Глава 1

ЧИСТЫЙ ЯД

Когда Джон Милман возвращался домой на Запад, ему не хватало только весны и собственного семейства. Однако к тому времени, как он добрался до Драй-Крика [1], где кончалась железная дорога, в природе все изменилось. Стоило лишь поднять глаза, чтобы убедиться, что весна, словно озорной мальчишка, уже карабкается вверх по склонам гор, слизывает снег с их могучих плеч и покрывает вместо него зеленым ковром молодой травы. А вот с родными оказалось сложнее. Жена и дочь Милмана должны были приехать с ранчо, чтобы забрать его из этого городка, но почему-то вовремя не прибыли.

Именно поэтому Джон метался из угла в угол номера гостиницы, чертыхаясь и проклиная все на свете. Находящийся тут же шериф Лью Уолтере всячески старался успокоить приятеля, уговаривая просто еще немного подождать, повторяя, что через час, в крайнем случае через два, женщины обязательно приедут. А пока лучше всего, считал он, устроиться где-нибудь в уголке и почитать Библию — и время пройдет незаметно, и пользы будет куда больше.

— Но я не видел их полгода! — прохрипел Джон. — Целых полгода!

А как он мог вести себя иначе, если был, что называется, самым обычным переселенцем? И не просто переселенцем — чужаком, что гораздо хуже. Настоящие жители Запада никогда бы не позволили себе такого взрыва чувств. Что ни говори, а со временем все они становились похожими спокойствием и невозмутимостью на своих вечных врагов — индейцев. Однако шериф, которому, как никому другому, было известно об этом человеке все, даже самое худшее, лишь улыбнулся и кивнул.

— Господи, — продолжал беспокоиться Милман, — да за час может случиться все, что угодно! Почему их так долго нет, хотел бы я знать? Элинор всегда пунктуальна, как морской хронометр, да и Джорджия не любит копаться. Значит, дело не в этом. Бог мой, в этих местах за полчаса может случиться всякое! А кстати, Лью, как поживает эта славная парочка, лорд Закон и леди Порядок, его достойная супруга? Они ведь по-прежнему в твоем ведении, не так ли?

— Поправляются, — с серьезным видом ответил шериф. — Правда, не так давно старикам пришлось пережить порядочную встряску, но сейчас уже все позади. Поправляются…

— А что за встряска? Из-за чего?

— Ну как тебе сказать. Видишь ли, считай, что тиф, лихорадка, оспа, дифтерит, белая горячка и жесточайший ревматизм — все эти напасти в один прекрасный день разом накинулись на наш город. А все потому, что к нам как снег на голову свалился Билли Шей и открыл тут игорный дом. Уж как я ни старался подбодрить наших стариков, как ни уговаривал, что и Закону, и его достойной супруге надо как можно чаще выбираться из дому, все напрасно! Бывало, и носу не высунут за дверь, пока солнце не встанет уже высоко. А как только сядет — шмыг за дверь, и нет их!

— А кто такой Билли Шей? — поинтересовался Милман, позабыв на минуту о своих тревогах.

— Шей-то? — усмехнулся шериф. — Да чистый яд, если хочешь знать!

— Как это? — удивился Джон.

— Отрава, вот он кто! Дрянь паршивая, вонючий скунс, — без особых реверансов отвел душу шериф. — Один из тех кровожадных негодяев, которые с малых лет умеют улучить момент, чтобы перегрызть кому-то глотку.

— Тогда почему ты не выдворил его из города?

— У меня нет ничего против него. Проклятье, я прекрасно знаю, что если кто и мутит здесь воду, так это Шей, но не могу найти ни малейшей зацепки. Этот мерзавец скользкий, как ядовитая гадина, а при случае, если вдруг запахнет жареным, умеет, как гадюка, проскользнуть в любую щель.

— А что же люди? Почему его приняли в городе?

— А то ты не знаешь, как это бывает в наших местах? Здесь, на Западе, каждый будто только и мечтает порушить собственное здоровье, испортить глаза, забросить работу да промотать все до гроша, что было на счете в банке! И наш Драй-Крик не исключение! Господи, да в этом городишке все без ума от Билли Шея!

— Неужели не догадываются, что имеют дело с обыкновенным мошенником?

— Бог ты мой, конечно понимают! Только разве ты не знаешь здешних жителей? Неужто такой пустяк сможет их удержать, когда есть возможность сыграть в рулетку и просадить все, что было в карманах? Правда, надо отдать Шею должное — крупной игры у него не бывает и он не дает никому окончательно все спустить. А зачем это ему? Достаточно дать кому-нибудь из наших олухов выиграть три раза подряд — и дело в шляпе! Считай, этот человек уже на крючке, будет приходить еще и еще, надеясь поймать удачу за хвост. И что ему за дело, что выигрывает лишь один из десяти! Вот такие и стоят горой за Билли Шея! — Лью протянул руку, указывая куда-то через дорогу. — Посмотри, вон дом Билли. И еще есть один — настоящий дворец!

— А я думал, это дом старого судьи Мэхона.

— Нет, судья продал его и переехал в Денвер. Разве ты не знал?

— Новости не доходили до меня целых шесть месяцев, — напомнил ранчеро. — Смотри, кто-то скачет вдоль дороги. И похоже, здорово торопится.

Вдоль улицы стремительно проскакал всадник.

— Может, это известие с ранчо? И плохое? — задыхаясь, пробормотал Джо.

— Бог ты мой, так ведь это сам Билли Шей! — вздрогнул шериф. — Надо же! Прежде никогда не видел, чтобы он так летел сломя голову!

Так в жизни Милмана впервые возник Билли Шей — высокий, но сутулый человек с бледной, вытянутой физиономией, похожей на лошадиную морду. Подъехав к дому, он торопливо спешился, не удосужившись привязать коня, и тот понуро побрел вдоль улицы. А Билли, отперев ворота, ринулся к дверям дома.

Милман и Уолтере словно завороженные не сводили с него глаз. Вставив ключ в замок, Шей вдруг повернулся и бросил затравленный взгляд вокруг, а потом всем телом прижался к двери, как человек, только что чудом избежавший серьезной опасности, но чувствующий, что смерть все еще дышит ему в спину. Через мгновение он исчез в доме.

— Да, похоже, малый чертовски торопится, — протянул Милман. — Что-то не похож он на того кровожадного бандита, о котором ты тут толковал.

— Да, это верно, — признался шериф. — Сейчас-то по его виду скажешь, что этот парень и мухи не обидит! Но мне приходилось видеть его… — Он вдруг замялся и тяжело вздохнул. — Хотел бы я знать, что за чертовщина с ним стряслась? Ну да ладно, что бы там ни было у него на уме, а я буду не я, если не дознаюсь! Вот бы увидеть того мангуста, которому хватило смелости обратить в бегство такую кобру, как Билли!

И вдруг до них отчетливо долетел скрежет, как если бы кому-то в доме через дорогу пришло в голову двигать тяжелую мебель, — было слышно, как чиркают по полу ножки стульев и кресел. Бросившись к окну, приятели увидели, как в доме напротив дрогнула тяжелая дверь, будто ее завалили изнутри чем-то очень тяжелым.

— Разрази меня гром, если он не забаррикадировался! — потрясение проговорил шериф и опустил тяжелую, коричневую от загара ладонь на плечо друга. — Знаешь, старина, мне в голову пришла сумасшедшая мысль! А что, если нам с тобой доведется увидеть кое-что интересное?

— Что именно? — полюбопытствовал Милман.

— Понятия не имею. Может, за Билли кто-то гонится? Господи всемогущий, да если бы я мог расколоть скорлупу этого крепкого орешка да выудить на Божий свет все тайны, которые скрываются в его грязной душонке, уж я бы поднял на ноги весь наш Драй-Крик, можешь мне поверить!

— Так ты полагаешь, что за ним гонится какая-то банда? Я ничего не слышу.

— Те, кто делает свои дела в темноте, обычно не поднимают шума, — возразил Уолтере. — Мне доводилось видеть, как полторы сотни человек в масках и с винтовками крались беззвучно, точно привидения. Они появлялись и таяли в ночи, будто призраки смерти, а вслед за ними слышался звон погребальных колоколов. Грошовый гроб и быстрый путь на тот свет для тех, кто не понимает законов Запада, так, кажется, ты говорил? Помнишь, как Шей скатился с лошади? Кубарем, ей-богу, кубарем! В жизни ничего подобного не видел!

— Да, похоже, малый перепуган до смерти, — согласился Джон. — Послушай, а если эта шайка явится сюда, чтобы расправиться с ним, что ты будешь делать? Вмешаешься?

Суровое лицо шерифа стало мрачнее тучи.

— Придется, — тяжело вздохнул он. — Старые добрые времена прошли без следа. Теперь считается, что закон и порядок должны день и ночь царить в этом городе, охраняя жизнь и спокойствие горожан. А я что? Я лишь страж закона! Когда-то я дал клятву выполнять свой долг и сдержу ее, что бы ни случилось!

Договорив, он с тревогой оглядел пустую улицу. Но вокруг царили тишина и покой. Не было ничего, что подтверждало бы его опасения.

— Ты только взгляни на чердачное окно! — взволнованно шепнул Милман. — Там, возле самой крыши!

Дом старого судьи, вычурный до того, что больно было глядеть, был увенчан крышей, похожей на соломенную шляпу мексиканского пеона. С одной стороны под ней красовалось узкое окошко. Сейчас оно было приоткрыто, и вдруг приятели увидели, как в темном проеме блеснул солнечный зайчик. Один, другой… Что-то вспыхивало и быстро гасло, посылая наружу яркие блики.

— Это же сигналы! Лью, будь я проклят, провались я сквозь землю, это же настоящий гелиограф! Ты знаешь азбуку Морзе?

— Да откуда? Что я, телеграфист? Но я и без нее могу назвать тебе того, кто сейчас подает эти сигналы!

— Хочешь сказать, Шей?

— Кто же еще, по-твоему? Должно быть, посылает весточку своим приятелям. Душу готов заложить, что он зовет их на помощь!

— Ах, черт возьми, как досадно, что мы не можем понять эти сигналы! Тогда могли бы проникнуть в это гадючье гнездо, разгадать все замыслы Шея, узнать, что случилось. Уж тогда бы у тебя были все основания для его ареста, ведь так, старина?

— Можешь не сомневаться! Стоп, еще кто-то скачет. А вот и шайка. Правда, что-то, на мой взгляд, она маловата, чтобы с треском разгрызть такой крепкий орешек, как старина Шей! Держу пари, у него там, в доме, с полдюжины вооруженных до зубов людей.

Грязновато-серое облако пыли, клубившееся над дорогой, вдруг рассеялось, и приятели увидели двух женщин в сопровождении двоих мужчин. Все они ехали верхом, позади них шли привязанные вьючные лошади.

— Извини, это вовсе не шайка, Милман, — растерянно пробормотал шериф. — Лопни мои глаза, если вон та дама слева не твоя родная жена!

Издав сдавленный крик, Милман стремглав кинулся к двери. А Уолтере так и остался возле окна, не в силах оторвать удивленных глаз от диковинного гелиографа, все еще посылающего куда-то дрожащие блики света. Лью был совершенно согласен с Милманом: узнай он, что означают эти сигналы, и не исключено — у него появилось бы достаточно оснований для того, чтобы выжить из города Шея. Но так же хорошо шериф понимал и другое: попробуй он только схватить скрывающегося в темноте бандита, как сигналы мгновенно оборвутся и у него исчезнет последний шанс проникнуть в их тайну. Поэтому Уолтере лишь тяжело вздохнул и продолжил наблюдение. И все это время ему не давала покоя загадка панического страха, терзавшего Билли Шея. Этот человек, несмотря на все его грехи, несмотря на то что был алчен, коварен и всегда готов на любую подлость, отличался несомненной храбростью и никогда не упускал случая продемонстрировать ее всему городу. А сейчас ворвался в дом, будто испуганный кролик, забаррикадировал дверь, запер окна и задвинул тяжелые засовы, и теперь, вне всякого сомнения терзаемый ужасом, посылал кому-то отчаянные сигналы, моля о помощи!

«Наверняка это какая-то неведомая шайка, преследующая его по пятам», — единственное, что пришло на ум Уолтерсу. Он машинально расстегнул кобуру, погладил тяжелый кольт у бедра и еще раз вздохнул, мысленно уже готовый к тяжелой и неприятной работе, которую уготовила ему судьба. Шериф давно уже поклялся покончить со всеми бандами в Драй-Крике и был способен пойти на любой риск ради достижения этой цели.

В эту минуту он заметил, что сигналы прекратились. Чердачное окошко тихо закрылось. Тогда Лью, стараясь держаться поближе к окнам, чтобы не упустить возможных событий, спустился вниз. В прихожей его приятель сжимал в объятиях жену с дочерью и смеялся, как счастливый ребенок.

Даже сейчас, когда Уолтерсу не давала покоя приоткрывшаяся тайна, он не мог отказать себе в удовольствии полюбоваться на это любящее трио.

— Счастливчики, — пробормотал шериф себе под нос. А поскольку он был всего-навсего обычным мужчиной, то позволил себе дольше, чем того требовали приличия, задержать взгляд на Джорджии Милман.

Покрытая смуглым загаром, она казалась медно-золотистой, как настоящая индейская девушка. Сходство дополняли приятно округленное, упругое тело и иссиня-черные, словно вороново крыло, волосы. Однако ослепительно синие, прозрачные глаза выдавали ирландскую кровь.

Обернувшись, она шумно и порывисто приветствовала Уолтерса. Прошлым летом они вместе удачно охотились на оленей, и оба не успели об этом забыть.

— Отец говорит, тут в доме Билли Шея творится что-то странное, — сказала Джорджия.

— Не знаю, — пробормотал Лью, — но странностей тут и без этого хватает. А давайте пройдем на веранду и посмотрим. Чует мое сердце, без стрельбы не обойдется. Здравствуйте, миссис Милман! Ваш муженек чуть из окна не вывалился, так старался вас разглядеть! Так вы идете со мной?

Все четверо они дружно вышли на веранду и там обнаружили, что уже чуть ли не весь город затаив дыхание смотрит на дом Билли Шея — так быстро его облетел слух о близкой опасности.

Глава 2

НА СЦЕНУ ВЫХОДИТ КИД

Но на этот раз толпу влекло не простое любопытство. Ее интерес скорее был сродни вечной жажде мужчин присутствовать при схватке достойных противников.

Перед входом в гостиницу тянулась огромная крытая веранда, крышу которой поддерживали узкие деревянные пилястры. У лестницы на нее с каждой стороны стояли поилки для животных, настолько длинные, что из каждой можно было разом напоить никак не меньше дюжины лошадей, причем даже их не расседлывая.

К этому времени на веранде собралось около пятидесяти человек.

— Похоже, шериф, у вас вот-вот станет одной заботой больше, — произнес кто-то из знакомых Уолтерса.

— У меня их и так немало, — отозвался тот. — Так что одной больше — одной меньше, какая разница?

— Я слышал, в город возвращается Малыш Кид. А пустил слушок не кто иной, как Чарли Пейсон.

— А кто он такой, этот Малыш Кид? — полюбопытствовал Милман. — Откуда он взялся? Денвер, Миссисипи, Бостон, Чикаго?

— Да нет, с чего ты взял? Разве не слышал — это же Кид! — повернулся к нему шериф, но потом опять обратился к знакомому: — Послушай, так, значит, это Чарли Пейсон рассказал? Странно… И чего Киду понадобилось в Драй-Крик?

— Вот-вот, — кивнул его собеседник, — в нашем городе этого парня никто не пустит даже переночевать, хоть бы и на чердаке! Но Пейсон клянется и божится, что так оно и есть. Понятия не имею, откуда он это взял. Может, письмо получил? Говорят, в незапамятные времена Чарли знался с Малышом Кидом, еще в Юкатане.

— Слышал я эту историю, — буркнул Уолтере. — Это как они вдвоем поднялись вверх по реке, отыскали старую, заброшенную крепость, а там якобы — изумруд в виде глаза, и все такое прочее. Как по-твоему, в этих байках есть хоть крупица правды?

— Знаешь, хочешь — верь, хочешь — не верь, но я уже давно убедился: во всех сказках о Малыше Киде всегда что-то есть.

— Да кто ж он такой, этот Малыш Кид? — вмешалась Элинор Милман.

— Так вы что же, никогда о нем не слышали? — удивился шериф.

— Нет, никогда. Как странно, такое забавное прозвище. А вы знаете его настоящее имя?

— Нет, не слышал. Но, насколько мне известно, на двести пятьдесят миль вокруг Юкатана есть только один Малыш Кид. Этот самый.

— А что он за человек? Наверное, молодой?

— Что за человек? — протянул Уолтере. — О нем так просто не расскажешь. Впрочем, вы правы, еще достаточно молодой.

— Что значит «достаточно»?

— Да вот, иной раз кажется, что старее его никого на свете нет. Не знаю, как объяснить… Впрочем, давайте-ка я лучше расскажу вам то, что мне поведал один приятель. А было это в мексиканском городишке — Чихуахуа. Когда до жителей его долетели слухи, что в окрестностях видели Кида, они создали отряд, в который вошли не только самые свирепые местные головорезы, но и все горожане, имеющие оружие. Потом пригласили в него землевладельцев округи, в первую очередь тех, у кого были лошади. Вывели отряд за ворота города, и стал он день и ночь прочесывать окрестные леса, да так, что даже мышь не могла проскользнуть незамеченной. А женщины, в особенности те, у кого были дочери-красавицы, мигом загнали всех детей по домам, посадили их под замки, а сами вооружились большими мясницкими ножами и сидели не спуская глаз с дверей. Игорный дом тут же закрылся, все деньги исчезли, как по волшебству, будто их там отродясь не бывало. А магазин — смех и грех, право! — его мгновенно заперли, окна закрыли ставнями и погасили свет. Словом, можно было руку дать на отсечение, что в городе все спят мертвым сном, хотя за всеми этими затворами и запорами не дремала ни одна душа… Люди затаились, точно коты возле мышиной норки. Да уж, они там, в Мексике, знают Малыша Кида куда лучше, чем мы тут. Вот так оно все и было, хотите — верьте, хотите — нет.

— Но почему же здесь, в Драй-Крике, — вмешалась Элинор Милман, — вам и в голову не приходит устроить нечто подобное? Ведь в город собирается пожаловать развратник, конокрад, наемный стрелок и Бог знает кто еще. Бандит, одним словом.

— Мэм, — вежливо перебил ее шериф, — вы, если не ошибаюсь, тоже слышали, что он приближается к городу. Однако, если меня не подводят глаза, сами спокойно стоите на улице, да еще вместе с Джорджией. Так что вы от меня хотите?

Эвелин слегка порозовела, а девушка расхохоталась.

— Я вас прекрасно понимаю, — продолжил Уолтере. — Только, будь она моей дочерью и услышь я, что Малыш Кид едет сюда, уж, будьте уверены, вмиг накинул бы ей мешок на голову, а потом отволок в самый темный и глубокий погреб, из тех, что местные жители копают в этом паршивом городишке на случай циклона. Здесь, на нашей стороне Рио-Гранде, мы все как-то дьявольски самоуверенны, черт меня побери! Нет чтобы поостеречься, ей-богу! А результат… Были бы предусмотрительнее, глядишь, и сломанных жизней в наших краях оказалось бы меньше! — В его голосе появилась странная минорная нотка, лицо потемнело.

Но миссис Милман, повернувшись к дочери, лишь слегка улыбнулась, и та послала ей в ответ сияющую улыбку. Они всегда понимали друг друга с полуслова.

А в это время собравшаяся на веранде толпа оживленно перешептывалась.

— Что происходит, шериф? — то и дело спрашивал кто-нибудь.

Но Уолтере только пожимал плечами, продолжая разглядывать дом напротив. На лице его застыло озадаченное выражение, будто он изо всех сил старается, но так и не может разгадать, почему в доме напротив забаррикадировался его хозяин.

— Занавес поднят, — прокомментировал кто-то из собравшихся зрителей, — и, сдается мне, актеры уже на местах. Так что, почтеннейшая публика, ежели не хотите опоздать к началу, занимайте места согласно купленным билетам!

— Вон там кто-то едет! — вдруг сказала Джорджия, вглядываясь в дальний конец улицы.

— Да, — подтвердил шериф, — но что-то еле тащится. Сдается мне, это не тот, кого мы ждем.

— Тише едешь, дальше будешь, — невозмутимо напомнил кто-то.

Люди постепенно стали терять терпение, словно зрители на корриде, когда, затаив дыхание, они ждут матадора, а его все нет.

— По-моему, мы напрасно тратим время, — шепнул Милман, обращаясь к жене. — А нам еще ехать домой.

Шепот в толпе постепенно становился все громче. Кто-то уже смеялся и шутил, когда вдруг в дальнем конце веранды резко прозвучал чей-то испуганный голос. Присутствующие замерли. Воцарилось молчание, будто огромная волна разом накрыла всех с головой.

— В чем дело? — прошептал Милман, поворачиваясь к шерифу.

— Тише! — прошипел тот в ответ. — Похоже, появился Кид!

Порыв ветра разогнал клубившееся на улице огромное пыльное облако, и вдруг перед ним возник высокий мужчина, державшийся прямо и так приподнявшийся в высоких стременах, что можно было подумать, будто он не сидит, а стоит в седле. Голова его была высоко поднята, он пристально вглядывался в даль, как это делает человек, привыкший полагаться на свою лошадь. В его облике не было ничего примечательного, если не считать крохотных золотых бубенчиков на шпорах, издававших мелодичный звон. В тишине, повисшей над верандой, этот звук, слабый и робкий, будто лепетание далекого ручейка, слышался совершенно отчетливо. Уолтере легко подтолкнул локтем Джорджию.

— Взгляните-ка, подходящая для вас лошадка! — вполголоса проговорил он. — Ее зовут Дак Хок [2], по крайней мере, так я слышал. Чистокровный мустанг, причем кобыла. Кид заарканил ее под Сонорой. Ну разве не красавица? Идет будто на цыпочках, тут всякий залюбуется, верно?

Шериф был прав. Кобыла, будто настоящая танцовщица, приближалась изящным, плавным карьером, с гордо поднятой головой. Можно было подумать, что она гордится и своим седоком, и тем, что он задумал. От такой лошади не отказался бы и сам король. А уж любой генерал или даже мэр отдал бы все на свете, лишь бы хоть раз в жизни удостоиться счастья в торжественный день появиться на ней перед глазами восторженной толпы.

— Ее назвали так из-за отметин на шкуре, — объяснил Уолтере. — Видите, она вся черная, только грудь и шея будто в белом пуху. Никогда прежде не видел у лошадей такого окраса. Вот она какая — Дак Хок! Как в первый раз увидел ее в Финиксе — с тех пор забыть не могу. Господи, провалиться мне на этом месте, если за такую лошадку я не согласился бы лет десять копать картошку! А как вам, дорогая, всадник? — Рот шерифа растянулся в лукавой усмешке.

Девушка доверчиво улыбнулась ему в ответ.

— А что? Выглядит неплохо, — откровенно восхитилась она.

Так оно и было. Впрочем, не удивительно, ведь Милман Кид был переселенцем, истинным жителем Запада, и к тому же не просто Запада, а приграничной полосы. Теперь, когда он спешился, стало особенно заметно, какие у него широкие плечи и могучие мышцы, распиравшие шерстяную рубашку, какие длинные, мускулистые ноги прирожденного бегуна, которые так часто встречаются среди индейцев навахо. Лицо его напоминало выдубленную солнцем кору дуба, на котором совершенно неожиданно были ярко-синие ирландские глаза — точно такие же, как у Джорджии Милман. Из-за них ни один мужчина не мог смотреть на нее без сладостного трепета.

Однако глаза Малыша Кида отнюдь не вызывали в мужских сердцах того же самого благоговейного трепета. Больше того, под их ледяным взглядом многим тут же становилось не по себе.

Спешившись, Кид вытащил из седельной сумки большой полотняный платок, заботливо вытер взмыленную морду своей кобылы и только затем подпустил ее к поилке, позволив вволю напиться, что она и проделала с присущей ей грацией.

— Привет, ребята! — поздоровался Кид. — Ждете, что здесь пройдет какая-нибудь процессия? Или кто-то собирается сказать речь?

Он то и дело выхватывал в толпе знакомые лица и приветливо махал им рукой. Но стоило его взгляду упасть на потемневшее лицо шерифа, как Малыш резко обернулся и вспрыгнул на верхнюю ступеньку лестницы, ведущей на веранду. Толпа испуганно шарахнулась в разные стороны, пропуская его. «Точно перетрусившие собаки, почуявшие волка», — с досадой подумала Джорджия.

А Кид уже дружелюбно тряс руку Уолтерса.

— Рад видеть вас, Лью. Вот решил заглянуть в Драй-Крик, а заодно и вас повидать. Похоже, вы здорово постарались, чтобы моему приятелю Шею жилось тут привольно. Мне пришло в голову, может, я вам зачем-нибудь пригожусь?

— Я тоже рад видеть вас, Кид, — повинуясь безотчетному порыву, ответил шериф. — У нас тут, в Драй-Крике, суд скорый, мой мальчик, глазом не успеете моргнуть, как получите пропуск на тот свет.

— Ну, шериф, я как-то привык ездить туда и обратно, — улыбнулся Кид. — А у вас что, маршрут в один конец? Кстати, Уолтере, что же вы не представите меня своей дочери?

— Это тот самый бандит, о котором я тебе рассказывал, Джорджия, — пояснил шериф. — Вечный мятежник и сеятель раздоров. Фамилия молодой леди, которая, Кид, вас так заинтересовала, — Милман.

Бандит снял с головы шляпу и низко поклонился с галантностью истинного представителя латинской расы.

— Знаете, мисс, а ведь я как-то раз чуть было не увел у вашего отца парочку лошадей, — признался Кид. — Так оно и было бы, да только он всюду понаставил проволочных изгородей с колючками. Опасная это штука — колючая проволока, особенно когда имеешь дело с лошадьми. Передайте это вашему отцу, хорошо? Сделайте это ради меня! — И, нахлобучив шляпу на спутанные ветром вьющиеся волосы, он отошел.

Джорджия, ничуть не смутившись, кивнула в ответ, слегка ему улыбнулась и обратилась к шерифу:

— А похоже, этот человек ничуть не стесняется, что его считают бандитом. У вас, Лью, наверное, руки чешутся от желания схватить его за шиворот и отправить в тюрьму?

— Да уж, — вздохнул Уолтере. — Только они чесались бы куда больше, если бы в сумме, которая стоит в моей страховке, было побольше нулей!

А в это время Кид, отойдя в сторонку, вытащил из кармана пару спичек и воткнул их в шпоры, так, чтобы поплотнее прижать язычки бубенчиков и заставить их замолчать.

Сделав это, он обернулся к замершей толпе, не сводившей с него глаз. Казалось, все затаили дыхание.

— Кто-нибудь знает, дома ли мой дружок, Билли Шей? — поинтересовался Малыш.

— Дома, — протянул кто-то неохотно.

— Ему по душе, когда ходят бесшумно, — сообщил Кид. — Говорит, так, дескать, положено любому культурному человеку. Да он, знаете ли, и сам человек культурный, этот Билли Шей. Так что не годится мне дергать за звонок, уж коли я собрался заглянуть к нему в гости. Пока, ребята, увидимся позднее! — Он быстро перешел через дорогу и скрылся за воротами дома Шея прежде, чем онемевшие зрители сообразили наконец, что это может означать.

Воцарилась гробовая тишина, которую разорвал изумленный вздох Джорджии:

— Так, значит, это Кида так испугался Шей?!

Глава 3

ГРАНДИОЗНАЯ БИТВА

Одна и та же мысль, а именно — побыстрее исчезнуть с места возможных боевых действий, пришла в голову одновременно всем зевакам, столпившимся на веранде. Над толпой пролетел испуганный шепоток, поднялась суматоха, в то время как к гостинице со всех сторон подбегали все новые любопытные, торопясь не пропустить интересных событий.

— Что будем делать, Лью? — спросил Милман.

— Да ничего, — сухо отрубил шериф. — У каждого из них только одна жизнь, которую можно отнять. Уж если они вознамерились это сделать, то почему бы не сегодня, в конце концов? Ты никогда не видел схватку между осой и шершнем? Так у тебя есть шанс, старина. Как ты думаешь, кто кого?

Похоже, то же самое волновало и остальных. На лицах зевак мелькали улыбки.

— Интересно, а ему известно, сколько человек засело в доме вместе с Шеем? — воскликнул кто-то.

Джорджия Милман вдруг заволновалась.

— Лью, их надо остановить! — заявила она.

— Это из-за его прекрасных синих глаз, не так ли, дорогая? — с угрюмой усмешкой полюбопытствовал шериф. — Нет уж, слуга покорный, мэм. Даже не подумаю лезть в это дело. Да пусть эти мерзавцы изрешетят друг друга, штат от этого только выиграет! Не надо будет двадцать лет кормить их на казенный счет или, что еще вернее, не придется тратиться на добрую пеньковую веревку, которая давно плачет по ним обоим!

В этот момент на веранде наступила тишина, потому что Кид как раз подошел к крыльцу дома Билли и уже занес ногу на первую ступеньку. Зрители замерли. Бандит быстро взбежал по лестнице, но, к удивлению всех, направился не к двери, а к широкому окну рядом с нею.

Там он какое-то время повозился.

Джорджии Милман вдруг показалось, что за темными стеклами окон дома поблескивают десятки глаз, с холодным змеиным коварством наблюдая за человеком на крыльце.

— Похоже, парень уже справился со щеколдой, — пробормотал шериф.

Как раз в эту минуту Малыш Кид приоткрыл оконную раму, причем проделал это так осторожно, что ни единого звука не донеслось до толпы зрителей, затаивших дыхание, чтобы не пропустить ничего из этого захватывающего спектакля.

— Что они там делают, внутри? — прошептал один из них.

— А то сам не знаешь? Небось, ставя силки, тоже ждешь, когда зверюшка залезет внутрь, и уж только потом тянешь за веревку! — буркнул другой.

В то же мгновение, когда приоткрылось окно, Кид, не колеблясь ни секунды, легким движением молниеносно скользнул внутрь. Затем рама так же бесшумно закрылась.

Единственное, что было видно с улицы, — это поднятая рука бандита.

— Он запирает окно на задвижку! — изумленно выдохнула Джорджия. — Это же сумасшествие какое-то! Что он задумал?

— Знаете, дорогая, — ответил шериф, — думаю, он сейчас счастлив, счастлив так же, как бываете счастливы и вы, когда останавливаетесь на пороге бального зала, а все эти юнцы не сводят с вас восхищенных глаз. Играет музыка, и вы видите, как все остальные девушки исходят завистью, потому что вам нет равных. Сейчас наш приятель Кид, если можно так выразиться, идет на абордаж!

Из дома не доносилось ни звука. Бандит, казалось, растворился в воздухе. Солнце палило нещадно. Его жаркие лучи раскалили близлежащие крыши, и над ними курился чуть заметный пар — последнее напоминание о недавней зиме. Дальше вниз по улице маленькие песчаные вихри вздымали пыль, казавшуюся на солнце совсем белой. Вдруг один из этих смерчей двинулся в сторону толпы, на мгновение накрыв ее плотной завесой. Люди вздрогнули, стали зябко поеживаться и нетерпеливо моргать, словно опасаясь, что упустят что-то важное.

Но все по-прежнему было тихо. Дом, угрюмый и молчаливый, будто могильный памятник, высился на другой стороне улицы, неприязненно сверкая стеклами окон. Те, на которые падали лучи солнца, казалось, горели мрачным огнем. Другие, погруженные в тень, выглядели будто пустые глазницы слепца. Стояла такая тишина, что звенело в ушах.

— Да это просто шутка, — вдруг разочарованно протянул чей-то голос. — Можно сваливать по домам. Ничего не будет.