Он ничего не сказал, но сразу после своего визита поспешил к королеве.

— Мадам, — сказал он ей, — если вы думаете, что вы единственная в сердце герцога Орлеанского, то вы глубоко ошибаетесь. Я узнал, что у вас появилась соперница, и мне это очень неприятно, поскольку эта соперница — моя жена. Нам нужно, Мадам, отомстить. И он объяснил ей, что Людовика Орлеанского следовало бы устранить. Изабо немного поплакала, чем растрогала Иоанна Бесстрашного. Потом она, используя все свое очарование, долго с ним говорила, нежно глядя в глаза, и он почувствовал непреодолимое влечение к Изабо. Когда они закончили беседу, он бросился на колени и стал целовать ее руки.

— Я вас обожаю, — бормотал он.

Королева, строго глядя на него, насмешливо сказала только что сдавшемуся ей без боя герцогу:

— Ах! Не кажется ли вам, что моя связь с герцогом Орлеанским заключается лишь в том, чтобы использовать его в своих интересах?

После чего Иоанн Бесстрашный был приглашен на ужин, а затем провел у нее ночь, «желая подтвердить свое расположение».

Иоанн Бесстрашный сразу принялся за подготовку задуманного убийства. Он поручил нормандцу Раулю д’Октонвиллю набрать надежных людей и тайно снял дом, находившийся недалеко от резиденции в Барбетте, где жила Изабо. Вскоре восемнадцать подозрительных личностей обосновались там, ожидая приказа. В то время как готовилась западня, в которой суждено было погибнуть герцогу Орлеанскому, Иоанн Бесстрашный решил усыпить бдительность своего соперника и торжественно с ним помирился. Во время этой встречи два кузена поклялись друг другу соблюдать братские отношения и быть лояльными по отношению друг к другу. После чего они обменялись приветствиями и выпили вино из одного и того же кубка.

В течение шести дней они признавались друг другу в лучших дружеских чувствах, а в воскресенье, 29 ноября 1407 года, присутствовали вместе на обедне и вместе причащались. Тем временем подготовка к убийству подходила к концу, было решено избавиться от герцога Орлеанского в среду на следующей неделе.

В этот день герцог Орлеанский, как обычно, отправился к королеве провести с ней вечер. Буа-Бурдон, вдохновитель всех интриг, спрятался в кабинете, находившемся рядом со спальней. Он слышал, как они долго беседовали. Королева упрекала Людовика за его непостоянство, но говорила с ним так нежно, что герцог стал умолять простить его. Изабо же была настолько коварна и бессердечна, что отправила на смерть человека, от которого минуту назад принимала ласки. Вдруг в резиденции Изабо раздался шум.

— Кто это? — удивленно спросил Людовик. В спальню вошел человек, в котором герцог Орлеанский узнал Шаза де Куртез, камердинера Карла VI.

— Ваша светлость обратился Шаз, — король требует, чтобы вы немедленно к нему явились. Он хочет срочно переговорить с вами о вещах, касающихся лично вас.

Поскольку герцог колебался, королева сказала, положив руку ему на плечо:

— Идите, идите, милый деверь, я буду ждать вас до утра. Вы вернетесь и расскажете мне, зачем вас вызывал король.

Людовик сел на лошадь и отправился в резиденцию Сен-Поль. Королева ласково помахала ему рукой.

Стояла темная ночь. Герцог ехал медленно, впереди него, напевая песни, трое слуг несли факелы. Рядом с ним на одной лошади ехало двое оруженосцев. Вскоре кортеж поравнялся с домом, который снял Иоанн Бесстрашный. Восемнадцать людей Рауля д’Октонвилля разместились по обеим сторонам улицы, приготовившись к нападению. Лошадь оруженосцев учуяла их. Внезапно она резко скакнула в сторону и бросилась галопом вперед, но двое мужчин успели ее удержать.

Все произошло мгновенно: Рауль д’Октонвилль бросился на герцога и нанес ему сильный удар топором по плечу. Людовик подумал, что это обычные грабители, и воскликнул:

— Я герцог Орлеанский!

— Ты-то нам и нужен! — ответил д’Октонвилль и нанес брату короля еще один удар топором.

Тотчас на герцога набросились со шпагами, булавами и пиками еще восемнадцать человек — посыпались такие страшные удары, что его мозги брызнули на мостовую, а от тела осталась лишь кровавая масса. Якоб де Мер, один из пажей герцога, бросившийся на помощь своему господину, был убит, не успев вызвать подмогу. Остальные, испугавшись, бежали. Услышав шум борьбы и крики, жители домов по улице Барбетты проснулись и стали высовываться в окна.

Но им не довелось ничего увидеть, поскольку стрелы, выпущенные в них, заставили их быстро исчезнуть. Однако жена сапожника Жакетта Гриффар сказала позже, что она заметила человека высокого роста с ярко-красным капюшоном, надвинутым на глаза, который приблизился к окровавленному телу герцога Орлеанского и, толкнув его ногой, проговорил:

— Он мертв! Хватит, уходим!

Все убийцы вскочили на коней и быстро ускакали, успев поджечь дом Иоанна Бесстрашного. Возможно, они решили, что пожар вызовет беспорядок в квартале и поможет им беспрепятственно скрыться.

Как только убийцы исчезли, на улице собралась толпа народа и обнаружила тело герцога Орлеанского.

— Нужно пойти и доложить обо всем королеве, — сказал кто-то.

Когда пришли к Изабо и рассказали об убийстве ее фаворита, она прекрасно разыграла сцену скорби. Рыдая, она тут же направилась в королевскую резиденцию Сен-Поль, чтобы известить о трагедии и потребовать правосудия над убийцами.

Карл в это время был занят игрой в карты с Одеттой Шамдивер. Он никак не мог понять, что ему говорят, но когда до него дошел смысл слов, он схватился за голову:

— Брат мой, мой братик, — пробормотал он, — почему злые люди тебя убили? Их надо найти и арестовать!

На следующий день тело герцога Орлеанского было доставлено в церковь Блан-Монто. Позади гроба шел плачущий Иоанн Бесстрашный…

По приказу короля, потребовавшего незамедлительного ареста убийц, в Лувре собрался Совет. После оживленного спора вельможи, среди которых был Иоанн Бесстрашный, пришли к заключению, что, несомненно, причиной этого убийства стала женщина. Быстро провели небольшое расследование и заключили, что убийцей мог быть господин де Кони, чью жену совратил герцог Орлеанский.

Тотчас за ним направили стражников и привели его в Лувр. Бедняга так растерялся, что стал рассказывать о своем неудачном браке с таким изобилием деталей, которые от него и не требовали, но, впрочем, никто из господ его не останавливал, все слушали его с явным интересом, а при пересказе некоторых эпизодов у многих загорались глаза. Когда же наконец спросили об убийстве герцога Орлеанского, сударь Кони представил неоспоримое алиби, и все поняли, что зря побеспокоили честного человека.

Совет был сильно озадачен, не зная, в каком направлении вести дальше судебное расследование. И в это время прево (тогда он выполнял обязанности лейтенанта полиции) рассказал вельможам о любопытном факте: в ночь, когда произошло убийство, видели, как в особняк герцога Бургундского, стараясь быть незаметными, с необычайной предосторожностью вошла группа людей.

— Этот особняк единственный, в котором стражникам не удалось побывать, — добавил он. — Все двери были закрыты, это говорит о том, что именно там находились спрятавшиеся убийцы.

Герцог де Берри и герцог де Бурбон быстро обернулись к Иоанну Бесстрашному и увидели, что он смертельно побледнел. В зале установилась гробовая тишина, которую никто не решался нарушить. Все взгляды устремились к герцогу Бургундскому, который, казалось, был во власти страшных мук. Вдруг он поднялся и, пошатываясь, пошел к окну. Герцог де Берри поспешил к нему на помощь. Иоанн Бесстрашный наклонился к своему дяде и прошептал:

— Это я приказал совершить убийство, но я не знаю, как оно произошло.

— Ах, — вымолвил герцог де Берри, — сегодня я лишился двух своих племянников.

Хотя все члены Совета отлично поняли, о чем идет речь, Иоанн Бесстрашный беспрепятственно покинул зал. Никто не решался затевать скандал… Герцог Бургундский дал понять своим людям, что они должны скрыться, а сам всю ночь составлял манифест с целью оправдать свой поступок.

И ранним утром 26 ноября 1407 года он покинул Париж, взяв с собой шестерых верных рыцарей, которым он приказал перерезать путь по мосту Сент-Максенс для того, чтобы задержать своих преследователей.

В то время, как герцог Бургундский спешно покидал Париж, королева узнала о том, что произошло на Совете. Она возненавидела Иоанна за его слабость. Но он сдержал слово и сохранил в тайне причастность Изабо к убийству. Поэтому, проявив показной гнев по отношению к герцогу Бургундскому, говоря о нем как о «трусливом братоубийце», королева сделала все, чтобы задержать рыцарей, которым было поручено его арестовать. Поэтому Иоанна Бесстрашного поймать не удалось.

Но разразившийся скандал, которого так опасались в свете, был немалым. Новость распространилась по Парижу, и вскоре весь город узнал, что герцог Орлеанский был убит по приказу своего кузена. В сознании народа произошел любопытный поворот: были забыты пороки: расточительство, легкомысленность, необычайная роскошь, все говорили лишь о достоинствах жертвы, все сочувствовали герцогине Орлеанской, взывавшей к правосудию во имя своих детей.

С целью предосторожности Иоанн Бесстрашный провел некоторое время во Фландрии, в то время как Изабо, которая была неплохим психологом, начала то, что мы называем сегодня «активной пропагандой» в его пользу. Шестью месяцами позже она уже известила его о том, что он может спокойно вернуться в Париж.

И герцог Бургундский пустился в путь с тысячей рыцарей. Парижане оказались восприимчивыми к доводам агентов Изабо и не имели ничего против герцога. Они так восторженно встретили его, что рассерженная этим герцогиня Орлеанская покинула королевский двор и вернулась в свой замок в Блуа.

Дядьки короля воспротивились против присутствия Иоанна Бесстрашного в столице и стали настаивать, чтобы Карл VI издал приказ о его аресте и изгнании, но бедный больной, бывший тогда под сильным влиянием Изабо, пренебрег их советами. Несколькими днями позже он разрешил герцогу Бургундскому оправдать свое поведение на судебном заседании и даже оскорбить. память своей жертвы, сделав вывод о том, что преступление, которое он совершил, заслуживает не наказания, а похвалы и возвращения его к государственной службе.

Естественно, герцогиня Орлеанская и ее сын Карл были оскорблены, они передали королю послание, в котором говорилось, что они направят в Париж войско, чтобы изгнать оттуда герцога Бургундского, если сам король отказывается сделать это.

В конце концов королевство оказалось разделенным на два лагеря: одни поддерживали герцога Бургундского, другие были на стороне герцогини Орлеанской. Таким образом, Франция оказалась раздираемой внутренними противоречиями в тот момент, когда английский король вновь готовился к вооруженным действиям после тридцатипятилетнего перерыва.

Мгновенно вся страна была призвана к оружию, Сторонники герцога Бургундского выбрали в порядке знака различия крест Святого Андрея, вышитый на красной перевязи, их противники, которыми командовали герцоги де Берри и де Бурбон, — белую ленту, которую завязывали на руке.

Король, у которого наступил период просветления, почувствовал опасность и приказал противостоявшим партиям сложить оружие. Герцог де Берри ответил, «что его сторонники останутся при оружии, пока его не сложат приверженцы герцога Бургундского». Иоанн Бесстрашный, который фактически правил вместо короля и к тому же являлся мэром столицы, бросил вызов сразу и Карлу VI, и сторонникам графини Орлеанской, подняв войска и приблизившись к Парижу…

После нескольких месяцев тяжелых переговоров попытки примирения между враждовавшими принцами, казалось бы, увенчались успехом. Брат герцога Орлеанского женился на дочери герцога Бургундского, и королева, которая отсиживалась в Мелюне (подальше от возможных мест сражений), организовала празднества по этому поводу. За званым обедом собрались Изабо, Иоанн Бесстрашный и Карл Орлеанский, сын жертвы.

В конце обеда герцог Бургундский незаметно отвел королеву к окну и сказал ей, что было бы очень интересно узнать о тайных намерениях молодого Карла, добавив, что ничто так не располагает к откровению, как любовное свидание. Королева всегда с удовольствием принимала подобные советы. Не прошло и часа, как она уже была в постели с сыном своего бывшего любовника… Этот вечер примирения, естественно; не имел продолжения, и по всем уголкам королевства разгорелась гражданская война, хотя Карл Орлеанский и женился на дочери графа Арманьяка. Это было многозначительное событие, но оно явилось отражением политической борьбы между двумя группировками — бургиньонов и арманьяков.

Первое сражение этой междоусобной борьбы, которая длилась двадцать шесть лет и разрушила королевство, состоялось при Азенкуре, 14 октября 1415 года. В нем были убиты тридцать тысяч человек, кавалерия полностью уничтожена, Карл Орлеанский и герцог де Бурбон пленены [46].

Это кровопролитие не обеспокоило Изабо. Напротив, ей показалось, что теперь она легко может добиться своих честолюбивых замыслов при содействии Англии. И она решилась на предательство…

Несмотря на разразившуюся в стране трагедию, королева не желала изменять своим привычкам и принялась за организацию празднеств, о которых все летописцы сообщают с негодованием. Иногда ей в голову приходили просто непристойные идеи, так, она любила с частью своих фрейлин, переодевшись в проституток, ходить по улицам Парижа, «удовлетворяя похотливые желания» профессоров Университета…

Однажды коннетабль д'Арманьяк узнал об этих чудовищных развлечениях. Было начато тайное расследование и установлено, что вдохновителем всех интриг и постоянным фаворитом был Буа-Бурдон. Коннетабль пришел к королю:

— Государь, — сказал он, — вам гнусно изменяют на протяжении многих лет. Пойдемте, вы убедитесь в этом сами.

И он проводил Карла VI в Венсен, где у королевы в ту пору размещался двор. Судьба распорядилась так, что именно в тот момент, когда они подходили к личным апартаментам Изабо, Буа-Бурдон выходил из спальни королевы с таким непринужденным видом, что это подтверждало их близкие связи с королевой. Столкнувшись с королем, фаворит слегка побледнел, но прошел мимо, не останавливаясь.

Карл, которого задело это явное проявление неуважения, немедленно отдал приказ коннетаблю д'Арманьяку арестовать и посадить наглеца в тюрьму. Карл не захотел объясняться со своей женой и вернулся в Париж. Буа-Бурдон был немедленно арестован и препровожден в небольшой замок в Шателье. Здесь его в присутствии короля подвергли пыткам, и государь, как повествуют летописцы, узнал намного больше того, о чем хотел бы знать. Злой гений королевы был приговорен к смертной казни. В тот же вечер стражники бросили его в Сену, «зашив в кожаный мешок», на котором были написаны слова: «Разрешено королевским правосудием».

Через несколько дней после казни Буа-Бурдона дофин Карл совместно с коннетаблем д'Арманьяком отдал приказ об аресте королевы, и ее отправили под надежной охраной сначала в Блуа, потом в Тур. У Изабо не было времени обратиться за помощью к герцогу Бургундскому, находившемуся тогда в Нормандии.

Ссылка сама по себе была тяжелым унижением для королевы, но когда она узнала, что ей не разрешили взять ни одного из роскошных платьев, в которые она так любила наряжаться, ни одной драгоценности, она упала в обморок. Во время путешествия, продолжавшегося три дня, она частенько притворялась больной в надежде разжалобить своих конвоиров. Разумеется, это было бесполезно. И теплым майским вечером 1417 года она прибыла в Тур, где ее ожидали три строгих на вид человека, которым предстояло стать ее надзирателями. Не особенно церемонясь, ее бросили в тюрьму, под которую переоборудовали один из замков.

Там она влачила весьма тягостное существование. Находясь под постоянным строгим надзором, она не могла ни писать, ни принимать гостей, ни самостоятельно выходить на прогулку. К тому же ее стражники, зная о том, что эта женщина, циничные любовные похождения которой возмущали все королевство, была главной причиной всех бед Франции, проявляли беззастенчивость и наглость по отношению к ней. Забыв о том, что перед ними королева (хотя помнила ли об этом она?), они вызывающе с ней разговаривали, даже не сочтя нужным снять головной убор.

В это время в Париже дофин Карл не сидел сложа руки. Ничего не сказав королю, который, впрочем, выходя из своих депрессий, только и делал, что занимался любовью с Одеттой де Шамдивер, он конфисковал все сокровища, припрятанные его матерью [47].

Потом, желая пополнить кассу группировки арманьяков, он продал платья, шитые золотом, хорошую мебель и драгоценности, которые Изабо оставила в Венсене. Но одних денег было недостаточно для того, чтобы придать группировке силу; нужны были люди, а их как раз и не хватало. Из-за неосмотрительности коннетабля д'Арманьяка большое количество сторонников неожиданно покинуло дофина и приумножило ряды герцога Бургундского.

Король Англии тем временем высадился в Нормандии, уверенный в том, что будет поддержан Иоанном Бесстрашным. Отряды бургипьонов примкнули к английским войскам, и Генрих V двинулся на Париж. Дойдя до Санлиса, он потребовал от Карла VI уступить ему французскую корону.

— Дайте ему попять, — сказал он своим послам, — что я буду ему признателен до конца его жизни, если, во-первых, я стану регентом и мне одновременно присвоят титул французского короля, во-вторых, если за меня выйдет замуж Екатерина, сестра дофина.

Карл VI, который, к счастью, не был в состоянии депрессии, изучил эти предложения вместе с советниками. В это время в Type неистовствовала Изабо, перебирая в уме все возможные пути для того, чтобы покинуть тюрьму и помочь английскому королю в его борьбе против супруга, который ее стеснял уже в течение тридцати лет, и дофина, похитившего все ее богатства.

Однажды вечером верный ей слуга сообщил, что к Туру приближается со своим отрядом герцог Бургундский. Немедля она послала ему свою печать. Иоанн Бесстрашный обо всем догадался. Он ответил, что готов помочь ей, и назначил встречу на следующий день, в день Поминовения усопших, в аббатстве, расположенном в двух лье от Тура.

Вечером перед тем, как лечь спать, королева смиренно обратилась к тюремщикам:

— Господа, я хотела бы завтра помолиться в церкви в Мармутье. Я думаю, что никто не может запретить этого?

— Конечно, нет, Мадам.

— В таком случае, будьте готовы рано утром составить мне компанию.

На следующий день едва Изабо со своими спутниками приступила к молитве, как в церковь в Мармутье ворвалось шестьдесят человек. Сильно напуганные охранники обратились к королеве:

— Мадам! Это люди группировки бургиньонов и англичане. Спасайтесь!

— Будьте спокойны, — сказала, улыбнувшись, Изабо.

Тогда трое охранников поняли, что попали в западню, и попытались сбежать. Но у них было слишком мало времени. Перед королевой предстал Гектор де Савез, командующий отрядом, направленным Иоанном Бесстрашным, и почтительно с ней поздоровался. — Савез, — сказала Изабо, — арестуйте этих троих людей!

Двое стражников были пойманы, третьему удалось выскользнуть из церкви и убежать к Луаре, где он сел на лодку, но она перевернулась. Никто о нем больше ничего не слышал. Когда все стало спокойно, герцог Бургундский явился на поклон к Изабо.

— Рада видеть вас, — сказала она ему, — вы единственный человек в королевстве, который заслуживает моей любви. Вы освободили меня. Будьте уверены, я никогда вас не предам.

Обоим «был устроен торжественный прием в монастыре», затем они расположились на ночлег в одной из комнат, «чтобы вновь принадлежать друг другу».

На следующий день королева приехала в Тур, чтобы предаться наслаждениям любви с герцогом. Потом два любовника отправились в Шартр, где им была устроена торжественная встреча. Изабо объявила себя регентом «на основании королевских указов, которые не могли быть пересмотрены», выбрала печать, на которой было запечатлено ее изображение в полный рост. Через несколько дней она прибыла в Труа, где располагался ее двор и ее парламент. Таким образом, судя по словам маркиза де Сада, «в королевстве появилось два королевских двора, четыре мятежные группировки и два короля» [48].

В такой необычайной обстановке Изабо вступила в сговор с Генрихом V, заверив его в своей поддержке при решении вопроса о престоле, и предложила ему руку своей дочери Катерины. Но Париж, где находился коннетабль д'Арманьяк, оказывал сопротивление войскам королевы. Тогда Изабо прибегла к старому способу — предательству, и майским вечером 1418 года Перине Леклерк — один из ее верных друзей, бывший секретарь Буа-Бурдона — отворил Сен-Жерменские ворота бургиньонам, которые захватили город и перебили всех сторонников д'Арманьяка. После страшной резни, продолжавшейся в течение нескольких недель, Иоанн Бесстрашный и Изабо торжественно вошли в столицу. Совсем не злопамятные парижане забросали их цветами…

Что же касается короля, он встретил свою жену как ни в чем не бывало.

— Ax, — сказал он, — вот и вы! Вы располнели!

Победители чувствовали себя не очень спокойно, поскольку дофину удалось выбраться из Парижа и он продолжал вести борьбу против своей матери. Тогда Изабо задумала организовать убийство непокорного сына.

Обдумав план действий, она позвала Иоанна Бесстрашного:

— Вам, как моему надежному другу, я доверяю важное поручение: назначьте моему сыну встречу. Я знаю, что он по наивности на нее согласится. Во время переговоров из-за несчастного случая он должен скончаться у вас на глазах. Но Боже вас упаси наделать глупостей! Не нападайте на него первым; иначе вы восстановите против себя все королевство. Необходимо спровоцировать его напасть на вас в результате неосторожно сказанного слова. И тогда ваши охранники, которые явятся к вам на защиту, смогут действовать совершенно безнаказанно. И бедняга, жертва ошибки, погибнет.

Герцог во всем согласился с Изабо, и встреча состоялась 10 сентября 1419 года на мосту Монтеро, где дофин разместил свой шатер.

После нескольких слов Иоанн Бесстрашный довольно резко посоветовал ему поехать к королю в Париж.

— Я не нуждаюсь в ваших советах, — ответил дофин. — И поеду к королю, когда посчитаю нужным.

— Вы немедленно поедете туда! — отпарировал герцог тоном, не терпящим возражения. Он быстро положил руку на эфес своей шпаги, а другую на ворот дофина, ожидая нападения со стороны принца или его охраны. Все случилось мгновенно: Таннеги дю Шатель, верный слуга дофина, увидев своего господина в опасности, устремился к герцогу Бургундскому, вытолкнул его из шатра и расколол ему череп ударом топора. У ошеломленных бургиньонов не хватило даже времени вмешаться, а когда они поняли, что Иоанн Бесстрашный смертельно ранен, стали копьями добивать своего «возлюбленного господина», чье тело вскоре превратилось в груду окровавленного мяса.

Переворот не удался.

Дофин не был очевидцем убийства. Двое вельмож, решив, что такое зрелище не подходит для подростка (ему было тогда шестнадцать лет), под разными предлогами не дали выйти ему из шатра. Однако когда Карл услышал крик Иоанна Бесстрашного, он сильно удивился, поскольку знал своего кузена как выдержанного человека:

— Не случилось ли каких-нибудь неприятностей с герцогом Бургундским?

— Нет! Что вы! — воскликнули рыцари. На какое-то время дофин забыл об этом эпизоде. Но когда он вышел из шатра и увидел наполовину голое, окровавленное тело, то упал в обморок, и его пришлось перевезти в замок Монтеро. Придя в себя, он стал сильно горевать и не находил себе места.

— Почему вы так переживаете? — спросили его Друзья.

— Я оплакиваю смерть моего кузена, — воскликнул Карл, — потому что уверен — это страшное убийство будет висеть на мне.

Юный дофин был прав. Вскоре по всему королевству пошла молва, осуждающая его. Говорили, что он заманил герцога Бургундского в ловушку и приказал убить его.

Эта ужасная клевета была распространена по приказу Изабо, которая еще больше возненавидела сына после гибели своего любовника. Трагическое происшествие на мосту Монтеро ее очень огорчило. Всю ночь она бродила по дворцу со свечой в руке и тяжело вздыхала, опасаясь за свою жизнь.

Действительно, королева глубоко скорбела о гибели своего любовника, но любила ли по-настоящему Изабо Иоанна Бесстрашного? Нет. Не более, чем других. А почему же она так тосковала? Пожилые женщины могут понять ее отчаяние. Она оплакивала не просто любовника, а своего последнего любовника. Ей было уже пятьдесят лет, за несколько месяцев она невероятно располнела: у нее были толстые ноги, дряблое лицо с дрожащим подбородком; и она прекрасно понимала, что не было никаких шансов заманить в свою постель красивых молодых страстных кавалеров. Вот и скорбела она о гибели этого еще крепкого человека, который мог в течение некоторого времени оказывать ей свое почтение.

Отсюда и лютая неприязнь к дофину. Естественно, ее первым желанием было убить сына с помощью своих надежных людей, но потом она подумала, что будет трудно безнаказанно совершить это, когда больше нет рядом коварного Буа-Бурдона, — королева решила опозорить дофина, чтобы помешать ему вступить на престол после смерти Карла VI.

Выдвинув против сына обвинение в убийстве Иоанна Бесстрашного в то время, когда бургундская группировка была самой значительной во Франции, она была уверена, что ей удастся поднять против дофина почти все королевство.

Сначала Изабо пришлось бороться против Карла VII в одиночестве. Но вскоре у нее появился союзник в лице сына ее любовника, молодого герцога Бургундского, которому исполнилось двадцать три года и который горел желанием отомстить за смерть своего отца. Они вместе готовили план действий против дофина. Когда соглашение было достигнуто, королева, которой чужды были правила приличия, бросилась в ноги королю и потребовала наказать убийцу Иоанна Бесстрашного.

— Монсеньор, я вас прошу отдать приказ арестовать этого скверного человека, который убил герцога — моего старого друга, чья смерть причинила мне столько страданий…

Карл VI так часто выслушивал такого рода обращения, что внимал ей вполуха и не собирался ничего предпринимать.

Разочарованная Изабо решила действовать иначе: у нее возникло сомнение по поводу законности рождений ее сына.

С помощью хорошо подвешенных языков и, разумеется, кругленькой суммы был пущен слух, что наследный принц незаконнорожденный (это не очень-то удивило простой народ, осведомленный о распутной жизни своей государыни), и парижане вскоре называли бедного Карла не иначе как «мнимый дофин»…

Несомненно, этого слуха оказалось недостаточно, чтобы удовлетворить Филиппа и Изабо. Они начали переговоры с английским королем, который оккупировал большую часть Франции, они обещали ему полную поддержку в борьбе против войск дофина….

После обмена посланиями молодой герцог Бургундский отправился в Аррас, где находился Генрих V, и согласие было достигнуто.

Изабо, хотевшая только лишить наследства сына, сделала королю Англии изумительное предложение: она обещала, что он будет единственным наследником королевства лилий, если женится на ее дочери, принцессе Екатерине…

Генрих V был очень изумлен, узнав, что королева Изабо предлагает ему корону Франции. Сначала он даже думал, что это ловушка, но хорошо проинформированные советники уверили его, что он может безбоязненно принять это неожиданное предложение, и проект договора был составлен.

Он включал в себя в числе прочих следующие статьи:

1. Король Англии женится на принцессе Екатерине и становится единственным наследником Франции.

2. Карл VI становится тестем Генриха V, продолжая править Францией, но ввиду слабости его здоровья Генрих V объявляет себя регентом.

3. После смерти Карла VI Генрих V провозглашается королем Франции. А «мнимый дофин» Карл навсегда лишается права на престол.

В то время как Изабо с нетерпением ожидала в своем роскошном особняке в Труа результатов переговоров, король, живший с ней, резвился в коридорах дворца, ничего не подозревая о том, что его королевство предано. Когда у королевы оказался договор, она поспешила в апартаменты Карла VI, который в силу любопытного «совпадения» страдал в тот день жуткими головными болями, из-за которых не был способен здраво мыслить, и она очень легко заставила его поставить подпись на дворянской грамоте, которая отдавала Францию под власть Англии.

После этого королева обратилась к парламенту и народу Парижа, поведав всем о горестях и страданиях, выпавших на долю Франции. Единственным избавителем провозглашался король Англии.

Она настояла на том, что Генрих в силу своих необыкновенных достоинств: справедливости, миролюбия, обходительности и даже доброго лица — предпочтителен дофину, который разрушил страну и прибег вместе с своими соратниками к убийству герцога Бургундского. Изабо обвиняла сына и в других злодеяниях и различных преступлениях, которые заслуживали наказания и проклятия. Народ был взволнован и единодушно одобрил условия договора… Удовлетворенная такими результатами, Изабо приступила к подготовке брака принцессы Екатерины и английского короля. Генрих V прибыл в Труа 20 мая 1420 года. Он тотчас направился в церковь Святого Петра, где его ожидали Карл VI, Изабо и принцесса Екатерина. Войдя в нее, он не спускал глаз с невесты, принесшей ему в приданое второе королевство…

Екатерина была белокура, улыбчива, мила, и он был счастлив встретить принцессу не менее прекрасную, чем в тот день, когда она была ему впервые представлена у Понтуаза.

Свадьба была сыграна 2 июня и стала поводом для веселых празднеств. Генрих V взирал с некоторой иронией и изумлением на веселящийся французский народ, который развлекался, не понимая, что только что был предан собственной королевой.

Через некоторое время в Париже состоялся торжественный выход двух королей и двух королев. В городе, несмотря на нищету, в которой жил народ, проходили великолепные празднества, и все парижане, надеявшиеся, возможно, на передышку от своих страданий, встретили радостными криками этих четырех государей.