Симона (лжет). Нет-нет, Просто она меня отослала бы, если бы я попалась ей на глаза. Она боится, что немцы могут меня обидеть.
      Жорж (недоверчиво). И только поэтому она не должна тебя видеть?
      Симона (стараясь переменить разговор). Как вы думаете, немцы догнали Мориса и Робера?
      Жорж. Возможно. А почему ты перебралась из своей комнаты в главном здании?
      Симона (лжет). Но теперь же освободилась комната шоферов. Как вы думаете, Андре теперь скоро вернется?
      Жорж. Вероятно. Может быть, она тебя уволила, Симона?
      Симона (лжет). Нет.
      Жорж. Вон идут немцы.
      С улицы входит немецкий капитан в сопровождении капитана Фетена. В воротах оба офицера и мадам Супо обмениваются, учтивыми поклонами. Разговора их не
      слышно.
      Наш капитан, тайный фашист, считает за честь представить мадам Супо исконного врага. Они обмениваются любезностями. Они обнюхивают друг друга, и, по-видимому, запах им не кажется неприятным. Исконный враг - вполне приличный господин, хорошо воспитанный. Мадам Супо явно испытывает огромное облегчение. (Шепчет.) Идут сюда.
      Симона отступает в глубь гаража. Мадам Супо ведет обоих господ через двор в
      отель. За ними следует горничная Тереза.
      Дядюшка Густав (которому мадам что-то шепнула на ухо, подходит к Жоржу и Симоне). Мадам не хочет больше видеть в отеле сброд из спортивного клуба. Это может рассердить господ немцев. А хозяин, по-видимому, мог вовсе не уезжать.
      Жорж. Первое, что они передали по радио, было: "Кто будет соблюдать спокойствие и порядок, тому бояться нечего".
      Дядюшка Густав. Тот, в отеле, когда он чего-нибудь хочет, говорит: "Пожалуйста. Пожалуйста, покажите моему денщику мои комнаты".
      Симона. Но он же все-таки враг.
      Дядюшка Густав уходит на склад.
      Жорж. Что, твоя двоюродная сестра опять видела сон?
      Симона. Да, прошлой ночью.
      Жорж. Опять про Орлеанскую деву?
      Симона (кивает). Она получила дворянское звание.
      Жорж. Это, наверно, было большим событием для нее.
      Симона. В ее родном городе отменили налоги, как в книжке.
      Жорж (довольно резко). А наяву запасы из гостиницы не раздают населению, как обещали.
      Симона (смущенно). Об этом моя сестра не говорила.
      Жорж. Ага!
      Симона. Мсье Жорж, если в таком сне, какие снятся моей кузине, появляется какой-нибудь человек в образе ангела - это значит, что этот человек умер?
      Жорж. Думаю, что нет. Это значит только, что тот, кто видит сон, боится, что этот человек умер. Кстати, что твоя сестра должна еще проделать?
      Симона. О, дел у нее еще много.
      Жорж. Во сне произошло что-нибудь неприятное?
      Симона. Почему вы так думаете?
      Жорж. Потому что ты так мало рассказываешь.
      Симона (медленно). Ничего неприятного не произошло.
      Жорж. Я это спрашиваю потому, Симона, что боюсь, как бы кто-нибудь другой не принял эти сны слишком близко к сердцу и не забыл, что живет наяву, а не во сне.
      Симона (вспыхнув). Тогда я не буду больше говорить с вами о снах моей сестры, мсье Жорж!
      Женщина с ребенком и беженец из спортивного клуба входят во двор.
      Они пришли за припасами. Объясните им все по-дружески, мсье Жорж. (Прячется и следит за разговором.)
      Жорж (идет навстречу). Мадам...
      Женщина. Танки пришли.
      Мужчина. Три стоят перед мэрией.
      Женщина. Огромные. Семь метров длиной.
      Мужчина (указывая на немецких часовых). Тише!
      Мадам Супо (появляется в дверях отеля). Жорж! Дядюшка Густав! Закуски в ресторан для господина капитана. Что вам здесь нужно?
      Женщина. Мы насчет провизии, мадам. В спортивном клубе осталось двадцать два человека.
      Мадам Супо. Я же вам сказала, Жорж, чтобы вы не допускали в гостиницу попрошаек.
      Мужчина. Кого вы называете попрошайками?
      Мадам Супо. Почему вы не сказали людям, что они должны теперь обращаться к немецкому коменданту, а не к нам. Прошли их золотые денечки.
      Женщина. И с таким ответом мы должны вернуться в спортивный клуб? После того как мы всем посоветовали остаться здесь, чтобы вы смогли отправить свой фарфор?
      Мадам Супо. Мадам, не занимайтесь доносами.
      Женщина. Мадам, не прячьтесь за спиной у немцев.
      Мадам Супо (зовет через плечо). Оноре!
      Женщина. Я бы теперь была с ребенком у своей сестры в Бордо. Вы обещали кормить нас, мадам.
      Мадам Супо. Это было сделано под давлением, мадам.
      Капитан Фетен (становится позади нее). И во время самого настоящего грабежа! Но теперь, мои милые, здесь снова наведут дисциплину и порядок. (Показывает на немецких часовых.) Вы хотите, чтобы я приказал прогнать вас со двора штыками? Не волнуйтесь, Мари, пожалейте свое сердце!
      Женщина. Эх вы, свиньи!
      Мужчина (удерживая и уводя ее прочь). Подождите, мадам, настанут опять другие времена.
      Мадам Супо. Здесь начинает вонять навозом. В наши мирные села напустили крыс изо всех сточных канав северных департаментов. У нас появляется всякий кабацкий сброд. Придется применять кровавые меры. Дядюшка Густав, завтрак на четыре персоны.
      Капитан Фетен (Жоржу). Эй, вы! Сейчас придет сюда мэр. Скажите ему, что мне надо переговорить с ним, прежде чем он встретится с немецким капитаном. (Ведет мадам Супо обратно в отель.)
      Когда они скрываются, Симона бежит вслед за беженцами.
      Жорж. Дядюшка Густав, закуску для немецкого капитана!
      Голос дядюшки Густава со склада: "Ясно. Все для немецкого капитана!"
      Симона возвращается запыхавшись.
      Что ты им сказала?
      Симона. Чтоб они передали там, в спортивном клубе, что еду они получат. Я это сделаю сегодня вечером.
      Жорж. Правильно! Ведь ключ еще у тебя.
      Симона. Им же обещали.
      Жорж. Только будь чертовски осторожна. Это воровство.
      Симона. Но хозяин тоже сказал: "Пока ты здесь, Симона, ничего не попадет в руки немцам. В этом я уверен!"
      Жорж. А мадам мамаша говорит теперь другое. Симона. Может быть, это ее заставляют.
      Мэр появляется в воротах.
      (Бежит ему навстречу, шепчет.) Господин мэр, что же теперь будет?
      Мэр. О чем ты говоришь, Симона? Я принес хорошие вести: я рекомендовал твоего отца на место служителя в мэрии. Ты этого заслужила, Симона. Поэтому теперь не важно, что ты потеряла работу в отеле.
      Симона (шепотом). Господин мэр, правда ли, что три танка стоят на площади перед мэрией? (Еще тише.) Ведь бензин-то еще цел...
      Мэр (рассеянно). Да-да, это плохо. (Внезапно.) А между прочим, что ты тут делаешь в отеле, Симона?
      Симона. Что-то надо сделать с бензином, господин мэр! Не можете ли вы что-нибудь сделать? Ведь немцы непременно спросят об этом мадам Супо.
      Мэр. Не думаю, что мы должны опасаться за мадам Супо, Симона.
      Симона. Я могла бы что-нибудь сделать. Я знаю все закоулки на кирпичном заводе.
      Мэр (неопределенно). Я надеюсь, что ты не предпримешь ничего необдуманного, Симона. Я несу большую ответственность за всю общину Сен-Мартен. Ты это знаешь.
      Симона. Да, господин мэр.
      Мэр. Не знаю, почему я так говорю с тобой, ведь ты еще совсем ребенок, Симона. Но, я думаю, теперь каждый должен делать, что в его силах, не правда ли?
      Симона. Конечно, господин мэр. Если бы кирпичный завод сгорел...
      Мэр. Ради всего святого! Об этом нельзя даже думать! А теперь мне нужно идти в отель. Это самый тяжкий путь, который мне когда-либо приходилось проделать. (Хочет войти в отель.)
      Капитан Фетен выходит из дверей.
      Капитан Фетен. Мсье Шавэ, вы как раз к завтраку.
      Мэр. Я уже завтракал,
      Капитан Фетен. Жаль. Вы, кажется, не совсем в курсе дела. Вчера, например, здесь происходили весьма нежелательные события. И при полном невмешательстве со стороны местной власти. Крайне прискорбно, что бессовестным попыткам некоторых элементов использовать поражение Франции в своих личных целях не был дан немедленный отпор. Наши немецкие гости ждут от нас хотя бы простой вежливости. Кстати, немецкий комендант уже осведомлен о том, что хранится на одном кирпичном заводе. Может быть, это вас образумит, Шавэ? И, может быть, это прибавит вам немножко аппетита? (В дверях.) Нет, только после вас, господин мэр.
      Мэр (очень неуверенно). После вас, капитан.
      Оба скрываются в гостинице. За ними идет появившийся из склада дядюшка
      Густав.
      Дядюшка Густав (входя в гостиницу с закусками). Попутного ветра и счастливого пути! Рыбак рыбака видит издалека - а, Жорж? Они продают Францию, как свои деликатесы! (Уходит.)
      Симона все слышала. Она садится подавленная.
      Жорж. Симона! Что с тобой, Симона?
      Симона ему не отвечает. Жорж пытается потрясти ее за плечо и застывает в этом движении. Во время сна наяву Симоны слышны ослабленно и механически
      повторяемые слова дядюшки Густава: "Рыбак рыбака видит издалека".
      СОН НАЯВУ СИМОНЫ МАШАР
      (20 июня)
      Нестройная военная музыка. Стена гостиницы становится прозрачной. Перед огромным гобеленом, сидя за мраморным столиком, играют в карты мэр в обличье короля Карла, капитан Фетен в обличье герцога Бургундского, немецкий капитан в обличье английского полководца с мечом на коленях и мадам Супо в обличье
      королевы Изабо.
      Мадам Супо. Милорд, я не хочу больше видеть чернь.
      Немецкий капитан. Спрячьтесь за нас, королева Изабо. Я велю всех убрать со двора. Тогда воцарится порядок. Бито!
      Мэр. Постойте минутку! Вы слышите барабанный бой? Или мне это чудится?
      Издали слышен барабан Жанны д'Арк.
      Капитан Фетен. Я ничего не слышу. Клади своего трефового туза.
      Барабанный бой прекращается.
      Мэр (в сомнении). Нет? Понимаете, герцог Бургундский, я боюсь, моя Жанна попала в беду и нуждается в помощи.
      Капитан Фетен. Десятка червей. Мне нужен мир, чтобы продавать мои вина.
      Немецкий капитан. Сколько стоят ваши деликатесы, мадам?
      Мадам Супо. Кто сдает? Десять тысяч сребреников, милорд.
      Мэр. Нет, на этот раз точно. Она безусловно в опасности, и даже в смертельной. Я должен поспешить к ней на помощь и все уничтожить. (Встает с картами в руке.)
      Капитан Фетен. Берегись: если ты сейчас уйдешь, это будет в последний раз. Ты не в курсе дела. Как же играть, когда все время мешают? Валет треф.
      Мэр (снова садится). Ну ладно.
      Мадам Супо (дает ему оплеуху). Это тебе за своеволие.
      Немецкий капитан. Позвольте, королева Изабо. (Считает монеты на столе.) Один, два, три...
      Жорж (трясет Симону за плечо, в то время как немец продолжает считать). Симона! Теперь ты уже видишь сны с открытыми глазами.
      Симона. Вы пойдете со мной, мсье Жорж?
      Жорж (смотрит на свою перевязанную руку, радостно). Симона, я снова могу ею двигать!
      Симона. Это хорошо. Но мы должны идти на кирпичный завод, мсье Жорж. У нас мало времени. Дядюшка Густав, вы тоже должны идти с нами, скорее!
      Дядюшка Густав (возвращаясь из отеля гостиницы). Я? Они вывесили приказ: "Кто будет уничтожать материалы военного значения, будет расстрелян". Они шутить не любят.
      Симона. Этого хочет мэр.
      Дядюшка Густав. Мэр - старое дерьмо.
      Симона. Но вы пойдете со мной, мсье Жорж? Это же ради Андре. Я просто не знаю, как уничтожить такую уйму бензина. Надо ли поджигать весь кирпичный завод?
      Жорж. Разве ты не поняла? Я опять могу двигать рукой.
      Симона (глядя на него). Значит, вы не хотите идти со мной?
      Дядюшка Густав. Вот еще один.
      Немецкий солдат входит во двор, таща багаж. Увидев его, Симона пугается
      и поспешно убегает.
      Немецкий солдат (он вспотел, опускает свою поклажу на землю и, сняв каску, начинает дружелюбно объясняться жестами). Капитан? Там?
      Жорж (жестикулируя). Там, в гостинице. Сигарету?
      Немецкий солдат (берет сигарету, улыбается). Война - дерьмо! (Делает вид, будто стреляет, а затем будто что-то отбрасывает.)
      Жорж (смеясь). Бум-бум! (Издает губами неприличный звук.)
      Оба хохочут.
      Немецкий солдат. Наш капитан - тьфу!
      Жорж. Что? Что?
      Немецкий солдат (изображает капитана с моноклем). Дерьмо.
      Жорж (радостно кивает и, со своей стороны, удачно передразнивает капитана Фетена и мадам Супо). Все - дерьмо.
      Они опять хохочут, потом немецкий солдат поднимает свою поклажу и уходит
      в отель.
      (Дядюшке Густаву.) О-ля-ля! Как легко было бы понять друг друга.
      Дядюшка Густав. Ты бы лучше поосторожнее.
      Жорж. Еще бы! Теперь, когда моя рука опять действует.
      Из гостиницы выходят немецкий капитан, капитан Фетен, мэр и мадам Супо.
      Капитан Фетен. Я счастлив, господин капитан, что мы сумели достигнуть такого полного согласия.
      Немецкий капитан. Благодарю вас, мадам, за то, что вы сразу же предоставили в наше распоряжение ваши запасы бензина. Мы принимаем его не потому, что вермахт в нем нуждается, а потому, что это доказывает вашу добрую волю к сотрудничеству.
      Мадам Супо. Кирпичный завод здесь неподалеку.
      Немецкий капитан. Я пошлю туда танки.
      Небо окрасилось в багровый цвет. Все останавливаются и застывают на
      месте. Далекие взрывы.
      Что это?
      Капитан Фетен (хрипло). Кирпичный завод.
      Б
      Ночь. Слышны удары в ворота. Жорж выходит из свой каморки и, открыв
      ворота, впускает хозяина и обоих шоферов.
      Хозяин. Как дела, Жорж? Мама здорова? Гостиница как будто еще на месте. Мне кажется, что я вернулся после потопа. Здравствуй, Симона.
      Симона, наспех одетая, выходит из шоферской комнаты. Робер обнимает ее.
      Появляется и дядюшка Густав.
      Робер. Ты устроилась в нашей комнате? (Кружится с ней по двору, напевая.)
      Жан-бандит пришел домой,
      Розу разыскал,
      Мама вынула ликер,
      Папа взял бокал.
      Хозяин. Что тут было без меня?
      Жорж. У нас стоит немецкий капитан. Ваша матушка немного утомлена расследованием по поводу кирпичного завода. Немецкий капитан...
      Хозяин. Какое расследование?
      Симона. Мсье Анри, все сделано, как вы хотели. И вчера вечером я еще кое-что отнесла в спортивный клуб.
      Хозяин. Я спрашиваю, что случилось с кирпичным заводом?
      Жорж (неохотно). Он сгорел, мсье Анри.
      Хозяин. Сгорел? Немцы сожгли?
      Жорж качает головой.
      Неосторожность? (Переводит взгляд с одного на другого.)
      Ответа нет.
      Местная власть?
      Жорж. Нет.
      Хозяин. Сброд из спортивного клуба?
      Жорж. Нет, мсье Анри.
      Хозяин. Значит, поджег кто-нибудь из вас? (Зарычав, словно ему отпиливают ногу.) Кто?
      Никто не отвечает.
      Ах так! Вы все заодно. (С холодным бешенством.) Значит, вы уже благополучно дошли до преступления! Впрочем, этого следовало ожидать после тех знаков благодарности, которые я получил от вас на прощанье. "Подите вы знаете куда с вашим фарфором". Так вы сказали, дядюшка Густав? Ладно, я принимаю вызов. Мы еще посмотрим.
      Жорж. Это же из-за немцев, мсье Анри.
      Хозяин (саркастически): Ах так? Кирпичный завод мой, а поджог был направлен против немцев. Значит, вы с вашей ненавистью и жаждой разрушения ослепли настолько, что зарезали корову, которая вам давала молоко! (Резко.) Симона!
      Симона. Да, мсье.
      Хозяин. Скажи мне сейчас же, кто это сделал?
      Симона. Я, мсье.
      Хозяин. Что? Ты посмела? (Хватает ее за руку.) Кто тебя подучил? Кто твой сообщник?
      Симона. Никто, мсье.
      Хозяин. Не ври, слышишь? Я не позволю...
      Жорж. Оставьте ее, пожалуйста, мсье Анри. Она не врет.
      Хозяин. Кто тебе велел?
      Симона. Я сделала это для моего брата, мсье.
      Хозяин. А! Андре! Он тебя подстрекал против твоего хозяина, а? "Мы из низов...". А? Я всегда подозревал, что он красный. Кто тебе помогал?
      Симона. Никто, мсье.
      Хозяин. Зачем ты это сделала?
      Симона. Из-за бензина, мсье.
      Хозяин. И для этого подожгла весь завод? Уж лучше бы ты попросту выпустила бензин.
      Симона. Я не знала, мсье.
      Жорж. Она еще ребенок, мсье Анри.
      Хозяин. Поджигатели! Все! Преступники! Выметайтесь с моего двора, дядюшка Густав! Ты уволен, Жорж. Вы хуже немцев!
      Жорж. Очень хорошо, мсье Анри. (Становится рядом с Симоной.)
      Хозяин. Кто там говорил о расследовании? В чем дело?
      Жорж. Немцы ведут расследование.
      Хозяин. Разве это случилось, когда немцы были уже здесь?
      Жорж. Да.
      Хозяин (в изнеможении садится). Этого еще не хватало! Значит, гостиница погибла! (Подпирает голову руками.)
      Дядюшка Густав. Мсье Анри, вчера вечером весь Сен-Мартен очень хорошо говорил о гостинице: "Под самым носом у немцев!"
      Хозяин. Меня предадут военному суду. Вот до чего вы меня довели. (В отчаянии.) Меня расстреляют!
      Симона (подходит к нему). Мсье, вас не расстреляют, потому что это сделала я. Вы можете пойти со мной к немецкому капитану. Я все возьму на себя.
      Морис. Об этом не может быть и речи.
      Хозяин. Почему не может быть речи? Она ребенок, ее никто не тронет.
      Морис. Вы можете сказать немцам, что это сделала она, но мы ее увезем. Иди одевайся, Симона.
      Хозяин. Тогда мы ее сообщники.
      Симона. Морис, я должна остаться. Андре этого хочет, я знаю.
      Хозяин. Все зависит от того, сделала она это до того, как пришли немцы, или после. Если до, тогда это было военное мероприятие и ей ничего не будет.
      Дядюшка Густав (вкрадчиво). Они сейчас же повесили плакат, что расстреляют на месте каждого, кто совершит враждебный акт, мсье Анри.
      Хозяин (Симоне). Ты видела плакат?
      Симона. Да, мсье.
      Хозяин. Какой он?
      Симона. На красной бумаге.
      Хозяин. Верно?
      Дядюшка Густав кивает.
      Вот об этом-то тебя и спросят немцы, Симона. Может быть, ты прочла приказ после поджога? Тогда это не диверсия, Симона, и тебе ничего не могут сделать.
      Симона. Я прочла его раньше, мсье.
      Хозяин. Ты меня не поняла. Если ты прочла его после, немцы, вероятно, просто передадут тебя мэру, потому что тогда это дело, которое касается только французов. И тогда ты выходишь сухой из воды, Симона. Понимаешь?
      Симона. Да, мсье. Но я прочла его раньше.
      Хозяин. Она не понимает. Дядюшка Густав, вы были на дворе в это время. Когда ушла Симона?
      Дядюшка Густав. Раньше, мсье Анри, конечно, раньше, чем приказ был вывешен.
      Хозяин. Вот видишь?
      Симона. Вы ошибаетесь, дядюшка Густав. Вы сами мне сказали, когда я уходила, что приказ это запрещает.
      Дядюшка Густав. Ничего подобного я тебе не говорил.
      Хозяин. Конечно, нет.
      Морис. Разве вы не видите, мсье Анри, что девочка знать не хочет ваших фокусов? Она не стыдится того, что сделала.
      Симона. Но хозяин хочет только помочь мне, Морис.
      Хозяин. Правильно. Ты доверяешь мне, Симона? Да? Так слушай внимательно. Тот, с кем мы будем сейчас говорить, это враг. Это же большая разница, понимаешь? Он будет задавать много вопросов. Но ты будешь отвечать только то, что полезно для Сен-Мартена и для французов. Это очень просто, верно?
      Симона. Да, мсье. Но я не хочу говорить неправду.
      Хозяин. Я понимаю. Ты не хочешь говорить неправду. Даже врагу. Хорошо. Я преклоняюсь. Прошу тебя только об одном: не говори ничего. Предоставь это нам. Предоставь это мне. (Почти в слезах.) Я буду стоять за тебя до конца, ты это знаешь. Мы все стоим за тебя. Мы французы.
      Симона. Да, мсье.
      Хозяин берет Симону за руку и идет с ней в отель.
      Морис. Она плохо читала свою книжку.
      IV
      Суд
      А
      ЧЕТВЕРТЫЙ СОН СИМОНЫ МАШАР
      (Ночь с 21 на 22 июня)
      Нестройная музыка. Во дворе стоят немецкий капитан в латах и Симона в обличье Орлеанской девы, окруженная солдатами в черных кольчугах с красными свастиками; один из них, в котором можно узнать денщика немецкого капитана,
      держит знамя со свастикой.
      Немецкий капитан. Теперь ты в наших руках, Жанна д'Арк. Ты будешь предана верховному суду, который решит, почему ты должна быть приговорена к смертной казни на костре.
      Все уходят, кроме Симоны и знаменосца.
      Симона. Что это за суд?
      Знаменосец. Особенный. Это духовный суд.
      Симона. Я ни в чем не буду признаваться.
      Знаменосец. Очень хорошо, но заседание, кажется, уже кончилось.
      Симона. Разве человека можно приговорить, прежде чем его допросят?
      Знаменосец. Да, разумеется.
      Из отеля выходят по одному участники заседания, идут через двор к воротам.
      Дядюшка Густав (проходя через двор, Терезе), К смертной казни! В ее-то возрасте!
      Тереза. Да, кто бы мог этого ждать еще позавчера?
      Симона (дергая ее за рукав). Что, сам Гитлер тоже там?
      Тереза ее как будто не замечает, она уходит вместе с дядюшкой Густавом. Родители Симоны идут через двор; отец в форме, мать в черном.
      Мадам Машар (всхлипывая). Еще совсем маленькой она была такая своевольная. Точь-в-точь как ее брат. Это ужасный удар для мсье Машара. И в его положении, как служителя мэрии! Какой позор!
      Оба уходят. Братья Морис и Робер идут через двор.
      Робер. Она была недурна.
      Морис. Особенно в голубом платье с рюшками.
      Симона (дергает Робера за рукав). Вы видели суд?
      Робер (небрежно, на ходу). Да, конечно.
      Симона. Я тоже его увижу?
      Робер. Само собой. Судьи еще выйдут сюда, чтобы преломить над тобой жезл.
      Оба уходят.
      Громкий голос. Прекратить шум! Очистить место! Сейчас будет произнесен приговор над Орлеанской девой, вынесенный духовным судом в лице епископов и кардиналов в Руане. Первым делом будет преломлен жезл над девой.
      Из дверей отеля выходит первый судья в пышной кардинальской мантии. Он держит перед лицом требник, так что его нельзя узнать, и пересекает двор. Останавливается перед чугунным треножником, отворачивается и закрывает требник. Потом достает из рукава палочку, торжественно преломляет ее и
      бросает куски в котел.
      Громкий голос. Его святейшество епископ Бовэйский. За освобождение города Орлеана - к смертной казни!
      Прежде чем идти дальше, судья равнодушно оглядывается через плечо - это
      полковник.
      Симона. Господин полковник! Второй судья выходит из дверей отеля и повторяет обряд.
      Громкий голос. За освобождение города Орлеана и за то, что орлеанские крысы были накормлены ворованным добром, - к смертной казни!
      Второй судья тоже показывает свое лицо - это капитан Фетен.
      Симона. Господин капитан!
      Третий судья появляется из дверей отеля и повторяет тот же обряд.
      Громкий голос. За нападение на Париж и на левый бензин - к смертной казни!
      Третий судья - это хозяин.
      Симона. Но, мсье Анри, ведь это вы меня приговариваете!
      Хозяин делает свой жест беспомощности. Четвертый судья выходит из отеля
      и повторяет обряд.
      Громкий голос. За объединение всех французов - к смертной казни!.
      Четвертый судья держит перед лицом требник с такой судорожной силой, что требник падает у него из рук. Судья поспешно нагибается, чтобы поднять
      требник, и при этом показывает свое лицо - это мэр.
      Симона. Сам господин мэр! Ах, мсье Шавэ!
      Громкий голос. Твои высокие судьи сказали свое слово, Жанна.
      Симона. Но они же все французы. (Знаменосцу.) Это ошибка!
      Знаменосец. Нет, мадемуазель, суд - французский.
      Все четверо судей остановились в воротах.
      Мэр. Ты же это знаешь из твоей книжки. Естественно, что дева была приговорена французскими судьями, как полагается: ведь она француженка.
      Симона (смущенно). Это верно. Что меня приговорят к смерти, это я знаю из книги. Но я хотела бы знать - за что? Этого я, видите ли, никогда не могла понять до конца.
      Мэр (судьям). Она требует судебного процесса.
      Капитан Фетен. Но какой же смысл имеет судебный процесс, когда приговор уже вынесен?
      Мэр. Ну что ж? По крайней мере будет разбирательство, допрос обвиняемого. Мы поспорим, взвесим...
      Полковник. И, взвесив, найдем вину слишком легковесной! (Пожав плечами.) Впрочем, пожалуйста, если вы этого требуете.
      Хозяин. Мы, правда, не подготовились к этому...
      Они наклоняют головы друг к другу и совещаются шепотом. Дядюшка Густав
      вносит стол и ставит на него тарелки и свечи. Судьи садятся за стол.
      Дядюшка Густав. Беженцы из спортивного клуба стоят снаружи. Они желают, чтобы им позволили участвовать в судебном процессе.
      Хозяин. Невозможно! Я жду маму. Она говорит, что от этих людей воняет.
      Капитан Фетен (в глубину сцены). Процесс будет происходить при закрытых дверях. В интересах государства.
      Хозяин. А где же материалы следствия? Наверно, потерялись, как все у нас!
      Мэр. Где прокурор?
      Судьи глядят друг на друга.
      Без прокурора это неофициально.
      Хозяин. Дядюшка Густав, подайте прокурора из кладовой.
      Дядюшка Густав (становится в воротах и кричит на улицу). Высший духовный суд Руана предлагает всякому, кто желает, дать свои показания против девы. Никто не желает? (Повторяет призыв, затем обращается к судьям.) Обвинителем выступит королева-мать Изабо, сторонница изменника герцога Бургундского и исконного врага.
      Мадам Супо (выходит из гостиницы в военных доспехах и с привычной любезностью хозяйки гостиницы приветствует судей, которые низко склоняются перед ней). Добрый вечер, капитан. Не вставайте. - Не беспокойтесь. (Через плечо в сторону гостиницы.) Одну Эльзас-Лотарингию для господина капитана. Хорошо прожарить. В каком виде вам приготовить крестьян, коннетабль? Теперь вы довольны обслуживанием, полковник? (Указывает на Симону.) Все было бы спасено, если бы эта Орлеанская дева не помешала переговорам. Все - и Франция и кирпичный завод. Вы слишком слабы, господа. Кто здесь решает церковь или служанка гостиницы? (Начинает бешено вопить.) Я требую, чтобы эта особа за ересь и непослушание, а также за своеволие была немедленно казнена! Головы должны покатиться! Кровь должна течь! Эту деву надо искоренить, утопить в крови! Пусть эта кровь будет для всех примером! (В изнеможении.) Где мои капли?
      Капитан Фетен. Подайте стул королеве-матери.
      Дядюшка Густав приносит стул.
      Хозяин. Тебе не жмет панцирь, мама? Почему, собственно, ты в военных доспехах?
      Мадам Супо. Я тоже веду войну.
      Хозяин. Какую?
      Мадам Супо. Мою войну. Против мятежной девы, которая подстрекает людей в спортивном клубе.
      Капитан Фетен (резко). Тсс! (Симоне.) По какому, собственно, праву ты соблазнила французов идти на войну, Жанна?
      Симона. Ангел мне повелел, высокочтимый епископ Бовэйский.
      Судьи переглядываются.
      Хозяин. Ах так? Ангел? Какой ангел?
      Симона. Из церкви. Который слева от алтаря.
      Капитан Фетен. Никогда не видел.
      Мэр (дружески). Как выглядел ангел, Симона? Опиши его.
      Симона. Он был очень молод. У него был красивый голос, достопочтенные судьи. Он сказал, что я должна...
      Полковник (прерывая ее). Что он сказал, это неинтересно. Каким языком он говорил? Как образованный человек или нет?
      Симона. Не знаю. Как обычно говорят.
      Капитан Фетен. Ага!
      Хозяин. Как был одет этот ангел?
      Симона. Очень красиво. Его одежда была из материи, которая в Туре стоит двадцать или тридцать франков за метр.
      Капитан Фетен. Правильно ли я тебя понял, Симона, иначе называемая Жанна д'Арк? Этот ангел был не из тех великолепных ангелов, у которых одежда стоит по меньшей мере двести или триста франков за метр?
      Симона. Не знаю.
      Полковник. А в каком состоянии был его костюм? Очень поношенный?
      Симона. У этого ангела раскрошился только один кусочек на рукаве.
      Полковник. Ага. Раскрошился кусочек на рукаве. Значит, было похоже, что он носит ту же одежду и на работе? Она была порвана?
      Симона. Нет, не порвана.
      Капитан Фетен. Но все-таки раскрошился кусочек? И, может быть, рукав в этом месте был разорван на работе. Это, может быть, было незаметно, потому что в этом месте отвалилась краска. Но это же могло быть? А?
      Симона молчит.
      Полковник. Сказал ли ангел что-нибудь такое, что мог бы сказать человек из высшего сословия? Подумай как следует.
      Симона. Он говорил обыкновенные вещи.
      Мэр. Походил ли ангел на кого-нибудь из твоих знакомых?
      Симона (тихо). На моего брата Андре.
      Полковник. На рядового Андре Машара! Господа! Теперь все ясно. Должен признаться: очень интересный ангел!
      Мадам Супо. Настоящий кабацкий ангел! Архангел Гавриил из сточной канавы! По крайней мере мы теперь знаем, что кроется за этими "голосами". Они идут из кабаков, из сточных канав.
      Симона. Вы не должны бы ругать ангела, достопочтенные епископы и кардиналы.
      Хозяин. На странице сто двадцать четвертой твоей книжки ты можешь прочесть, что мы, духовный суд, - высшая власть на земле.
      Полковник. Разве ты не понимаешь, что мы, кардиналы Франции, лучше знаем, чего хочет бог, чем какой-нибудь приблудный ангел?
      Капитан Фетен. Где бог, Жанна? Внизу или наверху? А откуда взялся твой так называемый ангел? Снизу. Значит, чей он посланник? Бога или, может быть, нечистого духа?
      Мадам Супо. Дьявола! Жанна д'Арк, голоса которые ты слышала, исходили от дьявола!
      Симона (громко). Нет-нет! Не от дьявола!
      Капитан Фетен. Так позови его сюда, твоего ангела. Может быть, он защитит тебя, ты, великая Орлеанская дева! Судебный пристав, исполняй свои обязанности.
      Дядюшка Густав (кричит). Высший духовный суд города Руана предлагает безыменному ангелу, который много раз по ночам являлся Орлеанской деве, явиться и дать свои показания.
      Симона смотрит на крышу гаража. Крыша пуста. Дядюшка Густав повторяет свой призыв. Симона смотрит, потрясенная, на улыбающихся судей, затем садится на корточки и в смятении начинает бить по земле. Однако ничего не слышно, и
      крыша гаража остается пустой.