Король поднебесья

Потом, сделав прощальный жест, подошла к Данмору и легко вложила свою руку в его ладонь.

— Я еду, — тихо сказала она. И впервые открыто и прямо посмотрела ему в глаза. — Это было великолепно… то, что ты сделал сегодня, — улыбнулась она. — Никто в мире не смог бы так.

И, первой распахнув дверь, шагнула в темноту ночи.

Данмор поспешно выскользнул вслед за ней и, обогнув дом, повел ее к лесу.

Там, под деревьями, они увидели смутные силуэты лошадей. И почти сразу же из темноты раздался тихий голос Джимми.

— Я привел Ганфайра и Прошу Прощения, — прошептал он, — и того пегого для себя. Быстрее! Эта хитрая лиса, Линн Такер, шастает тут под деревьями. Держу пари, он нас заметит!

Данмор быстро подсадил Беатрис, потом сам вскочил в седло и поехал вперед. Джимми Ларрен замыкал шествие. Не прошло и нескольких минут, как безумная радость охватила Данмора при мысли о том, что девушка решилась разделить их судьбу. А ведь казалось, она была такой же неотъемлемой частью этой шайки, как поначалу и сам Джимми — верная и преданная душа! Едва сдерживаясь, он молча ехал вперед, не разрешая себе оглянуться и слыша только, как позади легко хрустят ветки под копытами лошадей.

Прошло немало времени, прежде чем Данмор решил, что они уже отъехали достаточно далеко. Прислушавшись, он дал шпоры кобыле, они вихрем понеслись вперед.

Он скакал вперед по дороге, ведущей в Харперсвилль, которую знал достаточно хорошо. Черная стена деревьев молча смыкалась у них за спиной. Под копытами лошадей дорога звенела, как металл, и свежий ветер бил им в лицо.

Они мчались, как ветер. За спиной остались уже добрых две трети пути до Харперсвилля, когда сзади вдруг раздался крик Джимми. Данмор резко осадил кобылу и повернулся как раз вовремя, чтобы заметить мелькнувший на вершине горы огонек. Вот он вспыхнул и снова погас. Данмор натянул поводья.

— Ты можешь разобрать эти сигналы? — спросил он девушку.

Но она и без того уже вглядывалась в темноту.

— Десять… тысяч… долларов… за Данмора… живого… или мертвого!

— Десять тысяч долларов за Данмора — живого или мертвого! — громко повторила она. — Чего-то подобного я и ожидала! Но… десять тысяч!

— Это невозможно! — воскликнул Ларрен. — Господи, да любой олух в горах отцепит от стены ружье и кинется на охоту за нами! Мама дорогая, ну и вляпались же мы! Надеюсь, босс, вы не собираетесь вот так взять и въехать в Харперсвилль?!

— Нет, мы объедем его стороной. Джимми, ты знаешь какую-нибудь дорогу, где бы нам никто не встретился?

— Боже ты мой, да ведь сейчас, небось, весь город уже на ногах! Они перекрыли все дороги! Ладно, не знаю еще, как, но надо попробовать! Придется поторопиться!

— А сигналы Танкертона быстро попадают по адресу?

— Быстрее, чем вы можете себе представить. Эта весточка уже бежит впереди нас, можете мне поверить!

Он ткнул пальцем куда-то в темноту и далеко впереди, на вершине холма они увидели мерцавший огонек.

— В Харперсвилле нет ни единого дома, обитатели которого не смогли бы прочитать это послание так же легко, как если б они были написаны на бумаге! И на крыше каждого из них, что на склонах холмов, есть зеркало, чтобы передать его дальше!

Данмор, стиснув зубы, мрачно кивнул.

— Поехали! Джимми, ты впереди! Беатрис, за ним. Я вас прикрою.

И мальчик, и девушка послушались немедленно, без единого слова растворившись в темноте среди деревьев, которые надежно прикрыли их своими ветвями. Теперь они ехали почти шагом, время от времени останавливаясь и вглядываясь вперед.

Данмор изо всех сил всматривался в темноту, обступившую их со всех сторон. Но все, что он видел, это черные силуэты деревьев да смутные очертания кустарника.

В горле у всех першило от едкой пыли. Осевшая на листьях, она теперь плотным облаком поднялась в воздух. Колючие ветки кустов то и дело цеплялись за одежду, разрывая ее. То одна, то другая лошадь коротко и испуганно всхрапывали, заставляя их вздрагивать, как от выстрела.

Так они спустились вниз по склону холма и обогнули его. Тут в просвете между деревьями перед ними замерцали огоньки Харперсвилля, на окраине которого мрачным силуэтом высилась гостиница.

Вдруг Джимми замер, как вкопанный. Девушка резко натянула поводья, и Данмор, вынужденный остановиться, услышал, как у нее вырвался испуганный вскрик.

Откуда-то прямо перед ними в темноте доносились чьи-то голоса.

Через мгновение Данмор услышал, как чей-то грубый голос громко произнес:

— Я себе уже всю шкуру спустил этими колючками, дьявол меня забери! И не подумаю идти дальше! Мальчишка просто спятил!

— Я не спятил! — взвизгнул обиженно мальчишеский голос. — Когда мы играли в индейцев, Джимми вечно обводил нас вокруг пальца. А знаете как? Просто-напросто возвращался на эту старую тропу!

— Какую тропу?! Где ты ее видишь, постреленок? Тут и змея не проползет!

— Поцарапаемся немного, экая важность! Джимми-то с ними, а он может вывести их на нее. Поехали, отец!

— Чушь все это! — прорычал другой мужчина. — Как идиоты теряем здесь время с этим мальчонкой, а кто-нибудь другой сейчас загребает денежки! Мать честная, десять тысяч хрустов!

В голосе его звучал почти благоговейный восторг.

— Да, и небось, еще столько же за девушку с сопляком! — напомнил другой голос.

— Провалиться мне на месте, ребята, если я не прочь всадить пулю в живот этому ублюдку Данмору! Но связываться с этой дикой кошкой… нет уж, слуга покорный! — хохотнул третий.

— Пошли, ребята. Раз уж нашли эту дорогу, надо проследить, не поедут ли они по ней. И держите оружие наготове!

— И шагу дальше не сделаю! Я и так уже исцарапался до крови! Да и сам подумай, неужто Данмор рискнет тащить по такой дороге девушку?!

— Так она ж ведь влюблена в него по уши, верно? А раз так, значит, сделает для него, что угодно! От любви кожа девушек делается прочнее, чем шкура мула!

— Ладно, хватит ржать! Вы как хотите, а я возвращаюсь! Пока, ребята!

— Неужто ты впрямь решил бросить нас, Джек? А что будет, если мы наткнемся на них? Без тебя мы не справимся!

— Батюшки светы, ну и храбрецы! Да ведь вас трое!

— Послушайте, парни, если Джек поворачивает оглобли, я с ним!

— Ну, так возвращаемся все. Прощай, удача!

Затрещали колючие кусты, когда все четверо, переругиваясь сквозь зубы, продирались сквозь них, и снова все стихло.

Откуда-то издалека едва слышно донеслось:

— Этот чертов Данмор, говорят, явился сюда за девчонкой…

— Он-то? Да кто может знать, что ему понадобилось здесь, в наших горах! Может, он и сам этого не знает. Ты вон бультерьера спроси, с чего он вечно лезет в драку! Вот так и Данмор. Кто его знает, что у этого ублюдка в голове! Вечно воду мутит! Ему это слаще меда!

— А болтали, он просто ленивый бездельник!

— Точно! И пьяница вдобавок!

— И чертов картежник!

— Да, вот только Танкертону он оказался не по зубам!

Это было последнее, что услышал Данмор.

Глава 39. В глухую полночь

Они ждали, не смея шевельнутся. Только когда голоса окончательно стихли вдали, Данмор дал знак, что можно двигаться. Даже лошади, казалось, поняли грозившую им опасность и ступали едва слышно, как тени. Впереди опять встал Джимми.

Наконец тропа стала чуть шире.

Картина эта навек. отпечаталась в памяти Данмора. Откуда-то слева доносился шум бегущей воды. Взошла луна, выхватив из темноты силуэты деревьев и медленно плывшие по небу облака. В ее призрачном свете ручей казался лентой из бледного серебра. А справа вверх тянулся склон холма, заросший молодыми деревцами и кустарником. На полдороги к вершине было что-то вроде прогалины, окруженной со всех сторон острыми зубьями утесов. Они еще не успели поравняться с ней, как вдруг в тишине раздалось клацанье затворов, и полдюжины винтовок уставились им в лицо. Поднялся крик и началась суете, но все это перекрыл пронзительный мальчишеский голос, восторженно вопивший так, что звенело в ушах:

— Говорил я вам?! Говорил ведь, что они поедут этой дорогой?!

Каррик вонзил шпоры в бока кобыле и погнал ее прямо на них.

— Это Данмор! — истошно завопил кто-то.

Какая-то фигура вынырнула из-за скал прямо перед ним. Прямо ему в лицо оглушительно рявкнули винтовки. Не успев даже испугаться, Данмор разрядил свой револьвер и успел заметить, как выскочивший перед ним человек покачнулся и рухнул навзничь.

А за собой он слышал дикие завывания Джимми и голос ринувшейся на помощь Беатрис. Развернув кобылу, он отчаянным прыжком перемахнул через нагромождение скал и укрылся за ними, успев подумать про себя, что это место ни дать — ни взять, настоящая крепость.

Было просто чудо, что его не пристрелили сразу. Пули, как злобные осы, угрожающе жужжали возле него, вспарывая одежду, высекая искры из камней и с глухим чавканьем впиваясь в землю. Одна из них, пробив сомбреро, сбросила его на землю. Но сам Данмор, словно заговоренный, без единой царапины, прорвался к лесу и темная стена деревьев сомкнулась за его спиной.

Он услышал, как сзади него сразу из нескольких глоток вырвался дикий крик, похожий на вой… стон разочарования, когда десять тысяч долларов, хрустящих новеньких бумажек уплыли у них из рук. Тропа снова сузились и копыта Прошу Прощения застучали по твердой земле. Позади себя он слышал топот двух лошадей и тяжелое дыхание Джимми.

Радость ударила в голову Данмора, как молодое вино. Она едет с ним, он победил и пусть это длится столько как можно дольше!

Она повернулась в седле.

— Здорово проделано! — крикнула Беатрис.

— Ерунда, — махнул рукой Данмор, весело хмыкнув, развернул Прошу Прощения и, пропустив их вперед, поехал последним.

Кто его удивил, так это Джимми, так и не проронивший ни слова. Повесив голову, мальчик молча ехал вперед. Но удивление Данмор сменилось тревогой, когда он вдруг краем глаза заметил, как побелевшие от напряжения пальцы Джимми судорожно вцепились в луку седла.

— Джим! — испуганно окликнул Каррик, пришпоривая кобылу. Одним прыжком обогнав мальчика, он схватил под уздцы его жеребца.

К его ужасу тот не ответил, даже не шелохнулся.

— Ты ранен, Джим?!

Мальчик мотнул головой.

— Джим! Джимми! Черт, тебя все-таки задели! Будь они прокляты!

Беатрис тем временем удалялась и Джимми, вдруг очнувшись, ударил каблуками коня и заставил его скакать рядом с кобылой Данмора.

— Увезите ее отсюда, да поскорее, — прохрипел он. — Со мной все кончено, босс. Эти шуты продырявили меня. Только ей не говорите. Ладно? Конечно, она не такая, как все, но все ж таки женщина. Глядишь, еще решит остаться со мной. А вы поезжайте, не глядите на меня. Все будет прекрасно. Я справлюсь, ей Богу!

Данмор хрипло застонал.

— Куда тебя ранили? — спросил он шепотом.

— Да ерунда, честное слово! Простая царапина. Даже и не больно вовсе!

Пробормотав это, Джимми покачнулся и повис, вцепившись в луку седла.

— Господи, да ведь тебя продырявили насквозь! — ахнул Данмор. — Проклятые ублюдки! Они убили тебя, Джимми!

— Потише! — с трудом прохрипел тот. — Не то она услышит! Поехали вперед и ни слова! Когда-то же… когда-то же всем придет черед умирать!

Он все сильнее и сильнее кренился на сторону. Подхватив его на руки, Данмор осторожно снял Джимми с седла. Тот сразу как-то обмяк. Худенькое, легкое тело распростерлось на груди у Данмора, голова, откинувшись назад, удобно устроилась у него на плече. Он почти сразу же потерял сознание, а пегий жеребец, испуганно всхрапывая и мотая головой так, что поводья развевались в воздухе, галопом понесся вперед.

Беатрис резко натянула поводья и обернулась

— О нет, только не это! — пронзительно закричала она. — Только не Джимми!

— Дело скверное! — с горечью пробормотал Данмор. — И надо же, чтобы ранили именно его?! Ах, Джимми, Джимми, золотое сердце! Куда нам до него, что вам, что мне! Что теперь делать?

— Смотрите! — крикнул Беатрис, указывая куда-то в сторону. — Там свет! Ради Бога, давайте отвезем его туда!

Данмор не проронил ни слова.

Если за ними погоня, мрачно подумал он, окружить их, когда они будут в доме — легче легкого! Да и в самом доме их могла поджидать засада! Но стоило ему только подъехать ближе, как томившие его сомнения превратились в мрачную уверенность.

Дом стоял на поляне. Вокруг него на несколько десятков футов все деревья были вырублены под корень, а на вершине небольшого холма, похожего теперь на лысую макушку какого-то чудака, стояла крошечная хижина, вполне способная служить пристанищем какому-нибудь охотнику.

Здесь, в низу, в долине, укрытой в самом сердце гор, было гораздо теплее и дверь домика была распахнуто настежь, а изнутри лился тусклый свет лампы. Что бы там ни ждало их внутри, угрюмо подумал Данмор, выхода у них не было. Надо было оставить Джимми.

Он подъехал к крыльцу и осторожно спешился, бережно прижимая к себе бесчувственного мальчика.

Домик этот, судя по всему, был жилищем траппераnote 6. Сам хозяин сидел за столом — мастерил распялку для суши шкурок. Это был пожилой мужчина, почти до глаз заросший седой бородой. Густые кустистые брови почти закрывали ему глаза, придавая старику вид библейского пророка.

— Эй, здорово! — пророкотал мужчина. — Что стряслось, ребята? Несчастный случай?

Не говоря ни слова, Данмор осторожно уложил Джимми на топчан. Нетерпеливо отмахнувшись и от удивленного старика, и от Беатрис, которая испуганно жалась к его плечу, он склонился над Джимми и быстро обнажил ему грудь.

Прямо над сердцем на рубашке расплывалось огромное багровое пятно. Беатрис горестно застонала, но Данмор, до боли стиснув зубы, осторожно сунул палец в рану. Едва дыша от волнения, он наконец нащупал кончиком пальца острый осколок ребра. Данмор слегка нажал и тот подался под его пальцем, а Джимми, так и не придя в сознание, чуть слышно застонал.

Кость была скорее всего, сломана, а не пробита пулей. Когда Джимми перевернули на живот, из ранки выпала пуля, и кровь хлынула ручьем.

— Не пройдет и трех недель, как парень опять будет гонять верхом, — радостно объявил Данмор. Вздох облегчения вырвался у него из груди.

Выскочив из хижины, он бросился к своей лошади и отвязал седельную сумку. Там как он знал, были кое-какие лекарства и чистое полотно для перевязки. Чертыхаясь сквозь зубы, он с помощью Беатрис и старого траппера обмыл рану, продезинфицировал ее и перевязал грудь мальчика чистым бинтом.

— Худенький воробышек, а? — подмигнул траппер.

Словно услышав, Джимми приоткрыл глаза и увидел прямо перед собой лицо старика.

— Привет, — хрипло пробормотал он. — А чей вы дедушка?

Старик ухмыльнулся.

— Тебе бы лучше пока помолчать, сынок, — прогудел он, — Видишь ли, похоже, тебя маленько ранили, и ничего удивительного, что ты перепугался до смерти, но очень скоро ты опять будешь в седле! Помяни мое слово, парень!

Лицо Джимми побагровело от злости.

— Босс, — прошептал он. — Я что, испугался?!

— По-моему, ничуть, Джимми, — совершенно серьезно объявил Данмор

— Тогда поезжайте! — потребовал мальчик. — Вам надо спешить! А уж сколько времени вы нынче потеряли из-за меня….

— Нам надо ехать, — кивнул Данмор. — Позаботьтесь о нем, старина, а уж я в долгу не останусь. Клянусь вам!

Старик протестующе поднял руку.

— Слушай, парень, — пророкотал он. — Будь я доктором или еще кем, то с радостью загреб бы твои денежки. Ну, а так это было бы нечестно. Не волнуйся, парнишке со мной будет хорошо. А ты поезжай и не береди себе душу! Признаться, я даже рад, что он побудет со мной, а то совсем тут соскучился. Слова сказать не с кем!

— Поезжайте! Да поезжайте же! — умолял Джимми.

Обхватив его худенькие ручонки, похожие на птичьи лапки, одной своей ладонью, Данмор порывисто пожал их.

— Ты, парень, ни разу не дрогнул и не пытался повернуть назад, — сказал он, глядя Джимми в глаза. — Я этого не забуду, клянусь. Теперь мы с тобой связаны навек. Держись, старина! Скоро я вернусь!

Слезы, которые из стойкого паренька могла выжать только нестерпимая боль, навернулись на глаза Джимми. Он попытался что-то сказать, но пересохшие губы лишь слабо шевельнулись.

Беатрис порывисто расцеловала его и вслед за Карриком бросилась к дверям.

Он выскочил на крыльцо и уже занес было ногу, чтобы вскочить в седло, и так и замер, не в силах пошевелиться. Стоило ему появиться в дверях, как на противоположной стороне опушки в кустах что-то блеснуло. Раздался залп. Одна из пуль царапнула кобылу и та, дико заржав, галопом унеслась прочь. Данмор отпрянул к двери, и тут же другая задела ему щеку.

Одним прыжком вскочив к дом, Данмор с силой захлопнул за собой дверь и дико огляделся по сторонам.

С задней стороны дома было одно крохотное окошко, но оно было слишком мало, чтобы он смог протиснуть через него свое исполинское тело, да еще протащить вслед за собой и Беатрис.

Данмор подполз к окну и осторожно выглянул наружу. И ту же секунду из чащи у подножия холма грянули выстрелы. Пули защелкали вокруг него, с резким треском откалывая острые щепки от бревен, из которых была сложена хижина.

Данмор отскочил назад. Слепой охотничий инстинкт советовал ему выскочить из этой ловушки, куда он позволил себя загнать и принять открытый бой. Подхватив винтовку, он уже сделал было шаг к двери, когда позади вдруг раздался тонкий, ломающийся голос Джимми.

— Не делайте этого, слышите?! Ради всего святого, не надо! Они загнали вас в угол, но ведь еще не все потеряно, верно? Не спешите, ладно?

Подбежав к двери, Беатрис быстро задвинула тяжелый засов и привалилась к ней спиной. Данмор сделал еще один шаг и попытался было отстранить ее в сторону, но Беатрис вцепилась ему в руку и повисла на ней, отчаянно мотая головой.

— Они укрылись в кустах! — прокричала она. — Останься здесь, Каррик! Тебя убьют, слышишь? Они ведь не промахнутся!

Лицо ее было белым, как простыня, губы испуганно тряслись. И Данмор сдался.

— Ты права, — кивнул он. — И правда, лучше остаться в доме.

И хотя он ничуть не сомневался, что будь на его месте другой, она точно так же не дала бы ему подставить грудь под пули, все же в груди у Данмора вдруг проснулась надежда. Ведь когда она повисла на нем, отчаянно крича, было что-то такое в ее голосе, что говорило не только о страхе.

— И правильно! — снова подал голос Джимми. — Правильно, Беатрис! Достаточно только этому бугаю показаться на крыльце, как они мигом превратят его в ростбиф! Да еще с кровью!

— Эгей! — проревел за окном чей-то голос. — Эй вы там! Эй, Уайти Додд, ты меня слышишь?

Старик молча подошел к двери и отодвинул засов.

— Эгей! — прогремел он в темноту. — Это ты, сосед? Эй, Парсонс, уж не тебе ли вздумалось наведаться среди ночи, чтобы прикончить моих гостей?

Глава 40. Эй вы, трое, выходите!

— Гостей, старый дурак? — рявкнул в ответ Парсонс. — Да это сам Данмор! И с ним — девчонка Танкертона!

Услышав это, Уайти Додд остолбенел от удивления.

— Ну так что с того, Парсонс? — придя в себя, закричал он. — Здесь они гости, а гостей я не продаю, так и знай! Пусть посулят хоть миллион, так им и передай!

— Ты, чокнутый старый осел! — донеслось в ответ.

На полпути между домиком Додда и опушкой леса было что-то вроде естественного укрытия — беспорядочное нагромождение скал. Оттуда и слышался голос.

— Может быть, я и старый осел, но не продажная шкура! — прогремел в ответ разъяренный Уайти. — А если вам, ребята, вздумается взять их силой, что ж, попробуйте! Старый Уайти Додд стреляет без промаха!

— Безмозглый олух! — откликнулся из-за скал Парсонс. В гробовой тишине, которая царила вокруг, его голос прозвучал особенно громко. — Все еще играешь в свои благородные игры? Эх ты, старый романтик! Ну, и чего ты добиваешься? Хочешь дождаться Танкертона? Уж он-то выкурит вас оттуда, да только тогда не видать нам денежек, как своих ушей! А нас тут как раз десятеро, вот мы и договорились разделить их по-братски между собой! Ты понимаешь, Уайти? По тысяче хрустов на брата!

— Мне нужен его скальп! — свирепо прорычал его спутник. — Эй, слушай сюда, старик! Не валяй дурака! Этот ублюдок Данмор может удрать в любую минуту!

— Пусть только попробует, — вмешался третий. — Я с него глаз не спущу! Пусть только высунет нос, живо влеплю пулю ему между глаз! Эй, что это? Никак, лошади.

Но это был просто ветер. Налетев, он с неожиданной яростью согнул верхушки деревьев, так что лес вдруг вздохнул и застонал, как человек. Темное облако на мгновение заслонило луну, и Данмор, который по-прежнему не спускал глаз с распахнутой настежь двери, горячо поблагодарил Провидение за эту передышку.

Но даже теперь он не видел выхода. Дом, судя по всему, был окружен со всех сторон, лошади куда-то исчезли. Так что даже если, предположим, им удастся прорваться, далеко им не уйти. Шанс, что им с Беатрис удастся спастись, был один на миллион. Да и кроме того скоро здесь будет Танкертон!

Только успев подумать об этом, Данмор услышал какой-то шум, похожий на ропот листьев в бурю, но уже в следующее мгновение он перерос в грохот подков скачущих лошадей. Судя по всему, всадники пересекли опушку. Раздались крики. Послышался чей-то восторженный вопль, вырвавшийся из нескольких десятков глоток — точь-в-точь команчи вышли на тропу войны — ужасный, леденящий кровь вопль, от которого волосы встали дыбом. Сомнения исчезли… и вместе с ними рассеялась последняя надежда. Это приехал Танкертон!

— Это он, — бросил через плечо Данмор, которому не было нужды выглядывать в окно, чтобы понять, что произошло.

— Пусть явятся хоть все, — в бешенстве прорычал старый траппер. — В моем доме я не дам им убить человека!

— Слушайте… нет, вы только послушайте, какими словами они нас честят? — захлебываясь от смеха, пробормотал Джимми. — Похоже, дай им волю, так они весь дом по бревнышку разнесут!

— Эти бревнышки им не по зубам! — саркастически хмыкнул Уайти Додд. — А что до того, чтобы дать нам прикурить… неужто ж Танкертон решится поджечь дом, когда здесь его девушка?

Он кивнул в сторону Беатрис. Та прижалась в углу, взгляд ее был прикован к Данмору.

— Похоже, на этот раз я попался, — хладнокровно объявил тот. — Но тебе вовсе не обязательно разделить мою судьбу. Открой ей дверь, Додд!

Беатрис упрямо покачала головой.

— Мы же договорились. Я не нарушу своего слова! — заявила она. — И останусь с тобой!

В эту минуту чей-то громкий голос окликнул его снаружи.

— Эй, Данмор!

Он еще раз вопросительно покосился на девушку, но она ответила ему непреклонным взглядом. Он пожал плечами и подошел к двери.

— Данмор! — это был голос Фурно.

— Слышу тебя.

— Данмор, тебе пришел конец! Ты в ловушке! — крикнул юноша. — Но я готов дать тебе последний шанс умереть, как положено мужчине. Выходи и сразимся, только ты и я!

Данмор расхохотался. В его безрадостном смехе звенели ярость и отчаяние и мурашки поползли по спине у тех, кто слышал его в ту минуту.

— Знаю я, как ты предлагаешь сражаться, — крикнул Данмор. — Ты выйдешь на опушку, а еще двадцать ваших с винтовками засядут в кустах. Это по-вашему называется «сражаться один на один», верно? Нет уж, честному человеку, чтобы сражаться нет нужды загонять другого в ловушку!

— Это твое последнее слово? — спросил Фурно. — Значит, ты отказываешься выйти?

При мысли о безнадежности, о смерти, которая ждала впереди, безудержный гнев рос в груди Данмора. Внутренний голос нашептывал ему: — «Согласись! Ведь это твой последний шанс!» — И вдруг перед глазами снова встал тот старый портрет на потемневшей от времени стене, так похожий на него, что казалось, это он сам смотрит на свое отражение в мутной воде. Да, он был одним из Данморов, продолжателем древнего рода! И гордость за семью, та самая гордость, что погнала его в горы совершить невозможное, снова забурлила в нем, укрепив его дух.

— Я не буду сражаться с вами, Фурно, — вежливо, почти мягко ответил он.

— Будь это не вы, а другой, — крикнул юноша, — я бы назвал вас трусом и коварной лисой! Что вы за человек, Данмор, черт вас возьми?! Но вы совершили грех больший, чем даже убийство! И вы умрете, Данмор! Господь всемогущий, да смилостивится над вашей душой! Где Беатрис?

— Она рядом со мной.

— Неужто вы собираетесь держать ее при себе? — ужаснулся Фурно. — Да ведь в нее могут попасть!

— Я бы с радостью отослал ее, — крикнул Данмор, — и остальных тоже… я имею в виду Додда и Джимми Ларрена. Мальчик ранен! Я могу надеяться, что вы окажете ему помощь?

— Даю вам слово! — крикнул Фурно. — Я сам позабочусь о мальчишке! Хотите сказать, что позволите им уйти просто так?

— Слушай, — рявкнул Данмор, — да за кого ты меня принимаешь?! За паршивого койота?!

— Тогда решено, — крикнул Фурно. — Танкертон оставил меня за старшего. Одно я могу пообещать тебе твердо — мы не будем пытаться выкурить вас оттуда. Но это единственное, что я могу для тебя сделать!

— Ну что ж, — ответил Данмор, — по крайней мере справедливо. Вряд ли можно было рассчитывать на лучшее. Сейчас я их пришлю.

Он обернулся и увидел устремленные на него три пары глаз.

— Никуда не пойду, — упрямо заявил Додд, — и не мечтай, парень. Это что же получается? Выходит, можешь заявиться в мой дом, а потом и выгнать меня в три шеи?! Нет уж, даже и не думай. Да и потом… глядишь, и пригожусь тебе. А места тут и для двоих хватит!

— Ну что ж, Уайти, это твоя идея, — добродушно хмыкнул Данмор. — Только лучше-ка встань на мое место, да прикинь. Разве могу я взять такой грех на душу? А что, если тебя убьют? Так что иди, Додд, не то я своими руками выкину тебя за дверь!

Додд промолчал, о чем-то раздумывая. Наконец едва заметно кивнул. Взгляд его выцветших глаз был устремлен куда-то в даль, как будто там и крылся ответ на мучивший его вопрос.

— Надеюсь, у тебя хватит сил вынести Джимми. Впрочем, он легкий.

— Меня?! — поразился мальчишка. — Кто это говорит о том, чтобы вынести меня отсюда?

Он с трудом приподнялся на одном локте.

— Что это вы надумали, босс?

— Что пользы для меня, если ты останешься здесь? — сурово спросил Данмор.

— Ух ты, ну и сказали! Можно подумать, что я и винтовку не смогу перезарядить! Нет, вы и вправду задумали выкинуть меня отсюда? Вот это да! Что ж, значит решили избавиться от меня, да? Не нужен стал? Эх вы, а я еще думал, мы друзья! На что же тогда нужны друзья, хотел бы я знать, если не для того, чтобы в последний раз стать спиной к спине?

Данмор склонился над ним.

— Джимми, если мы оба погибнем… кто же будет рядом, чтобы защитить ее?

Мальчишка вытаращил на него глаза и изумленно заморгал.

— Так вы и вправду хотите, чтобы я за ней приглядел?

— Еще как, — прошептал Данмор. — Даже если она об этом и не узнает. Мне хотелось увезти ее отсюда, да вот видишь, не удалось. Теперь твоя очередь. Надеюсь, у тебя получится лучше.

Джимми Ларрен уставился в потолок. В глазах его стояли слезы.

— Неужто мне и впрямь нужно уйти? — тихо спросил он.

— Другого выхода нет, Джимми. Сам видишь… Ну что ж, прощай, старина!

Они обменялись рукопожатием, и Данмор, передал худенькое тело Джимми в жилистые, сильные руки Уайти Додда. Мальчик украдкой бросил последний взгляд на своего героя. Он попытался что-то сказать, но мужество под конец покинуло его. Спрятав лицо на плече старика, он безудержно разрыдался, изо всех сил стараясь сдержать терзавшее его горе, так что видно было только, как тряслись его плечи.

— Не вешай нос, дружище! — сказал на прощанье видавший виды старый траппер. — Твоя жизнь — в твоих руках! Не теряй надежды, парень, и все еще может кончиться по-другому. В конце концов, раз глаза открыты — значит, еще жив!

Бережно прижимая мальчика к груди, он вышел из домика, и Беатрис шагнула вперед.

— Если я что-то смогу сделать для тебя, — умоляюще сказала она, — только скажи!

— Это правда? Тогда сделай так, чтобы Фурно вернулся к семье!

— Вернулся?!

— Именно для этого я и приехал сюда, Беатрис. Мне казалось, я смогу перехитрить Танкертона и его людей. Какой же я был глупец!

— Фурно! — снова повторила она, словно не веря собственным ушам. — Но ведь ты же смеялся ему в лицо! Ты сам заварил всю эту кашу!

— Один из самых надежных способов заставить человека сбежать — это сделать из него посмешище!

— Тогда… клянусь, он уедет! Что-нибудь еще?

— Ничего, — ответил он, — Теперь о тебе, Беатрис. Брось Танкертона. Прошу тебя!

— Обещаю! — крикнула она. — Я-то думала, он смелый, а он… он…

Она осеклась. Сердце Данмора екнуло, но она не сказала ни слова.

— Фурно, я… а что же ты? Неужели ты совсем не думаешь о себе, Каррик?

— Нет, у меня есть одна просьба. Позаботься о Джимми. Сердце у парнишки золотое. Из него получится настоящий человек.

— Клянусь, — пообещала она. — О, Каррик, ну почему, почему ты так долго дразнил меня? Я была слепа… я ненавидела тебя! Мне бы следовало догадаться, что ты ведешь какую-то игру! Господи, уже одно то, что малыш Джимми выбрал тебя… одного тебя из всех нас, должно было раскрыть мне глаза!

— Пора идти, — перебил он. — Фурно и остальные, небось, уже гадают, что произошло.

— Данмор! — громко окликнул Фурно. — Ты не передумал отпускать ее?

Каррик подвел ее к двери.

— Она выходит, — крикнул он и чуть слышно шепнул ей на ухо: — Еще одна последняя просьба. Помни меня… в будни и в праздники… ночью и днем… помни, что был на свете такой человек, ленивый и бесполезный, но перед самой смертью он благодарил Господа, что тот надоумил его сделать одно доброе дело… хоть ему и не повезло! И еще ему посчастливилось найти единственную в мире женщину и полюбить ее. Он ее потерял… и все равно благодарил небеса за то, что они послали ему ее.

Он видел, что она хочет что-то сказать. И не может.