Бертольд Брехт
      Святая Иоанна скотобоен
      В сотрудничестве с Г. Борхардт, Е. Бурри, Э. Гауптман
      Перевод С. Третьякова
      ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
      Иоанна Дарк, лейтенант Черных Капоров.
      Маулер, мясной король.
      Крайдль |
      Грэхем |
      Мейерс } мясозаводчики.
      Леннокс |
      Слифт, спекулянт.
      Вдова Лаккернидла.
      Глумб, рабочий.
      Паулус Снайдер, майор Черных Капоров.
      Марта, солдат Черных Капоров.
      Джексон, лейтенант Черных Капоров.
      Малберри, домовладелец.
      Официант.
      Мясоторговцы, перекупщики, скотоводы, маклеры, спекулянты, Черные Капоры, рабочие, вожаки рабочих, бедняки, сыщики, репортеры, газетчики, солдаты, прохожие.
      I
      Мясной король Пирпонт Маулер получает письмо от своих нью
      йоркских друзей.
      Чикаго. Бойни.
      Маулер (читает письмо). "Мы замечаем, дорогой Пирпонт, что с недавнего времени мясной рынок изрядно затоварен. Таможенные рогатки на Юге также противостоят всем нашим натискам. Поэтому нам кажется разумным отстраниться от мясоторговли, милый Пирпонт". Этот совет получил я сегодня из Нью-Йорка от моих дорогих друзей. Вот идет мой компаньон. (Прячет письмо).
      Крайдль.
      Что ты так мрачен, милый Пирпонт?
      Маулер.
      А ну припомни, Крайдль, как недавно
      Мы шли сквозь бойни. Вечер ниспадал.
      Стояли мы перед станком убойным.
      Ты помнишь, Крайдль, быка: большой и светлый,
      Уставясь тупо, принимал удар он.
      И мне казалось, будто бык тот - я.
      Ах, Крайдль, ах, кроваво наше дело.
      Крайдль.
      Так, Пирпонт, так. Обычнейшая слабость?
      И это ты, гигант мясоторговли,
      Царь мясников, - дрожа пред быкобойцем,
      Исходишь болью о быке-блондине!
      Условимся: об этом - тсс...
      Mаулер.
      О верный Крайдль!
      Не надо было мне ходить на бойню!
      С тех пор как я включился в это дело
      Семь лет уже владею им я, Крайдль,
      Оно мне нестерпимо. Ни секунды
      Я не хочу владеть им, и сегодня ж
      Расстанусь я с кровавым предприятьем.
      Купи, я дешево отдам тебе свой пай.
      Кому ж еще владеть им? С делом ты
      Так сросся, как никто.
      Крайдль.
      За сколько?
      Маулер.
      Ну что за торг меж старыми друзьями!
      Десяток дашь миллионов.
      Крайдль.
      Оно б недорого, не стой нам на пути
      Свирепый Леннокс с банками консервов:
      Он портит рынок нам ценою низкой,
      Чтоб или нас свалить, иль сдохнуть самому.
      Пока он жив - а сбить его лишь ты
      Сумел бы, - не приму я предложенья.
      Здесь мозг твой хитроумный нужен
      Для боя.
      Маулер.
      Нет, Крайдль, стенанье этого быка
      Не молкнет здесь, в груди моей. А значит.
      Немедля должен Леннокс пасть, и добрым
      Человеком я стать решил.
      Пойдем же, Крайдль, скажу
      Тебе, что делать, чтобы Леннокс рухнул.
      А вслед за тем ты примешь это дело,
      Чтобы оно не мучило меня.
      Крайдль.
      Вот только Леннокс рухнет.
      Уходят.
      II
      Крах мясных заводов.
      Перед мясозаводом Леннокса.
      Рабочие.
      Нас семьдесят тысяч рабочих
      На мясозаводах Леннокса, и мы
      Не можем и дня больше жить на жалкую нашу
      зарплату.
      Вчера опять снизили заработок, а нынче
      Снова висит объявление: "Кто не согласен с
      нашей оплатой,
      Может уйти".
      Вот и уйдем все, и к черту заработок,
      Что день ото дня сокращается.
      Молчание.
      Давно эта работа нам претит.
      Завод для нас ад, и только
      Лютая стужа Чикаго могла нас здесь удержать.
      Но сейчас за двенадцать часов работы
      Не получишь и черствого хлеба,
      Ни самых дешевых штанов.
      Сейчас остается одно:
      Уйти и сразу подохнуть.
      Молчание.
      За кого они нас принимают? Уж не думают ли
      они.
      Что мы будем стоять здесь,
      Как быки, готовые ко всему?
      Разве мы дураки? Уж лучше сдохнуть! Немедля
      уйдем!
      Молчание.
      Пожалуй, уже шесть часов?
      Когда откроете, вы, живодеры!
      Эй, мясники, откройте! Здесь ждут ваши быки!
      Стучат в ворота.
      Может быть, о нас забыли?
      Смех.
      Открывайте! Мы
      Хотим войти в ваши обгаженные дыры
      И чертовы кухни, чтоб из вашего грязного мяса
      Приготовить жратву для платежеспособных
      потребителей.
      Молчание.
      Мы требуем - как минимум
      Прежней оплаты, хотя и ее уже не хватает,
      Десятичасового рабочего дня и как минимум...
      Прохожий.
      Чего вы ждете? Разве вам не известно,
      Что Леннокс закрылся?
      Газетчики бегут через сцену.
      Газетчики. Мясной король Леннокс вынужден закрыть свои заводы! Семьдесят тысяч рабочих без хлеба и крова! М. Л. Леннокс - жертва жестокой конкуренции в борьбе с известным мясным королем и филантропом Пирпонтом Маулером!
      Рабочие.
      Беда!
      Даже ад
      Запирает врата свои перед нами!
      Нам крышка. Кровавый Маулер
      Взял нашего хозяина за глотку,
      А задыхаемся-то мы!
      Пирпонт Маулер.
      Улица.
      Газетчики. "Чикагская трибуна", дневной выпуск! Мясной король и филантроп Пирпонт Маулер отправляется на открытие больниц имени Маулера самых больших и самых дорогих в мире.
      Пирпонт Маулер проходит с двумя с путниками.
      Первый прохожий (второму). Это Пирпонт Маулер. А кто это с ним?
      Второй прохожий. Это сыщики. Они оберегают его, чтоб его не убили.
      Черные Капоры покидают свой миссионерский дом, дабы даровать утешение горю
      скотобоен. Первое сошествие Иоанны в бездну.
      Перед домом Черных Капоров.
      Иоанна (во главе ударного отряда Черных Капоров).
      В темную пору кровавого смятенья,
      Узаконенного беззакония,
      Планомерного произвола,
      Обесчеловеченного человечества,
      Когда не прекращаются волнения в наших
      городах,
      В такой вот мир, похожий на бойню,
      Озабоченные слухом о грозящем насилии,
      Чтобы грубая ярость слепого народа
      Не разбила собственных орудий,
      Не растоптала собственного хлеба,
      Мы снова вводим в мир
      Бога.
      Он скудно прославлен, скорее
      Почти что хулами осыпан.
      Его не подпускают
      К местам подлинной жизни.
      И все же он низов единственное спасенье.
      Потому решено
      Во имя его забить в барабан,
      Под который он вступит в кварталы нужды,
      И слово его огласит скотобойни.
      (Черным Капорам.)
      Эта наша попытка несомненно
      Последняя в этом роде. Последнее усилье
      Еще раз утвердить его имя в гибнущем мире,
      И притом через низы.
      Уходят под бой барабана.
      С утра до вечера работали Черные Капоры на бойнях, но когда настал вечер,
      оказалось, что результат их стараний равен нулю.
      Перед мясозаводом Леннокса.
      Первый рабочий. Говорят, они снова устраивают крупную спекуляцию на мясном рынке. Пока она не кончилась, придется положить зубы на полку.
      Второй рабочий. В конторах горит свет. Там они высчитывают прибыли.
      Входят Черные Капоры. Они устанавливают плакат, на котором обозначено:
      "Ночевка - 20 центов, с кофе - 30 центов".
      Черные Капоры (поют).
      Внимание, братья! Внимание!
      Мы зрим тебя, брат, изнемогший в волнах,
      Мы слышим твой крик: "Спасите!"
      И ловим сестры утопающей взмах.
      Авто, каменейте! Движенье, замри!
      Мужайся, кто тонет! Мы здесь - смотри!
      Слушай, гибнущий, ты
      Заметь нас, заметь поскорее! Пока еще дышишь,
      услышь!
      Еду тебе несем мы,
      Мы помним, помним, помним,
      Что ты у врат стоишь.
      Не сомневайся.
      Все переменится.
      Над злом в мире свершится суд,
      Раз двинулись все на выручку,
      Суету забыли и с нами идут.
      Подымайтесь, орудья Круппа,
      Океанские крейсера
      И аэропланы, - пора
      Братьям добыть тарелку супа.
      Бедные, бедные братья,
      Вы - гигантская рать.
      Человек, открывай объятья,
      Немедля иди помогать!
      Марш вперед! Равняйся! За оружье, к бою!
      Мужайтесь! Мы идем и вас зовем с собою.
      Уже во время пения Черные Капоры начали раздавать брошюры "Боевой клич", ложки, тарелки с супом. Рабочие говорят "спасибо" и готовятся слушать речь
      Иоанны.
      Иоанна. Мы - солдаты господа бога. За наш головной убор нас именуют также Черными Капорами. С барабанами и знаменами мы маршируем везде, где царит беспорядок и грозит насилие, чтоб напомнить о боге, которого все забыли, и обратить к нему людские души. Солдатами называемся мы, ибо мы армия, и наш поход - это война с преступлением и нуждой, с теми могучими силами, которые хотят нас увлечь в преисподнюю. (Начинает сама раздавать суп.) Ну а теперь поешьте-ка теплого супа - потом все начнет выглядеть по-другому; но подумайте, прошу вас, чуть-чуть и о том, кто нас этим супом одарил. И когда вы как следует подумаете, то вам ясно станет, что в этом все решение. Надо стремиться ввысь, а не вниз. Заполучить хорошее место наверху, а не внизу. Желать стать первым наверху, а не внизу. Вы сами видите, сколь ненадежно земное счастье. Несчастье приходит как ливень, которого никто не устраивает, но он тем не менее застает нас. Кто же причина вашего несчастья?
      Первый рабочий. Леннокс и Кo.
      Иоанна. Может быть, у господина Леннокса сейчас еще больше забот, чем у вас. Что теряете вы? А ведь то, что теряет он, измеряется миллионами!
      Второй рабочий. Скудно плавает сало в супце, но зато на него не пожалели ни чистой воды, ни топлива.
      Третий рабочий. Заткните глотку вы, обжоры! Слушайте благочестивые речи. А то отберут у вас супец.
      Иоанна. Тише! А знаете ли вы, друзья, почему вы бедны?
      Первый рабочий. Не ты ли объяснишь?
      Иоанна. Я скажу. Не потому вы бедны, что мало вам дано земных благ, их все равно на каждого не хватило бы, - а потому, что вы не думаете о возвышенном. Вот в чем ваша бедность. Низкие утехи, к которым вы тянетесь, а именно: немножко еды, уютная квартирка и кино, - это же ведь совсем грубые, чувственные наслаждения. А слово божье - гораздо более утонченное, углубленное, очищенное наслаждение. Пожалуй, вы себе ничего не способны представить слаще сбитых сливок, а божье слово-то слаще, притом гораздо! Ой как сладко божье слово! Точно млеко и мед. А жить с ним - как во дворце из яшмы и алебастра. Маловеры! Птицы небесные не имеют биржи труда, а полевые лилии не имеют работы, и все же бог их кормит, ибо они славословят его. Вам всем хочется добраться до верху; но до какого верху, и как вы хотите туда добраться?! Вот тут появляемся мы, Черные Капоры, и спрашиваем вас совершенно конкретно: что нужно человеку, чтоб он вообще мог добраться до высот?
      Рабочий. Крахмальный воротничок.
      Иоанна. Никакой не воротничок. Может быть, на земле, чтобы успешно продвигаться, нужен крахмальный воротничок, но пред лицом господа надо иметь гораздо больше. Совершенно иной нужен блеск. А тут-то у вас не оказывается даже резинового воротничка, ибо ваш внутренний человек у вас в загоне. Как вы, однако, хотите достичь высот или того, что вы в неразумии своем называете "высотами"? При помощи насилия! Разве насилие способно породить что-либо, кроме разрушения? Вам кажется, что достаточно стать на задние лапы, и наступит рай на земле. Но я говорю вам: так не создают никакого рая. Так создают хаос.
      Пробегает рабочий.
      Рабочий.
      Освободилось одно рабочее место!
      Отличное, заманчивое!
      На пятом заводе.
      Впрочем, с виду сущий нужник.
      А ну, бегом!
      Трое рабочих, оставив полные тарелки, убегают.
      Иоанна. Эй вы! Куда вы бежите, когда вам рассказывают о боге? Вы не хотите слушать? Да?!
      Девушка из Черных Капоров. Суп весь.
      Рабочие.
      Супик вышел.
      - Постным он был и скудным,
      Но все же лучше, чем ничего.
      Все отворачиваются и встают.
      Иоанна. Ничего, ничего, сидите! Ведь небесный суп не иссякает.
      Рабочие.
      Эй вы, убойщики людей!
      Когда вы наконец откроете
      Ваши паршивые погреба?
      (Собираются кучками.)
      Первый рабочий.
      Как оплачу я свою хибарку,
      Такую милую, промозглую, где нас ютится
      двенадцатеро?
      Семнадцать взносов я сделал уже,
      А сорвется последний
      Они выкинут нас на улицу, и никогда
      Не увидим мы глинобитного пола с желтенькой
      травкой,
      И никогда не вдохнем мы
      Привычного, зачумленного воздуха.
      Второй рабочий (в кругу других).
      Вот стоим мы. Наши руки как заступы,
      И загривки как телеги, и хотим продать
      Руки и загривки,
      И никто не покупает их.
      Рабочие.
      А наши орудия - гигантская груда
      Паромолотов и кранов
      Заперты за этой стеной!
      Иоанна. Ну что случилось? Смотрите пожалуйста! Они попросту уходят! Значит, насытились? Значит, спасибо и до свиданья? Что же вас заставляло слушать до сих пор?
      Рабочий. Суп.
      Иоанна. Продолжаем. Пойте!
      Черные Капоры (поют).
      Братья, в бой!
      В самую гущу крови и слез.
      Пойте гимн!
      В гимне мощь.
      Пусть длится нощь,
      Но рассвет
      Нам несет
      Солнца мощь.
      Скоро и к вам, скоро придет
      Иисус Христос.
      Голос (из глубины сцены). У Маулера есть еще работа!
      Рабочие, кроме нескольких женщин, уходят.
      Иоанна (мрачно). Сложите инструменты. Небось вы видели, как удрали они, когда кончился суп? Этому отродью не подняться выше края суповой миски. Оно верит лишь тому, что держит в своей руке, - и хорошо, если верит хоть руке своей. Живя от неверной минуты к минуте, они опустились на самое дно. Лишь голод признают они. Их ни песня не тронет, ни слово их не проймет. (К окружающим.) Выходит так, будто мы, Черные Капоры, должны своими ложками накормить голодающий материк.
      Рабочие возвращаются. Издалека доносятся крики.
      Рабочие (на первом плане). Что за вопли? Огромный поток народа со стороны скотобоен!
      Голос (в глубине сцены).
      Маулер и Крайдль закрываются также,
      На заводах Маулера увольняют рабочих!
      Возвратившиеся рабочие.
      Мчась за работой,
      Встретили на полпути мы
      Поток отчаявшихся.
      Они потеряли работу и
      Спрашивали нас о работе.
      Рабочий (на авансцене).
      И оттуда идет необозримая
      Лавина людей! И Маулер закрылся.
      Куда нам деваться?
      Черные Капоры (Иоанне). Ну пойдем. Мы промерзли и взмокли и хотим есть.
      Иоанна. Но я хочу узнать, кто виноват во всем этом.
      Черные Капоры.
      Стой! Не вмешивайся! Тебе они
      Наорут всякой всячины в уши.
      Только низкие помыслы у них на уме.
      Лентяи они! Прожорливые лодыри,
      С рожденья чуждые высшим порывам!
      Иоанна. Нет, я хочу узнать. (К рабочим.) Скажите-ка, чего вы бегаете взад-вперед, вместо того чтоб работать?
      Рабочие. Кровавый Маулер схватился с жадным Ленноксом, а потому мы голодаем.
      Иоанна. Где живет этот Маулер?
      Рабочие. Там, где торгуют скотом, в огромном доме на мясной бирже.
      Иоанна. Тогда я пойду, ибо надо мне узнать.
      Марта (одна из Черных Капоров). Не вмешивайся, говорю. Кто много спрашивает, получает слишком много ответов.
      Иоанна. Нет! Маулера, который причинил такое бедствие, я видеть должна.
      Черные Капоры.
      Ну тогда мрачно глядим мы на будущее
      Твое, Иоанна. Не путайся в мирские
      Дрязги! Подвластен становится сваре
      Тот, кто вмешался в нее. Его чистота
      Живо поблекнет. Быстро
      Иссякнет в над всеми царящей стуже
      Его скудное тепло.
      Доброта оставит его,
      Удаленного от спасительной
      Жаровни.
      Со ступени на ступень снисходя
      За никогда не дающимся ответом,
      Ты исчезнешь в грязи!
      Ибо одна только грязь набивается
      В уста неосторожно спрашивающих.
      Иоанна. Я хочу знать.
      Черные Капоры уходят.
      III
      Пирпонта Маулера касается дуновение иного мира.
      Перед мясной биржей.
      Внизу ожидают Иоанна и Марта, наверху разговаривают между собой мясозаводчики Леннокс и Грэхем. Леннокс бледен как мел. За ними шум биржи.
      Грэхем.
      Как шибанул тебя зловредный Маулер!
      О бедный Леннокс! Неудержимо
      Растет это чудовище. Ведь для него
      Весь мир - товар. И солнца свет продаст он.
      Что съели мы, продаст он нам вторично.
      Он выжмет прибыль из развалин дома,
      Из гнили - деньги. Бей его камнями
      Он в деньги превратит и эти камни.
      Страсть к прибыли его неукротима.
      И столь в своем уродстве он естествен,
      Что эту страсть сам отрицать не станет.
      Но мягок сам и денег он не любит,
      Не может видеть горя и не спит ночей.
      Так подойди к нему и прохрипи с натугой:
      Эй, Маулер, пятерню сними с моей гортани!
      Раздвинь на горле пальцы! Вспомни, ты старик.
      И вздрогнет он и, может быть, заплачет...
      Иоанна (Марте).
      Одна ты, Марта, дошла со мною
      Досюда. Другие все покинули меня,
      Мне гибель предрекая, как будто иду во тьму
      кромешную.
      Не странно ли? Спасибо тебе, Марта.
      Марта. И я предупреждала тебя, Иоанна.
      Иоанна. И все-таки пошла со мной.
      Марта. Но узнаешь ли ты его, Иоанна?
      Иоанна. Его-то я узнаю!
      Наверху появляется Крайдль.
      Крайдль.
      Ну, Леннокс, - конец продажам по дешевке.
      Теперь ты разорен. Закрылся я и жду,
      Чтоб рынок отдохнул. Дворы помою чисто,
      Намаслю лезвия; в цехах установлю
      Машины новые и сэкономлю
      Изрядный куш на заработной плате.
      То новая система. И хитра же!
      Конвейером, из проволоки сплетенным,
      На верхотурку поднимают хрюшку,
      И там она сама кидается на нож.
      Недурно, а! Свинья сама себя забьет.
      Сама, без помощи, колбаской обернется.
      Свергаясь с этажа в этаж, утратив
      Всю кожу, что нарежут на ремни,
      И всю щетину, что пойдет на щетки,
      Отбросив кости, из которых
      Муку намелют, своею тяжестью она
      Протиснется в консервные жестянки.
      Что - хорошо?
      Грэхем.
      Отлично. Но куда девать жестянки?
      Ну времечко!
      Товарами забит безлюдный рынок.
      Торговли полный пульс ударил паралич.
      Перенасыщен рынок, вы же
      Лишь цены портили, борясь друг с другом.
      Так буйвол топчет луг, сражаясь за траву.
      Mаулер входит со своим маклером Слифтом, окруженный
      мясоторговцами. За ним - два сыщика.
      Мясоторговцы.
      Теперь вопрос один - кто выдержит?
      Mаулер.
      Повален Леннокс. (Ленноксу.)
      Пришел тебе конец.
      Крайдль, от тебя я требую, чтоб ты
      Взял бойни, как стояло в договоре,
      Раз Леннокс пал.
      Крайдль.
      Да. Леннокс пал. Но пала и пора
      Высоких цен, а значит, Маулер, надо скинуть
      С десяти миллионов долларов за пай.
      Маулер.
      Как? Но цена
      Стоит в контракте. Леннокс, глянь сюда!
      Иль то не договор? А это не цена ли?
      Крайдль.
      Он писан был в благополучный час!
      А нет ли пункта в нем про злое время?
      Что делать мне сейчас со скотобойней?
      Кому взбредет сейчас купить жестянку мяса?
      Вот почему тебе невыносим стал
      Бык под ножом. Лишь потому, что мясо
      Его нельзя продать!
      Маулер.
      Не потому. То человечье сердце
      От воя твари стало на дыбы.
      Грэхем.
      Могучий Маулер! Понял я величье
      Твоей судьбы, раз даже сердце
      Твое столь дальновидно!
      Леннокс.
      Мне, Маулер, надо бы с тобой еще раз...
      Грэхем.
      Тронь его сердце, Леннокс, сердце тронь!
      Чувствительнее нет помойной ямы.
      (Бьет Маулера под ложечку.)
      Маулер.
      Ай!
      Грэхем.
      Ага! Здесь сердце есть!
      Mаулep.
      За то, что ты меня в живот ударил, Фредди,
      Договорюсь я с Крайдлем, чтоб не смел
      Он у тебя купить ни банки мяса.
      Грэхем.
      Негоже, Пирпи, вмешивать в дела
      Приватные соображения.
      Крайдль. Охотно, Пирпи! Есть! Все будет, как ты хочешь.
      Грэхем. А у меня две тысячи рабочих, Маулер.
      Крайдль. Пошли их в кино! Маулер, слушай, наш контракт недействителен. (Вычисляет в записной книжке.) Когда мы заключили договор о твоем выходе из дела, паи, из которых я, как и ты, владею одной третью, - стоили по триста девяносто. Ты мне уступил их по триста двадцать. Это было дешево. Сегодня это дорого, ибо они упали до ста, так как рынок забит. Чтоб расплатиться с тобой, я должен выбросить паи на рынок. Но если я это сделаю, они упадут до семидесяти, и тогда из каких средств мне платить тебе? Тогда мне конец.
      Маулер.
      Раз ты мне это говоришь, я должен тотчас
      Все деньги из тебя скорее вынуть,
      Пока ты цел!
      Поверь мне, Крайдль, я так испуган,
      Что пот меня прошиб. Максимум шесть дней
      Я дам тебе. Нет, что со мной? Пять дней,
      Раз ты так плох.
      Леннокс.
      Маулер! Маулер!
      Маулер.
      Леннокс! Скажи ты, есть ли в договоре
      Хоть слово про плохие времена?
      Леннокс. Нет. (Уходит.)
      Маулер (глядя ему вслед).
      Мне мнится - он заботой угнетен.
      Я ж в суете дельца - о, пусть бы то не я был!
      Не разглядел ее. О, зверский бизнес!
      Мне тошно, Крайдль.
      Крайдль уходит. Между тем Иоанна, поманив к себе одного из сыщиков, что-то
      говорит ему.
      Сыщик. Господин Маулер, здесь есть люди, которым надо с вами поговорить.
      Маулер.
      Оборванная сволочь? Да? Завистливые
      Рожи? Что? Разбойничьего вида?
      Как? Я не принимаю, занят.
      Сыщик. Они из организации Черных Капоров.
      Маулер. Что это за организация?
      Сыщик. Она сильно разветвлена, многочисленна и пользуется уважением у низших слоев населения, где их называют солдатами господа бога.
      Маулер.
      Я слышал уж о них. Странное название.
      Солдаты господа бога. Однако
      Чего им надо от меня?
      Сыщик. Они говорят, что им надо с вами побеседовать.
      Между тем шум биржи продолжается: "Быки - сорок три,
      свиньи - пятьдесят пять, откормленный скот - пятьдесят девять".
      Маулер.
      Ладно. Скажи им - я согласен повидать их,
      Только предупреди, чтоб не говорили того,
      О чем их не спрашивают. Также
      Не разводить здесь слез и песен, особенно
      Хватающих за душу.
      Добавь еще: весьма
      Полезно будет им, коль я увижу
      Благонамеренность и добронравие их
      И что не требуют они того,
      Чего я дать им не могу.
      И вот еще - не говори им, что я Маулер.
      Сыщик (подходит к Иоанне).
      Он согласен, но
      Не спрашивайте, только отвечайте,
      Коль спросит он.
      Иоанна (подходит к Маулеру). Вы - Маулер!
      Маулер. Не я. (Показывает на Слифта.) Он - Маулер.
      Иоанна (указывая на Маулера). Вы - Маулер!
      Маулер. Нет, он.
      Иоанна. Нет, вы.
      Маулер. Почем ты это знаешь?
      Иоанна. Лицо твое кровавее других.
      Слифт смеется.
      Маулер. Смеешься, Слифт?
      Между тем Грэхем убегает.
      (Иоанне.) Сколько вы получаете за день?
      Иоанна. Двадцать центов, а еще - еду и платье.
      Маулер.
      Плохонькое платье, Слифт. И, верно,
      Жидкие супы? Уж разумеется, плохое платье
      И суп без капли жира.
      Иоанна. Маулер, почему ты увольняешь рабочих?
      Маулер (Слифту).
      То, что они работают без оплаты,
      Это ж уму непостижимо. А? Я никогда не слышал,
      Чтоб кто-нибудь работал за гроши и был доволен.
      И страха также нет в ее глазах
      Перед нуждой, ночевкой под мостами.
      (Иоанне.)
      Черные Капоры, вы редкостные люди,
      Не стану спрашивать, что, собственно, вам нужно
      От меня. Меня, я знаю, называют - тупая
      сволочь!
      Кровавым Маулером и говорят, что Леннокс
      Мной стерт с земли, а Крайдль, который
      между нами
      Не очень-то хороший человек,
      Из-за меня в беде. Но вам скажу я:
      Все это передряги деловые.
      Какой вам интерес? Но вот о чем
      Я выслушал бы ваше мненье. Я решил
      Расстаться с этим промыслом кровавым
      В ближайший срок и навсегда.
      Намедни - небезынтересно это вам
      Я видел смерть быка и столь был потрясен,
      Что все хочу оставить. Я даже продал
      Свой пай ценой в двенадцать
      Миллионов долларов. И отдал Крайдлю
      За десять.
      Не правда ль,
      Это в вашем духе и правильно?
      Слифт.
      Он видел смерть быка, и вот решил он:
      Пускай не бедный бык, а пусть богатый Крайдль
      Идет под нож.
      Это правильно?
      Мясоторговцы смеются.
      Mаулер.
      Смеетесь? Плевал я на ваш смех.
      Еще увижу ваши слезы.
      Иоанна.
      Господин Маулер, почему вы закрыли скотобойни?
      Должна я это знать.
      Маулер.
      Ужели мало, что я совсем ушел
      Из дела прочного, ибо оно кроваво?
      Скажи, что прав я и согласна ты.
      Нет, помолчи! Я знаю, я не спорю,
      Есть люди, по которым это бьет:
      Они остались без работы, знаю.
      Но этого, увы, не избежать. А впрочем,
      Они - отбросы, дрянь,
      К ним не ходи. Скажи мне,
      Что прав я был, из дела выходя.
      Иоанна.
      Не знаю, говоришь ли ты серьезно.
      Маулер.
      Это потому, что мой проклятый
      Голос привык к притворству.
      Потому и
      Сам я
      Тебе противен.
      Знаю. Не отрицай.
      (К остальным.)
      Я чую веянье иного мира.
      (Собирает у всех деньги.)
      Давайте деньги, мясники, давайте деньги!
      (Вынимает деньги у них из карманов и отдает Иоанне.)
      Возьми, возьми для бедных деньги!
      Но знай - не чувствую я обязательств.
      Сплю хорошо. А почему
      Помог сейчас? Пожалуй, потому, что
      Мне нравится твое лицо: оно наивно,
      Хотя тебе, наверно, двадцать лет.
      Марта (Иоанне).
      Не верю, чтобы честно думал он.
      Прости, Иоанна, я тебя покину.
      По-моему, должна была бы ты
      Все это бросить!
      (Уходит.)
      Иоанна. Господин Маулер! Но ведь это лишь капля, падающая на раскаленный камень. Неужели вы не в силах им помочь по-настоящему?
      Маулер.
      Заявляю во всеуслышанье:
      Я одобряю очень вашу деятельность и
      Хотел бы, чтоб таких, как вы, было побольше.
      Но бросьте вы возиться с бедняками
      Они дурные люди. Мне
      Их не жаль: не безгрешны люди - и сами мясники.
      Впрочем, оставим это.
      Иоанна.
      Господин Маулер! На бойнях говорят,
      Что вы во всем повинны.
      Маулер.
      Быка жалею я. А человек - дурак.
      Для ваших планов люди не созрели.
      Прежде чем сможет измениться мир.
      Другим стать должен человек.
      Одну минуту!
      (Шепчет Слифту.)
      Дай ей еще монет наедине.
      Скажи - для бедных, чтобы, не краснея,
      Могла их взять, и последи, что купит,
      А не поможет - я хотел бы, чтоб не помогло,
      Тогда сведи ее на бойню, покажи ей
      Ее любимых бедняков во всей их наготе,
      Коварство их и трусость, зверство,
      И что виной всему они же. Авось это поможет.
      (Иоанне.)
      Мой маклер, Слифт, кой-что тебе покажет.
      (Слифту.)
      Знай - трудно мне перенести, что есть такие,
      Как эта девушка, имущество которой - черный
      капор
      И двадцать центов в день, и нет в ней страха.
      (Уходит.)
      Слифт.
      Я не хотел бы знать, что ты узнать желаешь!
      Но если ты узнать решила, завтра приходи сюда.
      Иоанна (глядя Маулеру вслед).
      Неплох как человек. К тому ж он первый,
      Кого наш барабан вспугнул из чащи подлостей
      И кто откликнулся на зов.
      Слифт (уходя). Послушай совета: не водись с теми, что на скотобойнях: это низкая сволочь, правильнее говоря - отребье мира.
      Иоанна. Я хочу их увидеть.
      IV
      Маклер Салливан Слифт показывает Иоанне Дарк испорченность
      бедняков.
      Второе сошествие Иоанны в бездну.
      Район скотобоен.
      Слифт.
      Теперь, Иоанна, я покажу тебе,
      Как плохи те,
      Кому ты сочувствуешь,
      И что это сочувствие неуместно.
      Они идут вдоль заводской стены, на которой написано: "Мясозаводы Маулер и Крайдль". Слово "Маулер" перечеркнуто крест-накрест. Из калитки выходят
      двое. Слифт и Иоанна слушают их разговор.
      Цеховой мастер (молодому парню). Четыре дня тому назад человек по имени Лаккернидл свалился у нас в варочный котел; поскольку мы не могли вовремя затормозить машину, он, как это ни ужасно, попал в приготовлявшуюся грудинку. Вот его пиджак и кепка. Возьми их, и пусть они исчезнут: они только зря занимают крюк в раздевалке и наводят уныние. Хорошо бы их сжечь, и лучше всего сейчас. Я доверяю тебе эти вещи, зная, что ты человек, на которого можно положиться. Я лишился бы места, найдись эти вещи где-нибудь. Как только завод вновь откроется, ты, разумеется, получишь место Лаккернидла.
      Парень. Можете на меня положиться, господин Смит.
      Мастер проходит в калитку.
      Жаль человека, который сейчас двинулся в широкий мир в виде грудинки, но жаль, однако, и его пиджака, который еще в хорошем виде. Дядя-грудинка сейчас одет в свою консервную банку, и пиджак ему не нужен. А вот мне он бы еще как был нужен. Наплевать. Возьму-ка его себе. (Надевает пиджак, а свой пиджак и кепку завертывает в газетину.)