Глава 16

На следующий день Дариус отправился к местному констеблю, чтобы рассказать о смерти лорда Венса и спасении девушек, а Кира в сопровождении Джеймса и Гевина уехала в Лондон.

Кира могла поклясться, что перестук крупных капель дождя по крыше на протяжении многих миль был единственным звуком в мрачном пространстве кареты, поскольку Гевин, которому наложили пару швов на запястье и пять на бедро, проспал почти весь день, а Джеймс был странно молчалив.

Она все еще не имела представления, что Гевин собирался сказать ей перед тем, как Дариус появился в гостинице «Высокое дерево», и ей ужасно хотелось знать ответ. Хотя это было глупо, но Кира все еще надеялась, что он сделает предложение.

Возможно, она хочет луну с неба, но поведение герцога после того, как они в последний раз занимались любовью, было совсем не таким, как раньше. Даже сейчас ее ладонь ощущала покалывание там, где он гладил ее большим пальцем. И разве не Гевин, рискуя жизнью, выследил и убил Венса? Какой мужчина сделал бы столько, чтобы восстановить ее репутацию, если бы не любил ее?

Кира вздохнула. Что она увидела в лорде Венсе? Титул? Или дело было в том, что она никогда в своей жизни не встречала таких коварных людей и поверила его лести и ложному очарованию?

Убегая с лордом Венсом, она считала, что будет меньшей обузой для брата, а в итоге Дариусу пришлось бросить свои занятия, чтобы мстить за нее. Он был лучшим братом на всем белом свете, и Кира вдруг подумала, что и в дальнейшем вряд ли сможет обойтись без него.

А еще она подумала, что ей все еще непонятно, как поступить теперь со своей жизнью.

Кира искоса посмотрела на Джеймса. Его светлые волосы вспыхивали, когда случайный луч солнца пробивался сквозь густые облака, а руки покоились на Библии, лежавшей у него на коленях.

Рядом с ним спал Гевин, его большое тело неуклюже опустилось на боковую стенку кареты. Покой немного смягчил жесткую угловатость его лица. Он потерял довольно много крови, и Кира была очень обеспокоена его раной.

И все же она продолжала верить, что он вступил в схватку с Венсом, чтобы расчистить дорогу к их будущему. Железная дорога могла быть пущена уже сегодня, и он, возможно, пропустил празднование, чтобы помочь ей и защитить ее. Кира не могла придумать другой причины для такого риска, кроме любви. Если бы только она могла узнать наверняка! Возможно, Гевин откладывал разговор с ней из уважения к кузену, не желая предъявлять на нее никаких прав, пока не убедится, что Джеймс не будет страдать?

К тому времени, когда они добрались до Лондона, Кира уже точно знала, что должна делать со своим будущим, и первым пунктом в ее плане был разговор с Джеймсом.

– Мистер Хауленд, – обратилась она к жениху серым от облаков утром в саду на следующее утро после их приезда в Лондон.

Ветерок играл его светлыми волосами, когда он поднял голову от цветов, которые срезал. Кира боялась, что они предназначались для нее, и остановилась, не решаясь продолжать. Романтические жесты с его стороны только придадут неловкость в сложившейся ситуации.

Джеймс улыбнулся:

– Как приятно видеть вас. Надеюсь, вы хорошо выспались?

– Боюсь, что нет.

Он внимательно посмотрел ей в лицо.

– Вы должны оставить прошлое позади. Лорд Венс мертв, а всего несколько часов назад Гевин сообщил, что девять девушек из борделя миссис Линд спасены и скоро все они вернутся к своим семьям.

Кира всем сердцем сочувствовала каждой из этих бедняжек. Она и представить не могла тот ад, через который им пришлось пройти.

– Я рада, что девушки теперь свободны. Будем молиться, чтобы все они когда-нибудь нашли свое счастье. Я также надеюсь, что миссис Линд, в конце концов, окажется в тюрьме.

– Почти наверняка так и будет.

– Это очень хорошие новости.

Джеймс кивнул.

– Не пройтись ли нам?

Кира улыбнулась и положила руку в перчатке на его локоть.

– Могу я поговорить с вами о... нас?

Джеймс взглянул на нее с явным смущением, но тут же его лицо прояснилось.

– Наверное, вы хотите обсудить нашу свадьбу? Вполне естественно, что вы хотите устроить свое будущее.

Кира сглотнула. Он был таким милым, неиспорченным, и она перед ним в огромном долгу. Но ради него – и своего собственного счастья – она должна сделать это.

– Я действительно хочу устроить мое будущее. – Она отпустила его руку. – И поэтому должна отклонить ваше предложение жениться на мне.

Джеймс нахмурился; цветы выскользнули из его пальцев.

– П-почему?

– Потому что мы не любим друг друга.

– Любовь необязательна для брака. – В его лице промелькнуло смущение. – В нем требуется только уважение и преданность друг другу и Богу.

– Верно. Брак требует всего, что вы назвали, – согласилась Кира. – Но чтобы я была счастлива, к этому еще надо прибавить любовь. Когда-нибудь вы почувствуете то же самое к другой, а если женитесь на мне из чувства долга или из жалости, то не будете свободны и не сможете следовать велению своего сердца. Я не желаю стоять у вас на пути, когда вы встретите кого-то, кто завоюет вашу любовь.

– Но я испытываю к вам очень нежные чувства, – растерянно возразил Джеймс.

Кира улыбнулась:

– Так же, как и я к вам. Но это не может заменить любовь.

Джеймс вздохнул и посмотрел себе под ноги.

– Вы любите другого?

Кира хотела избежать правды, но этот человек был слишком добр, чтобы лгать ему.

– Да.

Джеймс кивнул, затем отвернулся и стал медленно поднимать цветы, явно стараясь растянуть время.

– Вы выйдете за него? – наконец, спросил он.

– Надеюсь, что да.

– И вы уверены, что хотите этого? А как же ваша репутация?

– Теперь, когда лорд Венс разоблачен, свет, возможно, будет видеть во мне скорее жертву, чем соблазнительницу.

– О, это вполне справедливо. – Джеймс тяжело вздохнул.

Кира улыбнулась; искренняя нежность к теперь уже бывшему жениху переполняла ее душу. Она надеялась вскоре назвать его кузеном, но в любом случае всегда будет называть другом.

– Полагаю, скоро вы уедете...

– Не совсем так. Я рассчитываю на ваше гостеприимство и позволение побыть здесь до тех пор, пока мой брат не вернется из Корнуолла. – Кира очень надеялась, что к этому времени они с Гевином смогут решить все относительно их совместной жизни.

– Разумеется. Вам не следует путешествовать одной.

– Благодарю вас. Поверьте, я ценю все, что вы сделали для меня, а также то, что были готовы сделать, чтобы спасти мою репутацию. Безусловно, вы заслуживаете в жизни всего самого лучшего.

Джеймс кротко улыбнулся и протянул ей цветы.

– Так же как и вы.

Вечером Кира бесцельно бродила по галерее в ожидании возвращения Гевина, разглядывала стены с портретами его предков. Фамильное сходство отцов и сыновей поразило ее, через каждые несколько поколений лишь немного менялись цвет глаз и форма подбородка. Гевин также оказался очень похожим на своего отца, и в этом вряд ли было что-то удивительное.

– Мой брат Ричард.

Кира обернулась на голос и обнаружила, что миссис Хауленд стоит рядом. Лицо ее выглядело встревоженным, и Кире тоже слегка стало не по себе.

– Да, я догадалась.

– Как видите, у нас здесь очень много фамильных портретов. Вот мать Гевина, Джейн. – Миссис Хауленд указала на портрет хрупкого создания с каштановыми волосами и огромными зелеными глазами.

– Она просто очаровательна.

Миссис Хауленд кивнула.

– К несчастью, она умерла очень молодой.

– Очень жаль. – Кира никак не могла понять, что именно нужно от нее матери Джеймса. Одно было несомненно – в доме что-то затевается.

– Джеймс сказал мне, что вы разорвали помолвку...

Итак, он уже сообщил об этом матери. Ну что ж, возможно, это к лучшему. Теперь Кире оставалось только сказать Гевину, что они могут без помех оформить свои отношения.

– Да, это так. Просто я поняла, что мы не подходим друг другу.

Миссис Хауленд благосклонно кивнула:

– Я была не слишком добра к вам и теперь должна извиниться.

– Извиниться?

– Разумеется. Вы рисковали собой, чтобы помочь привезти Джеймса домой, вместо того чтобы позволить Гевину спасать кузена одному. Джеймс рассказал мне об ужасной деятельности лорда Венса. Я и подумать не могла...

Кира избавила пожилую даму от затруднения:

– О, никто не мог, и меньше всего я, пока все не стало слишком очевидно.

– И все же я неверно судила о вас. Вы были не соблазнительницей лорда Венса, а его жертвой. Теперь я понимаю, почему женитьба на вас казалась моему сыну идеальным решением вашей дилеммы. И все же у вас хватило мужества принять трудное решение и освободить его. Поверьте, я действительно очень сожалею...

Кира сглотнула. За некоторое время после расторжения помолвки миссис Хауленд вряд ли успела полюбить ее, но они больше не были врагами.

– Благодарю вас. Это очень много для меня значит.

В ту ночь Кира ждала приезда Гевина в его комнате, надеясь наконец-то определиться с их общим будущим. Разорвав помолвку с Джеймсом, она тут же отправилась искать Гевина, чтобы сообщить ему: главное препятствие на пути их союза – а именно помолвка с его кузеном – наконец устранено. Теперь, когда все поняли, что лорд Вене лжец, скандал, разумеется, утихнет, а главное, Гевин знает, что она любит его и что их женитьба не причинит боли Джеймсу.

Кира молилась и надеялась, что он, наконец, сделает ей предложение.

Обнаженная, она лежала в кровати Гевина, с нетерпением ожидая, когда соединится с ним снова. Кира страстно желала испытать то волшебство, которое они создавали, показать ему, как нежна ее любовь к нему. Он заглянет в свое сердце, поймет, чего оно хочет, и потом они всегда будут вместе.

В половине второго ночи Гевин вернулся. Как она и надеялась, он не позвал камердинера.

Кира лежала в кровати за прозрачными драпировками и наблюдала, как он снимает темно-синий сюртук и брюки, а затем очень тщательно расправляет их на спинке обитого бархатом стула в стиле Людовика ХУ.

Ее брат просто бросил бы одежду кучей на полу, но это был Гевин – особенный даже в мелочах.

Развязав крахмальный галстук, он расстегнул ослепительно белую рубашку и стянул ее через голову, открыв взору мускулистые грудь и живот. Кира жадно поглощала это визуальное угощение, потом опустила взгляд вниз, до самых щиколоток, едва видных под кальсонами.

Наконец кальсоны тоже были сброшены. Гевин предстал перед ней обнаженный и почти совершенный, он состоял весь из широких плеч и стройного торса, поддерживаемого длинными сильными ногами.

И это он обнимал ее. Кира вспомнила наслаждение, которое находила в его объятиях. Ее сердце переполнялось восторгом, когда он обладал ею так, будто собирался никогда не отпускать. Честно говоря, она не смогла бы забыть и мгновения, проведенного с этим мужчиной.

Теперь Кира надеялась, что напоминание об их ошеломительном совершенстве как любовников поможет начать совместную жизнь со счастливой ноты.

Повесив рубашку на спинку стула, Гевин подошел к гардеробу и достал ночную сорочку, потом, босой, подошел к кровати. Хотя в темноте Кира не могла точно разглядеть выражение его лица, ей показалось, что он выглядит обеспокоенным.

Что ж, долг хорошей жены облегчать тревоги мужа, и она знала для этого лучший способ.

Гевин подошел к кровати и поднял рубашку над головой, собираясь надеть ее.

– Не думаю, что сегодня ночью вам это понадобится, – проворковала она.

Вздрогнув, Гевин резко отдернул занавесь. Его взгляд тут же наткнулся на нее. Она была накрыта. Хотя Кире очень хотелось быть смелой и лежать перед ним совершенно нагой, она обнаружила в себе странную сдержанность, и, пробравшись в его постель, она так и не смогла стать дерзкой.

– Кира, что вы здесь делаете?

Она приподнялась на локте так, что распущенные волосы рассыпались по обнаженным плечам и полуприкрытой груди, и забрала рубашку из его пальцев. Взгляд Гевина проследовал за ее движениями, и вдруг его плечи напряглись.

– С самого Корнуолла мы не были наедине и не могли поговорить. Я так скучала, – прошептала она.

Гевин сделал глубокий вдох, поднял глаза к потолку, как будто ища божественной помощи, и тогда Кира осторожно взяла его руку. Стиснув зубы, он снова посмотрел на нее, на их соединенные руки; потом на твердые бугорки ее сосков, торчащие между струящихся черных локонов. Его копье увеличивалось прямо у нее на глазах.

– Мы должны поговорить, – с трудом выдавил он. Кира как зачарованная смотрела на него.

– Согласна. Что вы хотите сказать?

Гевин потянулся за своей ночной рубашкой, но она держала ее вне досягаемости.

– Кира, я... Нет.

У нее перехватило дыхание. Неужели он хотел оказать ей честь и дождаться свадьбы, прежде чем снова познать радости их единения? Такое было бы очень забавным.

Под ее взглядом член Гевина удлинялся, твердел, пока его мужественность не встала вертикально, почти доставая до пупка. Он застонал.

– Ты хочешь меня.

Вздохнув, он посмотрел вниз.

– Очевидно, да, но...

– Никаких «но». Сегодня ночью имеет значение только то, что может соединить нас вместе. Я больше не невеста твоего кузена.

Гевин, нахмурившись, посмотрел на нее сверху вниз, с видимым усилием пытаясь думать в самом разгаре возбуждения.

– Что?

– Я освободила Джеймса от его обязательств. Мы с ним не подходим друг другу, а вот с тобой, с тобой я чувствую совсем другое. – В ее взгляде он мог прочесть всю любовь, переполняющую ее сердце. – Скажи, а ты когда-нибудь чувствовал такое к кому-то другому?

Он помедлил, внимательно изучая ее лицо.

– Так чувствовал? – снова спросила она, сжимая его руку.

– Нет. – Это короткое слово прозвучало так, будто он вырвал его из груди. – В этом и проблема.

Кира нахмурилась.

– Проблема? Но почему? Ведь это так чудесно! Я не могу представить ничего лучшего, чем то, что чувствую каждый раз, когда соединяюсь с тобой. Ты сильный, надежный и понимающий... С тобой, мне кажется, я могу летать.

– Боюсь, ты преувеличиваешь.

– О, я знаю, что у тебя есть недостатки. Твой темперамент, например, или твой аристократизм, а также твоя склонность думать только головой.

– Кира...

– Думай сердцем, Гевин. Чего оно хочет?

Он сглотнул, глядя на нее так, будто хотел возразить, но она не позволила ему этого. Гевин любит ее: она верила в это всем сердцем, так же как верила, что судьба предназначила их друг для друга. Его борьба смягчила ее сердце. Она нужна ему.

Кира поднесла ладонь Гевина ко рту и поцеловала, легко прикоснувшись губами к пальцам, отчего его тело содрогнулось, а член снова вырос.

– Прекрати.

– Не раньше, чем ты прислушаешься к своему сердцу.

– У меня его нет.

При этих словах Кира вздохнула. Разумеется, он не это имел в виду.

– Конечно, есть, и я знаю, что оно настоящее.

Она отбросила одеяло, встала на колени и перебралась поближе к нему. Гевин закрыл глаза, но не отодвинулся, когда она прижалась обнаженным телом к торчащему копью и поцеловала его обладателя в губы. Затем она прикоснулась губами к его губам очень легко, едва ощутимо. Губы пахли деревом и мускусом – Гевином. Ее сердце задрожало от того, что он был так близко и принадлежал только ей.

Кира нежно провела рукой по шее Гевина и стала перебирать пальцами по его обнаженной спине.

– Это... Ты...

– Ш-ш. Твое сердце, не голова. Что оно говорит? – Кира проложила дорожку горячих поцелуев вслед за пальцами. Гевин не может контролировать свое сердце, так что не нужно и пытаться. Она сама преподаст ему этот урок.

Для начала Кира прижала губы к его губам в долгом поцелуе, наслаждаясь его вкусом. Когда она стала ласкать его нижнюю губу кончиком языка, он застонал и вдруг обхватил ее стальными руками, накрыл губами ее рот и так яростно погрузился в него, что у нее перехватило дыхание и закружилась голова. Он взял ее лицо в ладони, увлекая ее глубже и глубже в свои объятия. Страсть струилась в ее венах, когда он ласкал каждый дюйм ее рта.

«Вот это и есть его сердце», – со вздохом подумала Кира.

– Что ты делаешь со мной? – Гевин тяжело дышал.

– Показываю, как все должно быть между нами. А теперь молчи.

У них еще будет предостаточно времени на разговоры – вся оставшаяся жизнь. Сейчас, когда Кира ощутила любовь в его прикосновениях, разговоры были для нее не столь важны.

Она скользнула двумя пальцами вниз по его мускулистой груди, плоскому животу... потом еще ниже. В их первую ночь в библиотеке он прикасался к ней так же интимно и принес ей невероятное наслаждение. Разумеется, она давно должна была отплатить ему тем же.

Внезапно Гевин схватил ее за запястье.

– Кира...

– Я так хочу. – Она потянула руку, и он не мог не отпустить ее. – Я верну тебе все наслаждение, которое ты дал мне.

Гевин сделал глубокий вдох, который превратился в шипение, когда ее пальцы сомкнулись на его члене. Он был словно железо, покрытое бархатом. Как интересно. Когда она, лаская, добралась до головки, Гевин громко застонал. Кира повторила движение, одновременно покрывая поцелуями его лицо и шею.

– Господи. – С губ Гевина сорвался стон, и он схватился за столбик кровати, чтобы не упасть.

Она снова провела нежной рукой по всей длине копья, потом вверх, исследуя пальцами гладкую влажную головку.

– Тебе приятно?

Он задрожал.

– Даже слишком...

– Ш-ш. Я хочу делать это для тебя.

И она делала, снова и снова, наблюдая, как меняется выражение лица Гевина. В этот момент он показался ей более уязвимым, чем тогда, когда они до этого занимались любовью: его голова откинулась назад, дыхание превратилось в хрип, и Кира поняла, что теперь сила на ее стороне.

– Постой, – пророкотал он, хватая ее за руки, чтобы остановить следующую ласку.

Его тяжелое дыхание выдало возбуждение, и Кира улыбнулась. Доставляя ему наслаждение, она не только приобретала власть, но и возбуждалась сама. Ее соски стали тугими и чувствительными, а сладкий трепет медленными кругами опускался к низу ее живота. Она уже чувствовала ноющую пустоту там, где Гевин скоро заполнит ее.

Однако он не дал ей времени насладиться победой или продлить ласки, а, оторвав ее руки от себя, забрался на кровать, опустил ее на спину и в следующее мгновение накрыл ее своим огромным телом. Такой тесный контакт словно обжег все ее чувствительные места: грудь, плоский живот, нежную кожу на внутренней стороне бедер. Кира изогнулась навстречу ему, и он, положив широкую ладонь под спину, безжалостно прижал ее к себе, а другой рукой обхватил ее затылок.

– Теперь твоя очередь.

Его слова заставили Киру задрожать. Тогда он захватил ее рот жадным поцелуем, страстным в своей способности пробудить ее чувства. Его губы требовали, искали. Он поглощал ее, как человек, лишенный удовлетворения много лет, а не дней.

Кира не могла сдержать стон наслаждения. Она чувствовала себя желанной – и покоренной. Когда их губы слились в бесконечном поцелуе, кровь закипела. Он опустил руку к ее ягодицам, а другая его рука медленно двигалась по ее плечу. Его пальцы дрейфовали все ниже, пока не окружили тугой холмик соска, разжигая все новый огонь внутри ее.

Кира снова устремилась к нему, на этот раз Гевин уже был готов. Он сомкнул губы на ее набухшей груди и жадно всосал, проводя зубами по чувствительным кончикам. Кира вцепилась в его плечи, бедра ее разошлись под ним в явном приглашении.

– Гевин... – беспокойно прошептала она, желая ощутить его внутри себя.

– Нет, еще рано, – прохрипел он между прерывистыми вдохами и вновь опустился по ее телу, пока его рот не оказался на уровне ее груди. Он прильнул к ней, освободив руки для того, чтобы дразнить влажные складки между ее бедер.

Двойная пытка уже через несколько секунд заставила Киру закричать. Каждый раз, когда рот всасывал ее грудь, его пальцы проводили по чувствительному бугорку между ног. Это был рай и ад, кружение в водовороте ощущений, вне времени и пространства. Она знала только Гевина – его восхитительный запах, его сильное тело, блаженство быть в его объятиях в его постели. Ее сердце переполнилось так же быстро, как и тело, пока каждая частичка ее не начала пылать от желания принять Гевина внутрь.

Движение его языка вокруг соска рождало такое острое и глубокое наслаждение, что она протестующе вскрикнула, когда он оставил ее грудь и опустился еще ниже. Ге-вин возместил ей это самыми интимными ласками; от восхитительных движений его пальцев по ее пульсирующему холмику мысли Киры кружились в бешеном водовороте. Взрыв, который она помнила и которого страстно желала, был уже близко.

Прильнув к ней решительно губами, Гевин стал исследовать гладкую кожу ее живота. Он обводил круги вокруг пупка, посылая новые волны ощущений вниз, где они соединялись с ласками его пальцев.

Кира почувствовала, что до предела напряжена от желания, и попыталась вернуть его к жаждущим соскам, которые, казалось, пульсировали в унисон с ее бешено бьющимся сердцем, но вместо этого Гевин продолжал двигаться вниз и наконец обхватил руками ее бедра. Его рот оказался всего в нескольких дюймах от ее...

– Гевин?

Он игриво улыбнулся ей, а потом опустил голову. Первое прикосновение его языка потрясло ее буйством ощущений, которые словно стрелы понеслись по всему телу – вверх к животу, в ноги, взорвались в голове. Это был самый интимный поцелуй, и от того, что он подарил ей его, как будто желая любить каждую частичку ее тела, ее сердце затрепетало от радости.

– Гевин...

Проведя рукой по бедру, он продолжил ласкать ее, неторопливо наслаждаясь ее вкусом. С приглушенным вскриком Кира выгнулась вперед. Он продолжал поглощать ее ритмичными движениями, и ее пульс участился. Кира не видела конца этому почти болезненному наслаждению. Ощущения нарастали, умножаясь так быстро, что она даже не могла перевести дыхание, чувствуя себя опьяненной желанием, резонирующим глубоко внутри ее, приводящим ее все ближе к грани удовлетворения. Ее жажда и любовь к этому гордому, упрямому мужчине делала струящееся в ней желание еще более ошеломительным.

Гевин ввел два пальца в ее влагалище и стал ласкать его изнутри. Она вскрикнула от нового ощущения. Потом он умножил его, взяв находящийся сверху твердый маленький бугорок в рот.

Кира почувствовала себя на самом краю радужной бездны наслаждения. Пик поднимался по спирали, лишая ее разума. Она гортанно вскрикнула, когда вторая волна наслаждения захлестнула ее через мгновение после первой, действуя дольше, сильнее, опустошительнее.

Постепенно блаженство превратилось в нежную пульсацию, и Гевин поднялся вверх по ее телу, покрывая свой путь поцелуями.

– О Боже, – пробормотала она. – Я не могу дышать...

– Тебе и не нужно.

Он прильнул к ее шее таким жадным поцелуем, что Кира затрепетала. И тут он вошел в нее. У Киры перехватило дыхание, когда она почувствовала трение его твердого скипетра по ее возбужденной набухшей плоти. Он продвинулся глубже, заполняя ее целиком, и она блаженно вздохнула.

Погрузившись в нее до конца, Гевин вздрогнул.

– Почему я не могу противостоять тебе?

Его хриплый шепот прокатился над ней. Кира слышала стремительный поток желания, взрывную страсть в его словах. Такой мужчина, как Гевин, не забывает с легкостью о самоконтроле, и тот факт, что с ней он делал это каждый раз, когда они занимались любовью, говорил о глубине его чувств.

– Тебе и не нужно, – прошептала она и, словно приглашая, качнулась под ним.

С легким стоном приняв ее приглашение, он начал двигаться медленно – протяжные толчки, раздувающие пламя возбуждения, – затем все больше ускоряясь. Возбуждение вернулось и стало расти, когда он вошел в нее снова, еще раз полностью овладевая ею. Кира провела ладонями вниз по его гладкой напряженной спине и прижалась к его губам в поцелуе. Гевин ответил ей с жадностью, зарывшись губами в изгиб ее шеи.

Тогда она зубами прикусила мочку его уха.

– Я люблю ощущать тебя внутри меня, Гевин.

Ее слова, казалось, сломали его самоконтроль; движения Гевина стали алчными, почти отчаянными. Один интенсивный толчок следовал за другим, унося ее в вихре желания.

– Я... люблю... быть... внутри... тебя, – бормотал он с каждым мощным движением.

Его радость нарастала вместе с жаждой. Он прислушался к себе, к своему сердцу. Разум никогда бы не позволил Гевину признаться в этом, но мужчина, потерявшийся в любви и страсти... Он говорит все, что чувствует.

Гевин подложил ладони под ее ягодицы и приподнял Киру ближе к себе. Такая поза позволяла ему погрузится в нее как никогда глубоко. Вскоре Кира обнаружила, что дышит с трудом, а наслаждение стало настойчивым, пьянящим. Она была напряжена до предела и вонзила ногти в его спину, желая освобождения.

– Не отставай от меня, – потребовал он и стал погружаться в нее снова и снова.

Кира не смогла бы остановить кульминационный взрыв, даже если бы пыталась. Она пульсировала вокруг него, крепко сжимая его внутри себя. Гевин стиснул зубы, вскрикнул, а потом сдался в трепете неконтролируемого желания.

Потом они долго лежали, сплетясь телами, и тишину нарушало только их прерывистое дыхание. Кире даже показалось, что она плывет в пространстве, невесомая, не думая ни о чем, и, кроме нее, во всем мире осталась только любовь, которую она чувствовала к Гевину.

Глава 17

Когда несколько минут спустя Кира, лежа под ним, подняла изящную руку, чтобы убрать прядь темных волос с его лба, Гевин встретился с ней взглядом и попытался не отвести глаза.

Она говорила о том, чтобы он прислушался к своему сердцу, но он не знал, что в его сердце. Эмоции летели в него со всех сторон, словно стрелы, оглушая его. Никогда в жизни он не был так растерян. Неужели глаза выдают его спутанные мысли?

Лунный свет струился в окно, освещая лицо Киры нежным серебряным сиянием. Что он чувствовал к ней? Привязанность, это несомненно. Но он и думал о ней слишком часто, чтобы считать это нормальным. То, что он получил сейчас, было больше, чем просто удовлетворением, и не оно лишь побуждало его оставаться внутри ее как можно дольше и рождало желание никогда ее не отпускать.

Гевин больше чем просто хотел ее; он знал это, но боялся причины, из-за которой не мог устоять перед ней.

Проклятая кровь Даггетов!

Как только он увидел ее обнаженной в своей кровати, наследственная похоть закипела в его крови, требуя взять ее, обладать ею, выжать из нее каждую унцию наслаждения.

Сияющие словно звезды синие глаза лежащей под ним Киры светились надеждой и любовью, ослепляя его, а безрассудные порывы подстрекали дать ей все, что она хочет, только чтобы он мог обладать ею когда угодно и где угодно, видеть ее первую сонную улыбку по утрам, слышать ее последний вздох наслаждения по ночам.

Гевин знал, что эти манящие образы никогда не станут явью, если только он не будет проклят, как его отец.

Испуганный, неуверенный, он откатился в сторону и, перевернувшись на спину, закрыл глаза. Проклятие, как он позволил этому случиться снова? Каждый раз, когда она оказывалась рядом, его рассудок словно затуманивался, и Гевин не мог сопротивляться своему желанию, которое побеждало все рациональные мысли. Как может он быть таким слабым?

Что-то в Кире пробуждало проклятие Даггетов, заставляло его терять контроль над своей совестью, над своими страстями. Что-то, что неумолимо тянуло его к ней, заставляло тосковать даже по ее улыбке.

Как ужасно, что именно это качество, делающее ее неотразимой, содержало в себе одну из главных причин, почему он не мог жениться на ней, хотя, конечно, не единственную.

Влажное безмолвие ночи опустилось на Гевина, не давая вдохнуть. Как сумеет он жить, зная, что никогда не должен – и не сможет – снова прикоснуться к ней? У него не было ответа. К тому же как сможет он предать свою семью, свою честь и снова рисковать, провоцируя свою похотливую натуру? К тому же он не хотел ранить Киру, погружая ее в самую гущу кошмара, в который превратилась его жизнь.

– Гевин? – Она нахмурилась. – Если ты боишься, что сделал мне больно, уверяю тебя, ничто не может быть дальше от правды.

Но его заботило совсем не это. То, что они сделали вместе, было слишком хорошо, чтобы вызвать боль – только сожаление.

– Ты помнишь, что я больше не помолвлена с твоим кузеном? – осторожно спросила она.

О, он это отлично помнил. Новость потрясла его и... воодушевила. Теперь Кира свободна и может принадлежать ему.

Гевин вздохнул:

– Я помню. Но...

– Ты не хотел причинять боль Джеймсу, и теперь он не будет страдать. Я сказала ему, что чувства велят мне обвенчаться с другим, и он пожелал мне счастья.

Обвенчаться? Один взгляд в ее сияющие глаза сказал ему, что она все еще хочет брака, и, разумеется, у нее есть все причины для этого. Уже три раза она была в его постели. Он взял ее невинность. Каждый пункт кодекса чести джентльмена обязывал его сделать ей предложение, и что-то внутри его – вероятно, похоть – соглашалось с ним.