Я поверил ей. Она говорила искренне. При этом окинула меня таким испытующим взглядом, который я не мог позволить никогда в отношении Элиота. Я знал, что она не разделяет мои иллюзии.
      - Правда? - сказал я. - Ты хочешь сказать, что работаешь здесь не только из-за денег?
      Она улыбнулась.
      Я предполагал, что даже в таком зрелом возрасте возможно идеализировать прокурорское дело. В какой-то степени я и сам его идеализировал. Почему я вернулся в службу окружного прокурора? Частная практика, по крайней мере, лучше обеспечивала меня. Но за десять лет адвокатской деятельности я никогда так не выкладывался, как работая в службе окружного прокурора.
      - Если ты не видел, что творится у тебя под носом, это еще не причина отрицать все остальное, - сказала Бекки.
      Я с отвращением фыркнул. - Я был идиотом.
      - У тебя есть время исправиться, - усмехнулась она пытаясь отвлечь меня от воспоминаний. Из нас двоих Бекки теперь выглядела реалисткой.
      Я понял, что необходимо победить на выборах. На карту поставлен мой авторитет. Взявшись за обвинение Остина Пейли, я достигну своей цели.
      - Принимайся за работу, - сказала Бекки. - Если, конечно, ты не собираешься лить слезы по поводу детских обид.
      Я вздохнул.
      - Нет, воспоминания исчерпаны, леди.
      Она с симпатией коснулась моей руки.
      - Давай я спрошу по-другому, Кевин. Ты предложил поехать за город или Остин? Это была твоя идея? Это ты сказал: "Знаешь что, давай поедем за город"?
      Кевин вопрошающе посмотрел на Бекки, пытаясь понять, что она хочет услышать. Бекки ласково улыбнулась, и только, мальчик задумался.
      - Это была его идея, - тихо произнес он. - Я раньше никогда не ездил на пикник.
      Мы с Бекки переглянулись. Кевин сидел на большом стуле, который мы принесли из гостиной, чтобы было похоже на свидетельское место, и напоминал маленького принца, которого возвели на престол. Я не вмешивался. Бекки великолепно справлялась со своей ролью. Кевин внимательно следил за ее передвижениями по комнате.
      - Ты спрашивал разрешения у родителей? - спросила Бекки.
      - Да.
      Бекки понимающе кивнула. Затем улыбнулась Кевину. Он не ответил на улыбку, напряженно ожидая следующего вопроса. Он мял в руках слоненка, можно в подумать, что он его душит. Славная картина. Я представил его с игрушкой в зале и поморщился, но надо над этим подумать.
      - Ты сказал им, с кем поедешь? - спросила Бекки. Она уже не оборачивалась всякий раз на меня. Она следовала собственному ходу мыслей. Бекки была в белой блузке с напуском. Она выглядела очень молодо и могла бы сойти за старшую сестру Кевина, решившую учинить ему допрос. Ее отличало здравомыслие, присущее взрослому человеку. Однажды, отвернувшись от Кевина, она сжала руку в кулак.
      - Я сказал им, что поеду с другими мальчиками, - ответил Кевин.
      Бекки вновь кивнула в знак одобрения.
      - Давай опять займемся куклами, - предложила она.
      Кевин тут же слез на пол и взял в руки две куклы, в точности напоминающие человека. Не слишком откровенно, но полностью. Обе были мужского пола, одна больше другой. Бекки присела на корточки и попросила Кевина повторить всю историю. Со стороны они походили на детей, играющих в куклы. Стоило приглядеться и прислушаться, чтобы ужаснуться сути происходящего. Куклы, тесно прижавшись друг к другу, шевелились во сне. На них не было одежды.
      - Было жарко, - рассказывал Кевин.
      - И тут ты проснулся? - обратилась к нему Бекки. Милый вопрос. Но Кевина спрашивали об этом не в первый раз.
      Кевин пододвинул куклу побольше к маленькой. Пенис куклы-мужчины коснулся плеча мальчика-куклы, потом его шеи.
      - Ты трогал его? - мягко спросила Бекки. - Зачем? Это тебе так хотелось или он тебя попросил?
      С каждым словом Кевин все ближе подносил пенис большой куклы ко рту маленькой. Я был уверен, что еще немного, и он вставит его туда. Но я не знал, смогу ли поверить ему, если это случится. Оставалось неясным, является ли поведение Кевина желанием угодить или он нам поверил. Во всяком случае, он знал, что нам было нужно. Шестилетний Кевин был куда опытнее своих сверстников. Он привык угождать взрослым.
      Я не сомневался в виновности Остина Пейли, имея в виду закрытые дела, слухи и сдержанные подозрения. Все сходилось. Я помнил, как безоговорочно дети опознавали Остина. Но, когда я начал готовить к суду конкретное дело, ко мне вернулись сомнения. Дети не слишком надежные свидетели. Они зачастую идут на поводу у взрослых. К тому же я прекрасно знал методы следователей. Если возникает обвиняемый, на него можно повесить и другие преступления. Полицейские называют это избавлением от лишних дел. Они могут обвинить подозреваемого во всех нераскрытых преступлениях. Обвинения заслоняют судьбу конкретного человека.
      Мне следовало отбросить эти сомнения. Это меня не касалось. Элиот бы в свое время сумел меня разубедить.
      - Марк, - позвала Бекки.
      - Ну, хватит на сегодня. - Я поднялся. - Не очень-то весело проводим мы время, не так ли?
      Кевин улыбнулся в ответ.
      Я положил руку ему на плечо.
      - Ты же знаешь, мы хотим узнать правду, Кевин? Мы поверим тебе!
      Он кивнул, затем спросил:
      - Я могу пойти поиграть?
      - Конечно.
      - С куклами?
      Мы с Бекки переглянулись. Ребенок нас озадачил. Она подернула плечами. Мы же не были психиатрами, в конце концов. Можно ли дать Кевину кукол, с их пустыми глазами, слегка отвислыми челюстями и натурально изображенными половыми органами? Возможно, ему нужно время, чтобы привыкнуть к ним. А если они напугают его, когда он проснется среди ночи? Его мать, убирая игрушки, может решить, что запустила в дом извращенцев.
      - Почему бы тебе не поиграть с ними, пока мы будем говорить с твоей мамой, если хочешь? - остановил его я.
      Когда мы выходили из комнаты, я наклонился к Бекки.
      - Нам следует взять их с собой?
      - Я обойдусь, - прошептала она, - у меня такие есть.
      Она добилась желаемого результата, я разве что только рот не открыл. Бекки и сама испытывала неловкость, Но потому, что так неудачно пошутила, она решила, что я сочту ее недостаточно серьезной для этого дела.
      Когда мы вышли на улицу, куклы лежали в моем дипломате. Мы были в северной части города, довольно далеко от здания суда. Время, казалось, остановилось, хотя день шел на убыль.
      - Нам придется... - начала было Бекки.
      - Вернуться? - Я оглянулся. - Пойдем выпьем. Только, ради Бога, не выдай ничего такого, чтобы вахтер кинулся проверять мой дипломат.
      В новом Дворце правосудия все залы суда похожи друг на друга. Маленькие, функциональные, окрашенные в обычный бежевый цвет. Некоторые судьи тщетно пытались оживить свои кабинеты плакатами и картинками. Стены, казалось, поглощали любые прикрасы. Но существовали другие отличия. Завсегдатаи Дворца правосудия определяют зал судьи Хернандеса по его помощникам. Судя по всему, у бравого судьи один принцип лежит в отборе сотрудников - красноречие. Они лениво передвигаются по залу суда, перебрасываясь словами или откровенно бездельничая. Пренебрежительный, томный взгляд встречает каждого, кто посмеет обратиться к ним с вопросом. На их лицах явственно читается отказ: "Не приставайте ко мне со всякой чепухой" или "С какой стати я должен помогать вам?". Они не меняются даже в присутствии судьи, более того, действуют в открытую.
      Я годами пытался найти что-нибудь доброе в Боните, координаторе судьи Хернандеса, но у меня ничего не вышло. Вместо этого я выработал собственное отношение к ней, такое же безучастно-холодное, ограниченное рамками служебной необходимости, как и у нее ко мне. Иногда это срабатывает.
      Власть и доставшийся мне высокий пост не произвели на нее никакого впечатления.
      - Мистер Блэквелл, - вымолвила она, обнаружив меня у своего стола. Она всегда меня так называла. Другое обращение намекало бы на взаимную приязнь.
      - Мисс Варгас, - поприветствовал ее я. - Спасибо за то, что уделили внимание моей проблеме.
      - Мы не заинтересованы в том, чтобы преступник избежал правосудия, ответила она. Это исключало любое подозрение на личное одолжение.
      Четыре газетчика в зале суда и трое репортеров с телевидения в холле объявились в четверг днем лишь для того, чтобы увидеть, как мы будем оговаривать дату открытия судебного заседания. Я уже переговорил с ними. Основным моим тезисом был тот, что дело надо рассмотреть безотлагательно, чтобы обезопасить жизнь детей в Сан-Антонио.
      - Вы имеете в виду избирателей Сан-Антонио? - хитро вставила журналистка Дженни Лорд.
      - Дети не голосуют, - раздраженно парировал я. В недавнем прошлом я бы оценил подобную шутку.
      Остин не был заключен под стражу, он мог свободно передвигаться в людном коридоре, общаясь с прессой наравне с остальными. Остин, конечно, не упустил такой возможности. Он часто появлялся на экране телевизоров. Он выглядел вежливым и невозмутимым, слегка самоуверенным и ироничным. Ему бы стоило организовать собственное шоу.
      Остин заставил нас ждать, пока давал импровизированную пресс-конференцию в холле. Мы с Бекки сидели молча, обсуждать было нечего. Наша цель на этом заседании была очевидна.
      Появившийся в зале суда Остин расточал улыбки. Я сидел спиной к дверям, но почувствовал его приход. Он подходил ко всем в зале. Остин и меня одарил улыбкой. Я не поднялся и не подал ему руки. Его это, похоже, не задело. Он назвал меня по имени и сказал: "Как дела?", как будто действительно заботился о моем благополучии. Даже я бы не сказал, что он издевается.
      - Прекрасно, Остин. А у тебя? - спросил я. Ему удавалось заставить собеседника играть по его правилам, он ни на йоту не отступал от ровного тона, не обращая внимания на ответную реакцию.
      Он махнул рукой и ответил:
      - Ни то ни се. - Улыбка озарила его лицо.
      - Ты нанял адвоката? - спросила его Бекки.
      Остин продолжал улыбаться. Через пару минут дверь за судейским креслом распахнулась и вошел благодушно настроенный судья Хернандес. Бастер Хармони наклонился к нему, чтобы отпустить шутку, и они оба рассмеялись. Судья встал за креслом, а Бастер по мере сил, которыми был наделен пятидесятилетний мужчина крупного телосложения, быстро обогнул перегородку и присоединился к своему клиенту. Он повернулся, чтобы пожать мне руку, и бросил в своем обычном тоне.
      - Привет, Блэкки.
      Я почувствовал удовлетворение, потому что Остин оправдал мои ожидания. Если бы мне предложили угадать, какого адвоката он наймет, мой список возглавил бы жирный старый хвастливый Бастер. Он работал дольше любого адвоката в городе, сколотил за эти годы состояние и щедро жертвовал на нужды предвыборных кампаний, близко дружил со всеми судьями, знал их детей по именам, общался с каждым общественным деятелем еще с детских лет. Теперь уже он был никудышным адвокатом, он и не старался доказать обратное, ему хватало того, что десяток лет назад он выиграл несколько крупных гражданских дел. У него была репутация непобедимого профи, но она не подтверждалась уже долгое время. Даже в расцвете своей карьеры, когда я еще был помощником окружного прокурора, он трижды противостоял мне в суде и все процессы проиграл. Я подумал, что его будет легко обвести вокруг пальца.
      Усевшись, Бастер уставился на судью. Судья Хернандес подмигнул ему. Судье уже было под шестьдесят, он занимал свой пост более десяти лет достаточно долго, чтобы позабыть о своей предыдущей работе. У него была внушительная фигура, но не слишком тучная, так что мантия не разъезжалась по швам. Он обладал здоровым смуглым цветом лица, за большими темными очками скрывались проницательные глаза. Густые темные волосы на висках уже тронула седина. Он был судьей до мозга костей. Это был единственный человек в зале, который свято поддерживал свой имидж.
      - Ну, Бастер, Блэкки, юная леди. Что за внушительное собрание титанов права! Вы меня пугаете.
      Бастер хихикнул, я же поднялся с места и произнес:
      - Доброе утро, ваша честь. Мы собрались здесь, чтобы назначить судебное заседание по делу Остина Пейли.
      - Конечно, - недовольно фыркнул судья, как будто я перебил его. - Ну, обе стороны готовы?
      - Обвинение готово, - решительно произнес я.
      - Ну, ваша честь, я не успеваю, нельзя ли помедленней? - произнес Бастер, растягивая слова. - Какое дело мы будем разбирать? Их, по-моему, несколько.
      Судья Хернандес ненавидел, когда что-то усложняли.
      - Конечно, - кивнул он и уставился на своего координатора, Бониту. Та положила перед ним стопку бумаг. Судья насупился и оттолкнул ее руку. Бонита обиженно хмыкнула. Судья Хернандес, конечно, не прилагал силы, чтобы воспитать грубых, неуважительных подчиненных.
      - Да, здесь три дела, - сказал он. - Нет, четыре. - Он прочел вслух номера обвинительных актов. - Что вы скажете по каждому из них?
      - Обвинение готово разбирать дело номер 4221, - сказал я и снова сел.
      Это то, где жертвой был Кевин Поллард, которое мы с Бекки решили разбирать первым.
      - Защита не готова по этому делу, - возразил Бастер, качая своей массивной головой. - Защита готова разбирать дела номер 4222 и 4223. Для остальных нам понадобится дополнительное время для уточнения деталей.
      Он назвал самые проигрышные дела, свидетелями в которых были девочки, они с точностью не могли опознать преступника. Я оставил их напоследок, только для уточнения приговора. В четвертом деле фигурировал десятилетний Томми. В запасе были и другие дела, но я еще не подготовил по ним обвинение. Я собирался сначала выставить самое выигрышное дело. У Бастера, естественно, были другие планы. Если бы он вынудил меня пойти у него на поводу, то Остина признали бы невиновным и дальнейшее обвинение было бы под вопросом.
      - Обвинение? - спросил судья.
      - Не готово по делу номер 4222 и 4223, - упрямо ответил я.
      - Не готово? - Судья нахмурился.
      - Нет, ваша честь, эти дела еще не завершены, - подтвердил я. - Мы готовы к первому делу в реестре, и обвинение просит скорейшего судебного заседания. Обвиняемый не заключен под стражу, и число преступлений ясно указывает на его опасность. Обвинение просит немедленного судебного разбирательства.
      Подтекст моего высказывания был иным: "Не я раздуваю пламя, позволив преступнику разгуливать на свободе, а вы, господин Хернандес. Надеюсь, репортеры поняли это".
      Судья заметил подножку. Он задумался.
      - Как я могу принудить защиту разбирать дело, к которому адвокат не готов? - спросил он меня, указав рукой на Бастера, который подобострастно закивал в знак признательности. - Почему вы не готовы к остальным делам? обратился он ко мне.
      - Обвинение готово разбирать дело номер 4221, первое дело, - стоял я на своем. - А что касается замечания вашей чести по поводу защиты, то лучший способ заставить ее заняться дело - это назначить дату разбирательства.
      Никто не мог заставить меня разбирать дело, к которому я не был готов. А я мог, если решил исключить все дела, кроме того, которое наметил. Такое исключение по усмотрению обвинения давало мне право возвратиться к этим делам позднее. У защиты не было такого права отказаться от суда по причине неподготовленности к нему. Случалось, что судья игнорировал мнение защиты.
      Мы все знали об этом. Нас с Бастером занимали не правовые тонкости. Каждый добивался своего. Судья Хернандес трусил. Как и большинство судей, он хотел сделать то, что, по его мнению, было правильным и в то же время необходимым, надеясь, что эти два требования совпадут. Судья Хернандес был известен тем, что, колеблясь, часто поддавался не давлению закона, а напору законника, который заставлял пойти ему навстречу.
      Судья старался избегать таких безвыходных ситуаций.
      Человек вспыльчивый и неразборчивый, он подталкивал конфликтующие стороны к компромиссу. Ситуации, требовавшие от него решения, а не компромисса, раздражали его.
      Я опасался, что, загнанный в тупик, судья примет сторону старого друга, который вкупе со своим клиентом обладал большим политическим весом, чем любой человек в округе.
      - Если все, чего хочет обвинение, - это немедленное разбирательство, с готовностью вставил Бастер, - мы предлагаем сразу разобрать два дела: второе и третье. Так мы решим одновременно две проблемы.
      - Спасибо за предложение, мистер Хармони, - сказал я, обращаясь к нему. Бастер пожал плечами, он хотел как лучше. - Но я уверен, что судья Хернандес и сам способен решить, в каком порядке разбирать дела...
      - Это совсем не плохая идея, - медленно произнес судья:
      Меня кто-то потянул за рукав. Я совсем забыл про Бекки. Когда я, разгневанный, обернулся, чтобы отбрить того, кто посмел помешать мне в такой критический момент, она протянула мне два листка бумаги: мотивы отказа, с уже вписанными номерами дел, где свидетелями проходили девочки.
      Я взглянул на Бастера. Сперва мне показалось, что мной манипулируют. Но Бекки была права. Надо было на что-то решаться.
      - Ваша честь, обвинение представляет мотивы отказа от разбирательства дел номер 4222 и 4223. Надеемся, у нас больше не будет необходимости отнимать у судьи время.
      - Мистер Хармони, - обратился судья.
      Бастер развел руками, любезно признавая поражение.
      - Я не буду возражать против отмены половины обвинений против моего клиента, ваша честь.
      - Договорились, - решительно сказал судья. - Я назначу судебное разбирательство первого дела через, скажем, тридцать дней. Четвертого октября. Вы будете готовы к этому времени?
      - К тому времени я подготовлю защиту, - заверил Бастер.
      Судья поднялся, к нему вернулся привычный ворчливый тон.
      - Вам лучше быть готовыми. Обеим сторонам. Иначе я обвиню вас в неуважении к суду.
      Но прежде чем уйти, судья изобразил с помощью большого и указательного пальцев пистолет и направил его на Бастера. Тот ответил тем же. Он покачал головой, добрый старый друг судьи.
      Начало октября меня вполне устраивало. До выборов остался месяц, а суд продлится не дольше недели, и то вряд ли. Нельзя позволить изменить дату разбирательства.
      - Поздравляю, Блэкки, - подошел ко мне Бастер Хармони. - Вытащил из-под меня сразу два дела. Постарел я для таких игр. - Его улыбка адресовалась не мне. - Или мне нужен молодой помощник.
      Бекки ответила улыбкой, как будто он ей польстил.
      - Это предложение о работе, мистер Хармони? Но я довольна своей службой.
      - Еще бы! Прокурор всегда на виду, так, Блэкки? Может, поэтому ты вернулся? Пойдем, Остин, надо уходить, пока нас не арестовали.
      Остин пожал плечами, как бы извиняясь, будто его поймали при побеге.
      - Буду с нетерпением ждать суда, - бросил нам Бастер.
      - Он не врет? - спросила Бекки.
      - Еще до твоего появления на свет его считали настоящим зверем в суде.
      Бекки улыбнулась в ответ, на этот раз искренне.
      - О, прекрасно, - сказала она.
      Через две недели мы с Бекки закончили инструктировать Кевина. Он мог давать показания любому из нас, в подробностях. Иногда мы не вдумывались в то, что это были за подробности, пока не принимались их обсуждать. Когда мы слушали его рассказ, мы воспринимали факты отстраненно, вне зависимости от того, что мы посмеивались над его словами, похлопывали его по спине, хвалили за искренность; про себя мы вели подсчет, пока он говорил. Вот у нас появился еще один факт для обвинения. Теперь еще один. Хорошо, это лишь усилит приговор. Но позже, когда его не было с нами, когда мы сидели в тишине ресторана или в машине, мы постепенно осознавали весь ужас услышанного, понимали, что значат для него эти воспоминания. Именно в тот момент реальность открывалась нам.
      - Думаю, я смог бы заставить его плакать, - сказал я. - Просто притормозив между вопросами. Дав ему время задуматься над ними.
      Бекки кивнула. Мы замолчали.
      Я прекратил репетиции, опасаясь, что Кевин утратит естественность, необходимую в суде. Бекки вернулась к повседневной рутине. Я занялся подготовкой к выборам, унизительными звонками с просьбами поддержки и размышлениями о шансах Бастера Хармони. Он не был дураком, каким прикидывался. Вне зависимости от денежных расчетов с Остином, он бы никогда не взялся за защиту, если бы не видел шансов на победу. Меня занимал вопрос, какой план он вынашивал. Как я должен был построить обвинение?
      Как оказалось, мне следовало опасаться не только Бастера, помимо него готовились к защите.
      В конце сентября мы с Бекки заехали к Кевину домой, чтобы забрать его для последних приготовлений. Они должны пройти в зале суда. Миссис Поллард открыла дверь, но не слишком широко.
      - Кевин не поедет с вами, - сказала она.
      - Что? - Я распахнул дверь. Большого усилия не потребовалось, чтобы преодолеть сопротивление миссис Поллард. - Он болен?
      - Нет, - тихо ответила она.
      Я оставил ее в покое, потому что увидел Кевина. Он стоял в проеме двери, которая вела в гостиную. Он казался сегодня очень маленьким. В руке он держал игрушечного солдатика.
      - С тобой все в порядке, приятель? - Я присел перед ним на корточки.
      - Я все придумал, - выпалил он. - Этого не было. Остин мне ничего не сделал.
      - Кевин, - начал было я. Бекки присела рядом со мной. Она дотронулась до меня и слегка покачала головой. Я позволил ей отвести его в комнату. Он расскажет Бекки, что случилось.
      Я обо всем догадался. Ости и мог пойти на все. Он не ограничился подготовкой к суду, он решил убедиться, что никакого суда не будет.
      Как можно подкупить шестилетнего парня? Легко, как мне кажется: сладостями, игрушечными самолетиками, обещанием пойти в зоопарк. Но как убедиться в том, что он не передумает?
      - Мы просто не хотим подвергать этому Кевина, - произнес знакомый голос. За спиной жены возник мистер Поллард, положив руки ей на плечи, как будто подталкивая ее ко мне. Она была в замешательстве.
      - Подвергать чему? - тихо спросил я. Я решил, что они должны отработать полученную взятку.
      - Суду, - ответил Поллард. - И всему, что за этим последует, травля, клички в школе...
      - Я же сказал вам, что его имя не появится в газетах.
      - Ну, дети все равно узнают, - вызывающе сказал Поллард. - Кто-нибудь услышит, как будут разговаривать учителя... Дети догадливы. Нам придется уехать из города.
      Я подошел к ним совсем близко. Миссис Поллард дотронулась до руки мужа. Они объединились. Говорят, что кризис сплачивает семью.
      - Мне не понадобится ваше разрешение, - сказал я им. - Я призову Кевина в суд вне зависимости от вашего желания. Я пришлю ему повестку.
      - Попробуйте, - с вызовом бросил мистер Поллард, походя на школьного задиру, каким он когда-то, я уверен, был. Его выставленный вперед подбородок выглядел ужасно комично. - Вам сперва придется его найти.
      Миссис Поллард похлопала его по руке. Она с мольбой на меня посмотрела.
      - Какая от этого польза, мистер Блэквелл? - спросила она. - Вы слышали, что сказал Кевин. Между ними ничего не произошло. Это была всего лишь выдумка.
      В ответ я молча уставился на нее. Она твердо смотрела мне в глаза, но ее веки дрожали.
      - Раз он изменил свои показания, - сказал я, - он сможет изменить их и в зале суда.
      Но я не был в этом убежден. Я миг выстрелить в Остина только один раз. Я не мог положиться на шаткие показания.
      Но они этого не знали. И Поллард был вспыльчивым человеком. Мужчина есть мужчина, он не сможет простить того, что случилось с его сыном. Лучшее, что я мог сделать, так это возбудить в нем злость.
      - Вы собираетесь дать ему ускользнуть? Парню, который завлек вашего сына, раздел его, трогал его и засовывал ему в рот свой пенис? - Я намеренно нагнетал ужас. Я заметил, что Поллард тяжело дышит. - Вы собираетесь взять деньги у Остина Пейли и уехать после того, что он сделал с вашим сыном?
      - Никто не брал денег, - сказала миссис Поллард, но на этот раз она не подняла глаз.
      Я продолжал смотреть на ее мужа.
      - Вы не хотите, чтобы его наказали за то, что он сделал Кевину?
      Гордость Полларда была задета. Мне удалось унизить его. Но это унижение не было публичным. Он снова сглотнул, но довольно быстро взял себя в руки. Он говорил как здравомыслящий человек.
      - Мы больше заботимся о его дальнейшей судьбе, - сказал он.
      В этом они, наверное, убедили самих себя. Это позволит им спокойно пойти на подлость. Я сильно сомневался, что они имели дело с самим Остином. Он, должно быть, прислал посредника. Тот, наверное, говорил мягко и разумно, указывая на слабые места обвинения и на неизбежность последствий суда: публичное унижение Кевина и его родителей. Он противопоставил это тому, что могли сделать для них деньги: лечение Кевина, средства на обучение в колледже. Выгода была очевидной. Кроме того, какую пользу принесет Кевину суд?
      - Бекки, - позвал я и услышал, как отозвался ее голос из глубины дома. Я расслышал ее шаги. Полларды вздохнули с облегчением. Через минуту эти чиновники уберутся из их дома, и жизнь войдет в свою колею.
      - Как бы вы ни поступили, - сказал я, - не смейте тратить деньги на себя. Они принадлежат Кевину. Он их заработал.
      Краска залила их лица. Я взял Бекки за руку и повел ее к выходу, довольный тем, что смог достать их. Но стоило нам выйти на улицу, как меня охватило уныние. Местность, которую мы так хорошо изучили, казалась сейчас незнакомой. И моя машина тоже. Все было чужим, мы оказались вне времени и пространства. Через пять дней должен был состояться суд, но у нас не было обвинения.
      Глава 9
      - Все в порядке, судья, - сказал я брызгавшему слюной Хернандесу. Было четвертое октября, первое заседание суда, а я минуту назад подал ему еще один отказ от обвинения: я закрывал дело, где свидетелем проходил Кевин. Я отвернулся от судейского места, чтобы посмотреть в сторону защиты.
      - Это не сюрприз для обвиняемого, - продолжил я. - Фактически я отменяю обвинение по этому делу стараниями защиты.
      Судья то взрывался, то утихал.
      - Надо было предупредить суд, - начал было он.
      - Мы не договаривались с обвинением, - сказал Бастер. - Я не знаю, о чем говорит окружной прокурор.
      - Напротив, обвиняемый знал, что я приду в зал суда без обвинения, потому что у меня нет свидетеля.
      Бастер казался озадаченным.
      - Если у обвинения возникли, проблемы, мы могли бы...
      - Моего свидетеля подкупили, - сказал я ему. - Как вы объясните это?
      Бастер тут же кинулся на защиту справедливости.
      - Это возмутительное заявление! Пока вы...
      - Информация предназначалась вам.
      - Обращайтесь к суду, - властно потребовал судья Хернандес.
      Я повернулся к нему.
      - Да, ваша честь. Обвинение предъявляет мотивы отказа от дела номер 4221 и объявляет готовность в последнем деле против Остина Пейли. Обвинение готово к заседанию сегодня, ваша честь.
      Это была ложь. Я рассчитывал, что Бастер поможет мне. Он вмешался, как будто я предварительно подготовил его.
      - Зашита не готова, - сказал он. - Это дело даже не было запланировано на сегодня.
      - Мне кажется, оба дела записаны на сегодня, не так ли, ваша честь? По сути дела, так оно и было бы, если бы мы достигли договоренности по двум делам до заседания.
      - Действительно, - важно произнес судья Хернандес, глядя на реестр, который держал в руках.
      - Возможно, - громко возразил Бастер, - но мы все решили, что сегодня будет разбираться первое дело. Защита была готова к разбирательству дела, которое окружной прокурор только что закрыл, а не к другому.
      Судья Хернандес ткнул пальцем в нас обоих.
      - Вы оба вносите сумятицу в мои планы. Сначала один не готов, потом другой. Вы что же, думаете, что имеете привилегии и не обязаны подчиняться суду? На этот раз, - продолжил он строго, - я даю вам только три недели. И предупреждаю вас обоих - дело будет разбираться через три недели.
      Мы с Бастером поднялись, когда судья покидал зал, и оказались лицом к лицу.
      - Марк, ты не прав. Меня никогда не обвиняли...
      - Тебя и не обвиняют, - отрезал я и подошел к Остину, который изображал из себя деревенщину, не понимающего, что же только что произошло.
      - Я не забуду про Кевина Полларда, - сказал я ему. - Я вытащу это дело, может быть, на следующем заседании. Люди, соблазнившиеся на взятку, могут также поддаться на угрозу. Как только я узнаю, как ты до них добрался.
      Я еле сдерживал себя. Рука сжалась в кулак. Так и хотелось разбить в кровь его спокойную физиономию. Но я вспомнил Кевина Полларда, одиноко сидящего на качелях, заложника взрослого мира, не только своего насильника, но и родителей, которые не хотели защитить его и препятствовали мне.
      Я унял дрожь. Нельзя ярости позволить захлестнуть себя. Надо держать эмоции в кулаке и проявить силу духа, у меня был достойный соперник.
      Остин Пейли угадал мое желание убить его. Он был достаточно умен, чтобы не выказать волнения.
      - Марк, я чист. Не знаю, что тебе наговорили эти люди, но если они решили выйти из игры, то только из-за собственных сомнений, а не потому, что я вмешался. Они знают своего сына лучше тебя. Они не поверили его лжи.
      Я решил не дать себя втянуть в спор. Бастер, должно быть, сделал знак своему клиенту, потому что Остин внезапно вскочил. Бастер сказал, что свяжется со мной, затем взял Остина за руку и вышел из зала.
      Бекки стояла рядом со мной, тихо похлопывая меня по спине, я и понятия не имел, как долго это продолжалось.
      - Меня никто никогда не хватал за глотку, - сказал я ей.
      - Кто знает, может, ты уже давно ждал этого момента. - Она выглядела обеспокоенной. - Это всего лишь очередное дело, - добавила она.
      Моя злость уменьшилась, но не сошла на нет. Я не ощущал триумфа. Просто на несколько недель отсрочил неприятности. Сейчас на меня кинутся репортеры, и мне надо втолковать им, почему я отказался от трех четвертей обвинения против Остина Пейли, как он и предсказывал, и убедить их в своей решимости доказать его вину.
      - Черт бы побрал профессию юриста! - сказал я.
      Я переоделся перед тем, как ехать в интернат, чтобы не слишком выделяться. Первый раз я приходил в костюме и выглядел чересчур официально, но меня узнавали теперь даже в брюках цвета хаки и рубашке без галстука.