Я еще не понял, как они вызывали молнии, но я был совершенно уверен, что Эд Беттс получит одну такую в свою машину, хорошо видную на экране.

Марлин обернулся и увидел, что в палатке не Арнек. Он вскочил быстрее, чем я мог себе представить. Подняв легкий табурет, на котором сидел, он запустил им в меня и ловко отпрыгнул в сторону. За ту секунду, которая понадобилась мне, чтобы нагнуть голову, спасаясь от табуретки, он достал револьвер.

Времени на выстрел у него не хватило. Я выстрелил в него дважды. Он упал. Я вышиб револьвер из его рук, тесно прижался к брезентовой стенке около входного клапана, не давя на нее. Брезент был светопроницаемый, а маленькие лампочки над контрольным щитом не отбрасывали теней.

Арнек входить не стал.

Прошла секунда, другая, я нервничал. Потом услышал его крик: «Марлин, Марлин!» — и осторожно, стараясь ничего не задеть, вбежал в узкое пространство позади щита с оборудованием. Не заметив там никаких кабелей, я догадался, что генератор, видимо, под землей, внизу. Пол был из какого-то темно-серого материала, к которому был прикреплен щит с экранами.

Я вытащил нож и полоснул по брезенту задней стенки. И вдруг палатка наполнилась зеленым огнем. Он искрами отскакивал от всех металлических предметов и вышиб револьвер у меня из рук. Я прорезал брезент и выскочил наружу.

Обежав палатку кругом, я увидел Арнека, стоящего перед входом. В руке он держал оружие, похожее на то, что я видел у Вади. Я крикнул:

— Бросайте.

Минуту поколебавшись, он бросил его на землю.

— Теперь отойдите, — сказал я. — Идите к своей сестре, только медленно, шагом.

Он пошел. Я поднял его оружие.

— Прекрасно, — сказал я. — Теперь можно сделать передышку.

Я позвал Салли Тэйт, сказав ей, что опасности больше нет.

Все это время Вади стояла, приложив руку к губам, и смотрела вверх, куда-то в туман.

Салли Тэйт вышла из другой палатки. Мальчик был у нее на руках. Лица обоих были бледны и заплаканы.

— Все в порядке, — сказал я. — Вы можете ехать…

Я хотел сказать «домой», но в небе раздался звук, который не был ни ветром, ни громом, да и вообще в нем не было ничего природного, скорее это был шум от выбрасываемой воздушной струи. Я ощутил сильное давление сверху, трава приникла к земле, а ветви деревьев согнулись. Туман пошел клочьями, забурлил, рассеялся.

Что-то непонятное коснулось верхушки мачты.

Арнек повернулся и побежал к Вади, и я не стал его останавливать. Я придвинулся ближе к Салли, которая стояла с разинутым ртом и широко раскрытыми глазами.

Мачта начала опускаться вниз, таща за собой предмет. Думаю, я сразу понял, что происходит. Предмет представлял собою цилиндр длиной примерно в пятьдесят футов; ни крыльев, ни реактивных двигателей на нем не было. Я смотрел, как он медленно опускается, удерживаемый на острие мачты магнитными захватами. Мачта была автоматической посадочной направляющей. Она плавно опускала корабль между деревьями с такой же аккуратностью, как продевают нитку в ушко иголки.

Все это время я чувствовал на себе жуткое дыхание страха.

В боковой стенке корабля открылась дверца. И хотя это была последняя, завершающая деталь, которой мне не хватало для полноты картины, я был сильно потрясен тем, что увидел. Родное небо, в котором я был уверен на сто процентов, внезапно разорвалось над моей головой, словно облако под порывом ветра, и в образовавшуюся черную брешь на меня хлынул межзвездный холод, пронзила безграничность и отчужденность бесчисленных биллионов солнц. Я содрогнулся от подобных масштабов. Я был ничто и никто, бесконечно малая пылинка в беспредельном пространстве космоса, слишком огромном, чтобы все это вынести человеку. Звезды подступили слишком близко. Мне захотелось опуститься на четвереньки, ползти, выть по-собачьи.

Неудивительно, что Арнек, Вади и мальчишка были такими странными. Мутация здесь ни при чем — просто все они были не с Земли.

Они пришли из другого мира.

Из дверцы сам собой опустился трап. Какой-то человек проворно сошел на землю и заговорил с Арнеком. От Арнека он отличался разве что своей необычной, плотно прилегающей к телу одеждой из темной материи. Арнек указал в мою сторону и поспешно что-то сказал. Человек повернулся и поглядел на меня, поза его выражала тревогу. Я почувствовал себя неразумным ребенком, сжимающим в тонкой ручке игрушечный пистолет. Или по-другому — одиночкой-землянином, который, как последний спартанец, защищающий Фермопилы, кричит в лицо бессчетной инопланетной силе: «Здесь вам не пройти!»

Все время, пока Арнек разговаривал с незнакомцем, около корабля кипела работа. С задней стороны тоже открылся люк, и теперь из обоих отверстий спешно стали вылезать люди. Здесь были и мужчины и женщины. Все они с виду были человеческими существами. Может быть, слегка необычными, немного странными, но человеческими. Они были разных типов, разного цвета кожи, роста, сложения, но все они мало чем отличались от жителей Земли. Выглядели они взволнованными; похоже, место, в котором они оказались, вызывало у них неподдельный испуг. Некоторые женщины плакали. Всего их было человек двадцать.

Тут я понял, для чего все это было Арнеку и Марлину нужно, и меня разобрал смех. Настолько их замысел представился мне банальным и скучным.

— Контрабандная рабочая сила, — сказал я вслух. — Так вот чем вы занимаетесь, контрабандисты залетные!

Залетные… Да уж, действительно.

Потом, когда я все это обдумал детально, ситуация показалась мне не такой смешной.

Незнакомец повернулся и что-то крикнул вышедшим из корабля людям. Мужчины и женщины замерли, некоторые еще были на трапах. Раздался шум голосов. Те, что не успели сойти, подались в стороны, и человек восемь, одетые в униформу, выпрыгнули наружу с оружием в руках.

Салли Тэйт испустила дикий крик. Ребенок выпал у нее из рук. Он сидел на мокрой земле, и ветер дул ему прямо в лицо; мальчик даже плакать не мог от охватившего его испуга. Салли пошатывалась. Ее сильное, здоровое тело вдруг расслабилось и сделалось вялым, мускулы безвольно обмякли. Она повернулась и, пошатываясь, побрела к палатке. Затем упала возле самых дверей и проползла остаток пути, как пришибленная собака. Так она и осталась лежать у входа, и брезентовое полотно клапана хлопало у нее над головой.

Я не винил ее.

Сам не знаю, какая непонятная сила удержала меня от того, чтобы присоединиться к ней.

Из восьми человек у пяти не было ничего человеческого. Двое из них даже отдаленно не напоминали людей.

Я не в состоянии их описать. Я не в силах даже отчетливо вспомнить, как они выглядели.

Если честно, я не хочу вспоминать.

Чтобы привыкнуть к их облику, нужно прожить с ними очень долго, возможно всю жизнь. Но я на такой подвиг не способен. Даже если завтра космические полеты станут делом обыкновенным. Слишком я для этого стар, слишком свыкся с образом жизни, который веду с рождения. Возможно, другие окажутся податливее, чем я. Тем лучше для них.

Я поднял мальчика и побежал.

Снова полил дождь. Я бежал вниз по склону с мальчиком на руках. Зеленые молнии летели за нами следом.

Мальчик стал дышать ровно. Он спрашивал меня, почему мы должны умереть. Я говорил ему, что все будет нормально, и продолжал бежать.

Мы упали и скатились на дно глубокой расщелины. Тело болело от ушибов. Мы лежали в мокрых кустах и смотрели на молнию, пронзавшую ночь над нами. Через некоторое время в небе все успокоилось.

Я взял мальчика на руки, выбрался из расщелины и осторожно продолжил спуск.

Вскоре мы наткнулись на Эда Беттса и сборный отряд, осторожно прокладывающий себе путь вверх по склону горы.

Один из них взял у меня ребенка. Я бросился к Эду и сказал заплетающимся языком:

— Они высаживают незаконно завербованных.

— Там, наверху?

— У них корабль, — сказал я ему. — Они чужие, Эд. Они не с Земли.

На меня вновь напал смех. Я ничего не мог с этим поделать.

Внезапно в ночи над нами вспыхнул огонь. Через секунду до нас донесся шум взрыва.

Я перестал смеяться.

— Наверно, они взрывают свои сооружения. Уходят. Марлин говорил, что придется это сделать. А, черт… А Салли все еще там.

Я побежал обратно в гору, проламываясь сквозь чащу, будто медведь.

Остальные поспешили за мной.

Прогремел еще один взрыв. Наконец я снова достиг той самой поляны. Эд бежал следом. Вряд ли кто-нибудь мог заметить нас с шерифом в таком чаду. Палатки исчезли. Дымящиеся деревья склонились по краям огромной воронки, образовавшейся в земле. Не было и следа того оборудования, которое я видел в палатке.

Корабль все еще был там. Команда вталкивала последних пассажиров на борт. У люка слышалась перебранка.

Вади обнимала одной рукой Салли Тэйт. Очевидно, она пыталась взять ее с собой на корабль.

Я понял, почему Салли с мальчиком были еще живы, это Вади настояла на том, чтобы ее брат отослал их туда, где они будут для него не опасны, и у него не хватило духу ей отказать.

Вади повела Салли к трапу. Салли шла охотно. Я рад вспомнить об этом теперь, когда ее здесь нет.

Хочется думать, что у Салли там все в порядке. Она моложе меня, да и запросы у нее не такие. Так что, думаю, она приспособится. Похоже, она любит своего Билла Джонса, то есть Арнека, достаточно сильно, чтобы бросить и семью, и ребенка, и мир, в котором жила, и оставаться счастливой.

Мы с Эдом побежали через поляну. Эд не сказал ни слова. Но на его физиономию стоило посмотреть.

Они видели, что мы приближаемся, но стрелять не стали. По-видимому, страшно спешили. Вади что-то закричала, я был уверен, что это было предостережение мне, но я не смог его разобрать. Затем она прошла на корабль. За ней вошли Арнек и команда, трапы убрали, и двери закрылись.

Причальная мачта начала подниматься; ветви деревьев раздались в стороны — с такой силой она устремилась вверх.

И тут я понял, в чем заключалось предостережение. Я вцепился в Эда и потащил его назад. Когда я инстинктивно почувствовал, что мы удалились достаточно далеко, я закричал: «Ложись!» — всем, кто мог услышать мой крик.

Мачта взорвалась.

Грязь, камни, обломки деревьев обрушились на нас. Взрывная волна ударила в уши. Через несколько минут насмешливый свистящий звук, постепенно слабея, смолк.

Мы поднялись, собрали перепуганный и перепачканный отряд и отправились посмотреть, что осталось от поляны и от того, что находилось на ней. Ничего. Салли Тэйт и след простыл. Словом, никаких доказательств того, что виденное нами с Эдом было на самом деле.

Мы сочинили историю о большом вертолете и иностранной ракете. Вышла она не очень удачной, но все же была лучше, чем правда. Позже, в спокойной обстановке, мы с Эдом попытались разобраться, что же было на самом деле. То есть как это было сделано и зачем.

С «как» особенных проблем не возникло. Действительно, при их-то возможностях не составляет особого труда найти отдаленное, труднодоступное место вроде Оленьего Рога. Соорудить там свою тайную базу — простую, компактную и хорошо скрытую от чужих глаз. Чтобы охотники, даже если ходили рядом, все равно бы ни о чем не догадывались. А потом при подходящих условиях, в основном ночью, когда возможность обнаружения практически нулевая, можно начинать действовать.

Мы решили, что корабль, который мы видели, слишком мал для перевозки большого числа пассажиров на далекие расстояния. Это что-то наподобие челнока, доставлявшего людей с большого звездного корабля, который находится на орбите.

Звездный корабль. Звучит до странности непривычно. Но мы видели членов его команды. Сейчас любой школьник знает, что на планетах Солнечной системы разумной жизни не существует. Отсюда следует естественный вывод: они прилетели издалека.

Зачем? Это было трудно понять. Об этом мы могли только догадываться.

— Там, должно быть, высокий уровень цивилизации, — сказал Эд. — Они строят корабли и путешествуют в них. Очевидно, они знают про нашу Землю.

Мысль не очень приятная.

— Почему тогда они ничего не рассказывают о себе? — удивился он. — Давай-ка подумаем.

— Мне кажется, — сказал я, — они ждут, когда мы тоже освоим космические полеты. Возможно, это что-то вроде испытания, которое надо пройти, чтобы приблизиться к их цивилизации. Или они считают нас настолько отсталыми — ну, там, войны и все такое, — что не хотят иметь с нами ничего общего.

— Согласен, — сказал Эд. — Но зачем же так настраивать против нас своих людей? И как Марлин, один из наших, оказался с ними?

— Есть люди, которые за деньги что хочешь сделают, — сказал я, — и Марлин как раз из этих. Не так уж трудно наладить с такими контакт и пользоваться ими как местными агентами. А что до «настраивать против нас», так это, возможно, не поощряется и там, откуда они прилетели. Вспомни, что сказал Марлин о Вади. Долго ли она будет молчать, если тебя прикончат? Я полагаю, что ее брат был неудачником у себя дома и впутался в грязный бизнес, а сестра пыталась спасти его. Наверняка есть другие планеты, очень похожие на Землю, иначе все эти левые заработки не приносили бы прибыли. И не было бы такого размаха.

— А эти, которых доставили нелегально? — спросил Эд. — Они тоже неудачники? Люди, которым не повезло на родине? И как ты думаешь, сколько их уже ходит среди нас?

Я и сам хотел бы это знать. Сколько чужаков Марлин и ему подобные приняли с борта кораблей, одели, проинструктировали и снабдили фальшивыми документами? Взяв с них, соответственно, все, что они имели? Сколько людей из тех, что ежедневно нас окружают и хоть чуточку на нас не похожи, являются не совсем людьми, в том смысле, который мы в это понятие вкладываем? Вроде этого мальчика.

Кстати, о мальчике.

Семейство Тэйтов от него отказалось, так что я стал законным опекуном и мы с ним отлично ладим. Он умный парнишка. Его отец, возможно, и был неудачником в своем мире, но в нашем у этого ребенка-полукровки такие способности, которые любого бы напугали. Он хороший парень. Думаю, что он пошел в свою тетку.

Я уже подумываю о женитьбе, просто чтобы создать для мальчика дом и заполнить пустоту в своей жизни, которую порой ощущаю. Но я пока не готов. Я все думаю, а вдруг Вади вернется — спустится в один прекрасный день с Оленьего Рога и явится к нам. Знаю, что такого не может быть, но мысль об этом не выходит из головы. Помню тот холодок, который был между нами, и мне интересно, держался бы он по-прежнему или все же прошел.

Беда в том, что теперь, после встречи с Вади, другие женщины мне, похоже, не интересны.

Я все думаю, как она там сейчас, на своей Грилианну, и где эта Грилианну находится. Иногда в морозные ночи я смотрю на алмазно-чистое небо и гадаю, какая из звезд — ее. А старый Олений Рог, черный и молчаливый, притаился на севере, и глубокие раны на его плече затягиваются травянистыми шрамами. Он ничего не говорит. Даже гром теперь — просто гром.

Но, как сказал Арнек, гор на планете много.