Аметистовое ожерелье

– Дорогая, почему бы вам не познакомить нас? – Росс смотрел, как под его суровым взглядом гости начали переминаться с ноги на ногу.

– Это виконт Стрэттон, – представила его Элизабет, с удовольствием отметив про себя, что глаза у Лича сразу испуганно забегали. Очевидно, слава о Россе Трилоуни достигла и Ист-Энда. – Его преподобие Клеменс, мой давний друг и настоятель церкви Святого Георгия. Мистер Лич моим другом не является, он пришел по поводу воссоединения миссис Силби с ее сыном, хотя сам плохо обращался с ребенком.

– Миледи, это как раз то, почему я здесь, – подтвердил Лич, не сводя с виконта настороженных глаз. – Но неправильно, что вы держите меня за какого-то зверя. Я просто хочу, чтобы из парня вышел толк.

– Элизабет, надо немедленно вернуть мальчика его матери! – распорядился Росс.

– Нет! – в ужасе воскликнула Элизабет и бросилась к своему жениху, глядя на него умоляющим взглядом. – Как только Джек вернется в Вэппинг, его сразу же начнут приучать воровать или продадут трубочисту.

Лич понял, что дело, из-за которого он попросил Хью привести его сюда, сорвалось. Дело в том, что ему не давало покоя кольцо с огромным бриллиантом на безымянном пальце Элизабет. Его-то он и хотел заполучить. Присутствие в доме Элизабет Росса Трилоуни разрушило все его планы. Он не ожидал, что она находится под его защитой… Поразмыслив, Лич бочком направился к двери.

– Сколько вы хотите? – спокойно спросил Росс, отпив из рюмки.

– Я с ним уже расплатилась! – не подумав, выпалила Элизабет.

Сделав большой глоток, Росс поставил рюмку на стол.

– Чем? Ожерельем?

Элизабет кивнула, сгорая от стыда. Никогда еще она не чувствовала себя такой глупой и наивной и была готова провалиться сквозь землю.

– Я требую, чтобы вы вернули ожерелье, – сдержанно, но твердо проговорил Росс.

Губы Лича нервно задергались.

– Но миледи отдала его мне вместо мальчонки ее подружки…

– Это ожерелье не принадлежит моей невесте. Оно принадлежит мне. Сколько вы хотите за его возвращение? Надеюсь, оно все еще у вас? – спросил Росс, насмешливо улыбнувшись, когда Лич испуганно вобрал голову в плечи, узнав, что Росс Трилоуни – жених Элизабет.

Лич медленно кивнул.

– Ожерелье цело и невредимо? – спросил Росс, словно читая мысли Лича. – Вечером встретимся на Коричной пристани и обо всем договоримся. Вы знаете, где это?

– Еще бы не знать! – воскликнул Лич. – Это же рядом с моим домом…

– Хорошо. Тогда в десять будьте на пристани. А сейчас я провожу вас до двери.

Элизабет стало страшно: Росс снова подвергает себя опасности.

– Ваше преподобие, мне вас проводить или вы знаете, как пройти к выходу? – спросил Росс, возвращаясь в парадную гостиную.

Хью побледнел и, буркнув Элизабет «прощайте», быстро вышел из комнаты.

– Зачем вы с ним так грубо? – спросила Элизабет.

– А как же иначе? О чем он думал, приведя в ваш дом мерзкого сутенера? Если бы не я, Лич прибрал бы к рукам все ценное, что есть в вашем доме. И вы ничего бы не смогли сделать, так как от вашего священника пользы – никакой! Лич одним ударом сбил бы его с ног, посмей он за вас заступиться! – Он преградил ей дорогу, увидев, что Элизабет решила догнать Хью и извиниться перед ним. – Простите… Я не должен был говорить вам это. – Он взял ее за руки.

– Нет, вы правы! Лич – отпетый разбойник! Я не хочу, чтобы вы вечером встречались с ним. Он может привести с собой своих дружков и избить вас… Не забывайте, что вы ранены…

– Не волнуйтесь… мы просто поговорим об обмене…

– Вы имеете в виду Джейн?

– Я сделаю все, что в моих силах. Мальчик должен жить со своей матерью. Я не хочу начинать семейную жизнь с усыновления чужого ребенка… Тем более что у меня будут собственные дети… – Росс поцеловал ее в зардевшуюся от смущения щеку и нехотя направился к двери. – А я-то думал, что проведу спокойный, полный романтики вечер… – грустно проговорил он.

Как только Росс ушел, Элизабет написала письмо и велела Петтиферу отвезти его в лондонский особняк Люка на Белингтон-Пэрейд. Она написала, что поздно вечером Росс поедет в Ист-Энд, на Коричную пристань, где у него назначена встреча и где ему, скорее всего, устроят засаду.

В парадную дверь постучали. Элизабет быстро спустилась вниз и, думая, что это вернулся Петтифер, открыла дверь. Но на крыльце стояла темноволосая женщина, лицо которой Элизабет показалось знакомым.

– Могу я видеть леди Элизабет Роу?

– Это я.

– Миледи, могу я войти и поговорить с вами? – спросила женщина.

– Могу я узнать, кто вы? – спросила Элизабет ледяным тоном. Броская, модная одежда незнакомки как-то не вязалась с ее застенчивостью.

– Я Сесили Бут…

Элизабет словно ударили. От волнения у нее пересохло во рту.

– Почему вы хотите поговорить со мной? – спросила она охрипшим голосом.

Сесили смущенно потупилась.

– Я обнаружила, что беременна, миледи… что является следствием моей дружбы с вашим женихом…

Воцарилось гнетущее молчание. Собрав всю свою волю, Элизабет не подала и вида, как эта новость потрясла ее. Она пригласила незваную гостью войти.

Элизабет подождала, пока Сесили сядет, снимет нарядный капор и поправит тугие темные локоны, рассыпавшиеся по плечам и спине.

– Благодарю, что вы согласились меня выслушать, миледи… Я прочитала в газете о вашей помолвке с моим бывшим женихом. Поздравляю вас и желаю вам большего счастья с виконтом, чем это было у меня. Во время нашей последней встречи он потребовал, чтобы я вернула ему кольцо, которое он подарил мне перед помолвкой. Мне пришлось вернуть его, и виконт безжалостно вычеркнул меня из своей жизни. Я в отчаянии… так как узнала, что мы с ним связаны кровными узами…

– Что вы хотите этим сказать, мисс Бут? – едва слышно спросила Элизабет, чувствуя, что у нее подкашиваются ноги.

– К сожалению для всех нас, через шесть месяцев родится наследник виконта Стрэттона. Правда, ему я еще ничего не говорила. Но мне кажется, что было бы справедливо, если бы он вернул мне то кольцо, которое обеспечило бы его еще не рожденное дитя хотя бы на какое-то время…

– Какое кольцо? – упавшим голосом спросила Элизабет.

– О, оно сделано на заказ и с тайным подтекстом. У него восемь камней – по числу месяцев, проведенных нами в счастье и согласии. В центре сверкает огромный бриллиант необычной огранки, его окружают овальные аметисты редкой красоты… Я сама во всем виновата… меня предупреждали, что он безжалостный сердцеед… Но когда любишь – теряешь голову и делаешь непростительные глупости… Не так ли?

Элизабет оцепенела. Откуда эта незнакомая женщина знает, как выглядит кольцо, подаренное ей Россом? Сам Росс рассказал ей? Но зачем? Ведь они, как он утверждал, давно расстались. Кто из них лжет? Он? Она?

– Я не могу вам ничем помочь, – проговорила Элизабет. – Расскажите виконту о той ответственности, которую он несет за все случившееся. Прощайте.

Сесили Бут встала и направилась к двери. Элизабет напрягла все силы и, обогнав ее, открыла тяжелую парадную дверь.

– Я пришла потому, что хотела, чтобы вы поняли, почему я буду вынуждена поддерживать отношения с вашим будущим мужем, миледи, – сказала Сесили, глядя на Элизабет в ожидании ответа.

Элизабет была настолько подавлена случившимся, что заперла дверь, не проронив ни слова, и, прижавшись к ней спиной, закрыла мокрое от слез лицо дрожащими руками.

– Барон Рэмсден… вам срочная записка, – сказал один из слуг леди Канингем, подавая Люку серебряный поднос с письмом.

Люк прочел записку и, посмотрев на часы, передал ее жене.

– О, Люк! Ты должен помочь ему… Останови его! Сделай же что-нибудь! – с тревогой сказала Ребекка.

– Не волнуйтесь, Ребекка, – сказал Гай, вставая из-за карточного стола. – Уж с дюжиной докеров Росс непременно справится, несмотря на свое ранение. – Поклонившись дамам, он направился к двери.

Услышав шум, Росс инстинктивно схватился за пистолет. Прислушавшись, он различил приглушенные голоса и топот ног. Похоже, сюда приближалось человек шесть.

– Лич?

Натаниэль Лич вышел вперед, высоко держа факел в руке. Его дружки сочли благоразумным остаться в тени.

– Я пришел один, – сухо сказал Росс. – А где мать мальчика?

Лич поманил пальцем, и его подручный вывел Джейн для обозрения.

– Деньги!

– Ожерелье! – насмешливо ответил Росс. Лич вынул ожерелье из кармана и, держа его двумя пальцами, крикнул с издевкой:

– На, бери его, милорд!

Росс незаметно опустил руку в правый карман и сжал рукоятку пистолета. Похоже, борьба будет нелегкой. Он присел, вынув еще один пистолет из другого кармана, и взвел курок.

– Это свои… не стреляй, – шепотом проговорил Дикки, подкравшись к Россу слева.

– Ты круглый идиот! Я же мог изрешетить тебя свинцом! – шипящим шепотом пригрозил Росс другу.

– Не сердись. Мы с Люком, Дэвидом и Гаем, как только узнали, где ты, бросились тебе на помощь, – понизив голос, сказал Дикки.

– Смотрите, известный забияка Росс Трилоуни вызвал несколько друзей на подмогу, – ехидно заметил Лич. – Эй, Трилоуни! Тебе чертовски повезло, что меня сейчас интересует только цвет твоих денег! – Лич помахал кошельком.

– Я не собираюсь выкупать то, что мне принадлежит! – ответил Росс.

– Ты же сказал, что заплатишь!

– Я сказал, что мы договоримся, – возразил Росс. – Слушай, что я тебе сейчас скажу. Если я получу ожерелье в целости и сохранности, то ты уйдешь со своими дружками целым и невредимым.

Лич услышал, как подручные недовольно заворчали – ведь он обещал, что поделится с ними своей ночной добычей. Он смерил Джейн, стоявшую у края скалы, свирепым взглядом. Разъяренный неожиданным поворотом дела, Лич подбежал к ней и со всей силы толкнул ее в грудь.

– Ты предала меня! Ты заодно со своими щеголеватыми дружками!

Гай с криком бросился вслед за Джейн в покрытую масляной пленкой Темзу.

Росс перешел в наступление, бросившись к Личу, но тот пустился наутек.

Дэвид подмигнул Дикки, краем глаза следя за разбушевавшимся сбродом. Друзья – Люк, Дэвид и Дикки – сняли свои элегантные камзолы, нашли местечко почище, аккуратно положили их и ринулись на выручку Россу.

Пять джентльменов из высшего общества, с синяками и кровоподтеками, с растрепанными волосами, судя по всему, богатые и влиятельные, прошли по Коричной пристани и свернули в переулок, что было для этих мест зрелищем непривычным и вызвало у обитателей трущоб немалое удивление.

Росс подошел к своей карете, помог дрожавшей от холода женщине поудобнее устроиться на сиденье и, обняв одной рукой, старался ее согреть и ободрить. Он был доволен встречей на пристани: Джейн сидела рядом, а в кармане его камзола лежало ожерелье из бриллиантов с аметистами. Он с удовольствием вспомнил, как Элизабет сидела у него на коленях, положив голову ему на грудь. Еще немного – и она призналась бы, что любит его, в этом он не сомневался. И он бы ответил ей, что любит ее безмерно и страстно мечтает о ней… Росс представил ее в подвенечном платье из белого шелка и грустно улыбнулся.

Глава шестнадцатая

Элизабет пришла в ужас, когда увидела Джейн в насквозь промокшей одежде, в мокрых башмаках, дрожавшую и от холода, и от всего пережитого на Коричной пристани. Через десять минут Джейн уже была в доверху наполненной горячей ванне, окруженная пристальным вниманием своей великодушной подруги.

В коридоре и холле стояла мертвая тишина. Единственным напоминанием о столпотворении, вызванном появлением Джейн, была огромная лужа грязной воды, которая стекла с ее одежды на белоснежный мраморный пол.

– В чем дело? – спросил Росс, нарушая напряженную тишину. – С тех пор как я вернулся, вы не сказали мне и полслова и даже не взглянули на меня! Что, ваш священник вернулся и предостерег вас от общения со мной, отпетым разбойником?

– Я не нуждаюсь в советах Хью, – вырвалось у нее, хотя было бы благоразумнее сказать не «Хью», а «его преподобие». – Вы не ранены? – сухо спросила она, решив держаться благоразумно и с достоинством. – Я надеялась, что Люк успеет предотвратить вашу встречу на Коричной набережной. Я боялась, что Лич и его дружки устроят вам засаду.

– Так и вышло. Но мне очень приятно сознавать, что вы соизволили обо мне беспокоиться, – проговорил он насмешливым тоном.

Элизабет покраснела, но не двинулась с места.

– Я в большом долгу перед вами, – холодно заметила она. – Вы воссоединили мать с сыном и отняли у Лича мое ожерелье, в возвращении которого вы были особенно заинтересованы, так как оно – часть моего приданого!

– Вы обиделись из-за того, что я сказал, что хочу иметь свою собственную семью? Поверьте, я не хотел прослыть равнодушным к судьбе мальчика.

Его спокойствие вывело Элизабет из себя.

– Я обиделась потому, что вы ни словом не обмолвились, что уже начали создавать семью за спиной у своей невесты! Не пройдет и шести месяцев, как у вас появится первенец…

– Уже начал создавать семью?! У меня появится первенец?! – воскликнул Росс, ничего не понимая.

– Сюда приходила ваша дама сердца, чтобы получить финансовую поддержку для своего еще не появившегося на свет незаконного ребенка. Она сказала, что вы были с ней тайно обручены, но потом безжалостно ее бросили. Это случилось тогда, когда Эдвина купила вас?

Воцарилось гнетущее молчание.

– Сесили Бут приходила сегодня вечером к вам и сказала, что мы были с ней тайно обручены и что она ждет от меня ребенка? – подытожил Росс.

– Да.

– Я приношу глубокие извинения за ее ложь и неслыханную дерзость. Она больше никогда не посмеет приставать к вам и беспокоить…

– Я уверена, что она еще долго будет и приставать к вам, и беспокоить вас.

– Элизабет, посмотрите на меня! Я тот же самый Росс, что целовал вас в вашей спальне каких-нибудь два часа назад! Что вы хотели сказать мне тогда? Скажите это сейчас! – (Она продолжала молчать, глядя в стену.) – Если она действительно беременна, то виной тому граф Кэдмор! Я достаточно знаком с работой женского организма, чтобы с уверенностью утверждать, что этот ребенок не мой. За то короткое время, что она была со мной, ее ежемесячное недомогание повторялось регулярно.

Элизабет густо покраснела и опустила глаза.

– Сесили только того и добивается, чтобы вы меня прогнали. Вы этого хотите? Неужели вы позволите какой-то наглой девице предосудительного поведения разрушить наше счастье? Сегодня выдался очень тяжелый день для нас обоих. Давайте сменим тему. – С этими словами он достал ожерелье и протянул его Элизабет в знак примирения. – Вам оно больше не нужно? – спросил он, сверкнув ослепительной мальчишеской улыбкой, от которой у нее упало сердце.

Элизабет смотрела на бриллианты и овальные аметисты. Те же, что и в кольце, подаренном ей Россом. Он заказал это кольцо специально для нее или в честь восьми месяцев романа с Сесили?

– Нет, – отказалась она от своеобразной оливковой ветви. – Вы заслужили его. Возьмите ожерелье в качестве платы за ту работу, что вы проделали на Коричной пристани. Я давно решила, что обменяю это ожерелье на свободу Джейн.

Росс стал задумчиво гладить сверкающие драгоценные камни.

– Пройдет немного времени, и вы попросите меня вернуть его вам, – уверенно проговорил Росс.

– Однажды вы мне уже говорили это, – сказала она с усмешкой.

– И я оказался прав. – Он молча посмотрел на нее. – Подумайте хорошенько, Элизабет!

Она не проронила ни слова. Поколебавшись с минуту, он положил ожерелье обратно в карман, затем повернулся и направился к двери. Его лицо превратилось в непроницаемую маску.

– Вы кое-что забыли, виконт Стрэттон! Вот. – Элизабет вынула из кармана кольцо и протянула его Россу. – Верните это своей любовнице. Она сказала, что очень скучает по нему, так как вы подарили ей его в память о счастливо прожитых восьми месяцах!

Взглянув на бесценное кольцо, Росс весело рассмеялся. Не прошло и минуты, как Элизабет, осталась одна.

– Так ты говоришь, это виконт привез ее сюда? Да как он смел?!

Элизабет прижала руки к вискам, морщась от головной боли.

– Бабушка, постарайся понять: им некуда больше идти! Мы же не можем выбросить их на улицу! Я уже говорила тебе, что из Джека сделают вора-карманника или продадут трубочисту, если он снова вернется к Личу. А Джейн…

– Можешь не говорить, я и так знаю… – резко оборвала внучку Эдвина. – Где вчера был Росс? Почему он не приехал?

– Мы поссорились, – тихо призналась Элизабет.

– А, влюбленные всегда ссорятся. – Бабушка махнула рукой.

– Это была серьезная ссора. Я расторгла помолвку и вернула ему кольцо.

– Ты расторгла помолвку? – удивленно воскликнула Эдвина. Она была настолько потрясена, что поначалу даже не рассердилась. – Но почему?! Я же вижу, что ты полюбила его. Он самый подходящий жених, какие только есть в столице. Он помог тебе спасти этих… этих несчастных. И вот теперь ты отказала ему?

– Причина заключается в нем, а не во мне! – возразила Элизабет.

– Здесь замешана женщина?

Элизабет поджала губы, но румянец на щеках выдал ее.

– Как я могу предположить, какая-нибудь глупая девица начала приставать к нему, а ты оказалась рядом и все услышала, – сказала бабушка.

Элизабет бросила на нее настороженный взгляд.

– Та яркая брюнетка нужна была Россу для забавы, чтобы весело провести время. А она буквально преследовала его. Когда я была последний раз у Марии, эта брюнетка ходила за мной по пятам, надеясь случайно услышать, где можно найти Росса. Поверь мне, ревность к Сесили Бут до добра не доведет!

Элизабет и сама это понимала.

– Что она могла подслушать? Ты хвасталась моей помолвкой с виконтом, когда была в гостях у Марии? Ты рассказывала, какое кольцо он мне подарил? – с замиранием сердца спросила Элизабет, холодея от страшной догадки.

Эдвина нахмурилась, потом усмехнулась.

– Ну конечно! Алиса Пенни вся позеленела от зависти, когда я рассказала ей о твоей помолвке!

– Как ты думаешь, Росс был помолвлен с Сесили Бут?

– Помолвлен? Ха! – Эдвина громко расхохоталась. – Она задумала заловить Росса в свои сети и стать виконтессой! Как только Росс узнал об этом, он тут же распорядился, чтобы его адвокаты лишили ее пособия. Наглая интриганка! Месяц-другой погрелась под аристократическим одеялом и уже вообразила о себе бог знает что!

Элизабет была в полном смятении. Она стала жертвой хитрой и коварной соперницы, которая легко обвела ее вокруг пальца. А ведь Росс предупреждал ее, что беспочвенная ревность может разрушить их счастье. Дочь маркиза по-прежнему оставалась грубой, заносчивой стервочкой.

– Мадам, к нам приехали миссис Трилоуни и леди Рэмсден, Дю Квисн и Кортеней с детьми, – объявил Петтифер. – Могу я проводить их в гостиную?

Эдвина бросила на внучку осуждающий взгляд, и Элизабет виновато опустила голову.

– Очевидно, Росс держит новость о размолвке в тайне от родственников, раз они приехали навестить нас. Слава тебе господи! Элизабет, может, тебе еще удастся убедить Росса, что ты просто впечатлительная и порывистая дамочка… если он этого еще не понял!

Мать Росса рассказала, что сын уехал в Кент, чтобы проследить, как идет восстановление Стрэттон-холла. Леди нанесли ей визит, чтобы она не скучала в отсутствие Росса. Демелза снова повторила, что очень рада, что у нее будет такая красивая и милая невестка, и сообщила, что венчание пройдет в местной церкви в присутствии родных и друзей.

– Какие прекрасные люди! – воскликнула Эдвина, наблюдая их отъезд из окна гостиной. – Вращаться в кругу таких людей – большая честь, от которой не принято отказываться! – Бабушка отошла от окна, села в свое удобное кресло у камина и посмотрела на внучку. – Так на чем мы остановились? Ах, да! На твоей непростительной глупости, милочка. Ты погорячилась, поверив лживой болтовне мисс Бут, и теперь твоя гордость не позволяет признать свою ошибку?

– Нет, я признаю, что погорячилась, – поспешно признала Элизабет, грустно вздыхая.

– Хорошо, будем считать, что это первый шаг к примирению с Россом. Я помогу тебе сделать и второй… Я разрешу твоей подруге и ее сыну остаться в моем доме еще несколько дней. – Увидев, что Элизабет хочет поблагодарить ее, бабушка добавила: – Но только в том случае, если ты помиришься со своим женихом. Да, да, он все еще твой жених. Даром, что ли, я потратила на это столько сил и здоровья?

– Я не могу… – простонала Элизабет, закрыв лицо руками.

Но Эдвина была непреклонна.

– Я не допущу, чтобы счастье и доброе имя моей внучки были так легко загублены. – Бабушка улыбнулась Элизабет ободряющей улыбкой. – Иди собирайся в дорогу. Можешь взять с собой Джози.

Элизабет услышала океан издалека, еще не видя его.

Джози недоверчиво посмотрела на просевшую шиферную крышу Стрэттон-холла, затем перевела разочарованный взгляд на хозяйку. Элизабет постаралась изобразить на лице бодрую улыбку, хотя полуразрушенный, задуманный в готическом стиле дом произвел и на нее удручающее впечатление.

Между тем Джози стала осторожно подниматься по истертым каменным ступеням, тянувшимся между двумя порталами, испещренными глубокими трещинами.

– Подожди меня здесь, Джози, – проговорила Элизабет, – я хочу посмотреть на море.

Она пошла по давно не кошенной жухлой траве через одичавший яблоневый сад и, отыскав едва заметную тропинку и подобрав юбки, упорно двинулась вперед.

Шум прибоя нарастал. Пройдя еще несколько шагов, Элизабет остановилась. Внизу, ослепительно сверкая на солнце, бежали волны, лаская серебряный песок небольшого, красиво очерченного залива.

Внезапно она почувствовала присутствие Росса и обернулась.

– Море ближе, чем я думала… Совсем близко…

– Отойдите от края. Известняк может осыпаться. Видите ли, дом поставлен с таким расчетом, что до пляжа всего несколько минут ходьбы.

Элизабет осторожно отошла на два шага назад и обернулась. В темном фраке, с темными, растрепавшимися от ветра волосами Росс был почти неразличим на фоне одичавшего яблоневого сада… Она впервые видела настоящего корнуолльского контрабандиста.

– Я должен перед вами извиниться за беспорядок в доме. Если бы я знал, что вы сегодня приедете, я велел бы прибраться. Вы приехали быстрее, чем я думал.

Это было сказано торжественным тоном. Элизабет почувствовала смутную тревогу, но гордо вскинула голову, подставляя разгоряченное лицо свежему соленому ветру.

– А вниз есть ступеньки?

– Да. Но сегодня мы туда не пойдем.

Он не собирался ей потакать и ждал ее приезда, чтобы показать свое главенство.

– Разумеется, не сейчас, – пробормотала она и пошла мимо него прямо к мрачному дому.

Росс сказал, что единственная комната, где можно разместить гостей, – это красная гостиная. Значит, она – гостья? Ей не хватило смелости спросить об этом вслух.

Красная гостиная оказалась грязной, пыльной комнатой с красивым видом из окна.

Мод, пожилая служанка, увела Джози на кухню.

Вскоре она вернулась, неся поднос с чаем и печеньем. Сделав маленький глоток, Элизабет вскочила со стула и прошлась по комнате.

– Мне кажется, фортепиано должно стоять вот здесь… – Ее замечание сопровождалось едва сдерживаемым смехом и громким стуком стекла о дерево. Это Росс поставил стакан с бренди на стол.

Молчание затягивалось. Элизабет нервно покусывала нижнюю губу и с мольбой всматривалась в непроницаемое лицо, стараясь увидеть хотя бы малейшие признаки намерения простить ее. Ее грустный, смущенный вид вызвал у Росса лишь едва заметное подрагивание губ. Очевидно, ему уже расхотелось быть женихом…

– А знаете, нас навестили ваша мама, Ребекка с вашими племянниками и жены ваших друзей с детьми. От них-то я и узнала, что вы здесь.

– Когда мы в последний раз говорили, у меня сложилось впечатление, что вам абсолютно все равно, где я.

Элизабет нахмурилась и покраснела.

– А Эдвина все-таки узнала, что миссис Силби и Джек живут у нее в доме. Она поклялась, что убьет вас за то, что вы помогли мне спасти их. Но потом смилостивилась и разрешила им пожить до тех пор, пока я… пока я не вернусь домой, – чуть замявшись, проговорила Элизабет.

– Крыша у них над головой будет столько времени, сколько вы пробудете в моей компании? – догадался Росс. – Так вы приехали сюда из-за вашей благотворительной деятельности?

Элизабет гордо вскинула подбородок.

– Я бы все равно приехала, независимо от того, разрешила бы им бабушка остаться или нет!

– Надолго ли? И все-таки, что привело дочь маркиза в логово корнуолльского контрабандиста? – спросил Росс насмешливо.

– Я… я должна извиниться перед вами. Я поняла, как вы были правы, говоря о женской злобности… и к чему это приводит…

– А, так вы приехали извиняться! – воскликнул Росс.

Он наклонился, достал из ящика стола ожерелье и положил его около стакана с бренди.

– Я же говорил, что вы захотите вернуть ожерелье! А вы помните, что я еще сказал?

Их взгляды встретились. Она едва заметно кивнула.

– Хорошо. Тогда возьмите свою драгоценность.

Элизабет нерешительно направилась к Россу и опустилась на обитый гобеленом табурет напротив его кресла.

Он слегка подался вперед, упираясь локтями в колени.

– А теперь назовите мне хотя бы один случай, когда я вел себя не как неотесанный дикарь, каким вы меня всегда представляете, – попросил он и положил ожерелье ей на колени.

– Когда говорили, что любите меня, – ответила она просто, любуясь блеском драгоценных камней, на которые падал свет от горящего камина.

– Вы тоже говорили, что любите меня, – напомнил он.

– Да, говорила, – подтвердила Элизабет.

– Докажите.

Послышался бой маленьких часов на каминной полке. Пора! Переложив ожерелье с колен на табурет, Элизабет встала, одернула шелковые юбки и сделала один нерешительный шаг к креслу. Пригладив еще раз юбки дрожащими руками, она села Россу на колени, обняв его за шею точно так же, как тогда, в своей спальне, и стала покрывать его лицо поцелуями, постепенно подбираясь к его губам.

Он ответил ей довольно сдержанно, едва коснувшись ее губ. Она с завидной одержимостью старалась доставить ему удовольствие, с трудом сдерживая слезы, и зябко поежилась, когда он, оголив ей плечи, стал целовать их. Когда он обнажил ей грудь, спустив скромный корсаж, она прижалась к нему, застеснявшись своей наготы. Он взял ее упругие груди в ладони и стал страстно целовать их.

Она ерошила ему волосы, извиваясь от непереносимо острого удовольствия, не в силах сдержать рвущийся из груди глухой протяжный стон. Она не пошевелилась, боясь помешать ему, даже когда он задрал юбки обнаглевшей рукой и стал гладить атласную, нежную кожу ее бедер.

– Вы хотите вернуться домой? Только скажите, и я отправлю вас назад.

– Нет!

Он запустил руку в ее густые шелковистые волосы и, заставив ее откинуть назад голову, пристально посмотрел в заплаканное лицо.

– Нет? Вы хотите остаться у меня? Но вы как-то странно доказываете свою любовь – плачете, стоит мне прикоснуться к вам!

– А еще говорили, что любите меня! – задыхаясь от обиды, воскликнула Элизабет. – Вы доказываете это холодностью и насмешками?

– Вы не любите меня, Элизабет…

Она почувствовала горечь в его словах и, поняв, что одержала победу, еще крепче обняла его.

– Простите меня… Этот случай многому меня научил… Я полюбила вас таким, какой вы есть…

В ответ она услышала хриплый смех. Росс нежно обнял ее и прижал к себе, и она доверчиво положила ему голову на плечо, прижавшись обнаженной грудью к тонкой шерстяной ткани его фрака.

– Рандольф Хэверинг был уверен, что грабители убьют его… – вдруг вырвалось у нее, и она замолчала, не понимая, почему сказала это. Она смутилась и заглянула Россу в лицо. Он обнял ее, и ей стало спокойно и уютно в объятиях сильных смуглых рук. – Я тоже так подумала. Я крикнула ему, чтобы он бежал… но я не думала, что он бросит меня на произвол судьбы. Я была уверена, что он вернется… Как оказалось, у грабителей не было оружия. Они просто хотели воспользоваться его каретой, чтобы скрыться от драгун, которые гнались за ними по пятам. Все это случилось недалеко от трактира «Кабанья голова». Грабители решили в случае чего использовать меня как заложницу. Главарь пошел искать чего-нибудь съестного, приказав своему дружку сторожить меня. Тогда тот снял с меня платье и начал меня бить, но я дала ему сдачи, и мы бы никогда не перестали драться, если бы… не появилась его жена и не начала колотить его лопатой. Я думала, она забила его до смерти, так как он упал без сознания. Женщина дала мне в дорогу немного еды и все время повторяла, что ее муж известный бабник. Папа нашел меня на второй день. Я умирала от голода и холода и осталась в одном белье. Я ему честно все рассказала. Он никогда не осуждал меня, но с тех пор стал очень грустным, обвиняя во всем обстоятельства, Рандольфа и себя самого. Бабушка по отцу все время твердила, что моя репутация загублена и, что я запятнала благородное имя Торникрофтов. Она считала, что лучше бы меня убили. Она ненавидела меня, я платила ей тем же. Наверное, я очень похожа на нее – такая же высокомерная и гордая. Из-за разразившегося скандала многие из тех, кого отец считал своими лучшими друзьями, перестали с ним знаться. Он замкнулся и стал очень грустным и задумчивым. Даже рождение долгожданного сына – наследника имения – не радовало его. Папа умер, когда Тому было всего три года, и тогда моя мачеха тоже возненавидела меня. Она говорила, что это из-за меня ее муж сошел так рано в могилу, а бабушка – что я лишила ее единственного сына. Как они ненавидели меня! – Элизабет вздохнула, дрожа всем телом. – И они правы. Я знаю, что заслужила это…