Глава 23

Она не покинет это поле боя. Она не скроется. Она не исчезнет, чтобы облегчить ему предательство. Алисия взяла его подбородок в свои ладони.

– Я здесь не одна, – шепнула она. – Внутри тебя есть мужчина, который здесь со мной.

Бессмыслица, возможно, но в его таинственных глазах что-то сверкнуло.

– Я здесь, с тобой.

Она печально улыбнулась, запуская кончики пальцев в его волосы на висках.

– Нет. Ты весь где-то в другом месте. Ты в другом помещении, говоришь с другой женщиной. С кем бы ты, как тебе кажется, ни разговаривал… это не я. – Она погладила большим пальцем его острую скулу. – Ты разговариваешь с пресловутой лгуньей леди Алисией Лоуренс, страстной золотоискательницей, бесстыжей шлюхой. Ты так занят тем, чтобы доказать себе, что ей нельзя верить, что не можешь увидеть правду.

Она встала на цыпочки и прислонилась к его уху.

– Той женщины не существует, – мягко сказала Алисия. – И никогда не было. Есть только Алисия, наивная и важничающая, возможно, самая невинная девушка, обманутая и попавшая в ловушку и выброшенная на улицу, лишенная всего, кроме сотни фунтов и верной няньки.

Она откинулась назад и нежно поцеловала его в губы.

– Я могу тебя с ней познакомить, если хочешь.

Стентон не поверил ей. Он хотел бы поверить – это упростило бы дело. Это сделало бы все чудесным. Но без своей способности он пропал, она – предмет для подозрений и сомнений. Что, если она такая? Что, если она не такая? Что, если она в этот самый момент манипулирует им? Что, если он так поглощен ею, что ему уже все равно?

Он должен знать. Он должен покончить с этим так или иначе.

Когда Алисия отдалилась после поцелуя, он потянулся за ней, погрузившись в ее рот со всей страстью и нетерпением, вылившимися в настойчивую потребность узнать.

Он использовал все, что знал, все, о чем когда-либо слышал. Его руки бродили по ее телу, как руки скульптора, создавая страсть на своей потребности и на ее одиночестве. Это было неправильно. Это было обманом. Но это было единственным путем, оставшимся у него. Он должен знать.

Она прислонилась к стене, раскинув руки, выгнув шею, закрыв глаза, отдаваясь его разрушительным действиям, как богиня на жертвенном алтаре.

Он задрал ее ночную рубашку и раздвинул ее бедра своим коленом. Она с готовностью раскрылась, молча, поглощенная ощущением его прикосновений. Стентон вставил в нее сразу два пальца, горячими поцелуями заставляя ее страстно застонать, доводя ее до края безумия снова и снова – потом замедляя движения, лишая ее возможности достичь пика. Он делал это до тех пор, пока она не ухватилась за него, протестуя, умоляя, произнося обрывки слов.

Он захватил ее руки одной рукой, а другой стянул шейный платок. Им он связал ее запястья, а конец платка накинул на железное бра на стене, чтобы ее руки не мешали ему.

– Тихо, – скомандовал он.

Она открыла глаза, поморгав, чтобы прогнать туман возбуждения. Губы ее задвигались, потом она с трудом глотнула.

– Стен…

Он снова ввел два пальца в ее влажную открытую щель, твердо и быстро двигаясь, как обезумевший любовник, вращая большой палец вокруг ее клитора. Она всхлипнула, и задрожала, и не протестовала.

Он использовал ее грубо, подводя ее все ближе и ближе, прежде чем остановиться, пока она не оказалась на грани такого возбуждения, что единственная вещь, удерживающая ее на ногах, был шейный платок, обвязанный вокруг ее запястий.

Алисия боролась с ураганом внутри ее – ох, Господи, что с ней станется? – с потребностью взглянуть, чтобы увидеть еще раз этот жуткое безразличие во взгляде Уиндема. Она должна остановить это – было неправильно позволять ему…

Это было неправильно. Она не могла точно вспомнить почему, но в глубине знала, что это было… неправильно.

Это было неправильно…

Это было восхитительно.

Она с облегчением позволила возражениям выскользнуть из ее мозга, позволила себе почувствовать необыкновенное наслаждение от его искусных рук…

«Ты пожалеешь».

Она покачала головой по стене, будто уничтожая какое-то мешающее насекомое. Стентон был всюду вокруг нее, захватывая ее, давая ей такое наслаждение, что она страшилась, не умрет ли еще до того, как он полностью удовлетворит ее.

Что же может быть неправильного в этом?

Наконец она взорвалась по его команде. Она выкрикнула его имя, громко, всхлипывая от наслаждения. Ее колени ослабели, и она беспомощно повисла на бра, тяжело дыша.

Уиндем снял платок с бра, и Алисия упала ему на шею. Изогнувшись, он взял ее под ослабевшие колени одной рукой, а другой – поддержал ее спину и поднял на руки.

Он прошел по комнате и положил ее на гигантскую постель. Она чувствовала, как он развязал узел на запястьях, с удивлением заметив, что она и сама развязала бы его, если бы захотела.

Потом Алисия почувствовала, как его тяжелое тело опустилось рядом с ней.

– Солги мне, – прохрипел он, голос у него был низкий и полный отчаяния. – Солги, дьявол тебя побери!

Она открыла глаза, чтобы посмотреть на единственного мужчину, которому, как она воображала, она могла бы отдаться всем сердцем. Если бы он только мог видеть ее.

– Я не хочу лгать тебе. Я тебя люблю.

«Я тебя люблю».

Слова, которые он никогда не думал услышать от женщины.

И он не мог сказать, правда ли это.

Глава 24

На следующее утро Алисия проснулась, чувствуя боль в плече и в… ну, немного болело, но не так, как пять лет назад. Точнее говоря, учитывая все, она чувствовала себя довольно хорошо.

Воспоминания о страшном происшествии вчера вечером почти исчезли под руками Стентона. Между ними все еще оставалось много неясного, потому что после ее признания в любви он не сбежал.

Сонная, она повернулась на бок и посмотрела в сторону камина. Стентон спал в жестком кресле, и было видно, как неудобно его большому телу в этом положении.

Алисия откинула одеяло и пошла рассмотреть его получше. Стентон редко бывал неподвижен, так, чтобы его действительно можно было разглядеть. Она опустилась на колени рядом с креслом, пол был холодный. Гаррет – это ведь Гаррет! – еще не приходил разжечь огонь в камине, настолько он был уверен, что золотое платье сделало свое дело.

Может быть, и сделало, и оно тоже.

Спящий Стентон – это совсем другой человек: лоб слегка нахмурен, но подбородок расслаблен. В целом он выглядит моложе и еще красивее. Волосы спутаны, закрывают брови и вьются над ухом.

Рубашка на нем расстегнута, и при виде густой темной поросли на груди Алисия ощутила соблазн коснуться ее. Как странно, они были так близки, а она никогда до сих пор не видела его раздетым – даже просто без сапог!

Стентон не занимался с ней любовью. Он не раздевался, не обнажал себя, он не ответил ей, когда она сказала, что любит его. Вместо этого он оставил ее на постели и едва не пустился в бегство.

С точки зрения Алисии, мужчина должен был ей кое-что… в обмен.

Она не хотела будить его слишком рано, но две вещи он был ей должен.

В ее памяти жужжали скандальные идеи, с которыми она столкнулась прошлой ночью. Была одна фантазия, касающаяся леди Давенпорт и кресла с высокой спинкой…

Это возможно физически?

Ну, смелость города берет! Алисия осторожно поднялась с колен и встала перед Стентоном. Она быстро потянула за рукава, и халат упал на пол. Алисия положила обе руки на подлокотники кресла, и ей удалось оседлать их, не потревожив Стентоиа. Потом, опустив руки между бедер, она медленно и осторожно принялась расстегивать пуговицы на его панталонах.

Его возбужденный член оказался на свободе. Ей показалось, будто он даже ожил, потому что вырастал на глазах. Она почувствовала, как у нее все затрепетало в ответ. Прошлой ночью она получила удовлетворение, но ее тело знало, что может получить еще больше, и было готово к этому.

Ей хотелось отважиться сесть на него со всего размаха, но, кажется, это немного… самоуверенно. Вместо этого она медленно опустилась и накрыла его твердую плоть своей нежной серединой. Положение бедер позволяло ей открываться до тех пор, пока его твердый член не лег во всю длину вдоль расселины и не прижался к ее клитору. Ощущение было восхитительным, и она непроизвольно задвигала бедрами.

Стентон пошевелился. Его член крепко прижимался к ней, и в ответ она всхлипнула.

Стентон удивленно открыл глаза, схватил ее за плечи. Она предпочла бы, чтобы он схватил ее за груди…

– Что ты делаешь?

Алисия фыркнула.

– Я никогда не отвечаю на глупые вопросы, – сказала она. – Сними рубашку.

– Нет. Это… – Он попытался оттолкнуть ее, но она крепко ухватилась за спинку кресла.

От этого движения ее груди заколыхались прямо у него перед лицом. Он закрыл глаза и застонал. Алисия глубоко вздохнула. Ее сосок задел его щеку, всего в дюйме от его губ.

Он непроизвольно шевельнулся, и сосок коснулся его рта. Его глаза снова открылись, на лице появилось голодное выражение.

– Ты мне должен, – сказала Алисия. – А джентльмен всегда платит свои долги.

Стентон с трудом сглотнул. Она – голая, на нем, влажная и горячая у его до боли возбужденного члена, ее тяжелые груди перед его глазами, как вкусная еда перед умирающей с голоду собакой, – сколько же может выдержать мужчина?

Она наклонилась, чтобы поцеловать его в шею. Она легко укусила его, заставив подскочить.

– Проснись, Уиндем. Я хочу тебя.

Это было слишком – слишком сладкая, слишком горячая, слишком неотразимая. Он был уверен, что будет вспоминать об этом до конца своих дней.

– Поднимись немного, – наконец проговорил он. – Дай мне войти в тебя.

Она улыбнулась. Такой улыбки он у нее еще не видел: счастливая мягкая улыбка, и никаких насмешливо искривленных губ.

– Я тебе понравлюсь, – сказала она, слегка приподнимаясь. – Увидишь.

Он уткнулся лбом ей в плечо и покачал головой, пытаясь из последних сил сохранить разум.

– Милая, мы не должны…

Она схватила его за плечи своими влажными руками и медленно опустилась на него, дюйм за дюймом.

Это был ее мужчина – не важно, знает он об этом или нет, любит ее или нет, – а она создана для того, чтобы принимать его.

Она приподнялась, слегка опираясь на спинку кресла…

И едва не упала, такое наслаждение пронзило ее. Это было гораздо больше, чем прошлой ночью! Она понимала, что именно это должно было произойти между ними прошлой ночью, и возбуждающая игра в зеркале тут ни при чем.

Она снова опустилась на него, заставив его застонать от наслаждения. Его большие руки обняли ее за талию, и на этот раз он поднял ее и опустил еще медленнее.

Он пронзал ее, пока она не застонала, поднимал ее все снова и снова. Ей казалось, что ее роль будет более активной, но он задавал ритм, терпеливо учил ее, как доставлять удовольствие им обоим, меняя скорость движений.

Урок продолжался, подъем-падение-скольжение…

С каждым движением ее наслаждение росло. Каждое прикосновение его больших горячих рук к ее коже заставляло ее трепетать.

Наконец она достигла пика наслаждения и откинула голову назад.

Она была открыта и беззащитна перед ним, как никогда. И все-таки он ничего не мог увидеть, глядя в ее лицо, – ничего, кроме чувственной красоты, от которой у него слабели колени. Своей улыбкой и прикосновением она разрушала его самую крепкую защиту.

В этот миг Уиндем понял. Не ее разоблачение нужно ему больше всего – его собственные чувства нужно ему скрыть любой ценой. Он не может открыть ей себя, потому что если леди Алисия не та, за кого ее принимают, то она использует это против него. Она овладеет им, а этого он допустить не может.

И даже если она просто милая и щедрая Алисия, он все равно не может вынести этого. Он не позволит, чтобы его выставили перед светом напоказ, обнаженным, как свет представал перед ним. Если бы они могли видеть то, что может видеть он…

Этого нельзя допустить!

Он оттолкнул Алисию, резко поднял ее и бросил на ковер у камина.

Она неловко приземлилась на четвереньки и всхлипнула. Слишком поздно он вспомнил о ее поведении накануне вечером.

Потом он вспомнил все остальное.

Все – неправда. Она – лгунья.

Стентон встал с кресла. Она выглядела распутной и милой, и ему не хотелось ничего больше, как швырнуть ее на постель и остаться там навеки.

Боже, он был опасно близок к тому, чтобы потеряться в ней!

Он отступил, пытаясь выглядеть непринужденно, тогда как на самом деле обращался в настоящее бегство.

– Ты еще не пришла в себя после своих… тяжелых испытаний, – неловко произнес он. – Хочу, чтобы ты… Я вернусь…

Лорд Уиндем сдался и бежал. И однако, на какое бы расстояние он ни отдалялся от Алисии, он продолжал ощущать ее жар на своей коже.

Или, возможно, этот жар проник гораздо глубже – в самую душу.

Глава 25

После того как Стентон покинул их спальню, Алисия не могла оставаться здесь ни минуты. Стентон не вернется к ней, и этом она больше не сомневалась.

Она стала одеваться сама. Новые платья, однако, были сшиты для леди, которой никогда не приходилось самой застегивать пуговицы. Самым практичным оказался костюм для верховой езды, что навело Алисию на мысль о долгой прогулке верхом, возможно, такой, которая закончится далеко отсюда.

В конюшне она попросила оседлать для нее лошадь. Ей подойдет любая смирная кобыла. Когда-то она была хорошей наездницей, но теперь от седла отвыкла. Она не спеша выехала на мощенный булыжником двор и увидела громоздкую повозку, с грохотом выехавшую из-за угла большого дома, и, похоже, направлявшуюся к конюшне.

На облучке сидела закутанная фигура. Повозка приблизилась, и Алисия смогла разглядеть белые волосы, горбатую спину и яркие глаза с озорными огоньками.

Усталая лошадь остановилась сбоку от гравийной дорожки и мотнула головой, как бы пытаясь освободиться от поводьев.

Алисия посочувствовала бедному животному и взяла поводья, освобождая раненую пасть животного от узды. Кучер весело зааплодировал, как будто она сделала что-то ужасно умное.

– Ах, какая хорошая девушка!

Алисия искоса взглянула на него, но кучер уже довольно неуклюже слезал со своего сиденья на землю. Он закончил свой рискованный спуск и стоял, слегка пошатываясь, потом повернулся и одарил ее широкой улыбкой.

– Вот это то, что надо, милочка!

У Алисии была очень тяжелая ночь. И меньше всего ей хотелось, чтобы ее называл ласкательным именем какой-то странный – очень странный – мужчина. Она хмуро взглянула на типа.

– Если вы еще раз меня так назовете, я не останусь в долгу – напугаю коня, он встанет на дыбы и умчится со всем добром.

– Конечно, вы так и сделаете. И я вас не виню. У меня ужасные манеры, всегда такие были. – Он ухмыльнулся, нисколько не раскаиваясь. Крупные белые зубы сверкнули в многодневной бороде, и в глазах под кустистыми бровями засверкали огоньки. – Вы такой лакомый кусочек в этой обтягивающей амазонке, что я постараюсь вас не пугать. Я давно вышел из того возраста, когда ухаживают за пышногрудыми женщинами, но не устаю любоваться ими.

Алисия не смогла удержаться от смеха. Мужчина принял это за поощрение и поклонился. Господи, у него не горб, а ужасная сутулость. Похоже, будто он всю жизнь провел, склонившись над чем-то настолько интересным, что последствия этого занятия для фигуры его не волновали. Алисия могла представить себе этого человека читающим древний манускрипт или, возможно, разбирающим часовой механизм.

– Я – Форсайт, сумасшедший изобретатель и специалист по фейерверкам. – Он снова кивнул, непрерывно приседая. – Вот почему вы мне понравились, думаю. Вы похожи на свечу во мраке.

Алисия улыбнулась:

– Очень элегантный способ сказать, что у меня рыжие волосы.

Форсайт быстро поморгал, вглядываясь.

– Правда? Я ничего не могу рассмотреть под этими ужасными шляпками, которые вы, женщины, носите. – Он отвернулся и начал развязывать веревки, удерживавшие груз на тележке. – У вас нет никакого крепкого парня рядом?

Алисия состроила гримасу.

– Нет, моего крепкого парня нет рядом.

Мужчина оглянулся и внимательно посмотрел на нее.

– Ага, значит, он все-таки есть, и он дает вам жару.

Алисия положила руку на холку лошади.

– Задал жару, – лукаво согласилась она. – Я думаю, с меня уже достаточно.

– Ха! – Он повернулся к своим сложным узлам, казалось, дня не хватит, чтобы их развязать. – Вы с ума сходите по идиоту, жалко. Спорим, это крупный парень: высокий, темноволосый и опасный. Он, наверное, богат как Крез, и с титулом, потому что только такой мужчина может быть достаточно привлекательным, чтобы задать жару огненной богине, в то время как он должен стоять перед ней на коленях и молиться на нее.

Алисия улыбнулась при таком комплименте.

– Не то чтобы я была не согласна с вашей оценкой, но… откуда вы все это знаете? Вы знакомы с лордом Уиндемом?

Мужчина из-под мышки взглянул на нее.

– Уиндем? Так это он – ваш крепкий парень? – Он сильно потянул какую-то веревку – и все узлы развязались, веревки скользнули к его ногам. – Ну вот, дело сделано. Теперь мне и понадобятся сильные спины. – Он зашагал в сторону конюшни странными хромающими шагами, похожий на спешащего аиста.

Алисия осталась на месте, потому что боялась, как бы лошадь не сделала шаг – и тогда опрокинется весь груз. Не прошло и минуты, как мистер Форсайт вернулся из конюшни с несколькими «крепкими парнями».

Один из них взял поводья из рук Алисии, отступившей с дороги, чтобы с интересом наблюдать за тем, как они принялись разгружать ящики и коробки, а Форсайт давал им указания, прыгая и крутясь рядом.

– Нет, нет, ты, хам! Поосторожней! Ты что, хочешь, чтобы китайские ракеты взорвались, не взлетев в воздух?

После этого конюхи стали относиться к грузу с почтением, а мистер Форсайт присоединился к Алисии, наблюдавшей за действом.

– Так вы леди Алисия Лоуренс.

Алисия повернулась к мужчине. Вот оно снова, это странное представление у людей об Уиндеме и его окружении. Принц-регент знал о ней, знали «сирены», а теперь и этот человек. Более того, они, кажется, знали о самом Уиндеме гораздо больше, чем могли бы узнать из простых сплетен.

«Четыре всадника» – или как они там называются – становились все более таинственными с каждым мгновением. Принц Георг выразил свое неодобрение Стентону, объявив его лордом Хаосом. «Сирены» и их мужья оставались в тени, наблюдая и выжидая, чего – этого Алисия не могла себе представить.

А теперь и этот мужчина, только что прибывший, знал достаточно о ней и Уиндеме, чтобы сказать ей: