сразу взяла трубку. Ее нервозность объяснялась ожиданием звонка из «Геральд». Неделю назад она прошла собеседование, и Дин Гейвин сказал, что даст ей знать о результатах.
      – Сара Мур. «Санди Войс».
      – Привет, Сара. У тебя такой деловой голос.
      Сара разочарованно поникла.
      – Привет, мам.
      – Я быстро, любовь моя. – Джун явно нервничала. – Миссис Сэмюэлс уже поставила чайник, но я решила позвонить. Я перевожу кое-какие деньги на твой банковский счет.
      – Зачем?
      – Чтобы помочь тебе расплатиться с долгами.
      Сара была тронута. Мама всегда спрашивала, хватит ли ей денег заплатить за отопление.
      – Не надо, мам. На этой неделе я написала пару лишних статей.
      – Я уверена, что этого недостаточно для оплаты больничных счетов. Мне заплатили по одному из страховых полисов твоего отца. Гарри всегда удачно вкладывал деньги… – Голос Джун сорвался.
      – Мама, ты представляешь, сколько я должна?
      – Что-то около пятидесяти тысяч фунтов. Я перевожу пятьдесят пять, чтобы наверняка.
      Сара лишилась дара речи. Пятьдесят пять тысяч фунтов? Ее отец при жизни и мечтать не мог о таких деньгах.
      – Мама, это невозможно.
      Казалось, Джун не терпится повесить трубку.
      – Никаких споров. Ты возьмешь деньги, и точка. Именно этого хотел бы твой отец.
      – Я не знаю, что сказать…
      – Пообещай, что скоро приедешь повидать меня. Все. Стучит миссис Сэмюэлс. Я должна идти.
      Сара положила трубку. Разговор казался нереальным. Как по мановению волшебной палочки ее долги превратились в дым. Конечно, она могла бы поспорить с матерью, но знала, что это бесполезно.
      – Ты выглядишь так, словно выиграла в лотерею, – сказал Дэйв. – А сейчас я развеселю тебя еще больше. Только что тебе позвонил мистер Гейвин, и я сказал, что переведу звонок кому-нибудь из твоего отдела.
      Сара оцепенела.
      – И кому же ты его перевел?
      – Холлэнду, разумеется. Ты же знаешь: этот жалкий ублюдок обожает принимать для нас послания.
      Сара никому в редакции не рассказывала об интервью в «Геральд».
      – Ты понимаешь, что наделал, чертов идиот?
      Она посмотрела на кабинет Холлэнда в другом конце зала. Саймон все еще говорил по телефону и счастливым не выглядел. Что делать? Придется разговаривать из его кабинета. Если Гейвин собирается предложить ей работу, не стоит играть с ним в кошки-мышки. Вряд ли ему это понравится. А если нет, неприятности возникнут с Холлэндом.
      Саймон увидел ее через стеклянную перегородку и жестом пригласил войти.
      – Это тебя.
      Он передал ей трубку.
      Услышав, что Гейвин берет ее на работу, Сара уже плохо разбирала остальное, потом повесила трубку и взглянула на Холлэнда.
      – Ты меня надула. Могла бы сказать, что ищешь работу. Я из кожи вон лез ради тебя. Взял обратно после побега в Америку.
      Сара уже собралась извиниться, но передумала. Какого черта?
      – Сколько раз я просила перевести меня на футбол? Ты знал, что я сумею. Если я могу вложить душу в ерунду, которой ты заставляшь меня заниматься, то вряд ли провалю дело, которое люблю. Но ты не позволил мне писать о спорте, потому что я женщина. Ты не делал мне никаких одолжений, Саймон.
      Холлэнд не мог долго хмуриться.
      – Пожалуй, ты права. Не делал.
      – Теперь, если позволишь, я должна закончить эксклюзив по Мэту Френтону.
      Она открыла дверь.
      – Сара?
      Она обернулась.
      – Что?
      – Желаю удачи! – Холлэнд подмигнул ей. – И пришли ко мне Тичера.
      Сара закрыла дверь кабинета и так громко завизжала от восторга, что в редакции мгновенно наступила мертвая тишина.
      Наконец! Наконец!

      С первой зарплаты в «Геральд» Сара уплатила начальный взнос за двухкомнатную квартиру в Хайгете и в начале мая переехала в собственное жилище.
      Ко дню свадьбы Кейти она еще не закончила распаковываться и с утра лихорадочно перебирала мешки с одеждой. Не было времени ходить по магазинам, да и заработки в «Войс» не позволяли даже думать о новом платье.
      В чемодане, уложенном Мэри и с тех пор ни разу не открытом, нашелся темно-серый льняной костюм, купленный в дорогом нью-йоркском магазине. Последний раз она надевала этот костюм на присуждение премий «Эмми» за лучшие телепередачи. Билл представлял одну из наград, и его короткая речь заставила публику чуть не падать в проходы от смеха. Сара с болью вспомнила, как смотрела на него, стоящего на сцене, и чувствовала себя самой счастливой женщиной в мире.
      Убрать костюм? Глупости. Ей и так будет нелегко сегодня. Не хватает еще разреветься, не успев выйти из дома.
      Быстро одевшись, Сара отправилась к Кейти и нашла ее примерно в таком же состоянии по поводу собственного наряда.
      – Вы столько тянули, а в итоге ты не готова. Мы опаздываем. Ты выглядишь отлично, поехали, – подгоняла Сара, чувствуя, что нервничает больше невесты.
      – Я не ошиблась, выбрав «Шанель»? Обычно в мае не бывает так жарко. Я задохнусь в этой шерсти. Надо было надеть белое. Знаешь, я всю жизнь мечтала выйти замуж в «Шанели» и в Челси, но сейчас чувствую себя пугалом.
      – Ты выглядешь потрясающе. Поехали. Машина ждет.
      Сара выразительно постучала по своим часикам.
      – У нас еще полно времени, – возразила Кейти. – И по традиции, невеста должна опоздать.
      Сара вздохнула и выглянула в кухонное окно.
      – Сад изумителен. Не понимаю, почему вы не устроили прием здесь.
      – Я хотела, но у Джозефа на этот счет свои идеи. Мне казалось, гражданская церемония должна быть простой и тихой, а теперь не представляю, во что нам все это обойдется. Похоже, мне все-таки придется согласиться на ту должность.
      – Какую?
      – Редактора «Мариэллы». Открой, пожалуйста, шампанское.
      – Поздравляю. Ты мне ничего не говорила.
      – Просто сомневалась, что соглашусь.
      Сара открыла шампанское и налила два больших бокала.
      – Почему?
      – Очень много работы. Я выхожу замуж… личная жизнь требует жертв.
      «Почему должна приносить жертвы ты, а не Джозеф?» – подумала Сара, но промолчала, чтобы не омрачать настроение невесты.
      Кейти отхлебнула шампанского.
      – Во всяком случае, разорившись на приеме, мы сэкономим на медовом месяце.
      – Мне казалось, что в июле вы уезжаете.
      – Джозеф уезжает через несколько дней. В Нью-Йорк, работать. Может, я заскочу к нему на пару дней.
      Почему Кейти ради Джозефа собиралась отказаться от должности главного редактора, если он даже не смог выкроить время для медового месяца? Сара взглянула на Кейти, и ей пришло в голову, что чего-то не хватает.
      – Мне казалось именно сегодня ты будешь курить непрерывно.
      – М-м. Я сумела бросить.
      – Молодец. Послушай, теперь уже мы действительно должны ехать. Джозеф решит, что ты от него сбежала.
      – Секундучку, – вскрикнула Кейти и прижала ладонь ко рту. – Меня тошнит. – Она бросилась в ванную и через несколько минут появилась, тяжело дыша. – Извини.
      – Нервы?
      – Наверное, – ответила Кейти, хотя тошнило ее по совершенно другой причине. Может, Сара сама догадается, в чем дело. Кейти не хватило духу сказать правду.
      – Ну теперь ты наконец готова?
      Кейти глотнула шампанского, нацепила жемчужное ожерелье, подхватила сумочку от Шанель и сказала:
      – Совершенно готова.
      На улице их ждал белый «Роллс-Ройс».
      – Я хотела поблагодарить тебя за Мэгги.
      В который уже раз Сара надеялась, что встреча с Мэгги поможет возродить былую дружбу. Однако, справляясь шаг за шагом с собственной депрессией, она все острее осознавала, как Мэгги погружается в бесконечный круговорот диет и различных гимнастик, не говоря уж о безрассудной влюбленности в омерзительного Хью.
      Когда «Роллс-Ройс» остановился перед зданием муниципалитета, Кейти нервно захихикала. В шикарной толпе гостей выделялась Мэгги в платье из ядовито-оранжевой тафты.
      – Я чувствую себя королевой-матерью. Просто оскорбительно, как они все таращатся на меня.
      – Тогда помаши им по-королевски.
      Кейти помахала.
      – Поверить не могу, что через двадцать минут стану миссис Кейти Маккейб.
      – Я не знала, что ты меняешь фамилию.
      Кейти заметила ее разочарование.
      – Я не хотела, но Джозеф так решил… ну, знаешь, ну, когда у нас будет… Ты считаешь, что я не права?
      – Вовсе нет.
      Но Сара солгала. Даже ради Билла она никогда бы не отказалась от собственного имени.
      Джозеф в элегантном сером костюме, заказанном Кейти у известного японского модельера, подбежал к машине. В его глазах стояли слезы.
      – О нет, – воскликнула Кейти. – Я сейчас разревусь. У меня глаза в порядке?
      Сара подала ей платочек.
      – Идемте скорее, пока мы все не разревелись.
      Кейти вышла из машины и повернулась к Саре.
      – Что бы ни случилось, кто бы ни был рядом, ты всегда будешь одним из самых близких людей в моей жизни.
      – Взаимно.
      Несмотря на дурные предчувствия, Сара не переставала молиться, чтобы Кейти была счастлива.
      Гости набились в зал регистрации и вскоре все покрылись испариной, так как температура была не меньше тридцати двух по Цельсию. Появился чиновник, и свадебная церемония началась.
      Изнемогая от жары, в измявшемся костюме, Сара словно издали слышала вопросы, которые никто никогда не задаст ей.
      – Кэтрин Джулиет Кларк, согласны ли вы…
      Опустив глаза, Сара нервно теребила руки, стараясь вообще ничего не слышать.
      – Свидетели, пожалуйста…
      – Сара!
      – Извини.
      Когда она шла, чтобы расписаться в книге, ее глаза были полны слез.
      На улице фотограф, друг Кейти, делал традиционные снимки молодоженов во всех ракурсах. Сара настояла на том, чтобы сфотографироваться втроем: она, Мэгги и невеста. Однако, когда они прижались друг к другу, стало ясно, насколько неискренни их широкие улыбки.
      – Готово, – сказала Кейти, слишком поспешно отстраняясь от Мэгги. – Поехали праздновать.
 
      Свадебный прием проходил в Хантингтон-клубе совсем неподалеку. Интерьер был точной копией старинного клуба для джентльменов вплоть до огромных кожаных диванов и картин старых мастеров. К свадебному торжеству все помещения были украшены сотнями белых лилий на длинных стеблях, а масляные лампы распространяли сильный мускусный аромат. Шампанское лилось рекой, и похожие на манекенщиц официантки в коротких черных платьицах порхали среди гостей с подносами, полными закусок.
      Балансируя тарелкой и бокалом, Сара протиснулась к Мэгги, развалившейся на диване.
      – Похоже на похоронный зал, – сказала Мэгги, опустошая бокал шампанского и громко рыгая. – Только покойника не хватает.
      – Ты пьяна. Поешь. – Сара протянула ей фаршированное перепелиное яйцо.
      – Я поела дома. – Мэгги вытянула ногу, останавливая проходящую мимо официанту. – Пожалуйста, наполните мой бокал.
      Мэгги прекрасно понимала, что пьяна, но, зная, что ее присутствие здесь нежелательно, только так могла пережить этот день.
      Как раз, когда Мэгги затушила сигарету в вазе с лилиями, появился Джозеф.
      – Похоже, в бисквитах слишком много алкоголя, – шепнул он Саре на ухо.
      Сара попыталась защитить Мэгги, хотя гости уже обращали на нее внимание. Исхудалая, в безвкусном платье, она представляла жалкое зрелище.
      – Она в порядке.
      – Я хотел поблагодарить тебя. – Джозеф чмокнул Сару в щеку. – Ведь это ты познакомила меня с Кейти, и теперь, когда ребенок на подходе, я могу честно сказать, что никогда не был так счастлив.
      – Ребенок?
      Саре показалось, что комната закружилась.
      – О Господи. Я думал, Кейти тебе сказала.
      Джозеф подхватил Сару под руку и подвел к дивану.
      У Кейти будет ребенок. Сару словно ударили кулаком в солнечное сплетение.
      – Прости. Я оказалась к этому не готова, – наконец выдавила она.
      Догадавшись, что случилось, подбежала Кейти.
      – О, Сара, мне так жаль. Я собиралась сказать тебе, но не было подходящего момента.
      – Сколько недель?
      Билл хотел десять детей: пять девочек и пять мальчиков. Но теперь ей никогда не испытать этого счастья: выносить собственного ребенка.
      – Семь.
      Сара попыталась разрядить атмосферу.
      – Так это вынужденный брак?
      Кейти села рядом и обняла ее.
      – Можно и так сказать. Послушай, мы хотим, чтобы ты была вроде крестной матери, только без всей этой религиозной чепухи.
      Слегка покачиваясь, с полубезумной улыбкой на лице, появилась Мэгги.
      – Вы не секретничаете?
      Кейти в отчаянии взглянула на Сару и Джозефа.
      – У Кейти отличные новости. Она беременна, – вежливо ответила Сара.
      – Неожиданный поворот…
      – Перестань.
      Сара оттащила Мэгги подальше, боясь, что та устроит сцену.
      Как только распространился слух о беременности Кейти, гости окружили счастливую пару, и Мэгги с Сарой остались одни. Они сидели рядом, погруженные каждая в свое горе.
      – Моему малышу уже было бы пять лет, – без всякого выражения произнесла Мэгги.
      «А моему – год», – подумала Сара, но вслух ничего не сказала.

      – Давай, Тоун, бей!
      – Слепой идиот!
      Воздух загустел от ругательств, и Сара испытывала сильное искушение попросить кого-нибудь из комментаторов закончить за нее репортаж. Они точно нашли бы более выразительные слова для описания игры «Эштона». После перевода в низшую лигу это был первый матч команды, блистательно стартовавшей в прошлом сезоне, но с тех пор стремительно катившейся вниз по наклонной плоскости.
      Джон Рудмен что-то крикнул, но Сара не разобрала его слов. По обе стороны от нее совершенно одинаковыми голосами ругались в микрофоны два радиокомментатора.
      Рудмен протиснулся к ней.
      – Нашла что-нибудь на Билли Тода?
      – Нет, он слишком умен. Играет лучше, чем весь прошлый сезон.
      – Вот именно. Уверен, что он просто сбивает нас со следа.
      В ложе прессы поговаривали, что Тоду платят за намеренный проигрыш матчей, и Сара не сомневалась, что вратарь знает об этих слухах. Может, Рудмен и прав, и все усилия Тода – лишь ловко разыгранный спектакль. Казалось, что Билли один играет за всю команду. От остальных не было никакого толку. С такой игрой они вполне могли бы остаться в раздевалке. Только удивительное искусство вратаря спасало «Эштон» от полного разгрома.
      Сара была полна дурных предчувствий. Дин Гейвин приказал ей не возвращаться в редакцию без интервью с вратарем «Эштона», а Тод не созвал пресс-конференцию, как она надеялась. Теперь у нее было две проблемы. Первая: все редакторы наверняка отдали своим репортерам точно такой же приказ, значит, после матча к Билли будет не подступиться. Вторая: даже если ей посчастливится пробиться к нему, Билли Тод узнает ее с первого взгляда и пошлет куда подальше. Нечего надеяться, что он забыл, кто она такая и что с ним сделала.
      Финальный свисток объявил сухую ничью. Над стадионом взметнулась песня Тины Тернер, а репортеры бросились к Билли Тоду. Когда Сара добралась до тоннеля, ведущего с поля к раздевалкам, там уже толкались журналисты и ослепительно мелькали фотовспышки. С появлением Билли Тода толпа взревела.
      – Билли, сюда!
      – Ходят слухи, что вы «сдаете» матчи. Что вы на это скажете?
      – Кто вам платит?
      – Билли, вы избавились от пристрастия к наркотикам?
      Тод игнорировал вопросы и стряхивал руки, дергавшие его за футболку.
      – Без комментариев.
      Сара пробиралась за проталкивающимся через толпу Билли, но, когда уже хотела положить руку на его плечо, перед ней вырос Том Бэнкс, тренер «Эштона».
      – Простите, мисс. Если хотите получить автограф, напишите нам.
      – Я – футбольный репортер «Геральд», – сказала Сара больше себе, чем тренеру, который уже ускользнул в раздевалку вслед за своим игроком и запер дверь.
      Ее лицо горело. Замечание Бэнкса слышали все. Джон Рудмен ухмылялся во весь рот. Сара развернулась и пошла прочь. Тод несомненно не раскроет рта, так что она ничего не потеряла.
      Она нашла на автостоянке свою машину, недавно купленный «Форд-Фиесту». Как ни страшно было снова садиться за руль, глупо тратить половину зарплаты на такси, к тому же работа требовала передвижения собственным транспортом.
      Некоторое время Сара обдумывала, что скажет Дину Гейвину, и следила за все растущей толпой журналистов у выхода из раздевалок. Вдруг возникла потасовка, значит, появился Билли Тод. Без всякого плана в голове, Сара завела двигатель и подъехала прямо к толпе, распахнув на ходу дверцу.
      – Билли, сюда!
      На лице футболиста мелькнуло недоумение. Оглядевшись, он понял, что его выбор ограничен, и прыгнул в машину. Два журналиста потянулись к ручкам, но Сара автоматически заблокировала дверцы.
      – Спасибо. Они сожрали бы меня живьем. – Билли внимательно взглянул на Сару. – Я вас знаю?
      Сара хотела солгать, но вряд ли ей это поможет. В любую секунду Билли мог ее вспомнить.
      – Я – Сара Мур, работаю в «Геральд», но вы, вероятно, помните меня по бару «У Микки».
      – Останови эту хренову машину.
      Билли вцепился в руль. Машину занесло.
      – Нет! Нет! – вскрикнула Сара и, выпустив руль, закрыла лицо руками.
      – Господи! – крикнул Билли. – Держи руль! Тормози!
      Слова Билли разорвали пелену страха. Сара снова схватилась за руль и нажала на педаль тормоза. Автомобиль снизил скорость и, содрогаясь, остановился. Только тут Сара поняла, что их вынесло на противоположную полосу и развернуло.
      – Ты украла у меня два года жизни, – тихо сказал Билли.
      – Мне очень жаль. – Сара зарыдала. – Я всегда об этом сожалела. Я не за тобой охотилась.
      – Так зачем ты это сделала?
      – …Честолюбие… мечты о карьере. Мне нечем гордиться…
      Футболист положил руки на приборную доску и опустил на них голову.
      – Только одна ошибка, но мне никогда не позволят забыть о ней.
      – Только одна?
      Билли поднял голову.
      – Да, но я не жду, что ты мне поверишь.
      Он отвернулся, чтобы открыть дверцу.
      – Позволь мне загладить мою вину. Пожалуйста.
      – И как ты собираешься это делать?
      – Если ты невиновен, я докажу это.
      – Ты дрожишь, – сказал он, глядя на ее руки.
      Только сейчас Сара заметила, что дрожит всем телом.
      – Я попала в страшную аварию. Я была за рулем, и мой… мой жених погиб.
      – Мне жаль. – Это были формальные слова, но голос прозвучал искренне. – Поедем отсюда.
      Сара развернула машину и медленно поехала через северный Лондон.
      – Может, выпьем и поговорим?
      – Я не пью. Не выпил ни капли с… ну, ты знаешь, с каких пор. Но не отказался бы посидеть где-нибудь в тихом месте.
      – Где именно?
      Билли пожал плечами.
      – Как насчет Хайгета?
      Сара несколько раз проходила мимо паба напротив своего дома, и там всегда было пусто.
      – Мне безразлично.
      Как Сара и надеялась, в заведении почти никого не было, только пара стариков сидела у стойки, уставившись в свои кружки с пивом.
      – Что будешь пить? – спросила Сара, как следует разглядев Билли в первый раз с того момента, как он прыгнул в ее машину. В обычном костюме Билли, как и многие футболисты в любой одежде, кроме спортивной, казался неуклюжим. Сара знала, что ему чуть за тридцать, но, несмотря на длинные, волнистые черные волосы, он выглядел гораздо старше. Сказывалось бурное прошлое.
      – Только апельсиновый сок, – сказал Билли, теребя толстую золотую цепь на шее. – Я действительно бросил пить.
      Билли сел в дальний от двери угол, и Сара принесла напитки.
      – Сегодня ты здорово играл.
      – Может, хотел что-то доказать. Ты сказала, что охотилась не за мной. А за кем?
      – Кроме наркотиков, я хотела выяснить, что творится за пятым столиком. Помнишь Фрэнка и его приятелей?
      – Ну?
      – Они связаны с тем, что происходит сейчас?
      Билли напряженно смотрел на нее.
      – Я могу сказать, но не для печати. Если ты снова подставишь меня…
      – Не подставлю, – пообещала Сара.
      – Ладно. Сначала они просили делать прогнозы… ну, знаешь, оценить форму игроков и все такое.
      – Они тебе платили?
      – Несколько тысяч.
      – Большие деньги за несколько советов.
      – Это была плата за консультацию.
      – Справедливо.
      – На самом деле они усыпляли мою бдительность. Через некоторое время они попросили меня устроить намеренный проигрыш. Я думал, что это шутка, но они были настроены очень серьезно. Как раз тогда от меня ушла жена, я был в жутком состоянии. Я тень не мог отбросить, не то что сдать матч.
      – Следовательно, ты никогда не брал денег за проигрыш?
      – Никогда, – подтвердил Билли. – Футбол – моя жизнь. Только в воротах я чувствую, что чего-то стою.
      – Так откуда такие упорные слухи?
      – Слухи не врут. Ты просто не того подозреваешь. В начале года ко мне подкатывались два типа. Одного я вроде видел у Микки, приятель Фрэнка. Другой – иностранец… аргентинец, я думаю.
      – Почему аргентинец?
      – Ну, из Южной Америки, это точно. Может, бразилец. Да, кажется, он из Бразилии…
      – Ты знал, что наркотики поступали из Бразилии?
      – Нет, не знал. В общем, они сунули мне под нос пятнадцать тысяч… чтобы я повлиял на результат матча с «Камден юнайтед».
      – Я была на том матче. Вы проиграли.
      – Так и ожидалось.
      Сара вспомнила, как легко был забит второй гол. Тод даже не попытался дотянуться до мяча, проплывшего над его головой. В его заверения трудно было поверить.
      – Но, Билли, второй гол – всецело на твоей совести. Как ты можешь говорить, что не замешан?
      – Послушай. – Билли рассердился. – Я был не в форме, вот и все.
      – Почему ты отказался от денег?
      – Искушение было сильным. Они сказали, что мне просто не повезло, когда я попался на кокаине, но думаю, что нельзя испытывать судьбу. Я – не ангел, но если бы я взял их деньги, то отрезал бы себе все пути назад. Как ни смешно, но ты оказала мне услугу той статьей, только не жди благодарности. После того случая я взял себя в руки, признал перед комитетом свою проблему, и мне помогли. Психолог, тесты на наркотики, регулярные медосмотры. Я всегда был чист, как стеклышко. Если бы я «сдавал» матчи, зачем было проходить через все это?
      – Хорошо, я тебе верю. Итак, результат матча с «Камденом» – случайность?
      – Я бы так не сказал. Меня оставили в покое, хотя не обошлось без угроз. Но потом я видел несколько типов, ошивавшихся у раздевалок, и уверен, что они из того же синдиката. У них разветвленная сеть. И за всем этим стоят заграничные деньги.
      – И Микки, и Фрэнк упоминали какого-то Стива.
      – Стив? Да, я слышал о нем, но никогда не видел. Я не знаю, кто он.
      – А что ты знаешь о Фрэнке? Где его найти?
      – Не говори глупости. Они приходят к тебе, а не ты – к ним. Никаких фамилий, только имена. Начнешь искать их, и они растают как дым.
      – Но если не ты устраивал проигрыши, значит, это – Сэм Маргетс.
      – Я этого не говорил.
      – Понимаю, но ведь ты не хочешь отдуваться за него?
      – Больше я ничего не скажу. Конечно, я хочу соскочить с крючка, но помни, что за всеми твоими заголовками стоят живые люди. Кто-то с такими же проблемами, как твои и мои. Просто думай об этом прежде, чем разрушать чью-то жизнь ради своей карьеры.

      Кейти вздрогнула, когда ребенок лягнул ее, потерла живот, сдерживая раздражение. Где-то она вычитала, что неродившийся ребенок реагирует на эмоциональное состояние матери. Однако, взглянув на Джозефа, Кейти поняла, что вряд ли сможет сохранить душевное равновесие.
      – Новый джемпер?
      Джозеф поднял глаза от портативного компьютера, еще одного недавнего приобретения.
      – Да. Тебе нравится? Я купил его…
      – Как флагман британской моды, я знаю, где ты его купил, и я знаю, сколько он стоит, – съязвила Кейти.
      Флагман британской моды? Глупая шутка. В свое время «Мариэлла» посвятила несколько страниц одежде будущих матерей. Но какой смысл тратить бешеные деньги на роскошные авторские модели, если она поклялась, что больше никаких детей у них не будет. Кейти уже не могла припомнить, когда в последний раз надевала что-то, кроме надоевшего до омерзения балахона. Слава Богу, она не видит свои ноги. Всю жизнь клялась, что никогда не наденет кроссовки, но сейчас и помыслить не может ни о чем другом, так распухли лодыжки.
      Слушая мерное постукивание клавиш компьютера, Кейти стиснула зубы. Это следует понимать как конец разговора? В последнее время они вообще редко разговаривали. Или ссоры можно считать разговорами?
      Она-то воображала, что у них будет столько общих тем, планов, а они даже не обсуждали имя ребенка.
      Кейти обвела взглядом безупречную гостиную – изумительная домашняя обстановка для стороннего наблюдателя. Ей хотелась визжать. Ей отчаянно хотелось курить.
      Кейти с трудом поднялась с дивана. По ночам она почти не спала, потому что ребенок отчаянно стучал ножками по ее внутренностям. Несмотря на его явное присутствие, ей приходилось постоянно напоминать себе, что у нее действительно будет ребенок. Беременность, нанесшая тяжелый удар по ее кровяному давлению и характеру, все равно казалась нереальной.
      – Ну, пожалуй, пойду на работу. Кто-то же должен платить за шикарные свитера. – Джозеф не откликнулся. – Не мог бы ты хоть на секунду оторваться от этой чертовой штуковины? – спросила она его затылок.
      Джозеф резко захлопнул компьютер.
      – Я пытаюсь закончить проект, чтобы оплатить этот чертов джемпер. Пожалуйста, не обижайся, но и тебе не мешало бы купить что-нибудь приличное.
      – Ублюдок! – выкрикнула Кейти. – Неужели ты думаешь, что мне нравится так выглядеть?
      Джозеф пожал плечами.
      Кейти хотела обидеть его так же сильно, как он обидел ее, но она опаздывала на редакционный совет. Управление сворой эгоистичных тщеславных мегер – последнее, что она пожелала бы себе в данный момент, но без работы ей пришлось бы сидеть дома и таращиться на свой растущий живот. Правда, она уже начинала ненавидеть «Мариэллу». Стресс, вызываемый должностью главного редактора, в сочетании с тяжелой беременностью, был невыносим, а о том, что будет после рождения ребенка, она и думать боялась.
      – До встречи.
      Кейти подхватила сумочку от Келли – все, что осталось от ее прежнего модного образа.
      Джозеф сунул в компьютер компакт-диск.
      – Желаю приятно провести день.
      Его легковесное замечание оказалось последней каплей.
      – Это ты хотел ребенка, а теперь ведешь себя так, будто речь идет о непорочном зачатии. Моя беременность – моя проблема, так?
      – О, Кейти, только не сейчас. Мне действительно надо закончить.
      Его спокойный рассудительный тон только подлил масла в огонь.
      – Почему твоя карьера важнее моей? Беременность полностью разрушила мою деловую жизнь, но это не имеет значения? Так и должно было случиться? Не дай Бог, оторвать тебя от твоей работы?
      – Кейти, ты преувеличиваешь. Я понимаю, как тебе тяжело, но не все так плохо. Вспомни беременность моей сестры, ей пришлось лежать в постели целых шесть месяцев.
      – Ну, ей здорово повезло. Ты не думаешь, что я тоже хотела бы поваляться в постели? Я еле встаю по утрам, но надо выкупить закладную на дом, покупать детские вещи…
      – Бедная мученица! Секунду назад ты сказала, что я не воспринимаю твою работу всерьез, а теперь говоришь, что работаешь только из-за денег. Кейти, из-за чего весь этот скандал?
      – Где ты был прошлой ночью?
      – Я тебе говорил: я работал.
      – Ты мог бы позвонить. А если бы у меня начались роды? – Кейти закусила губу, еле сдерживая слезы. Нет, на этот раз она не заплачет.
      Джозеф устало вздохнул.
      – Не говори глупостей, до родов еще далеко. Послушай, я просто заработался. Нужно обеспечить ребенка, снять с тебя часть забот…
      – Не морочь мне голову, кормилец семьи. Я никогда не нуждалась в твоих деньгах!
      – Это говорят твои гормоны, и я не в силах с ними спорить. – Джозеф пошел наверх. – Разве удивительно, что я стараюсь поменьше бывать дома?
      Несмотря на все свои усилия, Кейти не смогла сдержать слезы.
      – Как бы я хотела, чтобы этой беременности не было, – крикнула она ему вслед. – Это было худшим решением в моей жизни. Я думала, что ты этого хотел. – Кейти села на нижнюю ступеньку лестницы и зашептала ребенку – Прости, ты не виноват. – Она сунула руку под сарафан и погладила растянувшийся живот. Ножка ребенка рванулась ей навстречу.
      Джозеф вернулся и положил руку ей на плечо, но Кейти стряхнула ее.
      – Мой отец видел в моей матери только машину для производства детей. Но ты еще хуже. Ты видишь во мне и машину, и дойную корову.
      – Прости, я действительно сожалею. Я беспокоился о работе и просто отключился от остального. Но я люблю тебя и хочу этого ребенка больше всего на свете.
      – Это я уже слышала, и все равно ничего не меняется.
      – На этот раз я постараюсь, – сказал Джозеф, вытирая ее слезы.
      У Кейти не осталось сил на споры.
      – Пойду. Я действительно уже опоздала.
 
      – Ты связалась с Маргетсом? – спросил Дин Гейвин, когда Сара вошла в его кабинет.
      – Он вышвырнул меня из дома. Интервью не будет.
      – Ну и ладно. Ты отлично поработала.
      «Геральд» уже напечатал первую статью о скандале с «Эштоном». Верная своему слову, Сара не упомянула никаких имен и сделала все возможное, чтобы обелить Билли Тода, но подозрения сгустились над Сэмом Маргетсом. Сара отследила его спортивную форму за весь предыдущий сезон. Маргетс, стабильный, но не яркий футболист, словно сорвался с цепи. Несколько раз его удаляли с поля за запрещенные приемы, приводившие к пенальти, а один раз он даже забил гол в собственные ворота. В февральском матче против «Камдена» ставили двадцать к одному, и тот, кто заплатил Сэму пятнадцать тысяч фунтов стерлингов, сделал себе состояние.
      – Материал о дисквалификации Маргетса поместим на последней странице, – сказал редактор. – И я хочу, чтобы ты проанализировала всю его спортивную карьеру.
      – Хорошо. Я говорила, что со мной связывались полицейские?
      – Правда? Они намекнули, кто за этим стоит?
      – Ну, они проверяют банковский счет Маргетса. Похоже, что платежи поступают из какого-то банка на острове Гернси.
      – Держи меня в курсе.
      – Поверить не могу, что я так близко к ним подобралась тогда. Господи, я же сидела за одним столиком с ними и ничего не узнала.
      – Не казни себя, ты – молодец.
      Сара не разделяла мнения главного спортивного редактора. Она добавила к головоломке лишь пару фрагментов из тысячи. Конечно, Стив – звено этой цепи, но с тем же успехом он мог быть человеком-невидимкой. А как в эту схему укладывается неизвестный бразилец? Вовлечены ли в футбольные махинации те же люди, кто поставляет наркотики?
      – Сара, тебе звонят, – прервала ее размышления секретарша Гейвина. – Мэгги Лоуренс из «Хлои». Говорит, что это жизненно важно.
      Сара поспешила к телефону, раздраженная излишним драматизмом Мэгги. Она точно знала, о чем пойдет речь.
      – Мэгги, в последний раз говорю, я не хочу никуда идти сегодня.
      – Ну пожалуйста. Я уже вечность тебя не видела. Я просто хочу повеселиться, как в старые времена.
      – Ты знаешь, над чем я сейчас работаю. Это очень важно.
      – Я думала, что важна наша дружба, – угрюмо сказала Мэгги.
      – Конечно, но… О, ну ладно. Встретимся в десять.
      – В одиннадцать. Мне приходится дольше прихорашиваться, чем тебе.
 
      – Что ты сделала? – переспросила Сара, не веря своим ушам.
      – Устроила тебе свидание вслепую, – повторила Мэгги с неприятным смешком.
      Она выпрыгнула из такси и проплыла мимо томящейся под дождем очереди, не оставив Саре никакого выбора, кроме как тащиться следом.
      – Простите, – сказала Мэгги, отталкивая мужчину, пытавшегося закрыть зонтик у входа, и под нос добавила – Плебей.
      Сара сконфуженно улыбнулась мужчине.
      – Как дела, Чарли? – обратилась Мэгги к привратнику. – Кто-нибудь уже пришел?
      – Двое из сериала «Ист-Энд» и половина «Мэн юнайтед», – ответил Чарли.
      Пока существуют телезвезды, футболисты и желающие платить за то, чтобы постоять рядом с ними, разорение «Тотему» не грозит.
      Они пробирались через танцплощадку, Мэгги обменивалась приветствиями со всеми мало-мальски знаменитыми личностями и, неправильно истолковав явную неловкость Сары, крикнула:
      – Поверь мне, Джерри великолепен. Неужели я сосватала бы тебя с дерьмом? Кстати, могла бы накраситься и приодеться.
      Несмотря на джинсы, черную футболку и отсутствие макияжа, Сара привлекала внимание почти всех присутствующих мужчин.
      – Билл давно умер. Ты должна вылезти из своей скорлупы и начать жить. – Не услышав ответа, Мэгги разозлилась. – Только я о тебе забочусь. Кейти на всех плевать, кроме себя.
      – Хоть раз в жизни забудь о Кейти, – в полном отчаянии взмолилась Сара. – Ты же знаешь, что у нее очень тяжелая беременность и повысилось кровяное давление.
      – От тревог о том, как обставить детскую, – фыркнула Мэгги, не желая сдаваться. – Идем. Хью сказал, что они встретят нас в баре.
      Сара волочила ноги, пытаясь оттянуть свою судьбу. Она не бывала в этом клубе со студенческих дней, но все здесь безнадежно увязло в семидесятых и оставалось таким же броским и безвкусным. Еще только половина двенадцатого, а клуб уже кишит «бывшими» и неудачниками. Сара разглядела нескольких футболистов, попадавшихся на кончик ее пера, и понадеялась, что они ее не заметят. Материал о Сэме Маргетсе если и добавил ей популярности в футбольных кругах, то только со знаком минус.
      – Йо-хо-хо, Хью, Джерри, вот и мы! – взвизгнула Мэгги, замахав руками.
      Сара посмотрела через плечо Мэгги и чуть не бросилась бежать. Как могла Мэгги так поступить? Неужели она хоть на секунду подумала, что Сара заинтересуется этой пародией на Джона Уэйна?
      Джерри направился к ним, еле переставляя ноги в тесных джинсах и ковбойских сапогах на высоких каблуках. Сара тяжело вздохнула, вспомнив мудрый совет матери: «Никогда не доверяй мужчине, у которого глаза посажены слишком близко». Джерри вполне можно было назвать циклопом.
      – Вот и наши пташки, Джерри-малыш, – сказал Хью. – А эта – для тебя.
      – Я не надувная кукла, Хью, и умею разговаривать, – огрызнулась Сара, лихорадочно соображая, под каким предлогом побыстрее смотаться отсюда.
      – Ой, не будь занудой и брось свои феминистские штучки, – протянул Хью. – Джерри только вчера освободился. Бедняга десять лет не видел женщины. – Хью хихикнул и ткнул Джерри кулаком в живот. – Серьезно, девочки, не обижайте Джерри, а я пока сбегаю проверю, как работает новая барменша.
      – Не задерживайся, – улыбнулась Мэгги и послала Хью воздушный поцелуй.
      – Мэгги, он тебя недостоин, – не удержалась Сара.
      Мэгги удивленно уставилась на нее.
      – Не понимаю, о чем ты. На твоем месте я бы заботилась о собственной жизни.
      Сара снова взглянула на Джерри. Вблизи Джерри выглядел не лучше, чем издали, но хоть отворачивался, вытирая сопли, правда, тыльной стороной ладони. Когда он в очередной раз громко шмыгнул носом и откашлялся, Сара решилась завязать разговор.
      – Ты простудился?
      – Что? Угу, наверное.
      «Мозги соответствуют внешности», – подумала Сара, заказывая двойной виски. Они стояли втроем у стойки и молчали. Наконец Мэгги сказала:
      – Что-то Хью задерживается. Пойду поищу его.
      Сара осталась с Джерри, стрелявшим оливками по зеркалу за стойкой.
      – Какой выстрел! – воскликнул Джерри, когда оливка отскочила от зеркала. – Хочешь выпить?
      Сара без улыбки показала на свой полный стакан. Она не желала ободрять Джерри.
      – Ух! – Он выудил из вазы еще одну оливку.
      Сара подумала, что носовые проблемы Джерри могут быть связаны с кокаином. Однако от кокаина он был бы пожизнерадостнее. Может, он вдыхает носом транквилизаторы.
      – Я поищу Мэгги.
      Джерри не ответил. Он тупо таращился в пространство, подтверждая теорию о транквилизаторах. Сара решила предупредить Мэгги о своем уходе, но Мэгги нигде не было видно, и, бродя по клубу, Сара наконец просунула голову в дверь, ведущую в пустой служебный коридор:
      – Мэгги, ты здесь?
      – Ты не меня ищешь, крошка? – спросил появившийся из кассы Хью.
      – Мэгги с тобой?
      – Нет, тебе повезло.
      – Очень смешно. Мэгги уже вечность ищет тебя.
      – Значит, она не сильно старалась. Наверное, болтает с кем-нибудь. – Хью подошел так близко, что Сара почувствовала его проспиртованное дыхание. – Ну брось, я же знаю, что ты искала меня. – Плотоядно ухмыляясь, Хью прижал Сару к стене. – Ты охотилась за мной с самого начала. – Он прижался к ней всем телом. – Я же вижу, что хочешь этого.
      Сара попыталась оттолкнуть Хью.
      – Ну полно, не переигрывай.
      Он лизнул ее щеку.
      – Перестань! Подумай о Мэгги. – Сара поморщилась от омерзения.
      – Я просто награда для этой холодной суки. Но сам я ищу настоящую любовь. И, конечно, ты гораздо красивее.
      Его пальцы впились в ее шею.
      – Пожалуйста! Отпусти!
      Хью заткнул ей рот языком. И в тот момент, когда Саре наконец удалось отпихнуть его, в коридор вбежала Мэгги.
      Сара с отвращением вытерла рот.
      – Мэгги, ты подоспела вовремя…
      Сара не была готова к оплеухе – тем более такой силы – и ударилась затылком о стену.
      – Ах, вот как ты себя ведешь, неблагодарная сука. Ты нарочно рассчитала, чтобы я это увидела? После всего, что я для тебя сделала. Стоило мне на секунду отвернуться, как ты залезла ему в штаны. Поэтому ты сказала, что он меня недостоин?
      – Мэгги, поверь мне, все было не так, он…
      – Ты двуличная шлюха. Я видела, как ты щеголяешь своим телом. Убила своего мужчину и накинулась на моего.
      Несправедливое обвинение ударило Сару сильнее той оплеухи.
      – Мэг, я пытался объяснить ей, – вмешался Хью, – но она не желала слушать.
      – Контролируй себя, подонок. Только в другом месте. Собирай свои шмотки и выкатывайся из моей квартиры и из моей жизни. А ты, – Мэгги ткнула пальцем в грудь Сары, – еще пожалеешь, что не осталась с Биллом под тем грузовиком.
      Мэгги развернулась и бросилась прочь. Хью равнодушно пожал плечами.
      – Где-то найдешь, где-то потеряешь, – сказал он, удаляясь в помещение кассы, откуда донеслось женское хихиканье.
      Потрясенная происшедшим, Сара продиралась через извивающиеся на танцплощадке тела, и ей казалась, что все смеются над ней.
 
      На следующее утро Мэгги, с ног до головы одетая в черную лайкру, смотрела на свое отражение в зеркале спортзала и ругала себя за излишний вес. Пот блестел над ее верхней губой и струйками стекал по груди. Но, несмотря на сильную боль в мышцах, Мэгги еще не закончила наказывать себя. Толстая, никчемная, ленивая свинья, и пока эта свинья не избавится от лишнего жира, ничто в ее жизни не изменится к лучшему. Мэгги поклялась себе проводить в спортзале лишние полчаса каждый вечер.
      Если бы она не манкировала занятиями, Сара не украла бы у нее Хью. Но дело даже не в Хью. После смерти Билла Сара стала, как кошка в период течки. И теперь Сара и Кейти будут смеяться над ней, потому что она не смогла даже удержать своего мужчину. Кейти будет с презрением говорить, что если бы Мэгги немного похудела, то была бы такой милой девушкой.
      Слезы смешивались с потом, а Мэгги продолжала машинально бежать в никуда, думая о предательстве Сары.
      Она заставит эту ведьму заплатить за все. Придет день, когда Сара Мур пожалеет, что перешла дорогу Мэгги Лоуренс.

      Прием в «Риджент-отеле» был устроен в честь спутникового телеканала «Прямой эфир», нового проекта корпорации «Геральд».
      Стоя у стены с бокалом белого вина, Сара почему-то вспомнила нападение Хью в «Тотеме». Это было именно нападение, а не неуклюжая попытка ухаживания, но гораздо страшнее была ярость, с которой набросилась на нее Мэгги. Сара до сих пор не могла поверить, что Мэгги на самом деле выпалила все те слова о смерти Билла. Хотя, если подумать, очень типично для Мэгги. Мэгги всегда умела нанести болезненный удар ниже пояса.
      Сара знала, что до конца своих дней будет чувствовать себя виноватой в смерти Билла, но как Мэгги может быть такой жестокой? Сара с грустью признала, что пытается воскресить давно умершие отношения. Как ни печально происшедшее в Уэльсе, нельзя быть такой злопамятной. Сара горько вздохнула. Еще один человек ушел из ее жизни, несмотря на все ее старания.
      И вдруг ей стало ясно, почему вспомнилась Мэгги. Из-за Синтии Харгривс! Сара содрогнулась: именно так будет выглядеть Мэгги через тридцать лет: изможденной, раздраженной, злобной. До Сары доходили слухи о безжалостности Синтии, и теперь она поняла, что, дай Мэгги те же возможности, она ни в чем не уступит.
      Сара не хотела приходить сюда, поскольку Кейти вот-вот должна была родить, но персоналу было недвусмысленно приказано присутствовать на презентации.
      Когда Синтия впервые высказала идею «Прямого эфира» – смеси низкокачественных дешевых программ, в основном американских, – все посмеивались про себя. Но Синтия, с ее пробивными способностями и волей к победе, заручилась поддержкой банков и добилась своего. Все газеты корпорации рекламировали достоинства «Прямого эфира». Работавшим в «Комете», малоформатной бульварной сестрице «Геральд», было легче, но вся редакция была потрясена, когда Синтия заказала плакат в самой «Геральд», объявлявший конкурсы с призами – спутниковыми антеннами.
      «Не успеем глазом моргнуть, как начнем устраивать лото», – с горечью говорил главный редактор «Геральд», но только тогда, когда Синтия не могла его слышать.
      – Держу пари, угадал, о чем вы думаете.
      Сара подняла глаза.
      – Стюарт! Как я рада вас видеть. Я надеялась, что вы придете и скрасите этот вечер. Может, я ошибаюсь, но вы, кажется, похудели?
      – Ничего подобного, – ответил Стюарт, отрицая очевидное. С Рождества, их последней встречи, он определенно потерял пару килограммов. Если в прошлом Стюарт всегда выглядел элегантным, сейчас болтающийся, как на вешалке, серый костюм от «Сэвил Роу» и слишком свободный воротник рубашки придавали его внешности хрупкость.
      – Стюарт….
      – «Прямой эфир» – для всей семьи», – со смехом процитировал Стюарт рекламу канала. – Между прочим, именно поэтому я здесь. Синтия решила продемонстрировать наше единство, но, к счастью, увлеклась этим отвратительным снобом Кристофером Хердом и пока меня не заметила. Чем вы занимались? Я вас вечность не видел.
      – Простите, некогда было заглянуть в «Камден». Знаете, как это бывает, субботы у меня – самые занятые дни.
      – Неужели мы должны ограничивать наши встречи футбольными матчами? Большую часть недели я провожу в своей служебной квартире в Вестминстере. Буду счастлив видеть вас в любое время. И я мог бы устроить вам экскурсию по палате общин.
      – Ловлю вас на слове.
      – О Боже. Сюда идет Синтия.
      – Вот ты где, Стюарт! Ты опоздал.
      Сара с интересом следила за выражением лица Стюарта. Вся Флит-стрит трепетала перед Синтией, но ее муж смотрел на нее с уже привычной воинственностью.
      – Я – твой муж, а не служащий, – с вызовом заявил он, к полному удовольствию Сары.
      – Это спорное утверждение, – возразила Синтия и ткнула длинным тонким пальцем в сторону Сары. – А это кто? Твоя последняя «ассистентка»?
      Синтия не могла не знать, кто она. Синтия прекрасно знает всех, кому платит жалованье: от редакторов до уборщиц.
      – Миссис Харгривс, я – Сара Мур, футбольный репортер «Геральд», – все же уточнила Сара и протянула руку.
      Синтия проигнорировала ее жест.
      – Полагаю, мой муж досаждает вам одним из своих нудных футбольных анекдотов. Стюарт, надеюсь, не о Кубке мира 1966 года. Бедная девочка в то время, наверное, еще и не родилась.
      – Я как раз говорил Саре, как мне нравятся ее репортажи, – спокойно ответил Стюарт. – Она – отличная журналистка, «Геральд» очень повезло. Синтия, ты не хочешь вернуться к мистеру Херду? Тебя не волнует то, что этот жуткий сплетник говорит о тебе за твоей спиной?
      Синтия стиснула зубы, ее тощая грудь бурно вздымалась от учащенного дыхания. Казалось, владелица корпорации готова разодрать мужа в клочья, но в этот момент появился один из банкиров, и она бросилась к нему поговорить о деле.
      – Вы не должны бояться ее, – сказал Стюарт. – Власть Синтии подпитывается страхом, который она всем внушает. Принимайте ее как равную, и ее сила исчезнет. Вот так. – Стюарт щелкнул пальцами.
      – Вам легко говорить. Как вы и сказали, она вам не платит жалованье, – возразила Сара, прекрасно представляя себе последствия этого инцидента.
      – Вы заблуждаетесь. Как вы думаете, ради чего я на ней женился?
      Его откровенное признание шокировало Сару.
      – Стюарт, вы говорите ужасные вещи.
      – Знаю, но это правда. К моему стыду, ее имя и ее деньги помогли моей политической карьере. – Казалось, Стюарта не волнует, что Сара может плохо подумать о нем. – Теперь я ненавижу себя за это, но уже слишком поздно нарушать наш договор. Мне остается только надеяться, что компенсация не за горами. – Последнее замечание слегка озадачило Сару, но Стюарт положил ладонь на ее руку. – Боюсь, в основном моя жизнь не сложилась.
      – Но вы сделали такую успешную карьеру.
      Он воодушевился и сразу стал похож на прежнего Стюарта.
      – Сара, я знаю, как важна для вас работа, но никогда, ни одной секунды, не смейте думать, что этого достаточно. Не повторяйте мою ошибку. Давным-давно я отверг любовь ради карьеры, а без любви жизнь не может быть полноценной.
 
      Весь вечер Сара составляла на компьютере обзор побед «Арсенала» за последние двадцать лет, заказанный субботним приложением «Геральд». Она устала, и не только от работы. Ее мучили воспоминания.
      Наполняя ванну, она размышляла над предупреждением Стюарта. Да, она нашла любовь, встретив Билла. Но ее любовь была так мимолетна. Никогда больше она не полюбит. Никого. Билл останется ее первой и последней любовью. Слезы набухли в ее глазах. «Перестань плакать», – упрекнула она себя, стягивая футболку.
      Зазвонил телефон.
      – Алло? Сара? У меня начались схватки. Приезжай прямо в больницу.
      – О Боже, Кейти, где Джозеф? Он с тобой? Он вызвал «Скорую помощь»?
      В ответ раздавалось лишь покряхтывание – Кейти боролась с болью. Затем она резко втянула воздух.
      – Нет, его нет. Он ушел. Я вызвала «Скорую» сама.
      Сара взглянула на часы. Половина первого ночи. Какого черта Джозеф ушел из дома, если жена в любую минуту должна родить? Но Сара давно перестала спрашивать, что происходит между Кейти и Джозефом. Когда бы она ни пыталась заговорить на эту тему, Кейти отвечала, что беременность превратила ее в ведьму и Джозеф, видимо, предпочитает держаться подальше. Сара ни на минуту не могла поверить в эту версию.
      – А-а-а-ах! – выдохнула Кейти.
      – Кейти! Кейти! Как ты? – Сара с трудом сдерживала панику. – Постарайся расслабиться и глубоко дыши. «Скорая» вот-вот приедет.
      – Иди прямо… а-а-а, мой Бог, это невыносимо, – Кейти разрыдалась. – Прямо в родильную палату…
      Сара снова натянула футболку, схватила пальто и выбежала из квартиры. Будто на автопилоте она вела машину по полупустым улицам северного Лондона к больнице королевы Марии в Паддингтоне, стараясь не думать о том, как переживет эту ночь, не разбив свое сердце.
 
      Сара долго металась по коридорам больницы, пока не нашла родильное отделение.
      – Где Кейти Маккейб? – задыхаясь, спросила она.
      – В палате номер четыре, – ответила медсестра, показывая на дверь напротив.
      Сара постучалась и вошла. Ее подруга, в больничной рубашке, сгорбившись, сидела на высокой кровати.
      – Кейти, как ты? Держишься?
      Сара бросила пальто и сумку на пол и подошла к подруге.
      Кейти вцепилась в ее руку и ответила не сразу.
      – Я так рада, что ты здесь. Спасибо… за… О-о-о…
      – Дыши, Кейти. Все будет хорошо.
      – Вы будете ей помогать? Я думала, что муж…
      Сара удивленно подняла глаза. Она не заметила, что в комнате, кроме них, кто-то есть.
      – Нет… э… да. Да, я, раз его здесь нет.
      – Я – Люси, акушерка, – улыбнулась женщина.
      – Пожалуйста, дайте мне кислород, – взмолилась Кейти.
      – Хорошо, дорогая. – Акушерка подала Кейти маску. – Дыши глубже. Мне нужно посмотреть, насколько расширилась матка. Пожалуйста, постарайся не дергаться.
      Сара убрала влажные волосы с лица Кейти.
      – Все будет хорошо, – снова прошептала она.
      – Ну, Кейти, девять сантиметров, ждать осталось недолго. Ты молодец, – подбодрила Люси.
      Кейти снова вдохнула газ и взвизгнула.
      – Я больше не могу. Где мой чертов муж?
      – Все будет хорошо, скоро все кончится, – успокаивала Сара, чувствуя себя совершенно бесполезной. Страшно было смотреть, как мучается дорогой ей человек, но в глубине души она знала, что сотни раз вытерпела бы эту боль ради собственного ребенка.
      – О, черт, я тужусь.
      – Хорошо, хорошо. Отдай маску.
      Кейти неохотно отдала маску Саре и заорала во все горло.
      – Сильнее, – сказала Люси. – Упрись ногами в меня, а попой в кровать.
      Кейти выполнила приказ, Сара ободряюще улыбнулась и поднесла к запекшимся губам Кейти стакан воды. Они обе обильно потели в душной палате.
      – Показалась головка, не волнуйся, все идет хорошо.
      – Угу, – проворчала Кейти. – Я рожаю футбольный мяч. – Она взвизгнула. – С бунзеновской горелкой.
      Сара засмеялась.
      – Вот это сила духа. Молодец!
      Сара уже видела синеватую макушку, и, когда головка начала поворачиваться, у нее комок встал в горле. В этом чуде ей навсегда уготована роль наблюдателя.
      – Перестань тужиться, – приказала акушерка. – Просто дыши, пока я проверю пуповину. Хорошо, еще разок толкни.
      Вдруг ребенок выскользнул, сделал первый вдох и заплакал. Одним быстрым движением акушерка положила ребенка на живот Кейти.
      – Кто это? – расплакавшись, спросила Кейти.
      – Девочка, красивая маленькая девочка, – воскликнула Сара.
      Кейти притянула дочку к груди и сквозь слезы прошептала:
      – Добро пожаловать в мир, Бетти Сара Маккейб.
      Через некоторое время Кейти спросила Сару:
      – Хочешь подержать?
      Сара взяла ребенка, и слезы потекли по ее щекам. Девочка была такая крохотная, такая беззащитная. На долю секунды Сара представила, что это ее ребенок, ее и Билла, и чуть не разрыдалась.
      – Я займусь ребенком, – сказала Люси, осторожно забирая девочку.
      Кейти молча сжала руку Сары. Слова были не нужны.
      Вскоре Люси отдала Бетти матери.
      – Славная девчушка, весит семь фунтов две унции.
      – Джозеф пришел?
      Сара отрицательно покачала головой.
      – Как он мог пропустить этот момент? – жалобно спросила Кейти.
 
      Сара ушла только, когда наконец появился Джозеф. Кейти просила ее остаться, но Сара понимала, что для нее нет места в этом тесном семейном кругу. Она долго сидела в машине, глядя в окно. Она была счастлива за Кейти, но собственная боль казалась невыносимой.
      Сара положила голову на руль и рыдала от жалости к себе, пока не выплакала все слезы.
      В конце концов она завела мотор и выехала с автостоянки. И продолжала кружить по Лондону, потеряв всякое представление о времени.
      Вероятно, прошло несколько часов, прежде чем она заметила, что находится недалеко от служебной квартиры Стюарта. Мысль о нем согрела ее. Ей захотелось его увидеть.
      – Сара, что случилось? – спросил он, впуская ее в квартиру. – Еще нет шести утра.
      – Извините, Стюарт, я не представляла, сколько сейчас времени. Я пойду…
      Сара повернула назад к парадной двери.
      – Глупости. Я рано встаю. Не только наш бывший премьер-министр может обходиться четырехчасовым сном. Я просто испугался за тебя.
      – Не о чем беспокоиться, со мной все в порядке. Я всю ночь провела в больнице: Кейти родила дочь. Мне необходимо было с кем-то поговорить, и вы показались самым подходящим человеком.
      – Не могу выразить словами, как я счастлив это слышать. Теперь присядь, а я поставлю чайник. Потом мы поговорим.
      Сара молча следила, как Стюарт готовил чай, потом с благодарностью приняла у него чашку.
      – Теперь рассказывай.
      – Стюарт, вы не все знаете о той аварии. Мне было больно говорить об этом… до сих пор… – Несколько секунд Сара тщетно пыталась проглотить слезы, но они все же потекли по ее щекам, и она выпалила – Я была беременна от Билла. Я потеряла нашего ребенка, и у меня никогда не будет другого.
      – Почему? Ты еще молода, полюбишь и…
      – Нет, вы не понимаете. Им пришлось удалить мою… мне… матку. Я не могуиметь детей.
      – Бедная девочка, как мне тебя жаль. Поплачь, тебе станет легче, – сказал Стюарт, прижимая ее к себе и ласково гладя ее волосы. – Никто не заслуживает такой боли, какая выпала на твою долю. Но это все, Сара. Ты больше не будешь страдать.
      – Я хочу вам верить, но не могу. Чего мне ждать? На что надеяться? Впереди только одиночество. Мне кажется, что я все время делаю шаг вперед, а потом на два шага отступаю.
      – Не надо поддаваться отчаянию. Никто не знает, что ждет его впереди – этим и прекрасна жизнь. Разве мог я предвидеть, что встречу тебя и буду от этого счастлив? Не списывай себя со счетов, Сара. Жизнь умеет преподносить изумительные сюрпризы.
      – Но и боль.
      Стюарт крепче прижал ее к себе, будто пытаясь облегчить ее страдания.
      – Чтобы напомнить о том, что мы живы.
 
      После этого разговора их отношения приобрели новую глубину. Сара стала чувствовать, что никто, кроме Билла, не был ей ближе, чем Стюарт.
      С рождением Бетти Джозеф и Кейти снова сблизились, и Сара стала чувствовать себя лишней в их компании. Она старалась все больше времени проводить с Харгривсом. Они оба любили музыку и искусство и встречались теперь не только на матчах «Камдена», но и на концертах, в театрах, в художественных галереях.
      Как-то вечером, торопясь на встречу со Стюартом по гулким коридорам Вестминстера, Сара вдруг подумала, что он был прав в ту ночь, когда родилась Бетти. Жизнь действительно полна сюрпризов. Разве, получая диплом и награду из рук Стюарта Харгривса, могла она подумать, что он станет такой важной частью ее жизни? Конечно, отца ей никто не заменит, но могла ли она мечтать, что другой человек будет по-отечески поддерживать ее?
      Стюарт ждал ее в дверях своего служебного кабинета.
      – Входи, Сара.
      – Привет! Простите, я опоздала, надо было срочно сдать статью.
      – Все чудесно. Ну вот ты и в центре вселенной – там, где власть строит свои козни. Как многие предполагают, – сказал он с обезоруживающей улыбкой.
      Сара обвела взглядом комнату.
      – У вас очень уютно.
      – Спасибо Дорин, моей секретарше. Она работает со мной с того дня, как меня выбрали в члены парламента. Только не спрашивай, сколько лет тому назад. Мне и подумать страшно. Если честно, мы с Дорин давно должны были выйти в отставку. Вместе со всем этим проклятым правительством. Ты согласна?
      – Я уверена, что если не у вашей партии – то у вас еще полно дел.
      – Проблема в том, что в данный момент Джон не хочет проводить дополнительные выборы, боится, что другой человек на моем месте его не устроит. Я не хвастаюсь, но, по общему мнению, меня выбрали не потому, что я консерватор, а несмотряна это.
      Сара улыбнулась. Стюарт не хочет сдаваться, хотя груз, который он взвалил на себя, был бы тяжел и для человека, вдвое его моложе. С каждой встречей Стюарт казался все более хрупким и бледным, и Саре хотелось бы убедить его поберечь себя, но она знала, что он не прислушается к ее словам.
      – Ты выглядишь очень довольной собой.
      – Я только что осуществила хрустальную мечту любого мальчишки.
      Стюарт вопросительно поднял брови.
      – На будущий год я буду участвовать в выборах «Футболиста года». Меня приняли в Ассоциацию футбольных писателей – один из последних бастионов мужского превосходства.
      – Поздравляю! Я потрясен. Но ты это безусловно заслужила. Я рад, что старые ворчуны наконец-то образумились.
      – Думаю, они до сих пор не хотят верить, что представительница слабого пола разбирается в офсайде и «чистильщиках».
      – Я уверен, что это событие надо отметить.
      Сара засмеялась.
      – Стюарт, по-вашему, любое событие следует отмечать шампанским, но я с удовольствием выпью.
      Стюарт нажал кнопку интеркома.
      – Дорин, пожалуйста, принесите нам бутылку шампанского.
      – Да, мистер Харгривс, – ответила Дорин со снисходительностью, обычно приберегаемой для маленьких детей.
      Дорин внесла бутылку и два бокала.
      – Сара, это моя многострадальная секретарша Дорин. Дорин, это Сара, мой очень близкий друг.
      Женщины улыбнулись друг другу.
      – Не пейте слишком много, мистер Харгривс, – предупредила секретарша.
      – Не буду, – очень серьезно уверил ее Стюарт.
      Когда Дорин вышла, он поднял свой бокал.
      – За приход женщин к власти!
      – За это я с удовольствием выпью.
      – Между прочим, поскольку мой врач не возражает, я подумываю о поездке в Стокгольм. Ты ведь будешь освещать матч со шведами?
      – Почему вы консультируетесь с врачом? Что случилось? – встревожилась Сара.
      – Ничего страшного. Просто неважно себя чувствую, – отмахнулся Стюарт. – Мне необходимо проветриться.
      – Синтия не будет возражать?
      – Конечно, будет. И это – половина удовольствия.
      Сара рассмеялась.
      – Вас не волнует моя карьера.
      – Наоборот. Я уже говорил, не бойся Синтию и верь мне, с твоей карьерой ничего не случится.
      Сара уже начинала привыкать к несколько туманным замечаниям Стюарта и почти не обращала на них внимания.
      – Я рада, что вы приедете.
      – Счастлив это слышать. Правда, я сделаю общественному мнению одну уступку: остановлюсь в другом месте. Не хочу даже представлять, что сделает с нами пресса, когда мы после ужина вернемся в один и тот же отель. Я намереваюсь соблюдать приличия.
 
      Неодобрительный рев поднялся над трибунами стадиона Уллеви, когда старший тренер английской команды отправил своего капитана на скамейку запасных. Это и решило исход матча: два – один в пользу Швеции.
      Возмущению английских болельщиков и журналистов не было предела. Когда Сара вошла в ложу, Стюарт рвал и метал.
      Они покинули стадион, и Сара попыталась подбодрить Харгривса, но за грозным скандированием заполнившей улицу толпы болельщиков даже не расслышала его ответ.
      Вдруг Стюарт упал на колени и исчез под ногами фанатов. Сара воспринимала происходящее, как в замедленной съемке. Она склонилась над Стюартом, пытаясь защитить его, и только с первым ударом в ребра поняла, что оказалась в центре бурных событий.
      Тяжело дыша, с остекленевшими глазами, Стюарт лежал на мостовой.
      – Стюарт, вставайте, вставайте! Мы должны выбраться отсюда.
      Стюарт попытался подняться на ноги.
      – Что здесь происходит, черт побери?
      Сара подняла глаза и увидела разъяренных английских болельщиков с лицами, искаженными яростью и жаждой мести.
      – Кажется, им не понравился проигрыш. Быстрее!
      Словно из-под земли показались вооруженные полицейские, настроенные не дружелюбнее болельщиков. Пока шло побоище, Сара и Стюарт прятались в ближайшем подъезде. Английские фанаты швыряли в полицейских все, что попадалось под руку, в основном булыжники и пивные бутылки. Сара в ужасе смотрела, как десятка полтора англичан избивали ногами шведского паренька. Под сыпавшимися на него ударами мальчишка свернулся калачиком, обхватив голову руками.
      – Я должен остановить их!
      – О нет, они убьют вас, – Сара вцепилась в Стюарта, но тут его ноги снова подкосились, и он опустился на землю. – Стюарт, что с вами?
      – Мне просто нужно отдохнуть, и все будет в порядке.
      Сара села рядом с ним, обняла его за плечи и смотрела, как сражение перемещается на соседние улицы. Через некоторое время воцарилась жутковатая тишина. И в этой тишине Сара отчетливо услышала хрипы и клокотание в груди Стюарта.
      – Идемте. Вы должны вернуться в отель.
      Рука об руку, они медленно шли по опустевшим улицам Стокгольма, и Сара понимала, что, несмотря на дурные предчувствия, должна задать Стюарту важный вопрос.
      – Почему вам потребовалось разрешение врача? Что с вами? И, пожалуйста, не говорите, что все в порядке. Я вам не поверю.
      Его ответ был коротким и безучастным.
      – У меня рак.

      Сквозь застекленную перегородку своего кабинета Синтия смотрела на спортивный отдел. Заметив Сару, она напряглась. Девушка сидела на краю письменного стола, свесив длинные ноги. Синтия слишком хорошо знала себя, так что притворяться не было смысла: вид Сары Мур вызывал в ней дикую зависть, разъедавшую тело и душу. Ее огорчала даже не старческая влюбленность Стюарта, хотя подобную страсть она наблюдала в нем лишь один раз. И к женщине такого же типа. Тридцать лет назад она беспомощно следила за развитием того романа и единственный раз в жизни боялась потерять мужа. А потом та шлюшка исчезла с лица земли. Может, эта тоже исчезнет. Что за дурацкая страсть у Стюарта к рыжим потаскухам!
      Синтия продолжала внимательно изучать лицо Сары. Сходство было поразительным: те же миндалевидные зеленые глаза, те же высокие скулы, даже походка похожа. И самое страшное: ни за какие деньги не могла она купить у пластических хирургов красоту, подаренную Саре Мур природой. Когда она видела в зеркале свое лицо, ей хотелось рыдать от отчаяния.
      Синтия решила сорвать гнев на Стюарте.
      – Дорин, никаких отговорок, просто соедините меня с мужем.
      Много лет Дорин героически пыталась защищать Стюарта от жены, но это редко удавалось; ей не по силам было тягаться с Синтией.
      – Синтия, в чем дело? Я ухожу на важное голосование.
      – С меня довольно. Я увольняю твою шлюху. Хватит делать из меня посмешище. Ты ползаешь перед ней точно так же, как перед той дешевой манекенщицей. Не думай, что я не знаю о Стокгольме.
      – Синтия, только шевельни пальцем, чтобы причинить вред Саре Мур, и я опубликую историю своей жизни в «Дейли мейл». Интересное будет чтиво для широкой публики. Кое-что не знаешь даже ты.
      – Ты не посмеешь, – с ненавистью прошипела она.
      – Почему? Мне ведь нечего больше терять? Синтия, в последний раз предупреждаю, оставь Сару в покое. Между нами не происходит ничего такого, о чем ты думаешь.
      – Если ты считаешь, что я поверю, то, должно быть, страдаешь не только раком, но и разжижением мозгов.
      – Синтия, ты так же безобразна изнутри, как снаружи. Еще одно твое слово, и я раздену тебя перед всем миром.
      – Тик-так, Стюарт, – насмешливо сказала Синтия. – Это отстукивают твои последние секунды и умирают одна за другой твои клетки. Ты чувствуешь, как рак пожирает твое тело? Больно даже пить и есть, не правда ли, Стюарт? А ты чувствуешь запах смерти? Говорят, что его можно почувствовать. Насколько безобразно твое нутро?
      – Опасно так говорить о смерти, Синтия.
      Синтия бросила трубку на рычаг и пнула ногой корзинку для бумаг. Она не сомневалась, что Стюарт пойдет в «Мейл». Сегодня победа за старым ублюдком, но это ненадолго. Ничто не спасет Сару Мур, когда он сдохнет. Может, в свое время он и был великим политическим интриганом, но даже он ничего не сможет сделать из могилы.
      Мысли о смертельной болезни Стюарта слегка успокоили Синтию, и она удивилась, что по прошествии сорока лет все еще чувствует необходимость контролировать его. Она не испытывала к мужу ничего, кроме злобы, по временам граничившей с дикой ненавистью, но ее бесило то, что она не смогла купить его любовь, как и красоту для себя.
      В самом начале их брака Синтия пользовалась своей властью, и Стюарт ходил по струнке, как и все остальные. Но мало-помалу, со взлетом своей карьеры, он добился независимости, и Синтия его потеряла. Одно это поражение затмевало все другие ее победы. Чего бы она ни достигла, сколько бы людей ни боялось ее, пока жив открыто пренебрегающий ею Стюарт, она не сможет чувствовать себя неуязвимой. Но момент его смерти и ее торжества приближается. А тем временем найдется немало футбольных событий за рубежом. Придется несравненной Саре Мур собирать чемоданы.
 
      Стюарт дал Саре ключ от своей квартиры, поскольку ему уже трудно было преодолевать расстояние между спальней и входной дверью. Сара приезжала к нему, по меньшей мере, дважды в неделю и каждый раз, поворачивая ключ в замке, замирала на секунду, обуреваемая дурными предчувствиями. В последние месяцы состояние Стюарта ухудшалось с катастрофической быстротой, как будто признавшись Саре в своей болезни и освободившись от необходимости скрывать ее, он уже не видел смысла в борьбе за жизнь.
      Однако Стюарт не желал переезжать в дом Синтии, все равно никто не стал бы там о нем заботиться. Сара убедила его нанять медицинских сестер, чтобы обеспечить круглосуточное дежурство. Сиделкам было строго-настрого приказано немедленно вызывать Сару в случае необходимости. И такое случилось на Рождество. Стюарта увезли в больницу, но он выкарабкался, даже стало казаться, что его состояние улучшается.
      Сегодня, когда Сара приехала, Стюарт спал; придвинутый к кровати телевизор показывал дневные новости Си-эн-эн. Приветливая пожилая медсестра, сидевшая с книгой у кровати, подняла глаза и улыбнулась.
      – Не будите его, Дженис, – прошептала Сара. – Я постараюсь забежать попозже.
      Сиделка отложила книгу.
      – Он очень настаивал, чтобы я разбудила его, когда вы придете. Вы знаете, как он всегда ждет вас. – Она встала и мягко тронула Стюарта за плечо. – Стюарт, Сара пришла.
      Стюарт приоткрыл глаза и улыбнулся.
      – Сара, дорогая, присядь. – Он с трудом приподнялся, опираясь на локти, и Дженис подоткнула подушки ему под спину. – Это мне? – спросил он, заметив желтые нарциссы в руке Сары. – Как мило. Дженис, пожалуйста, найдите что-нибудь для цветов.
      Сиделка правильно истолковала его просьбу и вышла из комнаты. Стюарт любил проводить время с Сарой наедине.
      – Вы смотрите Си-эн-эн, – заметила Сара, садясь на край кровати. – Вам не кажется это нелояльным? У «Прямого эфира» неплохая служба новостей. Вам следует посмотреть передачи.
      – И поднять их рейтинг на пятьдесят процентов? Я не доставлю Синтии подобного удовольствия.
      Стюарт не так уж сильно преувеличивал. На «Прямой эфир» подписалось всего около трехсот тысяч абонентов, и компания испытывала серьезные финансовые затруднения. Конкуренты «Геральд» сообщали, что канал получает от рекламы не более пятисот тысяч в неделю, тогда как еженедельные текущие расходы составляют пять миллионов, пожирая личные капиталы Синтии.
      – Ты слышала, что она превысила свой кредит еще на десять миллионов? – радостно спросил Стюарт, явно довольный рискованным финансовым положением жены.
      – Слышала. В «Геральд» настоящая паника. В пятницу уволился редактор телеканала Пол Робинсон, и Синтия поспешила пустить слух, что он не достоин ее любимого детища.
      Стюарт взял с тумбочки пульт дистанционного управления и переключил канал. В «Прямом эфире» заикалась Мэнди Бэрраклаф.
      – И это был Билл… – Мэнди умолкла, пытаясь прочесть подсказку на телесуфлере. – Коллинз! – победно закончила она. – А теперь запись… э… Одной из ваших любимых программ.
      Ничего не произошло. Мэнди умоляюще уставилась куда-то мимо камеры, кивнула и подтвердила:
      – Сейчас увидим.
      Понаблюдав еще секунд тридцать за бессмысленно оглядывающейся по сторонам Мэнди, Стюарт с отвращением выключил телевизор.
      – И как это Синтии хватило наглости просить у меня деньги на этот кошмар. Она наверняка надеется, что я умру раньше ее телеканала.
      – Стюарт, не говорите так!
      – Сара, даже если мы не будем говорить о моей смерти, она никуда не денется. До сих пор ты хорошо держалась. Я так долго ничего не говорил тебе, потому что боялся твоей реакции. Ты столько пережила. Я боялся, что ты сбежишь от меня.
      – Тогда в Стокгольме я очень на вас рассердилась. В ту ночь, когда родилась Бет, вы обещали, что я больше не буду страдать. Вы солгали.
      – Сара, смерть – неизбежность, – спокойно сказал Стюарт.
      Сара встала и отошла к окну, не в силах смотреть ему в глаза.
      – Вы так говорите, словно сдались.
      – Это жестоко.
      Сара повернулась к нему. Меньше всего на свете она хотела оскорбить Стюарта, она пыталась заставить его бороться.
      – Почему вы отказываетесь от лечения?
      – Моя дорогая девочка, мы уже сто раз это обсуждали. Ты знаешь, что никакое лечение не поможет. И в противоположность большей части моей жизни, я стараюсь принять смерть хоть с каким-то достоинством. Мне шестьдесят шесть. Когда я родился, многие мечтали о таком преклонном возрасте. Но я рад, что ты сердишься. Сохрани этот гнев, и пусть он ведет тебя вперед. Нельзя перестать жить только потому, что жизнь кончается смертью.
      – Вы так говорите, как будто это лишь вопрос силы воли.
      – Но это правда. И я редко встречал в людях такую силу воли, как у тебя. Послушай, если эта тема так тебя расстраивает, давай поговорим о чем-нибудь другом.
      Сара воспользовалась предоставленным ей шансом.
      – Сегодня я иду к Бетти на первый день рождения.
      Глаза Стюарта вспыхнули.
      – Как поживает твоя маленькая крестница?
      – Не крестница. Помните, они устроили именины вместо крещения?
      – Хм-м. – В некоторых вещах Стюарт был очень консервативен. – Ну, все равно, как она поживает?
      – Прекрасно. Только я не очень часто вижу ее и Кейти.
      – Сара, ты слишком много времени проводишь с умирающим, надо больше встречаться с живыми.
      Сара не знала, что ответить. С одной стороны, Стюарт прав, но едва ли она могла назвать существование подруги «жизнью».
 
      – Скажи «спасибо» тете Саре. – Кейти попыталась перекричать шум, устроенный восемью малышами и, когда Бетти, восторженно гукая, заковыляла прочь с новым медведем, обняла подругу. – Я тебя вечность не видела.
      – Да, очень давно.
      По молчаливому соглашению, они теперь редко встречались. Их дружба отошла на задний план, и как ни страдала от этого Сара, в глубине души она понимала, что погрузилась в заботы о Стюарте, чтобы подальше запрятать зависть к материнству Кейти.
      Бетти уселась с мишкой под столом, в стороне от остальных детей. Кейти со вздохом взяла дочку на руки и пошла в кухню.
      – Ты устала, малышка? Сара, давай достанем торт и попробуем утихомирить этот сумасшедший дом.
      Лавируя между беснующимися детьми, Сара подумала, как отнесется Кейти к липким отпечаткам пальцев, оставленным на ее расписанных вручную обоях.
      – Где Джозеф?
      – Работает, но я не хотела бы обсуждать это сегодня, – ответила Кейти, предвосхищая дальнейшие расспросы о состоянии ее брака.
      – Тогда поговорим о Мэгги. Я читала в «Гардиан», что ее назначили главным редактором «Хлои».
      Сара хотела добиться хоть какой-то реакции, однако и разговор о работе не заинтересовал Кейти. Вместе с интересом к модной одежде она, казалось, растеряла всю свою энергию и честолюбие. Отработав главным редактором «Мариэллы» всего несколько месяцев, Кейти отказалась от должности, удовлетворившись всеобъемлющим титулом «сотрудника редакции». Сара каждый месяц просматривала журнал, но редко встречала на его страницах ее имя.
      – Ладно, давай праздновать, – сказала Сара нарочито веселым тоном.
      Четыре часа спустя, совершенно измученная, Сара прощалась с подругой:
      – Надо встречаться чаще.
      Кейти молча обняла ее.
 
      – Фелисити! Наконец ты вернулась, – сказал Стюарт, отставив стакан с молочным коктейлем.
      – Это Сара, – поправила его Дженис. – Вы же знаете Сару.
      Сара положила сумочку и поцеловала Стюарта в лоб.
      – Конечно, знает.
      Ей было неприятно, что Дженис разговаривает со Стюартом, как с маленьким ребенком.
      Сара не навещала Стюарта почти неделю. Недавно увеличившийся бюджет спортивного раздела позволил опубликовать серию статей о европейском футболе, и все они были поручены Саре. Коллеги считали, что ей повезло, но Сара прекрасно понимала истинную причину. Хоть Дин Гейвин ни за что бы не проболтался, даже если бы и знал, Сара догадывалась, что за ее зарубежными поездками стоит приказ владелицы газеты. Казалось, нет на свете ничего, на что бы не пошла Синтия, лишь бы отравить мужу последние дни.
      Сара также не сомневалась – несмотря на все заверения Стюарта, – что и ее дни в «Геральд» сочтены, и смирилась с этим. А пока, раз Синтия готова тратить деньги, чтобы Сара была подальше, так тому и быть.
      Каждый раз, возвращаясь из этих поездок, Сара видела, как быстро ухудшается состояние Стюарта, а сегодня, после недели, проведенной в Бельгии, она с ужасом узнала, что Стюарту для облегчения болей начали давать морфий. И за эту неделю Стюарт похудел еще больше: впалые щеки, вздувшиеся на лбу вены, пергаментная кожа, такие тонкие запястья, что казалось, они вот-вот сломаются от малейшего усилия. Сердце Сары чуть не разорвалось, когда этот когда-то здравомыслящий и красноречивый мужчина поймал себя на том, что во второй раз назвал ее Фелисити.
      – Что это со мной? – смущенно пробормотал он. – Конечно, ты не Фелисити. Наверное, ты считаешь меня полным идиотом. Добро пожаловать, Сара. Как тебе понравилась Бельгия?
      – Такая же скучная, как о ней говорят. Даже не думайте становиться членом Европарламента. – Сара достала из сумочки книжку. – Я привезла вам сигнальный экземпляр дневников Алана Кларка. По сравнению с ним, даже вы покажетесь паинькой.
      Стюарт засмеялся, но тут же задохнулся и стал судорожно ловить ртом воздух.
      – Боюсь, что не успею их прочитать.
      – Глупости, конечно, успеете. – Она не желала думать о его близкой кончине скорее ради себя. Отрицание смерти делало ее менее реальной, поэтому Сара продолжала строить планы на будущее. – Вы слышали, что Синтия ссылает меня в Эквадор комментировать Кубок Южной Америки? В этом нет никакой необходимости, и я не хочу уезжать так надолго – почти на три недели.
      – Ты должна ехать. Не давай ей повода уволить тебя. Держись. И тебе понравится поездка. Эквадор – изумительная страна.
      – Хорошо, а пока, надеюсь, вы окажете мне честь быть моим гостем на ужине Ассоциации футбольных писателей. Может, я даже позволю вам повлиять на мое голосование.
      – Как я могу отказаться?
      Стюарт улыбнулся ей своей прежней улыбкой, напомнив, насколько лучше он выглядел всего пару месяцев назад.
 
      Сара с воодушевлением готовилась к ужину футбольной ассоциации. Накануне она разговаривала со Стюартом. Получив высочайшее согласие своих сиделок, он был полон решимости присутствовать на ужине, хотя – к его глубокому сожалению – в инвалидной коляске. Тем не менее Стюарт пребывал в хорошем настроении, поскольку врачи уверяли, что он вступил в фазу – хотя и краткую – ремиссии.
      Сара долго обдумывала свой наряд, желая подчеркнуть, что она – не один из «своих парней», а именно женщина, вступившая в ассоциацию. Деловые костюмы она отвергла, как слишком мужеподобные, и наконец выбрала маленькое черное платье, в котором познакомилась с Биллом. До сих пор оно оставалось любимым.
      «Неудивительно, что Билл влюбился в тебя», – подумала она, улыбаясь своему отражению и радуясь, что воспоминания вызвали не боль, а просто благодарность за прошлую любовь.
      Когда она наносила последний штрих, подкрашивала губы, зазвонил телефон.
      – Алло, Сара? Это Дженис. Стюарта увезли в больницу.
      Двадцать минут спустя Сара – все еще в вечернем платье – вылетела из такси и помчалась вверх по лестнице ко входу в больницу.
      – Вы член семьи? – спросила врач, останавливая ее у двери в палату Стюарта.
      Сара испугалась, что ее не пустят.
      – Нет. Я друг. Близкий друг.
      – Сожалею, но я не могу позволить вам войти. Ему необходим отдых.
      Слава Богу, Стюарт еще держится.
      – Он сам просил, чтобы меня вызвали. Вы уверены, что я не могу увидеть его хотя бы на минуту?
      Врач взглянула на часы.
      – Хорошо. Одна минута.
      В фигуре на кровати, опутанной проводами приборов и трубками капельниц, с кислородной маской на лице, с трудом можно было узнать Стюарта. Он выглядел таким немощным и несчастным, что в какую-то долю секунды Сара пожелала ему скорейшего избавления. Реальность смерти, унизительная и жестокая, была совсем не похожа на то, что показывают в кинофильмах.
      На стуле у стены дремала усталая Дженис. Сара осторожно потрясла ее за плечо.
      – Дженис, Дженис, это Сара.
      – О, Сара, привет. Я, кажется, заснула.
      – Что случилось?
      – Еще днем он казался таким оживленным, так радовался предстоящему празднику. Я уже собиралась передать смену ночной сиделке, когда он потерял сознание. Боюсь, у меня плохие новости.
      – Что?
      – Врачи встревожены. Печень едва функционирует, метастазы.
      Сара подошла к постели и ласково коснулась руки Стюарта.
      – Он может меня слышать?
      Запястье под ее пальцами дрогнуло, как будто Стюарт пытался поднять руку. Он попробовал заговорить, но мешала кислородная маска, а жужжание приборов заглушало слова.
      – Это еще не конец, – выдохнул он. – Я еще не готов. Так много надо сказать.
      – Тс-с. Не мучайте себя. У нас еще много времени.
      Сара просидела у постели Стюарта всю ночь, молясь, чтобы он дотянул до утра.
 
      Сара с облегчением убрала блокнот. Интервью с тренером бразильской команды Альберто Майа состоялось, несмотря на недоверие бразильца к женщине – футбольному обозревателю. Его отношение разделяли многие южноамериканские футболисты, которых Сара интервьюировала всю предыдущую неделю.
      Майа, спешивший к своим игрокам, попрощался, и Сара решила потратить несколько часов, остававшихся до вечернего матча, на осмотр достопримечательностей.
      Однако вместо того, чтобы восхищаться окрестными горами, она шла вдоль реки, погрузившись в свои мысли. Стюарт продержался ту ночь и уже вернулся домой, но прогноз врачей не предвещал ничего хорошего. При малейшей возможности Сара звонила Стюарту, но он не всегда мог разговаривать. Сгорая от нетерпения закончить работу и вернуться домой, Сара поклялась себе не оставлять больше Стюарта, что бы ни предпринимала Синтия.
      Прослонявшись бесцельно больше часа, Сара почувствовала жажду, но в охваченном футбольной лихорадкой городе все бары и рестораны были забиты болельщиками.
      Ресторан «Ле Жарден» описывался в ее путеводителе как лучший в Куэнке, и Сара зашла внутрь, надеясь если и не на свободное место, то хотя бы на пару минут спасительной тени.
      Официант сочувственно покачал головой, и, когда Сара уже собиралась уйти, кто-то окликнул ее по имени. Это был Майа.
      – Пожалуйста, мисс Мур. Здесь есть место.
      – Спасибо.
      Сара благодарно улыбнулась и села между бразильским тренером и молодым мужчиной, сверлившим ее черными грустными глазами.
      – Познакомьтесь, Антонио Нэвес, наш лучший нападающий, – сказал Майа.
      – Очень приятно. Вчера вы играли великолепно.
      Нэвес проигнорировал ее комплимент, но Сара отнесла его бестактность на счет недостаточного знания английского.
      – Что вы думаете о матче против Чили?
      – Я не хочу говорить о… – Не закончив фразу, Нэвес вдруг вскочил и направился к немолодой элегантно одетой женщине, только что вошедшей в ресторан. Темные солнечные очки, скрывавшие ее глаза, не могли скрыть ее необычайную красоту. Нэвес и женщина зашептались, явно взволнованные темой своей беседы, затем Нэвес взглянул на Майа и, показав на дверь, вышел вслед за собеседницей из ресторана.
      – Какой наглец, – пробормотала Сара себе под нос.
 
      На следующий день Сара рассеянно следила за игрой Бразилия – Чили, в которой Нэвес почему-то не участвовал, и автоматически делала заметки. Думать она могла только о Стюарте, голова раскалывалась от боли.
      Как только матч закончился, Сара бросилась в отель. Уже подходя к лифту, она услышала свое имя.
      – Сеньора Мур, пожалуйста, сюда. – Портье помахал ей. – Вас к телефону. Сеньора Дженис.
      Сара подбежала к конторке. Ее сердце забилось так, словно собиралось выскочить из груди. Она взяла трубку и сквозь окружающий шум едва различила далекий голос Дженис.
      – Дженис, вы меня слышите? – На линии стоял треск, и разобрать слова сиделки было невозможно. – Дженис, я вас не слышу. – Сара в отчаянии стукнула аппаратом по конторке. – Он еще жив?
      – Он хочет… верну… как мож…
      Этих обрывков слов Саре хватило, чтобы все понять.
      – Скажите ему, что я вернусь в течение суток.
      Она обратилась к портье:
      – Подготовьте счет, я выезжаю. Вы можете заказать мне такси в аэропорт? – крикнула она, уже метнувшись к лифту.
      Через десять минут Сара вернулась и протянула портье кредитную карточку.
      «Если я вылечу первым же рейсом, то должна успеть…»
      – Простите, сеньора, – прервал портье ее мысли. – Эта карточка не годится.
      – Попробуйте еще раз, – нетерпеливо ответила Сара.
      Портье подчинился, но затем покачал головой.
      – Карточка аннулирована.
      – Но этого не может быть. Я работаю на британскую газету, и это карточка компании. Она не может быть аннулирована.
      Еще произнося последние слова, она все поняла. Синтия таким образом решила задержать ее здесь!
      Портье вернул карточку.
      – Как вы будете платить?
      Сара ответила не сразу, едва сдерживая подступившие слезы. Без карточки она не могла расплатиться за номер, не говоря уж об авиабилете. Она бросила на пол чемоданы, оперлась о стойку.
      «Нельзя позволить Синтии победить… не сейчас».
      – Вы могли бы связать меня с Лондоном?
 
      Кейти выслала ей деньги телеграфом, но, пока они пришли, улетел последний в тот день самолет, и Саре пришлось провести утомительную ночь в зале вылета. Денег на номер в отеле не хватало. Она вылетела в Лондон первым же утренним рейсом, но и в самолете заснуть не смогла, лишь следила за невыносимо медленным движением точки-самолета на видеоэкране.
      Сразу же по прилете она позвонила в больницу. К счастью, Стюарт был еще жив.
      Совершенно измученная, Сара вышла из такси у больничного входа и сразу попала в объятия репортеров. Представитель «Геральд» вопросительно взглянул на нее, но она, ничего не говоря, протиснулась сквозь толпу в больницу.
      Увидев, что Стюарт один, Сара испытала и облегчение, и шок. Синтия не смогла заставить себя провести с ним его последние минуты.
      Сначала казалось, Стюарт не замечает ее присутствия. Единственным признаком того, что он жив, были зловеще пульсирующие сигналы кардиомонитора у его кровати. Некоторое время Сара просто слушала этот звук, затаивая дыхание, когда он на долю секунды прекращался, и мысленно заставляя его начаться снова.
      – Стюарт? – тихо позвала она.
      Его веки задрожали.
      – Я говорил, что продержусь, – прошептал он со слабой улыбкой.
      Сара подтащила к кровати стул. Радость от того, что она успела вовремя, приглушала грусть.
      Рассказать ему, почему она так долго добиралась? Нет, пустая трата времени. Нельзя тратить драгоценные минуты на ерунду.
      – Так вот оно, да? – сказала Сара, наконец признавая его близкую смерть. Слезы сами собой потекли по ее лицу.
      – Ты не должна плакать. – Его потрескавшиеся губы с трудом сложились в слабую улыбку. – Я ждал тебя… Я хотел поблагодарить тебя за счастье, которое ты принесла в мою жизнь.
      Сухое клокотанье в его груди ясно показывало, каких усилий стоили ему эти слова. Сара осторожно положила ладонь на его руку, боясь, что малейшее прикосновение причинит ему боль. Она так много хотела сказать ему, так хотела найти нужные слова: поблагодарить его за то, что он был рядом, за то, что верил в нее, за то, что помог вернуться к жизни после смерти Билла. Ей так важно было сказать, как много значила для нее их дружба.
      – Я люблю вас, Стюарт, – просто сказала она.
      Стюарт сглотнул комок в горле.
      – Ты не представляешь, что это значит для меня.
      – Стюарт! Не уходите. Вы необходимы мне. – Сара перестала сопротивляться своему горю, ее плечи затряслись от рыданий. – П-простите.
      – Пожалуйста… пожалуйста, не плачь. Я тоже люблю тебя, и я… всегда буду… оттуда присматривать за тобой, моя дорогая. Есть кое-что… – Ему было очень трудно говорить, не хватало дыхания.
      – Стюарт, дать кислород? Вызвать…
      Он протестующе приподнял исхудалую руку.
      – Нет. Я хочу… сказать тебе… кое-что. Я всегда хотел дочь… и потом… я нашел тебя….
      – Вы были мне, как отец…
      – Нет. Это больше… ты…
      Его глаза закрылись, казалось, он потерял сознание.
      Сара схватила его за руку, пытаясь вернуть назад.
      – Стюарт! – Его губы снова зашевелились, беззвучно формируя слова. – Стюарт, пожалуйста!
      В этот момент дверь распахнулась и в палату ворвалась Синтия Харгривс.
      – Как ты смеешь! – взвизгнула она, не обращая внимания на умирающего мужа. – Убирайся отсюда, тварь. Сестра! Сестра! Вызовите охрану.
      – Стюарт, простите, – зарыдала Сара, сжимая руку умирающего.
      – Убирайся! Немедленно!
      – Пожалуйста, миссис Харгривс. Позвольте мне остаться. Он…
      – Немедленно убирайся! Вон!
      Сара, шатаясь, поднялась.
      – Думаю, не надо добавлять, что ты уволена? – проскрипела Синтия, придерживая открытую дверь.
      Как эта женщина может думать о работе, когда ее муж испускает последний вздох?
      – Вы действительно думаете только о себе, не правда ли? Вы отвратительны.
      Незамечаемый ими сигнал монитора вытянулся в прямую линию.

       Лондон, 2 июля 1993
      Джеральд Скотт ходил взад-вперед перед письменным столом, страстно желая оказаться в любом другом месте, кроме своего собственного кабинета в Линкольн-Инн, и старался не смотреть в глаза Синтии Харгривс. Она рано прибыла на чтение завещания и уже выкурила полпачки сигарет. Джеральд открыл окно, надеясь, что свежий воздух поможет ему дышать.
      – Прекратите метаться, – сказала Синтия, окутанная облаком дыма.
      – Боюсь, у меня начнется приступ астмы, – намекнул Джеральд.
      – Ну, я уверена, что беготня не поможет. Сядьте!
      Поверенный выполнил приказ и стал нервно перекладывать бумаги, открывать и закрывать ящики стола – лишь бы чем-то занять себя.
      – Она придет с минуты на минуту, – сказал он, перебирая содержимое очередного ящика.
      – Джеральд! Прекратите возню.
      Джеральд подпрыгнул на стуле и замер, сцепив руки. Синтия сидела напротив совершенно неподвижно. Пойманная в сноп света, высохшая старая карга казалась Джеральду похожей на ящерицу, греющуюся на камне и готовую в любую секунду выпустить язык, чтобы поймать муху. Джеральд неловко заерзал, подумав, что этой мухой вполне может оказаться он.
      – Панихида была замечательной. Стюарт наверняка бы одобрил… – сказал он, чтобы хоть чем-то заполнить тягостную паузу.
      – О чем речь? Он мертв. Какая разница, одобрил бы он или нет? Если бы я похоронила его на обочине в ящике из-под апельсинов, вряд ли он смог бы возразить. – Синтия взглянула на свои часы. – Где эта шлюха? Полагаю, она прекрасно знает, что старый дурак написал в завещании?
      – Я… я так не думаю. – Глаз Джеральда непроизвольно задергался. Синтия еще не знала и половины. Страшно даже представить ее реакцию.
      – Я и не просила вас думать. Но, если уж без этого не обойтись, думайте о том, как опротестовать завещание. Можете заявить, что мой муж был не в своем уме.
      Джеральд снял очки и стал протирать их, чтобы не смотреть на Синтию.
      – По моему мнению – и я должен подчеркнуть, что это не только мое мнение – было бы очень трудно доказать, что завещание Стюарта нельзя утвердить на том основании, что завещатель – я имею в виду Стюарта – был не способен делать распоряжения.
      – О, прекратите эту профессиональную тарабарщину! – Синтия растянула тонкие губы в презрительной усмешке, ясно давая понять, что мнение Джеральда Скотта никому не интересно.
      Зажужжал интерком.
      – Мисс Мур здесь, сэр.
      – Проведите ее в кабинет, Глэдис, – сказал Джеральд, надеясь, что вкус Стюарта с возрастом улучшился.
      Когда Сара вошла в кабинет, Джеральду пришлось признать, что это действительно так. Одетая в строгий темно-серый костюм, Сара Мур – несмотря на явное напряжение и усталость – была очаровательна. Ее зеленые лучистые глаза загипнотизировали Джеральда. Высоко держа голову, молодая женщина грациозно подошла и протянула ему руку.
      – Рад познакомиться с вами, – сказал Джеральд, кивая на кресло.
      Синтия даже не подняла глаз и заметила, будто продолжая разговор:
      – Да, вы правы, Джеральд. Похороны были замечательные. Все было точно так, как хотел бы Стюарт.
      Сара молча заняла свое место. Дни, прошедшие после смерти Стюарта, были сплошным кошмаром. Она не могла присутствовать на похоронах. После ужасной сцены в больнице эта страшная женщина не постеснялась бы устроить скандал и у могилы мужа.
      Снова Сара не смогла попрощаться с дорогим ей человеком. Только Кейти и Джун знали, как сильно она страдает. Газетные заголовки, выражающие горе нации, и соболезнования «скорбящей» вдове не могли принести утешения, и Саре хотелось визжать от несправедливости происходящего.
      – Мисс Мур, позвольте выразить вам соболезнования по поводу вашей печальной утраты. Я знаю, как высоко ценил Стюарт вашу дружбу.
      Сара вынула из кармана скомканный платочек, делая над собой огромное усилие, чтобы не расплакаться при Синтии.
      – Благодарю вас, мистер Скотт. Его смерть оставила в моей жизни невосполнимую пустоту.
      Синтия свирепо посмотрела на Сару.
      – Полно, Джеральд, делайте свое дело. Скажите мисс Мур, во сколько ее тело обошлось моему слабоумному мужу.
      Сара закрыла глаза и вцепилась в подлокотники кресла.
      Поверенный, чувствуя приближение приступа, достал карманный ингалятор и вдохнул дозу лекарства.
      – Мы собрались здесь сегодня по очень печальному поводу, и я понимаю, как велик накал страстей, но попытаемся вести себя с достоинством.
      Свои последние слова Джеральд адресовал Синтии.
      Синтия фыркнула и выпустила дым через ноздри.
      – Легко вам говорить, Джеральд. Не вас обчистила какая-то шлюха.
      Сара не сводила глаз с окна, надеясь, что Стюарт сейчас находится в лучшем месте. По ее щеке скатилась одинокая слеза.
      Джеральд откашлялся.
      – Последняя воля и распоряжение Стюарта Леонарда Харгривса. Я, Стюарт Леонард…
      Синтия ударила кулаком по столу.
      – Бога ради, опустите эту чушь и просто скажите шлюхе, за сколько она раздвигала ноги.
      Джеральд побагровел.
      – Нет нужды в подобных выражениях, миссис Хар…
      – Пожалуйста, продолжайте, мистер Скотт, – как можно спокойнее попросила Сара. – Давайте поскорее покончим с этим.
      – Во-первых, Стюарт завещал мисс Мур все деньги от ликвидации своих акций корпорации «Геральд», что, как я полагаю, составляет в данный момент двадцать два процента.
      Сара изумленно раскрыла рот.
      – Но я не понимаю…
      – О, не строй святую невинность! – фыркнула Синтия, с трудом сдерживая ярость. – Теперь можешь уйти. Ты получила свое вознаграждение. – Даже сейчас Синтия не могла поверить, что, в конце концов, Стюарт посмеялся последним. Он не только оставил свое состояние любовнице, но и поставил под угрозу ее контроль над корпорацией.
      Сара поднялась как в тумане, но Джеральд жестом попросил ее снова сесть.
      – Я еще не закончил, мисс Мур.
      – Дайте сюда это завещание! – взвизгнула Синтия, бросаясь на поверенного.
      Джеральд вскочил, прижался к стене, пряча за спиной завещание и дрожа в ожидании удара, но Синтия села и нервно разорвала целлофан новой пачки сигарет.
      – Мадам, держите себя в руках! – Джеральд ослабил галстук, жалея о том, что неделю назад струсил и не все сказал Синтии. – Мистер Харгривс… э… – поверенный снова откашлялся, – оставил мисс Мур контрольный пакет акций – если быть точными, пятьдесят один процент – в футбольном клубе «Камден юнайтед».
      Воцарившуюся мертвую тишину нарушало лишь тиканье часов. Прошло несколько минут прежде, чем Синтия заговорила.
      – Футбольный клуб? Это шутка?
      – Никаких шуток. Судя по имеющимся у меня документам, именно Стюарт, а не Питер Баррет, – владелец контрольного пакета. Я уверен, у него были причины сохранять анонимность, но…
      – Почему он оставил это мне? – изумленно спросила Сара.
      – Вероятно, он считал тебя способной обслужить одиннадцать мужчин.
      Сара с болью подумала, что такое могла бы сказать Мэгги, и вдруг она увидела Синтию в новом свете: жалкая одинокая женщина.
      – Вы неправильно судите обо мне, миссис Харгривс. Ваш муж был мне очень дорог, и я любила его. Но я любила его как отца, не иначе.
      – Трахать моего мужа – еще не значит любить его. Половина рыжих лондонских шлюх могла бы этим похвастаться. Не обманывайся: в вашей отвратительной связи не было ничего особенного. Просто ты удачно выбрала время.
      Сара больше не могла слушать и встала. Смысл слов Синтии и завещания Стюарта плохо доходил до ее сознания.
      – Миссис Харгривс, надеюсь, в вас говорит ваше горе. – Сара взглянула на Джеральда, думая, что он поможет ей, но голова поверенного ушла в плечи, как у черепахи – в панцирь. – Пожалуй, сейчас мне лучше уйти.
      Поверенный вышел из-за стола, чтобы проводить ее, украдкой сунул ей свою визитную карточку и прошептал:
      – Я свяжусь с вами.
 
      Сара как в тумане вошла в ближайший паб, заказала двойной виски и залпом осушила стакан.
      – Еще виски и мелочь для сигаретного автомата, – сказала она бармену.
      После некоторого сопротивления автомат все-таки выдал ей пачку сигарет. Не успела Сара сунуть в рот сигарету, как какой-то парень поднес ей зажженную спичку и получил в награду облако дыма, когда Сара попыталась затянуться и закашлялась.
      Парень отступил.
      – Полегче, красотка. Похоже, ты никогда раньше не курила.
      – Не курила, – пробормотала Сара, задыхаясь и ничего не различая сквозь слезы. – Но в кинофильмах люди всегда закуривают, когда хотят успокоиться.
      Парень улыбнулся.
      – Может, стоило попробовать что-нибудь полегче.
      Сара снова затянулась, но с тем же успехом, и, сдавшись, протянула рабочему пачку. Затем медленно, стараясь собраться с мыслями, она выпила вторую порцию виски.
      За последнюю неделю она потеряла лучшего друга и работу, а теперь, похоже, приобрела половину футбольной команды и, один Бог знает, сколько денег. Все казалось нереальным. Она не могла понять, почему Стюарт ничего не говорил ей. Она бы не боялась, что Синтия уволит ее, и больше времени провела бы с ним.
      Зачем столько секретов? Сколько она унаследовала? Миллион? Пять? Десять? Может, даже в двадцать раз больше? Сколько бы там ни было, она не заработала бы столько за всю свою жизнь. Ни в «Геральд», ни в любом другом месте. Такие огромные цифры были выше ее понимания. Единственное, в чем она была уверена: никакие деньги не возместят ей утрату Стюарта. Ей хотелось плакать, но слезы, подавленные в кабинете Джеральда Скотта, оставались погребенными глубоко внутри.
      – Красотка, похоже, ты потеряла фунт и нашла пенни.
      – Похоже, – безучастно отозвалась Сара.
      Миллионы? Абсурд. Необходимо поговорить с кем-нибудь, чтобы вернуться к реальности. Необходимо увидеть Кейти.
 
      Кейти, открывшая Саре дверь, была лишь тусклой тенью прежней Кейти. Грязные волосы почти полностью закрывали бледное лицо, одежда – в пятнах и неглажена. Сара понимала, что внешний вид подруги полностью отражает ее внутреннее состояние.
      – Привет, – безжизненным голосом произнесла Кейти. – Прими мои соболезнования.
      – Ты в порядке? – спросила Сара, обнимая подругу и уводя ее в кухню.
      Как и сама Кейти, помещение сильно изменилось. Раньше здесь было тепло и уютно, и безупречно чисто, сейчас в раковине громоздилась грязная посуда, на плите – сковородки и кастрюли с остатками еды.
      Кейти пожала плечами.
      – Я совсем замоталась с Бет.
      – Где она?
      – В детской, спит. Я только что ее уложила.
      – А Джозеф? – задала Сара свой дежурный вопрос.
      – В Штатах. – Кейти включила горячую воду и стала вынимать тарелки из раковины.
      – Оставь. Я помою это позже. – Сара заглянула в холодильник, нашла бутылку вина и, налив два бокала, вывела подругу в сад. – Расскажи мне, что происходит.
      Лицо Кейти окаменело, две глубокие морщины появились в уголках рта.
      – Я была бы гораздо счастливее, если бы знала. Я думаю, что Джозеф больше меня не любит. Он обожает Бет, но, кажется, видит в ней ловушку, из-за которой вынужден оставаться со мной.
      – Это он сам сказал?
      – Он это не сказал. Когда он здесь, что бывает нечасто, он подавлен и молчалив и разговаривает только с Бет.
      – Ты спрашивала его, что случилось?
      Кейти фыркнула.
      – Много раз. Его последний ответ: все дело во мне. Я изменилась. Я не та Кейти, которую он знал, – сказала она, имитируя голос Джозефа.
      Сара внимательно посмотрела на подругу и решила, что трудно опровергать мнение Джозефа. Невозможно поверить, что эта неряшливая опустившаяся женщина совсем недавно была энергичным редактором модного журнала.
      Кейти прочла мысли Сары и резко поставила свой бокал на стол.
      – Сара, я вижу, что ты с ним согласна. Но это все равно что выяснять, что было раньше: яйцо или курица. Я изменилась, но я думаю, что меня изменило равнодушие Джозефа. И чем дальше он меня отталкивает, тем более никчемной я себя чувствую.
      – Понимаю. Ты думаешь, что у него есть другая?
      – Ха. И не одна, но у меня нет никаких доказательств, а – поверь мне – я искала. Я проверяла его банковский счет. Уверена, он удивляется, почему я продолжаю сама сдавать его одежду в химчистку.
      – Когда вы виделись в последний раз?
      – Дней пять назад перед тем, как он свалил в Нью-Йорк с этой глупой сукой Фрэн Бест. Она – продюсер его последнего проекта. Между прочим, я только что получила извещение из банка: мы пять месяцев не платили по закладной. Куда он девал деньги, черт побери? Теперь мы потеряем дом.
      – Нет. – Сара обняла подругу. – Я помогу тебе.
      Кейти улыбнулась.
      – Не знала, что пособие по безработице так выросло.
      – Давай еще выпьем. Я должна кое-что рассказать тебе.
 
      Зазвонил телефон.
      – Может быть, Джозеф. – Кейти подбежала к автоответчику и включила звук. Слезливый женский голос оборвал ее надежды.
      – Кейти? Ты дома? Сара у тебя? Мне беспрерывно звонят репортеры и спрашивают о ней и Стюарте Харгривсе. Я не знаю, что делать. Что происходит? Пожалуйста, попроси ее перезвонить мне как можно скорее.
      Кейти схватила трубку, но услышала лишь короткие гудки.
      – Не успела, – удрученно сказала она.
      Саре, ошеломленной свалившимися на нее событиями, не приходило в голову, что репортеры начнут охоту за Джун. Она немедленно перезвонила матери. Джун явно была на грани нервного срыва.
      – Сара, они звонят мне весь день. Я больше не могу это выносить. Почему они заинтересовались тобой?
      – Стюарт оставил мне… Он оставил мне состояние и… – Сара умолкла. Пожалуй, лучше сейчас не вдаваться в подробности.
      – Состояние! Почему? Он сказал, почему оставил тебе деньги?
      Вопрос ошеломил Сару.
      – Мама, неужели ты думаешь, что между нами что-то было?
      – Конечно, нет. Просто… Я не знаю, что делать. Может, поговорить с ними? Может, тогда они отстанут?
      – Не смей ничего говорить! – выкрикнула Сара, затем более спокойно сказала: – Просто не обращай на них внимания.
      – Кажется, я уже сглупила. – Голос Джун задрожал.
      – Что ты имеешь в виду?
      – Когда позвонили в первый раз, я подумала, что это связано с твоей работой, и дала телефон Кейти. Прости меня.
      Бесполезно кричать на мать.
      – Не беспокойся. Только завтра купи автоответчик. Я верну тебе деньги, когда мы увидимся.
      – Я не хочу брать у тебя деньги…
      Сара раздраженно прервала ее:
      – Мама, пойми наконец: репортеры звонят тебе, потому что Стюарт оставил мне миллионы. Я могу позволить себе тысячу этих чертовых автоответчиков. Послушай, мам, мне действительно очень жаль, что так получилось.
      Джун расплакалась.
      – Как бы я хотела, чтобы ты была сейчас со мной. Сара, я больше не могу. Пожалуйста, приезжай. Мы должны поговорить.
      Если она поедет в Бэквел, все репортеры бросятся следом и встанут лагерем вокруг дома матери.
      – Я не могу. Будет только хуже. Делай, как я тебе говорю, и обещаю, что через пару дней все утихнет, и тогда я приеду.
      – Сара, пожалуйста…
      – Мама, я люблю тебя, но ты должна мне поверить, так будет лучше.
      Сара попрощалась, чувствуя себя совершенно разбитой.
      Как только она положила трубку, телефон снова зазвонил.
      – Привет. Могу я поговорить с Сарой Мур?
      – Кто это?
      – Джулиан Марш. Боже, еле до вас добрался. Ваша мать сказала, где я могу вас найти.
      – Что вам нужно?
      – Вы меня не знаете, – поспешно сказал мужчина. – Я – репортер «Новостей». Меня интересует Стюарт Харгривс. Это правда, что вы были любовниками и он оставил вам состояние?
      – Идите к черту! – крикнула Сара, бросая трубку на рычаг.
      В коридор вышла Кейти с Бет на руках.
      – Проблемы?
      – Возможно. Я умею распознавать сенсации и чувствую, что от этой так легко не избавиться.
      – Что?
      – То, что «Новости» и все остальные газеты хотят разузнать о моей «любовной связи» со Стюартом. Как они так быстро разнюхали? Я уверена, что Синтия не стала бы трубить об этом на всех углах.
      Они прошли в кухню. Пока Кейти наполняла кофеварку, Сара осторожно качала Бет на колене. Бет наградила Сару улыбкой и обвила крохотной ручкой ее палец, словно говоря: «Я тебе доверяю».
      – Какая ты прелесть. Как твоя красавица мама.
      Как долго она не позволяла себе любить Бет, считая это предательством по отношению к своему нерожденному ребенку. Как глупо было объединять эти два совершенно не связанных между собой события, и как грустно теперь думать об упущенном первом годике жизни Бет!
      – Прости, – прошептала Сара, с трудом сдерживая слезы. – Я сделаю для тебя все на свете. Ты знаешь это?
      Она снова подумала о Джозефе. Где он? Беззаботно слоняется по Нью-Йорку, ни капли не тревожась о том, что происходит с женой? Это нельзя простить.
      Раздался звонок в дверь и одновременно стук по почтовому ящику. Шум испугал Бет, и она захныкала.
      – Кейти, не открывай. Пойди отдохни, а я присмотрю за Бет.
      Звонки становились все более настойчивыми, стук продолжался. Сара понимала, что незваный гость не уйдет, и, держа ребенка на бедре, открыла дверь.
      Сначала ей показалось, что явились «Свидетели Иеговы», настолько одержимый вид был у первого мужчины. Стоявший за ним явно готов был поддержать первого в теологических дебатах.
      – Я – Джулиан Марш, – представился первый.
      – Мне нечего сказать.
      Сара попыталась закрыть дверь, но журналист отработанным движением ноги помешал ей. Второй мужчина шагнул в сторону и поднял фотоаппарат, объектив зажужжал, фокусируясь на лице Сары. Вспышка испугала Бет, и Сара попыталась прикрыть глаза малышки. Кейти, появившаяся из-за ее спины, решительно столкнула Марша с крыльца, обозвала его паразитом и захлопнула дверь.
      Шокированная вторжением, Сара не шевелилась. Бет хныкала.
      – «Мариэлла» порекомендовала бы обзавестись доберманом и газовым баллончиком, – прокомментировала Кейти.
      Обе женщины расхохотались. Словно почувствовав, что опасность миновала, Бетти начала успокаиваться.
      – Боюсь, что это только начало, – сказала Сара, и, подтверждая ее опасения, телефон снова затрезвонил.
      Кейти включила автоответчик. Некий Деннис Браун, которого Сара смутно помнила по работе в «Санди Войс», просил ее «как друга» поделиться сведениями из первых рук. Кейти приглушила звук и заметила:
      – У репортеров нет никаких представлений о порядочности.
      Весь остаток дня телефон звонил непрерывно. К счастью, только Джулиан Марш решил разбить лагерь перед дверью, но Кейти и Сара все равно чувствовали себя осажденными, особенно после того, как Джулиан захватил в саду посыльного с пиццей и вручил ему записку с еще более нескромными вопросами.
      – Я уже вижу заголовки, – сказала Кейти, выглядывая в сад из-за шторы. – «НАСЛЕДНИЦА МИЛЛИОНОВ ХАРГРИВСА ЗАКАЗЫВАЕТ ПИЦЦУ С СЫРОМ И ЧЕСНОЧНЫЕ ГРЕНКИ». Господи, глазам своим не верю. Как только ты этим занималась?
      Сара отложила пиццу, окончательно потеряв аппетит.
      – Кейти, только скажи, и я уйду. Я не хочу, чтобы из-за меня вы с Бет стали пленницами в собственном доме.
      – Только посмей. – Кейти села и положила руку на колено Сары. – Это даже возбуждает. Впервые за очень долгое время я не жалею себя и уверена, что к утру все уладится.
 
      На следующее утро Сара проснулась с тревожными ощущениями, но не сразу вспомнила их причину, а вспомнив, осторожно раздвинула шторы и чуть не рассмеялась. Казалось, что за прошедшую ночь Джулиана Марша успели клонировать. Теперь дом Кейти осаждали десять мужчин и две женщины.
      Один из журналистов заметил ее.
      – Вон она! Сара, это правда, что вы и Стюарт Харгривс были любовниками?
      Вспыхнули фотовспышки, и Сара задернула занавески.
      Кейти в кухне кормила Бет, и Сара с удивлением и облегчением обнаружила, что сложившаяся ситуация развлекает ее подругу.
      – Ты их видела? – со смехом спросила Кейти. – Они уже перехватили молочника, но вряд ли можно многое извлечь из того факта, что он принес две пинты нежирного молока и картонку йогурта.
      – Я делала и худшие вещи. – Сара открыла холодильник. – У нас есть что-нибудь на завтрак?
      – Нет, если только ты не хочешь отнять еду у Бет. У нас кончились продукты, так что мне придется бросить вызов этому войску.
      – Ты не сможешь!
      – Понимаю, это тяжелое испытание, детка, но кто-то же должен через него пройти, – ответила Кейти, подражая низкопробным фильмам.
      Через несколько минут она появилась в темных очках и намотанном на голову шарфе.
      – Ну как?
      – Отлично.
      Сара с удовольствием отметила, что Кейти вновь обрела свою прежнюю жизнерадостность, и открыла подруге дверь, стараясь не попадаться на глаза репортерам. Под вспышками фотокамер Кейти пробежала к машине и чуть не оттяпала руку Джулиана Марша, пытавшегося заблокировать дверцу.
      Как только Кейти уехала, внимание репортеров снова переключилось на дом, и у Сары снова испортилось настроение. Она отвлекала себя от грустных мыслей, играя в прятки с Бетти. Когда девочка заснула, Сара решила привести дом хоть в какое-то подобие порядка.
      Позже она заметила, что репортеры устроили пикник, и с раскаянием вспомнила, сколько раз сама сидела на чужих порогах. Может, она и заслужила все это.
      Если бы только она могла найти рациональное объяснение завещанию Стюарта! Словам «просто хорошие друзья» никто не поверит, и газетчики оставят от нее мокрое место. Она сама не поверила бы и сделала бы то же самое.
      Сара стояла в прихожей, стирая с автоответчика послания, не прослушивая их, когда открылась щель почтового ящика.
      – Ну же, Сара, сделай одолжение себе и своей подруге. Расскажи все, и мы уйдем. Вся эта суматоха вредна ребенку.
      Сара выглянула в щель и испытала сильное искушение проткнуть Джулиану Маршу хотя бы один глаз-пуговку.
      – Убирайтесь!
      – Послушай, если ты будешь молчать, нам придется копаться в твоем грязном белье. Что ты на это скажешь? – гнусавил Марш. – Как давно это продолжалось? Жена Харгривса знала? Ты ведь не первая его девочка на стороне.
      Хорошенького понемножку! Сара пошла в кухню, наполнила большую миску холодной водой, открыла парадную дверь и плеснула в Марша.
      – Как я уже говорила, никаких комментариев.
      – Я тебе это не скоро забуду! – завизжал мокрый репортер.
 
      Кейти вернулась на поле битвы пару часов спустя с продуктами и газетами. Всю первую страницу «Санди миррор» занимал снимок Сары и Стюарта, увлеченных беседой. Фотография была сделана на благотворительном футбольном матче. Камера исказила действительность, сделав из них гораздо больше, чем «просто хороших друзей». В короткой заметке Сару называли «близкой подругой» Стюарта, которой он оставил значительную сумму денег, и приводили реакцию Синтии: «Без комментариев».
      «Санди Войс» не поместила Сару на первую страницу, раскопав фотографию полуобнаженной дамы из королевской семьи. Сара не спешила раскрывать газету, пытаясь уяснить степень родства бедняжки с королевой. По ее подсчетам, выходило, что сама она ближе к трону, чем жертва папарацци.
      На третьей странице оказалась все та же чертова фотография невинного разговора Сары со Стюартом и хронология всех моментов, когда их видели вместе, включая Стокгольм.
      «Войс» осторожничал, боясь нарваться на судебное преследование за клевету, и не писал прямо об их любовной связи, но намеками не брезговал. Вторая часть статьи касалась футбольного клуба: маленькая фотография разъяренного Стивена Пауэлла и избранные цитаты его речи типа: «Мой клуб не пустит ее даже через черный ход».
      Читая статью на центральном развороте, Сара с раздражением поняла, что «Войс» пытается извлечь выгоду из связи с ней, поместив краткое изложение ее некоторых самых пикантных материалов, включая первый – о Микки Нэше.
      В «Новостях» материал о Саре и Стюарте занимал первую страницу и был подписан Джулианом Маршем. Джулиан не ограничился завуалированными намеками и выдвигал недвусмысленные обвинения. «Новости» явно не боялись судебного преследования, если поместили заголовок: «ЧЛЕН ПАРЛАМЕНТА ОСТАВЛЯЕТ ПОСЛЕ СМЕРТИ СВОЕ СОСТОЯНИЕ МОЛОДОЙ ЛЮБОВНИЦЕ».
      Но больше всего Сару шокировали интервью, раздаваемые людьми, которых она едва знала, и давно забытые школьные фотографии.
      – Ты только посмотри на себя! – воскликнула Кейти, показывая на снимок любительского спектакля. – А это – Мэгги, если не ошибаюсь. Господи, в чем она?
      – В мешке. Она играла фермера. – Сара невольно рассмеялась. – А ты читала измышления Шона Боттомли?
      – У которого отец был дантистом? Тот, что обещал тебе дешевые коронки, если ты с ним переспишь?
      – Он самый. Ты только послушай. «Мы все знали, что с такой внешностью Сара далеко пойдет». Дегенерат. И у него были ужасные зубы.
      Кейти посерьезнела.
      – Ты не думаешь, что в этом замешана Мэгги?
      – Нет. Мэгги не допустила бы опубликование такой фотографии. Кроме того, я не думаю, что Мэгги настолько коварна.
      – Шутишь!
      – Послушай, если бы Мэгги захотела, то могла бы нагадить гораздо больше.
      В глубине души Сара еще верила, что, несмотря ни на что, в Мэгги сохранились дружеские чувства и она ее не предаст.

      В своем кабинете в «Камден юнайтед» Стивен Пауэлл читал статью «Сан» о владельце «Тотема» и его «ночи любви» с Сарой Мур, подтверждавшую его подозрения: Сара Мур – самая настоящая продажная тварь. И не надо быть гением, чтобы понять: именно Стюарт снабжал эту суку информацией, начиная с Микки Нэша. Ну, она еще пожалеет. Только что именно мог этот ублюдок рассказать ей? Как много знал Харгривс?
      Стивен перелистал спортивные страницы, пестревшие комментариями по поводу перехода его клуба в руки Сары, и, рассвирепев, позвонил Джеки.
      – Ты, глупая шлюха. Почему ты продала свои акции? Почему?
      Было только девять утра, но у Джеки уже заплетался язык.
      – Занимайся своими делами.
      – Этот клуб и есть мое дело.
      – Тогда почему ты не знал, что Стюарт Харгривс владеет его половиной?
      – Предупреждаю, корова, передо мной нос не задирай. Почему ты продала акции?
      – Мне нужны были деньги.
      – На что? На виски?
      Джеки тут же сникла, как всегда сникала от жестокости и грубости Стивена.
      – На дом престарелых, – заныла она. – Я не могла допустить, чтобы маму отправили в муниципальное заведение. Ты же знаешь, как там обращаются с…
      – Заткнись! И слышать об этом не хочу. Из-за сумасшедшей старой ведьмы я потерял контроль над клубом. Надо было придушить ее подушкой.
      – Как ты можешь так говорить? У нее старческий маразм.
      – Что мать, что дочь, – заорал Стивен. – Неужели ты не понимаешь, что наделала?
      – Питер сказал, что это не имеет никакого значения.
      – А ты была трезвой в тот момент? Ты же не думаешь ни о чем, кроме выпивки, но разницу между сорока девятью и пятьюдесятью одним процентом ты можешь понять? Надо было давно развестись с тобой, мерзкая алкоголичка.
      Не успел он бросить трубку, как дверь открылась. В кабинет вошла Сара и, не дожидаясь приглашения, придвинула стул к его столу.
      – Привет, Стивен.
      Сара села, закинула ногу на ногу и скрестила руки на груди, скорее для того, чтобы скрыть нервную дрожь, а не ради демонстрации своей уверенности. В голове назойливо звенели насмешки, не раз слышанные от сотен мужчин: «Что она делает здесь? Женщинам не место в футболе, детка!»
      – Я уже все объяснил по телефону, и мне нечего добавить. Я не пущу в свой клуб ни одну из шлюх этого ублюдка.
      «Даже, если она выглядит так, как ты», – мысленно добавил он, беззастенчиво разглядывая ее ноги. На мгновение Сара напомнила ему о ней, как будто время скакнуло на тридцать лет назад.
      –  Нашклуб, Стивен. – Сара встала и перегнулась к нему через стол. – И раз уж ты предпочитаешь капризничать, позволь напомнить, что он больше мой, чем твой.
      – Линда, идиотка, – заорал Стивен секретарше, – вызови охрану!
      Охранник появился почти в тот же момент и положил руку на плечо Сары.
      – Пойдем, красотка, здесь обойдутся без тебя.
      Сара стряхнула его руку, повернулась и сказала ледяным тоном:
      – Если немедленно не покинете кабинет, вы уволены.
      Охранник вопросительно взглянул на Стивена.
      – Мистер Пауэлл?
      Стивен неохотно кивнул.
      – Я сам справлюсь.
      Подобная встреча встревожила Сару. Стало совершенно ясно, что это еще цветочки. После оглашения завещания она жила как-то отстраненно от всего, понимая, что, если остановится и задумается, проблемы покажутся ей непреодолимыми. Взять на себя руководство футбольным клубом – все равно, что шагнуть в неизвестность. Она видела, как враждебно Пауэлл вел себя со Стюартом. Глупо думать, что он радушно введет ее в клуб и передаст бразды правления.
      Стивен прервал ее размышления.
      – Я выкуплю твою долю.
      Но он блефовал, прекрасно понимая, что вряд ли может позволить себе выкупить один процент, не говоря уж об остальных пятидесяти. Именно стесненное финансовое положение вынудило его войти в долю с Барретом. И тогда он был так счастлив, что не задавал никаких вопросов.
      – Стюарт оставил мне свою долю в этом клубе не случайно, и я не собираюсь ее продавать.
      – И чем же он руководствовался?
      «Хороший вопрос», – подумала Сара, но, как ни пыталась она все эти дни найти ответ, ответа не было. Может, Стюарт хотел таким образом прижать Стивена, но почему?
      – Я точно не знаю, – сказала она, чувствуя себя круглой дурой.
      Стивен откинулся на спинку кресла и удовлетворенно ухмыльнулся. Он-то знал мотивы Стюарта, но не собирался просвещать ее. Он посмеется последним. Эта девка ничем не отличается от предыдущих шлюх Стюарта Харгривса.
      – Насколько я знаю, до официального утверждения завещания у тебя нет никаких законных прав.
      – Стивен, когда-нибудь тебе придется поговорить со мной. Безусловно, чем раньше, тем лучше, потому что я собираюсь стать полноправным руководителем этого клуба. – Сара постаралась, чтобы ее голос прозвучал как можно увереннее, хотя, хорошо зная игру на поле, она понятия не имела об организационной стороне футбола. Конечно, можно, как Питер Баррет, оставаться пассивным партнером, только Стюарт тайно скупал акции клуба не ради вложения денег. Скрывать обычные инвестиции не имело смысла. Значит, Стюарт хотел, чтобы Сара выяснила, что происходит в совете директоров.
      – Или мы будем работать вместе, или ты будешь работать против меня. Выбор за тобой.
      Стивен взорвался.
      – Послушай, детка, я читал о тебе. Ты успела нажить кучу врагов. Не добавляй в их список меня. Держись подальше от этого клуба.
      «Блефует, – подумала Сара. – Это показная храбрость загнанного в угол человека. Что он может мне сделать? Я владею контрольным пакетом».
      Не желая продолжать бессмысленную перепалку, она открыла дверь и с прощальным «Я свяжусь с тобой» вышла из кабинета.
      Стивен тяжело опустился на стул. Необходимо время, чтобы реально оценить ситуацию. Он не может откупиться от Сары и не может обойтись без ее денег. Пожалуй, даже полезно держать для рекламы красивую девку. Он представил Сару в спортивной форме «Камдена». Раз в год этим занималась Джеки, но в последнее время расходы на то, чтобы привести ее в чувство, не покрывали доходы от рекламы. Следует убедить шлюху Харгривса довольствоваться ролью пассивного партнера.
      Он снова взял газету и стал разглядывать фотографию Стюарта с Сарой. Хитрый ублюдок, всегда мог раздобыть себе красивую куколку. Но сколько знает эта? Что имел в виду Стюарт, когда обещал отомстить? Только ли передачу клуба своей любовнице? Стивен не мог допустить, чтобы Сара Мур повсюду совала свой нос, она и так уже подобралась к истине слишком близко. Может, подослать к ней человечка? Пусть запугает ее.
      Стивен с яростью нажал кнопку интеркома.
      – Линда, ты уже связалась с «Борболетой»?
      – Пытаюсь. Не могу соединиться с бразильским оператором. Видимо, линия перегружена.
      – К черту, – прошипел Стивен. – Свяжи меня с Микки Нэшем.
 
      Разъяренная откровениями Хью в «Сан», Мэгги не спала всю ночь, тем более что Энтони храпел непрерывно. Она пихнула его локтем в огромный мягкий живот, и он перекатился на бок, подарив ей несколько минут тишины. Мэгги взглянула на паричок-накладку, лежавшую на тумбочке, и передернулась. Энтони сослужил свою службу и очень скоро узнает, что все кончено. Может, даже сегодня, если придет письмо из «Мариэллы».
      Отправив куда-то жену, Энтони хотел взять Мэгги в Каус, только она не идиотка. Одно дело – время от времени спать с шестидесятипятилетним толстяком, поддерживая его интерес, совсем другое – три дня безвылазно ублажать его на яхте, страдая от морской болезни. С яхты некуда сбежать, а ее тело вряд ли выдержит такую нагрузку.
      Энтони снова захрапел. Мэгги выскользнула из постели и прошла в гостиную. Включив велотренажер – подарок Энтони к ее назначению редактором «Хлои», она обнаружила, что одна педаль ослабла. Если удастся получить должность помощника редактора в «Мариэлле», можно будет купить новый.
      Мэгги не могла дождаться момента, когда покинет любимицу домохозяек «Хлою», и была уверена, что работа в «Мариэлле», ставшей самым популярным ежемесячным журналом, у нее в кармане. Во-первых, Кейти убралась с дороги, чтобы поиграть в счастливую семью, во-вторых, у нее, Мэгги, накопился достаточный опыт работы в женском журнале.
      К тому времени, как из спальни появился Энтони в прилепленной на место накладке, Мэгги уже проехала десять миль.
      – Принесли газету, – сказал Энтони. – Боже, старый животик урчит от голода.
      – Я тебе не жена, – огрызнулась Мэгги, выхватывая из его руки газету. – Уверена, что Марлин нечего делать по утрам, кроме как готовить тебе завтрак, но я, как видишь, занята.
      – Не сердись, киска. – Энтони попытался обнять Мэгги, но она стряхнула его руки. – В общем, у меня тоже нет времени. Сегодня тяжелый день.
      – Да, хорошо, – рассеянно помахала ему Мэгги.
      В «Мейл» она нашла заявление некого Джеральда Скотта, поверенного Сары, касающееся его клиентки и Стюарта Харгривса. Естественно, все та же чушь о платонической дружбе и вступлении в права владения клубом «Камден юнайтед» только потому, что этого хотел Стюарт.
      Мэгги могла бы порассказать газетам гораздо больше об этой лживой суке, но она хотела дождаться должности в «Мариэлле». Журнал может отказаться от нее, если она попадет в центр скандала.
      Рядом с заявлением поверенного была помещена фотография Сары в купальнике из первой съемки для «Мариэллы».
      «Она прекрасна», – подумала Мэгги, пытаясь решить, кого ненавидит больше: Сару или себя. Сколько бы Сара ни разрушала чужие жизни, ей всегда удается выходить сухой из воды.
      «Почему всегда она и никогда я? Никогда эта чертова я».
      Вся эта фальшивая искренность, все это притворство, будто она хочет помочь! Кровь Мэгги вскипала каждый раз при воспоминании о том, как Сара упрекала ее за то, что она так неразборчива в сексуальных связях. А сама-то? Наверняка трахала этого грязного старикашку Стюарта Харгривса даже тогда, когда спала с Биллом. Интересно, Билл знал? Может, и нет. Только она, Мэгги, знает настоящуюСару Мур.
      – До свидания, – крикнул Энтони из прихожей. – Не забудь, киска, вечером поднимаем якоря!
      – Как я могу забыть? – крикнула Мэгги, когда дверь захлопнулась. – В здоровом теле здоровый дух, в здоровом теле здоровый дух…
      Мэгги все быстрее крутила педали, повторяя эту фразу как заклинание, только чтобы не думать о Саре. Еще через две мили она слезла с тренажера и смешала себе коктейль, заменяющий завтрак. Пока Мэгги ждала, чтобы порошок как следует растворился, послышались шаги почтальона, и Мэгги бросилась в прихожую.
      Ее пальцы, перебирающие почту, дрожали. Рекламный проспект, проспект, счет, еще один проспект, письмо из «Мариэллы». Мэгги разорвала конверт и вытащила письмо. Первое слово словно набросилось на нее: «Извините».
      Как в тумане, она побрела в спальню, читая и перечитывая короткий отказ, прошла прямо к гардеробу и достала с верхней полки припрятанную яркую коробку. Дно раскрылось, и шоколадные батончики посыпались на пол. Мэгги упала на колени и, разорвав обертку, сунула в рот первый батончик, затем второй, затем еще один.
      Суки, думала Мэгги, жадно пожирая шоколад. Даже когда она хочет играть честно, они не оставляют ее в покое. За всем этим стоит Сара. Сара повлияла на свою подружку Кейти, эту серую мышь. Мэгги запихивала в рот все больше шоколада и глотала его, почти не прожевывая. Ну что же. История о том, как эта лицемерная стерва убила своего американского дружка, будет очень занимательной.
      Зазвонил телефон, и Мэгги виновато вздрогнула. Ее рот был забит шоколадом, и поэтому она не стала поднимать трубку. После трех гудков включился автоответчик.
      – Мисс Лоуренс, говорит Венди Уильямс. Мистер Коук…
      Мэгги схватила трубку.
      – Мэгги Лоуренс у телефона. В чем дело? – спросила она секретаршу директора-распорядителя.
      – Мистер Коукли ожидает вас на собрании в десять тридцать. Я звоню только для того, чтобы напомнить вам.
      – Собрание? – Интересно, почему он ничего не сказал ей сам? – Передайте ему, что я поговорю с ним позже. Я утром занята.
      – Он еще не пришел.
      Какой бы сплетницей ни была Венди Уильямс, надо сбить с нее спесь.
      – Я прекрасно знаю.
      – Он сказал, что это очень важно.
      – Ладно, ладно. Я приеду.
      Мэгги положила телефонную трубку и отправилась в ванную комнату. Подняв крышку унитаза, она сунула пальцы в рот. Заслуженное наказание Сары придется отложить на пару часов.
 
      Мэгги приехала в офис в десять. Венди Уильямс с подчеркнутым презрением посмотрела сначала на часы, затем на редактора «Хлои».
      – Мистер Коукли ждет вас только через полчаса, – сказала она, размешивая заменитель сахара в чашечке кофе. – Вам придется подождать.
      – Просто скажите ему, что я здесь, Венди, – невозмутимо попросила Мэгги.
      – Он не сможет принять вас до половины одиннадцатого, как было намечено.
      Мэгги захотелось лягнуть плоскозадую секретаршу и ногами гнать ее до машинописного бюро, где ей самое место.
      – Венди, вы опять нанюхались ЛСД? У вас мания величия. А теперь скажите ему, что я здесь, или я суну вашу голову в ксерокс.
      Венди угрюмо подняла телефонную трубку.
      – Мистер Коукли, пришла мисс Лоуренс. Я говорила ей, что еще рано…
      – Только не заплачьте. – Мэгги решительно пересекла приемную и ворвалась в кабинет директора. – Что это за тайные игры?
      – Мисс Лоуренс, пожалуйста, закройте дверь.
      Мэгги захлопнула дверь перед самым носом Венди Уильямс.
      – Что происходит? Почему ты ничего не сказал о собрании?
      – Мисс Лоуренс, присядьте, пожалуйста. Боюсь, что у меня плохие новости.
      – К черту эти фокусы, Энтони! Слишком официальное обращение, учитывая, что ты выполз из моей постели всего два часа назад.
      Энтони Коукли бесстрастно смотрел на нее.
      – Вы видели, что тираж «Хлои» в прошлом месяце упал на два процента, несмотря на рекламную вклейку с блеском для губ, новую колонку Мириам Стоппард и несчастные случаи в домашних бассейнах?
      – Энтони, ты же знаешь, что тиражи падают у всех. Два процента – ерунда.
      – Это далеко не ерунда, учитывая полное отсутствие вашей заинтересованности и слухи о поисках новой работы.
      «Должно быть, старый подонок просматривал мою почту», – подумала Мэгги.
      – Ну и что?
      – Я не буду ходить вокруг да около. Нам нужен более преданный делу человек. Кто-то с новыми, свежими идеями. Кто-то, кто будет болеть за наш журнал.
      Мэгги попыталась сохранить спокойствие.
      – Энтони, о чем ты?
      – Нам придется уволить вас.
      Потребовалось несколько секунд, чтобы смысл его слов дошел до Мэгги, и только тогда она набросилась на директора, расцарапывая ему лицо ногтями.
      – Ты, бесхребетный подонок! Это проделки Марлин, правда? Она надавила на тебя и поставила ультиматум: или она, или я. И ты все знал, когда влез в мою постель и болтал весь этот вздор о Каусе. Ты знал, что собираешься уволить меня, но хотел еще потрахаться на прощание?
      – Киска, не надо. – Энтони попытался ухватить ее за запястья, но Мэгги ударила его коленом в пах. – Ой, ладно, – еле выдохнул он. – Марлин действительно все знает. Но что я мог поделать? Она хочет, чтобы тебя не было в редакции к концу недели.
      – Как ты мог? – взвизгнула Мэгги, сбрасывая бумаги с его письменного стола. – Как ты мог?
      – Киска, не делай из себя посмешище, – сказал он, потихоньку отодвигаясь от нее. – Все не так уж и плохо. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе найти другую работу.
      Мэгги снова набросилась на него и вцепилась в волосы. Накладка осталась в ее руке.
      – Если эта помощь означает даже одну секунду на спине под тобой, я лучше сдохну с голода.
      Собрав в кулак все свое достоинство, Мэгги выплыла из кабинета.
      Венди Уильямс сияла. Наверняка она все слышала.
      – Венди, крошка, – сказала Мэгги. – Корми котика, пока меня не будет.
      Секретарша взвизгнула, когда накладка приземлилась на ее колени, а Мэгги решительно встряхнулась и расправила плечи.
      Все нормально. Теперь вперед. Берегись, Сара Мур.

      Уже две недели Сара выходила из своей квартиры только для встреч с Джеральдом Скоттом, который, будучи уволенным разъяренной Синтией, предложил свои услуги молодой наследнице. Высоко оценив тактичность Джеральда при чтении завещания, Сара согласилась не раздумывая.
      Сара закрыла глаза и постаралась отключиться от мерного постукивания вязальных спиц Джун, принявшейся за очередной джемпер. При всей любви к матери она понимала, что совершила ошибку, привезя Джун в Лондон. Джун настаивала на том, что им надо поговорить, однако оставалась необычайно молчаливой и, избегая встреч с репортерами, превратилась в настоящую затворницу.
      – Хорошо, – сказала наконец Джун, откладывая вязание. – Давай поговорим об украшении этой квартиры. Она совершенно безликая.
      После переезда Сара только распаковала вещи. Без Билла она нигде не чувствовала себя комфортно, и ей было совершенно все равно, как выглядит ее жилье. Но всему есть предел. Если дать волю матери, то скоро квартира наполнится пивными кружками в виде толстяков в костюмах восемнадцатого века и мохнатыми ковриками, в том числе и на унитазе.
      – Мама, все и так нормально. В любом случае, я не собираюсь здесь задерживаться. Я уже говорила с Джеральдом о покупке дома где-нибудь неподалеку от клуба. Он считает, что мне необходимо вкладывать деньги в собственность.
      – Мне казалось, что все деньги вертятся в деле.
      – Это так, но Джеральд сказал, что Синтии удалось раздобыть в банках деньги, чтобы откупиться от меня. Я подумывала сохранить акции газеты, но вряд ли смогу справиться одновременно и со Стивеном Пауэллом, и с Синтией Харгривс. Я продаю их.
      – Надеюсь, это не слишком грубый вопрос, но сколько…
      – Миллионы, – сказала Сара и расхохоталась. Ну разве не смешно обсуждать миллионны с мамой!
      – Боже милостивый! – Джун была потрясена, но затем тоже начала смеяться. – Миссис О'Нил через два дома от меня продает свое бунгало, и я как раз подумала, что ты могла бы жить рядом со мной. Но вряд ли наша улица подходит миллионерам, не так ли?
      – Мама, и тебе не обязательно там оставаться. Я куплю тебе дом в Лондоне.
      Джун покачала головой.
      – Дорогая, я счастлива там. Мне не нужен шикарный дом в Лондоне. Я буду скучать по своим друзьям.
      – Тогда что бы ты хотела? У меня столько денег. Что могло бы украсить твою жизнь? Машина, праздник, пряжа для вязания?
      – Ты знаешь, я хотела бы только одного: вернуть твоего отца. Не хочу портить тебе настроение, но за деньги счастье не купишь.
      – Мама, я убедилась в этом на собственном опыте. Но с деньгами можно сделать что-то хорошее, например, увековечить память Стюарта.
      – Зачем? Он никому не сделал ничего хорошего, пока жил на этой земле, – холодно сказала Джун, снова взявшись за свои спицы.
      Джун все еще очень болезненно реагировала на упоминания о Стюарте.
      – Мама, это так на тебя непохоже. Никогда не слышала, чтобы ты плохо говорила о мертвых. Чем тебя так раздражает Стюарт?
      Джун упорно не отрывала взгляд от вязанья.
      – Деньги не могут купить любовь.
      – Я полюбила Стюарта задолго до того, как он оставил мне все это. Он был чудесным человеком.
      – Он был… – Джун умолкла, боясь сказать что-нибудь, о чем потом будет сожалеть. Стюарт Харгривс мертв, и можно его больше не бояться. – Я не хочу о нем говорить.
      В наступившем неловком молчании Сара пыталась придумать какой-нибудь способ ослабить напряжение.
      – Мам, ты хотела бы сходить в театр? – спросила она, просматривая почту.
      После шумихи, поднятой прессой, Сара стала получать бесчисленные приглашения на кинопремьеры и благотворительные банкеты. До сих пор все они отправлялись в мусорное ведро, однако выход в театр развлек бы мать хоть на несколько часов.
      – Только не на современный спектакль. Ну, ты знаешь, где все раздеваются догола.
      – Вот приглашение на премьеру «Я и король». Думаю, там все прилично, и ты увидишь множество знаменитостей.
      – Это было бы чудесно, – согласилась Джун.
      Сара перевернула приглашение.
      – Странно. Здесь не написано, от кого.
 
      Сара открыла гардероб. Что надеть? Она давно уже не выходила «в свет», и почти все вечерние платья лежали сложенными в чемоданах. Она нашла зеленое шелковое платье с открытыми плечами, надела его и скрутила волосы узлом на макушке. Посмотрев на себя в зеркало, она почувствовала, что бледные обнаженные плечи делают ее слишком уязвимой, и уже хотела переодеться, когда, напевая «Привет, молодые любовники, где вы?», появилась мать в нарядном платье.
      – Это платье очень подходит твоим глазам, – ласково сказала Джун.
      – Ты сама неплохо выглядишь.
      Мать покраснела и стала приглаживать воображаемые складки на немнущейся ткани.
      – Поедем, не то опоздаем. Я хотела бы до начала спектакля купить программку и коробку шоколадных конфет.
      Хоть Джун и прожила с Гарри в Лондоне много лет, она считала Вест-Энд ненамного безопаснее центра Бейрута. Проходя мимо совершенно безобидных туристов, она подозрительно оглядывала их и крепче сжимала сумочку, а пересекая Шафтсбери-авеню, остановилась как вкопанная посреди дороги, с любопытством уставившись на двух безвредных панков. Сара решительно взяла мать за руку и повела через толпу. Они представляли собой довольно странную пару: элегантная Сара возвышалась над старомодно одетой матерью.
      Увидев репортеров, Сара занервничала и глубоко вздохнула, пытаясь побороть подступившую к горлу тошноту. Вряд ли стоит надеяться, что папарацци не заметят ее среди всех этих знаменитостей. Она устремила взгляд прямо вперед и шагнула на красную ковровую дорожку, ведущую к театральному входу.
      – Сара, ты сегодня прекрасно выглядишь, – крикнул один из фотографов.
      – А кто это платье рядом? – завопил другой.
      – Моя мама, – рассмеялась Сара. Вопрос помог ей решить, как справиться с ситуацией – нужно только притвориться, что она снова на подиуме. Спина прямая, походка «от бедра», зеленый шелк струится по телу, подол поднимается и падает над длинными стройными ногами – получатся отличные фотографии.
      – Сара! Посмотри сюда, Сара! Давно не виделись!
      Даже не оглядываясь, Сара немедленно узнала гнусавый голос.
      К несчастью, Джун остановилась.
      – Кто-то зовет тебя, дорогая.
      Поздно. Джулиан Марш уже стоял рядом с ней.
      – Без кавалера, Сара? Полагаю, ты еще официально в трауре, если можно так выразиться? – съязвил он.
      Сара выпустила руку матери и повернулась к нему, чем лишь привлекла внимание всех присутствующих фотографов. Марш расхохотался ей в лицо, и, не успела она ответить ему, как почувствовала чью-то руку на талии.
      – Мисс Мур. Я был бы счастлив проводить вас и вашу спутницу внутрь.
      Сара непонимающе посмотрела на мужчину, вежливо уводящего ее от наглого репортера, и не сразу узнала его. Увидев на ее лице разочарование, мужчина опустил руку.
      – Нас никогда официально не представляли друг другу. Кристофер Херд, сотрудник «Геральд».
      – Я знаю, кто вы такой, – сказала Сара, отстраняясь.
      Кристофер засмеялся.
      – Сара, я не ищу материал для газеты, я просто подумал, что вас надо спасать.
      Похоже, этот стройный мужчина в безупречном смокинге искренне считает себя рыцарем на белом коне, пришедшим на помощь даме в беде.
      – Это моя мама, – сказала Сара, надеясь, что он перестанет пристально рассматривать ее.
      В полном соответствии с образом, Херд поднес руку Джун к своим губам.
      – Счастлив познакомиться с вами.
      Джун смутилась, но его старомодный шарм явно произвел на нее впечатление. Херд снова перевел взгляд на Сару.
      – Я знаю, что я – один из них, – сказал он, кивая на репортеров, – но в данный момент я не на работе и был бы счастлив, если бы вы позволили защищать вас от них.
      За стеклянными дверями нагло ухмылялся Джулиан Марш. Даже оказавшись между двух огней, Сара не собиралась связываться ни с кем из тех, кому платила Синтия Харгривс, сколько бы обаяния он ни излучал.
      – Благодарю вас, но уверена, что с нами ничего не случится, – сухо ответила она. – Пойдем, мам. Ты хотела купить конфеты.
      – Он похож на Гэри Гранта, – прошептала Джун.
      Они уже минут пять сидели на своих местах, когда в кресло рядом с Сарой уселся Кристофер Херд.
      – Какое совпадение, – сказал он, прижимаясь бедром к ее ноге, и чересчур фамильярно спросил – Итак, как дела?
      – Я уверена, что вы читаете газеты.
      – Да. Не очень приятная ситуация. Но вы же работали в газете и понимаете, что в этом нет ничего личного. – Он улыбнулся. – И, между прочим, я не написал ни слова.
      – Вряд ли это ваша заслуга. Думаю, Синтия придушила эту тему в зародыше.
      – Милый молодой человек у входа дал мне это бесплатно, – вмешалась в беседу Джун, восторженно размахивая программкой.
      Свет погас, и увертюра не позволила Херду продолжить разговор.
      Знакомая с содержанием по кинофильму, не раз виденному вместе с матерью, Сара почти не следила за происходящим на сцене. В антракте Кристофер пригласил их в бар, предложив познакомить со своими знаменитыми друзьями. Если он думал воздействовать на Сару, поразив ее мать, то он жестоко ошибся.
      – Мама, ты иди. Я посижу здесь.
      Когда прозвенел звонок ко второму акту, вернулась раскрасневшаяся от возбуждения Джун.
      – Представляешь, я только что познакомилась с Элен Пейдж!
      Сара в отчаянии закрыла лицо руками. Второй акт, казалось, тянулся вечность, и она с нетерпением ждала момента, когда наконец король упадет замертво и можно будет вырвать мать из когтей Кристофера Херда.
      Когда волнующий конец наступил и зажегся свет, Кристофер, как истинный джентльмен, вежливо предложил заплаканной Джун белоснежный носовой платок.
      Сара оттолкнула Херда, попытавшегося взять ее под руку. Он только улыбнулся.
      – Пойдем, мама, нам пора домой.
      – Но я обещал познакомить вашу мать еще кое с кем.
      Не в силах испортить матери вечер, Сара смотрела, как Херд втирается в доверие.
      – Ладно, – смягчилась она. – Пять минут, а потом мы точно уходим.
      Сара следила, как Кристофер водит мать по фойе, представляя ее разным людям, и неохотно признала, что он действительно очень привлекателен, если, конечно, вам нравятся мужчины, которые в зеркало смотрят чаще, чем по сторонам. Все в нем, вплоть до тщательного маникюра, просто кричало о безупречном вкусе. Для мужчины его возраста он прекрасно сохранился, и Сара заподозрила, что тут не обошлось без пластической операции.
      Выдержав приличный интервал времени, Сара заявила, что им действительно пора уходить. Кристофер исчез и материализовался почти в тот же момент с их пальто.
      – Я надеялся, что вы и ваша мама поужинаете со мной, – сказал он, сверкая вставными зубами.
      – Боюсь, что огорчу вас. Послушайте, Кристофер, может, поговорим откровенно. Что вам нужно?
      Джун покоробила резкость дочери. Кристофер обиделся.
      – Простите, Сара, но вы все совершенно не так поняли. Если вам неприятно мое общество, я не буду настаивать, но, по меньшей мере, позвольте мне провести вас к такси через эту волчью стаю.
      Сара посмотрела на нагло улыбающегося ей Джулиана Марша и коротко кивнула.
 
      – Поверить не могу, что пришлось обратиться к Саре, чтобы найти тебя. Кажется, все на свете знают, где ты, кроме собственной жены, – кричала Кейти на Джозефа.
      – Я дал тебе номер телефона.
      – Джозеф, не лги. И раз уж мы заговорили о лжи, почему бы не рассказать начистоту о твоей любовнице?
      – Ч-что ты имеешь в виду? – заикаясь и нервно дергая себя за «конский хвост», выдавил Джозеф. – У меня нет никакой любовницы!
      – Лжец, – сказала Кейти. От усталости ее голос прозвучал монотонно. – Я попыталась расплатиться своей кредитной карточкой за подарок для Бетти, но ничего не вышло. Дороговато обходится твоя девка?
      – Кейти, не сейчас.
      – И раз уж мы вспомнили о деньгах, что ты делал с платежами по закладной? Из-за тебя мы потеряем все это, – сказала Кейти, обводя руками гостиную.
      – А как насчет тебя? Почему ты не работаешь?
      – Я воспитываю ребенка, если ты запамятовал. – Но это не ответ, и Кейти сама это прекрасно понимала. Она стала похожей на мать, подавленной и разбитой. – Джозеф, я хочу, чтобы ты был честен со мной. Один этот раз. У тебя есть любовница?
      Джозеф отошел на другой конец гостиной и налил себе бокал вина.
      – Хочешь выпить?
      – Ответь мне! – крикнула Кейти, подчеркивая слова ударом кулака о подлокотник кресла.
      Джозеф осушил бокал и тихо сказал:
      – Да.
      Несмотря на все прямые улики, Кейти все же надеялась, что он скажет «нет». Она хотела, чтобы он обнял ее, сказал, что она глупышка и все у них будет хорошо, они снова станут настоящей семьей. Снова? У них никогда не было настоящей семьи, настоящей любви, сколько она ни старалась.
      Когда они познакомились, она думала, что встретились две похожих души. Теперь, оглядываясь назад, она назвала бы это встречей двух фирменных ярлыков. Стороннему наблюдателю показалось бы, что у них есть все для счастья, но профессиональный успех и красивый дом оказались просто фасадом. В их отношениях не хватало чего-то важного задолго до того, как Джозеф стал изменять ей.
      – Скажи что-нибудь. Визжи, кричи, скажи, что ты ненавидишь меня, но не молчи. – Джозеф опустился на колени и сжал ее руки. – Поговори со мной.
      – Я знаю ее?
      «Почему я это спрашиваю? Зачем мне это знать? Что это изменит?»
      – Вроде того.
      Кейти отбросила его руки. Вспомнив всех своих знакомых, она не смогла поверить, что кто-то из них мог так поступить с ней.
      – Вроде того? Что это значит?
      – Ну да. Ты ее знаешь. Это Фрэн.
      Только через долю секунды Кейти поняла, что он говорит о Фрэн Бест.
      – Ты шутишь, ведь правда?

      Сара предполагала, что поиски нового жилища будут долгими и изматывающими, но случилось так, что первый же небольшой дом в Примроуз-Хилл показался ей идеальным. Агент по продаже недвижимости, узнавший богатую наследницу, пытался убедить ее посмотреть особняк в Хэмпстеде, но зачем одинокой женщине большой дом? Саре было важно лишь то, что понравившийся ей дом пуст и находится всего в пятнадцати минутах езды на машине от стадиона «Камден юнайтед». Она не особенно прислушивалась к тому, как агент расхваливал веранду на крыше и зимний сад, вымощенные итальянской плиткой. Все это мало волновало ее, и она не надеялась, что здесь будет чувствовать себя уютнее, чем в любом другом месте Лондона.
      Радость от такого быстрого и удачного решения жилищной проблемы омрачалась одним: что делать с собой до того момента, как можно будет официально приступить к обязанностям в клубе. Она была совершенно одинока. Джун вернулась в Бэквел, решив, что своим присутствием лишь мешает дочери справляться со скандальной известностью.
      В то утро Сара проснулась рано и сначала подумала, не стоит ли начать складывать вещи. Но переезд предстоял лишь через две недели, а на сборы ей было достаточно и одного дня. Так что она решила не спеша позавтракать и воспользоваться свободным временем для оценки всего происшедшего за последние недели.
      Сара сидела у окна с третьей чашкой кофе, наблюдая за потоками транспорта, в час «пик» забившего улицы Хайгета, и вдруг, к собственному удивлению, поняла, что чувствует себя вполне довольной. Ужасно скучая по Стюарту, она осознала, что его роль в ее жизни вовсе не сыграна и до конца еще очень далеко. Первое, конечно, деньги.
      – Я богата! И я хозяйка футбольного клуба! – громко сказала Сара стенам. – Стюарт, что же ты со мной сделал?
      Она засмеялась. Безумие! Один день она не знает, как оплатить счета, а на следующий получает столько денег, сколько ей не потратить за всю жизнь. И, несмотря на враждебность Стивена, идея об управлении «Камден юнайтед» переполняла ее радостью, омрачаемой лишь неотступным подозрением, что Стюарт завещал ей завершить какое-то свое незаконченное дело.
      Почему Стюарт оставил ей столько денег? Неужели только ради мести Синтии и Стивену? Не может быть. Тогда почему? Да, они очень сблизились, особенно в последний год, но Стюарт ничего ей не должен. Он с самого начала с энтузиазмом добивался ее дружбы, но платонической дружбы. Это было похоже на…
      Раздался дверной звонок. Когда Сара открыла дверь, симпатичный посыльный из «Интерфлоры» с понимающей улыбкой вручил ей две дюжины красных роз. Закрыв дверь ногой, Сара вынула из конверта карточку, хотя прекрасно знала имя дарителя.
 
       «Сара,
       в последние недели на вашу долю выпали тяжелые испытания и, вероятно, вы чувствуете себя одинокой и уязвимой. Позвольте мне уверить вас в том, что я не имею никаких скрытых мотивов, кроме желания поближе узнать вас, и был бы счастлив, если бы мы могли иногда встречаться.
       С самыми теплыми пожеланиями,
       Кристофер Херд».
 
      После знакомства в театре ведущий колонки светской хроники «Геральд» докучал ей телефонными звонками. Сара порвала карточку, но не нашла в себе сил выбросить розы: они были очень красивы.
      Десять минут спустя зазвонил телефон.
      – Сара, это Кристофер.
      – Я слушаю, – довольно резко ответила она.
      – Вы получили цветы?
      – Да. – Сара понюхала розы. – Спасибо.
      – Послушайте, я понимаю, как вам трудно верить мне, но хотел бы, чтобы мы стали друзьями. Я надоедаю вам только потому, что вы очень умная и красивая женщина…
      – Лестью вы ничего не добьетесь.
      – …правда, колючая.
      Сара не смогла сдержать смех.
      – Так что я могу для вас сделать?
      – Я хотел бы пригласить вас выпить.
      – Нет. Вы никогда не сдаетесь?
      – Придется позвонить вашей матери и рассказать, как вы мной пренебрегаете.
      Сара снова рассмеялась. У «Геральд» нет разумных причин для раскапывания истории ее дружбы со Стюартом, а если Кристофер сейчас действует по приказу Синтии, то не лучше ли попытаться вывести его на чистую воду?
      – Раз уж вы так настойчивы, я составлю вам компанию. Но платим каждый за себя.
 
      В семь часов вечера Кристофер заехал за ней на спортивном зеленом «Моргане» и отвез в маленький паб у Ричмонд-парка. Саре пришлось признать его чуткость: он выбрал местечко, удаленное от экстравагантных ресторанов, вызывающих пристальное внимание прессы.
      Без смокинга Кристофер выглядел совсем другим, но даже в светлом льняном костюме, подчеркивавшем его моложавость, был воплощением того, что Джун назвала бы одним словом: «франт». Кристофер постоянно улыбался ослепительной белозубой улыбкой, и, расслабившись в его обществе, Сара заподозрила, что именно этой улыбкой он усыпляет бдительность своих неопытных жертв, и они начинают выбалтывать ему милые пустячки о своих любовных романах.
      – Я благодарен вам, Сара, – сказал Кристофер, ставя перед ней третий бокал белого вина.
      – За что?
      – За этот вечер. Я нахожу вас очень привлекательной и хотел бы узнать вас получше.
      Сара промолчала. Чем меньше она скажет, тем меньше вероятность того, что эта встреча приведет к неожиданным и неприятным для нее последствиям.
      Кристофер как будто догадывался о причинах ее сдержанности.
      – Если хотите, я расскажу вам о себе. Я родился в Симле. Думаю, эта часть Индии навсегда сохранит английские традиции. Когда мне стукнуло восемнадцать, родители отправили меня в США и оплатили мою учебу в Гарварде. Я изучал английский язык и литературу. После окончания университета я начал работать в «Геральд» и добрался до головокружительных высот репортера отдела светской хроники. – Он заметил иронический взгляд Сары. – Ну ладно, главного сплетника.
      – Что это было? – язвительно спросила Сара, желая дать ему понять, что не собирается поддаваться расточаемому им обаянию. – Краткая биографическая справка для сборника «Кто есть кто?». Человек, с энтузиазмом копающийся в чужих жизнях, мог бы не так скупо рассказывать о себе. Где же тайная любовная связь?
      – Боюсь, что разочарую вас. Как вы, вероятно, знаете, я был женат, правда, недолго, на достопочтенной Кристине Прайд. Этот брак подтолкнул мою карьеру, но мы оказались абсолютно несовместимы. Нечто вроде взлета и падения.
      Сара заметила, что Херд испытывает неловкость от своего признания.
      – Что-то не похоже на падение.
      – Да, наверное, вы правы, – сказал он слегка отчужденно. Зазвонил его мобильный телефон. – Простите, Сара. Да. Привет, Макс, чем могу быть полезен? – Пока он слушал, улыбка вернулась на его лицо. – А его отец знает об этой интрижке?.. Это же эксклюзив. Хорошо. Послушай, я сейчас занят, перезвоню тебе завтра утром. Помни, никому ни слова. – Он убрал телефон в карман. – Извините. Всегда на посту.
      – Не сомневаюсь. Во всяком случае, вы только что дали мне эксклюзив о собственной жизни.
      – Это не эксклюзив. В архиве любой газеты вы можете узнать полную историю. После Кристины была вереница красивых женщин. Некоторые – звезды шоубизнеса, другие – бабочки-однодневки. А потом, – он сделал театральную паузу, – жизнь стала очень, очень пустой.
      – Кристофер, сбросьте маску холодной утонченности, – в тон ему сказала Сара.
      – …под которой бьется сердце человека, жаждущего самых простых житейских радостей. Но вы заполнили пустоту моей жизни.
      Сара хихикнула.
      – Какой вздор! Кристофер, похоже, вы ничего не можете с собой поделать: обаяние так и льется из вас. Но в данном случае оно вам не поможет.
      – Я люблю трудности.
      Словно играя в эмоциональные шахматы, Кристофер сменил план игры и ударился в сплетни о Синтии Харгривс. Хоть Сара и понимала, что он пытается завоевать ее доверие, но слушала как зачарованная.
      Кристофер отошел к стойке и вернулся с двумя бокалами вина. Садясь, он придвинул свой стул чуть ближе. Сара почувствовала слабый цитрусовый аромат его лосьона после бритья.
      – Вам повезло, что Синтия уволила вас в пять минут.
      Сара вспомнила отвратительную сцену у постели умирающего Стюарта.
      – Я бы не назвала свое увольнение удачей.
      – Ну, один редактор – имени не называю, – работавший на нее семь лет, был вызван в ее кабинет в девять утра. В четыре она наконец выпустила его и при всех заявила, что его услуги больше не требуются, а затем, для пущего эффекта, захлопнула дверь перед самым его носом.
      Сара не знала, почему он все это рассказывает, но если это предостережение, то далеко не лишнее.
      Еще одно очко в пользу Кристофера: он очень мало расспрашивал о ней самой. Однако, на всякий случай, Сара ограничивалась тем, что уже известно прессе: историей с Микки Нэшем, эпизодами из своей жизни манекенщицы и футбольного комментатора.
      Ни разу Сара не почувствовала, что Херд пытается у нее что-то выудить, и наслаждалась его обществом гораздо больше, чем предполагала.
      Когда они подошли к машине, Кристофер спросил:
      – Мы могли бы еще встретиться?
      – Я не уверена, что это хорошая идея.
      – Полно. Я не претендую на что-то серьезное, но думаю, что иногда мы могли бы мило проводить время, даже если я вам не слишком нравлюсь.
      Неожиданная скромность Херда застигла Сару врасплох. Может, его идея не так уж и плоха. Перед сражением со Стивеном Пауэллом союзники бы ей не повредили. Может, Кристоферу удастся выяснить, какая черная кошка пробежала между Стивеном и Стюартом. И лазутчик в стане Синтии тоже был бы очень полезен. Только не следует забывать об осторожности.
      – Поживем – увидим, – неопределенно сказала она.
 
      Синтия читала газетные вырезки медленно, наслаждаясь новым поворотом дела. Под заголовком «БИЛЛ НЬЮМЕН ПОГИБАЕТ В АВТОКАТАСТРОФЕ: ЗА РУЛЕМ – НЕВЕСТА-АНГЛИЧАНКА» – фотография лицемерной шлюхи, охмурившей Стюарта.
      – Присядьте, мисс?..
      Худая платиновая блондинка в приталенном черном пиджаке и короткой черной юбке чуть улыбнулась и на мгновение напомнила Синтии себя в юности.
      – Как, вы сказали, ваше имя?
      – Лоуренс. Мэгги Лоуренс. – Мэгги села и приняла предложенную Синтией сигарету. – Я связалась с членами семьи погибшего, они с радостью дадут интервью. Безусловно, это лишь вершина айсберга по имени Сара Мур.
      – Безусловно. Вы уже предлагали информацию другим газетам?
      – Конечно, нет, миссис Харгривс. – Мэгги была достаточно умна, чтобы понять, где ее история принесет наибольший ущерб Саре. Она добилась встречи с владелицей корпорации «Геральд», как только информация прибыла из Америки.
      Синтия сплела костлявые пальцы и оперлась локтями о стол.
      – Сколько вы хотите?
      Мэгги изобразила благородное негодование.
      – Ничего. Как я и говорила вам, я знала Сару очень хорошо и, прочитав о вашем покойном муже… ну, я просто подумала, что нельзя позволить ей снова выйти сухой из воды.
      Синтия видела Мэгги насквозь, но ей нравился разыгрываемый ею спектакль.
      – Вы сказали, что считаете это лишь вершиной айсберга. Что вы имели в виду?
      Теперь Мэгги пришлось сочинять на ходу. «Сан» уже осветил эпизод с Хью, а кроме этого, она мало что могла придумать.
      – Сара Мур готова спать с кем угодно, лишь бы добиться своей цели. Должно найтись много таких мужчин, и, простите мои слова, я уверена, что не все они мертвы.
      Синтия прижала ладонь к губам, чтобы подавить улыбку.
      Ну и наглая девица эта мисс Лоуренс.
      – Мэгги, дорогая, вы не будете возражать, если мы придержим вашу информацию?
      – Но миссис Харгривс!
      Мысль о том, что унижение Сары откладывается, показалась Мэгги невыносимой.
      Синтия с трудом сдержала вспышку гнева. Как смеет это ничтожество подвергать сомнению ее решение! Однако, если девчонка действительно что-то знает, она может оказаться полезной.
      – Позвольте добавить, мисс Лоуренс, что подобная инициатива достойна вознаграждения. Я уверена, что один из моих редакторов сможет найти работу для такой умной девушки, как вы.
      Внешне Мэгги осталась невозмутимой, но внутри у нее все пело от радости.
      – Благодарю вас, миссис Харгривс. Я сделаю для вас все, что в моих силах.
      – Приятно слышать, – сказала Синтия, наклоняясь ближе к Мэгги, – поскольку я хочу познакомить вас кое с кем. Один из моих служащих завязал знакомство с мисс Мур, и вдвоем вы быстрее справитесь с ней.

      Сара повесила платье на вешалку и вышла на Кингз-роуд. Не стоило отправляться за покупками, но суетливые декораторы слишком сильно действовали ей на нервы. Она не думала, что выбранный для дома простой стиль будет так трудно создать. Декораторы все утро обсуждали оттенки штукатурки, и она не могла больше слышать все эти разговоры.
      Продавщица в магазине одежды не просто раздражала. Сначала Саре даже льстили ее комплименты, но очень быстро она осознала, что как бы ни неудачен был выбор наряда, продавщица будет говорить, что готовая одежда смотрится на ней как образец высокой моды.
      Может, когда ты богат, подобострастия не избежать? Никто больше не хочет говорить ей правду.
      Следующие несколько магазинов оказались ничуть не лучше, и Сара решила, что пойдет на кинопремьеру в чем-нибудь старом. В конце концов, смешно тратить сотни фунтов на платье только для того, чтобы сидеть в темном кинозале.
      На премьеру ее пригласил Кристофер, один из немногих, кого, казалось, не тревожило свалившееся на нее богатство. Сара звонила старым друзьям-журналистам, но даже Дэйв Тичер разговаривал с ней очень осторожно, как будто она не разбогатела, а подхватила какую-то ужасную болезнь. Окружающие словно ожидали, что она изменится, но Сара не чувствовала себя прежней. Просто все обращались с ней как с чужой. Даже Кейти. Сара не сомневалась, что у подруги семейный кризис, но Кейти не желала разговаривать, отвергая все предложения встретиться.
      И получилось так, что зияющая пустота, оставленная в ее жизни смертью Стюарта, постепенно заполнялась Кристофером. Он ухаживал за ней очень сдержанно, развлекал и внимательно слушал, но никогда не заставлял болтать против воли, и Сара обнаружила, что начинает постепенно доверять ему. Его интерес дал ей шанс пересмотреть свои теории, касающиеся Микки Нэша: забыть о Нэше она не могла, а большинству ее знакомых эта тема надоела до смерти.
      Чем больше Сара рассказывала Херду, тем больше он рассказывал о себе, и это еще больше подстегивало ее доверие. Она даже призналась ему, что принимала в баре Микки кокаин, чтобы не раскрыть себя. Ей тут же показалось, что она сказала лишнее, но Кристофер, заметив ее встревоженный взгляд, сообщил, что пробовал кокаин сам, то есть в ответ на ее тайну поделился своей.
      Единственное, о чем она не могла с ним говорить – Билл и автокатастрофа.
      Свернув с Кингз-роуд, Сара пошла по улице, на которой жила Кейти, надеясь застать подругу дома. Два месяца, прошедшие после репортерской осады, казались вечностью.
      В тот момент, когда Сара протянула руку к звонку, дверь распахнулась и появилась Кейти со спящей Бет на руках. Глаза Кейти покраснели и припухли, спортивный костюм выглядел не лучшим образом, а волосы явно нуждались в шампуне.
      – Кейти, какого…
      – Ты выбрала неудачный момент, – пробормотала Кейти. – Надо было позвонить. Я как раз ухожу.
      Она постаралась протиснуться мимо, но Сара преградила ей дорогу.
      – Куда ты идешь?
      – Что? – Кейти явно не имела определенной цели. – На прогулку. Мне нужно проветриться.
      Бет, разбуженная их голосами, заплакала, и Кейти прикрикнула на нее.
      – Хочешь, я посижу с ней? Я вижу, что тебе не до разговоров, но не лучше ли оставить Бет со мной?
      Кейти передала ей малышку.
      – Спасибо, это поможет. – Кейти отошла на шаг, но вдруг оглянулась. – Сара, мы поговорим. Скоро. Я обещаю. Когда я пойму, что происходит.
      – Ты знаешь, что я всегда рядом.
      Кейти кивнула.
      – Я вернусь примерно через час.
      Когда унылая фигура исчезла за углом, Сара с девочкой на руках вошла в дом. Бетти почти сразу заснула, и Сара отнесла ее в детскую. Со свадебной фотографии на них смотрели сияющие от счастья Кейти и Джозеф.
      Уложив малышку, Сара на цыпочках вышла из комнаты и спустилась в кухню. Как и Кейти, кухня была в полном беспорядке, и Сара принялась за работу.
      Когда через час Кейти не появилась, Сара сварила себе кофе и прошла в гостиную. Собирая журналы, разбросанные по полу, она отложила несколько экземпляров «Мариэллы», и, перелистав их, она снова восхитилась удивительным чувством стиля, присущим подруге.
      На полке стояли богато иллюстрированные альбомы по истории моды. Сара достала ретроспективу «Вога» шестидесятых. Интересно посмотреть на Джеки Пауэлл в годы ее расцвета.
      В алфавитном указателе фамилии Пауэлл не было, и Сара стала листать альбом, надеясь, что узнает Джеки на какой-нибудь фотографии.
      Джеки Эшворт! И не одна, а множество фотографий. Сара с грустью переворачивала страницы. Что сделало время с этой когда-то потрясающе красивой женщиной! Среди свадебных фотографий Дэвида Бэйли и Катрин Денев 1965 года она снова увидела Джеки, на этот раз рядом с другой женщиной и двумя мужчинами. Женщина в белом платье и широкополой шляпе, скрывавшей ее лицо, в надписи под фотографией была названа «самой красивой моделью своего поколения, известной под прозвищем, данным ей Дэвидом Бэйли, – Бабочка». В тексте также упоминалось о таинственном исчезновении Бабочки год спустя.
      Сара уже хотела перевернуть страницу, когда вдруг замерла. «Не может быть», – подумала она, снова вглядываясь в фотографию. Мужчина, на которого эффектно опиралась Джеки Эшворт, оказался Стюартом Харгривсом, а тонкую талию Бабочки обнимал не кто иной, как Стивен Пауэлл.
      Неужели все так просто, и в их обоюдной ненависти виновата любовная история бурной молодости? Стивен увел Джеки у Стюарта, а Стюарт так и не простил бывшего друга? Сара не смогла представить, чтобы добрый и нежный человек, которого она знала, мог тридцать лет лелеять свою ненависть и вынашивать планы мести из-за короткой интрижки. Ведь он в то время уже был женат на Синтии.
      Нет, это не похоже на Стюарта. Но, может, она ошибается в Стюарте так же, как ошиблась в Мэгги? Может, следует признать, что Стюарт – просто волокита, так и не сумевший перенести удар по своему мужскому самолюбию? В конце концов, она знает очень мало об этой стороне его жизни.
      – Она хорошо себя вела?
      Сара оторвалась от альбома. В дверях стояла Кейти.
      – Прекрасно. Она спит наверху. Я не слышала, как ты вошла. Хочешь, сварю тебе кофе?
      Кейти отрицательно замотала головой.
      – Пожалуй, я тоже прилягу.
      – Кейти, я…
      – Пожалуйста, не сейчас.
      – Я хочу помочь тебе. Ты не должна переживать все это в одиночку. Если Джозеф…
      – Поговорим, когда я буду готова. Большое спасибо, что присмотрела за Бет, но сейчас, пожалуйста, уходи.
      Кейти прошла в прихожую и открыла парадную дверь. Сара догнала подругу и попыталась обнять, но Кейти отстранилась.
      – Позвони мне. – Сара понимала, что чувствует сейчас Кейти, и не хотела давить на нее. После смерти Билла она сама не хотела никого видеть. – В любое время дня и ночи. И когда надо будет посидеть с Бет, просто скажи.
      – Спасибо, я понимаю, что веду себя как сумасшедшая, но это пройдет… Обещаю.
 
      Погрузившись в свои мысли, Сара шла к Кингз-роуд. Ей хотелось получить ответы на свои вопросы до официального возвращения в «Камден юнайтед». Если все дело в ссоре из-за женщины, то Стюарт и Стивен стоят друг друга, и вряд ли она может с чистой совестью служить орудием мести Стюарта.
      Единственный, кто мог бы помочь ей, – Кристофер. В конце концов, сплетни – его работа, и он наверняка знает все о романе члена парламента с известной моделью, даже столь давнем.
      Квартал особняков, где жил Кристофер, находился совсем рядом, и Сара, не желая ждать вечера, решила нанести ему визит. Она никогда не заходила к нему неожиданно, но знала, что он часто работает дома.
      Вновь обретенная цель обрадовала ее. Хождение по магазинам ей никогда не нравилось, а вот раскрытие тайны волновало, напоминая о прежней репортерской жизни.
      Особняк Херда поразил ее. К величественному портику с черной полированной дверью вели ступеньки, выложенные красивой плиткой. Несмотря на сетования Кристофера о неудачной женитьбе, Сара подумала, что вряд ли в его жизни были «падения».
      Видимо, в доме было две квартиры. Сара нажала кнопку звонка Херда и с удивлением услышала по домофону женский голос.
      – Кристофер дома?
      – Минуточку, я спускаюсь.
      Несколько секунд спустя старая, скромно одетая женщина открыла огромную дверь, согнувшись почти пополам от ее тяжести.
      – Его нет, не хотите войти и подождать?
      Саре пришлось наклониться, разговаривая с крохотной старушкой, наверное, уборщицей, хотя бедняжка выглядела слишком хрупкой, чтобы поднять швабру, не говоря уж о том, чтобы махать ею.
      – О, не беспокойтесь, ничего срочного. Я увижу его вечером, тогда и поговорю.
      – Я как раз собиралась уходить, – сказала женщина, натягивая тяжелое, поеденное молью пальто из верблюжьей шерсти и осторожно спускаясь по ступенькам. – Я – Мэйзи. Вероятно, вы увидите моего Кристофера раньше меня. Передайте ему, пожалуйста, что я заходила и прибралась.
      Сару позабавил фамильярный тон Мэйзи. Очевидно, преданная служанка обожает Херда.
 
      Кинотеатр на Лестер-сквер после косметического ремонта открывался премьерой «Беглеца». Кристофер был приглашен в своем официальном качестве и, ведя машину, нудно перечислял всех, «с кем просто необходимо поговорить». Сара пыталась расспросить его о Стюарте Харгривсе, но его мысли были полностью заняты предстоящим вечером, так что ей пришлось смириться с новой отсрочкой.
      Как только они миновали кордон охраны вокруг кинотеатра, замелькали фотовспышки, и Кристофер занялся делом.
      – Им не удается скрывать ее от общественности, – сказал он, восхищенно глядя на принцессу Уэльскую, затем достал из кармана блокнот и записал: «Синее облегающее платье, эффектное колье из бриллиантов и сапфиров».
      Леди Диану очаровывал Клинт Иствуд, невероятно сексуальный в свои шестьдесят три года. Сара повернулась к Кристоферу, чтобы поделиться своими наблюдениями, но он уже исчез, а через несколько секунд вновь появился в шикарной толпе.
      Обстановка казалась Саре нереальной, и она решила расслабиться и просто наслаждаться вечером.
      Сияющий Кристофер вновь материализовался рядом с ней.
      – Диана на седьмом небе. Она обожает фильмы старины Гарри. А вы сегодня очень сдержанны.
      Сара удивилась, что он это заметил.
      – Завтра официальное утверждение завещания, и я хотела бы кое-что прояснить для себя. Надеялась на вашу помощь. – Вдруг Сара вспомнила старушку. – О, совсем забыла. Сегодня я познакомилась с Мэйзи, и она просила передать вам, что все прибрала. Я забежала…
      Лицо Кристофера потемнело.
      – Что она вам сказала?
      Саре показалось, что он испугался.
      – Я только что сказала: она навела порядок. Почему…
      – Вы не имели права приходить в мой дом без приглашения, – набросился на нее Херд. – Повторите дословно все, что она сказала. Немедленно.
      – Что вы себе позволяете, черт побери? – прошипела Сара. Вестибюль был забит народом, и она знала, что их могут услышать, но кипела от ярости. – Я знаю, что этикет для вас – главное, но хочу напомнить, что это вы искали моей дружбы, а я считаю абсолютно нормальным заглянуть к тому, кто называет себя моим другом.
      Пока они шли к самому большому из девяти зрительных залов, Кристофер взял себя в руки.
      – Сара, простите меня. Я вел себя непростительно. Конечно, в вашем визите нет ничего плохого.
      – Избавьте меня от ваших извинений.
      От злости Сара никак не могла сосредоточиться и запомнила из фильма только несомненно эффектное крушение поезда.
      Когда пошли заключительные титры, Кристофер вскочил.
      – Скорее, мы должны успеть в «Савой» на прием.
      В вестибюле он сунул Саре пальто, оглядываясь, не пропустил ли какую-нибудь знаменитость.
      Сара выхватила пальто.
      – Я с вами не еду, Кристофер. Терпеть не могу, когда меня унижают. Вы бесцеремонно и повсеместно вторгаетесь в чужую личную жизнь, и я не понимаю, почему заглянуть к вам – преступление.
      – Сара, пожалуйста…
      Сара бросилась вниз по эскалатору и выбежала на площадь. Кристофер погнался следом, но в толпе быстро потерял ее из вида и вернулся к кинотеатру, лишь слегка встревоженный тем, что она заставила его потерять самообладание.
      Длинная очередь черных лимузинов выстроилась перед входом, чтобы отвезти звезд на прием. Один из них остановился рядом с Хердом, и тонированное стекло скользнуло вниз.
      – Садитесь.
      Кристофер влез в машину и оказался лицом к лицу со своей работодательницей.
      – Добрый вечер, миссис Харгривс. Не ожидал встретить вас сегодня.
      Рядом с Синтией, сжимая бокал шампанского, сидела худая блондинка.
      – Мэгги Лоуренс, – сухо представила ее Синтия.
      Мэгги протянула Кристоферу руку.
      – Миссис Харгривс мне столько о вас рассказывала.
 
      Сара вышла из такси, все еще кипя от гнева, и решила, что дружбе с Кристофером Хердом пришел конец. С нее довольно. В течение одного дня ее дважды обвинили в том, что она явилась незваной. Кейти еще можно было понять, но Кристофер не имел никаких причин для грубости.
      Уличный фонарь не горел, и Сара с трудом нашла ключи. С замком тоже пришлось возиться наугад. Первый ключ не подошел. Сара выругалась и попробовала другой. Замок неохотно поддался, и она распахнула дверь.
      Дальше все произошло, как в настоящем детективе. Чья-то рука в перчатке зажала ей рот, другой рукой неизвестный обхватил Сару за талию и прижал ее руки к бокам. Нападавший втянул ее в прихожую и ткнул лицом в стену.
      – Просто делай, что я говорю, и ничего с тобой не случится, – раздался хриплый шепот. – Сейчас я уберу руку, но, если пикнешь, тебе конец.
      Сара почувствовала прикосновение холодного лезвия ножа к шее и испуганно вздохнула.
      – Поняла? – спросил он, прижимая нож сильнее.
      Сара кивнула, чувствуя, как немеет все тело.
      – Ты же не хочешь, чтобы я попортил твое хорошенькое личико? Будь послушной девочкой, и я уберусь отсюда, не успеешь оглянуться.
      – М-мой к-кошелек в сумке.
      Сара попыталась протянуть ему сумку, но не смогла пошевелить рукой.
      – Мне не нужны твои деньги! – угрожающе рявкнул мужчина.
      «О Боже, только не это, – мысленно взмолилась Сара. – Пожалуйста, только не это».
      – Пожалуйста… пожалуйста, не трогайте меня.
      – А ты не вынуждай. – Насмешка в его голосе переплелась с угрозой. – Теперь слушай внимательно. Я послан просто предупредить тебя, и это лишь пример того, что с тобой случится, если не будешь покладистой. Один мой старый друг хочет, чтобы ты не приближалась к «Камдену».
      Сара вдруг все поняла, и гнев вытеснил страх.
      – Как вы смеете угрожать мне! Можете передать Стивену Пауэллу…
      Он грубо дернул ее за волосы.
      – Заткнись! Меня послал не Пауэлл. Он-то как раз твой страстный поклонник. По крайней мере, твоих денег. Только благодаря ему ты жива.
      – Тогда…
      – Я работаю на Микки. Он не забыл тебя, красотка! – Бандит впился зубами в шею Сары, чуть не прокусив кожу, затем, ослабив хватку, прошептал – Жалко портить такое личико. Так что запомни: или будешь слушаться, или мне все-таки придется его попортить.
      И он исчез.
      Сара оцепенела от ужаса. Даже услышав скрип шин, она не шевельнулась, только ощутила в темноте холод стены под щекой.
      Постепенно осознав пережитую опасность, она задрожала, опустилась на пол, подтянула колени к груди и стала раскачиваться взад-вперед. Наконец потекли слезы: сначала медленно, потом все ее тело сотряслось от рыданий.
      И, только выплакавшись, Сара с трудом поднялась и щелкнула выключателем. Но, когда яркий свет залил прихожую, она очнулась и в панике заметалась по дому, включая все лампы, телевизор, стерео, проверяя замки на окнах и дверях.
      Заперев последний замок, она вдруг почувствовала, что ее сейчас вырвет, и еле успела добежать до ванной комнаты. Слезы жалили глаза, голова кружилась. Измученная и опустошенная, она пыталась сопоставить отдельные эпизоды: получалось, что Нэш связан со Стивеном Пауэллом.
      Прополоскав рот, Сара посмотрела в зеркало. На шее остался след от укуса. Спасибо, что этот тип не пустил в ход нож. Спасибо? Ей некого и не за что благодарить.
      Она попыталась размышлять спокойно. Все началось с анонимного письма, присланного ей в колледж. Мог ли послать его Пауэлл? Нет, это исключено. Зачем Стивену… Стив. Конечно. Какой же она была дурой! Фрэнк, Микки, Элен – все в клубе говорили о Стиве. Они говорили о Пауэлле! Наркотики, намеренные проигрыши матчей – за всем этим стоит Пауэлл. Он не мог послать ей письмо.
      Кто-то другой хотел выяснить, чем занимается Стивен, и прижать его. Кто-то, кто знает ее и Стивена. Но между ними не было никакой связи, пока Стюарт не завещал ей футбольный клуб. Кроме самого Стюарта…
      «Необходимо мыслить логично», – сказала себе Сара, ковыляя в гостиную, но, сколько она ни пыталась составить кусочки головоломки, все возвращалось к самому началу: к автору письма. Как ни больно это было признавать, но автором мог быть только Стюарт Харгривс.
      Это имело смысл, если вообще в данный момент что-то могло иметь смысл. Стюарт тайно купил долю в «Камдене» в 1986 году и – в чем бы ни заключалась его проблема со Стивеном – хотел, чтобы Сара выяснила, что происходит в клубе, как когда-то – в баре Нэша.
      Неужели она полюбила, как отца, человека, который семь лет дергал ее за ниточки, как марионетку?
      Сара снова начала терять нить своих рассуждений. Если Стюарт все знал о Стивене, почему он не обратился в полицию? Или он хотел заполнить имеющиеся пробелы и использовал ее, честолюбивую начинающую журналистку, чтобы сделать ее руками грязную работу. В конце концов, он не мог позволить, чтобы такая грязная история запачкала его репутацию. А может, Пауэлл знал о Стюарте что-то, что могло разрушить его политическую карьеру, и поэтому ему приходилось молчать?
      Если так, то при чем тут она, Сара? Почему он выбрал именно ее? Она мучительно пыталась вспомнить подробности разговоров со Стюартом за последние годы.
      Получается, что Стюарт появился на церемонии вручения дипломов неслучайно. К тому времени он уже давно послал ей письмо. Зачем? Почему он так настойчиво добивался ее дружбы? Даже летал в Нью-Йорк, чтобы встретиться с ней. Это тоже не могло быть случайным совпадением. Именно в Нью-Йорке он помог ей получить информацию о Леонеле Пинто, еще одном преступнике, несомненно связанном с Пауэллом.
      «Стюарт – хороший человек, – упрямо повторяла она себе. – Я не могла полюбить того, кто способен причинить мне столько вреда. Может быть, зная, что подвергает меня опасности, он постарался загладить вину своей щедростью?»
      Нет, он оставил ей футбольный клуб, связанный с тайными махинациями. Завещание – не конец и не компенсация. Стюарт хотел, чтобы она продолжала его сражение. Почему же все-таки он выбрал ее?

      Сара была напряжена, как струна, когда подъехала к «Камден юнайтед». Даже огромного роста телохранитель не помогал чувствовать себя уверенно. Норман весил не меньше ста восьми килограммов и с трудом помещался на пассажирском сиденье. Его плечо терлось о ее плечо, а колено все время оказывалось на пути рычага переключения передач. Норману, нанятому Сарой после нападения, было так же неловко от неизбежного физического контакта, как и ей. Хотя он был ненамного выше, Сара рядом с ним казалась маленькой и хрупкой. В общем, вместе они представляли собой Красавицу и Чудовище.
      Поначалу Сара собиралась обратиться в полицию, но что она могла сказать? Что покойный член парламента несколько лет назад послал ей – своей любовнице, как считали все без исключения – анонимное письмо, в котором сообщил о незаконных сделках между владельцем футбольного клуба и мелким уголовником, с одной стороны, и с наркокартелем и игорным синдикатом, с другой? А где доказательства? В полиции ее просто сочли бы чокнутой.
      В ночь нападения Саре вдруг пришло в голову, что в центре всего – не Стюарт и не Стивен, и не кто-то еще, а она сама. И она разгадает тайну, если поймет, почему Стюарт послал письмо ей. Вероятно, она подошла очень близко ко всем ответам. Иначе с чего бы кто-то так переполошился?
      Наняв Нормана, она выиграла немного времени, чтобы выяснить, почему эти люди так жаждут избавиться от нее. Как только она узнает правду, то сразу передаст дело полиции и освободится от этого кошмара.
      – Хотите, чтобы я зашел вместе с вами? – спросил телохранитель, поправляя узел галстука. Несмотря на устрашающую внешность, Норман иногда напоминал Саре наседку.
      – Я зайду одна, но хорошо, если бы вы были поблизости.
      – При подготовке спрашивают, готовы ли мы принять пулю за охраняемого. Если скажешь «нет», выгоняют. Но это не просто слова…
      – Спасибо, Норман. Только ваше присутствие еще больше разозлит Стивена.
      – Ну и что?
      – Не знаю.
      Сара больше ни в чем не была уверена. Вся ее жизнь перевернулась с ног на голову. У нее началась мания преследования. Она даже стала подозревать собственную мать.
      Позвонив на днях матери и не упоминая о нападении, она попыталась осторожно выяснить причину неприязни Джун к Стюарту.
      – Для человека, встречавшегося с ним лишь один раз, ты уж слишком сильно его не любишь. Как будто он нанес тебе личное оскорбление.
      – Его партия оскорбила и меня, и всех пенсионеров.
      Сара не поверила ни на долю секунды. Джун лгала, и доказательством тому – ее дрожащий голос.
      – Я помню, как ты смотрела на него на церемонии в колледже. Как будто ты увидела привидение.
      – Уж лучше бы он был привидением.
      – Никогда не слышала, чтобы ты кому-нибудь желала смерти…
      Джун прервала ее:
      – У твоего отца были твердые политические убеждения. Он не выносил таких, как Стюарт Харгривс. Гарри был честным, скромным рабочим…
      Джун расплакалась, и Сара поняла, что ничего не выяснит, даже если мать что-то знает.
      – Ну? – спросил Норман, смахивая воображаемые пылинки с безупречного черного костюма.
      – Что? О, простите, я задумалась. Зачем я ввязываюсь в это?
      В отсутствие других подходящих кандидатур, Норман стал ее доверенным лицом. Она посвятила его во все события последних семи лет и нашла в удивительно рассудительном телохранителе поддержку и утешение.
      – Почему я продолжаю делать за Стюарта его грязную работу? Почему не бросаю все это?
      – Еще не поздно отступить. Но так вы никогда не узнаете правду. За короткое время, проведенное с вами, я понял, что вы не из тех, кто мог бы все бросить на полпути.
      – Да, вы правы, – устало согласилась Сара, открывая дверцу машины.
 
      В приемной секретарша Линда, женщина лет пятидесяти, разбирала почту. Видимо, работа на Стивена расшатала ее нервы, казалось, что Линда постоянно пребывает в патологическом состоянии тревоги. Она сновала по кабинетам «Камдена», отчаянно пытаясь выглядеть деловитой, однако Сара подозревала, что достижения ее невелики.
      Увидев Сару, Линда натянуто улыбнулась, но тут же в ужасе уставилась на появившегося в дверях Нормана.
      – Мисс Мур, мистер Пауэлл сказал, что очень занят и не сможет принять вас сегодня утром. Если хотите, я покажу вам клуб.
      – Простите, Линда, возможно, я воспользуюсь вашим предложением позже, но кое-что мне надо уладить со Стивеном немедленно.
      Сара прошла к двери кабинета Пауэлла, Норман следовал за ней как тень.
      – Но… – попыталась протестовать секретарша, однако под свирепым взглядом Нормана умолкла.
      – Доброе утро, – сказала Сара, без стука входя в кабинет и с удовлетворением отмечая, что ее появление испугало Стивена. – Как понимаю, ты меня не ждал.
      Стивен выскочил из-за стола.
      – Вон!
      Сара театрально щелкнула пальцами, и появился Норман.
      – Проблемы, мисс Мур? – спросил он, грозно глядя на Стивена.
      – Сядь, Стивен, – сказал Сара, а Норман сложил руки на груди и застыл за ее спиной.
      Стивену оставалось лишь подчиниться.
      – Ты называешь это женским подходом, а? В зоопарке не спохватятся, куда он подевался?
      – С тобой приятно поговорить. – Сара оперлась на его стол и склонилась к его лицу. – Но ты не все предусмотрел.
      – Ты о чем?
      – О тебе и обо всем том, что здесь происходит. – Сара старалась говорить уверенно, но ее мутило, и она еле сдерживала дрожь. – И о том, что кто-то хочет убрать меня с дороги.
      – А я и не скрываю, что хочу убрать тебя с дороги.
      – Да, но до недавнего времени я не знала, что ты так дружен с Микки Нэшем.
      Стивен нагло ухмыльнулся.
      – Что-то не припомню это имя.
      – Я уверена, что ты читал о нем в газетах. Он управлял клубом в Сохо, тем, где Билли Тода поймали с кокаином. И в том клубе ходили слухи, что кто-то платит футболистам за намеренный проигрыш. Фрэнк и другие парни все время болтали об этом.
      Сара отчетливо увидела удивление, промелькнувшее по лицу Стивена. Он явно не ожидал, что она сможет восстановить полную картину.
      – Ты выдвигаешь серьезные обвинения. У тебя есть доказательства? – невозмутимо спросил он.
      – Ты не поверишь сколько. – Поняв, что поймала его врасплох, Сара осмелела. – Пауэлл, твои дни в этом клубе сочтены. Ты допустил очень глупую ошибку.
      – Не задирай нос, девчонка. У тебя самой в запасе не больше пары недель. Ты взяла себе в привычку связываться с сомнительными личностями. Рано или поздно один из них выполнит свою работу как следует.
      – Норман, вы это слышали?
      – Конечно, слышал.
      – Не думаю, что это серьезная угроза. Просто он нервничает в женском обществе, вот и все. – Сара не имела права дрогнуть перед Стивеном. Ни на секунду. Несмотря на слова напавшего на нее бандита, она была уверена, что этот человек готов убить ее, защищая свои интересы. – Ну, достаточно любезностей. Перейдем к делу. Начнем по порядку. Где команда?
      Лицо Стивена исказилось от бессильной злобы.
      – Если ты столько знаешь об этом клубе, сама их найдешь.
      – Справедливо, а пока будь добр, скажи Линде, чтобы она приготовила мне кабинет.
      – Пошла к черту! Никаких кабинетов. Ты здесь никому не нужна.
      – Еще как нужна! Если я захочу забрать свои деньги, этот клуб закроется завтра же. – Сара повернулась к двери, желая уйти, пока ноги не изменили ей. Эта маленькая сцена отняла у нее всю уверенность в себе, а предстояла еще встреча с командой. – Норман, пожалуйста, проследите, чтобы мне нашли кабинет.
      Линда сказала, что футболисты на поле, и, открыв дверь на трибуны, Сара остановилась, жадно вдыхая свежий воздух и пытаясь успокоиться. Оглядывая стадион, она все еще не могла поверить, что половина его принадлежит ей. В этом подарке было что-то волшебное. Жаль только, что любимая игра, честная и полная чистых воспоминаний ее детства, омрачается такими ублюдками, как Стивен Пауэлл.
      Ее мысли прервал дружный восхищенный свист: мимо медленно пробежала команда.
      – Сосредоточьтесь на тренировке, – раздался грубый голос. – Вы не так хороши, чтобы отвлекаться на какую-то юбку.
      Сара резко обернулась. С верхних рядов к ней спускался мужчина в красно-синем спортивном костюме «Камдена». Ему было лет пятьдесят пять, но, судя по скорости, с которой он бежал вниз, его физической форме позавидовал бы и тридцатилетний.
      – Чем могу быть полезен, детка? Вы из обслуживающего персонала?
      Сара попыталась оценить, насколько он искренен. Неужели он не знает, кто она? Ну, в конце концов, она тоже может сыграть в эту игру.
      – Нет. А вы кто такой? – спросила она, прекрасно зная, что перед ней старший тренер Рег Боуден. О его резкости ходили легенды.
      – Кто я такой, черт побери? Чертов тренер, вот кто я такой!
      – Ваше имя?
      Он чуть не задохнулся от возмущения.
      – Боуден. Но это не ваше дело. Новая секретарша?
      – Попробуйте еще раз, Рег.
      Шея Рега побагровела, и Сара поняла, что он наконец догадался, с кем разговаривает.
      – Вы – Сара Кактамдальше, не так ли?
      – Сара Мур. Приятно познакомиться, – вежливо сказала Сара, протягивая руку.
      Рег не обратил на ее жест никакого внимания.
      – Теперь послушайте меня, крошка. Я знаю, что вы здесь главная, но скажу все, что думаю. Я читал газеты и не пришел в восторг. Ваша нравственность – ваше личное дело, но, будь вы моей дочерью, черт побери, я бы не постеснялся в выражениях. И если вы думаете, что таким же образом можете управлять футбольным клубом, то глубоко заблуждаетесь. Как я не устаю повторять: футбол – не место…
      Сара оборвала его.
      – Хорошо, я поняла вашу точку зрения. Не буду прерывать тренировку, но я хочу поговорить с вами и с командой здесь в три часа.
      – Теперь выслушайте меня…
      – В три часа, – повторила Сара, не оставляя никаких сомнений в том, что разговор закончен.
      Игроки остановились и вяло разминались неподалеку, следя за ее схваткой с Регом.
      Возвращаясь в служебные помещения, она услышала бормотание тренера: «Бездушная девица». У нее сердце ушло в пятки. Неужели мало того, что приходится бороться со Стивеном?
      Интересно, сколько она сможет продержаться в такой атмосфере? На что рассчитывал Стюарт?
 
      Присутствие Нормана достигло цели: Линда ждала Сару, чтобы показать ей новый кабинет. Нервно сжимая под мышкой папки, секретарша провела Сару и Нормана в конец здания и открыла дверь крохотной комнатенки, в которой не было ничего, кроме письменного стола с телефоном. Жужжащая лампа дневного света была жалким заменителем света естественного, большую часть которого преграждала пожарная лестница, висевшая прямо за окном.
      – Вы же не согласитесь на эту каморку? – возмутился Норман.
      Сара вздохнула. Каждый ее шаг обернется сражением, так что не стоит размениваться на пустяки. Пока сойдет и этот «кабинет».
      – Все нормально, Норман, не хотите пообедать?
      – Вы уверены?
      Сара кивнула.
      – Я думаю, что на сегодня мы Стивена убедили.
      В тесноте кабинета Норману пришлось протискиваться мимо Линды, и он случайно толкнул ее. Папки полетели на пол, и Линда, разрыдавшись, упала на колени. Телохранитель смущенно посмотрел на Сару.
      – Идите, – сказала она и склонилась помочь Линде. – Не переживайте, Линда.
      Секретарша вытащила из рукава носовой платок.
      – Это все нервы. Не знаю, почему Стивен не хочет смириться с вами. – Она шумно высморкалась. – А мне кажется, что хорошо, для разнообразия, иметь женщину-начальника.
      – Все утрясется. Стивен постепенно свыкнется с этой мыслью.
      – О, черт! – Линда схватила верхнюю папку, и ее глаза снова наполнились слезами. – Черт, черт, черт!
      Сара удивилась, как, работая со Стивеном, можно использовать такой скудный запас ругательств.
      – В чем дело?
      Шмыгая носом, Линда открыла папку.
      – Я забыла отдать это Стивену на подпись. Он уже ушел, а эти документы должны быть готовы к утру. Он взбесится и уволит меня, я точно знаю.
      – Если документы в порядке, может, я смогу подписать их? Как вы знаете, я имею право подписи.
      – Правда? Вы спасаете мою шкуру.
      Благодарность Линды выглядела такой трогательной, что Сара села за стол и достала авторучку. Первые документы касались зарплаты.
      – Хотите, я поясню? – спросила секретарша, заглядывая в бумаги через плечо Сары. – Или позову миссис Моуниган из бухгалтерии. Она сейчас здесь.
      Сара перелистала документы и не увидела в них ничего сомнительного.
      – Не нужно. Через пару недель я встречусь с персоналом. К тому времени миссис Моуниган посвятит меня во все тонкости.
      Линда с тревогой следила, как Сара просматривает бумаги.
      – Если вам надо будет узнать, что где находится, мисс Мур, пожалуйста, спрашивайте меня. Я могу заказать кофе, чай, бисквиты и… если в дамской комнате закончится мыло или туалетная бумага, я к вашим услугам. Если вы захотите поболтать по душам или одолжить журнал…
      – Я запомню.
      Сара посмотрела на Линду. Бедняжка явно тоскует по женской компании, но Сара усомнилась в том, что захочет «поболтать с ней по душам».
      Сара подписала бумаги, и секретарша, чуть не кланяясь от благодарности, собрала свои папки.
      – Как приятно видеть вас здесь, мисс Мур.
      Линда уже выходила из кабинета, когда Сара спросила:
      – Нельзя ли покрасить эту комнату?
      – Я прослежу, чтобы это сделали немедленно.
      Некоторое время Сара сидела, пристально глядя на стены.
      Еще нет и часа дня, а она уже чувствует себя вымотанной. Служить объектом такой враждебности – тяжелая работа. И теснота крохотного кабинета не способствует хорошему самочувствию.
      Сара решила прогуляться и выпить джина с тоником.
      В баре клуба было тихо, темно и пусто… если не считать знакомую фигуру у стойки. Сара подошла к ней.
      – Джеки?
      Женщина тупо посмотрела на Сару.
      – Я – Сара Мур, подруга Стюарта. Помните, мы встречались…
      – Садитесь, – сказала Джеки, ногой подвигая Саре табурет. – Вы заслужили выпивку. Когда вы появились сегодня утром, моего старика чуть удар не хватил. – Она захихикала. – У него высокое давление.
      – Что вы будете пить?
      – Виски с содовой, пожалуйста.
      Судя по замедленной речи Джеки, это, вероятно, был ее пятый или шестой стакан. Как обычно, ее рыжие волосы были нещадно начесаны, обнажая добрых три сантиметра черных корней. На пышной груди, обтянутой ярко-розовой блузкой, сверкали искусственные бриллианты, а «молния» оранжевых брюк не сходилась на талии. Сара не могла понять, как такой дурной вкус мог развиться у женщины, прежде модной и прелестной.
      – Я видела ваши старые фотографии, – начала она, решив воспользоваться случаем и раскрыть хотя бы часть тайны.
      В налитых кровью глазах Джеки мелькнул интерес.
      – И где же?
      – В альбоме. О шестидесятых.
      Джеки улыбнулась, и на секунду Сара увидела призрак топ-модели Джеки Эшворт.
      – Я помню, – мечтательно сказала Джеки, – какие были денечки. – В ее глазах появились слезы. – Мы думали, что весь мир лежит у наших ног. Не имело значения, кто ты, откуда. Ничто не имело значения. Я думала, что смогу… – Джеки говорила все тише, тише… и умолкла.
      – Там была ваша фотография со Стюартом на свадьбе Катрин Денев и Дэвида Бэйли. Стивен там тоже был, с другой женщиной. Вы были красавицей.
      – Спасибо. Дэвид много меня фотографировал. Всегда говорил, что я буду второй Шримптон.
      Не зная, что лучше: не прерывать воспоминаний Джеки в надежде выудить какую-нибудь информацию или направить ее мысли в нужное русло, Сара все же выбрала последний путь.
      – Итак, вы были там со Стюартом?
      Джеки непонимающе уставилась на нее.
      – До Стивена, я имею в виду.
      – Это случилось бы, если бы не Бабочка. Она не могла похвастаться ничем, чего не было бы у меня. Но даже после ее исчезновения о ней не забывали. – Джеки, шатаясь, поднялась. – Мне надо в дамскую комнату. Закажите еще по стаканчику, хорошо?
      Сара заказала и отнесла выпивку на столик, чувствуя, что начинается головная боль. Обычно она не пила днем, но сегодня спиртное казалось необходимым. Кроме того, может, Джеки будет более разговорчивой, если составить ей компанию.
      Джеки вернулась, плюхнулась на стул и залпом осушила свой стакан.
      – Так на чем я остановилась? – Все предложение она произнесла как одно слово.
      – Дэвид Бэйли, – с надеждой подсказала Сара.
      – О да. Если бы не Бабочка, меня бы здесь не было.
      – А Стюарт?
      – Что Стюарт? Он правда оставил вам этот клуб? – Джеки захихикала. – Знаете, а ведь эта я виновата в том, что вы получили контрольный пакет.
      – Как это?
      – Я продала Питеру свои акции. Стивен считает, что я виновата во всем на свете. Надеюсь, вы избавитесь от этого ублюдка. – Джеки неожиданно закрыла глаза и отключилась.
      – Джеки? – Сара потрясла ее, но в награду услышала только храп. Она посмотрела на часы. Без четверти три. Вряд ли сегодня удастся еще что-нибудь узнать у Джеки, и пора идти на встречу с командой. Сара поудобнее устроила спящую женщину за столиком и ушла.
      Над стадионом ярко сверкало солнце. Сара прикрыла глаза и некоторое время, не замеченная футболистами, с интересом наблюдала за их тренировкой.
      Рег, стоявший у боковой линии, свистком собрал их у кромки поля.
      – Передохните, парни. У нас гостья. Дамочка, которой завещали половину этого клуба, считает, что может научить нас чему-то. Я в футболе почти тридцать лет и честно могу сказать: женщин нельзя подпускать к игре, разве что к стирке формы. Но она, кажется, думает иначе.
      – Представляете меня войскам, Рег? – сказала Сара, выходя на поле.
      – Здесь не место женщинам, вот и все, что я сказал. Красивая женщина должна сидеть дома, растить детей.
      – Полагаю, вы собираетесь продолжать работу здесь? – Рег сразу замолк, и Сара повернулась к футболистам. – У половины из вас я брала интервью, когда была журналисткой. Вам известно, что, несмотря на слова Рега, я знаю футбол изнутри. – Два стаканчика, выпитых с Джеки, заметно укрепили ее самоуверенность. – Я здесь не для того, чтобы наступать ему на ноги – я не тренер, – но, как владелец половины этого клуба, я имею право влиять на его политику. Найм и увольнение – моя епархия. И позвольте напомнить: вы проиграли последние три матча подряд, и некоторым из вас следует встряхнуться. Есть вопросы?
      Футболисты переминались с ноги на ногу, и ни один из них не смотрел Саре в глаза.
      – Хорошо, увидимся завтра. – Сара повернулась к Регу. – На два слова, если не возражаете.
      Рег поплелся за ней, как обиженный ребенок.
      – На вашем месте, – сказала Сара своим самым жестким тоном, – я бы беспокоилась не о том, кто руководит клубом, а о том, как играет команда.
      – Вы закончили?
      – Пока. – Тренер отвернулся и пошел прочь. – Завтра жду победу, – крикнула Сара его удаляющейся спине. – Поняли?
 
      На следующий день Сара приехала на стадион в прекрасном настроении, которое не смогла омрачить даже напряженная атмосфера предыдущего дня. До начала матча оставалось еще десять минут. На трибунах собралось около тридцати тысяч болельщиков «Камдена» и тысяч десять фанатов «Эвертона», команды гостей.
      Когда Сара вошла в директорскую ложу, Стивен не шелохнулся, и она села сзади, изучая его лысину. Не упуская ни одной возможности поддеть нежелательного партнера и доходя в своих усилиях до ребячества, Пауэлл не попросил диктора сообщить болельщикам о ее присутствии. Но со всем этим можно будет разобраться позже.
      Футболисты «Камден юнайтед» выбежали на поле под восторженные приветствия своих болельщиков. Сара заметила отсутствовавшего на вчерашней тренировке Йэна Самнера с его бритой головой и автоматически попыталась узнать остальных игроков. Сверяясь со списком команды, она установила всех, включая и нескольких новичков, но последний, которого не было в программке, оставался загадкой, хотя казался очень знакомым.
      Когда на поле выбежал «Эвертон», Сара тронула Стивена за плечо.
      – Кто это под номером девять?
      – Тс-с, матч вот-вот начнется, – ответил он, смахивая ее руку с плеча.
      Сара не стала устраивать сцену. С началом матча стало ясно, что игрок под номером девять классом выше не только своей команды, но и команды соперников. К тому же он был очень красив. Даже издали можно было различить смуглое точеное лицо под темными взъерошенными волосами. И он был необычайно высок для футболиста. Где же она видела его раньше?
      Очень скоро номер девять мастерски забил гол, и диктор ответил на вопрос Сары.
      – Посмотрите, какой мяч забил Антонио Нэвес! Это его первый гол за «Юнайтед»!
      Одобрительный рев болельщиков заглушил изумленный вздох Сары. Грубиян-бразилец, унизивший ее в Куэнке! Какого черта он делает в «Камдене»?
      Сара кипела от злости. Почему никто ничего не сказал ей об этом?
      В перерыве между таймами Стивен увлекся разговором со спонсорами, но Сара не сомневалась, что это лишь предлог, чтобы не общаться с нею. Она попыталась привлечь его внимание, но он отмахнулся.
      Гнев и нетерпение не позволили ей сосредоточиться на второй половине игры, и она не испытала никакой радости от победы «Юнайтед» со счетом два-ноль, тем более что оба гола забил Нэвес.
      После финального свистка Стивен сразу спустился на поле. Сара последовала за ним, и вскоре их и невозмутимого Боудена окружили журналисты.
      – Леди и джентльмены, – крикнул Стивен. – Как вам понравился наш сюрприз? Я счастлив заявить, что с сегодняшнего дня «бомбардир» международного класса и один из лучших игроков бразильского «Сан-Паоло», Антонио Нэвес, будет забивать голы для «Камден юнайтед». Как вы смогли убедиться сегодня, он стоит каждого уплаченного за него пенса. Вопросы есть?
      – Говорят, что вы заплатили за Нэвеса два миллиона фунтов стерлингов, – сказал Сид Келли из «Кометы». – Вы готовы подтвердить это?
      Стивен улыбнулся.
      – Вы ненамного ошиблись…
      Сара повернулась к Регу:
      – Вы это знали?
      – Нет, не знал, черт побери. Я всего лишь тренер. Все провернули втихаря.
      – Я просматривала сегодня документы, и – хоть я и не бухгалтер – мне ясно, что мы не можем позволить себе два миллиона, – тихо сказала Сара.
      Рег пожал плечами и кивнул на Келли, задающего тот же самый вопрос.
      – Из последних сообщений я понял, что клуб испытывает финансовые затруднения. Что изменилось?
      Стивен самодовольно улыбнулся.
      – У нас новый, очень щедрый директор-распорядитель. Теперь, когда в совет директоров входит мисс Сара Мур, банки легко предоставили нам заем.
      Банки дали заем? Не поставив ее в известность?
      – Простите нас, джентльмены. – Сара оттащила Стивена в сторону. – Как я могла поручиться за два миллиона?
      – Я подкрепил сделку деньгами Баррета, – спокойно ответил Стивен. – Прошу прощения, деньгами Харгривса. Поскольку они перешли к тебе, мне понадобилась лишь новая подпись.
      – Но я не подписывала никаких документов…
      – Подумай получше, – рассмеялся Стивен, и Сара поняла, что произошло: бумаги, которые накануне подсунула ей Линда!
      «Дура!» – выругала себя Сара, еще не в состоянии поверить, что ее легко надули на два миллиона, но не успела она собраться с мыслями, как у самого ее лица появилась камера.
      – Сара, мы не знали, что вы уже в клубе. Как он вам?
      – Не торопите меня, – сказала Сара, ошеломленная новым поворотом событий. – Я здесь всего два дня.
      Два дня и уже выбросила два миллиона!
      – Переход Нэвеса был вашей идеей?
      Сара побледнела. Стивен вовсе не такой дурак, каким кажется. Если она сейчас устроит скандал, то будет выглядеть полной идиоткой на радость прессе, ведь найм и увольнение – ее обязанность.
      – Дайте мне время освоиться в клубе, а потом я расскажу вам о своих планах, – сказала она, выразительно взглянув на Стивена.
      Как только репортеры оставили их в покое, она схватила Стивена за рукав.
      – Ты соображаешь, что делаешь, черт побери?
      – Придержи язык, – усмехнулся он, затем наклонился и шепнул ей на ухо: – Послушай, детка, раз уж приходится терпеть тебя, я воспользуюсь деньгами твоего покойного любовника. А если тебе это не нравится, проваливай!
      Он выдернул руку и ушел вместе с Антонио.
      Сара с трудом сдержала едкие слезы гнева.
      Рег положил ладонь ей на плечо.
      – Он – подонок, Сара, и это чистая правда.

      Антонио спокойно стоял в углу комнаты. Он неплохо знал английский, но все говорили одновременно, и в общем гомоне он почти не разбирал смысла, зато ясно чувствовал враждебность команды, что, впрочем, его не удивляло. Лучше бы играть поучились!
      Появилась новая владелица клуба, которой его еще официально не представляли. Антонио с восхищением смотрел на ее светлую кожу и огненно-рыжие волосы, каких не встретишь в его стране. Он разглядывал ее не стесняясь и вдруг понял, что видел ее прежде. Где это было?
      Она явно собиралась пройти мимо, не заговорив, поэтому Антонио преградил ей дорогу. Его черные глаза встретились с ее изумрудными.
      Приближаясь к Нэвесу, Сара не могла не заметить его белозубую улыбку. Эта улыбка заставляла многих женщин Бразилии переключать телевизоры с мыльных опер на трансляции матчей «Сан-Паоло», но Сара была полна решимости не поддаваться ее очарованию.
      – Мне кажется, мы уже встречались, – сказал бразилец на грамматически безупречном, правда, с сильным акцентом, английском.
      – Возможно, – ответила Сара, притворяясь равнодушной.
      Она попыталась проскочить мимо него к Стивену, и на мгновение их тела столкнулись. Всего мгновение, но он успел уловить слабый аромат гардений и почувствовать упругую мягкость ее груди.
      – Где?
      – Позвольте пройти, – холодно сказала она, не желая растрачивать свою ярость на напоминание заносчивому бразильцу о том, как он однажды унизил ее.
      Окруженный приятелями Стивен громко хвастался последней победой, но, когда Сара решительно подошла к нему, в комнате наступила мертвая тишина.
      – Нам надо поговорить.
      Стивен хотел было проигнорировать ее требование, но затем передумал и проворчал:
      – О чем?
      Все замерли в ожидании, но Сара оставалась невозмутимой.
      – Ты хочешь, чтобы все слышали наш разговор?
      Стивен указал на тихий уголок, и Сара последовала за ним.
      – Вся эта заваруха – кровная вражда из-за Джеки?
      – Ты о чем? – искренне изумился Стивен.
      – Стюарт оставил мне половину «Камдена», потому что ты когда-то увел у него Джеки?
      Стивен погладил нижнюю губу, словно серьезно обдумывая ее вопрос, затем его одутловатое лицо расплылось в улыбке.
      – Ты действительно думаешь, что твой приятель оставил тебе клуб из-за той жирной пьяницы? – Он грубо расхохотался и показал на Джеки, сидевшую на подлокотнике дивана и утиравшую нос салфеткой. – Даже Харгривс не был таким идиотом.
      Сара мысленно обругала себя за то, что, распустив язык, подвергла несчастную женщину новым насмешкам.
      – Какой же ты подонок. Эта женщина в сотни раз большая личность, чем ты.
      – Только по весу.
      Не желая давать Стивену новый повод для оскорблений жены, Сара сменила тему.
      – Не думай, что покупка Нэвеса сойдет тебе с рук. Я от тебя не отстану, Стивен. Недолго тебе здесь куражиться.
      Стивен придвинулся к ней и ткнул жирным пальцем в ее подбородок.
      – Считаешь себя крутой штучкой? Лучше закрой свой хорошенький ротик и не мешай мне тратить твои хорошенькие деньги.
      Сара наконец поняла, что означает выражение «слепая ярость». В глазах потемнело. Еще секунда, и она ударила бы Стивена коленом в пах. С трудом сдержавшись, она отвернулась и под взглядами всех собравшихся направилась к выходу.
      Антонио открыл ей дверь. На долю секунды их глаза встретились, и он понял, что часть ее гнева направлена на него. Почему? И где же он все-таки видел ее раньше?
 
      Выйдя в коридор, Сара прислонилась к стене, пытаясь успокоиться. Нормана она оставила дома, считая, что в клубе может обходиться без него. Здесь она чувствовала себя в безопасности: наемные убийцы нападут только, если она будет одна.
      Сколько еще оскорблений она сможет вынести? Может, продать свои акции и уехать куда-нибудь подальше отсюда, туда, где тепло. «В Бразилию, например», – уныло подумала она, не в состоянии забыть грустные черные глаза. Даже препираясь со Стивеном, она думала об Антонио. Но нет, он, несомненно, союзник Стивена, и его знойное обаяние не заставит ее забыть об этом факте.
      Сара так долго занималась футболом, что понимала: это – не обычный перевод игрока из одной команды в другую. Связан ли Нэвес каким-то образом с футбольным тотализатором? Или еще хуже, связан ли он с Леонелом Пинто? Сара мысленно представила атлетичного бразильца, легко бегущего по зеленому полю. Трудно поверить, что такое тренированное, послушное тело принадлежит наркоману. Она покачала головой. Господи! В один из самых критических моментов своей жизни она думает о мужском теле! У нее размягчились мозги? Или просто никто давно не обнимал ее?
      Только вчера она перечитала свои статьи о клубе Нэша и написанное после разговора с Билли Тодом. Билли упоминал о каком-то бразильце. Если этот красавчик футболист что-то знает… Сара вспомнила, как он задирал перед ней нос, и ее ярость вспыхнула с новой силой. Пора разобраться с Линдой.
      Направляясь к приемной, Сара заметила прошмыгнувшую по коридору секретаршу.
      – Линда, нам надо поговорить.
      Линда остановилась как вкопанная.
      – Слушаю, мисс Мур.
      – Я хочу, чтобы вы немедленно собрали свои вещи и покинули клуб.
      – Нет! Пожалуйста, мисс Мур, я не хотела. Стивен приказал, чтобы вы подписали документы, не задавая вопросов, но если бы я знала… О, мисс Мур, простите меня. Я за всю свою жизнь не сделала ничего нечестного. Мне так жаль.
      Покаянный вид Линды и ее дрожащие губы смягчили Сару. В конце концов, секретарша лишь выполняла приказ. Несправедливо увольнять ее из-за подлости Стивена.
      – Ладно, Линда, можете остаться… пока. Но помните, вы в долгу передо мной.
      – Обещаю, я вас не подведу. Честно, мне очень жаль. Такое больше никогда не случится. Я…
      – Хорошо, я вам верю, – сказала Сара и, глядя вслед секретарше, поняла, что необходимо первым делом познакомиться с персоналом. Если Линда – лучший его образец, то клуб по уши в дерьме.
 
      Когда Кейти позвонила и сказала, что хочет с ней увидеться, Сара приготовилась к худшему. Однако улыбающаяся женщина в облегающем черном батнике и широкой юбке, открывшая ей дверь, была совсем не похожа на Кейти, которую Сара видела в последний раз. Она даже набрала почти весь потерянный вес, выкрашенные в черный цвет волосы были модно подстрижены, глаза сияли прежним решительным блеском из-под длинной челки. Кейти даже подкрасила губы.
      – Ты выглядишь потрясающе. Я так рада, что вы с Джозефом все уладили…
      – Успокойся. Джозефа здесь нет. Хочешь выпить? – прервала ее Кейти.
      – Хочу, – согласилась Сара, проходя в кухню.
      Дом тоже вернулся в свое прежнее безупречное состояние. Сара достала бутылку джина и щедро наполнила два стакана, воздержавшись от тоника. Проблему с Джозефом – в чем бы она ни заключалась – лучше обсуждать под неразбавленный джин.
      – Держи, – Сара протянула стакан Кейти, свернувшейся в кресле. – Так где он?
      Кейти отхлебнула джин и поморщилась.
      – Насколько я знаю, трахается с Фрэн Бест.
      У Сары отвисла челюсть.
      – Фрэн Бест? Что? Та претенциозная старая корова?
      – А было бы лучше, если бы он трахался с какой-нибудь красоткой?
      – Что за глупость я сморозила. Прости, но я в шоке.
      – Не извиняйся, – ободряюще улыбнулась Кейти. – Она действительно претенциозная старая корова. Даже Джозеф это понимает. Но у нее большие доходы и должность, позволяющая обеспечивать его работой, что подслащивает пилюлю. Деньги возбуждают Джозефа, а я сейчас не очень сексуальна в финансовом отношении.
      – Что ты имеешь в виду?
      – Я разорена. Мой муж истратил все наши сбережения на свое обустройство в Америке. Все акции, все облигации – все пропало. Увлекшись ролью домохозяйки и матери, я понятия не имела о нашем финансовом состоянии.
      Кейти так спокойно говорила о своей беде, что Сара испугалась.
      – А как насчет дома?
      – Банк начал процедуру его отчуждения за неплатежи. Как ты оцениваешь мои шансы на муниципальную квартиру?
      – Кейти! Я не понимаю. Ты выглядишь такой… довольной!
      – Но я действительно довольна, – просто ответила Кейти.
      – Что ты собираешься делать? Ты можешь вернуться в «Мариэллу» на полный рабочий день?
      – Конечно, нет. Я уволилась. Я думала, что у меня там есть друзья. Но они знали о Фрэн и ничего мне не сказали. Ну и ладно. Теперь это не имеет значения. Я найду работу. Придумаю что-нибудь. – Кейти подошла к Саре, села на подлокотник ее кресла и взяла подругу за руку. – Когда мы встречались в последний раз, ты видела меня в самой низшей точке. Оттуда был один путь – наверх. Случившееся заставило меня задуматься и внимательно посмотреть на себя. Помнишь, что я всегда говорила? Что единственное, чего я хочу достичь в жизни, это не быть похожей на свою мать?
      Сара кивнула.
      – А тут я увидела, что превратилась в опустившуюся развалину с расшатанными нервами.
      – Неправда. Ты устала, вот и все. И ты слишком строга к себе.
      – Возможно. Как ты думаешь, почему я влюбилась в Джозефа?
      – У вас было много общего. Вкусы, например, совершенно одинаковые.
      – Дело было не просто в эстетических взглядах. Главное, я думала, что он – полная противоположность моему отцу. Я хотела мужчину, который не подавлял бы меня так, как мой отец – мою мать. Но судьба зло посмеялась надо мной. С отцом хоть все было ясно, а Джозеф господствовал так, что я даже не замечала.
      – Всегда?
      – Может, и всегда. Бетти – любовь всей моей жизни, я поняла это, как только она родилась, но ведь я не хотела той беременности. Ее хотел Джозеф. И так получалось со всеми желаниями Джозефа. Сейчас он хочет Фрэн Бест, ну и скатертью дорога.
      Сара только поражалась спокойствию Кейти после того, через что ей пришлось пройти.
      – Кейти, не тревожься о доме, я позабочусь о нем.
      – Я пошутила о муниципальной квартире…
      – Пожалуйста. Я хочу помочь. Я не знаю, что делать со всеми этими деньгами, и пока они не принесли мне ничего, кроме головной боли.
      – До сих пор не разделалась с Пауэллом?
      – Где наша бутылка? – вздохнула Сара. – Ты мне не поверишь, – и она пересказала события последних недель, с трудом веря в них сама.
      Кейти слушала очень внимательно. Закончив, Сара ожидала от подруги сочувствия, но Кейти неожиданно развеселилась.
      – У тебя действительно телохранитель по имени Норман?
      – Не вижу в этом ничего смешного. Кейти, по-моему, ты немного спятила. Твой муж сбежал с другой женщиной, я управляю футбольным клубом вместе с человеком, назначившим награду за мою голову. – Вдруг Сара тоже расхохоталась. – И у меня действительно телохранитель, которого зовут Норман.
      – И ты только что заплатила два миллиона фунтов за бразильского красавчика, – сквозь смех выговорила Кейти.
      Сара посерьезнела.
      – В Антонио Нэвесе нет ничего забавного. Этот наглый, самодовольный… Господи, он считает себя особенным.
      Кейти приподняла тоненькие ниточки бровей.
      – Похоже, он задел тебя за живое.
      – Что? Он просто нахал. Я смотрю на его лицо и хочу…
      – Сара, мне абсолютно ясно, чего ты хочешь, но, кажется, ты встречаешься с Кристофером Хердом?
      – Больше не встречаюсь. Я нарушила этикет. Кроме того, он совсем не в моем вкусе, и я никогда до конца не доверяла ему. И сообщаю в последний раз: Нэвес меня не интересует.
      Кейти подняла бутылку с джином к свету посмотреть, сколько там осталось.
      – Все, джин кончился. Теперь придется покупать дешевку.
      – Я заплачу за дом.
      – Я тебе не позволю. Я могу сама наладить свою жизнь.
      Сара задумалась на пару секунд.
      – Хочешь работать на меня?
      – Кем я могу быть в футбольном клубе? Массажисткой?
      – У тебя блестящие организаторские способности, и мне очень нужен союзник. Ты могла бы заняться спонсорами. Пожалуйста. Я сегодня смеялась впервые за несколько месяцев.
      Кейти колебалась недолго.
      – Купи мне бутылку «Гордона», и я согласна.

      После чудесного уик-энда, проведенного с Кейти и Бет, Сара с оптимизмом вошла в свой кабинет утром понедельника. Рабочие закончили ремонт и даже прикрепили на дверь медную табличку: «Директор-распорядитель». Конечно, в общем ходе событий это была не очень значительная, но все же победа. С приходом подруги станет легче, а Кейти приступит к своим обязанностям, как только найдет подходящую няню для Бет.
      Сара решила начать распутывать клубок под названием «Камден юнайтед» с изучения трансферта Антонио, однако не успела она прочитать первые строчки контракта, как футболист, собственной персоной, явился в ее кабинет, видимо, прямо с тренировки.
      Сара, раздраженная его наглостью, нахмурилась.
      – Я как раз изучаю ваш контракт, сеньор Нэвес.
      – Антонио, пожалуйста, – спокойно сказал футболист, садясь напротив нее, но едва появившаяся улыбка стерлась с его губ. Нэвес гордился тем, что умеет читать мысли по глазам, но взгляд этой суровой, холодной и очень красивой женщины был непроницаем. – Ну, как хотите.
      – Чем могу быть полезна, сеньор Нэвес?
      – Я чувствовал, что видел вас раньше, и только потом вспомнил, где. Я видел вас в «Ле Жардэн» в Куэнке.
      Как он мог забыть тот ужасный день и панику, в результате которой оказался в этой комнате?
      Саре невольно польстило то, что она произвела на него впечатление в Куэнке, но, не показав виду, решила не признавать, что помнит его.
      – Возможно. Я была там в качестве репортера. Простите, но я очень занята. Что-нибудь еще?
      Антонио хотел извиниться за свою грубость во время их первой встречи, но, похоже, она забыла тот инцидент, так что извинение показалось неуместным.
      – Кажется, вы сердитесь на меня? – с искренной озабоченностью спросил он.
      – Не на вас. Лично к вам у меня нет никаких чувств, – сказала Сара, остро ощущая запах его свежего пота. – Но в профессиональном плане все обстоит иначе.
      – Я не понимаю.
      Обычно, если Сара хотела обеспечить психологическое преимущество, она смотрела прямо в глаза собеседнику до тех пор, пока тот не отводил взгляд. Но сейчас, как она ни старалась, Нэвес смотрел на нее, не мигая, и в конце концов Сара опустила голову и уставилась на его ноги. На мощных бедрах рельефно выделялись мускулы, темные влажные волосы на загорелой коже блестели. Как давно мужчина не обнимал ее?
      – Мисс Мур, – тихо сказал Антонио. – Случилось что-то плохое?
      Под его пристальным взглядом Сара смутилась.
      – Плохо то, что без моего ведома меня использовали как гаранта вашего контракта на два миллиона фунтов. Клуб не может позволить себе такие расходы, и Стивен это знает. Так почему он купил вас?
      Антонио покачал головой, и пряди мокрых черных волос упали на его лоб. Какое-то мгновение он выглядел совсем юным и беззащитным.
      – Я не могу вам помочь. До приезда сюда я никогда не встречался с мистером Пауэллом.
      Сара фыркнула.
      – Я вам не верю. От этой сделки дурно пахнет.
      – Почему вы так считаете?
      – Потому что к этому делу приложил руку Стивен Пауэлл. Как насчет наркотиков?
      – Что?
      – Может быть, вы намеренно проигрывали матчи в Бразилии? – спросила Сара, пытаясь игнорировать вспыхнувший в его глазах гнев.
      Его лицо окаменело.
      – За всю свою жизнь я не «сдал» ни одного матча.
      – Тогда почему вы здесь?
      «Одно утешение – ему так же неловко, как и мне», – подумала Сара.
      – Я не хотел приезжать в эту страну, но у меня не было выбора. Меня продали. – Он взъерошил иссиня-черные волосы, пытаясь подобрать правильные слова на английском. – Как раба.
      – Я так не думаю. – Сара вскочила и открыла дверь, показывая, что разговор закончен. – Пятьдесят тысяч фунтов аванса и три тысячи в неделю? Неплохое утешение… для раба, я имею в виду. – Вдруг он схватил ее за локоть и притянул к себе, их лица оказались совсем рядом. – Что вы себе позво…
      Но Антонио оборвал ее:
      – Если вы не видите моих цепей, это не означает, что их нет, – прохрипел он, с трудом сохраняя самообладание.
      – Не распускайте руки!
      Однако Сара даже не попыталась вырваться. Она не хотела, чтобы он отпускал ее, наоборот, пусть сожмет ее крепче. Она вдруг снова почувствовала себя живой.
      На какое-то время, показавшееся обоим вечностью, они оцепенели. Это не было объятием, но невозможно было отрицать мощный всплеск чувств, возникший между ними. Сара боялась, что судорожное дыхание выдаст ее, но ничего не могла с собой поделать. Лицо Антонио приблизилось, губы приоткрылись. Несмотря на свой гнев, несмотря на то что близость этого мужчины показалась предательством по отношению к Биллу, Сара закрыла глаза… и… почувствовала, что Антонио отпустил ее. Когда она вновь открыла глаза, его уже не было в кабинете.
      Идиотка! Как легко она сдалась! И ради чего? Нет, ничего не случилось. Просто мучительные воспоминания заставили ее расслабиться. Ничего больше. Как он посмел так разговаривать с ней! Как он посмел к ней прикоснуться! Этого наглого бразильца надо немедленно выставить из клуба!
      Сара набрала номер охраны, но тут же положила трубку. Нет, надо действовать разумно. Грубая сила – это стиль Пауэлла. Если она хочет навсегда избавиться от Антонио Нэвеса, необходимо понять, как он вообще сюда попал. Его переход в «Камден» наверняка лишь одно из звеньев в длинной цепи сомнительных сделок.
      Отложив контракт Антонио, Сара позвонила Линде и попросила – как можно быстрее – принести ей все документы, касающиеся финансового состояния клуба. Затем она откинулась на спинку кресла и прокрутила в голове беседу с игроком. «Раб». Очень смешно. Типичное преувеличение темпераментного бразильца, явно рассчитанное на то, что она потеряет голову и упадет в его жаркие объятия. Не сработало, мистер Нэвес.
 
      В двенадцать часов, так и не дождавшись Линду, Сара решила заглянуть в ресторан клуба. Она знала, что Стивен в здании, но пока он старался не попадаться ей на глаза.
      Ресторан был почти пуст, а почему, стало ясно, когда принесли еду. Если розовое консервированное мясо с жалким салатиком считается пригодным для руководства, то что же продают на трибунах? Не успела Сара прожевать первый кусок, как средних лет блондинка в шубе, сидевшая за другим столиком, помахала ей. Сара не знала эту женщину, но смутно вспомнила, что как-то видела ее в директорской ложе. Из вежливости она помахала в ответ, но блондинка, приняв жест Сары за приглашение, подошла к ее столику.
      – Ну и дрянь же здесь подают. Вы Сара, не так ли?
      – Да, а вы…
      – Пэтти. – На протянутой руке Пэтти не хватало двух накладных ногтей.
      – Не хотите присесть? – спросила Сара, втайне надеясь на отрицательный ответ.
      Пэтти затарахтела, как пулемет:
      – С удовольствием, но нет времени. В два часа я должна быть в парикмахерской. Просто хотела вас поздравить. Я вам жутко завидую, Сара. Честно скажу, если бы какой-нибудь старикашка предложил мне миллионы, я бы опрокинулась на спину быстрее, чем судья назначит пенальти. Вас называют шлюхой, но, по-моему, шлюхи – те, кто делает это бесплатно. Вы мне нравитесь, и я бы хотела с вами подружиться. – Пэтти взглянула на золотой «Ролекс», украшавший ее запястье, и удостоверилась, что Сара часы заметила. – Черт! Я опаздываю. Хотя чего я волнуюсь. Кто платит, тот и прав, вы согласны?
      Пэтти визгливо засмеялась и исчезла. Сара смотрела ей вслед, раскрыв от изумления рот. Если бы у нее и был аппетит, то теперь он точно пропал бы начисто.
      Подошедшая официантка удивленно посмотрела на нетронутую еду.
      – Что-то не так?
      Сара ничего не ответила, не желая срывать гнев на ни в чем не повинной женщине, и отправилась искать Линду.
      Секретарша Стивена, закинув ноги на свой письменный стол, разгадывала кроссворд в «Хлое».
      – Лента! – победно воскликнула Линда, не замечая присутствия Сары.
      Сара досчитала до трех, затем спросила:
      – Линда, вы еще не нашли нужные мне документы?
      Секретарша с виноватым видом закрыла журнал.
      – Сейчас побегу.
      – Не беспокойтесь, я сама это сделаю.
      – Ну, как хотите… – Линда вновь направила все свои силы на разгадывание кроссворда.
      – Один по горизонтали, – сказала Сара, указывая на кроссворд, – У-В-О-Л-Е-Н-А.
      – Нет, я уверена, что «блейзер». Видите, по вертикали «лента», и… – она подняла глаза на Сару. – Но, мисс…
      – Я давала вам шанс, но вы его не использовали. Вы уволены. – Прежде чем Линда пустила в ход свое театральное искусство, Сара вышла из приемной.
      К концу дня ее сверкающий новой краской кабинет был завален неоплаченными счетами, личными делами персонала и отчетом аудиторской проверки толщиной с телефонный справочник. Из отчета Сара, к своему ужасу, узнала, что «Камден» должен два миллиона, и это не считая расходов на контракт Антонио. С каждым новым документом, роковым образом вскрывающим новые финансовые проблемы, Сара испытывала все более сильное желание сбежать.
 
      Напряженная тишина, встретившая Сару в клубе на следующее утро, была очень красноречивой: Линда явно пустила по «Камдену» слух, что новый директор-распорядитель вышел на тропу войны. Только Луиза, регистрирующая в приемной посетителей, была болтлива, как всегда.
      – Доброе утро, мисс Мур, – сказала Луиза, протягивая почту.
      – Зовите меня Сарой.
      – Сара, можно, я попрошу кого-нибудь подменить меня на десять минут? Если я сейчас не сбегаю в бухгалтерию к миссис Моуниган, то окажусь в конце очереди.
      – Очереди за чем? – спросила Сара, предчувствуя первую проблему нового дня. Накануне она обнаружила, что футболист Нил Алберт, покинувший клуб полгода назад, продолжает получать премиальные за победы. На документах стояла подпись Моуниган.
      – За расчетными листками. Мне на прошлой неделе опять недоплатили. В конечном итоге миссис Моуниган все исправляет, но я превысила кредит в банке.
      – Можешь оставить свое место на несколько минут. Я иду с тобой.
      Перед бухгалтерией собралось несколько раздраженных игроков и служащих клуба.
      – Видите, я же вам говорила, – прошептала Луиза.
      Сара, с потемневшим от гнева лицом, вошла в бухгалтерию.
      – Простите, я сейчас никого не принимаю, – сказала миссис Моуниган из-за груды документов. – Пожалуйста, подождите в коридоре минут двадцать вместе с остальными.
      Мужчина, сидевший за вторым столом, поднял глаза и ухмыльнулся.
      – У вас все должно быть в порядке, мисс Мур. Вы же работаете только неделю.
      Услышав ее имя, миссис Моуниган, более неряшливая версия Линды, испытующе взглянула на Сару.
      – Мисс Мур, как приятно наконец познакомиться с вами.
      – Хотела бы я сказать то же самое. – Сара придвинула стул к столу главного бухгалтера. – Миссис Моуниган, когда Нил Алберт был переведен в другую команду?
      – Дайте подумать. – Миссис Моуниган почесала голову кончиком авторучки. – Адриан, когда это было?
      – Месяцев шесть назад, Берил.
      – Теперь я вспоминаю. Как раз когда я заказала новую плитку для своего внутреннего дворика.
      – Итак, шесть месяцев. Тогда почему вы до сих пор выплачиваете ему премиальные за победы, Берил?
      Адриан засмеялся.
      – Простите, мистер, э-э?
      – Феллоуз. Адриан Феллоуз, бухгалтер.
      – Мистер Феллоуз, извините, но я не нахожу в этом ничего смешного. – Адриан пожал плечами. Сара посмотрела Берил в глаза и понадеялась, что она не истеричка. – Разве так положено?
      – Я сегодня же извещу банк, – сокрушенно сказала Берил.
      – Простите, но этого недостаточно.
      Берил бросила свою ручку на стол.
      – Я по горла сыта жалобами. Каждый вторник с утра одно и то же. Одному недоплатили пятьдесят фунтов, другой не получил премиальные. Вы же знаете, никто не совершенен.
      Сара изумленно уставилась на нее.
      – Вы – главный бухгалтер. Цифры – ваша работа.
      – Мистер Пауэлл всегда был мной доволен, а если у вас проблемы, выясняйте с ним.
      От такой наглости Сара потеряла контроль над собой.
      – Я ни с кем ничего не должна выяснять. Я владею этим клубом, миссис Моуниган, а вы уволены. Адриан, пожалуйста, разберитесь с очередью.
      Некоторое время Берил стояла, раскрыв рот, затем расплакалась.
      – Я пятнадцать лет отдала этому клубу.
      – И один Бог знает, сколько денег мы потеряли из-за вас за это время, – холодно сказала Сара, выходя.
      Пока она была в бухгалтерии, к очереди присоединилась знакомая фигура в шубе.
      – Привет, Сара. Эта старая карга и тебя пытается надуть? – заворковала Пэтти, поманив Сару. Все накладные ногти теперь были на месте. – Я узнала, что ты не ладишь со Стивеном, но мы могли бы поужинать вместе, ну, чтобы получше узнать друг друга. Ты с кем-нибудь сейчас встречаешься? Я уверена, что Стиви может пригласить какого-нибудь приятеля, будет две парочки, а? – Дверь открылась, и Пэтти проскользнула в бухгалтерию первой. – Увидимся позже.
      Луиза, все еще терпеливо ожидавшая своей очереди, закатила глаза и что-то пробормотала под нос.
      – Кто эта женщина? – спросила Сара.
      – Патриция Мэтлок. У мистера Пауэлла она… э… кажется, занимается рекламой.
      Девушка не хотела говорить прямо, но Сара прекрасно поняла, кто такая Пэтти Мэтлок, и удивилась наглости Стивена, включившего свою любовницу в платежную ведомость. Бедная Джеки.
      На какое-то мгновение мелькнула мысль проигнорировать новую проблему, но, вспомнив разговор в ресторане, Сара вернулась в бухгалтерию. Уволенная Моуниган опустошала ящики своего стола.
      – Ты расстроила ее, – сказала Пэтти, кивая на истерически рыдающую бухгалтершу. – Берил, пусть твое выходное пособие рассчитает Адриан. Тогда ты будешь уверена, что все в порядке. Сара, тебе не кажется, что ты просто не умеешь общаться с персоналом?
      – Чистая правда, если среди персонала клуба такие, как вы. Боюсь, что ваши «услуги» нам тоже больше не понадобятся, мисс Матрац.
      Пэтти развернулась лицом к Саре и воинственно подбоченилась.
      – Что ты сказала?
      – Вы слышали, вы уволены.
      – Ты, чертова стерва! – взвизгнула Пэтти. – Ты не посмеешь!
      – Еще как посмею, – сказала Сара, покидая бухгалтерию во второй раз.
      Не успела она войти в свой кабинет, как зазвонил телефон. Быстрая работа!
      – Что ты себе позволяешь, черт побери?
      Сара отвела трубку от уха.
      – Стивен, если ты не можешь обойтись без этой женщины даже на работе, плати ей из своего кармана. Как держатель контрольного пакета акций я решила уволить твою подружку.
      Сара бросила трубку на рычаг. Если уж вкладывать деньги в этот клуб, то командовать будет она и никто другой. Дрожащими руками она открыла следующую папку. Какие новые ужасы ждут ее там?
 
      Следующий день, среда, вошел в историю клуба, как День Длинных Ножей. Начался он с увольнения ответственного за программы матчей Шона Ли и его помощника – по причине некомпетентности. Изучая всю ночь документы, Сара выяснила, что программки обходятся клубу в фунт стерлингов каждая, плюс две зарплаты, плюс расходы на служебную машину и – как показал звонок в типографию – на бумагу. Продаются же они также по фунту, и, хотя у Сары не было никаких доказательств, она не сомневалась, что Ли имеет свою долю с искусственно взвинченных цен.
      С поставкой продуктов для клубного ресторана дела обстояли не лучше: отвратительное качество и никаких прибылей от продажи еды и напитков за много лет. Менеджер Деннис Флин, отвечавший также за поиски талантливых футболистов, зарплату не получал, но каждый месяц выставлял клубу счет на две тысячи фунтов и, судя по цифрам, приворовывал. Из короткого разговора с Луизой выяснилось, что основной его обязанностью по второй должности было возить своего дружка Стивена на матчи, проводящиеся на полях соперников.
      В дверь осторожно постучали. Судя по выражению лица, Деннис Флин повышения по службе не ожидал.
      – Мне сказали, что вы хотите меня видеть.
      – Вы ежемесячно оцениваете свои услуги клубу в две тысячи фунтов. Пожалуйста, перечислите их. Наглое воровство можете опустить.
      Флин улыбнулся.
      – Я не должен перед вами отчитываться. Меня нанял Стивен, разбирайтесь с ним.
      Увольняя накануне Берил Моуниган, Сара еще испытывала какое-то чувство вины, но самоуверенность Флина просто требовала наказания.
      – Вы уволены, Флин. Из моего кармана вы красть не будете.
      – Я так не думаю, – засмеялся он, – у нас со Стивеном особые отношения.
      – Вы видели табличку на двери? Что там написано? Теперь это мой клуб, и мне ваши услуги не нужны. Весь ваш персонал скоро последует за вами.
      – И в субботу вам придется кормить сорок тысяч человек. Вы сможете сделать столько сандвичей?
      – В этом нет нужды, – сказала Сара, соображая на ходу, что ей надо предпринять. Сама она ничего в обслуживании не понимает, следовательно, надо найти специалиста. Хуже Флина все равно никого быть не может. – Договорюсь напрямик с фирмой на льготных условиях.
      – Неужели? Ну, детка, посмотрим, что скажет Стивен.
      Как только Флин вышел, Сара позвонила Стивену. Если ей сошло с рук увольнение его любовницы, у дружка нет ни шанса.
      – К тебе идет Деннис Флин. Кажется, он не верит, что я имею право уволить его. Просвети его на этот счет, хорошо?
      Не дожидаясь ответа, Сара бросила трубку, вызвала Луизу и продиктовала ей уведомление об увольнении сорока подчиненных Флина.
      – Что-нибудь еще? – робко спросила Луиза.
      – Несомненно. Предупредите оставшийся персонал и команду, что в три часа в зале правления состоится собрание.
      Перепуганная до смерти Луиза покинула кабинет. Бедная девочка. Она не сделала ничего плохого, а если и сделала, то Саре еще предстояло это обнаружить. Сару теперь ничто не удивило бы. Снова в душу закрались сомнения. Что она делает? Имеет ли право лишать стольких людей средств к существованию?
      «Если я это не сделаю, – сказала она себе, – то за два года они растратят все мои деньги. Клуб – бизнес, а не кормушка для приятелей Стивена Пауэлла».
      Сара вдруг поняла, что погрузилась в головоломки «Камдена», чтобы не думать о том, почему она вообще здесь оказалась. Сначала она верила, что идет в крестовый поход за Стюарта, заканчивает его незавершенное дело. Однако после нападения, когда она осознала, что Стюарт был с ней далеко не честен, все изменилось. Теперь это незавершенное дело стало ее собственным.
      В три часа Сара вошла в переполненный зал правления и сразу ощутила атмосферу враждебности, смешанной со страхом. Под сверлящими взглядами всех присутствующих она вытащила из-за стола стул и влезла на него.
      Некоторое время она молчала, обводя взглядом обращенные к ней лица, выискивая хоть одну ободряющую улыбку, но не нашла и пожалела, что не взяла с собой Нормана, хотя бы ради моральной поддержки.
      Адриан Феллоуз сидел с довольным выражением. Рядом с ним, совершенно невозмутимый, устроился Стивен. В глубине зала, прислонившись к стене и возвышаясь над остальными футболистами, стоял Антонио в джинсах и белой футболке, обнажавшей мускулистые руки.
      Сара подумала, что никогда не видела такого красивого мужчину, но сразу вспомнила, как он коснулся… нет, схватил ее, и перевела взгляд на менее волнующее лицо Луизы. Затем она откашлялась и заговорила громко и медленно.
      – Благодарю вас за то, что вы пришли. Я уверена, все вы слышали о том, что происходило здесь в последние несколько дней. Во-первых, я хочу вас уверить, что других увольнений пока не будет. Но будут изменения. Конторские служащие уже увидели первые перемены, и теперь я хочу обратиться к команде.
      Я изучила смету расходов и, если честно, была поражена. Глядя на ваши счета за выпивку, невозможно понять, как некоторые из вас вообще умудряются играть. – Кто-то неодобрительно свистнул, но Сара невозмутимо продолжила свою речь. – Это необходимо прекратить. Отныне вы сами будете оплачивать подобные расходы. У клуба два миллиона фунтов долга, и я не позволю подобных трат, пока мы не станем платежеспособными, что, я надеюсь, с вашей помощью, случится в не столь отдаленном будущем.
      Прошу футболистов не думать, что меры экономии коснулись только их. Все это относится и к персоналу. Я действительно верю в то, что «Камден» снова станет сильной и прибыльной командой, но все вы должны поддержать меня. Клуб больше не в состоянии нести лишние расходы. Слишком многие брали слишком много, почти ничего не отдавая взамен. – Сара многозначительно взглянула на Стивена. – Такое положение необходимо изменить. Все, находящиеся в этом зале, включая меня, должны доказать, что они являются достойными членами «Камден юнайтед».
      Любой, кто не хочет со мной работать, может завтра утром положить на мой стол заявление об уходе. На данный момент у меня все. Благодарю за внимание.
      Сара слезла со стула под гулкие хлопки единственной пары рук.
      – Только нервируешь персонал, – сказал Стивен, следуя за Сарой из зала.
      – Я не шутила, – огрызнулась она. – Или работай со мной, или убирайся.
      – А если никто не захочет с тобой работать?
      – Этого не случится, – уверенно ответила Сара, хотя особой уверенности не испытывала.

      Во вторник утром, с ужасом представляя груду заявлений об уходе на своем столе, Сара остановилась перед дверью кабинета и втолкнула внутрь Кейти.
      – Посмотри, что там.
      – Здесь ничего нет, – успокоила ее Кейти, усаживаясь в кресло. – Видишь? Я же тебе говорила. Можно позвонить? Хочу проверить, как дела у няни.
      – Наверняка прекрасно. Ты же ушла из дома всего час назад.
      – Мне будет легче, если я проверю.
      Пока Кейти звонила, Сара распаковала новую кофеварку и вышла наполнить кувшин водой. Когда она вернулась, Кейти нервно смотрелась в маленькое зеркальце.
      – Дома все в порядке?
      – Да. Я нормально выгляжу?
      Сара утвердительно кивнула. Нервозность подруги всегда выливалась в озабоченность внешним видом.
      – Ты выглядишь великолепно.
      – А наряд?
      Кейти была в строгом темно-синем костюме с юбкой до колен.
      – Ты похожа на школьную директрису. Стивен в обморок упадет от страха, и, раз уж мы вспомнили о Стивене, пора тебе с ним встретиться. Кофе выпьем позже. Чем скорее ты узнаешь, что тебя ждет, тем лучше.
      Они отправились в другой конец здания.
      – Тебя не тревожит этот конфликт?
      – Тревожил, – тихо ответила Сара, – до вчерашнего собрания. Но во время тронной речи мне вдруг стало ясно, что на самом деле я никогда в жизни не получала такого удовольствия от работы.
      Кейти покачала головой.
      – Я никогда тебя не пойму.
      – Наоборот, – улыбнулась Сара. – Ты меня прекрасно понимаешь. Именно поэтому ты мне так нужна здесь. Тс-с. Вот и кабинет Стивена. Приготовься. Там воняет.
      – Чем?
      – Коррупцией. А еще табаком и грязным мужиком. – Сара постучала в дверь и вошла. – Стивен, это Кейти. Она будет заниматься спонсорами, и я хочу, чтобы ты ей не мешал.
      Сара чувствовала, что ее агрессивность коробит Кейти, но не собиралась тратить вежливые слова на человека, желающего ей смерти.
      – Новый искатель талантов и денег, а?
      Сара поняла язвительный намек и вызывающе улыбнулась.
      – Кейти работает за комиссионные. Теперь ты будешь часто с ней видеться. Начиная с сегодняшнего вечера.
      – Ну и нахалка же ты. И это после того, что ты вчера наговорила команде?
      – Заткнись!
      Подруги вышли в коридор.
      – Он просто душка, – прокомментировала Кейти, удивляясь, почему она оказалась здесь. – Теперь я тебя понимаю.
      – Это он еще был в хорошем настроении, – засмеялась Сара, – и даже не попытался меня ударить. Пойдем, найдем Джеки. Ты же мечтаешь с ней встретиться.
      Уговаривая Кейти, Сара соблазняла ее шансом познакомиться с одной из легенд моды шестидесятых, как морковкой, которой размахивают перед мордой осла.
      Они нашли Джеки в баре. Бывшая топ-модель склонилась над музыкальным автоматом, и – из-за слишком тесных леггинсов – вид сзади был довольно непристойным.
      Джеки обернулась и помахала Саре и Кейти.
      – Я не позволю им снять эту пластинку. Она напоминает мне о лучших денечках.
      Сара улыбнулась:
      – Джеки, познакомьтесь с моей подругой Кейти.
      – Поверить не могу, что наконец вижу вас. Вы были моей героиней.
      Джеки, сначала восхищенная тем, что ее узнали, нахмурилась.
      – Удивительно, что вы меня узнали, – сказала она, показывая на свое одутловатое лицо.
      – Но я видела столько ваших фотографий. Вы могли дать Шримптон сто очков вперед, – восторженно затараторила Кейти.
      – Но рядом с Бабочкой я была всего лишь мотыльком. – Это прозвучало, как хорошо отрепетированная реплика, рассчитанная на сочувствие, и Джеки тут же извинилась: – Ну вот, я опять расклеилась. Давайте выпьем.
      – Рановато для этого, – заметила Сара.
      – Подобное чтиво за завтраком – тоже рановато, – сказала Джеки, вынимая из сумки смятую «Геральд». – Вы это видели? На тринадцатой странице.
      – Я еще не читала газет. – Сара взглянула на заголовок. «РАДОСТЬ НАВСЕГДА». Статья, посвященная увяданию женской красоты, была очень уместно проиллюстрирована двумя фотографиями Джеки. На первой, снятой в шестидесятых годах на автогонках в Мельбурне, Джеки и Шримптон ошеломляли автогонщиков ногами, едва прикрытыми мини-юбками; вторая представляла бесчувственную Джеки – с грозящими вывалиться из тесной блузки грудями – на рождественской вечеринке в «Камден юнайтед». Из каждого слова сочился яд. Только Брижит Бардо удостаивалась худшего, и то лишь потому, что была более знаменита.
      Сара пробежала глазами статью и прочитала вслух слова анонимного источника о том, что Джеки была вынуждена продать свои акции клуба, чтобы оплатить долги за выпивку.
      – Какая наглая ложь, – воскликнула Сара. – Джеки рассказала мне, почему продала акции.
      – Это Стивен. Я уверена, – сказала Джеки.
      – О Боже, глазам своим не верю. Сара, ты видела подпись? – Кейти ткнула пальцем в газету.
      – Женская страница, значит, должна быть Элизабет Лег. Это ее стиль.
      Кейти сунула газету Саре под нос.
      – Читай.
      – Не может быть! Мэгги Лоуренс?
      – Вы знаете эту ведьму? – заинтересовалась Джеки.
      – К несчастью, да, – ответила потрясенная Сара. Выходит, Мэгги работает на Синтию, а если Джеки права, то она общалась и со Стивеном. Теперь Мэгги – бомба замедленного действия. – Джеки, простите. Я думаю, что эта статья направлена против меня.
      – Но вас-то она не назвала распустехой в парике.
      – Все еще впереди, – вскипела Кейти. – Я немедленно позвоню в «Геральд» и разберусь с ней.
      – Не смей, Кейти. Обещай, что ты никогда это не сделаешь. Джеки, я, пожалуй, выпью.
      – Здесь разбавляют.
      Джеки снова полезла в свою сумку и извлекла бутылку джина.
      Женщины сидели в унылой тишине. Как Сара ни отмахивалась от своих страхов, она понимала, что Мэгги предназначала свои измышления для ее глаз. Это был предупредительный выстрел.
      Молчание нарушила Кейти.
      – Джеки, мы сегодня собираемся с Сарой в Слау. Поехали с нами.
      – Не хочу встречаться со Стивеном.
      – Поехали, – стала упрашивать Кейти. – Я ненавижу футбол и буду рада собеседнице. Пожалуйста. Я так о многом хочу вас расспросить.
      – Ну ладно, – согласилась Джеки, втайне довольная тем, что ее воспоминания кого-то интересуют.
 
      Водитель уже завел двигатель автобуса, припаркованного на стоянке клуба. Глаза Стивена чуть не вылезли из орбит, когда он увидел жену, нетвердой походкой вышагивающую между Кейти и Сарой.
      – Черт побери, ну и цирк!
      Когда женщины стали забираться в автобус, команда дружно застонала.
      – Дерьмо! – крикнул кто-то, подозрительно похожий на Йэна Самнера.
      – Не ругаться при дамах, – завопил Бенни Райт.
      Когда Сара пробиралась мимо безнадежного защитника Дика Давенпорта, тот плотоядно ухмыльнулся.
      – Когда верхняя пуговка расстегнется, я увижу все ваше хозяйство.
      Раздались приглушенные смешки.
      – И не мечтай. Когда я продам тебя в «Кру», ты оттуда ничего не разглядишь.
      – В «Кру» хотя бы оплачивают расходы!
      Опять Йэн? Понимая, что вся команда ждет ее ответа, Сара прошагала в конец автобуса и наклонилась над Самнером.
      – Самнер, когда я проверяла твои расходы, мне в глаза бросилось одно название. Оно повторялось снова и снова: «Мэнор-парк. Массаж». И всегда одна и та же цифра – тридцать фунтов за сеанс. Не хочешь ли объяснить мне и всем остальным, в чем именно заключались эти сеансы?
      Футболисты зашумели.
      – Самнер, ты грязная свинья!
      – Тридцать фунтов? Поганый ублюдок.
      – «Мэнор-парк. Массаж»? Да за эти деньги можно получить вдвое больше.
      – Хватит, парни, – крикнула Сара, садясь рядом с Кейти. – Успокойтесь. Переход в низшую лигу ударит по вашим кошелькам сильнее, чем урезание расходов.
      – Как здорово у тебя получается! – восхищенно прошептала Кейти.
      – Рано радоваться. Я в любой момент могу шлепнуться лицом в грязь.
      Большую часть путешествия футболисты вели себя тихо: играли в карты и читали газеты. Затем Рег произнес зажигательную речь, настраивая команду на матч.
      – Послушайте, парни, это важно. Я хочу, чтобы вы посмотрели видеозапись и прочувствовали оборону «Редвуда». Если продуетесь, то точно скатитесь в низшую лигу.
      Когда начался видеофильм, Джеки снова полезла в свою необъятную сумку и вытащила полупустую бутылку джина.
      – Хотите?
      – Нет, спасибо.
      Сара хотела остаться трезвой. Стивен явно что-то задумал. Он разговаривал по сотовому телефону и каждые несколько секунд поглядывал на нее. Джеки стала перечитывать статью в «Геральд», все время прикладываясь к бутылке, и, когда автобус подкатил к «Редвуду», Сара и Кейти уже примерно представляли, что их ожидает.
      Пропустив вперед игроков, они поставили Джеки на ноги.
      – Оставьте меня в покое.
      – Забирайте ее, – потребовал водитель автобуса.
      – Все в порядке. Она выходит, – крикнула Сара.
      Не надо было позволять Кейти уговаривать Джеки. Повеселится же Стивен. И это в первый матч на выезде!
      Подруги подтащили Джеки к выходу. Спуск оказался сложнее. Джеки неожиданно рванулась вперед, лишив и Сару, и Кейти равновесия, и вся троица вывалилась из автобуса на асфальт.
      – Черт! – взвизгнула Кейти, разбив колено.
      Сара завопила нечто непечатное, ударившись головой о бордюрный камень.
      – Дерьмо, – взревела Джеки, когда осколки ее бутылки полетели в канаву.
      Сара приткнула Джеки к бордюру и проверила, не сломаны ли кости. Вдруг, сопровождаемые взрывом хохота, замелькали фотовспышки. Сара оглянулась. Джулиан Марш. Но как он узнал, что она здесь? Ей не понадобилось много времени, чтобы понять: Стивен.
      – Сара, ты с выпивки начала побеждать мужчин на их поле?
      Сара постаралась подняться с максимальным достоинством, несмотря на обстоятельства, зияющие дыры в колготках и порванную блузку.
      – Марш, если ты немедленно не исчезнешь с моих глаз…
      Джеки бросилась на репортера, держа за горлышко разбитую бутылку.
      – Ублюдки! Все вы ублюдки! Давай-ка, назови меня распустехой в парике.
      – Джеки! Нет! – Кейти вцепилась в разъяренную женщину и осторожно вынула из ее руки опасное оружие. – Они того не стоят.
      Весь первый тайм Сара пыталась протрезвить Джеки, вливая в нее чашку за чашкой черный кофе. В перерыве, оставив Джеки на Кейти, она отправилась в правление «Редвуда» выяснять отношения со Стивеном.
      Когда Сара вошла в комнату, около двух десятков мужчин умолкли и недовольно уставились на нее.
      – Сюда нельзя, мисс, – сказал распорядитель.
      – Прошу прощения?
      – Сюда дамы не допускаются.
      – Я – не дама. Я – директор-распорядитель «Камден юнайтед».
      Мужчина стал переминаться с ноги на ногу, явно не зная, что делать дальше.
      Наконец к Саре подошел Генри Бенсон, председатель правления «Редвуда».
      – Для вас мы сделаем исключение, мисс Мур. Я думаю, вы понимаете, какое уважение вам оказано.
      Потеряв дар речи, Сара обвела взглядом помещение, едва ли больше кладовки и примерно так же обставленное. И эта убогость лишь подчеркивала причудливый вкус председателя. В меховом полушубке, мягкой фетровой шляпе и с толстой сигарой во рту он выглядел очень странно.
      Бенсон воспринял молчание Сары как робкую почтительность.
      – Обычно мы не пускаем женщин в зал правления, даже мою жену. Мы здесь работаем.
      – Правильно, – крикнул кто-то.
      – Да сидите здесь, сколько хотите, и упивайтесь своим мужским обществом, – сказала Сара и повернулась, чтобы уйти, но Стивен схватил ее за предплечье:
      – Я слышал, ты упала. Не стоило пить перед матчем.
      – Я не пила. Это ты вызвал Марша?
      Стивен расхохотался.
      – Конечно, я.
      – На себя мне плевать, но как ты мог так унизить свою жену? Разве ты не видел, как она расстроилась из-за статьи в «Геральд»?
      Стивен не успел ответить, так как Генри Бенсон позвал его на второй тайм.
      Сара последовала за ними в директорскую ложу и из обрывков разговоров поняла, что Антонио произвел сенсацию, забив два гола в первые двадцать минут. Новая звезда «Камдена» разнесла в пух и прах защиту «Редвуда».
      Через пять минут к Саре присоединились Кейти и Джеки, правда, последняя скорее телом, чем духом.
      Увидев, как ловко Антонио обходит соперников, Кейти прошептала:
      – Так это он? Великолепен!
      – Ну, не на два милллиона фунтов.
      – Я бы сказала, что ты еще дешево заплатила. – Пока Кейти говорила, Антонио забил третий гол, и болельщики «Камдена» радостно взревели.
      После вбрасывания в центре поля Нэвес снова ринулся вперед – один против одиннадцати, – не обращая внимания на крики Самнера передать мяч, и уже готов был забить четвертый гол, когда один из защитников «Редвуда» лягнул его по ногам. Антонио упал и покатился по траве. Судья засвистел, и на поле выбежали два санитара с носилками.
      – Он не только хороший футболист, но и неплохой актер, – сказала Кейти.
      Сара вскочила, вглядываясь в происходящее на поле.
      – Думаю, он действительно пострадал. Боже, носилки. Надеюсь, это просто мера предосторожности.
      – Я, кажется, слышу тревожные нотки?
      – За эти ноги уплачено два миллиона фунтов!
      В оставшееся время в отсутствие Нэвеса «Редвуд» забил два мяча и в последние минуты чуть не сравнял счет.
      Стивен покинул ложу, даже не взглянув на спящую жену, и Сара поняла, что ей опять досталась роль няньки.
      – Кейти, ты сможешь втащить Джеки в автобус? Прости, но мне необходимо поговорить с Регом об Антонио.
      – Без проблем. Большего вреда она уже причинить не сможет.
      Сара нерешительно постучала в дверь раздевалки. Судя по шуму, доносящемуся оттуда, там не услышали бы и таран, так что она глубоко вздохнула и открыла дверь. Дюжина голых мужчин инстинктивно попытались прикрыться при появлении дамы.
      – Не волнуйтесь, – крикнула Сара. – Я все это уже видела.
      – Но не такое, – сказал Дик Давенпорт, распахивая полотенце.
      – Ты прав. – Сара прищурилась. – Без микроскопа и не разглядишь.
      – Молодец, малышка, – крикнул кто-то из душевой.
      Рег сидел на скамейке.
      – Вы должны радоваться, – обратилась к нему Сара.
      Тренер радостным не выглядел.
      – Чему? Может, предложишь выпускать на поле только этого легионера вместо всей команды?
      Сара машинально открыла рот, чтобы защитить Антонио, но передумала. Не она его купила. И Рег, как и она, имеет полное право сердиться из-за того, что с ним не посоветовались.
      – Где он?
      – В больнице. Вам следует навестить его.
      – Мне?
      – Это ваша команда. Мне казалось, что вы не хотите смотреть со стороны.
      – Вы правы. Я поеду прямо сейчас.
      Сара подбежала к автобусу. Джеки спала, положив голову на плечо Кейти.
      – Ты не возражаешь, если я не поеду с вами? Рег считает, что я должна проведать Антонио в больнице.
      – Думаю, хороший шанс для сестры милосердия Мур попрактиковаться в уходе за больным, – улыбнулась Кейти.
      Намеки подруги раздражали Сару.
      – Говорю тебе, я не собираюсь встречаться с футболистом. Им интересны только три вещи: спиртное, модные шмотки и размер их пениса. Ты можешь отвезти Джеки к себе? Довольно с нее унижений на сегодня.
      Сара вышла из автобуса. Если честно, она не видела, чтобы Антонио пил. Одеждой он интересуется, так как всегда выглядит потрясающе. А что касается последнего…

      Сара ожидала найти бразильца в отделении «Скорой помощи» с перевязанной ногой и встревожилась, узнав, что он сильно ударился головой и задержан для обследования.
      Однако, когда она вошла в палату, Антонио мирно спал, и это дало ей шанс, не скрываясь, рассмотреть его. Еще более черные по контрасту с белоснежной наволочкой волосы так и манили погрузить в них пальцы. Сопротивляясь искушению, Сара перевела взгляд на полные губы и улыбнулась, подумав, как чудесен был бы их поцелуй. Голая загорелая грудь чуть вздымалась при каждом вздохе, темные завитки начинали от пупка дразнящую дорожку, исчезавшую под простынями. Желание коснуться его было почти непреодолимым.
      Антонио шевельнулся, и чары разрушились. Сара напомнила себе, что этот человек, вполне возможно, друг Стивена и, следовательно, – запретная зона.
      Футболист открыл глаза и кивнул. Приветствие нельзя было назвать радушным.
      – Рег подумал, что мне следует поинтересоваться вашим здоровьем, – деловито сказала Сара.
      Антонио отвернулся.
      – Могли бы не затруднять себя. Я в полном порядке.
      – Дело не в вас лично, – огрызнулась Сара. – Вы – вложение капитала, и я не намерена терпеть убытки.
      – Вы только о деньгах и говорите. Такая красивая женщина, а ваше отношение очень… Очень безобразное.
      Его критика одновременно разозлила и тронула Сару. Она не хотела, чтобы Антонио считал ее корыстной, но необходимо дать ему понять, кто здесь главный.
      – Конечно, меня тревожит ваше здоровье, но трудно забыть о том, что я вложила в вас два миллиона.
      Смуглое лицо Антонио потемнело от гнева и боли. Он сел в постели, простыня соскользнула с его обнаженных бедер.
      – То есть вас волнует только величина материального ущерба?
      Разгневанный, он выглядел еще более привлекательным.
      – Все совсем не так. Послушайте, давайте заключим перемирие. Что сказали врачи?
      – Подозревают растяжение связок. – Антонио попытался оценить реакцию Сары, и ее тревога показалась ему вполне искренней. Он впервые улыбнулся. – Возможно, придется оперировать.
      – Я могу что-нибудь для вас сделать?
      – Я очень голоден. Кормят здесь отвратительно. У вас случайно нет шоколадки?
      Сара с сожалением покачала головой.
      – Вы ошибаетесь, Антонио. Я вовсе не думаю только о деньгах. Не это главное. Мною движут другие, более важные причины. Вы не все знаете о том, как я стала хозяйкой этого клуба.
      – Так расскажите. Или, может, вы мне не доверяете?
      – Не доверяю… то есть не могу доверять. Антонио, мне необходимо знать правду. Вы – союзник Стивена?
      Молчание, казалось, длилось вечность. Они попали в тупик взаимной подозрительности. Первым заговорил Антонио.
      – Присядьте, – он похлопал по краю кровати. Сара подчинилась, слегка смущенная близостью почти обнаженного мужского тела. – Позвольте мне кое-что рассказать вам. В детстве я жил с матерью в одной из многих fаvеlаsвокруг Рио.
      – Что такое fаvеlа?
      Пытаясь найти правильное английское слово, Антонио провел рукой по волосам, и Сара совсем растаяла. Она уже видела этот его жест в своем кабинете, в тот день, когда он назвал себя рабом, только тогда он ей вовсе не понравился. Хотя сейчас она ни в чем не была уверена.
      – Трущобы! – победно воскликнул Антонио. – Ну, в общем, мой отец недолго оставался с матерью после моего рождения. Нам было лучше без него, даже несмотря на то что матери приходилось… продавать свое тело… чтобы купить еду. Она не могла много дать мне, но мечтала о лучшем будущем для меня. Футбол стал для меня всем, и она поддерживала меня в моем увлечении. В детстве я часто мечтал о том, как буду играть за Бразилию. Я хотел купить матери настоящий дом. Она это заслужила… Вам, наверное, это неинтересно?
      – Пожалуйста, продолжайте, – завороженная теплотой, звучавшей в его голосе, Сара чуть наклонилась, и на короткое мгновение их руки соприкоснулись.
      – Однажды я вернулся домой, и у порога стояли бульдозеры. Такие лачуги, как наша, раздражали добропорядочных жителей Рио. Через секунду наш дом, все, что у нас было, исчезло, и мы остались на улице. Мама держалась мужественно даже тогда, когда нам приходилось ночевать в подъездах. Она говорила: «Не предавай свою мечту, верь, что тебя ждет лучшая жизнь». – Голос Антонио дрогнул. – У нее был… туберкулез, и когда мне было шестнадцать, она умерла. У меня даже не нашлось денег на похороны.
      Сара не знала, что сказать. «Очень жаль?» Неуместно, да Антонио и не хотел вызвать ее жалость. Она ласково положила ладонь на его руку, ощущая, как возникает удивительная близость между ними.
      – Что случилось потом? – прошептала она.
      – Я выжил, брался за любую работу, а когда ее не было, просил милостыню или воровал. Я был самым ловким карманником в Рио. – Антонио тихо рассмеялся, протягивая Саре кредитную карточку, только что лежавшую в ее кармане. – А потом случилось чудо. Я играл с друзьями в футбол, и меня увидел тренер из «Сан-Паоло». Не успел я оглянуться, как уже был в резерве сборной Бразилии на чемпионате мира. Но, как вы знаете, Бразилия вылетела во втором круге. – Он пожал плечами. – Может, Бог решил, что одного чуда достаточно.
      – И все же от «Сан-Паоло» до «Камдена» путь неблизкий…
      Сара не успела договорить, так как вошла медсестра.
      – Прошу прощения, но приемные часы закончились. Мистер Нэвес нуждается в отдыхе.
      – Конечно. – Сара даже не заметила, как пролетело время. Она встала, но Антонио не отпустил ее руку. – Я могу прийти завтра. Если вы еще будете здесь.
      – Я бы хотел этого. Давайте скрестим пальцы, чтобы не сглазить те два миллиона фунтов, а?
      Он снова улыбнулся, и внутри у нее все перевернулось.
 
      На следующее утро, когда Сара вошла в кабинет, на ее столе лежали раскрытые «Новости». Вторую страницу украшали фотографии, сделанные Джулианом Маршем накануне: та, на которой они с Кейти и Джеки оказались на мостовой, была самой убийственной. Не успела Сара прочитать комментарии, как в дверях показалась голова Стивена.
      – А ты – классная пташка, – сказал Стивен, ухмыляясь во весь рот. – Думаю, теперь Футбольная ассоциация тобой займется.
      Сара постаралась поаккуратнее выбрать слова.
      – Полагаю, тобой займутся тоже. Они не любят договорных матчей.
      – Послушай, сучка, – зашипел Стивен, – твоей гориллы сегодня здесь нет.
      Сара холодно улыбнулась.
      – Позвонить Норману недолго, как и в полицию. А теперь проваливай, мне надо работать.
      – Берегись, Сара, – крикнул Стивен уже из коридора. – Я тебя предупреждаю.
      Сару затрясло. Как ни храбрилась она перед Стивеном, но прекрасно понимала, что он не остановится ни перед чем. Угроза головореза, присланного Нэшем, была достаточно убедительной. Надо быстрее докопаться до того, что происходит в клубе, а пока только дома, под неусыпным оком Нормана, она чувствует себя в безопасности.
      Сара снова занялась газетой.
      «ЧТО ОБЩЕГО У БОГАТОЙ СТЕРВЫ, ВЫШЕДШЕЙ В ТИРАЖ РЕДАКТОРШИ МОДНОГО ЖУРНАЛА И СПИВШЕЙСЯ БЫВШЕЙ МАНЕКЕНЩИЦЫ? ИМЕННО ЭТО ХОТЕЛ БЫ УЗНАТЬ СТИВЕН ПАУЭЛЛ, ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ПРАВЛЕНИЯ «КАМДЕН ЮНАЙТЕД».
      Далее Сара характеризовалась как шлюха, Кейти – как вышеупомянутая вышедшая в тираж редакторша, и Джеки – бедняжка Джеки – как вечно пьяная старая карга. Из следующего шедевра, подписанного Кристофером Хердом, Сара с возмущением узнала, что он ее бросил. Господи, ну и наглец!
      В кабинет вошла Кейти.
      – Вижу, тебе уже принесли хорошие новости.
      – Подожди секунду. – Сара подняла руку, не отрывая глаз от газеты. Не веря своим глазам, она прочла, что Кристофер теперь встречается с потрясающим новым редактором женской страницы «Геральд». – Ты это читала? – Ее голос охрип от ярости.
      – Фотографий довольно. Не думаю, что меня теперь возьмут редактором «Вога».
      – Здесь написано, что Кристофер меня бросил ради Мэгги Лоуренс.
      У Кейти отвисла челюсть, затем она взорвалась.
      – Ну все! С меня довольно. Дай сюда телефон.
      – Я не хочу, чтобы ты ей звонила. Забудь.
      – И насколько? Пока она не распишет на первой странице, как ты убила Билла?
      – Этого она не сделает.
      – Неужели? Давай-ка быстренько вспомним все, что она уже сделала.
      – Кейти! Прекрати! – В глубине души Сара знала, что Мэгги напишет о Билле, как только ей прикажут. Или когда позвонит Кейти. Может, единственное спасение в том, чтобы не реагировать на ее выпады? – Прости, я не хотела кричать на тебя.
      Кейти улыбнулась.
      – Забудь. Между прочим, как поживает сеньор Нэвес?
      Сара покраснела.
      – Нормально. Он рассказывал о своем детстве. Наверное, хотел втереться в доверие.
      – Это ему удалось?
      Сара засмеялась.
      – Может быть. Я собиралась заглянуть к нему сегодня. А у тебя какие планы?
      – Ну, надо здесь разобраться, а если останется время, я бы хотела провести его с Джеки. Думаю убедить ее пройти курс реабилитации.
      – Идея отличная, но сомневаюсь, что у тебя получится. Если бы я была женой Стивена, то не вставала бы из-под капельницы с джином.
      – Я знаю, что будет нелегко, но если она протрезвеет, то, возможно, разведется с ним. Посмотри, как расцвела я, избавившись от мужа.
      Сара подняла газету.
      – Ты имеешь в виду это?
 
      Антонио сидел на кровати одетый и читал отчет о матче, в котором пострадал накануне.
      – Как вы себя чувствуете? – спросила Сара, садясь на стул у кровати.
      Он улыбнулся.
      – Хорошо. Врачи говорят, что все в порядке. Ложная тревога.
      – Я сообщу радостную новость банку, – сухо сказала Сара, но тут же более мягко добавила – Я рада.
      – Вечером я возвращаюсь домой, а через неделю-две смогу играть… если вы еще не заказали мне билет в Бразилию.
      – Если не сможете играть, вы купите билет на свои деньги. – Сара улыбнулась, давая понять, что пошутила. – Антонио, вчера вечером…
      – Да?
      – Ну, вы не объяснили, как попали в Англию.
      – Я сам точно не знаю.
      Сара встала.
      – Я хотела доверять вам, но если вы не можете дать прямой ответ, тогда…
      Антонио взял ее за руку.
      – Пожалуйста, сядьте. Все не так просто, как вы думаете. Выслушайте мою историю до конца. Добившись известности в Бразилии, я решил использовать свою славу, чтобы помогать бедным детям. Вы слышали об эскадронах смерти? [Эскадроны смерти – террористические формирования, часто из полицейских, в южно-американских странах.]
      – Я читала о них.
      – Они любезно очищают наши улицы от «мусора». В прошлом году было убито около пятисот детей. – Антонио разволновался, его голос зазвенел от гнева. – Одного ребенка нашли на пляже. У него на шее была табличка: «Я убил тебя, потому что у тебя нет будущего».
      Сара в ужасе покачала головой.
      – Я старался привлечь внимание общественности к происходящему. Я хотел создать убежища для бездомных детей. Естественно, в некоторых кругах я стал очень непопулярным. Многим могущественным людям хотелось, чтобы я замолчал. Вы помните тот день в Куэнке, не так ли?
      Сара покраснела.
      – Да.
      – В тот день меня предупредили, что, если я вернусь домой, меня заставят замолчать. В моей стране это не пустая угроза. Мой друг, женщина, с которой вы меня видели, приехала в Эквадор специально, чтобы предупредить меня.
      Он умолк, и Саре пришлось подстегнуть его:
      – Значит, вы все-таки вернулись в Бразилию?
      – Мне пришлось вернуться. В Бразилии оставался очень важный для меня человек.
      Сара задержала дыхание. Этого она не ожидала.
      – Его зовут Оскар. – Антонио взглянул на удивленное лицо Сары и рассмеялся. – Ему пять лет, и я искренне привязался к нему. Я хотел заботиться о нем, но эти дети не доверяют взрослым. Я не успел доказать ему, что я – другой. Теперь он решит, что я бросил его.
      Сара не сводила глаз со взволнованного лица Антонио.
      – В мой дом, к счастью в мое отсутствие, кто-то вломился, и я понял, что не могу больше оставаться в Бразилии. Какой-то агент организовал переход в «Камден юнайтед», и вот я здесь.
      – Что случилось с Оскаром?
      Сара похолодела при мысли об эскадронах смерти, охотящихся за бездомными детьми.
      – Не знаю. Я пытался найти его перед отъездом, но не смог. Мой друг Флавио продолжает поиски. Он журналист, у него широкие связи. Боюсь даже думать о том, что с мальчиком случилось несчастье. – Антонио прерывисто вздохнул. – Не могли бы вы налить мне воды?
      Когда Сара потянулась за графином, ее груди коснулись груди Антонио, и она инстинктивно отпрянула, расплескав воду. Антонио протянул руку, погладил ее по волосам, медленно и нежно. Сара придвинулась ближе, задрожав от прикосновения его пальцев, скользящих по ее шее, и – в ответ на ласку – прижала плечом его ладонь к своей пылающей щеке. Антонио мягко пригнул ее голову, и их губы встретились. Именно такими Сара представляла их и не могла больше отрицать: она была околдована этим мужчиной с того самого момента, как увидела его на поле стадиона.
      – Ты прекрасна, – прошептал Антонио, целуя ее шею. Сара притянула его лицо к себе, отчаянно желая снова почувствовать поцелуй этих чувственных губ, и жадно впилась в его рот. Прижимаясь к нему, она чувствовала жар его сильного тела, вдыхала волнующий мускусный аромат его кожи, восхищенная и напуганная тем, что впервые после смерти Билла так страстно желает мужчину.
 
      В ожидании Джеки Кейти беспокойно металась по крохотному кабинету Сары. На столе лежали раскрытые альбомы с фотографиями Джеки в расцвете ее красоты. И почти на всех фотографиях рядом с Джеки была Бабочка. Какая печальная история. Исчезновение Бабочки в 1966 году вызвало бурный интерес прессы, но манекенщицу так и не нашли. Кейти представила себя на месте Джеки. Как бы она чувствовала себя, если бы исчезла Сара?
      Кейти понимала, сколько сил она черпает в поддержке подруги. Если бы не Сара, то, вполне возможно, она бросилась бы за утешением к совершенно не подходящему человеку, может, даже вернулась бы к Джозефу. Вероятно, исчезновение Бабочки стало началом проблем Джеки, но, что бы там ни было, необходимо убедить Джеки изменить свою жизнь.
      – Привет. – Джеки вошла в кабинет, слегка покачиваясь на пятнадцатисантиметровых шпильках. Ее вязаная кофточка открывала белую полоску, вернее, жировую складку, над спортивными брюками. – Если собираетесь показать мне «Новости», не утруждайтесь. Стивен любезно вырезал для меня эту статью.
      – Я действительно хотела поговорить, – сказала Кейти, продолжая нервно ходить взад-вперед по комнате. – Надеюсь, вы не рассердитесь, но я думаю, надо что-то делать с вашей алкогольной зависимостью.
      – Рассержусь, – возмутилась Джеки. – Знаю, у меня мало что осталось от чувства собственного достоинства, но я не должна выслушивать нравоучения от практически незнакомого человека.
      – Не должны, но я сама была на вашем месте.
      – Вы пили?
      – Не совсем так, но, как и вы, я чуть не позволила мужчине погубить себя. – Ободренная молчанием Джеки, Кейти рассказала ей о Джозефе. – И вот я здесь. Это не совсем то, о чем я мечтала, но я потихоньку начинаю снова уважать себя.
      Джеки смягчилась.
      – Спасибо за честность, но это не одно и то же. Вы молоды, у вас впереди вся жизнь, а я – конченый человек. Даже если я протрезвею, что мне делать? Куда я пойду, если брошу Стивена?
      – Не все сразу. Не надо спешить. На трезвую голову все может показаться не таким мрачным. Как предугадать все возможности, пока не готов с ними встретиться? Почему бы для начала не лечь в клинику? Среди них есть вполне приличные заведения. Подумайте об этом. – Кейти показала на фотографию юной Джеки. – Посмотрите на себя здесь. Вы изумительны. И Бабочка. Она была необыкновенная, правда? Должно быть, вы очень переживали, когда она исчезла.
      Джеки взглянула на фотографию и закрыла книгу.
      – Итак, вы занимаетесь спонсорами?
      Прозрачный намек на смену темы, и Кейти его поняла.
      – Если честно, я не очень понимаю, что делаю.
      – О, это легко. Послушайте…
      Целый час они обсуждали, как можно заработать деньги для клуба. Как ни странно, вечно пьяная Джеки знала все о деловой стороне «Камден юнайтед».
      – Я думаю, надо поощрять женщин посещать матчи. Можно снизить для них цены. Это срабатывает в ночных клубах.
      – Великолепно. А как насчет детей?
      – То же самое. Снизить цены и организовать специальный клуб. Другие команды так делают. – Джеки воодушевилась. Нечасто она могла советовать другим. – Дети могут встречаться с футболистами. И почему бы не выделить на трибунах семейную зону?
      – Гениально, – искренне восхитилась Кейти. – Почему вы сами не занимались этим?
      Джеки фыркнула.
      – Стивен не хотел включать в платежную ведомость свою дуру-жену. Его дура-любовница, естественно, совсем другое дело. Как я его ненавижу. – Джеки умолкла. – К черту. Где эта клиника?
      – Та, о которой мы рассказывали в «Мариэлле», в Кенсингтоне. Но я уверена, что есть множество других.
      – Нет, Кенсингтон мне нравится. Как вы думаете, сколько стоит лечение?
      – Тогда было около тысячи фунтов в неделю.
      – Господи, у меня нет таких денег. – Лицо Джеки вытянулось, оживление сменилось унынием. – Безнадежно.
      – А ваши акции в «Камдене»?
      – После того, как я устроила маму в дом престарелых, Стивен забрал все, что осталось. Он сказал, что я их пропью. – Она печально засмеялась. – Возможно, он был прав.
      Кейти корила себя за бестактность, но ей и в голову не приходило, что у Джеки нет денег.
      – Есть множество других клиник подешевле.
      – Давайте забудем об этом, а?
      Как раз в этот момент в кабинет вошла Сара.
      – Простите, я, кажется, помешала? – спросила она и, как автомат, направилась обратно к двери.
      – Вернись. Мы с Джеки обсуждали клинику. Она говорит, что Стивен пожалеет денег на лечение.
      – Я не думаю, что на свете есть клиника, где Стивена вылечат от того, чем он страдает, – рассеянно сказала Сара, поглощенная своими мыслями.
      Кейти уставилась на подругу. Она что, с луны свалилась?
      – Для Джеки, не для Стивена. Ты ведь дашь деньги?
      – Конечно, – сказала Сара, глядя куда-то вдаль.
      – Нет уж, простите. Я не возьму. Я – не нищенка на паперти.
      Кейти поспешно вмешалась.
      – Сара, Джеки мне так помогла, у нее куча идей насчет спонсорства. Она была бы тебе полезнее, чем я. А стоимость лечения, – Кейти повернулась к Джеки, – была бы ее авансом.
      – Отлично, – сказала Сара. – Знаете, можно долго жить словно во сне. Говоришь, ешь, ходишь, но все равно спишь. А потом появляется кто-то и будит тебя. – Она щелкнула пальцами. – Вот так.
      Джеки не представляла, о чем говорит Сара, но была достаточно трезвой, чтобы понять: ей бросают якорь спасения.
      – Сара, я согласна, но деньги я отработаю.
      – Я рада. – Сара мечтательно улыбнулась.
      – Если не возражаете, я начну готовиться прямо сейчас. – У двери Джеки остановилась. – Спасибо большое, спасибо вам обеим.
      Когда дверь кабинета закрылась за Джеки, Кейти повернулась к подруге:
      – Что с тобой случилось, черт побери?
      – Он поцеловал меня, – вздохнула Сара. – А потом…
      – Что потом? – возбужденно спросила Кейти.
      – А потом… я поцеловала его.
      – Как понимаю, ты больше не думаешь, что в его переходе было что-то сомнительное?
      Сара сникла.
      – Кейти, я думаю, что ты омрачила мой праздник.

      Футбольная ассоциация устраивала торжественный ужин в отеле «Дорчестер». Как только Сара появилась у входа, ее тут же окружили папарацци. После разгрома в «Новостях» было бы неразумно отвергать их просьбы попозировать для пары снимков.
      – Сара, сегодня без кавалера? – спросил один из фотографов.
      – Да, к сожалению.
      После того вечера в больнице она старалась держать Антонио на расстоянии, и он как будто легко относился к этому. Ей необходимо было разобраться в своих чувствах… и все-таки узнать истинную причину его перехода в «Камден». Она бы не вынесла, если бы оказалось, что он ей лгал.
      – Жаль. – Фотограф снова защелкал затвором. – Красотка, просто красотка.
      – Спасибо.
      Несмотря на прохладный октябрьский вечер, Сара надела черное платье без бретелей с открытой спиной и пышной короткой юбкой. Кейти сказала, что это платье напомнило ей Аниту Экберг в «Сладкой жизни». Сегодня вечером сладкая жизнь не ожидалась: Стивен также собирался явиться на прием.
      – Еще разок, Сара.
      Сара подняла руку и откинула волосы с лица, прекрасно зная, какую позу лучше принять перед камерой. Работа манекенщицы иногда приносила пользу.
      – Спасибо, мальчики. – Промерзнув до костей, Сара решила, что выполнила свой долг, и направилась в отель.
      Распорядитель провел ее к столу, где уже сидел Стивен. Если он и удивился, увидев Сару, то не показал этого, а демонстративно отвернулся, что вполне ее устроило. К несчастью, мужчина, сидевший рядом, повел себя совершенно иначе.
      – Здравствуйте, – сказал он, протягивая руку, унизанную перстнями-печатками. – Ник Грант, председатель правления «Хайгета». А вы, вероятно, подружка Стивена.
      – Ни в коем случае.
      – А почему бы и нет? Джеки сегодня не будет, – буркнул Стивен.
      Сара холодно представилась Гранту, а Стивен, к ее облегчению, обратил свое внимание на мужчину с вычурной пышной прической в ярком клетчатом костюме.
      – Да, конечно, он здесь, – сказал мужчина в сотовый телефон. – Стивен, приятель, с тобой хотят поговорить.
      Стивен кивнул и отошел от столика. Сара напрягла слух и, пока Стивен не заметил ее интерес, успела услышать о Швеции и четырехстах тысячах. Затем Стивен увел мужчину подальше, оставив ее отбиваться от двусмысленных комплиментов Ника Гранта.
      Сбросив его руку со своего колена, наверное, в двадцатый раз, Сара спросила:
      – Кто этот мужчина, с которым разговаривает Стивен?
      Грант тупо посмотрел на нее.
      – С изысканной прической и сотовым телефоном?
      – Это Джонни Тейлор. Выдающийся агент. Я сам провернул с ним несколько сделок.
      – Правда? Какого сорта?
      – Ну, – зашептал Грант, успевший почти без посторонней помощи прикончить две бутылки шампанского, – если хотите подзаработать…
      Сара была заинтригована. В надежде узнать что-нибудь полезное, она не стала сразу скидывать с колена вновь оказавшуюся там руку Ника.
      – Продолжайте.
      – Джонни Тейлор – именно тот человек. Хотя не совсем честный, если вы понимаете, что я имею в виду. Надо держать ухо востро, если не хотите остаться в дураках.
      Сара встала.
      – Извините, я покину вас на минутку.
      Необходимо познакомиться с Тейлором. Возможно, он просветит ее относительно трансферта Антонио или, что еще важнее, намекнет, чем занимается Стивен.
      Привстав на цыпочки, Сара посмотрела поверх голов и разглядела агента у стойки бара, к счастью, уже без Стивена. Рядом с Джонни в ведерке со льдом стояла бутылка шампанского. Сара протиснулась через толпу.
      – Джонни, я – Сара Мур, из «Камдена». Подумала, что пора нам познакомиться.
      – Верно подмечено, – ответил агент, явно еще не до конца поверивший в свою удачу.
      – Здесь не найдется более тихого места для разговора?
      Тейлор подхватил ведерко с бутылкой и повел ее в соседнее помещение. Все диваны были заняты, но Джонни быстро освободил один, уселся и похлопал по свободному месту рядом с собой.
      – Здесь гораздо уютнее.
      – Безусловно. – Сара натянуто улыбнулась. – Ну, Джонни, я уверена, вы читаете газеты и, следовательно, знаете, что теперь я заправляю «Камденом».
      – Слышал, что вы вкладываете в него кучу денег. Хотите? – спросил он, протягивая ей бокал с шампанским.
      – Бросьте, Джонни, поговорим о деле, – кокетливо рассмеялась Сара. – Кого вы представляете в данный момент?
      – Эндрю Макки. Могу устроить его за хорошую цену.
      – Мистер Тейлор, у меня на лбу татуировка «идиотка»? Макки уже давно вышел в тираж. Вам повезет, если его возьмет какой-нибудь провинциальный клуб.
      – Ладно, ладно. – Джонни намотал на палец прядь ее волос. – Я просто проверял вас.
      – Джонни, поверьте мне на слово: в футболе я разбираюсь. Если честно, меня интересуют зарубежные игроки. На них можно хорошо заработать, вы как считаете?
      Сара подмигнула, но Тейлор изобразил недоумение и не дрогнул.
      – Таких сейчас нет.
      – А как насчет будущего? – спросила Сара, наливая ему еще один бокал шампанского.
      – Может быть, – осторожно ответил он.
      Сара решила, что пора сменить тему.
      – Моя новая служащая ведет переговоры с автомобильным концерном о рекламе на форме.
      – Правда? – Тейлор искренне удивился. – Мне казалось, что Стивен занимается этим сам. Говорит, что у него лучше получается.
      – Не получается. Похоже, вы забываете, Джонни, что теперь я – главная в клубе. Во всех отношениях.
      Лицо Джонни было, как открытая книга. Сара видела, что он просчитывает, какие возможности можно извлечь из дружбы с ней.
      – Позвольте теперь мне купить шампанское, – сказала она, чтобы дать ему время подумать.
      Ожидая у бара, Сара прикидывала, что делать дальше. Конечно, Джонни омерзителен, но, почуяв выгоду, может раскрыть карты. Однако, чтобы получить информацию немедленно, придется притвориться, что он ей нравится. Противно, но другого выхода у нее нет. Или она в ближайшем будущем разоблачит Стивена, или Стивен разделается с ней. Выживет сильнейший.
      Сара одернула лиф платья, обнажив ложбинку между грудями, и вернулась к дивану.
      – А вот и мы, – сказала она, слегка отталкивая Тейлора, чтобы не плюхнуться к нему на колени. – За что выпьем? О, я знаю. За наше будущее сотрудничество. Салют!
      Большего поощрения подвыпившему Тейлору не понадобилось, и в следующие полчаса он поведал ей почти обо всех своих подвигах. Упиваясь своей ловкостью, он не замечал, что Сара все время подливает ему шампанского и не дотрагивается до своего бокала. Когда его язык начал заплетаться, Сара перешла к делу.
      – Отлично, Джонни. Жаль, что вы не занимались Нэвесом, – сказала она, молясь про себя, чтобы Антонио не оказался замешанным в грязную сделку.
      – Что? Ах, да. Стивен хотел все сделать сам.
      – Должно быть, вы много потеряли?
      – Почему бы не поговорить об этом у вас дома?
      – Значит, вы хотели бы прыгнуть в постель к «Камдену» не только в переносном смысле? – поддразнила она, хихикая и содрогаясь от отвращения. – Джонни, я в восторге. Хорошо бы еще выпить.
      Тейлор схватил бутылку и вылил остатки в ее бокал.
      – Пожалуйста.
      – Благодарю. Вы мне нравитесь, Джонни. Несправедливо, что Стивен все выгодные сделки прокручивает сам. Вы не прогадаете, если поддержите меня.
      – Очень соблазнительно, но я не хотел бы наступать Стивену на пятки. Это опасно.
      Тейлор наклонился так близко, что Сара почувствовала запах его лака для волос.
      – Ему необязательно знать. Я лично ему ничего сообщать не собираюсь. – Сара выгнула спину, отстраняясь от его жадных пальцев. – Сколько он обычно получает?
      – Последний трансферт, в котором я участвовал, состоялся пару лет назад. Немец, Ганс Мюллер. Мы узнали, что его клуб хочет продать его за семьсот пятьдесят тысяч. Стивен уполномочил меня предложить миллион при условии, что он получает двести тысяч и пятьдесят тысяч германскому менеджеру за хлопоты. И, конечно, небольшие проценты мне с обоих за обтяпывание сделки.
      – Но это же были деньги Стивена.
      – Нет, его партнера… как тем его?.. Питера Баррета. Стивен убедил его, что Мюллер необходим «Камдену», и Баррет дал деньги. – Тейлор подленько ухмыльнулся. – Или, может, это был ваш приятель, член парламента.
      – Баррет… нет, ничего. Если бы я провела с вами подобную сделку, как бы я смогла спрятать прибыль?
      – Очень легко. Открыть счет в иностранном банке. Лично я предпочитаю Швейцарию. Лучше обсудить это в более уединенном месте…
      – Я еще не допила шампанское. – Сара сделала крохотный глоток. Ее время истекало. – Как вы думаете, сколько он получил за Антонио?
      Тейлор подозрительно взглянул на нее.
      – А зачем вам знать?
      – Ганс Мюллер был два года назад. Наверное, сейчас это более выгодно.
      – Я не знаю. Это был не простой трансферт. Все делалось в большом секрете. Может, полмиллиона.
      Сара присвистнула.
      И тут к ней явилось спасение в самом нежданном облике.
      – Не хочешь потанцевать? – грозно спросил Стивен, рывком ставя ее на ноги. – Пошли.
      – Простите, Джонни. Поговорим в другой раз.
      Джонни промолчал, явно размышляя, не влез ли со своими ухаживаниями на чужую территорию.
      – О чем вы болтали? – с угрозой спросил Стивен, оказавшись на танцплощадке.
      – Не твое дело. – Сара выдернула руку. – И если ты когда-нибудь заставишь меня танцевать, то только на твоей могиле.
      Она гордо отошла, еле сдерживая удовлетворение. Итак, Стивен брал взятки. Теперь, зная это, она легко найдет доказательства в финансовых документах. Наконец хоть какой-то шаг вперед. Если бы только знать, как вписывается в эту схему Антонио!
 
      Назавтра Сара приехала в «Камден», привычно приготовившись к новым оскорблениям, и попросила Луизу прислать Рега.
      Несмотря на кое-какие успехи, Сару тревожило, что она становится похожей на Стивена. Оставалось лишь надеяться, что цель оправдывает средства. Она уволила самых наглых из персонала, но как быть с оставшимися? Долгие годы Стивен не перетруждал их, и, вполне вероятно, они – на его стороне. И еще футболисты. И Рег.
      – Легок на помине, – сказала она вслух, когда главный тренер просунул голову в кабинет. – Заходите, Рег. Как поживаете?
      Тренер сел.
      – Прекрасно. Сегодня вернулся Нэвес.
      – Хорошо.
      От этой новости ее пульс участился.
      – Вы не знаете, участвовал ли Джонни Тейлор в этой сделке?
      – Тот мошенник? Я не удивился бы, но должен признать, не слышал, чтобы упоминали его имя. А что?
      – Вчера на приеме Стивен разговаривал с ним. Я уверена, они что-то замышляют. Я потом поболтала с Тейлором, шампанское развязало ему язык.
      Сара не хотела пересказывать слишком много. Она все еще не знала, кому симпатизирует старший тренер.
      – Возможно, вы правы, но, боюсь, я ничем не могу помочь. Так зачем вы меня вызвали?
      – Рег, вы хотите со мной работать?
      – Сара, если бы вы задали этот вопрос несколько недель назад, я бы сказал «нет, ни при каких условиях», и был бы не прав. Похоже, вы – лучшее из всего, что случалось с этим клубом.
      Победа! Сара почувствовала себя лучше.
      – Спасибо, Рег. Это очень много для меня значит.
      Смутившийся Рег достал из кармана потрепанный блокнот.
      – У меня тут есть пара идей.
      – Мы поговорим о них, только выслушайте сначала меня. Во-первых, я собираюсь построить новый спортивный зал. Во-вторых, я знаю, что игроки недовольны сокращением льгот, но – в порядке компенсации – я хочу, чтобы впредь команда останавливалась в лучших отелях и путешествовала на самых комфортабельных автобусах.
      Ее заявление потрясло Рега до глубины души.
      – Теперь перейдем к более щекотливым вопросам. Я думаю, нам нужен новый второй тренер. Джок Уилсон исчерпал свой потенциал. И нам необходимо несколько новых игроков. Нэвес показал, что может сделать приличный игрок для команды. К несчастью, это означает, что придется кое с кем расстаться. Для начала я хочу выставить на продажу Дика Давенпорта. Я следила за его спортивной формой с прошлого сезона, и она ужасна. И я хочу предупредить Леса Саттона. Сколько можно опаздывать на тренировки и матчи? Теперь, что у вас?
      – Вы уже сказали то, что хотел сказать я. Но ваши меры не добавят вам популярности. Парни хорошо относятся к Джоку.
      – Я уже привыкла. Как говорят все родители? «Это для их же блага, и они потом будут благодарны».
      – Я поработаю над кандидатурами.
      – Отлично. Увидимся завтра.
      – Господи, вы зря времени не теряете, – восхищенно сказал Рег и, к удивлению Сары, пожал ей руку. – Мы с вами создадим потрясающую команду.
      Как только Рег ушел, в кабинет влетела раскрасневшаяся Кейти.
      – Я это сделала! Пятьсот тысяч за пять лет. Пивоваренный завод ставит стенд со своей рекламой. И… – Кейти сделала театральную паузу, – я заключила сделку с «Кассерли» на рекламу на спортивной форме. Двести тысяч фунтов вместо сорока, которые платили Стивену его дружки из мебельного бизнеса!
      Сара обняла подругу.
      – Я знала, что ты победишь.
      Кейти начала доставать из кейса какие-то бумаги.
      – «Кассерли» просят твоего согласия на…
      – Кейти, давай займемся этим попозже, хорошо? Мне необходимо кое с кем встретиться.
 
      Сара отправилась искать Антонио. Она должна была убедиться, что он не вовлечен ни в какие мошенничества.
      Команда тренировалась на поле, но бразильца среди игроков не было. Рег не хотел перегружать его в первый день и отправил в раздевалку. Сара вошла в лабиринт подземных переходов, словно в подтверждение того, что это – сугубо мужская территория, пропитанных запахом пота. Не хватало только гомона голосов футболистов, сейчас здесь было тихо, лишь посвистывал ветер.
      Поеживаясь от холода, Сара подошла к раздевалке и позвала Антонио по имени. Никто не отозвался, и она приоткрыла дверь.
      – Эй, здесь есть кто-нибудь? – крикнула Сара, обводя глазами облицованную белым кафелем комнату.
      Ответа не последовало, только звук льющейся в душе воды нарушал тишину. Сара прошла в душевую и застыла на месте. Антонио стоял к ней спиной и мыл голову. Рельефные мускулы перекатывались под смуглой кожей, по обнаженному смуглому телу змеились струйки мыльной пены.
      – Прошу прощения.
      Антонио резко обернулся и смахнул пену с глаз.
      – Сара?
      Он даже не попытался прикрыться.
      – Я не знала, что здесь кто-то есть, – солгала Сара, пытаясь не опускать взгляд ниже его талии. – Я хотела поговорить с тобой о… твоем трансферте. – Она смущенно уставилась в потолок. – Но это может подождать.
      – Я как раз думал о тебе, – сказал Антонио, шагнув к ней из-под тугих струй. Он двигался с уверенностью пантеры и не выглядел в своей наготе уязвимым, как большинство людей.
      – Я знаю, что Стивен взял деньги…
      – Я представлял, как занимаюсь с тобой любовью, – сказал Антонио, глядя ей в глаза.
      – Думаю, мне лучше уйти. Поговорим как-нибудь в другой раз.
      – Это было прекрасно.
      – Антонио…
      Но он уже взял ее за руку и резко притянул к себе. Сара не отводила взгляд, пока он не опустил голову и не прижался губами к ее губам.
      – Антонио, это неправильно. – Она попыталась отстраниться. Желание вытеснило из ее головы все другие мысли, все остальное просто перестало существовать.
      – Как это может быть неправильно? – прошептал он, снова обнимая ее. Никогда он не испытывал подобных чувств ни к одной другой женщине. Не только ее красота очаровывала его, но и ее сила, такая неожиданная в хрупком теле. Он хотел удержать ее, защищать, сделать все, чтобы ее мир был безопасным. – Я люблю тебя.
      – Как ты можешь это говорить? Ты едва меня знаешь. – Но она хотела, чтобы он говорил это снова и снова. – Нужны годы, чтобы полюбить кого-то.
      – Иногда час бывает, как целая жизнь.
      – Это… – Но губы Антонио заставили ее замолчать, и на мгновение она растворилась в его лихорадочно пылком объятии. – Перестань! – Она заколотила ладонями по его груди: железным мускулам под гладкой влажной кожей.
      Его пальцы впились в ее плечи.
      – Посмотри мне в глаза и скажи, что ты не чувствуешь того же.
      – Я… я… – Как отвечать, когда близость его тела лишает ее воли и способности мыслить? Пусть возьмет ее. Пусть обладает ею. И это желание было сильнее, чем все, что она знала прежде, но разве это любовь?
      – Скажи мне, – потребовал он, сверля ее взглядом.
      – Да! Да! Да! – выкрикнула она, уступая зову страсти. – Я люблю тебя.
      Антонио распахнул ее блузку, срывая пуговицы, стремясь как можно скорее почувствовать ее обнаженное тело. Сара скинула туфли. Антонио стянул с нее юбку и упал на колени, его жадные губы заметались по ее животу, покрывая его поцелуями. Он медленно стянул с нее трусики и отбросил в сторону, затем откинул голову, впитывая каждый изгиб, каждую линию ее восхитительного тела.
      – Ты необыкновенна. – Он поднялся и, оторвав ее от пола, отнес под теплые струйки душа. – Ты так прекрасна.
      Сара судорожно вздохнула, ощутив спиной холодную кафельную стену, и взмолилась:
      – Я хочу тебя. Сейчас. Немедленно.
      Антонио закинул ее ноги себе на талию и повиновался.

      Сара беззаботно помахала Луизе, но не дождалась обычного дружелюбного приветствия.
      – Что случилось?
      – Ничего, – ответила Луиза, однако ее встревоженный взгляд говорил прямо противоположное.
      – Ну полно, я же вижу, что что-то случилось. Кто-то расстроил тебя?
      Девушка, чуть не плача, протянула экземпляр «Кометы».
      – Дело не во мне. Посмотрите, все равно вы скоро узнаете.
      «МИЛЛИОНЕРША В СМЕРТЕЛЬНОЙ ГОНКЕ!» Под заголовком – фотография Билла, сделанная за несколько недель до смерти, и ее собственная, совсем недавняя, на фоне только что купленного «Порша-Карреры». Любому сразу становилось ясно, что Сара Мур – любительница скоростных автомобилей.
      В статье очень осторожно – во избежание судебного преследования за клевету – намекалось на то, что именно Сара была причиной гибели Билла Ньюмена. Газета даже послала репортера в Америку взять интервью у сестер Билла, а они уж не поскупились в выражениях. Далее приводились слова Мэри о том, что день смерти Билла был одним из самых печальных дней ее жизни, и ни слова о Саре. Это преднамеренное упущение делало статью еще более убийственной.
      Но самое страшное – глаза Билла, смотревшие на нее в упор. Весь ужас того дня ожил и заставил болезненно сжаться сердце.
      – Не надо было показывать вам. Простите, Сара.
      Сара попыталась выдавить улыбку.
      – Кто-нибудь показал бы рано или поздно, так уж лучше, что это сделали вы.
      Луиза явно испытала облегчение.
      – Я не верю ни одному слову.
      – Не будем больше говорить об этом, – попросила Сара. – Мне звонили?
      – Только Джонни Тейлор, зато несколько раз. И он настаивал, чтобы вы ему перезвонили. В третий раз он был довольно груб.
      – Постарайся не обращать внимания на его грубость и скажи, что меня не будет до конца дня и ты понятия не имеешь, где я.
      Видимо, Тейлор наконец протрезвел и понял, что наболтал лишнего.
      По дороге в кабинет Сара дочитала статью. Итак, Мэгги сделала свое черное дело, ибо Сара не сомневалась, что за всем этим стоит Мэгги: строчки словно сочились ее злобой. Детали ее недолгой карьеры модели были преподнесены так, что на ум приходила мысль, будто Сара была стриптизершей, а не манекенщицей. В ссылке на историю с Микки Нэшем высказывалось предположение, что Сара зашла гораздо дальше, чем требовалось для журналистского расследования, и принимала кокаин в компании управляющего клубом. Конечно, Мэгги! Больше некому.
      Кипя от гнева, Сара вошла в кабинет и схватила телефонную трубку.
      – Мэгги Лоуренс, – резко сказала она секретарше «Геральд». Ее попросили подождать, и вкрадчивая мелодия, зазвучавшая в трубке, разъярила ее еще больше.
      – Мэгги Лоуренс, женская страница.
      – Как ты могла?
      После короткой паузы раздался злобный смех.
      – Привет, Сара. А я все думала, сколько ты выдержишь, – нагло сказала Мэгги, но голос ее дрожал.
      – Как ты могла? – повторила Сара, едва сдерживая слезы.
      Голос Мэгги стал более уверенным и резким.
      – Как обычно, обвиняешь меня? А ты не подумала, что кто-то другой мог узнать о тебе все это? Или ты считаешь себя такой неотразимой, что ни один мужчина не смог бы облить тебя грязью?
      Сара не нашлась, что ответить.
      – Кому ты раскрывала грязные тайны бара «У Микки»? И хвасталась своей чертовой карьерой манекенщицы? Неужели ты действительно думала, что Кристофер заинтересовался тобой? Это была просто работа, он выполнял приказы Синтии. Ты решила, что вы встретились случайно? А кто послал тебе те театральные билеты? Сара, ты всегда так уверена в себе, но и ты не в состоянии очаровать всех.
      – Кристофер не знал об аварии.
      – Узнал, как только ему подсказали, где искать. И это он летал в Нью-Йорк и разговаривал с сестрами Билла.
      – Но ты же знаешь, что все это неправда.
      Мэгги уже невозможно было остановить.
      – Почему неправда? Вполне могло так быть. Я читала газеты. Слишком долго тебе все сходило с рук, но в конечном счете твое тщеславие подвело тебя. И твое дерьмо воняет, Сара. О, и это еще далеко не конец. Ты и представить себе не можешь, что последует дальше. Даже в самых жутких снах!
      – Что я сделала тебе? Чем я заслужила все это?
      Но Мэгги бросила трубку.
      Сара положила голову на руки и зарыдала, не заметив, что в кабинет кто-то вошел.
      – Сара, в чем дело?
      Антонио!
      – Все в порядке. Пожалуйста, уйди.
      Антонио подошел к ней и ласково обнял за плечи.
      – Пожалуйста, расскажи мне, что случилось.
      Сара показала на газету.
      – Я не знаю, сколько еще смогу вынести…
      Ей стало страшно и захотелось прижаться к его сильному телу. Она вдруг почувствовала себя усталой и несчастной. Антонио сжал ее крепче, но Билл смотрел на нее с фотографии, и утешительные объятия другого мужчины показались предательством.
      – Прости, Антонио. – Сара отстранилась и встала. – Я должна идти.
      – Сара, подожди!
      Но она даже не оглянулась.
 
      Сара гнала «Порш» через Камден, почти не замечая людей, испуганно шарахающихся от мчащейся машины. Безумие. Неужели она хочет переехать кого-нибудь и подтвердить измышления «Кометы»? Она остановила машину у тротуара, чтобы собраться с мыслями. Размахивая бутылкой, подошел какой-то пьяный бродяга, но она не обращала на него внимания.
      Почти одиннадцать утра. Кейти отправилась в обход фирм, заинтересовавшихся рекламой отдельных матчей, и вернется в клуб не скоро.
      В бессильном гневе Сара ударила кулаками по рулю. Она слишком разоткровенничалась в разговорах с Кристофером. Как он мог так извратить ее рассказ о кокаине? С помощью Мэгги, вот как! Но, безусловно, статью он написал сам. Мэгги не стала бы скрывать своего авторства, если бы работала одна.
      В Саре проснулась жажда мести. Несколько минут она фантазировала, как разобьет в лепешку «Морган» Кристофера, но его разбитое лицо показалось более привлекательным. Придется разобраться с Хердом. Она нетерпеливо нажала на гудок, предупреждая бродягу, и вернулась в поток транспорта.
      Вскоре обветшалые кварталы северного Лондона уступили место магазинам Вест-Энда, которые, в свою очередь, сменились внушительными особняками.
      Сара машинально проскочила на красный свет, повернула на Итон-сквер и резко остановилась. Она выскочила из машины и бросилась вверх по парадным ступенькам. На звонок никто не ответил. Она прижала палец к кнопке звонка, изливая на него все свое раздражение. Наконец кто-то с трудом открыл массивную дверь. Мэйзи.
      – Кристофера нет, – сказала она и, увидев встревоженное лицо Сары, спросила: – Что с вами?
      Не отвечая, Сара протиснулась мимо Мэйзи, взбежала вверх по лестнице и захлопнула за собой дверь квартиры в надежде, что это на некоторое время задержит старую женщину.
      Она нашла кабинет Кристофера в конце коридора. Старинная лампа осветила комнату, такую же безупречную, как и мужчина, что работал здесь. На письменном столе – только портативный компьютер и факс. Рядом – картотечный шкаф с аккуратными – в алфавитном порядке – наклейками на ящиках. Сара начала быстро перебирать голубые папки ящика «К – Р», узнавая многие известные имена. Лоусон, Линли… Она добралась до середины – Минелли. Нет, дальше. Мур. Сара вытащила папку. Роджер Мур. Она поставила папку на место и вытащила следующую, затем села за стол и стала разбирать содержимое. В основном слишком хорошо знакомые газетные вырезки.
      И вдруг среди них мелькнул листок розовой бумаги. Сара развернула его. Свидетельство о рождении какой-то Джастины Батерворт. Имя матери – Фелисити Батерворт, отец неизвестен. Сначала Сара подумала, что бумажка по ошибке попала не в ту папку – Очень необычно для такого педанта, как Кристофер. Имя Фелисити показалось знакомым, но Сара не смогла вспомнить, где слышала его раньше, и только когда она заметила, что дата рождения Джастины совпадает с ее собственной, ее сердце забилось быстрее.
      Второй официальный документ усилил ее тревогу.
      «Дело Джастины Батерворт. Принимая во внимание ходатайство Гарри Мура…» – свидетельство об удочерении!
      Комната поплыла перед глазами, и Сара вцепилась в край стола. Бессмыслица. Фелисити Батерворт – где она слышала это имя? Сара быстро перебрала бумаги и нашла почтовый конверт с бразильской маркой. Письмо было адресовано Стюарту Харгривсу. Дрожащими руками Сара вынула письмо, почти зная уже, что найдет в нем. Как она и подозревала, письмо было от Фелисити. И датировано вторым ноября 1981 года.
 
       «Дорогой Стюарт,
       Я понимаю, что мое письмо ошеломит тебя, но не могу больше скрывать. И нет никакой возможности осторожно подготовить тебя к тому, что я хочу рассказать.
       Сегодня нашей дочери исполняется пятнадцать лет. Да, я родила девочку, и ты – ее отец. Я назвала ее Джастиной в память о моей матери, и, увидев ее, мгновенно полюбила всем сердцем. Тем не менее я отказалась от нее, и все эти пятнадцать лет не было ни одного дня, когда бы меня не мучили угрызения совести.
       Почему я не рассказала тебе раньше? Я многого тебе не рассказывала. Я была в отчаянии, но вспоминать сейчас о тех черных днях – значило бы придумывать себе оправдания.
       Стюарт, я любила тебя и никогда не хотела причинить тебе горе. Я отдала нашего ребенка и пятнадцать лет хранила эту мучительную тайну, считая, что не имею права позволить единственной ошибке встать между тобой и твоим долгом перед страной. Но я ошибалась, жестоко ошибалась.
       Я больше не могу нести этот тяжкий груз одна. Последние пятнадцать лет я живу в Бразилии, посвятив себя помощи бедным и обездоленным и пытаясь загладить свою вину. Но этого недостаточно. Ты должен использовать всю свою власть, чтобы найти Джастину и наверстать упущенное. Но, если найдешь ее, ты никогда не должен говорить ей, кто ты. Как ты можешь претендовать на отцовскую любовь к ребенку, которого никогда не знал? Как ты сможешь объяснить ей, что ее мать любила ее больше жизни и все-таки отказалась от нее?
       Я не прошу прощения за это письмо. Мой позор – это твой позор, и пока ты не искупишь его, ни один из нас не может спать спокойно. Хотела бы я сейчас найти те нежные слова, которые так легко давались нам прежде.
       Фелисити».
 
      Дрожащими пальцами Сара перебирала оставшиеся документы: копия завещания Стюарта, приказ Синтии Харгривс Кристоферу послать ей театральные билеты… и окончательное подтверждение того, что этот кошмар ей не снится, – фотокопия ее собственного свидетельства о рождении. Сара всхлипнула и прижала ладонь ко рту, словно могла этим сдерживать бушующие чувства.
      Она пыталась найти утешение в именах своих родителей, но дата… дата была другой. Дата в свидетельстве о рождении соответствовала дате свидетельства об удочерении.
      Это не был день ее рождения. Ее мама и папа не были ее родителями. Ее мать и отец – Фелисити Батерворт и Стюарт Харгривс.
      Сара даже не слышала, как в замке входной двери повернулся ключ. Только услышав голос Кристофера, она поняла, что ее вот-вот застигнут на месте преступления. Ну и плевать. Как это может волновать ее после такого шокирующего открытия? Вся ее жизнь пронеслась перед глазами. Кто же она?
      – Мама, как ты могла впустить ее? – словно издалека донесся голос Кристофера.
      – А как я могла ее остановить?
      Мэйзи? Кристофер назвал ее мамой?
      Сара поднялась со стула, и, прижимая бумаги к груди, медленно вышла в прихожую. И кашлянула.
      Кристофер резко обернулся и замер, раскрыв рот.
      – Что вы себе позволяете, черт побери?
      – Могу задать вам тот же вопрос, – прошипела Сара, тыча пачкой документов ему в лицо. – Что все это значит?
      – Что случилось, сынок? – дрожащим голосом спросила Мэйзи.
      – Мама, не встревай.
      – Ваша уборщица – ваша мать? – воскликнула Сара, на мгновение забыв о своих проблемах.
      – Это неважно. Что вы здесь делаете?
      – Неужели непонятно? А как я должна была узнать о том, что Стюарт Харгривс – мой отец? Из первой страницы «Кометы»?
      – Нет. Синтия велела придержать этот материал. Известие о незаконном ребенке Стюарта плохо отразится на ее репутации.
      Сара поверить не могла, что участвует в этом фантасмагорическом разговоре.
      – Где вы все это взяли?
      – Синтия нашла бумаги в вещах Стюарта и передала их мне, как отправной материал, – равнодушно ответил Херд.
      – Как только вас носит земля? – прошептала Сара.
      В первый раз с начала разговора Кристофер проявил какие-то эмоции.
      – Не подумайте, что дело в деньгах. Я не продаюсь так дешево.
      – Нет?
      – Синтия любит собирать компромат на своих подчиненных… как дополнительную страховку. Так можно не сомневаться в их преданности.
      – Каким же грязным секретиком она держит вас?
      Кристофер горько рассмеялся.
      – Хотел бы я, чтобы это было так просто. У Синтии целая папка, освещающая мое выдающееся прошлое, вернее, отсутствие его.
      Кристофер показал на Мэйзи.
      – Продолжайте.
      – Все, что я рассказывал вам об Индии, – ложь. Я родился в Ист-Энде у Мэйзи и Альберта Уорганов. И меня назвали Джоном. Я отчаянно хотел забыть о своем происхождении, поэтому изменил имя. Я стал Кристофером Хердом. Синтия прознала об этом, как-то позвонив сюда и нарвавшись на Мэйзи. Моя мать не знала, что я скрываю правду о себе. Синтия поняла, что легко может разрушить мою репутацию как светского хроникера.
      – Господи, какой страшный секрет, – ядовито сказала Сара. Бедняжка Мэйзи, чем она заслужила такого сына?
      Тщеславный отпрыск Мэйзи все же слегка смутился.
      – Конечно, это жалкое оправдание, но именно поэтому я делал все, чего хотела Синтия. Я понимаю, что вы мне не поверите, но вы мне действительно нравились.
      – Вы совершенно правы, я не верю. Я хочу знать, что еще вы на меня нарыли. Кто моя мать?
      – Вы видели ее имя.
      – Ну и?
      – И вы не знаете, кто она? – изумился Херд.
      – Если бы знала, то не стояла бы сейчас с вами.
      – Бабочка.
      – Фелисити Батерворт – Бабочка? – повторила Сара, вспоминая фотографии манекенщицы. – И она – моя мать?
      – Она исчезла в 1966 году, как раз перед вашим рождением.
      – Где она сейчас?
      – Думаю, вы видели ее письмо. Где-то в Бразилии, вероятно. Там нет обратного адреса.
      В парадную дверь позвонили.
      – Простите меня, – сказал Кристофер, нажимая кнопку, открывающую замок. Голос, послышавшийся с верхней площадки лестницы, оказался слишком хорошо знакомым.
      – Привет, это всего лишь я. – В прихожей появилась Мэгги Лоуренс, с ног до головы одетая в красное. При виде Сары ее лицо стало точно такого же цвета. – Что она делает здесь?
      – Брось, Мэгги, Сара уже уходит.
      – Нет, не брошу! – завизжала Мэгги. – Теперь она цепляется за тебя. Она просто не может пережить, что ты променял ее на меня.
      – Ушам своим не верю, – тихо сказала Сара. – Ты совершенно чокнутая.
      – Не смей говорить такое! Я приютила тебя после того, как ты убила Билла, и ты была настоящим зомби. Я ухаживала за тобой, а как ты мне отплатила?
      – Только не надо снова об этом слизняке Хью… не после всех гадостей, что ты мне сделала.
      – Примчалась сюда, как помешавшаяся на сексе сучка.
      Сара умоляюще посмотрела на Кристофера.
      – Заткните ее. Заткните ее немедленно.
      – Я еще не закончила, – во всю глотку завизжала Мэгги, тыча пальцем в грудь Сары. – Теперь ты знаешь немного больше о своей семейке. Милая Джун и дорогой покойный Гарри лгали тебе. Никто не любил тебя настолько, чтобы сказать правду. Ну, так я тебе скажу. Твоя настоящая мать – дешевка, которую обрюхатил мужчина, не пропустивший ни одной лондонской шлюхи. Скорее всего просто трахнул ее в каком-нибудь закоулке. Тебя никто не любил! Ты никому не была нужна, даже собственной матери! Она избавилась от тебя… – Мэгги побагровела от ярости. – Так же, как ты заставила меня избавиться от моего ребенка. Теперь ты прочувствовала это на собственной шкуре.
      Сара не могла больше слушать и, собрав все силы, ударила Мэгги по лицу, а затем, прижимая к груди проклятые бумаги, выскочила из квартиры. Сердце ее было совершенно разбито.

      Сара сидела в машине, уставившись в пространство и вцепившись в руль с такой силой, что побелели суставы пальцев. Дождь хлестал по ветровому стеклу, но она не замечала, ей казалось, что она падает в пропасть.
      Она снова была маленькой девочкой, и папа кружил ее и обещал, что никогда, никогда не отпустит. Но это была еще одна ложь: он отпустил ее, и она летела в пустоту. Гарри не был ее отцом. Ее отцом был Стюарт. И Стюарт тоже лгал.
      – Мое имя – Джастина Батерворт, – повторяла она вслух как заклинание, но ощущения реальности не возникало.
      У нее отняли все, во что она верила. Почему никто ничего не сказал ей раньше? Она столько раз спрашивала Джун о причине враждебности к Стюарту, а Джун смотрела ей в глаза и лгала. Джун! Надо немедленно увидеться с ней и потребовать объяснений!
      Сара вела машину, словно загипнотизированная, а выбравшись на автостраду, вдавила педаль акселератора в пол. Мощный автомобиль быстро разогнался до ста восьмидесяти километров в час, но Сара не думала о дорожной полиции. Она вообще ни о чем не думала. Голова была пуста. Сара больше не знала, кто она. Единственное, в чем она была уверена: она – не тот человек, которым была только вчера. Все, что прожито, – оказалось перечеркнутым. Теперь ей предстояло построить новое прошлое.
      Примерно через час Сара достигла окраин Бристоля и, лавируя в потоке городского транспорта, была вынуждена сбросить скорость вдвое. Вскоре город остался позади. Она выехала на узкую проселочную дорогу, ведущую к Бэквелу, и вскоре повернула на улицу, по обе стороны которой стояли одинаковые светлые домики.
      Сара остановила «Порш» перед ухоженным садом матери и выключила двигатель. Домик, когда-то умиротворяюще родной, теперь казался враждебным, словно окутанным густым облаком лжи. Мгновение ей казалось, что еще можно повернуть назад, но тут дверь распахнулась, и над крыльцом зажегся фонарь.
      – Сара, это ты? – крикнула Джун.
      Сара задрожала. Все прошлые столкновения померкли перед этим. Уж лучше встретиться с миллионом Микки, чем с кроткой пожилой женщиной, выбежавшей в тапочках на дорожку.
      Джун подошла к калитке, и ее лицо осветилось радостной улыбкой.
      – Сара, любовь моя, что ты здесь делаешь? Боже, какая чудесная машина! Почему ты не позвонила? Я бы испекла торт к твоему дню рождения.
      Джун протянула руки, чтобы обнять дочь, но Сара проскользнула мимо и вошла в дом.
      – Сара? – крикнула Джун, побежав за ней. – Что случилось?
      – Почему ты не сказала мне? – Сара выпрямилась в полный рост, чувствуя себя совершенно чужой в этой заставленной вещами маленькой гостиной. – Ты лгала мне, Джун.
      Впервые дочь назвала ее по имени, и это прозвучало очень странно. Джун сразу поняла, почему Сара так расстроена, и запаниковала.
      – Что я сделала?
      Сара вынула бумаги, которые забрала у Кристофера, и, пролистав их, нашла то, что искала.
      – Полагаю, это тебе знакомо, – сказала она, вкладывая свое свидетельство о рождении в руку Джун.
      – Конечно. Это твое свидетельство о рождении, – прошептала Джун.
      – Да? – нетерпеливо спросила Сара.
      Джун заплакала. Резкость Сары испугала ее. Этого момента она с ужасом ждала двадцать семь лет.
      – Сара, пожалуйста.
      – Посмотри на дату. Она на шесть месяцев позже того дня, когда я родилась. – Тут ее осенило. – Так вот почему ты настояла на том, чтобы самой получить для меня паспорт, когда я собиралась в Нью-Йорк? Неужели ты думала, что я проживу всю жизнь, не увидев своего свидетельства о рождении?
      Джун упала на диван и зарыдала.
      – Сара, пожалуйста, поверь мне, так было лучше.
      – Лучше? – вскрикнула Сара. – Газеты копались в моей жизни. Ты ждала, чтобы это появилось на первых страницах? Как ты можешь говорить, что так лучше?
      – Твой папа и я думали…
      – Кого ты имеешь в виду? Стюарта или Гарри?
      – Конечно, Гарри. Он был твоим отцом, а я – твоей матерью, что бы там ни было написано в свидетельстве. – Джун повысила голос. – Сара, пусть не я родила тебя, но я – твоя мать.
      Сара отвернулась. Боль, жалость, гнев боролись в ее душе. Но она должна продолжать, она должна докопаться до сути. Если она не получит ответы на свои вопросы сейчас, у нее никогда не хватит решимости снова начать разговор с Джун.
      – Вы со Стюартом действовали заодно?
      – Он… Он нашел меня, когда ты была подростком. Не знаю, как ему это удалось. Я умоляла его ничего не говорить тебе. Я думала, что не стоит бередить старые раны. Прошло столько времени…
      – Ты знала, что он помогал мне? С самого начала моей карьеры?
      – Да. Но я этого не хотела.
      – Он послал мне анонимное письмо. Ты читала о том клубе в газетах. Я выполняла за него грязную работу, и меня чуть не убили… – Сара разрыдалась. – Я ненавижу его, и я ненавижу тебя за ложь.
      Джун мертвенно побледнела.
      – Сара, пожалуйста, прости меня. Стюарт был не прав, и я – последний человек на земле, кто стал бы защищать его, но я верю, что он только старался помочь тебе.
      – Нет, – с горечью возразила Сара, – он просто заставлял меня завершить какое-то его дело.
      Стоит ли говорить, что она все еще выполняет его грязную работу? Не стоит, это только помешает главному.
      Джун протянула руку, но Сара отшатнулась.
      – Как часто ты разговаривала с ним? Когда это началось? – Еще один кусочек головоломки встал на место. – Моя учеба в колледже. Полагаю, это он оплатил ее?
      Джун упрямо смотрела в пол.
      – А медицинские счета? Скажи мне, – взмолилась Сара. Фундамент ее жизни стремительно рушился. – Боже, какой же я была наивной. Как я могла подумать, что папа оставил страховой полис на пятьдесят пять тысяч фунтов?
      Сколько еще лжи ей предстоит раскопать?
      – Стюарт настоял на этом. Сара, не в моих силах было переубедить его. Ты знаешь, каким он был.
      Сара недоверчиво покачала головой, прядь волос упала на глаза, и она нетерпеливо откинула ее.
      – И даже когда газеты лили грязь о нашей любовной связи, ты продолжала молчать?
      – Я хотела рассказать тебе. Именно для этого я после его смерти приехала в Лондон, но все не могла найти подходящий момент. И я не знала, принесет ли это больше добра, чем зла.
      – Твоя ложь нанесла непоправимый ущерб.
      Сара знала, что поступает жестоко, но собственная боль не оставляла места для великодушия.
      – Сара, пожалуйста, не говори так. Ничего не изменилось. Я все еще человек, который вырастил тебя, который любил тебя, как свое собственное дитя. Нет, больше, чем собственное. Ты была для нас совершенно особенной. Мы выбрали тебя. – Джун встала и вынула из ящика буфета потрепанный пожелтевший листок бумаги. – Посмотри, Гарри вырезал это, когда мы принесли тебя домой. Тут высказано все, что мы чувствовали.
      На листке бумаги было напечатано стихотворение. Сара читала, и ее глаза наполнялись новыми слезами.
 
Господь, пусть ветер поет колыбельную
И звезды сияют на небе.
Дитя, что мы ждали так долго,
Спит сегодня под нашей крышей.
День придет, и мы скажем ей,
Что она не наша плоть и кровь,
Но наша любовь всегда будет с ней,
Ее ничто не разрушит.
Пусть наш союз станет крепостью,
Наша любовь – сильнее стали и камня,
О, пожалуйста, Боже, пусть никогда
Она не почувствует себя чужой нам.
 
      Стихотворение было написано для мальчика, но Гарри аккуратно, черными чернилами добавил буквы «а» и заменил «ему» на «ей».
      Сара уже не прятала своих слез.
      – Но вы же не сказали мне. Почему?
      Джун обняла ее.
      – Сара, пожалуйста…
      – Извини, я больше не могу. Я должна ехать. – Сара отстранилась и глубоко вздохнула, пытаясь остановить слезы. – Скажи мне только одно. Ты знаешь, где моя настоящая мать?
      – Я здесь, – воскликнула Джун. – Я – твоя мать.
      – Хорошо. Где Фелисити Батерворт?
      – Я не знаю. Честное слово, не знаю.
      – Ладно. Сейчас я уезжаю, я…
      Джун схватила Сару за руку.
      – Пожалуйста, останься. Ты не можешь ехать. Поздно. И ты слишком возбуждена, чтобы вести машину. Останься со мной. Утром мы поговорим и все уладим.
      – Я не могу. Мне нечего сказать. Мама… – слово повисло в воздухе. – Мне нужно время, чтобы подумать. Сейчас мы обе слишком взволнованы. – Перед дверью Сара протянула Джун стихотворение. – Возьми.
      – Оставь его. Пусть оно напоминает тебе, как сильно мы любили тебя.
      Сара сложила пожелтевший листок, сунула его в карман и побрела к своему автомобилю.
 
      Кейти стояла перед дверью кабинета Стивена, собираясь с духом. Стивен разговаривал по телефону и, как обычно, был раздражен.
      – Послушай, – кричал он в трубку, – я думал, что мы договорились с этим игроком, а он выкладывался так, словно защищал честь Англии. Что он затеял, черт побери? Я потерял сто тысяч. Его надо привести в чувство. Минуточку, Фрэнк, кто-то подслушивает. Эй, кто там?
      Кейти вздрогнула и уже хотела сбежать, но тревога за Сару пересилила страх перед яростью Стивена. Прошло уже два дня, как Сара исчезла. Норман сходил с ума – в конце концов, именно он должен отвечать за нее. Сара не могла уехать, никого не предупредив, значит, с ней случилось что-то ужасное.
      – Мистер Пауэлл, это я, Кейти Кларк, – сказала Кейти, входя в кабинет.
      – Ты подслушивала?
      Задохнувшись в спертом воздухе заваленной бумагами комнаты, Кейти ответила не сразу.
      – Нет, конечно, нет. Я просто хотела подождать, пока вы закончите разговор. Я…
      – Если ты явилась разговаривать о Джеки… – Стивен умолк, заметив, что все еще держит в руке трубку. – Извини, Фрэнк, мне надо идти. Перезвоню тебе позже… и ты мог бы поднять мне настроение, если бы к тому времени нашел какое-нибудь объяснение. – Стивен бросил трубку на рычаг. – Так что тебе нужно? Выкладывай, мне некогда.
      – Вы не знаете, где Сара? Мы договаривались встретиться вчера, но она не появилась, и сегодня ее нет. Я пыталась дозвониться ей…
      – При чем тут я?
      Кейти не рассматривала всерьез причастность Стивена к исчезновению Сары, но, вспомнив о его угрозах, почувствовала панику. Ну почему Сара была так беспечна? Если бы ей самой пришлось иметь дело со Стивеном, она обеспечила бы себе круглосуточную защиту.
      – Это случилось не в первый раз, ведь правда?
      – Может, она попала в аварию, – предположил Стивен с гадкой ухмылкой. – Я читал в газетах, что она – не очень осторожный водитель. Не знаю, где она, и знать не хочу. Но раз уж мы заговорили о без вести пропавших, ты не видела эту жирную старую задницу, мою жену?
      Кейти возмутилась.
      – Вы омерзительны.
      – За что вы меня так? – театрально захныкал Стивен, затем вскочил на ноги и заревел – Проваливай отсюда, жалкая шлюха!
      Кейти не стала с ним связываться, молча покинула кабинет и отправилась за Джеки. Чем скорее бедняжка освободится от Стивена, тем скорее они все от него избавятся.
      Джеки пила в баре апельсиновый сок, и, Бог даст, после возвращения из клиники не будет пить ничего другого. Великий день наступил. Через пару часов жена Стивена уже будет в «Четырех временах года», а первое правило клиники – пациенты должны приезжать трезвыми.
      – Вы нашли ее? – спросила Джеки. Ее голос без влияния алкоголя уже обрел твердость.
      Кейти отрицательно покачала головой.
      – Как и следовало ожидать, Стивен не очень-то помог. И его настроение значительно улушилось при мысли, что Сара попала в аварию.
      – Мы бы уже знали об этом, – возразила Джеки. – Плохие новости распространяются быстро. Полиция или больница – кто-нибудь дал бы знать. Она объявится. Люди не исчезают надолго. – Джеки умолкла, вспомнив о Фелисити. – Вы ничего не сказали обо мне Стивену?
      – Конечно, нет. Но нам пора, он уже спрашивал, где вы. У вас все вещи с собой? – И тут взгляд Кейти упал на четыре чемодана, выстроившиеся у бара.
      – Почти, – улыбнулась Джеки.
      – Тогда пошли. Я велела такси ждать за углом на всякий случай. Надеюсь, мы дотащим все это. – Кейти приподняла два чемодана. – Боже, Джеки, что там?
      – Только самое необходимое.
      Кейти поволокла чемоданы по полу, боясь выдернуть руки из суставов. Если ее план сработает, Джеки больше не понадобится все, что она запаковала. Пусть только Джеки справится со своим пьянством, а уж она, Кейти, приведет в порядок ее гардероб, прическу и макияж. Долой взбитые рыжие волосы, дешевые тряпки и опасные каблуки!
      Когда они наконец добрались до такси и стали впихивать чемоданы в машину, водитель даже не пошевелился.
      – Спасибо, – сказала Кейти, но ее сарказм пропал даром.
      – Куда вам?
      – «Четыре времени года». В Кенсингтоне на Хай-стрит.
      – Никогда не слышал. Это что, отель?
      Кейти оглянулась, опасаясь, что Стивен в любой момент появится из-за угла.
      – Вроде того. Пожалуйста, поезжайте.
      Водитель заворчал, но завел двигатель. Джеки и Кейти вздохнули с облегчением. Им удалось сбежать незамеченными.
      – Это еще было самое легкое, – сказала Кейти.
      – Я знаю. А что, если у меня не получится? Что, если мне придется вернуться к Стивену?
      Кейти сжала руку Джеки.
      – Получится, обязательно получится. А потом мы все продумаем сообща. Из слов Сары я поняла, что Стивену недолго уже оставаться в клубе.
      – Хотелось бы верить, но он всегда побеждает. Неприятности, скорее всего будут у нас.
      Джеки очень боялась, что ее муж уже разделался с Сарой, но не хотела расстраивать Кейти.
      – Все будет хорошо, – сказала Кейти, сама стараясь поверить своим словам.
      Когда водитель остановился перед клиникой, Джеки опасливо выглянула из окна.
      – Идемте. – Кейти выпрыгнула из такси и снова без всякой помощи со стороны водителя вступила в бой с чемоданами.
      – Девять пятьдесят, – сказал водитель, равнодушно наблюдая, как Кейти подтаскивает чемоданы к обочине.
      Кейти выгребла из кошелька всю мелочь, чтобы не дать лишнего пенса.
      – Ах, да. Вот чаевые. Когда в следующий раз увидите, как надрывается женщина, оторвите от сиденья свою жирную задницу и помогите.
      – Не похоже на вас, – заметила Джеки, когда разозлившийся водитель уехал.
      – Думаю, сказывается общение со Стивеном. Как говорят, с кем поведешься…
      – Я знаю, как вы тревожитесь о Саре, но с ней все будет хорошо. Она – умница и знает, чего хочет.
      Кейти улыбнулась. Если сейчас не успокоиться, то в клинике решат, что пациентка – она, а не Джеки.
      Как только они одолели вращающиеся двери, гул лондонского транспорта превратился в тихое жужжание. Внутри царил покой, все располагало к умиротворению: от интерьера, выдержанного в зеленой гамме, до приветливого, в белоснежной одежде персонала. Джеки подошла к регистрационной стойке.
      – Я – Джеки Пауэлл, – тихо сказала она и чуть не добавила, как в кинофильмах: «И я – алкоголичка».
      – Здравствуйте, миссис Пауэлл. Ваш номер – четыреста второй. – Регистраторша помахала мужчине, стоявшему у лифта. – Тони, ты можешь проводить нашу новую гостью в ее комнату? Миссис Пауэлл, доктор примет вас, как только вы устроитесь.
      – Хотите, я пойду с вами? – спросила Кейти.
      – Вы и так сделали более чем достаточно. Теперь я сама. Идите, держу пари, Сара ищет вас.
      – Вы уверены?
      – Да. Идите, пока я не струсила.
      Женщины обнялись, и Кейти сказала:
      – Я приду навестить вас в воскресенье. Желаю удачи.
 
      Антонио вошел в прокуренный кабинет Стивена, боясь услышать плохие новости о Саре.
      – Вы звали меня?
      – Просто хотел поболтать, пока мадам не крутится под ногами.
      – Вы знаете, где сеньора Мур?
      – А тебе-то что? – подозрительно спросил Стивен.
      Антонио заходил по комнате, жалея, что не может открыть окно и впустить хоть немного свежего воздуха.
      – Я… Она хотела поговорить о моем переходе. Я думал…
      – Теперь слушай меня, – прервал его Стивен, выходя из-за стола. – Твой переход касается только меня и твоего агента, а не этой стервы. И твой агент убедил меня, что ты будешь хорошо себя вести.
      – Я не понимаю.
      – Нечего тут понимать. Просто делай, что тебе говорят, и не суйся куда не надо.
      Стивен подошел вплотную, и Антонио напрягся.
      – Что вы имеете в виду?
      – Я хочу, чтобы ты «сдал» матч.
      – Как вы можете выгадать на проигрыше «Камдена»?
      – Не твое дело.
      – Но…
      – Тебе заплатят.
      – Я не хочу…
      – Ты передо мной в долгу. Если бы я не вытащил тебя из Бразилии, ты уже был бы мертв. Не забывай об этом. – Стивен щелкнул пальцами. – Вот так.

      Сара зарегистрировалась в бристольской гостинице и два дня не выходила из своего номера. Сначала она хотела заказать билет на самолет и улететь куда угодно, лишь бы оказаться подальше от всей этой печальной истории, но в решительный момент не смогла. Кейти сойдет с ума от беспокойства, и невозможно бросить так много незаконченных дел.
      Где бы она ни спряталась, не убежать от главного вопроса: кто она на самом деле? А другие проблемы: клуб, Джун, Фелисити? А ее отношения с Антонио? Да, она сказала, что любит его, но на своем горьком опыте убедилась, что любовь не застраховывает от предательства.
      Покинув гостиницу, Сара выехала на автостраду гораздо медленнее, чем пару дней назад. Ее гнев сменился жалостью. Не следовало оставлять Джун в таком состоянии. Однако вряд ли она могла поступить иначе, чувствуя, что ее предали.
      Что делать дальше? Хорошо бы поговорить с Кейти, но не хотелось возвращаться в клуб. Сейчас больше всего ей хотелось найти свою настоящую мать. Единственная ниточка к ней – письмо из Бразилии. Странно, как эта страна постоянно вторгается в ее жизнь.
      Сара вспоминала Стюарта и их разговоры. Он как-то назвал себя слабым человеком, многим пожертвовавшим ради карьеры. Он имел в виду и Фелисити? Знал ли он, что Фелисити беременна? Пытался ли заставить ее сделать аборт?
      Сара хотела бы возненавидеть Стюарта, но не могла, несмотря ни на что. Если вначале он не хотел иметь ребенка, то потом явно постарался загладить свою вину. А Фелисити? Почему Фелисити отказалась от нее? Почему выбросила из своей жизни крохотную Джастину как ненужный хлам?
      Сара подумала о детях, которых у нее никогда не будет, и почувствовала острую боль. Что может заставить женщину отказаться от своего ребенка?
      Единственный человек, который мог бы ответить на ее вопросы, был мертв.
      Но его жена жива! Сара остановилась у ближайшего телефона-автомата и набрала номер. Кристофер Херд в большом долгу перед ней.
      – Дорогуши, я не могу ответить…
      Автоответчик. Сара набрала номер «Геральд», и ее тут же соединили с Хердом.
      – Кристофер, это Сара.
      – Сара! Я хотел объяснить…
      – Не утруждайте себя светской беседой. Мне необходимо увидеть Синтию, и я нуждаюсь в вашей помощи.
      – Но…
      – Не перебивайте. Она встречается… с теми, кого не знает?
      – Надо узнать у ее секретаря, но я случайно слышал, что днем у нее собрание с группой банкиров. Не знаю, как это может помочь.
      Сара быстро соображала. Имена посетителей Синтии вносятся в приемной в отдельный список.
      – Все, что вы должны сделать, это внести имя в список внизу. Скажите, что из банка по ошибке позвонили вам и сказали, что присылают еще одного человека.
      – Меня уволят.
      – Если вы немедленно это не сделаете, я позвоню в «Мейл». Уверена, что они заинтересуются вашим прошлым.
      – Ладно, ладно. Как назвать вас?
      – Мисс Смит сойдет. Я еду.
 
      Синтия улыбнулась посетителям, мысленно проклиная Стюарта за то, что из-за него ей, Синтии Харгривс, приходится просить милостыню у денежных мешков.
      – Как вы увидите из документов, мы ожидаем получить прибыль, достаточную для покрытия текущих расходов, уже в следующем квартале.
      – Но это только планы, – возразил Сэмюэл Белфилд. – Нет полной уверенности в том, что «Прямой эфир» найдет своих зрителей, не так ли, миссис Харгривс? Можете ли вы конкурировать, например, с Би-скай-би?
      – Безусловно, – резко ответила Синтия, затем, вспомнив, с кем разговаривает, смягчилась. – Мистер Белфилд, если я не ошибаюсь? Я думаю, что с нашим подбором программ мы можем конкурировать с Би-скай-би на всех фронтах. Джон, – обратилась она к своему секретарю, – покажите мистеру Белфилду проспекты Би-скай-би и наши.
      Джон вскочил и разложил проспекты перед всеми банкирами.
      – Как я вижу, вы планируете канал классических кинофильмов, – сказал другой банкир. – Как я понимаю, «классическими» называют те фильмы, которые уже несколько раз показывались по телевидению?
      Остальные банкиры рассмеялись.
      – Вы думаете, что идиотам, покупающим «тарелки», не все равно, видели они это раньше или нет? – Джон предупреждающе затряс головой, и Синтия понизила голос. – Конечно, мы заказали несколько новых голливудских блок-бастеров.
      Мистер Белфилд откашлялся.
      – Я бы сказал, что по грабительской цене.
      – Это мои день… – Синтия не закончила предложение. Теперь это не ее деньги. Она понадеялась, что Стюарт горит в аду.
      – Миссис Харгривс, если мы одолжим пятнадцать миллионов, которые вы просите, когда примерно можно ожидать возвращение долга? – спросил мистер Белфилд, разглядывая лежащие перед ним документы. – Здесь ничего об этом не говорится.
      – Я знала, что любой срок будет непременно оспорен вашими собратьями… и дамами, – добавила Синтия, вовремя вспомнив о двух сидящих за столом женщинах-банкирах, – поэтому я подумала, что мы детально обсудим это здесь. – Она неестественно засмеялась. До того нелепого завещания ей за всю жизнь не пришлось просить ни пенни. Какое унижение.
      В этот момент дверь конференц-зала распахнулась.
      – Какого черта вы сюда явились? – рявкнула Синтия.
      – Мне надо поговорить с вами.
      – Как вы вошли? Джон, пусть эту женщину немедленно выведут отсюда.
      – Оставайтесь на своем месте, Джон, – предупредила Сара.
      Джон не пошевелился.
      – Джон! – завизжала Синтия.
      Став свидетелями этой сцены, банкиры стали перешептываться и покашливать.
      – Синтия, если вы не хотите оказаться в неловком положении перед этими людьми, уделите мне минуту.
      Сара сама удивилась, как спокойно звучит ее голос.
      – Хорошо, одну минуту. Господа, простите меня.
      – А пока мы можем обсудить возможности спортивного канала. Обратите внимание на четвертую страницу, – сказал Джон, отвлекая внимание банкиров.
      – Поверить не могу, что у тебя хватило наглости явиться сюда, – прошипела Синтия, закрывая дверь.
      – Поверьте мне, Синтия, я не горю желанием находиться здесь, но мне необходимо найти Фелисити Батерворт. Мою мать.
      Если Синтия и удивилась осведомленности Сары, виду она не подала. Она просто расхохоталась.
      – Понятия не имею, где эта шлюха. А если бы и знала, почему я должна помогать тебе? Если бы не ты, не было бы и этого унизительного собрания. Теперь убирайся, пока я не приказала тебя вывести.
      – Почему Стюарт…
      – Разве я неясно выразилась? Мне нечего больше сказать. Разве что, кроме одного. Как ты себя чувствуешь, выяснив, что трахалась с собственным отцом? – Удовлетворенная ужасом, отразившимся на лице Сары, Синтия вернулась в конференц-зал. – Джон, передай Кристоферу Херду, что я жду его в своем кабинете ровно в шесть. А теперь, леди и джентльмены, на чем мы остановились?
 
      Открывая дверь своего дома, Сара еле сдерживала слезы. Нормана не было. Наверное, ищет ее. Гулкая пустота усилила чувство одиночества. Но ведь Норман не может оставаться с ней вечно. Может, завести кошку? Хоть кто-то будет радостно встречать ее по вечерам. В темноте горел красный огонек автоответчика. Сара включила звук. Большинство посланий было от Кейти. С каждым звонком паника в ее голосе слышалась все явственнее.
      Сара сняла трубку радиотелефона и набрала номер Кейти, одновременно рыская в холодильнике в поисках чего-нибудь съедобного. Все продукты не внушали доверия, так что она остановилась на бутылке вина. Пробка выскочила как раз в тот момент, когда Кейти сняла трубу.
      – Кейти, это Сара.
      – Где ты была? Я чуть с ума не сошла.
      – Прости… это… это…
      – Сара, в чем дело? Что случилось? Это Нэш? Я предупреждала Стивена…
      – Нет, нет, ничего такого. Это касается Стюарта, – наконец выдавила Сара. – Ты не поверишь, – она отпила глоток прямо из бутылки, – Стюарт – мой отец.
      – Что?
      Саре самой ее слова казались странными.
      – Джун и Гарри – не настоящие мои родители. Они меня удочерили. Стюарт – мой отец, а Фелисити Батерворт – моя мать.
      – Бабочка – твоя мать? – охнула Кейти.
      – Да, – Сара тихо заплакала. – Кейти, я просто не знаю, что и думать. Когда я узнала, я сразу поехала к маме, то есть к Джун… Боже, как все запуталось. Я накричала на нее, а потом просто отсиживалась в отеле.
      – Сара, я еду к тебе.
      – Нет, пожалуйста, я хочу побыть одна. Я еще злюсь и не хочу делать из тебя козла отпущения.
      – Я – твой друг.
      – Спасибо, но я еще не готова.
      – Как ты узнала?
      – Это, наверное, самое неприятное. Кристофер Херд раскапывал мое прошлое… с помощью Мэгги.
      – О, эта ведьма…
      – Забудь, она не хуже всех остальных. По меньшей мере, не боится говорить правду в глаза. А Джун оказалась на это неспособна.
      – Никто не любит тебя больше, чем Джун, – возразила Кейти.
      – Я не хочу это слышать. Я не хочу, чтобы мне напоминали, как меня любила куча лжецов. Стюарт годами контролировал мою жизнь и продолжает это делать из могилы.
      – Сара, прошу тебя, позволь мне приехать.
      – Нет, я собираюсь уйти. Можешь принести мне завтра в клуб фотографии Бабочки?
      – А ты приедешь?
      – Что у меня осталось, кроме работы? Я зла на Стюарта, но не могу бросить незаконченное дело, и он на это рассчитывал.
      – Ты знаешь, что можешь позвонить мне в любое время ночи.
      – Я знаю. До завтра.
      Сара налила себе большой бокал вина и поднялась в спальню. Там она разложила все документы и перечитала письмо Фелисити, надеясь узнать хоть что-нибудь о своей матери.
      Может, бросить все? Но как бросить? Ей необходимо найти свои корни. Необходимо узнать, почему с ней так обошлись.
      Из письма ничего понять было нельзя. Сара вложила его обратно в конверт. Прошло почти тридцать лет. Где ее мать сейчас?
      Раздался звонок в дверь. Черт, Кейти все-таки приехала. Сара устало побрела вниз и открыла дверь.
      – Кейти…
      Но она ошиблась.
      – Сара! Где ты была? – взволнованно спросил Антонио.
      – Что ты здесь делаешь?
      – Я… Кейти попросила меня приехать.
      – Что?
      – Она тревожилась и подумала, что я смогу быть полезен. Можно войти? У тебя прохладно. – Он улыбнулся и поежился.
      – Антонио, сейчас неудачный момент. – Сара попыталась закрыть дверь, но бразилец помешал ей.
      – Сара, пожалуйста. – Он протиснулся в прихожую. – Я хочу знать, что случилось. Почему ты прячешься от меня?
      Антонио прошел за ней в гостиную, уютную, несмотря на спартанский стиль.
      – Ты думаешь, что от тебя? Ты слишком высокого мнения о себе.
      – Я думал о нас.
      – Никаких нас нет.
      Сара заплакала.
      – Не говори так, – пылко возразил Антонио. Предыдущие несколько дней он не думал почти ни о чем, кроме как о них двоих. – Мне казалось, что я значу для тебя столько же, сколько и ты для меня.
      Сара опустилась на мягкий дымчато-голубой диван. События последних дней совершенно обессилили ее. Единственный честный человек из всех, кого она любила, – Билл, но судьба разлучила их. Разве можно открыть сердце Антонио, вокруг которого столько тайн? Когда же она наконец поумнеет? Ее плечи начали вздрагивать от рыданий.
      Однако когда Антонио сел рядом и обнял ее, это показалось таким естественным, что Сара поняла: пусть на один этот момент, но она готова стать самой большой идиоткой на свете.
      – Мне так больно смотреть, как ты страдаешь, – сказал Антонио, поцелуями осушая ее слезы. – Я чувствую твою боль как свою собственную. – Он отвел волосы с ее лица и нежно прижался губами к виску. – Что случилось?
      Антонио слушал ее сумбурный рассказ, и его замешательство не уступало ее смятению. Когда боль становилась невыносимой и Сара замолкала, он обнимал ее крепче, придавая ей силы.
      Она говорила, захлебываясь словами то от гнева, то от боли, то от слепой ярости. Антонио молча обнимал ее, просто каждой частицей своего тела давая понять ей: я здесь, я с тобой, я рядом.
      Вдруг Сара потеряла ощущение реальности, ей стало казаться, что она говорит не о себе.
      Когда Сара окончательно умолкла, поцелуи Антонио стали настойчивее, но, как ни хотело ее тело ответить ему, она нашла в себе силы оттолкнуть его и обхватила себя руками.
      – Как я могу тебе верить? Все, кого я любила, лгали мне, и вот я напрашиваюсь на то, чтобы это повторилось. Твой трансферт…
      – Сара, сколько мы еще будем говорить об этом?
      – Тогда убеди меня. Скажи, что ты не имеешь к этому никакого отношения.
      – Стивен устроил мой переход через агента. Я спасал свою жизнь… Сара, я люблю тебя и не смог бы предать.
      Сара посмотрела на него и увидела единственную надежную скалу среди зыбучих песков своей жизни, единственное, за что она могла ухватиться и удержаться. Если не доверять ему, то можно сойти с ума.
      – Я верю тебе, – сказала она, обнимая его.

      На следующее утро Сара приехала в клуб поздно. Кейти, уже два часа уточнявшая детали сделки с «Автомобилями Кассерли», бросилась извиняться за то, что доверилась Антонио, но Сара убедила ее, что ничего лучшего она не могла бы придумать.
      – Так странно, – сказала Сара, довольная, что хоть Кейти держит руку на пульсе «Камдена», – я чувствую себя одновременно и подавленной, и счастливой. Не хочется думать, что я – одна из тех женщин, которым плевать на все вокруг, пока у них есть мужчина.
      Кейти засмеялась.
      – Но ты вовсе не такая. Ты влюбилась, и, если это помогает облегчить боль, так что тут плохого?
      – Но мне сейчас не до любви. Проблем с каждым днем все больше.
      – Вспомнила. – Кейти вынула из сумки три альбома. – Ты вчера просила принести это. Я заложила нужные страницы.
      Сара открыла альбом фотографий из «Вога».
      По первому снимку, черно-белому, с модной в шестидесятых дымкой, трудно было различить черты Фелисити… ее матери. Но на следующем, цветном, лицо было яснее. Сара поверить не могла, что когда-то пролистнула раньше эту страницу, не заметив удивительного сходства с собой. Фантастика! Словно смотришь в зеркало. Те же рыжие кудри, те же бездонные зеленые глаза – Сара всегда думала, что унаследовала их от Гарри.
      – Она была прекрасна, – сказала Кейти.
      Слово «была» потрясло Сару. В смятении последних дней она не подумала, что Фелисити могла умереть.
      – Что, если она умерла?
      – Я уверена, что нет. В прессе что-нибудь появилось бы.
      – Никто не видел ее почти тридцать лет. Кто бы мог заинтересоваться?
      – Может, Джеки знает, что с ней случилось. – Кейти ударила себя ладонью по лбу. – Какая же я идиотка. Почему я сразу о ней не подумала? Я собиралась завтра навестить ее. Поедешь со мной?
      – Ты думаешь, ей можно доверять? Она не расскажет Стивену?
      – Конечно, не расскажет. Она его… – Кейти замолчала. Сара все равно не слушала, завороженная фотографиями своей матери. Кейти знала, что биографических данных в книгах очень мало, но каждое слово, каждая иллюстрация бесценны для Сары. – Мне пора, – сказала она, выскальзывая из кабинета.
      Сара нетерпеливо перевернула страницу. Свадьба Дэвида Бэйли. Стивен обнимает Фелисити – здесь ее лицо скрыто широкополой шляпой. Джеки прижалась к Стюарту. Интересно, когда начался роман между ее родителями.
      Сара мысленно повторяла, пытаясь убедить себя: «Это моя семья. Это – моя мама, а это – мой отец». Пропасть между этой фотографией и семейными фотографиями Гарри и Джун, сделанными стареньким фотоаппаратом Гарри, казалась неизмеримой. Фотографии Стюарта и Фелисити печатались в самых популярных дорогих журналах, фотографии Гарри и Джун хранились в обувной коробке в шкафу.
      В другом альбоме Сара нашла фотографии Фелисити в купальниках. Если прищуриться, то их почти невозможно отличить от ее первой съемки для «Мариэллы» на Кони-Айленд.
      Сара обвела пальцем контуры лица Фелисити, пытаясь понять свои чувства. Напряженное любопытство? Несомненно. Гнев? И это тоже. Несправедливо было изливать всю свою ярость на одну только Джун. В этом обмане участвовало четыре человека, и, вероятно, только двое из них умерли.
 
      Как обычно, клиника «Четыре времени года» представляла собой островок тишины и покоя. Сара и Кейти стояли у регистрационного стола, вслушиваясь в приглушенную музыку, льющуюся из скрытых от глаз динамиков.
      – Я сама не отказалась бы провести здесь несколько недель, – сказала Кейти.
      Сара нервно улыбнулась. Она умирала от желания поскорее поговорить с Джеки.
      – Кейти, Сара, я здесь, – услышали они уверенный голос и обернулись.
      Джеки казалась счастливее, чем когда-либо на их памяти. Четыре дня, проведенных в клинике, заметно изменили ее. Лицо уже не было таким одутловатым, и она уже сбросила пару килограммов, а главное – психологический груз. С помощью врачей и психологов, неодурманенная алкоголем, Джеки начинала понимать, почему до сих пор терпела жестокое обращение, и осознала, что ей совершенно не обязательно терпеть его дальше.
      – Вы выглядите потрясающе, – воскликнула Кейти, восхищенная переменами в Джеки. – Ваши глаза сияют. Вам уже есть чем гордиться.
      – Это не моя заслуга, – ответила Джеки, поглядывая на снующий вокруг персонал. – Должна признать, что начинаю чувствовать себя другим человеком. Жаль только, что приходится жить в этом старом теле.
      – Я знала, что вы это скажете, и заказала нам всем полный косметический курс у «Миши».
      – Еще рано. – Уверенность Кейти испугала Джеки. – Впереди еще столько трудностей. Какой смысл в косметических процедурах, если я могу присосаться к бутылке на следующей неделе?
      – Этого не будет. Джеки, у меня праздник: банк наконец вернул мне кредитную карточку. Клиника не возражает против нашей авантюры.
      – А мне надо поговорить с вами, – не выдержала Сара.
      – Что случилось? Опять что-то натворил Стивен?
      – Косвенно.
      – Как я его ненавижу. Сейчас сбегаю за пальто.
 
      «Миша» – был новым салоном красоты, специализирующимся на обслуживании деловых женщин. В большой приемной рядом с роскошными светлыми кожаными диванами стояли телефоны, факсы и даже компьютер – для тех дам, которые испытывали угрызения совести, жертвуя делами ради удовольствия оказаться в искусных руках вымуштрованного в Париже персонала.
      – Я не могу себе это позволить, – прошептала Джеки, когда их провели в одну из процедурных.
      – Не переживайте. – Сара вскарабкалась на массажный стол. – Пошлете счет Стивену.
      – Что?
      – Шутка. Сегодня я плачу. Джеки, я хочу расспросить вас о Фелисити Батерворт.
      – Да? Почему?
      Сара сделала глубокий вдох.
      – Я узнала, что Фелисити – моя мать. А Стюарт Харгривс был моим отцом. – На лице Джеки промелькнуло удивление, сменившееся печалью: она осознала, что смотрит на ребенка своей давно потерянной подруги.
      – Я сразу должна была догадаться, – наконец сказала она. – Я чувствовала в вас что-то знакомое, но всегда была слишком пьяна, чтобы понять, что именно. А теперь я будто снова вижу ее в молодости. Что же алкоголь сотворил с моими мозгами? Моя жизнь была…
      – Все в прошлом, – уверила ее Кейти. – Со спиртным покончено.
      – Прошлое никогда не кончается, от него не убежишь. Посмотрите на Сару.
      – Джеки, об этом мы поговорим в другой раз.
      Саре не терпелось разузнать о Фелисити, но не перекладывает ли она слишком тяжелую ношу на неокрепшую Джеки?
      – Я не возражаю. Единственный способ справиться с этим – поговорить. Спрашивайте все, что хотите.
      – Вы знаете, где она?
      Джеки покачала головой.
      – После ее исчезновения я ничего о ней не слышала.
      Сара не удивилась.
      – Что вы знаете о ней и Стюарте?
      – Фелисити была невестой Стивена и…
      Появились три массажистки, вскоре воздух наполнился ароматом косметических масел. Под ловкими руками массажистки Сара расслабилась, но вдруг ей в голову пришла отвратительная мысль: в ее жилах течет кровь женщины, когда-то связанной со Стивеном Пауэллом, и волшебный эффект массажа тут же пропал.
      – Джеки, вы сказали… – напомнила Сара, с ужасом ожидая ответа.
      – Они некоторое время были вместе и…
      Сара резко села, так перепугав массажистку, что та выронила бутылку с маслом.
      – О Боже! Неужели Стивен может быть моим отцом?
      Джеки рассмеялась.
      – Стивен стреляет холостыми.
      Кейти с любопытством уставилась на нее.
      – Он бесплоден?
      – Больше шансов забеременеть от теплого автобусного сиденья, – подтвердила Джеки, когда они перешли в следующую комнату.
      – Спасибо, Боже, за маленькие милости, – выдохнула Сара.
      – Морские водоросли или грязь? – спросила ассистентка.
      – Морские водоросли, – выбрала Кейти, ложась на кушетку.
      Джеки покосилась на банку с дурно пахнущей кашицей.
      – Я не буду экспериментировать. Грязь.
      – Мне тоже, – сказала Сара, понимая, что лично ей ничто не поможет расслабиться.
      Пока их тела покрывали коричневой и зеленой гущей, серьезный разговор был невозможен, и только когда их оставили в покое на сорок пять минут, Сара снова подняла больную тему.
      – Если Стивен встречался с Фелисити, то как в эту картину вписывается Стюарт?
      – У них начался роман, и в то же время у меня был роман со Стивеном.
      – А до этого со Стюартом?
      – Конечно, нет, – возмутилась Джеки. – Шестидесятые годы не были такими вольными. И я тогда любила Стивена по-настоящему. По крайней мере, вначале.
      – Простите. Стивен знал о беременности Фелисити?
      – Нет. Он бы мне сказал. Он постоянно о ней говорил.
      – Мне становится жарко в этом компрессе, – сказала Кейти. Сочувствуя обеим, она решила разрядить атмосферу, но Джеки уже невозможно было остановить.
      – Стивен был одержим Фелисити. Я всегда чувствовала себя чем-то вроде утешительного приза. Знаете, он с ума сойдет, когда узнает, что вы – ее дочь.
      – Но вы же ему не скажете?
      – Конечно, нет. Я вообще не желаю с ним больше разговаривать.
      – Правильно, – поддержала Кейти.
      – Как вы думаете, почему она исчезла? – спросила Сара. – Из-за беременности?
      – Ну… возможно, – ответила Джеки, поеживаясь. – Только было еще кое-что. Я уверена. Поговаривали… Я думаю, что Фелисити пристрастилась к наркотикам. Мне тяжело об этом говорить.
      Новый удар! Ее мать – наркоманка? Сара вспомнила простую, милую Джун и всем сердцем пожалела, что не она ее настоящая мать.
      – Это был только слух…
      Возвращение одной из косметичек прервало ответ Джеки.
      – Теперь, дамы, пройдите, пожалуйста, в душ.
      – Вы не могли бы оставить нас на несколько минут? – попросила Сара. – Я не думаю, что мы как следует прогрелись.
      Кейти подождала, пока девушка вышла.
      – Сара, оставь это. Хотя бы, пока мы здесь.
      – Пусть спрашивает, – сказала Джеки.
      – Стивен имел к этому отношение?
      – Я не знаю. Я никогда не видела, чтобы он принимал наркотики.
      – Он их только продает, – с горечью сказала Сара. Знал ли Стюарт о наркотической зависимости Фелисити? Может, именно поэтому он ненавидел Стивена и все, что касается наркотиков?
      – Я знаю, он – нехороший человек, но…
      – Нехороший? Вы и половины не знаете, – воскликнула Сара и посвятила Джеки в самые отвратительные факты, касающиеся Нэша, Ронни Фиретто и Леонела Пинто.
      Джеки совсем сникла.
      – Клянусь, я ничего не знала.
      Кейти скинула фольгу, которой была накрыта, и встала.
      – Сара, хватит. Чего ты этим добьешься? Зачем ты мучаешь Джеки?
      Но Сара уже разошлась.
      – И это не все. Стивен еще устраивает договорные матчи. В компании с неким Фрэнком.
      Вернулась косметичка.
      – Дамы, пожалуйста, пройдите в душ. У нас следующий сеанс.
      Кейти поспешно вышла из комнаты.
      – Простите, Джеки, – сказала Сара.
      Джеки коснулась ее плеча.
      – Ничего. Мне казалось, что только я страдала от этого подонка. Но вы сильнее меня. Вы его победите. Фелисити гордилась бы вами.
      Великодушие Джеки глубоко тронуло Сару.
      – Я не должна была так набрасываться на вас. Не знаю, что на меня нашло.
      – Забудьте, – улыбнулась Джеки. – Это Стивен так на вас действует.
      В соседней комнате сотрудница салона улыбнулась, не разжимая зубов, и спросила:
      – Гидро или душ?
      – Гидро, – сказала Кейти и через две минуты горько об этом пожалела. Процедура состояла в следующем: вы стоите голышом в конце облицованного кафелем помещения, и вас обстреливают из водяной пушки.
      Женщины завизжали, когда в них ударила мощная струя ледяной воды, но потом с благодарностью приняли ее, как передышку от мучительного разговора.
      Когда воду выключили, Кейти вдруг вспомнила подслушанный накануне разговор.
      – Ф-фрэнк! – воскликнула она, стуча зубами. – Вчера Стивен разговаривал по телефону с каким-то Фрэнком.
      – Ты думаешь, что с тем самым Фрэнком?
      – Скажем так: Стивен жаловался, что потерял сто тысяч из-за игрока, который слишком хорошо играл. Правда, имени игрока он не назвал.
      – Я просмотрю счет за телефонные разговоры. – Сара завернулась в полотенце. – Шансы пятьдесят на пятьдесят за то, что Стивен звонил сам. Когда это было?
      – Около десяти. Ты хочешь позвонить Фрэнку? Как ты узнаешь его голос?
      Сара вспомнила ту ночь в баре Нэша, когда Фрэнк дал ей деньги.
      – Узнаю.
      Дрожа от холода, женщины оделись, и их провели в парикмахерский салон. Сара не позволила модельерам даже дотронуться до своих волос и села в кресло возле столика с журналами. Кейти и Джеки усадили перед ярко освещенными зеркалами.
      – Чем вы красились? – брезгливо спросил дамский мастер высочайшего класса, растирая пальцами сухие посеченные волосы Джеки.
      – Цвет назывался «Огненный персик», – обиделась Джеки.
      – Придется убрать, – категорично объявил мастер.
      Джеки посмотрела на Кейти, ожидая поддержки.
      – А вы как думаете?
      – Я думаю, что рыжие волосы совсем вам не идут, – честно сказала Кейти.
      – Но Стивен… – Джеки умолкла и уставилась на свое отражение. – Я чуть не сказала, что Стивену так нравилось. А знаете, почему? Потому что я была больше похожа на Фелисити. Даже после ее исчезновения мне приходилось состязаться с ней. Я любила ее, но мне пришлось расплачиваться за ее исчезновение почти тридцать лет. Это несправедливо. Я не заслужила такого обращения! – Крупные слезы скатились по порозовевшим от процедур щекам, и Джеки повернулась к стилисту. – У вас есть салфетка?
      Он вручил ей салфетку и виновато сказал:
      – Если хотите, можете оставить этот цвет.
      Джеки высморкалась.
      – Нет. Я снова хочу стать шатенкой. – Для Джеки это был символический жест. Сменой цвета волос она прощалась с господством Стивена над собой. – Я развожусь с ним.
      – Сделаем это двойным разводом, – отозвалась Кейти.
      – Ты разводишься с Джозефом? – Сара вскочила. – Ты уверена?
      – Конечно, уверена, – сказала Джеки. – Вы же не хотите через десяток лет навещать ее в «Четырех временах года»?
 
      Антонио скормил Саре еще несколько кусочков дыни и слизнул сок с ее подбородка.
      – Я спала всего два часа, – зевнула Сара. – Это меня убьет.
      – Но какая изумительная смерть, – улыбнулся Антонио, целуя ее живот. Его губы парили над нежной кожей, чувственные ласки языка вызывали дрожь. Упиваясь изумительным предвкушением, Сара вздохнула и провела рукой по его густой черной шевелюре, ее спина изогнулась.
      – Не останавливайся. – Антонио знал ее тело как свое собственное, его язык двигался быстрее, глубже, отвечая на неистовство ее желания. Оргазм зарождался где-то в глубине, медленно распространяясь и охватывая все тело. Сара застонала. – Пожалуйста…
      Обессиленная, она откинулась на подушки, но Антонио поднял голову и улыбнулся.
      – Я еще не закончил.
      Он медленно подтянулся, пока они не оказались лицом к лицу, пригвоздил ее руки к кровати и вошел в нее. Сара закрыла глаза, наслаждаясь тяжестью его тела, сжала пальцами сильные плечи. Сначала он двигался медленно, но скоро уже не мог сдерживать страсть. Он вонзался в нее все глубже и глубже, вновь доводя до кульминации. Они содрогнулись одновременно.
      Сара потянулась с довольной улыбкой.
      – Ну какой из меня теперь работник?
      – Если бы я мог, то никогда не выпускал бы тебя из этой постели, – сказал он, покусывая ее сосок.
      – Я знаю.
      Всю прошедшую неделю Сара почти не появлялась в клубе, наслаждаясь своей любовью, черпая в ней силы перед грядущими испытаниями. Норман, чья профессиональная гордость не выдержала ее бристольского «исчезновения», попросил расторгнуть контракт. Как телохранитель мог защищать ее, если она почти все время оставляла его дома? Теперь у нее был Антонио, и она верила, что рядом с ним справится с чем угодно… даже со Стивеном. Антонио прав: иногда час бывает как жизнь.
      Антонио сел в постели, откинул волосы и взглянул на часы.
      – Я должен позвонить Флавио. Хотя из его молчания следует, что он еще не нашел Оскара.
      Сара ласково коснулась его плеча.
      – Он его обязательно найдет.
      – Это было бы так прекрасно. Мы втроем… а потом у Оскара появятся маленькие братья и сестры.
      Сара замерла. Она много рассказывала Антонио о своей жизни, но упустила самую главную деталь, все время убеждая себя, что еще не время. Хотя в глубине души она знала, что просто боится потерять его.
      – Я должна тебе кое-что сказать. Я хотела объяснить раньше, но не могла выбрать подходящий момент. Нет, это неправда. Правда – в том, что я до смерти боялась, но больше не могу скрывать.
      В его черных глазах вспыхнула тревога.
      – Что ты имеешь в виду?
      – Я не хотела обманывать тебя; в конце концов, мы так недавно знаем друг друга…
      Он схватил ее за руки.
      – Сара, в чем дело? Скажи мне.
      – После той автомобильной аварии… у меня никогда не будет детей.
      Она вглядывалась в его лицо, желая увидеть первую реакцию. Даже если потом он постарается скрыть свои истинные чувства, этот первый взгляд скажет ей все, что необходимо знать.
      – О, Сара, Сара. – Он притянул ее к себе, и в его глазах не было ничего, кроме любви и сострадания…
      – Если ты не хочешь…
      Антонио лишь крепче обнял ее.
      – Я люблю тебя. Больше мне нечего сказать.
      – Ты мечтаешь о семье, – заплакала Сара, орошая слезами его грудь.
      – Больше всего на свете я хочу тебя. Да, я действительно хочу семью, и у нас будет семья, когда я найду Оскара. – Он стал укачивать ее, как ребенка. – Все будет хорошо, вот увидишь.
      Его близость утешала, но слова вызвали новую бурю слез. Сара зарыдала, оплакивая свое несостоявшееся материнство. Все ее счастье зависит от того маленького мальчика. А если Антонио не найдет его? Что тогда? Смогут ли они вдвоем остаться семьей?
      Зазвонил телефон, и она зажала уши ладонями.
      – Не надо!
      Антонио потянулся к телефону и прежде, чем Сара успела остановить его, поднял трубку.
      – Где эта корова, моя жена?
      – Стивен? Вы?
      Сара выхватила трубку и бросила ее на рычаг, но было уже поздно. Стивен услышал голос Антонио.

      На следующий день Сара приехала в клуб, все еще встревоженная телефонным звонком Стивена. Она хотела, чтобы он знал о ее личной жизни как можно меньше: незачем давать ему в руки новое оружие. Она представила, как – со слов Стивена – распишут ее «роман» «Новости» и как потом придется отбиваться от репортеров.
      Зазвонил телефон на ее столе.
      – Алло. Сара Мур.
      – Неужели это действительно ты? – раздался знакомый голос с американским акцентом.
      – Джей!
      – Единственный и неповторимый. Как дела?
      – Ну, я теперь миллионерша, хозяйка футбольного клуба, хотя об этом ты должен знать, раз умудрился выследить меня. – Сара засмеялась и за следующие десять минут рассказала о главных событиях последних лет. Джей время от времени прерывал ее рассказ изумленными возгласами.
      – Похоже, ты совершила мягкую посадку. Я рад, что у тебя все хорошо. Ты это заслужила. Послушай, у меня отличные новости. Поэтому я и позвонил. Насчет Билла… или скорее той аварии. Водитель грузовика наконец признал, что виноват в катастрофе и в смерти Билла. Он был пьян и заехал на встречную полосу. Ты ни в чем не виновата, Сара. – Джей замолчал в ожидании ответа, но не дождался. – Сара, ты меня слышишь?
      – Да. У меня, кажется, шок. Почему он признался только сейчас? Прошло столько времени.
      – Похоже, он обрел веру в Бога и хотел очистить душу.
      – Послушай, Джей, спасибо, что позвонил. Мне нужно время, чтобы переварить твои новости. Я перезвоню тебе на следующей неделе, хорошо?
      – Никаких проблем. Береги себя.
      «Я не виновата. О, Билл…»
      Ее мысли были прерваны знакомым голосом.
      – Луиза сказала, что вы срочно хотите меня видеть.
      – Заходите, Рег, и закройте дверь.
      – Что случилось?
      – Ну, это… довольно деликатное дело.
      – Неужели парни взялись за старое? Я им каждый день повторяю: если еще хоть одна девица заявится сюда и скажет, что они все были с ней в спальне, я…
      – Нет, совсем не это, – поспешно сказала Сара. – Это касается Стивена. Если бы я могла справиться сама, я бы…
      – Выкладывайте, девочка.
      – Я понимаю, что прошу слишком много, но необходимо обыскать кабинет Стивена и найти доказательства того, что он владеет офшорными компаниями.
      – Офшорными?
      – Адреса типа Лихтенштейна или островов в Ла-Манше. Скажем так: любой иностранный адрес. Плюс любые документы с указанием его банковских счетов. То есть все, что не предназначено для чужих глаз.
      Рег присвистнул.
      – Непростое задание.
      – Послушайте, вы не должны его выполнять. Я пойму, если вы откажетесь. Я бы сама все сделала, но я и близко не могу подойти к его кабинету.
      Рег подумал немного.
      – Это поможет вам избавиться от него?
      – Очень надеюсь.
      – Тогда я это сделаю.
 
      Антонио зашнуровал бутсы и натянул футболку. Команда отправилась на поле, и он уже собирался покинуть раздевалку, когда чья-то рука вцепилась в его плечо.
      – Не так быстро, приятель. Поговорим. – Пальцы Стивена сжались еще крепче.
      – Отпустите.
      Антонио отмахнулся от Стивена как от насекомого.
      Лицо Стивена перекосилось от ярости, но он понимал, что бразилец гораздо сильнее. Да и нет нужды в грубой силе, у него есть другой козырь.
      – Помнишь наш разговор? Ну, так этот день настал. Сегодня ты не забьешь ни одного гола и постараешься заработать пенальти, слышал?
      – Нет!
      Стивен ухмыльнулся.
      – Ладно. Я сформулирую иначе. Если ты забьешь, твоя стерва пострадает, я не шучу…
      Антонио бросился на Стивена и, схватив за воротник, оторвал от пола. Их лица оказались на одном уровне, мыски туфель Стивена едва касались пола.
      – Если с Сарой что-нибудь случится, клянусь, я убью вас собственными руками.
      На лбу Стивена выступили капли пота.
      – Ничего не случится, если сделаешь, как тебе говорят.
      Антонио сжал пальцы, и Стивен чуть не задохнулся.
      – Я предупреждаю вас.
      Стивен презрительно рассмеялся ему в лицо.
      – Тебе придется иметь дело не только со мной. И если ты немедленно меня не отпустишь, она точно пострадает. Теперь убери от меня свои грязные лапы, даго.
      Антонио пришлось подавить гнев и отпустить Стивена.
      – Вот так-то лучше. – Стивен поправил одежду. – И передай ей: пусть не сует нос в чужие дела. Или кто-нибудь укоротит его. – Антонио занес кулак, но Стивен увернулся и выскочил в коридор. – Даже не думай идти в полицию, у меня там все схвачено, – бросил он через плечо.
      Антонио стукнул кулаком по металлическому шкафчику. Что делать? Он знал от Сары, как опасен этот человек. Стивен, не задумывая, разделается с ней или подошлет своих головорезов. Образ Сары, избитой и окровавленной, мелькнул в его мозгу. Он не переживет, если с ней что-то случится по его вине.
      – Антонио, сколько тебя ждать? – крикнул Рег.
      Антонио взглянул в зеркало. Его лицо было мертвенно бледным. Выбора у него нет.
 
      Сара шла к воротам стадиона, приветствуя всех встречных. Продавцы программ улыбались в ответ, довольные неожиданным вниманием руководства. В толпе слышалось ее имя.
      – Привет, Сара!
      – Спасибо за Нэвеса.
      – Вы спасли команду, – высокопарно сказал какой-то маленький мальчик.
      Сара улыбнулась. По иронии судьбы, ее благодарили за то, что сделал Стивен.
      Не успела она оглянуться, как ее окружили подростки, одетые в форму «Камдена».
      – Поцелуйте меня, – хихикнул один из них.
      Сара послала ему воздушный поцелуй – на зависть всем мужчинам в радиусе пятидесяти метров.
      – Спасибо за поддержку, ребята, но мне пора.
      Несколько минут спустя она подошла к полю, вдыхая свежий зимний воздух и наслаждаясь видом и звуками переполненного стадиона.
      – У вас полно обожателей, детка, – крикнул Рег, начиная свою знаменитую пробежку перед матчем.
      Сара засмеялась.
      – Как вы оцениваете наши шансы?
      – Трудно сказать. С тех пор как вы встали во главе клуба, парни здорово приободрились. И Нэвес в отличной форме.
      – Хорошо. – Сара понизила голос. – А как продвигается второе наше дело?
      – Пока не представился случай, но я сделаю, обещаю, – сказал Рег, оглядываясь на директорскую ложу, куда только что вошел Стивен со своими приспешниками.
      – Мне лучше присоединиться к ним. Желаю удачи!
      Сара заняла свое место в ложе, старательно игнорируя присутствие Стивена. Ее охватила гордость, когда под приветственный рев толпы на поле выбежал Антонио, но на его лице не было обычной ответной улыбки. Может, он волновался перед решающим матчем, но никогда она не видела его таким озабоченным.
      Игра началась, и Сара заскрежетала зубами, когда Кантона, французский нападающий, пробежал с мячом почти все поле, легко обойдя защитников «Камдена», словно только что выползших из постели.
      Росс Хейвуд, вратарь «Камдена», поливал бранью защитников, и, видимо, это помогло. Лес Саттон, обманным финтом отняв у француза мяч, передал его Антонио. Бомбардир с изумительной ловкостью промчался по полю к воротам противника.
      Сара вскочила со своего места.
      – Вперед, Антонио!
      Стивен бросил на нее испепеляющий взгляд.
      Бразилец ловко обвел одного противника, другого… размахнулся. Но мяч пролетел в нескольких метрах от ворот.
      – Нет! – вскрикнула Сара.
      После разноса, устроенного Регом в перерыве, «Камден» бросился в атаку и впервые действовал, как слаженная команда. Хейвуд превзошел сам себя, отразив одиннадцатиметровый. Единственным слабым звеном в этой цепи был Антонио, не забивший еще два верных гола.
      За пять минут до конца матча Антонио ударил Кантону по коленям. Рефери засвистел, указывая на катающегося по земле француза.
      Болельщики «Камдена» взорвались, как и добрая половина команды, окружившая судью. Но рефери был неумолим и назначил пенальти.
      Сара опустила голову и подняла ее только тогда, когда рев трибун подтвердил ее худшие страхи. Со счетом один – ноль победили гости.
      После матча Сара попыталась пробиться в раздевалку, но на нее набросились репортеры. Она сама когда-то была частью этой толпы, только теперь оказалась в ее центре: ей в лицо совали камеры и микрофоны, ее толкали и засыпали вопросами.
      – Мисс Мур, каковы ваши дальнейшие планы?
      – …игрока, как Нэвес?
      – Вы намереваетесь потратить…
      – …вы и Стивен Пауэлл…
      – …случилось с Нэвесом сегодня?
      – Достаточно, – крикнула Сара, перекрывая шум. – Не все сразу. По одному.
      – Что сегодня случилось с Нэвесом? Вероятно, вы разочарованы.
      Сара не заметила, кто задал вопрос.
      – Конечно, я разочарована результатом, но, как вы все знаете, даже у лучших бывают неудачные дни.
      – Это правда, что вы отняли у Рега Боудена право выбирать игроков? – агрессивно продолжал все тот же репортер.
      Сара огляделась, но Рега нигде не было видно.
      – Нет, и я не верю, что вы получили эту информацию от Рега. – Сара умолкла, ожидая возражений, но все молчали. – Я думаю, что в вашем деле есть люди, которые до смерти боятся вмешательства женщин… конечно, если они не подают чай или не продают вам историю о ночи любви с известным футболистом.
 
      – Ты уверен, что секс тебе не повредит? – задыхаясь, спросила Сара. Если бы Антонио задал этот вопрос ей, она уверенно ответила бы «да». Его любовь с каждым днем делала ее все сильнее, наполняла жизнь новым смыслом. – Я имею в виду те несколько промахов, что ты допустил в субботу. – Она шутливо погрозила ему пальцем. – Пожалуй, придется пересмотреть твой контракт. На следующую игру Рег хочет поставить тебя в запас.
      Улыбка Антонио погасла.
      – У всех бывают неудачные дни. Никто не совершенен.
      Антонио сказал Регу, что, вероятно, слишком рано вышел на поле после травмы, но это не решало его проблему. Что он скажет на следующей неделе? И на следующей?
      Сара приподнялась.
      – Я знаю. Я просто пошутила. Что случилось?
      – Ничего, – неубедительно сказал он, вылезая из постели. Как сказать ей правду и не подвергнуть ее опасности? Он полюбил ее не только за красоту, он восхищался ее мужеством, силой духа. Она не отступит перед Стивеном, и чем это кончится? Вдруг он снова мысленно увидел ее лежащей без сознания, в крови. Он должен защитить ее.
      – Стивен что-нибудь говорил тебе после матча?
      – Почему ты спрашиваешь? Нам с ним не о чем разговаривать.
      Сара удивилась его горячности.
      – Что с тобой?
      – Я… мне не нравится, как он с тобой обращается. – Антонио натянул спортивные брюки, стараясь не смотреть ей в глаза. Она сразу поняла бы, что он лжет. – Я бы хотел избавить тебя от этого.
      – Не волнуйся. Все будет хорошо. – Ей нравилась его забота, но она не хотела, чтобы он слишком волновался. – Иди сюда. – Она похлопала по одеялу.
      Антонио посмотрел на нее. Она улыбалась, приглашала его обратно в постель, и он больше всего на свете хотел снова почувствовать ее тело рядом со своим. Но в этой постели не должно быть лжи. Ему пришлось бы сказать ей правду.
      – Я думаю, мне надо пробежаться, – сказал он, выходя из спальни.
 
      В субботу утром за два часа до начала матча, запыхавшийся Рег ворвался в кабинет Сары.
      – Я их достал.
      – Неужели получилось?
      Рег протянул пачку документов.
      – Надеюсь, это то, что надо, девочка.
      – Лучше бы их скопировать. Рассмотрим позже.
      Сара выглянула из кабинета, убедилась, что коридор пуст, и поманила Рега.
      – Идемте.
      Закладывая бумаги в ксерокс, она заметила, как дрожат руки. Часть документов прошла нормально, но затем аппарат заклинило. Сара подняла крышку. Все оригиналы скомкались. Бисеринки пота выступили над ее губами: запах жженой бумаги мог привлечь внимание к ее занятию. Она вынула документы, расправила их и попробовала снова. На этот раз все получилось, и вскоре в ее руках была аккуратная стопка копий. Она поспешно сунула их в конверт и отдала оригиналы Регу.
      – Вы сможете вернуть их незаметно?
      – Надеюсь, но лучше постойте на страже.
      С бешено колотящимся сердцем Сара стояла в конце коридора, прислушиваясь к звукам, которые могли бы возвестить о приближении Стивена, и вскоре, к своему ужасу, услышала в отдалении его фальшивое насвистывание.
      – Черт, – пробормотала она, бросившись по коридору в направлении свиста, завернула за угол и с разбега налетела на своего противника.
      – Смотри, куда прешь!
      – Прости, Стивен. Я как раз искала тебя.
      Вообще-то за последние недели она и двух слов ему не сказала, но сейчас необходимо было любыми средствами задержать его.
      Стивен подозрительно взглянул на нее.
      – Зачем?
      – Э… я просто хотела…
      Она крепче прижала к груди обличительный конверт.
      – Давай скорее. Мне некогда.
      – Не думаешь ли ты, что нам следует избавиться от Дика Давенпорта?
      Стивен удивился.
      – С чего это вдруг ты со мной советуешься? Ты не успела здесь появиться, как все стала делать по-своему. Уйди с дороги, черт побери! – Он попытался протиснуться мимо, но Сара не пустила, прикидывая, сколько времени необходимо Регу.
      – Послушай, нам же приходится работать вместе. Неужели мы не можем держаться в рамках приличий?
      Стивен плюнул ей в лицо и рассмеялся.
      – Вот так?
      Сара даже не моргнула. Спокойно, не двигаясь с места, она вытерла щеку.
      – Ты хочешь сказать, что мы не проведем вместе Рождество?
      – Прочь с дороги!
      Услышав приближающийся скрип кроссовок тренера, Сара вздохнула с облегчением. Рег прошел мимо, коротко кивнув им. Очень вовремя. Еще немного, и Стивен накинулся бы на нее с кулаками.
      Вернувшись в свой кабинет, Сара заперла дверь и разложила на столе документы: компьютерные распечатки счетов, банковские извещения, какие-то письма. Ей в глаза бросилась копия письма, отправленного компании «Адмирал» на остров Гернси. Письмо касалось нескольких домов, арендованных Стивеном, и было подписано Робином Рипли. Сара даже не удивилась, обнаружив среди недвижимости бар «У Микки», правда, переименованный в «Черри».
      Вдруг ее осенило. Адмирал – бабочка. Совпадение или признак одержимости Стивена ее матерью? Неужели за тридцать лет его чувства не изменились? Не желая думать о связи своей матери с этим человеком, Сара стала разбирать распечатки счетов компании «Борболета». Название показалось знакомым. Сара повторила его вслух. Не помогло.
      В следующей распечатке оказалась информация о доходах за продажу входных билетов. Должно быть, Рег прихватил их по ошибке. Вдруг ее внимание привлек клочок бумаги: копия налоговой декларации. В ней не все было понятно, так как часть текста закрывала записка, которую, видимо, забыли открепить при копировании. Сара прищурилась, пытаясь разобрать почерк Адриана Феллоуза, затем снова взглянула на декларацию и выругалась.
      Стивен сдавал в налоговую инспекцию информацию не обо всех турникетах. Выручка от продажи полутора тысяч билетов попадала прямо в его карман.
      В коридоре послышались шаги и свист, который ни с чем невозможно было спутать. Сара с трудом подавила желание наброситься на Стивена и припереть его к стенке найденными доказательствами. Нет. Сначала надо выяснить полный масштаб махинаций. Возмездие подождет еще несколько дней и станет только слаще.
      К ее разочарованию, нигде не было упоминаний о Фрэнке и, следовательно, о махинациях с матчами. Вероятно, все эти сделки устраивались устно. Вот счета клубного магазина – совсем другое дело.
      Заведующий магазином Фред Сэмсон заказал товаров на четыреста тысяч фунтов, то есть продажа должна составлять около восьмисот тысяч, но в документах стояла цифра – двести тысяч. Сара недавно заходила в магазин, и он был практически пуст. Она уже решила позвонить поставщикам и проверить в чем дело, но быстро поняла, что это бессмысленно. Фирма называлась «Махаон». Снова бабочка! Это постоянное напоминание о Фелисити действовало на нервы, и у Сары возникло неприятное предчувствие, что ее мать как-то замешана в дела Стивена. Может, бросить расследование? Разве мало ей уже обнаруженных ужасов? Наркоманка и распутник – хорошенькие же у нее корни.
      Сара взглянула на часы и убрала документы. Матч вот-вот должен был начаться.
 
      Сара поднималась по лестнице в директорскую ложу, улыбаясь во весь рот. Наконец-то она нашла то, что хотела: скоро она избавится от Пауэлла и сможет превратить «Камден» в процветающее предприятие. И, может быть, Антонио получит новости об Оскаре. Все так чудесно. Ей хотелось расцеловать Стивена за его глупость.
      Но то, что ожидало ее наверху, стерло с ее лица улыбку: на руке Стивена висела Мэгги Лоуренс.
      – Сара, – замурлыкала она, – как приятно тебя видеть.
      Казалось, все, находящиеся в ложе, затаили дыхание, ожидая ответа Сары, но она ничего не смогла придумать.
      – Язык проглотила? – спросил Стивен, сжимая талию Мэгги.
      Надо отдать Мэгги должное, она смутилась, и Сара заметила, что бывшей подруге не очень приятны прикосновения Стивена. Она покачала головой, не веря своим глазам. В последний раз они виделись в тот ужасный день в доме Кристофера, но тогда Сара была в таком состоянии, что не заметила дальнейших ухудшений в облике Мэгги.
      На первый взгляд модная стрижка и нарядный облегающий комбинезон производили впечатление, но при ближайшем рассмотрении Мэгги выглядела ужасно. Она была болезненно худа, ее тело – не более чем конструкция из выпирающих во все стороны костей, и вся косметика мира – а на Мэгги была немалая ее часть – не могла бы скрыть результатов бесконечных усилий по снижению веса.
      Несмотря на непростительную жестокость Мэгги, Сара почувствовала лишь жалость. Эта издерганная, похожая на костлявую птицу женщина была явно душевно больна, и серьезно.
      – Я не знала, что ты – футбольная болельщица, – наконец сказала Сара.
      Именно этого ждала Мэгги. Именно в этом она могла одержать верх над Сарой.
      – Я здесь не ради футбола. Я здесь ради Стивена.
      – Что?
      Стивен внес ясность, обхватив Мэгги за тощий зад.
      – Я поменял Джеки на модель помоложе. Что скажешь?
      Помня о почти тридцатилетних страданиях Джеки, Сара не могла пожелать подобного никому, даже Мэгги.
      – Мэгги, пожалуйста, не делай этого, – тихо сказала она, – даже для того, чтобы досадить мне. Встречаться со Стивеном Пауэллом? Даже ты не можешь ненавидеть себя так сильно.
      Мэгги смутилась. Она ожидала, что Сара начнет визжать, кричать, даже залепит ей еще одну пощечину, но Сара испортила все своей жалостью. Мэгги взглянула на Стивена. Какого черта она так унижает себя?

      Каждый свободный час Сара теперь посвящала изучению документов, украденных у Стивена. Ей не терпелось разоблачить его махинации как можно быстрее, к тому же появление на сцене Мэгги предвещало его новую атаку.
      По каждой упомянутой в документах компании Сара заказывала информацию в Реестре, и ничего нового на «Адмирал» не обнаружила, зато Робин Рипли оказался директором еще одной фирмы – «Уинлок». Никакой связи со Стивеном не прослеживалось, и с «Борболетой» она тоже потерпела неудачу.
      Вечером Сара разложила на кровати копии компьютерных распечаток «Борболеты». Теперь, когда Антонио жил с ней, спальня стала центром дома. Здесь они работали, ели, спали и, самое главное, занимались любовью.
      Внизу распечатки была колонка цифр и слов, очевидно, суммы денег и названия фирм, в основном иностранных.
      Антонио подошел к Саре, начал целовать ее волосы, и она ласково оттолкнула его.
      – Не сейчас, я еще не разобралась.
      – Я тревожусь о тебе, – сказал он, поглаживая ее шею.
      – М-м, как приятно. Что тебя тревожит?
      – Твоя решимость уничтожить Пауэлла. Почему бы не оставить его в покое? Ты все равно управляешь клубом. – Это было большее, что он посмел сказать.
      Сара подозрительно взглянула на него.
      – Несколько дней назад ты сказал, что ненавидишь Стивена. Что вдруг изменилось?
      Антонио отошел к окну и уставился на ночное небо. Он не знал, что хуже: рассказать Саре все и подвергнуть ее риску или продолжать лгать, давая ей повод для сомнений. Но, если сказать правду, Стивен убьет ее, и это единственное, в чем Антонио не сомневался.
      – Все, что ты рассказывала мне о нем… Что, если он попытается снова натравить на тебя головорезов? – Антонио повернулся к ней. – Сара, я не смогу вынести, если потеряю тебя. Моя жизнь, это…
      Сара расслабилась. Все ее подозрения мгновенно испарились, но она заметила, что оскорбила Антонио, и поклялась, что в последний раз позволила сомнениям затуманить свой мозг.
      – Ты не потеряешь меня… Лучше иди сюда и поцелуй меня.
      Антонио вернулся к постели и наклонился, чтобы убрать бумаги.
      – Вот черт!
      – В чем дело?
      Сара заглянула через его плечо.
      – Это название, «Борболета». Это бразильская компания по продаже недвижимости, которая сравнивает с землей бедные кварталы. Но почему она здесь?
      – «Борболета»? Это имеет какой-нибудь смысл? – спросила Сара, уже зная ответ.
      – В переводе с португальского – бабочка.
      – Ты понимаешь, что это значит? – Сара задрожала от возбуждения и обняла Антонио. Тайна его перехода в «Камден» раскрылась. Как она могла подозревать его в нечестности? – Я всегда говорила, что с твоим переходом что-то нечисто.
      – Сара, в последний раз…
      – Нет, послушай меня. «Борболета» – еще одна из компаний Стивена… – Неприятная мысль мелькнула в ее мозгу. Это бразильская компания. Что, если Фелисити как-то связана с ней? Нет, глупости. Бабочка давно упорхнула от Стивена. Как она может управлять его компанией? – Стивен хорошо заработал на твоем переходе, я в этом уверена, но есть еще кое-что. Тебе не кажется подозрительным то, что это одна из фирм, против которой ты выступал?
      Лицо Антонио гневно вспыхнуло.
      – Подонок! Я разберусь с ним.
      Сара вцепилась в него.
      – Антонио, нет. Ни в коем случае. Он станет докапываться, откуда у тебя информация.
      Если она права и трансферт Антонио организовали его враги, его жизнь подвергается в Лондоне не меньшему риску, чем в Бразилии. Но это не остановит Антонио. Надо убедить его, что она сама в опасности.
      – Я не скажу ему, – сказал Антонио, освобождаясь от нее.
      Сара спрыгнула с кровати и поспешила за ним.
      – Пожалуйста, вернись!
      – Я должен это сделать, – процедил Антонио сквозь сжатые зубы и сжал кулаки. – Этот человек причинил страдания тысячам людей.
      Он сбежал вниз по лестнице, Сара бросилась за ним. Уже у двери она обогнала его и преградила дорогу.
      – Успокойся.
      – Ты не представляешь, сколько несчастья принесла «Борболета».
      – И ты хочешь увеличить их? – в панике вскрикнула она и вдруг прижала ладонь ко рту. – О, мой Боже! Я вспомнила. Мы с Джеем собирали материалы на Леонела Пинто для «Глоб»…
      – Пинто! А при чем тут этот ублюдок?
      – Мы выяснили, что через «Борболету» отмывались наркоденьги, но так и не смогли это доказать. И знаешь, кто помогал мне? Стюарт! Я знала, что Стивен покупал наркотики у Пинто, но не знала, что их связи гораздо шире.
      Антонио протянул руку к замку.
      – Сара, пожалуйста, пропусти меня.
      – Не ходи к нему, пожалуйста, – взмолилась она. – Не сегодня. Останься со мной. Мне страшно. Мы во всем разберемся завтра, но сегодня…
      Антонио смягчился.
      – Хорошо, я останусь.
 
      Когда утром Сара проснулась, Антонио рядом не было. Она в панике гнала автомобиль, ожидая худшего, и, подъехав к клубу, решила немедленно позвонить в полицию. Конверт с компрометирующими Стивена документами лежал на пассажирском сиденье. Она проклинала себя за глупость. Почему она не передала их в полицию, как только они попали ей в руки? Неужели из-за желания разоблачить Стивена она подвергла опасности Антонио?
      Выйдя из машины, Сара заметила направлявшегося к зданию Стивена. Она побежала за ним и догнала, когда Стивен входил в свой кабинет.
      – Где он? – задыхаясь, выкрикнула Сара.
      Стивен спокойно уселся за свой письменный стол.
      – Как я понимаю, интересуешься своим любовником?
      – Где он?
      – Если он не круглый идиот, то с какой-нибудь другой пташкой.
      – Я знаю, что он собирался утром к тебе.
      Пожимая плечами, Стивен развернул газету.
      – Может, да, а может, и нет.
      Сара вырвала газету из его рук.
      – Я знаю… – она умолкла. Какой в этом смысл? Бросив на стол конверт, она сказала – Взгляни на это.
      – Ну, ну, ну. Поздравляю, мисс Марпл, вы раскрыли это дело.
      Сара наклонилась к нему.
      – И даже не думай рвать, это копии.
      Стивен выглядел совершенно равнодушным.
      – Ну и что? Что ты собираешься с этим делать?
      – Пойти в полицию. Тебе конец, Стивен.
      Стивен расхохотался.
      – Я так не думаю. Когда пойдешь в полицию, тебе придется донести и на своего бразильского любовничка.
      Сара решила, что он блефует.
      – О чем ты говоришь?
      – Ты же не думаешь, что в субботу он был не в форме? Он, как и я, знает, где можно заработать хорошие деньги.
      Сара не поверила ни слову.
      – Антонио «сдал» матч? Ты серьезно думаешь, что…
      Стивен открыл ящик и бросил ей чековую книжку.
      – Я не думаю, я знаю. Я перевел деньги на его банковский счет.
      Сара посмотрела на корешки чеков. Согласно последнему Антонио было заплачено двести тысяч фунтов… со счета «Уинлока».
      – Ну и что? На корешке можно написать что угодно.
      – Ты права. А как насчет этого? – Стивен достал банковскую книжку Антонио. – Только Нэвес мог открыть счет на свое имя. Его знают в лицо, и многие его видели. Если тебе нужны еще доказательства, у меня они есть.
      Все поплыло перед ее глазами. Стивен – лжец, но банковская книжка неоспоримым доказательством лежала перед ней. И у Антонио не было никаких причин для плохой игры в ту субботу. И почему он хотел, чтобы она оставила Стивена в покое? Ради ее безопасности или потому, что боялся того, что раскроется его ложь?
      – Ты лжешь. Антонио никогда бы не…
      Как она может отстаивать невиновность Антонио на основании его заверений в любви? У нее были подозрения, но она так отчаянно хотела поверить ему, что позволила себе обмануться. Даже если он любит ее, что с того? Джун тоже любила ее. И Стюарт. Это не помешало им лгать ей.
      Стивен торжествовал.
      – Ты считала себя такой умной, разоблачая Микки, Ронни, потом меня. И ты всегда знала, что существует связь с Бразилией, не так ли?
      – Это был Пинто.
      – И Нэвес.
      – Нет!
      Антонио пришел в ярость, узнав о связи «Борболеты» с его контрактом. Но, может, это был не гнев, а страх? Может, он испугался, что она слишком близка к истине?
      – Ты идешь на поводу у своей похоти, – ухмыльнулся Стивен, – как любая другая женщина. Катись в полицию, если хочешь, но я потащу за собой Нэвеса.
 
      Антонио ждал Сару в ее кабинете. Должно быть, он знал, что происходило у Стивена. Какого же дурака она снова сваляла.
      – Убирайся, – сказала она безжизненным голосом. – Убирайся из этой комнаты и из моей жизни.
      – Сара, выслушай меня. – Он хотел взять ее за руку, но Сара отмахнулась. – Это не то, что ты думаешь.
      – Ты «сдал» тот матч? – спросила она. Впервые за то короткое время, что она знала Антонио, он не вызывал в ней никакого эмоционального отклика. Ничего не осталось, все перегорело.
      – Да, – тихо сказал он.
      – Убирайся!
      – Меня подставили. – Его темные печальные глаза смотрели на нее в упор. – Я сделал это, потому что Стивен пригрозил разделаться с тобой. Я не брал никаких деньги, поверь мне.
      – Я больше не знаю, чему верить. – Сара обхватила голову руками. – Ты обещал не лгать мне. Но у Стивена банковская книжка с твоим именем. Он может доказать, что ты открыл счет. Он сказал, что ты связан с Пинто, с игорным синдикатом.
      – И ты веришь ему больше, чем мне? Я никогда не лгал тебе.
      – Лгал. Я спрашивала тебя о том матче, и ты сказал, что у тебя был неудачный день.
      – Я думал, что он убьет тебя.
      – Твоя ложь убивает меня! – сказала Сара, борясь с подступающими слезами. – Я доверилась тебе. Несмотря на то что случилось со мной, я была готова рискнуть еще раз. Ну, поздравляю. Ты сделал из меня самую большую идиотку на свете.
      – Сара, я люблю тебя.
      Антонио попытался притянуть ее к себе. Его слова не пробивали ее броню, но его тело скажет ей больше слов.
      – Не прикасайся ко мне! – зашипела она. Как он смеет думать, что так просто все уладит! – Уходи. Немедленно.
      – Но, Сара…
      – Уходи! Уезжай. Возвращайся в Бразилию.
      Она не могла отдать Антонио в руки полиции, но пока он остается в Англии, Стивен будет манипулировать ею. Она оперлась о подоконник, следя за первыми каплями дождя, падающими на пожарную лестницу.
      – Я освобождаю тебя от твоего контракта. С этого момента ты больше не играешь за «Камден».
 
      Кейти прикрыла ладонью телефонную трубку.
      – Это опять Антонио.
      – Скажи ему, что меня нет.
      – Он звонит из аэропорта.
      Какой сюрприз! После разговора со Стивеном и Антонио Сара не ездила в клуб и не подходила к телефону. Антонио передавал послания через Кейти, клялся остаться в Англии, пока не вернет ее. Не прошло и двух недель, а он уже в аэропорту! На его счастье, у Бразилии нет договора с Британией о выдаче преступников.
      – Мне все равно.
      Кейти слушала Антонио, и ее лицо становилось все мрачнее.
      – Сара, ты должна поговорить с ним. Он сказал, что обнаружили тело мальчика, и это может быть Оскар.
      Сара вскочила, выхватила у Кейти трубку и бросила ее на рычаг.
      – Откуда мне знать, что это не очередная его ложь? – сказала она, выходя в зимний сад.
      Несмотря на холод снаружи, в саду было влажно и душно, по стеклянным стенам стекали струйки сконденсировавшейся влаги. Сара бросила на плетеный диван пеструю подушку и села, подобрав под себя ноги. Она старалась не думать о мальчике, чье мертвое тело нашли на грязной улице.
      Через несколько минут появилась Кейти с бутылкой и сладкими пирожками на подносе.
      – Выпьешь джин? – Она поставила поднос на низкий деревянный столик и подтащила к нему плетеное кресло. – Обожаю этот сад. Как в тропиках.
      Сара свирепо посмотрела на нее.
      – Как в Бразилии, ты хочешь сказать?
      – Надо было поговорить с ним. Тебе стало бы легче.
      – Не хочу ни видеть, ни слышать его.
      – Врешь, – сказала Кейти, заметив между диваном и стеной несколько пустых винных бутылок, и откусила пирожок. Горячая начинка обожгла ей язык.
      – Кейти, ты пришла мучить меня?
      – Я пришла тебя подбодрить. – Кейти кивнула на пирожки. – Я сама их пекла. С изюмом и миндалем.
      Сара налила себе джина и подняла бокал.
      – Веселого Рождества!
      – Для Джун Рождество не будет веселым. – Кейти бросила на стол скомканную поздравительную открытку. – Это было в мусорном ведре.
      – Ты всегда копаешься в чужом мусоре? – спросила Сара, хватая открытку и разрывая ее на мелкие кусочки.
      – Господи, я просто чистила противень! Ты хоть прочитала ее прежде, чем выбросить?
      – Нет.
      – Тебе все равно, как она себя чувствует? Она живет на успокоительных.
      – Она написала это в рождественской открытке? Очень весело. И несли они дары – золото, благовония и валиум.
      Кейти покачала головой.
      – Сара, я никогда раньше не замечала, но ты, когда выпьешь, становишься очень злой. Конечно, она этого не написала, она мне это сказала.
      – Ты разговаривала с Джун?
      – Да, я разговаривала с твоей матерью. Может, ты и не думаешь о ней, но она из-за тебя с ума сходит. И я тоже.
      Сара потрогала пирожок, но оставила его на подносе. Неужели ей никогда не суждено праздновать Рождество, как все нормальные люди? Несколько лет этот праздник омрачался воспоминаниями о смерти Билла, а теперь ко всему присоединился Антонио.
      – Нечего волноваться, я в полном порядке.
      – Нет, ты не в порядке. Я тебя знаю. Когда тебе плохо, ты спасаешься работой. Но, когда все действительно ужасно, ты уходишь в себя. Как случилось после смерти Билла. Как происходит сейчас. Сара, почему ты не возвращаешься в офис?
      – Рождество. Все отдыхают в Рождество.
      Кейти никогда не видела Сару такой раздражительной. Очень на нее не похоже.
      – Жаль, что Стивен так не считает. Сара, ты нужна в «Камдене». Ты почти поймала его.
      – Дай мне пару дней, а?
      Она отдаст документы полиции… в свое время. Теперь некуда спешить. В тот момент, когда Антонио ступил на трап самолета, у нее ничего не осталось в жизни.
      – Мэгги все время торчит в клубе. Мы сцепились сегодня утром. Она заявила, что я опять у тебя под каблуком.
      – Может, это правда, – равнодушно пожала плечами Сара. – А ты что ответила?
      – Я сказала, что меня, наверное, в последний раз волновало ее мнение, когда у нее в последний раз были месячные.
      – И ты называешь злой меня?
      – Она сама напросилась. – Кейти взглянула на подругу, уже не зная, чем развеять ее хандру. – Ты ведь придешь ко мне на Рождество?
      – Вообще-то я хотела остаться дома.
      – Джеки будет у меня, и ты должна прийти.
      – Мне необходимо побыть одной, и я не хочу омрачать тебе праздник.
      – Пожалуйста.
      Кейти попыталась обнять Сару, но та уклонилась.
      – В гостиной подарки для тебя и Бет. Ничего особенного, но у меня не было сил ходить по магазинам. Поговорим потом.
 
      Выписавшись из клиники, Джеки временно переехала к Кейти, однако, несмотря на приближение Рождества и явный поворот их жизни к лучшему, в доме царило уныние.
      – Чтобы расправиться со Стивеном раз и навсегда, нам нужно больше улик, – решительно заявила Кейти.
      Как ни беспокоила ее апатия Сары, она не могла допустить победы Стивена. Этого не заслуживали ни Сара, ни Джеки.
      – Я как-то застала его на чердаке, – вспомнила Джеки. – Когда я спросила, чем он занимается, он просто велел мне не совать нос в его дела. Я решила, что он хранит там порнографические журналы, но это могло быть и что-то другое.
      – Мы можем съездить и посмотреть. У вас остались ключи?
      – Мне не очень нравится эта идея. Что, если он там со своей новой любовницей?
      – Его нет дома, – ответила Кейти, натягивая пальто. – Луиза сказала, что он повез Мэгги покупать рождественские подарки.
      Кейти вызвала такси, и через полчаса женщины стояли перед домом Стивена в Эпинге, попросив водителя подождать их.
      – Я боюсь, – сказала Джеки, кусая ногти.
      – Я тоже. – Кейти сжала ее руку. – Но подумайте, как будет здорово, если мы поможем Саре выпутаться из этой истории.
      Но Джеки не находила в себе сил сдвинуться с места.
      – Меня сейчас стошнит. Один вид этого дома оживляет все неприятные воспоминания. Мне надо выпить. Хорошенько выпить.
      – Нет, не надо. Дом, может, и тот же, но вы – совсем другой человек. Идемте, посмотрим, и дело с концом.
      Кейти не стала добавлять, что сама не отказалась бы от стаканчика виски, и подтолкнула Джеки к подъездной аллее.
      Трясущимися пальцами Джеки долго возилась с ключом, в глубине души надеясь, что Стивен сменил замки. Ее поддерживала лишь мысль о возможности помочь Саре. Если бы не Сара и Кейти, вполне вероятно, она сейчас лежала бы пьяной в этом доме, вцепившись в бутылку, и ждала бы возвращения Стивена с его вечными оскорблениями.
      Дверь открылась, и Джеки осторожно заглянула внутрь.
      – Привет!
      Дом казался пустым. Женщины вошли в холл, готовые сбежать при малейшем шорохе.
      – Его здесь нет, – громко сказала Кейти, пытаясь приободриться, но Джеки на всякий случай быстро обошла дом, заглянув даже за двери и шторы.
      – Давайте поскорее найдем то, за чем пришли, и уберемся отсюда.
      Они поднялись наверх и открыли люк чердака.
      – Где-то здесь есть выключатель, – пробормотала Джеки, карабкаясь по узкой лесенке и шаря рукой в темноте. – Ага, вот он.
      – Мне подняться с вами?
      – Здесь мало места. Лучше посторожите.
      Кейти нервно хихикнула. Она чувствовала себя героиней комиксов, которые читала в детстве. Послышалось натужное сопение Джеки, шорохи, затем шум падающих коробок.
      – Вы нашли что-нибудь?
      – Похоже, Стивен хранит здесь все, что насобирал за всю жизнь. Проклятье!
      – Что случилось?
      – Ударилась головой о клюшку для гольфа. Минуточку, что-то есть.
      – Что?
      В отверстии появилось лицо Джеки со следами пыли.
      – Я была права насчет тех журналов. Мерзкий старый боров.
      – Джеки, поскорее.
      Снова задвигались, заскреблись ящики, затем появилась Джеки, размахивающая какими-то бумагами.
      – Если я не ошибаюсь, это документы фирмы, но не «Камдена», «Адмирала».
 
      Бархатный голос Нэта Кола лился из стереодинамиков, рисуя картину милого семейного Рождества, какого Мэгги никогда не знала. Стивен подошел к вычурному бару, а она опустилась на розовое канапе, размышляя, сколько надо принять спиртного, чтобы пережить этот вечер. Дом в Эпинге был точной копией дома ее родителей, расположенного всего в нескольких милях отсюда, и, когда машина проехала мимо каменных львов, стороживших посыпанную гравием дорожку, и остановилась у претенциозного портика, Мэгги захотелось поскорее сбежать.
      Стивен вручил ей полный стакан виски.
      – Устраивайся поудобнее, и я позволю тебе открыть твой рождественский подарок.
      Мэгги непроизвольно дернула носом, уловив отвратительный запах тела Стивена, и залпом выпила виски, надеясь, что действие алкоголя не заставит себя ждать.
      – Не возражаешь, если я еще выпью?
      Стивен принес ей бутылку и сел рядом, обняв за плечи.
      – Покажи свои сиськи.
      – Дай мне сначала выпить, – сказала Мэгги, чтобы потянуть время, но Стивен схватил ее за грудь и опрокинул на спину.
      Содержимое бутылки выплеснулось на бордовый ковер с длинным ворсом. Пытаясь отключиться от жадных рук Стивена, лапающих ее тело, Мэгги стала вспоминать утренний разговор с Синтией Харгривс.
      – Дорогая, – с угрозой в голосе сказала Синтия, – насколько я знаю, вы не стесняетесь использовать свое тело в профессиональных целях.
      – Я не буду спать со Стивеном Пауэллом, и точка, – сказала Мэгги.
      Синтия открыла голубую папку с именем Мэгги на обложке.
      – О Боже, «Борнмут Клэрион». Довольно бесславный старт, не так ли? И милый Энтони Коукли… возраст вас явно не смущает. Вы, милочка, довольно неразборчивая потаскуха.
      Мэгги надоело выслушивать оскорбления.
      – Послушайте, вы… – начала она.
      Синтия размахнулась и ударила норовистую подчиненную папкой по лицу.
      – Заткнись! Если хочешь сохранить работу и оставить содержимое этой папки в тайне, делай что тебе говорят. Будь поласковее со Стивеном и выясни, что эта сука задумала.
      Подобные вспышки теперь не были редкостью для Синтии. Банки собирались лишить ее права пользования займом, и она постоянно находилась в состоянии, близком к истерии. Вся ее ярость сосредоточилась на Саре, которую она считала причиной всех своих проблем.
      Потрясенная происшедшим, Мэгги вышла из ее кабинета, добрела до буфета, купила пять шоколадных батончиков и наелась впервые за полгода.
      И вот она здесь, и Стивен дергает за резинку ее трусиков, покусывает грудь.
      – Стивен, нам надо поговорить, – сказала Мэгги, охнув от боли.
      Он поднял голову, струйка слюны упала с его губ на ее грудь.
      – Подожди минутку, душечка, мне надо пописать.
      Стивен слез с нее, и Мэгги с облегчением выпрямилась.
      Оставшись одна, она покопалась в своей сумке и вытащила сначала бутылочку амитриптилина, потом решила, что одна таблетка антидепрессанта не спасет ее, и достала пилюлю снотворного. Обычно она принимала снотворное только под утро, когда бессонница сводила ее с ума, но сейчас было необходимо как-то притупить чувства.
      – Я в спальне, – крикнул Стивен. – Иди сюда!
      Еле передвигая словно свинцом налитые ноги, Мэгги отложила сумку и поднялась по лестнице. Если бы не отвращение от мысли о том, что ей предстоит, она бы расхохоталась при виде голого Стивена, распластавшегося на – круглой! – водяной кровати.
      – Снимай трусы и прыгай сюда, – приказал он.
      – Я должна тебе кое-что сказать.
      – Надеюсь, ты не заразная, черт тебя побери.
      – Это о Саре. Ее настоящий отец – Стюарт Харгривс, а мать – Фелисити Батерворт. – Конечно, можно было бы сначала осторожно подготовить его, но к чему? Она его презирала. – Я думала, тебе следует знать.
      Стивен не ответил. Он свернулся калачиком, став похожим на отвратительный огромный эмбрион.
      – Ты знал, что она была беременна? – вяло спросила Мэгги. Снотворное начинало действовать.
      – Нет, – еле слышно сказал он. – Но я бы мог простить ее. Она была единственной женщиной, которую я любил, а тот ублюдок уничтожил ее.
      – Думаю, мне лучше уйти.
      Она сделала свое дело: сообщила плохие новости. Не хватало еще ждать, пока он разревется. Да и неизвестно, что еще он может выкинуть.
      – Останься со мной, – заныл Стивен.
      Он выглядел жалким, и это вызвало в ней еще большее отвращение.
      – Тебе сейчас нужно побыть одному.
      Стивен вскочил и схватил ее.
      – Пожалуйста.
      Он потащил ее к постели.
      – Стивен, я… – Глаза слипались, и она не протестовала, пока не почувствовала, что он сдернул с нее трусы. – Нет, я не хочу.
      Стивен не обратил внимания на ее слова. Резко разведя ее ноги, он вошел в нее. Его обвислый живот зашлепал по ее животу.
      – Мерзкие суки, все вы шлюхи и суки!
      Мэгги лежала в полузабытьи, лишь смутно ощущая тяжесть его туши.
      – Грязные, подлые шлюхи, – ревел Стивен, таская ее за волосы.
      Хрупкое тело Мэгги дергалось в одном ритме с кроватью. Ни разу за всю свою жизнь не узнала она, что такое любовь мужчины. Время от времени она позволяла использовать свое тело, но что чувствует женщина, когда ее любят? Кто смог бы полюбить ее? Она никчемная, совершенно никчемная. Ничтожество. Как и Стивен. И каким-то образом происходящее здесь, на этой кровати, унижало их обоих еще больше. Они идеально подходят друг другу, поняла Мэгги, с благодарностью проваливаясь в темную пустоту.
      – Грязные шлюхи, – продолжал вопить Стивен, не замечая, что она спит мертвым сном.

      Кейти вошла в зимний сад и вытащила из большой сумки толстую папку.
      – Думаю, здесь достаточно, чтобы доказать махинации Стивена, – с гордостью сказала она. – Посмотри.
      – Мне это не интересно, – сухо сказала Сара. – Я уже и так достаточно знаю, чтобы пойти в полицию. Когда буду готова.
      – Сара, нельзя опускать руки.
      Интересно, Сара вообще вставала с этого дивана после ее последнего визита? Хорошо, что хоть количество пустых бутылок у ее ног не увеличилось.
      – Тебе не пора фаршировать индейку или еще что?
      Кейти проигнорировала вопрос и достала другое письмо.
      – Оно от Фрэнка Догерти. Да, от того Фрэнка. – Интерес, мелькнувший в глазах подруги, подбодрил Кейти. Когда Сара проверяла телефонные счета «Камдена», телефона Фрэнка там не было. – Но дело не только в Фрэнке. Это письмо связывает игорный синдикат с «Борболетой». Насколько я поняла, они использовали отмытые через «Борболету» наркоденьги на подкуп футболистов. Вот она – связь с Бразилией.
      – Не забудь про Антонио, – вяло сказала Сара, но энтузиазм Кейти оказался заразительным. – Что еще ты нашла?
      Кейти показала несколько документов, доказывающих, что владельцем «Адмирала» и «Махаона» является Стивен, плюс письмо, касающееся его дивидендов на акции «Борболеты».
      – А это, я думаю, – Кейти предъявила свой главный трофей, – книжка банковского депозита в швейцарском банке!
      Сара схватила книжку и нашла сентябрьские сделки. За несколько дней до перехода Антонио было внесено двести пятьдесят тысяч фунтов стерлингов. Будь он проклят. Пусть горит в аду. И Стивен тоже. Как они одурачили ее! И как легко она отступила! Сидит здесь, как растение. Пусть ей теперь не победить, но она может заставить их проиграть.
      – Кейти, у меня к тебе огромная просьба, – сказала она, вставая. – Документы, которые я скопировала, лежат в моем офисе. Не могла бы ты взять их и отнести в полицию вместе с этими?
      – Наконец-то! – воскликнула Кейти. – Постой, а ты куда?
      – Повидать Стивена. Хочу увидеть его лицо, когда он услышит об этом.
 
      – Что тебе здесь надо? – спросила Мэгги, открывая парадную дверь, и быстро отерла лицо, надеясь, что Сара не заметит ее слез.
      – Я хочу видеть Стивена. – Сара прошла в прихожую, едва взглянув на исхудалую женщину, шатающуюся по дому в пеньюаре, явно принадлежащем Джеки.
      Как она может спать с ним?
      Мэгги посмотрела на себя и прикрылась руками. Ей стало стыдно.
      – Сара, я…
      – Не надо, Мэгги. Нам не о чем говорить.
      Сара остановилась у лестницы, облокотилась о перила и крикнула:
      – Стивен!
      Взглянув на часы, она понадеялась, что Кейти уже едет в полицейский участок.
      – Убирайся из моего дома!
      Стивен в красном махровом халате, едва сходящемся на животе, сбежал вниз по лестнице.
      – Мэгги, какого черта ты впустила сюда эту шлюху? В какие игры ты играешь?
      – Эта шлюха здесь долго не задержится, – ответила Сара, стараясь не обращать внимания на кричащую обстановку холла. – Я пришла сказать тебе…
      – Я знаю, ты – ублюдок Стюарта.
      Сара взглянула на Мэгги. Так вот в чем состоял ее генеральный план. Ну, стрела не попала в цель. Неужели извращенное удовольствие от сообщения Стивену подобной новости стоит того, чтобы спать с ним?
      – Не надо быть гением, чтобы догадаться, кто тебе это сказал.
      – Этот высокомерный подонок разрушил мою жизнь, – бушевал Стивен. – Фелисити была моей, а он забрал ее. Он все уничтожил, а теперь, – Стивен метнулся от Сары в гостиную, – я разрушу твою жизнь.
      – Пустая угроза, – сказала Сара, следуя за ним. Большего вреда он уже не мог ей причинить. – У меня есть все необходимые для полиции доказательства, а об Антонио можешь говорить все, что хочешь. Мне все равно.
      Но у Стивена оставалось кое-что про запас.
      – И напрасно. Ты прогнала беднягу, и знаешь, что самое забавное? Он ни в чем не виноват.
      Сара задохнулась, словно ее ударили в солнечное сплетение.
      – Что ты имеешь в виду?
      Стивен расхохотался.
      – Глупая сука! Мы его подставили. Фрэнк отлично поработал, открывая счет. Нашел какого-то даго, похожего на твоего дружка, тот расписался, и дело в шляпе.
      Сара едва удержалась на ногах. Что она наделала?
      – Ну наконец-то мне удалось сломить тебя, – сказал Стивен, наливая себе виски, хотя было только десять часов утра. – А теперь самое приятное. Тебе понравится. Я немного подстраховался на случай, если ты вдруг охладела к любовничку. Я не думаю, что ты вообще пойдешь в полицию.
      Глядя, как Стивен снимает трубку и набирает международный номер, Сара молилась, чтобы ее страхи не оправдались.
      – Что происходит? Что ты сделал? – в отчаянии воскликнула она, но Стивен молча ждал у телефона.
      – Он в сознании?.. Хорошо, передай ему телефон… Так вытащи кляп, придурок! – Стивен засмеялся и передал трубку Саре. – Ну действительно, как он может разговаривать с кляпом во рту?
      – Антонио? – еле выдавила Сара, не узнавая свой голос.
      – Сара, прости…
      – Антонио, где ты? Поговори со мной!
      – …Не сдавайся. Не ради меня… – Его голос, слабый и напряженный, стих.
      – Антонио!
      Стивен выхватил у нее трубку и бросил ее на рычаг.
      – Достаточно. Теперь, если хочешь, чтобы он остался жив, верни мне бумаги и вытряхивайся из «Камдена» к чертовой матери.
      Сара не могла выдавить ни слова, ей казалось, что она вот-вот упадет в обморок.
      – Стивен, пожалуйста, – вмешалась Мэгги.
      Он резко повернулся к ней.
      – Тебе что надо?
      – Это… это слишком… – Мэгги не знала, что сказать. Дело зашло слишком далеко. Этого она не хотела. Что, если Антонио убьют? Конечно, она хотела отомстить Саре, но всему есть границы…
      Мэгги перевела взгляд с Сары на Стивена и очень ясно увидела наклонную плоскость, по которой катилась ее жизнь. То, как Стивен измывался над ее телом этой ночью, лишь подчеркивало неоспоримый факт: она достигла самого дна пропасти. И теперь, в довершение всего, киднеппинг. Что дальше? Убийство?
      Она никому никогда не была нужна, кроме Сары. Никто не любил ее, кроме Сары, – и вот как она ей отплатила. Сара была ее единственным другом. Все, в чем она обвиняла Сару, – ее собственная вина.
      – Я думаю…
      – Мне плевать, что ты думаешь, глупая костлявая шлюха. Катись обратно в постель. Это единственное место, где от тебя хоть какая-то польза. Я с ней сам разберусь.
      Мэгги тихо вышла, сгорая от стыда. Ей так хотелось попросить у Сары прощения, но она не посмела.
      Сара смотрела на Мэгги и Стивена, но думала только об Антонио: «Этого не может быть. Неужели слишком поздно? Необходимо выиграть время. Стивен не должен знать, что документы не у меня».
      – Я их достану. Дай мне несколько часов, и я все улажу.
      – Знаешь, мне почти жаль Антонио. Он думал, что сбежал от тех, кто пытался убить его, но они просто послали его сюда, чтобы я мог присматривать за ним, – сказал Стивен, наслаждаясь каждой минутой отчаяния Сары. – Пинто необходимо было убрать Антонио из-за его траханого «Общественного движения». Ошибка в том, что он не убил его сразу. Мягкосердечный ублюдок. Боялся, что поднимется шум на всю страну. Правда, я подзаработал на этом трансферте, так что не жалуюсь. Пока не жалуюсь.
      Сара закусила губу, чтобы не заплакать. Антонио убьют из-за ее упрямства. Она должна остановить Кейти.
      – Стивен, я верну тебе документы… и все копии.
      Сара повернулась и выбежала из дома. Она глотнула свежего воздуха, и ее тут же вырвало желчью. Желудок был пуст, и рвота облегчения не принесла.
      Она бежала по улице в поисках телефона-автомата, почти ничего не видя из-за слез, и, когда наконец нашла будку, та была занята. Сара заколотила по двери, умоляя мужчину освободить телефон.
      Номер в кабинете Кейти не отвечал. Она позвонила в приемную.
      – Луиза, Кейти еще в здании?
      – Она только что вышла. Ее ждет такси.
      – Останови ее, – истерически завизжала Сара.
      Прошло несколько мучительных минут, прежде чем Луиза вернулась.
      – Сара?
      «Поздно! Кейти уехала, и Антонио все равно что мертв».
      – Сара, я догнала Кейти.
      – Кейти!
      – Я как раз выходила.
      – Забудь о полиции. Все скопируй и отвези Стивену как можно быстрее. Они схватили Антонио и, если я не… – Сара зарыдала, – …и даже если я верну документы, уже может быть слишком поздно. Что я наделала?
      – Сара, я не понимаю, о чем ты говоришь.
      – Стивен и Пинто… Антонио не виноват.
      – О Господи!
      Сара попыталась успокоиться. Необходимо думать трезво.
      – Ты должна отдать Стивену по две копии каждого документа. Нет, это не поможет!
      – Сара, мы должны попробовать.
      Кейти пыталась говорить деловито, но ее голос срывался от страха.
      – Кейти, умоляю, сделай это… сними еще под одной копии со всех документов и береги их, пока я не свяжусь с тобой.
      – Куда ты? Разве ты не приедешь сюда?
      – Я не могу, – сквозь слезы ответила Сара. – Я должна успеть на самолет.

      – При чем здесь Сара? – крикнул Антонио. Услышав ее голос, он одновременно и воспрял духом и пришел в ужас. Никогда еще ему не было так страшно. Где она? Ему показалось, что далеко, но мобильный телефон мог исказить расстояние. И если те, кто похитил его, смогли связаться с ней, не значит ли это, что и ее держат пленницей?
      Обычно его душная, без окон, темница была погружена во мрак, сейчас же сквозь дверные щели пробивался слабый свет. Антонио попытался освободиться, но веревки лишь глубже врезались в его запястья. Капли пота стекали со лба и жалили глаза, во рту пересохло, губы потрескались.
      – Вам нужны деньги? Если вы оставите ее в покое, я отдам все, что у меня есть.
      – Заткнись! – раздалось в ответ.
      Антонио не знал, сколько дней прошло с того момента, как вооруженные головорезы скрутили его, впихнули в багажник и привезли в эту лачугу. Четыре? Пять? Он спал урывками и потерял счет времени.
      По ночам дежурил другой охранник, значит, сейчас день. Но какой день?
      – Она не имеет к этому никакого отношения.
      Охранник подошел и ударил Антонио по лицу.
      – Я сказал, заткнись.
      – Проклятый трус! – выкрикнул Антонио, чувствуя вкус крови из лопнувшей от удара губы. Он попробовал встать, несмотря на туго связанные руки и ноги, но упал, ударившись головой о бетонный пол.
      Охранник загоготал и пнул его ногой, но ударить еще раз не успел. Дверь хижины открылась, и дневной свет ослепил пленника. Вошел второй мужчина, видимо, главный. Его голос Антонио уже слышал. Когда это было? Два дня назад? Может быть, три. Он ничего не знал наверняка, кроме того, что все еще находится в Рио. Между его похищением и водворением в эту лачугу прошло не больше тридцати минут.
      Мужчины зашептались, и, как Антонио ни напрягал слух, ничего не расслышал, кроме имени Сары.
      – Скажите мне, что с ней, – взмолился он.
      – Ваша судьба, сеньор Нэвес, – сказал главный, – в руках этой женщины. Молитесь, чтобы ее любовь оказалась достаточно сильной.
 
      Оказалось, что улететь из Лондона в рождественские праздники нелегко. Сара провела в аэропорту почти весь день и уже была готова нанять частный самолет до Рио, когда кто-то в последнюю минуту отказался от билета.
      Десятичасовой перелет казался вечностью, пробуждая воспоминания о мучительном возвращении из Эквадора к умирающему Стюарту. Если бы тогда она знала то, что знает сейчас! Ее мысли метались между прошлым и настоящим. Она казнила себя за то, что не поверила Антонио и так жестоко прогнала его. Где гарантии, что его не убьют, несмотря на ее сделку со Стивеном? Если с ним что-то случится из-за нее, сможет ли она пережить это? Невозможно было избавиться от жуткого ощущения, что она уже опоздала.
      Пройдя таможню и паспортный контроль, Сара поспешила в зал аэропорта Рио-де-Жанейро, грязный и душный, несмотря на мощные кондиционеры. В спешке покидая Лондон, она схватила лишь одну сумку с самым необходимым и не успела заказать номер в гостинице. Обнаружив турбюро, она встала в конец очереди из ухоженных бизнесменов и американских туристов.
      – Чем могу помочь вам, сеньора?
      – Мне нужен номер в гостинице.
      – Какого класса? – Клерк окинул ее внимательным взглядом. – Дорогой?
      – Какой угодно.
      – Я могу рекомендовать «Дворец Копакобана» на Авенида Атлантика. Он очень популярен среди членов королевских семей. Многие звезды шоубизнеса из вашей страны тоже там останавливаются. Это…
      – Прекрасно, можете заказать номер? – прервала его рекламную речь Сара.
      – На сколько дней? – спросил он, поднимая телефонную трубку.
      – Пока не знаю. Где можно поменять деньги?
      – Туристские чеки?
      – Наличные.
      Мужчина показал на пункт обмена, и Сара, обменяв все, что у нее было, запихнула деньги в сумку. Немного, но у нее еще есть кредитные карточки.
      На газетном стенде, на первой странице «Jоrnаl dо Вrаsil»она увидела лицо Антонио и, купив газету, бросилась обратно к турбюро.
      – Переведите. Он жив? – спросила она, не обращая внимания на удивленный взгляд сотрудника.
      – Будем надеяться. Никто не знает, где он.
      – Здесь написано, кто стоит за этим?
      Мужчина прочитал заметку.
      – Предполагают, что это связано с его борьбой против…
      Вряд ли там упоминаются Пинто, «Борболета» или Пауэлл. Она – единственная, кто знает, почему похитили Антонио.
      Сара выхватила газету и уставилась на иностранные слова, не понимая их смысла. Вдруг ее внимание привлекло имя автора заметки – Флавио Кардозо. Друг Антонио! Надо немедленно ехать в отель и связаться с ним через газету.
      Даже душный аэропорт показался прохладным по сравнению с обжигающей жарой снаружи.
      – Такси! – крикнула Сара мужчинам, стоявшим около неказистых на вид машин. Один из них прыгнул на водительское сиденье и подъехал к Саре. Она влезла в машину, бросив сумку на заднее сиденье.
      Водитель вдавил педаль газа до упора. То ли он почувствовал нетерпение пассажирки, то ли он всегда так водил машину. Здания аэропорта, люди, автомобили полетели назад, словно в ускоренной киносъемке, и впервые с момента своего прибытия Сара осознала, что находится в пяти тысячах миль от дома.
      За окном замелькали холмы, усыпанные развалюхами, и, несмотря на жару, Сара поежилась. Антонио мог находиться в любой из этих лачуг. Сколько понадобится времени, чтобы обыскать хоть один из этих барачных поселков? Может, прямо в этот момент она мчится мимо него. Слезы подступили к ее глазам. Что, если его убили? «Господи, сохрани ему жизнь», – взмолилась она, сжимая кулаки так, что ногти впились в ладони.
      Время от времени, когда машина углублялась в тоннели, трущобы исчезали из виду и запах стоячей воды из гавани вытеснял автомобильные выхлопы. Когда они вынырнули из очередного тоннеля, Сара на секунду забыла обо всем: на вершине горы в лучах солнца сверкала статуя Христа Спасителя.
      – Прекрасно, правда? – спросил водитель.
      – Да, – сказала Сара, и лишь где-то в глубине души мелькнуло сожаление, что нет времени полюбоваться такой красотой.
      Визжа тормозами на поворотах, такси неслось мимо застроенного небоскребами центра Рио. Стрелка спидометра дрожала у цифры 100. Сара изо всех сил вцепилась в ручку дверцы и зажмурилась, открыв глаза, только когда водитель сообщил, что они прибыли.
      «Дворец Копакобана», светло-желтый, с многочисленными верандами, был похож на свадебный торт. Сара, пошатываясь, выбралась из такси, заплатила шоферу столько, что он заулыбался, и вошла в здание.
      – Добро пожаловать, сеньора Мур! – встретил портье. – Мы приготовили вам чудесный номер с видом на океан. Сколько вы у нас погостите?
      – Я не знаю. Может, неделю.
      – Хорошо. Как вы будете платить?
      Сара покопалась в набитой купюрами сумке и, найдя наконец новую пластиковую кредитную карточку, протянула ее портье.
      – Вы не могли бы позвонить в эту газету и перевести звонок в мой номер? – попросила она, протягивая «Jоrnаl dо Вrаsil».
      – Конечно, я верну вашу карточку позже.
      Портье подозвал боя в униформе, и он, взяв сумку Сары, проводил ее в номер, показал спальню, гостиную, ванную комнату, бар и открывающийся вид, затем замешкался у дверей в ожидании чаевых. Сара выкопала из своего «денежного мешка» банкноту в пятьдесят тысяч крузейро, чем, видимо, убедила коридорного в существовании Санта-Клауса.
      В ожидании телефонного звонка она распаковала свои немногочисленные вещи и заметалась по комнате. Ей казалось, что она теряет бесценное время.
      Что делать, если она не найдет Флавио? До этого момента чувство вины и страха затмевали практические детали, но факт остается фактом: она одна в чужой стране и пытается найти человека, которого не смогла найти местная полиция. Она начинала сознавать безнадежность своего положения.
      Наконец телефон зазвонил.
      – Флавио Кардозо.
      – Вы говорите по-английски?
      – Да. Кто это?
      – Меня зовут Сара Мур…
      – Подруга Антонио! Где вы?
      – У вас есть новости? Его нашли?
      – Нет, сеньора Мур, мне очень жаль. Так где же вы?
      Сара вздохнула с облегчением.
      – Во «Дворце Копакобана».
      – Вы в Рио? Оставайтесь в номере… Я приеду меньше, чем через час.
      Сара положила трубку. Интересно, что Антонио рассказал Флавио? Знает ли журналист, что она частично виновна в его похищении?
      Она выглянула в окно, едва замечая раскинувшийся за окном океан. Ей было не до красот природы, все ее мысли занимал Антонио. Она видела его так живо, словно он находился в комнате рядом с ней. Она помнила каждый изгиб его тела, каждое пятнышко, каждый шрам на его коже. Ей даже казалось, что она чувствует его аромат: мускусный мужской аромат, наполнявший ее желанием.
      «Прекрати, – сказала она себе. – Антонио здесь нет. Так ты только доведешь себя до нервного срыва».
      А она должна быть сильной.
      Почему Кардозо задерживается? Сара больше не могла оставаться наедине со своими мыслями.
      Она снова представила Антонио: с кляпом, возможно, раненного, возможно, с приставленным к виску пистолетом – и все из-за нее. А Оскар? Как она могла проявить такое бессердечие и сомневаться в существовании мальчика?
      Семья. Антонио называл их троих семьей. Мысли о семье привели ее к Бабочке. Как странно устроена жизнь. До похищения Антонио она планировала прилететь в Бразилию совершенно по другому делу: найти свою мать. Теперь это уже не имеет значения. Прошлое наполнено множеством непривлекательных теней. Надо смотреть в будущее, и Сара отчаянно хотела верить, что в нем будет Антонио.
      Прошло еще двадцать минут. Наконец позвонил портье и сказал, что к ней пришел посетитель.
      Через несколько секунд Сара открыла дверь.
      – Флавио?
      Перед ней стоял смуглый, как Антонио, мужчина, но коренастый и бритый наголо.
      – Да, это я. Привет, – сказал слегка запыхавшийся журналист, сжимая обеими руками ее руку.
      Он прошел за Сарой в гостиную, сел на диван, одернул галстук и расправил помятый бежевый костюм.
      Они заговорили одновременно.
      – Я… – начал Флавио.
      – Не зна… простите, сначала вы.
      – К сожалению, я не принес хороших новостей. Мы начали поиски, как только он исчез. А полиция… ну… – Флавио огорченно развел руками. – Ничего. Как будто его никогда не было.
      – Господи, не дай ему погибнуть! – воскликнула Сара.
      Флавио вскочил и обнял ее за плечи.
      – Я уверен, что все будет в порядке. Я понимаю, что это звучит ужасно, но, если бы что-то случилось, его тело уже нашли бы.
      – Да… да, вы правы, – сказала Сара, цепляясь за его слова как за соломинку.
      – Как вы узнали о его исчезновении?
      – Это долгая история, – устало ответила Сара.
      Охваченная раскаянием, она рассказала Флавио о том, что произошло. Казавшиеся ранее странными такие имена, как Пинто и «Борболета», легко слетали с ее языка, став важной частью ее жизни.
      – Я не отдала документы британской полиции, но где гарантии, что это спасет Антонио?
      – Я сам должен был догадаться, что за всем этим стоит негодяй Пинто, – воскликнул Флавио. – Но, по меньшей мере, у нас теперь есть кое-какие нити.
      – Мы должны сообщить в полицию?
      Флавио презрительно фыркнул.
      – Нет, нет, они могут быть замешаны. В Рио никогда не знаешь, какой полицейский непродажный. Я поговорю с друзьями. Может быть, кто-то что-то слышал.
      – А Оскар? Антонио сказал, что летит в Бразилию опознать тело маленького мальчика.
      Она не смогла признать, что не сама разговаривала с Антонио, не говоря уж о том, что не верила ему.
      Флавио широко улыбнулся, продемонстрировав редкие зубы.
      – Это был не он. Оскар в безопасности. Пришлось много и многим заплатить, но, в конце концов, мы нашли его на свалке, умирающего от голода. Однако теперь все хорошо. Жаль, что Антонио похитили до того, как мы нашли мальчика. Эти новости помогли бы ему пережить испытания.
      – Оскар сейчас с вами?
      – О нет. Я – неподходящая кандидатура – холостяк, не занимаюсь домом, допоздна работаю. Оскар живет у графини Марии Сантос. Она руководит приютом «Вива Ас Криансас». Бедняжка очень сильно переживает: она винит себя в исчезновении Антонио. Когда он вернулся в Рио, графиня была в Штатах.
      – Антонио говорил о ней, – сказала Сара, вспоминая женщину, которую мельком видела в Куэнке. – Я могу увидеть Оскара?
      Если невозможно пока помочь в поисках Антонио, она могла бы позаботиться о ребенке, которого он так любит.
      Сначала Флавио, казалось, удивила ее просьба.
      – Да, конечно. Когда?
      – Как можно скорее.
      – Я могу отвезти вас туда сейчас, – пожал плечами он.
 
      Пока они ехали к дому графини, Сара осторожно выяснила, что Антонио не упоминал Флавио о ее предательстве.
      – Он просто хотел найти Оскара и вернуться в Англию за вами, – сказал журналист. – Я никогда не видел Антонио таким влюбленным. Надеюсь, вы пригласите меня на свадьбу.
      – Конечно. – Сара улыбнулась, страстно желая разделить его оптимизм. Но даже если Антонио выйдет живым из этой передряги, сможет ли он когда-нибудь простить ее?
      – Вот мы и приехали.
      Флавио свернул с прибрежного шоссе на взбирающуюся вверх по склону дорогу, в конце которой среди тропического сада стоял белоснежный особняк. Выйдя из машины, Сара услышала беспокойный шум океанских волн внизу.
      – Какая красота, – прошептала она.
      – Идемте, идемте.
      Флавио позвонил в дверь, нетерпеливо покачиваясь на пятках. Дверь открыла горничная и – после короткого разговора с Флавио, из которого Сара не поняла ни слова, – провела их в огромный зал, похожий на бальный. Сотни огней массивной люстры отражались в огромных старинных зеркалах и натертом паркете. В дальнем конце зала золотистые парчовые портьеры были отдернуты, и за распахнутыми стеклянными дверями виднелись сады и океан. В воздухе смешивались ароматы моря и орхидей. Интересно, что – после жизни в трущобах – думает об этой роскоши Оскар?
      – Флавио!
      Сара обернулась. Высоко держа голову, необыкновенно элегантная в изумрудно-зеленом шелковом платье до пола, к ним приближалась графиня. Большая часть ее лица была скрыта темными очками, как в тот день в Куэнке. Сара даже подумала, не слепая ли эта женщина.
      – Мария, это Сара Мур, подруга Антонио. Она может помочь в его розысках.
      Графиня сдернула очки.
      – Сара Мур?
      – Да. Я очень рада познакомится с вами, – сказала Сара, вглядываясь в зеленые глаза графини. – Я хотела… – она осеклась.
      Лицо графини вдруг мертвенно побледнело.
      – О Боже! – прошептала она, затем вдруг пошатнулась и упала на пол без сознания. Юбка ее платья раскинулась вокруг нее, как лист кувшинки.
      Флавио сорвал с себя пиджак и аккуратно подложил его под голову графини.
      – Я не понимаю.
      Сара опустилась на колени. Ее сердце билось неровно, как… Зеленые глаза! Комната закружилась, и Сара вцепилась в рукав рубашки Флавио.
      – Она! Это она!
      – Кто? – спросил Флавио, ошеломленный удивительным поворотом событий.
      Сара не могла говорить. Она шевелила губами, но слов не было слышно. Флавио подвел ее к стулу. Он был совершенно сбит с толку и не знал, кто из двух женщин больше нуждается в его помощи.
      – Сара, объясните наконец, что происходит?
      Он встряхнул ее за плечи.
      Широко раскрытыми глазами Сара смотрела на распростертую на полу женщину.
      – Графиня… Это – моя мать.
      Эти глаза. Она знала… Знала с того момента, как графиня сняла очки, только понадобилось несколько секунд, чтобы истина дошла до ее сознания.
      Сара смотрела на саму себя в зрелом возрасте. Она заглянула в будущее, а ее мать – в прошлое.

      Когда через несколько минут графиня очнулась, Сара стояла на коленях, держа ее за руку.
      – Мама… – неуверенно прошептала она, и графиня безутешно разрыдалась. – Все хорошо, все будет хорошо, – повторяла Сара снова и снова, пока всхлипывания не затихли.
      Флавио помог графине подняться и провел ее в маленькую неосвещенную приемную. Сара шла за ними, двигаясь словно в трансе. Ей казалось, что она спит и видит сон.
      Флавио распахнул резные деревянные ставни, и комнату залил лунный свет. Затем он усадил пожилую женщину в роскошное кресло. Сара села напротив. Флавио включил свет, но графиня воскликнула:
      – Нет!
      Осознав свою ошибку, журналист щелкнул выключателем.
      – Простите.
      – Мои глаза очень чувствительны к свету. Столько лет на этом слепящем солнце!
      – Мне выйти? – нервно спросил Флавио.
      – Думаю, так будет лучше. – Дрожащими пальцами графиня никак не могла справиться с зажигалкой. – Но если ты хочешь, чтобы Флавио остался…
      Сара отрицательно покачала головой.
      – Мне надо кое-кому позвонить, – сказал журналист, радуясь предоставленной возможности исчезнуть.
      – Даже не знаю, что сказать тебе, – едва слышно произнесла графиня, когда он вышел. – Наверное, ты о многом хочешь узнать.
      «Но с чего начать?» – подумала Сара, глядя на мать, окутанную облаком сигаретного дыма.
      – Почему вы отказались от меня? – спросила она, еле сдерживая гнев. Этот вопрос казался ей самым важным.
      С минуту графиня не отвечала. В тишине слышался лишь стрекот цикад из сада.
      – Ты должна понять, – наконец произнесла она. – В 1966 году Англия была совсем другой.
      – Как может мать отказаться от своего ребенка?
      Сара с трудом могла отнести слово «мать» к сидящей напротив женщине.
      – Было так много причин. Я была с другим, не с твоим отцом…
      – Стивен Пауэлл?
      Графиня изумленно посмотрела на Сару.
      – Откуда ты знаешь? Это Стюарт тебе рассказал?
      – Косвенно, – с горечью сказала Сара. – Вы понимаете, что каша, заваренная вами обоими, привела к похищению Антонио?
      – Как это может быть?
      – Грехи отцов. Стюарт завещал мне свое состояние. И половину футбольного клуба…
      – «Камден», – выдохнула пожилая женщина.
      – Стюарт использовал меня, чтобы свести счеты со Стивеном. Он дирижировал каждым моим шагом. Он посылал мне письма, давал информацию, притворялся, что мы подружились совершенно случайно. Но он безжалостно преследовал меня и заставлял сражаться за него. И все из-за вас!
      – Клянусь, я ничего об этом не знала. Я думала, что мое письмо Стюарту станет концом той истории, но Стюарт выследил меня через министерство иностранных дел и рассказал, что нашел тебя. Он назвал мне твое имя, сказал, что ты счастлива. Больше я ничего не хотела знать. Мне было слишком больно. Я понятия не имела, что он вмешивался в твою жизнь. Мы никогда об этом не говорили.
      Графиня заплакала, но Сара дала волю своему гневу.
      – Может, вы считаете нашу встречу удивительным совпадением, но это не так. Это было неизбежно. Я не хотела всего этого, но кто и когда меня спрашивал? Единственное, что я сделала самостоятельно, это полюбила Антонио. – Сара умолкла, борясь со слезами. – Из-за вас Стюарт навел меня на Стивена, и в результате Антонио теперь Бог знает где. Вы знали, что он в «Камдене». Почему вы не предупредили его о Стивене?
      – Я узнала слишком поздно. Я была в США, собирала деньги для благотворительного фонда, а когда вернулась, Антонио уже улетел. Я решила, что ему будет безопаснее в Англии, ведь Стивен не знал, кто я, а я не знала, что Стивен связан с такими страшными людьми. Ты должна мне верить.
      – Я уже устала от людей, которые говорят мне, что я должна им верить. Вся моя жизнь оказалась построенной на лжи. Почему я должна поверить вам?
      Флавио постучал в дверь и вошел, смущенно поглядывая на обеих женщин.
      – Э… прошу прощения, но мне нужно съездить и поговорить с нужными людьми. Это надо сделать быстро.
      – Я еду с вами, – сказала Сара.
      – Это невозможно.
      Флавио взглянул на графиню, ища у нее поддержки.
      – Сара, это очень опасно.
      – Я поеду. Сидеть здесь и…
      – Пожалуйста, Сара, – взмолился журналист. – Я сразу вернусь. Там, куда я еду, женщинам не место. И у вас незаконченное дело здесь. Это самое невероятное, чему я когда-либо был свидетелем…
      Сара посмотрела на залитое слезами лицо матери. Похоже, придется продолжать этот мучительный разговор.
      Флавио уехал, оставив женщин в тягостном молчании.
      Первой заговорила графиня:
      – Шестое ноября 1966 года, день твоего рождения, день, когда я отказалась от тебя, был самым счастливым и самым печальным днем моей жизни. Но тогда мне казалось, что у меня нет выбора.
      – Вы говорили Стюарту о своей беременности?
      – Нет. Его только что избрали членом парламента. Это разрушило бы его карьеру… и его брак.
      – Но вы не могли не знать, как он несчастен с Синтией.
      – Несчастная личная жизнь – не причина для уклонения от долга. Твой отец был благородным человеком. Я не хотела способствовать его падению. А разразившийся скандал перечеркнул бы его будущее. Поэтому я исчезла.
      – Но это не объясняет, почему вы отказались от меня, – выкрикнула Сара. В сердце словно воткнули острый нож. Впервые за много недель она с раскаянием подумала, что именно такую боль причинила Джун.
      – Я… О… я так много должна рассказать тебе. Но я устала, взволнована.
      – Я приехала сюда повидать Оскара, – сказала Сара. Она сама чувствовала себя совершенно разбитой и нуждалась в передышке.
      – Обязательно увидишь. Утром. Я попрошу, чтобы тебя проводили в спальню. Ты ведь останешься? Пожалуйста.
      Сара ничего не хотела от этой женщины, но на споры у нее не было сил.
      – Я останусь.
 
      На следующее утро Сара спустилась вниз по роскошной широкой лестнице, чувствуя себя не лучше, чем накануне вечером. Она проплакала почти всю ночь и, судя по доносившимся до нее звукам, графине тоже не спалось.
      Поблуждав некоторое время по дому, Сара нашла графиню в гостиной. Она была одета в дорогой, неброский серый костюм. Темные очки были на месте, и Сара не сомневалась, что глаза под ними – такие же красные, как ее собственные.
      – Такая ужасная ночь, – нерешительно сказала графиня. – Хочешь позавтракать?
      – Я не смогла бы проглотить ни кусочка.
      – И я тоже. Сара… – Маленький худенький мальчик вбежал в комнату и спрятался за графиню. – Оскар!
      Сара наклонилась и протянула руку.
      –  Тudо bеm?
      Оскар осторожно выглянул и вложил ладошку в руку Сары, и она с ужасом поняла, как истощен ребенок. Сара искренне верила, что за предыдущие двенадцать часов выплакала все свои слезы, но сейчас чуть не разревелась снова.
      Оскар быстро выдернул ручку и вцепился в графиню, словно боялся, что она исчезнет, если отпустить ее надолго.
      – Антонио?
      –  Nао. – Графиня печально покачала головой и повернулась к Саре. – Я не говорила ему, но он чувствует.
      Горничная ввела в гостиную Флавио.
      – Флавио! Флавио! – крикнул Оскар, бросаясь к журналисту.
      Сара вскочила.
      – Есть новости?
      – К сожалению, нет. Те, кто может что-то знать, молчат. Пинто они боятся больше, чем меня. Я приехал предупредить, что еду в Вигарио Герал. Там живет один человек… в общем, он – моя последняя надежда.
      Взглянув на озабоченного Флавио, Оскар выбежал из гостиной.
      – Он все понимает, – вздохнула графиня.
      – Флавио, на этот раз я еду с вами, – сказала Сара тоном, не терпящим возражений.
 
      Вигарио Герал оказался огромным барачным поселком в восемнадцати милях от Рио. Сара ужаснулась окружившей ее нищете.
      Не успела она сделать и двух шагов, как споткнулась и, опустив глаза, увидела мертвую крысу.
      – Осторожнее! – Флавио отбросил крысу носком туфли.
      – Ужасно. – Сара содрогнулась. – Как люди могут жить здесь?
      Вскоре их окружили босоногие оборванные ребятишки. Они дергали Сару за юбку, протягивали грязные ручонки и кричали:
      –  Grаnа, grаnа.
      – Они просят деньги, – сказал Флавио, пытаясь разогнать детишек.
      Сара вынула из сумочки горсть банкнот и бросила в толпу. Дети тут же бросились за деньгами, толкаясь и крича, началась драка. Никогда Сара не сожалела так сильно о своем милосердном порыве.
      – Сюда, – сказал Флавио, поддержав ее под локоть, когда она споткнулась о кучу мусора.
      Они подошли к лачуге, ничем не отличающейся от сотен прочих. Когда Флавио постучал в расшатанную дверь, казалось, затрясся весь домишко.
      – Цезарь! Цезарь! – Флавио снова заколотил по двери. На этот раз ее открыл мужчина лет тридцати, хотя трудно было сказать точно из-за налитых кровью глаз и трехдневной щетины на лице. Хозяин явно разволновался, увидев Флавио на своем пороге. Из их разговора Сара различила лишь имена Антонио и Пинто.
      Вдруг мужчина вскинул руки и закричал:
      –  Nао. Nао. Sаi fоrа!
      Флавио бросился на Цезаря, схватил его за за драный грязный жилет и сказал что-то тихо и угрожающе.
      – О'кей, – сказал Цезарь, поднимая руки. – Акари.
      –  Оbrigаdо,– язвительно поблагодарил Флавио и отпустил жилет. – Идемте, Сара. Он говорит, что Антонио может быть в Акари.
 
      Флавио гнал машину как одержимый. Сара молчала. Fаvеlапотрясла ее до глубины души, и, несмотря на ее надежды, Акари оказался не лучше. Разница состояла лишь в том, что узкие улочки были пустынны. Пока они шли в неестественной тишине, одежда их намокла от пота и прилипла к телам.
      Вдруг раздался треск выстрелов. Флавио схватил Сару и бросился вместе с ней на землю.
      – Что происходит?
      – Тс-с.
      – Вы думаете, это из-за Антонио?
      – Нет.
      В этот момент из одной из лачуг выбежали пятеро вооруженных мужчин, за ними – рыдающая женщина.
      – Подонки, – сплюнул Флавио.
      – Кто они? – прошептала Сара.
      – Полиция.
      – Полиция?
      – У них есть собственные эскадроны смерти.
      – Невозможно поверить.
      Она пришла в ужас. Как Оскар умудрился выжить в такой обстановке!
      – Верьте, – мрачно сказал Флавио. – Нам пора убираться отсюда, и быстро. – Он помог ей подняться на ноги. – Пригнитесь!
      Согнувшись пополам, Сара побежала, ее ноги заскользили по грязи.
      Ее тело напряглось в ожидании следующего выстрела, но не слышно было ничего, кроме отчаянных криков все той же женщины.
      – Я отвезу вас обратно к Марии, – сказал Флавио, заводя мотор.
      Потрясенная Сара не спорила.
 
      Когда Сара вышла из машины, графиня поспешила ей навстречу.
      –  Меu dеus,что стряслось?
      Сара расплакалась.
      – Это было ужасно… убийцы в масках и… и несчастная женщина. Звери!
      – Идем в дом, – сказала графиня, помахав отъезжающему Флавио. – Тебе не следовало ехать. Такое здесь происходит день за днем. Что, если бы ты попала под перекрестный огонь? Потерять тебя сейчас…
      – Но мы так и не узнали, где Антонио. Если эти люди так легко убивают маленьких детей, почему они не пристрелили его?
      – Он им нужен. Дети, к несчастью, – нет.
      Сара тяжело опустилась на стул и взяла у графини полный бокал виски. Она маленькими глотками пила обжигающую жидкость, и благодатное тепло растекалось по телу и несло успокоение.
      Мать стояла за ее спиной и гладила ее волосы, грязные и спутанные.
      – Поверить не могу, как ты похожа на меня.
      – Мы еще о многом не поговорили, – сказала Сара, смущенная лаской этой женщины.
      Графиня сникла от ее холодного тона.
      – Я знаю, ты очень низкого мнения обо мне, и уверена, что после моего рассказа будешь меня презирать, но деваться некуда: я должна сказать тебе правду. Стивен приучил меня к героину, – без предисловий начала она. – Так он планировал меня удержать. Я не могла его бросить, потому что он давал мне то, без чего я уже не могла обойтись. Только когда я узнала, что беременна тобой, я нашла в себе силы бросить наркотики. Девять месяцев беременности я держалась, хотя каждый день был сражением с собой. Я так боялась сорваться, когда ты родишься, что не могла рискнуть и оставить тебя. Я хотела, чтобы ты была счастлива. И ведь ты была счастлива, правда? Твои родители были хорошими людьми?
      – Лучшими, – тихо сказала Сара.
      – Вот видишь, а я была черт знает чем.
      Сара не смогла найти слов утешения.
      – Стюарт знал о наркотиках?
      – Нет. Мне удавалось скрывать это от него. Он узнал только, когда нашел меня через пару лет после моего письма. Он, как и ты, хотел знать, почему я пошла против материнского инстинкта.
      Еще несколько кусочков головоломки ее жизни встали на место. Неудивительно, что Стюарт так сильно ненавидел Стивена. Сара вспомнила слова Стюарта о невинных, страдающих от торговцев наркотиками. Имел ли он в виду Фелисити?
      – Почему вы сменили имя?
      – Это еще одна длинная история. После твоего рождения я уехала в Бразилию. Я часто бывала здесь со Стюартом и знала, что друзья помогут мне. Я покинула Англию в чем была.
      Графиня глотнула виски и продолжила свое признание:
      – Затем три года Бабочка порхала с вечеринки на вечеринку, жила на деньги богатых мужчин и ужасно жалела себя.
      Сара удивилась, что графиня заговорила о себе в третьем лице. Видимо, она таким образом дистанцировалась от той женщины, какой была, и выражала презрение ей.
      – Что изменило вас?
      – Я так ясно помню тот момент. Я ехала домой с какого-то дурацкого ленча и остановилась у светофора, проклиная его за то, что приходится ждать на жаре. Нищие дети окружили машину, предлагая спички и конфеты. Я закричала, чтобы они оставили меня в покое, мне была отвратительна их бедность. Дети разбежались искать удачи в другом месте, но одна маленькая девочка осталась: она протягивала грязную ручонку с коробком спичек и смотрела на меня так жалобно. Ей было не больше трех лет.
      Она сделала паузу, погрузившись в воспоминания.
      – Я купила спички в надежде успокоить свою совесть и уехала. Я надеялась забыть этот инцидент, но та девочка возвращалась ко мне в моих снах, только теперь она была тобой. Я стала посещать трущобы, раздавала деньги, еду. Я считала это своим покаянием, искуплением вины.
      Затем я встретила Маурицио, моего покойного мужа, и словно родилась заново. Он дал мне второй шанс. Выйдя замуж за графа, я сменила имя. Фелисити Батерворт давно нет. Я – Мария Сантос, как ты – Сара Мур, а не Джастина Батерворт.
      Сара понимала, чего стоили ее матери эти слова. Это было признанием того, что Джастина Батерворт существовала лишь первые несколько часов своей жизни и что графиня не предъявляет права на ребенка, которого отдала на удочерение.
      Сара подумала о Джун, женщине, вырастившей ее. Необходимо поговорить с ней как можно быстрее.
      – И Мария Сантос счастливее, чем Фелисити Батерворт?
      – Бесконечно, – улыбнулась графиня. – Я искренне верю в то, что попала в Рио не случайно. Я занимаюсь благотворительностью не для того, чтобы купить себе место в раю. Это цель моего земного существования. Но я разболталась. Может, я просто пытаюсь произвести на тебя хорошее впечатление, чтобы ты меньше ненавидела меня.
      – Я не ненавижу вас, – быстро сказала Сара. – Я…
      Но что она могла сказать, кроме того, что история графини глубоко тронула ее.
      – Надо заняться Оскаром. Он снова выкапывал розовые кусты и испачкался, – резко оборвала свое признание графиня. – Может, ты хочешь искупать его сама?
      – С удовольствием.
      Сара встала и последовала за матерью в коридор.
      – Оскар! – крикнула графиня.
      Малыш вбежал в дом из сада и, прокатившись по натертому полу, как по льду, резко остановился.
      – Антонио был бы счастлив, если бы знал, что Оскар в безопасности с вами.
      – И очень скоро он будет счастлив.
      – Надеюсь, вы правы.
      Сара протянула малышу руку.
      – Оскар, пойдем со мной.
      Малыш сначала отпрянул, явно сомневаясь, можно ли доверять Саре, затем решил, что можно, и вложил ручонку в ее руку.
      Сара отвела его в ванную комнату и наполнила ванну водой. Малыш застеснялся и не позволил Саре остаться с ним.
      Сара стояла за дверью рядом с кучкой его одежды. Время шло, и она встревожилась. Что он там делает? Она постучала в дверь. Ответа не было.
      – Оскар? Оскар? – Сара отчаянно заколотила в дверь. Господи! Что, если он утонул? Она распахнула дверь.
      Мальчик усиленно тер ванну полотенцем. Когда он поднял на Сару виноватые глаза, она чуть не заплакала.
      – Что случилось?
      Не зная английского, Оскар понял ее вопрос и указал на ванну.
      –  Sujо, – сказал он, продолжая оттирать грязную полосу.
      Сердце Сары сжалось от боли. Малыш столько страдал, а его беспокоит грязная ванна!
      – Все хорошо, – сказала Сара, осторожно заворачивая его в чистое полотенце.
      Оскар позволил ей обнять его, слезы медленно высыхали. Сара подняла мальчика на руки и отнесла в его спальню. Там она прилегла рядом с ним и держала его за руку, пока он не заснул.
 
      – Книга, – сказала Сара, указывая на ряд книг.
      –  Livrо, – ответил Оскар.
      Последние два дня, пока Флавио тщетно искал Антонио, Сара взяла на себя заботы об Оскаре. Его здоровье быстро улучшалось, и она гордилась этим. Он немного поправился, его щеки потеряли прежнюю бледность, а сегодня они начали обучать друг друга своим родным языкам.
      Сара была поражена смышленностью мальчика и переживала из-за собственной неспособности к языкам. Время, проводимое с ребенком, летело быстро, но не было ни минуты, когда бы она не думала об Антонио. Она звонила Кейти, но и там новостей не было.
      – Сад! – крикнул Оскар, ерзая в кресле.
      – Хорошо, – сказала Сара, понимая, что он хочет поиграть в саду.
      Мальчик убежал, а Сара пошла в гостиную. Графиня, тихо напевая, расставляла в вазе цветы. Она словно излучала покой, и после нелегких многочисленных разговоров Сара почувствовала, что они обе обрели душевное равновесие.
      – Мы найдем его, – сказала Мария, и Сара – в который уже раз – вздрогнула от их удивительного сходства. – Ты не должна тревожиться. – Она завернула в бумагу отрезанные стебли. – Я любила твоего отца, как ты любишь Антонио, – сказала она больше для себя, чем для Сары. – Спасибо Господу, я получила второй шанс с Маурицио.
      Сара понимала, что Антонио – ее второй шанс. Стюарт был прав: она снова нашла любовь. Только вот мысль о возможном третьем шансе была невыносима.
      – А потом будут внуки. Много внуков, я уверена.
      – Почему у вас с графом не было детей? – спросила Сара, уходя от неприятной темы.
      – Все обездоленные дети – мои дети. Нет, это глупый, высокопарный ответ.
      – Газеты называют вас А Маmае.
      – А ты веришь всему, что читаешь в газетах? – иронически улыбнулась Мария. – Думаю, что я не хотела иметь детей потому, что не могла забыть тебя. Как бы они могли сравниться с фантазией? И вот ты здесь, и ты – гораздо лучше, чем в моих мечтах.
      От ответа Сару спас телефонный звонок. Каждый раз, когда звонил телефон или кто-то подходил к двери, она, затаив дыхание, готовила себя к худшему и чувствовала, что с графиней происходит то же самое.
      – Алло? Да, конечно. – Мария протянула трубку Саре. – Звонит какая-то Мэгги.

      Мэгги замолчала. Ей показалось, что она слышит шум машины Стивена в конце подъездной аллеи, но автомобиль проехал мимо, и она снова заговорила.
      – Сара, ты наверняка хочешь повесить трубку, и я тебя понимаю. Но, пожалуйста, подожди. Я должна тебе кое-что сказать.
      – Как ты узнала этот номер?
      – Убедила Кейти.
      – Что ты хотела сказать?
      – Прости меня, – зарыдала Мэгги. – Я не знаю, как дошла до такого. Но я звоню не поэтому. Я знаю, что никакие извинения не исправят то, что я сделала. Речь идет об Антонио. Ты еще не нашла его?
      – Нет. А ты знаешь, где он?
      – Я осталась со Стивеном, чтобы узнать это… иначе я не смогла бы жить в мире с собой. В любом случае, я не могу жить в мире с собой. Синтия уволила меня, но… Она… эта сука сама катится в пропасть….
      – Ты знаешь, где Антонио? – резко перебила Сара.
      – Я слышала, как Стивен упоминал одно место. Арк… Ак…
      – Акари?
      – Точно.
      – Где в Акари?
      – Я не знаю. Он говорил о каком-то Корреа, Роберто Корреа.
      – Спасибо, Мэгги. Ты не представляешь, как помогла мне. Я позвоню тебе, как только найду Антонио. Может, мы сможем забыть о прошлом.
      – Я была бы рада. Прости меня… за все.
      Мэгги положила трубку и открыла бутылку виски, затем достала свои снотворные таблетки и антидепрессанты. Открыв обе бутылочки, она набрала полную горсть таблеток и сунула их в рот, быстро запив алкоголем. Она почувствовала, как таблетки, застрявшие в горле, медленно растворяются. Затем она подождала несколько минут, борясь с подступающей тошнотой, и еще дважды повторила процедуру.
 
      Графиня пришла в ужас при упоминании имени Корреа и умоляла Сару остаться дома, так что Сара не удивилась, когда Флавио постарался избавиться от нее.
      – Сара, вы не можете ехать, – воскликнул журналист, ждавший ее в тени здания редакции. – Это профессиональный наемный убийца. Он убьет вас, не раздумывая.
      – Флавио, не будем об этом. Я виновата в том, что случилось, и должна быть там.
      – Нам нужно оружие. – Он сделал паузу, надеясь, что Сара испугается и откажется от задуманного. – Будет стрельба.
      Сара действительно испугалась, но не отступила.
      – Я еду.
      Флавио пожал плечами.
      – Тогда в машину.
      Они молча ехали через город. Флавио сделал несколько звонков по сотовому телефону и затем остановил машину у обветшалого многоквартирного дома.
      – Подождите здесь.
      Сара минут двадцать сидела в машине, безучастно наблюдая за происходящим. Страх буквально парализовал ее. Флавио достает пистолет не для забавы, он собирается убить человека. Ей хотелось выскочить из машины и бежать, но она словно оцепенела.
      Флавио вышел из подъезда с предательской выпуклостью под пиджаком. Сейчас все увидят, что он прячет! Сара опасливо огляделась, но, казалось, никто не обращал на них внимания.
      Мрачный журналист открыл дверцу и бросил завернутый в тряпку пистолет под заднее сиденье. Сару затошнило от одной близости к оружию.
      – Куда мы едем? – Ее голос сорвался на визг.
      Флавио завел мотор.
      – Встретимся с друзьями, а потом к дому Корреа в Акари. Это недалеко от того места, где мы были на днях.
      Когда они подъехали к ресторану на окраине Рио, солнце уже садилось, и приближение ночи усилило тревогу Сары. Как они смогут убежать от убийц в темноте?
      Флавио посигналил. Четверо мужчин в камуфляже, вышедших из ресторана, молча уселись в машину. Все они были вооружены, и Сара снова стала терять ощущение реальности.
      По приглушенным голосам мужчин она поняла, что они обсуждают план операции.
      – Сара, вы уверены, что не хотите выйти? – спросил Флавио. – Отсюда можно вернуться в город на такси.
      – Нет, – решительно ответила она. Ее желание участвовать в спасении Антонио было сильнее страха.
      Флавио взглянул на друзей, но, не найдя у них поддержки, нетерпеливо сказал:
      – Ладно, только вы останетесь в машине.
      Сара кивнула и закрыла глаза, надеясь хоть ненадолго отключиться от мыслей о том, что их ждет.
      Через полчаса машина остановилась.
      – Будте осторожны! – тихо напутствовала мужчин Сара, когда Флавио закрыл дверцу и натянул на голову вязаный шлем с дырками для глаз и рта. Остальные сделали то же самое, и в почти абсолютной черноте ночи Сара могла различить лишь неясные тени, удаляющиеся от машины.
      И вдруг, не давая отчета собственным действиям, она вылезла из машины и последовала в том же направлении. Она должна быть рядом с Антонио. И да, если дойдет до самого страшного, она готова умереть за него.
      Сара продвигалась на ощупь, спотыкаясь, держась за стены лачуг. Зубы ее застучали, она крепко стиснула их, и тут же что-то пробежало по ноге. «Кошка, – сказала она себе. – Обыкновенная кошка».
      Узкий проход между домами делал зигзаг, и Сара вытянула руки, боясь, наткнуться на чье-то лицо. Она съежилась и упрекнула себя: «Не сходи с ума. Какой другой дурак будет бродить в этой темноте?»
      Сара приободрилась, уверенно шагнула и… полетела через кучу лохмотьев, ударившись головой о рифленую железную стену лачуги. По переулку понеслось эхо глухого удара, и она замерла на земле. Сейчас любой мог пристрелить ее, люди Флавио в том числе.
      Куча лохмотьев под ней начала шевелиться. Человек! На этот раз ей пришлось зажать рот ладонью, чтобы не закричать. Сара перекатилась через разящее алкоголем тело, решив, что лучше вернуться к автомобилю. Но и это представлялось слишком опасным.
      Она поднялась и отряхнулась, повернула назад и, к своему ужасу, не увидела машины. В этот момент раздался выстрел. Откуда? Сара побежала наугад и ударилась о стену. Еще один выстрел. Сзади или спереди? Она дышала так громко, что не сомневалась: эти звуки выдадут ее.
      Раздался мужской голос. Флавио? Нет, этот голос был более хриплым. Где-то рядом завязалась драка, но она опять не смогла понять, приближается к ней или удаляется от нее. В панике она бросилась бежать, достигнув конца проулка, повернула и наткнулась прямо на дуло пистолета.
      – Сара! – прошипел Флавио. – Вы, глупая…! Я чуть не убил вас!
      – Где Антонио? – разрыдалась она. Флавио обнял ее за талию и повел в ночь.
      – Там, – прошептал он, вталкивая ее в ближайшую хижину.
      Внутри двое из четырех ее спутников, держа фонарики, развязывали руки Антонио и помогали ему подняться. Двое других возились с обезоруженным охранником.
      – Антонио! – воскликнула Сара, падая на колени возле него. – Слава Богу!
      – Сара, что ты здесь делаешь? – Его голос дрожал и был едва слышен. Свет фонарика на мгновение осветил лицо Сары. – У тебя кровь на лице.
      Сара коснулась окровавленного лба.
      – Просто царапина. Как ты?
      – Сейчас хорошо, – сказал он, обнимая ее. – Поверить не могу. У меня галлюцинации?
      – Нет, я здесь. – Она поцеловала его сухие распухшие губы.
      Вернулся Флавио.
      – Я упустил Корреа. Надо убраться отсюда поскорее, пока он не вернулся с подкреплением.
 
      – Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня? – спросила Сара, заглядывая в темные глаза Антонио. Она провела пальцами по его разбитой губе, едва смея верить в то, что он здесь, с нею.
      – Конечно, – прошептал он, поворачиваясь к ней.
      Скрипнула больничная койка. Лицо Антонио было разбито, одно ребро сломано во время последнего избиения. Он поморщился, притягивая Сару в свои объятия.
      – Я люблю тебя.
      – Я боялась, что никогда больше не услышу этих слов…
      – Задерни занавес, – пылко прошептал он.
      Его губы скользнули по ее щеке, его крепкое тело прижалось к ее телу. Сара глубоко вздохнула. Их губы встретились, и она задрожала. Антонио притянул ее еще ближе и стал расстегивать пуговки платья.
      – Все эти дни я представлял себе это мгновение.
      Сара расстегнула его больничную рубаху, умирая от желания снова почувствовать его наготу.
      С другой стороны занавеса донеслось вежливое покашливание.
      –  Меrdа! – выругался Антонио.
      Сара быстро застегнула платье и выглянула из-за занавеса. Это была медсестра, казалось, более смущенная славой футболиста, чем тем, что застала его в страстных любовных объятиях. Антонио быстро переговорил с ней.
      – Она только собирается проверить мое ребро, и если я захочу, то смогу уйти из больницы. – Он скривился, когда медсестра стала щупать его разбитую грудь. – Ах-х!
      – Ты действительно можешь так быстро покинуть больницу? – озабоченно спросила Сара.
      – Не волнуйся. Что Кейти сказала о Стивене?
      – Он арестован. Против него выдвинуто столько обвинений, что Кейти сбилась со счета. Жаль, что нельзя того же сказать о Пинто.
      – Поскольку им занялась графиня, вряд ли он выйдет сухим из воды. Как Кейти?
      – Прекрасно. И она, и Джеки… Правда, есть и ужасные новости. Помнишь, я говорила, что тебя помогла найти Мэгги?
      – Да. Я должен поблагодарить ее.
      – Это невозможно. – Голос Сары сорвался. – Она умерла. Приняла слишком большую дозу снотворного после разговора со мной. – Сара расплакалась. – Теперь я никогда не смогу исправить наши отношения…
      Антонио протянул к ней руку, но прежде, чем успел заговорить, за занавес заглянула графиня, за ней Оскар. Не обращая внимания на медсестру, Оскар прыгнул на кровать и навалился на Антонио, обнимая его. Антонио поморщился от боли.
      Графиня взглянула на троицу на кровати и улыбнулась.
      – Извини, Антонио, я предупредила его об осторожности, но он все забыл от радости.
      – Не беспокойтесь, – засмеялся Антонио. Взгляды его и Сары встретились, и она сквозь слезы улыбнулась в ответ.
      – Поверить не могу, что ты завтра улетаешь, – сказала графиня. – Мы так мало времени провели вместе. Еще так много надо сказать друг другу.
      – Это не конец, – пообещала Сара. – Вы приедете в Англию, и мы обязательно встретимся.
      – Ты говорила с Джун?
      Сара кивнула.
      – Я разговаривала с мамой утром и съезжу к ней, как только вернусь в Англию.
      Оскар взвизгнул, когда Антонио начал щекотать его.
      – Он спрашивает, придется ли ему ходить в школу в Англии.
      – Без сомнения, – засмеялась Сара.