деревянными подошвами.
      Первый сбиш. Господа, раздача лошадей и земледельческих орудий арендаторам вот-вот начнется. А также раздел земли. Взяв себе лошадей, Кальяс только предвосхитил то, что все равно произойдет.
      Арендатор Парр (арендатору Кальясу). Этого же хочет и Серп.
      Арендатор Кальяс. Не совсем. При Серпе лошади достанутся всей деревне! Но заметь: предвосхитить - это очень хорошо! Ты же сам слышал, друг мой, что я сделал. При всем моем доверии к господину Иберину - а, должен сказать, доверие мое к нему безгранично - все же, если тебе удастся на этих днях залучить лошадок - ну, скажем, случайно, как мне, - то это очень неплохо. Я бы даже сказал - так вернее.
      Арендатор Парр. Понятно. Да здравствует Иберин! Но только то, что есть, - то есть. Кальяс, ты открыл мне глаза. Теперь я знаю, что мне делать. (Торопливо уходит.)
      Первый сбиш. Так или иначе, прошу всех присутствующих выпить за здоровье Кальяса и его коней.
      Сбиши встают. Помещики, за исключением господина Перуинера, остаются сидеть.
      Де Хос (вполголоса). Я не стану пить за здоровье конокрада!
      Сас. Тогда лучше немедленно уйти.
      Помещики расплачиваются, встают и уходят.
      Второй сбиш. Я не верю своим глазам! Они отказались пить за твое здоровье, Кальяс. Мне это не нравится. Держу пари, что они чихи!
      Арендатор Кальяс. Я как будто знаю их. Это те самые люди, которые показали на суде, что моя дочь приставала к чиху. Это друзья де Гусмана, они из того же теста, что и он.
      Сбиши. Сиди спокойно, Кальяс! Нам еще придется серьезно поговорить с этими господами по твоему делу.
      Сбиши уходят вслед за помещиками.
      Госпожа Корнамонтис (бежит за сбишами). Ради всего святого, не трогайте наших богатейших помещиков! (Уходит.)
      Арендатор Кальяс (дочери). Не можешь ли ты раздобыть какую-нибудь мелочь? Я здорово проголодался.
      Нанна. Ничего я не могу. Вот уже три дня Лума чествует меня как королеву. Все пьют за мое здоровье, говорят о моем возвышении. И вот уже три дня, как никто ко мне не пристает. Я ничего не могу заработать. Мужчины смотрят на меня почтительно, не так, как раньше - с вожделением. Это просто катастрофа.
      Арендатор Кальяс. Во всяком случае, в этот притон ты уже больше не возвращайся. Коняги у меня тоже уже есть. И я даже пальцем не пошевелил, чтобы добыть их!
      Hанна. А я считаю, их у тебя еще нет.
      Входят два адвоката семьи де Гусман. С распростертыми объятиями они
      бросаются к Кальясу.
      Адвокаты. Ах вот вы где, дорогой господин Кальяс! Мы хотим сделать вам одно блестящее предложение. Сейчас мы все уладим. (Подсаживаются к нему.)
      Арендатор Кальяс. Так.
      Адвокаты. Мы можем сообщить вам, что некая семья готова на известных условиях пойти вам навстречу в деле, касающемся лошадей.
      Нанна. На каких условиях?
      Арендатор Кальяс. Вы имеете в виду чихскую семью?
      Адвокаты. Вам, вероятно, известно, что дело, о котором мы говорим, будет пересмотрено.
      Арендатор Кальяс. Мне это неизвестно.
      Адвокаты. Вы могли предвидеть, что в неких высоких кругах будут приняты меры к тому, чтобы приговор был отменен.
      Арендатор Кальяс. В чихских кругах.
      Адвокаты (смеются). В чихских кругах. Мы располагаем показанием, данным под присягой, о том, что ваша дочь, честь которой мы, впрочем, отнюдь не хотим задеть, еще до знакомства с некиим господином чихского происхождения находилась в связи с другим мужчиной, вследствие чего обвинение в совращении отпадает.
      Нанна. Неправда.
      Адвокаты. Если бы вы это подтвердили, мы могли бы тотчас же договориться о передаче в дар.
      Арендатор Кальяс. Я вам на это отвечу только одно...
      Нанна. Стой! (Адвокатам.) Оставьте нас на минуту вдвоем.
      Адвокаты. Коротко и ясно: если у вас есть голова на плечах, вы можете сейчас же получить в подарок пару лошадей! (Медленно подходят к стойке.)
      Арендатор Кальяс. Иберин - за нас, оттого-то они такие сговорчивые. Не станем же мы продавать свое доброе имя за ломаный грош. Что ты скажешь?
      Нанна. Я считаю, что нужно взять лошадей. Не то важно за кого Иберин, а важно - как дела на фронте.
      Кальяс. А как дела на фронте?
      Нанна (взволнованно листает газету). Здесь все вранье, но и так ясно, что Серп продвигается все дальше. Даже здесь написано, что они уже на подступах к городу Мирасонноре. Там электрическая станция, дающая свет столице. Если они захватят станцию, они могут отключить ток.
      Арендатор Кальяс. Дочь моя, я осушаю стакан за здоровье нашего друга Лопеса. Он сражается, как лев. Помещики уже раздаривают своих лошадей. Но нужно быть на месте, ибо то, что есть, - то есть.
      Нанна. Но счастье может изменить Серпу. У него слишком мало людей. Слишком многие убежали так же, как ты.
      Арендатор Кальяс. Я с тобой не согласен. (Делает знак адвокатам.) Господа, вот мой ответ семейству де Гусман: нет! Незачем мне ничего признавать. Читайте сегодняшние газеты. Не обязан я больше лизать вам сапоги!
      Адвокаты. А лошади?
      Арендатор Кальяс. Так лошади же у меня. Вот они, стоят у дверей. Я не подумаю поступиться честью моей дочери, чухской девушки.
      Адвокаты. Как вам угодно! (Уходят.)
      Домовладелец Кальямасси (сидевший за соседним столиком). Вы чем-то расстроены, господин Кальяс?
      Арендатор Кальяс. Наоборот! Эти чихи - удивительные дураки. Они вздумали подкупить меня. Но я их здорово отбрил! Они хотели подарить мне лошадей. До того их скрутило. Но они подбивали меня на бесчестный поступок. Как это похоже на чихов! Они думают, что ко всему можно подходить только с низменной, корыстной точки зрения. О, как прав наместник! Сударь! Прошли те времена, когда я принужден был продавать свою честь. Отныне я уже не могу смотреть на вещи с такой низкой точки зрения. Пусть они это запомнят раз и навсегда. А какие чихи дураки - это видно уже по тому, что теперь я получил коняг за то, что чих получил мою дочь. Не всякий сумеет такое. Дочь моя не лучше и не хуже, чем любая девушка в ее годы, - но вы только взгляните на моих лошадок! Они стоят у дверей. Между нами говоря, о том, чтобы я получил за дочку лошадей, - и речи, конечно, не было.
      Нанна (замечая, что он пьян). Не пора ли нам, отец?
      Арендатор Кальяс. Это же курам на смех! Просто господин де Гусман смотрел сквозь пальцы, когда я пользовался ими. Кто же отдаст таких коней за девушку? Пойдите взгляните на них!
      Домовладелец Кальямасси. Господин Кальяс, я почту за честь полюбоваться вашими конями.
      Нанна вытаскивает отца из кофейни, ухватив его за полы куртки. Домовладелец Кальямасси уходит за ними. Слышен голос диктора: "Серп угрожает электростанции города Мирасонноре. Будет ли столица сегодня ночью погружена во тьму?" Через дверь в глубине сцены вбегают помещики Сас, де Хос и
      Перуинер. Они ранены. За ними входит госпожа Корнамонтис.
      Госпожа Корнамонтис. Ах, господа! Было бы вам встать и выпить за здоровье господина Кальяса. Как никак, а ведь он народный герой.
      Сас. Немедленно опустите ставни! Сбиши гонятся за нами!
      Перуинер. Дайте воды, ваты, бинтов!
      Госпожа Корнамонтис приносит воду и бинты. Помещики перевязывают свои раны.
      Сас. Как только расправятся с Серпом, надо будет перевешать всех этих молодчиков.
      Перуинер (госпоже Корнамонтис). Рука совсем не действует. Перевяжите мне голову тоже!
      Госпожа Корнамонтис. Голова у вас цела, господин Перуинер.
      Перуинер. Зато она острая, дорогая моя!
      В дверь стучат. Входит незнакомец.
      Незнакомец. Здесь нужна медицинская помощь. Я врач.
      Перуинер (кричит). Шляпу долой!
      Врач снимает шляпу. У него острая голова.
      Кто вы такой? Вы чих!
      Врач (кричит). Я врач!
      Сас. Коль вас застанут здесь - убьют и нас.
      Врач уходит.
      Де Хос (Перуинеру).
      Не будь ты чих - не гнались бы за нами!
      Перуинер.
      Ох нет, я не держусь такого мненья.
      Все дело в платье. Выглядишь прилично
      И отдан ты на произвол толпы!
      Все это вытекает из того,
      Что Гусмана напрасно осудили.
      Нет-нет, отнюдь не следовало нам,
      Помещикам, помещика предать им;
      Мы выдали им чиха, а они
      С помещиком расправиться стремились!
      Де Хос.
      Что ж теперь делать?.. Я уверен,
      Что до вокзала нам уж не добраться.
      Стучат. Госпожа Корнамонтис осторожно открывает дверь. Входит Mиссена.
      Mиссена (приветливо).
      Ну как я рад, что вас здесь нахожу!
      Сас.
      Весьма обязаны. Верней - обвязаны.
      Нещадно нас избили ваши люди,
      На улице набросившись на нас!
      Де Хос.
      Как идет сраженье?
      Mиссена.
      Неважно.
      Де Хос.
      Скажи нам правду.
      Миссена.
      Проиграно! Бегут отряды наши,
      И поля битвы нам не удержать.
      Перуинер.
      А поле битвы где?
      Mиссена.
      В Мирасонноре,
      Электростанции не отстоять.
      Сас.
      Так близко? Чертовщина!
      Mиссена.
      Всем ли ясно,
      Что делать вы должны? Нам нужно денег!
      Нам денег нужно! Денег нужно! Денег!
      Перуинер.
      Да, денег! Денег! Денег! Легко сказать.
      На что они пойдут?
      Сас.
      Нас колотили люди Иберина!
      Миссена.
      Ну этому никак помочь нельзя.
      Уж так, друзья, ведется: если вы
      Телохранителя не накормили
      Он против вас оружие поднимет.
      Вот почему решился Иберин
      На подкуп половины бедняков,
      Чтоб укротить другую половину.
      Так рассчитайте каждый, чих и чух,
      Какую сумму может дать взаймы,
      Иначе рухнет все!
      Свет мигает и гаснет.
      Сас.
      Ну что такое?
      Mиссена (торжествующе).
      Друзья мои, Мирасонноре пала!
      Госпожа Корнамонтис (вносит зажженную свечу). Боже мой, господа, что же теперь будет? Ведь если так пойдет дальше, то завтра Серп нагрянет к нам в Луму.
      Де Хос.
      Чем можно тут помочь?
      Миссена.
      Помогут деньги.
      Сас.
      Откуда деньги, если нет доверья?
      Уж о побоях я не говорю,
      Не посягайте на мое добро,
      И я могу простить вам тумаки,
      Достались ведь они мне по ошибке.
      Важней другое: как с арендной платой?
      Миссена.
      Аренда? Это собственность, она священна.
      Перуинер.
      А как же будет с лошадьми Кальяса?
      Mиссена.
      Чего вы добиваетесь?
      Сас.
      Суда.
      И гласного! Немедленно! А ваш
      Герой народный должен возвратить
      Двух лошадей! Немедленно, открыто!
      Миссена.
      Гоните деньги - мы устроим суд.
      Я знаю, Иберина удручает
      Та мелочная, низменная жадность,
      Которой арендаторы полны.
      Но жалобы напрасны. Пока Серп не сломлен,
      Любой возьмет и лошадь и добро,
      Которого в хозяйстве не хватает;
      Но с вашей помощью разгромлен будет Серп.
      К де Гусману тогда вернется власть,
      И лошади к де Гусману вернутся;
      Но не касайтесь казни на суде!
      Отстаивайте лошадей его, не жизнь.
      Сначала лошади, а жизнь потом.
      Идемте ж к Иберину. Но одно
      Запомните: про деньги - осторожней!
      Претит его возвышенному духу
      О низменных предметах разговор.
      Он верует, что чухский дух способен
      Сразить врага без помощи извне.
      Но - денег надо. Вы их предложите
      Самозабвенно, жертвенно, с восторгом
      Тогда он несомненно их возьмет.
      Перуинер (показывая на свою острую голову).
      Но там таких голов не привечают.
      Миссена.
      Научатся ценить вас в трудную минуту.
      Перуинер.
      Не примут там от чиха денег.
      Миссена (улыбаясь).
      Еще как!
      Готов я биться с вами об заклад,
      Что деньги примут. Ну идем скорее!
      VII
      Дворец вице-короля.
      Вновь заседает суд во дворе. Но двор очень изменился. Большая люстра, ковер, новая одежда судейских говорит о богатстве. На старом судье новая мантия, он курит толстую сигару. Инспектор уже не босой. Пока судейские чиновники под наблюдением Mиссены оборудуют зал суда, судья под тихую музыку поет "Песню о
      живительном действии денег".
      Судья (поет.)
      ПЕСНЯ О ЖИВИТЕЛЬНОМ ДЕЙСТВИИ ДЕНЕГ {*}
      {* Перевод С. Кирсанова.}
      1
      На земле считают деньги мразью,
      Но земля без денег холодна.
      А от чудной силы денег сразу
      Может стать приветливой она.
      Только что был мир забрызган грязью,
      А теперь все золотом горит,
      Потеплело, и просохли слезы,
      Есть у всех что надо! Славный вид!
      Горизонт окрашен цветом розы.
      Посмотрите, как труба дымит!
      Да, совсем другой и мир и век.
      Шире взгляд. И сердца стук быстрее.
      Стол обилен. Платья запестрели.
      Человек живет, как человек.
      2
      Ах, как ошибается жестоко,
      Кто считает, будто деньги - чушь.
      Если иссякает бег потока
      Постигает почву сушь.
      Все вопят вразброд, стараясь вырвать куш.
      Раньше все давалось без труда,
      Полусытый как-то с сытым ладил,
      Жизнь теперь - бездушна и груба,
      Братья, мать, отец - живут в разладе.
      Гляньте, больше не дымит труба.
      Все живет, завидуя и зля.
      В затхлости никто дышать не может.
      Каждый - всадник, и никто - не лошадь,
      И земля - холодная земля.
      3
      Так - со всем великим и красивым,
      И к упадку этот мир течет.
      С пустотой в желудке и босыми
      Пятками - величье не влечет.
      Всех манит не благо, а расчет.
      Малодушный у людишек вид.
      Если ж добрый золотом владеет,
      Он деянья добрые творит.
      Ну а кто пошел путем злодея
      Посмотри наверх - труба дымит.
      Веришь снова, род людской, тебе!
      Человек прекрасен и т. п.
      Выше чувства, выше голова,
      Кто седок, кто лошадь - ясно стало.
      Шире взгляд. И сердце застучало,
      Жизнь опять вошла в свои права.
      На черной доске инспектор пишет крупными буквами: "Дело монастыря св.
      Варравы и арендатора Кальяса о присвоении двух лошадей". Транспарант: "Правительственные войска, получив подкрепление, контратакуют
      Серп".
      Из дворца выходит Иберин.
      Иберин.
      Какие вести с поля битвы?
      Миcсeна.
      Много лучше.
      Серпа атаку ночью мы отбили,
      А утром в наступленье перешли.
      К нам вовремя явились подкрепленья
      С орудиями. И в Мирасонноре
      Вновь счастье повернулось к нам лицом.
      Мы скоро отобьем электростанцию,
      Что занял Серп три дня тому назад...
      Вы тяжбу эту сами разберете?
      Иберин.
      И не подумаю! Исход-то неизвестен.
      Я ничего решать не стану
      До вести о победе над Серпом.
      Миссена.
      А мы приступим.
      Иберин.
      Что же, вам виднее.
      (Уходит во дворец.)
      Миссена.
      Ни да, ни нет! Таков его обычай.
      Приступим без него. Минутку, господин судья. (Отводит судью в сторону, что-то внушает ему, пока не появляются тяжущиеся.
      После этого уходит.)
      Инспектор. Дело монастыря святого Варравы и арендатора Кальяса о присвоении двух лошадей.
      Арендатор Кальяс, Нанна, Изабелла де Гусман, игуменья и адвокаты входят в зал.
      Арендатор Кальяс. Я открою ему глаза на то, как поступают в его духе. Пусть он сам скажет, имеет ли чих право отнимать у чуха лошадей, когда они нужны тому для полевых работ.
      Нанна. Этак ты всех лошадей угонишь.
      Арендатор Кальяс. Не всех. Только у чихов.
      Адвокат-чух (громко).
      Какие вести с поля битвы?
      Игуменья.
      С утра сегодня лучше.
      Адвокат-чух.
      Отлично. От исхода боя зависит все.
      Изабелла.
      Ах, мать игуменья! Скорей бы
      Нам кончить низкую, мирскую тяжбу!
      Нанна. Остроголовая, дура дубовая. (Пауза.) Зато набожная! И задница как у королевы. До чего упитанная баба! Что угодно выдержит. Ну да разве она станет работать? (Кальясу.) И за все платишь ты.
      Арендатор Кальяс. Я? Ни черта я больше не плачу. (Женщинам.) От меня вы ни гроша больше не получите.
      Игуменья. Дорогое дитя, тебе лучше всего укрыться в нашей тихой обители.
      Нанна. Да, ей это полезно. Пускай эта коза отдохнет от безделья.
      Арендатор Кальяс. Сволочь чихская!
      Нанна. Судья опять тот же. Это скверно.
      Арендатор Кальяс. Скверно только то, что сегодня совсем народу нет. Но мы еще посмотрим, чья возьмет.
      Игуменья. Ну что ж, посмотрим, милейший!
      Haнна. Только сначала почтенного братца повесят!
      Изабелла шатается - ей дурно.
      (Кричит.) Подайте пару лошадей, отвезите ее сахарницу в монастырь.
      Игуменья. Попридержите язык. (Подходит к Кальясу.) Вы что о себе воображаете? Вы думаете - оттого что у вас круглая голова, вы можете больше не платить аренду? А вы знаете, кому вы ее будете платить?
      Арендатор Кальяс. Чихам - ни гроша.
      Игуменья берет его руку и кладет себе на голову.
      Нанна. Вы что хотите сказать?
      Игуменья. А вот увидите. Во всяком случае, у нас тоже круглые головы.
      Нанна (отцу). Видно, у Серпа дела плачевны. Здесь все не так, как было неделю назад. Они разжились деньгами. Плохо нам будет.
      Арендатор Кальяс. Я всецело полагаюсь на господина Иберина.
      Транспарант: "Смертный приговор, недавно вынесенный одному из крупнейших помещиков страны, произвел сильное впечатление на арендаторов. Многие
      отходят от Серпа и остаются на своих фермах".
      Судья. Господин Иберин очень занят, но он непременно прибудет в суд, чтобы самолично вынести решение по этому делу, поскольку оно вызвало много толков в столице и касается вопроса о собственности.
      Арендатор Кальяс. Хочу подчеркнуть, что я опираюсь на слова господина наместника: арендная плата - это пустяки. И еще он сказал: "При чем тут лошади!" Кроме того, я считаю, что со мной поступили несправедливо.
      Судья. Все по порядку, друг мой. Сначала мы выслушаем поверенного семьи де Гусман.
      Адвокат-чух. У этого человека нет никаких оснований притязать на лошадей.
      Нанна. Видно, у барышни есть основания: она хочет молиться верхом.
      Судья. Тише! (Кальясу.) Теперь вы можете объяснить - на каком основании вы присвоили лошадей.
      Арендатор Кальяс. Когда помещик соблазнил мою дочь, мы и уговорились с ним, что я получу лошадей.
      Адвокат-чух.
      Так, значит, это сделка?
      Арендатор Кальяс молчит.
      Просто - сделка?
      Закрой глаза на дочкино бесчестье,
      И ты получишь пару лошадей.
      Нет, так не водится. Не допускаю,
      Чтоб оценить ты мог позор дочерний
      Не выше пары лошадей. Возможно ль?
      Арендатор Кальяс.
      Я в сделку не вступал.
      Адвокат-чух.
      А что ж ты сделал?
      Арендатор Кальяс (к Нанна).
      На чем меня он ловит?
      Нанна.
      Ты сказал,
      Что будто бы тебе их подарили.
      Адвокат-чух.
      Когда же получили вы подарок?
      Арендатор Кальяс.
      А как вы разумеете "когда"?
      Адвокат-чух.
      Очень просто: до или после?
      Арендатор Кальяс.
      Я чиху отвечать не стану. (Оглядывает присутствующих, ожидая одобрения, но видит лишь каменные лица.) Это ловушка, господин судья, меня хотят поймать. Такие колючие вопросы может придумать только острая голова.
      Судья.
      Коль ты заранее уговорился,
      То в сводничестве гнусном ты виновен.
      Но суд готов считать, что за молчанье
      Ты после принял лошадей в подарок.
      Как пластырем, конями залепили
      Твою обиду. Так ли? Отвечай,
      Затычкой эти лошади служили?
      Арендатор Кальяс. Да, это было после. Это был пластырь. Когда мне нанесли обиду, то лошади были пластырем.
      Транспарант: "Сражение на юге развивается успешно. Серп перешел к обороне".
      Адвокат-чих (тихо, своему коллеге).
      О чихах или чухах ни слова нынче!
      Адвокат-чух (вполголоса). Я уже заметил. (Судье.) Высокий суд, мы тоже считаем, что данный случай имеет основополагающее значение для нашей страны. Могут сказать: двумя лошадьми больше или меньше - не все ли равно для крупнейших землевладельцев нашего острова? Однако это не так. Отдайте арендатору коней - все арендаторы начнут хватать лошадок.
      Нанна. И коза не попадет в монастырь, где ей необходимо отдохнуть от безделья!
      Игуменья (громко).
      На юге арендаторы уводят
      Коней из стойл, прихватывая плуги,
      И громко голосят про справедливость.
      Им кажется теперь несправедливым,
      Что наши земли, лошади и плуги
      Вчера принадлежали только нам!
      Адвокат-чух. Высокий суд, со вчерашнего дня в тюрьме находится один человек, тоже арендатор. Я ходатайствую о том, чтобы его привели.
      Судья кивает головой.
      Инспектор (вызывает). Арендатор Парр!
      Нанна. К чему им понадобился еще Парр?
      Арендатор Кальяс. Ни к чему. Все это их уловки.
      Вводят арендатора Парра, закованного в кандалы.
      Адвокат-чух. В тот день, когда господин Кальяо привел лошадей в кофейню госпожи Корнамонтис, вы были вместе с ним?
      Арендатор Паpp. Да.
      Адвокат-чух. Вы, так же как и он, арендуете землю у семьи де Гусман?
      Арендатор Парр. Да.
      Адвокат-чух. Выйдя из кофейни, вы вернулись домой пешком, потратив на дорогу пять часов, и угнали лошадей в имении семьи де Гусман?
      Арендатор Парр. Да.
      Адвокат-чух. На каком основании?
      Арендатор Парр молчит.
      У вас есть дочь, господин Парр?
      Арендатор Парр. Нет.
      Адвокат-чух. Значит, семья де Гусман не преподнесла вам в дар этих лошадей?
      Арендатор Парр молчит.
      Почему вы присвоили себе лошадей?
      Арендатор Парр. Потому, что они были мне нужны.
      Адвокаты улыбаются.
      Судья. Но ведь это же не причина!
      Арендатор Парр. Для вас, может быть, а для меня еще какая причина! Участок мой на болоте, мне нужны кони для пахоты, это каждому понятно.
      Адвокат-чух. Господин Кальяс, и ваш участок тоже на болоте?
      Арендатор Кальяс молчит.
      Арендатор Парр. В точности как у меня.
      Адвокат-чух. Господин Кальяс, вам лошади тоже были нужны?
      Арендатор Кальяс. Да... то есть нет. Я хочу сказать, что взял я их не потому, что они мне были нужны, а потому, что мне их подарили.
      Адвокат-чух. Стало быть, вы не одобряете образ действий вашего друга?
      Арендатор Кальяс. Нет, не одобряю. (Парру.) Как это ты решился увести лошадей? Ты не имел на это никакого права.
      Арендатор Парр. Права и ты не имел.
      Адвокат-чух. Разве? Почему господин Кальяс не имел права увести лошадей?
      Арендатор Парр. Потому, что ему тоже лошадей не дарили.
      Арендатор Кальяс. Тебе-то откуда это известно? Что ты такое несешь?
      Арендатор Парр. Много лошадей нужно бы иметь де Гусману, чтобы за каждую бабу давать по две лошади!
      Адвокат-чух. Высокий суд! Арендатор Парр в простоте своей выразил мнение широких кругов арендаторов, а именно: что в случаях, аналогичных случаю с Нанна Кальяс, ценные подарки не в обычае. Высокий суд, я прошу вызвать одного свидетеля, чьи показания сильно удивят вас. Этот свидетель изложит мнение самого Кальяса в том, легко ли раздаривают помещики своих лошадей.
      Нанна. Кого они там еще выкопали? Ты много вздору нагородил в кофейне.
      Арендатор Кальяс. Дело дрянь! А во всем виноват один Парр. Вот дурень-то! Он все мне испортил.
      Входит домовладелец Кальямасси.
      Адвокат-чух. Прошу вас, повторите слова, сказанные вам господином Кальясом в кофейне.
      Нанна. Протестуй немедленно!
      Арендатор Кальяс. Высокий суд, этот свидетель вообще ничего не стоит. Если я ему что и говорил, то в частном разговоре.
      Адвокат-чух. А что же именно говорил господин Кальяс?
      Домовладелец Кальямасси (единым духом). Господин Кальяс сказал: "Само собой разумеется, между нами и речи не было, что мне подарят за дочку лошадей. Ведь это курам на смех! Господин де Гусман попросту закрывал глаза, когда я ими пользовался. Да и кому придет в голову дать за девушку таких лошадей? Вы только подите и взгляните на них!"
      Судья (арендатору Кальясу). Вы говорили это?
      Нанна. Нет.
      Арендатор Кальяс. Да, то есть нет... Я был просто пьян. Все чокались со мной в честь моей победы над помещиком, а закуски мне никто не предложил.
      Судья. Все это звучит не очень убедительно, господин Кальяс. Подумайте как следует - не лучше ли вам добровольно отказаться от лошадей?
      Нанна. Этого ты не сделаешь!
      Арендатор Кальяс. Ни за что, высокий суд! Я не могу отказаться от лошадей. (Повысив голос.) Я предлагаю - пусть наместник сам вынесет приговор, так как речь идет не о простых, а о чихских лошадях. Да, в этом-то все дело - речь идет о чихских лошадях!
      Транспарант: "По слухам, наместник получил с фронта самые благоприятные
      вести!"
      Из дворца выходит Иберин.
      Судья. Господин наместник, по делу о лошадях монастыря святого Варравы арендатор Кальяс требует вашего приговора.
      Иберин (несколько выступив вперед).
      Чего тебе еще? Ведь я исполнил
      Все, что ты требовал. Не я ли честь
      Тебе вернул? И к смерти человека,
      Тебя обидевшего, присудил,
      Не посмотрев, богат ли он иль беден?
      Тебя возвысил я! А ты что сделал?
      Остался ль ты на этой высоте?
      Твои поползновенья мне известны,
      И я предупреждаю: берегись!
      Арендатор Кальяс. Разрешите обратить ваше внимание на то, что лошади, необходимые для полевых работ, находились в руках чихов.
      Игуменья. Разрешите обратить ваше внимание на то, что они в данный момент находятся в руках чухов.
      Спор, государь, о наших лошадях,
      А мы ведь чухи. Но если б даже
      Они принадлежали чихам, что с того?
      Ведь собственность есть собственность, не
      так ли?
      Кто смеет покушаться на нее!
      Вот перед вами пара лошадей,
      Вы их осматриваете подробно,
      Оцениваете, глядите в зубы,
      Что ж? Где видна тут чихская рука?
      И впрямь скажите, что такое лошадь?
      Кому присуща - чихам или чухам?
      Ни тем и ни другим. Лошадь - это
      Товар, который стоит сотню песо,
      А то и больше и который мог бы
      С тем же успехом быть и сыром или
      Парой сапог за сотню с лишним песо.
      Короче говоря, то, что там ржет
      И землю роет, есть не что иное,
      Как сотня звонких песо, и притом
      Они принадлежат монастырю.
      Они случайно лошадиной шкурой
      Облечены. Но точно так же как
      От лошади неотделима шкура,
      От них неотделимо наше право:
      Они принадлежат монастырю.
      Адвокат-чух. Дело в том, что монастырь получил в дар половину всего живого и мертвого инвентаря де-гусмановых поместий, куда входят и эти лошади.
      Арендатор Кальяс. Во всяком случае, когда я их взял, они еще не принадлежали монастырю.
      Изабелла (неожиданно, в бешенстве). Но и не тебе, скотина! Шапку долой!
      Haнна. Вас не спрашивают!
      Арендатор Кальяс. Никто в их семейке даже не умеет запрячь лошадей.
      Изабелла. Шапку долой! Это наши лошади! Шапку долой!
      Арендатор Кальяс. Я ссылаюсь на слова наместника: тут нет ни богатых, ни бедных!
      Изабелла. Вот то-то и оно! Шапку долой!
      Иберин. Сними же шапку!
      Арендатор Кальяс снимает шапку.
      (К помещикам.)
      С этим пора кончать!
      Я слышал, ходят слухи, будто я
      Расправиться с помещиками жажду,
      Лишь оттого, что присудил я к смерти
      Чиха-помещика. Какая глупость!
      Я осудил не собственность, конечно,
      Но только злоупотребленье властью.
      А ты, мужик, из всех великих чувств,
      Что наполняют сердце чуха, понял
      Одно лишь - что стяжать приспело время.
      Ты честь на лошадей менять готов?
      И это чух! Позор тебе, мужик!
      Адвокат-чух (резко). Господин наместник! Высокий суд! Мой клиент монастырь святого Варравы - готов представить доказательство, что вышеозначенный Кальяс принадлежит к мятежникам.
      Адвокат-чих. Господин Кальяс только что весьма решительно осудил кражу лошадей, которую совершил его друг арендатор Парр. (Свидетелю Кальямасси.) Но, если не ошибаюсь, в кофейне господин Кальяс пел песню, которая взволновала всех посетителей.
      Домовладелец Кальямасси. Верно. Он пел запрещенную песню: "Что есть то есть".
      Нанна (отцу). Ну теперь тебе крышка.
      Адвокат-чух. Я ходатайствую перед судом - пусть обвиняемый Кальяс повторит здесь эту песню.
      Иберин (арендатору Кальясу). Ты пел эту песню?
      Арендатор Кальяс. Нет, то есть да. Я пьян был, высокий суд. Все чокались со мной, а закуски никто не предложил.
      Иберин. Повтори песню!
      Арендатор Кальяс. Какая это песня? Всего-то несколько куплетов.
      Иберин. Спой их!
      Арендатор Кальяс. Сейчас. (Молчит.)
      Иберин. Пой, тебе говорят!
      Арендатор Кальяс (угрюмо). Я охрип.
      Адвокат-чух. Мы и не ожидаем эстетического наслаждения.
      Иберин. Пой!
      Арендатор Кальяс. Я слышал ее только раз, сейчас мне и не припомнить всего. Как будто так. (Повторяет скороговоркой текст песни, оттеняя только слова - "Иберину хвала и честь".)
      ПЕСНЯ "ЧТО ЕСТЬ, ТО ЕСТЬ"
      1
      Жил-был один человек,
      Он плохо жил свой век.
      Сказали ему: терпенье!
      Так долго терпел человек,
      Что стал, ожидая, тенью.
      Иберину хвала и честь!
      Однако