Бертольд Брехт
      Сны Симоны Машар
      В сотрудничестве с Л. Фейхтвангером
      Перевод С. Болотина и Т. Сикорской
      ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
      Филипп Шавэ - мэр города Сен-Мартен (в снах - король Карл VII).
      Анри Супо - хозяин гостиницы (в снах - коннетабль).
      Мари Супо - его мать (в снах - королева Изабо).
      Оноре Фетен - капитан, владелец обширных виноградников
      (в снах - герцог Бургундский).
      Симона Машар - служанка гостиницы (в снах - Орлеанская дева).
      Морис |
      Робер } шоферы, служащие гостиницы.
      Жорж |
      Дядюшка Густав |
      } служащие гостиницы.
      Горничная Тереза |
      Мадам Машар - мать Симоны.
      Мсье Машар - отец Симоны.
      Полковник.
      Сержант.
      Немецкий капитан (в снах - английский полководец).
      Ангел.
      Эпизодические лица.
      Сцена представляет собой двор гостиницы "Смена лошадей". На заднем плане низкий гараж. Справа от зрителя - гостиница с черным ходом. Слева продовольственный склад с комнатами для шоферов. Между складом и гаражом довольно большие ворота, выходящие на шоссе. Гараж большой, потому что
      гостиница занимается и перевозками. Действие происходит в июне 1940 года в маленьком французском городке Сен-Мартен в центральной Франции, на магистральном шоссе, идущем к югу от
      Парижа.
      I
      Книга
      Солдат Жорж, с перевязанной правой рукой, сидит и курит рядом с дядюшкой Густавом, латающим автомобильную шину. Братья Морис и Робер, шоферы
      гостиницы, смотрят на небо.
      Слышен шум самолетов. Вечер 14 июня.
      Робер. Это, должно быть, наши.
      Морис. Нет, не наши.
      Робер (окликает Жоржа). Жорж! Это наши или немецкие?
      Жорж (осторожно двигая перевязанной рукой). Теперь уже и плечо онемело.
      Дядюшка Густав. Не двигай рукой. Это вредно.
      Входит Симона Машар, подросток в слишком длинном фартуке и слишком больших
      башмаках. Она тащит очень тяжелую корзину с бельем.
      Робер. Тяжело?
      Симона кивает и тащит корзину к цоколю бензиновой колонки, мужчины,
      покуривая, смотрят на нее.
      Жорж (дядюшке Густаву). Как ты думаешь, может быть, это от повязки? Со вчерашнего дня рука стала опять хуже сгибаться...
      Дядюшка Густав. Симона, принеси мсье Жоржу яблочного вина из кладовой.
      Симона. А если опять хозяин увидит?
      Дядюшка Густав. Делай, что тебе говорят.
      Симона уходит.
      Робер (Жоржу). Что ты, ответить не можешь? Носит форму и даже не взглянет, когда летят самолеты! С такими солдатами, как ты, - можно проиграть войну.
      Жорж. А как по-твоему, Робер? Плечо уже тоже ничего не чувствует. Дядюшка Густав считает, что это от повязки.
      Робер. Я тебя спрашиваю: чьи это самолеты над нами?
      Жорж (даже не взглянув наверх). Немецкие. Наши не поднимаются.
      Симона возвращается с бутылкой светлого вина.
      Симона (наливает Жоржу). Как вы думаете, мы проиграем войну, мсье Жорж?
      Жорж. Проиграем мы войну или выиграем, но мне будут нужны обе руки.
      Мсье Анри Супо, хозяин отеля, входит со стороны шоссе. Симона быстро прячет вино. Хозяин останавливается в воротах, смотрит, кто во дворе, и делает знак кому-то, стоящему на шоссе. Появляется господин в сером пыльнике. Хозяин проводит его через двор, стараясь заслонить от взглядов служащих, и исчезает
      вместе с ним в отеле.
      Дядюшка Густав. Видели этого, в пыльнике? Это офицер. Полковник. Еще один удрал с фронта. Они не любят, чтобы их видели. Но жрут за троих.
      Симона садится на цоколь бензиновой колонки и принимается читать книгу,
      которая лежала у нее в корзине.
      Жорж (за вином). Робер злит меня. Говорит, с такими солдатами, как я, можно проиграть войну. Но кое-что на мне уже выиграли. Это точно. На моих башмаках заработал один господин из Тура, а на моем шлеме - господин из Бордо. Моя шинель принесла кому-то дворец на Ривьере, а мои обмотки - семь скаковых лошадей. Вот таким способом Франция хорошо повеселилась за мой счет еще задолго до того, как началась война.
      Дядюшка Густав. А войну мы проиграем. Из-за таких вот пыльников.
      Жорж. У нас двести ангаров, в них стоит тысяча самолетов, их купили, испытали, проверили у них полный экипаж. Но когда Франция в опасности, они не взлетают. Линия Мажино стоила десять миллиардов, построена из железобетона, длиной в тысячу километров, семь этажей в глубину, но при всем том, к общему удивлению, битва шла в открытом поле. И когда сражение началось, наш полковник сел в машину и поехал в тыл. А за ним покатили два грузовика с вином и едой. Два миллиона солдат ждали команды и были готовы отдать жизнь за родину. Но подруга военного министра не поладила с подругой премьер-министра, и никакой команды не последовало. Да. Наши крепости врыты в землю, а их крепости поставлены на колеса и катятся прямо через нас. Никто не удержит их танки, пока у них есть горючее, а горючее они берут на наших заправочных пунктах. Завтра утром, Симона, они будут стоять перед твоей колонкой и сосать твой бензин. Спасибо за вино.
      Робер. Не говори при ней о танках. (Кивает на Симону.) Ее брат на передовой.
      Жорж. Она уткнулась в свою книгу.
      Дядюшка Густав (Роберу). Перекинемся в картишки?
      Робер. У меня голова болит. Мы целый день пробивались с капитанскими винными бочками через поток беженцев. Переселение народов!
      Дядюшка Густав. Капитанское вино - самый важный беженец, разве ты не понимаешь?
      Жорж. Весь свет знает, что этот человек - фашист. Он пронюхал, должно быть, через своих дружков в генеральном штабе, что на передовой опять неладно.
      Робер. Морис просто бесится. Говорит, - ему осточертело волочить эти проклятые бочки сквозь толпу женщин и детей. Пойду лягу. (Уходит.)
      Дядюшка Густав. Для военных действий такие толпы беженцев - это гибель. Танки могут пройти через любое болото, но в человеческом болоте они застревают. Оказалось, что гражданское население - ужасное зло во время войны. Его нужно решительно удалять с самого начала войны. Оно только мешает. Или народ, или война. Вместе не получается.
      Жорж (садится рядом с Симоной и запускает руку в корзину). Ты сняла с веревки совсем мокрое белье. Симона (продолжая читать). Беженцы то и дело воруют скатерти.
      Жорж. Наверно, на пеленки. Или на портянки. Симона (продолжая читать). А мадам всегда пересчитывает белье.
      Жорж (указывая на книгу). Все еще "Орлеанская дева"?
      Симона кивает.
      Кто дал тебе эту книжку?
      Симона. Хозяин. Только мне читать некогда. Я еще дошла только до семьдесят второй страницы, где дева побила англичан и коронует в Реймсе короля. (Продолжает читать.)
      Жорж. Охота тебе читать эту старомодную штуку!
      Симона. Я должна знать, что будет дальше. Мсье Жорж, это правда, что Франция - самая прекрасная страна в мире?
      Жорж. Это что, в книжке сказано?
      Симона кивает.
      Ну, весь мир я не знаю. Но говорят, самая прекрасная страна та, в которой ты живешь.
      Симона. А как, например, Жиронда?
      Жорж. Там, кажется, тоже делают вино. Вообще, говорят, Франция большая любительница вина.
      Симона. А на Сене много лодок?
      Жорж. Штук тысяча.
      Симона. А в Сен-Дени, где вы работали, как там?
      Жорж. Ничего особенного.
      Симона. И все-таки Франция - самая прекрасная страна?
      Жорж. Да, здесь неплохо насчет белого хлеба, вина и рыбы. Ничего не скажешь и против кафе с оранжевыми тентами. Ну и рынки, где полно мяса, рыбы и фруктов, особенно по утрам... Или бистро, где можно выпить малиновую настойку, - это тоже неплохо. Ярмарки, спуск на воду кораблей под военную музыку - это тоже не вредно. И кто же может 'иметь что-нибудь против тополей, под которыми гоняют кегельные шары? Ты сегодня опять понесешь пакеты с продуктами в спортивный клуб?
      Симона. Только бы саперы пришли раньше, чем я уйду.
      Жорж. Какие саперы?
      Симона. На кухне ждут саперов. Их походная кухня застряла в потоке беженцев. Они из сто тридцать второй.
      Жорж. Там твой брат, да?
      Симона. Да. Они идут на передовую. Здесь в книге написано, что ангел потребовал от Орлеанской девы, чтобы она истребила всех врагов Франции. Так хочет бог.
      Жорж. Тебе опять начнут сниться кошмары, если ты будешь читать эту кровожадную историю. Зачем я тогда отнимал у тебя газету?
      Симона. А правда, мсье Жорж, что их танки идут прямо по грудам человеческих тел?
      Жорж. Правда. И хватит тебе читать. (Пытается отнять у нее книгу.)
      В дверях отеля появляется хозяин.
      Хозяин. Жорж, не пускайте никого в ресторан. (Симоне.) Ты опять читаешь во время работы, Симона? Я тебе не для этого давал книгу.
      Симона (начинает усердно пересчитывать скатерти). Я только заглянула, пока пересчитывала белье. Простите, мсье Анри.
      Дядюшка Густав. Я бы на вашем месте не давал ей эту книгу, мсье Анри. Она ее совсем сбила с толку.
      Хозяин. Чепуха. В такое время ей полезно почитать историю Франции. Нынешняя молодежь не понимает, что такое Франция. (Через плечо кому-то в доме.) Жан, подай закуску в ресторан! (Тем, кто во дворе.) Почитайте, какой был тогда у людей высокий дух! Видит бог, нам нужна была 'бы сейчас Орлеанская дева!
      Дядюшка Густав (лицемерно). Откуда ей взяться?
      Хозяин. "Откуда ей взяться!" Откуда угодно! Любой может стать Орлеанской девой! Ты, Жорж! (Указывая на Симону.) Она! Каждый ребенок может сейчас сказать, что надо делать, это так просто. Даже она может сказать это своей стране.
      Дядюшка Густав (разглядывая Симону). Пожалуй, немножко мала для Орлеанской девы.
      Хозяин. Немножко мала, немножко молода, немножко велика, немножко стара! Когда не хватает духу, всегда найдутся отговорки. (Через плечо кому-то в доме.) Жан! Ты подал португальские сардинки?
      Дядюшка Густав (Симоне). Ну так как, Симона? Хочешь наняться в Орлеанские девы? Боюсь только, что нынче ангелы больше не появляются.
      Хозяин. Хватит! Я просил бы вас, дядюшка Густав, воздержаться при ребенке от ваших циничных шуток! Пусть себе читает книжку без ваших грязных замечаний. Только не на работе, Симона! (Уходит.)
      Дядюшка Густав (ухмыляется). Как тебе нравится, Жорж? Теперь уж судомойкам велят готовиться в Орлеанские девы. В свободное от работы время, конечно. Детей они пичкают патриотизмом, а сами скрываются под пыльниками. Или скупают бензин и прячут его на каком-нибудь кирпичном заводе, вместо того чтобы сдать его армии.
      Симона. Хозяин не делает ничего дурного.
      Дядюшка Густав. Нет, он великий благодетель. Он платит тебе двадцать франков, чтобы у твоих стариков было "хоть что-нибудь".
      Симона. Он держит меня, чтобы мой брат не потерял здесь места.
      Дядюшка Густав. И имеет таким образом заправщицу бензоколонки, официантку и судомойку.
      Симона. Это потому, что война.
      Дядюшка Густав. И это совсем неплохо для него, а?
      Хозяин (появляясь в дверях отеля). Дядюшка Густав, полбутылки шабли двадцать третий номер господину, который кушает форель. (Уходит в дом.)
      Дядюшка Густав. Господин в пыльнике, он же господин полковник, желают выпить бутылочку шабли, прежде чем погибнет Франция. (Уходит на склад.)
      Во время дальнейшей сцены он проносит через двор бутылку шабли. Женский голос из окна второго этажа: "Симона, где же скатерти?" Симона поднимает корзину и хочет идти в отель, в это время со стороны шоссе входят сержант и
      два сапера с походным котлом.
      Сержант. Нам надо здесь получить обед. В мэрии сказали, что сюда звонили по телефону.
      Симона (радушно, сияя). Наверно, уже готово! Идите прямо на кухню. (Сержанту, пока оба сапера идут на кухню.) Мой брат Андре Машар тоже в сто тридцать второй, мсье. Вы не знаете, почему от него нет писем?
      Сержант. На передовой пошло все кувырком. Мы тоже с позавчерашнего дня потеряли связь с передовой.
      Симона. Что, война проиграна, мсье?
      Сержант. Да нет, мадемуазель. Речь идет только о единичных прорывах танковых соединений противника. Полагают, что этим чудовищам скоро не хватит бензина. Тогда они застрянут. Понимаете?
      Симона. Я слышала, что до Луары они не дойдут.
      Сержант. Нет-нет, не тревожьтесь. От Сены до Луары далеко. Только очень мешают эти потоки беженцев. Трудно добраться до передовой. А мы должны чинить разбомбленные мосты, иначе подкрепления не смогут подойти.
      Саперы возвращаются с обедом.
      (Заглядывая в котел.) И это все? Это же позор! Посмотрите на этот котел, мадемуазель. Тут меньше половины. Это третий ресторан, в который нас посылают. В двух ничего не дали, а здесь вот только это!
      Симона (пораженная, заглядывает в котел). Это, наверно, недоразумение! Там всего полно: и чечевицы, и сала... Я сейчас сама пойду к хозяину. Вам дадут полный котел. Подождите минуточку. (Убегает.)
      Жорж (предлагает сигарету). Ее брату всего семнадцать лет. Он был единственный доброволец у нас в Сен-Мартене. Она его очень любит.
      Сержант. Черт бы побрал эту войну! И на войну не похоже! В собственной стране армию встречают, как врагов. А премьер-министр говорит по радио: "Армия - это народ!"
      Дядюшка Густав (вновь появляясь). "Армия - это народ!" А народ - это враг.
      Сержант (враждебно). Что вы хотите сказать?
      Жорж (заглядывая в полупустой котел). Почему вы это терпите? Позовите мэра.
      Сержант. Знаем мы этих мэров. От них никакого толку.
      Симона (медленно входит; не глядя на сержанта). Хозяин говорит, отель не может дать больше. Очень много беженцев...
      Дядюшка Густав. Которым мы ничего не можем дать, потому что все забирает армия.
      Симона (в отчаянии). Хозяин сердится, потому что мэрия очень много требует.
      Сержант (устало). Везде одно и то же.
      Хозяин (появляется в дверях и дает Симоне сложенный счет). Отнеси счет господину с форелями. Скажи, что за землянику я беру по себестоимости. Твои родители продали ее отелю. (Вталкивает ее в дверь.) Ну, в чем дело? Господа саперы недовольны? Может, вы дадите себе труд подумать о населении? Оно уже исходит кровью, а ему предъявляют все новые требования. Никто не болеет душой за Францию, как я, бог свидетель! Но (широкий жест беспомощности) я поддерживаю свое заведение только ценой огромных жертв. Посмотрите, какие у меня помощники. (Указывает на дядюшку Густава и Жоржа.) Старик и калека. Да подросток. Я даю им работу, потому что иначе они умерли бы с голоду. Но я не могу сверх того кормить французскую армию.
      Сержант. А я не могу из-за вас заставлять моих людей маршировать всю ночь с пустым желудком. Чините сами ваши мосты. Я буду ждать свою походную кухню, хотя бы пришлось прождать семь лет. (Уходит с саперами.)
      Хозяин. Что я могу сделать? На всех не угодишь. (Подлаживаясь к своим людям.) Ребята, вы должны радоваться, что у вас нет гостиницы. Приходится защищать ее, как от голодных волков, а? И это после того как нам стоило такого труда, чтобы в путеводителе наш отель отметили двумя звездочками! (Так как дядюшка Густав и Жорж не выказывают никакого сочувствия его "горю", меняет тон.) Что вы стоите, как олухи? (Кричит в дом.) Мсье! На дворе никого нет!
      Полковник (это господин в пыльнике, он выходит из отеля; хозяину, который провожает его за ворота). Цены у вас бессовестные, мсье. Сто шестьдесят франков за обед!..
      Жорж (идет в отель и выводит Симону, которая закрывает лицо рукой). Они давно ушли. Можешь не прятаться из-за них в коридоре. И вообще ты тут ни при чем!
      Симона (вытирая глаза). Это я потому, что они тоже из сто тридцать второй. Мсье Жорж, там, на передовой, ждут помощи, а саперы должны сперва починить мосты...
      Хозяин (возвращаясь с шоссе). Паштет, форель, отбивная, спаржа, шабли, кофе, коньяк "мартель" восемьдесят четвертого года. Это в наши-то времена! А когда подаешь счет, у них физиономия вытягивается на полметра. А подавать надо мгновенно. Они, видите ли, торопятся уйти из фронтовой полосы! И это офицер! Полковник! Бедная Франция! (Увидев Симону, чувствует угрызения совести.) А ты! Ты не вмешивайся в дела кухни! (Уходит в отель.)
      Жорж (дядюшке Густаву, указывая на Симону). Ей стыдно перед саперами.
      Симона. Что они подумают о нашей гостинице, мсье Жорж?
      Жорж. Это другим должно быть стыдно, а не тебе. Все идет своим чередом: гостиница надувает, как дождик льется. Хозяин поднимает цены, как собака поднимает ногу у забора. Ты ведь не гостиница, Симона. Когда хвалят вина, ты не радуешься. Когда крыша проваливается, ты не плачешь. Не ты покупала скатерти, не ты отказала саперам. Понятно?
      Симона (неуверенно). Да, мсье Жорж.
      Жорж. Андре знает, что ты бережешь его место. Этого достаточно. А теперь иди в спортивный клуб к беженцам и проведай маленького Франсуа. Только не слушай, если его мама начнет тебя опять пугать немецкими самолетами. А то тебе полночи будет сниться, что ты на войне. (Вталкивает ее в отель; дядюшке Густаву.) Уж очень она фантазерка.
      Дядюшка Густав (заклеивая шину). В спортивный клуб она тоже не любит ходить. Там ее ругают, потому что провизия слишком дорога.
      Жорж (вздохнув). А она небось еще заступается за хозяина. Симона - она лояльная!
      Хозяин (выходит из гостиницы и кричит, хлопая в ладоши). Морис! Робер!
      Сонный голос Робера из склада: "Чего?"
      Хозяин. Звонил капитан Фетен. Он хочет, чтобы вы еще сегодня же съездили в Бордо с оставшимися бочками.
      Голос Робера: "Сегодня ночью? Но это невозможно, мсье Анри. Мы два дня
      пробыли в дороге".
      Знаю, знаю. Но что вы хотите? Капитан находит, что перевозка идет слишком медленно. Конечно, это из-за того, что дороги забиты. Я и сам не рад, что гоняю вас ночью, но... (Жест беспомощности.)
      Голос Робера: "Но ведь дороги и по ночам забиты. Да еще приходится ехать с
      притушенными фарами".
      Война! Мы не можем ссориться с нашими лучшими клиентами. Мама настаивает на этом. Так что давайте. (Дядюшке Густаву.) Кончай наконец шину.
      В ворота входит с портфелем под мышкой мсье Филипп Шавэ, мэр города
      Сен-Мартен. Он очень взволнован.
      Дядюшка Густав (обращая на него внимание хозяина). Господин мэр.
      Мэр. Анри, я должен еще раз поговорить с тобой насчет твоих грузовиков. Теперь уже я вынужден настаивать, чтобы ты предоставил их мне для беженцев.
      Хозяин. Я же тебе сказал, что я должен по контракту отвезти вина капитана Фетена. Я не могу ему в этом отказать. Мама и капитан - друзья детства.
      Мэр. "Вина капитана"! Ты знаешь, Анри, как я не люблю вмешиваться в коммерческие дела, но сейчас я не могу принимать во внимание твои отношения с этим фашистом Фетеном.
      Симона выходит из отеля. У нее на лямках лоток с большими продовольственными
      пакетами, в руках еще две корзины с такими же пакетами.
      Хозяин (угрожающе). Филипп, поберегись называть капитана фашистом.
      Мэр (с горечью). "Поберегись"! Это все, что вы можете сказать, ты с твоим капитаном, когда немцы стоят уже на Луаре. Франция погибла!
      Хозяин. Что? Где стоят немцы?
      Мэр (с силой). На Луаре. А наша Девятая армия, которая должна прийти на выручку, не может пройти, потому что шоссе номер двадцать забито беженцами. Твои грузовики реквизированы, как и все другие грузовики в Сен-Мартене. Завтра на рассвете они должны быть готовы для эвакуации беженцев из спортивного клуба. Я действую по долгу службы. (Вынимает из портфеля маленький красный плакат и начинает укреплять его на воротах гаража.)
      Симона (тихо, с ужасом, Жоржу). Танки подходят, мсье Жорж!
      Жорж (обнимая ее за плечи). Да, Симона.
      Симона. Они на Луаре, они идут по направлению к Туру.
      Жорж. Да, Симона.
      Симона. И придут сюда, верно?
      Хозяин. Теперь я понимаю, почему капитан так спешил! (Потрясенный.) Немцы на Луаре! Это ужасно! (Подходит к мэру, который все еще занят прикреплением своего плаката.) Филипп, брось это. Пойдем ко мне. Нам надо поговорить с глазу на глаз.
      Мэр (гневно). Нет, Анри, мы больше не будем говорить с глазу на глаз. Твои люди должны знать, что грузовики реквизированы и твой бензин тоже. Я слишком долго смотрел сквозь пальцы.
      Хозяин. Ты с ума сошел! В такую минуту реквизировать мои грузовики! А бензина у меня нет! Вот только тут немного.
      Мэр. А тот левый бензин, о котором ты не дал сведений?
      Хозяин. Что? Ты меня подозреваешь в том, что я противозаконно припрятал бензин? (В бешенстве.) Дядюшка Густав, есть у нас левый бензин?
      Дядюшка Густав притворяется, что не слышит, он катит шину в гараж.
      (Кричит.) Морис! Робер! Живо сюда! Дядюшка Густав!
      Дядюшка Густав останавливается.
      Говорите немедленно! Есть у нас левый бензин?
      Дядюшка Густав. Ничего я не знаю. (Симоне, которая не спускает с него глаз.) Иди занимайся своим делом, нечего тебе тут слушать!
      Хозяин. Морис! Робер! Где вы там застряли?
      Мэр. Если у тебя нет лишнего бензина, на чем вы возите капитанские вина?
      Хозяин. Хотите поймать меня, господин мэр, не так ли? Извольте, я отвечу: я вожу капитанские вина на капитанском бензине. Жорж, ты слышал, что у меня есть левый бензин?
      Жорж (рассматривая свою руку). Я только четыре дня как с фронта.
      Хозяин. Хорошо. Ты не можешь знать. Но вот здесь Морис и Робер.
      Морис и Робер вошли.
      Морис и Робер! Господин Шавэ обвиняет наше заведение в том, что мы припрятали бензин. Я спрашиваю вас в присутствии мсье Шавэ: это правда?
      Братья молчат в нерешительности.
      Мэр. Морис и Робер, вы меня знаете. Я не полицейский. И не люблю вмешиваться в коммерческие дела. Но сейчас Франции нужен бензин, и я прошу вас подтвердить мне, мэру вашего города, что здесь имеется бензин. Вы же честные парни.
      Хозяин. Ну?
      Морис (угрюмо). Мы не знаем ни о каком бензине.
      Мэр. Так это ваш ответ. (Симоне.) У тебя брат на фронте, но и ты, конечно, не скажешь мне, что тут есть бензин?
      Симона стоит неподвижно, потом начинает плакать.
      Хозяин. Ах так! Ты хочешь заставить несовершеннолетнюю девочку свидетельствовать против меня? Вы не имеете права, господин мэр, подрывать авторитет хозяина в глазах этого ребенка! (Симоне.) Иди, Симона.
      Мэр (устало). Ты опять посылаешь в спортивный клуб свои спекулянтские продовольственные пакеты? Саперам ты дал наполовину пустой котел. Беженцы не могут двигаться дальше, потому что их повсюду обчищают до последнего су.
      Хозяин. У меня не благотворительное учреждение, а ресторан.
      Мэр. Все правильно. Францию может спасти только чудо. Она прогнила до основания. (Уходит.)
      Все молчат.
      Хозяин. Ходу, Симона! Алле, гоп!
      Симона медленно, неуверенно, все время оглядываясь, идет к воротам. По дороге у нее падает книжка, которую она засунула в лоток. Она боязливо
      подбирает ее и уходит со своими пакетами и корзинами со двора.
      ПЕРВЫЙ СОН СИМОНЫ МАШАР
      (Ночь с 14 на 15 июня)
      Музыка. Из темноты появляется ангел. Он стоит на крыше гаража. Его лицо золотого цвета и без всякого выражения. В руке у него маленький золотой барабан. Ангел трижды зовет громким голосом: "Жанна!" Сцена освещается, и среди пустого двора стоит Симона с бельевой корзиной в руке и смотрит на
      ангела.
      Ангел.
      Дочь Франции, о Жанна д'Арк! Иди, ищи исход,
      Иль не пройдет и двух недель, как Франция
      падет.
      Недаром всех просил господь помочь ему в бою,
      И он избрал тебя, служанку верную свою.
      Он барабан тебе прислал, чтоб ты людей звала
      Оставить свой обычный труд, привычные дела.
      Клади на землю барабан, чтоб, грохоту внемля,
      Тебе в ответ гудела вся французская земля!
      Всех созывай, кто стар и млад, кто беден и богат,
      Чтоб каждый на посту стоял, как Франции солдат.
      Пусть лодочник отдаст челнок, которым он владел,
      Пусть родине отдаст вино жирондский винодел,
      Пускай котельщик Сен-Дени кует листы брони,
      Лионский плотник пусть мосты разрушит в эти дни...
      Скажи им всем, что Франция, их труженица мать.
      Над слабостью которой все привыкли хохотать,
      Что Франция - работница, охотница до вин
      Ждет, чтоб сейчас, в опасный час, помог ей каждый
      сын!
      Симона (оглядывается вокруг, не стоят ли здесь другие). И это должна сделать я, мсье? Не слишком ли я маленькая, чтобы стать Жанной д'Арк?
      Ангел. Нет.
      Симона. Тогда я это сделаю.
      Ангел. Это будет трудно. Эне-бене-риче-раче...
      Симона (робко). Ты - мой брат Андре?
      Ангел молчит.
      Как твои дела?
      Ангел исчезает. Из темноты гаража медленно выходит Жорж, он несет Симоне
      свою стальную каску и саблю.
      Жорж. Тебе нужен шлем и меч. Все это тебе не впору. Но у хозяина только калека да подросток. О своей работе не заботься. Слышишь? Танки все перемалывают, как мясорубки. Не удивительно, что твой брат уже стал ангелом.
      Симона (берет саблю и каску). Почистить вам это, мсье Жорж?
      Жорж. Нет, это пригодится тебе. Ты же Орлеанская дева.
      Симона (надевая каску). Да, правда. Я должна сейчас же идти к королю, в Орлеан. Туда тридцать километров, а танки делают семьдесят километров в час. И башмаки у меня дырявые. А новые я получу только на пасху. (Поворачивается, чтобы идти.) Помахайте мне рукой на прощанье, мсье Жорж, а то мне страшно! Ведь сражение - это такая старомодная кровавая штука.
      Жорж пытается помахать перевязанной рукой и исчезает.
      (Пускается в путь к Орлеану, маршируя по маленькому кругу, громко поет.)
      Шел в поход я в Сен-Назэр,
      Без штанов явился.
      Закричал мне офицер:
      "Где ж ты так напился?"
      Мой ответ был очень прост:
      "Путь был слишком длинен,
      Слишком был высок овес,
      Небо слишком сине!"
      Робер и Морис внезапно появляются и семенят вслед за Симоной. У них
      средневековое вооружение, надетое поверх шоферских комбинезонов.
      Что вы здесь делаете? Зачем вы ходите за мной?
      Робер. Мы следуем за тобой как твои телохранители. Только не пой, пожалуйста, эту песню. Это неприлично. Мы обручены с тобой, Жанна, так что веди себя как полагается.
      Симона. И с Морисом я тоже обручена?
      Морис. Да. Тайно.
      Дядюшка Густав идет им навстречу в примитивных средневековых доспехах.
      Он смотрит в сторону, хочет пройти мимо.
      Симона. Дядюшка Густав!
      Дядюшка Густав. Нет, со мной у вас это не выйдет! В моем возрасте меня еще заставляют возиться с пушками. Чего захотели! Живи на чаевые и умирай за Францию.
      Симона (тихо). Но Франция, твоя мать, в опасности.
      Дядюшка Густав. Моя мать была мадам Пуаро, прачка. Она была в опасности, когда у нее было воспаление легких. А чем я мог помочь? У меня не было денег на бесконечные лекарства.
      Симона (кричит). Тогда я тебе приказываю именем бога и ангела, чтобы ты вернулся и встал к орудию для борьбы с врагом! (Примирительно.) Я сама буду чистить твои пушки.
      Дядюшка Густав. Ладно. Это дело другое. На, неси мое копье. (Передает ей копье и семенит за ней.)
      Морис. Долго еще, Симона? Ведь это все только для капиталистов. А рабочие... (Бормочет что-то непонятное.)
      Симона тоже отвечает ему на непонятном "сонном" языке, говорит с большой
      силой убеждения.
      (Понял ее.) Это, конечно, правильно. Ладно, пошли дальше.
      Робер. Ты хромаешь, Симона. Эта железная штука слишком тяжела для тебя.
      Симона (внезапно обессилев). Простите, это потому, что я не позавтракала как следует. (Останавливается, вытирает пот со лба.) Сейчас пойдем дальше. Робер, ты не можешь вспомнить, что я должна сказать королю?
      Робер (бормочет что-то на "сонном" языке). Вот и все.
      Симона. Большое спасибо. Конечно, это самое. Смотрите, вон уже видны башни Орлеана.
      Идет полковник в латах, на которые надет пыльник. Он крадется к воротам.
      Дядюшка Густав. Недурно для начала. Маршалы уже покидают город и бегут.
      Симона. Почему на улицах так пусто, дядюшка Густав?
      Дядюшка Густав. Наверно, все ужинают.
      Симона. А почему не бьют в набат, когда подходит враг?
      Дядюшка Густав. Должно быть, колокола послали в Бордо по требованию капитана Фетена.
      Хозяин стоит в дверях гостиницы. На нем шлем с красными султанами, а на
      груди что-то стальное, ярко сверкающее.
      Хозяин. Жанна! Ты сейчас же отнесешь мои спекулянтские пакеты в спортивный клуб.
      Симона. Но, мсье Анри, Франция, наша общая мать, в опасности. Немцы уже на Луаре. И мне надо поговорить с королем.
      Хозяин. Это неслыханно. Гостиница делает все, что может. Не забывай о почтении к своему хозяину.
      В гараже появляется человек в пурпурном одеянии.
      Симона (гордо). Видите, мсье Анри, это король Карл Седьмой.
      Человек в пурпуре - это мэр, у которого королевская мантия накинута
      поверх пиджака.
      Мэр. Добрый день, Жанна.
      Симона (изумленно). Так это вы король?
      Мэр. Да, по долгу службы. Я реквизирую грузовики. Нам надо поговорить с глазу на глаз, Жанна.
      Шоферы, дядюшка Густав и хозяин исчезают в темноте. Симона и мэр
      садятся на каменный цоколь бензиновой колонки.
      Жанна, все кончено. Маршал уехал и не оставил адреса. Я написал главнокомандующему насчет пушек. Но письмо с королевской печатью вернулось нераспечатанным. Коннетабль говорит, что его уже ранили в руку, хотя никто не видел раны. Все прогнило до основания. (Плачет.) Ты, конечно, явилась, чтобы упрекнуть меня в слабости? Да, я слабый человек. Ну а ты, Жанна? Сначала я должен от тебя услышать, где припрятан левый бензин.
      Симона. На кирпичном заводе, конечно.
      Мэр. Я знаю, я смотрел на все это сквозь пальцы. Но ты отнимаешь у беженцев последнее су за твои спекулянтские пакеты.
      Симона. Я это делаю, чтобы сохранить место для ангела, король Карл.
      Мэр. Так. А шоферы, чтобы не потерять работу, возят вместо беженцев вино капитана Фетена?
      Симона. Да. И еще потому, что хозяин выхлопотал для них броню, чтобы их не брали в армию.