Глава 4

Мэгги сбросила туфли в прихожей, стянула свитер в гостиной, скинула брюки и белье по пути к ванной. Она сняла ожерелье и часы, положила их на белоснежную полочку над раковиной, включила душ на полную мощность и вошла в ванну, пытаясь смыть с себя всю эту дурь.

— Идиотка! — произнесла она вслух, смачивая волосы.

— Трусиха! — вылив на руку чуть ли не полбутылки шампуня.

— Так тебе и надо! — яростно намыливаясь.

Она обругала себя всеми возможными словами и даже придумала несколько новых.

Закончив мыться, она врубила фен на полную мощность, а высушив волосы, облачилась в непривычную ей шелковую пижаму — еще один подарок сестер, села на кровать и зарыдала в три ручья.

Во всем Мэгги винила одну себя. Надо было остаться. Она уже не ребенок, слава Богу, ей уже тридцать пять. Она была замужем и развелась. Чего ей бояться?

Конор был прав, когда сказал, что между ними что-то происходит. Что именно — Мэгги не могла определить. Такого ей не приходилось испытывать даже с Чарлзом. Она словно сорвалась с тормозов. Вот почему она так испугалась, что поспешила вернуться в свой номер.

Нет, Конор ей в общем-то нравился. Ей нравилось в нем все — от внешности и голоса до запаха его одеколона. Единственное, что ее испугало, — это то, что он напрямую сказал то, в чем она сама побоялась себе признаться: что-то произошло, и они уже не могут просто взять и расстаться.

Теоретически она знала о тех соблазнах, что могут поджидать одинокую женщину. Она слышала об этом сто раз и сама не раз читала лекции своим сестрам. «Не бойтесь сказать „нет“! Перестраховка еще никому не повредила! Не поддавайтесь на провокации, помните, что вы ему ничем не обязаны».

А сестры не раз предупреждали ее, что самая большая опасность — это ее глупое сердце. Раньше Мэгги, слыша это, лишь улыбалась в ответ. Уж что-что, а сердце ее ни разу за все эти тридцать пять лет не выкидывало никаких фокусов. Но теперь оно словно решило взять за это реванш.

Все, что ей хотелось, — прильнуть губами к его губам, ласкать его сильные плечи, гладить густые жестковатые волосы. Говорить ничего не надо, тем более рассказывать ему историю своей жизни или выслушивать его историю.

Мэгги в изнеможении откинулась на подушки. Нет, все-таки правильно, что она вовремя остановилась! Еще минута — и шампанское развязало бы ей язык, и она, пожалуй, брякнула бы напрямую, что хочет его поцеловать. Слава Богу, в последний момент ей все-таки хватило ума не выставить себя полной идиоткой!

Во всяком случае, все, что он успел узнать о ней, — это ее имя. Вряд ли он сможет узнать, в каком она номере. Хотя если его братец работает в этой гостинице…

Телефонный звонок прервал ее мысли. От неожиданности Мэгги вскочила с кровати как ошпаренная.

— Что ты делаешь в номере? — Голос Клер звучал рассерженно.

— Отвечаю на твой звонок. — Мэгги сама была не рада, что ответ прозвучал не очень вежливо, но она была слишком расстроена, чтобы он мог быть иным. Все эти годы их с Клер отношения трудно было назвать безоблачными. Лишь когда Мэгги вернулась в Нью-Джерси, они стали понемногу улучшаться.

— Какого черта?! — воскликнула Клер. — Ты сейчас должна быть в казино, расслабляться по полной программе.

— Я и расслабляюсь. — Мэгги чувствовала себя виноватой перед младшей сестрой. — Я приняла душ, сейчас собираюсь смотреть телевизор. — Она потянулась за пультом одного из трех телевизоров, имевшихся в ее номере. На экране возникло лицо ведущего. — А ты что мне звонишь, если я, по-твоему, должна быть в казино?

— Хотела оставить тебе привет на автоответчике. Поздравить еще раз с днем рождения. Но если я мешаю…

— Чем? Я лежу в постели, ничего не делаю. — «И думаю о мужчине, которого я встретила в ресторане. Тебе бы он понравился, Клер. Высокий, сильный, красивый, не лишен чувства юмора. Мы танцевали, потом пили шампанское, он сказал, что мои глаза похожи на небо… А я убежала как последняя дура!»

— Отличное занятие! — Клер не иронизировала. Она говорила серьезно. Она вообще не умела быть несерьезной.

— По-моему, неплохое. Как дети?

— Я говорила с мамой Джереми. Чарли уже спит без задних ног. А Николь здесь рядом, изучает мою косметику.

— Не рано ли приучать ее к косметике? Я помню, в каком виде она вернулась от тебя в прошлый раз.

— По-моему, она выглядела неплохо!

— Она выглядела лет на девятнадцать! — Мэгги передернулась. — Не рано ли?

— Время не остановишь. Твоя дочь растет. Мэгги пробурчала что-то нечленораздельное.

— Что ты сказала? — насторожилась Клер,

— Я говорю, ресторан был просто шикарный! Вы с Элли постарались на славу. Не знаю, как и благодарить.

— Мы перед тобой в неоплатном долгу, Мэгги. Ты просто клад.

— Спасибо, — поблагодарила Мэгги. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи. Мэгги повесила трубку.

«Просто клад»! Если она и впрямь такое сокровище, почему же тогда она одинока?

Работа полицейского способна кого угодно превратить в зверя. Неделями все может быть спокойно, но когда врываешься в дом и видишь три детских трупа, мать всю в крови и бессмысленную улыбку ее накачанного наркотиками сожителя, хочется выхватить у этого человекообразного существа еще дымящийся пистолет и выпустить весь остаток обоймы в его тупую башку — и пусть потом судят. Потом это проходит, но с каждым разом все труднее.

Поэтому Конор занимался бегом. Бег не просто помогал держаться в хорошей физической форме — он успокаивал нервы. Когда бежишь, не думаешь ни о чем, кроме скорости и дистанции. Если бы не бег, он, может, давно бы уже опустился и спился.

Конор уже привык в любую погоду вставать чуть свет и натягивать спортивный костюм. Когда свежий утренний воздух врывается в твои легкие, а рассвет едва начинает золотить верхушки деревьев и крыши домов, когда слышишь гомон просыпающихся птиц, начинаешь верить, что мир не так уж плох.

Затем он переодевался и шел на работу, чтобы снова встретиться лицом к лицу с реальным — порой суровым и жестоким — миром.

В этом году на его долю выпало слишком много такой реальности. И скрыться от нее было некуда — даже бег тут не поможет. От себя не убежишь.

Голос Бобби преследовал его во сне и наяву.

— Не стоит казнить себя, приятель, — говорил этот голос. — Твоей вины здесь нет.

Но Конор думал иначе…

Он проснулся около семи. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, где он. Гостиничная кровать была шире и мягче, чем его кровать дома. Дома он всегда спал с открытыми окнами. В гостинице этого сделать нельзя. К тому же здесь нет балконов. Конор вспомнил рассказы о тех, кто в один вечер просаживал все свое состояние в казино и для кого оставался лишь один путь — в окно двадцать второго этажа. Сегодня, если бы незадачливый игрок решил покончить с собой, ему бы пришлось сначала преодолеть трехдюймовое непробиваемое стекло.

Сейчас по этим стеклам барабанил мелкий, занудный дождь. Мокрые, казавшиеся потрепанными чайки изредка кружили над пустынным пляжем. Серая асфальтовая дорожка от дождя стала черной.

Быстро одевшись, Конор сунул ключ от номера в карман спортивных брюк и направился к выходу. Он чувствовал себя немного не в форме, но знал, что это пройдет, как только он вдохнет холодный октябрьский воздух. Спускаясь в лифте, Конор мысленно поздравил себя с тем, что не думает о брюнетке по имени Мэгги, — и тут же посмеялся над собой. Если бы он действительно о ней не думал, он бы и сейчас не вспомнил о ней. Что ж, если он еще не разучился смеяться над самим собой, значит, по крайней мере с чувством юмора у него все в порядке. Мало кто умеет смеяться над собой.

Мэгги, похоже, умела. И это, пожалуй, нравилось Конору в ней больше всего, если не считать бездонно-синих глаз. Мэгги видела мир таким, какой он есть, со всеми его недостатками — и все равно принимала и обнимала его. Конор не знал, откуда он знает это о Мэгги, но он знал это наверняка. Он все о ней знал. Не знал лишь, что она вскочит и убежит, не допив и первого бокала шампанского. Но здесь, если разобраться, виноват он сам — слишком поторопил события.

Он вышел из лифта, прошел через пустынный холл и вышел из вращающихся дверей гостиницы. Дождь холодил его лицо и руки, но Конор не давал себе поблажки ни в какую погоду. В последнее время, правда, разминка стала даваться ему немного труднее. Годы, что ли, уже начинают брать свое?

Конор слегка поежился, глядя на мокнущие пластмассовые столики и стулья летнего кафе. Они, очевидно, стоят здесь последние дни — сезон уже подходит к концу, скоро их должны убрать до весны. Старика с саксофоном еще нет, но он обязательно появится. Он всегда, в жару и в стужу, стоит все на том же углу, наигрывая все ту же неизменную мелодию. Симпатичный старик. Конор всегда бросал в его шляпу две-три монетки. Хотел бы он принимать жизнь с той же стойкостью, что и старый саксофонист!

Конор приезжал сюда не в первый раз и уже, кажется, знал в лицо всех местных бомжей, что дремлют на лавках или крутятся у входа в гостиницу, выпрашивая деньги или сигарету. Конору запомнилась женщина, которую он увидел, когда приехал сюда впервые. Расположившись со своими нищенскими пожитками у дверей магазина, она вязала пончо. Не обращая ни на что внимания, старуха деловито орудовала деревянными спицами. Конора особенно поразил этот оптимизм перед лицом отчаяния. Второе такое же пончо было надето на ней, несмотря на августовскую жару. Когда Конор снова приехал сюда зимой, старая нищенка сидела на том же месте уже в новом пончо, а из его складок высовывал голову маленький серый котенок.

Пробежав первый круг, чтобы согреться, Конор вдруг увидел Мэгги, сидевшую на скамейке футах в сорока от него. Сердце Конора дрогнуло в тот момент, когда он узнал ее. Элегантные одежды прошлого вечера исчезли. Теперь на ней были кроссовки, джинсы и ярко-красный свитер, но и в этой простой одежде она выглядела не менее привлекательно. Короткие черные волосы слегка кудрявились оттого, что намокли.

Она не замечала ею. Взгляд ее был устремлен куда-то за горизонт. Конор был даже рад этому. Зачем обмениваться дежурными приветствиями, фальшивыми улыбками?

Конор уже хотел продолжить свой путь, как вдруг заметил какого-то подозрительного типа, приближавшегося к ней. На вид парню было не больше семнадцати, но держался он так, словно был гораздо старше. Инстинкт полицейского подсказывал Конору, что парень опасен. Конор знал, что этот инстинкт редко обманывает его.

Парень подошел к Мэгги и что-то произнес. Мэгги не заметила его, продолжая смотреть перед собой. Парень наклонился к ней и снова что-то сказал. Мэгги машинально отстранилась от него.

Инстинкт подсказывал Конору, что надо действовать.

Мэгги не могла понять, чего он хочет. Парень был явно пьян или накачан наркотиками и произносил слова настолько нечленораздельно, что трудно было даже понять, на каком языке он говорит. Кажется, просит денег. Мэгги, может, и дала бы, но как на грех не захватила с собой ни цента.

— Извините, — проговорила она как можно вежливее, — ничем не могу вам помочь.

Она поднялась и хотела пойти в гостиницу, но парень преградил ей путь, дыша перегаром прямо в лицо. Мэгги похолодела. Черт ее дернул выскочить на улицу в такое время…

— Эй, приятель, поищи где-нибудь в другом месте! Голос раздался у Мэгги из-за спины, но она поняла, что он принадлежит не дружку приставалы. Она с радостью узнала этот голос.

Внимание парня сразу же переключилось на Конора. Он выдал нечто нечленораздельное, но грозное. У Мэгги еще сильнее затряслись поджилки.

«Конор, не строй из себя героя! Такие типы опасны».

Конор, однако, не отступил ни на шаг. Мэгги посмотрела на него. В этот момент в нем не было ни малейшего сходства с тем романтичным мужчиной, который вчера угощал ее шампанским и осыпал комплиментами. Черты его лица заострились, взгляд стал устрашающим. Если бы Мэгги не знала его, не танцевала с ним вчера, она, пожалуй, испугалась бы его еще больше, чем парня.

Парень снова прогнусавил что-то невнятное, но Конор, казалось, отлично его понял.

— Еще одно слово, приятель, — спокойно, но грозно отчеканил он, — и будешь объясняться с охраной. Есть еще вопросы?

Рука хулигана потянулась к карману кожаной куртки. Не успела Мэгги понять, что к чему, как он уже лежал на асфальте лицом вниз, а Конор сидел на нем, заломив ему руку чуть ли не до самого затылка.

Свободной рукой Конор спокойно достал из кармана парня маленький блестящий пистолет. Пистолет был похож на игрушку, но эта «игрушка» могла бы оказаться смертельной.

— Скажите охране, чтобы вызвала полицию, — обратился Конор к Мэгги. — Не забудьте подчеркнуть, что у него обнаружено оружие.

Мэгги испуганно покосилась на парня. Несмотря на свое положение, тот, казалось, не собирался сдаваться.

— Может быть, — предложила она, — прислать охранников вам на помощь?

— Думаю, что и сам справлюсь, — ответил Конор. По его тону Мэгги поняла — он справится.

В благодарность за свое спасение Мэгги решила пригласить Конора на завтрак. Завтрак — это романтично и в то же время ни к чему не обязывает. Особенно когда твои волосы в беспорядке, лицо без косметики и одета ты в простенькие джинсы и свитер. И к тому же вместо шампанского — кофе и апельсиновый сок. Казалось бы, ситуации, меньше всего располагающей к интиму, и быть не может.

Однако за завтраком Мэгги снова поймала себя на том, что почти против воли кокетничает с Конором. Она привыкла считать себя совершенно не способной к заигрываниям с мужчинами — такого скорее можно было ожидать от ее сестер, — но вчера в ней, похоже, случился какой-то переворот.

— Теперь, когда опасность миновала, — начала она, стараясь, чтобы ее голос звучал все-таки не очень игриво, — я думаю, что заслужила ответ: скажите, как вам удалось так ловко с ним справиться? Вы, часом, не полицейский?

Лицо Конора, за минуту до того словно состоявшее из одних углов, расплылось в улыбке. Мэгги поймала себя на том, что как дура радуется этой улыбке.

— Угадали, — отозвался он, помешивая сахар в своем кофе, — полицейский.

— Шутите? — Мэгги потянулась за своей чашкой.

— Абсолютно серьезно. — Его улыбка стала еще шире. — Шестнадцать лет, можно сказать, на страже закона. — Он назвал один из самых больших округов в штате Нью-Джерси.

— Шутите? — снова не поверила она. — Я живу совсем рядом!

— В Монтгомери?

Она чуть не подавилась кофе.

— А вы хорошо знаете округ! — признала она.

— Я там был всего несколько месяцев назад. Меня посылали прочесть лекцию о самообороне в тамошней школе.

По спине Мэгги вдруг пробежал холодок. Она хорошо помнила тот день.

— Вы были великолепны! — воскликнула она.

— Вы там были? — удивился он.

Она кивнула и мысленно отругала себя за слишком длинный язык. Теперь придется признаваться, что у нее есть дочь, а к этому она еще не готова.

В тот день Мэгги стояла в коридоре школы, поджидая Николь, чтобы передать ей спортивный костюм, который та забыла, и слышала большую часть лекции. Лица полицейского она тогда так и не увидела, но слова ей запомнились. Хорошие практические советы, сдобренные простым, доходчивым юмором.

— Значит, вы учительница. — Эти слова прозвучали где-то между утверждением и вопросом.

— Нет, — мотнула она головой, — я мать ученицы.

Конор, похоже, не был разочарован. Скорее даже заинтересован. Обычно, когда мужчины узнавали, что у нее есть дети, в глазах у них сразу же появлялась скука.

— А мой сын уже в институте. — Конор назвал в каком.

— В таком престижном? — удивилась Мэгги. — Как вам удается на зарплату полицейского… — Она осеклась.

«Думай, что говоришь, дура!» — мысленно обругала она себя.

— Извините, — заторопилась она, — я не хотела вас обидеть. Просто обучение сейчас так дорого.

Конор вовсе не казался обиженным.

— Он получает стипендию, и весьма неплохую. К тому же, — добавил Конор не без гордости, — он едва ли не лучший футболист на всем курсе.

— Впечатляет. Хотя я не пойму, какая связь между медициной и футболом.

— Я и сам не могу взять в толк. Дело в том, что я узнал обо всем этом лишь недавно, от брата. Я пытался позвонить Шону вчера, после того, как вы… — Он осекся. — Короче, его не оказалось дома. Поговорю, когда он приедет на каникулы.

— С ними сейчас так трудно разговаривать. — Мэгги отпила кофе. — Мне кажется, Николь стала другой в тот день, когда я купила ей первый бюстгальтер. И прежняя Николь, судя по всему, не скоро вернется.

— Ну, я не могу с такой точностью назвать день, когда Шон стал другим. Дело в том, что он живет с матерью, ко мне приезжает лишь на каникулы. Но похоже, когда у него стал меняться голос, поменялась и личность. Хотя иногда я все-таки замечаю в нем черты прежнего Шона. Это вселяет надежду.

— А сколько лет вашему сыну?

— В феврале будет девятнадцать.

— Николь пятнадцать. Неужели мне предстоит еще четыре года этого кошмара?

— Ничего, это пройдет. По крайней мере так говорят.

— Мне тоже все так говорят, но что-то не очень верится. Он рассказал ей, что развелся, когда Шону было два года.

Его жена ненавидела Нью-Джерси, была не в восторге от того, что Конор выбрал карьеру полицейского, и хотела вернуться домой, в Калифорнию.

— Мы познакомились, когда еще учились в колледже, — рассказывал Конор, когда они прогуливались после завтрака по мокрым дорожкам парка. — Безумно влюбились друг в друга и поженились, еще не окончив учебу. Мы бы, может, и не стали оформлять наш брак, но хотели иметь детей и решили, что лучше оформить.

— Я встретила Чарлза, когда еще училась в школе. Он был другом старшего брата одной моей подружки. Когда я увидела его на одной из вечеринок в военной форме, он меня сразу покорил.

— И что было дальше?

— Дальше была история, как две капли воды похожая на вашу, с той лишь разницей, что я моталась за ним из гарнизона в гарнизон много лет, все это время теша себя надеждой, что когда-нибудь мы все-таки осядем, у нас будет свой домик где-нибудь в тех краях, где мы родились. Но когда ему пришла наконец пора выходить в отставку, он вдруг заявил, что еще послужит.

— И вы расстались. — Она покачала головой:

— Это было лишь внешним поводом. Внутренние причины объяснить сложнее. — Она задумалась на минуту. — Мы уважали друг друга, даже по-своему любили, но настоящая любовь прошла…

— Неужели этого достаточно для того, чтобы развестись?

— Для нас оказалось достаточно.

— Понимаю. Вы решили: либо все, либо ничего.

— Вы попали в точку. — Она замедлила шаги. — Я действительно хотела всего или ничего. Мы оба так хотели. Мы думали, что дружбы и уважения достаточно, но оказалось, что нет.

— Он женился снова?

— Собирается. Я узнала об этом от Николь вчера утром.

— Отличный подарочек к дню рождения! — усмехнулся он.

— Не говорите!

— И вы не пытались все исправить? Мэгги помотала головой:

— Все, кто видел его с ней, говорят, что они прекрасная пара… Чарлз выглядит с ней счастливее, чем со мной. Она умная, веселая, добрая. Она мне даже нравится, хотя по идее меня должно бы бесить, что он нашел в ней то, чего не находил во мне.

— Подругу души.

— Вот именно. — Голос ее звучал нежнее, чем она того хотела.

— Разве не этого ищем мы все?

— Не знаю. — Она посмотрела на него: — А вы? Вышла ли ваша жена снова замуж?

«Женат ли ты?» — вот что на самом деле хотела она спросить.

— Линда вернулась с ребенком домой, в Калифорнию, и вышла замуж за парня, с которым встречалась до меня. У них родились еще три дочери.

— Бедный Шон! — посочувствовала она. Его брови удивленно поднялись.

— Почему бедный?

— Представляю, каково жить с отчимом!

— Не знаю, как другие, но Шон живет с ним душа в душу. Линда вышла замуж за отличного парня. Пит, пожалуй, даже лучший отец для Шона, чем я.

— Вашему сыну крупно повезло, — заметила Мэгги, когда они зашли в лавку купить бутылочку минеральной воды. В лавке сильно пахло клубничной жвачкой. — Обычно, ког-54 да мать заводит новую семью, дети воспринимают это очень болезненно.

— Вы говорите так, словно у вас есть опыт! — отозвался Конор.

Они вышли из лавки с целой сумкой всякой всячины, хотя изначально собирались купить одну лишь воду.

— Начнем, пожалуй, с этого. — Он протянул ей ванильное мороженое. — Шоколад потом. Так откуда вы знаете о новых семьях? — повторил он.

— Это допрос? — попыталась отшутиться она. — Сразу видно, что вы детектив!

— Можете не отвечать, если не хотите.

Она хотела. Что-то в нем вызывало ее полное доверие, ей хотелось рассказать ему все. Мало того, в их встрече было что-то такое, что ей начинало казаться, будто вся ее прежняя жизнь уже в прошлом и начинается какой-то новый этап.

— Мой отец умер, когда мне было десять лет, и мать осталась единственной нашей опорой. У нее не было ни образования, ни профессии, и я не осуждаю ее за то, что она вышла замуж за первого, кто сказал, что любит ее и готов заботиться о ее детях. Вот только оказалось, что заботу о детях он понимает весьма своеобразно. В общем, этот брак не продлился долго, но произвел на меня и сестер такое впечатление, что мало не покажется.

Он стал расспрашивать ее о сестрах. Мэгги с удивлением обнаружила, что ей легко говорить о карьере фотомодели, которую избрала Клер, и об адвокатской карьере Элли, о том, какие они обе умные и красивые.

— Звучит впечатляюще, — отметил он.

— Если бы вы видели их, они бы произвели на вас еще большее впечатление. Мне до них далеко. Я ведь еще в школе, — призналась Мэгги.

— Это как? — удивился Конор.

— Учусь в вечерней школе, чтобы наверстать упущенное в свое время.

Они заговорили о том, как сложно учиться в зрелом возрасте.

— Я ведь почти вдвое старше некоторых из моих одноклассников, — улыбнулась она. — Иногда мне кажется, что они смеются у меня за спиной. Не говоря уже о том, как странно выглядит, когда дочь спрашивает у матери, выучила ли она уроки.

Конор рассмеялся. Для Мэгги эта шутка была старой как мир, но Конор смеялся над ней совершенно искренне. Она рассмеялась в ответ. Ей казалось, что с каждой минутой они становятся ближе друг другу.

— Еще раз спасибо за то, что вы для меня сделали, — сказала она, подавая ему руку, когда они вошли в холл.

Он взял ее руку в свою и не отпускал.

Вокруг них суетились портье. Кто-то из вновь прибывших, не доверяя никому, сам тащил свой чемодан, царапая металлическими колесиками по мраморному полу. Охранник — тот самый, что вызывал полицию, — смотрел на них со смешанным выражением любопытства и зависти во взгляде. Но они не замечали никого, кроме друг друга.

— Поедемте в Кейп-Мей на ленч, — вдруг предложил он.

— Я там никогда не была, — призналась она.

— Я тоже. Что ж, сегодня у нас есть шанс исправить это упущение…

Прежняя Мэгги обдумывала бы это предложение как минимум час. Она взяла бы бумагу и ручку и составила бы полный список всех «за» и «против».

Новой Мэгги не нужен был никакой список. Прежняя Мэгги сказала бы новой, что та сошла с ума, но новую Мэгги ее мнение волновало меньше всего.

Глава 5

Конор включил воду на полную мощность и шагнул под душ. Они с Мэгги договорились встретиться внизу через сорок пять минут, и он не должен заставлять ее ждать.

Будь Конору шестнадцать лет, он бы не отпустил ее, не поцеловав. Но тридцатидевятилетний Конор, похоже, был глупее шестнадцатилетнего.

Они еще успеют нацеловаться вволю. Впереди у них целый день в романтичном Кейп-Мей.

«Ты в этом уверен, приятель? Уверен, что она будет тебя ждать? Ты считаешь, что если ты ее спас, то она теперь обязана…»

Конор намылился, смыл пену и вышел из душа. Что за вопрос?! Он уже знает эту женщину достаточно хорошо. Если бы она не хотела, она бы так и сказала — «нет».