Глава 7

Ведя Далтона обратно на чердак, девушка не промолвила ни слова. Наконец они остановились перед окном, через которое он проник в дом.

– Мой хозяин откроет сейф лишь через несколько дней.

Она вскинула голову, и едва заметная улыбка тронула ее губы.

Далтон понял, что ему хочется снова увидеть эту по-детски озорную улыбку.

– Вам лучше вернуть бумаги к этому времени, – добавила она, и ее озорная улыбка мелькнула в полумраке, но слишком быстро.

Далтон с удивлением понял, что ему не удалось одурачить эту на удивление смышленую горничную. Интересно, видела ли она, что он забрал только папки, или догадалась об этом?

Она отступила, почти растворившись в чердачных тенях.

– Прощайте, Монти.

Легкие шаги девушки стихли в темноте, и она исчезла из виду.

– Подожди. Ты не сказала мне, как тебя зовут.

Ее мелодичный смех донесся из темноты.

– Ну конечно же, Роза.

Тушеные блюда Лондона совсем не пахли едой. Эта часть города больше ассоциировалась у Джеймса Каннингтона с разложением, чем приготовлением пищи. Неорганизованная община, в течение многих лет формировавшаяся в устье Темзы – название которой давно сократилось до «тушенки», – привлекала в основном представителей самых низших ступеней цивилизации. В водосточных канавах плавали экскременты людей и животных, повсюду чувствовался стойкий запах мочи. Угольный дым, смешиваясь с этими миазмами, образовывал мутную удушливую пелену, сквозь которую не могли пробиться даже лучи полуденного солнца.

Сейчас солнца не было, поскольку время близилось к полуночи. Факелы освещали входы в те заведения, чьи хозяева не могли позволить себе фонари или, возможно, не хотели подвергать себя риску почти постоянных в этом районе краж и взломов.

Джеймс и Коллис изучали здесь персонажей еще одного рисунка сэра Торогуда. Они сегодня установили более двух дюжин различных субъектов и чертовски устали. В данный момент они разыскивали проститутку, известную под именем Флер.

Бордели тянулись вдоль улицы, и проститутки нестройными рядками выстраивались в проходах между домами. Заплатив пенни, можно было улечься с одной из них на соломенном тюфяке, брошенном на простой дощатый топчан. Если же клиент хотел сэкономить, то, даже не измяв штанов и потратив полпенни или пару глотков из своей фляжки, мог овладеть проституткой прямо в переулке.

Однажды в свои молодые и пьяные годы Джеймс решился на такой опыт, но вонь от гнилых зубов женщины погасила его вожделение, как свечу. Он тем не менее заплатил шлюхе и скрылся в ночи, несколько пристыженный, но довольный, что не довел дело до конца.

И все же мысли Коллиса он мог прочесть как свои собственные. Ведь в современном обществе джентльмену не так легко удовлетворить свои потребности. Молодые дамы света исключались категорически. Любовницы стоили слишком дорого, остались доступные женщины. Джеймс провел слишком много времени с Саймоном, сыном проститутки с рынка на Ковент-Гарден, чтобы пожелать женщине подобной участи. Были еще молоденькие вдовы, но они, как правило, рассчитывали на повторное замужество. Жены джентльменов были самым удобным, но и полным подводных камней вариантом, поскольку мужья зачастую проявляли ревность.

Лавиния была замужем. Порочная и коварная, она была способна на похищение и убийство, к тому же почти открыто шпионила на французов и, прежде чем ее остановили, оказалась причастна к смерти нескольких «лжецов». Когда Джеймс познакомился с этой женщиной, он ничего этого не знал. Единственное, что ему было доподлинно известно, – это то, что Лавиния знала толк в вещах, о которых ему доводилось лишь слышать, и этого Джеймсу казалось вполне достаточно.

Он никогда больше не совершит подобной глупости. И не позволит совершить Коллису, если только во власти Джеймса будет помешать этому.

– Открой глаза пошире, Кол. Эти груди держатся на китовом усе, а этот смех вызван опиумом.

Коллис, ухмыльнувшись и ничуть не смутившись, задернул занавеску неприметного экипажа.

– Не волнуйся, Джеймс. Я только смотрю. От этого я не ослепну.

Джеймс фыркнул:

– Нет, от этого нет.

Несколько секунд они хихикали как мальчишки, потом вернулись к обсуждению своего плана, от которого их отвлекло легкомысленное настроение Коллиса. Джеймс не знал, как глубоко Далтон окунул своего преемника в тайны «Клуба лжецов», поэтому предпочел умолчать об истинных причинах своего поиска, сказав Коллису, что нужно лишь выследить самых последних героев карикатур сэра Торогуда. Коллис, не задав ни единого вопроса, согласился с такой охотой, и Джеймсу показалось, что его друг готов воспользоваться любым поводом, только бы занять свой мозг.

– Мы с тобой два неотесанных парня, у которых денег больше, чем мозгов, и мы заключили пари у Уайта, что первыми найдем эту таинственную Флер.

Коллис поднял бровь.

– Мне это нравится. Оригинально.

Вскоре оказалось, что это совсем не оригинально. Первый же трактирщик, которого они окликнули, ответил прежде, чем они закончили свой вопрос.

– Не знаю никакой Флер, нет здесь такой, – пробормотал он, словно повторяя давно зазубренную фразу. – Но вон там, в углу, сидит девчонка, она позволит вам называть ее, как вам будет угодно.

Джеймс и Коллис, вглядываясь в задымленный паб, с трудом высмотрели сидевшую в уголке девушку. Она была определенно хорошенькой и довольно чистой, но в ее глазах была пустота, граничащая с идиотизмом. Коллис тихонько присвистнул.

– На французскую шпионку она не похожа, не так ли?

Джеймс вздрогнул. Его любовная связь с леди Уинчелл закончилась предательством. Лавиния заявила, что не собиралась стрелять в премьер-министра, а целилась именно в Джеймса – своего бывшего любовника. В течение нескольких дней с полос газет-сплетниц не сходила эта скандальная история. Лишь когда принц наградил Джеймса и одновременно возвел в рыцарское достоинство Саймона Рейнза, шум несколько поутих.

Коллис виновато посмотрел на него:

– Ох, извини, старина.

Джеймс выдавил из себя беспечную улыбку, стараясь избавиться от вновь поднявшегося в груди жгучего чувства унижения и досады. Он никак не мог смириться с тем, что произошло.

Коллис, состроив пренебрежительную мину, повернулся к трактирщику, помахивая помятым газетным листком с карикатурой:

– Хотим настоящую Флер. Очень хотим! Есть монета, и ты ей хорошо заплатим, да и тебе тоже.

Мужчина небрежно пожал плечами:

– Никакой Флер нет. Никто ее не знает. Эти чертовы газеты заставляют вас, дураков, искать по всему городу шлюху, которой просто не существует.

Он повернулся к ним спиной, бормоча что-то о потерянном времени и жалких придурках.

Такие ответы они получали у всех, к кому обращались, и под утро решили поставить точку или, скорее, многоточие. Эти девицы меняют свои имена чаще, чем панталоны, – Сказал Джеймс с раздражением, когда они вновь уселись в экипаж. – Она давно исчезла, если вообще существовала. Кто следующий в нашем списке? Коллис вытащил папку и просмотрел находящиеся в ней рисунки.

– Мы уже установили личности почти всех, за исключением двух из четырех человек на рисунке с Флер. Бьюсь об заклад, Флер – плод богатого воображения сэра Торогуда.

Джеймс кивнул:

– Пожалуй, ты прав. Вряд ли удастся установить личность третьего, тем более что видна только половина лица. Скоро рассвет. Надо поехать поспать. У меня уйма дел завтра.

– Хочешь сказать – сегодня. – Коллис зевнул. – Что ж, если ты хотел отбить у меня охоту когда-либо обратиться к проститутке, тебе это удалось. – Он передернулся, взглянув из окна экипажа на женщин, которые все еще бродили по улицам. – Что за жизнь!

Джеймс покачал головой:

– Я бы вообще не назвал это жизнью.

На следующее утро по дороге в «клуб» у Далтона не было никаких оснований оглядываться на каждом шагу, и тем не менее он это делал. Заглядывал под каждый цилиндр и даже каждую кепку, которые встречались ему на пути.

Улицы были запружены народом. Самый разнообразный люд спешил по делам или просто прогуливался. По булыжной мостовой громыхали экипажи и рабочие телеги. У Далтона деньги были запрятаны глубоко в жилет, он знал, что те, кто не проявил подобной предусмотрительности, лишатся сегодня своих кошельков.

Когда некий джентльмен приподнял шляпу, приветствуя знакомых дам, взгляд Далтона привлекли блеснувшие на солнце светлые волосы, и он искоса бросил на мужчину подозрительный взгляд, пытаясь рассмотреть его в толпе. Нет, этот джентльмен слишком стар.

Далтону показалось, что он сходит с ума. После вчерашнего нападения в переулке он видел светловолосого мужчину еще дважды, или ему померещилось? Дважды этот образ мелькнул у него перед глазами, но как только Далтон пытался его рассмотреть, незнакомец исчезал.

Он подробно описал этого мужчину членам «Клуба лжецов», но ни у кого не возникло никакой идеи, и, казалось, единомышленников не слишком впечатлила его настойчивость разобраться в этой ситуации. Больше об этом инциденте Далтон в «клубе» не упоминал.

Он сам займется этим парнем, как занимался делом сэра Торогуда. Правда, это дело продвигалось не слишком успешно. Он провел два вечера, посещая наиболее значительные балы, его скулы уже сводило от постоянных улыбок, а шея ныла от бесчисленного количества поклонов, и все же не нашлось никого, кто попытался бы его разоблачить.

Возможно, за исключением светловолосого джентльмена, который вполне мог быть связан с этим парнем, и, более того, сам мог быть тем самым карикатуристом, хотя больше походил на игрока в крикет, чем на франтоватого художника.

И все же надежды на то, что этого типа смогут опознать лишь по описанию, у Далтона почти не было. Очень жаль, что у «лжецов» нет своего художника.

Подумав об этом, Далтон остановился как вкопанный. Блестящая идея. Художник мог бы снабдить каждого «лжеца» набросками портретов подозрительных личностей. Вероятность опознания сразу же возрастет. Теперь в пределах Лондона и Вестминстера ни один вражеский агент не будет чувствовать себя в безопасности!

Далтон сообразил, что стоит, замерев посреди тротуара с глуповатой улыбкой на лице, словно ребенок перед кондитерской. Две дамы, за которыми следовали два лакея, нагруженные покупками, щебеча и хихикая, осторожно обошли странного джентльмена. Далтон снял шляпу и в лучшей манере сэра Торогуда низко поклонился:

– Приношу свои извинения, дорогие дамы. Я просто поглащен вашей красотой. Прошу меня простить.

Щебетание усилилось, когда леди продолжили свой путь, но их взгляды из осуждающих сразу же преобразились в кокетливые. Далтон водрузил шляпу на голову и повернулся, собираясь пересечь оживленную улицу.

В течение многих лет он переходил оживленные лондонские улицы почти автоматически. Нужно только сосредоточиться на движущихся по мостовой экипажах, повозках и верховых, а потом перебежать улицу, стараясь не попасть под лошадь мчащегося во весь опор всадника.

Он уже почти перешел улицу, когда некий джентльмен, ехавший верхом, неожиданно натянул повод и направил свою лошадь прямо на него. Далтон увернулся и, едва не ткнувшись лицом в круп лошади, выругался себе под нос.

Тяжелый стук копыт и грохот колес прозвучали слишком близко. Резко повернув голову, Далтон увидел телегу, груженную бочками с элем, которая неслась, высоко подпрыгивая на мостовой. Он прыгнул вперед, увертываясь от телеги, фалды его фрака взметнулись всего в нескольких дюймах от пронесшейся телеги. Тут же он оказался на пути черной повозки угольщика, стремительно двигавшейся слева. Лошадь, запряженная в повозку, испуганно вскинула морду. Единственное, что оставалось Далтону, – это ухватиться за упряжь и обратиться к Господу.

Его пальцы, ощутив горячее дыхание лошади, жестко схватили кожаные полоски сбруи, и Далтона резко рвануло вверх.

Изо всех сил он натянул недоуздок и, подтянувшись, стремительным движением забросил ногу на холку лошади. Несколько секунд он, как цирковой наездник, раскачиваясь, висел на мощной шее обезумевшего першерона и мысленно благодарил Господа, что не лежит сейчас под закованными в железо тяжелыми копытами.

Возница закричал и изо всех сил натянул поводья, лошадь громко всхрапнула и, вздрогнув, резко остановилась. Далтон с облегчением встал на ноги и с некоторым трудом разжал пальцы, все еще сжимавшие упряжь.

– Вот незадача! С вами все в порядке, сэр? – Возница, продолжая удерживать лошадь, спрыгнул с телеги, его покрытое потом лицо выражало смятение и страх. – Я вас не заметил! Повозка такая тяжелая, ее не остановишь сразу. Ради Бога, сэр, скажите, что с вами все в порядке!

Далтон стряхнул пыль.

– Со мной все хорошо, добрый человек. Вы великолепно правите лошадью.

На лице тучного угольщика отразилось огромное облегчение. Несомненно, ему уже приходилось иметь дело с представителями высшего общества. Многие джентльмены со всей строгостью обвинили бы мужчину, хотя ситуация была непредсказуемой, а столкновение неизбежным.

И все же непонятно, была это случайность или намеренный наезд. На лондонских улицах пешеходы столь часто попадали под различные повозки и экипажи, что при других обстоятельствах Далтон посчитал бы, что ему просто не повезло. В конце концов, если бы не этот всадник…

Светловолосый, хорошо одетый мужчина, с низко надвинутой на глаза шляпой. Далтон видел его лишь мельком, когда увернулся от лошади. Лица мужчины он не увидел. И все же повозка с элем лишь замедлила движение. Неужели таинственный незнакомец намеренно подверг Далтона опасности? Если так, то преступление просто идеально. Убийство с помощью телеги с элем никогда не стали бы расследовать. Он просто стал бы персонажем еще одной поучительной истории, которую нянечки рассказывают своим подопечным, напоминая им, что, прежде чем перейти улицу, нужно посмотреть по сторонам.

Заверив возницу, что с ним все в порядке, Далтон направился к стоянке наемных экипажей. Отныне для своей работы он будет брать экипаж. Его ежедневные прогулки становятся смертельно опасными.

Утренний солнечный светлился потоком в кабинет Освальда Траппа, превращая пылинки в золотые искорки. У Клары слезились глаза, когда она смотрела на неподдающийся сейф Освальда.

Она сдула прядь волос, упавшую на глаза, и наклонилась, чтобы вновь попытаться открыть замок. Как там объяснял ей Монти: нужно держать верхнюю отмычку неподвижно и поворачивать нижнюю или наоборот? Может быть, сейф Уодзуэрта устроен не так, как сейф Траппа? Или она просто не может с ним справиться? Как хорошо, что она решила сначала попрактиковаться на сейфе Освальда!

Клара еще раз повертела свои новые самодельные отмычки в замочной скважине, но ничего не получилось. Она вздохнула. Что ей нужно, так это набор настоящих отмычек. Шляпная булавка и половинка старых ножниц никак не предназначались для вскрытия сейфов.

Несколько изменив подход, она начала снова, ругая себя за упрямство. Это была ужасная идея. Она просто теряет голову. В сейфе Уодзуэрта не осталось ничего интересного.

Но Монти скоро вернет документы, и среди них может оказаться тот, который позволит ей нанести настоящий удар. Она месяцами прочесывала письменный стол Уодзуэрта, надеясь, что этот человек случайно оставит что-нибудь интересное, но забраться к нему в сейф она даже и не мечтала.

Не говоря уже о том, что это будет вполне подходящий повод, чтобы снова увидеться с Монти.

«Замолчи, – одернула она тоненький голосок внутри. – Ты понятия не имеешь, о чем говоришь».

«Монти. Ты помнишь его в таинственной маске, с плутоватой усмешкой, помнишь, как в темноте он стоял так близко, что это заставляло тебя поджимать пальцы на ногах?»

Клара вздохнула:

– Ох этот Монти!

Она становится такой же глупой, как Беатрис, черт возьми! Не может выбросить из головы мысли о мужчине.

Более того – о грабителе.

Клара закусила губу и заставила себя сосредоточиться на замке. Сейчас не время думать о тепле его рук, сжимавших ее пальцы, или о том, что она чувствовала, когда он почти обнял ее, показывая, как пользоваться отмычками. Или о прикосновении его слегка жестковатых кончиков пальцев к ее губам и о том, как откликалось ее тело, как от возникшего желания тепло разлилось между ее…

Замок поддался, что-то щелкнуло, и дверца сейфа раскрылась. У нее получилось!

Пальцы Клары покалывало от любопытства, но с безжалостным самообладанием она быстро закрыла дверцу и вновь защелкнула замок своими самодельными отмычками. Она здесь не для того, чтобы совать нос в дела Траппа, а ей необходимо попрактиковаться в том, чему научил ее Монти прошлой ночью.

Теперь еще раз.

Но в ее неумелых пальцах отмычки отказывались повиноваться, и, как она ни старалась, ничего не получалось. Как же Монти держал эту отмычку и как он поворачивал эту? Ей следовало быть повнимательнее, но когда его крупное тело прижималось к ее спине, сосредоточиться было почти невозможно. Она чувствовала жар, исходивший от этого человека, он проникал сквозь ткань ее платья, просачивался вовнутрь, согревая чувственным теплом определенные места. Он был крупным, крупнее, чем Бентли. Интересно, соответствует ли его росту размер его…

Замок заскользил. Клара моргнула, когда дверца распахнулась. У нее снова получилось, но она была так погружена в мысли о некоем грабителе в маске и об определенных частях его тела, что не поняла, как она это сделала.

Так! Она улыбнулась и закрыла дверцу, снова заперев замок с помощью отмычек. Потом умышленно сконцентрировалась только на мыслях о тайном желании, чувствовавшемся в прикосновении Монти, когда она, повернувшись в его объятиях, увидела его глаза. Клара пожалела, что не поцеловала его. Надо было поцеловать его, обвить руками его шею, прижаться к нему так близко, чтобы ощутить его выступающий…

Щелк. Клара с трудом оторвалась от мыслей о привлекательном содержимом брюк Монти, потом улыбнулась, когда дверца вновь открылась. Похоже, все, что ей нужно, – это непристойные мысли о ночном незнакомце, и никакой сейф не устоит перед ее отмычками.

Она едва успела закрыть сейф, как услышала, что ручка двери в кабинет поворачивается. Клара быстро встала и расправила юбки. Когда вошла Китти, она сделала вид, будто рассматривает полку с книгами.

– Ах вот вы где, тетушка! Мама сказала, что готова идти за покупками, если хотите.

– Ах да, за покупками!

Черт побери! Она сама виновата. Вчера согласилась на покупку нового платья. Ей действительно необходимо что-нибудь экстравагантное, чтобы поразить сэра Самозванца своей глупостью.

Она улыбнулась Китти:

– Я готова, только возьму шляпку и накину жакет.

Китти робко улыбнулась, словно удивилась, что Клара собирается выполнить свое обещание.

– Замечательно! Я сейчас приведу маму и Битти.

Четверть часа спустя Клара стояла перед входной дверью в дом Траппа, натягивая перчатки. Беатрис все еще уговаривала двойняшек пойти по магазинам.

Клара вышла из дома, чтобы хоть немного отдохнуть от гвалта, к тому же она заметила, что большинство слуг Уодзуэрта вышли из дома помочь с разгрузкой хозяйственной тележки, доставившей продукты.

Нет ничего неприличного в том, что ты ненадолго вышла подышать воздухом, когда твоему соседу что-то привезли, сказала она себе. Среди высыпавших на улицу слуг она заметила Розу и решила знаками дать ей знать, что нынешней ночью хочет снова поменяться с ней местами.

Мистер Уодзуэрт, несомненно, любит хорошо поесть, подумала она, когда разгружали очередную огромную корзину. За ней последовала связка ощипанной птицы и большая деревянная лохань с потрохами.

Запах потрохов донесся до Клары, и она поморщила нос. Гадость. Возможно, сегодня вечером ей вообще не захочется тайком проникать в дом Уодзуэрта, чтобы в очередной раз прислуживать за столом.

Роза взяла лохань у служанки и повернулась к узким ступеням, ведущим с улицы ко входу на кухню. Деревянное блюдо было таким огромным, что хрупкую девушку почти не было видно из-за него, а сама она не могла смотреть под ноги.

Носком ботинка Роза зацепилась за выступающий булыжник и чуть не упала, лохань завертелась у нее в руках. В ожидании худшего Клара зажмурилась, успев заметить, как мокрые внутренности с хлюпаньем выплеснулись на начищенные ступени дома Уодзуэрта.

– Ах ты, шлюха безрукая! – Рев Уодзуэрта перекрыл уличный шум.

Клара открыла глаза.

О нет! Мистер Уодзуэрт стоял посреди колыхающейся груды свежей требухи. Потроха залепили его туфли, а бурые брызги красовались на рубашке и сюртуке, какая-то дрянь висела на его волосах и бакенбардах.

Клара почувствовала, что откуда-то, из какой-то достойной порицания части ее души, поднимается смешок, и постаралась подавить его. Если она рассмеется, то поставит Уодзуэрта в еще более неловкое положение и тем самым навредит Розе.

Потрясенная Роза суетилась вокруг хозяина, пытаясь очистить его уголком фартука. Мужчина поднял кулаки:

– Убирайся прочь, глупая корова!

Он замахнулся на Розу, и та наклонилась, стараясь ослабить силу удара. Замахнувшись, Уодзуэрт потерял равновесие, его туфли скользнули по слизи, и он плюхнулся прямо на кучу потрохов.

Клара прижала руку в перчатке к губам, но все же не сумела скрыть сдавленного смешка. Уодзуэрт поднял голову и сердито огляделся, чтобы увидеть, кто смеется.

Грязная, в оранжевых полосах, кошка, привлеченная бесплатным угощением, разбросанным на булыжнике, выскочила, стараясь урвать кусочек. Уодзуэрт взревел и в ярости пинком подбросил животное в центр оживленной улицы.

– Нет! – закричала Клара и бросилась вперед, но было слишком поздно. Кошка приземлилась на булыжную мостовую, и крик несчастного создания затих.

Преисполненная жалости, Клара увернулась от приближающейся коляски и подбежала к кошке. Осторожно приложила руку к боку кошки и почувствовала слабое биение сердца.

Она бережно подняла безвольно обвисшее тельце и понесла безопасное место. Беатрис стояла на ступеньках вместе с двойняшками, с ужасом наблюдая за происходящим.

– О нет! Больше никаких бездомных кошек в моем доме. Клара Симпсон, сию минуту брось это грязное создание! Боже, о чем ты думаешь, выбегая из-за этого на улицу?

Клара в смятении подняла голову и посмотрела на Би. Она хотела выходить несчастное животное, но забыла, что это не ее дом.

Клара полностью зависела от Би и Освальда, по крайней мepe в настоящее время.

– Послушайте, мисс, – раздался тоненький голосок у нее спиной. – Позвольте мне забрать кошку. Я найду для нее местечко.