1

Крепкие веревки удерживали И Хана на плоской и жесткой поверхности, на которой он лежал.

Над его головой было чересчур много света. Он едва мог различить лицо, склоненное над ним. Лицо, которое шевелилось и пульсировало в такт с его кровью. Красивое лицо цвета полированного золота с удивительно кудрявой шевелюрой. Рядом, в тени, были и другие лица, но значение имело только это лицо. Он не мог не вспомнить кому принадлежит это лицо, но знал, что это важное лицо.

И снова боль. И укол иглы.

Золотое лицо задало вопрос.

И Хан слышал его, он не хотел отвечать, но выбора не было. Яд растекался по его венам и вынуждал отвечать.

Он говорил щелкающим, ворчащим языком, примитивным, едва ли более сложным, чем язык высших обезьян.

Пенкавр-Чи, золотистый человек, сказал:

— Интересно. Каждый раз он возвращался к этому. Приведите Эштона.

Привели Эштона.

Тот же вопрос. Тот же ответ.

— Вы его приемный отец? Знаете ли вы, на каком языке он говорит?

— На этом языке говорят аборигены Сол Одик. Он воспитывался там после того, как его родители были убиты. До того как я его взял — ему было тогда около четырнадцати лет — он не знал другого языка.

— Вы можете перевести?

— Я был одним из администраторов Сол Одик. Одной из моих обязанностей было защищать аборигенов от шахтеров. Мне не всегда это удавалось. Но я хорошо их знал. В их словаре нет слов для обозначения интересующих вас понятий.

— Ах, вот как! — сказал Пенкавр.

— Ладно, я подумаю.

2

Миллион колокольчиков Гед Дарода нежно звенели под кровлями и спиралями Нижнего города. Их раскачивал теплый ветер. Это был радостный звук, символизирующий любовь и доброту. Но на переполненных улицах, между храмами посвященными Старому Солнцу, Матери Скэйта, Матери Моря, Богу Мрака, Богине Льда и их дочери Голоду — этой смертоносной троице, которая завладела уже половиной планеты — люди были молчаливы и встревожены.

В храмах многочисленные верующие умоляли богов о защите, но большая часть толпы смотрела в другую сторону. Тысячи бродяг наполняли парки и сады развлечений. Смесь всех рас Плодородного Пояса, одетые и раздетые, разукрашенные или украшенные самым невероятным образом. Эти бродячие и свободные дети Лордов Защитников поворачивали свои лица к верхнему городу. Лорды Защитники через посредство Бендсменов, своих слуг, всегда старались накормить голодных и укрыть тех, кто нуждался в укрытии. Бендсмены ни разу их не разочаровали. Они, конечно, отведут чужеземную угрозу, которая все еще витала в небе, хотя звездный порт был закрыт.

Одно судно покинуло Скэйт не так как остальные. Оно перевозило изменников, которые хотели уничтожить власть Бендсменов и заменить ее иноземной властью. Если бы это случилось, то бродяги знали, что и сами они и обычаи, допускавшие их существование, оказались бы под угрозой.

Они сгрудились на громадной площади, под дверью Бендсменов, и с надеждой ожидали спасения.

На вершине Верхнего города, центра мощи Бендсменов, Лорд Защитник Ферднал стоял у окна.

Он смотрел на пышность сверкающих куполов и многоцветную мозаику. Ферднал был стар, но возраст не согнул его гордую спину, не погасил яростного огня его взгляда. Он был в белой мантии своего ранга. Ни малейшего следа унижения не выдавал тот факт, что Ферднал стал беженцем в Гед Дароде.

Но Ферднал сознавал это. Страшно. Особенно сегодня.

За ним закрылась массивная дверь. Послышались приглушенные далекие голоса в громадной комнате. Ферднал не обернулся. Его больше ничего не тревожило.

Он начал свою жизнь на службе у Лордов Защитников в этих стенах, в качестве серого ученика. Он не знал тогда, что Старое Солнце, Рыжая Звезда, царившая в небе, представляет из себя лишь номер на галактических картах цивилизации, о которой он никогда не слышал. Он не знал, что он, его солнце и его планета находятся в отдаленном секторе чего-то такого, что эти чужаки прозвали Седлом Ориона. Он не знал, что Галактика, за пределами его маленького мира содержит комплекс миров и человечества, который называется Галактическим Союзом!

Так благословенно было тогдашнее его неведение! Как он был счастлив!

И если бы он не узнал всего этого! Но знание пришло с облаков, в пламени и громе, и неведение было потеряно навсегда.

В течение почти двенадцати лет звездные корабли привозили многочисленные блага на старый печальный мир, где родился Ферднал. Скэйт изголодался по металлам и минералам, которых у него больше не было. Поэтому и позволяли инопланетянам прилетать и улетать. Но корабли привезли не только блага. С ними пришли ересь, измена, мятежи, война… и, наконец, безумие. Он сжег Цитадель и выгнал Бендсменов и Лордов Защитников на дороги Скэйта скитаться без крова, как бродяг.

Ферднал положил руку на массивный подоконник и улыбнулся. Он увидел свет Старого Солнца, заливающий улицы и человеческую толпу, стоящую в ожидании. Сердце его раскрылось, тепло пронизало тело, оборвало дыхание. На глазах выступили слезы. Эти люди были его народом. Он посвятил им всю свою жизнь. Бедные, слабые, бескровные, голодные. Это его дети. Любимые дети.

«Из-за моей ошибки, — думал он, — вас чуть-чуть не уничтожили. Но Боги Скэйта не покинут вас, и, — добавил он мысленно скромно, — не покинут и меня тоже».

Позади кто-то кашлянул.

Ферднал вздохнул и оглянулся.

— Сеньор Горел, — сказал он, — вернитесь в постель, вам нечего здесь делать.

— Нет, — сказал Горел, покачивая старой головой, — я останусь.

Он сидел в большом кресле, обложенном подушками и покрывалами. Он еще не оправился после бегства на юг. Ферднал думал, что Горел и не оправится, что здоровье Горела ухудшалось не столько из-за утомительности путешествия, сколько от страшного шока, вызванного событиями происшедшими в Цитадели.

— Ну что ж, — ласково сказал Ферднал, — то, что я вам сейчас скажу, может быть предаст вам силы.

Кроме Горела в комнате было теперь еще пять стариков в таких же белых мантиях, как Ферднал. Это были семь Лордов Защитников. За ними находилось двенадцать фигур — Верховный Совет Бендсменов. На них были темно-красные туники, в руках — жезлы с золотыми наконечниками. Чуть в стороне от Двенадцати стоял еще один Бендсмен в красном. Взгляд Ферднала задержался на его надменном и желчном лице.

— Настало жестокое время, — продолжал Ферднал. — Время терзаний. Казалось, что рушатся основы нашего времени. Трегад присоединился к мятежу против нас. Мы подверглись здесь серьезному разгрому. Здесь, в Гед Дароде нам изменил один из наших Бендсменов — Педралон, позволивший приземлиться одному из звездных кораблей, несмотря на наше запрещение. Корабль унес на борту пассажиров — мужчин, женщин и самого Педралона, которые хотят выдать нашу Мать Скэйта Галактическому Союзу, и таким образом положить конец нашему правлению. В течении этого жестокого времени мы могли увидеть уничтожение двадцати веков преданности и работы на службе человечества, службы, которая длится со времен Великой Миграции. — Он остановился, рассматривая повернувшиеся к нему лица с каким-то хищным доброжелательством. — Я собрал вас, чтобы сказать, что эти времена кончились.

Из глухого бормотания собравшихся выделился сильный и ясный голос, голос оратора. Он принадлежал Джелу Берта, который не будет выбран из Двенадцати в Лорды Защитники на место старого Горела, когда тот умрет. Ферднал знал, что Джел Берта на это надеется. Его недостаток суждений можно было простить, но его дерзость — нет!

— Возможно ли это, господин мой? — спросил Берта. — Изменники, о которых вы говорили, на пути к Паксу. Старк проповедует в городах-государствах евангелие звездных полетов. Наши Бендсмены изгнаны или убиты.

— Если ваш голос на минуточку замолчит, — спокойно сказал Ферднал, — я все разъясню.

Джел Берта покраснел и неуклюже поклонился. Ферднал снова посмотрел на тринадцатого Бендсмена и хлопнул в ладоши.

Сбоку огромного зала открылась маленькая дверь. Вошли двое в зеленых туниках. Они вели третьего в голубой тунике низшего ранга. Он был молод и страшно взволнован.

Этого человека зовут Ландрик, — сказал Ферднал. — Он сообщник Педралона. Маленькая змея среди нас. Он кое-что вам скажет.

Ландрик что-то забормотал. Ферднал ледяным голосом приказал:

— Говори, Ландрик, как говорил мне.

— Да, — начал молодой человек, — я… я слуга Педралона. — Он обрел мужество и встретил их враждебность спокойным взором. — Я уверен, что люди Скэйта должны иметь возможность спокойно улетать, хотя бы потому, что обитаемая поверхность планеты с каждым годом уменьшается, а они освободят место.

— Нас не интересует ересь Педралона, — сказал Джел Берта. — мы ее достаточно хорошо знаем.

— А я думаю, что вы ее не знаете и не понимаете, — сказал Ландрик. — Но дело не в этом. После отъезда Педралона мы продолжали слушать передатчик, который я получил от космонавта с Антареса — Пенкавра. С помощью этого тайного средства Педралон общался с планетой. Благодаря этому передатчику я могу рассказать вам, что произошло. Поэтому я и здесь. Я слышал, о чем говорили звездные корабли.

Тринадцатый Бендсмен подался вперед.

— Какие звездные корабли? Я выгнал их из Скэга. О чем ты говоришь?

— Их три корабля, — сказал Ландрик. — Один из них принадлежит Пенкавру, иноземцу, который обещал Старку и Педралону отвезти нашу делегацию в центр Галактики, на Пакс. Пенкавр предал нас.

Он не полетел на Пакс. Он вернулся на Скэйт с двумя другими кораблями и всеми своими пассажирами.

Ферднал успокоил шумящих.

— Господа, прошу вас! Не мешайте ему продолжать.

— Я узнал об этом, — сказал Ландрик, — когда мне сказали, что три корабля находятся на орбите над Скэйтом. Я немедленно пошел в тайник, где находился передатчик, и начал слушать. Пенкавр перевел трех своих пассажиров и Педралона на один корабль, госпожу Сангалейн из Джубара и так называемого Могна — на другой. Этот последний корабль должен будет приземлиться в Джубаре, на крайнем юге, и требовать выкуп за госпожу. Другой корабль должен будет вернуться на родину Педралона. Он принц, и выкуп за него будет весьма значительным. Сам Пенкавр приземлится в Трегаде и вернет своих пленников за выкуп. То же самое уже сделано в Ирнане.

Воцарилось молчание. Молчание людей, которые вкусили неожиданную новость и смаковали ее, желая удостовериться, что она подлинная.

— Вы сказали об Ирнане?

— Да.

— Инопланетянин Старк был в Ирнане. Что с ним сталось?

— Скажи им, — сказал Ферднал, — их очень интересует Старк.

— Пенкавр потребовал Старка, как часть выкупа. Старк знает, где находятся сокровища, которых жаждет Пенкавр. Где-то на крайнем севере. Пенкавр забрал обратно летающую вещь, которую они оставили Старку.

Тринадцатый Бендсмен протянул руку и схватил Ландрика за шиворот:

— Говори яснее! Требовать — еще не значит получать. Что стало со Старком?

— Сейчас он пленник Пенкавра.

— Пленник?!

Лорды Защитники смаковали это слово. Горел несколько раз повторил его, прокатывая в скелетообразных челюстях.

— Пленник, — повторил тринадцатый Бендсмен. — Но не мертвец.

— Последний разговор между кораблями, который я слышал, произошел вчера вечером. Джубар заплатил выкуп за Сангалейн, а Эндапил — за Педралона. Они говорили о храмах и о других местах, которые они хотят ограбить. Пенкавр приземлился в таком месте, которое знакомо и другим капитанам. Он начал грабить деревни тлун в джунглях, между высокими землями и морем. Он сказал, что допрашивает Старка и надеется скоро получить результат.

Потом он сказал, что убьет обоих землян, чтобы они не смогли свидетельствовать против звездных капитанов.

Ландрик яростно потряс головой.

— На Старка мне наплевать, но эти капитаны вне закона, они прилетели убивать и грабить наш народ. Вот почему я решил отдаться в ваши руки. Вы должны были все узнать и пока еще есть время помешать им! — Он почти кричал. — Я знаю, где они намерены нанести удар. Они не знают, что их подслушивали, и я им об этом ничего не говорил. Во-первых, это бесполезно, а во-вторых, я боялся, что они пошлют летающую вещь и разрушат передатчик. Но корабли сейчас на земле, в то время как летающие предметы занимаются грабежами. И если вы будете действовать быстро…

— Достаточно, достаточно, Ландрик, — сказал Ферднал.

— Господа, вы видите, как хорошо все обернулось для нас, как наша Мать Скэйта защищает своих детей. Человек Старк — пленник. Он умрет вместе с Эштоном. Все опасности, которые нам угрожали, сметены одним ударом, действием одного человека. Откажем ли мы ему в достойном вознаграждении?

Голоса зашумели, как волны прибоя. Ландрик бросил недоверчивый взгляд на Ферднала.

— Я думаю, что Педралон, видимо, ошибался в вас. Я думаю, что вы просто не вполне понимаете, куда ведет ваша политика. Но здесь дело не в мнениях, а в фактах. Ведь речь идет об убийствах! А вы говорите о вознаграждениях!

— Дурачок, — беззлобно сказал Ферднал, — это ведь ваши друзья вызвали это несчастье, а не мы. Мы не будем нести ответственность за вашу вину.

— Он поднял руки. — Прошу слова, господа, давайте успокоимся и хорошо подумаем.

— Он повернулся к окну, откуда видел Старое Солнце, сияющее на золотых куполах и слышал звяканье колокольчиков.

— Благодаря нам, наш мир смог выжить в хаосе Великой Миграции и обрести новый порядок и стабильность, которая длилась веками и будет длиться до тех пор, пока мы контролируем силы разрушения. Поскольку нет возможности убежать из нашего мира на звездных кораблях, эти силы под контролем, потому что люди, пожелавшие бежать, не смогут избежать ответственности. Но можем ли мы быть уверенными, что угроза не возобновится? К нам могут прибыть другие звездные корабли, так как прилетели эти. И они пока могут искушать других наших людей, так же как эти искушали Ирнан.

Он остановился, все ждали. Шесть Лордов Защитников в белом, двенадцать Бендсменов в красном, тринадцатый Бендсмен с желтым лицом и Ландрик между своими стражами.

— Я хочу, чтобы этот урок был так хорошо заучен, чтобы его нельзя было забыть, снова сказал Ферднал, — я хочу, чтобы само слово «иноземец» было предано анафеме. Я хочу, чтобы народы Скэйта научились в боли и страхе ненавидеть тех, кто может снова прилететь к нам с неба. Я хочу, чтобы никто и никогда не хотел бы иноземного вмешательства. — Он посмотрел на переполненные улицы Нижнего города. — Но сколько невинных душ пострадает, и это очень жаль. Но это станет благом для остальных. Так как, господа, договоримся ли мы, не преследовать этих звездных капитанов?

Только один Джел Берта возразил:

— Но этот грабеж должен быть достаточно широко распространен, чтобы вызвать в народе такие чувства, как вы желаете!

— Маленькие семена дают большие деревья. А мы проследим, чтобы известия о грабежах быстро распространялись. — Ферднал сделал шаг вперед и остановился перед Ландриком. — Теперь-то ты все сумел понять?

— Я понял, что напрасно пожертвовал своей жизнью. — Молодое лица Ландрика стало странно строгим. Он постарел на десять лет. — Вот какова ваша доброта! Вы посылаете на гибель ваших детей, которых вы якобы любите, ради своей политики!

— А вот потому, что ты не можешь переступить себя, ты никогда бы не смог стать Лордом Защитником! — сказал Ферднал. — Ты не можешь видеть дальше собственного носа. — Он пожал плечами. — Таким ты и умрешь. Да и в любом случае, что мы сможем сделать против оружия иноземцев?

Ландрик жестко сказал:

— Ты старый человек, Ферднал, и смотришь на будущее с точки зрения прошлого. Когда изголодавшаяся орда прижмет тебя с севера и с юга, то никто на Скэйте не сможет выжить. Вспомни тогда, кто закрыл звездные пути для переселения.

Стражники вывели его.

Ферднал обратился к тринадцатому Бендсмену:

— После долгих бедствий, Гельмар, наконец-то наступает день нашего триумфа. Я хотел бы, чтобы ты разделил его с нами.

Гельмар, Первый Бендсмен Скега, посмотрел на него. В его глазах светилось темное пламя.

— Я вам очень признателен. И я принесу жертвы всем богам за то, что Старк пленен. — Он помолчал и добавил с яростью:

— Но это не меняет того факта, что пленить его должен был я. Но мне это не удалось.

— Со всеми такое случается, Гельмар. Вспомни, как Саймон Эштон был захвачен и отвезен в Цитадель по твоему приказу. Если бы не это, то Старк не приехал бы за ним на Скэйт, не было бы мятежа, и Цитадель не была бы разрушена.

Ферднал положил руку на плечо Гельмара:

— Но теперь все кончено. эти последние корабли тоже скоро улетят. Ничего непоправимого не произошло. Теперь мы должны думать о восстановлении нашей власти.

Гельмар согласился.

— Вы правы, Ферднал. Но я буду удовлетворен только тогда, когда узнаю, что Старк мертв.

3

И Хан был в клетке.

С каждой стороны долины поднимались отвесные скалы. Их черные пики пронзали небо. Зеленая трава, где шумела вода, была совсем рядом. В горле И Хана пересохло, язык казался сухой веткой.

Он видел на зеленой траве темные тела. Красная кровь стала темной и отвратительной. Смертельные удары все еще звучали в ушах И Хана.

Он рычал от ярости и боли и тряс прутья своей клетки.

Кто-то сказал:

— И Хан.

Человек без племени. Это его имя. Но он был уверен, что у него было и другое имя.

Но это являлось его настоящим именем.

— И Хан.

Голос отца. Отца-Саймона.

И Хан застыл, прижавшись к прутьям.

Его глаза были открыты, но видели только сумерки, пронизанные сверкающими искрами страшных образов. Страшная жара, бархатистые тела. В обжигающем воздухе, запах крови, рыла с мерзкими ухмылками.

Он подумал: «А мои никогда не улыбались».

— Эрик, — сказал голос отца. — Эрик Джон Старк посмотри на меня.

Он сделал попытку, но ничего не увидел, кроме темных и блестящих образов.

— Эрик. И Хан. Посмотри.

На краю тьмы что-то медленно приняло форму, приблизившись к И Хану, или, может быть, он сам бросился к нему, испытывая страшный холод. Сумерки исчезли, как побежденные тени.

По ту сторону прутьев стоял Саймон Эштон.

И Хан вздрогнул. Все образы исчезли, не было больше долины, источника, трупов его народа, который усыновил его. Но прутья решетки остались.

— Освободи меня, — сказал он.

Саймон Эштон покачал головой.

— Не могу, Эрик. Я сделал это однажды для тебя, но это было очень давно. Тебе дали наркотик. Потерпи, подожди, когда это пройдет.

И Хан некоторое время бился о прутья, но потом успокоился. Постепенно он заметил, что Саймон Эштон привязан к металлическому кресту и подвешен на ветке очень высокого дерева. Эштон был совершенно гол. Дерево тоже. Оно было лишено листьев и коры, было гладким, как кость. Конец веревки был замотан вокруг ствола.

Старк не понимал, но знал, что в конце концов поймет. Рама Эштона медленно покачивалась на ветру, поворачивая Эштона то спиной к Старку, то лицом.

За деревом было пустое пространство, земля, усеянная кустарником. Кое-где виднелись деревья, такие же ободранные, с ветвями-скелетами. Тут была хилая трава с мелкими цветочками, белыми с круглыми красными сердцевинами. Они были похожи на глаза. Неисчислимое количество глаз, следящих со всех сторон.

Было уже поздно. Солнце низко опустилось к западу и тени удлинились.

Старк повернулся и посмотрел в другую сторону.

На равнине стоял высокий цилиндр, упиравшийся в небо. Старк знал этот корабль.

«Аркешти».

Пенкавр.

Последнее облако наркотика сползло с мозга Старка.

«Аркешти» так же стоял перед Ирнаном.

Молния так быстро упала с неба! Минуту назад все было так хорошо, но в следующую минуту «Аркешти» приземлился в грохоте, огне и пыли. Измена Пенкавра стала очевидной.

Старк остался в Ирнане по собственной воле, чтобы защищать город от угрозы со стороны Бендсменов, пока делегация не прибудет в Галактический Союз. Против «Аркешти» и трех его вооруженных «стрекоз» Старк был беспомощен. Его собственная планетарная «стрекоза», полученная от Пенкавра, когда они вместе летели на помощь Ирнану, была такая же, как эти три. На ней была лазерная пушка, мощное оружие против примитивного оружия планеты, не обладающей развитой технологией, но бессильное против равноценных противников. Броня «Аркешти» так же неуязвима для лазерного луча, как и для звездных метеоритов. И Старк не мог надеяться убить трех пилотов до того, как они убьют его. Не следовало пытаться еще и потому, что он должен был думать о заложниках.

Эштон, Джеран и совет нотаблей Ирнана. Два крылатых фалларина, которых Элдерик послал на Пакс в качестве наблюдателей. Все они в руках Пенкавра.

Только по радио со «стрекозы» Старк мог обмениваться сообщениями между кораблем и временным Советом Ирнана. Большую часть времени заложники находились в воздухе, хорошо видимые с города. Они все время были под угрозой смерти. Пенкавр оставил с ними и Эштона, чтобы добиться сотрудничества со Старком. Капитан знал, какие чувства связывают этих двух людей.

Он знал также и точную сумму денег, оставшихся в сундуках Ирнана.

Ирнан заплатил. И Старк стал частью требуемого выкупа.

Он сделал невозможное, чтобы освободить Эштона, но все было безуспешно. Ирнан в своей дикой ярости и отчаянии ничем не помог ему.

Он не порицал ирнанцев. Их ожесточили месяцы осады, которую держали наемники Бендсменов. Они были изнурены голодом и эпидемиями, разрушениями их плодородной долины. И хуже всего было то, что они потеряли надежду — надежду на то, что все их страдания приведут к лучшей жизни в новом мире, где не будет давящего ярма Бендсменов и тяжести орд бродяг, которые с каждым поколением становились все многочисленнее. Эта надежда исчезла, ушла мгновенно в небытие из-за одного инопланетянина. Для их поколения надежда умерла. И может быть никогда не возродится.

Миглайн, глава временного Совета, заменяющий Джерана, бросил холодный взгляд на Старка и сказал:

— Теперь вернутся Бендсмены и бродяги. Мы будем наказаны. Было ли это преступлением или нет, но мы совершили глупость, доверившись людям из другого мира. Хватит с нас, — он показал на корабль. — Эти люди — твои братья. Иди.

Он повиновался. Больше ничего не оставалось делать. Пенкавр дал ему ясно понять, что произойдет, если он вздумает убежать. А поскольку дело было не только в Эштоне, но и в других заложниках, то ирнанцы постарались бы, чтобы он не убежал.

Он шел один к звездному кораблю. Собаки Севера не могли оказать ему никакой помощи. Его товарищи тоже. И он оставил за собой всех тех, кто пришел с юга вместе с ним, чтобы снять осаду с Ирнана и Трегада: серого ученика с Собаками, людей в Капюшонах из пустынь, Фалларинов с крыльями и в темном оперении, братьев ветра, которые отдали свои ожерелья и пояса из золота, чтобы заплатить выкуп.

Он оставил позади себя Ирнан, как оставляют тело человека, который имел огромную ценность и важность, и вдруг внезапно умер.

Он оставил также и Геррит, Мудрую женщину Ирнана, которая была частью его самого.

У них почти не было времени проститься.

— Когда придут Бендсмены, тебя не должно быть здесь, — сказал он. Об этом он думал больше, чем о чем-либо другом. — Они убьют тебя, как и твою мать.

Халк, высокий воин, прошедший вместе с ним половину планеты и сражавшийся бок о бок с ним, жестко сказал:

— Мы найдем тайник, Темный Человек, не беспокойся о нас, подумай лучше о своей собственной судьбе. Ты знаешь своих лучше чем я, но мне кажется, что Пенкавр не желает тебе добра.

Геррит прикоснулась к его руке.

— Мне очень жаль, Старк. Я ничего этого не могла предвидеть. Если бы я могла предупредить…

— Это ничего не изменило бы… — ответил Старк, — там Эштон.

Они расстались, не имея возможности проститься наедине.

Старк прошел мимо заложников-нотаблей, смотревших на него с ледяной ненавистью и удивлением не потому, что он совершил ошибку, а потому, что они вложили в него столько надежд, как в Темного Человека пророчества, который должен был привести их к свободе. Заговорил с ним только старый Джеран.

— Мы вместе прошли эту дорогу, — сказал он, — и она привела нас обеих к несчастью.

Старк не ответил. Он спешил к тому месту, где стоял между стражниками Эштон. Они вместе вошли на корабль.

Когда это было? Он не мог вспомнить. Он снова посмотрел на Эштона, висящего на металлической раме.

— Когда…

— Тебя взяли вчера.

— Где мы? Далеко от Ирнана?

— Очень далеко. К западу и к югу. Слишком далеко, чтобы вернуться, даже если бы мы были свободны. Твои друзья должны покинуть Ирнан до следующего утра.

— Да, — сказал Старк.

Он спрашивал себя, представится ли ему когда-нибудь случай убить Пенкавра.

Клетка была не так высока, чтобы он мог стоять в ней. Он мог передвигаться в ней только на четвереньках. Он был так же гол, как и Эштон, и ничто не могло послужить ему оружием. Не было даже камня.

У клетки не было двери, его сунули туда, когда он потерял сознание от наркотиков, а затем приварили стальные прутья. Он попробовал согнуть один прут, но все они были слишком крепки для него.

Он превозмог приступ бешенства и снова обратился к Эштону:

— Я помню, что Пенкавр меня допрашивал и помню уколы. Сказал ли я ему то, что он хотел знать?

— Сказал, но говорил на родном языке, и он заставил меня переводить. Но у аборигенов не было слов для обозначения того, что он хотел знать. Он решил, что накачивать тебя наркотиками не имеет смысла — это только пустая трата времени.

— Понятно, — сказал Старк, — он собирается воспользоваться мною. Он пытал тебя?

— Нет еще.

Прилетели еще две «стрекозы» на полном режиме своих мощных моторов. Они приземлились около корабля, рядом с двумя остальными, которые прилетели раньше. Появились люди и стали выгружать цилиндрические баллоны, набитые грубыми волокнами растения тлун, наркотика, действующего на разум. На иноземных рынках за него платили золотом.

— Они начали грабить джунгли, — сказал Эштон. — День, кажется, был удачным.

Старк подумал о другом.

— По крайней мере, у нас еще есть какой-то шанс.

Металлическая рама Эштона повернулась на конце веревки.

— В любом случае, я думаю, что он не оставит нас в живых. Ведь если кто-нибудь из нас когда-нибудь доберется до цивилизации, то это будет концом Пенкавра.

— Я знаю, — сказал Старк. — Я молчал не ради детей Матери Скэйта. — И он снова попробовал прутья.

Появилась желтая птица. Она шла по желтой траве, и глаза цветов наблюдали за ней. Птица остановилась под деревом Эштона и подняла глаза, наклонив голову, чтобы следить за движением рамы. Птица была сантиметров шестьдесят высотой, с очень сильными ногами, но летать она, как видимо, не могла. Она полезла на дерево, с заметным щелканьем погружая свои сильные, короткие когти в сухое дерево.

Оба мужчины смотрели на нее. Птица добралась до ветки, на которой висел Эштон, прошла вдоль нее, остановилась над головой Эштона и внимательно уставилась на нее. Ее клюв был очень черным, гладким, блестящим, весьма изогнутым и острым.

Откинув голову назад, Саймон Эштон прищурился на птицу. В ответ та весело закричала и запрыгала к нему по ветке, нацеливаясь клювом.

Старк и Эштон закричали одновременно.

Эштон сделал конвульсивное движение, рама повернулась. Птица хотела схватить Эштона, но промахнулась. Затем она тяжело рухнула на землю и осталась там сидеть.

Эштон смотрел на красные полосы, оставленные на его теле птичьими когтями. Старк сосредоточился на прутьях, стараясь сломать их.

Птица встала, тщательно почистила свои желтые перья и снова полезла на дерево. Кто-то из экипажа корабля бросил в нее камнем. Она хрипло закричала в ответ, соскочила на траву и помчалась прочь с поразительной скоростью.

Пенкавр шагнул вперед и с улыбкой на золотом лице встал между Эштоном и клеткой.

4

Антариец был высок и двигался с грациозностью и ловкостью льва. Светло-золотистая кожа была натянута на крепкий и сильный костяк. У золотых, более темных, чем кожа, глаз, были вытянутые зрачки. Волосы, в тугих завитках, лежали краской на широком черепе. На нем была очень красивая туника из шелковистой, дымчатой ткани и узкие черные брюки. В правой руке он держал длинный тонкий ременной хлыст. На конце ремня было множество металлических предметов, напоминающих клешни скорпионов.

— Несмотря на свою неприятную внешность, — сказал Пенкавр, — эта высокогорная местность населена. Цепкость жизни поистине удивительна. Задумаешься, чем живет желтая птица, если не считать такой исключительной находки, как Эштон? И чем можно жить вообще в подобном окружении. Не могу утверждать, но птица наверняка не вернется с самкой. А пока что у вас обоих есть другие заботы. — Он посмотрел на Старка, на Эштона и опять на Старка. — На этот раз ты ответишь на мои вопросы, по крайней мере, если ты привязан к этому человеку, твоему приемному отцу.

Почти не глядя, он хлестнул Эштона хлыстом со скорпионами. Раздался резкий крик.

— Наркотики оказали на Эштона более положительное действие, чем на тебя. Он уже сказал мне, как найти Ведьмины Огни, потому что он видел их, когда был пленником на севере. Но в Доме Матери он никогда не был, так что смог только повторить мне то, что слышал от тебя. Правда ли, что в этом обширном лабиринте, в пещерах под Ведьмиными Огнями, собраны сокровища искусства прошлого этой планеты?

— Правда, — сказал Старк. — У Детей страсть к истории. Вероятно, эта страсть помешала им окончательно спятить.

Он взглянул сквозь прутья на Пенкавра, потом на окровавленное тело Эштона, висевшее на дереве.

— Ты мог бы набить трюмы шести кораблей тем, что находится в этих пещерах. И каждый предмет стоит для коллекционера целое состояние.

— Так я и думал, — сказал Пенкавр. — Опиши мне вход в пещеры, начиная с прохода в Ведьминых Огнях, защиту, которая у них есть. Опиши северный вход, через который ты удрал. Скажи, сколько человек у этой Келл а Марг, Дочери Скэйта, могут встать против меня. Каково у них оружие и какова их ценность, как бойцов.